– На этом, пожалуй, все.

Она поднимается со стула, стучит в дверь и, когда та открывается, выходит.

– Как насчет положенного мне телефонного звонка? – кричу я в дверь, но та захлопывается.

Через полчаса за мной приходят двое полицейских. Я пытаюсь выяснить, когда мне позволят поговорить с адвокатом, но меня полностью игнорируют. Меня ведут по коридору мимо камер предварительного заключения, набитых людьми, в другое крыло, где наконец находится пустая камера. Меня заталкивают внутрь и снимают наручники. Но только с одной руки и тут же защелкивают их на прутьях решетки. Я смотрю на нашивку с именем на форме ближайшего ко мне полицейского.

– Помощник Хенли, вам не кажется, что это все очень странно?

– Таковы инструкции, сэр, – отвечает он с мягкой южной вежливостью.

Что-то идет совсем не по плану. И, похоже, вежливый помощник шерифа не в курсе происходящего.

– Мне же положен телефонный звонок!

– Он у вас уже был. Завтра суд.

– Но мне даже обвинений не предъявили…

Полицейские пятятся из камеры и закрывают дверь. Да, что-то явно не так.

Глава 60

Добровольцы

Я не смыкаю глаз. Сижу, уставившись на дверь камеры. Если ЦРУ-Билл был призраком прошлого Рождества, а Таинственная Женщина – призраком нынешнего, то теперь следует ждать призрака Рождества будущего, и что-то мне подсказывает, что он мне не понравится. Я не знаю, какая именно из спецслужб облажалась, но, похоже, там решили, что жизнь одного болтливого профессора – вполне приемлемая цена за сохранение их карьер и свободы. Мне говорили не лезть, но я не послушал. Мне дали шанс сказать, что следует и быть свободным, но я отказался. Больше у них не осталось ни времени, ни вариантов.

После эпичного звонка Биркетт стало ясно, что она к этому отношения не имеет. В общем, хочется надеяться, что Ойо покрывают не спецслужбы официально, а просто несколько коррумпированных полицейских или агентов, работающих на разведку. Если бы это была официальная операция, то меня бы уже на черном вертолете везли в секретную тюрьму. Но проще или безопаснее ситуация от этого не становится, скорее, наоборот.

Поэтому, когда дверь в камеру снова открывается, адреналин хлещет в кровь, как Ниагарский водопад. Вот мои новые соседи, и один из них худощавый скинхед в татуировках с ног до головы и с натуральной свастикой на руке. Он с порога начинает сверлить меня гневным взглядом. Похоже, ему что-то такое сказали, потому что обычно с первой секунды на меня так люди не реагируют.

Второй без татуировок, значительно массивнее и острижен по-военному «под площадку». Скинхед без наручников, он усаживается напротив меня и продолжает злобно смотреть в упор. «Военный» садится в угол справа, примерно в полутора метрах. Он скрещивает руки на груди и откидывается с видом глубочайшего безразличия.

Так, посмотрим, кто из них начнет первым. Понятное дело, скинхед тут по мою душу. Но зачем второй? Они, вообще, вместе?

Как только полицейские выходят и дверь закрывается, скинхед встает ровно напротив меня. Я заблаговременно сел, вытянув ноги, поэтому подобраться совсем уж вплотную ко мне он не может.

– Слышал я, что тут сидит один пидор, который любит маленьких мальчиков, – цедит он сквозь зубы и сплевывает на пол. – Говорят, что у тебя дома нашли мертвых маленьких мальчиков. Это правда, пидор?

– Сколько? – спрашиваю я вместо ответа.

– Че? Сколько? Ты че, пидор?

– Сколько тебе обещали заплатить? Адвоката тоже обещали? Меня зовут Тео Крей. Я ловлю серийных убийц. Одного в Монтане уже поймал, а недавно меня показывали в новостях, потому что еще одного я нашел в Лос-Анджелесе. Его зовут Джон Кристиан, и так вышло, что он информатор ЦРУ, а тот, кто его покрывает, хочет отправить меня на тот свет.

Скинхед качает головой.

– Господи! Ты че несешь вообще? – Он оборачивается к «военному», который уже, оказывается, на полметра ближе ко мне. – Ты слышал, что несет этот долбанутый пидор?

– Да он над тобой стебется, – отвечает тот.

– Ты надо мной стебешься, пидор? – орет скинхед мне в лицо. – Сейчас ты отсосешь!

– Ни мне, ни тебе этого не хочется, так ведь?

Скинхед демонстративно трет промежность.

– Что, мой член тебе не нравится? Хочется какого-нибудь маленького мальчика?

– Блин, что ты с ним болтаешь? – говорит «военный» скинхеду. – Покажи ему, кто тут главный.

Скинхед явно себя накручивает, а я понимаю, что бояться нужно не его. Из них двоих профессионал тут «военный». Он подзуживает скинхеда, чтобы тот начал потасовку, но тот не убийца. А сам «военный» то ли из спецназа, то ли из морских котиков, в конце концов, мы в Джорджии, их тут полно. Профессор Тео хочет высказать ему, насколько такая тактика очевидна. Скинхеда взяли на какой-нибудь мелочи, специально, чтобы после того, как «военный» размозжит мне череп, было на кого все это повесить. Скинхед потом может сколько угодно рассказывать, что он был не один, но когда его найдут с моим трупом, то слушать уже не будут.

Тем временем скинхед хрустит костяшками и готовится мне врезать. Я пытаюсь говорить максимально спокойно.

– Когда тебя будут спрашивать, что произошло, запомни одно имя: Ойо Диалло. Это человек, которого они покрывают. Это он убил детей в Суитуотере и в Лос-Анджелесе. Здесь он живет под именем Джон Кристиан. Просто запомни эти имена. Если тебя потом не убьют так же, как и меня, тебе предложат сделку.

Это сбивает его с толку. И не только его. «Военный» тоже начинает беспокоиться. Я рассказываю скинхеду о том, ради чего их отправили меня заткнуть. Есть вероятность, что он и сам не в курсе, ради чего все это затеяно. Он даже перестает потихонечку подползать ко мне, пока обдумывает услышанное. Но после секундной паузы снова сосредотачивается. Как будто терминатора перезагрузили. Если в ближайшую минуту скинхед ничего не сделает, «военный» начнет драку сам.

Мне нужно поймать единственный верный момент. Так, что мы имеем? Тюремного психа неонациста и профессионального убийцу, ах да, еще руки до сих пор прикованы к решетке за спиной. Мой давний инструктор по смешанным единоборствам был чемпионом и отличным учителем, но пока полученные от него навыки были чисто теоретическими. Кроме этого у меня есть только одно полезное умение и, если я не применю его по назначению, я – труп.

– Ну и гребаную хрень ты несешь! – произносит скинхед, отходя от меня.

А это означает, что сейчас в дело вступит «военный».

Глава 61

Паранойя

Будь я на месте «военного», я бы ставил на удар ногами в голову. На нем тяжелые ботинки, попав таким мне в череп, он точно меня вырубит и сможет не беспокоиться о дальнейшем сопротивлении с моей стороны. И от такого удара я меньше всего защищен, будучи прикован руками к решетке. Он чуть поворачивается и переносит вес на одну ногу.

Черт! Он явно знает какие-то единоборства, если готов ударить меня ногой в голову прямо оттуда, где сидит. Скинхед больше не маячит прямо надо мной, и я подтягиваю ноги под лавку. У меня будет только один шанс, и двигаться придется быстро. Как только он сообразит, в чем дело, никаких вторых шансов не будет. Он глубоко вдыхает и берется правой рукой за лавку, на которой сидит. Я стараюсь не смотреть на него, чтобы не выдать себя раньше времени. Скинхед же возвращается, решив все-таки дать мне в лицо. «Военный» взрывается стремительным движением, и обутая в тяжелый ботинок нога летит мне в голову. Но я успеваю пригнуться, и ботинок, пролетев в миллиметре над моей головой, врезается в решетку. Он даже не успевает понять, насколько раскрылся. Я с силой взмахиваю руками и раскрытый наручник, висящий только на левой руке, крюком втыкается ему в левый глаз раньше, чем он успевает восстановить баланс после удара. Он издает дикий крик и машет руками. Я успеваю нанести еще один удар, на этот раз в правый глаз, но не попадаю и рассекаю бровь. «Военный» падает на пол, а я с размаху бью его ногой в голову. Крик обрывается.

Я оборачиваюсь к скинхеду, который застыл в замешательстве.

– Черт, нет, нет! – кричит он, закрываясь руками.

Я несколько раз бью его в висок, используя висящий наручник как кастет, скинхед падает на пол, сворачивается в клубок и затихает. Я бросаюсь обратно к «военному» и вытираю кровь с наручников о его рубашку. Он все еще без сознания и тяжело дышит. Выжить он, может быть, и выживет, но глаз уже не вернет. Я возвращаюсь на свое место и защелкиваю наручники точно так, как они были защелкнуты на решетке раньше, до того, как открыл их ключом, с которым не расстаюсь со времен поединка с Джо Виком.

Полицейские появляются через десять минут. Не знаю, так и было задумано или они действительно так редко проверяют камеры. Скинхед заполз на лавку в дальнем углу камеры. Охранники отпирают дверь и бросаются к «военному». Один из них оборачаивается ко мне.

– Что случилось? – спрашивает он.

– Этот напал на второго, но тот ему дал сдачи.

Пожилой мужчина в костюме проталкивается сквозь собирающуюся толпу. Он указывает на меня.

– Вы кто?

– Тео Крей, – говорю я в ответ.

– Который нашел дом убийцы?

– Да.

– Какого черта вы тут делаете?

Я только качаю головой.

– Произошло недоразумение, – отвечает один из полицейских. – Мы думали, что на него выписан ордер на арест, но оказалось, что нет.

– И поэтому вы его посадили в камеру с уголовниками?

– Приносим извинения, – говорит коп.

Мужчина в костюме отпирает мои наручники. Когда он отдает их полицейским, то замечает, что его пальцы в крови, но без комментариев вытирает их прямо о штаны.

– Сюда, доктор Крей. Аккуратно, тут все в крови.

Над «военным» колдуют парамедики, пытаясь остановить кровотечение из глазницы. Кажется, стоило бы испытать чувство вины, но я только думаю, как бы хотел, чтобы на его месте был Ойо.

– Ради бога, простите, что вам пришлось все это увидеть, доктор Крей. На самом деле это из ряда вон для нашей тюрьмы.

Я оглядываюсь на скинхеда. Парамедик накладывает ему повязку на окровавленный висок. Пожалуй, на его счет тоже не стоит беспокоиться. Такому свидетелю вряд ли поверят. Важнее нанести следующий удар до того, как до меня доберется тот, кто за всем этим стоит.

Глава 62

Исповедь

Обратно в свой номер я добираюсь часам к четырем утра. Всю ночь я потратил на подробнейший рассказ обо всем. И хотя я не стал вдаваться в подробности того, как мне удалось найти отпечатки пальцев Ойо на двери АНБ, полиция этим особо и не интересовалась. За все это время я успел пообщаться с двумя детективами из управления шерифа округа Дуглас, с агентом ФБР из их офиса в Атланте и его куратором на уровне штата. Все, что я рассказал, было тщательно записано на диктофон.

Все они задавали много вопросов, но было ясно, что никто так и не понял, что произошло в доме около лагеря. Пока мы разговаривали, время от времени заходили полицейские и передавали детективам или агентам новые бумаги. В какой-то момент я не выдержал и спросил, сколько нашли тел. Криминалисты еще толком не приступили к работе, и полиция пыталась оперативно понять, насколько все серьезно. Шериф Арт Дуэйн, тот самый пожилой мужчина в костюме, что вытащил меня из камеры, ответил на мой вопрос.

– Только на участке четырнадцать не полностью зарытых тел.

Один из детективов спросил, доводилось ли мне видеть такие случаи – когда серийный убийца творил что хотел, хотя правительство могло быть в курсе. Сначала я хотел сказать, что такого никогда не бывало, но потом вспомнил историю Андрея Чикатило, Ростовского Потрошителя. Он состоял в партии и убивал в течение двадцати лет, в то время как никто не верил, что такое вообще возможно. Более того, дела жертв не сразу были объединены в одно, поскольку некоторые считали, что серийные убийства могут происходить только на «загнивающем Западе».

В случае с Ойо его кураторы не могли признать тот факт, что долгое время позволяли такому чудовищу свободно убивать и насиловать. Теперь же они настолько отчаянно пытаются замять это дело, что им во что бы то ни стало нужно заткнуть мне глотку, если нужно, даже ценой убийства. Я не был стопроцентно уверен, что «военный» в моей камере планировал окончательно расправиться со мной, возможно, ему было достаточно отправить меня на больничную койку в качестве предупреждения. Не исключено, что он не собирался меня калечить, как поступил с ним я сам. Хорошо, что до меня это дошло только сейчас, потому что если бы я хоть на секунду засомневался тогда в камере, то уже наверняка лежал бы на больничной койке с раздробленной челюстью, а Таинственная Женщина назидательно рассказывала бы, что так случается с каждым, кто отказывается сотрудничать.

Да пошла она к черту! И «военный»! И все они вообще!

Правильно сделал, что размозжил ему череп!

Эта злость не дает мне заснуть, пока я сижу в своем номере спиной к стене и не свожу глаз с двери. Я даже сделал на кровати подобие спящей фигуры из подушек, накрытых одеялом, на случай если ЦРУ-Билл заявится закончить начатое «военным» дело. Хотя я на девяносто девять процентов уверен, что это произойдет не сейчас. Я уже рассказал все что мог местной полиции. И если со мной что-то случится в этот момент, все рассказанное будет выглядеть только правдоподобнее. А про «военного», ЦРУ-Билла и Таинственную Женщину я полицейским рассказывать не стал, чтобы не выглядеть сумасшедшим.

Тем временем я пытаюсь сосредоточиться на самом важном: мою ярость питают попытка заткнуть меня и тот факт, что Ойо все еще на свободе. Он, конечно, в бегах, и я сомневаюсь, что сейчас они ему активно помогают. Скорее, наоборот, готовы заманить его в ловушку, но он слишком умен, чтобы попасться так просто. Наверняка у него был запасной план как раз на подобный случай. И часть этого плана должна содержать маршрут побега из страны. Что же он будет делать прямо сейчас?

Я подробно описал его полицейским, которые приехали по вызову в Суитуотер, и наверняка это описание было уже у всех патрульных штата. В попытках скрыться люди обычно или уезжают как можно быстрее и как можно дальше, либо пытаются залечь на дно, чтобы переждать опасность. Если предположить, что питомник – не единственное убежище Ойо в Атланте, куда же он мог отправиться, когда ему пришлось импровизировать? Не в мотель же – там его моментально поймают.

Может, у него тут есть сообщник? Роберт, помощник мисс Виолет выглядел слишком испуганным от одного упоминания, так что вряд ли станет помогать, церковь, скорее всего, тоже можно исключить. Куда же тогда?

Хм, возможно, я знаю ответ…

Я вынимаю карту, на которой отмечал его перемещения, когда Ойо ездил с моим трекером в машине. Один из домов, который я исключил из списка потенциальных мест для убийства, как раз и мог послужить тем самым убежищем, где Ойо собирается переждать, пока уляжется шум. Дом в пригороде, принадлежавший адвокату. И хотя по своей воле адвокат вряд ли стал бы скрывать беглого преступника, дом белого успешного служащего в престижном районе – идеальное место, чтобы скрыться.

Глава 63

Визит в гости

Я подъезжаю к дому и выбираюсь из арендованной машины со всей беззаботностью мира. В руках у меня пакет, и весь мой вид говорит о том, что я обычный курьер. От домов на улице то и дело отъезжают спешащие на работу жители района. На улице около почтового ящика припаркован «мерседес», что странно – на подъездной дорожке перед двухэтажным домом из серого камня полно свободного места. Сам дом стоит на небольшом зеленом пригорке и являет собой пример идеального особняка в районе для состоятельных.

Я поднимаюсь по лестнице и стучу в дверь. Сквозь дверное стекло виднеются ковер на полу, лестница и отсвет в конце коридора от солнечных лучей, проникающих через заднюю дверь.

Никто не отзывается.

Может, это была ошибка интуиции, направившей меня сюда, но я пока не готов сдаться и звонить в полицию с просьбой проверить дом. По уму, это нужно было сделать сразу, но я уже в режиме охоты. Я иду до ворот гаража и заглядываю внутрь через окошки в верхней их части. В гараже две машины: универсал «вольво» и темно-голубая «тойота королла» с тонированными стеклами, она явно выглядит чужеродно в этом богатом доме. Есть и еще подозрительная деталь: на полу стоит большой мешок собачьего корма. Но ни лая, никаких других характерных звуков при моем приближении к дому не было. Странно, здесь три машины, и, видимо, только пес ушел на работу. Я возвращаюсь к парадной двери и звоню в звонок.

Я ни на секунду не сомневаюсь, что никто не откроет. Наверняка он думает, что я – коп, решивший проверить, есть ли кто внутри. Пытаясь вглядеться внутрь через боковое окно, я замечаю на лестнице потеки, которые очень напоминают по виду кровь. Впрочем, о чем я: весь дом в идеальном порядке, и это может быть только кровь, а не случайно разлитый томатный сок, который забыли вытереть. Потеков немного, не похоже, чтобы Ойо вышиб адвокату мозги, когда тот открыл дверь. Скорее, адвокат с женой лежат связанными где-нибудь наверху на случай, если Ойо потребуются заложники. По крайнем мере, я бы на его месте оставил их в живых для подстраховки.

Просто выбить дверь и ворваться в дом я все-таки не могу, поэтому нужно разработать план. Некоторое время я прикидываю, а что будет, если вызвать пожарных, например, к соседнему дому и посмотреть на действия Ойо, когда примчится с сиренами пожарная машина. Но потом понимаю, что он, скорее всего, сбежит, а вот заложников это погубит. Я возвращаюсь к машине и сажусь за руль. Краем глаза замечаю движение в окне второго этажа. Вот, опять! Штора снова шевельнулась. Да, он внутри, это точно. Отъезжая от дома, в зеркало заднего вида я замечаю построенную на заднем дворе детскую горку.

Проклятье!

За углом я останавливаюсь, глушу мотор и размышляю о том, что дом адвоката стоит на пригорке и из окон второго этажа прекрасно видно, кто подъезжает по улице с этой стороны, а с противоположной просто так не подъедешь – улица кончается тупиком. Ойо сидит наверху и следит, кто и когда придет за ним.

Нужно было вызвать полицию. Но нет, Ойо не из тех, кто будет общаться с переговорщиком, а если я его спугну, он снова сбежит, предварительно убив заложников. Я обхожу дом, примыкающий к внутреннему дворику адвоката, и оказываюсь сзади особняка, где прячется Ойо. Осторожно заглянув через забор, вижу дворик, деревянную лестницу на веранду и заднюю дверь, отсвет через которую я видел снаружи. Слева на втором этаже окно спальни выходит на небольшой балкончик. Шторы в окне задернуты и, похоже, чем-то закреплены, но сверху между ними виднеется небольшая щель. Как раз для того, чтобы было удобнее наблюдать за движением на улице.

Вызывай копов, Тео.

Копы пришлют патрульную машину. Может быть, при этом перекроют дорогу. Но он будет знать, что за ним пришли. Я отодвигаюсь к той части забора, которая не просматривается из окна спальни. Мне нужно пробраться на веранду, но пока он смотрит в окно, это невозможно. Нужно чем-то его отвлечь, но без полицейских машин, появление которых закончится убийством заложников.

Черт! Да для этого же есть приложение.

Глава 64

Экономия

Я достаю телефон и вызываю «Убер» по адресу дома напротив. Это неэтично по отношению к водителю, но, думаю, он бы согласился помочь, если бы знал, что на карту поставлены человеческие жизни. Восемь минут, что я жду машину, тянутся как восемьдесят. Затем значок машинки на экране появляется на углу, и одновременно я слышу звук мотора. Наверняка Ойо наблюдает, как такси подъезжает. Я дожидаюсь, когда машина приблизится к дальнему концу дома, и максимально быстро перелезаю через забор. Водитель паркуется у дома напротив, прямо под окном спальни, где затаился Ойо.

Я отправляю водителю сообщение: «Выхожу через 5 минут, включайте таксометр».

Он отвечает: «Без проблем».

Это провоцирует у меня очередной укол совести, но все проходит, когда я начинаю тихонечко подниматься по лестнице веранды, стараясь слиться со стеной и не издавать ни звука. Наконец я добираюсь до сдвижной стеклянной двери в кухню и заглядываю внутрь, проверить, не решил ли Ойо освежиться стаканчиком апельсинового сока. Внутри на первый взгляд пусто. Но потом я замечаю фигуру человека, стоящего у парадной двери и выглядывающего на улицу через ее стекло.

Ойо.

Черт.

Это в мой план не входило.

Я делаю шаг назад, достаю пистолет и навожу его прямо на маньяка.

Нейробиологи говорят, что можно предсказать действие, которое собирается совершить человек, за несколько мгновений до того, как осознанное решение совершить это действие оформится в мозгу. Сознание нужно нам не для того, чтобы принимать решения, а для того, чтобы обосновывать их задним числом. Так наш мозг объясняет себе и другим, почему мы сделали то или это, – эдакий отдел по связям с общественностью, благодаря работе которого мы успешно выдаем себя за рациональное и осмысленное существо, а не помесь ящерицы с обезьяной, которой управляют инстинкты.

Я могу обосновать свои действия рациональными соображениями. Я оценил риски и принял оптимальное в данном случае решение. Спроси меня минуту назад, способен ли я убить человека, я бы затруднился ответить. И хотя моя реакция на скинхеда и «военного» могла навести на некоторые размышления, даже столкнувшись лицом к лицу с Джо Виком, я искал другие варианты выхода из ситуации, кроме самозащиты нападением.

Я ору что есть сил: «Ойо!»

Он резко оборачивается.

Я дважды нажимаю на спусковой крючок. Первая пуля разносит стеклянную дверь, но, преодолев эту преграду в полном соответствии с законами физики слегка отклоняется от прямой линии, соединяющей дуло пистолета и лоб маньяка. Вторая пуля летит уже четко по прямой. Прямо ему в лоб. Его отбрасывает назад, и он падает одновременно с осыпающейся дождем осколков дверью.

Я вхожу в дом, не опуская оружия, и подхожу к неподвижному телу. Из-за пояса у него торчит пистолет, который я забираю и сую себе под ремень. Будет намного проще убедить полицейских, что я увидел его с пистолетом в руке, хотя им наверняка все равно. Потом я проверяю пульс, чтобы убедиться, что пуля действительно вышибла ему мозги, а не просто поцарапала. Ойо мертв.

Я начинаю подниматься наверх, на всякий случай продолжая держать пистолет наготове. В прошлом у него бывали сообщники. Дверь в спальню открыта, на кровати лежат два тела, вероятно, адвокат и его жена. Горло мужчины перерезано, а на шее женщины видны фиолетовые кровоподтеки – следы удушения. Я проверяю шкаф – пусто. Иду дальше, в холле на полу валяется кукла. Первая дверь ведет в детскую, никого. Открываю шкаф – только одежда. Из холла ведет еще одна дверь, во вторую детскую, но и там никого нет. Чуть дальше по коридору видна дверь в ванну. Я захожу внутрь и за занавеской вижу две неясные тени, лежащие в ванной. Они неподвижны. Ноги как будто прилипли к полу, но я обязан проверить. Я вхожу в ванну и останавливаюсь прямо на пушистом розовом коврике напротив занавески. Левой рукой я хватаюсь за ее край и отдергиваю в сторону. На меня смотрят две пары испуганных глаз, заплаканных, но, несомненно, живых.

Глава 65

Завершение

Шериф Дуэйн сидит рядом со мной на бордюре, пока его подчиненные огораживают дом мобильными барьерами и принимаются обследовать его внутренности. Я точно так же сидел с перепуганными девочками, пока не приехала полиция. Их зовут Конни и Бекка, а испугались они потому, что никогда не видели мистера Кристиана таким разъяренным и не понимали, что его так разозлило. И они все еще не знали, что потеряли родителей. Не завидую тому, кто расскажет им об этом. Я был с ними, пока в ванной не появилась женщина-полицейский с ласковым голосом и не сменила меня. Я же отправился с ее коллегами на улицу, где те упаковали оба пистолета в пакеты для улик и взяли мазки на следы пороха с моих рук.

Шериф Дуэйн приехал через двадцать минут. Он быстро осмотрел место происшествия, а затем уселся рядом со мной на бордюр, чтобы выслушать мою версию событий. Слава богу, наручники на меня в этот раз никто не надевал.

– Значит, у вас было предчувствие, что он может оказаться здесь? – спрашивает шериф.

– Да, более или менее. Я знал, что он общался с этим адвокатом, и подумал, что ему может прийти в голову укрыться тут.

– А нам позвонить не думали? – говорит он с едва заметным упреком.

– Шериф, когда ваши люди воспринимали мои предчувствия серьезно?

– Да уж, пора начинать, – отвечает он. – Но я понимаю, о чем вы.

– Кроме того, я уже не знаю, кому можно доверять, а кому – нет. Вы выяснили, как так вышло, что я оказался вчера прикован к решетке в камере с двумя громилами?

– Не-а. Более того, я не смог выяснить, почему вдруг федеральные маршалы выписали того, с глазом, из больницы и увезли на скорой не из нашего штата в неизвестном направлении. Да я даже не нашел данных о его аресте.

– Загадочно, – отвечаю я.

– Ага. И как столько крови оказалось на внутренней стороне ваших наручников – тоже не очень понятно.

– Надо бы вам лучше следить за чистотой тюремного оборудования.

– Пожалуй, – он кивает в сторону дома. – А как насчет этого места преступления? Насколько оно чисто по-вашему?

– На пистолете отпечатки Ойо. По крайней мере, должны там быть. Не мама же ему пистолет в штаны засовывала.

– Хорошо. И я видел, что пуля попала в лоб. Это значительно упрощает дело.

– А если бы в затылок?

– Тогда я бы уже сейчас искал вам хорошего адвоката.

Я размышляю, как поступил бы, не будь у Ойо пистолета? Смог бы я его застрелить? И что бы делал потом?

С морально-этической стороной дела у меня проблем не возникло бы, несмотря на то, что на дом я вышел только по косвенным уликам. Но вот тут-то и начинается скользкая дорожка. В принципе самосуд – ужасная вещь. Состязательное правосудие выросло не на пустом месте. И пусть в результате оказалось, что я сделал правильный выбор, но зазнаваться не следует. В процессе не было столь очевидно, что все кончится быстро и хорошо.

Дуэйн смотрит на подъезжающие фургоны телекомпаний.

– Так, ну, сейчас начнется цирк, – он пожимает плечами. – Ладно, по крайней мере, у этой истории относительно счастливый конец.

– Конец? Вы в курсе, как я выследил Ойо? Нет, до конца еще далеко.

– Сынок, главное, что убийств больше не будет. А вот можно ли довести историю до конца, как подразумеваешь ты, я вообще не уверен.

– Вы же понимаете, что кто-то наверху был в курсе, что он за чудовище, но при этом не обращал внимания.

– Да, но это уже не моя проблема.

– Похоже на то. Ладно, когда мне вернут пистолет?

– Ты же из Техаса, – усмехается шериф. – Купи новый, этот – улика и осел у нас надолго.

– Так и думал. – Я киваю в сторону подъезжающего фургона криминалистов. – Но, по крайней мере, ко мне у вас претензий нет?

– Да вроде нет. Разве что ФБР пришлет видео, где вы с Ойо весело приплясываете и смеетесь на тему того, как здорово обманули тупых копов. Тогда претензии будут.

Он поднимается, а ко мне подходит детектив и предлагает подбросить до участка, чтобы я смог оставить заявление. Я спрашиваю, можно ли мне сесть вперед, чтобы репортеры не писали очередную серию статей о том, как меня снова задержали. Детектив соглашается, и вот уже второй раз за сутки полицейская машина везет меня в участок. Это начинает превращаться в привычку. Но все, о чем я могу сейчас думать, это две испуганные девочки и пропавшие дети, с которых все началось.

Ойо остался в доме адвоката, но для меня эта история еще не закончилась. Покрывавшие его люди уже влезли в мою жизнь, и я боюсь, что даже если подробно рассказать сейчас все журналистам, то за мной могут прийти до того, как дело получит серьезную огласку. И если я хочу прекратить это раз и навсегда, похоже, придется пойти на некоторые неприятные компромиссы.

Глава 66

Ответ

Никогда не верьте первым новостям. Особенно в век Интернета и социальных сетей. Люди так спешат изложить свои мысли о том, что узнали из новостей, что сами новости дальше заголовка не читают. А уж проверять, соответствует ли описанное действительности, и подавно никто не трудится.

Смотреть, как в новостях набирает обороты история Тоймена, завораживает. Репортеры, словно мухи на мед, слетаются в Суитуотер, чтобы показать подробности нового дома ужасов. Они рассуждают, какова вероятность поимки двух жутких маньяков за такой короткий промежуток времени. Может быть, пришла новая мода на серийные убийства? Если и мода, то совсем не новая, размышляю я про себя. И это еще они не знают подробностей про его покровителей.

Стоило мне добраться до номера и включить телефон, как посыпались сообщения. Детектив Чен звонила раз пять, явно в попытках выяснить, что творится в Атланте. Местные, похоже, были слишком заняты, разбираясь в том, что тут происходит, чтобы подробно проинформировать лос-анджелесских коллег. А им там сейчас придется несладко, потому что они практически закрыли дело уимблдонского маньяка, назначив покойного Ордаво Симса главным подозреваемым. И если они будут в этом упорствовать, им не поздоровится. Особенно учитывая то, что Джон Кристиан/Ойо Диалло не только приехал в Атланту из Калифорнии, но даже номера на машине не сменил на местные, лос-анджелесским полицейским придется заново беседовать со всеми свидетелями. Особенно с Артисом. Интересно было бы посмотреть, как они отреагируют, когда узнают, что на него давили, чтобы обвинить Симса. И не стоит забывать, что кроме его «пальчиков» в уимблдонском доме нашли другие – наверняка принадлежавшие Ойо. В сумме Чен и ее подчиненные будут выглядеть очень и очень некомпетентными.

Я бы позлорадствовал, если бы речь шла чисто об офисных интригах. Но из-за их глупости погибли люди. Будем надеяться, что хотя бы паренек, которого Ойо затащил в питомник, получил не слишком глубокий шок. Чего не скажешь о дочерях адвоката, лежавших в ванне. Их испуганные лица я забуду не скоро. Я видел смертный ужас, застывший на лицах убитых, и испытывал его сам, но чтобы оказаться в центре такого лично – подобное со мной впервые и задевает какие-то новые струны внутри.

Кажется, теперь я лучше понимаю, как устроены люди типа Джо Вика и Ойо Диалло. Похоже, у них отсутствует или атрофирована часть личности, которая у нормальных здоровых людей отвечает за сострадание и старается облегчить боль другого человека, если видит ее. Или еще хуже: они получают удовольствие от вида чужой боли. Кроме того, я обратил внимание на сильный трупный запах, который был в обоих жутких домах Ойо и в местах захоронения жертв Джо Вика. Та часть мозга, которая отвечает за обработку гормонов, связанных с чувствами и эмоциями, например окситоцина, также отвечает и за обоняние. И я уже слышал малоправдоподобные истории о нарушениях обоняния у серийных убийц, но, может быть, в них все-таки есть зерно истины.

Лично мне кажется, что не стоит начинать выделять «гены убийства», это очень быстро приведет к новым жутким перегибам, дискриминации и игнорированию тех, кто прекрасно убивает ближних, не имея таких генов. Но, тем не менее, возможно, будет полезно изучить влияние различных генетических факторов на подобное поведение. Вряд ли результаты будут вида «если у вас есть этот ген и вас били в детстве, то вы станете маньяком», но вот определить набор мутаций, характереный для серийных убийц, было бы интересно.

Раздается стук в дверь. Я хватаю перцовый баллончик и вскакиваю, но раньше, чем успеваю добежать до двери, замечаю просунутый под нее конверт. К тому времени, как я заглядываю в глазок, оставивший его человек уже исчезает. Открыв конверт, я вижу копию полицейского отчета о задержании. В нем описывается арест чернокожего по подозрению в растлении и убийстве несовершеннолетнего. Имя подозреваемого Скотт Ф. Куинлан, но на фотографии Ойо.

Черт!

Отчет датирован 2005 годом, и он из полиции Балтимора. Через минуту я пытаюсь по телефону запросить полные данные дела. В течение часа дело ищут, но выясняется, что оно исчезло.

Черт, черт!

Кто же подбросил этот конверт?

Поиск в Интернете по имени Скотт Ф. Куинлан ничего не дает. Даже те сайты, которые помогли разыскать Ойо. Наконец я нахожу в отчете имя офицера, который производил арест, и выясняю его номер.

– Алло, – раздается в трубке хрипловатый голос с балтиморским акцентом.

– Здравствуйте, это офицер Кимберли?

– Сержант Кимберли, а с кем я разговариваю?

– Меня зовут Тео Крей, мне нужно кое-что уточнить по делу.

– Вы полицейский?

– Нет… скорее, веду независимое расследование.

– Это что за хрень такая? – терпения у него явно немного.

– Слышали в новостях про дом в Лос-Анджелесе, где нашли кучу тел?

– Было дело. И при чем здесь это?

– Ну, это я их нашел. Я сейчас в Атланте, может быть, тоже слышали?

– Возможно. И что вам нужно?

– Можете сесть за компьютер и открыть в Сети любой репортаж с фотографией подозреваемого?

– Слушайте, я на обеде, это срочно?

– Поверьте, оно того стоит!

– Ладно, сейчас, – ворчит он. – Твою же мать!

– Я так понял, лицо знакомое, да?

– Не то слово! Я забирал ублюдка в участок. Помнится, мама мальчика прибежала к моей патрульной машине. А этот выродок мыл свой фургон неподалеку, как ни в чем не бывало. С презрением на морде сказал, что у него дипломатическая неприкосновенность или что-то в этом роде. Ничего подобного! Впрочем, какие-то связи с начальством у него были.

В общем, мы его оформили. Взяли заявление у ребенка. Собрались проводить экспертизу на изнасилование. А через пару часов заявляются двое придурков из Госдепартамента и говорят, что забирают его к себе. Наш капитан – ни в какую. И что ты думаешь? Вот уже от них адвокаты с бумагами и все такое. Ну, мы тогда: ладно, забирайте, развлекайтесь с ним сами.

Я потом пытался узнать, что с ним стало, но ни дела, ничего – все исчезло. Его просто забрали, а прокуроры даже никаких обвинений не предъявляли. Чертовы ублюдки. Я, помнится, поймал одного в суде, когда был там по другому делу. Спросил, как вообще могли такое спустить на тормозах. И угадайте, что он сказал? «Это была просто домашняя ссора, немного погорячились». Домашняя, мать ее, ссора. Это чудовище мальчишку изнасиловало, а потом чуть не зарезало, чтобы тот никому не пожаловался. А прокурор как-то вот решил, что ничего не было. Ублюдки!

Он переводит дыхание.

– О, тут пишут, похоже, его пристрелили. Вот, мать его, здорово! Хотел бы я пожать руку или, как минимум, сказать «спасибо» тому, кто это сделал.

– Ну, вот и сказали.

– Черт, серьезно?

– Ага.

– Вот блин! Ну, что ж, похоже, вам там сейчас будет непросто, но знайте, вы оказали миру услугу. А я могу для вас что-то сделать?

– На самом деле – да. Ойо убил еще не одного мальчика после того, как его выпустили. Не думаю, что покрывавшие его люди понимали, что он займется серийными убийствами, скорее они просто не особенно внимательно следили за ним.

– Да вообще.

– Вот, мне бы имя хотя бы кого-нибудь из забравших его федералов. Не вспомните?

– Эх, давно это было. Я говорю, они представились сотрудниками Госдепа, но я понятия не имею, так ли это на самом деле. Просто два мужика в штатском, без имен.

– Понимаю. Но, может, он звонил кому-нибудь, чтобы за ним приехали?

– Вариант. Давайте я сейчас проверю и перезвоню.

Я так и сижу полчаса у телефона, наконец раздается звонок. На том конце слышен голос Кимберли.

– Так, вот что я нашел. У нас записываются входящие и исходящие звонки. Прослушивать их мы не имеем права, но вот записать, кто или кому звонят, можем. Один из наших детективов завел базу данных как раз за пару лет до того ареста. Там не все телефонные номера с фамилией, но я проверил дату и время ареста, так что получилось вытащить номер. Вот он.

Сержант Кимберли зачитывает номер, и я ввожу его в строку поиска. А потом перепроверяю еще два раза, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. Я ожидал увидеть номер, относящийся к ЦРУ или Госдепартаменту, но такое… Да, это бомба.

– А вы сами его пробили? – спрашиваю я Кимберли.

– Ага, только что, перед тем, как вас набрать. Охренеть, да? Прямой номер!

– Охренеть – это слабо сказано.

– Ну, что могу сказать? Удачи.

Да уж, она мне сейчас понадобится.

Глава 67

Доставка в номер

Я сижу на кровати в гостиничном номере, одет и собран. Смотрю на часы и думаю, что самое время позвонить Джиллиан.

– А, неуловимый доктор Крей, наконец-то, – говорит она в трубку.

– Да, все еще неуловимый. Прежде чем я поведаю, что уже натворил и еще собираюсь, расскажи, как твой день.

– Ха! Нормально. Не настолько насыщенный, как твой, если верить новостям. Кэрол и Денис наконец нашли покупателя на закусочную.

Кэрол и Денис – родители ее покойного мужа. После службы в армии Джиллиан взяла на себя дела в их закусочной. К тому моменту, как мы познакомились, было ясно, что закусочная – не ее место, и пора двигаться дальше. Но любовь и уважение к ним не позволяли ей просто взять и все бросить.

– Как думаешь, они согласятся? – у меня есть в этом и личная заинтересованность.

– Надеюсь. У нас с Кэрол последнее время неплохо продаются пироги, я хочу, чтобы она занялась ими вплотную.

– Э… круто, да, – тяну я.

– Ага.

Давай, Тео, скажи.

– Знаешь… в Техасе как раз не хватает пирогов…

– Правда?

– Может, проверим тут несколько рецептов вместе?

– Интересное предложение, – отвечает она с теплотой в голосе.

– Вот, подумай над ним. Есть, правда, одна мелочь…

– Что, новый маньяк?

– Э… нет. Не совсем. Видишь ли, есть шанс, что я проведу остаток жизни за решеткой. Это в лучшем случае.

– А в худшем?

– Понимаешь, я тут насолил очень важным людям. И они сейчас пытаются прикрыть задницу на полную катушку, так что у меня есть шансы оказаться в вертолете, летящем в какую-нибудь секретную тюрьму.

– Черт, Тео, рассказывай все, что я должна знать. Я не дам тебя в обиду.

Нет ничего приятнее для мужчины, чем его возлюбленная, объясняющая, что порвет всех, чтобы защитить его.

– Так, успокойся, солдат Джейн, пока рано. Я работаю над этой проблемой. Тут мне маленькая птичка напела, что меня могут притащить в суд, который на самом деле не суд вовсе, а специальный отдел спецслужб, где кому надо затыкают рот или превентивно арестовывают, пока чего не натворили.

– Что я могу сделать?

Я слышу, как в замке поворачивается ключ.

– Так, пора бежать. Если ты меня больше не услышишь… – Я успеваю выпалить: – Я тебя люблю. – И бросаю трубку до того, как она ответит.

* * *

Я убираю телефон в карман и смотрю, как пожилой лысеющий мужчина в пропотевшем спортивном костюме заходит в номер. Он в некоторой растерянности переводит взгляд с ключа в руке на меня и обратно.

– Кажется, вы ошиблись номером, – наконец говорит он.

– Когда вы узнали про Ойо?

Сенатор Хэнк Терот, глава комитета контрразведки, уполномоченный утверждать миллионные бюджеты одной подписью, а это именно он, злобно смотрит на меня.

– А, вы тот самый чертов профессор. Вы даже не представляете, как надежно мертвы. Я вас закопаю, и даже могильного холмика не останется.

– Когда вы узнали про Ойо? – повторяю я. – Я имею в виду, узнали, кто он на самом деле?

На самом деле я уже выяснил, что на момент инцидента в Батиморе Терот был в курсе и прошлого, и настоящего Ойо и ему было плевать. Более того, у меня есть свидетельства, что именно Терот сделал так, чтобы Ойо был оформлен как информатор и получил полную защиту. Попади правда о его преступлениях в широкий доступ, от репутации сенатора ничего бы не осталось.

Терот с подозрением оглядывает комнату, пытаясь найти камеру или диктофон.

– Понятия не имею, что вы несете, – говорит он и разворачивается к двери.

Я знал, что так будет, и ни на секунду не ожидал, что он признается в какой-либо связи с Ойо. Но это уже неважно. Люди выше сенатора, которые обеспечили ему и пост, и финансирование, уже поняли, что вреда от него больше, чем пользы. Мне пришлось пойти на сделку. Как я и подозревал, это была неприятная сделка. Кавено получит свою лабораторию по выявлению террористов, а я – Терота. Да, да, сделка с дьяволом. Но я говорю себе, что смогу принести пользу, работая в системе, хотя внутри меня гложет подозрение, что именно так начинается скользкая дорожка. А заканчивается необходимостью убедить себя, что сопутствующий ущерб не так уж и велик, чтобы заснуть.

Терот падает на пол, не дойдя до двери.

А все потому, что на внешнюю ручку я нанес немного контактного яда. Недостаточно, чтобы убить, но в самый раз, чтобы отключить человека. Разгоряченный после спортзала сенатор получил полный заряд. Пока он лежит в отключке, я достаю баллончик санитайзера и тщательно удаляю все следы своего присутствия в номере. Как раз к тому моменту, как я заканчиваю, раздается стук в дверь. Не снимая резиновых перчаток, я открываю ее и протираю обе ручки. В номер входят двое мужчин, один из них везет инвалидное кресло. Я показываю им большой палец, и они принимаются за Терота – усаживают его в кресло и пристегивают ремнями. Выйдя из комнаты, они направляются к лифтам, а я – в противоположный конец коридора к лестнице. Уже открывая дверь на лестничную клетку, я оборачиваюсь и успеваю поймать взгляды Вильяма Бострома и Мэтиса, которые завозят кресло с сенатором в открывшиеся двери лифта. Мы понимающе киваем друг другу, зная, впрочем, что боль не уйдет. Для того, чтобы она ушла, мало убить чудовище, но это необходимо сделать, когда ты узнал его в лицо.

* * *

Подходя к машине, припаркованной в паре кварталов от отеля, я замечаю стоящую рядом знакомую фигуру. ЦРУ-Билл облокотился о капот и попивает кофе из бумажного стаканчика.

– Дайте угадаю: вы здесь, чтобы спрятать все концы в воду? – говорю я полушутя вместо приветствия. При этом в левой руке у меня небольшой металлический баллончик, а правая опускается к поясу, за который заткнут пистолет. В ответ он закатывает глаза и картинно вздыхает.

– Серьезно? Зачем? Значительно проще купить того, кого нужно. Что, я так понимаю, мы с вами и сделали, – в его тоне слышится то ли легкий упрек, то ли сожаление о глобальной несправедливости мира. – Я тут чисто для подстраховки, что ваши люди не облажаются. Вы им доверяете? – продолжает он.

– Ни на секунду. Но верю в их инстинкт самосохранения.

– Ответ верный. Последний вопрос, чисто от меня лично. Почему так?

– Ну, это был наиболее простой способ уничтожить условия возникновения и среду существования таких, как Ойо, – отвечаю я, обернувшись на отель.

– Ладно, профессор. То есть для вас это чисто биология?

– И математика. Про нее тоже нельзя забывать.

– Вот черт, этот еще страшнее, чем Ойо, – бормочет Билл.

– Просто я довожу дела до конца. До полного и рационального окончания.

– Это-то меня и пугает. Как скоро вы решите, что проблема в людях, и выведете бактерию-убийцу, которая эту проблему решит?

– Бактерия не решит. А вот генетически модифицированный вирусный белок, – отвечаю я вертя в руке баллочник.

Билл тоже опускает взгляд на мою руку, а потом разглядывает меня, силясь понять, насколько я серьезен.

– Черт подери, не знаю даже, кто должен больше переживать из-за вашей сделки – вы или они.

А это именно та мысль, которую я хочу заронить в их головы. ЦРУ-Билл выкидывает недопитый стаканчик с кофе в мусорку и в некоторой задумчивости разворачивается, чтобы уйти. Возможно, он пытается решить, каковы шансы, что профессор Крей на самом деле маньяк-убийца, замысливший вирусный апокалипсис. Я же убираю баллончик в карман, сажусь в машину и выезжаю на шоссе, оставив позади все мысли о Тероте, Билле и их начальстве.

Мне еще лабораторию строить.