Какое-то время Крис изучает их лица, ища причины для недоверия. Мой муж с рождения скептически относился к людям, это шло из детства: он воспитывался неблагонадежным отцом и матерью, которая бросила его, когда ему было семь. Он всегда боялся потерять тех, кого любит, и теперь боялся потерять меня.
- Все будет хорошо, дорогой, - произношу я более уверенным голосом, чем есть на самом деле. – Они точно знают, что делают.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
БОСТОН
Маура поставила вазу с желтыми розами на туалетный столик и в последний раз осмотрела свою спальню для гостей. Белое одеяло свежевыстирано, турецкий ковер тщательно пропылесошен, а в ванной развешаны пушистые белые полотенца. Последний раз на этой кровати спали в августе, когда семнадцатилетний Джулиан Перкинс приезжал навестить ее во время школьных летних каникул. После его отъезда она почти не входила в эту комнату. Теперь она критически бегло осмотрела ее, убедившись, что все было готово к приезду гостьи. Через окно был виден сад в задней части двора, но в конце ноября она смогла увидеть лишь тоскливый пейзаж - многолетники с облетевшими листьями и пожухшую траву. По крайней мере, в комнате было яркое присутствие весны: картина с пышными розовыми пионами, висящая над кроватью и ваза с желтыми розами на столике. Жизнерадостное приветствие для гостьи с мрачной миссией.
Джейн объяснила ситуацию в электронной переписке, и Маура прочитала файл Милли, поэтому знала, чего ожидать. Но когда раздался звонок в дверь, и она впервые увидела Милли, ее застало врасплох то, насколько измученной выглядела женщина. Путь из Кейптауна выдался неблизкий, и Джейн тоже была измотана, но Милли казалось бесплотной словно эктоплазма, ее глаза ввалились, а хрупкая фигурка почти затерялась в безразмерном свитере.
- Добро пожаловать в Бостон, - произнесла Маура, когда они вошли в дом, и Джейн внесла чемодан Милли. – Приношу извинения за погоду.
Милли слабо улыбнулась.
- Не ожидала, что будет настолько холодно. – Она застенчиво посмотрела на свой огромный свитер. – Я купила его в аэропорту. Думаю, сюда влезет еще одна женщина.
- Вы, должно быть, устали. Не хотите чашечку чая?
- Было бы прекрасно, но сначала, думаю, мне нужно посетить туалет.
- Ваша комната вниз по коридору справа, в ней есть отдельная ванная. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Чай может и подождать.
- Спасибо. – Милли взяла свой чемодан. – Вернусь через несколько минут.
Маура и Джейн подождали, пока в спальне Милли не захлопнется дверь. После этого Джейн спросила:
- Уверена, что все в порядке? Я пыталась найти другое решение, но наша квартира слишком мала.
- Все отлично, Джейн. Ты сказала, что это всего на неделю, и вы не можете держать эту бедную женщину в гостинице.
- Я ценю это. Единственной альтернативой был дом моей мамы, но сейчас там творится форменный дурдом, пока папа сводит ее с ума.
- Как дела у твоей матери?
- Не считая того, что она психотически подавлена? – Джейн покачала головой. – Я жду, пока ее нервы сдадут, и она выгонит его. Беда в том, что она слишком старается осчастливить всех остальных, забывая о себе.
Джейн вздохнула.
- Моя мама просто святая.
«Чего не скажешь о моей матери», - подумала Маура. Она вспомнила, как в последний раз навещала Амалтею в тюрьме. Вспомнила бездушные глаза женщины, ее расчетливый взгляд. Даже тогда опухоль, должно быть, уже росла внутри Амалтеи, зло внутри зла, словно ядовитая матрешка. Сейчас, когда ее пожирал рак, раскаялась ли она? Возможно ли было искупление для такого создания? Через несколько месяцев, в лучшем случае, шесть, эти глаза потемнеют навсегда. «А я всегда буду задаваться вопросами».
Джейн посмотрела на часы.
- Мне пора. Скажи Милли, что я заберу ее завтра около десяти утра на совещание команды. Я попросила, чтобы патрульная машина департамента полиции Бруклайна проезжала мимо твоего дома как можно чаще, чтобы за всем приглядывать.
- Это настолько необходимо? Никто не знает, что она здесь.
- Это чтобы она чувствовала себя в безопасности. Пришлось побороться даже за то, чтобы просто привезти ее сюда, Маура. По ее мнению, мы привезли ее прямо в логово зверя.
- Это может быть правдой.
- Но мы нужны ей. Нам просто надо заставить ее чувствовать себя спокойно, чтобы она не прыгнула в самолет до дома.
- Я не против гостей, - сказала Маура. Она взглянула на кота, который в данный момент запрыгивал на кофейный столик. – Хотя вот от этого гостя я бы с радостью избавилась.
Она сбросила кота на пол.
- Вы двое никак не поладите?
- О, он-то прекрасно поладил. С моим консервным ножом. – С отвращением Маура стряхнула кошачьи волосы со своих рук. – Так что ты о ней скажешь?
Джейн посмотрела в сторону коридора и тихо сказала:
- Она боится, и я не могу ее за это винить. Она единственная, кто вышла оттуда живой, единственная, кто может опознать его в суде. Шесть лет спустя ее все еще преследуют ночные кошмары из-за него.
- Нетрудно понять. И ты, и я были на ее месте.
Ей не было нужны пояснять, они обе знали, на что похоже, когда за тобой охотятся, когда лежишь без сна в своей постели, прислушиваясь, не открывается ли окно, не поворачивается ли дверная ручка. Они были частью одного и того же злополучного сестринства женщин, которых преследовали убийцы.
- Завтра ей придется отвечать на множество вопросов, ее станут просить снова пережить некоторые болезненные воспоминания, - проговорила Джейн. – Позаботься, чтобы она хорошенько выспалась.
Когда она уже вышла за входную дверь, ее мобильник зазвонил, и Джейн остановилась на крыльце, чтобы ответить на звонок.
- Привет, Тэм, мы только что приехали. Я собираюсь домой, чтобы как следует… - Она застыла на крыльце. – Что? Ты уверен?
Маура наблюдала, как Джейн повесила трубку и уставилась на телефон так, словно тот ее предал.
- Что там?
Джейн повернулась к ней.
- У нас проблемы. Помнишь Джейн Доу?
- Кости на заднем дворе?
- Ты убедила меня, что ее убил человек-леопард.
- Я все еще в этом уверена. Отметки от когтей на черепе. Доказательство того, что она была выпотрошена. Нейлоновый шнур. Все это вписывается в картину.
- Проблема в том, что ее только что опознали, и это подтвердил анализ ДНК. Ее звали Натали Тумбс, двадцать лет. Белая женщина, рост пять футов три дюйма.
- Все это совпадает с останками скелета, которые я изучала. В чем проблема?
- Натали исчезла четырнадцать лет назад.
Маура уставилась на нее.
- Четырнадцать лет? Нам известно, где тогда был Джонни Постхумус?
- Работал в сафари-отеле в Южной Африке. – Джейн покачала головой. – Он не мог убить Натали.
- Это в пух и прах разбивает твою теорию о всемогущем человеке-леопарде, Риццоли, - заявил Даррен Кроу. – Четырнадцать лет назад, когда Натали Тумбс исчезла в Бостоне, этот парень работал в заповеднике Саби-Сэндс в Южной Африке. Все это документально подтверждает отчет Интерпола. Записи о его трудоустройстве в сафари-отель, журнал его рабочих часов и платежные квитанции по зарплате. Очевидно, что он не убивал Натали. Что означает, вы заставили свидетельницу проделать весь этот путь из Южной Африки напрасно.
Все еще уставшая и не выспавшаяся Джейн попыталась сосредоточиться на своем ноутбуке. В это утро она проснулась дезориентированной, опрокинула две чашки кофе, чтобы запустить свой мозг перед совещанием, но поток новых фактов лишил ее последних сил. Она чувствовала, что три других детектива смотрят на нее, пока она листает страницы, подтверждающие то, что ей вчера сообщил по телефону Тэм. Натали Тумбс, прежде известная им как Джейн Доу, была двадцатидвухлетней студенткой факультета английского языка колледжа Карри
109, расположенного в двух милях от того места, где были захоронены ее кости. Натали вместе с двумя другими студентками снимала квартиру, соседки описывали ее как дружелюбную, спортивную любительницу природы. В последний раз ее видели в вечер субботы, она занесла домой рюкзак с книгами и отправилась на свидание с каким-то студентом по имени Тед, которого ни разу не видела ни одна из соседок.
На следующие день соседки заявили о ее исчезновении.
На протяжении четырнадцати лет дело находилось в национальной базе лиц пропавших без вести вместе с тысячами других нераскрытых исчезновений. Ее мать, к настоящему времени уже покойная, предоставила ФБР образец ДНК на случай, если останки ее дочери когда-нибудь обнаружат. Именно этот образец и подтвердил, что кости, выкопанные на заднем дворе строителями, действительно принадлежали Натали.
Джейн посмотрела на Фроста, который с виноватым видом пожал плечами.
- Трудно спорить с фактами, - сказал он с огорчением.
Всегда больно признавать, что Кроу оказался прав.
- Ты впустую потратила немалый кусок средств департамента полиции Бостона, притащив сюда эту свидетельницу из Южной Африки, - злорадствовал Кроу. – Хорошая работа, Риццоли.
- Но существует вещественное доказательство, связывающее дело с как минимум одним убийством в Ботсване, - напомнила она. - Та зажигалка. Мы знаем, что она принадлежала Ричарду Ренвику. Как она попала из Африки в Мэн, если ее привез не убийца?
- Кто знает, через сколько рук она прошла за последние шесть лет? Она могла попасть сюда в кармане какого-то невинного туриста, который нашел ее Бог знает где. В любом случае, сама видишь, совершенно ясно, что Джонни Постхумус не убивал Натали Тумбс. Ее смерть произошла почти на десятилетие раньше, чем все остальные случаи. Ты можешь искать своего человека-леопарда, Риццоли, а мы станем искать своего преступника. Потому что я не думаю, что между нашими делами существует какая-то связь. – Он повернулся к своему напарнику. – Пойдем отсюда, Тэм.
- Милли ДеБрюн приехала из самого Кейптауна, - сказала Джейн. – Сейчас она ждет вместе с доктором Цукером за дверью. По крайней мере, выслушай ее.
- Зачем?
- Что если убийца только один? Что если он перемещается между штатами и странами, используя другие личности?
- Постой. Это какая-то новая теория? – Кроу рассмеялся. – Самозванец, убивающий под чужими именами?
- Хэнк Андриссен, наше контактное лицо в Интерполе, первым предположил такую возможность. Хэнку не давал покоя тот факт, что Джонни Постхумус не имел судимостей и склонности к насилию. У него была репутация первоклассного сафари-гида, которого уважали коллеги. Что если мужчина, который отвез семерых туристов в буш, не был Джонни Постхумусом? Никто из тех туристов никогда прежде его не видел. Африканец-следопыт раньше никогда с ним не работал. Другой человек мог занять место настоящего Джонни.
- Самозванец? Тогда где же настоящий Джонни?
- Он мертв.
За столом воцарилось молчание, пока трое ее коллег переваривали эту новую возможность.
- Я бы сказал, что это возвращает тебя в исходную точку, - хмыкнул Кроу. – К поискам убийцы без имени и без личности. Удачи.
- Может, у нас и нет имени, - парировала Джейн, - но у нас есть лицо. И та, кто его видела.
- Ваша свидетельница опознала Джонни Постхумуса.
- На основании единственной фотографии из паспорта. Все мы знаем, что фотографии могут лгать.
- Так же, как и свидетели.
- Милли не лгунья, - выпалила Джейн. – Она прошла через ад и даже не хотела приезжать сюда. Но прямо сейчас она сидит за дверью с доктором Цукером. По крайней мере, вы можете ее выслушать.
- Ладно, - вздохнул Кроу, откинувшись на спинку стула. – Так и быть, я подыграю. Вполне можно послушать, что она там расскажет.
Джейн подошла к интеркому.
- Доктор Цукер, можете привести сюда Милли?
Через несколько секунд Цукер вошел с Милли в конференц-зал. На ней были надеты шерстяной костюм с юбкой и оксфордская рубашка, но наряд был ей слишком велик, словно она недавно похудела. Теперь она выглядела как девочка, нарядившаяся в одежду своей матери. Она покорно села на стул, который Цукер выдвинул для нее, но продолжала смотреть в стол, как будто была слишком напугана, чтобы взглянуть на детективов, которые сейчас изучали ее.
- Это мои коллеги из отдела по расследованию убийств, - пояснила Джейн. – Детективы Кроу, Тэм и Фрост. Они читали дело и знают, что случилось с Вами в Дельте. Но им нужно знать больше.
Милли нахмурилась.
- Больше?
- О Джонни. О мужчине, которого Вы знали, как Джонни.
- Расскажите им то, что Вы только что рассказали мне о Джонни, - предложил доктор Цукер. – Помните, как я говорил, что у каждого убийцы есть собственная техника, своя подпись? Эти детективы хотят знать, что делает Джонни уникальным. Как он работает, как он думает. В том, что Вы расскажете, может быть одна деталь, которая нужна им, чтобы поймать его.
С минуту Милли раздумывала над этим.
- Мы доверяли ему, - мягко произнесла она. – Все дело в этом. Мы… я… верила, что он о нас позаботится. Существуют десятки способов умереть в Дельте. Каждый раз, когда вы выходите из джипа, выбираетесь из палатки, что-то поджидает, чтобы убить вас. В таком месте единственный человек, которому вы можете верить – это ваш гид по бушу. Человек с опытом, человек с винтовкой. У нас были все основания доверять ему. Прежде, чем Ричард забронировал тур, он кое-что проверил. Он сказал, что у Джонни есть восемнадцать лет опыта. Сказал, что были отзывы от других путешественников. От людей со всего мира.
- И все это он нашел в Интернете? – спросил Кроу, приподняв брови.
- Да, - призналась Милли, покраснев. – Но все вроде бы шло великолепно, когда мы прибыли в Дельту. Он встретил нас на взлетно-посадочной площадке. Палатки были простыми, но удобными. И Дельта была красива. По-настоящему дикие места, даже не верилось, что такие еще существуют.
Милли помолчала, уставившись куда-то вдаль, погрузившись в воспоминания о том месте. Она вздохнула.
- Первые две ночи все шло по обещанному плану. Лагерь, еда, фотоохота. А потом… все изменилось.
- После того, как был убит ваш следопыт, - сказала Джейн.
Милли кивнула.
- На рассвете мы обнаружили тело Кларенса. Точнее… его части. Гиены полакомились им, поэтому от него мало что осталось, и мы не имели ни малейшего представления о том, что произошло. К тому времени мы забрались глубоко в буш, слишком далеко, чтобы воспользоваться рацией. Во всяком случае, она не работала. Так же, как и внедорожник. – Она сглотнула. – Мы оказались в затруднительном положении.
В комнате воцарилась тишина. Даже Кроу воздержался от своих обычных глумливых комментариев. Нарастающий ужас истории Милли захватил их всех.
- Мне хотелось верить, что это была всего лишь полоса невезения. Кларенс погиб. Внедорожник не заводился. Ричард все еще считал это грандиозным приключением, о котором он мог бы написать в своей книге. Его персонаж Джекмен Трипп оказался в дикой природе, выживая вопреки всему. Мы знали, что в конце концов нас спасут. Самолет станет нас искать. Поэтому решили не падать духом и наслаждаться пребыванием в буше. – Она сглотнула. – Затем был убит мистер Мацунага, и это перестало быть приключением. Это стало кошмаром.
- Вы подозревали, что за этим стоял Джонни? – спросил Фрост.
- Пока нет. По крайней мере, я не подозревала. Тело Исао было обнаружено высоко на дереве, все походило на классическое нападение леопарда. Но остальные стали перешептываться насчет Джонни. Размышлять, не стоит ли он за всем этим. – Милли опустила глаза на стол. – Мне стоило к ним прислушаться. Стоило помочь им связать Джонни, но я им не поверила. Я отказывалась в это верить, потому что…
Она остановилась.
- Почему? – деликатно спросил доктор Цукер.
Милли сморгнула слезы.
- Потому что я почти влюбилась в него, - прошептала она.
«Влюбилась в человека, который пытался убить ее». Джейн обвела глазами стол, заметив удивленные лица коллег, но сама она не видела ничего шокирующего в исповеди Милли. Сколько других женщин было убито мужьями и бойфрендами, которых они обожали? Влюбленная женщина плохо разбирается в людях. Неудивительно, что Милли так сильно терзалась: ее предал не только Джонни, но и собственное сердце.
- Прежде я никогда в этом не признавалась. Даже самой себе, - сказала Милли. – Но там, в дикой природе, все было совсем другим. Красивым и странным. Звуки ночи, то, как пахнет воздух. Просыпаешься каждое утро немного испуганным. Нервным. Живым.
Она посмотрела на Цукера.
- Это был мир Джонни. И она заставил меня чувствовать себя в нем в безопасности.
«Наивысший афродизиак. Перед лицом опасности нет никого более желанного, чем защитник, - подумала Джейн. – Именно поэтому женщины влюбляются в полицейских и телохранителей, поэтому певцы распевают о «том, кто меня бережет»
110. В африканском буше самым желанным мужчиной является тот, кто сможет сохранить тебе жизнь».
- Остальные говорили о том, что надо схватить Джонни и отобрать у него оружие. Я не приняла это, потому что посчитала их параноиками. А Ричард подначивал их, пытаясь играть в героя, потому что ревновал меня к Джонни. Вокруг были животные, которые могли съесть нас, но настоящая битва развернулась внутри нашего лагеря. Джонни и я против всех остальных. Они перестали доверять мне, перестали делиться своими планами. Я думала, всем просто стоит дождаться, пока нас спасут, и тогда они бы увидели, как смехотворно звучали их догадки. А потом… - Она сглотнула. – Он попытался убить Эллиота.
- Подкинув змею в палатку, - сказала Джейн.
Милли кивнула.
- Вот когда я поняла, что пора сделать выбор. Но даже тогда я не могла поверить, что это был Джонни. Я не хотела в это верить.
- Потому что он заставил Вас доверять ему, - произнес Цукер.
Милли вытерла глаза, и ее голос дрогнул.
- Вот как он это делает. Заставляет довериться ему. Он выбирает одного человека, который хочет в него верить. Может, он высматривает одинокую женщину самой заурядной внешности. Или девушку, которую бросил парень. О, он знает, как ее вычислить. Он улыбается ей, и впервые в жизни она чувствует себя по-настоящему живой. – Она снова вытирает глаза. – Я была самой слабой газелью в стаде. Он знал это.
- Едва ли самой слабой, - мягко сказал Тэм. – Вы – та, кто выжила.
- И она та, кто сможет его опознать, - добавила Джейн. – Независимо от того, как его зовут на самом деле. У нас есть его описание. Мы знаем, что его рост около шести футов и двух-трех дюймов, телосложение мускулистое. Светлые волосы, голубые глаза. Он мог изменить цвет волос, но свой рост он скрыть не сможет.
- Или свои глаза, - сказала Милли. – То, как он смотрит на вас.
- Опишите это.
- Как будто он смотрит прямо вам в душу. Читает ваши мысли, ваши страхи. Как будто он точно видит, кто вы такой.
Джейн подумала о глазах другого мужчины, глазах, в которые она однажды смотрела, пока готовилась к смерти, а ее руки покрывались гусиной кожей. «Мы обе почувствовали на себе взгляд убийцы, - подумала она. – Но я узнала его, когда увидела. Милли не смогла, и ее сгорбившиеся плечи и опущенная голова ясно давали понять, что ей за это невыносимо стыдно».
Мобильный Джейн зазвонил, пронзительно и внезапно. Она встала и вышла из комнаты, чтобы ответить на звонок.
Звонившей оказалась криминалист Эрин Волчко.
- Помнишь те волоски животного, которые обнаружили на халате Джоди Андервуд?
- Кошачья шерсть, - сказала Джейн.
- Точно, два из них, безусловно, принадлежали домашней кошке. Но тот третий волосок я идентифицировать не смогла. Тот, который я отправила в лабораторию дикой природы в Орегоне. Мы только что получили результаты на кератин.
- Это снежный леопард?
- Нет, боюсь, что нет. Этот принадлежит виду Пантера тигрис тигрис.
- По названию что-то похожее на тигра.
- Если быть конкретной, это бенгальский тигр. Что стало для меня полным сюрпризом. Может, ты способна объяснить, как волосок тигра попал на халат жертвы.
У Джейн уже был наготове ответ.
- Дом Леона Готта был просто Ноевым ковчегом из чучел животных. Вроде бы я припоминаю голову тигра на его стене, но понятия не имею, был ли это именно бенгальский тигр.
- Можешь достать мне несколько волосков из этой головы? Если волоски с головы тигра совпадут с этим, то это скажет нам о том, что его принесли из дома Леона Готта на халат Джоди Андервуд.
- Две жертвы. Один и тот же убийца.
- Похоже, все начинает выглядеть именно так.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Он здесь, где-то в этом городе. Пока мы сидим в послеобеденной пробке, я смотрю в окно автомобиля и наблюдаю за тем, как мимо бредут пешеходы, опустив головы от ветра, который дует между домами. Я так долго жила на ферме, что уже забыла, на что похожа жизнь в городе. Бостон мне не по душе. Мне не нравится, как здесь серо и холодно, и эти высокие здания, закрывающие вид на небо и запирающие меня в вечной тени. Мне не нравится бесцеремонность людей, которые чересчур прямы и бескомпромиссны. Детектив Риццоли кажется отстраненной и не предпринимает никаких попыток завязать разговор, поэтому мы едем в тишине. Снаружи царит какофония из сигналящих гудков и звуков сирен вдалеке. И люди, так много людей. Как и буш, это тоже дикая природа, где неверное движение – неосторожный шаг с тротуара на дорогу, обмен словами с рассерженным человеком, - может оказаться фатальным.
Где в этом гигантском лабиринте города скрывается Джонни?
Куда бы я ни посмотрела, мне кажется, я вижу его. Я замечаю промелькнувшую светлую голову, возвышающуюся над толпой, и широкие плечи, и мое сердце замирает. Потом он оборачивается, и я понимаю, что это не он. И следующий высокий светловолосый мужчина, бросившийся мне в глаза, тоже не он. Джонни одновременно везде и нигде.
Мы снова останавливаемся на светофоре, зажатые между двумя потоками машин. Детектив Риццоли смотрит на меня.
- Мне нужно ненадолго остановиться в одном месте прежде, чем я отвезу Вас к Мауре. Вы не против?
- Хорошо. А куда мы едем?
- В дом. На место убийства Готта.
Она так небрежно это произносит, но именно этим она и занимается ради заработка. Она идет туда, где обнаруживают тела. Она словно Кларенс, наш следопыт в Дельте, который всегда разыскивал признаки дичи. Дичь, на которую охотится детектив Риццоли – это те, кто убивают.
В конце концов, мы выбираемся из плотного городского потока машин и въезжаем в гораздо более спокойный район с одноэтажными домами. Ноябрь сбросил с деревьев, растущих здесь, все листья, которые рассыпались по улицам коричневыми конфетти. В доме, к которому мы подъезжаем, закрыты все ставни, и одинокая полицейская лента трепещет на дереве единственным ярким оттенком в осенней мрачности.
- Я всего на несколько минут, - говорит она. – Вы можете подождать в машине.
Я оглядываю пустынную улицу и замечаю силуэт в одном из окон, кто-то стоит и наблюдает за нами. Конечно, люди станут наблюдать. Убийца наведался в их район, и они опасаются, что он появится снова.
- Я пойду с Вами, - заявляю я. – Я не хочу сидеть тут одна.
Пока я следую за ней к крыльцу, то нервничаю из-за того, что могу увидеть. Я никогда не была в доме, где кого-то убили, и представляю себе забрызганные кровью стены и нарисованную мелом фигуру на полу. Но когда мы входим внутрь, я не вижу никакой крови, никаких признаков насилия, если не считать жуткую выставку голов животных. Десятки их развешаны на стенах и, кажется, что их такие правдоподобно живые глаза наблюдают за мной. Обвиняющая галерея жертв. Мои глаза слезятся от невыносимого запаха хлорки, в носу жжет.
Она замечает мою гримасу и поясняет:
- Уборщики должны обрабатывать весь дом хлоркой. Но это намного лучше того, чем обычно пахнет в таких местах.
- Это случилось… все произошло в этой комнате?
- Нет, это случилось в гараже. Мне туда не нужно.
- А что именно мы здесь делаем?
- Охотимся на тигра. – Она изучает трофейные головы, развешанные на стенах. – А вот и он. Я знала, что видела тут одного.
Пока она подставляет стул, чтобы дотянуться до тигра, я представляю, как души этих мертвых животных перешептываются между собой, обсуждая нас. Африканский лев выглядит таким живым, что я почти боюсь приблизиться к нему, но он притягивает меня, словно магнит. Я думаю о настоящих львах, которых видела в Дельте, вспоминаю их мускулы, перекатывающиеся под рыжими шкурами. Я думаю о Джонни, золотоволосом и таком же сильном, и представляю его голову, смотрящую на меня сверху. Самое опасное существо на этой стене.
- Джонни сказал, что он скорее бы убил человека, чем застрелил большую кошку.
Риццоли перестает выдергивать волоски из чучела тигра и смотрит на меня.
- Тогда этот дом определенно заставил бы его выйти из себя. Все эти кошки, убитые забавы ради. А Леон Готт еще и хвастался этим в журнале. – Она указывает на галерею фотографий, висящих на противоположной стене. - Это отец Эллиота.
На всех снимках я вижу одного и того же мужчину средних лет, позирующего с ружьем возле различных убитых им животных. Здесь даже была журнальная статья в рамке: «Мастер трофеев: Интервью с таксидермистом-профессионалом из Бостона».
- Я и понятия не имела, что отец Эллиота был охотником.
- Эллиот ничего не рассказывал Вам об этом?
- Ни слова. Он вообще не говорил об отце.
- Наверное, потому, что ему было стыдно за него. Эллиот поругался с отцом за несколько лет до этого. Леон любил стрелять по животным. Эллиот хотел спасать дельфинов, волков и полевых мышей.
- Ну, я знаю, что он любил птиц. На сафари он всегда показывал их нам, пытаясь узнать. – Я смотрю на снимки Леона Готта с его завоеваниями в виде мертвых животных и качаю головой. – Бедняга Эллиот. Он для всех был боксерской грушей.
- Что Вы имеете в виду?
- Ричард постоянно пытался унизить его, выставить на посмешище. Мужчины и их тестостерон, всегда пытаются переплюнуть друг друга. Ричард был королем, а Эллиот подданным. Все ради того, чтобы впечатлить блондинок.
- Тех двух девушек из Южной Африки?
- Сильвию и Вивиан. Эллиот так сильно на них запал, и Ричард никогда не упускал шанса показать ему, насколько он больший мужик.
- Похоже, вам до сих пор обидно, Милли, - спокойно замечает она.
Я удивлена тому, что мне обидно. Даже спустя шесть лет воспоминания о тех ночах у костра, когда все внимание Ричарда обращено на девушек, все еще больно жалит.
- А какое место занимал Джонни в этой борьбе за мужское доминирование? – спрашивает она.
- Это странно, но, кажется, его она вообще не заботила. Он просто стоял в стороне и наблюдал за драмой. Все наши мелкие битвы и ревность, ничто из этого его не волновало.
- Возможно, потому что он думал о других вещах. Например, о том, что он спланировал для всех вас.
Обдумывал ли он эти планы, когда сидел рядом со мной у костра? Представлял ли, каково будет пролить мою кровь, наблюдать, как жизнь ускользает из моих глаз? Внезапно ощутив холод, я обхватываю себя руками, разглядывая фотографии Леона Готта и его завоеванных животных.
Риццоли подходит и встает рядом со мной.
- Слышала, он был говнюком, - говорит она, глядя на фото Готта. – Но даже говнюки заслуживают правосудия.
- Неудивительно, что Эллиот о нем не упоминал.
- А он когда-нибудь говорил о своей девушке?
Я смотрю на нее.
- Девушке?
- Джоди Андервуд. Они с Эллиотом два года жили вместе.
Это удивляет меня.
- Он был настолько поглощен блондинками, что ни разу не упоминал ни о какой девушке. А Вы ее видели? Какая она?
Она не сразу отвечает. Что-то беспокоит ее, что-то заставляет колебаться, прежде чем ответить.
- Джоди Андервуд мертва. Ее убили в ту же ночь, что и Леона.
Я изумленно воззряюсь на нее.
- Вы мне не сказали. Почему Вы мне не сказали?
- Это текущее расследование, поэтому есть вещи, о которых я не имею права Вам рассказывать, Милли.
- Вы привезли меня сюда, чтобы помочь, и все еще скрываете от меня вещи. Важные вещи. Вы должны были рассказать мне об этом.
- Мне не уверены, что их смерти связаны. Убийство Джоди выглядит как ограбление, и способ убийства кардинально отличается от убийства Леона. Вот почему я и пришла за этими образцами волос. Мы ищем вещественную связь между нападениями.
- Разве она не очевидна? Связь – это Эллиот. – Осознание потрясает меня с такой силой, что сейчас я не могу говорить, не могу даже дышать. Я шепчу: - Связь – это я.
- О чем Вы?
- Почему Вы связались со мной? Почему решили, что я могу помочь?
- Потому что мы следовали за ниточками. Они привели нас к убийствам в Ботсване. И к Вам.
- Именно. Эти ниточки привели вас ко мне. Шесть лет я скрывалась в Тоувс-Ривер, живя под другим именем. Я держалась подальше от Лондона, потому что боялась, что Джонни найдет меня. Вы думаете, что он здесь, в Бостоне. А теперь и я тоже. – Я сглатываю. – Именно там, где он хочет меня видеть.
Я вижу отражение своей тревоги в ее глазах. Она тихо произносит:
- Идемте. Я отвезу Вас к Мауре.
Когда мы выходим из дома, я чувствую себя такой же уязвимой, как газель на открытом месте. Мне повсюду чудятся глаза, наблюдающие за мной из домов, из проезжающих машин. Я размышляю о том, сколько человек знают, что я нахожусь в Бостоне. Я вспоминаю переполненный аэропорт, в который мы приземлились вчера, и думаю обо всех людях, которые могли видеть меня в холле департамента полиции Бостона, в кафетерии или возле лифта. Если Джонни был там, заметила бы я его?
Или я газель, которая не видит льва до того момента, пока он не прыгнет?
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
- В ее голове он вырос до чудовища мифических пропорций, - сказала Маура. – Она была одержима им шесть лет. Вполне естественно, что она считает все это охотой на себя.
Из гостиной Джейн могла слышать звук душа, работающего в гостевой комнате. Пока Милли была там, они могли обсудить ее наедине, и Маура тут же высказала свое мнение.
- Подумай о том, как нелепо выглядит ее идея, Джейн. Она считает, что сверхчеловек Джонни убил отца Эллиота, убил девушку Эллиота и на удивление предусмотрительно подбросил в качестве подсказки серебряную зажигалку пять лет назад? И все это, чтобы выманить ее из укрытия? – Маура покачала головой. – Даже для первоклассного шахматного игрока это слишком мудрено.
- Но возможно, что все это из-за нее.
- Где доказательство того, что Леон Готт и Джоди Андервуд были убиты одним и тем же преступником? Он был подвешен и выпотрошен. Ее задушили быстро в результате молниеносного нападения. Пока не подтвердится совпадение ДНК по тем кошачьим волоскам…
- Волосок тигра довольно убедителен.
- Что еще за волосок тигра?
- Прямо перед выездом сюда мне позвонили из судебно-медицинской лаборатории. Помнишь тот неопознанный третий волосок с синего халата Джоди? Он принадлежит бенгальскому тигру. – Джейн вытащила из кармана пластиковый пакетик для улик. – Так уж случилось, что у Леона Готта на стене есть голова бенгальского тигра. Каковы шансы на то, что вокруг бегают два разных убийцы, оба из которых контактировали с тигром?
Маура растерянно разглядывала волоски в пакете для улик.
- Ну, это делает все гораздо убедительнее. За пределами зоопарка не найдешь особо много… - Она замолчала и уставилась на Джейн. – В зоопарке есть бенгальский тигр. А что, если волосок принадлежал живому тигру?
Зоопарк.
Воспоминание внезапно всплыло в голове Джейн. Клетка леопарда. Дебра Лопез, истерзанная и истекающая кровью у ее ног. И ветеринар, доктор Оберлин, склонившийся над телом Дебры, чьи руки интенсивно нажимают на ее грудь, отчаянно пытаясь перезапустить сердце. Высокий, блондин, голубые глаза. В точности как Джонни Постхумус.
Джейн достала свой мобильный телефон.
Полчаса спустя доктор Алан Роудс перезвонил.
- Не уверен, зачем Вам это надо, но я нашел фото Грега Оберлина. Оно не очень хорошее. Было сделано на мероприятии по сбору средств несколько недель назад. В любом случае, для чего все это?
- Вы же не рассказали об этом доктору Оберлину? – уточнила Джейн.
- Вы же просили меня этого не делать. Говоря начистоту, я чувствую себя неловко, действуя за его спиной. Это как-то связано с полицейским расследованием?
- Я не могу разглашать детали, доктор Роудс. Все должно остаться конфиденциальным. Вы можете отправить мне эту фотографию на электронную почту?
- Что, прямо сейчас?
- Да, прямо сейчас. – Джейн прокричала: - Маура, мне нужен твой компьютер. Он отсылает фотографию.
- Он в моем кабинете.
К тому времени, как Джейн уселась за стол Мауры и вошла в свой аккаунт, фотография уже лежала в ее почтовом ящике. Роудс сказал, что она была снята на мероприятии зоопарка по сбору средств, и то, что это официальное событие было заметно по смокингам. Она увидела около пяти улыбающихся гостей, позирующих в актовом зале с фужерами в руках. Доктор Оберлин стоял на краю снимка, он немного отвернулся в сторону, протягивая руку к подносу с канапе.
- Так, сейчас я смотрю на него, - сообщила она Роудсу по телефону. – Но это явно не лучший его снимок. У Вас есть другие?
- Я поищу. Или я мог бы просто попросить один у него.
- Нет. Не просите его.
- Вы можете сказать, в чем дело? Вы же не подозреваете Грега в чем-то, потому что он чрезвычайно порядочный человек?
- Вы не знаете, бывал ли он когда-нибудь в Африке?
- А какая Вам разница?
- Вы не знаете, посещал ли он Африку?
- Уверен, что посещал. Его мать родом из Йоханнесбурга. Послушайте, Вы сами должны спросить об этом Грега. Все это заставляет чувствовать меня некомфортно.
Джейн услышала шаги и обернулась, увидев Милли, остановившуюся у нее за спиной.
- Как Вы считаете? – спросила ее Джейн. – Это он?
Милли не ответила. Она застыла, ее глаза были прикованы к снимку, а руки сжимали спинку стула Джейн. Ее молчание тянулось так долго, что экран компьютера потемнел, и Джейн пришлось выводить его из спящего режима.
- Это Джонни? – повторила она.
- Это… это возможно, - прошептала Милли. – Я не уверена.
- Роудс, - сказала Джейн в трубку. – Мне нужна фотография получше.
Она услышала, как он вздохнул.
- Я спрошу у доктора Миковица. Или, может, у его секретарши есть какой-нибудь снимок в пиар-офисе.
- Нет, тогда слишком много людей будет в курсе.
- Слушайте, я не знаю, как еще можно раздобыть одно фото. Если только Вы не захотите приехать сюда со своим фотоаппаратом.
Джейн посмотрела на Милли, чьи глаза по-прежнему всматривались в снимок доктора Оберлина на экране. И она ответила:
- Именно так я и сделаю.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Она обещает, что я буду в безопасности. Говорит, что я не столкнусь с ним лицом к лицу, потому что всего лишь посмотрю видеозапись, а на месте будут находиться несколько офицеров полиции. Я сижу с детективом Фростом на парковке зоопарка и из окна машины наблюдаю за семьями и детьми, текущими через вход. Они выглядят счастливыми и взволнованными возможностью провести день в зоопарке. Сегодня суббота, наконец светит солнце и все выглядит иначе: ясным, ярким и живым. И себя я тоже чувствую другой. Да, я нервничаю, и сильно напугана, но впервые за последние шесть лет я думаю, что солнце взойдет над моей собственной жизнью и вскоре все тени будут смыты прочь.
Детектив Фрост отвечает на звонок.
- Да, мы все еще на парковке. Сейчас я ее приведу. – Он смотрит на меня. – Риццоли допрашивает доктора Оберлина в помещении для ухода за животными. Это в южном конце зоопарка, и мы даже близко туда не подойдем. Вам не о чем беспокоиться.
Он открывает дверцу автомобиля.
- Идемте, Милли.
Он держится рядом со мной, пока мы шагаем ко входу. Никто из тех, кто покупает билет и не подозревает, что прямо здесь развернулась полицейская операция, и мы входим так же, как и любой посетитель: купив билеты и пройдя через турникет.
Первое, что я вижу – лагуна с фламинго, и я думаю о своей дочери Вайолет, которая наблюдала за тысячами фламинго в дикой природе. Мне жаль этих городских детей, для которых фламинго навсегда останутся лишь десятком вялых птиц в бетонном пруду. Мне не представляется шанса взглянуть на других животных, потому что детектив Фрост сразу ведет меня вниз по дорожке к административному зданию.
Мы ждем в конференц-зале, меблированном длинным столом из тикового дерева, десятком удобных стульев и стойкой с видеооборудованием. На стенах развешаны в рамках грамоты и награды зоопарка Саффолка и его сотрудников. НАГРАДА ЗА РАЗНООБРАЗИЕ ЭКСПОНАТОВ. НАГРАДА ЗА МАРКЕТИНГ. НАГРАДА ИМЕНИ Р. МАРЛИНА ПЕРКИНСА. ЛУЧШАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ. Это их хвастливая комната, показывающая посетителям, какое выдающееся учреждение они посетили.
На противоположной стене я вижу краткую биографию разных сотрудников, и мои глаза сразу натыкаются на доктора Оберлина. Сорок четыре года. Степень бакалавра наук в университете Вермонта. Доктор ветеринарной медицины, Корнелльский университет. Фотографии там нет.
- Это может занять какое-то время, поэтому нам стоит проявить терпение, - говорит детектив Фрост.
- Я ждала шесть лет, - отвечаю я. – Могу подождать еще немного.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Рост шесть футов, три дюйма
111, голубоглазый блондин - доктор Грегори Оберлин имел поразительное сходство с паспортной фотографией Джонни Постхумуса. У него была такая же квадратная челюсть и такой же широкий лоб, который сморщился в замешательстве, когда он увидел, как Джейн нажимает кнопку «запись» на видеокамере.
- Вам действительно нужно это записывать? - спросил он.