Майя

Такого не было никогда.

Нет, конечно, Денис сердился и раньше. Сердился ярко, эффектно. Он мог кричать на нее и клясться, что выкинет на улицу без копейки, «в одних, как я тебя подобрал, лосинах!».

Денис мог швырнуть ее на кровать, до боли сжать запястья, надавать пощечин… и каждой пощечине Майя радовалась, потому что это означало одно: Денис перезлился. Выплеснул свой гнев. Как это однажды заумная Наташка сказала… суфле… субле… вот – сублимировал. Но сейчас… Сейчас Денис на нее вовсе не сердился. И глаза у него были спокойные и пустые. Но смотрел он на нее, будто она старая, толстая, неряшливая корова. И когда она к нему обращалась, в ответ даже не раздражался. А просто заявлял спокойным, ледяным тоном: «Оставь меня в покое».

Все время от обеда до ужина Майя ходила за мужем бесшумной тенью, не спускала с него глаз. Он в спальню – и она за ним. Денис лежит на кровати – она рядом, на кресле. Муж спускается в столовую выпить виски – и Майя за ним спешит, робким голосом предлагает принести то льда, то содовой… И Денис жену не гонит. Просто смотрит сквозь нее, словно она стеклянная. А если Майя случайно касается его плеча, то стряхивает ее руку брезгливо, словно мокрицу…

Новый костюм – синие брючки и голубая кофточка в облипку, все от Гуччи (Майя его из шкафа Тамары конфисковала) – ни малейшего успеха не имел. Самые многообещающие улыбки натыкались на холодный, бесстрастный взгляд. И даже испытанное оружие – вызвать ревность: поворковать с Инковым, посекретничать с полковником – применять было бесполезно, все равно бы не подействовало.

И тогда она оставила Дениса в покое и отправилась бродить по участку. От бани к беседке. От беседки – к кустам малины. От малины – к альпийской горке… Простой, бездумный маршрут. «Неужели он меня совсем разлюбил?!» – страдала Майя. И проклинала себя – ох, как проклинала! – за недавний скандал в спальне. За пощечину в кабинете. За излишнюю откровенность, на которую ее развел противный толстяк.

«Зачем? Зачем я все это сделала?» – в тысячный раз терзалась она. И сама себе отвечала: «Но я же не сомневалась: Денис меня любит! Так любит, что простит! Простит что угодно!»

Но получалось, что Денис ее разлюбил…

Майя не выдержала. Нырнула в кусты малины, ведущие к задней калитке, подальше от любопытных глаз… тут же исцарапалась о колючие ветки… И зарыдала.

Плакала то ли от горя, то ли потому, что колючки безжалостно драли и дорогой синий костюм, и волосы, и ее самое.

Ревела долго – уже и смеркаться стало. А когда, наконец, отплакалась – вдруг заметила: под малиновым кустом, почти скрытая землей, тускло поблескивает монета. Майя потянулась выкапывать – и выкопала.

Монета оказалась иностранной. Изображение королевы и цифры: «10 pence». Английская монета. И что бы это значило? Какой-то англичанин или англичанка лазил здесь, в малиннике, на участке? И обронил монету?

Майя осмотрелась: совсем рядом находилась задняя калитка, выходящая в лес. И дом отсюда, из кустов малины, виден был как на ладони. Высокие окна гостиной. Кухня – там возится Вика. Вот подошел к окну в своей комнате на втором этаже толстяк полковник. Закурил, выпустил дым в открытую форточку, отошел. Этот малинник – идеальный наблюдательный пункт, подумала Майя. Ты видишь все, что творится в доме, а тебя не видит никто. И до крыльца рукой подать. Значит, кто-то здесь прятался и потерял монету. Английскую монету. А ну-ка, догадайтесь с трех раз: кто из постояльцев дома может носить в кошельках и карманах британский звонкий металл? Интересно, что лучше: сразу рассказать о находке толстому полковнику или пока повременить?

Майя сунула монетку в карман уже изрядно испачканных брючек. Потом кое-как вытерла слезы, выбралась из кустов и отправилась в дом переодеться перед ужином.

Глава 11

25 июля, воскресенье, вечер. Подмосковье, поселок Теляево

Ужин проходил пасмурно.

За столом собрались четверо: Майя с Денисом, Инков и Ходасевич.

Майя сидела с обиженным видом и притворялась, что смотрит исключительно в тарелку. Однако украдкой то и дело взглядывала на мужа: затянувшаяся ссора с супругом ей давно надоела. Но Денису, похоже, было не до жены: не обращал никакого внимания ни на ее обиженную мордочку, ни на робко-призывные взгляды. Сидел сосредоточенный, весь в своих мыслях. Смотрел в стол и то и дело хмурился. Инков же – наоборот, блуждал взором по всей гостиной и нервно, с противным хрустом крутил бахрому крахмальной скатерти. И тоже молчал. А домработница Вика подавала блюда с таким неприступным и снисходительным видом, будто не в богатом доме служит, а в приснопамятной столовке советских времен.

Когда покончили с закусками, у Дениса вдруг зазвонил мобильник. Разговор состоялся короткий. «Алло, Жека?» – с напускной радостью ответил Конышев. С минуту слушал (лицо на глазах бледнело, под глазами проступали тени), потом произнес: «Я все понял» – и нажал на отбой. Растерянно, будто не узнавая, посмотрел на сотрапезников… Вернул мобильник в карман, с отсутствующим видом отодвинул тарелку и встал из-за стола.

– Куда ты, Динечка? – тут же вскинулась Майя.

Да, жена явно искала примирения. Денис окинул супругу невидящим взглядом и ничего не ответил. Понурившись, двинулся прочь.

– Динечка, но ты же не доел! – запищала Майя. Хотела броситься вслед за мужем, да замешкалась: оказывается, сидела за столом со скинутыми туфельками. Пока обувалась, Денис уже до двери дошел.

– Оставьте его, – тихо посоветовал Ходасевич.

Майя гневно дернула плечиком, выскочила, наконец, из-за стола и закричала вслед супругу:

– Денис, постой!

Валерий Петрович поморщился. Вика поедала Дениса глазами и с наслаждением предвкушала сцену, Инков притворялся, что с аппетитом ест и благовоспитанно ничего не замечает.

Конышев на секунду замер на пороге и отчетливо произнес:

– Пошла к черту. Дура.

– Что… – опешила Майя. – Что ты сказал?

– Я сказал: пошла к черту! – повысил голос Денис. И шваркнул дверью так, что в стеклянной горке еще долго позвякивала посуда.

Его супруга замерла, плечи ссутулились. Валерий Петрович ожидал слез – а чего еще было ждать от Майи? – но ошибся. Постояв секунд пять, она вдруг распрямила спину и прошептала: «И пойду! Пойду!!! Он еще пожалеет!» Решительно направилась к выходу из столовой и тоже грохнула дверью – да посильнее Дениса.

Инков отодвинул тарелку и растерянно взглянул на полковника.

– Надо ее успокоить, – ни к кому вроде не обращаясь, произнес Валерий Петрович.

– Конечно. Да. Я сейчас, – тут же засуетился Инков. И тоже поспешил прочь.

В столовой остались только Ходасевич и домработница. Вика сузила глаза. На хитрой мордашке читалось: «Знаю я, как ты будешь ее успокаивать!» Ей явно хотелось кинуться вслед и насладиться – чем получится. Очередной супружеской сценой. Или, что даже интересней, сценой супружеской измены.

Но Валерий Петрович остановил шпионский пыл экономки. Попросил:

– Подавайте десерт, Вика.

Просьба прозвучала скорее приказом, а приказывать ей он не имел никакого права, однако девушка покорно сказала:

– Да, конечно. Сейчас принесу.

И поспешила вон из комнаты. («По пути, конечно, проследит и за Денисом, и за Майей, и за Инковым».)

А Валерий Петрович спокойно покончил с горячим и перебрался с неудобного стула в мягкое кресло. «Похоже, что у Дениса большие проблемы с бизнесом, – думал он. – А из-за чего еще могут переживать современные молодые люди, как не из-за бизнеса? Озадачить Ибрагимова, пусть узнает, в чем дело? Или выждать, пока Конышев успокоится, и спросить напрямую?»

Полковник прошел к оконному проему – здесь, в гостиной, он старался дымить в окошко. Распахнул окно, потянулся за сигаретами, но прикурить не успел. Вдруг услышал отчаянный вскрик: «Черт, черт, черт!!!» Голос принадлежал Денису и, судя по всему, доносился из его с Майей спальни на втором этаже. Потом оттуда послышался звук удара – похоже, полетел на пол стол. А потом – звук крутящегося диска городского телефона: Конышев стал набирать номер.

Ходасевич, неожиданно быстро для его комплекции, пересек столовую и снял трубку параллельного аппарата за долю секунды до того, как установилось соединение. Денис вторжения в свой разговор не заметил, трубку не положил.

– Я вас слушаю! – донесся из трубки скрипучий тенорок.

Ходасевич узнал Денисова абонента: замшелый гриб. Семейный нотариус.

– Алло, Иннокентий Ильич? – спросил Денис.

В ответ прозвучал дребезжащий голосок старого нотариуса:

– Да, я. С кем имею честь?

– Денис. Сын Бориса Андреевича Конышева.

– А, Денисочка, – голос дедка наполнился фальшивой теплотой. – Не забываешь меня, старика! Чем могу служить?

Денис игривого тона не принял, сухо сказал:

– Иннокентий Ильич, у меня возникли проблемы.

– Какие могут быть проблемы у такого молодого, успешного, богатого бизнесмена? – продолжал балагурить старичок.

Ходасевичу показалось, что он видит, как морщится Денис.

– К сожалению, Иннокентий Ильич, проблемы у меня есть, и очень серьезные.

– Ну-с, чем можем – тем поможем, в меру наших стариковских сил… – с долей игривости проскрипел нотариус.

– Дело в том, что я не могу ждать официального открытия наследства, – произнес Конышев. – Обстоятельства складываются так, что отцовские деньги мне нужны немедленно. Вы можете мне помочь?

За полчаса до этого. Денис Конышев

Звонков от Жеки Денис ждал с ужасом. Хуже них не было ничего. Гибель отца, смерть Тамары, навязчивые подозрения Ходасевича – такие мелочи в сравнении с кошмаром, когда вдруг зазвонит мобильник и на дисплее безжалостно высветится имя абонента: «Евгений»!

Евгений Коновалов был заместителем Дениса. Он работал в компании «Уютный дом» со дня ее основания, уже давно превратился в «Жеку» и стал Конышеву почти другом. Преданный сотрудник, светлая голова. Иногда – паникер, частенько – пессимист, он хорошо дополнял горячего, бесшабашного Дениса. В одной связке с Жекой Денис построил все свои дома – шестнадцатиэтажку в Бутово, монолитную высотку на «Щелковской», разноэтажный жилой комплекс в Люблино. Бок о бок. Всегда рядом. И сейчас они, по-прежнему вместе, завязли в амбициозном проекте – «уникальный новый дом на набережной», «Зеленый берег». Когда-то они мечтали, что «Зеленый берег» выведет их на новый уровень. А теперь…

– По пустякам вас дергать не буду, – пообещал Жека, когда Денис уезжал в отцовский особняк. – Я ж понимаю: похороны, поминки, то, се… Позвоню только в крайнем случае.

– Лучше не звони совсем, – попросил Конышев. И подумал: «Если не позвонишь – значит, все удалось».

– Это уж как получится, – серьезно ответил заместитель. – Сами понимаете: ситуация пиковая.

– Мы справимся, Жека, – в тысячный, наверно, раз заверил зама Денис. – Да ты сам увидишь.

– Хотелось бы, – кисло усмехнулся Евгений.

– Мы спасем его, – еще раз повторил Денис.

Он, как владелец и директор компании, просто обязан заряжать подчиненных оптимизмом. Но в нем самом оптимизма оставалось все меньше и меньше…

«Зеленый берег», дом на берегу Москвы-реки, был самым крупным проектом компании. Каких сил Денису стоило выбить участок, получить все согласования и разрешения, привлечь соинвесторов и клиентов… А когда все получилось и можно было приступать к строительству, он пообещал – себе и Жеке:

– Я буду не я: через год «Зеленый берег» станет самым понтовым местом в столице.

Денис понимал: в его положении он может бить только в яблочко. Все-таки «Уютный дом» хоть и часть всесильного холдинга «Интерслава», однако фирма максимально самостоятельная. И молодая – а ей удалось хапнуть участок под застройку в столь престижном месте. Поэтому «Зеленый берег» строили ответственно, по всем правилам. Со всеми необходимыми изысканиями, с заключениями обязательных экспертиз и комиссий.

С почвой – река-то совсем рядом! – им, безусловно, не повезло. «Из-за близости воды и, соответственно, слабой несущей способности грунтов нужно ставить фундамент на сваях», – в один голос наставляли эксперты. И Денис послушно заказывал в проектных мастерских проект фундамента с многократным запасом прочности, «забуривался» на большую, чем обычно, глубину – на целых сто десять метров. Он также, сжав зубы (расходы-то какие!), санкционировал применение особо прочной арматуры и использовал при строительстве фундамента бетон самой дорогой, наивысшей марки.

«Зеленый берег» рос быстро, и Денис (как ехидно комментировала супруга) радовался очередному возведенному этажу, будто рождению ребенка.

Благодаря массированной рекламе, квартиры в новом доме разошлись еще на этапе нулевого цикла, и очень скоро будущие жильцы взяли моду приезжать полюбоваться на споро идущую стройку.

Беда на «Зеленый берег» свалилась внезапно. Она явилась в виде крохотной трещинки, на которую и внимание-то обратили совершенно случайно – глазастый Жека углядел. Подумаешь, еле заметный глазу раскольчик в фундаменте, мало ли почему он возник – просадка, усадка, небольшое нарушение в технологии заливки бетона… Но Жека, неисправимый пессимист, неожиданно разволновался: «А вдруг грунт поплыл?..»

– Типун тебе на язык! – цыкнул тогда Денис. – Эту трещинку только в микроскоп и разглядишь. Замажем, и всех делов.

– Надо на всякий случай «маячки» поставить, – не сдавался Евгений.

«Маячком» называлась полоска бумаги, которая налеплялась на трещину. Останется листок на месте – хорошо, а порвется – значит, трещина увеличивается.

Денис, услышав предложение зама, только усмехнулся:

– Ты что, забыл, Жека? У нас две тысячи свай, каждая – по восемьдесят тонн выдержит. Какие могут быть деформации?

Но Жека, под скептическим взглядом шефа, все же залепил трещину бумажной полоской.

Полоску разорвало через две недели.

– Две недели – это очень быстро, – запаниковал Жека. – Неужели все-таки оплывает?!

– Не может быть. Это ошибка. – Денис растерянно смотрел на заключения экспертов: «Месторасположение жилого комплекса «Зеленый берег» оценивается как абсолютно безопасное в карстово-суффозионном отношении… Строительство при соблюдении ряда условий разрешается».

Весь ряд условий был неукоснительно соблюден, однако трещина в стене «Зеленого берега» стремительно росла.

Жека настоял на вызове независимого эксперта.

Его заключение оказалось неутешительным: «Зеленый берег» обречен. «На этом грунте даже гаражи-ракушки лучше не ставить, а вы такую махину возвели!» – ахал эксперт.

– Но мы же заказывали анализ грунта! – возмущался Денис. – Вот все рекомендации: строить можно, только фундамент – по особой технологии… Сколько мы денег выкинули на эти сваи, на арматуру, на плиту на дне котлована!

Но эксперт только плечами пожимал:

– Не знаю, кто такие рекомендации давал, но отвечать, в любом случае, – вам, строителям!

– И что теперь делать? – мрачно спросил Денис.

– Можно, конечно, попробовать усилить фундамент, – неуверенно предположил эксперт, – только вряд ли это поможет… Это же не коттедж, а шестнадцатиэтажный домина. Представляете, какая на него нагрузка?

– Не надо общих слов, – попросил Денис. – Предлагайте, как быть.

– Можете, конечно, затеять мышиную возню… – пожал плечами эксперт. – Но только помяните мое слово: в итоге все равно дом придется сносить.

С того дня жизнь Дениса превратилась в кошмар. Теперь ее наполняло то, что эксперт назвал «мышиной возней»: бесконечные совещания, многочисленные идеи, ужасающие траты… И постоянный страх, что про проблему с «Зеленым берегом» узнают соинвесторы и покупатели квартир.

Начали с самого простого – с осушения почвы. Но тщательно продуманный и дорогостоящий комплекс дренажных мер практически никаких результатов не дал. Не помогло и укрепление фундамента цементным раствором с добавлением химических реагентов. «Маячки» – бумажные полоски в местах трещин – продолжали рваться с пугающей быстротой.

Последним шансом была специальная установка под названием «стабилизатор пластично-мерзлых грунтов». Она промораживала землю под «Зеленым берегом», холод сковывал почву, и подмывание фундамента должно было прекратиться. На покупку и монтаж установки потратили всю прибыль компании за прошлый год плюс взяли кредит в пять миллионов долларов.

Установку подключили три недели назад, но о результатах пока говорить было рано.

– Через месяц все будет ясно. Не начнут рваться «маячки» – считайте, что вам крупно повезло, почти победили, – предупредил эксперт.

Месяц истек позавчера. Денис уехал в Подмосковье, на похороны отца. И взял с Жеки обещание, что тот не будет дергать его по пустякам – только если что-то случится.

Но сегодня мобильник все же затренькал, и на определителе высветилось: «Евгений».

Денис потянулся к телефону, изо всех сил стараясь унять дрожь в пальцах. Он старательно настраивал себя на беззаботное, уверенное «алло».

– Алло, Жека?

«Алло» получилось, но на «Жеке» голос все-таки дрогнул.

Евгений не стал тянуть. И даже не поздоровался. Коротко сообщил:

– Плохие новости. «Маяк» порвался.

Денис откинулся на стуле и почувствовал: лицо заливает смертельная бледность. Смерть отца, гибель Тамары, бесконечные подозрения Ходасевича… Какая это все ерунда по сравнению с Жекиной новостью. Вот сейчас в его жизни действительно все кончено.

Наташа и Рита

Какой бы сестричка ни была – истеричной, завистливой, вредной, – а все же она – сестра. Ближайшая родственница. Родная кровь.

– Я так рада, Наташа! Так рада, что у тебя поживу! То есть в нашей старой квартире…

– Мысли читаешь, – улыбнулась в ответ Наталья. – Я о том же как раз подумала.

Такси уже давно въехало в Москву, водитель, в меру умений, пытался объезжать пробки на Хорошевке.

– Надо еды купить, – напомнила Маргарита.

– И выпивки, – добавила Наташа. Ей хотелось выпить вместе с сестрой. Как в ранней юности – когда по глоточку отцеживали из бутылки с рябиновкой, которую настаивал отец.

– Помнишь, Ритка, как мы рябиновку у папы сливали? – усмехнулась Наташа.

Но сестра – нет бы ответить: «Помню!» – тут же нахмурилась. И выдала:

– А наш папаня всегда жмотом был!

– Да ладно тебе! – усмехнулась Наташа. – Он просто хотел, чтоб рябиновка настоялась, а мы ее сырой выпивали!

– Ой, Наташка! – начала заводиться сестра. – Да наш отец…

С Риткой можно говорить о чем угодно. Только не об отце.

– Магазин! Тормозните, пожалуйста! – перебила сестру Наташа.

– Еще на час… – заворчал таксист. Но послушно въехал на магазинную парковку.

– Мы быстро, – заверила водителя Наталья.

Едва сестренки вошли в магазин, как Маргарита засуетилась:

– Ты, Наташка, я помню, сыр бри любишь? Вон смотри, целая полка – сыры с плесенью. Берем? А колбасный сыр ты еще не разлюбила, помнишь, в школе за него готова была душу продать?

– Как ты все в голове держишь? – благодарно улыбнулась Наталья.

– Приходится, – вздохнула Рита. – Я ведь троих кормлю, не забыла? И у всех – свои вкусы, и каждому надо потрафить.

– А я, если семью заведу, трафить не буду, – ответила Наталья, сосредоточенно копаясь в россыпи сыров. – Скажу: «Лопайте, что дают»! – и весь разговор.

– Можно подумать, они послушаются! – фыркнула сестра. – Муж – ворчать начнет, дети – реветь.

– Со мной не поревешь, – заверила Наталья.

– Да ты вообще семью голодом уморишь, – пошутила Маргарита. – Будешь домашних здоровым питанием пичкать. Отрубями там, кефиром нулевой жирности… Из своего магазина.

«Откуда ж он возьмется, мой магазин?» – грустно подумала Наталья. Но в голосе сестры звучала такая убежденность, что спорить не стала.

– Ну, выбрала свой сыр? – продолжала болтать Ритка. – Пошли, пока я не забыла, в порошки.

– Куда?

– Ну, в чистящие средства. Надо какой-нибудь «Комет» купить. Есть у вас в России «Комет»? Или по-прежнему только «Пемоксоль»?

Наташа усмехнулась: фразочка «у вас в России» в исполнении сестрицы ее позабавила.

– «Комет»-то есть, а зачем тебе?

– Ну как же! – вскинула брови Маргарита. – Ты ведь в своей квартире сколько не жила! Знаешь, какая у тебя там грязища?! Надо будет порядок навести.

– Ну вот еще, – фыркнула Наташа.

Она подождала, пока сестра нахмурится и откроет рот, дабы начать лекцию о чистоте и сангигиене, и пояснила:

– Хоть я и уехала, а ко мне все равно два раза в месяц домработница приходит. Поливает цветы, стирает пыль, полы моет. Я ее специально наняла, чтоб квартира грязью не зарастала.

– Ну, ты буржуйка, – покачала головой Рита. В ее голосе явственно слышались завистливые нотки. – А я у Пита какой год помощницу по хозяйству прошу – не желает. Говорит: «Не потерплю, чтобы в моих вещах посторонние копались!»

– Дурак твой Пит, – пригвоздила Наташа. – И жадина. Похлеще папаши нашего.

– А у тебя и такого нет, – тут же ощетинилась сестричка.

«Удивительно, с каким упорством люди держатся за свои цепи!» – подумала Наталья. Но решила дискуссию не открывать. Предложила:

– Давай мы про мужей потом поговорим. Дома. Затоваримся побыстрей, а то таксист ворчать будет.

Но, хотя больше они и не болтали, быстро не получилось. Девушки вдумчиво, со смаком исследовали продуктовые ряды. На закуску, помимо сыров с плесенью, выбрали крекеры, баночку икры и нежно-розовую, как летний закат, ветчинку. («Пахнет вкусно, почти как английская», – похвалила ветчину Маргарита.) Пить решили красное сухое. Рита внимательно изучила ценники французских вин и, к Наташиной потехе, достала из сумочки карманный калькулятор. Поделила цены вин на курс фунта к рублю, и сумма на экранчике счетной машинки ей явно не понравилась. Сестра неуверенно предложила:

– Дорого, блин. Может, рискнем наше купить?

– А почему «рискнем»? – не поняла Наталья.

– А вдруг паленое? Я читала, от вашего спиртного люди слепнут…

Наташа улыбнулась и решительно сняла с полки бутылку «Киндзмараули».

– Ты, Ритка, как я погляжу, совсем иностранкой стала… Про Россию по газетам судишь – причем по старым. Кстати, а мясо мы будем покупать – или ты, как все европейцы, бешеной говядины боишься?

– Ладно тебе, – надулась сестра, – никакой говядины я не боюсь!

Но, когда выбирали мясо, все-таки попросила продавщицу взвесить свинины…

– Что-то вы долго, – заворчал таксист, когда девушки подкатили к машине тележку с продуктами.

– Очередь была, – не моргнув глазом, соврала Рита.

– Откуда очередь? – не поверил таксист. – Парковка вон совсем пустая… – И важно изрек: – Знаю я вас, теток. Не успокоитесь, пока весь магазин не скупите.

Он наметанным глазом оценил ассортимент и поинтересовался:

– Винишко, закусончик… Что-то праздновать будете, да?

– Да, – кивнула Наташа. И, имитируя революционный пафос, продекламировала: – Мы будем праздновать свободу!

Она имела в виду: свободу от неуютного отцовского особняка, от въедливого полковника, от неприветливой домработницы Вики… Но Маргарита истолковала ее слова по-своему:

– Ага. Отпразднуем, что Тамарка сдохла.

Таксист в изумлении воззрился на Риту. Наташа ткнула сестру в бок, прошипела:

– Ты что несешь?

– Да ладно тебе! – не смутилась сестра. – Будто сама не радуешься, что она кони двинула!

– Интересные вы девчонки… – протянул таксист, укладывая пакеты с продуктами в багажник.

До дома доехали быстро. Таксист галантно распахнул перед ними дверцу, помог донести продукты до подъезда и пожелал на прощание:

– Удачи вам, девочки!

– Удача нам пригодится, – согласилась Маргарита.

Кажется, она ни на секунду не переставала обдумывать свой дьявольский план – предъявить Денису компрометирующие фотографии и вынудить брата поделиться наследством.

– Вот мы и дома! Как хорошо-то! – воскликнула Наташа, пока ждали лифта.

– Чего хорошего? Кошками воняет. – Маргарита скептически оглядела неухоженный подъезд.

– Зато своя квартира, своя территория, никого посторонних, – возразила Наташа. – Сейчас залезем в халаты, наденем драные тапочки и будем сыр с вином лопать. Люкс!

– А ты уверена, что у тебя дома никого нет? – вдруг спросила сестра.

– В смысле? – не поняла Наталья.

– Ну, может, домработница твоей квартирой пользуется. И мы туда в разгар оргии попадем. Ты ж ее не предупредила, что приезжаешь…

– Какая оргия? – фыркнула Наташа. – Ей пятьдесят лет. И приходит она по четвергам, а сегодня – воскресенье. Да с чего ты взяла, что кто-то дома может быть?

– Мне показалось, что в твоем окне штора дернулась, когда мы к подъезду шли, – сообщила Рита.

– Ерунда, – авторитетно сказала Наталья. – Тебе почудилось.

– Но, может, все-таки сначала позвоним? – не отставала Маргарита.

– Куда? – не поняла Наташа.

– Ну, в твою квартиру. По телефону.

– Еще чего! – вспылила Наталья. – Это моя квартира! С какой радости я буду в собственный дом звонить?

– Но мне страшно… – вдруг прошептала Маргарита.

Ее глаза светились тревогой, рука, свободная от пакета, задрожала. Подошел лифт – и, когда дверь открывалась, Рита отшатнулась, будто в нем может оказаться убийца.

– Да успокойся ты! – Наташа втолкнула сестру в кабину. – Даже если помощница дома – что такого? Поздравит нас с приездом да и уйдет.

– А больше ты никому ключи не давала? – продолжала пытать ее Рита. – Подружки, бойфренды?

– Да что ж я, дурная?

– И все-таки – штора дернулась, – убежденно сказала Рита.

Страх сестры оказался заразительным. Когда девушки вышли из лифта и подошли к двери квартиры, Наташа, против воли, прислушалась – и ей вдруг показалось, что в глубь коридора удаляются осторожные, на цыпочках, шаги. Но делиться опасениями с Маргаритой она не стала. Достала из сумочки ключ, уверенно повернула его в замке и распахнула дверь.

В коридоре было темно и тихо, в нос ударило затхлостью – может, домработница здесь и убирала, но все равно с самого порога чувствуется, что в квартире никто не живет.

– Никого. А ты говоришь: оргия… – облегченно сказала Наташа, включая свет. – Что встала, проходи!

– Подожди, – остановила сестра. Тревога на ее лице проявлялась все явственней: зрачки расширены, губа прикушена.

– Да что с тобой такое! – рассердилась Наталья. – Проходи, я сказала!

– Тут пахнет… им, – прошептала Рита.

– Кем – «им»? – поневоле понизила голос Наташа.

– Питом… – еле слышно выдохнула Рита.

«Точно – ненормальная».

Наталья осторожно, чтобы не испугать сестру, произнесла:

– Риточка, милая, ну откуда здесь взяться Питу? Что ты? Ты, наверно, просто уже скучаешь по нему – вот он тебе и пригрезился …

– Нет, я не скучаю, – отчаянно замотала головой Маргарита, вцепляясь в руку сестры. – Но это его запах, его, его, его! Как ты не слышишь?! – Она в ярости затопала ногами.

«Господи, как я забыла, что сестричку лучше не злить! – расстроилась Наташа. – Впрочем, не впервой. Сейчас успокоится. Главное – не пугать ее и не спорить…»

Но от спора все-таки не удержалась:

– Ритка, какой, к черту, запах Пита? – Наташа добросовестно втянула воздух. – Пылью пахнет и сыростью, надо домработнице втык устроить, редко, видно, приходит… Решила, наверно, что я все равно проверить не смогу.

– Неужели ты не чувствуешь?.. – всхлипнула Маргарита.

Она по-прежнему стояла на пороге и, кажется, была готова убежать куда глаза глядят.

– Вот что, Ритка. – Наташа уверенно взяла тон старшей сестры. – Хватит маяться дурью.

Она швырнула на пол пакеты, схватила Маргариту за локоть и резким движением втянула ее в квартиру, а потом захлопнула дверь.

– Нет! – пискнула Рита.

– Мы знаешь как сделаем? – Наташа начала разговаривать с ней, как с ребенком. – Мы сейчас вместе квартиру обойдем. Все комнаты, все закоулки. Ты сама убедишься, что Пита здесь нет, хорошо?

– Не хочу… – Маргарита шмыгнула носом и обернулась к двери. – Выпусти меня.

«И чего я на Мальдивах о семье скучала! – подумала Наташа. – Да от них – сплошные хлопоты! Придурок на придурке!»

– Пойдем, Риточка, – ласково сказала Наталья. – Пойдем. Отнесем пакетики в кухню и посмотрим, где тут Пит прячется…

Она подхватила пакеты, взяла сестру за руку и потащила ее в глубь квартиры. Девушки прошли по коридору (когда проходили мимо ванной с туалетом, Наталья добросовестно распахивала двери, включала свет и демонстрировала Маргарите, что там пусто) и оказались в кухне.

Кухня встретила холодной, нежилой чистотой. Сияла фаянсом раковина, блестели намытые полы.

– Ну, видишь – никаких оргий тут не было, – сказала Наташа. – И Пита нет, все в полном порядке. Сейчас холодильник включим, ржавую воду спустим – и можно жить.

– Пойдем только сначала комнаты проверим… – прошептала Рита.

– Фу ты, господи, – вздохнула Наташа. – Ну, пошли.

Слева от кухни располагалась спальня – тоже скучная, нежилая. Кровать с покрывалом, под которым не углядывалось постельного белья, тумбочка без единой безделушки, комод с пустой вазой…

– В шкаф будешь заглядывать? – усмехнулась Наташа.

Рита сердито (это хорошо, что она уже не паникует, а злится) зыркнула на сестру, но в шкаф – заглянула и тут же закашлялась.

– Вот видишь, никакого Пита. Один нафталин, – снова усмехнулась Наталья.

– Но ты понимаешь… – паники в голосе сестры уже не было, только растерянность, – мне совершенно отчетливо почудился его запах. Характерная смесь, можно сказать, уникальная. Туалетная вода «Шанель Эгоист», а дезодорант – от «Кензо». Они, когда друг на друга накладываются, очень странно пахнут! Но Питу нравится…

– Обонятельный глюк. Это бывает, – спокойно сказала Наташа.

– Но все-таки давай и гостиную проверим, – попросила сестра. – Просто на всякий случай…

– Давай, – пожала плечами Наталья. – Только ты теперь вперед иди. Ты ведь уже не боишься, правда?

– Нет, не боюсь, – неуверенно сказала сестра. И осторожно направилась в большую комнату.

Наташа шла сзади. Она вдруг почувствовала, что ей не терпится побыстрей наброситься и на сыры, и на ветчину, и на вино. Ох, как есть-то хочется! Поскорей бы Ритку успокоить – и за ужин приниматься.

Маргарита осторожно открыла дверь в гостиную.

– Выключатель слева, – предупредила Наташа.

– Я помню, – буркнула Рита.

Ну, конечно: ведь когда-то в этой квартире они жили вместе. Всей семьей – счастливой, благополучной: мама, отец и трое любимых и любящих детей. А теперь: мамы нет, отца убили, остались они одни, две несчастливых взрослых сестры и брат. И то сказать, дружная семейка: из-за наследства ненавистной мачехи собачатся.

Рита потянулась включить свет – и вдруг дико вскрикнула.

– О господи, что еще! – Наталья не смогла сдержать недовольства в голосе.

И вдруг в полусумраке гостиной увидела: Риту хватает чья-то сильная рука… пригибает ей голову… тащит за собой, в глубь комнаты…

В первую секунду Наташа растерялась. Броситься выручать сестру? Или, наоборот, бежать прочь? За подмогой – или хотя бы за острым ножом на кухню?

– I will kill you, fucking bitch[14]! – услышала она мужской голос.

Голос, очень знакомый, дрожал от ярости. И Наталья, повинуясь уже не разуму, а инстинкту, кинулась вслед за Маргаритой в комнату.

Первым делом щелкнула выключателем. Холодный электрический свет высветил картину: Маргарита с круглыми от ужаса глазами, шея сестры стиснута грубой мужской рукой, и, кажется, та уже задыхается. А рядом с ней, давит, сжимает ее – и вправду Пит! Пит, английский муж Ритки!

Боже, как он здесь оказался?!

Пит оттащил Риту в угол комнаты, одной лапищей стиснул талию, а второй – жал на горло.

– Ты! Придурок! – выдохнула Наталья. – А ну, отпустил ее!

– Get out of here[15]! – рявкнул Пит.

– Что-о? – Наташа вдруг вспомнила, что муж сестры не понимает по-русски, и перешла на английский: – Ты, дерьмо собачье! Недоносок! А ну, отпустил ее немедленно, понял меня?

В ответ Пит сжал Ритину шею еще крепче и повторил:

– Убирайся отсюда. Мне нужно поговорить с женой.

– Пошел ты! – Наташа поискала глазами: нужно что-то тяжелое. Вот эта ваза, наверно, подойдет. А еще лучше – часы каслинского литья, бабушкин подарок…

– Если ты немедленно не выйдешь из комнаты, я ее убью, – спокойно, словно говорил о чем-то будничном, произнес Пит.

– А если ты ее немедленно не отпустишь – я убью тебя. – Наталья постаралась, чтобы ее голос звучал не менее спокойно.

– Посмотрим, кто из нас упрямее, – пожал плечами англичанин. И сжал Ритину шею так, что та захрипела.

Пит равнодушно обратился к жене:

– Умная девочка… А теперь скажи своей сестре, чтобы она убиралась.

Он слегка ослабил хватку, и Маргарита послушно выдохнула:

– Уходи, Наташа… Пожалуйста… Сделай, как он хочет!

Наташа лихорадочно соображала, как поступить. Может быть, попробовать разговорить его?

– Хорошо, Пит, – примирительно сказала она. – Давай договоримся так. Я уйду. Через три минуты. Совсем уйду, и можешь делать с ней, что хочешь. Только сначала отпусти Риту и ответь на пару вопросов, ладно?

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, – усмехнулся Пит.

«Ладно-ладно. Куражься пока… – зло подумала Наталья. – Все равно я до тебя доберусь!» Она спокойно сказала:

– Итак, вопрос первый. Как ты попал в мою квартиру?

– Почему я должен тебе отвечать? – пожал плечами он.

– А потому что я могу подать на тебя в суд. За незаконное вторжение в чужое жилище. Эта квартира – моя частная собственность, а законы в России – такие же, как в Англии. Один звонок в милицию, то есть в нашу полицию, – и у тебя будут большие неприятности. Ты что, экстремал? Хочешь в российской тюрьме посидеть?

– В целом вы, леди, правы, – с ернической галантностью откликнулся Пит. – Но вот насчет вашей частной собственности – позвольте с вами не согласиться.

– Что ты лепишь?! – не поняла Наташа.

– Пусть тебе Маргарита ответит. – Пит неожиданно обратился к жене: – Как, деточка, ты сама говорила? «Это такая же моя квартира, как и ее?» А ну-ка, повтори!

Маргарита покорно подтвердила:

– Я тоже когда-то жила в этой квартире… Вот у меня ключи и остались.

– У тебя – да, но при чем здесь Пит? – возмутилась Наташа.

– А у мужа с женой – все общее! – осклабился англичанин.

До чего же отвратительная рожа! И Ритка еще подливает масла в огонь, преданно кивает: