Искаженные ужасом лица были разложены на столике в гостиной. Тэйер разглядывал их одно за другим. Не в силах справиться со стрессом, шериф Мердок нервно теребил край свитера. Аннабель старалась казаться невозмутимой. Внутри же она вся кипела из-за того, что не может присутствовать при аресте Боба.
Она полностью отдалась расследованию, дошла до того, что скомпрометировала себя, связавшись с Джошуа Броленом и оказавшись рядом с ним в момент гибели Лукаса Шапиро. И ей в этом величественном финале была отведена всего лишь жалкая роль немого свидетеля: завтра вечером она узнает все подробности из газет.
Все трое вздрогнули от пронзительных звуков пейджера.
На табло высветился номер Бролена.
Аннабель встала. Частный детектив наверняка безуспешно пытался ей дозвониться. Больше не спрашивая разрешения у Эрика Мердока, Аннабель подошла к стационарному телефону и перезвонила Бролену:
— Джошуа? Это Аннабель. Что случилось?
— Слушайте, мы заблуждались.
Он говорил кратко: можно было подумать, Бролен запыхался.
— Где вы? — спросила Аннабель.
— Долго объяснять, скажем так: я только что выбрался на поверхность. Аннабель, я уверен, что в секте Калибана было не три человека.
— Ну, это вполне логично. Та же Джанин Шапиро, которую, как мне сказал Кахилл, раскололи агенты ФБР…
— Малиша Бентс, о которой я вам рассказывал, помните? Она играет намного более важную роль, чем я думал. Держится в тени, как химера. На деле, она просто обманка.
— То есть?
За спиной Аннабель, вопросительно глядя на нее, хмурились Тэйер с Мердоком.
— Малиша Бентс не женщина. Это мужчина, скрывающийся под женским именем, чтобы оставаться невидимым, чтобы никто не узнал о его существовании. Аннабель, где вы сейчас?
— Мы с Джеком у шерифа Мердока в Филиппсбурге. Что у вас происходит? Рассказывайте.
Мгновение Бролен колебался.
— Я говорил с человеком, который видел Боба, — наконец, произнес он. — Я был во Дворе Чудес.
Не вдаваясь в детали, Бролен рассказал ей все: как оказался во Дворе Чудес, как Эд, торговец поддельными документами, «помог» ему и, главное, о том, чем торговал Боб в этом проклятом месте.
— Но это еще не все. Время от времени Боб торгует не только человеческой плотью, у него покупают информацию, точные данные, сведения личного характера, которыми владеют только копы, относительно расследований, судебных исков и прочего — короче, ничего серьезного. Понимаете, что это значит? Эд, о котором я вам рассказал, открыл мне, что однажды общался с Бобом по душам и тот выложил ему, что говнюк, скрывающийся под именем Малиши Бентс, коп. Аннабель, в этом братстве смерти состоит полицейский, даже, может быть, один из тех, с кем мы уже сталкивались во время следствия!
Держа в руке трубку, Аннабель застыла с открытым ртом.
— Мне надо бежать, кое-что еще необходимо проверить, — добавил Бролен. — Если появится что-то новое, буду держать вас в курсе.
Аннабель чувствовала, как закипают мозги; она целиком сосредоточилась на Малише Бентс и не успела сказать Бролену, что Боба вот-вот арестуют, — детектив уже отсоединился.
— Ну что? — спросил Тэйер озабоченно.
— Это Бролен, — пробормотала Аннабель.
Стоя в стороне, Эрик Мердок тихо спросил:
— Кто это?
— Частный детектив, идущий по следу вместе с нами, — объяснил Тэйер.
Лицо Мердока просияло.
— А, помню, тот тип, который приезжал, чтобы задать мне пару вопросов по поводу похищения малышки Рейчел Фаулет.
Аннабель моргнула и попыталась сосредоточиться:
— Он сказал, что секта Калибана состоит не из трех человек. Есть и четвертый. — Покусав щеку, она произнесла: — И это коп.
— Коп? — переспросил Тэйер, изумившись. — Есть какие-нибудь доказательства — имя, еще что-нибудь?
— Нет, пока ничего.
Мердок смотрел на них так, словно оба сошли с ума. Он покачал головой, полагая услышанное совершенно невозможным. Он поднялся, поставил пустые чашки на поднос и исчез в кухне, не переставая качать головой.
Тэйер принялся мерить комнату шагами.
— Я знаю, что копы в этой стране не ангелы, но не кажется ли это тебе все-таки некоторым преувеличением? — спросил он. — Что заставило его так думать?
— Не знаю. Я доверяю ему, Джек. Он отправился кое-что проверить, обещал звонить, если что-то обнаружит.
Женщина прижалась лбом к балконному стеклу. Снаружи снег падал на деревья, мириадой серых теней маячивших на заднем плане.
— Кон, — прошептала она.
Какую роль играл он в организации? Чем занимался, кем был? Все сходится: главный — Боб… Он решает, он — связующее звено.
Аннабель прижала ладони к стеклу и почувствовала холод. От дыхания стекло запотевало, нарушая безмятежность пейзажа. Она отодвинулась от окна на несколько сантиметров. В отражении ей была видна вся комната.
Вдруг она заметила что-то странное. Обстановка изменилась.
Джек исчез.
Аннабель внезапно поняла, что ее окружает тишина.
Ни малейшего звука в доме, только в коридоре тикают часы.
Словно по щелчку пальцев свет в гостиной погас, и наступила темнота.
Аннабель погрузилась в мир незрячих.
Только стены немного поскрипывали.
66
Путь наверх напоминал спуск: Энрике завязал Бролену глаза и вел его так примерно половину пути, затем вывел наружу через двери «OE-DEEP». Бролен тут же бросился звонить Аннабель.
Возбуждение от увиденного и услышанного во Дворе Чудес заставило его идти большими шагами. Пройдя под железнодорожными путями, нависающими над Лексингтон-авеню, Бролен поднялся к станции метро «Сентрал-парк-Норт» и дошел до Морнингсайд-Парка. Башни стоящего на холме собора Святого Иоанна Богослова возвышались над деревьями. Ночь добавила сложной архитектуре мрачноватый оттенок. Бролен забрался вверх по склону и свернул на Амстердам-авеню. Орды студентов Колумбийского университета тусовались допоздна, поэтому многие забегаловки вокруг еще работали.
Закутавшись в кожаную куртку, Бролен шел сквозь стужу и снег, размышляя над всем, что ему только что довелось узнать.
Они до сих пор считали, что секта Калибана состоит из трех человек. Найденные у Спенсера Линча фотографии, равно как и сделанные Лукасом записи, позволяли думать, что в секту входят Шапиро, Спенсер и Боб. Джанин Шапиро — особый случай: эта женщина не являлась членом секты, а была всего лишь инструментом, пешкой в руках брата. Ну и Малиша Бентс, которая, как довольно долго полагал Бролен, была подручной Боба и действовала за деньги. Теперь выяснилось, что Малиша Бентс — мужчина, к тому же еще и коп.
Кто он? И кто такой Боб на самом деле?
Что им было в точности известно про Боба?
Он держал себя как «гуру» этого братства. Несмотря на то что он никогда не виделся с Линчем, он, судя по письмам, переданным им Лукасу Шапиро, готов был посвятить того в члены секты. Он же писал и Аннабель, даже не потрудившись изменить почерк.
Не потрудившись изменить почерк.
Не было ли в этом факте явного противоречия? Крайне осторожный человек, никогда не рискующий понапрасну, не оставляющий никаких улик, никаких доказательств своей причастности к похищениям, — и вдруг не бояться писать своим обычным почерком…
Ветер взметнул волосы Бролена, пряди скользнули по щекам и снова отлетели назад.
Думай. Почему он, осторожный до такой степени, что даже на письмах, адресованных Спенсеру, совершенно не осталось никаких отпечатков, не боялся писать своим обычным почерком? Кто же он? Его желание совершенно безнаказанно собрать коллекцию жертв — мужчин и женщин — свидетельствует об огромной уверенности, сильной воле; он сделал это, не опасаясь полиции; он играл с копами, забавляясь своей игрой. Использовал человеческое существо, чтобы с его помощью передать записку, таким образом демонстрируя свое всесилие. Боб контролировал остальных, Лукаса и Спенсера, управляя ими. Он гордый и жаждущий власти.
И все-таки, несмотря на всю свою осторожность, он не стал изменять почерк, хотя для того, чтобы не вызвать подозрений, ему достаточно было воспользоваться любым компьютером; тем не менее он раздавал рукописные указания, в том числе копам. Аннабель узнала его почерк на листках для записи, приклеенных к пакету и коробке с видеокассетой. Неужели Боб настолько заражен нарциссизмом, что считает себя выше подобных условностей? Не боится, что к нему смогут подобраться с этой стороны?
Нет, он доказал, что хитер, действует расчетливо, продумывает все шаги, даже если они являются верхом тщеславия, он постоянно себя контролирует. Значит, почерк не является зацепкой.
А что такое почерк? Подпись? Свидетельство индивидуальности? Учитывая современные научные достижения, возможность использования лабораторий и обширные познания экспертов-графологов, невозможно представить, что сегодня кто-либо смог бы так успешно подделать почерк. Боб слишком хорошо знает все это, чтобы игнорировать. Крайняя осторожность во всем и неожиданно подобная глупость — писать от руки, становясь абсолютно уязвимым. Парадокс.
Если только…
Бролен как вкопанный остановился посреди тротуара. Огонь витрин окрашивал снег в цвета радуги.
Если только он не делал это нарочно.
Бролен представил себе неприметное лицо Боба, орудия его преступлений — все, что можно было бы приложить к делу. И вдруг прямо позади фигуры Боба замаячили ниточки, за которые его кто-то дергал.
А будь я главой секты просвещенных каннибалов, человеком, которого питают болезненные импульсы, желание властвовать, контролировать, править, обожающим власть и порядок, требующим всеобщего уважения. Я бы тоже стал копом. Чтобы постоянно иметь дело с преступлениями, видеть, как льется кровь, выбрать профессию под стать своим тайным желаниям. Но это еще не все, мне было бы нужно больше… Неважно, как я действую — встречи и т. д. Я жажду власти, но при этом крайне осторожен — я ведь фрик и знаю, как меня можно вычислить, и потому я очень внимателен к тому, что делаю. Мне известны методы работы полиции, и по опыту я прекрасно знаю, что преступника может выдать любая мелочь. Я предусмотрителен, поэтому, еще больше заметая следы, придумываю себе женское имя. Более того, я начинаю использовать человека, которому доверяю и с помощью которого безо всякого риска могу контролировать все. Я разрабатываю способы похищения, которые подсказывает мне мой опыт, приобретенный в полиции, я прячусь за спиной моего подручного Боба. И если однажды — следуя наименее приятному для меня сценарию — братство Калибана разоблачат, все примутся искать главаря, идеолога секты. Если Спенсер и Лукас заговорят, они назовут имя Боба, ведь они знают только его, а почерк Боба станет уликой. Это он лично подписывал все открытки, его почерком сделаны указания, оставленные в квартире Аннабель, — значит, Боба могут вычислить. Мне придется действовать еще осторожнее, затаиться. Весьма вероятно, убить Боба, чтобы быть уверенным, что он не проговорится, но, принимая его в секту, я имел на то свои причины… Да, как-то так…
Стоя посреди пустынного перекрестка, Бролен задумчиво смотрел на светофор.
Он был уверен, след верный. Коп, скрывавшийся под именем Малиши Бентс, не был простым исполнителем — именно он и управлял всем, оставаясь в тени. Клочок бумаги никак не вязался со всем остальным, это была его лазейка, его запасной выход — если секта Калибана окажется разоблаченной, Боба арестуют, но сам главарь должен ускользнуть. Никто никогда не должен был ничего узнать о Малише Бентс.
Малише Бентс… Малише Бентс…
Бролен неожиданно повернул обратно. Он почти бегом добрался по улице до кондитерской — одной из тех, что недавно вошли в моду у нью-йоркских студентов и школьников. Святилище функционировало до двух часов ночи, зазывая всех ностальгирующих по детству. По соседству с главным залом располагался магазин игрушек, обративший к улице свои стеллажи. Бролен прошел между пестрыми прилавками и вступил в царство игр, где какая-то пара торопливо выбирала куклу. Такое Бролен видел ночью только в Нью-Йорке.
Частный детектив прошел в отдел настольных игр. Он быстро нашел то, что искал, разорвав скотч, которым была заклеена коробка со «Скрабблом». Открыв мешочек, где лежали пластиковые фишки с выпуклыми буквами, он выудил оттуда те, с помощью которых можно было составить на полу слова MALICIA BENTS. Бролен стал переставлять буквы, образующие имя женщины, стараясь составить другие слова. Вдруг его осенило: он подумал про Калибана и понял, что это — анаграмма слова Canibal. Буква за буквой, Бролен выложил слово. Следующие появились почти сами собой.
Малиша Бентс — это тоже анаграмма.
Или Caliban it\'s me.
Да, человек, придумавший это, явно обладал чувством юмора. Его невероятное тщеславие и уверенность вылились в игру слов, наверняка заставившую его самого ликовать.
Бролен все правильно понял. Боб был обыкновенной пешкой.
Настоящий хозяин всего этого маскарада еще опаснее, чем он думал раньше.
Ведь никто не знает его истинное лицо.
67
Услышав в наушниках приказ специального агента Кила, Марк Мартинс глубоко вдохнул и дал знак двум своим людям начинать штурм.
Он выскочил из-за деревьев и побежал к дому, сжимая в руках «Хеклер&Кох МР5». Менее чем за тридцать секунд все подходы к зданию были отрезаны группами вооруженных мужчин с приборами ночного видения «ITT Найт Энфорсер 6015», позволяющими ориентироваться в темноте так же хорошо, как средь бела дня.
Входная дверь вылетела от мощного удара тарана; одновременно оказались разбитыми оба окна; эхо бьющегося стекла еще звенело в доме, когда пятеро мужчин проникли внутрь, исследуя углы, пока остальные врывались в здание.
Марк Мартинс входил в группу № 2; он встал на колени перед входом в гостиную, его напарник, держа всю комнату под прицелом, оперся об его спину. Никого. Мартинс поспешил к противоположной стене — очевидно, стене соседней комнаты. Он оказался в десяти сантиметрах от открытой двери. Несмотря на сотни часов тренировок, его дыхание срывалось: адреналин и негативный опыт давали о себе знать.
Он едва успел заметить дернувшийся по направлению к дверному проему силуэт и по пятну в приборе ночного видения узнал хромированную оружейную сталь; «ствол» был направлен прямо на него.
Нейл Кил наблюдал, как его люди берут в кольцо дом Роберта Ферзяка, растекаясь вокруг здания небольшими ручейками. Старший группы Стэн Лоуэлс докладывал ему о происходящем в режиме реального времени из эпицентра событий.
«Подразделение „Альфа“ на позиции, таран наготове, подразделения „Браво“ и „Чарли“ ждут… Пошли!»
Глухой звук выбитой двери, шаги…
«ФБР. Никому не шевелиться!»
Тяжелое дыхание бойцов группы, звон бьющегося стекла — во время штурма опрокинули вазу или лампу; усиленное микрофонами шуршание одежды.
«„Браво“, в гостиной чисто».
«„Альфа“, в кухне чисто».
С момента проникновения внутрь прошло восемь секунд.
Кил кивнул Брэтту Кахиллу, словно говоря: все идет как надо. Они могут входить: Роберт Ферзяк будет вот-вот обнаружен.
В рации раздался искаженный помехами голос, прокричавший:
«Опустить оружие!»
«Вооруженный подозреваемый», — откликнулся другой голос.
«Подозреваемый в комнате».
«Не шевелиться! Опустить оружие! Не двигаться!»
«Мне нужны люди позади него, за окном», — приказал капитан Лоуэлс.
«Не получится, капитан, там край скалы, оттуда невозможно зайти».
«Вижу цель как на ладони».
Двадцать секунд.
«Открывать огонь, только если он поднимет оружие».
«Само собой. Думаю, мы сможем...»
«Нет!»
Шум выстрелов в наушниках заглушил остальные звуки, казалось, воздух вокруг Нейла Кила и Брэтта Кахилла разрывается сухим треском; потом наступила тишина.
«Прекратить огонь! Прекратить огонь!»
Подбегая к дому, Кил согнулся, словно хотел избежать попадания пуль, и крикнул в рацию:
— Лоуэлс, что случилось?
Прежде чем в динамиках затрещал голос капитана, Кил пришел в ярость.
«Ферзяк лежит на ковре».
— Б…ь. У нас потери?
«Нет, мы открыли огонь первыми».
— Я иду.
Кил и Кахилл присоединились к отряду. В комнате висел едкий запах пороха. В гостиной и соседней комнате только что зажгли свет. Марк Мартинс склонился над телом, лежавшим недалеко от входа. Красное пятно под ним становилось все больше. Мартинс поднял голову:
— Нам нужен вертолет, чтобы забрать его.
По тону его голоса всем стало ясно: Роберт Ферзяк умрет задолго до появления вертолета. Брэтт Кахилл склонился над Бобом. Тот был худощав, его кожа отличалась молочной белизной. Темные волосы короткой бородки топорщились во все стороны. На голове торчали три пучка растрепанных волос. Он медленно повернул к Кахиллу свои большие черные глаза и с трудом моргнул. Свистящее дыхание вырвалось из окровавленного рта. Разглядывая Кахилла, он словно пытался понять, кто же все-таки его достал.
Несмотря на все ужасы, которые творил Боб, Кахилл в это мгновение не воспринимал его как чудовище: перед ним был тщедушный человек, из которого уходила жизнь и которому предстояло умереть под равнодушными взглядами дюжины человек в совершенном одиночестве.
Брэтт просунул руку Бобу под голову. Мужчина, которого он поддерживал, казался ему ребенком, мучеником; Боб-убийца только что родился на свет. В тот самый миг, когда его земной путь заканчивался, Боб превратился в смертельно раненного ребенка, чья душа была покрыта столькими шрамами, что никакое тело не смогло бы удержать ее в себе.
— Все в порядке, не шевелитесь, — солгал Кахилл.
Пурпурные губы Боба растянулись в улыбке.
— Я не боюсь, — прошептал он, и его шепот напоминал шелест крыльев гаргулий.
С каждым выдохом из его груди вырывался отвратительный звук, отдаленно похожий на хлюпанье, — были пробиты легкие.
— Я… не боюсь… Я больше… не один…
Тонкая струйка крови просочилась между зубов и потекла по подбородку.
Его глаза наполнились слезами и затуманились.
— Они со мной… Все… Во мне… Теперь…
Поддерживая липкое тело, Брэтт вздрогнул. Боб улыбнулся еще шире:
— Они во мне… Я их съел… Они там… Живут… И я больше… Никогда не буду один.
Слезы остановились. Они никогда больше не смогут течь.
Тело Роберта «Боба» Ферзяка стал тяжелым, обмякло, и он превратился в безжизненную оболочку.
Брэтт Кахилл еще минуту стоял над ним, затем повернулся к капитану Лоуэлсу.
— Что произошло? — спросил он.
Руководивший операцией Нейл Кил не произнес ни слова — он тоже смотрел на Лоуэлса.
— Когда мы появились, это было для него неожиданностью, — ответил капитан, — но при этом он ждал нас с винтовкой. Держал нас на мушке четыре или пять секунд, пытаясь разглядеть. Думаю, он понял, что ему конец. И захотел, чтобы все это закончилось. Он направил оружие на Мартинса, стоявшего к нему ближе остальных, и тогда мы открыли огонь.
— Почему вы решили, что он хотел, чтобы все закончилось?
— Ну, мне кажется, что перед тем, как прицелиться в Мартинса, он улыбнулся. Знаете, такой полной горечи улыбкой… он знал, на что идет.
Один из бойцов отряда быстрым шагом вошел в гостиную.
— В стенном шкафу есть потайная лестница — полагаю, она ведет в подвал.
Четверо мужчин сразу же направились к выходу из комнаты.
После секундного колебания Брэтт Кахилл бросился за ними, держа в руке пистолет.
68
Бролен прислонился спиной к коробкам с «Монополией».
Значит, они все время ходили вокруг.
Калибан был не просто именем.
«Калибан наш бог…»
Это реальный человек, руководящий всем.
— Эй! Так нельзя! — закричал продавец, увидев Бролена. — Вы не имеете права так поступать, мы запрещаем вскрывать упаковки!
Одним прыжком частный детектив вскочил на ноги, рывком, словно танцор, развернулся и, пока продавец приходил в себя, исчез на улице.
Оттолкнув двоих возмутившихся было для приличия подростков, он опять набрал номер Аннабель. Она была недоступна, но Бролену необходимо) было с ней связаться. И он сбросил сообщение ей на пейджер.
Сунув руки в карманы куртки, он наткнулся на открытку. Ту самую, которую Боб надписал и оставил у Эда, торговца фальшивками, и которую Эд продал ему полтора часа назад. Открытка была старой, с черно-белой фотографией на пожелтевшей бумаге. Она была похожа на открытку, найденную у Спенсера Линча, такую же старую, подобным же образом сделанную, только с другим пейзажем.
Бролен перевернул ее. Вверху крошечными буками было написано: «Город Леджвуд и канал. 1899». Он покопался в памяти и извлек оттуда название другого города, Бунтона. Аннабель рассказывала ему, что открытка, обнаруженная дома у Спенсера Линча, была напечатана давно и на ней изображен Бунтон с каналом посередине… Но название канала Бролен так и не сумел вспомнить.
Остановив молодую парочку, он спросил у них, как можно выйти в Интернет где-нибудь поблизости. Ему назвали бар, расположенный неподалеку.
Бролен легко отыскал его и вошел внутрь. Поднимая настроение, над столиками гремела музыка диско. Несмотря на поздний час, большинство мест было занято. Две женщины вампире кого вида заинтересовано взглянули на детектива. Не обращая на них внимания, он прошел дальше.
Заплатив минимально возможную сумму, он устроился перед компьютером. Положил открытку рядом с клавиатурой и, стягивая куртку, одновременно загрузил «поисковик».
Бролен начал с комбинации слов «Леджвуд + Бунтон», машина задумалась, а затем выдала всего три результата. Открыв второй и углубившись в чтение, Бролен щелкнул пальцами.
«Начинаясь в Филиппсбурге, канал Морриса пересекает города Лопатконг… Леджвуд… Бунтон…»
Бролен потер рукой подбородок.
Почему Боб пользуется этими старыми открытками, на которых изображен канал Моррис?
Филиппсбург…
Именно в тех краях случилось больше всего похищений. Может, Калибан и его сообщники перемещались по каналу Морриса? Нет, это абсурд…
Пальцы частного детектива заскользили по клавиатуре. Он нашел несколько сайтов, посвященных каналу Морриса. Самый обстоятельный из них содержал карту первоначального русла канала. Внимательно изучив ее, Бролен установил, что между похищениями и теми местами, через которые проходил канал, не было ничего общего. В любом случае, канал был заброшен несколько десятилетий назад, большая часть его была засыпана или заросла лесом.
Зачем же Боб пользуется почтовыми открытками с видами канала? Где он их достал? В музее? Может быть, он там работал?
Бролен, прежде уверенный, что ему нужно найти Малишу Бентс, чтобы выйти на Боба, теперь подумал: нужно действовать наоборот.
Побродив по сайту, он увидел в верхнем углу экрана иконку «музей». Страница была недоступна: на ней лишь говорилось, что, к сожалению, музей канала Морриса закрылся четыре года назад из-за отсутствия средств на его финансирование. Выставленное на торги старое здание и все экспонаты, имеющие ценность лишь для единичных коллекционеров, нашли покупателя в лице…
Бролен неподвижно замер, уставившись на имя, появившееся у него перед глазами.
В голову бросились наихудшие предположения.
Аннабель грозила смертельная опасность.
69
Свет в доме резко погас.
Аннабель нервно выдохнула:
— Джек, сейчас не время…
Впрочем, подобные выходки были нехарактерны для ее напарника. Внезапно Аннабель ощутила беспокойство.
— Джек? — позвала она, стараясь сдерживаться.
В ответ ей лишь заскрипел деревянный дом.
— Эй, Джек!
На сей раз она явно начала волноваться.
— Шериф Мердок? Это вы?
Что же это такое? Почему свет не горит?
Короткое замыкание, перестань истерить.
Но почему же никто не отвечает?
Двумя пальцами Аннабель принялась вытаскивать пистолет — пока еще ей было забавно и страшно одновременно.
— Есть тут кто-нибудь? — повторила она.
Вот черт, почему они не отвечают?
Совпадение вызывало беспокойство. Как только она сообщила коллегам, что Боба вот-вот схватят и в секте есть четвертый — коп, они исчезли…
Коп…
О нет! Сейчас не время истерить!
И все-таки факты говорили сами за себя.
А почему бы и нет? Многие из похищений были совершены возле Филиппсбурга, а шериф Мердок как раз коп. И…
Вдруг вся история дела всплыла в голове Аннабель.
Как все это началось.
В тот вечер Джек не был на службе. Он узнал о случившемся — о голой девушке, скальпированной в Проспект-парке, — и стал настаивать на том, что они должны взяться за это дело. «Дело о похищении, как раз для Аннабель» — так он тогда выразился.
А что, если…
Нет, немыслимо.
И все же… Джек жил один, он сказал, что в тот вечер, когда к ней домой проникли, он был с женщиной. Но правда ли это? Он обожал театр, и как могло случиться, что он не заметил связи между «Бурей» Шекспира и Калибаном? Или он сделал это нарочно? Ему вполне хватило бы ума все это продумать. Если как следует поразмыслить, она ровным счетом ничего не знает о том, как Джек проводит свое свободное время; сам он говорил, что читает, гуляет, ходит в театр… Но правда ли это? С самого начала расследования у него была собственная позиция, он постоянно находился в курсе дел, упорство не покидало его, даже когда в расследование вмешалось ФБР. Он часто говорил о каком-то деревенском доме, где же этот дом? Ах да, в Коннектикуте, правда, ни Аннабель, ни кто-либо из коллег там никогда не были. Этот дом вполне мог находиться и в окрестностях Филиппсбурга, это гораздо ближе, чем Коннектикут, Джек мог проводить здесь выходные и даже бывать по вечерам в будни, тут ведь совсем недалеко.
Да нет. Это невозможно, только не Тэйер!
За спиной раздался шорох.
Держа руку на кобуре, Аннабель резко обернулась.
Пальцы расстегнули пуговку и нащупали рукоять пистолета, когда из темноты к ней метнулась чья-то тень.
Толкнув стеклянную дверь, она сделала шаг назад.
Палец нащупал курок, и рука, сжимающая оружие, вынырнула из-под свитера, описав полукруг по направлению к цели.
Но силуэт растворился во мраке.
«Беретта» блуждала из стороны в сторону, но точно определить, куда нужно целиться, Аннабель не могла.
И вдруг бешеный удар обрушился на ее висок.
Раз.
Через секунду Аннабель почувствовала, как второй удар разбил ей нос, теплая кровь потекла по губам.
Третий удар заставил ее выронить оружие; челюсть вспыхнула огнем. Металлический привкус крови наполнил рот.
Падая, она подумала, что у нее, должно быть, выбито несколько зубов.
Больше ни о чем Аннабель подумать не успела.
Все кончилось.
70
Боб Ферзяк все организовал крайне примитивно. Под полками в стенном шкафу он устроил лестницу в подвал, создав свой собственный потайной ход. Едва Томас Комби приоткрыл дверцу шкафа, как почувствовал легкий сквозняк и сразу все понял. Носком ботинка офицер отряда специального назначения приподнял край паласа, покрывавшего ступени, и все тайное стало явным.
Брэтт Кахилл попробовал лестницу ногой — она показалась ему крепкой. Совершенно ничего не видно. Но агент Нейл Кил уже был внизу с фонарем, в окружении своих людей. Кахилл спускался осторожно, в это время один из тех типов, что были внизу, выдавил:
— Невероятно, куда мы попали?
Кахилл задался тем же вопросом, разглядывая стеллажи, расставленные по всему периметру подвала. На полках лежали наручники, несколько полицейских дубинок, тонкие и толстые веревки, стояли бутылки с хлороформом. Рядом располагались отмычки, перчатки и моток широкого скотча. Неподалеку Кахилл заметил тщательно расставленные гранаты со слезоточивым газом.
Пять ламп освещали помещение неярким светом, подобным свету луны.
Кахилл ослабил ладонь, сжимавшую пистолет, и, обогнув последний стеллаж и даже не посмотрев на то, что лежало на полках, присоединился к невозмутимому Нейлу Килу, федеральный агент изучал установленный на возвышении порфировый стол. Он напоминал один из старых портовых столов, на которых потрошили рыбу, прежде чем отправить ее на конвейер для последующей упаковки и заморозки. В действительности это и был разделочный стол. Сбоку в столешнице было даже отверстие, в которое сливалась кровь и сбрасывалась требуха. Высота стола, ряд начищенных до блеска ножей, пил и секатор на синем полотенце подсказывали, в каких зловещих целях их использовали. Лезвия мрачно блестели в свете фонаря, который держал Кил.
— Мы сорвали джекпот, — прошептал он.
Он осветил остальное рабочее пространство: настоящий точильный камень, пластиковые пакеты-«холодильники», предназначенные для заморозки продуктов, разделочный нож и даже ручная мясорубка.
Подобно тревожно сверкающим серебристым лезвиям, темноту разрезали лучи ламп, неприятно мерцая и переливаясь.
— О нет… это не может быть правдой! — выдохнул один из мужчин, быстро отступив назад.
Кил и Кахилл подошли к нему. Повернувшись, он указал на огромную, покрытую пылью банку.
Ее горлышко было с помощью скотча закрыто куском бумаги.
«Глаза — отражение души. Обладающий ими обладает душой. И тогда он не одинок».
Кил снял бумагу.
Тускло заблестела желтоватая жидкость.
И вместе с ней — все глаза, что плавали там.
Брэтт Кахилл прикрыл рот тыльной стороной ладони. Нейл Кил выглядел изумленным.
Его отвращение очень быстро сменилось задумчивостью, а потом даже некоторым эмоциональным подъемом.
— А что, если… Знаете, о чем все это говорит? — спросил он тоном, подразумевавшим, что он знает точный ответ.
— Что Боб совершенно долбанутый псих.
— Нет, напротив. Боб не просто Боб, он еще и тот человек, которого мы ищем вот уже более семи лет. Готов держать пари на месячную зарплату, что он и есть убийца из болот.
— Так это он? — прошептал Кахилл.
— С 1995 но 1997 годы в болотах Северной Каролины было найдено девятнадцать трупов. Им всем вырезали глаза, которые так и не были найдены ни в одном из случаев. Расследование долго топталось на месте — главным образом потому, что тот, кто им занимался, наш специальный агент, погиб в авиакатастрофе. Любопытно, что после его гибели мы больше не нашли ни одного трупа. Тогда было полно спекуляций на эту тему, СМИ даже предположили, что погибший в катастрофе агент ФБР и был убийцей, короче, с тех пор дело не сдвинулось ни на йоту. Со своей стороны, Бюро выдвинуло предположение, что убийца из болот мертв или попал в тюрьму по обвинению в каком-то ином преступлении и следствие ничем не завершится. Прошло уже пять лет после его исчезновения, и наконец-то мы его нашли.
Кахилл взглянул на другую банку, где в жидкости плавало около четырех десятков косточек. Пропавшие без вести…
Булькающие звуки вывели его из болезненного оцепенения. Он повернулся и увидел, как один из людей Кила выблевал все, что только мог, стоя перед открытым холодильником. Кахилл на секунду прикрыл глаза.
Куда же они попали?
Не иначе как прямо в извращенный мозг убийцы.
Другой боец отряда подошел к холодильнику и, нагнувшись, заглянул внутрь.
Его рот приоткрылся для крика, но крик застрял в горле, грудь затряслась под пуленепробиваемым жилетом, и он поспешил отойти назад.
Логово дьявола, путешествие по глубинам бессознательного, извлеченного из головы абсолютного безумца, совершенного психопата.
Глухой удар в одну из плит пола заставил всех присутствующих замереть.
Звук донесся из той части подвала, которую они еще не успели осмотреть.
Держа наперевес взятую у Марка Мартинса штурмовую винтовку, Кил приблизился к углу, откуда шел звук. Его люди двинулись за ним и принялись осматривать пол и стену с помощью фонарей. Нейл Кил опередил всех.
Он увидел крепкую дубовую дверь, усиленную стальными полосами и запертую на четыре задвижки.
Кто бы ни находился за ней, человек, укрепивший дверь, сделал все, чтобы этот кто-то не выбрался наружу.
Кил попросил, чтобы его прикрыли, и начал одну за другой отпирать задвижки.
Справившись с четвертой, он отступил на шаг и одновременно взялся за ручку. Кивнув головой, убедился, что все наготове.
Потянул дверь на себя.
Невыносимый запах мочи и экскрементов рванулся наружу из маленького подземного убежища.
Неожиданно свет фонаря вырвал из темноты опухшее лицо.
Это была девочка-подросток с искаженным от ужаса взглядом.
За ней показались женщина постарше и мужчина…
Целая семья.
А затем мальчик с перевязанной рукой.
71
Аннабель очнулась от боли. Ей казалось, что в лицо ей только что попал снаряд, все ее тело ныло; малейшее движение причиняло страдание, отзывавшееся в каждой клеточке.
Помимо кровоподтеков на щеке и виске, у нее был сломан нос и полностью выбит клык, кое-как еще на чем-то державшийся и почти торчавший наружу из кровоточащей десны.
Ей удалось приподняться на локтях. Вокруг было абсолютно темно.
Попытавшись встать, Аннабель закричала от боли. Казалось, голова сейчас взорвется.
— Пришли в себя? — Над ней стоял Калибан.
У него был обманчивый голос — чересчур высокий и потому неестественный; его можно было бы упрекнуть в плохом подражании — так волк пытался изобразить голос бабушки в «Красной Шапочке».
Аннабель узнала этот особенный тембр. Как она могла так заблуждаться…
— Где я? — спросила она, чувствуя, как отзываются болью ее раны.
— У меня.
Где же они? Как сюда попали? Определить было невозможно.
Сжав кулаки, она попыталась сесть. Ей было так больно, что руки и ноги дрожали. Все ее тело, потерявшееся среди здешнего небытия, словно возвращалось в первобытный хаос. Невозможность определить, куда она попала, была особенно гнетущей.