– Я… Надеюсь увидеть вас обеих завтра, – сказала я, чувствуя себя самым неловким в мире человеком. – Доброй ночи.

И не дожидаясь упреков, я рванула в коридор и понеслась к моим комнатам. Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной и спрятала пылающее лицо в ладонях. Если после такого Дачиана или Иляна захотят продолжить знакомство со мной, это будет невиданное в мире чудо. Дура! Какой же я была дурой, что поддалась любопытству! Конечно, здесь не было никакого злоумышленника, убивающего студентов. Джек-потрошитель мертв. Убийце из поезда ни к чему охотиться на студентов академии.

Пора наконец принять это и начать жить своей жизнью.

Я прикусила нижнюю губу и попыталась поставить себя на их место. Если незамужнюю женщину обнаружат в обществе мужчины, разразится скандал и ее репутация будет уничтожена. Но если ее застукают в романтической ситуации с другой молодой женщиной, общество с наслаждением уничтожит их обеих, просто разорвет на части.

Я мерила шагами маленький коврик в моей комнате, разрываясь между стремлением пойти назад и извиниться и желанием навсегда запереться в собственных покоях и умереть от смущения и стыда. Наконец, я решила лечь в постель. Я не хотела случайно вновь помешать им, если они продолжили с того же места, где я их так грубо прервала.

Когда я подумала об их поцелуе, меня обдало новой огненной волной. Он был таким страстным! Казалось, что они полностью растворились друг в друге. Я не могла не вспоминать подобную ситуацию с Томасом.

Наш поцелуй в переулке был весьма приятным, но тогда мы находились в опасности. Каково это было бы, если бы он запустил пальцы мне в волосы, прижал меня спиной к стене и наши тела сплелись, подобно лозе на кирпичной стене?

Я все еще не знала, буду ли я хотеть этого всегда – и вообще вступлю ли я когда-либо в брак, – но некоторые чувства стали… понятнее. В глубине души мне отчаянно хотелось провести обнаженными пальцами по его лицу, изучая каждый изгиб его черепа самым интимным способом. Я страстно желала ощутить натиск тепла Томаса, когда его сюртук упадет на пол. Я хотела узнать, каково будет ощутить его тело, если наша дружба запылает и сгорит. И это было абсолютно непристойно.

Я изгнала этот образ из головы и накрылась одеялом.

Тетушка Амелия во время своего следующего приезда точно заставит меня посещать службы в церкви и будет бормотать нескончаемые молитвы за спасение моей гибнущей морали. Но хотя любопытство поставило меня в ужасное положение, в темноте на моих губах медленно расцвела улыбка. Это была первая ночь на протяжении последних недель, когда я засыпала с мыслями, далекими от неисправных электрических приборов, мертвых проституток и выпотрошенных тел.

Сегодня ночью я отходила ко сну с мыслью о глазах с золотистыми крапинками и лукавых губах. И о всех тех замечательных способах, которыми однажды я смогу исследовать эти губы в темных, пустых комнатах. Наша страсть пылала ярче, чем все звезды в небесах.

Святоши загнали бы меня в ад.

Глава четырнадцатая

Неизбежная встреча

Рукопись статьи Е. А. Покровского с исправлениями и дополнениями Толстого сохранилась в Архиве В. Г. Черткова; она находится в Институте русской литературы Академии наук (шифр 26. 6. 303). Рукопись содержит 42 лл. in folio, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. На 1 л. заглавие: «Краткие наставления простому народу. Об уходе за детьми. Доктора Е. А. Покровского». Рукою Толстого вычеркнуты слова: «Краткие наставления простому народу», а после слов «Об уходе за» вставлено было сначала карандашом «младенцами», но тут же зачеркнуто, впоследствии же чернилами было вставлено «малыми», так что заглавие в исправленном виде получилось — «Об уходе за малыми детьми». В обозначении автора слово «Доктора» рукою Е. А. Покровского зачеркнуто карандашом и заменено написанными карандашом же словами: «Главного доктора Московской детской больницы». Вверху страницы рукою автора карандашная пометка: «Со всеми поправками я вполне согласен. Всё остальное предоставляю в полное распоряжение графа Л. Н. Толстого.

Покои в башне

Е. П.».

Camere din turn

Рукопись Е. А. Покровского содержит вступление и 29 глав. Автор ставил своей целью популярно изложить все сведения, необходимые, по его мнению, для того, чтобы крестьянские дети рождались и росли здоровыми. Даваемые им советы обнимают жизнь ребенка от пребывании в утробе матери до самостоятельного хождения. Автором излагаются все подробности кормления детей, их мытья, одевания, сна, пользования воздухом, развлечений, присмотра зa детьми, прививания оспы, ухода за зубами и пр. Цель, которой желала служить книга — уменьшение детской смертности в народе. Автор старался писать простым, понятным языком.

Замок Бран

На всем протяжении рукописи много поправок карандашом неизвестной рукой. Исправлений Толстого два слоя: карандашом и чернилами. Полагаем, что карандашные поправки сделаны Толстым при первом чтении рукописи 26—28 ноября 1888 г. Находя, что статья Покровского, как записал он в Дневнике, «очень дурно написана», Толстой, читая статью с карандашом в руке, тут же делал небольшие стилистические исправления, имевшие целью устранить некоторую книжность языка Покровского.

3 декабря 1888 года



Так, выражение «вопиющую бедность» Толстой заменяет словами — «великую бедность»; выражение: «иногда кормят с большим успехом» словами — «так хорошо кормить»; выражение: «словом, служат истинным утешением» — «не мучают, а радуют»; вместо выражения «матери этого класса» — «крестьянки» и т. д. Слова «народ», «простой народ», «русский народ» Толстой везде заменяет словом «крестьяне». Характерная для Толстого поправка: в одном месте (л. 7) Покровский говорит: «в избежание всех этих несчастий наука советует» и т. д. Толстой зачеркивает слова: «наука советует» и вместо них пишет просто: «следует». В некоторых исправлениях сказался Толстой художник; так, выражения: «мутная вода», «грязная вода» заменяются им эпитетом: «гнилая вода». На полях л. 6 обор. имеется пометка: «определить число». Эта заметка указывала автору статьи тот вопрос, которого он, по мнению Толстого, должен был подробнее коснуться (речь шла о половых сношениях беременных и кормящих матерей).

Еще до того, как солнце соизволило встать, я уже была на ногах и расхаживала туда-сюда перед камином.

Правка чернилами, произведенная Толстым 3 и 4 февраля 1889 г., была гораздо более значительная. На протяжении почти всей рукописи Толстым делаются не только небольшие стилистические исправления, но и вычеркиваются целые фразы и заменяются новыми предложениями, в которых мысль дается в более кратком и сильном изложении. Уничтожается всё лишнее, ненужное, по мнению Толстого (иногда целые страницы) для народного читателя. Так как статья Покровского, по словам Толстого, была написана «очень плохо, научно наивно и бестактно», он приложил особое старание к исправлению языка и стиля, уничтожая всякое ненужное многословие. Приведем несколько образцов толстовской правки:



Мое бархатное платье было темно-синим, под стать моему унылому настроению. Я сомневалась, что Иляна придет на завтрак, и от мысли о том, что я потеряю знакомую, которой едва-едва успела обзавестись, я так занервничала, что во второй раз сменила перчатки. Я прошлась в одну сторону, в другую… Платье досадливо шуршало. Ночью я засыпала, сочиняя тысячу способов извиниться при встрече за свое непрошеное вторжение.



Поутру все они показались мне неподходящими. Я спрятала лицо в ладонях и сделала несколько вдохов и выдохов. Вот Лиза на моем месте точно знала бы, что нужно сделать! Она всегда ориентировалась в сложных ситуациях и умела быть настоящим другом. У нее к этому дар. Я заставила себя сесть, пытаясь не смотреть на часы каждую секунду. Скоро уже рассвет. А с ним придет и расплата за мое любопытство. Возможно, этот злосчастный недуг наконец сокрушит меня.



Да если бы не было таких любящих и самоотверженных матерей в нашем простом народе, то, кажется в деревнях у нас детей совсем бы не было (л. 3).

Несколько мгновений спустя в дверь уверенно постучали, и сердце мое забилось в ответ. Я метнулась к двери и распахнула ее.



А потом обмякла с тяжелым вздохом.

Нѣтъ, матери любятъ и жалѣютъ своихъ дѣтей, и только благодаря этой любви и выращиваются дѣти.

– А, привет.





– Не такой встречи я ждал, Уодсворт. – Томас оглядел свой темный пиджак и брюки. С ними все было в порядке. Полосатый жилет тоже соответствовал требованиям моды. – Возможно, мне стоило все-таки надеть серый костюм. В нем я смотрюсь более стильно.

какъ притупить ядовитое жало смерти, такъ нещадно поражающее детей нашихъ в деревнях? (л. 3).

Я выглянула в коридор, отчасти надеясь, что за Томасом стоит Дачиана, и приготовилась выслушать упреки в любопытстве. И снова вздохнула. Коридор был пуст, если не считать Томаса. Наконец я обратила внимание на него.



что дѣлать, чтобы сохранять больше дѣтскихъ жизней?

– Чем я обязана честью твоего присутствия в столь ранний час?



Томас без приглашения проскользнул в гостиную и кивнул.



Точно так же мужчина, коггда слишком рано или слишком поздно женится, не может быть ни хорошим производителем, ни достаточно заботливымъ и успешнымъ кормильцем своего потомства.

– А тут уютненько. Куда лучше, чем я себе представлял, когда речь шла о покоях в башне и прекрасных девах в беде… ну, тебя, по крайней мере, не требуется спасать, но я бы сказал, что тебе не помешало бы развлечься.



Он уселся на диванчик и закинул ногу на ногу.

Точно также и дѣти отъ мужчинъ слишкомъ молодыхъ или слишкомъ старыхъ никогда не бываютъ такъ крѣпки, какъ дѣти отъ отцовъ средняго возраста. А потому, какъ очень ранніе, такъ и очень поздніе

– Сестра сообщила мне о вашем ночном приключении. – При виде румянца, вспыхнувшего на моих щеках, Томас ухмыльнулся. – Не беспокойся. Она скоро встанет. Я просто не хотел пропустить утреннее веселье. Я послал за турецким кофе.



– Я никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно. Она меня ненавидит?



Томас издал сдавленный смешок. Нахал!

Отсюда ясно, что какъ очень ранние, так и очень поздние браки негодны для благополучных рождений, и их по справедливости считаютъ не маловажными источниками для гибели женщин и детей (лл. 5 обор.―6).

– Напротив. Она от тебя в восторге. Сказала, что ты перебрала все оттенки румянца и принялась дивно заикаться.

Его непринужденный тон исчез, сменившись иным, яростным. Я никогда прежде не видела Томаса в такой роли – брата, защищающего сестру.



– Большинство людей осудили бы их за их любовь. И, разумеется, зря. Общество в основном отличается ошеломляющей тупостью. Если кто-то отличается неправильными, на их взгляд, склонностями, они теряют способность критически мыслить. Прогресс не свершится никогда, если все будут выглядеть, думать и любить одинаково.

браки нетолько не производятъ хорошихъ дѣтей, но часто бываютъ причинами гибели женщинъ и дѣтей.

– Кто ты такой и куда ты дел робеющего перед обществом мистера Крессуэлла?



Никогда еще я не гордилась своим другом сильнее, чем сейчас, когда он решился высказать все, что думает о недостатках общества.



– Я склонен ударяться в патетику в подобных вопросах, – сказал Томас, и в голосе его снова появились привычные легкомысленные нотки. – Полагаю, я начал уставать от того, что немногие избранные правят всеми. Правила – это ограничения, установленные привилегированной верхушкой. А я люблю действовать по собственному разумению. Все должны обладать равными правами. А кроме того, – он сверкнул зубами в дьявольской улыбке, – мой отец просто бесится, когда я начинаю рассуждать так. Приятно сотрясать его закоснелые убеждения. Однако же, он согласен с тем, что будущее за теми, кто мыслит, как мы.

По вступлении в брак между мужем и женой должно быть полное согласие, взаимное уважение и общая забота о детях, рождающихся от их союза. Как, однако, часто наши русские мужья грешат против этого своим бессмысленным самодурством, а их жены ― своею неугомонною сварливостью, и что же выходит от такого печального сожития? ― чистый ад для обоих супругов и весьма горькое существование для рождающихся от них детей (л. 6 обор.).

В дверь снова постучали. Я открыла ее и даже не упала в обморок от волнения. Дачиана нерешительно взглянула на меня, потом кивнула брату.



– Буна диминеата[10]. Как спалось? Было ли что-нибудь интересное?

Она лукаво улыбнулась мне, и напряжение в моей груди немного ослабло.

По вступленіи въ бракъ мужъ и жена должны прежде всего заботиться о томъ, чтобы поддерживать между собою взаимное уваженіе и согласіе. Миръ между супругами есть первое условіе для успѣшнаго воспитанiя дѣтей. Ссоры между родителями, происходящія отъ самодурства мужа или отъ сварливости жены, суть главныя препятствія для правильнаго воспитанія. Когда уже тутъ думать о дѣтяхъ, когда идетъ неугасимая война между мужемъ и женой. Такая жизнь есть чистый адъ для обоихъ супруговъ и самое горькое существованiе для рождающихся отъ нихъ дѣтей.

– На самом деле я очень перед вами виновата, – выпалила я. – Я услышала шум и подумала… ну, не знаю… испугалась, что на кого-то напали.



Томас расхохотался. Я приподняла бровь. Он едва не свалился с диванчика. Я никогда прежде не видела у него такого бурного проявления эмоций. Дачиана просто закатила глаза. Когда к Томасу вернулась способность говорить, он едва не охрип от смеха.



Не будь его искренний смех таким чарующим, я бы ткнула его пальцем в бок. Да, здесь Томас определенно был более веселым и менее скованным, чем в Лондоне. Не могу отрицать, что эта его сторона меня заинтриговала.

При кормлении мать должна соблюдать полное душевное спокойствіе (л. 11 обор.).

– Ах, если бы я только мог запечатлеть выражение твоего лица, Уодсворт! В жизни не видал такого очаровательного оттенка красного!



Чтобы кормленіе пошло на пользу ребенку, мать должна быть не измучена трудомъ и не огорчена.

Когда я решила, что Томас уже взял себя в руки, он снова расхохотался.



– Вот уж воистину, напали. Похоже, Дачи, тебе стоит поработать над манерой ухаживания.



При материнском кормлении ребенок видимо крепнет и богатеет силами, не то что на чужом молоке. Да наконец при материнском кормлении и детей мрет меньше (л. 12).

– Томас, иди ты знаешь куда? – Дачиана повернулась ко мне. – Мы с Иляной уже довольно давно знакомы. Когда она узнала, что Томас решил поступить в академию, то попросилась сюда на работу. Для нас это удобный способ встречаться. Извините, что мы вас напугали. Должно быть, это ужасно – думать, что в морге происходит нечто зловещее. Особенно после всех этих убийств, совершенных Потрошителем.



Лицо ее озарилось, и я, к своему удивлению, ощутила укол зависти. Хотелось бы мне, чтобы у кого-то на лице появлялось такое страстное желание при одной лишь мысли обо мне. Я глубоко вздохнула и взяла себя в руки. Не у кого-то. У Томаса. Я хотела его. Я не смела и взглянуть в его сторону, опасаясь, что мои похотливые чувства станут слишком заметны.

При материнскомъ кормленіи ребенокъ правильно возрастаетъ и рѣдко болѣетъ и рѣдко умираетъ. Дознано, что больше всѣхъ мрутъ дѣти, воспитываемые на коровьемъ молокѣ, меньше мрутъ дѣти, воспитываемые не материнскимъ, а чужимъ молокомъ у кормилицъ, и меньше всего мрутъ дѣти, когда ихъ кормитъ мать.



– Полагаю, мы немножечко увлеклись вчера ночью, – сказала Дачиана. – Мы уже довольно давно не оставались наедине. Просто… я ее обожаю во всех отношениях. Случалось ли вам при взгляде на другого человека чувствовать, как вспыхивает ваша душа? Она заставляет меня мечтать о великих свершениях. В этом и заключается красота любви, ведь правда же? Она пробуждает в человеке лучшие его стороны.



никаких капризов (л. 23)

Я задумалась об этом на мгновение. Хотя я безоговорочно соглашалась с тем, что они с Иляной были прекрасны вместе, мне также казалось, что можно добиться впечатляющих достижений, если решишь остаться свободным. Близость романтического партнера вряд ли способствует внутреннему росту.

– Я согласна, что любовь – это прекрасно, – медленно начала я, не желая никого оскорбить, – но есть определенное очарование в том, чтобы полностью довольствоваться собственным обществом. Я полагаю, что именно в этом заключается величие. И мы можем обуздывать свои порывы или давать им волю по собственному желанию.



Глаза Дачианы одобрительно сверкнули.

никакого привередничанья

– Согласна.



– Хотя мы можем бесконечно рассуждать о любви, – с притворной обидой сказал Томас, – ваша ночная встреча заставляет меня завидовать.



В дверь в третий раз постучали, и этот стук перебил Томаса прежде, чем он успел сказать что-нибудь неподобающее. Томас встал и тут же принял серьезный вид, как будто переключателем щелкнул. Хотя здесь находилась его сестра, на это все равно могли посмотреть косо из-за отсутствия компаньонки.

Невежество повитух вредит детям еще более тем, что (л. 24).

Я подавила страх и отозвалась:



– Да?

Бѣда дѣлается еще больше отъ того, что

– Буна диминиата, мис… Одри, – сказала Иляна, чуть покраснев.

– Я…



– Доброе утро, Иляна, – сказал у меня из-за спины Томас. – Я и не знал, что вы здесь работаете, пока сюда не примчалась сестра, вне себя от волнения и с глазами, как у лани. Мне следовало бы догадаться, что она явилась не за тем, чтобы одарить меня своим искрометным присутствием.



К глубочайшему моему изумлению, Иляна ответила искренней улыбкой.

Наука тоже прямо говорит, что пеленание, и особенно тугое, весьма вредно (л. 27 обор.).

– Я тоже рада вас видеть.



Но улыбка ее быстро погасла.

И дѣйствительно, послѣ многихъ наблюденій стало извѣстно, что пеленаніе и особенно тугое вредно.

– Вам обоим следует немедленно спуститься вниз. Обязательное собрание. Молдовеану не в духе. Вам лучше бы не опаздывать.





Томас хмыкнул.

– Это будет небезынтересно. Но мне что-то кажется, что он постоянно не в духе.

Вот что значит лишение свежего воздуха для детей! (л. 36).

Дачиана плюхнулась на диванчик, уперев ноги в шелковых чулках в низкий столик.



– Звучит чудесно. Передавай ему привет от меня. Если я ему понадоблюсь, то я тут, буду валяться у камина.

И все это отъ недостатка чистаго воздуха.

Томас закатил глаза.



– Ты как домашняя кошка! Вечно дремлешь на солнышке или нежишься у огня! – Томас озорно улыбнулся, и я покачала головой, но он все равно добавил: – Уж пожалуйста, удержись и не точи когти о мебель!

Он вытолкнул нас с Иляной из комнаты прежде, чем Дачиана успела что-либо ответить, и я едва удержалась, чтобы не расхохотаться, когда она принялась из-за двери сыпать ругательствами на румынском.



Очень значительные исправления, существенно изменяющие не только стиль Е. А. Покровского, но оживляющие все изложение и показывающие большое знание подробностей крестьянского быта, сделана Толстым в главе тринадцатой — «Как одевать детей?» Приводим параллельные тексты Е. А. Покровского и Толстого.

К тому моменту, как мы с Томасом вошли в обеденный зал, Анастасия уже втиснулась между Николае и тем здоровяком-грубияном, Андреем. Я приподняла бровь, удивляясь тому, что она решила присутствовать на этой встрече с ее дядей. Смелый маневр. Она определенно не желала позволять Молдовеану исключить ее из происходящей в замке интриги. Я представила, как она каждый день сидит, как привязанная, в своих покоях, и решила, что это должно быть невыносимо скучно.



Все расселись за столы в том же порядке, что и вчера. Я осознала, что никого больше не знаю по имени, и решила до вечера познакомиться со всеми. Парень с рыжими кудрями сидел со смуглым молодым человеком. Братья-итальянцы сидели, ссутулившись, и что-то зубрили. А мы с Томасом на миг замешкались, не зная, где устроиться.

.

Андрей, не обращая внимания на косые взгляды, подвинулся, и Анастасия весело помахала нам, приглашая сесть с ними. Николае оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на нас пристально, но не слишком решительно. Томас проигнорировал его и смотрел лишь на меня. Похоже было, что ему очень не хочется сидеть рядом с князем, но он предоставил решение мне. Это было предложение мира после того, как он вчера принялся настаивать на нашем совместном возвращении в Лондон, и я оценила его жест.

Все это, пожалуй, можно оставить без изменения с тем лишь условием, чтобы во всем этом было ребенку тепло и удобно. Но вот наступают годы, когда крестьянский ребенок рвется из своей душной избы на широкую улицу, где простор и приволье, чистый воздух и так много соблазнов для разнообразных детских игр. «Хоть умирать, да быть на этой улице!» думает ребенок и спешит туда, не смотря ни на какое время несмотря ни на какую погоду. Но как он иногда одевается, выходя на эту улицу? В иных семьях находится разве только один кожух или шуба на все плечи, большие и малые, и притом иногда сильно поношенная. И вот если в дурную или холодную погоду отец или мать не успели раньше захватить на свои



Хоть я и не стремилась подружиться с Николае, оставаться с ним врагами мне тоже не хотелось. Если Анастасии хватило силы духа присоединиться к этой компании вопреки желаниям своего дяди, я вполне могу последовать ее примеру.

И все это хорошо, пока ребенокъ не ходитъ и не выбѣгаетъ на улицу. Но вотъ наступаютъ годы, когда крестьянскiй ребенокъ рвется изъ избы на улицу, ему хочется и подышать свѣжимъ воздухомъ и посмотрѣть и поиграть. И ребенокъ не смотря ни на какое время года, не смотря ни на какую погоду выбѣгаетъ на улицу. Вотъ тутъ-то и надо для ребенка сдѣлать одежду такую, въ которой онъ бы могъ ходить, бѣгать, не путаясь, не раскрываясь и не озябая, какъ это большей частью бываетъ, когда ребенокъ надѣнетъ отцевскій полушубокъ, который тащится сзади по землѣ, какъ мантія у монаха, залѣзетъ до живота въ широкiя валенки взрослаго человѣка; или, наоборотъ, зимой въ трескучій морозъ въ одной рубашенкѣ и босой перебирается изъ одной

Николае взял пирожок с мясом, разделил его на кусочки и разбросал их по тарелке. А сам не съел ни крошки. В глубине души я смягчилась. Терять близкого человека нелегко, и зачастую в подобной ситуации люди проявляют такие свойства характера, каких впоследствии стыдятся.



.

Гнев – это стена, за которой прячут боль. Это я узнала на собственном опыте.

плечи этого кожуха, то сынок или дочка непременно потянут его на свои плечи, да и марш в нем на улицу. Когда приходится проезжать русские деревни в ненастную погоду, каких только чудных одежд не увидишь на детях: то у какой-либо крошки 2-3 лет дедовская теплая шапка на подобие большой просфоры, покачнувшейся на сторону; то на ком-нибудь видишь отцовский полушубок, который тащится сзади по земле, как мантия у монаха; то маленький мальчик залезет до живота в широкие валенки взрослого человека; или, наоборот, иной молодец зимой в трескучий мороз по глубоким сугробам в одной рубашенке и босой перебирается из одной избы в другую, чтобы на людях скуку развлечь и поиграть со сверстниками. А как часто дети заболевают и даже умирают от такой родительской недоглядки и нерадения о детской одежде и обуви. Русская детская одежда неприхотлива на покрои и на материю, поэтому, кажется, можно было бы для каждого ребенка иметь свою особую, недорогую, но вполне удобную для него одеженку: летом мальчику ― рубаху да портки, а девочке рубаху да сарафан или платье; для холодного времени — на плечи полушубчик, на ноги ― валенки, на голову мальчику ― картуз, девочке ― платок, вот и всё самое важное. Нужно заботиться о том, чтобы это непременно было у детей и непременно на их рост (л. 23).

Я направилась к их столу и села.



– Доброе утро.

избы въ другую или бѣгаетъ по улицѣ. Много и много дѣтей заболѣваютъ и умираютъ отъ такой родительской недоглядки и нерадѣнія о дѣтской одеждѣ и обуви. Нельзя оправдываться въ томъ, что у дѣтей нѣтъ по ихъ росту одежды и обуви, недостатками и бѣдностью. Не отъ бѣдности происходитъ то, что ребенку нечего надѣть и онъ заболѣваетъ и умираетъ, а отъ незаботливости о дѣтяхъ происходитъ то, что они умираютъ и лишаютъ родителей своихъ помощниковъ. Не много нужно для того, чтобы ребенку перекроить и сшить изъ стараго для каждаго свою одеженку: лѣтомъ мальчику ― рубаху да портки, а дѣвочкѣ рубаху да сарафанъ или платье; для холоднаго времени ― на плечи шубенку или хоть кафтанчикъ, на ноги ― валенки или онучи и лапотки по росту, да на голову мальчику ― картузъ, девочкѣ ― платокъ. И гдѣ есть заботливые родители, понимающіе, что изъ всего ихъ богатства главное богатство дѣти, всегда найдется изъ чего собрать дѣтскую одежду, только бы загодя о ней подумать.

– Буна диминеата, – отозвалась Анастасия. Ее бодрый голос разнесся по почти безлюдному залу. Ее платье было ярко-красным – почти вызывающим. Оно было умело сшито с таким расчетом, чтобы производить максимальное впечатление. Анастасия повернулась к Томасу и быстро оглядела его.



– А вы, должно быть, тот самый красивый попутчик.

Кроме стилистических исправлений, Толстой сделал в тексте статьи несколько дополнений фактического характера. Так, в перечисление тех причин, от которых грудной ребенок бывает беспокоен, Толстой добавляет (л. 10 обор.): «блохи, клопы».

Томас с непроницаемым лицом занял стул рядом со мной.

Не лишена интереса следующая подробность. На лл. 39—40 Е. А. Покровский говорит о случаях рождения детей с прорезавшимися зубами и, как пример, называет Наполеона I. Лицо, редактировавшее статью до Толстого, вычеркнуло упоминание о Наполеоне, сочтя его, очевидно, излишним в народной книжке; Толстой этот пример восстановил.

– В отношении к Одри Роуз я предпочитаю считать себя скорее красивым спутником жизни.

Помимо дополнений фактического характера, Толстой внес в изложение Покровского ряд собственных мыслей. Таковы, например, следующие:

Половыя сношенія законны только тогда, когда отъ нихъ могутъ произойти дѣти, слѣдовательно незаконны во время беременности и кормленія (л. 6 обор., глава «Что нужно прежде всего, чтобы дѣти рождались здоровыми»).

Я вспыхнула от такого собственнического использования моего имени, но, кажется, никто этого не заметил. Андрей фыркнул, но тут же подавился смешком, когда на глаза ему попался пустой стул рядом с Николае. Пока Анастасия болтала с Томасом по-румынски, я исподтишка изучала Андрея и размышляла, насколько близки они были с Вильгельмом. Темные круги под глазами заставили меня предположить, что он перенес эту новость так же тяжело, как и князь. Наверное, им нелегко сидеть здесь, вместо того чтобы предаться горю.

Надо не торопиться, не дѣлать ничего лишняго, a терпѣть и ждать. Если роды правильные, то какъ бы долго они ни продолжались (иногда двое сутокъ), всякая внѣшняя помощь только вредитъ матери и ребенку (л. 7 об., глава «Как обращаться с новорожденными»).

Я надеялась, что директор собрал нас, чтобы сообщить, что пробный курс переносится на более позднее время. Возможно, он объявит о завершении зимнего семестра и предложит нам вернуться в следующем сезоне. В глубине души я впала в уныние от этой мысли. Николае продолжал с отсутствующим видом продолжал кромсать свой пирог.

Будучи принципиальным сторонником кормления детей молоком матери, ожидая этого и от своей жены, Толстой в следующих выражениях протестует против ухода матерей в кормилицы:

Мне хотелось сказать ему что-нибудь утешающее, что-нибудь такое, что, возможно, помогло бы исцелиться мне самой, но тут в зал вошел Молдовеану, и воцарилась тишина. Даже Андрей заерзал на стуле, и на его широком лбу проступила испарина.

Пусть такія матери понимаютъ, что онѣ виновницы смерти своихъ дѣтей и что оставляя своихъ дѣтей и поступая въ кормилицы, онѣ дѣлаютъ самый великій грѣхъ, который можетъ сдѣлать женщина, отступая отъ даннаго ей Богомъ закона (л. 12, гл. «Всегда ли можно матери кормить свое дитя»).

Молдовеану не стал тратить время на любезности. Он заговорил по-румынски, достаточно медленно, чтобы я уловила суть. Занятия начнутся немедленно. Обучение будет проходить на английском, поскольку это общий язык для всех представленных здесь стран, но уроки также будут включать в себя элементы румынского для тех, кто еще недостаточно освоил его.

Седьмая глава книжки Покровского называется: «Полезна ли соска?» В эту именно главу Толстой вписал ту свою заметку о соске, о которой несколько раз записывал в Дневнике. В изложении Покровского глава эта заканчивается словами: «Есть страна, называемая Швецией, в которой всякая мать обязательно должна кормить своего ребенка грудью; никаких сосок там не существует, и вот в Швеции из 100 новорожденных не доживает до года только 9 человек, а у нас в России из 100 новорожденных не доживает до года 33, а местами даже 60 человек, и все это главным образом от употребления соски с раннего возраста ребенка». Толстой делает некоторые исправления в этом куске (между прочим, Швецию заменяет Англией и дополняет цыфры смертности) и на полях рукописи (л. 17) делает обширную вставку о вреде соски и о безусловной необходимости кормления грудью. Вставка эта не умещается на полях, и Толстой продолжает развивать свою мысль на отдельном листе (40), исписывая его с обеих сторон.

– Первый урок у вас проведет профессор Раду, – перешел он на английский. – Базовые познания в фольклоре помогают расследовать преступления в сельской местности, где суеверия могут брать верх над логикой и научной точностью. – Директор посмотрел на каждого поочередно, и я с удивлением обнаружила, что его отвращение нацелено на всю группу. Как будто мы впустую отнимали его драгоценное время. – Вследствие злосчастной кончины вашего соученика я решил пригласить другого студента на его место. Он прибудет завтра.

Для связи мы печатаем вставку Толстого вместе с теми им проредактированными строками Покровского, после которых она вписана. Сплошной текст Толстого начинается со слов: «ЧтÒ губит этих 20 и больше лишних детей»...

В главе девятой, озаглавленной: «Сколько времени следует кормить ребенка грудью?», после слов автора: «никогда никакое кормление не предохраняет женщину от нового зачатия» Толстой вносит добавление:

Часы пробили восемь, достаточно громко, чтобы заставить директора досадливо поджать губы. Я украдкой взглянула на Николае. Тот сидел, сцепив зубы. Я не понимала, как он мог сидеть и слушать, как директор так небрежно упоминает о смерти его кузена. Это же бессердечно – так бесцеремонно взять и пригласить другого студента, как будто Вильгельм просто передумал поступать и сбежал.

Предохраняетъ только воздержаніе супруговъ въ то время, когда женщина нужна ребенку какъ кормилица.

Как только бой часов смолк, Молдовеану снова посмотрел на нас.

К главе семнадцатой: «Хороши ли для ребенка качки?» (так заглавие было изменено Толстым; у Покровского было: «Годны ли для ребенка русские качки?») Толстой делает заключение:



– Я подозреваю, что некоторые из вас могут быть… расстроены вчерашними событиями, и я вас понимаю. Потерю перенести нелегко. На закате мы устроим ночное бдение в честь Вильгельма. Профессор Раду расскажет вам подробнее. Сразу после его урока вам предстоит описать ваше первое вскрытие. За ним последует урок анатомии, его я проведу лично. Можете идти.

Колыбели вредны; и если мать хочетъ хорошо возрастить своего ребенка, пусть она научается обходиться безъ нихъ.

И не сказав более ни слова, директор покинул зал. Его каблуки простучали по полу, и шаги затихли в коридоре.



После Толстого рукопись Е. А. Покровского подверглась еще исправлению неизвестного нам лица. Лицом этим в некоторых местах были внесены незначительные изменения и в поправки Толстого и совсем была вычеркнута сделанная Толстым вставка, начинающаяся словами: «Надо не торопиться» (см. стр. 687).

Глава пятнадцатая

По поводу заключительной (29-й) главы книжки Покровского между Толстым и В. Г. Чертковым возникла интересная переписка. Глава эта говорит о детских питомниках или яслях в деревне. Сделав общую характеристику яслей и способов ухода в них за детьми, автор говорит: «Питомники этого рода давно уже заведены в деревнях и городах для бедного народа за границей, а благодаря некоторым заботливым земствам, например, Московскому, Пермскому, Симбирскому, Орловскому и другим, подобные питомники с каждым годом всё более развиваются и в наших деревнях. Польза от них, как всякий может видеть, громадная; дети в них не брошены, а переданы на попечение заботливых, толковых, выбранных и одобренных всем миром нянек, у которых ребенок не насидится голодный, холодный, грязный, измученный насекомыми и животными. Помогай бог нашим земствам в этом добром, христианском деле, а нашим крестьянам дай бог скорее уразуметь всю пользу этих питомников для их детей, и дай бог, чтобы они имели силу помогать земству в этом добром деле».

Voievod tragator in teapa[11]

Урок фольклора

Толстому, очевидно, понравилась идея детских питомников, как она была развита Покровским. Редактируя предыдущую двадцать восьмую главу, называющуюся: «Годны ли для нянек ветхие старухи и малолетки?» Толстой в текст Покровского вносит следующее добавление:

Curs de folclor

А для ухода за дѣтьми, казалось бы, слѣдовало бы точно также приставить вполнѣ надежныхъ нянекъ, такъ чтобы всякая мать спокойно могла бы уходить на работу. Для такого ухода за дѣтьми устраиваютъ дѣтскіе питомники.

Замок Бран

4 декабря 1888 года

Этими словами Толстой закончил главу, вводя ими читателя в содержание следующей главы, специально посвященной устройству детских питомников.



– Леса вокруг замка полны костей.

В. Г. Чертков остался не совсем доволен последней страницей книжки Покровского и взамен ее написал свой новый текст, который и послал Толстому вместе с рукописью Покровского. Толстой начал было исправлять присланное В. Г. Чертковым окончание брошюры, но почувствовал неудовлетворенность своей работой и оставил заключение книжке в том виде, в каком оно было написано Покровским. Об этом он писал В. Г. Черткову 20 апреля: «Покровского заключительную страницу я попытался исправлять, но бросил и всю замарал. По моему, нельзя этого, во 1-х, потому, что это не мысль Покровского, а во 2-х, потому, что я думаю, что мысль питомников сама по себе нравственна: безнравственна при теперешней степени сознания, при которой материнская любовь считается добродетелью, но уже ясно видна следующая ступень, при которой материнская любовь представляется уже не пороком, не добродетелью, а одной из форм проявления личной жизни, которая должна быть подчинена воле Бога. Я отдал статью Покровского печатать. Если вы что имеете возразить о последней странице, то обратитесь к Полушину».[428]

Профессор Раду не замечал, что половина студентов уронили голову на грудь, пока он листал свою огромную книгу о фольклоре. Он читал ее нам, словно мы были несмышлеными детишками на попечении нянек, а не серьезными людьми, студентами, изучающими медицину. Вскоре мне потребовалось прилагать массу сил, чтобы не засмеяться, пока профессор потчевал нас сказочными историями о всяческих существах и бессмертных князьях.

В. Г. Чертков отвечал Толстому 29 апреля: «Покровского книгу я, разумеется, оставляю в том виде, в каком вы ее передали Полушину».

Я же хотела лишь одного: чтобы это быстрее закончилось и мы могли перейти в лабораторию. Там ожидал изучения труп, и мне не терпелось пустить скальпель в ход. С момента последнего вскрытия под руководством дяди прошло всего две недели, но казалось, будто миновало два десятилетия.

Мне нужно было посмотреть, смогу ли я справиться со своими сложностями и изучить покойника так, как мне было привычно. Или мучительные видения будут преследовать меня вечно и я так и останусь рассеянной и испуганной? На урок Молдовеану я не особо стремилась, хотя в анатомии я всегда преуспевала.

Книжка вышла в 1890 году под заглавием: «Об уходе за малыми детьми». Составлено главным доктором Московской детской больницы Е. А. Покровским. № 509. Москва, типография Вильде. VIII + 100 стр. 16°. В книжке, очевидно в корректуре, был сделан целый ряд дополнений и стилистических изменений текста. Кем именно были сделаны эти изменения и дополнения, многие из которых имеют чисто медицинский характер, сказать не можем. Весьма вероятно, что корректуру читал, кроме редакторов «Посредника», и сам автор. Во всяком случае, по характеру и стилю исправлений и дополнений для нас несомненно, что Толстой корректуры не читал. В некоторых местах книжки подвергся некоторой правке и Толстовский текст. Что касается его вставки о соске, то она напечатана была на стр. 43—46 первого издания книжки с добавлением слов: «Говорят обыкновенно» перед словами: «Что они не глупее нас были», с пропуском слова «святым» перед словом «младенцам», сглаживаньем слога в некоторых местах («Не то что отец, а всякий...» вместо Толстовского: «Не то отец, всякий»... и др.) и с несколькими опечатками (из которых самая важная — «Странно сказать» вместо — «Страшно сказать»). По рукописи, хотя и не вполне точно — статейка Толстого, вместе с обстоятельными комментариями, была опубликована В. И. Срезневским в статье «Заметка Л. Н. Толстого об уходе за малыми детьми», напечатанной в сборнике: «Толстой. Памятники творчества и жизни». 3. Редакция В. И. Срезневского, изд. Кооперативного т-ва изучения и распространения творений Л. Н. Толстого. М. 1923, стр. 3—10.

Томас пошевелил длинными ногами под партой, привлекая мое внимание. Он с такой силой стучал по дну чернильницы своим пером, что я опасалась, что чернила выплеснутся на бумагу. От очередного резкого удара пером бутылочка опасно пошатнулась, но Томас подхватил ее и застучал снова. Он сидел на некотором отдалении, потому что перед уроком убежал поговорить с Раду, оставив нас с Анастасией озадаченно размышлять, отчего он так стремительно ушел, когда мы вышли из обеденного зала.

Брошюра Е. А. Покровского выдержала ряд изданий (6 изд. — 1910 г.). Об огромной работе Толстого по редактированию и дополнению книжки, — работе, в которую он вложил всю свою любовь к народу и его детям, свой жизненный опыт и силу своего дарования, — об этой работе не было упомянуто ни в одном издании. Это и соответствовало желанию Толстого «скромно, безлично работать». В собрания сочинений Толстого его статья о соске до сих пор не включалась.

Что касается замысла Толстого написать отдельно о соске, то он не был осуществлен.

– До кого-нибудь из вас доходили слухи, что в этих лесах жил Влад Цепеш? – обратился профессор Раду к своим полусонным студентам. Я вздохнула. Честно говоря, меня поражало, что кто-то вправду верит в подобную чушь. Сидящая рядом Анастасия понимающе улыбнулась мне. Ну что ж, по крайней мере я в этом кабинете не единственная, кто считает все это полнейшей чепухой.

————

Томас повертел головой, снова привлекая к себе мое внимание. Он выглядел нехарактерно смирным. В то время, когда начали появляться жертвы Потрошителя, мы с Томасом вместе занимались у дяди, и тогда ничто не могло заставить его сидеть так спокойно. Обычно он так часто поднимал руку, что мне хотелось выставить его из класса. Уж не заболел ли он?

Я попыталась поймать его взгляд, но Томас притворился, будто не замечает этого. Я сощурилась и постучала пером по чернильнице. Если Томас Крессуэлл не замечает чего-то рядом с собой, а уж тем более меня, значит, дело пахнет крупными неприятностями. Мне сделалось как-то не по себе.

– Так что, никто ничего такого не слышал? – Раду прошел сперва по одному проходу, вертя головой, потом по другому. – Поверить в это не могу! Ну давайте же! Не стесняйтесь! Мы здесь для того, чтобы учиться.

ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Д-РА МЕДИЦИНЫ АЛИСЫ СТОКГЭМ «ТОКОЛОГИЯ, ИЛИ НАУКА О РОЖДЕНИИ ДЕТЕЙ».

Сидящий на переднем ряду Андрей вызывающе зевнул, и профессор поник прямо на глазах. Если бы мне не было настолько скучно, мне стало бы жаль пожилого человека. Трудно преподавать вымыслы и мифы студентам, которые интересуются наукой и фактами.

– Ну тогда ладно. Я расскажу вам одну историю, настолько фантастическую, что в нее трудно поверить.

В ноябре 1888 г. Толстой получил книгу американской писательницы Алисы Стокгэм (Alice В. Stockham) «Tokology. A book for every Woman» [«Токология. Книга для всех женщин».] Книга понравилась Толстому тем, что совершенно совпадала с его взглядами по этому вопросу, и он 17 ноября 1888 г. писал В. Г. Черткову: «О брачной жизни я много думал и думаю, и, как всегда бывало со мной, как я о чем начинаю думать серьезно, так извне меня подстрекают и мне помогают. Третьего дня я получил из Америки книгу одной женщины доктора (она писала мне) под заглавием: «Tocology, a book for every Woman», by Alice Stockham, M. d. Книгу вообще превосходную, но главное, трактующую в одной главе о том самом предмете, о котором мы с вами переписывались, и решающую вопрос, разумеется, в том же смысле, как и мы.[429] Радостно видеть, что вопрос давно поднят, и научные авторитеты решают его в том же смысле. Ужасно радостно застать себя в темноте и далеко впереди увидать свет».[430]

Николае заерзал. Я видела, что он старается скрыть, что наблюдает за мной, но не справляется с этой задачей. Каким бы несчастьем ни была смерть Вильгельма, похоже, что он умер от какого-то редкого заболевания. Это не было убийством. И уж точно никакие потусторонние силы не прикончили его с моей помощью. Я надеялась, что князь не станет распространять слухи о моем мнимом проклятии. Хватит с меня собственных сложностей.

30 ноября Толстой написал автору письмо, которое приводим в переводе с английского:

– Крестьяне верят, что кости, которые находят в лесах вокруг замка, – это останки жертв Влада. Некоторые утверждают, что его могила пуста. А другие говорят, что она забита скелетами животных. Королевская семья отказывается выдавать разрешение на эксгумацию тела или вскрытие гроба. Кое-кто заявляет, что причина в том, что они точно знают, что там найдут. Или, точнее, не найдут. Многие верят, что Влад восстал из мертвых, что его кровожадность одолела саму смерть. Иные же говорят, что это просто кощунство – тревожить место упокоения такого выдающегося человека.

«Милостивая государыня,

Профессор Раду перешел к легенде о якобы бессмертном князе. О том, как он заключил сделку с дьяволом и в уплату за вечную жизнь вынужден был пить кровь живых существ. Это напоминало готический роман Джона Уильяма Полидори «Вампир».

«Я получил вашу книгу «Токология» и очень благодарю вас за ее присылку. Я просмотрел ее и нахожу, насколько я в этом компетентен, что это — действительно книга не только для женщин, но для всего человечества. Без работы в этом направлении человечество не может итти вперед; и мне кажется, что мы очень отстали особенно в вопросе, обсуждаемом вами в главе XI вашей книги.[431] Странно, но на прошлой неделе я как раз написал длинное письмо одному из моих друзей на ту же тему. Половые отношения без желания и возможности иметь детей хуже, чем проституция и онанизм, и фактически являются и тем и другим. Говорю: хуже, ибо лицо, совершающее эти преступления, не будучи женатым, всегда сознает, что поступает дурно, но муж и жена, совершающие тот же самый грех, воображают, что они совершенно правы и чисты.

– Считалось, что Voievod Tragator in Teapa, или, в примерном переводе, Лорд-Колосажатель, пил кровь из горла еще живых жертв. Так он стремился внушить страх тем, кто желал вторгнуться в его страну. Но история утверждает, что он предпочитал обмакивать хлеб в кровь своих врагов и потреблять ее более… цивилизованными способами.

– Ну да, конечно, – прошептала я Томасу. – Это же куда цивилизованнее – макать хлеб в кровь, словно в подливу к мясу.

«Поэтому книга ваша (не говоря уже о ее больших достоинствах) была мне очень приятна.

«Очень желал бы, чтобы ваша книга продавалась в Москве и Петербурге».

– Напротив, я бы назвал это предвестием каннибализма. Сперва пьешь кровь, потом тушишь какие-нибудь органы, а потом уже и подливка из крови, – пробормотал в ответ Томас.

Считая книгу Стокгэм очень полезной для русских читательниц, Толстой посоветовал переводчику, С. Долгову, перевести ее на русский язык, испросив предварительно согласие автора.

– С научной точки зрения это маловероятно, – прошептала Анастасия.

В сентябре 1889 г. Алиса Стокгэм посетила Москву. Она желала повидаться с Толстым, но он в то время был в Ясной поляне и написал ей письмо, которым направлял ее к своему хорошему знакомому А. Н. Дунаеву. А. Н. Дунаев, — писал Толстой, — «будет рад помочь вам при посещении Москвы, а также сказать вам всё относительно «Токологии», которую переводит его друг г. Долгов. Я очень сожалею, что я сейчас не в Москве и не буду иметь возможности познакомиться с вами лично, если Тула вам не по пути и вы не можете заехать к нам. Мы были бы очень рады повидать вас».

– Что маловероятно? Подливка из крови? – спросил Томас. – Вовсе нет. Я вот ее очень люблю.

По словам С. Долгова в предисловии к «Токологии» (стр. V), Стокгэм провела в Москве несколько недель, стараясь ознакомиться с условиями русской жизни с целью применить русское издание ее книги к особенностям русского быта.

Анастасия на миг онемела, потом покачала головой.

2 октября 1889 г. Стокгэм посетила Ясную поляну. Толстой много беседовал с ней о религиозном движении в Америке, которым она была занята.

– Если потреблять кровь, как описывает Раду, это приведет к переизбытку железа в организме. Может, Влад вместо этого купался в крови? Это было бы логичнее.

Предисловие Толстого было написано 2 февраля 1890 г., как видно из записи его Дневника зa этот день: «Приехал Долгов о токологии. Написал предисловие». Оно было напечатано на стр. III—IV книги: «Токология, или наука о рождении детей». Книга для женщин д-ра медицины Алоизы Стокгэм. С разрешения автора перевел с английского С. Долгов. М. 1892. Книга появилась со многими примечаниями, написанными автором специально для русского издания, и переиздавалась несколько раз (4-е издание — 1901 г.). Небезынтересно, что в новом издании книги в подлиннике (Stockham Publishing С°. Chicago. 1902), появившемся после напечатания предисловия Толстого к русскому изданию, это предисловие не появилось. В собрание сочинений Толстого данная статья была включена впервые в 1895 г., в издание, озаглавленное: «Сочинения гр. Л. Н. Толстого». Дополнение к XIII части. Статьи, не вошедшие в прежние издания. М. 1895. Статья занимает здесь стр. 247—248.

– Что же за журналы вы читаете? – тихо поинтересовалась я, с любопытством взглянув на Анастасию.

Рукописей предисловия Толстого не сохранилось; воспроизводим его по первопечатному тексту.

Она ухмыльнулась.

– В этом замке слишком мало романов. Приходится обходиться тем, что имеется.

– К несчастью для нашего дорогого старины Влада, – громко прошептал Томас. – Его метеоризм должен был войти в легенды.

«ДЛЯ ЧЕГО ЛЮДИ ОДУРМАНИВАЮТСЯ»?

Профессор чуть не споткнулся о собственные туфли. Я спрятала улыбку за пером. Бедняга! Глаза профессора вспыхнули, словно ему предложили в образе Томаса сияющий дар с небес. Жаль только, что он не сказал ничего приятного по теме. Это и без того был максимум вымысла, который Томас способен был перенести. В любом случае я поразилась тому, как долго он продержался, прежде чем высказаться. По крайней мере похоже было, что его слова слегка позабавили Николае. Это было уже куда лучше, чем ужасный остекленевший взгляд, не покидавший его лица с момента смерти Вильгельма.

С 1887 года Толстой начинает интересоваться вопросом о борьбе с алкоголизмом. В этом году им было основано общество трезвости, которому он дал название «Согласие против пьянства». В следующем 1888 году им были написаны две статьи против пьянства — «К молодым людям» и «Пора опомниться». В следующем 1889 году им была написана по данному вопросу статья «Праздник просвещения», проредактированы три статьи Ф. А. Желтова о пьянстве, велась переписка с рядом лиц по вопросу о борьбе с пьянством; о вреде вина и табака он говорил даже на волостном сходе, но «получил отпор», о чем записал в Дневнике 3 октября 1889 г.

– Кто-то что-то сказал? – спросил Раду, приподняв брови-гусеницы.

Первая запись в Дневнике о статье «Для чего люди одурманиваются?» относится к 16 января 1890 г., когда Толстой записывает: «Надо написать... два предисловия: к Балу и к Алексееву». Предисловие «к Алексееву» и было названо впоследствии «Для чего люди одурманиваются?»; статья эта появилась как предисловие к книге доктора П. С. Алексеева «О пьянстве».[432] Однако к исполнению этого намерения Толстой приступает только почти через четыре месяца. 9 апреля 1890 г. Толстой пишет С. А. Рачинскому: «У меня лежит прекрасная статья доктора Алексеева: история борьбы против пьянства; и мне очень хочется написать к ней предисловие. Разумеется, это для образованного класса. Образованные классы в этом отношении очень не образованы. Но всё не успею. Дел набирается перед смертью обратно пропорционально квадрату расстояния».

Томас побарабанил пальцами по тетради и сжал губы, словно пытался удержать рвущиеся с губ комментарии. Я выпрямилась. Кажется, начиналось что-то интересное. Томас готов был зафонтанировать.

Однако, уже на другой день, 10 апреля, Толстой принимается за задуманную статью: этим числом помечен автограф, представляющий брошенное начало статьи. 13 апреля Толстой записывает в Дневнике: «Третьего дня писал опять о наркотиках. Не дурно». Не беремся сказать, относится ли запись к последней редакции статьи, или к одному из трех брошенных начал ее. После этого Дневник молчит о работе над статьей вплоть до 1 мая, когда записано: «Писал статью о пьянстве и кончил». Слово «кончил» в данном случае, как и часто у Толстого, означает только то, что статья была вчерне дописана до конца, но не означает того, что была прекращена всякая дальнейшая обработка статьи, занявшая еще много времени.

– Мы говорили о метеоризме.

По записи Дневника, уже 3 мая Толстой «правил статью». 4 мая помечена на обложке сделанная М. Л. Толстой копия статьи. 5 мая Толстой записывает в Дневнике следующие три заметки «к статье о пьянстве»: «1) Человеку нужно разрешить нечто трудное, чтобы идти вперед, надо осветить, и вот он затемняет наркот[иками]. 2) Человек упирается в то же затруднение и не разрешает. Для движения вперед нужна ясность, и то затемняют. 3) Нужно самое острое, его-то сшибают».

Я фыркнула совершенно неподобающим для леди образом, потом кашлянула, чтобы скрыть смешок, когда Раду повернулся ко мне, выжидательно моргая.

Эти мысли были развиты Толстым в пятой (по окончательной редакции) главе статьи. В Дневнике 10 мая находим еще следующую запись к той же статье (вошедшую в ту же главу): «Прелестно и нужно для статьи о пьянстве слова Лесинга: «Многие люди перестают думать тогда, когда думанье начинает быть трудным». Я прибавил бы: и плодотворным».

– Скузеле меле, – сказала я. – Простите, пожалуйста, сэр. Мы говорили, что, возможно, Дракула купался в крови.

18 мая, записывая за 7 дней, Толстой, перечисляя свои работы за это время, отмечает и то, что он «начал поправлять предисловие о пьянстве». (14 мая статья переписывается М. Л. Толстой, как это указано ею на одной из обложек черновых рукописей статьи.) После этого в течение нескольких дней читаем в Дневнике почти ежедневные записи о работе над данной статьей. Так, 19 мая Толстой пишет: «Предисловие немного поправлял. Остановился на 2-й части. Надо всё переделать. Очень тэма важна. И то писал только вечером». 21 мая: «Чуть чуть поправил предисловие». 22 мая — опять работа над предисловием; 23 мая Толстой опять «немного» писал предисловие; 25 мая вновь «немного поправлял о дурмане»; 28 мая — также «поправлял статью о пьянстве»; 29 мая — «немного пописал»; 30 мая «сел писать», но помешали; 31 мая — «немного писал статью». После этого следует перерыв в два дня. 3 июня работа продолжалась, как это видно из пометки М. Л. Толстой на обложке одной из копий статьи. По Дневнику, 4 июня Толстой опять «писал», а 5 июня — «кончил статью». 8 июня «немного поправлял уже поправленное», а 10 июня «много поправлял». Запись: «поправлял» имеется также и под 11 июня; эту запись мы считаем последней, несомненно относящейся к статье «Для чего люди одурманиваются?»

– Это вы перепутали Влада Дракулу с графиней Елизаветой Батори, – сказал Раду. – Ее иногда называли графиней Дракулой и рассказывали, что она купается в крови убитых ею служанок. Почти семь сотен, если слухи правдивы. Очень, очень грязная история! Но зато еще один хороший урок.

– Сэр! – молодой человек с рыжими кудрями заговорил с резким ирландским акцентом. – Вы полагаете, исторические отзывы о том, что Влад пил кровь, смешались с фольклором?

13 июля Толстой получает корректуру статьи и в тот же день записывает в Дневнике: «Корректуры статьи от Гольцева.[433] Надо прибавить». На следующий день, 14 июля, пишет: «Сажусь за статью». И позднее в тот же день: «Поправил все корректуры. Не кончил заключенье». Затем 19 июля Толстой «писал немного к трезвости», т. е., очевидно, добавление к статье.

– Что? А, чуть не забыл! – Профессор Раду приостановился у парты Томаса и весь раздулся от гордости, глядя на Николае. – Среди нас присутствует подлинный член семейства Цепешей. Возможно, он способен пролить некий свет на эти легенды. Действительно ли знаменитый князь Пронзатель пил кровь? Или это миф, возникший в умах обладающих фантазией крестьян, что нуждались в герое, более страшном, чем грозящие вторжением турки?

При отсылке корректур Толстой написал В. А. Гольцеву следующее письмо: «Посылаю вам, дорогой Виктор Александрович, исправленное предисловие. Я бы не утруждал вас, а послал бы прямо в типографию, но не знаю, в какую, а потому прошу уже вас: 1) попросить в типографии, чтобы, исправив, прислали мне два экземпляра сверстанные, 2) чтобы вы сами, прочтя, решили, что может вызвать запрещение всей книги, и выкинули бы. Когда может выйти книга? Нельзя ли отпечатать предисловие отдельной брошюрой?»

Князь теперь смотрел прямо перед собой, стиснув зубы. Что-то я сомневалась, что ему хочется делиться с нами фамильными тайнами Цепешей, особенно если его предки, по слухам, предавались таким кровавым удовольствиям. Я внимательно присмотрелась к Николае и решила, что не удивилась бы, узнав, что он и сам любит пить кровь.

25 июля Толстой с уезжавшим из Ясной поляны переводчиком его сочинений на немецкий язык Р. Левенфельдом отправил В. А. Гольцеву письмо, в котором писал, что просил Левенфельда «кое-что» передать Гольцеву о его статье. Что просил Толстой передать Гольцеву, нам неизвестно.

6 августа Толстой читал сверстанную корректуру статьи, как отмечено у него в Дневнике. 24 или 25 августа Толстой писал В. А. Гольцеву: «В корректуре моего предисловия в выноске 24-й и 25-й стр[аниц] до слова: «Во-вторых», находящегося на 6 строке выноски 25-й страницы, есть поправки. Все эти поправки уничтожить и оставить, как было до поправок. Всё это, разумеется, если еще не отпечатано».

– А как насчет «Социетас драконистрарум»? – вмешалась Анастасия, а потом тоже перенесла внимание на Николае. – Я слышала, они борются с подобными мифами. Вы верите, что Влад действительно был стригоем?

Так как правленных Толстым гранок статьи «Для чего люди одурманиваются?» не сохранилось, то выяснить, какие из своих поправок отменял Толстой этим письмом, невозможно.

– О, нет, нет, нет, милая девушка! – возразил Раду. – Я не верю в эти слухи. Влад не был вампиром, какие бы увлекательные истории об этом ни рассказывали.

Статья Толстого появилась впервые в переводе на английский язык, сделанном Э. Диллоном, в февральском нумере лондонского журнала «Contemporary Review», под названием: «Wine Drinking and Tobacco Smoking» [«Питье вина и курение табака»]. Отсюда в обратном переводе с английского статья была напечатана в «Новом времени» 1891 г., №№ 5354, 5355 и 5357 от 24, 25 и 27 января. По подлинному тексту статья была напечатана в виде предисловия к книге: Д-р П. С. Алексеев, «О пьянстве». С предисловием гр. Л. Н. Толстого: «Для чего люди одурманиваются?», изд. редакции журнала «Русская мысль». М. 1891, стр. 1—27. Под статьей дата: 10 июня 1890 г. Вскоре статья появилась и отдельной брошюрой в издании «Посредник» и в том же году была перепечатана в тринадцатой части «Сочинений гр. Л. Н. Толстого», Москва.

– Но откуда же взялись эти слухи? – не унималась Анастасия. – Их должен был породить какой-то факт.

Последовательные рукописи работы Толстого над статьей «Для чего люди одурманиваются?» сохранились, повидимому, все. Они следующие:

Раду прикусил щеку изнутри. Похоже, он решил тщательнее обычного обдумать свои слова. Я никогда раньше не видела его таким серьезным, и это едва уловимое изменение заинтересовало меня. Я и не думала, что профессор Раду способен на что-то, кроме рассеянности.