Как всегда, его выбор был ограничен наличием нужного размера. Однако ему удалось найти стандартные синие джинсы в одном магазине, а в другом – сразу три предмета: футболку, рубашку и свитер из хлопка, все синего цвета. Синие носки и белое нижнее белье он купил в третьем магазине, короткую куртку – в четвертом. Ричер решил, что ботинки он не станет менять еще несколько дней. Они его вполне устраивали.

– Вам нравится синий цвет? – спросила Соренсон.

– Я люблю, чтобы одно подходило к другому, – ответил Джек.

– Почему?

– Кто-то мне сказал, что так правильно.

Общий расход составил семьдесят долларов, что вполне устроило Ричера. Одежда на три или даже четыре дня, что-то от двадцати до двадцати пяти долларов в день. Дешевле, чем где-то жить, и удобнее, чем стирать, гладить, складывать и упаковывать. Тут не могло быть никаких сомнений.

– Откуда вы берете деньги? – спросила Соренсон.

– В разных местах, – ответил Ричер.

– Но где именно?

– Ну, часть – это сбережения.

– А остальное?

– Иногда я работаю.

– И что вы делаете?

– Самые разные вещи. Делаю, что требуется.

– Как часто?

– Время от времени.

– Едва ли так можно хорошо заработать.

– Остальное я могу получить из альтернативных источников.

– Что вы имеете в виду?

– Обычно это трофеи.

– Трофеи? Какой войны?

– С плохими парнями, – сказал Ричер.

– И вы признаётесь в этом мне?

– Я следую вашему примеру. Федеральные агентства постоянно захватывают чужую собственность, верно? Вы находите кокаин у какого-то парня – и прощай, «БМВ». Аналогично с домами и лодками.

– Это другое дело. Такой подход позволяет уменьшить накладные расходы. Облегчает нагрузку на налогоплательщиков.

– Аналогично, – сказал Ричер. – В противном случае я получал бы пособие.



Он выбрал «Ред руф инн», чтобы принять душ. Они работали по лицензии; за стойкой сидел владелец, который был не прочь положить немного наличных в карман. Как и ожидалось, он согласился на две десятки – одну для себя, а другую для горничной, которая ему больше нравилась. Ричер прихватил с собой покупки, сделанные в торговом центре и на бензоколонке. Соренсон пошла вместе с ним и осмотрелась. Она ничего не сказала, но Джек видел, что окно в ванной комнате ей не понравилось. Оно не было большим, но вылезти через него Ричер мог. Номер находился на первом этаже, а оно выходило в переулок.

– Вы можете остаться здесь, если хотите, – предложил Джек. – Я не буду задвигать занавеску в душе, чтобы вы не волновались.

Она улыбнулась, но не стала отвечать прямо.

– Сколько времени у вас это займет?

– На душ уходит двадцать две минуты, – ответил Ричер. – Еще три, чтобы высушиться, и три – одеться. Пять на непредвиденные обстоятельства. Всего тридцать три минуты.

– Вы очень точны.

– Точность – это добродетель.

Соренсон ушла, и Ричер начал стаскивать с себя одежду. Она находилась в плохом состоянии. Он носил ее уже довольно долго, еще со времен Болтона, что в Южной Дакоте. Местами она покрылась слоем грязи и была забрызгана кровью, его собственной и чужой. Он свернул испорченную одежду в плотный узел и выбросил в мусорную корзину. Потом тщательно почистил зубы и включил душ.

Джек вымыл волосы и намылился с ног до головы, потом принялся тереть тело и смывать мыло водой. Восемь минут. Затем он вышел из душевой кабинки, налил в раковину горячей воды и с помощью чистого полотенца занялся лицом, поглядывая в зеркало. Осторожно убрал запекшуюся кровь и протер царапины. После этого намылил верхнюю губу, случайно втянул носом мыло и начал яростно чихать. Наружу стали выскакивать сгустки крови размером с садовую горошину.

Вернувшись в душ, Ричер немного постоял под потоками горячей воды, потом вытерся, оделся и причесал волосы пальцами. Затем переложил свой старый паспорт и карточку для банкомата в один карман, а зубную щетку – в другой. Ключ от номера в мотеле толстяка он убрал в карман куртки. Приняв таблетку аспирина, запил ее водой из-под крана, взял антисептический крем и бактерицидный пластырь и распахнул окно, чтобы выпустить пар и очистить зеркало.

Джулия Соренсон стояла в переулке и наблюдала за окном. Одновременно она беседовала по телефону. Разговор не доставлял ей удовольствия. Она возражала, но вежливо. Наверное, это ее босс, решил Ричер. Отсюда и сдержанность. Он не слышал ни слова, но понял, что Соренсон наконец снимают с доски, а она настаивает на том, чтобы продолжить работу. Складывалось впечатление, что она приводит серьезные доводы. Ее свободная рука рубила воздух, отбрасывая возражения, подчеркивая свои аргументы. Жесты позволяли ей придать голосу убедительность. Телефон – не самое лучше средство общения, так считал Ричер. Он отсекал жестикуляцию и мимику, не позволял почувствовать нюансы.

Джек посмотрел в зеркало, при помощи туалетной бумаги высушил порезы и выдавил на них антисептический крем. Потом убрал лишнее и вытер неповрежденные участки кожи. Пластырем он заклеил самое большое рассечение. Другим – следующее по размеру. Выбросив мусор поверх старой одежды, закрыл окно ванной комнаты и вышел в спальню. Новая одежда выглядела хорошо. Как и его волосы. Однако лицо оставляло желать лучшего. Не самый подходящий объект для портрета маслом. Впрочем, его и в лучшие времена нельзя было назвать красивым. Однако час назад он выглядел значительно хуже. Теперь же стал немного похож на человека.

Джек вышел на парковку. Машина Соренсон стояла совсем рядом, а она сама опиралась на крыло. Ричер решил, что она направилась к машине, как только он закрыл окно. Ей пришлось поспешить. Но вовсе не для того, чтобы его приветствовать, – она хотела быть уверенной, что он не сбежит.

– Вы неплохо привели себя в порядок, – заметила Джулия.

В ее лице и голосе появилось нечто новое. Не обида и не гнев. И даже не разочарование. Скорее смущение.

– Что случилось? – спросил Ричер.

– Мне позвонили.

– Я видел.

– Мой босс.

– Я догадался. Вас снимают с расследования?

Она покачала головой – нет, а потом кивнула.

– Да, меня сняли. Но не из-за того, что меня убрал мой босс.

– Тогда почему?

– Потому что дела нет. Больше нет.

– В каком смысле?

– В том смысле, что вот уже двадцать минут никто не ведет расследование. И это вполне логично, поскольку, с точки зрения ФБР, прошлой ночью в Небраске ничего не произошло. Совершенно ничего.

Глава 43

– Они изменили подход. Никакого ядерного оружия. Черная дыра. Они всё стерли. Вероятно, по требованию ЦРУ. Или правительства. Очень странно. Какая-то чушь относительно национальной безопасности. – Прежде чем Ричер успел ответить, ее телефон зазвонил снова. Она посмотрела на определитель номера и спросила: – Четыреста пять – какой это телефонный код?

– Юго-Западная Оклахома, – ответил Ричер. – Скорее всего, Лотон. Армия.

Она ответила на звонок, немного послушала, поблагодарила и разъединилась.

– Мать Силл подтверждает, что Питер Джеймс Кинг служил в армии в девяносто первом году. Он был фистером. И, уверена, это не то, что я имею в виду[27].

– Это отряд поддержки артиллерии, – ответил Ричер. – Значит, он был не просто тзпк. Я его недооценил. Наверное, являлся передовым наблюдателем. А они, как правило, умные парни. Значит, он участвовал в маневрах вместе с жалкой пехотой и скромными бронетанковыми дивизионами, а не был королем сражений. Они подтвердили, что у него есть брат по имени Алан?

– Нет. Но и не отрицали. Для этого требуются бумажки.

– Что произошло с Питером?

– Он ушел в отставку в девяносто седьмом году в чине комендор-сержанта[28].

– В том же году, что и я… И где он сейчас?

– Мать Силл точно не знает. По последним сведениям, он работал в Денвере, Колорадо, в компании, которая занималась охраной. Именно оттуда прилетел парень, которого убили.

– Совпадение, – ответил Ричер. – Алан Кинг сказал, что они не общаются.

– И вы ему поверили?

– Он сказал правду относительно имени Питера и места его службы. Зачем врать о том, что он не разговаривает с братом?

– Сколько людей живет в Денвере?

– Около шестисот тысяч, – ответил Ричер. – А если с пригородами, то от двух с половиной до трех миллионов – тут все зависит от того, что считать, а что нет. Слишком маленький и слишком большой, чтобы соответствовать полутора миллионам Кинга.

– Откуда вы все это знаете? Коды городов и численность населения?

– Я люблю информацию и факты. Денвер назван так в честь Джеймса В. Денвера, который в то время являлся губернатором Канзаса. Это была наглая лесть со стороны афериста по имени Лоример. Он рассчитывал, что губернатор перенесет туда столицу и сделает его богатым. Однако он не знал, что губернатор к этому времени уже вышел в отставку. В те дни почта шла медленно. А потом это место стало частью Колорадо, а не Канзаса. Телефонный код триста три.

– Садитесь в машину, – сказала Соренсон.

– Хотите, я поведу?

– Нет, не хочу. Я не могу приехать с вами за рулем. Вам и впереди сидеть не следует.

– Сзади я не поеду.

Джулия ничего не ответила. Они сели на свои прежние места. Соренсон выехала со стоянки мотеля и направилась к автостраде, а там сразу нажала на педаль газа. На востоке собирались дождевые тучи. Плохая погода их преследовала. Джулия положила телефон на место, и он загудел, показывая, что начал заряжаться. И тут же зазвонил, только теперь его гудки усиливались динамиками. Соренсон включила его, и Ричер услышал, как мужской голос сообщил, что он подъезжает к месту, расположенному к юго-западу от Де-Мойна, штат Айова, как ему и было приказано.

Соренсон закончила разговор.

– Моя команда экспертов едет за Дельфуэнсо.

– Именно о ней мы должны сейчас беспокоиться. Как Бюро могло закрыть расследование, если погиб невиновный человек?

– Такие вещи уже случались.

– Но факты никуда не уйдут.

– Мы не отрицаем смерть Дельфуэнсо. Каждый день умирает много людей.

– Как она умерла?

– Никто не знает. Она уехала на машине в соседний штат. Машина сгорела. Возможно, самоубийство. Может быть, она приняла таблетки, выкурила последнюю сигарету и выбросила в окно окурок. Мы никогда не узнаем наверняка, потому что все улики уничтожил огонь. Бутылочку с таблетками и все остальное.

– Таков сценарий вашего босса?

– Теперь ее смертью занимаются местные власти. Со всем остальным разберется шериф Гудмен. Вот только у него ничего не выйдет, потому что кто-то ему помешает, это не подлежит сомнению.

– А что с исчезнувшим свидетелем? Его также сотрут?

– Все будет иметь вполне правдоподобное объяснение. Не совсем точное, но и не слишком расплывчатое.

– Если дело закрыли двадцать минут назад, почему вам все еще продолжают звонить? Мать Силл и ваш эксперт?

Соренсон немного помолчала.

– Потому что у них есть номер моего сотового телефона. Они позвонили мне напрямую. Они не связывались с офисом. Они еще не получили новых указаний.

– А когда они их получат?

– Надеюсь, не слишком скоро. В особенности мои эксперты. Я должна узнать, как Кинг и Маккуин удерживали Дельфуэнсо на заднем сиденье. Разве вы стали бы просто сидеть и ждать? Почему она не сопротивлялась?

– Сначала они ее застрелили. Это очевидно. Она уже была мертва.

– На это я надеясь.

– Возможно, они так и не сумеют это доказать.

– Мне нужно лишь понять общую картину. Знать значения вероятностей. И это я получу. У меня очень хорошие эксперты.

– Но ваш босс их наверняка отзовет.

– Мой босс не знает, что я их туда отправила. И я не собираюсь ему сообщать.

– А разве они сами не позвонят в офис?

– Нет, они будут разговаривать только со мной, – ответила Соренсон. – Именно так все у нас устроено.

Они проехали еще одну милю, Ричер молчал. Солнце все еще оставалось у них за спиной, и перед машиной ложились длинные тени. Дождевые тучи закрывали небо позади. И они приближались. Далекий горизонт был ярко освещен.

– Если дела больше нет, то полевому офису в Омахе не нужно демонстрировать результаты ночной работы. Потому что никакой ночной работы не было. Ведь в Небраске ничего не случилось.

Соренсон не ответила.

– И если дело закрыто, то кому нужен подозреваемый или свидетель? Никто ничего не сделал и никто ничего не видел. Вообще разве что-то случилось?

И вновь ответа не последовало.

– И если расследование прекращено, то вы не получите новой информации на меня.

Соренсон молчала.

– Так почему же я все еще в вашей машине?

Нет ответа.

– Значит, я являюсь частью сценария? Никчемный безработный и бездомный ветеран. Не имеющий постоянных связей. Никогда не бравший в аренду дом. Такие люди, как я, постоянно уходят. Очень удобно для всех заинтересованных лиц. Получается, что я последний из тех, кто способен смешать им карты. Я знаю, что случилось. Я видел Кинга и Маккуина. Я видел с ними Дельфуэнсо. Я знаю, что она не сидела за рулем своей машины, когда уезжала в другой штат. Я знаю, что она не принимала таблеток. Значит, они намерены стереть еще и меня?

Соренсон молчала.

– Джулия, вы обсуждали меня с вашим боссом, пока я находился в душе?

– Да, обсуждали, – ответила Соренсон.

– И какой приказ вы получили?

– Я должна вас привезти.

– Зачем? Каков план?

– Я не знаю, – ответила Соренсон. – Я должна доставить вас на парковку. Больше мне ничего не сказали.

Глава 44

Ричер потратил долгую минуту, рассматривая вариацию уже изученной ранее проблемы: как с пассажирского сиденья воздействовать на водителя, который управляет автомобилем, мчащимся по автостраде на скорости восемьдесят миль в час. Задача практически неразрешимая, даже с ремнями и подушками безопасности. Слишком рискованно. Слишком много невинных людей может пострадать. Люди направляются на работу, старики едут навестить внуков…

– Мне очень жаль, – сказала Соренсон.

– Моя мать всегда говорила мне, что я не должен ставить свои интересы на первое место. Но, боюсь, на этот раз мне придется поступить именно так. У вас будут серьезные неприятности, если вы не привезете меня обратно?

– Да, – коротко ответила Джулия.

Ричер хотел услышать совсем другой ответ.

– Тогда я хочу, чтобы вы дали мне клятву, – сказал он. – Поднимите правую руку.

Соренсон так и сделала. Она сняла ее с руля и подняла на уровень плеча, ладонью наружу, не слишком быстро и не слишком медленно – характерный жест для чиновника. Ричер развернулся на своем сиденье и схватил ее за запястье левой рукой, раз, наклонился вперед и правой рукой вытащил ее «Глок», два. Затем откинулся на спинку сиденья, опустив руку с пистолетом в пустое пространство между ногой и дверцей. Три.

– Это было подло, – сказала Соренсон.

– Приношу извинения, – сказал Ричер. – Вам и своей матери.

– А кроме того, вы совершили преступление.

– Весьма возможно.

– Вы собираетесь меня пристрелить?

– Скорее всего, нет.

– И как вы планируете действовать дальше?

– Вы выпустите меня в квартале от вашего офиса. Но скажете, что потеряли в двадцати милях, чтобы они начали искать в другом месте. Предположим, мы остановились у бензоколонки, я зашел в туалет и сбежал.

– А я получу свой пистолет обратно?

– Да, – сказал Ричер, – в квартале от вашего офиса.

Соренсон ехала дальше и молчала. Джек спокойно сидел рядом, размышляя о том, какое ощущение он испытал, когда прикасался к ее запястью, о теплой коже ее живота и бедра. Он задел их тыльной стороной ладони, когда его рука двигалась к кобуре. Рубашка из хлопка и ее тело под ней, нечто среднее между мягким и твердым.



Они оставались на автостраде, пока преодолевали южную часть Каунсил-Блафс, в Айове, потом пересекли Миссури по мосту и снова оказались в штате Небраска, в городе Омаха. Автострада проходила через его сердце, мимо указателя на зоопарк и обычный парк; на севере тянулись жилые кварталы, на юге – промышленные предприятия. Затем автострада свернула влево, и Соренсон съехала на улицу, которая шла прямо вперед, с востока на запад, через центр коммерческой зоны. Но к этому моменту зона изменилась. Теперь она больше походила на парк розничной торговли. Или бизнес-парк: широкие лужайки, деревья и ландшафтная архитектура, низкие белые здания, расстояния между которыми составляли сотни ярдов. Ричер рассчитывал увидеть нечто больше похожее на центр города. Он представлял себе узкие улицы, кирпичные стены, перекрестки, переулки и дверные проемы. Обычный городской лабиринт.

– Где именно находится ваш офис? – спросил он.

Соренсон указала вперед по диагонали, на запад и немного на север.

– Вон там, – сказала она. – Мы уже рядом.

В двухстах ярдах Ричер увидел новое большое белое здание в четыре или пять этажей. За ним и немного правее и левее раскинулись большие лужайки, заросшие травой. А еще дальше находилась огромная парковка для следующего здания. Все было плоским и пустым. Некуда бежать и негде прятаться.

– Едем дальше, – сказал он. – Это никуда не годится.

Соренсон уже сбросила скорость.

– Вы сказали, в квартале от моего офиса.

– Это не кварталы, а футбольные поля.

Соренсон проехала ярко освещенный участок. Сразу за белым зданием Ричер заметил маленькую парковку с машинами персонала, стоящими аккуратными рядами. Все они не имели специальных знаков, но чуть в стороне, под углом к ним, Ричер разглядел темно-синий «Краун Викторию» и черный фургон без окон в грузовом отсеке. Между ними топтались четверо мужчин в куртках, они пили кофе и чего-то ждали.

Ричера, как нетрудно было предположить.

– Вы их знаете? – спросил он.

– Двоих знаю, – ответила Соренсон. – Парни из отдела по борьбе с терроризмом, которые приехали из Канзас-Сити вчера поздно вечером. Их зовут Доусон и Митчелл.

– А двое других?

– Вижу в первый раз.

– Продолжайте ехать дальше.

– Почему бы вам просто не поговорить с ними?

– Не самая лучшая идея.

– Они ничего не могут вам сделать.

– Вы читали Патриотический акт?[29]

– Нет, – ответила Соренсон.

– А ваш босс?

– Сомневаюсь.

– Следовательно, они могут сделать со мной все, что пожелают. Кто им возразит?

Соренсон еще больше сбросила скорость.

– Не сворачивайте, Джулия, – сказал Ричер. – Продолжайте ехать дальше.

– Я сообщила им РВП[30]. Очень скоро они начнут меня искать.

– Позвоните им и скажите, что у вас поломка и вы остановились где-то на обочине. Скажите, что спустило колесо и вы до сих пор в Айове. Или предупредите, что свернули не туда и случайно оказались в Висконсине.

– Они отследят мой сотовый телефон. Возможно, делают это прямо сейчас.

– Продолжайте ехать дальше, – сказал Ричер.

Соренсон слегка увеличила скорость, и они проехали мимо белого здания, которое находилось в сотне ярдов от них. К нему вела широкая подъездная дорожка. Современный фасад впечатлял. Архитектор использовал много зеркального стекла. Но особой активности там не наблюдалось, вокруг царили тишина и спокойствие. Ричер повернул голову и посмотрел в сторону здания, которое осталось у них за спиной.

– Благодарю вас, – сказал он.

– Куда вы хотите направиться теперь? – спросила Соренсон.

– Миля отсюда меня вполне устроит.

– И что потом?

– Мы попрощаемся.

Однако они не успели отъехать милю и попрощаться. Зазвонил телефон Соренсон, она ответила, и Ричер услышал, мужской голос.

– Мисс Соренсон? Это шериф Гудмен. – Он говорил громко и явно паниковал. – Дочь Карен Дельфуэнсо исчезла. Ее забрали какие-то люди.

Глава 45

Джулия ударила по тормозам, развернулась на сто восемьдесят градусов, нажала на газ, и автомобиль устремился обратно к автостраде, мимо здания ФБР, его роскошного фасада и парковки. Голос по телефону продолжал свой долгий рассказ. Шериф округа, Виктор Гудмен, сообразил Ричер, находился в восьмидесяти милях от них. Именно он первым оказался на месте преступления вчера ночью. Шериф производил впечатление компетентного человека, но выглядел усталым и встревоженным. Очевидно, он окончательно перестал контролировать ситуацию.

– Утром я сказал девочке, что ее мать пропала. Я решил, что лучше действовать постепенно. Ну, вы знаете, первый шаг, потом второй… Я попросил соседку не водить детей в школу, предложил ей посидеть с ними и пропустить работу. Однако она поступила иначе. Она боялась, что у нее возникнут проблемы, и оставила детей дома одних. Она решила, что ничего страшного не произойдет, но она ошиблась. Я заехал туда еще раз, чтобы прощупать почву, однако там оказалась только дочка соседки. Она сказала, что пришли какие-то мужчины и увезли девочку Дельфуэнсо.

– Когда? – спросила Соренсон.

– Девочке десять лет, информация получена от нее. Она утверждает, что прошло около часа.

– Сколько было мужчин?

– Она не знает.

– Один, два? Дюжина?

– Больше одного. Она сказала «мужчины», а не «мужчина».

– Описание?

– Просто мужчины.

– Черные? Белые? Молодые? Старые?

– Белые, я уверен, иначе она бы сказала. Это Небраска. Возраст – без понятия. Для ребенка все взрослые выглядят одинаково.

– Одежда?

– Она не помнит.

– Машина?

– Она не может ее описать, говорит, что видела автомобиль – так она сказала, – но это могло быть все, что угодно. Пикап или внедорожник.

– Цвет?

– Она не помнит. Если она вообще видела машину. Возможно, просто сделала вывод. Боюсь, она ни разу в жизни не встречала пешехода. Здесь их нет.

– А она помнит, какие слова произнесли те мужчины?

– Она не обратила внимания. Кто-то позвонил в дверь, и Люси Дельфуэнсо пошла открывать. Соседская девочка говорит, что мужчины о чем-то разговаривали с Люси, но сама она осталась в задней комнате. Она во что-то играла и увлеклась. А примерно через пять минут поняла, что Люси не вернулась в комнату.

– Почему дочь Дельфуэнсо пошла открывать дверь в чужом доме?

– Они так это не воспринимают. Обе девочки считают, что у них два дома. Они постоянно ходят друг к другу в гости.

– Вы произвели обыск вокруг дома? Осмотрели дом Дельфуэнсо?

– Я привлек всех своих людей. Люси нигде нет.

– А вы опрашивали соседей? Того мужчину с седыми волосами?

– Его там не было. Он уезжает на работу в шесть утра. А обитатели четвертого дома ничего не видели.

– Вы вызвали полицию штата?

– Конечно, но мне нечего им дать.

– Когда исчезает ребенок, поиски начинаются сразу.

– Но что они могут сделать? У нас маленький департамент. А штат большой. Они не могут бросить остальные дела.

– Ладно, мы разберемся, – сказала Соренсон. – Я уже еду. Но пока вам следует продолжать поиски.

– Конечно, но похитители могут находиться в шестидесяти милях от нас.

Соренсон не ответила. Она положила трубку, выехала на автостраду и помчалась на запад со скоростью, приближающейся к ста милям в час.



Через десять минут – машина продолжала мчаться на запад – Ричер вернул Соренсон «Глок».

– Ваш босс проигнорирует исчезновение девочки? – спросил он.

Соренсон положила пистолет на колено.

– Мой босс амбициозный человек. Он мечтает о серьезных вещах и хочет стать помощником начальника Бюро. Поэтому он будет делать, что ему прикажут сверху или что скажет ЦРУ, и не важно, какими будут указания. Некоторые люди ведут себя именно так. А боссы ФБР станут выполнять приказы ЦРУ. Или Госдепа, или нацбезопасности, или западного крыла Белого дома[31], или как там еще называют больших шишек.

– Это безумие.

– Таковы современные правоохранительные органы. Привыкайте.

– Какая свобода действий у вас будет?

– Никакой, как только они узнают, где я нахожусь.

– Ну, так не берите трубку.

– Я и не собиралась. Во всяком случае, не стану реагировать на несколько первых звонков.

– А потом?

– Они начнут оставлять голосовые сообщения. Будут посылать эсэмэски. Я не могу действовать самостоятельно. Не могу ослушаться прямых приказов.

Ричер не ответил.

– А вы? Вы поступали так? – спросила Соренсон.

– Иногда, – ответил Джек.

– И теперь вы бездомный ветеран, лишенный стабильных отношений с другими людьми…

– Совершенно верно. Такие вещи никогда не бывают легкими. Но вы можете начать. Вы можете что-то сделать до того, как они вас запрут.

– Как?

– Мотив, – сказал Ричер. – Вот о чем нужно думать. Кто, черт возьми, похитил ребенка умершей женщины? И почему? В особенности если речь идет о ребенке, который не знает, что случилось с его матерью.

– Естественно, эти события должны быть как-то связаны. Таких совпадений не бывает. Здесь не может идти речи об отце, появившемся после поражения в суде. И я не верю в случайного педофила.

– Может быть, им нужен был ребенок соседки и они просто перепутали девочек? Ведь похищение произошло из дома соседки. Соседка также разведена?

– Это не совпадение, Ричер.

– Так что это такое?

– Я не знаю.

– И я не знаю, – кивнул Джек. – Происходящее не имеет никакого смысла.

Шериф Гудмен не спал уже тридцать часов. Он с трудом передвигался и плохо соображал, но продолжал работать. У него не было никаких оснований думать, что похитители находятся где-то рядом, однако он заставил своих людей проверить поблизости все пустующие здания, амбары, хижины и любые другие убежища. Он сам заходил в те места, до которых у них не доходили руки. Он ничего не нашел. И они ничего не нашли. Шериф слышал, как его уставшие люди обмениваются сообщениями об очередных неудачах.

Он вернулся к дому соседки Дельфуэнсо, припарковался и остался сидеть в машине, стараясь не заснуть. Гудмен заставлял себя думать. Он вспомнил, как вел себя ребенок на крыльце сегодня утром. Девочка ничего не понимала, вежливо кивала и с тревогой смотрела на него. Десятилетняя девочка из пригорода. Самая обычная, не обладающая выдающимися способностями. Она могла выслушать любого взрослого, который, по ее мнению, представлял закон. И поверить в его обещания.

«Пойдем с нами, детка. Мы нашли твою мамочку. Мы отведем тебя к ней».

Но кто?

Кто мог знать, что Дельфуэнсо исчезла? Очевидно, весь его департамент, а также соседи и некоторые местные жители. И плохие парни. Но зачем им убивать мать, а потом возвращаться за ребенком?

Почему они так поступили?

Шериф вышел из машины, чтобы немного проветрить голову на холодном воздухе, с минуту прохаживался возле машины, потом присел на крыло со стороны пассажирского сиденья. Капот был теплым. На востоке пошел дождь. Гудмен видел тучи, которые двигались в его сторону. Затем он взглянул на два находящихся перед ним дома – Дельфуэнсо и ее соседки, – надеясь, что ему в голову придут новые идеи. Ничего. Посмотрел на грязную канаву. На ней остались следы покрышек его машины. Словно перечень тщетности попыток, записанных резиной на грязи и воде. За последние четыре часа он парковался здесь четырежды. В первый раз, когда примчался из кафе посреди ночи вместе с Соренсон. Потом – рано утром, чтобы поведать ребенку печальные новости. И в третий раз, чтобы все проверить, как и положено хорошему шерифу, – тогда он и узнал, что Люси исчезла. Наконец, сейчас после бесполезных поисков в округе. Следов осталось множество. Гораздо больше, чем должно быть после четырех визитов. Туда и обратно, некоторые следы прямые, другие изогнутые. В двух местах поверхность дороги была настолько неровной, что грязь образовала грязные лужи шириной в шесть футов, точно битумные ямы. Очевидно, он пересекал обе лужи.

И больше здесь никого не было.

Гудмен проверил еще раз, чтобы убедиться наверняка, теперь на ходу, делая маленькие шажки, стараясь не испортить улики. Однако никаких улик он не нашел. Не сумел обнаружить следов, кроме своих собственных. Других возле дома Дельфуэнсо не было. Как и перед домом соседки. Только знакомые следы протекторов его «Краун Виктории». Стандартные, хорошо знакомые отпечатки. Он лично контролировал бюджет департамента, сам заказывал покрышки для полицейских автомобилей на складе в Мичигане. Низкие цены, никаких налогов, полная гарантия. Их привозили на почтовом грузовике и меняли в соседнем округе, в мастерской Фила Абельсона. Фил заключил с ним сделку: низкие цены в обмен на соглашение о длительном сотрудничестве. Он был умным парнем.

Гудмен вернулся к своей машине, поставил ее на другое место, где асфальт оставался сухим и чистым, и еще раз проверил следы.

Он был уверен.

Никаких других следов, кроме его надежных старых протекторов по девяносто девять долларов за штуку и еще пять за установку и балансировку.

Соседская девочка не видела машину, потому что ее не было.

Люси Дельфуэнсо увели пешком.

Но как такое могло произойти на просторах Небраски?

Глава 46

Соренсон съехала с автострады в том самом месте, где это сделал Ричер примерно двенадцать часов назад. Он заметил съезд, у которого стоял, когда было темно и холодно. Вспомнил вертолет в воздухе и «Импалу», остановившуюся в тридцати футах от него, Алана Кинга и Дона Маккуина, повернувшихся на своих сиденьях, чтобы предупредить Карен Дельфуэнсо. Джек вспомнил, как Алан Кинг спросил у него, куда он направляется.

«Я еду на восток, – ответил Ричер. – До самой Вирджинии».

Но теперь это уже не так. Миссия не закончена.

Соренсон продолжала ехать на юг. Они оказались в незнакомых Ричеру местах, на проселочной дороге, такой же прямой, как и все другие в Айове. Однако местность справа и слева оказалась немного другой, более неровной и пересеченной. Картинка перестала быть идеальной. Двадцатью милями левее с востока двигались тучи, оставлявшие за собой серые следы дождя, в сгустившемся воздухе повис туман. Такой же дождь шел в Айове, падая на сожженную «Импалу» и мотель толстяка. И следовал за ними, медленно, но упрямо, точно послание или плохие новости, которые нельзя игнорировать.

Видимо, Соренсон увидела тот съезд и пришла к очевидному выводу.

– Именно в этом месте они вас посадили в машину?

Ричер кивнул.

– Я простоял чуть больше полутора часов. Мимо проехали пятьдесят шесть машин. Они были пятьдесят седьмой.

– А если бы вы там не стояли? Если бы там никто не стоял? Они бы не смогли получить прикрытие.

– Дельфуэнсо являлась для них таким прикрытием.

– Жаль, что я медленно соображала. Если бы я дала указание осматривать все машины с тремя людьми… И еще у меня был бы их номер – в качестве вишенки на торте…

– У них были пистолеты, – ответил Ричер. – Они могли силой пробиться через КПП. Или приставить дуло пистолета к голове Дельфуэнсо. И у них могло получиться. Не думаю, что полицейские Небраски или Айовы проходят соответствующую подготовку.

– Большой риск.

– К чему вы ведете?

– Они стартовали на юге автострады и закончили там же. У них не было никакой гарантии, что они найдут человека, путешествующего автостопом. Во всяком случае, зимой. И они знали, где будут находиться КПП, если их вообще успеют установить. Так почему же они сразу не отправились на восток по проселочным дорогам? Зачем рисковать и выезжать на автостраду?

– Они сказали, что едут в Чикаго.

– Сколько людей в Чикаго?

– Около трех миллионов в самом городе и около восьми с пригородами. Коды триста двенадцать и семьсот семьдесят три.