- Эй! - закричал Эрик, Клаудии. - Иди сюда! Вода отличная!
– Но ведь у вас уже есть рация, – выдавила из себя Мари. – Чего вы хотите от меня?
— Ну да, и ты еще тут со своим неимоверным любовным опытом все по полочкам разложила. Ох, и помотало же тебя по чужим кроватям, можно подумать! А у тебя, что ль, не старый пердун был, клоун-то твой? Первый и единственный! Разве ж ты соображала, когда под рыжего лезла? Извини, конечно, что я со всей прямотой, но из песни слов не выкинешь! Это ж природа! А ты баба! Хоть и мелкоскопическая.
Клаудия загарцевала к ванне.
– Нам нужно, чтобы вы связались с Лондоном и подтвердили подлинность сообщений. – Должно быть, их радиограммы не вызывают доверия, заключила Мари, и они хотят, чтобы она передала сообщение под своим именем. Джулиан при всем желании не смог бы этого сделать. Понятно, зачем она им понадобилась. Если поможет, не исключено, что они сохранят ей жизнь – ей и Джулиану. Откажется, Лондон поймет, что канал провален, и она раз и навсегда положит конец их радиоигре.
— А может быть, тело и дворняги, зато сердце чистейшей породы, — Бабрита всегда вступалась за Лельку.
Она была одета в халат, похожий на тот, в котором была Ария, его ремень был плотно завязан вокруг ее талии.
Мари представила, как с небес, словно предвещая недоброе, на нее смотрит лицо Джози. Та взглядом умоляла ее не сдаваться. Мари представила Элеонору, которая рассчитывала на нее.
Ее светлые волосы струились по ее плечам.
– Нет, – громко произнесла Мари. Не станет она им помогать.
Ее голые ноги, торчали из под полов халата.
Криглер обошел стол, встал перед Мари и, без лишних слов, наотмашь ударил ее по лицу, так сильно, что она слетела со стула, упала и покатилась по полу, больно ударившись головой. Чашка разбилась вдребезги, осыпав ее и все вокруг горячими брызгами и фарфоровыми осколками.
Мальчики семейства Канн, наблюдали за ней, высунув свои языки, как собаки.
Но не знал Криглер, что побоями Мари не удивишь. Ее отец, когда напивался, становился агрессивным. Возвращаясь домой из паба, он обрушивал свою злость на любого, кто оказывался поблизости, будто то Мари или ее мать. Осыпал ударами, кулаками, один раз даже швырнул ее головой о стену. Она спаслась от ярости отца; он ее не сломил. И Криглер не сломит.
Затем, медленно, словно исполняя стриптиз, Клаудия развязала пояс на своем халате.
Лежа на полу в кабинете на авеню Фош, в чудовище, что стояло перед ней, Мари видела отца и внутренне ожесточалась. Криглеру придется убить ее, – она все равно не будет говорить.
Он упал на пол.
Криглер нагнулся к ней и с неожиданной учтивостью помог сесть на стул. Из ее рассеченной губы струилась теплая кровь.
Она выскользнула из халата и он тоже упал к ее ногам.
Она подняла на Криглера глаза. Он протягивал ей лист бумаги. Мари отвернулась, но он стал пихать ей листок под нос, бумагой карябая лицо. В конце концов ей пришлось взять его. Это были не просто некие отрывочные сведения, а полный список агентов, действовавших во Франции, всех до единого, с псевдонимами и настоящими именами. А также фамилии и адреса французов, с которыми они контактировали, адреса явок и тайников, где были спрятаны оружие, боеприпасы и многое другое.
Ноэль ахнул.
Мари ошеломленно смотрела на список. Кто-то их выдал, и Джулиан подтвердил это несколько минут назад. Но поражал масштаб предательства. Кто среди них мог бы быть изменником?
Так же как и Эрик.
— А то мы не знаем! Нашла от кого Лельку защищать! Ты что, обиделась? — спросила она Лельку.
– Нам известно все, – самодовольно заявил Криглер.
На мгновение, глаза Арии не смогли ни на чем сосредоточиться — все, что она могла видеть, это была кожа, много кожи, как- будто Клаудия носила бикини телесного цвета.
— Нет.
– В таком случае, полагаю, я вам не нужна. – Мари с вызовом вскинула подбородок.
Но потом она поняла.
— Сильно?
Криглер снова ударил ее наотмашь. Она упала. На этот раз он поднял ее за волосы. На Мари градом посыпались удары, один за одним, все быстрее и быстрее. Впервые в жизни она молила о быстрой смерти. Мари представила лицо Тесс и сосредоточилась на нем, мысленно переместившись из этого жуткого места. Считая про себя, она затаила дыхание и стиснула зубы, чтобы не закричать.
На Клаудии ничего не было.
— Да.
Криглер вдруг остановился. Побои прекратились так же внезапно, как и начались. Мари силилась приоткрыть заплывшие глаза, силилась отдышаться, готовясь к тому, что ее ждет.
Она была абсолютно голая.
Дверь снова отворилась и захлопнулась. Охранник втолкнул в комнату Джулиана. Тот настолько ослабел от пыток, что не держался на ногах. Он повалился на пол.
— Здассьте-приехали! Да я любого за тебя прибью! Прекращай немедленно! Я что хочу сказать, — Труда на секунду замялась, пытаясь подобрать правильные слова и в который раз всем все растолковать. — Я не про то, что покаяться никогда не поздно! А вот согрешить можно и опоздать! Вот я, например, опоздала, и каяться не в чем! А я бы с удовольствием! Этому недодала, этому недодала, а тому и вообще не дала! Так и осталась в гордом одиночестве! А жить нужно так… — Труда прищурилась, словно увидела где-то вдалеке, как именно нужно жить, — чтобы было стыдно рассказать, но приятно вспомнить! Сейчас-то тебе, Лелька, легко говорить, надо — не надо, а коли страсть припрет, то думает все то, что ниже головы! А сама так бы и жила, если одной головой думала, то до сих пор не было бы ни котенка, ни ребенка, сплошной цирк зажигает огни! Да что тут говорить, беда с Нинкой, просто беда.
- Святое дерьмо - решительно и со знанием дела, выпалил Кристофер.
При виде ее изуродованного лица Джулиан издал отчаянный вскрик. Она села, попыталась подползти к нему. Криглер встал между ними и приставил пистолет к голове Джулиана.
Тетя Труда одернула свой боевой халат по старой привычке, как это обычно делали школьницы перед физруком, перестала моросить руками и продолжала свои философские рассуждения:
- Стоп Эрик тихо застонал.
– Делай что говорю, или он умрет. – От его стального взгляда веяло смертью. Мари поняла, что он не колеблясь убьет Джулиана.
Ноэль тоже уставился на нее.
— Хотя и Варьку по-женски можно понять. Баба-то вечно свой случай ищет, а тут вон какая возможность — начальник! Это уже, скажу я вам, совсем другие каблуки! Может, денежные проблемы у них с Вовкой начались, вон уже который год Нинку летом к бабушке отправляют, сколько на море-то вместе не ездили… Как говорила одна моя знакомая, мужчина без денег — это подруга.
– Мари, не надо… – попросил Джулиан.
. А Клаудия просто стояла там, как чокнутая финская эксгибиционистка, покачивая своими сиськами для целого мира, чтобы ее заметили.
— Да никогда Варюха деньгами не болела, — махнула рукой Лелька. — Ни-ког-да! Не может это быть причиной, чтоб дочку отца лишать!
Мари медлила с ответом. Одно дело – ее жизнь; но Джулиан – руководитель группы, и она обязана позаботиться о том, чтобы с ним ничего не случилось. И ее чувства к нему тут ни при чем. От Джулиана зависело благополучие группы Веспера или того, что от нее осталось.
Ни один из Каннов не сказал ей, чтобы она прикрылась.
— Много ты понимаешь! Могло — не могло! — вздохнула Труда. — Она даже и не сопротивлялась, мне кажется. Где твой хваленый еврейский ум? Подвернулся денежный, она и решилась. А может, и из-за дочки как раз. Кто знает…
– Хорошо, – наконец согласилась она, выплюнув скопившуюся во рту кровь. – Согласна. – Это шло вразрез со всем, чему ее учили. Но она передаст сообщение, чтобы спасти ему жизнь.
Почему бы это?
— Ага, сопротивляется-сопротивляется, а потом раз — и на матрас…
Охранник оттащил ее от Джулиана и поволок к рации. Мари взялась за чемоданчик, но Криглер отогнал ее, и сам принялся настраивать приемопередатчик – ловко, со знанием дела, не хуже любой радистки, вместе с ней проходившей подготовку в Арисейг-Хаусе.
Это уже было слишком.
Он достал ее коробочку с шифровальными ключами, которую у Мари конфисковали при аресте.
Выпуская долго сдерживаемый крик, Ария выскочила из ванны, схватила полотенце и выбежала за дверь, едва ощущая своей кожей, холодный воздух или ледяной бетон под ногами.
До Вариного раскрытого окна часто доносились эти дурацкие поговорки и бабьи разговоры, выданные в приступе дурной правды. Она тихонько краснела, сидя на кухне, встряхивала головой и отворачивалась, отправляясь к своему солидному Игорьсергеичу.
– Отправьте сообщение, подтвердите, что это вы и что все в порядке. Затем передайте вот это. – Он вручил ей текст радиограммы и клочок шелка с одним из шифров. Сообщение содержало просьбу о доставке груза на определенную площадку. Если она выполнит требование Криглера, обман никогда не прекратится. УСО будет доставлять агентов и оружие прямо в руки немцев.
Оказавшись внутри, она обернулась в полотенце, зашагала к лифтам и повторно нажала на кнопку вызова.
Мари принялась кодировать сообщение и дрожащими руками нашла свою частоту. Подготовив радиограмму к передаче, она показала ее Криглеру.
Конечно, именно в этот раз, лифт решили остановиться на каждом этаже.
– Проверочный код, – рявкнул он, вдавив дуло пистолета в рану под подбородком Джулиана. Тот заскрипел зубами, чтобы не закричать от боли. – Код, – повторил Криглер.
Вскоре бабьи страсти во дворе утихли. Нинкин отчим перестал быть новостью и прижился вместе со своими лыжами. Он был тих, почти незаметен, с вязким в гнусавинку голосом, голым безбровым лицом с достаточно выразительными, но вечно полуприкрытыми глазами. Когда он с кем-нибудь разговаривал, то глаза и вовсе держал закрытыми, что было достаточно неожиданно и малоприятно. Приходя домой, он надевал домашнюю майку, полосатые пижамные штаны на подтяжках и садился работать. Иногда чертил что-то важное, иногда писал, но чаще просто читал, сильно слюнявя палец и громко перелистывая страницы. Его как бы не было. Обращался со всеми слишком вежливо, но Нину вниманием почти не одаривал, а сын к нему и вовсе не приходил. С мамой, бывало, он о чем-то ворковал, но и то только по вечерам, когда Нина ложилась спать.
- Гм.
Мари колебалась. Если она с легкостью выдаст информацию, Криглер поймет, что она хитрит.
Ария подпрыгнула и обернулась.
Оказалось, что в общем-то он не слишком сильно мешал их давно устоявшейся жизни. Только ванную занимал надолго и смешно там фыркал. И еще пел. Репертуар его был невелик: ария Ленского из оперы «Евгений Онегин», и все. Может, он и знал что-то еще, но то ли эта маленькая ванная с гудящей колонкой навевала «Куда, куда вы удалились», то ли процесс смешивания басмы с хной по традиции сопровождался именно этим Чайковским, то ли он просто жалел, что куда-то удалились весны его златые дни и именно поэтому красился.
– «П» на месте тридцать пятой буквы в тексте, – медленно объяснила она, показав, где была произведена замена. Про второй проверочный код, который она не включила в сообщение, Мари умолчала. Дай бог, чтобы Криглер не знал про него или не заметил.
Ноэль стоял в дверях, легкая пелена пара исходила от его полуобнаженного тела.
Голос его звучал тонко, даже приятно, шум воды тихонько аккомпанировал его музыкальному фырканью и вот, наконец, Игорьсергеич выходил из ванной в какой-то невероятной чалме из чертежной кальки, которой прикрывал впитывающуюся краску. Каждую неделю в течение целого часа он ходил в этом восхитительном головном уборе и смахивал на брата Снежной королевы, как если бы он у нее был. В этот час Нина его практически любила. Она по возможности чаще путалась у него под ногами, тайком бросала восхищенные взгляды и представляла, как бы он выглядел, например, в серебряном расшитом камзоле с кружевным жабо, в коротеньких атласных штанишках, белых чулочках, в серебряных ботинках с огромными пряжками, ну и всякое остальное — плащ, перчатки, шпага. Ей где-то попался такой рисунок красивого господина — то ли в сказке про Кота в сапогах, то ли в энциклопедии Брокгауза и Ефрона, то ли еще где, но Нина тогда навсегда его запомнила. А мятые полосатые штаны и старая майка Игорьсергеича совершенно не вязались ни с тем шикарным образом, ни с прекрасно-художественной чалмой на голове. Через час, когда помесь басмы с хной уже сделала свое черное дело, впитавшись не только в корни реденьких волос, но и в саму кожу, а может, даже в череп и в мысли, Игорьсергеич опять надолго занимал ванную, и через тонехонькую дверку раздавалось снова:
– Отправляй, – скомандовал он. В Лондоне сообщение прочитает Элеонора. Она непременно заметит отсутствие второго проверочного кода и сразу поймет, что Мари радирует под контролем немцев.
Там, откуда он пришел, за ним тянулись мокрые следы.
Пришел ответ. Мари его записала. Расшифровывая радиограмму, Мари цепенела от ужаса. Такого ответа она больше всего боялась, никак не думала, что получит его.
-Куда ты? Ария еще раз нажала кнопку вызова.
Куда, куда вы удалились,Весны моей златые дни?Что день грядущий мне готовит?
– Подлинный проверочный код отсутствует.
В мою комнату.
Нина не очень понимала все эти странные вопросы, да и смысл арии в целом, но уже знала ее наизусть и часто напевала во дворе, качаясь на качелях. Куда-а-а, куда-а, — качалась она туда и обратно, — вы удали-и-лись, — и снова вперед и назад. Когда двор был пустой, Нина прибавляла звук. А однажды она получила дерзкий ответ на один из вопросов Ленского. Затянула, как водится, мечтательно мурлыкая и подражая отчиму, «куда, куда вы удалились…» — и вдруг услышала возмутительное:
Мари омертвела от страха. Радиотелеграфист в Лондоне уведомил Криглера, что Мари пыталась его обмануть. Отсутствие второго проверочного кода сигнализировало о провале. Радиотелеграфист в Лондоне не мог этого не знать. Мари захлестнуло отчаяние. Она чувствовала, что Криглер, стоявший у нее за спиной, приходит в бешенство.
-Ты не хочешь извиниться? Она резко обернулась.
— Пошли-и-и посрать и провалились! — это спел противный Васька, сосед из старого желтого домика со львами. Он задирал всех, не только Нинку, характер был такой. А в тот раз неслышно подкрался сзади, прикидывая, какую бы сделать пакость, а тут Нинка как раз и запела.
– Подождите, я… – Она повернулась к нему, пытаясь придумать правдоподобное объяснение.
-Перед кем? Ария,Клаудия не сделала ничего плохого.
Теперь стоял сзади и ржал, как наглый конь. Нина сделала тогда вид, что безумно обижена, смерила Ваську надменным взглядом и ушла. Но с тех самых пор, карауля Игорьсергеича у ванной комнаты, она ждала миг, чтобы таинственным шепотом и обязательно так, чтобы никто не дай бог не услышал, дать ответ на первую музыкальную фразу его арии. И как шпион, стояла под дверью, победно и хитро улыбаясь.
Он схватил ее за волосы, едва не сдирая скальп. Потом так же резко отпустил.
Она уставилась на него.
– Второй код, – прошипел Криглер, приставив пистолет к голове Джулиана.
-Ты что, шутишь?\"-Ноэль только пожал плечами.
– Мари, не говори, не надо! – вскричал Джулиан. – Нас все равно убьют.
С Васькой этим дворовым случались одни проблемы. Он был на два года младше Нины, но уже слишком борзый и на всех наезжающий. Он был сыном настоящей цирковой карлицы Лели, ровно в метр ростом, которая прижила от старого рыжего клоуна, еле выносила ребенка и чуть не умерла в преждевременных родах. И было почти невозможно представить, как смогли они оба выжить, мать и сын. Цирковое имя она носила звучное — Иоланта, но за кулисами все ее звали Лелей.
Ария почувствовала, как миллиарды кровеносных сосудов, просто ворвались у нее в мозгу.
Но она уже однажды потеряла его и не могла потерять снова, на этот раз навсегда.
Леля была ассистентом дрессировщика и выступала в нелепом костюме с галунами. Она била хлыстом по арене, кричала своим птичьим голоском: «Бравушки, мои хорошие!» и смешно бегала за тиграми, переваливаясь, как уточка. Трижды за ее мученическую жизнь на нее нападали хищники и нещадно рвали ее маленькое тельце, трижды хирурги его подлатывали, и она снова выбегала вперевалочку на арену.
- Ладно.
– «О» вместо «а», – выпалила она от безысходности. – Через раз. – Теперь немцы имели все, что нужно, чтобы вести радиообмен от ее имени.
Хорошо.
А потом у нее случилась любовь с рыжим клоуном, который после представления снимал свой рыжий парик и красный нос и превращался в прекрасного пожилого принца и удивительного рассказчика. И вот под один из своих волшебных рассказов он и обрюхатил храбрую карлицу, а потом перевез ее жить к себе в квартиру и вскоре помер, оставив Лелю с Васькой единственными наследниками.
– Меняй! – приказал Криглер. Она заново зашифровала и отослала сообщение.
Как вам угодно.
Поступила ответная радиограмма. С помощью шифровального ключа Мари торопливо декодировала ее: «Код подтвержден. Ожидайте информации».
Если вы хотите, создать свою маленький четверку с Клаудией, что ж, это прекрасно.
Леля была на удивление доброй, и непонятно было, как в таком крошечном организме умещалось такое огромное сердце. Да и Васька не был злым — просто он привык с детства защищать мать, поэтому и предварял своей ершистой реакцией любые попытки ее оскорбить или осмеять. Везде ходил с мамочкой, именно так ее называя, боялся отпускать ее одну в люди и не обращал внимания на насмешки сверстников. Лелю во дворе любили, а Ваську-волчонка немного побаивались, но все же уважали.
– Вот… – начала она, поворачиваясь к Криглеру. Он наставил на нее пистолет. Мари увидела над собой лицо Тесс. Она попрощалась с дочерью и приготовилась умереть.
Но только не передо мной, ладно? Я не думаю, что мне на самом деле стоит это видеть.
– Сразу надо было передавать правильно… – Он резко перевел дуло на Джулиана.
Они жили в прекрасной квартирке с балконом на втором этаже старинного дома. Балкон был самым любимым Лелиным местом. Никто никогда не знал, когда она на него выходила, — ее просто не было видно, ростом она не дотягивала до перил, но большую часть летнего времени проводила именно там. Иногда над перилами торжественно проплывала лейка и сама поливала цветы — только тогда двор и понимал, что Леля сейчас на балконе и держит лейку высоко над головой. Одна лишь Нина из своего окошка видела, когда Леля выходила на балкон, поскольку закрыт цветами-вьюнами он был только с двух сторон, а со стороны Нины цветы не росли. Нина любила смотреть, как Леля делает там свою нешуточную цирковую гимнастику, как кормит клоунского говорящего попугая Жарика, сидящего в клетке, как садится на детский стульчик и начинает что-то штопать Ваське или вязать. А когда Леля видела Нину, то обязательно что-нибудь спрашивала у нее своим ангельским голосочком: про отметки, про маму-папу, про Буратинку на окошке, про бабушку в деревне… Даже сырниками угощала, вкусные они у нее получались. Нина любила свою соседку и совершенно ее не стыдилась. Да и во дворе все уважали Лелю, вся жизнь которой состояла из малых, но очень значимых поступков.
Наконец,лифт звякнул и двери открылись.
– Нет!
Ария вошла внутрь, но Ноэль вытащил ее обратно.
Его зеленые глаза были полны боли.
-Ария, Клаудия плачет там.
Мама, а Нинка любила звать ее мама Варя, теперь абсолютно не боялась оставлять дочку дома: совсем взрослая уже, убеждала себя и ее, одиннадцать, пусть на хозяйстве будет. И снова зачастила с Игорьсергеичем то в гости, то в театр, то к кому-то на дачу на все выходные. А Нинка с удовольствием просиживала одна на своем уютном подоконнике с книжкой, следила за Лелей с Васькой, за тем, кто качается на качельках, за теми, кто выходит во двор и кто уходит, подглядывала, как целуются под навесом у дома Бабритина поздняя дочка Нелька с красавцем военным в шикарной форме, как Майя выставляет под окна коляску с копошащимся Егоркой, как Труда вывешивает под липой линялое белье — в общем, наблюдала жизнь. А потом, когда темнело уже настолько, что все вокруг проглатывалось темнотой и двор как бы переставал существовать, Нина шла с дозором по гулкой квартире и тщательно проверяла, хорошо ли заперта дверь, после чего мыла свою тарелку с вечно недоеденным ужином, чистила зубы, как наказывала мама, и, еще раз заглянув во все углы, не притаился ли там кто, спокойно шла спать, оставив все-таки свет в прихожей. На всякий случай.
Она не понимала, что нужно было надеть купальник в джакузи.
В Финляндии, никто не делает! Парни ходят голыми в джакузи.
Поздно. Прогремел выстрел. Джулиан дернулся и завалился на пол.
Девушки идут голыми в джакузи.
– Нет! – крикнула Мари, бросаясь к нему.
Они не такие ханжи как мы.
Она опустилась на колени подле него, обняла. Выстрел был точный. Пуля вошла в голову Джулиана между виском и скулой и застряла в черепе. Разумом Мари понимала, что рана смертельная, но сердце не желало в это верить.
Ты не должна была кричать на нее — я думаю, что мы все люди и должны понимать смысл культурной чувствительности.
Вот и сегодня она сделала все как положено, помылась-почистилась, пофыркала в ванной и пошла к себе в комнату, погасив для разнообразия свет при входе и оставив гореть только лампу в коридоре. Дверь оставила приоткрытой — все-таки в светлоте спокойнее. Потом плюхнулась с размаху к себе на кровать и стала радостно подпрыгивать на попе под звонкий пружинный скрежет, отчаянно помогая себе руками, чтобы взмыться как можно выше, прямо до потолка. Но до потолка не получалось: попа оказалась тяжелее, чем хотелось, и отрывалась от кровати с большой неохотой. Потом Нина сняла платье и хотела уже было надеть ночную рубашку, но вдруг о чем-то задумалась и подошла к шкафу. Там среди яркой маминой одежды торжественно и немного в сторонке висела совершенно новая коричневая школьная форма с белым, в оборках, фартуком. Старую форму отдали кому-то из соседей во дворе, хотя она давно уже была стыдно-протертая. Новый черный повседневный фартук грустно болтался на отдельной вешалке: первого сентября он в школу не пойдет. Нина тронула оборки, провела рукой по шоколадной ткани платья и вдруг, решившись на что-то важное, бережно сняла форму с вешалки. А почему бы не примерить ее еще раз? Платье купили месяц назад, и Нина испугалась, что могла сильно вырасти за это время, ей все это говорили, и первого сентября форма может просто не налезть. Нина покрутила ее перед собой, приподняла и набросила, внырнув, как в воду, потом поправила кружевной воротничок-стойку и завязала белый праздничный красавец-фартук с этими сказочными оборками. Закрыла шкаф, чтобы увидеть себя в зеркале на дверце, которое всегда смотрело на нее с самого рождения, сколько она себя помнит. Форма вполне ладно сидела на ней, а стойка была дивно как хороша! Они с мамой долго выслеживали именно этот фасон: отложные воротнички ей совсем не нравились, выглядели простецки и слишком чопорно, как-то даже по-старушечьи, что ли. Нина с самого детства обожала рисовать принцесс и всегда почему-то делала им такие же воротнички, волшебные, кружевные, высокие, которые словно держали голову в гордом неприступном состоянии и не давали ей наклониться. Нина еще раз в восхищении взглянула на себя, но вспомнила про банты и метнулась к полке. «Ты так и будешь до десятого класса носить такие пышные банты?» — спросила ее на днях мама. «А почему нет? Это же очень нарядно! И потом, я же не в десятый класс хожу, а только в пятый!»
Ария вырвала свою руку из его.
– Держись, Джулиан, – умоляюще произнесла она. Глаза его были открыты, но зрачки закатывались вверх, свет в них угасал.
-Культурная чувствительность? Ноэль, то что Клаудия заявляется голой в джакузи не является культурной вещью, это распутная вещь!
– Я люблю тебя, – выдохнул он, наконец-то признаваясь в своих чувствах. А может, просто принял ее за свою жену, Рибу. Но Джулиан схватил ее за руку. – Мари, мы должны были быть вместе. – В его словах она услышала то, что могло бы быть между ними, если бы обстоятельства сложились иначе. – Я люблю тебя, – повторил он.
Нина, наконец, приладила их и снова застыла перед зеркалом. «Какая красивая! — подумала она. — Ну почему это не признать, это же не стыдно!»
У Ноэля отвисла челюсть.
– А я – тебя, – сказала она, обнимая его крепче. Больше она в этом не сомневалась. Мари снова прижалась губами к губам Джулиана, зная, что целует его в последний раз.
Он закрыл глаза и покачал головой, как будто он не верит ей.
Его тело обмякло, и она отстранилась от него.
Он думал, что она просто ревнивая сука.
– Я вижу их, – прошептал Джулиан едва слышно. – Жену и сыновей. – Он протянул руку, словно касаясь незримых образов.
Двери лифта начали закрываться, но Ария сунула ногу между ними,удерживая лифт.
– Не покидай меня, – взмолилась Мари, проявляя эгоизм вместо того, чтобы быть сильной. Она не представляла, как сможет без Джулиана пережить то, что ее ждет. – Это не конец.
-Клаудия хочет тебя, Ноэль,-сказала она ледяным тоном.
Она и вправду была хороша: русокосая, тем более что мама с рождения еще ни разу ее не стригла, и за одиннадцать лет волнистые волосы выросли намного ниже спины. Нина даже не знала, какие у нее волосы на самом деле — сразу после ванны они почему-то выглядели прямыми и темными, но только раз в неделю после мытья, а все остальное время они были довольно светлые и волнистые. Волнистость эта усиливалась ежедневными косичками, которые расплетались только на ночь. Еще у Нины была удивительная, в маму, выкройка глаз — чуть раскосые, лучистые, но при этом светло-серые в голубизну. Эта необычная форма и цвет приковывали взгляд, и поначалу даже нельзя было понять, что именно привлекает в этой миленькой девочке помимо врожденной грации и хрупкости. И еще Нина все время улыбалась, даже родилась с улыбкой, словно обрадовалась, что наконец-то родилась, вспоминала мама, и с тех пор вообще редко хмурилась.
Ей вспомнилось, как однажды он сказал, что их место займут десятки других. Вера в это светилась в глубине его глаз. Джулиан поморщился, и затем лицо его разгладилось. Таким спокойным она видела его впервые. Его дыхание постепенно замирало. Она зарылась лицом у него на груди.
- И если бы ты не был так ею поражен, то ты бы тоже это заметил, ведь все по-настоящему очевидно.
Сердце его больше не билось.
Она шагнула в двери лифта и с силой надавила на кнопку \"ЗАКРЫТЬ\".
Мари бережно опустила его голову на пол.
Нина покрутилась перед зеркалом, порадовалась своему отражению, несколько раз даже подпрыгнула — ей захотелось посмотреть, как вместе с ней подпрыгивают в волосах бантики. Наконец, раскрасневшись, остановилась, сняла с себя форму и, аккуратно расправив, снова повесила в шкаф. Пора уже было спать. Нина села на кровать, вынула из-под подушки аккуратно сложенную ночную рубашку, надела и сладко потянулась, откинув одеяло.
– Зачем?! – крикнула она. И, подскочив к Криглеру, ногтями расцарапала ему лицо.
Часть ее, все таки надеялась, что Ноэль шагнет внутрь и поедет с ней, но он просто стоял в холле и моргая смотрел на нее, его лицо, выражало полное разочарование.
– Стерва! – выругался он, вытирая кровь, и жестом велел конвоиру увести ее.
– Мы ведь выполнили ваше требование! – в исступлении завопила она, когда конвоир потащил ее из кабинета. – Сделали все, что вы просили. Мы – военнопленные и находимся под защитой Женевской конвенции. Вы не имеете права!
В этот миг в окошко кто-то тихо, почти беззвучно заскребся. Звук был почти неслышный, он скорее чувствовался, чем слышался, почти не нарушая привычную тишину. Нина вздрогнула, вскинула бровь и, затрепетав ресницами, посмотрела в сторону этого мышиного звука. Занавески были задернуты не слишком плотно, кусок уличной черноты все-таки проглядывал, и девочке почудилось, что кто-то там есть и смотрит на нее в щелку сквозь не до конца задернутые шторы. Она безумно вдруг испугалась, ее насквозь прошил ужас, но не потому, что кто-то стоял у ее окна, а что этот кто-то видел ее почти раздетой. И вообще она такого не ожидала: раньше никто и никогда не подходил к решетке так близко, для этого надо было специально шагнуть на крышу котельной, хоть и совсем невысоко от земли, но все же подняться.
Двери со свистом закрылись и через несколько секунд кабинка довезла Арию до ее этажа.
– Военнопленные? – презрительно рассмеялся Криглер. – Fräulein, вас отправят туда, где вы просто исчезнете.
Куда Ноэль пошел после этого, она не знала.
Нина тихонько встала и на цыпочках подошла к окну, долго не решаясь отодвинуть занавеску. Ей даже не хотелось до нее дотрагиваться, словно это была гадкая и вонючая половая тряпка, которую вдруг повесили на всеобщее обозрение. Ей стало страшно: вдруг, стоит только до нее дотронуться, она приоткроет того, кто прячется за окном?
И она старалась обмануть сама себя, убеждая себя в том, что ее это не волновало..
Глава 22
Снова кто-то заскребся, уже немного настойчивей чем раньше, словно требуя впустить. Нина явно различила — это был человек. Такой звук могли издавать только барабанящие пальцы, и девочка была в шаге от этого звука, отделенная только занавеской в зеленую полоску. Она, зажмурившись, стала мять тяжелый край ткани, чтобы хоть чуть привыкнуть к вдруг нахлынувшему животному страху, и безысходно закружилась на месте, заматываясь в занавеску, как в кокон. Она кружилась, обнажая комнату и подставляя ее под чей-то жадный взгляд, но не понимая этого. А тот, кто стоял за окном, с усмешкой следил, как задвигалась портьера, затрепетала, словно в нее, как в ловушку, попался маленький пугливый зверек, который еще не знает, что вскоре ждет его, но совершенно точно догадывается об этом своим звериным чутьем. В занавеске оказалось темно и пыльно, как в деревенском бабушкином чулане, даже еще темней. Нина приоткрыла глаза, потом крутанулась вокруг себя еще разок и занавес, как в театре, целиком открыл комнату.
Элеонора
Лондон, 1944 г.
— Выходи, малышка, выходи, я знаю, где ты!
Глава 25
В Норджби-Хаусе, сидя за столом в своей каморке, Элеонора тщательно изучала старые радиограммы.
Приглушенный голос незнакомца хорошо слышался в открытую настежь форточку, и Нине показалось, что он раздался возле самого уха, словно тот, кто говорил, прятался в занавеске рядом с ней. Нина вздрогнула от неожиданности.
Одна большая счастливая семья
Она все никак не могла прийти в себя после ужасного известия, что их рация попала в руки немцев. По-прежнему не было известий от Джулиана и Мари. Анализируя донесения от сети Веспера, она искала новые признаки того, что рация захвачена, и пыталась определить возможный ущерб. Как она это допустила? Ведь безопасность женщин-агентов – для нее самое главное, дело ее жизни. И все же она не сумела их уберечь, как не уберегла собственную сестру много лет назад.
В 8 вечера.
Потирая глаза, Элеонора поднялась из-за стола и прошла в центр радиосвязи. Радиотелеграфистки сидели притихшие, во всем помещении слышался стук лишь одного приемопередатчика.
— Ну что ты ведешь себя как маленькая, выходи-и-и-и, не надо меня бояться…
Спенсер, Зак и Амелия, вошли под бело-зеленый навес Smith and Wollensky, высококлассной закусочной на третьей авеню и со свистом распахнули двойные двери с латунными ручками.
– Все в порядке? – обратилась она к Джейн. Дурацкий вопрос. Джейн сильно переживала из-за провала радиоточки Мари, не меньше самой Элеоноры. Она осунулась и побледнела за долгие часы ожидания и беспокойства, с тех пор как поступила фальшивая радиограмма, якобы переданная Мари.
В глубине бара было шесть человек и каждый из них кричал.
Джейн покачала головой:
Бизнесмены сидели за огромными дубовыми столами и пожирали глазами ребрышки и сочные гамбургеры размером с их головы.
– Маргарет не вышла на связь по графику.
Голос его звучал убедительно и спокойно, совершенно безопасно — так обычно разговаривают врачи в детских больницах, чтобы показать, что укол — это совершенно не больно, а просто необходимо. Полосатая ткань надежно, как казалось Нине, защищала ее от того, что было ей в данный момент не очень понятно и вызывало опасение. Она подняла голову вверх и посмотрела из своего колодца на кольца, которые крепко держали ее кокон. Хотя… С другой стороны, ей было очень любопытно, кто же стоит у окошка, как он выглядит и чего ему надо. Девчонкина кровь вдруг взбудоражилась от мужского шепота, пошла волнами, неосознанно загорячела и пересилила ребячий пугливый разум. Нина подумала еще мгновение, отдалась инстинктам, дернулась и стала медленно разворачиваться. Она же не сможет стоять тут, спеленутая, целую вечность! Кокон становился все менее тугим, сковывал ее все слабее и слабее, пока не освободил девчонку из своих объятий. Занавеска колыхнулась, расправилась и выплюнула раскрасневшуюся Нину, оставив беззащитно стоять посреди комнатенки.
Эффектные жены богатых пожилых мужчин, потягивали мартини и кокетливо подмигивали одетым в белую форму, ирландским парням, которые за барной стойкой, наполняли вином стеклянные бокалы.
– И Морин тоже, – добавила другая радистка.
В воздухе чувствовался запах тестостерона и мяса.
– Возможно, связь плохая, – промолвила Элеонора, пытаясь их успокоить. Но ее слова повисли в воздухе. Нет, тут проблема явно посерьезней.
- Предоставьте выбор моему папе и он выберет что-то очень мужское, - шептал Зак в ухо Спенсер, пока хозяйка заведения вела их мимо столиков к месту, где их уже ждали родители.
Элеонора покинула Норджби-Хаус, направляясь к Директору. Прошла мимо его секретарши, без стука отворила дверь в его кабинет.
\"Вы действительно думаете, что ваша мама считает, что это место романтичным?\"
– Сэр?
Спенсер сомневалась в этом, но она ущипнула его за руку.
Директор удивленно поднял брови:
За решеткой, прямо на земле у старого сорняка, сидел мужчина, прислонившись к стене, и улыбался, глядя на эти смешные девичьи маневры. Просто улыбался, чуть склонив, как странная ночная птица, большую голову набок. В нем не было никакой угрозы, совсем никакой. «Какая может быть опасность в человеке, который так добро улыбается?» — подумала девочка. Потом улыбка его вдруг ушла, он вроде как с усилием поднял в секунду потяжелевшие веки и стал жадно высверливать девочку черными серьезными глазами-буравчиками. Ноздри его затрепетали, руки замяли край выпущенной сверху брюк рубахи. Сначала он посмотрел прямо в ее ланьи глаза, отчего Нине стало очень неловко, просто необъяснимо неловко, потом на рассыпанные по узким плечикам волнистые локоны, на все еще пристроенные в волосах бантики, на тоненькую цыплячью шейку с прозрачной молочной кожей, через которую просвечивала голубая кровь. Взгляд заскользил вниз по веселой ситцевой рубашечке с мелкими детскими кружевами и смешными зайчиками, а потом остановился на худых девчачьих ножках с изящно оформленной породистой щиколоткой.
Сейчас,сейчас.
– Тригг? Входите. Я как раз собирался к вам.
Мы должны быть в нашем лучшем поведении, помнишь? -Зак поднял бровь.
Странно: ведь он ее не вызывал да и ее прихода явно не ожидал.
\"На самом деле, я предлагаю быть в нашем худшем поведении.
– Еще две рации замолчали.
— Какая ты хорошенькая!
-Да? О чем ты думаешь?
Его губы под усами горестно сжались, но он, казалось, не удивился.
-Питьевая игра.
– По некоторым сведениям, под Парижем опять производятся аресты. – У Элеоноры внутри будто что-то оборвалось. – Двое агентов схвачены на конспиративной квартире недалеко от Парижа. Еще несколько человек – к востоку и к югу.
Голос дяди был тихий и чуть хриплый, словно у него вдруг заболело горло.
-Глаза Зака сверкали.
Элеонора понимала, что эта волна арестов связана не только с ликвидацией моста. Хотя после взрыва сразу же начались активные карательные операции, дело было не только в этом. Криглер и СД вдруг получили точную информацию о местонахождении агентов, которых они давно разыскивали. Видимо, немцы уже несколько месяцев подыгрывали им, думала Элеонора, позволяя агентам действовать, пока была возможность отправлять фальшивые радиограммы. А когда поняли, что их игра раскрыта, терять им уже стало нечего. Они «сняли перчатки» и, используя собранные разведданные, забросили большой невод, чтобы взять сразу всех агентов. От Мари и Джулиана известий не поступало; вероятно, их тоже схватили.
Он сунул руку в сумку и показала Спенсер кончик колбы из нержавеющей стали.
– Кого арестовали – мужчин или женщин? – спросила она.
— Не бойся меня. Как тебя зовут?
Она наполнена Абсолют Курант.
– Видимо, и тех, и других, – ответил Директор. – Фамилий у меня пока нет.
Непослушный мальчик! -прошептала Спенсер.
Мертвея от ужаса, Элеонора подумала, что Маргарет и Морин, скорее всего, тоже в числе арестованных.
Я в игре.
— Нина.
– Сэр, надо же что-то делать. – Во все диверсионные группы, действовавшие во Франции, было направлено указание приостановить деятельность, залечь на дно. Но данной меры было недостаточно. Агентов следовало отозвать, как того давно требовала Элеонора. Однако до высадки союзных войск оставались считаные дни, и потому начинать массовую эвакуацию агентов было нельзя: возникли бы ненужные вопросы.
Вот мое правило: Каждый раз, когда моя мама хлопочет над вашим папой, мы выпиваем.
-Идет.
– Меры принимаются. – Директор помолчал. – Мы возвращаем их домой, как вы и предлагали. – Значит, положение совсем ужасное, раз все же решено отозвать агентов. – Распоряжения об эвакуации оставшихся агентов уже отданы. – Элеонора чувствовала себя так, словно ей залепили пощечину. Почему эти распоряжения отданы не через нее? – На это потребуется больше времени, чем ожидалось, – добавил Директор.
Она испугалась, конечно, но виду не подала, она же почти взрослая! Его улыбка была похожа на Нинину — все тридцать два зуба были в пределах видимости, и Нина сразу заулыбалась в ответ.
И каждый раз, когда мой папа ведет себя как большая шишка, мы пьем.
– Сколько? – резко спросила она. Еще неделя, и эвакуировать будет некого.
Спенсер фыркнула.
– Не знаю. Уилл Рурк – пилот, организовавший «Лунную эскадрилью», – пропал без вести. Прошла информация, что над Бретанью сбили какой-то самолет. Возможно, это был он. Но мы постараемся эвакуировать агентов как можно скорее.
- Тогда мы напьёмся до того, как принесут еду.
Элеонора вздохнула свободнее, но облегчение тут же сменилось смятением.
— А как тебе идет школьная форма, Ниночка! А какие бантики — глаз не отвести!
Зак поднял бровь.
– Всех агентов?
- Разве это плохая идея?
Директор покачал головой.
Покалывания прошли через спину Спенсер.
– Только девушек. Вас закрывают. – Вас, отметила она. А не нас. – Боюсь, принято решение отказаться от подразделения женщин-агентов; эксперимент признан неудачным.
С того провокационного момента в раздевалке, Зак стал ещё более раздражительным, чем когда – либо, обнимая её за талию или спонтанно пожимая её за руку каждый раз, когда Амелия появлялась в новом наряде.
Эксперимент признан неудачным. Элеонора вскипела от этих слов. Ее девушки совершали подвиги, выполняли задания, делали все, что от них требовалось. Нет, провал случился не по вине ее подопечных и даже не по вине агентов вообще, а из-за действий штаб-квартиры.
Когда они покинули салон Картье и направились в Сакс, он взял Спенсер за руку и спросил её, не хотела бы она зайти - он хочет ей что-нибудь купить.
Дядя тихо говорил, и Нине нравилось то, что он говорил, да и голос его нравился.
Только если это платиновое кольцо любви»,подразнила она.
Элеонора отказывалась верить тому, что слышала.
Это заставило подарить им Эмилии такой взгляд, говоривший о полнейшем отвращении, и заставило её ходить на несколько шагов впереди них на всю оставшуюся часть дня.
– Но до высадки считаные дни. Наша помощь сейчас нужна как никогда.
Миссис Миссис Гастингс махнула в сторону их троих и они подошли к столу.
— А вы не вор? — вдруг спросила Нина, вспомнив, почему папа поставил решетку.
– Проводится реорганизация агентурных сетей, некоторые группы ликвидируются. Остальное доделают мужчины.
Мистер Пеннифисл сидел справа от неё.
– У вас есть информация обо всех? – Задавая вопрос, она уже знала ответ. – Обо всех девушках?
Они оба были одеты для оперы: мистер Пеннифисл в смокинг, а мама Спенсер в платье с бусами, которое уютно облегало её стройное тело.
— Нет, я специалист, — просто ответил дядя. — Хожу и проверяю, готовы ли детки к школе. Ты готова. Подойди ближе, я поправлю тебе бантик. Ты не забудешь снять их на ночь? А то сомнутся.
– Обо всех, кроме двенадцати. – Намного больше, чем она ожидала. Директор протянул ей список с фамилиями агентов. В нем была Джози. И Мари. Двенадцать из ее подопечных пропали без вести.
Открытая бутылку красного вина уже стояла на столе, рядом с ассорти из жареных кальмаров.
И в немалой степени это была ее вина. Ведь это она предложила привлечь женщин к участию в операциях «Сектора Ф». Она лично вербовала кандидаток, контролировала ход их подготовки, принимала решения о заброске на оккупированную территорию. И ведь она видела, что возникли проблемы, но не настояла на принятии более решительных мер. Нет, это она, лично она несет ответственность за тех, кто пропал без вести и никогда не вернется.
Как только они сели,Миссис Гастингс взяла тарелку Мистера Пеннифисла.
Нина послушно подошла. Дядя уже не казался ей странным, прическа необычной, а глаза злыми. Он протянул руку в окно, поправил бантик и тыльной стороной ладони погладил девочку по щеке.
– Среди агентов-мужчин тоже есть пропавшие без вести, – заметил Директор.
\"Я знаю, что вы ненавидите те, что с щупальцами\", сказала она материнским голосом, когда она положила его перед ним.
-Спасибо дорогая сказал Мистер Пеннифисл, берясь за нож и вилку.
– Да, конечно. – Элеонора вздрогнула от этого довода, который слышала много раз. – Но они – военнослужащие, и в плену с ними должны обращаться как с военнопленными. – Не то чтобы судьба агентов-мужчин была ей безразлична. Но те имели воинские звания, должности, находились под защитой Женевской конвенции. Правительство станет их разыскивать, о них не забудут. А ее девушки не могут на это рассчитывать.
— Иди спать, малышка, мы еще увидимся…
Спенсер и Зак обменялись взглядами, почти расхохотавшись над словом щупальца.
– Я должна поехать туда и на месте разобраться, что произошло.
Зак тайно достал фляжку и налил из нее в свой и Спенсер стаканы с газированной водой.
– Хотите разыскать своих подопечных? Боюсь, это невозможно.
Они оба сделали большой глоток
– Но, сэр, двенадцать из них пропали без вести, – возразила она. – Мы же не можем просто так взять и забыть о них.
И еще раз посмотрел на нее, словно хотел запомнить для чего-то очень важного. Рассматривал он ее недолго, казалось, всего какую-то минуту, но цепко и внимательно, будто примериваясь к прыжку, а потом, еще раз улыбнувшись, вдруг сделал резкий шаг вбок, бесшумно соскочил с приступки и растворился в темном мертвом дворе.
-Итак,дети,что вы делали сегодня?-Миссис Гастингс окунула кальмара в миску с соусом Маринара.
– Элеонора, – понизил голос Директор, – забудьте про этих девушек. Не уйметесь, не поздоровится ни вам, ни другим. Сейчас ситуация такова, что вам это может дорого обойтись. И если не ради себя, оставьте расспросы хотя бы ради их родных. Вы не хуже меня понимаете: если немцы их схватили, значит, они, скорей всего, погибли.
-О,мы делали вещи из списка дел туриста в Нью-Йорке.-ответила Спенсер.
Директор взял в руки трубку.
-Сакс,Бэнделс,Барнис.