– Давно не получал от тебя вестей, – глумливо продолжал Карлос. – Ни открыток к Рождеству, ни приглашений на обед.

Эйприл молчала, мусоля бумажную салфетку.

– Может быть, ты по-прежнему считаешь меня – как ты тогда выразилась, подожди, дай вспомнить, – ах да, «вонючим латиносом»?

– Ты же хотел меня изнасиловать.

Карлос засмеялся:

– Том?

– Если я ищу пути к твоему сердцу, то это уж сразу и изнасилование?

«Какого черта?» – подумал он. Перед мысленным взором возник подвал. Там, мерцая во мраке, росла хризалида. Она ждала его.

Молчание.

– Прости! – Том растянул губы в улыбке. – Я… замерз. Не понимаю, зачем врубать кондер на полную мощность, когда на улице ливень.

– Послушай, Эйприл, я думаю, если ты пришла, значит, тебе чего-то нужно.

– Да? – Дженни снова взяла его за руки. – Скажи снова. Ну, то, что ты сейчас говорил о доме.

– Моего сына похитили, – выпалила она.

Том смотрел ей в глаза, отчаянно желая стереть картинку, только что стоявшую перед его мысленным взором. Он мерз, а лоб покрылся бусинками пота. Многоножка не настоящая: галлюцинации у него усиливаются после каждой встречи с тварью, растущей в подвале. Но прикоснуться к хризалиде хотелось нестерпимо. Черт подери, он так по ней скучал!

Это было совсем не то, чего он ожидал.

– Он наш, – повторил Том вслух, а про себя подумал: «Мой!»

– Продолжай.

* * *

– Мой муж Уильям задолжал человеку, который работает на Патрика Логана. Ты его должен знать.

В следующую субботу Том спустился в подвал впервые за несколько недель. Он сражался с этим соблазном, сколько мог. Он считал каждый успешный день. Он пробовал награждать себя за каждую ночь без визита к хризалиде – покупал себе дополнительное пиво. В итоге сражение оказалось бессмысленным. Он сражался и проиграл.

– Возможно, слышал это имя.

Она рассказала все: и про дурацкую ошибку Уильяма, и про похищение, и про свои попытки вернуть долг. Когда она закончила, Карлос покачал головой:

Том понятия не имел, сколько времени находится в подвале рядом с пульсирующей массой на стене. Старый особняк медленно таял в дымке. Том тонул в бесконечном звездном небе, вокруг материализовались воспоминания, или так показывалось будущее, или все это чистый сюр? Том не знал – и знать не хотел.

– Жуткая история. Но почему ты пришла с этим ко мне?

Пальцами рук и ног Том тянулся в пустоту, понимая, что нет ни пустоты, ни пальцев, и в то же время, что пустота всюду и что он – пустота.

– Ты ведь наркодилер, Карлос. – Он вздрогнул. Эйприл заметила его реакцию и подалась вперед: – Ты умеешь запугивать людей. Ты говоришь с Логаном на одном языке.

Когда сознание вернулось полностью, он лежал на полу подвала и тихонько посмеивался, изо рта по грязи тянулась ниточка слюны. Он хлопал глазами, гадая, кто он, где он, а еще – какой сегодня день и сколько сейчас времени. Он понял, что издали доносится голос и с каждой секундой звучит все ближе.

Карлос быстро пришел в себя:

– Том, ты внизу?

– Я говорю с ним на одном языке, но дела веду по-другому. Опять же, как ты думаешь, что должен делать человек, если его кто-то обокрал? Просто пожать плечами и забыть?

Том. Он Том Декер. Это голос его жены Дженни. Она кажется раздраженной. Давно она его зовет? В подвал Дженни вряд ли спустится: она ненавидит его с тех пор, как ступенька сломалась и она порезала ногу. «Это чистая случайность», – напомнил себе Том.

Эйприл взорвалась:

– Иду… Иду… – прохрипел он. С каждым разом физическая реакция на прикосновение к студенистому телу уменьшалась – глаза уже не краснели, зрачки не увеличивались. А вот кайф с каждым разом был все острее, глубже и длился дольше.

Том вытер слюну и в последний раз взглянул на хризалиду. Она явно росла, темно-бордовые вены с каждым днем выпирали сильнее. Том придвинул холодильник к стене и стал подниматься.

– Моему сыну нет еще и трех лет! Логан не угрожает убить человека, который его обокрал. Он грозится убить ребенка!

Дженни ждала у подвальной двери.

На крик в дверях показался Пенья, но тотчас скрылся, повинуясь кивку босса.

– Ты не слышал, как я тебя звала?

Карлос долго думал, прежде чем ответить. И по мере того как он припоминал все те неприятности, которые за долгие годы поимел от Логана, гнев его поднимался, как давление пара в котле.

В том, что Карлос вел дела с Логаном, не было ничего удивительного. Точно такие же сделки он заключал и с другими крутыми парнями, которые пытались с ним соперничать. Вместо того чтобы вести с ними войну, Карлос склонял их на свою сторону. И за пятьдесят процентов с прибыли он позволял им жить – в сущности, неплохо жить.

– Нет, прости, не слышал. Я пытался расчистить место себе под студию.

Логан зарабатывал пятнадцать-двадцать штук в неделю – на крэке, кокаине и метамфетамине. Но при этом он был больной, садист и сукин сын, который не умеет разделять интересы дела и собственные заскоки.

– Послушай, Эйприл, – наконец начал Карлос, – твой муж сделал очень, очень неверный шаг. Логан – скотина. О чем он только думал?

– Я вернулась домой, не застала тебя и заволновалась.

– Речь не об Уильяме. Речь о Джастине. Я хочу вернуть своего ребенка. Я отдам тебе все, что хочешь. Я сделаю все, что ты захочешь. – Ее начали душить рыдания.

– Не все так просто, Эйприл.

– Мне нужен мой сын. И ты можешь его вернуть. Ты был красивым юношей, Карлос, теперь ты сильный и влиятельный мужчина, вот почему я пришла к тебе. Если я ошиблась, мне очень жаль. И мне очень жаль твою дочь – жаль, если она узнает, чем занимается ее отец.

«Вернулась? – подумал Том. – Где она была, черт подери? – Часы показывали два пополудни. – Раз не спрашивает, почему я не на работе, значит, день выходной».

– Да ты мне угрожаешь?

– Погода чудесная, – продолжала Дженни, – зря ты со мной не пошел. Тем более…

– Я дала клятву, – сказала Эйприл. – Я поклялась Богу, что, если я не верну сына, весь мир узнает, какими делами ты занимаешься. Я назову имена. Я…

– Тем более что? – уточнил Том с улыбкой, хотя стены кухни пульсировали в такт его дыханию. На целый час после прикосновения к хризалиде кожа становилась неимоверно чувствительной. Однако скрывать от Дженни последствия визитов в подвал удавалось все лучше и лучше.

– Ты умрешь.

Дженни закусила нижнюю губу и судорожно выдохнула.

Эйприл кивнула, теперь глаза у нее были ясные и живые.

– Почти в самом центре, на Престон-стрит, пустует магазин. Крохотный, но миленький, да еще у общественной парковки, так что проходимость там высокая…

– Я это предвидела. Поэтому мое письмо начинается такими словами: «Когда вы будете читать это, я уже умру от рук Карлоса Ортеги и Патрика Логана».

Карлос подался вперед:

– Письмо? Что за письмо?

– Эй, о чем это ты? – перебил растерявшийся Том. Он чувствовал запах пота Дженни. Запах восхитительный. Облизать бы ей лицо!

Теперь настала очередь Эйприл самодовольно улыбнуться:

– Я хочу… – Дженни запнулась, потом продолжила. – Я хочу арендовать то помещение. Открою маленькую фитнес-студию для персональных занятий. Андреа уже решила брать у меня персоналки, так что клиентов я наберу без труда. Свободных денег у местных жителей немало.

– Вот такое письмо, Карлос, которое завтра будет отправлено, если я не получу сына.

– Ты наживаешь себе могущественных врагов.

– Да, пожалуй, – согласился Том. – Кстати, о деньгах… На что ты откроешь студию? Без денег свое дело не начать.

– Если у меня и есть могущественные враги, то не потому, что я их наживаю. А только потому, что они сами захотели ими стать.

Дженни втянула губы. Она явно нервничала.

Карлос смотрел на нее, ища в ее лице признаки страха, но видел лишь решимость.

– Виктория предложила помочь.

– Почему бы тебе не обратиться в полицию?

– Логан сказал, что убьет Джастина, если почует полицию. Хотя сейчас уже все средства хороши. Я надеялась, что ты сможешь ему объяснить, что к чему.

Том внимательно смотрел на жену. Чувствовалось, она гадает, сильно ли потрясла его эта новость на фоне уже происходящего в их жизни. Сам он гадал, как выглядит, повалявшись на грязном полу подвала.

– Хорошо, Эйприл, я не подведу. Но ведь ты понимаешь, что в любом случае я не смогу защитить твоего мужа?

– Но мы и так ей много должны, – сухо напомнил он.

– Об этом я тебя и не прошу, – сказала Эйприл.

– Знаю, знаю, что должны, и от этого мне очень не по себе. Это мечта, хотя я не представляла, что мечтаю о таком. Виктория загорелась вместе со мной. По-настоящему загорелась. Денег у нее куры не клюют. Виктория вкратце рассказала мне об их финансовой ситуации. В общем, это полная чума. Мне она даст взаймы. У тебя есть работа, и после открытия моей студии мы сможем каждый месяц выписывать ей чек. Да, появляется еще одна расходная статья, но оно того стоит. Том, у меня получится!



Том смотрел на нее отсутствующим взглядом – не то обдумывал услышанное, не то гадал, как сказать «нет», не то попросту витал в облаках. Что греха таить, в последнее время он ведет себя странновато.

Расселл Коутс ни перед кем не собирался извиняться за то, что учредил свой командный пост наверху, на месте убийства, а не внизу, на просеке, что было бы гораздо удобнее прессе. Он понимал, как огорчит такое решение Тима Берроуза. Но с другой стороны, зачем еще наряжаться морпехом, как не для того, чтобы покрасоваться перед камерами?

– Том?

Расселл уселся на ствол поваленного дерева – дуба, кажется, – а остальные частью стояли, частью сидели на корточках. В целом всю компанию можно было принять за туристов, собравшихся вокруг костра послушать истории о привидениях. Здесь же был и Берроуз – он стоял прямо напротив своего шефа, а рядом с ним – Генри Паркер, главный криминалист. Лейтенант Гомер Ларю из полиции штата Западная Виргиния пока не подошел. В самом конце ряда сидела новая приятельница Расселла Сара Роджерс. Официально она представляла службу безопасности парка, а по сути помогла ему понять, что середина жизни – не самое плохое время.

– По-моему, мысль чудесная, – наконец проговорил он, делая к ней шаг.

– О\'кей, Генри, начинаем, – сказал Расселл.

– Правда?

Огромный, с широченными плечами, Генри Паркер больше походил на вышибалу, чем на человека, посвятившего жизнь поискам иголок в десятиэтажных стогах сена.

– Правда, – заверил он. – И я тебя люблю.

– Заключение коронера мы получим завтра-послезавтра, но я полагаю, что стреляли из крупнокалиберного оружия – сорок четвертого или сорок пятого калибра. Выяснилось, что и жертва, и стрелявший в момент выстрелов находились на земле. Изучая отпечатки ног, я насчитал по меньшей мере десяток неизвестных лиц – это помимо жертвы.

– Он не полицейский! – пророкотал низкий голос у них за спинами. Все обернулись. По тропе спешил Гомер Ларю.

– Я тоже тебя люблю, Том! – почти прокричала Дженни и крепко поцеловала его в губы. Том ответил на поцелуй, языки встретились, как два подземных существа в темном туннеле. Том отогнал картинку, стоявшую перед мысленным взором, и сосредоточился на реальности.

– Наш убитый – не полицейский. Я проверил этого Стиптона: Томас Стиптон из Питтсбурга сейчас на дежурстве. Однако около двух месяцев назад он подавал рапорт о том, что у него украли жетон.

Поцелуи стали безумнее, супруги потеряли равновесие, и Том, не выпуская Дженни из объятий, прижал ее к разделочному столу. Дженни засмеялась, а Том охнул и пролепетал:

– Интересно получается, – сказал Расселл. – Вооруженный мужчина в лесу выдает себя за полицейского. Гомер, кто еще знает о том, о чем ты нам сейчас рассказал?

– Прости!.. ребенок…

– Никто.

– Ничего страшного, Том. Я хочу тебя. Прямо сейчас.

– Отлично. Итак, если я найду это в газетах, я буду знать, что утечка идет от кого-то из вас, и будьте уверены, карать буду строго, – предупредил Расселл и чуть пристальнее, чем нужно, посмотрел на агента Берроуза, а потом обратился к Паркеру: – Извини, Генри.

Близки они не были с той самой ночи, когда Дженни забеременела. Стресс от всего происходящего, резкое изменение жизненного уклада, ее тошнота по утрам – где уж тут проснуться желанию…

Паркер откашлялся:

– Я сказал, что мы обнаружили следы ног десятка неизвестных лиц. И вот что интересно: из этих следов только три пары найдены и здесь, и у могилы… или у ямы, или как еще там лучше назвать.

Они спустились на пол, Дженни выскользнула из шорт, Том расстегнул «молнию» на джинсах. Пара секунд, и он вошел в нее. Чувства обострились до предела, Тому казалось, их тела сливаются даже при мимолетном контакте. Он вонзался в нее сильнее и сильнее.

– Мне больше нравится «могила», – сказал Расселл.

Паркер кивнул:

– Да, боже, да! – крикнула Дженни и оседлала Тома. Когда наступил оргазм, Дженни закрыла глаза, а внимание Тома приковала серость на полу. Стоило ее коснуться, как пятно покраснело и потекло, пачкая ему пальцы темно-малиновым. Том засунул пальцы в рот – на вкус они оказались, как металл и грязь, а еще чувствовалась сладость такая, что болели зубы.

– Из этих трех одни принадлежат ребенку двух-трех лет. Ребенок был обут, но очень легко. Может быть, в мокасины или даже в носки. – Генри в первый раз заглянул в свои записи. – Далее, вторая пара общих следов принадлежит убитому. Третья пара совпадает с отпечатками в лесу, где кто-то явно долго стоял. Кто-то большой и тяжелый, судя по глубине отпечатков. Назовем его «неизвестное лицо один». «Два» – это будет убитый не коп, а «три» пусть будет ребенок. Следите за мной?

Они кончили одновременно, через несколько минут после первого безумного поцелуя. Тяжело дыша, Том улегся на Дженни. В его воображении они, держась за руки, шли по лесу, потом попали в Арктику и скользили по матово-белому льду. Том засмеялся с закрытыми глазами.

Все закивали.

– Просто невероятно! – шепнула Дженни.

– Хорошо. Неизвестные лица «четыре» и «пять» – это, я полагаю, мужчина и женщина или мужчина и подросток. Следы большие и средние. Отпечатки «четыре» и «пять» здесь повсюду, но выше на горе их нет. Любопытно, однако, что я обнаружил следы четвертого, пятого и ребенка внизу, на просеке, рядом с отпечатками покрышек, принадлежащих какому-то малолитражному автомобилю. Вот и все – по крайней мере, пока я не получил лабораторного заключения.

Том разлепил веки и заглянул ей в глаза, в очередной раз вспоминая, где находится. Постепенно все встало на свои места.

Расселл энергичным кивком отметил конец речи Генри.

– Это ты невероятная, – наконец отозвался он. – Идея со студией мне очень по душе.

– Теперь Тим. Расскажи о возможных подозреваемых.

– Не стану вас уверять, что за последние часы мы узнали много такого, чего не знали раньше. – Тим кратко пересказал то, что ему сообщили Гэри и Мэнди Комбз. В результате список подозреваемых сузился до шести супружеских пар.

Дженни убрала Тому волосы с глаз, провела большим пальцем по щетине.

– Да, подождите секундочку, – сказал Тим. – Генри, ты говоришь, следы группы неизвестных лиц вели к месту, где стоял малолитражный автомобиль?

– Для меня это очень важно, – прошептала она с улыбкой, потом сделала глубокий вдох, и улыбка стала лукавой. – Раз сегодня все мои новости идут «на ура», есть еще одна…

– Да, – отозвался Генри.

– Ой-ой, звучит угрожающе! – воскликнул Том, целуя Дженни в губы, в щеки, в лоб. В его воображении они летели сквозь облака. От радости аж под ложечкой сосало.

– Я пробежался по этому списку. Малолитражка была только у одной пары. – Тим полистал свои записи. – Это Роберт Мартин, 7844, Клинтон-роуд, Клинтон, Виргиния.

– В следующую пятницу мы впервые приглашаем гостей на ужин. Будут Андреа с мужем Фрэнком, Виктория и Лакшми, Кевин, разумеется, тоже. И мои родители.

Расселл приподнял брови. Иногда работа полицейских оказывается вовсе не такой трудной, как они любят ее изображать.

Раз – и зрение Тома чрезмерно сфокусировалось, а сознание полностью вернулось на кухню. Он уставился на жену, борясь с глубоким разочарованием.

– Что в досье?

– Твои родители?.. – уточнил Том.

– На него нет досье. Я могу позвонить в местные полицейские отделения – в Ричмонде или в Александрии, – чтобы кто-нибудь к нему зашел на пару минут.

– Удивлен? – Дженни притянула его к себе и поцеловала в шею.

Расселл немного подумал и отверг этот вариант:

Том представил себе старые морщинистые лица родителей Дженни, представил, как разбивает их молотком. Потом он прогнал эти образы и сосредоточился на прикосновениях губ Дженни к своей шее.

– Нет. Лучше я сам их навещу. – Он обернулся к Саре: – Передайте эти имена и номера машин на все пункты въезда в заповедник.

Сосредоточился на распахнутой подвальной двери… Она в паре футов от него. Она ждет его следующего визита.

– Думаете, они вернутся?

* * *

– Такое случается достаточно часто, и лучше быть к этому готовым. – Расселл похлопал в ладоши: – Тогда все. Наша работа здесь закончена. Инспектор Роджерс, парк снова в вашем распоряжении.

Кевин подошел к рабочему месту Тома, но тот поднял палец, беззвучно прося тишины: он заканчивал разговор по телефону и хотел сосредоточиться на словах собеседника. В то, что он слышал в трубке, не верилось. Равно как и в то, как удобно ему в идиотской гарнитуре, которую у них в офисе носят все. В первый день Том пытался этому воспротивиться, но его протестов не хватило и на час.

– Благодарю вас.

Не верилось в то, как нравится ему быть менеджером по продажам. Поначалу Том ненавидел эту работу, ненавидел звонки потенциальным клиентам, которые порой бросали трубки. После очередного визита к хризалиде дела пошли на поправку: к нему начали прислушиваться. Том чувствовал, что источает обаяние каждым своим словом. Особенно сильно, если рано утром спускался в подвал. Кайф не отпускал почти до самого вечера.

– Леди и джентльмены, спасибо за отличную работу. Генри, как только узнаешь какие-нибудь подробности…

– Я донесу их до тебя, Расселл.

– Совершенно верно, сэр, – отозвался Том с круглыми от восторга глазами. – Мы гарантируем и такое количество товара, и дату доставки. – Он замолчал, слушая собеседника. – Отлично, сэр. Контактные данные я пришлю по электронке сразу по окончании нашего разговора. Да, сэр. Замечательно. Нет, спасибо!

Расселл обратился к агенту Берроузу:

Том отсоединился, снял гарнитуру, бросил ее на захламленный стол и широко улыбнулся Кевину.

– Тим, проследи, чтобы все, что мы здесь сделали, было тщательно задокументировано. Я не хочу, чтобы обвинение развалилось из-за каких-то там формальностей.

– Черт… – протянул он.

Тим потемнел лицом:

– Только не ври, что договорился с «Корбиттом»…

– А я думал, мы вместе поговорим с этой парой. Расселл покачал головой:

– Нет. Говорить с ними буду я. А ты останешься здесь и проследишь, чтобы все было сделано как следует.

– Черт… – повторил Том.

– Только не ври, что договорился с «Корбиттом»!

– Я только что договорился с «Корбиттом», – шепнул Том, поднявшись.

Глава 5

– Да! – воскликнул Кевин, хлопнул лучшего друга по плечу и повернулся к двум рядам менеджеров – разномастным трудоголикам и чуть за двадцать, и среднего возраста. – Вы слышали? Мой мальчик только что договорился с гребаным «Корбиттом»!

Эйприл Симпсон вышла из автобуса в совершенно незнакомом месте. Где-то на окраине, но где именно, она точно не знала. Сошла она на этой остановке потому, что увидела на противоположной стороне улицы торговый центр. Ей хотелось хотя бы немного побыть среди чужих, незнакомых людей. Среди тех, кто не думает только о смерти и пропавших детях.

Эйприл била нервная дрожь, и, пытаясь унять ее, она поплотнее запахнула куртку. С ним все будет нормально, повторяла она себе. Карлос обещал.

Кто-то зааплодировал, как минимум один человек закатил глаза, потом все дружно вернулись к своим гарнитурам. Ничуть не удивленный Кевин покачал головой.

В магазине было гораздо теплее, даже душно. Эйприл удивилась тому, как здесь людно: им что, в понедельник днем заняться больше нечем? Никто никуда не спешил. Все эти люди – точнее, женщины, мужчин видно не было, – похоже, вышли прогуляться, и при каждой ребенок.

У всех такой довольный вид. Вот на это смотреть было невыносимо. Детишки в «кенгуру», в прогулочных колясках, за руку с мамой. Все спокойные, довольные. Она бы все, что угодно, отдала, лишь бы оказаться на месте любой из этих мамаш.

– Как только Кролл вернется с ланча, ты выложишь ему сенсационную новость, – продолжал Кевин. – Я получу плюсы за то, что привел тебя, а прямо сейчас угощу тебя выпивкой!

Бродя по просторным залам центра – мимо отделов «Мейси» и «Блуминдейла», Эйприл ловила на себе удивленные взгляды других посетительниц. Она была существом из другого мира, про который эти дамы в брючках по сто долларов и в украшениях на тысячу знать ничего не желали.

* * *

Наблюдая за этими хорошенькими состоятельными женщинами и их детишками, она почему-то подумала: знай они, что случилось, наверняка бы сочли, что во всем виновата Эйприл. Решили бы, что она была плохой матерью, отсюда все ее несчастья. Они-то небось не якшаются с Карлосом Ортегой и ему подобными, не допускают в свою жизнь таких, как Уильям.

– Ну что, готов ломать комедию?

Огромный зал вдруг показался ей маленьким и тесным. Эйприл захотелось домой – ей нужно собраться с мыслями, выработать новый план действий. Она доверила судьбу своего ребенка убийцам и наркодельцам. Господи, она что, совсем спятила? Мать Джастина – она, Эйприл, а не какой-нибудь Карлос Ортега. И вернуть его домой обязана она сама.

– Ты о разговоре с Кроллом? – уточнил Том и жадно откусил от слабо прожаренного бургера, размазав кетчуп по щеке. – Ну, я рад, что наконец принесу ему хорошие новости. – Том хлебнул пиво из стоящего перед ним стакана.

Что Логан говорил про деньги? Две тысячи долларов к завтрашнему дню, ему плевать, как она их добудет.

«Ничего другого не придумаешь – так ограбь банк». Так он и сказал.

– Хорошие новости? Да они отличные! – заорал Кевин, заставив посетителей смотреть в их сторону. Ресторан был полон лишь наполовину, пришедшие на ланч уже расходились. – Но я не о Кролле. Я о сегодняшнем ужине с родней твоей благоверной!

Ей вдруг показалось, что крошечный пистолет у нее в кармане весит килограммов десять, не меньше. А может, все действительно так просто? Надо зайти в банк и взять столько денег, сколько ей нужно. Полно народу идет на такое. Да, конечно, многих ловят, но ей достаточно пары часов, чтобы отвезти деньги Логану и забрать Джастина. А потом пусть делают, что хотят. Главное – Джастин будет в безопасности.

Эйприл зашла в «Мейси» и встала почему-то около стенда с мужскими рубашками. На задней стене, над арочным проходом, она увидела вывеску «Кредитный отдел», выпуклыми серебристыми буквами. В кредитном отделе держат наличные деньги. И, насколько ей известно, за ограбление кредитного отдела судят не по федеральным законам, а по законам штата. Две тысячи долларов для этих людей сущие пустяки. Здесь одно платье стоит больше.

Том засмеялся и внимательно осмотрел ломтик жареного картофеля, прежде чем отправить его в рот.

Она вошла в кредитный отдел. За кассами сидели только два кассира, вернее, две кассирши. Одна обслуживала посетителей, а вторая, лет на тридцать моложе, сосредоточенно пересчитывала деньги. Пухлые пачки наличных.

– Я не столько нервничаю, сколько боюсь, – посетовал он с набитым ртом. – От родных Дженни сплошной головняк. Мать – пассивно-агрессивная вредина, отец – гиперагрессивный и тоже вредина. А еще Виктория. Хоть убей, не пойму, что она за человек. В смысле, она, безусловно, успешная, и впечатление производит. Вот только, похоже, ненавидит меня со дня нашего знакомства.

Ближе к Эйприл была та, которая постарше, пятидесятилетняя, и ей, судя по седине в проборе, давно пора было сходить к парикмахеру покраситься. Она водрузила на нос дешевенькие очки на цепочке и пристально изучала бумагу, которую предъявила клиентка.

– Не… У тебя паранойя! – заявил Кевин, допивая пиво. – Я обожаю Викторию. Она всегда говорит начистоту.

– Нет, дорогая моя, это письмо, которое послали вы. А меня интересует наш ответ вам.

– Да уж.

Клиентка, с виду совсем молоденькая, но с тремя детьми стоявшими вцепившись в материнскую юбку, готова была расплакаться.

– Дружище, Виктория – девушка суровая, но не злая. Она просто сестричку свою оберегает, и за это ей мой огромный респект. Я так же со своими братишками ношусь. Порой они меня небось ненавидят, но угадай, кому звонят, когда приспичит? Верно, дружище, Кевину Дженкинсу!

– Я никак не могла его найти. А вы разве не храните копии своих писем?

– Знаю, знаю… И на дом она нам кучу денег одолжила, и вот сейчас – Дженни на студию. Не представляю, как мы…

Дама в кассе расхохоталась:

– Погоди, на какую еще студию?

– Ну, конечно! Копии всех писем, которые рассылает наш банк, они у меня здесь, в кармане.

И слова, и тон, которым они были произнесены, разозлили Эйприл. Несчастная мать опоздала с выплатами, и теперь уж универмаг постарается превратить ее жизнь в кошмар. Ни одна кредитная компания не предоставит ей свои услуги. А если она задержала выплаты больше чем на месяц, ее будут донимать ежедневными телефонными звонками.

– Ой, я так закрутился с «Корбиттом», что забыл тебе рассказать. Дженни собралась открыть фитнес-студию. Небольшую, для местных домохозяек. Она прямо загорелась этим планом.

Эйприл, стараясь держаться с олимпийским спокойствием, направилась к конторке напротив касс и взяла бланк запроса, где внизу было достаточно свободного места. Под фразой: «Мы хотим, чтобы посещение нашего магазина доставляло вам только удовольствие. Каких новых услуг вы ждете от нас?» – Эйприл написала крупными печатными буквами: «Отдайте мне всю наличность из кассы. Не поднимайте тревоги, не впадайте в панику. У меня пистолет».

Закончив писать, она встала в очередь за женщиной с тремя детишками. Это все ради Джастина, сказала она себе. Когда твой сын в опасности, все средства хороши.

– Так здорово же! Черт, да просто шикарно! И очень разумно. Дженни умеет общаться с людьми. Обязательно поздравлю ее сегодня.

– Ладам, я готова вам помочь.

Эйприл удивленно обернулась – девушка из соседнего окошка приветливо ей улыбалась. Она подошла к кассирше, на значке у которой было написано «Дебби».

– С поздравками аккуратнее. По-моему, Дженни пока не хочет говорить родителям. Особенно отцу. Если он выяснит, сколько мы занимаем у Виктории, то мигом отстранит меня от участия. Близко к клубу не подпустит. Он уже записал меня в махровые лузеры.

– Чем могу помочь? – спросила Дебби.

О господи, она так мило разговаривает! Эйприл неловко было даже смотреть в глаза столь дружелюбному созданию. Ну как, как решиться?

– Ты был махровым лузером. А теперь ты работаешь у меня. – Кевин засмеялся и пригубил свой напиток.

– Мадам, с вами все в порядке? – заволновалась Дебби.

Эйприл через силу кивнула. Она взглянула на листок бумаги, зажатый в кулаке, потом на Дебби, нерешительно потянулась к окошку. Едва выпустив из рук записку, Эйприл тут же поняла, что совершила ошибку.

– Ха-ха, – невозмутимо отозвался Том.

– Погодите, – начала было она, но Дебби уже развернула листок и, прочитав написанное, смертельно побледнела.

– Серьезно, парень, – не унимался Кевин. – Ты должен стать королем сегодняшней вечеринки. После того, как дожал «Корбитт»… Да ты зверь… чертов хищник!

– Боже мой! – Дебби прикрыла рот ладошкой. В глазах ее стояли слезы. – Боже ты мой!

Старая стерва из соседнего окошка это услышала. Она мгновенно догадалась, в чем дело, и, подскочив к Дебби, открыла кассовый ящик.

– Ага, точно, я хищник! – засмеялся Том, кусая недожаренное мясо.

– Отдай всё, – велела она.

Но Дебби не могла справиться с паникой.

– Пожалуйста, не убивайте меня! – стонала она. – Не надо в меня стрелять!

* * *

Теперь уже и юная мать поняла, в чем дело, и заслонила детей своим телом.

– Ой… – запричитала она. – Ой-ей-ей…

Тому казалось, его сейчас вырвет.

Пожилая кассирша, вытащив пачку банкнот, просунула их в окошко.

– Вот, берите. Берите всё.

Очевидно, Андреа «случайно» обмолвилась о вечеринке соседке, та рассказала другой – и весть о тусовке в Доме Убийцы распространилась по Уолдроп-авеню с молниеносной быстротой.

Эйприл была не в силах пошевелиться – страх окружающих словно парализовал ее. Рука судорожно сжала лежавший в кармане куртки пистолет, и от этого ей самой стало безумно страшно. Перед ней была пачка денег – в основном двадцатки и купюры помельче, но она заметила и пару сотенных.

– Берите, – повторила женщина. – Только нас не трогайте, хорошо?

Едва Том и Кевин приехали, Дженни сообщила мужу новости. Как ни странно, перемена планов ее радовала, хотя обычно подобное выбивало из колеи. Дженни любила, когда все идет по программе (чего в последнее время почти не случалось).

В этот самый момент раздался чей-то пронзительный крик, и все повернулись к дверям. Женщина с прогулочной коляской только что зашла и, увидев, что здесь происходит, с воплем кинулась в отдел мужской одежды. Она уже скрылась из виду, когда Эйприл услышала, как она кричит: «Магазин грабят! Там грабят!».

Эйприл поняла, что выхода у нее нет.

Ужин с родителями Дженни, Викторией, Лакшми и Кевином таки состоится. Андреа с мужем и другие соседи подтянутся позднее – после окончания ужина и отъезда родителей в близлежащий отель. Тогда и начнется настоящая вечеринка.

– Забирайте! – настаивала пожилая кассирша.

Тома пугала вся эта программа. Он ненавидел большие компании, всегда ненавидел, даже в старших классах и в колледже, вопреки репутации общительного, добродушного парня. Болтать с людьми Том умел, но не любил и на вечеринках частенько забивался в угол: он не знал, о чем говорить с другими гостями, и накручивал себя мыслями о том, что все к нему присматриваются.

Эйприл потянулась было к деньгам, но заколебалась. Ей необходимы две тысячи долларов. Ни долларом меньше. Восемьсот долларов или тысяча двести ее не спасут. А возьми она их, ее все равно посадят.

Кевин, напротив, обрадовался. На больших вечеринках он пользовался огромным успехом, особенно среди незнакомых. Болтать он не просто умел, а словно родился для этого. Еще Кевин здорово готовил и с удовольствием помогал Дженни с ужином, пока Том заканчивал уборку дома.

– Забирайте!

Родители Дженни – Рассел и Табета – приехали вместе с Викторией и Лакшми, забрав девушек на местной железнодорожной станции. Загорелый, подтянутый Рассел с аккуратнейшим пробором в пегих волосах, как всегда, отнесся к своему внешнему виду очень серьезно. Табета была в платье, слегка переборщила с макияжем и, казалось, искренне радовалась встрече. Том сбивчиво поздоровался, поцеловал тещу в щеку и кое-как пожал руку тестю. Рукопожатие получилось больше похожим на перетягивание каната, ведь отец Дженни устраивал соревнования из любой мелочи. Новый имидж Тома оценили все гости, даже Рассел одобрительно кивнул.

Нет. Этого не хватит, так зачем попусту губить свою жизнь? Нет уж, деньги надо оставить.

Она молча направилась к дверям. Снова оказавшись в мужском отделе, Эйприл быстрым шагом пошла между рядами вешалок. Если не бежать, может, удастся уйти незамеченной.

Кевин обнял каждого – и ожидавших этого, и нет. Рассел побледнел, но стоически вытерпел такое приветствие.

– Вот она! – закричал кто-то.

Эйприл резко обернулась и увидела, что к ней направляется группа молодых людей. Охрана универмага. И тогда она побежала. Эйприл давно не приходилось быстро бегать, но в свое время у нее это получалось отлично. Забыв про выпирающий живот, она понеслась между стойками. Охранник в штатском стоял, широко расставив ноги, – он намеревался перехватить ее у дверей. Эйприл, не сбавляя скорости, врезалась в него, и он отлетел в сторону.

Желая поразить свою взыскательную семью, Дженни расстаралась с ужином, а Кевин ей помог. В результате угощение включало глазированный окорок, картофельное пюре, огромное количество зеленого салата, стручковую фасоль с миндальными лепестками, булочки с чесночным маслом и три десерта. Том целую неделю приводил в порядок первый этаж и свободные комнаты второго. Бесконечные, как ему казалось, кучи барахла пришлось рассовать по стенным шкафам, спрятать в их с Дженни спальне и спустить в подвал, и без того набитый битком. Дженни он сказал, что слишком занят работой по дому, чтобы разбирать подвальную рухлядь. Вот обживутся немного, тогда руки и дойдут. Дженни в ответ посмеялась и спросила, когда, по его мнению, они «немного обживутся».

Эйприл выскочила в главный зал центра, а ее преследователи чуть замешкались – проверяли, все ли в порядке с их коллегой. Эти несколько секунд форы были Эйприл необходимы. Теперь охранникам «Мейси» ее не догнать, угрозу представляли лишь трое в форме на выходе из торгового центра. Эйприл неслась прямо на них. Эти трое были крупными мужчинами и легко бы с ней справились, но, когда она вытащила из кармана свой крохотный пистолет, они свой пыл умерили.

– Она вооружена! – заорал один из охранников, и все трое резко затормозили.

Впрочем, дом – точнее, часть, которую увидят гости, – выглядел прекрасно. Том и Дженни впервые не стыдились, устраивая вечеринку.

Справа от Эйприл завизжала какая-то женщина. Кто-то рухнул наземь, кто-то побежал. Больше всех, похоже, перепугались охранники, которые, упав на кафельный пол, орали что-то в свои рации.

Посреди зала разбили идиотский маленький садик. Эйприл промчалась по маргариткам и анютиным глазкам, через кустики кизила и снова выскочила в зал. Теперь между ней и дверями, ведущими к аварийному выходу, преград не было. А за ней следом несся целый отряд охранников.

– Итак, Том, Джен говорит, у тебя новая работа, – начал Рассел, когда они устроились за обеденным столом (еще нетронутые блюда, вино, свечи – чем не натюрморт из другого столетия?). – Продажи какие-то, да? – «Продажи» Рассел произнес с легким презрением и уставился на Тома в ожидании ответа.

Оказавшись на улице, Эйприл понеслась к автостоянке. Глупо, конечно, что она не продумала план отступления. Ну сколько она так пробежит? Ноги и живот налились тяжестью, она запыхалась. Но сдаться – значит потерять Джастина, а на это она не пойдет. Во всяком случае, без борьбы.

Да как тут поборешься? Секунд через пятнадцать, максимум через тридцать ее догонят. И тогда она выстрелила. Себе под ноги. На огромной стоянке звук получился тихий, как из хлопушки. Но шаги за ее спиной замерли. Отлично! Значит, шанс на спасение еще есть.

– Так и есть, – как можно любезнее проговорил Том. – Сейчас я работаю с Кевином.

Она не заметила, откуда он появился. Вдруг слева – он что, через машину перепрыгнул? – мелькнуло синее пятно рубашки. Чья-то здоровенная рука схватила ее за талию, и в долю секунды она оказалась припертой к спортивной машине. Голова врезалась в заднее стекло, она услышала хруст, и на нее посыпался град осколков. Она валялась на земле, вся в стеклянной крошке, вокруг нее стояли какие-то люди и что-то громко кричали. Она попробовала встать, стекло впилось в ладони, потекла кровь.

Эйприл с трудом приподняла голову и разглядела пару лиц. Все они были в синей форме, и у парня, стоявшего ближе других, – совсем мальчишка, подросток – глаза были удивительного цвета, практически в тон рубашки. Такой симпатичный, с ослепительной белозубой улыбкой.

– Как здорово! – воскликнула Табета, под неодобрительным взглядом мужа наливая себе полный бокал красного вина. – Разве не здорово работать с лучшим другом?

Только он не улыбался, нет, он скалился, а в руках у него была дубинка. Эйприл увидела, как эта дубинка опускается ей на голову, она пыталась сказать что-то, остановить его, но не успела.



– Конечно, здорово. – Том улыбнулся теще.

Бобби выключил радио, закрыл глаза. Он так и сидел в своем «эксплорере», потом наконец нажал на кнопку, ворота гаража поползли вверх. Интересно, долго он так сидел? Похищение. Убийство. Он совершил два особо тяжких преступления. Что же теперь делать?

– Если не быть осторожным, дело может обернуться катастрофой, – предупредил Рассел, накладывая себе невероятное количество еды. – У меня целых тридцать лет была своя фирма. Я видел, как люди начинают враждовать, как превращаются в чудовищ. Я видел сорванные контракты, судебные иски и так далее. Надеюсь, вы оба как следует подумали. Друзья превращаются в чудовищ, в настоящих чудовищ… – заключил Рассел, тыча в Тома и Кевина вилкой с большим куском мяса.

Они со Сьюзен могут, конечно, уехать – подальше от тех, кто их знает, могут растить ребенка как собственного сына, но только зачем? Бобби так мечтал иметь детей потому, что ему хотелось полной семьи, хотелось любви еще большей, чем та, которую он испытывал к родителям, жене, близким. А заиметь ребенка и скрыться – в этом смысла не было. Никакого. Но если они останутся здесь, придется расплачиваться по полной.

– Ну, тогда нам повезло! – Кевин ослепительно улыбнулся. – Том и так чудовище!

Он убрал наконец ногу с тормоза, въехал в гараж. Прихватив пакет с покупками, сделанными в «Кей-марте», Бобби вышел из машины и только тогда понял, что в доме никого нет: старенького «крайслера» Сьюзен на месте не было. Его замутило от страха. Куда она могла подеваться? Бросив пакет на бетонный пол, он помчался к двери, отпер ее и с криком «Сьюзен!» ворвался на кухню.

Виктория расхохоталась, но быстро закрыла рот ладонью. Засмеялись все, кроме Рассела, который покачал головой и отправил в рот огромный кусок мяса.

Тишина.

Табета повернулась к младшей дочери:

– Сьюзен! Ты где?

– Виктория рассказала нам про твою маленькую фитнес-студию! Как замечательно!

Он в панике кинулся в детскую, где тоже было пусто. Тогда он заглянул в их со Сьюзен спальню. На кровати валялись коробки, некоторые открытые, большинство – нет, и по обрывкам красочной оберточной бумаги он понял, что это – подарки, которые его сослуживцы прислали для Стивена еще в декабре.

Она искала детскую одежду, догадался он. Но зачем?

Том заметил, как Дженни вытаращила глаза и бросила испепеляющий взгляд на сестру. Та лишь пожала плечами и улыбнулась.

В памяти внезапно всплыло имя – Сэмюэл.

Рассел кашлянул, но не сказал ничего. Он не упускал шанса прилюдно покритиковать Тома, а вот дочерям открыто неодобрение не высказывал. Потом, за закрытыми дверями, он озвучит их жене, а та передаст Дженни или Виктории. В итоге все друг на друга обозлятся.

Тот самый таинственный Сэмюэл, отказавшийся помочь другу. А вдруг он каким-то образом вычислил, кто они такие, и приехал отомстить? Вдруг приехал и их забрал?

– И как вы за все это заплатите? – наконец спросил младшую дочь Рассел, не в силах молча отреагировать на новость, и выразительно поднял брови. – Студия, новый дом… Том на своем новом месте вряд ли успел столько заработать, и не верится, что тот банковский клуб выплатил тебе большое выходное пособие.

Нет, ерунда какая-то.

– Бобби, угомонись, – велел он себе. – Не психуй. Наверняка все гораздо проще.

Столовую накрыла тишина, которую прервала Виктория:

Он обыскал всю спальню – вдруг найдется записка или что-то подскажет ему, куда исчезла Сьюзен. Затем он перешел в детскую, спустился вниз. Никаких следов.

– Я им помогаю.

В гостиной он устало опустился на диван, откинул голову на подушки. С каждой минутой ситуация только усугублялась. Он девятнадцать лет учился, был председателем дискуссионного клуба, столько лет успешно проработал заведующим отделом рекламы в солидной компьютерной фирме, но к такому повороту событий готов не был.

Надо немедленно разработать план действий. Главная проблема – ребенок. Как с ним поступить? Бобби склонялся к мысли, что лучше всего подбросить его в церковь. Вдруг повезет. Может, супруги, потерявшие сына, сейчас сходят с ума от горя, и, когда они обретут его вновь, воцарится счастье. Но это только в том случае, если отец малыша – не тот полицейский, который сейчас лежит мертвым в лесу.

– Виктория… – начал Рассел, но старшая дочь его перебила: