Клиа Кофф

Язык костей

Посвящается ЛМХ
Clea Koff

FREEZING

Freezing © by Clea Koff, 2011. By agreement with Pontas Literary & Film Agency

© Никитин Е.С., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

День первый

Вторник

1

Легкий ветерок усиливал аромат разогретого эвкалипта. Джейн перевела взгляд с офицера Калифорнийского дорожного патруля на деревья, стоящие в полуквартале от того места, где они свернули на 101-е шоссе. И снова посмотрела на офицера. Тот слушал рацию сквозь помехи, скользя взглядом по подвеске «Джипа», по заднему сиденью с парой ящиков с инструментами и вновь по стройной фигурке Стили на водительском сиденье. Ее рука небрежно лежала на рычаге передач, лицо было скрыто козырьком выцветшей розовой бейсболки.

– Вы и есть те самые специалисты? – поинтересовался офицер, жестом подзывая их сопровождающего.

В нескольких футах загрохотал патрульный мотоцикл. Мотоциклист затормозил перед ними и оглянулся. Из-под шлема и солнцезащитных очков виднелась только нижняя часть лица, но было ясно, что выражение у него серьезное. Стили махнула рукой, и мотоцикл тронулся.

Они следовали за его зигзагами, огибая седаны дорожного патруля, которые образовали целый лабиринт на парковке возле здания компании «Санкист». В северо-западном углу парковки мотоцикл отъехал в сторону, оставив их перед целой стеной темно-синих «Шевроле Субурбан». Стили остановила «Джип». «Субурбаны» стояли неподвижно, но моторы гудели, а фары светились. Обе женщины замерли, ожидая увидеть хоть какое-то движение за темными тонированными стеклами. Но ничего не произошло.

Стили тоже не выключила двигатель.

– Будь это Буэнос-Айрес года эдак семьдесят восьмого, пришлось бы уносить ноги.

Джейн что-то пробормотала в знак согласия и поправила солнцезащитные очки, пытаясь удержать ими волны непослушных волос, которые вздыбились и превратились черт знает во что, когда «Джип» с открытым верхом подпрыгивал на ухабах. И наклонилась завязать двойные узлы на шнурках ботинок.

Стили внезапно заглушила двигатель:

– О, вижу твоего парня.

Джейн замерла над вторым шнурком, но удержала равновесие.

– Он не мой парень.

– Он уже близко, и… Да, похоже, совсем не изменился: все тот же шатен с нахмуренным лбом, зелеными глазами и ухмылкой, по-прежнему пять футов одиннадцать дюймов роста, по-прежнему парень из разряда «не-знаю-что-там-внутри-но-заверните-мне».

Джейн удивленно выпрямилась, уверенная, что Стили преувеличивает. Но нет. Издалека спецагент Скотт Хьюстон казался совсем не изменившимся с тех пор, как они в последний раз виделись в Куантико [1] пять лет назад. Джейн посмотрела на снявшую бейсболку Стили. Ее короткая прерывистая стрижка наглядно демонстрировала, что седина у блондинок бывает не только над ушами, из-за чего Стили еще в молодости получила свое прозвище [2]. Сама Джейн ощущала себя не на тридцать пять, а на все шестьдесят пять и считала, что это сказывается и на внешности. Внезапно смутившись, она вышла из «Джипа» как раз в тот момент, когда Скотт подошел к машине. Джейн заметила, как он быстро оглядел ее с головы до ног. Они не сказали друг другу ни слова и медленно пожали руки.

– Неплохо, – наконец произнес он.

Она удивленно улыбнулась.

– Ты тоже не так уж плохо выглядишь.

Скотт скривился в легкой усмешке.

– Я имел в виду, как быстро вы добрались. С превышением скорости, да, Стили?

Он наконец выпустил руку Джейн и повернулся к Стили, которая обошла «Джип» с другой стороны.

– Так нужна помощь или нет, Хьюстон? – Она быстро пожала ему руку.

Он улыбнулся.

– Пойдемте. Познакомлю вас со своей командой.

Джейн и Стили, захватив из машины ящики с инструментами, направились следом к крайнему «Субурбану». Кучка из четверых мужчин тут же распалась; они опустили планшеты и откашлялись. Трое были одеты в форму, похожую на спецназовскую, и Скотт представил их как «зверюг» из Отдела кризисного управления ФБР, которые отвечают за сохранность улик. Затем он кивнул в сторону женщин:

– Это Джейн Холл и Стили Ландер. Они руководят агентством «Тридцать два – один», которое проводит криминалистическую экспертизу пропавших без вести. Сравнивают их с неопознанными трупами или с живыми людьми. Я вызвал их, потому что они антропологи-криминалисты и к тому же сведущи в стоматологии. Стили втройне опасна: она еще и юрист, поэтому будьте паиньками. Они определят, человеческие ли останки у нас на руках, так что полагаемся на них. Ясно?

Все вежливо покивали. Потом Скотт объявил, что ему нужна минутка: проинструктировать вновь прибывших. «Зверюги» очистили территорию, но один человек, которого Скотт еще не представил, остался стоять, расставив ноги и сцепив руки так, что ткань костюма слегка натянулась на мускулистых руках. Джейн заметила, что у него почти такая же смуглая кожа, как и у нее, но волосы темные и прямые, а глаза… Она отвела взгляд. Он заметил, как она смотрела на него.

– Мой напарник, спецагент Рамос, – представил Скотт.

Джейн вздрогнула.

– Эрик? Эрик Рамос?

Тот шагнул вперед, чтобы пожать ей руку.

– О-о-о, и что же он обо мне наговорил?

– Нет, я имею в виду… Приятно познакомиться.

– Что ж, Скотт. – Эрик взглянул на него, когда тот повернулся, чтобы представить Стили. – Я верну должок позже.

– Ладно, давайте начнем, – предложил Скотт. – У нас автомобильная авария около пяти утра на сто первом шоссе прямо на этом месте, у нас за спиной. Машина виновника наехала на боковое ограждение и частично разворотила его. Парень попытался избежать обвинения в вождении в нетрезвом виде, рассказав дорожному патрулю, что врезался сзади в фургон и был вынужден повернуть, чтобы избежать столкновения с трупом.

– Труп лежал на дороге? – спросила Джейн.

– Нет, в том-то и дело. Парень уверяет, что труп выбросило из фургона, в который он врезался. Он случайно приметил этот фургон еще раньше, потому что на номерном знаке нарисован персик, а парень как раз перебрал персикового шнапса.

– Номерной знак с персиком, – задумчиво протянула Стили. – Джорджия?[3]

– В точку. В общем, трупа не обнаружено, но полиция говорит, что ограждение разворотило парню спереди всю машину. Если что-то и вывалилось, то на обочину: к северу здесь заросший овраг. Полицейские оцепили местность, как только их фонари засекли фрагменты того, что, по их мнению, может иметь БП [4].

Джейн посмотрела в сторону оврага.

– И сколько фрагментов?

– Пока не знаем, – ответил Эрик.

– Ладно, – медленно произнесла Стили. – Не хочу показаться незаинтересованной, но почему вы так настаивали, чтобы вызвали именно нас? Почему не Рудина или Свитцера? Это же по их части.

– Офис коронера не смог выделить нам Рудина из-за расследования дела о крематории, а Свитцер сейчас в свадебном путешествии. Но… это не всё. – Скотт скрестил руки на груди и глубоко вздохнул, подняв глаза вверх.

Джейн взглянула на Эрика. Тот сосредоточенно изучал трещину на асфальте под ногами.

Вздохнув еще раз, Скотт признался:

– У нас с Эриком есть нераскрытые дела, связанные с расчлененкой. В Джорджии. Все женщины, пока никто не опознан. Есть версия, что это связано с исчезновением нескольких проституток в Атланте и окрестностях. Мы предположили, что это дело рук одного маньяка, а не разных клиентов, которые просто не захотели оплачивать секс-услуги.

Джейн посмотрела Скотту в лицо:

– Ты мне об этом никогда не рассказывал.

Он отвел взгляд.

– Нашего тогдашнего босса версия не убедила, и он свернул расследование, – вмешался Эрик. – Поимка этого преступника стала для нас чем-то вроде поисков Святого Грааля. Потом нас перевели в Лос-Анджелес, а убийца до сих пор на свободе.

– А почему вы считаете, что фрагменты в овраге связаны с теми делами в Джорджии? – поинтересовалась Стили.

– Если останки человеческие, то они расчленены тем же способом. И транспорт такой же: многие свидетели вспомнили, что пропавших в Атланте женщин в последний раз видели садящимися в фургон.

– Когда сегодня утром калифорнийский дорожный патруль сообщил, что в аварии замешан фургон с номерами штата Джорджия, мы раскинули мозгами и забрали дело себе, – добавил Скотт. Наконец он встретился взглядом с Джейн. – Поэтому утром тебе и позвонили.

Джейн медленно кивнула.

– Значит, вы хотите, чтобы мы подтвердили, принадлежат ли фрагменты человеку или нет, и определили пол? Или еще что-нибудь? Потому что это уже не в нашей компетенции. Мы имеем дело с родственниками пропавших, а не с трупами.

– Вы когда-нибудь замечали, что фитиль проходит через всю свечу? – поинтересовался Скотт.

Джейн нахмурилась: а это при чем?

– Она не будет гореть, если фитиль не проходит через всю свечу. Вот почему ее можно поджечь с любого конца, – еще раз объяснил Скотт.

– И к чему это ты?

– Он хочет сказать, что все мы делаем одно дело, просто подходим к нему с разных сторон, – вмешался Эрик. – Вы пытаетесь идентифицировать личности пропавших без вести, а мы – их тела. И я слышал от Скотта, что вы обе долго работали для ООН. И сделали больше, чем положено. Если кто-то и имеет право участвовать в этом деле, то это вы.

– Что ж, – подытожил Скотт. – Сможете это сделать?

Джейн и Стили кивнули, и Скотт подозвал одного из «зверюг». Тот подошел, держа в руках тонкие нейлоновые ремни с зажимами на концах. Он заговорил басом, представившись агентом Вайсом:

– Когда мы доберемся до места, вы сами поймете, что лучше всего подняться туда с помощью лебедки. Давайте я помогу вам одеться? – И развернул ремни, демонстрируя, что они сплетены в сбрую, по форме напоминающую трусы.

Стили шагнула вперед, забралась в машину и оперлась на плечо Вайса для равновесия.

– Знаешь, Скотт, тебе необязательно было затевать все эти хлопоты только для того, чтобы увидеть меня в нижнем белье.

Эрик подавил удивленный смешок:

– Погодите, ребята, как давно вы друг друга знаете?

– Еще с тех пор, как Хьюстон носил подгузники, – отозвалась Стили.

– Не подгузники, – поправил Скотт. – Я был курсантом. И носил обмундирование.

– Но у тебя был учебный пистолет?

Эрик посмотрел на напарника:

– Она о тех красного цвета, которые нам выдавали в Куантико?

– Это было задолго до тебя, Рамос. – Скотт взглянул на Джейн. – Ты не можешь ее приструнить?

– Нет, – ответила Джейн, влезая в свою сбрую. – Не могу.

Стили уже завладела вниманием Эрика:

– Когда мы с Джейн учились в Куантико, то видели, как однокашница Скотта проводила полусекретную операцию по похищению его ствола.

Эрик смотрел на Скотта во все глаза.

– Из заднего кармана штанов?

– У нее ничего не получилось, – скромно заметил Скотт. – А потом я спер ее ствол.

– Ага! – подтвердила Стили. – А она заорала ему из другого конца бара, как будто они в управлении НАСА: «Хьюстон! У нас проблема!» А он…

– Дальше Эрику неинтересно, – перебил Скотт. – Ты готова, Джейн?

Вслед за патрульным офицером они дошли до края парковки, перелезли через низкую бетонную стену, спустились в овраг и пошли по его дну. За границей владений «Санкист» овраг сузился и стал гуще: он зарос эвкалиптами, барвинками, там и сям валялись обрывки пластиковых пакетов. Было темно и прохладно, хотя солнце еще не закатилось. Группа шла молча.

Полицейский сбавил скорость и окликнул их, указывая влево – туда, где обочина вела к шоссе:

– Останки там, наверху. Мы обозначили периметр флажками. Склон крутой и скользкий. – Он отодвинулся, уцепившись за ствол деревца.

Джейн и Стили отошли в сторону, пока «зверюги» занимались своим делом. Затем Скотт повернулся к антропологам:

– Что ж, «Тридцать два – один», расскажите, что там у нас.

Обе женщины прошли вперед, щелкнув кнопками фонариков. В ответ раздались такие же щелчки: остальные последовали их примеру. Секунд десять они осматривали насыпь снизу. Коричневые мокрые листья, на них – что-то бледное, влажное, с красными пятнами.

– Да, останки человеческие, могу определить это прямо отсюда, – объявила Джейн.

– В таком случае, – предложил Скотт, – разрешаю вам взглянуть поближе.

Вайс пристегнул их ремни к спусковому тросу и проверил все соединения. Как только Джейн и Стили встали рядом, он начал поднимать лебедку, и женщины вскарабкались по склону. Подобравшись к останкам, они склонились над ними, рассматривая под разными углами.

– Мы не будем ничего трогать, потому что вам, ребята, сначала придется всё подробно сфотографировать, хорошо? – крикнула Стили сверху вниз.

– Десять-четыре [5], мэм, – ответили ей.

– Что ж, – пробормотала Джейн Стили. – Вижу две руки, от плеча и ниже, все пальцы на месте. Часть бедра и колено… Левое. Ты это видишь?

– Да, и еще туловище. Здесь всё мокрое.

– Мокро только вокруг останков? Или это роса?

Обе огляделись. Все вокруг было сухим и пыльным, как и положено летом в Южной Калифорнии.

– В чем дело? – спросила Джейн. – Останки явно несвежие, но не похоже, что они разлагаются.

– Тут другое, – возразила Стили. – Послушай. Слышишь?

Она подняла руку, и Джейн замерла, склонив голову набок. В промежутках между шумом машин на трассе над ними послышался отчетливый звук. Кап, кап… кап… кап, кап. А потом у них на глазах в разрезе левого колена выступила красная капелька. Переливаясь, она повисла в воздухе и упала вниз, на подстилку из листьев.

– Не разлагаются… – сказала Стили. – А размораживаются.

Они выпрямились.

– Хьюстон, – позвала Джейн.

– Да, – донесся голос Скотта снизу.

– У нас проблема, – произнесла она без малейшего намека на улыбку.

2

Глядя вслед выруливающему с парковки «Санкист» «Джипу» Стили, Скотт закончил разговор по мобильному и подозвал свою команду, беседовавшую с дорожным патрулем.

– Что ж, мы получили зеленый свет из Куантико: место преступления наше. – Он махнул рукой, и двое «зверюг» направились к открытым задним дверцам машины. – Постойте. Когда соберем улики, отправим их коронеру округа Лос-Анджелес, а не в Вирджинию, так что упакуйте не как обычно, а для местной транспортировки.

Эрик, кажется, хотел что-то спросить, но агент Спаркс опередил его:

– Нам ограничиться установленным копами периметром?

– Что ты увидел, когда натягивал ремни? – спросил Скотт Вайса.

– Останки выглядят так, словно их сбросили сверху. Может, они немного сдвинулись с места, но я не заметил никаких признаков, что расчленяли прямо здесь. – Вайс жестом подозвал стоящего слева «зверюгу», который держал руками в хирургических перчатках стопку пластиковых маркеров для фотосъемки.

Ли кивнул.

– Я не нашел никаких останков за пределами того места, откуда капает. К тому же полиция обозначила широкий периметр. Я бы не стал искать дальше.

– Хорошо, – согласился Скотт. – Давайте ограничимся их периметром. Но я хочу, чтобы ты сделал снимки местности за его пределами, Ли.

– Понял.

Скотт направился в сторону оврага. Эрик поспешил следом, стараясь идти в ногу.

– Ты сообщил в Куантико, что это может быть связано с убийствами в Джорджии?

– Да.

– Значит…

– Они не стали кочевряжиться.

– А про расчлененку сказал?

Скотт кивнул.

– По-моему, тебе стоит подняться и взглянуть самому, – предложил Эрик.

Скотт перемахнул через стену и двинулся к оврагу.

– Я как раз собирался.

* * *

Джейн отперла дверь низкого кирпичного здания, удерживая на весу два пластиковых кофейных стаканчика и пакет с пончиками, и выругалась. Она только сейчас обратила внимание, какая яркая вывеска «Агентство 32/1» над дверью – из-за дневного света и из-за подсветки.

Внутри самого агентства смотреть было особо не на что, но из окон открывался хороший вид: задняя часть стадиона «Доджеров» [6], вокруг – невысокие холмы, поросшие эвкалиптами и олеандрами, а между ними – заросли орешника. Лето в разгаре. Если со стадиона поехать в агентство по прямой, придется пересечь пятое шоссе, реку Лос-Анджелес, железнодорожную станцию и Сан-Фернандо-роуд, прежде чем окажешься на парковке перед зданием. Там всего пять мест: два с пометкой «зарезервировано», три с пометкой «посетитель». На одном зарезервированном месте – «Джип» Стили, на другом – старенький бежевый пикап «Форд» Джейн.

– Я забыла выключить свет! – крикнула Джейн возившейся с ящиком для инструментов Стили.

– Есть дела и поважнее. – Та поставила ящик, забрала пакет с пончиками и осмотрела его содержимое наметанным взглядом. – Не забыла ли ты купить мне пончик с лимонной начинкой?

– А разве сегодня вторник?

Они вошли в агентство. Джейн прошла мимо стойки регистрации, за которой с девяти утра должна сидеть их секретарша-доброволец Кэрол, психотерапевт на пенсии. Кэрол уверяла, что лучше торчать целый день в агентстве, чем дома. Она занималась телефонными звонками, входящей и исходящей почтой, оформлением документов, мелкой наличностью, чаем и поливом единственного растения – огромного алоэ по имени Фитцджеральд.

Джейн прошла к себе в кабинет через двойные двери, расположенные сразу за стойкой. Она заметила, что Стили поспешила к другой двери, которая вела в холл, а оттуда на кухню, в туалет и лабораторию. Джейн села за стол, повернулась в кресле, чтобы включить компьютер слева и лампу в центре, взяла справа блокнот и ручку и наугад вытащила папку из стоящих за спиной вдоль стены шкафчиков. Каждое утро она просматривала одно наугад взятое досье на свежую голову – еще не забив мозги другими делами и сохраняя бесстрастность.

Пропавшие без вести. Сведения о них были в каждом досье агентства «32/1», но не информация об исчезновении человека, а свидетельства родственников. Тех, кто знал пропавшего без вести, помнил его первые падения с велосипеда или марку любимых конфет. Джейн и Стили сопоставляли рассказы о падениях и конфетах с базой данных о сросшихся переломах и кариозных зубах в надежде идентифицировать 40 000 трупов, которые томились в отделениях судмедэкспертизы по всей стране. Но Джейн по утрам начинала не с данных, а с семейных историй: вдруг удастся что-то заметить на свежую голову…

В досье, которое она вытащила сегодня, лежал конверт с фотографиями: улыбающаяся двадцатидвухлетняя девушка. Джейн машинально сосредоточилась на ее зубах: левый центральный резец – девятый зуб – слегка искривлен. Он придавал девушке серьезный вид и помог бы опознать ее, окажись она в морге. Мертвая не сможет назвать свое имя, но кости и зубы скажут за нее. Джейн пролистала стоматологическую карту в конце досье, чтобы проверить, зафиксирована ли в ней деформация. Да, есть.

Она прочла несколько страниц вплоть до стенограммы своей беседы семью месяцами раньше с родителями пропавшей девушки, когда услышала сначала звон колокольчиков на веревочке у входной двери, а затем бодрое «Доброе утро всем!» Кэрол, которое, похоже, было адресовано не только Стили и Джейн, но и всем пропавшим из досье.

Джейн подошла к двери и увидела, как полная седая женщина кладет холщовую сумку на стойку.

– Спасибо, что пришла, Кэрол.

– Уже девять месяцев, как я здесь. Хватит благодарить. – Кэрол махнула рукой.

Стили тоже вышла поприветствовать Кэрол, и Джейн вернулась к себе, размышляя, не включить ли в заявку на третий грант для агентства скромное вознаграждение секретарше. Было слишком поздно что-то менять в заявке на второй год, но Джейн надеялась, что у них получится сохранить обеды для Кэрол пять дней в неделю в качестве хоть какой-то компенсации за ее труды. Она снова взяла в руки стенограмму.

В кабинет зашла Стили и встала напротив.

– Кто у тебя сегодня?

– Девушка из Тарзаны [7]. – Джейн выжидающе посмотрела на коллегу.

Стили приложила палец к губам и указала на досье.

– Выпуклый лоб и кривой передний зуб, из-за которого ее не взяли в модели нижнего белья?

– Господи… Не представляю, как ты это делаешь. У нас сотни досье, а ты всегда помнишь такие детали!

Стили поклонилась, пятясь к двери.

– Во вчерашней бандероли были рентгеновские снимки? – крикнула Джейн ей вслед.

Стили кивнула.

– Как раз сейчас займусь ими.

Через несколько минут по селекторной связи раздался ее голос. Джейн включила микрофон:

– Стили, в этом закутке ты не можешь находиться далеко от меня – только в одной из двух других комнат. Зачем ты пользуешься селектором?

– А зачем мы покупали телефоны с селектором, если им не пользоваться?

Как всегда, она права.

– Ладно, в чем дело?

– Можешь спуститься в лабораторию? Тебе стоит кое-что увидеть.

Джейн прошла по коридору и свернула в последнюю дверь справа. Стили сидела в дальнем конце комнаты у основания буквы U, образованной столешницей, и рассматривала прикрепленный к большому световому коробу рентгеновский снимок. На столе были разложены бумаги. Джейн подошла посмотреть.

Это был снимок мужского черепа, сделанный в левой проекции. Молочно-белые кости и такого же цвета зубы, хотя металлические пломбы выделялись яркими белыми пятнами в тех местах, где металл не пропускал свет через рентгеновскую пленку. Совершенно белым оказалось еще кое-что, причем в неожиданном месте. Джейн наклонилась, блуждая взглядом над глазницами на снимке: вот, между ними, примерно в дюйме от лба… Она повернулась к Стили.

– Это ведь прижизненные снимки, да?

– Ага.

– Что ж. – Джейн сделала паузу. – Ну, у него в голове пуля.

– Я так и подумала.

– Чье это дело?

– Томаса Каллена.

– Из «Двадцати девяти пальм»?[8]

– Точно.

– Помню, я беседовала с его родителями. Они не сказали про пулю в голове. – Джейн повернулась к Стили. – Думаешь, боевое ранение или что-то в этом роде?

– Для Вьетнама слишком молод, а от службы в Афганистане и Ираке уклонился.

– А как насчет «Бури в пустыне»?

Стили придвинулась ближе к снимку и ткнула в него концом карандаша с резинкой.

– Я вот что думаю: судя по углу вхождения пули, он выстрелил себе в нёбо, но не учел, что там клиновидная пазуха. Не говоря уже о том, что гортань очень извита, – и пуля застряла. Боль от выстрела заглушил шок, он остался жив. О таком даже самым близким не рассказывают.

– Есть снимок верхней челюсти?

– Здесь – нет. Наверное, врач забрал его посмотреть, чтобы понять, где застряла пуля и надо ли ее извлекать.

Глаза Джейн расширились.

Андрей КОНСТАНТИНОВ

– Им пришлось оставить ее.

при участии

– Возможно.

Александра НОВИКОВА и Ильи ТИЛЬКИНА

– И это сделало его чертовски узнаваемым.



– Ага. – Стили явно увлеклась. – Родители Каллена, когда подавали заявление о его пропаже, обратились за его медкартой только к стоматологу, а не к врачу. И только когда они пришли к нам, то начали искать его рентгеновские снимки. Даже не думала, что они что-нибудь найдут. Итак… Поскольку стоматолог не упростил нам задачу, видимо, следует разослать ОВК.

БАЙКИ СЛУЖИВЫХ ЛЮДЕЙ

ОВК – «Ориентировка всем коронерам». Агентство «32/1» разработало ее для тех, у кого есть неопознанные трупы, если появлялась новая информация о каких-то характерных признаках людей, пропавших без вести. О деталях, которые не попали в первичный полицейский рапорт, и, следовательно, их нет в базах данных ФБР и Национального центра информации о преступлениях [9]. Пока ОВК находилась на стадии эксперимента. Агентство разработало строгие ограничения по ее использованию экспертами по всей стране.



– Это в первую очередь. Нам придется строго следовать протоколу, Стили.

ПРЕДИСЛОВИЕ

– Я знаю правила. «Только при невыясненных или подозрительных обстоятельствах». – Она указала на плотный конверт на столе. – Досье Каллена здесь. Я проверю.

Свет внезапно потускнел, и лабораторный компьютер у них за спиной выключился и тут же перезагрузился сам.

В жизни случаются самые невероятные истории и такие подчас происходят казусы, что ни одному писателю никогда не выдумать. Потом эти истории передаются из уст в уста, искажаются, конечно, потому что по русской традиции рассказать что-то и не приврать никак не возможно. Но все равно основа остается подлинной, остается сама модель ситуации, которая помимо того, что создает веселое или грустное настроение, еще и, как ни странно, рассказывает о том времени, когда та или иная история случилась. Не все умеют рассказывать байки, и не все умеют их слушать. Излагать их на бумаге достаточно тяжело, потому что очень много зависит от интонации рассказчика. А еще по традиции в байках используется много ненормативной лексики, в которой часто вся соль и заключается. Байки – это не сказки, байки – это фольклор определенных социальных групп. Мне всегда было жалко, что некоторые сюжеты, которые происходили со мной, моими друзьями и знакомыми, остаются достоянием достаточно узкого коллектива. И вот я попытался сделать такой специальный проект, который назвал «Байки служивых людей». Почему служивых? Потому что сам я был когда-то военным переводчиком, и потому что многие мои друзья тоже носили какие-то погоны и где-то служили. В этом проекте неоценимую помощь мне оказали сотрудники Агентства журналистских расследований, которое я имею честь возглавлять, – мой соавтор по многим другим проектам Александр Новиков, руководитель репортерского отдела Александр Самойлов (служивший когда-то актером на театре), заместитель руководителя отдела расследований Максим Максимов (в прошлом театральный критик) и служащая Российской национальной библиотеки Елена Летенкова. А также режиссер НТВ Илья Тилькин.

– Вот черт. Отключилось, – произнесли они одновременно.

БАЙКИ ВОЕННЫХ ПЕРЕВОДЧИКОВ

– Нужно купить генератор, Джейн.

– Согласна. Говорят, лето будет долгим и жарким.

О вреде, который причиняют военным переводчикам разводы и поцелуи знаменитых артисток

– Это Лос-Анджелес, лето здесь всегда долгое и жаркое, – ответила Стили. – Ты говорила, наш бюджет ограничен?

Джейн отошла от стола.

Один мой знакомый все свои жутко занимательные истории начинал с замечательной фразы: «Стоял наш эскадрон под Яблоневкой...». В принципе эту чудовищную историю можно было бы начать так же, с небольшими лишь уточнениями: мол, дело было не под Яблоневкой, а в замечательном южнорусском городе, и стоял в нем не эскадрон (хотя, возможно, какой-то эскадрон там и был, но я про него ничего не знаю), а дислоцировался один хитрый учебный центр для военнослужащих дружественных Советскому Союзу государств...

– Это отдельная статья расходов, если я правильно разобралась в законе о благотворительности. Может, сама глянешь?

Позже, когда Кэрол объявила, что на первой линии Скотт Хьюстон, Джейн ответила на звонок, сидя за столом в кабинете. Ей пришлось оторваться от чтения, и ее голос прозвучал рассеянно:

Так вот, в том центре, согласно штатному расписанию, находилось так называемое отделение переводов, состоявшее из владеющих различными языками офицеров-переводчиков в количестве 62 штук. Или рыл. Или лиц. Это в зависимости от того, в какой день недели и в какое время суток на них смотреть. А вся эта безобразная история, которую я хочу вам, уважаемый читатель, поведать, началась с того, что меня поцеловала Клара Новикова...

– Скотт, как ты?

– Я-то в порядке. А вот у тебя усталый голос. Мы подняли тебя утром слишком рано?

Хотя нет... Если быть честным до конца, то все началось намного раньше: еще когда я только стал военным переводчиком и попал в этот милый казачий городок «для дальнейшего прохождения службы», как было написано в моем воинском предписании. То, что мне придется надеть офицерские погоны, я с беспощадной ясностью осознал на пятом курсе восточного факультета Ленинградского государственного университета имени товарища Жданова – после случившегося в моей биографии первого развода. А надо сказать (потому что иначе сегодняшняя молодежь может не осознать глубины драмы), что в том лохматом 1986 году развод с законной супругой если не ставил решительную точку в «выездной» карьере молодого специалиста, то, по крайней мере, обозначал над этой самой карьерой жирный вопросительный знак.

– Очень смешно. Так в чем дело?

Просил я свою первую жену не разводиться со мной до распределения – но, видать, плохо просил. Или виноват был перед ней очень. А может быть, вообще просить не надо было: позже знающие люди просветили меня, что женщины – такие существа, которые любят все делать назло. Ну да не об этом речь.

– А когда ты в последний раз ела?

Суть в том, что, заканчивая восточный факультет со страшным клеймом разведенного, получил я единственно возможное на тот момент распределение – в родную и навеки любимую Советскую Армию. И хотя в официальных документах местом моего распределения значилось Министерство обороны СССР, но, как вы, наверное, догадываетесь, попал я не в Генеральный штаб в Москву, а гораздо южнее.

– Ты что, моя мама? Я не настолько устала.

Впрочем, не буду возводить напраслину на свою судьбу – тот казачий город, куда я попал, был еще не самой большой «задницей» по сравнению с совсем уж южными местами: как шутили в нашей среде, «есть на свете три дыры – Фрунзе, Енгаджа, Мары». Вот где военным переводягам было совсем хреново – они там быстро дичали и постепенно ассимилировались с местным населением. Туда попадали совсем уж окончательно «невыездные» и «залетевшие» на чем-нибудь серьезном офицеры. Это была, так сказать, предпоследняя ступенька перед трибуналом, – по крайней мере, именно такое место отводилось ей в мифологии военных переводчиков.

– Вообще-то я пытаюсь пригласить тебя на ланч.

А учебный центр, в который я попал, – это был своего рода «отстойник», куда «ссылали» переводяг проштрафившихся, но еще имевших возможность беспорочной службой искупить свою вину перед Родиной. К категории такого «неокончательною залета» как раз и относился по тем временам развод.

– О. – Джейн взглянула на часы, но так и не смогла сообразить, сколько времени. – А что, уже время ланча?

– Это подобающий леди способ ответить «нет, спасибо»?

– Подобающий леди ответ можно дать только на джентльменское приглашение. – Теперь голос Джейн звучал уже не рассеянно.

Из вышесказанного ясно, что в нашем славном отделении процентов восемьдесят офицеров были, что называется, не до конца морально устойчивыми. Причем жила эта офицерская компания довольно весело, пользуясь, ввиду своего разведенного состояния, значительным вниманием со стороны слабой половины местного населения. А совсем уж угарное веселье началось тогда, когда в отделение переводов спустя год после начала моей службы прибыли три лейтенантки – выпускницы Краснознаменного военного института иностранных языков.

– О-хо-хо! В следующий раз пришлю открытку с тиснением и золотой каемочкой.

Папы у всех трех лейтенанток были, прямо скажем, «шишками», а попали эти девицы в наш казачий городок по досадному недоразумению. В тот год министр обороны издал какой-то дикий приказ, согласно которому выпускники московских высших военных учебных заведений первые два года службы не могли оставаться в столице – так в те времена боролись с «местничеством и протекционизмом».

– Да, и я хотела бы увидеть надпись «Ин-н-аут бургер» [10] каллиграфическим почерком.

– Могу предложить кое-что получше. «Кэл Плаза» [11].

Девчонки появились у нас летом, когда большая часть военных переводчиков не была обременена занятиями с иностранными курсантами, – это был период так называемой пересменки: одни группы уже «выпустились», а новых еще не было. Так вот, девчонки-лейтенантки с ходу заявили, что они такие же офицеры, как и мы, снисхождения к себе не требуют, а потому сразу поинтересовались, где и как им лучше «проставиться», – по старой офицерской традиции всякий прибывающий на новое место службы обязан был напоить вволю алкоголическими напитками своих товарищей-однополчан. И поскольку денег у москвичек с собой поначалу было как фантиков у дур, то и началось тут такое, что просто «ой». Как говорил знаменитый персонаж эпического романа «Хождение по мукам» Лева Задов по похожему поводу, началось такое, чего Содом не делал со своей Гоморрой.

– Это же в центре?

– Ну и что? От тебя всего десять минут езды.

Начавшееся разгуляево было абсолютно беспредельным и никак не могло остановиться, а сделать что-то радикальное с нашей компанией начальство не могло как раз из-за того, что папаши у девчонок были не просто «шишками», а «очень крутыми шишками». Сперва наши начальники еще наивно верили, что мы немножко подурим и сами по себе успокоимся, но они недооценили запасов нашей молодости, здоровья и жизненной энергии. К тому же всем известно, что войти в штопор легко, а выйти из него гораздо сложнее. Начальником нашего отделения переводов в то время был один мудрый подполковник, который любил к месту и не к месту вспоминать поговорку: на любую, дескать, хитрую задницу сыщется кое-что с винтом. Так вот, этот подполковник, увидев, что вверенный ему личный состав близок уже к окончательной потере не только общечеловеческих, но и офицерских качеств, понял, что нас надо спасать. Он втихаря отбил телеграмму в Главное управление кадров Министерства обороны СССР о том, что у него в распоряжении имеется значительное количество незанятых офицеров-переводчиков с дефицитными языками, которые могут быть временно использованы на благо Родины в других городах бескрайнего Союза.

– Я знаю. Я о том, что «Кэл Плаза» – это великолепно, но ты переехал в Лос-Анджелес около недели назад. Странно, что ты вообще о нем слышал.

– Да, уже иду! – крикнул кому-то Скотт.

В управлении кадров этой телеграмме страшно обрадовались, потому что переводчиков не хватало, и вскоре из Москвы пришел приказ о направлении большого количества офицеров в командировки. В общем, разогнали нас кого куда. Одна группа поехала в Юрмалу помогать индусам осваивать транспортную авиатехнику. Девчонок законопатили в славный город Фрунзе (хитрый шеф не писал в телеграмме их фамилии и пол, а просто обозначил число незанятых офицеров). Двух горемык сослали в Новочеркасск, трех моих боевых товарищей отправили в Одессу, одного – во Львов, а мне и вовсе было предложено посетить Богом забытую дыру на Украине, известную только своими знаменитыми огурчиками и бывшей гимназией (ныне пединститут), – в ней когда-то учился Гоголь.

Ей стало интересно, кому это он. Скотт продолжил:

– Так значит, «да»?

Все произошло так стремительно, что задействовать систему блата никто не успел, и по всему выходило, что развеселая наша компания должна была разъехаться. К слову сказать, многие члены коллектива восприняли эту новость чуть ли не с облегчением, поскольку и сами уже пить подустали, а не сдавались лишь из мужского самолюбия – девчонки-лейтенантки были какие-то неугомонные, если не сказать железные.

– Да.

Ну что ж, разъезжаться так разъезжаться. И решили мы устроить (опять же по старой офицерской традиции) отвальную, каковую постановили провести в местной ресторации «Кавказ». Лично я отправился на эти посиделки с чувством легкого сожаления по поводу того, что угарно-развеселая жизнь заканчивается. Дальнейшие события показали, что я жестоко ошибался.

– Хорошо, буду около полудня.

– С Эриком?

А сбила меня с пути и панталыку, сама того, возможно, не желая, известная артистка разговорно-юмористического жанра Клара Новикова – она, так случилось, гастролировала вместе с Ефимом Шифриным по Союзу и заехала в наш городок. А в ресторацию «Кавказ» спустилась поужинать, поскольку проживала в гостинице с одноименным названием, находившейся этажом выше ресторана.

– Нет, Эрик поест со «зверюгами» на месте.

– То есть они еще там?

И вот сидим мы, выпиваем, грустя перед разлукой (блаженные времена – триста граммов водки и лангет в ресторане обходились в 10 рублей), а в ресторане играет музыка и через два столика от нашего сидят звезды советской эстрады – Ефим Шифрин и Клара Новикова.

– Закидываешь удочку, Джейн?

Естественно, выпивая и закусывая, мы на наших эстрадных звезд откровенно пялимся и о них разговариваем. И как-то так само собой получилось, что меня мои боевые друзья и подруги стали подначивать: мол, слабо тебе Клару Новикову на танец пригласить. А я в те времена, ввиду молодости и легкомыслия, на «слабо» еще достаточно легко откликался. Потому лишь пожал плечами: Клару Новикову? На танец? Вообще не вопрос!

– Нет. Я же не прошу разглашать…

– Расслабься! Все расскажу за ланчем.

Встаю из-за столика и, стараясь ступать ровно, направляюсь прямиком к звезде. Одернул на себе рубашку, плечи расправил, пушинку снял с левого погона, щелкнул каблуками, наклонил голову и спрашиваю: «Извините, пожалуйста, нельзя ли вас на танец пригласить?» А оркестр ресторанный как раз «Лаванду» заиграл. Клара Новикова вилку положила, переглянулась с Шифриным, потом усмехнулась и говорит: «Хорошо». Спокойно встает, и мы идем с ней в центр зала. Я, естественно, несколько прибалдел, поскольку, честно говоря, думал, что она мне откажет. Но вот не отказала. И мы танцуем на площадке, а весь ресторан на нас смотрит.

Когда Джейн вернулась в лабораторию, Стили как раз нажала на компьютере «печать». Джейн села рядом.

– Скотт собирается ввести меня в курс дела «БП».

Краем глаза я кошусь на наш столик – там, конечно, наблюдается полнейшая прострация, немая сцена, как в «Ревизоре». Кто-то даже застыл с недонесенным до рта куском лангета. И в этот момент, когда я упиваюсь тем, что так легко удалось своим боевым друзьям и подругам нос утереть, Клара Новикова тихонечко шепчет мне на ухо: «Ну что, лейтенант, проспорил меня?» Умная тетка оказалась, хорошо обстановку вокруг секла. И что характерно, грамотно ее оценивала. Меня аж в краску бросило. И я в ответ стал что-то маловразумительное блеять: мол, дело, в общем, совсем не в споре, а в том, что я давний поклонник вашего таланта, да и как женщина вы очень даже ничего... То есть понес такую чушь, что она не выдержала и фыркнула. И наверное, в благодарность за то, что я так ее развеселил, а может, просто из чистого озорства, когда закончился танец, она взяла и тихонько поцеловала меня в щеку.

– Круто. Когда?

Тут, как вы понимаете, весь зал не просто замер, и даже не обмер, а вообще умер. Особенно наш столик в углу. В гробовой тишине я отвожу гражданку Новикову к ее месту, щелкаю каблуками, благодарю. И, чеканя шаг, возвращаюсь к своему столику. А там вся наша компания сидит обалдевшая, глаза у каждого по пятаку, и в глазах этих читается один-единственный вопрос: «Ну, что?». Я, естественно, этот вопрос игнорирую, сажусь и сразу, чтобы нервы успокоить, выпиваю стопку водки. И начинаю лангетом зажевывать, делая вид, что ничего особенного не произошло. Одна из лейтенанток не выдерживает, пытается пнуть меня ногой под столом и уже вслух озвучивает общее любопытство и нетерпение: «Ну что? Как она?»

– В полдень.

А я, грешным делом, в этот момент решаю, что неплохо было бы поиздеваться над своими товарищами и разыграть их. А потому с наглой и совершенно индифферентной мордой нехотя так отвечаю: «Что, что? Я же говорил, говно вопрос. Я ей сразу понравился, она весь вечер только на меня и смотрела, все ждала, подойду я или нет. Ну, номер комнаты, естественно, сообщила, сказала, что вечером ждет, чтобы приходил обязательно. И вообще я мужчина как раз ее типа. Правда, у меня другие планы на вечер были, так что я пока не решил...»

– Свидание за ланчем, – прощебетала Стили.

Весь стол хором выдохнул: «Врешь!!!» А я только плечами пожал: «Если кто не верит, предлагаю поинтересоваться у первоисточника». Ну никто, конечно, на такое не осмелился, и на меня весь оставшийся вечер коллеги смотрели с завистью, как на героя-космонавта, успешно вернувшегося после выполнения правительственного задания. Я и сам горд был необычайно, и вот от радости, гордости и внутреннего куража умудрился очень быстро нажраться, извините, практически до состояния полной невменяемости. Впрочем, как и остальные.

– Этого слова никто не говорил.

Воспоминания о том, как закончился вечер, я не сохранил. А вот утро было безрадостным, потому что проснулся я, как ни горько это мне сейчас констатировать, недалеко от нашей части в самой что ни на есть канаве. Такой вот классический вариант. Как говорится, из песни слов не выкинешь, к сожалению. Начинаю себя ощупывать и с ужасом понимаю, что руки-ноги целы, фуражка присутствует, деньги на месте, а вот удостоверение личности офицера куда-то делось. Так, думаю, приехали. Вот тебе, товарищ лейтенант, и Клара Новикова.

– Погоди, какого: «ланч» или «свидание»?

А в те времена утрата офицером удостоверения личности трактовалась начальством как проступок чуть менее поганый, чем измена Родине. Это было хуже, чем три развода, а может, даже чем четыре. Мгновенно протрезвев, я внимательнейшим образом обследовал всю канаву, но удостоверения так и не нашел, а мне ведь, извините, в этот же день в командировку надо было убывать, на Украину, группу арабских товарищей принимать. И новое задание Родины выполнять. Как, спрашивается, я это буду делать без удостоверения? В общем, кошмар, да и только.

Джейн бросила на нее испепеляющий взгляд. Стили тут же дала задний ход:

– У меня здесь кое-что поинтереснее агента Хьюстона.

Пришел я в часть, нашел там своих, таких же помятых, как я, друзей и подруг и поделился с ними свалившимся на меня горем. Мне, конечно, все посочувствовали, а девчонки сразу сказали, что это во всем Клара Новикова виновата, что это она меня с пути и панталыку сбила, но искать ее, чтобы предъявить претензии, мы не стали. Думаю, кстати, что она до сих пор не в курсе того, какую интересную роль сыграла в моей судьбе, да и не только в моей.

Она вытащила листок из лотка принтера и протянула Джейн.

Одним словом, «помыслив коллективным разумом», решили мы, что заявлять об утере удостоверения пока не стоит. Свой чан с дерьмом я выхлебать еще успею, а пока надо отправляться в командировку без удостоверения. Глядишь, оно и найдется, может, кто из местных жителей его обнаружит. И принесет в часть на КПП. Такие случаи в прошлом уже бывали. Хуже, конечно, если оно попадет в лапы к иностранным шпионам и впоследствии все это вскроют наши доблестные органы контрразведки, но ребята сказали, что всегда можно сделать вид, что удостоверение в поезде украли из кармана кителя по пути следования в командировку. Короче говоря, решили хай не поднимать.