БЛЕЙК ПИРС
Прежде чем он согрешит Загадки Макензи Уайт—Книга 7
О Блейке Пирсе
Блейк Пирс – автор серии-бестселлера о детективе РАЙЛИ ПЕЙДЖ, включающей в себя десять книг (и число их растёт). Блейк Пирс также является автором серии детективных романов о МАКЕНЗИ УАЙТ, включающей шесть книг (и число их растёт); серии детективных романов об ЭЙВЕРИ БЛЭК, включающей пять книг; а также новой серии романов о детективе КЭРИ ЛОК, включающей четыре книги (и число их растёт).
Книголюб и большой поклонник триллеров и детективов, Блейк будет рад услышать ваше мнение, поэтому заходите на
www.blakepierceauthor.com, чтобы узнать больше и общаться с автором.
Copyright © 2017 by Blake Pierce. Все права защищены. Кроме случаев, оговорённых в Законе об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без предварительного получения разрешения от автора произведения. Данная электронная книга предназначена только для вашего личного использования. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим вас за проявленное уважение к тяжёлой работе автора. Данная книга является художественным произведением. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными именами и жизнями людей, ныне живущих или умерших, является случайным. Фото на обложке: Copyright CRStudio. Используется с разрешения Shutterstock.com.
КНИГИ БЛЕЙКА ПИРСА
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ РАЙЛИ ПЕЙДЖ»
КОГДА ОНА УШЛА (книга #1)
КОГДА КРУГОМ ОБМАН (книга #2)
КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ (книга #3)
КОГДА ПРИМАНКА СРАБОТАЛА (книга #4)
КОГДА ОХОТА НАЧАЛАСЬ (книга #5)
КОГДА СТРАСТЬ СИЛЬНА (книга #6)
КОГДА ПОРА ОТСТУПИТЬ (книга #7)
КОГДА ОНА УМЕРЛА (книга #8)
КОГДА ЦЕЛЬ НАЙДЕНА (книга #9)
КОГДА ВСЁ ПОТЕРЯНО (книга #10)
КОГДА ВСЁ КОНЧЕНО (книга #11)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ МАКЕНЗИ УАЙТ»
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УБЬЁТ (книга #1)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УВИДИТ (книга #2)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН НАЧНЁТ ОХОТУ (книга #3)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОХИТИТ (книга #4)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ (книга #5)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН КОСНЁТСЯ (книга #6)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН СОГРЕШИТ (книга #7)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОЙМАЕТ (книга #8)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ ЭЙВЕРИ БЛЭК»
МОТИВ ДЛЯ УБИЙСТВА (книга #1)
ПРИЧИНА БЕГСТВА (книга #2)
ПРИЧИНА СКРЫВАТЬСЯ (книга #3)
ПРИЧИНА БОЯТЬСЯ (книга #4)
ПРИЧИНА СПАСТИ (книга #5)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ КЭРИ ЛОК»
ОТПЕЧАТОК СМЕРТИ (книга #1)
СЛЕД УБИЙСТВА (книга #2)
ОТПЕЧАТОК ПОРОКА (книга #3)
ОТПЕЧАТОК ПРЕСТУПЛЕНИЯ (книга #4)
ПРИЗНАК НАДЕЖДЫ (книга #5)
Пролог
Солнце показалось на горизонте, но ещё не выжгло прохладу ночи – для Кристи это было любимое время дня. Глядя на то, как солнце поднимается над городом, она напоминала себе, что ночь когда-нибудь всегда подходит к концу, и сейчас ей нужно было это помнить, потому что она стала всё больше и больше отдаляться от Бога. Глядя на то, как солнце поднимается над зданиями Вашингтона, отгоняя ночь прочь, она вспомнила слова одной молитвенной песни: «Пусть будут слёзы в ночи, но утром будет радость…»
Она повторяла эти слова снова и снова, идя по дорожке в направлении церкви. Она уже несколько недель собиралась сюда прийти. Её вера пошатнулась, и она поддалась греху и искушению. Она решила, что нужно исповедаться, но это было непростое решение. Говорить о собственных грехах всегда тяжело, но она знала, что должна это сделать. Чем дольше между ней и Богом будет жить грех, тем сложнее будет всё исправить. Чем быстрее она исповедуется в своём грехе, тем выше шанс, что она встанет на верный путь и уверует вновь, потому что именно вера определяла её жизнь с десятилетнего возраста.
Она увидела вдали церковь, и ею снова овладела неуверенность: «Я смогу? Смогу ли я в этом признаться?»
Знакомые очертания церкви Благословенного Сердца говорили ей, что да, она сможет.
Кристи бил озноб. Она не знала, как назвать то, в чём была замешана. Романом? Она лишь однажды целовала того мужчину, а потом прекратила их отношения, но продолжала с ним видеться, продолжала наслаждаться его восхищением и комплиментами – словами, которые муж перестал говорить в её адрес уже много лет назад.
Ей казалось, что солнце, поднимаясь высоко в небе и окрашивая стены Благословенного Сердца в золото и нежно оранжевый цвет, выжигало лучами её грех. Если ей нужен был знак, чтобы решиться на утреннюю исповедь перед священником, то это был он.
С тяжёлым сердцем она подошла к ступеням церкви. Она знала, что уже через несколько минут её совесть будет чиста. Она сможет вернуться домой, признав свои грехи, сбросив тяжёлый груз с души и…
Дойдя до дверей церкви, Кристи вскрикнула.
Она отступила назад, не переставая кричать. Пятясь, она чуть не упала с бетонных ступеней. Она закрыла рот ладонью, но не смогла приглушить крик.
На дверях висел отец Костас. Из одежды на нём было только бельё, и вдоль бровей шёл длинный разрез. Голова свисала вниз, словно он смотрел на босые ноги, болтающиеся в метре над крыльцом. Кровь тонкими струйками стекала с пальцев ног, собираясь в грязную лужу на бетоне.
«Распят, – подумала Кристи. – Отец Костас распят».
Глава первая
После последнего расследования Макензи Уайт сделала то, чего никогда не делала за всю свою карьеру, – попросила отпуск.
Ряд причин вынудил её просить двухнедельный отпуск, и не прошло и дня, как она поняла, что приняла правильное решение. С первого дня в Бюро она сразу создала себе нужную репутацию. Сама того не планируя, Макензи занималась резонансными делами, которые, казалось, сами так и шли ей в руки. Более того, она с честью справилась со всеми заданиями, чем впечатлила нужных людей в Куантико и Вашингтоне. После череды успешных дел, из-за которых она месяцами рисковала собственной жизнью, Макензи решила, что вполне могла рассчитывать на две недели оплачиваемого отпуска.
Начальство согласилось с ней и даже настояло на отдыхе. Она знала, что начальники были бы приятно удивлены, узнай они, как она проводит отпуск – в спортзалах и на стадионах, работая над силой и выносливостью, оттачивая до совершенства навыки и инстинкты. У неё была прочная база. Она была хорошо знакома с правилами рукопашного боя. Она пугающе хорошо управлялась с огнестрельным оружием. Она была намного сильнее других женщин, с которыми училась в Академии.
«ЕСЛИ», 2008 № 10
Макензи хотелось стать ещё лучше.
Именно поэтому на восьмой день двухнедельного отпуска она потела в частном спортзале, доводя тело до изнеможения. Она оттолкнулась от угла боксёрского ринга, с признательностью кивнув спарринг-партнёру. Начинался второй раунд, и она была уверена, что проиграет бой. Ну и что с того.
Она занималась тайским боксом чуть больше месяца. Макензи делала определённые успехи и решила добавить к нему элементы менее известного направления. Благодаря индивидуальным занятиям с тренером и огромному упорству Макензи начала овладевать Яв-Ян, одним из видов филиппинского бокса. Смесь двух стилей была нетипична, но они с тренером пытались их объединить. Для Макензи это было физически непросто, и часто плечи и икры напрягались так, что казались твёрдыми, как кирпич.
Джек Скиллингстед
СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ
Иллюстрация Людмилы Одинцовой
В Айдахо-Фолс в автобус междугороднего сообщения вошел один-единственный пассажир — молодой человек в синих джинсах, черной футболке и кожаной куртке. Фрия Хоупнер, возле которой было одно из немногих свободных мест, лишь мельком взглянула на него и снова опустила взгляд на книжную страницу. Предложения рассыпались на отдельные бессмысленные слова. В ее голове звучали совсем другие фразы, только недавно злобно брошенные ей в лицо: «Пошла вон, стерва! Забудь этого долбаного кота!»
Первый и единственный раз в жизни ей хотелось побыть одной…
— Не возражаете, если я здесь сяду?
Она подняла глаза. Вблизи мужчина казался не таким уж и молодым, скорее всего, ему лет сорок. Двухдневная щетина, под глазами темные круги. Однако в целом он был вполне симпатичен: погруженный в себя рассеянный человек — этот тип мужчин всегда привлекал Фрию, даже несмотря на недавний опыт. Она пожала правым плечом и снова уткнулась в бессмысленную страницу. Мужчина сел рядом, нарушив ее личное пространство, ее убежище с момента утреннего отправления из Сиэтла.
— Что вы читаете? — спросил он.
— Книгу.
— Хорошую?
— Похоже, полная ерунда.
Сердито зашипела пневматика, и автобус, покачиваясь, медленно отполз от остановки.
* * *
Направляясь на юг по шоссе 1-15, Фрия наблюдала открытую рану заката в облачном небе. Она думала о своем коте Мистере Пиквике. Когда прибыло такси, Фрия пошла во дворик за котом. Она стояла на аллейке с чемоданчиком в одной руке и приманкой для кота в другой. Она звала и звала Пики, обливаясь слезами, стоя чуть ли не на коленях, вглядывалась в заросли и протягивала руку с колбаской. Она просто хотела попрощаться. Вдруг Роджер выбил приманку из ее руки и прорычал: «Забудь этого долбаного кота!» Мистер Пиквик был последней оставленной в Сиэтле ценностью, следующей по списку как раз за гордостью…
— Лично я, — сказал мужчина, сидящий рядом с ней в автобусе, — предпочитаю классику.
— Простите, что вы сказали?
— Марк Твен, Шекспир, Толстой, Диккенс. Это по поводу ерунды. Вы читали Диккенса?
— Да.
— Шутите? Никогда не сталкивался с людьми, которые читают настоящие книги. Ну, крайне редко…
— Я учительница, — сказала Фрия.
— Где работаете?
— Нигде. Уволилась. Раньше преподавала в старших классах средней школы в Фениксе.
— А почему уволились?
«Потому что я дура», — подумала она и ответила:
— Полагаю, что просто устала.
— Ясно. А что у Диккенса вам больше всего нравится?
Фрия снова пожала правым плечом, совершенно не желая продолжать беседу.
— Мне нравится «Дэвид Копперфильд», — заявил мужчина.
— Все так говорят, — вздохнула Фрия. — Или «Оливера Твиста» называют.
— А вам что нравится больше всего? Держу пари, «Записки Пиквикского клуба».
— Боже мой, нет. «Наш общий друг». А «Пиквикский клуб» вообще не роман.
— Неужели?
— Слушайте, не хочу показаться грубой, но…
— Ладно, если не хотите разговаривать, не надо. Я и сам обычно не слишком болтлив. Тем не менее очень интересно смотреть на людей. Наблюдать за незнакомыми и пытаться угадать, как они живут. Вы пробовали когда-нибудь? Между прочим, меня зовут Нил.
— Фрия, — представилась девушка.
— Необычное имя. Оно мне нравится… Видите вон того парня? — Нил наклонил голову к ней поближе и понизил голос. Он указал на здоровенного лысого мужика, сидящего в другом ряду. Тот читал какой-то журнал.
Нил указал на него очень забавно: прижал локоть к груди и пошевелил слегка согнутым указательным пальцем, будто попытался показать, не показывая. Фрия быстро взглянула на «объект». В мочке уха здоровяка тускло блеснуло золотое колечко.
— Что вы о нем скажете? — спросил Нил.
Фрия была не в настроении. Она побарабанила пальцами по открытой странице книги и покачала головой. Нил продолжил:
— Ребенок, возможно, сочинил бы, что он профессиональный борец. Совсем малыш вполне мог бы принять его за сказочного джинна. Но взрослый, скорее всего, подумает, что это байкер или дальнобойщик. Или кто-нибудь еще в том же духе. Конечно, он может оказаться моряком, или пчеловодом, или безработным космическим инженером. Какая-то такая профессия, которая идет вразрез с его внешним обликом. И абсолютно не имеет значения, кто там чего насочиняет, верно? Пока вы его совершенно не знаете, он может быть даже тем, кем вы его мысленно сделали. Лично для вас не будет никакой разницы, биржевик он или джинн — вам это совершенно безразлично. Когда именно выдумаете о нем, он находится в вашем мире. Понимаете, о чем я?
— Не уверена.
Фрия вымученно улыбнулась, потом отвернулась к окну. Она смотрела и смотрела в окно, пока у нее не затекла шея, пока не закрылась рана заката и сумерки не окутали мир. Наконец она почувствовала, что ее сосед наверняка уже не ждет ответа, медленно повернула голову, морщась от боли в шее, и закрыла глаза, притворяясь спящей.
* * *
А потом она заснула по-настоящему, по крайней мере, задремала. Но выпала из тревожного и мучительного забытья, когда услышала, что мужчина — кажется, его зовут Нил — плачет. Она открыла глаза на узенькую щелочку, повернула голову на крошечную долю дюйма. Он сидел, наклонившись вперед, и прятал лицо в руках, пытаясь заглушить всхлипы, его плечи дергались от сдерживаемых рыданий. Автобус гудел и урчал, потряхивая своих пассажиров. Над некоторыми сиденьями горели лампочки, но над Фрией и Нилом было темно.
Фрия отринула собственные переживания, полностью поглощавшие ее, и вся обратилась в стремление сочувствовать и помогать (как говорят, свойственное рожденным под знаком Девы). Это был тот же порыв, который побудил ее ответить на личное послание Роджера в интернет-чате «Астрология» на портале Yahoo. Того самого Роджера, который вечно язвил и изводил людей, высмеивал за откровенные высказывания и якобы фальшивые убеждения. Тогда ей показалось, что она сумела постичь его настоящую сущность, его несчастную израненную душу. Он мог быть таким обаятельным и беззащитным, когда ей удавалось проникнуть за все словесные преграды и барьеры. И все было очень хорошо, пока она не переехала к нему. Вот тут он и показал свою другую настоящую сущность — впадающий в слепую ярость грубиян, стремящийся злобно подавлять всё и вся. Даже во время интимной близости. В общем, желание Фрии помогать не всегда служило ей хорошую службу, но противостоять этому она никак не могла. Ее единственное неизменное качество: она должна помогать.
Мельком взглянув на лысого мужика (джинн-борец-дальнобойщик), Фрия вытянула руку и робко прикоснулась к спине Нила.
— У тебя все нормально?
То же самое она спросила у Роджера в первом личном письме.
Нил замер. Фрия отдернула руку. Очень медленно Нил выпрямился. В полутьме он казался старше (или, может быть, как раз на свой возраст), более осунувшимся, едва ли не изможденным. Лохматая голова и усталые глаза старика.
— Нет, не нормально, — ответил он. — Извини, я не хотел тебя будить.
— Я просто давала отдых глазам, — объяснила Фрия.
— Обычно я не такой слюнтяй. И, собственно говоря, не болтун.
— Да ладно, не бери в голову. У меня тоже сегодня плохой день, — призналась она. — Если хочешь, расскажи мне, что у тебя не так. Я хороший слушатель, все так говорят.
— Готов поклясться, ты Дева по гороскопу.
— Да, верно. И ты не станешь отрицать, что у меня есть способности к сочувствию.
— Не стану.
Она не могла ясно видеть его лица, и это тревожило девушку. Она могла чуять его запах лучше, чем видеть его черты. Поношенная кожа, след застарелого пота и одеколона.
— Далеко ли едешь? — спросила Фрия.
— До конца.
— И где он? По-моему, автобус идет только до Феникса, а потом разворачивается и возвращается в Сиэтл.
— Я еще не решил. И от этой неопределенности мне как-то не по себе. Господи, как я устал! Знаешь, раньше мне действительно нравилось общество людей, но не теперь. Исключая присутствующих, разумеется. — Он быстро и невесело улыбнулся. — Когда я увидел тебя, то подумал, что ты хорошенькая. Твой вид ясно говорит о том, что ты едешь скорее откуда-то, чем куда-то. Думаю, ты чем-то опечалена.
— Ну…
— Не обращай на меня внимания. Я немного сумасшедший.
— Не заметила.
Едва различимое темное пятно лица с размытыми краями чуть кивнуло в такт краткому смешку. Фрия подняла руку и включила лампочку для чтения. Так уже лучше. Глаза Нила покраснели от слез и, возможно, от недосыпа. Он уставился на девушку немигающим изучающим взглядом, который заставил ее беспокойно поежиться. Как же он бледен!
— Ты знаешь, кто я? — спросил он.
— Нет, а кто?
— Я псих ненормальный, — ответил Нил.
Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Я сочиняю истории, — продолжал он. — Как я уже сказал раньше. Я придумываю истории о людях, которых не знаю. Рассказы.
— Не так уж это ненормально…
— Хочешь послушать?
— Вряд ли.
— Не бойся. Они приличные.
— Я и не боюсь.
Нил наклонился ближе и прошептал:
— Взгляни на нашего борца.
Фрия проследила за его взглядом. Лысый здоровяк с серьгой удерживал на коленках малюсенький ноутбук, двигая курсор нежными шевелениями массивного пальца, как ребенок, поглощенный рисованием.
— Он не борец, — сказал Нил. — Он владеет маленькой фирмой, которая производит фильтры для бассейнов. Бизнес идет неплохо, но не блестяще, и наш парень подумывает об открытии в Фениксе небольшого заводика и офиса по продажам. Он едет на встречу с местными инвесторами. Причина, по которой он поехал на автобусе: боязнь перелетов, практически фобия. Он не приближался к самолету лет с десяти. На поезде он не поехал, потому что скупердяй. Вести машину на дальние расстояния он не любит, поэтому и взял билет на автобус. Ну как? По моей теории, любой человек — неврастеник, и у каждого свои «тараканы» в голове.
— Не понимаю, — пожала правым плечом Фрия, решив, что Нил и человек из соседнего ряда успели сговориться, пока она дремала. — Что-нибудь из этого правда?
— Теперь — да. Я сочиняю историю человека, и человек становится той историей, которую я сочиняю.
— Ясно.
Нил тихо рассмеялся и с отчаянием в голосе сказал:
— Боже, как я устал…
— Почему бы тебе не поспать? Я присмотрю за бассейнщиком вместо тебя.
— Я боюсь спать.
— Мне тоже тревожно, — поддержала Фрия. — Я тоже все время беспокоюсь о том, как же я беззащитна, когда сплю. Тело мое одиноко лежит и само по себе дышит в темной комнате. Думаю, это именно то, что ты называешь «своими тараканами». А тебя что беспокоит по ночам?
— Боюсь, я и во сне сочиняю. Видимо, я зациклился на этом парне. У меня есть историйка про него, но я ее еще не рассказывал. И не хочу. Но вдруг во сне проболтаюсь?
— Думаю, ничего страшного, спи спокойно. — Она похлопала его по руке. — Я за всем присмотрю.
— Ладно, — Нил откинул спинку сиденья и закрыл глаза. — Фрия!
— Да?
— Не волнуйся за Мистера Пиквика.
* * *
Фрия пару раз открыла и закрыла книгу. Она не могла сосредоточиться. Наконец она оставила попытки почитать и положила книгу в сумку. За окном освещенная луной степь всё скользила и скользила назад. Нил спал с открытым ртом на соседнем сиденье. Джинн из бутылки, или моряк из бассейна, или кем бы он там ни был, выключил миникомпьютер и сложил руки на животе.
Через некоторое время Нил начал беспокойно ерзать и постанывать во сне. Фрия хотела пихнуть его локтем, но не стала. Она собралась в туалет умыться, поднялась и осторожно, стараясь не задеть, переступила через ноги Нила. Она очень медленно и бесшумно шла по салону автобуса, прикасаясь к спинкам сидений по обеим сторонам прохода, и играла в игру, предложенную Нилом. В неярком свете лампочек хорошо видны расслабленные лица отдыхающих людей, белые шнуры тянутся в карманы или сумки от плотно умостившихся в ушах наушников; заинтересованные лица людей, поглощенных разговором; сосредоточенные лица читающих — и все вместе качаются в такт движению автобуса. Молоденькая девушка с плеером — наверняка студентка колледжа и едет домой навестить родителей на выходные; этот парень — водопроводчик, у него обязательно должен быть кокер-спаниель по кличке Кабысдох; этот похожий на хиппи чувак наверняка грабитель, который ритуально выкуривает косячок после каждого дельца. Нет, скорее, он выкуривает косяк с травой во время «дела», прямо в гостиной жертвы при полном освещении, и демонстративно оставляет «бычок» на кухонном столе в качестве визитной карточки, едва ли не стремясь к тому, что его ДНК в один прекрасный день вынесет ему приговор и заставит отбыть наказание.
И так далее…
Неосвещенные силуэты в креслах были таинственны и загадочны. Они могли быть кем угодно.
В маленькой туалетной комнате в хвосте автобуса Фрия присела на сиденье и заплакала. Она плакала, потому что пошла на поводу у своей слабости, раскрыла душу и отдала свое сердце Роджеру, человеку, которого едва знала, оставила всю свою жизнь в Фениксе, всё бросила (по правде говоря, не так уж и много этого «всего», но ради Бога, была ли она настолько отчаянной), и вот снова одна и в расстроенных чувствах. Ей еще повезло. Она проявляла интерес к Роджеру или кому-то другому, но не это разрывало ее сердце. Ей хотелось хоть немного заботы и участия для себя, чтобы кто-то — да кто угодно! интересовался ею самой, ее собственной жизнью, хотел узнать о ней всё, понять ее прекрасную душу. Но Роджер лишь очень хорошо изображал свою заинтересованность. Фрия пожертвовала всем, только чтобы поехать к нему, вырвала себя из родного города. Она не ожидала, что он вытащит наручники, не ожидала, что он будет жаждать причинить ей боль. Обычно она страдала из-за своей доверчивости: всегда умудрялась найти неправильного мужчину в постоянном поиске богатого и романтичного человека, который не бросит и не предаст, доброго и заботливого друга. В поисках мифического персонажа…
Она вздохнула, вытерла рукой мокрое от слез лицо и постаралась успокоиться. Встала и посмотрелась в зеркало — оно показало измученную женщину среднего возраста.
Неужели это я?
* * *
Она спала урывками; прислоненная к прохладному гладкому стеклу голова скользила вверх-вниз, словно на пружинке, повинуясь прихотям дороги, и каждая неровность в движении автобуса словно выталкивала Фрию из более глубокого сна.
Ее разбудило солнце. Она зажмурилась, поморгала, пожевала губами. Автобус въезжал на стоянку возле придорожного ресторана. О нем очень красноречиво рассказывал выставленный у дороги большой металлический кактус цвета соленого огурца с надписью: КАКТУС КЕЙТ. ЗАХОДИ И ОТДЫХАЙ!
— Сорок пять минут на завтрак, — сказал водитель в микрофон.
Нил улыбнулся. Он выглядел отдохнувшим. И очень симпатичным. Но Фрия строго напомнила себе, что напрочь завязала с подбиранием заблудших овец и прочих бродяг.
— Добро пожаловать в Аризону, — голос Нила звучал спокойно и смиренно.
Пассажиры друг за другом вышли из автобуса. Когда мотор заглох и выключился кондиционер, неожиданно оказалось очень жарко. Нил снял куртку и держал ее за воротник. Стоящая рядом Фрия приставила руку козырьком ко лбу. Мужик из бассейна пролез между ними, его хлопчатобумажная рубашка с коротким рукавом прилипла к спине темными пятнами. Фрия не могла отвести взгляда от неприятной плотной складки жира на шее здоровяка.
* * *
Она сидела на табурете за стойкой и ждала свой заказ: омлет, парочка тостов и апельсиновый сок. На другом конце стойки бассейн-щик мял в руках газету «Америка сегодня», но смотрел в нее точно так же, как Фрия смотрела в книгу — будто на китайские иероглифы. Ей стало интересно, какие слова он слышит, какие голоса, о чем думает.
Нил сел один за угловой столик. Рассеянный… Перед ним стояла чашка кофе — и никакой еды. Фрия пила сок и время от времени окидывала взглядом зал ресторана. И каждый раз оказывалось, что в этот момент Нил смотрел на нее, даже когда разрывал пакетики сахара и высыпал их в чашку.
Когда принесли омлет, Фрия взяла тарелку и стакан с недопитым соком и пошла к столику Нила.
— Можно?
— Конечно. — Он махнул пакетиком в сторону свободного стула, рассыпая белые сахарные кристаллики. Фрия отряхнула сиденье и села.
— Ты себя сегодня лучше чувствуешь? — спросила она.
— Да.
— Вот и отлично. Я тут кое о чем подумала… О твоих словах типа не волноваться за Мистера Пиквика.
Нил слегка улыбнулся.
— Ты не знал, просто так совпало. У меня был кот по имени Мистер Пиквик. Я знаю, что ты имел в виду персонажа Диккенса, мы же о нем разговаривали. Но все равно это совпадение. Почти полная синхрония, но, конечно, не совсем… Чушь горожу?
— Нет. В этом есть смысл, но не тот, о котором ты думаешь.
— Какой же?
— Когда я говорил о Пиквике, я имел в виду не Диккенса. Я просил тебя не волноваться именно о коте.
— Разве?
— Точно.
— Мне…
— Вон он пошел.
Фрия повернулась, почти ожидая увидеть светлого полосатого котяру, мягко крадущегося через зал. Но это оказался толстый лысый мужик — многогранная личность, ну, по крайней мере, обладатель трех индивидуальностей. Он угрюмо прошагал мимо и скрылся в туалете.
— Ты прямо-таки увлекся этим продавцом бассейнов, — сказала она.
— Фильтров, — поправил Нил. — В любом случае, он больше этим не занимается.
— Почему?
— Потому! Похоже, я видел дурной сон. Не могу его вспомнить, но твердо знаю, о чем я думал перед сном. И уверен: снилось мне что-то страшное и ужасно желанное. Но совершенно никаких подробностей!
Фрия внимательно на него посмотрела: шутит что ли? Или, может, сейчас последует эффектная концовка? Никаких признаков розыгрыша она не заметила.
И сейчас она чувствовала эти мышцы, подходя ближе к спарринг-партнёру. Они стукнулись перчатками и продолжили бой. Макензи тут же увернулась от удара и в ответ нанесла удар в нижнюю часть туловища.
— Значит, тебе приснился сон, что джинн больше не продавец фильтров, и он в действительности перестал им быть?
— Да.
— И кто же он теперь?
Овладение новым стилем борьбы было схоже с изучением нового вида танца. В детстве Макензи ходила на танцы, навсегда запомнив, как важно не терять концентрации и правильно работать ногами. Эти знания она применяла и когда стала патрульным полицейским, и когда получила должность детектива в Небраске. Эти базовые знания очень помогли ей и в работе агента ФБР, не раз спасая жизнь.
— Хамоватый бедолага, от которого на прошлой неделе ушла жена, забрав маленькую дочку. Работу он тоже потерял, после того как явился с утра на работу пьяным, да еще и подрался с начальником смены. Это удивило их обоих. Прежде его никогда не считали вспыльчивым или жестоким, даже несмотря на пистолеты.
Выйдя на ринг, она вспомнила всё, чему её учили. Она пыталась применить новые приёмы и знания, перейдя к серии нисходящих ударов ногами и руками, которые она чередовала с традиционными приёмами кикбоксинга. Удивление на лице спарринг-партнёра подействовала на Макензи ободряюще, побуждая её продолжать в том же духе. Это была всего лишь тренировка, но ей хотелось и здесь всё делать по высшему разряду.
— Какие еще пистолеты?
Тренировка помогла отвлечься. Каждый удар рукой, ногой или локтём напоминал ей о прошлом. За пренебрежение, с которым она столкнулась в департаменте полиции Небраски, вот вам удар левой. Удар тыльной стороной ладони правой руки был ответом страху, который посеяло в ней расследование дела «Страшилы». Удар с поворотом угодил в центр череды загадок, порождённых расследованием смерти отца.
— Ну, он немного параноик. Больше, чем заметно. У него пистолет в бардачке «форда» и еще пара стволов дома, плюс девятимиллиметровый в кобуре на лодыжке, как будто он секретный агент или что-то вроде того, хотя на самом деле это далеко не так… Хоть он застрелись… Это каламбур такой — хоть застрелись, поняла? Веселенькие истории сочиняю, верно? Теперь это по большей части депрессивные рассказы, наводящие смертную тоску… Неплохо омлетик выглядит…
— Так закажи себе тоже, — сказала Фрия.
Если говорить откровенно, именно дело отца побудило её овладеть новыми техниками боя, чтобы убедиться, что как боец она тоже продолжала расти. Она получила записку от кого-то, кто был связан со смертью отца,… кого-то, кто скрывался в тени, но явно знал, кто такая была Макензи.
— Времени уже нет.
Во время спарринга перед внутренним взором Макензи стояла эта записка.
Она подумала, он имеет в виду время до отхода автобуса. Но взгляд собеседника омрачился, сам он снова приобрел загнанный и измученный вид, и Фрия решила, что Нил подразумевает другое. Возможно, нечто ужасное.
Прекрати поиски…
— Значит, ты думаешь, что всё знаешь о Мистере Пиквике, — решила она сменить тему.
— Знаю.
Естественно, что она думала совсем об обратном. Именно поэтому сейчас она была на ринге, её взгляд сконцентрировался на партнёре, а мышцы натянулись, как струна.
— Тогда расскажи мне, какие у него глаза.
Когда она нанесла ему удар сначала в солнечное сплетение, а потом локтем в ребро, раздался свисток из угла ринга. Судья улыбался и кивал, негромко аплодируя.
— Глаз. Не глаза. Ты, наверное, собиралась нарядить его пиратом на Хэллоуин?
«Хорошо, Мак, – сказал он, – давай-ка передохни, ладно? Ты на ринге уже полтора часа».
Фрия положила вилку.
Макензи кивнула, расслабилась и снова стукнулась перчатками со спарринг-партнёром – двадцатипятилетним парнем с телом боксёра. Он быстро улыбнулся ей через капу и также быстро перелез через канат и ушёл с ринга.
— Угадал.
Макензи поблагодарила судью и направилась в раздевалку. Мышцы так болели, что даже дрожали, но она наслаждалась этим ощущением. Оно говорило о том, что она старалась и достигала новых высот.
— Не угадал! Говорю тебе: я сочиняю истории о незнакомых людях, и они становятся историей, которую я сочиняю. Я этого не хочу, но ничего не могу поделать. Рассказы сбываются. Как подсознательный отклик на мою выдумку. Фабрикация бессознательной реакции, как я ее называю.
— ФБР? Так?
Приняв душ и одевшись в то, что Эллингтон называл её «спортивным прикидом» (майку от Under Armour и чёрные спортивные легинсы), Макензи напомнила себе, что ей сегодня предстояла ещё одна тренировка. Она надеялась, что к её началу руки уже перестанут дрожать. Конечно, если что, ей всегда поможет Эллингтон – сегодня вечером ей предстояло перетащить несколько довольно тяжёлых коробок.
Он засмеялся, и загнанный взгляд пропал. Но ненадолго.
— Ты мне нравишься, — грустно вздохнул он, — и это очень плохо. Я что-то вроде банкрота по части человеколюбия.
Фактически, она жила у Эллингтона вот уже несколько дней, но только сегодня собиралась перевезти к нему все свои вещи. Переезд был одной из множества причин, из-за которых она попросила двухнедельный отпуск. Ей не нравилась мысль переезда за одни выходные. К тому же она решила, что переезд к Эллингтону был признаком взросления и развития. Ещё несколько месяцев назад она не могла и представить, что будет доверять кому-то настолько, что сможет разделить с ним квартиру и, как бы глупо это ни звучало, впустить его в своё сердце.
— Я тоже. Или, может, мне лишь казалось, что я была человеколюбивой?
Переодевшись, Макензи вдруг поняла, что с нетерпением ждала этого переезда. Тело продолжало ныть, когда она чуть не бежала к машине.
— Из-за чертова Роджера-уроджера?
***
Фрия широко раскрыла глаза.
Преимуществом отсутствия тяги к материальным вещам был тот факт, что когда пришло время паковать вещи, их оказалось совсем немного. Они за один раз загрузили всё в пикап Эллингтона и арендованный грузовик. Благодаря наличию в доме Эллингтона лифта на весь переезд ушло меньше двух часов, и коробок оказалось совсем немного.
— Да, — кивнул он, — я всё о нем знаю.
Переезд они отметили едой на вынос из китайского ресторана и бутылкой вина. Тело Макензи ныло после тренировки, она устала, но была бесконечно счастлива. Она ожидала, что будет нервничать, а может, и сожалеть о решении съехаться, но когда они стали распаковывать коробки, не отвлекаясь от ужина, она вдруг поняла, что с нетерпением ожидала начала этого нового этапа жизни.
Она допила апельсиновый сок и поставила стакан:
«Давай договоримся, – сказал Эллингтон, прижимая канцелярский нож к скотчу на крышке одной из коробок. – Ты должна заранее предупредить меня, если в этих коробках я вдруг наткнусь на какое-нибудь неприличное видео или диск».
— Вероятно, я назвала его имя во сне.
«Мне кажется, что самая неприличная из моих записей – это саундтрек к жуткому ремейку «Ромео и Джульетты», вышедшему в девяностые. Что я могу сказать? Мне очень нравилась та песня Radiohead».
— Не-а, — покачал головой Нил.
— Только не говори, что ты насочинял что-нибудь и про меня.
«Ты прощена», – сказал Эллингтона, разрезая скотч.
— Могу даже доказать, но через пару минут это не будет иметь никакого значения.
«А у тебя есть что-нибудь неприличное в доме?» – спросила Макензи.
Девушка с силой отодвинула стакан от себя, и он проехал дальше по мокрому столу. Она подняла глаза.
«Я выкинул все старые CD и DVD диски. Всё в компьютере. Мне нужно было расчистить пространство. Как будто я подозревал, что однажды ко мне в дом переедет сексуальная агент ФБР».
— Давай, докажи.
«Интуиция тебя не подвела, – ответила Макензи. Она подошла к Эллингтону и взяла его за руки. – У тебя есть… последний шанс отказаться, до того как мы начали распаковывать коробки».
«Отказаться? Ты в своём уме?»
— Ты учительница старших классов средней школы в Фениксе, — сказал Нил.
«С тобой будет жить девушка, – сказала она, притянув его ближе. – Девушка, которая любит порядок. Девушка, у которой пунктик на порядке».
— Это я тебе сама рассказала.
«Ой, да я в курсе, – ответил Эллингтон. – Жду с нетерпением».
— Верно, — согласился Нил, — но ты ничего не говорила мне о Роджере.
«И тебя не смущает мой гардероб? Ты готов поделиться шкафом?»
Фрия замерла в ожидании, словно в этот момент решалось что-то важное, будто от дальнейших слов Нила зависела ее дальнейшая жизнь. Даже сердце забилось быстрее.
«У меня совсем немного вещей, – сказал Эллингтон, наклоняясь ближе. Их носы почти соприкасались, и между ними начинал разгораться привычный жар. – Можешь забрать хоть весь шкаф».
«Косметика, тампоны, чужая голова на твоей подушке и больше грязной посуды. Ты уверен, что готов к такому?»
— Ты не рассказывала, что познакомилась с ним в чате, что ваши отношения начались по твоей инициативе и переросли в телефонные разговоры, а потом и личные встречи. Ты не рассказывала, что тебе казалось, будто он проникся широтой и добротой твоей души, будто влюблен в тебя по уши, и именно поэтому бросила работу и переехала в Сиэтл. Ты не рассказывала, что он оказался ленивым и сволочным пустозвоном, что он использовал тебя, ведь ему нравилось причинять боль людям, особенно близким, а этим единственным близким человеком и была ты. И ты не рассказала мне, что через некоторое время вы с Мистером Пиквиком кардинально изменили свое отношение к подлецу Роджеру. Кот был приблудный, а приютила ты его потому, что чувствовала себя страшно одинокой, несмотря на совместное проживание с якобы любящим мужчиной. И что особенно погано, тебе было еще хуже, чем дома. Ты не рассказывала мне, что этот Уроджер бросил полную бутылку пива в кота и подбил ему зад, и поэтому Мистер Пиквик сбежал из дома, спасая свою жизнь; а случилось это в тот же день, когда ты сама приняла решение уехать. И когда, спустя два дня скандалов, криков, слез и угроз, тебя ожидало такси, чтобы отвезти на автовокзал, ты так и не смогла найти Пики, хотя незадолго до того видела, как он крадется по дорожке. А Уроджер заставил тебя уехать без кота, и ты послушалась, потому что была напугана… Еще одна бродяжка одичала… Ты же мне этого не рассказывала?
«Да, хотя у меня есть вопрос».
— Нет, — проговорила Фрия очень тихим голосом.
«Какой?» – спросила Макензи, водя пальцами по рукам Эллингтона, от ладоней к плечам. Она знала, к чему идёт разговор, и все ноющие мышцы тела были к этому готовы.
— Поняла? — спросил он.
«Насчёт женской одежды, – сказал Эллингтон. – Ты не можешь всё время разбрасывать её по квартире».
«Хм, я и не собираюсь».
— Это какой-то трюк. — Она почувствовала себя голой, выставленной на всеобщее обозрение. — Ты меня загипнотизировал в автобусе или еще что-нибудь, и я тебе все это рассказала.
«Знаю, – ответил он, а потом снял с неё майку. То же самое он сделал и со спортивным бюстгальтером, который был под ней, – но вот я, наверное, буду, – добавил он, кинув одежду на пол».
— Ага, это трюк. А я Нил, Великий и Ужасный.