– Э… спроси Керри, – рассеянно ответила мама, глядя на подходившую медсестру.
– Надо сделать пару обычных процедур, – объяснила нам сестра.
– Ладно, не буду мешать. – Я ободряюще улыбнулась маме. – Пока, мама.
– А как насчет отца? – остановила она меня. – С ним тоже надо попрощаться.
– Мы считаем, что родственникам имеет смысл общаться с пациентами в коме, – вставила медсестра. – Иногда это помогает им прийти в себя.
Я замялась.
– И что мне сказать?
– Просто беседуйте с ним так, как будто он в сознании, – предложила девушка. – Сначала это кажется странным, но вы быстро привыкнете.
Я подошла к койке и тронула отца за руку.
– До свидания, папа, – произнесла я, чувствуя сильную неловкость. Медсестра одобрительно улыбнулась, и я подумала, что надо сказать что-то еще. – Увидимся завтра.
Я с облегчением покинула больницу и быстро направилась к сестре.
К дому Фионы вела кирпичная дорожка, обрамленная фонариками и четко рассаженными бархатцами. На ярко освещенной лужайке красиво чередовались полосы темной и светлой травы. Аккуратно, как свежий маникюр. Эффектно и щегольски выглядела черная лакированная дверь с хромированной ручкой. Фиона – моя родная сестра, на восемь лет меня старше, – открыла мне раньше, чем я успела дойти до конца дорожки.
Мы обнялись на пороге. Знакомый запах ее духов окутал меня ароматным облаком. Я почувствовала облегчение. Фионе всегда это удавалось. Вселять в меня силу и уверенность. Рассеивать мои тревоги.
– Привет, дорогая. – Она крепко прижала меня к себе. – Как твои дела? Что в больнице? Ничего нового?
– Я в порядке. Очень рада тебя видеть. Папа еще без сознания, мама с ним. – Я поежилась от холода. – Я тоже хотела остаться, но мама настояла, чтобы я ушла.
– Да уж, с ней не поспоришь. Ладно, что мы стоим в дверях. Заходи, только потише – дети уже спят.
Пять минут спустя я сидела в безупречно чистой кухне Фионы и сжимала в ладонях чашку из тонкого фарфора. Ее тепло грело мне руки. На дверце холодильника висела фотография семейства Кин: Фиона, Шейн, Софи и Молли. Похоже, ее сделали в прошлом году, когда они ездили в Испанию. Софи сидела на плечах у Шейна. Фиона и Молли смотрели на них снизу, и все сияли от счастья. Шейн – высокий парень с крепкой фигурой. Должно быть, он очень внушительно выглядел в полицейской форме. Но на этом снимке он больше смахивал на «Большого и Доброго Великана» Роальда Даля, и мне подумалось, что имя Софи здесь очень кстати.
– Как Шейн? – спросила я, когда Фиона села рядом.
– Хорошо. То есть не совсем. Честно говоря, он здорово измотан. Как и я. С его мамой совсем плохо. Мы думаем перевезти ее к нам.
– Она больше не справляется одна? – спросила я.
– Да, у нее проблемы с едой, и, вообще, от нее можно ждать чего угодно. – Фиона устало вздохнула. – Недавно она оставила на плите сковородку и сожгла ее так, что включилась противопожарная сирена. Из кухни повалил дым. Примчались пожарные, началась суматоха. С тех пор я сама для нее готовлю. Но она милая старушка, и я совсем не против поселить ее у нас. В конце концов, поэтому мы сюда и вернулись.
Макензи и Эллингтон быстро шагали к входу в госпиталь Мерси, когда Эллингтон подошёл к ней вплотную и тихо прошептал.
Я кивнула, вспомнив тот день, когда Фиона и Шейн бросили свою квартирку в Лондоне и помчались обратно в Ирландию, чтобы ухаживать за его овдовевшей матерью. Мне едва удавалось удержать слезы, пока их машина и грузовик с вещами не скрылись за поворотом.
Странно, Фиона называла возвращением домой то, что для меня было скорее бегством из дома. Дом – это место, полное любви и дорогих воспоминаний. Ирландия никак не вязалась у меня с этим словом.
«Всё время ты была у нас главной, – сказал он. – Ты ведь не против? Справишься с опросом женщины, которая только пришла в себя и начинает вспоминать, что с ней произошло?»
Мне вдруг вспомнилось письмо Ройшн, и желудок сразу скрутило от страха, все это время сидевшего где-то внутри. Я собиралась рассказать обо всем Фионе, но потом передумала. Может быть, мне удастся как-нибудь самой все уладить. У нее и так полно проблем: свекровь, теперь отец. Скажу, если деться будет некуда. Но я была уверена, что справлюсь сама. По крайней мере, надеялась.
«Да, справлюсь». Макензи понимала, что Эллингтон пытался проявить заботу, но ей был неприятен сам факт его вопроса.
Звонок ее телефона прервал мои мысли. По разговору я поняла, что это Шейн. Фиона ушла в гостиную, чтобы поговорить с мужем, а я заварила себе еще чашку чая.
Узнав номер палаты Мэннинг в регистратуре, они зашли в лифт и доехали до этажа, где находился реанимационный блок. Как только они вышли из лифта, Макензи сразу заметила двух полицейских у двери в конце коридора справа. Она направилась в их сторону, доставая удостоверение. Когда офицеры увидели её и Эллингтона, то вздохнули с облегчением.
Она вернулась через пару минут.
– Шейн сказал, что позвонит с дежурства в больницу, чтобы узнать, как дела у папы и мамы.
«Я агент Уайт, это агент Эллингтон, – сказала она, когда они дошли до двери. – Как она?»
– Что произошло? Почему папа упал с лестницы? – спросила я.
«Последнее, что сообщил нам врач, это то, что она очнулась, но у неё всё болит. Семье уже сообщили, психотерапевт прибудет сюда в течение часа».
– Точно не знаю. Похоже, пока мама закрывала кафе, папа понес дневную выручку наверх, в сейф. Когда он не вернулся, мама пошла его искать и увидела под лестницей.
«Вы не в курсе, она может говорить?» – спросил Эллингтон.
– И рядом никого не было? Может, кто-то что-то видел?
Полицейские не успели ответить, потому что к ним подошёл врач. Он устал и был не в духе. Ещё казалось, что его раздражает тот факт, что у двери одной из его пациенток собралась такая толпа людей.
– Нет, только Керри из мотомастерской, он стоял на улице.
«Я бы не советовал вам сейчас с ней говорить, – сказал врач. – Она очнулась, это правда. Первичная КТ показала небольшое субарахноидальное кровоизлияние. Если она будет нервничать или напрягаться, может случиться инсульт. Ещё нас несколько беспокоит отёк, мы будем следить за её состоянием следующие день-два. Помимо этого у неё перелом костей черепа и сотрясение мозга».
– Когда это случилось?
«Она знает, что с ней произошло?» – спросила Макензи.
– В седьмом часу, – ответила Фиона, подумав. – В это время папа всегда кладет выручку в сейф. Правда, мы не знаем, что произошло на этот раз.
«По большей части, да, – сказал врач. – Она не помнит подробностей, но как только она очнулась, она была в курсе того, что произошло. Бродяга её покалечил. Пока мы точно знаем, что он её избил. Следов изнасилования не обнаружено».
– То есть?
«Уже хорошо», – подумала Макензи. «Она помнит, где была всё это время?»
– Мама не может найти ключ от сейфа, поэтому неизвестно, когда папа упал – до или после того, как отнес деньги. Сумки при нем не было.
«Едва ли. Боже, это ужасно. Эта девушка пережила ад, – сказал врач. – Она рассказала мне в общих чертах…»
– Думаешь, его могли ограбить?
– Мы ничего не знаем, – покачала головой Фиона. – И меня это беспокоит.
«Доктор, я ценю вашу работу и понимаю, что здоровье и благополучие пациента имеют первостепенное значение, – сказала Макензи, – но я полагаю, что Долорес может сообщить нам информацию, которая выведет нас на местонахождение двух других женщин, похищенных в последние несколько дней. Я должна поговорить с ней как можно скорее. Вы можете присутствовать. Если вам покажется, что ей может стать хуже, вы сразу меня остановите, и я уйду».
– Но ведь мама должна знать, где лежит ключ.
Врач размышлял над её словами какое-то время, а потом ссутулился и сказал: «Вы прекратите задавать вопросы, если они будут её расстраивать. Составьте вопросы сейчас, потому что я не думаю, что она протянет больше тридцати секунд, если ей придётся вспомнить всё то, через что она прошла. Я не могу допустить развития инсульта».
– Она не помнит, – вздохнула Фиона. – Я пыталась ее расспросить, но она так ошарашена всем случившимся, что я решила не настаивать.
«Понятно», – ответила Макензи.
Врач открыл дверь в палату и впустил их внутрь. Полицейские остались на посту у двери.
– Значит, ты тоже не в курсе, где хранят ключ и есть ли дубликат? – спросила я неуверенно.
К счастью, Долорес выглядела не так ужасно, как ожидала Макензи. Правая часть головы была щедро обмотана бинтами, а шею воротником закрыла тонкая шина. С правой стороны лица был синяк, а красные круги под глазами указывали на то, что она плакала.
Фиона криво усмехнулась.
«Долорес, – сказал врач, – это агенты ФБР. Они хотят задать тебе несколько вопросов, но я предупредил, что если вопросы тебя расстроят, то я выпровожу их отсюда. Ты согласна?»
– Ты же знаешь папу. Секретная информация.
«Да», – сказала она. Голос звучал хрипло и слабо. Она с надеждой посмотрела на Макензи и Эллингтона, когда они подошли к левому краю больничной койки.
– Ладно, я поищу, когда буду в квартире, – пробормотала я.
Как бы я ни относилась к отцу, мысль, что на него напали и ограбили, была не из приятных.
«Готовы ответить на несколько вопросов?» – спросила Макензи.
– Честно говоря, сейчас это самая меньшая из наших проблем, – заметила Фиона.
«Да, – повторила Долорес. – Голова раскалывается, несмотря на болеутоляющие, но я постараюсь».
– Да, ты права. – Я заставила себя изобразить сострадание на лице. Потом, чувствуя себя неловко, сменила тему: – Как Молли и Софи?
«Я быстро, – сказала Макензи. – Во-первых, вам следует знать, что вы стали одной из трёх женщин, которых похитили на дорогах в районе Бент Крик за последние две недели. Вас и ещё одну жертву похитили с шоссе №14. На данный момент у нас нет информации о том, где могут быть две другие женщины. Вы можете рассказать нам хоть что-нибудь о том месте, где вас держали до того, как вам удалось сбежать?»
– О, с детьми все замечательно. – Одна мысль о дочерях заставила Фиону расплыться в улыбке. – Молли последний год ходит в садик. В сентябре пойдет в школу. Молли поступит в первый подготовительный класс, а Софи будет заканчивать пятый.
«Это был или сарай, или амбар. Я слышала… хрюканье и визг, что-то подобное. Возможно, там были животные. Меня держали в каком-то ящике… вроде контейнера. Примерно в таких фермеры перевозят скот. В одной из стенок были отверстия».
– Значит, еще два года – и она старшеклассница?
«Вы помните, в каком месте вы забрались на поезд?»
– Да, просто диву даешься, как бежит время, – кивнула Фиона. – Помнишь, когда родилась Софи – какая она была очаровашка? Рыжие локоны, а кожа белая, как лилия.
Долорес отрицательно покачала головой: «Насколько я помню, весь пейзаж казался одинаковым. Деревья и больше ничего. Мне кажется… Да, иногда я слышала гудок паровоза, сидя в ящике».
«Вы помните, как долго вы бежали?» – спросила Макензи.
– Она смахивала на инопланетянку, – согласилась я, вспомнив это время.
«Нет. Я хочу сказать,… что это было недалеко. Может миля, может две. Я не уверена».
К горлу вдруг подкатил комок. Фиона мягко взяла меня за руку.
«Вы заметили что-нибудь, когда убегали?» – спросила Макензи.
– Все хорошо, – сказала она. – Просто был длинный день. Не думай о плохом. Все равно ничего не изменишь. Все будет в порядке. Я обещаю.
«Знаю, что заметила, но не помню что. Всё, как в тумане. Мне кажется, там был ещё один сарай. Ох,… боже, я забыла. Пока никак не могу вспомнить».
Позже, поднимаясь к себе в спальню, я приоткрыла дверь и заглянула в комнату Молли. Пятилетняя малышка спала, и ее кудряшки рассыпались по подушке, как золотые звезды. Молли повезло с цветом волос, доставшимся ей от матери, но не повезло с буйными кудрями, унаследованными от Хёрли.
«Что вы не можете вспомнить?» – спросил Эллингтон.
«Когда я выбежала из сарая,… я услышала крик из соседнего сарая. Кричала женщина. Я быстро поговорила с ней…. Не помню, что я ей сказала. У меня не было времени на то, чтобы её освободить. Мне нужно было спасаться…»
Я не удержалась и зашла еще и к Софи, уютно свернувшейся под одеялом. «Кудрявое проклятие» Хёрли ее не настигло, зато с рыжим окрасом шевелюры – цвета осенних листьев, как говорила мама, – было все в порядке.
Долорес начала плакать, скривившись от боли. Макензи показалось, что от плача у неё ещё больше болела голова.
Я коснулась собственных волос, цвет которых вполне меня устраивал, – темно-золотой каштан, – а форма была должным образом исправлена: спасибо тем, кто придумал выпрямители. Помню чувство облегчения, когда на четырнадцатый день рождения я получила от Фионы в подарок выпрямитель. Больше не придется пользоваться утюгом, чтобы усмирить непокорные локоны. К тому же эффект от утюга был недолгим, и к обеду мои кудри уже снова скручивались в кольца, что очень веселило моих одноклассников.
Врач подошёл к двери и открыл её: «Всё. Она не может…»
«Нет, всё в порядке, – сказала Долорес. – Правда, я не всё помню».
Фиона всегда могла все исправить. Пекла кексы, когда мне было плохо. Водила меня на кинопремьеры, провожала и встречала из школы, когда я ссорилась с Ройшн и у меня не было компании. Даже делала мои домашние задания и помогала искать жилье во времена студенчества.
«Мы можем на этом закончить, если хотите», – сказала Макензи.
Мягкие шаги по ковру прервали мои мысли. Фиона стояла рядом.
Не глядя на неё, Долорес продолжила: «Нет, лучше давайте разберёмся с этим сейчас. Вы представляете, как мне повезло? Если я не расскажу всё сейчас, кто знает, что ещё может со мной сегодня случиться».
– Решила взглянуть на твоих малышек, – прошептала я. – Крепко спят.
Долорес засмеялась над собственными словами, но её смех никто не поддержал. Она сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: «Похититель – крупный мужчина, но… я не помню его лица. Я почти уверена, что он ударил меня молотком, когда похитил с дороги. Кроме этого… В голове всё смешалось, всё, как в тумане…Чёрт. Простите».
– И слава богу, – ответила она, обняв меня за плечи. – У тебя все в порядке? Не считая того, что случилось с папой.
Мне хотелось ей все рассказать. Фиона наверняка подскажет, что нужно делать. Она всегда мне помогала. Слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела их остановить.
«Всё в порядке, – сказала Макензи. – Вы вообще видели лицо своего похитителя?»
– Фиона, я должна тебе кое-что сказать.
«Думаю, да, но как я уже сказала,… всё в тумане. Единственное лицо, которое я хорошо помню, это лицо мужчины с поезда…»
– Да? И что? – спросила сестра, убрав руку и плотно притворив дверь.
Её взгляд потускнел, и она подняла глаза к потолку. На лице отразилось чувство стыда, и Макензи поняла, что их разговор подошёл к концу: «Мне кажется, он хотел меня изнасиловать, но… я не знаю. Видимо, его инструмент уже не работает». Долорес засмеялась, но её смех был похож на резкий крик.
Она подавила зевок. Вид у нее был утомленный. Даже в том, как она меня обнимала, чувствовалась усталость. Не самое лучшее время, чтобы вешать на нее еще одну проблему.
«Спасибо, что поговорили с нами, Долорес, – сказала Макензи. – Вы нам очень помогли. Возможно, вашей информации хватит, чтобы его найти».
– Я рада, что вернулась, – произнесла я быстро.
Долорес кивнула. По щекам продолжали течь слёзы: «Если вам удастся засадить урода с поезда в тюрьму, это будет вообще отлично».
«В этом не сомневайтесь, – сказал Эллингтон. – Ещё раз спасибо».
Она улыбнулась.
Оба кивнули врачу и вышли в коридор. Полицейские у входа казались уставшими, но внимательными, изо всех сил стараясь хорошо выполнять свои обязанности.
– Я тоже рада. И мама. И папа обрадуется, когда придет в себя.
«Ребята, – спросила их Макензи, – не знаете, куда забрали бродягу с поезда?»
Я не стала спорить. Мы снова обнялись.
«Я слышал, что его держат в обезьяннике в штаб-квартире».
«Можете позвонить начальнику и сообщить, что к ним едут агенты Уайт и Эллингтон?»
«Да, мэм», – ответил офицер.
Макензи и Эллингтон направились к лифтам. Эллингтон заговорил только тогда, когда двери лифта закрылись.
Глава 3
«Полиция задержала бродягу, – сказал он. – Рядовой случай. Кажется, у полиции Сидар-Рапидс всё под контролем. Зачем нам вмешиваться?»
Я шагала по Бич-роуд, глядя на знакомую картину: вереницу пестрых магазинчиков с одной стороны и простор моря – с другой. Лодки были привязаны к молу, прилив плавно покачивал их на волнах.
«Затем, что если на него хорошенько надавить, он может поведать нам информацию, которую мы не сможем использовать против него».
Кафе «Морской конек» находилось в конце улицы. Все здания тут были построены из серого камня, с деревянными дверями и маленькими окнами. Над магазинчиками располагались жилые помещения. Квартира родителей – мой родной дом – накрывала целых четыре торговые точки: канцелярскую лавку, парикмахерскую, благотворительный магазин и кафе «Морской конек», отраду и гордость моего отца. Позади домов тянулась старая деревенская дорога, а на противоположной ее стороне стояла «Мотомастерская Райта».
«Например?»
Папина машина была припаркована возле кафе. У меня были от нее ключи, чтобы я могла ею пользоваться, пока живу здесь. Шейн оформил мне страховку. Не знаю, что сказал бы папа, если бы узнал об этом. Наверное, пришел бы в ужас. Машина у него старая, но на вид этого не скажешь. Он холил и лелеял ее так же, как собственное дитя. Я не удержалась от смешка и поправила себя: он холил и лелеял ее больше, чем собственное дитя.
«Например, где именно Долорес Мэннинг забралась на поезд. Нужно позвонить Бейтману и попросить подробную карту железнодорожных маршрутов Бент Крик».
Эллингтон улыбнулся и кивнул: «Хотел сказать, что первым до этого додумался, но,… чёрт, ты меня опередила».
Глава шестнадцатая
Макензи смотрела на бродягу через стекло в комнате для допросов. Он успел рассказать полицейским из Сидар-Рапидс, что его звали Боб Кроуфорд, и что родом он из Форт-Уэрс, штат Техас. Это всё, чего они смогли от него добиться за целый час допроса. Во время беседы они дали Кроуфорду пакет со льдом, чтобы приложить к руке. Видимо, он очень старался, избивая Долорес Мэннинг.
Макензи и Эллингтон находились в соседнем с допросной кабинете. Здесь же были два офицера из полиции штата. Оба внимательно следили за Кроуфордом. Один казался взбешённым, второй – печальным и разбитым.
«Вы не против того, чтобы я попыталась его разговорить?» – спросила Макензи.
«Ради бога, – сказал полицейский со злым выражением лица, – но хочу сразу предупредить, что от него не будет толку. Его трясёт с похмелья, и разит от него так, как пахло бы, если устроить раздевалку в грязном баре. Ему так хочется выпить, что он не может думать. Если вам не удастся добиться от него хоть какой-нибудь информации, мы до утра посадим его в вытрезвитель».
Свернув к мотомастерской, я собралась с духом и вошла внутрь. У меня не было ни малейшего желания сюда идти, но Фиона повела детей в сад, поэтому обязанность забрать мамины ключи легла на меня. На мне еще висел звонок Ройшн, но я решила, что позвоню ей, как только возьму ключи и смогу поукромнее устроиться в квартире, где мне никто не помешает.
«Спасибо», – сказала Макензи. Она вышла из кабинета в коридор. Потянувшись к ручке двери, ведущей в комнату для допросов, она услышала шаги Эллингтона за спиной.
Я надеялась, что в мастерской будет только Керри и мне не придется общаться с его кузеном Джоди Райтом. Керри, скорее всего, меня совсем не помнил, в прошлом мы виделись всего пару раз. А вот Джоди точно меня не забыл – как-никак мы вместе учились в школе.
«Ты справишься?» – спросил он.
При мысли о школе во мне снова шевельнулось неприятное чувство. Я не испытывала ностальгии по этим временам. Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, стараясь стереть из памяти мрачные воспоминания.
«Да, всё будет в порядке».
Когда я вошла, на двери звякнул колокольчик. Маленькая приемная с кофейным автоматом в углу выглядела обшарпанной. На столике вразброс лежали яркие журналы по мотоциклетной и байкерской тематике, все сильно потрепанные и с загнутыми краями. Из открытой двери за стойкой слышалось радио и периодическое лязганье металла, как будто кто-то работал по железу. Ну да, это ведь мастерская. Я терпеливо встала у стойки, надеясь, что ко мне выйдет Керри.
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, не отрываясь, и Макензи поняла, что он хотел сказать. Этот бродяга по имени Боб Кроуфорд до полусмерти избил Долорес Мэннинг. Он её не изнасиловал, но доказательства говорят о том, что попытка была, но он не смог. Эллингтон хотел убедиться, что презрение к этому отморозку никак не повлияет на трезвость её оценки и концентрацию.
Минуты через две я крикнула в проем: «Добрый день», – постаравшись выбрать момент, когда шум будет немного слабее. Попытка не увенчалась успехом, и я решила обойти здание и заглянуть в гараж.
«Ты не против, если я поприсутствую?» – спросил он.
«Нет, если хочешь», – сказала она.
Миновав задний дворик и обогнув растекшееся на земле масло, чтобы не запачкать свои белые кроссовки, я подошла к гаражной двери.
Не дожидаясь ответа, Макензи открыла дверь и вошла внутрь. Боб Кроуфорд сидел к двери лицом, и когда она вошла, он даже не пытался скрыть удивление. На его лице расплылась ленивая улыбка – улыбка, которая мгновенно исчезла, когда в комнату вошёл Эллингтон.
– Добрый день! – повторила я, войдя внутрь.
Он остался стоять у двери, а Макензи села на единственный стул у стола. «Мистер Кроуфорд, – начала она, – меня зовут агент Уайт, я из ФБР. Надеюсь, со мной вы будете разговаривать охотнее, чем с офицерами полиции».
Тяжелый запах – смесь машинного масла, бензина и еще чего-то вязкого и густого – ударил мне в нос и комом подкатил к горлу. В гараже стояло несколько мотоциклов, все в разной степени разобранности. От одного остался, кажется, только остов, и рядом валялись все его детали. То есть я решила, что это детали: для меня они были просто кусками железа и пластика.
Он опустил глаза, и тогда она заметила дрожь, о которой говорил полицейский.
Справа поперек помещения тянулась занавеска из толстого мутного полиэтилена. Оттуда выглянул какой-то белобрысый мужчина в белой маске и строительных очках.
«Вы дрожите, – сказала она. – С вами всё в порядке?»
Сняв маску, он заговорил.
«Мне нужно выпить, – ответил Кроуфорд. – Вы можете это устроить?»
– Да? – спросил он, глядя на меня. – Чем могу помочь?
«Что вам действительно нужно – это продолжительный срок в тюрьме, – продолжила Макензи. – Вы очень сильно избили женщину. Могу я спросить зачем?»
Я сглотнула комок в горле. Этот голос мне был хорошо знаком. Джоди Райт. Кажется, он меня не узнал. Господи, пусть так оно и будет!
Он пожал плечами: «Я не смог».
– Привет. Я ищу Керри.
Я оглянулась и стала осматривать гараж, словно пытаясь определить его местоположение.
«Не смогли?»
– Он наверху, в торговом зале. Сейчас позову. – Джоди зашагал куда-то в конец зала. – Эй, Керри! К тебе пришли!
«Я уже очень давно не спал с женщиной».
Для большей убедительности он пронзительно свистнул.
Макензи охватила злость, но она смогла сдержаться: «Видимо, всё вышло не так, как вы планировали, верно? Не смогли сконцентрироваться? Мешал шум поезда? Так сильно повредили руку, что член не встал?»
Через минуту где-то наверху открылась дверь.
На лице Кроуфорда отразились злоба и стыд. На долю секунды он перестал дрожать и сейчас смотрел прямо на Макензи.
– В чем дело? – раздался голос.
«Мистер Кроуфорд, полицейские говорили вам, кем является эта женщина, и через что она прошла за последние несколько дней?»
– Тебя тут спрашивают, – ответил Джоди.
«Нет».
Мне пришлось обернуться. Я увидела фигуру, появившуюся на ступеньках лестницы.
«Она сбежала от человека, который, как мы считаем, держал её в заложниках последние два дня. И вот она решается на героический поступок и сбегает от него, и тут появляетесь вы и делаете всё ещё хуже. Что, чёрт возьми, вы вообще делали в том поезде?»
– Привет. Мне нужно забрать ключи для Мэри Хёрли.
«Путешествовал, – ответил он. – У меня нет машины. Последние шесть лет не было нормальной работы,… одни дерьмовые подработки на фермах максимум на день. У меня не было работы, я потерял друзей и семью и…»
Не успел Керри ответить, как вмешался Джоди.
– Эй, подождите! Я вас знаю. – Он уверенно зашагал в мою сторону, встал прямо передо мной и снял защитные очки. – Разрази меня гром, если это не Кудряшка Хёрли! – Я стояла молча, глядя прямо в лицо своему мерзкому прошлому. – Это я, Джо. Джоди Райт! – Он рассмеялся, запустив пятерню в белобрысую шевелюру. – Мы учились в одном классе, в россуэйской школе, помнишь? В классе мистера Бредди, или мистера Бредни, как мы его звали. Я сидел позади тебя вместе с Ройшн. Да ладно, ты должна меня помнить!
«Избавьте меня от слезливой истории странствующего бродяги, – сказала Макензи. – Есть сотни других людей, которым не повезло в жизни, но они не избивают женщин и не пытаются их насиловать».
Внутри меня все дрожало, но я не моргнула глазом. Теперь я старше. У меня все под контролем. Я с этим справлюсь.
На это Кроуфорд ничего не ответил. Он снова уставился в стол, мельком взглянув на Эллингтона, словно ожидая от него поддержки.
«Мистер Кроуфорд, – сказала Макензи, – вы знаете, какое место проезжал поезд, когда на него забралась эта женщина?»
Я выпрямила плечи и без улыбки посмотрела на него с высоты своего роста.
Было очевидно, что отвечать он не собирается. Он ссутулился и немного сполз со стула. В то же мгновение Макензи поднялась с места и пожала плечами.
– Ну да, конечно.
«Пусть будет по-вашему. Вы ещё вспомните меня, когда окажитесь в камере. В ней вас продержат минимум три дня, пока будут разбираться с бумажками. Никто не будет торопиться ради бродяги. Ещё я могу вас заверить, что вам грозят как минимум два года тюрьмы. Если вам сложно прожить без выпивки сейчас, вы даже не представляете, как это будет, когда вы окажитесь за решёткой. Кстати, слышала, что вода из туалетного бачка на вкус, как моча с бензином».
– А я сперва не узнал тебя без кудряшек, – продолжал Джо, кивнув на мои идеально прямые волосы, свободно рассыпанные по плечам. – Помнишь моего кузена Керри? Он иногда гостил у нас в летние каникулы.
Она направилась к двери, поймав удивлённый взгляд Эллингтона. Потом она услышала, как Кроуфорд заёрзал на стуле.
Я пожала плечами.
«Подождите, – сказал он. – Послушайте… Я просто запрыгнул в вагон и поехал. Я так делал уже пять раз. Зачастую я вообще не имею понятия, где нахожусь».
– Возможно.
Макензи повернулась к нему лицом. «Это честный ответ, – сказала она. – Что вы видели, когда она запрыгнула в поезд?»
Керри смотрел на меня. Волосы у него были такие же светлые, как у Джоди, но длиннее и слегка растрепаны. На нем были широкие рабочие штаны, болтавшиеся на поясе и сверху донизу измазанные краской. Черная футболка выглядела немногим лучше, а на левом рукаве зияла дыра, открывавшая бицепс с татуировкой в этническом стиле. Он широко улыбнулся и спустился вниз.
«На самом деле, немного. Одни деревья. Там были сосны. Больше я ничего не заметил».
– А я как раз подумал, что мы уже где-то виделись, – признался он. – Ты была на дне рождения у Шейна, верно?
«Вдоль путей росли сосны?» – спросила Макензи.
Я кивнула, удивившись его памяти. Шейн был одним из старших братьев Джо.
«Думаю, да. Я почти уверен, что это была сосновая роща».
– Да, там было много народу.
«И всё? – спросила Макензи. – Вы уверены?»
Мне не терпелось уйти. Погружаться в школьные воспоминания – совсем не то, чего мне сейчас хотелось.
«Да, уверен».
«Спасибо», – сказала Макензи и вышла из комнаты.
Джо хохотнул и бодро подхватил:
Эллингтон подошёл к ней в коридоре. Они оказались между дверей, ведущих в комнату для допросов и комнату для наблюдения.
– Ну, да, одних только Райтов целая куча. Керри как раз только приехал. Явился к нам в один прекрасный день, так тут и застрял. Мама, кажется, даже не заметила, что в доме появился лишний рот. – Я вежливо кивнула. Он весело продолжал: – Ну, чем ты теперь занимаешься? Прошло уже лет десять, не меньше, верно? Ты тогда так неожиданно исчезла.
«Не буду врать, – сказал Эллингтон. – Ты мне такой нравишься».
– Работаю в Лондоне, – ответила я коротко, думая, как поскорее закончить разговор. – Не хочу показаться невежливой, но… мой отец в больнице и… – Я сделала неопределенный жест рукой, не договорив фразу.
«А я себе нет, – ответила Макензи. – Я будто теряю контроль».
К моему облегчению, Керри вступил в разговор и прервал болтовню Джо.
«Сосны, – снова сказал он. – Это может стать прорывом».
– Конечно, у тебя есть более важные дела, чем вспоминать о старых добрых временах. Прости энтузиазм моего кузена, – добавил он, шутливо хлопнув его по плечу. Покопавшись в большом кармане, Керри достал связку ключей. Он протянул их мне. – Как твой отец?
«Вполне вероятно. Эта зацепка плюс карта железнодорожных маршрутов могут сильно нам помочь. Можешь позвонить Бейтману, пока я всё здесь закончу?»
«Конечно, – сказал Эллингтон. – И, Макензи,… я хотел сказать Уайт, это было очень впечатляюще. Как, чёрт возьми, ты заставила его говорить?»
– Не очень. Состояние стабильное, но они ждут, пока спадет отек, прежде чем делать что-то дальше. У него большая рана на голове. Спасибо, что спросили. – Я взяла ключи у Керри, на секунду коснувшись его грубой руки своими ухоженными пальцами. – Мама сказала, ты помог ей вчера вечером.
«Сегодня он до полусмерти избил женщину… Это навело меня на мысль о том, что всю жизнь женщины его недооценивали и издевались. А когда женщина ведёт себя с ним невозмутимо, его привычки и устоявшаяся манера поведения отходят на второй план, и в нём не остаётся ничего, кроме примитивной паники».
– А, пустяки. – Керри пожал плечами. – Просто случайно оказался рядом. Я вызвал «Скорую» и закрыл кафе. Ерунда.
Эллингтон улыбнулся и кивнул, доставая телефон.
– В любом случае спасибо. Мама тебе очень благодарна. Как и вся наша семья.
– Заходи как-нибудь в паб, поболтаем в старой компании, – предложил Джо.
«Да и ещё… Эллингтон, спроси Бейтмана, может, кто-то новый недавно приехал в город. После разговора с бродягой у меня возникла мысль, что, возможно, наш похититель не местный житель. Если он может перемещаться по городу, не будучи замеченным, у него могут появиться тайные убежища, о которых никто никогда не догадается. Вероятность невелика, но рассмотреть такую возможность стоит».
Прежде чем ответить, я выдержала паузу. Это было последнее, что я хотела бы сделать.
«Сделаю», – ответил Эллингтон, набирая номер Бейтмана.
Макензи не было времени насладиться его похвалой. Она вошла в комнату для наблюдения, мысленно составляя план действий, который они приведут в исполнение по возвращению в Бент Крик.
– Я приехала всего на пару дней, так что вряд ли смогу. К тому же в наше время со старыми друзьями общаются через «Фейсбук».
После этих слов у меня вырвался нервный смешок, и, развернувшись спиной к Джо, я зашагала к выходу, небрежно кивнув Керри. Я уже поздравляла себя с тем, что отлично справилась со всей этой ситуацией, когда в спину мне донеслось:
Глава семнадцатая
– Увидимся, Кролик!
Они ехали назад в Бент Крик не дольше десяти минут, когда Макензи позвонил шериф Бейтман. Было почти восемь часов вечера, и ей казалось, что они зря потратили весь день. Это чувство одновременно удручало и мотивировало.
На мгновение я словно наяву перенеслась в школьное детство. Кролик – прозвище, которое дал мне Джо. Отдаленное сходство между цветом моркови и моих волос, похоже, забавляло его до сих пор. Я хладнокровно переступила через порог, сделав вид, что не расслышала.
«Итак, – сказал Бейтман. – Эллингтон спросил, нет ли в городе новеньких. Сначала я хотел уверенно сказать «нет», но когда стал думать об этом, то вспомнил одного парня. Я бы не назвал его классическим бродягой, но мы проверили записи и узнали, что за последние два года он жил в шести разных городах. У него есть несколько приводов за хранение и попытку распространения марихуаны, мелкое воровство и нарушение правил дорожного движения».
«Можете дать имя и адрес?» – спросила Макензи.
У Ройшн быстрее забилось сердце: по лужайке шагала Эрин Хёрли. Она направлялась как раз в ту сторону, где они с матерью припарковали машину. Ройшн получила ее голосовое сообщение, но оно пришло слишком поздно. Она сомневалась, что Эрин приедет, но потом в дело вмешалась судьба, и ее возвращение стало неизбежным. То, что случилось с Джимом Хёрли, было несчастьем для Эрин, но сыграло на руку Ройшн.
«Его зовут Миллер Руни. Я вышлю СМС с адресом. Если хотите, я могу прислать несколько парней для подкрепления».
Ройшн подумала о маме и о том, как она может среагировать на Эрин. Когда они вышли из машины, она взглянула на нее поверх крыши. У Дайаны, ее матери, сегодня был хороший день. Она казалась спокойной. Вела себя разумно. Говорила ясно и отчетливо. Даже много улыбалась. Но Ройшн прекрасно знала, что все это может измениться в один момент.
«Мне кажется, в этом нет необходимости, – сказала Макензи, – но, как всегда, спасибо за помощь».
– Мама, – позвала она.
Бейтман что-то признательно хмыкнул и повесил трубку. Макензи положила телефон на панель и нахмурилась.
«Мне кажется, мы начинаем действовать Бейтману на нервы», – сказала она.
«С чего ты взяла?» – сидя за рулём, спросил Эллингтон.
«Не знаю. Мне кажется, он думает, что недостаточно нам помогает. Возможно, мы наступаем ему на пятки,… выставляя его сотрудников не в лучшем свете».
Эллингтон лишь пожал плечами. Телефон Макензи пикнул – пришло сообщение от Бейтмана с адресом Миллера Руни.
«Готов сделать ещё одну остановку?» – спросила она.
Дайана подняла голову и улыбнулась. Ройшн осталась серьезной. Она указала взглядом на Эрин. Мать повернула голову. Ройшн увидела, что ее лицо вдруг потемнело, как грозовая туча. Она пошатнулась, крепко ухватившись за крыло автомобиля.
«А у меня есть выбор?» – тоже спросил Эллингтон.
Эрин Хёрли двигалась прямо к ним. Кудряшки куда-то исчезли, но шевелюра все так же горела огнем, словно бросая вызов полыхавшему в них солнцу.
«Нет».
Нет, совсем не так она представляла себе эту встречу. Ройшн хотелось, чтобы они увиделись вдвоем. Наедине. На ее условиях. Где-нибудь в укромном месте. А не посреди улицы, где появление Эрин застало ее врасплох.
Макензи вбила адрес в GPS-навигатор, и они направились проверять очередную зацепку, которая казалась такой же малообещающей, как и все остальные. «Может, это всё не зря, – с долей юмора подумала она. – Может, нам повезёт, и мы неожиданно для самих себя конфискуем очередную партию наркотиков, чем ещё больше взбесим Бейтмана».
***
Эрин была уже в нескольких метрах, когда подняла голову и увидела Ройшн и Дайану Маршалл. В ее взгляде мгновенно блеснуло узнавание. Еще через мгновение в нем появился вызов. Она замедлила шаг и остановилась перед машиной. В руках у нее болталась связка ключей.
Они добрались до места в 8:55 вечера. Перед ними был обычный одноэтажный дом, стоящий рядом с другими такими же вдоль кромки леса. Если подозреваемый постоянно переезжал с места на место, то, подумала Макензи, скорее всего, это было съёмное жильё. Было поздно, и она была готова предложить Эллингтону наведаться к Руни завтра утром, но они уже были на месте, и день выдался трудным, так почему бы не сделать ещё одну остановку?
– Привет, Эрин, – поздоровалась Ройшн.
Эллингтон свернул на неухоженную подъездную дорожку и заглушил двигатель. Когда Макензи вышла из машины в темноту ночи и посмотрела на дом, она вдруг вспомнила, как они приехали к трейлеру Митча Янга. Сейчас у неё не было ощущения опасности, которое присутствовало тогда, но всё же было неуютно оказаться в сельской глуши в окружении ночного леса.
Ей хотелось проверить маму, но она не стала отворачиваться и отводить взгляд. Ройшн нечего было стыдиться. Не она совершила нечто ужасное, а Эрин. Не она причинила своей семье бесконечную боль.
Эллингтон постучал в дверь. Когда она открылась, в первую секунду ни Эллингтон, ни Макензи не знали, что сказать. Они не ожидали увидеть то, что увидели.
– Привет, Ройшн. – Эрин на секунду задержала взгляд на однокласснице и повернулась к ее матери. – Здравствуйте, миссис Маршалл.
Перед ними стояла молодая женщина. Ей было немного за двадцать. На ней был короткий топ без рукавов, который она сделала из старой футболки. Топ плотно облегал тело, вдавливая название «Rolling Stones» в небольшую, но пышную грудь, которая выглядывала из широких пройм. Помимо футболки на ней не было ничего, кроме чёрных трусиков. Светлые не расчёсанные волосы рассыпались по плечам, но при этом она выглядела великолепно.
– Как твой отец? – спросила Дайана.
«Да?» – спросила она, нисколько не смутившись своего вида.
«Мы ищем Миллера Руни», – сказала Макензи, до сих пор в лёгком шоке от того, что видит перед собой полуголую девушку.
Ее голос звучал отстраненно. Ройшн сомневалась, что Дайану интересует самочувствие Джима Хёрли, но ее мать всегда соблюдала этикет.
«Да, – повторила та и медленно развернулась. – Подождите. Я его позову».
– Не очень, – ответила Эрин.
Когда девушка ушла, в голове Макензи появились две мысли. Во-первых, девушка была под кайфом. Во-вторых, чёрные трусики так обтягивали её ягодицы, что казались нарисованными. Она посмотрела на Эллингтона и довольно отметила, что он не стал пялиться на формы незнакомки.
– Надеюсь, он скоро выздоровеет, – отозвалась Дайана, сама шедшая на поправку. – Передай мои наилучшие пожелания матери.
«Что думаешь?» – шёпотом спросила Макензи, когда девушка удалилась вглубь небольшого дома.
«Это кощунство так издеваться над футболкой с Rolling Stones, – сказал Эллингтон. – Ещё… мне кажется, она обкурилась».
– Спасибо. Обязательно.
Через секунду в дверях возник молодой человек. Из одежды на нём были только джинсы, порванные на коленях. Длинные волосы были разделены на прямой пробор и заправлены за уши. Макензи подумала, что он был чем-то похож на темноволосую копию Курта Кобейна.
– Ты останешься тут на несколько дней? – спросила Ройшн, чувствуя, что беседа вот-вот закончится.