– Да. Это я принес тебя туда сразу после взрыва и оставил на пути у Огонька. Когда Кот ставил бомбу – он не знал, что в одной из соседних квартир живет потенциальная Иная. Никто не знал. В тот день я инкогнито прибыл в Питер, чтобы впервые посмотреть тайком на Гордеевых, – и обнаружил среди игравших во дворе детей девочку с интересной аурой. Неожиданно к дому стали стягиваться Темные. Решение нужно было принимать немедленно, и я решил втянуть тебя в эту историю. Я же потом внушил твоим родителям, что ты уехала с классом на экскурсию по Золотому кольцу. Я знал – Герда не сможет бросить в опасности маленькую девочку.

– Но… зачем? – спрашиваю я.

– Разве ты недоволен своей напарницей?

Конечно, хитрый старик эту загадку оставляет разгадывать мне. Но загадка не сложная. Без Лины я мог бы не выжить после взрыва в крепости – она поддержала меня своей толикой Силы. Или выжил бы, но не смог нанести смертельный удар Тайпану. Да и в принципе без Лины я мог бы не стать тем, кем я стал. Это соображение действует на меня вдохновляюще.

– Но мы же могли погибнуть, – напоминаю я, – представьте, каково нам пришлось – бежать из Петербурга с малявкой на руках.

– Не забывай, Ярослав, – я кое-что умею. Например, видеть линии вероятности. Я верил, что вы выберетесь.

– Что еще вы знаете о моем будущем?

Борис Игнатьевич улыбается и не отвечает.

– Что же получается, – берет слово Линка, – Завулон вас переиграл? Все было зря?

– За днем следует ночь. Солнце садится – встает луна. А утром наоборот.

– Почему вы так не любите прямо отвечать на вопросы?

Я снова бью ее коленкой под столом: не наглей.

– Конечно же, все было не зря, – отвечает Гесер. – Во-первых, вы нашли Сердце Сумрака. Отныне его будут зорко охранять оба Дозора – и скорее всего мир Иных действительно однажды изменится. Теперь у нас есть инструмент для этого. И много времени, чтобы подумать. Во-вторых, стало ясно, что Инквизиция в таком виде больше существовать не может. Если один ее сотрудник способен поставить под угрозу все мироустройство – что-то в ее структуре неправильно. Многие руководители Инквизиции после этой истории лишились своих постов, а некоторые заключенные из Бернской тюрьмы вышли на свободу, в том числе те, что провели там века. Страж тюрьмы и вовсе исчез. В Инквизицию потекла новая, молодая кровь.

Мы молчим, глядя на купающихся в луже на площади воробьев. Из динамиков на столбах льется тихая музыка.

– Ты… в курсе, что у моей мамы есть бойфренд, да?

– Отец считает, – не удерживаюсь я, – что вам в принципе нельзя верить. Что, возможно, вы с Завулоном все спланировали с самого начала и разыграли ради каких-то своих целей, о которых нам никогда не узнать.

– Ларри? Ага. Ты как-то упоминала его в разговоре.

Гесер смеется в голос. Мы с Линкой смеемся в ответ. Мы хохочем как дети и официантка смотрит на нас с подозрением.

– Ну вот. На прошлой неделе мы ездили к нему, чтобы официально познакомиться. Он живет в таком огромном красивом домище.

– Отец рассказывал, – продолжаю я, – что вы даже Скифа когда-то провели. Была какая-то история вокруг Темного колдуна с Кубы, лет шестьдесят назад, и колдун вас якобы где-то держал в плену много дней… а на самом деле вы просто хотели, чтобы вас считали пропавшим.

– Круто.

– Мальчик мой, – прячет улыбку Гесер, – зная все это – ты по-прежнему хочешь в Ночной Дозор?

– Я ему не доверяю, Том. Видел бы ты этот дом. Ничего общего с холостяцкой берлогой. Кругом цветы в горшках, кружевные салфетки и все такое. На кровати куча шелковых подушек. Странноватый вкус для парня, не находишь?

Ответ у меня давно заготовлен:

– Может, ему дизайнер интерьера помогал. Он ведь богатенький. Они все так делают. Такие не ходят к Альфу за банкой краски, а нанимают для этого людей.

– Конечно. Жизнь – это маленький комочек света и тепла в море холода и тьмы. Если ее не оберегать, холод и тьма однажды окажутся сильнее, и свет погаснет.

– Есть кое-что еще, – она запустила руку в сумку, извлекла оттуда фотографию в золотой рамке и положила на стол перед ним.

Борис Игнатьевич не отвечает. Мне кажется, я могу слышать, как напряженно работает его мозг. А если это и в самом деле только игра с его стороны? Знала бы мама, где мы сейчас и с кем беседуем да о чем. Вот бы нам влетело. Свет и Тьма! Разве я уже не взрослый – и не могу выбирать, с кем позавтракать в парке Горького?

– Это еще что?

– Как поживает Яна, кстати? – спрашивает Гесер.

– Я нашла ее в туалете у Ларри. В тумбочке, под стопкой полотенец.

– Она теперь часто гостит в нашем доме, вместе с сыном – пока Скиф путешествует по делам. Мама столько лет боялась ее пророчеств, а теперь они не разлей вода, почти как сестры.

– И… стащила?

– Их с Андреем сын – Иной?

– Просто одолжила, – поправила она. – А что он мне сделает. Он ведь явно ее прятал, так что не посмеет меня спросить об этом. К тому же, даже если и заметит, что фото пропало, он ведь не может быть уверен, что это я. Ее могла взять мама или Альф.

– Сашка? Обычный мальчишка шести лет.

– Думаешь, это его жена и ребенок? – Том разглядывал фотографию.

– Это тоже судьба. Если на долю родителей выпадает слишком много невзгод – на детях она отдыхает. Ты сберег подарок Скифа?

– Вполне возможно.

– Не то чтобы это подарок. Я забрал его тогда, в крепости… но потом он сказал, что раз уж я вынес Бальмунг с поля боя – значит он стал моим по праву.

– Ну, возможно, они расстались, и ему больно вспоминать об этом. Вот и спрятал этот снимок подальше.

– Очень ценное оружие, береги его… Так что там Яна?

– Он сказал маме, что никогда не был женат и детей у него нет. С чего бы ему обманывать?

– А, вы про предсказания. Нет, она своим даром больше не пользуется. Говорит, что раньше у нее и жизни-то нормальной не было. Все из-за дара проклятого. Кстати, она очень рада, что Сашка – не Иной и никогда не свяжется с Дозорами.

Том не знал ответа на этот вопрос, поэтому Тара продолжила развивать свою теорию.

Борис Игнатьевич понимающе кивает:

– Подозреваю, что он живет вместе с семьей, а маму обманывает. Просто использует ее ради собственного удовольствия.

– А твоя мать? Что она думает о будущем сына?

– Но ведь твоя мама частенько остается там на ночь. Разве его жена позволила бы такое?

Девушка потерла лицо руками.

Я пожимаю плечами:

– Есть еще одна деталь.

– О чем ты?

– При чем здесь мать? Я уже взрослый и сам решаю.

– В гостиной над камином, где обычно вешают снимки или портреты, совершенно пусто.

– И?

– И все же.

– Как-то странно. Однажды по пути в туалет я рассмотрела это место поближе. И что ты думаешь? Там осталась темная прямоугольная отметка, – она откинулась в кресле, триумфально сложив руки на груди.

– Она знает, что отговаривать меня нет смысла. Наследственность.

– Эмм… Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Как к чему? Видимо там раньше висела фотография Ларри, его жены и их ребенка.

Гесер задумчиво жует кусочек рахат-лукума.

– Тара, черт тебя побери, ты что, заделалась Ангелом Чарли?

– И это еще не все. Однажды, когда они все пили вино на первом этаже, я сбегала наверх. Одна из комнат обставлена, как детская для малышки, – она ткнула пальцем в фотографию. – Для вот такой малышки. Там разные куклы, лошадь-качалка, всякие бантики и резиночки.

– Герда мне этого не простит, – говорит он после долгой паузы.

– Но твоя мама тоже наверняка видела эту детскую. Спрятать снимок не сложно, но спрятать целую комнату…

– Только не говорите, что вы ее боитесь! – возмущенно восклицает Линка.

– Я знаю, эта часть звучит как бессмыслица. – Тара наморщила нос.

– Вся эта история звучит как бессмыслица. Он ведь везет вас в отпуск, так? Как бы он смог это провернуть, если бы был женат? – Он нежно коснулся тыльной стороны ее ладони. – Может, ты просто выискиваешь подвох там, где его нет? Потому что Вайолет проводит с ним столько времени. И ты чувствуешь себя немного одинокой.

– А ну, цыц. Несовершеннолетним слова не давали.

Целых четырнадцать лет они были только вдвоем. У матери, конечно, и раньше были бойфренды, но ничего серьезного. Постоянно делить внимание Вайолет с кем-то еще Таре прежде не приходилось, и теперь ситуация казалась ей очень странной. Раз ее мама так ослеплена любовью к Ларри, придется довериться собственной интуиции.

– При чем здесь вообще возраст? – мгновенно краснеет девушка.

– Может, ты и прав, – она взглянула на Тома. – Но мне нужно знать наверняка. Попробую расспросить маму.

– При том, что несовершеннолетних мы в Дозор стараемся не принимать. Но для тебя придется сделать исключение.

Я вскакиваю на ноги:

20

– Вы не шутите? Берете нас в Дозор?

Тара пообещала Альфу помочь подготовиться к так называемому «королевскому приему». Когда приедет Джудит, все должно быть безупречно. Нельзя полагаться на волю случая. Она была уверена, что не все военные компании планировались с такой тщательностью. Вайолет, нужно признать, тоже вносила свою лепту. Ларри предлагал ей поехать за город и устроить пикник, чтобы насладиться не по сезону теплой погодой, но впервые получил отказ. Женщина тщательно взвешивала муку, высунув язык от усердия и добавляя на вторую сторону весов маленькие грузики.

Гесер поднимает руки:

– Что собралась готовить, мама?

– Бисквит королевы Виктории. Одному богу известно, что из этого выйдет. Я предложила Альфу купить десерт в магазине, но он не согласился, – она посмотрела на дочь. На верхней губе осталось немного муки. – Ведь для Джудит годится только домашняя выпечка. А ведь я могла бы сейчас лежать на покрывале на берегу реки, попивать шампанское и закусывать его клубникой.

– Ну а что еще прикажете с вами делать… Однако ты же понимаешь, мой мальчик, – учитывая родство с Великим магистром тамплиеров, нельзя афишировать твое участие в нашей структуре. Слишком многие в Ночном Дозоре после той истории считают тебя и Герду предателями – хоть она и вернула к жизни столько Светлых и даже одну Темную. Упустила исторический шанс на победу, сумасшедшая… так говорят. От родителей, конечно, не скрыть, но их я уговорю. А больше – никому.

– Ты любишь Ларри, мам?

– Само собой! Спасибо большое, Борис Игнатьевич.

Прежде, чем ответить, Вайолет пересыпала муку в миску и вытерла руки о фартук.

– Да. Думаю, да, – она присоединилась к Таре за столом и обхватила ее лицо ладонями. – Но не так сильно, как тебя, детка. Ты всегда будешь на первом месте, помни это. Ларри добр ко мне. И очень щедр. И хоть я не люблю полагаться на мужчин, приятно для разнообразия не ломать голову над тем, где взять денег на ужин, – она сделала паузу. – А в чем дело? Он тебе не нравится?

– Не пори горячку и в первую очередь научись держать все в секрете. Тебя, Лина, это тоже касается. Инквизиция сейчас в стадии перестройки, им особо не до нас. Самое время подумать о будущем. Война вечна – а жизнь быстротечна. Как показывает многолетний опыт, Дозору необходимо некое подразделение, действующее без огласки. Займись его формированием, Ярослав. Один боец, – он кивает на широко улыбающуюся девчонку, – у тебя уже есть. Набери пять-шесть ребят, главное, не из болтливых, а боевую подготовку я обеспечу. Понадобятся кодовые имена, секретный штаб и прочее. Не спеши, придумай правдоподобную легенду. Задача ясна?

Кажется, пришло время для решительных действий.

– Думаю, он неплохой человек, мам. Но что ты вообще о нем знаешь?

– Достаточно.

Мы с Линкой переглядываемся и бьем ладонью о ладонь.

– Мам, мне стыдно за это, но пойми, пожалуйста, однажды, когда я искала тебя…

– Все ясно, Борис Игнатьевич, – говорю.

– Что ты натворила, Тара? – Вайолет попятилась назад.

– Добро. Выполняй, дозорный.

– На прошлой неделе, когда вы внизу пили вино, я немного побродила по дому.

– Хочешь сказать, вынюхивала.

Теплое сентябрьское солнце карабкается к зениту, заливая ярким светом город. Золотые листья кленов на дорожке парка устилают наш путь в будущее. Я сжимаю в своей руке ладонь подруги. Костяшки наших пальцев отбиты на тренировках до мозолей. На моей ладони тонкий шрам – память о Сердце Сумрака.

Дочь уставилась на белую клеенчатую скатерть в красную клетку и принялась выводить на ней пальцем узоры.

– У кота девять жизней, да? – улыбается Линка.

– Наверху есть комната, которая явно принадлежит маленькой девочке.

Руки Вайолет опустились, а между бровей появилась морщинка. Она молчала, и Тара гадала, стоит ли ей продолжать.

– И каждая лучше прежней.

– Ммм… Еще я нашла фото женщины с маленькой дочкой. И… и… – Тара колебалась. – В гостиной над камином раньше явно висел фотоснимок, но он снял его, и я думаю, что…

– Нужны кодовые имена, – напоминает она. – Будешь Батоном? Или Ловкачом?

– «Сенокос».

– Что?

– Теперь я твой шеф, кстати. А тебе придется научиться выполнять приказы.

– «Сенокос». Картина Констебля. Он отдал ее в мастерскую, чтобы там заменили раму.

Она хитро стреляет глазами, но молчит. Я привлекаю ее к себе и целую в краешек губ.

– Ну, ладно… ммм… а что насчет той комнаты?

– Линка… Что такое, по-твоему, Дозоры?

– Это комната Бэкки.

– Черт, а кто такая эта…

– Как что, – она смотрит с удивлением, – это воплощение Изначальных Сил. Совершенное воплощение.

– Его племянница. Она иногда бывает у него. Дом большой, а своих детей у Ларри нет. К тому же они очень близки с сестрой.

Я качаю головой:

Девушка подумала о фото, найденном в тумбочке в туалете.

– На снимке его сестра?

– Дозоры – это игра на всю жизнь. По всему миру. Не стрелялка в смартфоне или бильярд какой-нибудь. Это вроде шахмат, только гораздо сложнее – и фигур много, и ходят они очень хитро. Нас с тобой в нее только что приняли, пока пешками, но кто знает, кем мы станем.

Вайолет кивнула.

– Я не хочу быть пешкой. – Линка прищуривается всеми своими веснушками и становится похожей на лисенка.

– Еще вопросы есть?

– И я не хочу. Я хочу играть… и выигрывать.

– Прости, мам. Я просто не хочу, чтобы он причинил тебе боль.

– Нельзя выигрывать во всем. Даже у Гесера не получается.

– Не нужно во всем искать подвох, милая, – она обвела рукой их убогую комнату. – Тебе не кажется, что у нас и так хватает забот? Думаешь, я хочу и дальше растить дочь в таких условиях? Не об этом я мечтала. Не о жизни в комнатенке над паршивым хозяйственным магазином, без приличной работы и со стариком, который думает…

– Знаю, – говорю я, – конечно же, знаю. Но все равно этого так хочется.

Тара выразительно посмотрела на мать и кивнула на дверной проем, в котором застыл Альф.

Сентябрь 2018 – май 2019Москва – Севастополь – Вена – Обнинск

– Что думает, Вайолет?

– Альф, я тебя не заметила.

– Это я уже понял.

– Прости меня. Ты же знаешь, что нам хорошо здесь. Не знаю, что бы с нами было, если бы ты не приютил нас той ночью. Пожалуйста, не считай нас неблагодарными, – она поцеловала старика в щеку. – Мы обе любим тебя.

– А я вас люблю, – проворчал Альф.

Вайолет отпустила его руку.

– Ладно, мне нужно закончить с этим пирогом. В котором часу прибывает твоя герцогиня, Альф?

– В четыре, – он шаркнул ногой по линолеуму. – Кажется, тут нам тоже не мешало бы прибраться.

– Предоставь это нам, – ответила Вайолет. – Ты можешь просто сидеть и руководить. Тара, живо бери швабру и ведро.