— Быть может, я тоже сумею помочь,— предложил он,— мне бы не хотелось казаться назойливым… Меня зовут Джин Блэйк.

— Я вовсе не считаю, что вы назойливы. Мое имя — Эллен Гаррис. Миссис Герберт Гаррис,— торопливо добавила она.

Он допил свой бокал, поставил его на стойку, задумчиво повертев в руках.

— Ну, а где же сегодня вечером сам Герберт? — спокойно спросил Джин, не глядя на нее.

— В Нью-Йорке,— с чуть заметным вызовом ответила она.— Он считает, что мужья и жены должны время от времени ненадолго расставаться.

— Я с ним согласен,— сказал Джин.— Особенно, когда речь идет о такой жене, как вы. Я решительно одобряю Герберта. Почему бы вам не допить свой дайкири до конца… Эллен?

— Пожалуй, так будет лучше. Сперва допью, а потом, сбегу, как сумасшедшая.

— Куда же вы сбежите?

Дженнифер Ровен, повернулась на бок и нежно потрясла мужа за плечо. Ее голос, наконец, проник сквозь тяжелую завесу его сна.

— Подальше от вас.

– Милый… проснись, милый.

— Обратно к Герберту?

— О, нет. Этого я сделать не могу. Целых две недели, по крайней мере.

Он, недовольно замычав, открыл глаза и посмотрел на жену.

— Две недели? — Он внимательно посмотрел ей в лицо.— Кажется, когда-то была такая книжка — «Три недели» Элиноры Глинн, если не ошибаюсь, не так ли?

– В чем дело? – раздраженно спросил он, садясь в постели.

— Не помню. А почему вы спросили?

Она указала ему на телефонную трубку.

– Опять этот человек, – прошептала она испуганным голосом. – Ты знаешь, о ком я.

– Шептун? – спросил он сонным голосом. Она кивнула и протянула ему трубку.

– Роберт Ровен слушает.

– Мистер Ровен… – Голос на другом конце провода был хриплым и неприятным, отчего у Ровена пробежал мороз по коже. Возможно, потому, что он никак не мог связать этот шепот с телесной оболочкой говорившего. – Вы обдумали мое предложение?

На какой-то момент Роберт растерялся и смущенно посмотрел на Дженнифер. Вышла бы из комнаты, что ли! Но нельзя же просить ее об этом в открытую.

– Да, – ответил он как можно непринужденнее. – Я все обдумал.

– И к какому решению вы пришли?

– Считайте, что дело сделано, если, конечно, завтра к пяти часам она не принесет деньги. – Он посмотрел на будильник. – Вернее, уже сегодня, – поправился он. – Если она не принесет их, то банк конфискует ее залог и, уверяю вас, он поступит в ваше распоряжение, как мы и договаривались.

– Вы приняли очень мудрое решение, мистер Ровен. – В трубке послышался неприятный смех. – Она никогда не принесет вам одиннадцать миллионов долларов, уверяю вас!

Наступила пауза. Ровен выжидающе молчал.

– Как насчет того, чтобы встретиться утром? В обмен на ваше слово вы получите атташе-кейс с пятьюстами тысячами долларов. Остальное получите по завершении сделки, когда акции окажутся у нас в руках. Хочу предупредить… – шепот стал свистящим и угрожающим, – не вздумайте вести двойную игру!

– И в мыслях этого не было, – проговорил Ровен.

– Еще одно мудрое решение, мистер Ровен. Чтобы продемонстрировать наше расположение, мы доставим вам деньги в восемь часов утра.

– Где мы встречаемся?

– Паромная станция на Стейтен-Айленде… – Как я вас узнаю?

– Я сам вас узнаю, мистер Ровен. Наденьте плащ свободного покроя с поясом. И, пожалуйста, не откажите в такой банальности, как красная гвоздика в петлице на левом лацкане плаща. Встретимся в мужском туалете. Спокойной ночи, мистер Ровен.

– Спокойной ночи…

В трубке щелкнуло. Ровен с минуту молча смотрел на нее, затем, пожав плечами, передал ее Дженнифер. Она опустила трубку на рычаг и с любопытством посмотрела на мужа.

– Милый… – спросила она обеспокоенно. – Что случилось?

– Ничего особенного. Звонили по делу. – Наклонившись, он поцеловал жену в губы.

Дженнифер не ответила на его поцелуй, а только с сомнением покачала головой.

– В два часа ночи? Почему ты не хочешь мне рассказать?

– Ну ладно, Дженни, – устало отозвался он. – Завтра утром мы станем богатыми.

– Богатыми? Не вешай мне лапшу на уши! – Дженнифер сердито фыркнула.

– Я серьезно.

Что-то в голосе мужа насторожило Дженнифер.

– Но как? – Ее глаза подозрительно сузились. – Уж не собираешься ли ты… воровать?

– Прикуси язык! – Он натянуто улыбнулся. – Нет, воровать я не собираюсь. Ты за кого выходила замуж, за дурака? Просто верь мне, Дженнифер. – Ровен тихонько похлопал жену по руке. – Подожди, сама все увидишь. Мы будем купаться в деньгах.

ПРОШЛОЕ VI

РАЗВОД

Глава 1

Париж, 1960 год

Эдмонд отступил, пропуская Элен в квартиру. Взгляд ее скользнул по холлу, по гостиной. В квартире было душно и жарко. Несмотря на благоухающую весну, все окна здесь были закрыты, а шторы задернуты. Сестра зябко повела плечами: Эдмонд как будто стремился отгородиться от внешнего мира.

– Я рада, что застала тебя дома, – сказала Элен. – Надеюсь, не помешаю?

Эдмонд криво улыбнулся и провел сестру в гостиную.

– Я просто сижу, занимаюсь. – Он кивнул на открытые учебники на столе.

Элен бросила на тахту сумочку, осторожно села, стараясь не угодить на выскочившую из матраса пружину. В квартире было не только темно, но еще и грязно и пыльно. Отсюда давно исчезли смех, доверительные улыбки и вкусные запахи.

– Я пришла с тобой поговорить.

Элен с трудом выдавила из себя улыбку.

– О чем? – Брат выглядел осунувшимся и каким-то потерявшимся. Его красный кардиган на локтях протерся до дыр. Если бы Жанна была жива, она непременно починила бы его.

– Не так сразу, – ответила она, внезапно смутившись. – Пожалуй, я чего-нибудь выпью. У тебя есть белое вино?

– Кажется, есть. Сейчас посмотрю.

Покачав головой, Элен проводила брата взглядом. Почему он никак не возьмет себя в руки? Почему не вернется к жизни, вместо того чтобы прятать нос в учебники? И ведь больше всех от этого страдает малышка Элен! Какой бы юной и жизнерадостной девочка ни была, но она потеряла мать и сейчас теряет отца, пусть даже из-за того, что он так увлечен учебой в университете. Только сама Элен психологически извлекала пользу, беря на себя ответственность за судьбу племянницы. Она тем самым заполняла пустоту, которая возникла в ее душе после смерти Жанны и предательства Найджела. И что еще важнее, в будущем ей теперь открывались новые перспективы. Это будущее представлялось ей таким блестящим, что она и думать-то о нем боялась, а не то, что говорить.

Элен давно уже обдумала, как станет воспитывать племянницу. Она дала слово Жанне и ни за что не отступится. Причем не только ради Жанны, но еще и потому, что воспитание племянницы отвечает ее честолюбивым замыслам. Так как она не способна иметь собственных детей, то вполне естественно, если малышка Элен станет ее связующим звеном с будущим, гарантией того, что ее журнал «Ле Мод» останется семейным бизнесом.

До всего этого еще далеко, но в том-то и заключается ее план. У нее есть время проследить за сложным процессом становления племянницы. У малышки Элен будет все, чего она сама была лишена в детстве. Весь вопрос сводится только к умелому руководству. Девочка будет ходить в лучшие школы, встречаться с нужными людьми, получит образование в Швейцарии, станет социально значимой величиной и квалифицированной деловой женщиной. Элен даже мысли не допускала, что племяннице не захочется делать такую карьеру.

И все же главное – не переборщить. Пусть Элен растет как все другие дети, детство есть детство. Однако в ней надо постепенно развивать честолюбие: в конце концов, ей уже шесть лет и лепить из нее сейчас настоящую даму отнюдь не преждевременно, а в самый раз. Элен хорошо помнила, какой восприимчивой она была в ее годы.

Надо только соблюсти интересы всех сторон. Прежде всего, следует уделять девочке больше внимания. Но не может же она просто забрать ребенка! Малышка Элен – дочь Эдмонда, и брат, конечно же, любит ее безумно. Это единственное, что осталось у него от Жанны. Оторвать дочь от отца будет слишком жестоко.

Какое-то время Элен вынашивала идею снять квартиру и жить вместе с ними. Таким образом, у нее появилась бы масса возможностей держать племянницу под своим постоянным контролем. Но постепенно она отвергла эту идею: не годится брату и сестре, какими бы тесными ни были их узы, жить под одной крышей. Не то чтобы она боялась каких-либо слухов – она уже давно научилась не обращать внимания на сплетни, – а просто это было бы несправедливо по отношению как к самой малышке Элен, так и к памяти Жанны.

И все-таки Элен нашла решение.

Из кухни, налив в стакан вино, вернулся Эдмонд.

– А ты не будешь? – удивилась она, принимая стакан. Он покачал головой и сел рядом.

Пригубив, сестра поставила стакан на столик и молча посмотрела на брата.

– Надеюсь, ты пришла не с воспитательной целью? – спросил он, закурив сигарету.

– Вовсе нет, – смутилась Элен. – Зачем же мне вмешиваться в то, что меня не касается?

Брат только печально улыбнулся.

– Эдмонд, мы всегда были очень дружны… – Брат задумчиво кивнул. – Гораздо дружнее, чем большинство братьев и сестер. Но с тех пор как Жанна… – Элен вздохнула. – С тех пор как Жанна умерла, мы с тобой как-то отдалились.

Эдмонд тотчас отвел взгляд и уставился в дальний конец комнаты.

Прикусив губу, Элен задумалась. Может, ей отложить разговор до следующего раза? Она отпила из стакана. Нет. Дело не может ждать, это слишком важно. Решительно взяв брата за руку, она развернула его лицом к себе.

– Эдмонд, я очень беспокоюсь о малышке Элен. Неужели ты не понимаешь? Тебя никогда нет дома, а если и есть, то ты в основном сидишь над книгами.

– Чего же ты хочешь? – сверкнул глазами Эдмонд. Элен обеими руками сжала руку брата.

– Уделяй ей больше внимания. Иногда готовь что-нибудь для нее. Почаще живи ее интересами.

– Мадам Курбе хорошо заботится о ней. Вздохнув, Элен вскочила на ноги и сердито заходила по комнате.

– Мадам Курбе – консьержка и очень занята. Может, они и ладят друг с другом, но и только. Девочка растет, Эдмонд! – Элен резко остановилась. – Она нуждается в общении. Внимании. Семье.

Эдмонд внезапно вздрогнул: его сигарета догорела до самого фильтра и обожгла ему пальцы. Он поднялся и резко швырнул окурок в камин.

– Эдмонд, малышке Элен нужна няня.

– Нянь нанимают для грудных детей, – отрезал Эдмонд, поджав губы.

Но Элен продолжала убеждать брата, и он вынужден был признать, что все его попытки что-либо сделать в этом плане всегда кончались неудачей. Сначала он нанял безответственную молодую девушку помогать по хозяйству; потом женщину, которая отводила малышку Элен в школу и забирала ее. Спустя какое-то время Элен обнаружила, что «гувернантка» сильно пьет. А мадам Курбе так и вовсе не годилась для этой работы.

– Мне самому хорошую няню не найти, – признался Эдмонд. – Я ничего в них не понимаю. – Он умоляюще посмотрел на Элен. – Я знаю, что ты ужасно занята, но…

– Беру это на себя, – удовлетворенно кивнула сестра.

Итак, вопрос с няней решен; теперь главное – не терять времени. И вот во время пасхальных каникул Элен взяла недельный отпуск и полетела с племянницей в Англию. Англичане всегда славились своими нянями, поэтому лучше уж искать прямо на месте. Конечно, Элен порой в голову приходила мысль и о том, что в Лондоне они могут случайно встретиться с Найджелом.

Они остановились в апартаментах гостиницы «Клариджез», которые включали в себя роскошную гостиную, две спальни и две ванные. Впервые Элен ничего не делала, а просто наслаждалась жизнью. Энергия девочки била через край; малышка Элен отличалась еще и быстрым, пытливым умом. Вместе они исходили Лондон вдоль и поперек. Держась за руки, они гуляли вдоль Темзы, не обращая внимания на туман и облачность; ходили в «Ковент-Гарден», где слушали оперу «Кавалер роз»; осмотрели здание парламента, посетили старинный замок Тауэр. Они восхищались египетскими древностями в Британском музее, делали покупки на Риджент-стрит и в «Харродз», посетили «Лавку древностей», воспетую Диккенсом, и тряслись от страха в музее мадам Тюссо. А еще они осмотрели Виндзорский дворец и остановились на обратном пути в загородной гостинице, насладились ростбифом, йоркширским пудингом и чаем «Эрл Грей».

Но прежде чем отправиться на очередную экскурсию, Элен ежедневно в течение недели проводила собеседование с претендентками на роль няни, предоставляемыми ей службой занятости.

В начале второй недели надежда встретиться с Найджелом бесследно испарилась, зато, наконец, нашлась няня, которая отвечала самым строгим требованиям.

Звали ее Элизабет Стюарт. Это была статная шотландская женщина, далеко за сорок. Они с малышкой Элен сразу же нашли общий язык, что немедленно пробудило в душе Элен вполне понятную ревность. Что ж, она сама настояла на поисках няни.

Дольше оставаться в Англии не имело смысла: они вернулись в Париж. Итак, теперь надо позаботиться о доме, о постоянном прибежище, куда можно прийти со всеми своими радостями и печалями. И пусть он будет за городской чертой!

Когда Элен нашла то, что хотела, она подписала все необходимые бумаги, выложила наличными свыше миллиона франков и в одну из суббот повезла туда Эдмонда и малышку Элен. Она держала покупку в секрете и ни словом не обмолвилась о том, куда они направляются.

Через два часа после того, как они выехали из Парижа. Элен указала шоферу налево. На следующем перекрестке он, сделав левый поворот, выехал на ухабистую дорогу, ведущую к лесу.

– Куда это ты нас везешь? – горя от нетерпения, спросила малышка Элен.

Элен таинственно улыбнулась:

– Я недавно купила маленький домик в сельской местности. Решила, что нам не помешает иногда скрываться там от суеты Парижа. – Погладив малышку Элен, она повернулась к Эдмонду: – Не обижайся, мне хотелось сделать вам сюрприз.

– А я и не возражаю, особенно если время от времени ты тоже будешь там появляться.

– И это ты мне? Конечно, буду!

Элен была довольна. С тех пор как в доме поселилась няня, Эдмонд стал возвращаться к нормальной жизни. Шторы теперь раздвигались каждое утро, комнаты проветривались, из кухни вкусно пахло, а они с братом снова стали близки друг другу.

Машина выехала на поляну, и Эдмонд резко выпрямился.

– Ты, кажется, сказала «домик»?

– Ну… – Элен развела руками.

Замок был похож на островок коричневого камня, с башенками по углам, с мощеным булыжником двором и рвом, превращенным в большой зеленый пруд, по которому, отражаясь в воде, грациозно скользили утки и лебеди.

Едва машина остановилась, малышка Элен побежала к пруду.

Дом не такой роскошный, как Отеклок, подумала Элен, но в нем есть свое особое очарование. В нем нет надменности и величественности. Это просто удобный загородный замок в ста шестидесяти километрах к югу от Парижа. Первоначально замок принадлежал Диане де Пуатье, затем, переходя по наследству, подвергался разным перестройкам. Здесь были домик смотрителя, гостевой домик, конюшни и пригодная для жилья трехэтажная каменная башня за прудом.

Элен решила оставить пожилую пару смотрителей, месье и мадам Грез, с тем, чтобы они следили за домом. Она также купила малышке Элен маленького пони.

Жанна ушла в небытие, но навсегда останется в их памяти. Она наверняка была бы довольна. У малышки Элен теперь есть свой дом, который со временем станет ее собственностью.

Глава 2

Миланский банк располагался в цокольном этаже тридцатиэтажной офисной башни, которая возвышалась над старинными зданиями старого города. Построенная в виде черного конуса, башня доминировала на небосклоне, словно огромный, тянущийся к небу фаллос. Выйдя из здания, Элен зажмурилась от яркого солнечного света, надела солнцезащитные очки и легко сбежала по низким ступеням на тротуар к фонтану. Налетел теплый майский ветерок, и ее обдало брызгами. Стало свежо и прохладно.

Легкая улыбка заиграла на губах Элен. Дела двигались в гору. Пошел второй месяц, с тех пор как она была признана миллионершей по праву – принимая во внимание деньги, заработанные только собственным трудом на журнале «Ле Мод», и не в каких-то там ничего не стоящих лирах или бесконечных франках, а в твердой валюте – долларах. Первый номер журнала «Ла Мода», точной итальянской копии французского «Ле Мод», уже заполнил прилавки всех газетных киосков.

Она улыбалась, вспоминая, как синьор Пьяротто, президент банка, с каждым разом заискивал все больше. Он начал понимать, какого ценного клиента приобрел в ее лице, и теперь следил за тем, чтобы обслуживать ее лично.

Элен посмотрела на золотые часы: скоро десять, и ей надо торопиться, так как у нее назначена встреча с распространителями и рекламными агентами, а в полдень запланирован рабочий ленч с Царицей.

Элен свернула направо, на улицу Монтенаполеоне, и направилась к офисам «Эдицьони Элен Жано». Они были расположены всего в нескольких кварталах отсюда, в огромном старинном палаццо Медичи, переделанном под коммерческий центр высшего разряда. Здание было поделено между несколькими дизайнерскими фирмами модной одежды, тремя торговцами-оптовиками по продаже сувениров и парфюмерии и офисами «Ла Мода».

Проходя мимо газетного киоска, Элен невольно замедлила шаг. Да, ей интересно, как продается журнал «Ла Мода». Вот две молодые блондинки застряли у прилавка, не зная, на что решиться – либо купить ее журнал, либо более привычный «Вог». Любопытство пересилило. Они взяли в руки «Ла Мода», пролистали. Выражение их лиц моментально изменилось: из скучной, обыденной жизни они перенеслись в волшебный мир моды, превосходной косметики, сказочных драгоценностей.

Элен гордо расправила плечи. Не зря она делилась своим вкусом и знаниями – да и всем миром моды – и с этими женщинами, и с многими другими. Во всяком случае, она воплощала в жизнь их мечты, переносила их на бумагу, откуда они не смогут испариться. Возможно, она даже изменит их отношение к себе, поможет им стать красивыми, уверенными и желанными. Ведь она прекрасно помнит, как журналы в магазине мадам Дюпре изменили всю ее жизнь.

Даже не взглянув на «Вог», итальянки достали кошельки и расплатились за «Ла Мода».

Элен улыбнулась. И это только первый номер! Повинуясь порыву, она подошла к газетному киоску.

– Доброе утро, синьорина, – приветствовала ее киоскерша.

– Доброе утро. – Элен посмотрела на стопку «Ла Мода». – Новый журнал?

– Да, синьорина, и это что-то! – Старушка сложила пальцы щепоткой и с восторгом поцеловала их.

Элен вытащила тысячу лир и купила журнал. Сунув его под мышку, она гордо двинулась вниз по улице. Завидев уличное кафе, она остановилась и, усевшись за столик, заказала чашечку кофе-эспрессо.

Просматривая журнал, Элен не переставала удивляться, как же много она успела за последние два года. Был создан журнал «Ле Мод», и с ним теперь нельзя не считаться. И что самое главное, в стадии разработки находились еще два журнала для мужчин. Но это лишь часть ее грандиозного замысла. Она знала – интуитивно и из опыта с наследством Станислава, – что деньги должны делать деньги. Конечно, это большая ответственность, поскольку приходится все время заставлять их работать, постоянно наращивая обороты. В противном случае, какая от них польза?

Она применила все свои знания на практике, постоянно расширяя свою империю и думая о создании нового, совершенно другого, но надежного дела. Ее чутье сослужило ей хорошую службу в прошлом, и она полностью полагалась на него. Для нее Париж и «Ле Мод» стали началом. Италия же в будущем станет стартовой площадкой для запуска «ракеты». Она ничуть не сомневалась в этом.

Элен вошла в здание и двинулась по гулкому вестибюлю вдоль стеклянных витрин с дорогими сувенирами. Сам воздух здесь был пропитан роскошью. Пахло дорогой парфюмерией.

Стеклянные витрины принадлежали оптовому торговцу сувенирами, который занимал весь цокольный этаж; аромат дорогой парфюмерии шел с третьего этажа. А на втором этаже находился офис «Эдицьони Элен Жано».

Элен остановилась на пороге, уловив напряженный ритм рабочего дня. Она нутром чувствовала, как крутятся колеса запущенной машины, могла даже, протянув руку, ощутить плотность деловой атмосферы. Беспрестанные телефонные звонки, трескотня пишущих машинок, писк телефакса, возбужденные голоса из конференц-зала, где проходило заседание творческого совета… Здесь звучал итальянский язык, но дух – Элен даже закрыла глаза, – дух миланских офисов был точно таким же, как и в ее парижской штаб-квартире. Бизнес, основанный на прогнозировании новых направлений в моде, на «подаче» новых перспективных дизайнеров, – весь этот механизм сейчас работал слаженно и четко, и в этом была его сила.

Элен устремилась в свой кабинет. Жаль, что она пропустила утреннее совещание, деловой ленч с Любой, но она была так увлечена своими планами!.. Сейчас уже два часа.

Элен подошла к своему столу, бросила на него сумочку и журнал. Из-под маленькой бронзовой статуэтки, которую она использовала как пресс-папье, торчал розовый листочек бумаги. Она тотчас узнала почерк Любы. Содержание записки было весьма загадочным: «Я нашла его! Л.»

Элен тут же позвонила Царице, одновременно достав голубую папку с красной надписью: «Конфиденциально».

Откинувшись на стуле, она открыла первую страницу перспективного плана очередного номера журнала. Через минуту она уже с головой погрузилась в чтение.

От неожиданного стука в дверь Элен вздрогнула.

– Войдите! – крикнула она.

С присущей ей стремительностью к столу подошла Люба. В руке у нее был листочек бумаги с каким-то печатным текстом. Она с гордым видом застыла у стола, красуясь в своем черном трикотажном платье-рубашке, подпоясанном черным кожаным ремнем с такой огромной серебряной пряжкой, какую Элен в жизни не видела. Черные туфли-лодочки соответствовали платью, правда, пряжки на них были поменьше. Черные как смоль волосы сегодня были собраны на правой стороне головы и заплетены в длинную толстую косу, свисавшую чуть ли не до самой талии. В воздухе мелькнули руки с оранжевыми ногтями.

– Я нашла такого лопуха! – драматическим шепотом провозгласила она.

Элен явно смутилась.

Черные глаза Царицы сверкнули из-под длинных ресниц.

– Того, кого ты ищешь; иначе как «лопух» и не назовешь.

– Ну ладно, пусть будет «лопух», – вздохнула Элен и указала Любе на стул.

Та заглянула в бумажку.

– Его имя – Марчелло д\'Итри. Родился на Сицилии, в настоящее время живет в Милане. Работая у Миссони ткачом, занимался изучением моды. Потом уехал в Нью-Иорк, два года учился в Технологическом институте. Вернулся назад, проработал год чернорабочим на фабрике по пошиву готовой одежды. В течение шести месяцев был ассистентом дизайнера по тканям на «Т. и Дж. Вестор». Два года назад попытался открыть бутик, но с треском провалился и сейчас обивает пороги всех дизайнеров города. Холостяк и гетеросексуал. Вот, пожалуй, и все.

– Думаешь, он именно тот, кто нам нужен?

– Я все про него выведала, – отозвалась Царица. – Лопух, каких свет не видал.

Элен поморщилась: не хотелось бы ей слышать это слово. Хотя, если говорить честно, Царица была права – она искала именно «лопуха». Дамского угодника, настоящего итальянца, который попробовал бы себя в моде, но потерпел полный провал. Ей нужен был мужчина достаточно умный, чтобы понимать, что от него требуется, и все же недостаточно самостоятельный. Он должен быть человеком, у которого никогда не возникнет никаких подозрений. Одним словом, он должен быть… слабохарактерным.

Элен смотрела на положенный перед ней Царицей листочек бумаги, па котором была кратко изложена вся человеческая жизнь. Неужели так оно и есть? И все остальное – только ничего не значащее наполнение?

Даже не зная Марчелло д\'Итри, она в какой-то степени сочувствовала ему. Открывать бизнес в мире моды – все равно, что нырять в океан, полный акул. Не имеет значения, плох ты или хорош. Главное – ты потенциальный соперник, и все остальные разом набрасываются на тебя и тянут на дно, даже не дав возможности научиться плавать. Выживает тот, кто сильнее. Надо быть акулой, чтобы выжить.

Но как бы она ему ни сочувствовала, то, что он потерпел полное фиаско, было плюсом. Для нее, естественно. Она уже многие месяцы искала такого человека, но до настоящего времени не нашла ни одного соответствующего ее требованиям. А чтобы осуществить то, что ей хотелось – она, как всегда, точно знала, чего хочет, – важно было абсолютно все. У нее, Элен Жано, было страстное желание целиком отдаться миру моды. Не просто писать о моде, что она делала все эти годы, но открыть свое собственное ателье. Элен знала, что у них с Любой предостаточно вкуса и дара предвидения – «Ле Мод» и «Ла Мода» тому свидетельства, – чтобы обеспечить этому ателье полный успех. Только вот сейчас ей мешали ее же журналы: она не могла открыть ателье под своим собственным именем. Ей хотелось стать владелицей ателье и при этом оставаться в тени, для чего и нужна подставная фигура, такая, которая будет слушать их с Любой и притворяться истинным руководителем. Короче, нужен человек, у которого нет или очень мало таланта.

Конечно, ателье нужны таланты, но их не следует выпячивать. Главное, набрать хорошую команду дизайнеров. Точно так же, как она сделала при раскручивании своего журнала, лишив «Вог», «Харперс Базар» и «Л\'Офисьель» их талантов, она поступит и теперь, затащив лучших дизайнеров в свое ателье. Талантов сейчас – пруд пруди. Гораздо труднее найти подставную фигуру. Элен лучше других, пусть даже самых известных, кутюрье знала, куда дует ветер моды, потому что сама помогала ему дуть в нужном направлении. Ее ателье не будет рискованным предприятием. Она не станет лестью заставлять своих клиентов покупать красивые дорогие вещи, полагаясь на их хороший вкус. Нет, она с самого начала будет умело направлять их, играя на устаревших вкусах и снобизме. Ее ателье будет продавать именно то, что хочется клиентам.

Со временем подобный подход станет тенденцией в мире моды по обе стороны Атлантики – найти человека и «раскрутить» его имя или заставить носить чье-то. Совсем не обязательно, чтобы этот человек, эта подставная фигура, мог самостоятельно конструировать одежду. Главное, чтобы люди платили за имя.

Марчелло д\'Итри.

Элен катала имя во рту, пробовала на язык: звучит красиво. Только бы он оказался именно тем, кто им нужен.

– Спасибо, Люба. – Элен улыбнулась.

– Ну что, организовать тебе встречу с д\'Итри? – отозвалась та, вставая.

– Да, пожалуйста. В пятницу я должна вернуться в Париж, поэтому поторопись.

– А если завтра? – Идет.

– Ладно, я за ним пошлю.

– Нет, – задумчиво возразила Элен. – Знаешь, лучше я сама к нему поеду. Ты, конечно же, со мной.

Царица была в явном недоумении, но решила не спрашивать, почему «гора идет к Магомету».

Элен, как всегда, полагалась на свою интуицию. Человека всегда лучше узнаешь в его привычной обстановке, нежели тогда, когда он сидит у тебя в кабинете. А она хочет обратить внимание на такие мелочи, о которых можно судить, только посмотрев на полку с книгами или на разбросанные по комнате вещи.

На следующий день Элен с Любой, сидя на заднем сиденье «фиата», ехали по старинным узким улочкам Милана на встречу с д\'Итри.

Марчелло д\'Итри обливался потом. Вообще-то он не отличался особой потливостью, но сейчас…

Напротив него сидели две элегантные женщины: одна была похожа на изящную ящерицу, а другая – на трепетную газель. Обе, несомненно, обладали особым шиком – шиком врожденным, устрашающим, таким, какого раньше ему никогда не доводилось видеть. И, тем не менее, держались вполне естественно. Большинство людей ведут себя так, когда на них надеты протертые свитера или старые банные халаты, а эти двое своей роскошной одеждой убивали наповал, причем чувствовали себя в ней легко и свободно. На старой «ящерице» был свитер с высоким воротом и юбка из смеси шелка с кашемиром, на шее длинная золотая цепочка, на поясе ремень фирмы «Гермес». «Газель» была одета в костюм от Шанель абрикосового цвета с темным кантом, белую блузку и соломенную шляпу. Уши ее украшали клипсы – изумруды с бриллиантами в золотой оправе, без сомнения от Булгари.

Но шик был не единственной отличительной их чертой. В них чувствовался мужской характер, от них веяло могуществом. Он читал это в их глазах, в их уверенных позах. Да, таких не покоришь ни мужскими достоинствами, ни комплиментами. Была в них какая-то уверенность и деловитость, особенно в молодой.

Стройный и приятный на вид, Марчелло д\'Итри обращал на себя внимание своей оливкового цвета кожей, черными блестящими глазами и волосами. По мнению Элен, он выглядел немного неряшливо, но, видимо, это связано всего-навсего с его затруднительным материальным положением. Он, по всей вероятности, сделал все, чтобы выглядеть презентабельным, и даже подстригся. На нем был приличного пошива костюм, правда, уже порядком изношенный. Он явно отгладил его в последнюю минуту. Возможно, это был лучший его костюм, а может, даже и единственный: он был шерстяной, а на дворе стоял май месяц. Белая рубашка хорошего качества тоже уже поизносилась. Впрочем, Элен прекрасно понимала, что его теперешний вид отнюдь не главное. Чутье подсказывало ей, что, если его немного почистить и приодеть, он будет выглядеть в высшей степени презентабельно. Такой экзотичный оттенок кожи! И полные губы вполне сойдут за чувственные. Притягательный для женщин, он в то же время был не настолько красив, чтобы вызывать мгновенную ненависть у мужчин.

Крошечная темная квартирка Марчелло была весьма запущенной. В углу стоял большой ткацкий станок с незаконченной работой. Элен неодобрительно хмыкнула и обменялась с Любой понимающим взглядом. Обе моментально узнали рисунок ткани. Это был дизайн Миссони.

Марчелло д\'Итри копировал того, кто сейчас в моде. В данный же момент он просто места себе не находил, не в силах понять, что хотят от него посетительницы.

– Я взяла на себя смелость немного покопаться в вашей жизни. – Элен виновато улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Видите ли, я не хочу выбрасывать деньги на ветер.

Д\'Итри в замешательстве кивнул и нервно заерзал на стуле.

– У вас очень интересная биография, – продолжила Элен, пытаясь вывести его из оцепенения. – Конечно, она не блестящая, но вполне мне подходит. Синьор д\'Итри, я очень ценю свое время, поэтому перейду прямо к делу. Как вы относитесь к тому, чтобы стать модельером?

– Я уже прошел этот путь, – ответил он с печальной улыбкой, немного расслабившись.

– Неудачно.

– Да, – тихо отозвался он.

– А вам не хотелось бы приобрести известность? – спросила Элен вкрадчивым голосом.

Д\'Итри отрывисто усмехнулся. Были времена, когда он считал себя талантливым, но они давно прошли, и он больше не питает никаких иллюзий на сей счет. Несомненно, важная и могущественная особа, которая постоянно вращается в мире моды, знает это лучше, чем он.

Тем временем Элен продолжала:

– За короткое время я могу сделать вас таким же знаменитым, как Валентино, таким же преуспевающим, как Диор. Хотите?

– Я бы соврал, если бы отказался.

– Прекрасно. По крайней мере, вы честны, а я очень ценю честность. И, кроме того, вам самому никогда не пробиться в этом бизнесе.

Д\'Итри оцепенел от неожиданности, его снова прошиб пот.

– Тогда почему вы здесь? – прямо спросил он и тут же вздрогнул от своей смелости.

Элен, глядя прямо в его растерянные глаза, коротко изложила ему свои планы.

– В таком случае вам нужен не дизайнер, а… – Он замолчал, подыскивая подходящее слово.

– Подставная фигура, синьор д\'Итри, – подсказала Элен, зная, что Царица произносит про себя: «лопух». – Вы, конечно, не будете сидеть, сложа руки, вам придется много работать. Надо приобрести определенный лоск, научиться общаться с людьми, уметь угождать клиентам.

Д\'Итри ушам своим не верил. Пусть он ничего не понимает, но отказываться глупо. Эти две женщины либо сумасшедшие, либо твердо знают, чего хотят.

Он слушал Элен и одновременно прикидывал, какие возможности перед ним открываются. Если за ним будет такая сила, как журналы «Ле Мод» и «Ла Мода», то он сможет жить на вилле, разъезжать по всему свету и любоваться своими фотографиями в газетах.

– Я словно закладываю душу дьяволу, – мрачно усмехнулся он, лихорадочно прокручивая в уме: самолеты, дорогие машины, яхты… В один миг все то, о чем он так долго мечтал, станет явью. А социальное положение?! Бедный мальчик с Сицилии может взлететь высоко, даже очень высоко.

Он с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать свою радость.

– А что я с этого буду иметь? – спросил он с напускной деловитостью.

– Я же уже сказала: вы станете знаменитым дизайнером. У вас будет слава. Уважение. – Элен снизила голос до шепота: – Состояние.

Глаза д\'Итри вспыхнули.

– И каким же будет это состояние?

– Все зависит от того, как пойдут дела. Компания будет выплачивать вам проценты.

– Какие?

– Пятнадцать процентов. – Д\'Итри был явно разочарован.

– Значит, я буду не вправе участвовать в обсуждении проектов?

– Совершенно верно. Руководствуясь интересами рынка, мы будем продавать только то, что может быть продано с гарантией. Однако в трех вещах вы можете быть совершенно уверены. – Элен начала медленно загибать пальцы: – Первое – ваше имя появится в названии ателье. Второе – оно будет находиться здесь, в Милане, с отделением в Риме. Потом мы откроем и другие отделения. И, наконец, третье – это будет самое дорогое в мире ателье.

Д\'Итри какое-то время осмысливал услышанное.

– И пятнадцать процентов… сделают меня богатым?

– Очень богатым, синьор д\'Итри. А пока мы не наладим производство, я буду платить вам зарплату, которую, само собой разумеется, потом вычту из ваших доходов. Зарплату в… – Элен сделала вид, что прикидывает, сколько ему можно заплатить, – ну скажем, в полтора миллиона лир в месяц? – Она вопросительно посмотрела на него.

У д\'Итри перехватило дыхание и закружилась голова. Полтора миллиона лир! Мама миа! Три тысячи долларов! И каждый месяц! И такое возможно? О благословенная Дева Мария!

Д\'Итри усмехнулся, почему-то ощутив себя гораздо увереннее.

– Звучит заманчиво, – проговорил он с напускной задумчивостью. Когда он поднял на Элен глаза, на его лице играла лукавая улыбка. – Двадцать пять процентов.

Для Элен его выпад не был неожиданностью: она намеренно предложила ему пятнадцать процентов, планируя в дальнейшем сторговаться на тридцати. Двадцать пять процентов ее вполне устраивали, но нельзя же сдаваться так быстро!

– Двадцать, – решительно заявила она.

Д\'Итри интуитивно чувствовал, что играет на чужом, совершенно незнакомом ему поле. Ясно, что он может потребовать больше, но сколько? Он совершенно растерялся и посмотрел на Элен. Она невозмутимо ждала его ответа.

– Двадцать два? – спросил он.

– Двадцать.

– Ладно, – согласился он.

– По рукам, – улыбнулась Элен. Вот так удача! Она будет получать от ателье целых восемьдесят процентов.

Женщины встали.

– Жду вас у себя в офисе в следующий вторник, – сказала Элен. – Мои юристы подготовят все необходимые бумаги.

– Приду, – пообещал д\'Итри, уже планируя по пути заглянуть в салон «альфа-ромео».

У самой двери Элен вдруг остановилась и, повернувшись, протянула ему руку.

– До свидания, синьор д\'Итри.

Он неловко поцеловал ее.

– До свидания, синьорина. – Его черные блестящие глаза так и сияли. – Вместе мы разбогатеем!

Глава 3

В один из июньских дождливых дней Элен была приглашена на прием к Одиль Жоли. Удивительно! Одиль Жоли ведь не любительница устраивать приемы. Но, немного поразмыслив, Элен все поняла. Одиль Жоли решила отметить свое восьмидесятилетие, по случайности совпавшее с шестьдесят третьей годовщиной «Дома Одиль Жоли», начало которому положил магазин по продаже дамских шляп в сентябре тысяча восемьсот девяносто восьмого года. Именно поэтому она распахнула двери своей квартиры для всех, кого она знала, или, как говорили острые на язык парижане, для тех, с кем она пока еще разговаривала. Прием длился целых полдня и закончился почти под утро. Богачи и знаменитости с радостью отдавали дань уважения одной из величайших кутюрье своего времени.

Повсюду сновали фотографы, в том числе из «Ле Мод».

Одиль Жоли, подобно королеве, принимала каждого в отдельности. Входящего в квартиру гостя встречал слуга, обслуживал и ставил в очередь; другой слуга провожал его в комнату Одиль Жоли. Юбилярша во всем своем великолепии сидела на возвышении из подушек и мавританских ковров внутри шелкового шатра, специально возведенного для этой цели. Шатер был освещен скрытыми от глаз фонарями и окружен развесистыми пальмами в горшках. В бронзовых жаровнях курилось сандаловое дерево, а в углу, скрестив ноги, сидел певец-индус и что-то выкрикивал пронзительным голосом, перебирая струны похожего на арфу инструмента. По случаю торжества Одиль Жоли просто превзошла самое себя. На ней была густая чадра, элегантное шелковое сари, купленное ею во время недавнего путешествия в Индию, и сверкающие золотые украшения. Каждому гостю разрешалось поздравить ее с успехом и долголетием и задать ей один – всего только один, но очень важный – вопрос, чтобы она могла блеснуть ясностью ума и мудростью.

Одиль Жоли любовалась собой чрезвычайно. Зная, что любое ее слово принимается за истину, она прямо-таки играла ими. Когда одна из моделей спросила ее, в чем секрет красоты, она уклончиво ответила: «Красота настолько иллюзорна, что никто не сможет раскрыть его».

Когда кто-то из мужчин спросил ее, что такое успех, Одиль Жоли приняла задумчивый вид и начала размышлять вслух: «Гм-м… успех… – Но вот глаза ее вспыхнули, и она со знанием дела изрекла: – Успех или есть, или его нет».

Корда ее спросили, что является самым важным на этом свете, она многозначительно бросила: «Экономия движений».

– Когда мне следует сделать первую подтяжку лица? – спросила какая-то женщина.

– Подтяжку лица? Нет, нет, нет и еще раз нет! Никогда этого не делайте. Лучше добавьте морщин! – воскликнула Одиль Жоли и со счастливым вздохом добавила: – Морщины создают характер.

Элен была буквально потрясена великолепием квартиры Одиль Жоли. И хотя это были апартаменты в роскошном отеле, она ожидала увидеть здесь такую же спартанскую обстановку, как и в мастерских салона модельерши, где конструировалась и создавалась одежда.

Интерьером занималась сама Одиль Жоли, правда, не без помощи знаменитого английского декоратора Джона Фаулера. Вдоль одной из стен гостиной тянулись встроенные шкафы, покрытые черным лаком, а перед ними стояла длинная тахта с массой подушек из светлой замши. Две другие стены были сплошь в зеркалах, за исключением небольшого пространства, где находился изысканный мраморный камин, а рядом кофейные столики и стулья в стиле ампир. В глаза бросались мягкий с толстым ворсом ковер и вокруг него бронзовые олени в натуральную величину. Внимание привлекали картины Тернера и Ренуара, небольшие работы Тициана и огромная коллекция японского фарфора.

Ожидая своей очереди, Элен непрестанно думала о том, какую огромную роль сыграла Одиль Жоли в ее жизни. Именно она разглядела ее когда-то в галерее Андре Лихтенштейна и предложила ей работу в качестве модели; она рекомендовала ее Жаку в качестве модели для сенсационных фотографий, снятых на Эйфелевой башне. Позже, когда она приступила к изданию своего журнала, Одиль Жоли снова оказала ей поддержку и даже поссорилась с Ассоциацией высокой моды, разрешив ей напечатать свою коллекцию одежды, что, несомненно, было хорошим началом для журнала. Возможно, без Одиль Жоли он никогда бы и не состоялся. А может, все-таки состоялся? Жизнь – штука такая…

В одном Элен была абсолютно уверена: достичь того, что она сейчас имела, ей помогли трое – мадам Дюпре, Одиль Жоли и Станислав. Они были ее ангелами-хранителями.

В тридцать три минуты восьмого к Элен подошел лакей.

– Не откажите в любезности, мадемуазель, пройти со мной к Одиль Жоли.

Элен, не скрывая любопытства, застыла у огромного шатра. Отогнув его край, лакей пропустил ее внутрь. У Элен захватило дух. Причитания певца-индуса, запах сандала, шелест зеленых пальм в сочетании с мавританскими коврами и красочными подушками – все это было частью какого-то другого мира!

В углу кто-то зашевелился, раздалось глухое рычание. Оказалось, там, на задних лапах сидит грозный оцелот; желтые глаза его сверкали голодным блеском.

– Не бойся, Шеба не кусается.

Элен оглянулась на голос. На возвышении из подушек, подобно древнему гуру, сидела Одиль Жоли. Невидимые фонари освещали мягким светом ее морщинистое лицо. При виде своей бывшей модели глаза ее вспыхнули, а лицо еще сильнее сморщилось от радостной улыбки.

– Элен! – воскликнула она, протягивая узловатую руку. – Подойди поближе. Мы так давно не виделись!

Элен испуганно посмотрела на большую кошку и, лишь заметив, что она сидит на цепи, успокоилась и медленно приблизилась к знаменитой кутюрье.

– Да, прошло уже много времени, – покачала головой Элен. – Желаю вам счастья и многих лет жизни.

Одиль Жоли только рукой махнула.

– Я перестала считать дни рождения еще полвека назад. Иди, сядь рядом.

Боже, какой чести она удостоена! Других оставляли в шатре буквально на минуту. Элен с опаской поглядела по сторонам и, улыбаясь, спросила:

– А змей здесь нет?

– Здесь – нет, – ответила Одиль Жоли, прищурив глаза, – но думаю, вся квартира заполнена гадами. – Она дождалась, пока Элен сядет. – А ты преуспела, милочка. И знаешь, ты одна из тех немногих, кого я уважаю.

Элен даже покраснела от столь неожиданного комплимента.

– Журнал «Ле Мод» никогда бы не состоялся, если бы не ваша помощь.

– Ерунда! Ты работала как одержимая. Жаль только, что твоя личная жизнь не сложилась. Я обожала Станислава.

– Я тоже, – едва справившись с собой, отозвалась Элен. – Исключительный был человек.

Одиль Жоли кивнула и хитро посмотрела на девушку.

– Несколько минут назад один мужчина спросил меня, в чем секрет успеха, и знаешь, что я ему ответила? – Она выразительно помолчала. – Я сказала ему: «Спроси Элен Жано. Она знает».

– Вы преувеличиваете!

Они помолчали, затем Одиль Жоли поинтересовалась, почему Элен не задает ей пресловутый единственный вопрос. Та только беспомощно рассмеялась.

– Вот и умница. – Одиль Жоли помолчала. – Люди свихнули себе мозги, пытаясь отгадать, почему я раскошелилась и устроила этот прием, хотя никто из них не осмеливается прямо спросить меня об этом. Они думают, что я прощаюсь с жизнью.

– Это смешно, – произнесла Элен. Для нее Одиль Жоли всегда была и всегда будет.

Знаменитая кутюрье печально улыбнулась и посмотрела на свои руки. Ногти были тщательно ухожены, но кожа сморщилась и вся была в старческих пятнах.

– Мне уже восемьдесят. Может, я проживу еще десяток лет, а может… Как думаешь, почему пришли все эти люди? Пожелать мне долгих лет жизни? – Она сухо рассмеялась. – Нет. Они хотят увидеть, сколько жизни осталось в восьмидесятилетней женщине. Им хочется знать, насколько я сломлена. – Наклонившись, она вытащила из судка, что стоял у нее в ногах, кусок сырого мяса и бросила его оцелоту. Его зубы мгновенно вонзились в окровавленную плоть. – Они пришли посмотреть, как жизнь потрепала меня за все эти годы. – Одиль Жоли кивнула головой в сторону кошки. – Они думают, что жизнь сожрала меня так же, как Шеба пожирает мясо. – Она вздохнула и взглянула Элен в глаза. – Я динозавр, осколок прошлого века. Сотни новых дизайнеров так и рвутся занять мое место. И как это ни смешно, я действительно устала.

У Элен защемило сердце. Для нее Одиль Жоли была такой же несокрушимой, как любой французский монумент, и странно было видеть ее совсем в другом свете – как обыкновенного смертного.

Внезапно модельерша крепко сжала руку Элен.

– Пусть твои фотографы осветят мой прием как следует! – Элен заметно встревожилась.

– Не смотри на меня так! – рассердилась Одиль Жоли. – Со мной ничего не случилось. Скажи мне, какие номера журналов сейчас готовятся к выпуску?

– Ноябрьские.

– О-о… – разочарованно протянула она.

– А в чем дело? – удивилась Элен.

– Может быть, тебе удастся вставить несколько дополнительных страниц в какой-нибудь ближайший номер… – замялась Одиль Жоли.

Элен слишком хорошо знала Одиль Жоли, чтобы сделать правильный вывод: без веских на то оснований она бы никогда к ней не обратилась.

– Я могу «зарезать» одну статью в сентябрьском номере, – сказала Элен, ни минуты не колеблясь, – просто другие или сданы в набор, или уже на складах.

– В сентябре было бы чудесно! – Одиль Жоли облегченно вздохнула. – Напечатай фотографии сегодняшнего приема и пришли ко мне фотографов, чтобы сделали несколько больших моих портретов. Дело в том, дорогая, – Одиль Жоли понизила голос до шепота, – что я собираюсь отойти от дел.

– Отойти от дел?!

– Да. Самое время, когда тебе уже восемьдесят. Очень важно правильно выбрать момент. Неприятно ведь слышать, когда говорят: «Наконец-то!» Однако я пока подожду делать публичное заявление. Подожду, пока… – ее глаза лукаво вспыхнули, – …пока не выйдут сентябрьские номера твоего журнала.

– Спасибо, – проговорила Элен внезапно охрипшим голосом.