Чтобы даже и не думал.
Аварийная сирена надрывалась вовсю, но сквозь этот рев Леха расслышал, как звонко – бам-м-м! – ударило в угол башни, и «Избушка» обиженно вякнула.
Леха дернул тумблер.
Сирена умолкла, зато машина – заговорила.
Да так, что заложило уши.
Четыре огненные иглы сорвались с башни и вонзились в ближайшую БМП. Та окуталась пылью, легла на брюхо, опустила пушку и замерла. «Избушка» прыгнула в сторону, уходя от снаряда, и в два плевка сшибла две управляемые ракеты. Застыла на долю секунды, определяя порядок целей, задрала стволы, – и высоко в небе образовалось пушистое черное облачко там, где только что был дрон-корректировщик.
Леха наблюдал всё это, катаясь по полу кабины, молясь, чтобы не врезаться очками, и пытаясь ухватить шлемофон.
«Избушка» влепила из своего адского бластера прямо в морду еще одной БМП – враг просто остановился, въехав в стену огня, и уже дохлый припал на передние колеса, жирно дымя.
Леха наконец-то вцепился одной рукой в ножку пульта.
Машина достала третью бээмпэшку, вырвав ей напрочь два колеса и безнадежно разломав боевой модуль; сбила еще ракету – и побежала портить танки, пока те не испортили ее. Рванула она с места, как заправский спринтер, и неслась зигзагом, мотая башней и пуляя во все стороны. Леху спасло от тяжелых увечий лишь то, что горе-пилот очень удачно налетел на кресло – и стиснул его в объятьях. Шлемофон он держал в зубах.
Высматривая на поле боя танки, «Избушка» небрежно и даже с некоторой ленцой подстрелила еще две БМП, завалив обе на бок. Сама она поймала несколько безобидных попаданий в броненакладки на ногах, да башню ей всю расцарапали пулеметами. Звон внутри стоял колокольный, и Леха не оглох от него лишь потому, что уже оглох от своих же пушек.
Закладывая петли, машина вклинилась в строй противника. Интенсивность огня сразу упала – враги боялись задеть своих, – а «Избушка» почти в упор плеснула желтым пламенем на транспортер с ракетным модулем, превратив его в огненный цветок.
И пошла на сближение с «Леопардами».
Леха пытался заползти в кресло.
БШМ бегают по пересеченной местности так лихо, что угнаться за ними, осуществляя при этом какую-то рассудочную деятельность, не в состоянии никто. Технически – можно, практически – бессмысленно. Танки и БМП способны ехать по ямам и ухабам быстро, но экипаж теряет связь с реальностью уже на сорока пяти километрах в час. Даже если не блюет, всё равно ему как-то не работается. А шагоход «на рывке» легко делает шестьдесят, задорно прыгая через овраги и весело постреливая на лету.
«Избушка» никогда не была такой резвой, но танкодром, перепаханный глубокими канавами, играл ей на руку, точнее, на ногу. Здесь она критически превосходила врага в подвижности и маневре огнем. Вдобавок, она точно знала, что делать: носиться зигзагом сквозь вражий строй и принуждать к миру. Леха, передернув красный тумблер, ввел машину в режим активной обороны. «Избушка» превратилась в оружие возмездия: любую пушку, что глядит в ее сторону, надо заткнуть, любую угрозу ликвидировать, а в идеале – упредить. Благодаря своей зенитной скорострельности, на каждый выстрел противника «Избушка» отвечала минимум десятью. Систему активной противоракетной защиты она до сих пор не использовала ни разу, за ненадобностью. Всё, что ее сейчас заботило, – не перегреть стволы.
Леха наконец-то сел и теперь судорожно пристегивался, нервно жуя шлемофон.
«Избушка» играла в прятки с танками, бегая восьмерками между двух дымящихся бронемашин. Попутно она сбила еще пару ракет.
«Леопарды» медленно отползали, изредка бабахая, стараясь не попасть в своих и не попадая по факту никуда. Будучи тут самыми толстокожими, они оттягивали шагоход на себя, прикрывая отступление группы. Они явно впервые увидели БШМ «живьем» и не очень понимали, с чем ее едят. Им никто не говорил, что если между тобой и шагоходом меньше километра, надо не рефлексировать, а сразу напрыгивать, пока не напрыгнули на тебя.
Знай противник заранее, что ему предстоит отбиваться от бешеного русского сарая на лапках, он бы наверняка оставил танки далеко позади – и сам себя перехитрил. Снаряд из-за горизонта летит долго, БШМ успеет сделать шаг в сторону, а то и два. Скакать на месте она не станет, а помчится на сближение, и тут-то вам будет весело. Как, в общем, и случилось. Шагоходы всегда идут на сближение. Врагу надо было давить «Избушку» числом; пытаться взять в клещи, ведя непрерывный огонь и закидывая ракетами, благо ПТРК хватало. Не хватило выдержки. После шестой БМП, расстрелянной вдребезги меньше, чем за минуту, у пришельцев сдали нервы, и началось отступление врассыпную.
Но команды «отставить возмездие» не было.
Леха как раз сумел пристегнуться и натянуть шлемофон, когда ему предложили уникальный аттракцион «„Тунгуска“ останавливает танк».
Про эту способность русской зенитки ходили легенды, и в мифах она подавалась так, будто перед танком вырастает огненная стена, об которую тот бьется носом – и дальше не едет.
Зрелище для гурманов, конечно, но умные люди непременно добавляли, что ганфайт по-ковбойски – результат никудышного планирования, ошибок разведки или персональной глупости командиров машин.
Леха тоже хотел быть умным. Не отрицая за «Тунгуской» выдающегося умения поливать огнем, он всегда считал, что если зенитке пришлось схлестнуться с танком накоротке, значит, столкнулись два чертовски невезучих или редкостно тупых экипажа, и исход драки зависит больше от того, кто тут главный дурак или главный лузер.
Вот и встретились.
«Не война, а идиотизм и порнография», – вспомнил Леха слова Ломакина.
То есть это он потом вспомнил. В сам момент события он едва не потерял сознание от избытка эмоций.
«Избушка» выскочила из-за укрытия и бросилась на танк в лобовую атаку.
«Леопард» только что выстрелил, промазал, теперь перезаряжался, и машина доложила Лехе: командир, ты не бойся, я знаю свой маневр. Увы, горе-командир не умел читать мелкие символы, которыми БИУС отчитывалась о проделанной работе. Он и цели-то на схеме поля боя различал с трудом. Когда «Избушка» понеслась навстречу «Леопарду», и прямо в глаз пилоту уставилось двенадцатисантиметровое жерло производства «Рейн-металл», да вдобавок начал садить пулемет, Леха подумал, что у машины в мозгах замкнуло, – и вот, значит, ты какая, финита ля комедия.
Только-только человек освоился и даже начал более-менее дышать, и тут на тебе. В двадцать пять лет погибнуть, атакуя немецкий танк, – это очень по-русски. Но я не готов! Что ты делаешь, безумная железяка!
Леха сжался в комок и заорал.
А «Избушка» влепила немцу в морду длинную очередь.
Танк исчез.
На том месте, где был «Леопард», поднялся бурый смерч, внутри которого что-то вспыхивало и горело. Машина проскакала мимо, заложила дугу, заходя второму танку во фланг, и сначала вынесла ему гусеницу вместе с бортовыми экранами, а следом обтесала всё лишнее с башни. Развернулась и пошла на добивание: жахнула первому в корму так, что клочья полетели…
Леха сунул ногу под пульт и нащупал шкафчик с красным тумблером. Может, удастся подцепить рычажок носком ботинка… Уцелевшие БМП драпали полным ходом, подскакивая на ямах и рытвинах. Добрая половина из них мчалась вообще в сторону учебного центра, лишь бы удрать. Решили, что спасет только скорость? Дурачки, вас спасу только я! Если обуздаю свое абсолютное оружие раньше, чем оно вас достанет. Стоп, куда я там ноги тяну, ведь можно дать отмену команды через основное меню…
Он перехватил управление и остановил машину. Поднял глаза – и увидел вдалеке разваленную вышку, окутанную дымом, горящие «Бэджеры», подбитую зенитку… И никаких признаков жизни. Никто оттуда не идет на помощь. Стоп! Не может быть! Он дал увеличение. На раскуроченной башне зенитки стояла крошечная фигурка и вроде бы глядела из-под руки в его сторону. Неужели ты уцелел, герой?! Хоть одна хорошая новость за это паскудное утро. Лишь сейчас Леха понял, как болела у него душа за того, кто подставил борт под танковые пушки, закрывая собой людей.
А я что сделал? Да ничего. Катался пассажиром. И что я вообще натворил? Я ведь не имел на это никакого права. Я нарушил… Страшно подумать, сколько международных конвенций. Каков теперь мой статус? Наемник? Террорист? Черта с два, я гражданский идиот, взявшийся за оружие. Партизан?! Хорошенький подарочек для «Рособоронтеха».
Партизан российский Леха, страх и ужас Лимпопо.
А еще такой есть термин – «поджигатель войны». Это прямо про меня. Трудно было посидеть тихонько, не трогая кнопки, особенно красные?! Ну, зацепили разок, башню поцарапали. Они ведь не нарочно. Они наверняка не хотели. А я как начал их колошматить…
Народный мститель Филимонов и его дрессированная избушка.
Идиот!
В машине стояла адская жара, Леха был насквозь мокрый, голова гудела, сквозь гул пробивались недовольные попискивания БИУС.
Отстань, железяка. Мне нужна связь. Наши подскажут, что делать.
«Тауэр», естественно, не отвечал. Телефонного сигнала нет – то ли глушат, то ли разбили местный ретранслятор. Леху начало легонько потряхивать. И чем больше он приходил в себя, тем неприятнее виделось положение.
У них тут были какие-то свои дела, вроде государственного переворота, а заезжий русский парень мало того, что вмешался в политику, так еще и расколотил чертову уйму дорогостоящей техники. Которая вряд ли была застрахована.
Не простят.
– УГРОЗА, КЛЕЩИ, – сказала машина.
Ну вот, уже не простили.
Леха сорвал машину с места в карьер, огрызаясь короткими очередями скорее для острастки. Сбежавшие БМП вовсе не паниковали, они отступили, перегруппировались, отрезали «Избушку» от учебного центра и теперь взялись за ум – пробовали забить шагоход толпой. Опять ракета? О, черт!
Леха перевел башню в режим автоматического отражения атаки с воздуха, а сам сосредоточился на управлении. Машина петляла, как заяц, сбивая врагу прицел, а на самом деле – закладывала широкую дугу в сторону национального парка, туда, где буш казался гуще, и на колесной технике не разъездишься. Конечно, первая мысль у Лехи была – пробиться назад к учебному центру. Но если оттуда до сих пор никто не высунулся на подмогу, значит, либо там все разбежались, либо они с этими – заодно.
Выход один: спрятаться и переждать.
«Не пойдете вы за мной в лес, не пойдете, – твердил он про себя. – А я отсижусь, а я отдышусь, а я попробую что-то придумать».
Если Бука мертв, я, наверное, тоже покойник. До консульства сто шестьдесят километров; десантных конвертопланов, на которых обычно возят БШМ к полю боя и обратно, не предвидится, а летать мы с «Избушкой» не умеем. Идти в глубь страны, когда там военный переворот, – самоубийство. Нас будут ждать в каждом населенном пункте. Банальный РПГ из-за угла, с двадцати-тридцати метров – для «Избушки» нет ничего опаснее, чем гранатометчик под ногами. Я даже не успею дернуться. И машина не успеет.
Ну чего, ну чего вы ко мне пристали?
– Отстаньте!
Скорее машинально, чем рассудочно, он продырявил самой наглой БМП передние колеса; та нырнула в овраг и встала на нос. Через пару секунд в нее врезалась другая, – перевернула на спину, навалилась сверху и так застряла. Минус два. Это показалось бы Лехе очень смешно, когда бы не происходило в реальности. А вдруг там люди пострадали?
И вообще творилось что-то странное. Да, сначала его вроде как попытались взять в клещи и продырявить, но сейчас – отжимают к границе, даже не пробуя обойти с флангов. БМП действуют, будто загонщики. Пустили только одну ракету, вяло постреливали, не особо целясь…
Я бегу в лес, подумал Леха, и они тоже гонят меня в лес.
Проклятье.
Им нужна моя машина.
А я?..
А я тут вообще лишний.
Глава 6
The African Queen
5 ноября 2049 года, пятница
профессиональный праздник: День военного разведчика
время: после полудня
температура: +28 ˚С, без осадков
«Красная Шапочка» спрыгнула в кабину так мягко, что Леха не услышал ни звука. Впрочем, он был всё еще туговат на ухо. А гостья сбросила рюкзачок, осмотрелась и поставила диагноз.
– «Гризон». Шасси не знаю. Не работает.
Леха кивнул, глядя в пол. Он чувствовал себя неадекватно усталым. Появление этой девицы словно подытожило: от тебя, парень, тут больше ничего не зависит. Останешься жив или убьют через минуту – не имеет значения. Игра теперь в чужих руках.
– Почему нет питания?
– Аккумуляторы разряжены.
– Двигатель?..
– Должен запуститься автоматически, когда заряд падает до десяти процентов, – заученно пробубнил Леха. – Не завелся.
– Топливо?..
– Полный бак.
– Резервный пуск?..
– Без понятия. Я тоже не знаю это шасси.
– Почему?
Леха медленно поднял глаза и невольно снова оглядел свою гостью с тапочек до кепки. Гладкое, тренированное, налитое силой молодое тело, безукоризненно женственное. Пробежало километров десять по жаре в спринтерском темпе – и хоть бы хны. Стоит в раскаленной железной банке и не потеет. Выглядит очень привлекательно. Но стоит телу шевельнуться – и начинаешь что-то подозревать.
Например, что оно создано для убийства, а вовсе не для любви.
Вот, допрашивает меня. И ведь отвечаю, как миленький, и даже в мыслях нет промолчать.
– Это очень старое экспериментальное шасси, – терпеливо объяснил Леха. – Его несколько раз полностью разбирали и переделывали.
– Плохо. – Девушка боком скользнула вокруг пульта в носовую часть кабины. Уверенным движением, словно ей всё тут давно знакомо, распахнула дверцу орудийного отсека и заглянула туда. – Доложи остаток боекомплекта.
Боекомплект ей доложи, ишь ты. Раскомандовалась. А если послать тебя подальше – что будет, интересно?
– Примерно тысяча пятьсот выстрелов, – вяло произнес Леха. – Комплекс активной защиты не использовался, полностью заряжен. Ракеты все на месте.
– Один контейнер пробит в нескольких местах.
– Ну, значит, семь ракет… Слушай, кто тебя прислал?
Девушка захлопнула дверцу, посмотрела под ноги и недовольно сморщила носик. Ну да, где-то там валялся оторванный Лехой монитор.
– Я сказала тебе – друг.
– Как его зовут?
– Он знал слово. Ты попробуешь завести двигатель?
– Чем я его заведу?! Я не умею! – рявкнул Леха. – Я клерк, а не пилот!.. Стоп! Ты же с ним говорила! Ну, с пилотом! Он сильно ранен?
– Не знаю. Он не выглядел серьезно раненым. Я видела, как черный мужчина в белом костюме помогал ему сесть в джип. Это всё. Одевайся, уходим.
Леха привстал было – и опять упал в кресло.
– Но… Кто же тебя прислал в таком случае?
Девушка легонько подпрыгнула, сдернула с крыши уже просохший Лехин костюм и бросила одежду ему на колени.
И уставилась карими глазами. Взгляд был такой, будто она всё-всё понимает, даже то, что ты не в состоянии выразить, – но, пожалуйста, идем уже отсюда, а?
Леха неохотно влез в рубашку и брюки. Опять его к чему-то принуждали, куда-то тащили и всё за него решали. Возможно, из самых лучших побуждений – например, чтобы спасти от плена. Это хорошо, конечно.
Но, извините, еще несколько минут назад он не собирался никуда бежать! Он тут как бы на работе. Он ждет звонка из техподдержки. Он поклялся не бросать машину. А бегство – это стыд и позор. И сама по себе «Избушка» слишком хороша, чтобы сдать ее противнику без драки. Один стандартный залп – это сорок выстрелов, а у нас их полторы тысячи. Если бы не проблемы с городским боем, которого «Избушка» не любит из-за большой мертвой зоны, – прямо хоть иди в столицу и учиняй там переворот обратно. И ведь должен быть какой-то способ раскочегарить этого огромного человекообразного боевого робота! Говорят, дизель в теплую погоду запускается с полпинка. Знать бы, куда его пнуть…
Леха опять сел и нервно забарабанил пальцами по краю пульта.
– Никуда я не пойду, – прохрипел он, глядя в пустой темный монитор. Откашлялся, понял, что его вроде не убили прямо сразу за неповиновение, и повторил уже уверенней. – Не пойду.
– Каков твой план?
Это было сказано так спокойно и легко, что Леха резко поднял голову и недоуменно уставился на девушку. Он сам не знал, чего ожидал, но точно чего-то другого. А девушка смотрела на него прежним своим безмятежно понимающим взглядом.
– Оборонять машину, ждать техподдержки, ждать подкрепления, – буркнул Леха и отвернулся.
Не план, а одно расстройство, прямо стыдно такое говорить военному человеку в лицо.
– Нормальный план, – сказала девушка.
Сняла бейсболку, легонько тряхнула волосами, – темными, почти черными, вьющимися мягкой волной до плеч, – и повесила алую кепку на кронштейн отломанного монитора. Обжила, значит, помещение. Дала понять: теперь здесь мое место.
Леха с трудом удержался от позыва немедленно погладить девушку по голове. И может быть, даже почесать за ухом.
– И я уже здесь.
– Ты… Техподдержка?! – Леха аж подпрыгнул.
– Я – подкрепление. Или ты ждешь своих? Русских? Они далеко.
Леха негромко застонал.
– Выпей, – девушка протянула ему знакомую фляжку. – Будет легче.
– Да иди ты… Я знаю, там какой-нибудь боевой коктейль. Сами жрите свои наркотики.
– Бренди.
Леха застонал снова, на этот раз от безысходности. Коньяка бы он сейчас принял, но его совсем недавно от простой воды развезло. Пить нельзя. Будем погибать трезвыми, как настоящие герои.
– Будем погибать трезвыми, – грустно заключил он.
– Как скажешь. – Девушка присела над своим рюкзаком. Что-то звякнуло, лязгнуло, щелкнуло, и на колени Лехе лег маленький, игрушечный с виду, но увесистый пистолет-пулемет. Второй такой же оказался у девушки в руке.
– Мне нельзя, я гражданский эксперт, – Леха попытался вернуть ствол. Его не поняли, и он отложил смертоносную игрушку на пульт. – Не имею права браться за оружие.
– Но ты уже сделал это, – девушка выразительно обвела взглядом кабину. – Ты хорошо воевал.
– Да не я, она сама… Машина, понимаешь?
– Тебя будут судить и повесят, как террориста, – равнодушно проинформировала девушка.
– Ну спасибо, порадовала!
– И меня. Но я раньше погибну в бою. – Она встала под открытый люк, склонила голову на бок, прислушалась. – У нас не больше тридцати минут. Я спросила, ты не ответил: хочешь пить? Хочешь есть? Хочешь секс?
– Тебя-то за что… – прошептал Леха, чувствуя, как поднимается комок в горле.
Девушка стояла перед ним с оружием в опущенной руке. Выглядела она чертовски, дьявольски, адски соблазнительно. Но в ее персональном аду вместо жадного яростного пламени был хрустящий колючий холод. Оружия, вот чего не хватало раньше, чтобы паззл сложился, закрылся гештальт: она не богиня войны, она богиня смерти.
Леха уже сегодня лил слезы, но попусту, от нервов, а стоило бы оплакать эту девчонку.
– Я тоже гражданский эксперт, – сказала девушка просто. – Когда ты ждешь техподдержку? Откуда ты ее ждешь?
– Она позвонит на мой сателлитный модуль… – Леха уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях, только чтобы не чувствовать ее взгляд.
– Значит, она не здесь. Я поняла. Теперь всё поняла. Если через тридцать минут ты не заведешь двигатель, я попрошу тебя следовать за мной. Слышишь?
– Угу.
– Если не захочешь идти, я заставлю тебя. У меня приказ. Заранее приношу извинения за доставленные неудобства и надеюсь на твое понимание сложившихся обстоятельств.
– Это заявление не является публичной офертой… – подсказал Леха и глупо хихикнул.
– Это она и есть, – без тени усмешки сообщила девушка. – Я – наверх. Отсюда плохо слышно.
Движение, которым она ушла сквозь открытый люк на крышу, Леха не смог бы описать. Просто взяла да ушла. Хотя, конечно, прыгнула. Как прыгают с места через двухметровый забор большие собаки: вроде только что сидела здесь – хлоп! – уже там и кого-то жрет.
Девчонка с собачьими повадками. «Хочешь есть? Хочешь пить? Хочешь секс? У меня приказ!» – насколько она вообще самостоятельна? Что ей может приказать тот, кто «знает слово»? Куда она поведет меня через полчаса? И кто я – подопечный или подконвойный?
Громом среди ясного неба зазвонил «спутник». Леха схватился за него, уронил, снова поймал, нажал кнопку и быстро произнес:
– Филимонов!
– Кто у аппарата? – спросил хриплый голос.
– Фи-ли-мо-нов!
На том конце откашлялись.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте! У меня не заво…
– Здравствуйте… – донеслось из трубки. – Вы позвонили в службу технической поддержки департамента экспорта специмущества и услуг сухопутных войск концерна «Рособоронтех» – мирного либера… тьфу, мирового, блин, лидера!.. по производству уникальных, не имеющих аналогов, вооружений. С вами говорит специалист по работе с клиентами Максим. Чем могу быть полезен?
– У меня дизель не заводится.
В трубке засопели, раздались отдаленные щелчки.
– Назовите, пожалуйста, серийный номер шасси. По одной цифре, например: один, два, три…
– А где его искать?
– Поднимите люк моторного отсека. Ищите наклейку на внутренней стороне.
Что делать, Леха примерно знал, и даже помнил, где лежит ключ, чтобы повернуть головки прижимных болтов. На удивление ловко, даже не поцарапавшись, он демонтировал полик позади кресла, добрался до люка, расстопорил его и откинул вверх. Из моторного отсека дохнуло в лицо жаром с запахом разогретой пластмассы и трансмиссионного масла, но сама картина, открывшаяся взгляду, поражала чистотой. И даже провоцировала задуматься: а это всё и правда работает?.. Не по-нашему выглядел моторный отсек.
Наклейки, естественно, не было.
– Наклейка отсутствует. Я не знаю, вам объяснили или нет, – у меня «Избушка». Изделие БШМ-К. Есть на ней система резервного пуска двигателя? И как ей пользоваться?
В трубке снова засопели, потом откашлялись в сторону.
– Что, дружок, похмелье? – ласково спросил Леха. – А я в Африке воюю, черт бы вас всех побрал. Меня убьют с минуты на минуту, если вы не поможете!
– Сожалею, в нашей базе нет указанного вами шасси.
– Да черт с ним, с шасси, просто скажите, как завести дизель!
– Сожалею, но не могу вам помочь без серийного номера.
– Стоп. – Леха чувствовал, что закипает и держится из последних сил. – Алло, как тебя там, Максим, а мы не знакомы? Я Леха из продаж, рыжий такой!
– Слушаю вас внимательно.
– Максим, будь человеком! Ты уже наговорил лишнего, тебя всё равно вздрючат, помоги!
– Слушаю вас внимательно. Какой у вас вопрос? – с плохо скрываемой ненавистью пробубнил Максим.
Леха на миг задумался.
Так и подмывало спросить, нельзя ли позвать к телефону Ингу. Почему-то казалось, что выудить из нее полезную информацию будет не в пример легче – пусть эта Инга и искусственная. Да хоть два раза искусственная. Зато не боится, что ее уволят за лишнее слово.
– Вопрос такой…. – протянул Леха, мучительно подбирая формулировки, – Теоретический. Нужна просто ваша консультация. Есть гибридная силовая установка. Двигатель запускается сам при падении заряда батарей до десяти процентов. Топливо есть, дизель еще вчера работал без нареканий. Почему сегодня не прошла команда на запуск?
– Если работал нормально, тогда исключаем топливную систему, она крайне редко отказывает прямо так сразу, – не задумываясь, ответил Максим. – Остается программный сбой или электрика. К сожалению, не зная серийного номера шасси, мы не можем дистанционно обновить его прошивку. А электрику вы способны проверить самостоятельно органолептическими методами.
– Орга… На вкус, цвет и запах?
– Визуальный контроль состояния проводки и контактов, – терпеливо объяснил Максим. Подумал и добавил: – И мануальный.
– Мануальный – это выдернуть и заново воткнуть провода?
– Подтверждаю.
– Машину перевозили из зимы в лето, это могло повлиять на контакты?
– Вполне. Такое случается.
– Еще один теоретический вопрос. У меня аккумуляторы на нуле… Допустим! Предположим, что аккумуляторы на нуле. Как завести двигатель?
– Мы исследуем вашу проблему.
– Э-э… Простите?
– Пожалуйста, оставайтесь на линии, – сказал Максим откуда-то издали.
У Лехи стиснуло сердце. Что-то, значит, происходит в департаменте. Есть какое-то движение, несмотря на выходной день и всенародное похмелье. О его беде знают – и пытаются разобраться. Его не бросят, ему помогут. Скорее бы!
Он встал на кресло и высунулся в люк.
Девушка, подобрав под себя ноги, сидела на краю башни, чуть склонив голову набок. На миг она показалась Лехе отлитой из стали – столько напряжения было в ее позе. Он хотел спросить: «Что слышно?», но вдруг испугался. Скажет: «Через пять минут они будут здесь!» – и куда дальше?..
Поэтому Леха просто ей подмигнул и показал на телефон: мол, работаем, стараемся. Девушка ответила коротким взглядом искоса и вновь обратилась в слух.
– Алло, Максим, есть новости?
– Приношу извинения за задержку. Мы выяснили, что вы используете экспериментальное шасси…
– Я использую?! Оно меня использует! – рявкнул Леха. – Во все дырки!.. Простите, Максим, это нервное. Кто вам сказал про шасси? Позовите его к телефону! Очень вас прошу! Умоляю!
– Сейчас ведется поиск спецификации на ваше шасси. Это займет некоторое время…
– Макс, не будь гадом! Мне надо услышать этого человека!
– Оставайтесь, пожалуйста, на линии, – процедил Максим. – Прослушайте, пожалуйста, рекламное сообщение…
– У-у-у…
Леха очень медленно и осторожно положил трубку на броню.
А мог бы и расколотить.
– Специалисты по работе с клиентами… – прошипел он, словно ругательство. – Целый департамент одних специалистов. Бакалавры и магистры. Эксперты, мать их так. И я эксперт. И ты эксперт… Эй, бонита! А ты в какой области эксперт?
– Коммерческая безопасность, – отозвалась «бонита», не оборачиваясь.
– Наш человек! Жаль, что ты не эксперт по запуску дизеля без аккумуляторов с помощью кувалды и какой-то матери. Правда, у нас кувалды нет…
Леха вообще-то хотел горько пошутить. Черный юмор и всё такое.
– Резервный пуск двигателя внутреннего сгорания осуществляется штатным стартером от отдельного аккумулятора, бустера или станции электропитания. Вспомогательным двигателем малой мощности с запуском вручную. Пневмозапуском. Система пуска сжатым воздухом на дизельных двигателях боевых машин производства России часто используется как основная, – четко отрапортовала девушка.
Сказать, что Леха удивился, значило бы ничего не сказать. Он потерял дар речи. Обалдел. Выпал в осадок.
И утратил последние сомнения в своем идиотизме.
– А ты не могла бы… Не будешь ли ты так любезна… Я открыл моторный отсек… Сходи и посмотри, вдруг там… Есть что-нибудь!
Девушка кивнула и прямо из положения сидя нырнула в передний люк.
– И проверь все контакты! – крикнул Леха ей вслед. – А то какой смысл, если мы крутанем двигатель, а провода… Короче, если электрика не в порядке! – добавил он для солидности.
Дальше Леха целую минуту слушал, как в телефоне бормочет реклама, обливался потом и глядел по сторонам. Военно-воздушный крокодил по-прежнему валялся в луже, широко разинув пасть. Кроны деревьев едва заметно шевелились. Горизонт был чист, но в наше время это ничего не значит. Чем опаснее враг, тем менее он заметен – и наоборот. Как выскочит сейчас вертолет – маму позвать не успеешь. Или штурмовик уже пустил ракету, а ты стоишь, погруженный в мысли о том, что если тебе предложили секс так же легко, как еду и воду, это скорее настораживает, чем радует…
– Пневмозапуск, – донеслось снизу. – Вижу баллон. Вижу кран подачи воздуха в двигатель. Проверяю давление в баллоне…
Леха затаил дыхание.
– Давление – тридцать. Начинаю проверять контакты.
Я же видел этот баллон, подумал Леха. Синенький такой. С надписью по-русски: сжатый воздух. И манометр. Но там много чего понапихано. Там очень много всего! И так плотно скомпоновано! И кругом провода! Я не мог разобраться за пять секунд… Это вообще не моя работа!
– А тридцать – хватит? – осторожно спросил он.
– Ответ скорее положительный для летнего времени. Уточняющую информацию по пневмозапуску дизелей разной мощности ты можешь найти в интернете.
– Откуда тут интернет…
– У тебя нет мобильной связи? Это моя ошибка. Приношу извинения.
Леха не успел возразить, что без связи они как-нибудь обойдутся, а без радара их того и гляди ухлопают, – но девушка уже появилась в соседнем люке и поставила на броню маленькую зеленую коробочку. Из коробочки выскочила и развернулась в металлический цветок лепестковая антенна.
– Сейчас будет коннект… Мне нужно еще несколько минут. Там очень много контактов, я думаю, неразумно проверять их, когда заработает генератор, не так ли?
– Ты прекрасна! – выпалил Леха.
Девушка пару раз моргнула, потом несмело улыбнулась. Совсем не так, как улыбалась Ломакину на танкодроме. Кажется, она поняла, что именно ей сказали, и почему.
– Спасибо. Хорошо быть с тобой. На моей основной работе совсем некогда говорить. А мне надо общаться, так я становлюсь умнее.
С этими словами она нырнула обратно в башню.
А Леха подумал: ну да, некогда тебе говорить на работе, или рот занят, или собеседник умер… И тут же обругал себя последними словами за такой цинизм. Разум боролся с чувствами. Всей душой Леха тянулся к смуглой красотке: это он, по идее, должен был ее защищать, выручать и на руках носить. А голова напоминала: парень, никто не ждет сан-эскобарский спецназ, если ты понимаешь, о чем я. И наверное половина, если не три четверти обаяния этой девицы – обаяния вполне человеческого, – в том, что она сука. Такой вот собачий парадокс.
Блистательная, совершенная, эталонная сука. Их называют эскобарскими гончими, но эта скорее овчарка, что делает ее шарм еще сильнее. Она пастух и охранник, мудрая защитница, воплощенная забота и верность, идеальная «хранительница домашнего очага» и лучший друг человека. Не будь кретином. Можешь трахнуть ее, зоофил несчастный, но даже не думай влюбиться. Напоминай себе почаще, что она сказала: «У меня приказ». Отрезвляет.
Не-а, не отрезвляет вообще.
Звякнул брошенный внизу планшет. Вот и связь. Можно позвонить Ломакину. Спросить заодно, как его здоровье. Привет Негру Васе передать. Извиниться перед Тёмкиным. Можно, черт возьми, просто жить. Если, конечно, сейчас не прилетит ракета, но что-то – то ли пресловутый идиотизм, то ли острое желание счастья, которое вдруг пронзило Леху и заставило сильнее биться сердце, – подсказывало: еще есть время, брат.
Спутниковый телефон всё бормотал и бормотал, рекламируя услуги родной конторы.
– Алло! – позвал Леха. – Максим! Слышите меня?
– Приношу извинения за задержку. Мы продолжаем работать над вашим вопросом. Оставайтесь, пожалуйста, на линии.
– Это всё? Для меня нет сообщений, никто не передавал ничего? Никто не интересовался, как там этот лузер Филимонов, не помер еще?
– Сожалею, нет. Оставайтесь, пожалуйста…
– Большое спасибо – и идите в жопу, Максим, – сказал Леха вкрадчиво. – Так и запишите – эксперт Филимонов из Лимпопо послал в жопу службу технической поддержки департамента сухопутных войск! И если вдруг родная контора захочет когда-нибудь позвонить мне еще раз, пусть это сделает Инга. Она, в отличие от вас, – человек!
Он спрыгнул вниз, схватил планшет, впился в него глазами – и через секунду подумал: странно, я всё еще могу удивляться. За последний час прожил больше, чем за всю предыдущую жизнь, – но меня опять удивили!
Это же черт знает что такое. Вся новостная лента – в «Избушке». Видео нет, только нечеткие смазанные фото. Довольно трудно в наше время сделать настолько плохие кадры даже в боевой обстановке. Специально постараться надо. А заголовки-то – мать честная…
Он вылез обратно на броню и начал читать.
«Россия использует секретное оружие в Лимпопо».
«Россия вторглась в Лимпопо, использовав секретное оружие».
«Россия атакует Лимпопо: неизвестное оружие».
«Россия применила в Лимпопо огромного человекообразного боевого робота».
Новость, к которой не прилагалось фото «Избушки», нашлась только в самом низу ленты. Заголовок: «Переворот в Лимпопо – провокация русских?». Ага, это уже для более-менее вменяемой аудитории. Но дальше тоже сплошной копипейст: провокация русских в Лимпопо, русские избавляются от своей марионетки в Лимпопо, русские меняют власть в Лимпопо, русские, русские, русские…
Вообще-то, журналоиды должны сочинять по разным алгоритмам, в этом весь смысл. Их придумали, чтобы в медиапространстве был хоть кто-то с собственным мнением. Живые журналисты – стадо баранов, а журналоид – яркая индивидуальность и одиночка по умолчанию, его так запрограммировали. Но поскольку он еще и умен, зараза, то даже до самого яркого журналоида очень быстро доходит: сейчас невыгодно быть ярким – время такое неподходящее, – а надо переписывать чужой текст своими словами. Точь-в-точь, как поступают распоследние живые рерайтеры, нанятые за копейки. Искусственный интеллект, блин, а работать не любит совсем как естественный, сволочь.
Читать это невозможно, но всем плевать. Есть проблемы намного серьезнее: например, так жить нельзя, как мы живем, но всем плевать два раза…
Леха стремительно перетряхивал свежую информацию по Лимпопо (русские, русские, русские сделали это – а что именно сделали? Бука жив или нет? кто у власти? на чьей стороне армия? как поживают соседи? – ни слова, ни намека), пока не уткнулся в одну действительно важную новость. Министерство иностранных дел Народной Республики Лимпопо распространяло официальный бюллетень из офиса Директора Буки, каковой бюллетень оказался решительно пофиг всему прогрессивному человечеству – а напрасно.
Офис Директора Буки сообщал, что в процессе отправления карго-культа несознательными сотрудниками учебно-тренировочного центра был случайно вызван дух небесного покровителя танкодромов и полигонов Черного Джонни Уокера.
Поскольку Леха тряс новости левой рукой, а правой безуспешно пытался достучаться до Васи и Ломакина, бюллетень его несказанно обрадовал: ну Васин же почерк. Жив, красавец.
Вызовов от Тёмкина поступило несколько, Леха нажал дозвон.
– Слава богу, объявился, – сказал консул. – Надеюсь, ясно, что эта связь не шифрованная? Хорошо. Мне сообщили, где ты сейчас. Я дергаю наших, но ты должен понимать, времени прошло очень мало, а в Москве выходной. Они знают о проблеме и сейчас ищут… Пути решения. Пока что твоя главная задача – уцелеть. Если станет жарко, бросай имущество без раздумий и уходи.
– Это наши сказали?
– Это я говорю! – Голос Тёмкина стал жестким. – Ты там лишний, вот и не усложняй положение. Здесь очень много охотников до чужого добра. И твое имущество всем интересно. Если тебя прихватят вместе с ним… Это вызовет большие неудобства.
– Спасибо, я посмотрю по обстановке, – уклончиво ответил Леха.
– Нечего смотреть. Повторяю, во всей этой истории ты лишний, вот и не лезь в нее, отойди в сторонку, и мы тебя спокойно вытащим.
– А что это было вообще?..
– Да если б я знал! Никто не понимает. Война Шрёдингера, растуды ее туды. Новости посмотришь – сам оценишь.
– Видел уже… Вы что-нибудь слышали про…
– Ломакин жив, – перебил Тёмкин. – Дурацкая история, вполне в духе Лимпопо, я даже не удивился. Когда началась паника, кафры побежали, как стадо бегемотов, снесли человека и уронили головой об лавку. Спасибо, не затоптали… У него легкий сотряс со временной амнезией, это пройдет. Они с Васей… в мертвой зоне, скажем так. Некоторое время Ломакин не сможет давать тебе советы. Но раз ты мне сейчас звонишь по мобильному… значит, у тебя есть доступ к оперативной консультации по дурацким вопросам.
Леха размышлял над этой загадочной фразой целую секунду.
– О, да! Замечательная консультация, спасибо большое! – выпалил он. – Просто чудо. И вы не волнуйтесь…
Он едва не ляпнул: «Мы сейчас машину заведем!», но прикусил язык.
– Чтобы я не волновался, просто делай, что говорят. Делай, что тебе говорят, понятно? И отруби всю связь, а то поймаешь ракету прямо в телефон. У наших стратегических партнеров уже руки чешутся разбомбить твое имущество. Чтобы устранить потенциальный конфликт хозяйствующих субъектов.
– А мой клиент – живой? – вспомнил Леха.
– Обижаешь. Он же Владимир Илич!
Леха не понял, что это значит, но на всякий случай утвердительно хмыкнул.
– Просто ему сейчас не до тебя, – сказал Тёмкин. – Это заметили остальные хозяйствующие субъекты и готовятся ловить рыбку в мутной воде. Большую рыбку. Удачи, Алексей. Выходить на связь будешь сам в установленные периоды. Конец.
И отключился.
Леха задумчиво глядел в планшет, соображая, какие такие установленные периоды, но тут его позвали снизу – и он догадался.
«Делай, что тебе говорят, понятно?» Она всё знает и всё скажет.
А я так скажу: лучшая защита от ракеты, наводящейся по лучу спутникового телефона, – сидеть в «Избушке». Эти ракеты весьма недешевы, и стратегическим партнерам будет крайне обидно потерять впустую даже одну. Вторую уже не пришлют. И телефон выключать необязательно. Когда я в «Избушке», меня и так видно. Очень хорошо видно.
Не боюсь я вас, негодяи. У меня лучшие в мире зенитные пушки, и если не лучший в мире, то безусловно самый привлекательный консультант, как верно заметил Тёмкин, «по дурацким вопросам», – именно по таким вопросам, потому что я полный дурак в военном деле. Теперь и это не проблема.
И плевал я на вашу войну Шрёдингера.
Хорошо ее Тёмкин назвал. Одним словом всё объяснил.
Черт бы побрал эти современные войны: кто и с кем воюет, не разберешь, тем более, что делают это руками ЧВК; за что воюют и кто победил, – а как в интернете напишут, так и будет. Вспомнить хотя бы разборки в Сирии тридцать лет назад – о них ничего достоверно не известно, осталась только хлесткая фраза тех времен: «У России нет внешней политики, есть внешняя торговля». Которая тоже прекрасно всё объясняет, кроме самого важного: мы покупаем или продаем? Это был реальный товар? А может, иллюзия?
Главное в современной войне – что? Танки? Шагоходы? Не обделаться? Нет, главное – продать людям рассказ о войне, который будет им интересен. Публике наплевать, как было на самом деле, народ просто купится на яркую историю, и она станет канонической.
И весь наш мир так устроен. Мир Шрёдингера. Он вроде бы есть, а вроде бы его и нет.
И в нем идет постоянная война Шрёдингера.
Но если не ударяться в панику, а рассуждать логически – это мой шанс проскочить между реальностью и картинкой, затеряться в отражениях и уйти.
Не отдам я вам «Избушку», и себя не отдам, и девчонку тоже.