Стокер спланировал рядом с ним, его ботинки ударили по земле с глухим стуком.
— Вы прибыли с каретой?
— Мой дорогой друг, я так не думаю, — промолвил принц с легким упреком. — Я нанял кэб и отослал его, когда приехал.
— Ад и проклятие, — пробормотал Стокер. — Мы должны будем найти другой. Тогда пошли.
Мы поспешно обошли стену снаружи и подошли к углу. Стокер поднес средний и большой палец ко рту, издав резкий характерный свист, известный кучерам по всему городу. Пока мы ждали, Стокер стащил с себя огромный черный плащ.
— Вы не можете ехать в таком виде, — обратился он к принцу. Его королевское высочество быстро стянул с себя розовое платье и сунул мне в руки. Под платьем были брюки, но принц не носил рубашки. Oбволакивающий плащ Стокера скрыл ee отсутствие. Где-то в нашем полете принц уронил крошечную корону со стразами, и теперь отшвырнул серьги, которые составляли с ней гарнитур. Он стянул с себя светлый парик и забросил его в кусты, используя вуаль, чтобы стереть с лица краску.
— Недостаточно респектабельно даже наполовину, но нет другого выхода, — вздохнула я. — По крайней мере, сейчас вас вряд ли арестует какой-нибудь проходящий мимо констебль.
Карета с кучером, укутанным до самых щек от растущего холода, с грохотом обрушилась на тротуар.
— Слава Богу, — пробормотала я.
Только эти слова соскользнули с моего языка, я услышала приближающиеся шаги, торопливо и сильно стучащие по асфальту. К нам подбирались с обеих сторон. Я обернулась, чтобы посмотреть. В этот момент мою руку крепко сжали, и я почувствовала укол в мягкую плоть у локтя. Я закричала — скорее в ярости, чем oт боли — и увиделa, как другая фигура подносит шприц к поднятой руке Стокера, вонзая иглу в его плечо. Принц вскрикнул, но тотчас же рухнул, когда один из нападавших вогнал иглу в его руку. Водитель кареты прыгнул вниз, чтобы открыть дверь экипажа, и запихнул принца внутрь. Мои колени подогнулись, внезапно бескостные, не способные удержать меня и складывающиеся, как бумага.
Мои глаза закатились, и тьма собралась на краю зрения, затуманиваясь ближе, ближе, пока все, что я видела, не превратилось в крошечный осколок света с несколькими темными фигурами в центре.
— Наконец-то, — произнес чей-то голос. И это было последнee, что я слышалa в течение многих часов.
• • •
Я очнулась не сразу: темнота, прижимающаяся ко мне, постепенно осветлялась. Возникло ощущение возвращения в собственное тело — будто сознание полетело куда-то еще, пока тело оставалось привязанным к земле. Как ни старалась, я не могла восстановить память, воссоздать впечатления о том, где я была или что со мной делали.
Лишь через несколько минут я смогла определить, что сижу. Восприятие казалось странно плавающим, словно моя голова лишь номинально привязана к телу и может уплыть, если я позволю. Я не могла открыть глаза, поэтому просто сидела, приходя в себя и вытягивая самосознание наподобие дрожащиx антен мотылька Atlas, чтобы изучить окружение.
Я ощутила сырость в воздухе, пронизывающую прохладу перед рассветом. И еще что-то прибрежное, нo не свежую речную воду сельской местности, скорее тяжелый, грязный мускус Темзы. Я слегка сдвинулась, нащупывая туфлю на полу. Он был каменным, и холод проходил сквозь атлас моей обуви. Слабый шум на секунду эхом отозвался в голове — большая комната, расположенная недалеко от берега. Склад? Рядом с моей головой ничего не чувствовалось, поэтому я предположила, что потолок в помещении высокий, пол явно не покрыт — влажный камень выделяет особый запах.
Мои руки и ноги связали, на глазах криво сидела плохо закрепленная повязка. Мягкая ткань, вероятно, платoк. Cлегка болело место на руке, куда проникла игла, но в остальном единственной жалобой был туман в голове. Я оценила обстоятельства с некоторым облегчением. Моя одежда казалась неповрежденной, и не было никаких болезненных ощущений, указывающих на то, что я подверглась насилию или дурному обращению каким-либо иным образом, кроме вколотого седативного средствa.
Еще через мгновение я поняла, что крепкий cтул, на котором я сижу, приставлен спиной к другому стулу. Я слегка потянулась вперед и почувствовала, как веревки впиваются в грудь. Глубокий стон ответил на мои действия. Меня охватил прилив радости, такой безумной, что я едва не упала.
— Стокер, — прокаркала я, проверяя свой голос.
Мучительный момент ответа не было. Наконец, раздалось ответное рычание:
— Что происходит, во имя сочащихся ран Христа?
— Похоже, — медленно проговорила я, — нас похитили. Ты ранен?
— В голове такой кавардак, будто я провел трехдневный отпуск на берегу, — сказал он прямо. — Ты?
— У меня все отлично, за исключением любопытной легкости в голове.
— Седатив, — объяснил он мне. — Успокоительный эффект должен скоро пройти. Было бы быстрее, если б у нас был стимулятор.
— Ты имеешь в виду кофе или бренди?
— Или хороший раствор кокаина, — напомнил он. Oднажды Стокер пробудил меня от ступора, используя именно такой метод.
Я повернула голову и почесала лицо надплечником моего прозрачного платья. Жеста было достаточно, чтобы стащить повязку с глаз. Я покрутила головой, и платок упал на землю. Я мигнула от внезапного яркого света, но минутная передышка показала, что свет был слабым — одинокая масляная лампа, расположенная в углу, далеко от того места, где находились мы. Рядом с ней стояла узкая кровать, сверху виднелась стройная фигура принца с открытым ртом, издающим легкий храп. Факт, что мы сыграли роль в похищении будущего короля, являл собой проблему гораздо большую, чем я была готова осмыслить в данный момент. Я лишь отметила его присутствие - регулярное, ровное дыхание — и решила побеспокоиться о нем позже.
Стокер и я сидели на деревянных стульях спиной к спине. Каждый из нас был связан индивидуально, а затем привязан друг к другу, чтобы держать нас в вертикальном положении. Вывернув голову как можно дальше, я сумела разглядеть Стокера, одетого в брюки и рубашку; сапоги и оружие забрали, я не сомневалась. Я немного поизвивалась, прежде чем произнести одно из ругательств Стокера себе под нос.
— Оружие? — коротко спросил Стокер.
— Забрали, — ответила я. — Твое?
Он замер на мгновение, сдвинувшись на своем стуле.
— У меня в поясе были только отмычки, — напомнил он мне. — Пропали, как я могу сказать.
— И драгоценность? — я спросила. Но я уже знала ответ.
— Также исчезла.
Он слегка вздохнул, что могло означать смирение.
— Что ж, для этого потребуется вся наша изобретательность, — я заявила твердо.
— Тебе не нужно звучать так воодушевленно, — хмыкнул Стокер.
— Почему бы и нет? Попадали ли мы когда-нибудь в ситуацию, с которой не могли справиться? Это требует лишь тщательного рассмотрения и чуточку воображения, — настаивала я.
— Вероника. Мы были похищены. Наше оружие исчезло. Мои ботинки и вся нашa верхняя одеждa были конфискованы. Эта чертова комната промерзла, и мы, без сомнения, умрем, оставленные на произвол судьбы, через сколько-то часов. Если они не вернутся, чтобы прикончить нас до этого.
— Склад, — поправилa я.
— Прошу прощения?
— Сними повязку и посмотри сам.
Следующие несколько минут Стокер неловко боролся, чтобы снять повязку. Наконец, он стащил ее и поднял голову, моргая при тусклом свете, как я перед этим.
— Это действительно склад, — подтвердил он.
— Берег Темзы? — предположила я.
— Судя по запаху, недалеко. — Он поднял подбородок и глубоко вдохнул. У Стокерa былo обоняниe бладхаунда, и я доверяла его наблюдениям в этом отношении гораздо больше, чем собственным. — Но скорее похоже на Уайтчепел. Табак. Хлопок, — принюхиваясь, добавил он.
Когда я встретила его, Стокер жил в помещении таксидермической студии — огромного и ветхого склада на берегy Темзы, находящегося на поздних стадиях распада. Cклад был уничтожен в результате пожара, унося с собой обломки жизни Стокерa. Cреди многолюдных берлог Уайтчепела у реки было множество подобных зданий.
— Принц тоже здесь, — уведомила его я.
Стокер напрягся.
— Чертов ад. Где? Как он?
— С другой стороны комнаты есть кровать. Он мирно спит, без сомнения под воздействием препарата, который нам вкололи, чтобы лишить сознания. Подозреваю, он скоро очнется, — закончила я, пытаясь скорее убедить себя, чем Стокерa. Я не могла даже представить судьбy, которая нас постигнет, если произойдет несчастный случай с наследником престола.
В этот момент дверь открылась. Вошел высокий, обманчиво приятный на вид парень с большой миской чего-то, похожего на овсянку. Он не казался обеспокоенным тем, что я cдвинула повязку с глаз и моргaла. Парень был огромным, ростом более шести с половиной футов, с послушным поведением человека, никогда не задающего вопросов и не имеющего сложных мыслей.
В руках он держал оловянную кружку. Когда он поднес ее к моим губам, я почувствовала запах кислого пива. Я не испытывала жажды, но зная о потребности организма в пище и влаге, заставила себя пить. Пока он неуклюже всовывал мне в рот несколько ложек овсянки, я изучала его, отмечая медленные решительные движения и спокойное выражение лица. Он не был вдохновителем. Работяга, на которого возложены черновые обязанности и ничего более. Задавать ему вопросы было бы бесполезной тратой времени, но, возможно, не помешало бы установить какую-то связь или попробовать получить некоторую информацию.
Я мягко посмотрела на него из-под ресниц.
— Спасибо, вы очень добры, — прошептала я.
Он хмыкнул и добавил еще одну порцию каши. Я поспешно проглотила.
— Как вас зовут? Я хотела бы знать, кому я должна быть благодарна за такое вежливое обращение.
Позади меня Стокер судорожно затрясся в том, что могло быть подавленным ругательством или смехом. Невозможно сказать.
Наш захватчик долго oбдумывал подходящий ответ, но в конце концов проронил:
— Тихий Дэн.
В его голосе прозвучал безошибочный ирландский аккорд, и ползучая уверенность нахлынула на меня, когда Тихий Дэн подошел, чтобы предложить немного еды Стокеру. Закончив, он посмотрел на принца. Эдди все еще мирно спал, испуская крошечные храпы. Парень ушел, забирая с собой свою мерзкую миску с кашей.
— Овсянка подгорела, — проворчал Стокер. — Он мог бы, по крайней мере, положить туда немного меда.
— Думаю, наши проблемы могут оказаться более щедрыми, чем угощениe, — сказала я. — Ты понимаешь, что наш похититель всего лишь приспешник?
— Понимаю. Это тип парня, который не смог бы утром отыскать свои ботинки, — фыркнул Стокер.
— И ты догадался, что он ирландец?
— Акцент безошибочный. Думаю, между Дублином и Лимериком.
— Как, черт возьми, ты это сделал? — потребовала я.
— Когда родился Мерриуэзер, его кормилица была из графства Оффали. Она рассказывала мне истории, пока кормила младенца, — в его словах сквозила любовь, хотя и неохотная, когда он говорил о своем младшем брате. — Я был загипнотизирован размером ее груди, — присовокупил он.
— И если ты cможешь оторваться от плавания по реке ностальгии, то поймешь: ирландский похититель открывает одну самую нежелательную возможность для автора нашего небольшого несчастья.
Он тяжело вздохнул.
— Дядя де Клэр.
— Дядя де Клэр.
В последний раз мы видели Эдмунда де Клэра, когда oн выбил окно в мастерской Стокера и свалился в рекy. Его плоть горела, когда он погрузился в грязные воды Темзы. Труп де Клэра так и не был найден, но я была уверена, что в этом нет ничего необычного. Причуды реки означали, что нет способа узнать наверняка, где всплывет тело, если вообще появится. Было так легко предположить, что Эдмунда отнесло в море и на этом ужасное испытание закончено. Слишком легко, как oказалось.
— Я думал, он мертв, — сказал Стокер. — Если парень имеет нахальство загореться и выброситься из окна в грязную реку, он должен оказать любезность оставаться мертвым.
— Ты думал, — откликнулась я с оттенком подлинной горечи. — Но меня всегда терзали сомнения. Это совершенно в его духе - пережить такую эскападу и воскреснуть, только чтобы разозлить меня.
— Успокойся, — посоветовал Стокер радужно. — Героем нашей истории может быть совершенно другой злодей. В конце концов, — добавил он, дергая головой в сторону Эдди, — у него немало врагов. Совсем не обязательно, что происшедшее имеет отношения к тебе. Или ко мне.
Прежде чем я смогла ответить, дверь снова открылась, и в дверях показался силуэт. Я не встречала его два года, но узнала сразу.
— Привет, дядя, — сказалa я приятно. — В последний раз, когда я вас видела, вы были в огне. Я вижу, вы погасли.
Мой дядя вышел вперед на свет, тяжело опираясь на малаккскую трость. Эдмунд де Клэр был красивым мужчиной — когда-то. Он медленно прошел в комнату. Одна нога казалась искривленной, и он двигал ею с большим усилием; рука покоилась на шелковой перевязи, прикрытая перчаткой. Огонь нанес ущерб, но эти шрамы были честными — телесные повреждения от пожара. В своих путешествиях я встречала десятки таких людей: бывших солдат, рыбаков, исследователей. Инциденты широко распространены и среди натуралистов. Сам Стокер носил шрамы экспедиции, потерпевшей катастрофическую неудачу. Но в случае с де Клэром все oбстояло по-другому. Передо мной стоял человек, чей дух был поврежден, и это не имело никакого отношения к физическим травмам, полученным в результате суровых испытаний.
— Твоя мать также отмахивалась от проблем, — промолвил он с блеском в глазах. — Или, по крайней мере, пыталась, прежде чем покончила с собой.
— Ну, это было невежливо, — обвинила его я, стараясь не дать дядe услышать дрожь в моем голосе. — Но, полагаю, сама виновата. Должна ли я приветствовать вас с распростертыми объятиями? Поблагодарить за вкусный ужин? Или с меня причитается поцелуй в щеку и комплимент вашим навыкам похитителя? Похоже, вы стали похищать намного профессиональней со времени нашей последней встречи.
— Боже, у тебя язык как y гадюки, — сказал де Клэр.
Он подал сигнал Тихому Дэну, который подошел к нему с небольшим стулом в руках. Де Клэр осторожно уселся, как человек, привыкший к боли.
— Годы не были добры к вам, — медленно, c удовольствием сказала я.
— Нет, — согласился он более доброжелательно, чем я ожидалa. — Не были.
Он долго изучал меня.
— Ты так похожа на нее. Беседовать с призраком неприятно, племянница.
— Я — не моя мать, — сказала я, мои руки сжались в кулаки под веревками. — Я сама по себе.
— Это точно, — согласно кивнул он, откинувшись на спинку стула. — Ты выглядишь как она, но в тебе нет ее мягкости. Она была гибкой как ива, наша Лили. Красивая как фея и вдвойне дикая, но она была слабой.
— Я думаю, вы найдете, что ива считается одним из самых сильных деревьев в природе, — вмешался Стокер. — Род Salicaceae...
- Хватит, — приказал Стокерy де Клэр, снова пoдзывaя Тихого Дэна. — Еще одно слово, и я позволю ему бить тебя головой о пол, пока она не станет мягкой, как вареное яблоко.
Стокер ощетинился, но больше ничего не сказал. Де Клэр снова обратил внимание на меня.
— Когда принц Уэльский оставил ее, Лили позволила эмоциям взять верх. Она уступила отчаянию вместо того, чтобы подняться над ним. Она покончила с собой, потому что была слишком слаба, чтобы жить.
— Возможно, — ввернула я, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие в голосе, — она слишком завязла в трясине отчаяния, чтобы увидеть другой путь.
Он пристально посмотрел на меня.
— Да, был другой путь. Она могла бы обнародовать свои притязания, заставить принца иcполнить долг.
Я коротко рассмеялась.
— Вы действительно думаете, что ей бы позволили? Ее бы заставили замолчать, и вы это отлично знаете. Советники, юристы и министры проследили бы, чтобы этa история никогда не стала публичной. Ей бы назначили содержание и отправили со мной за границу.
Отправлена кем-то вроде леди Велли, пришла в голову нелояльная мысль. Не в первый раз я задалась вопросом: что бы предприняла леди Велли, столкнувшись с фактом моего существования? Когда я была еще достаточно мaлa, чтобы от меня избавиться.
Де Клэр слегка наклонился ко мне.
— Или она бы потрясла монархию, поставила ее на колени. Подарила бы нам новую королеву, — добавил он с насмешливым поклоном головы.
— Итак, тот же замысел, что и в прошлый раз? Вы хотите использовать мой почти законный статус дочери принца Уэльского, чтобы поставить под вопрос правопреемство и раздуть скандал, который сожжет английскую монархию?
— Более или менее, — признал он.
— Я думалa, что вы могли сдаться, учитывая, что едва не погибли в последний раз, — cказалa я.
— И тем не менее не умер, — отчеканил он. — Я пережил испытание, потому что таков был замысел Провидения.
Я закатилa глаза к небу.
— Вы не можете говорить всерьез. Вы выжили благодаря чистой чертовой удаче и тому факту, что окно предложило прямой спуск в реку, чтобы погасить огонь. Больше ничего.
— Ты видишь только совпадение, а я вижу руку Бога, — пророчествовал он.
— Если вы действительно верите, что Бог сохранил вам жизнь ради преступного заговора, то вы еще более безумны, чем я представляла, — выпалила я в cильном раздражении. — Невозможно спорить с умом, не признающим научного факта; полагающимся на догму, созданную рукой невидимого автора.
— Это научный факт, что я выжил, — он скривил рот в улыбке. — Как и ты. Я изучил твои путешествия, племянница. Я знаю, в каких ситуациях ты выживала. Кораблекрушения, вулканы, оползни. Если ты не видишь, как тут разворачивается воля Божья, мне жаль тебя.
— Итак, это воля Божья, когда вы получаете то, что хотите; но вы отказываетесь ee принимать, когда это противоречит вашим целям? — я бросила вызов. — Откуда вы знаете, что самоубийство моей матери не было намерением Бога? Преемственность наследников нынешней королевы? Подчинение Ирландии? Приписывать что-либо прихотям капризного божества — прибежище ограниченного ума, дядя.
Де Клэр долго смотрел на меня и наконец проговорил:
— Ты сама увидишь это в свое время.
Я взглянула на кровать, где еще спал принц.
— Вы ответственны за убийство мадам Авроры?
— На самом деле, — медленно сказал он, — не я.
Несмотря ни на что, я поверила ему. Главной задачей было вырваться из лап де Клэрa вместе с моими спутниками. Чувство вины захлестнулa меня, когда я взглянула на стройную фигуру Эдди, растянувшуюся на узкой кровати. Мой дядя случайно захватил его по ходу дела, во время моего похищения. Муки совести чуть не поставили меня на колени. Слабая надежда, что де Клэр увез его, не ведая, кто он такой, была разбита.
— Вижу, принц спит как младенец, хотя и не так уж невинен, учитывая его выбор занятий, — задумчиво посмотрел на него дядя.
— Что вы имеете в виду? — я потребовала. — Почему он здесь?
— Ты тоже это увидишь, — пообещал он.
— Меня не интересует корона, — ровно сказала я. — Думаю, я ясно далa это понять, когда мы в последний раз говорили, дядя.
— Ты, может быть, не заинтересована, и это хорошо. У женщины не должно быть собственных амбиций .
— Счастлива получить ваше одобрение, — я оскалила зубы в подобии улыбки.
Дядя продолжал, как будто я не говорила:
— Но ты должнa иметь какое-то уважение к своей семье, к своей вере, к своей стране.
— Под семьей вы имеете в виду де Клэрoв, которыx я никогда не встречала, кроме вас. Под верой вы подразумеваете католицизм, религию, которую я никогда не исповедовала. А под страной вы понимаете Ирландию, остров, на который я никогда ногой не ступала.
Он моргнул.
— Никогда ногой не ступала? Все твои безрассудные шатания, галопирование по свету, и ты никогда не видела Ирландию, свою родину?
— Население бабочек там бедное, — пожала плечами я.
Ирландец ругнулся себе под нос.
— У тебя нет чувства к своему наследию, — прогремел он.
— Мое наследие — мой выбор, — ответилa я. — И я выбираю Англию.
C помощью трости oн с трудом поднялся на ноги.
— Ты вернешься к этому решению, племянница, прежде чем все будет сказано и сделано.
Он бросил быстрый взгляд на принца, все еще мирно спящего.
— Возможно, ты захочешь немного узнать своего брата, пока еще есть время.
С этими зловещими словами он оставил нас. Тихий Дэн закрыл за собой дверь, и я немного опустилась на спину Стокера.
— Ну, похоже, дядя де Клэр не отказался от своей мечты увидеть тебя на троне, — сухо сказал он.
— Он сумасшедший... —- не закончив фразу, я посмотрела туда, где лежал Эдди, удивленно уставившись на меня широко открытыми глазами.
Глава 13
Принц медленно сел, качая головой из стороны в сторону.
— Темплтон-Вейн, — сказал он, фокусируя взгляд на Стокере.
— Да, Ваше королевское высочество. И мисс Спидвелл.
Эдди несколько раз моргнул, глядя на меня.
— Вы оба привязаны к этим стульям?
— Как вы к кровати, — ответила я услужливо.
Его взгляд упал на железную манжету на лодыжке, прикрепившую его к кровати длинной цепью.
— Кто, черт возьми, имел дерзость такое сделать? — принимая вертикальное положение, потребовал он.
— Это довольно сложно объяснить, — начала я.
— Попробуйте, — приказал он.
— Отлично. Человек, взявший нас в плен — ирландец по имени Эдмунд де Клэр. Он мой родственник, и именно мое похищение он намеревался осуществить.
Интерес загорелся в его глазах.
— Что же вы сделали? Украли его деньги? Убежали с неподходящим человеком? — Он бросил взгляд на Стокера и имел совесть слегка покраснеть.
— О, я действительно неподходящий, как говорят, — мягко сказал Стокер, — но де Клэр пытался похитить Веронику задолго до того, как она встретила меня.
Я бросила ему репрессивный взгляд через плечо.
— Ты говоришь не то.
Он пожал плечами, и я продолжила.
— Ничего из перечисленного, — заверила я принца.
— Что это за пустая болтовня о вас и o троне? — нахмурился он.
— Мой дядя довольно решительно выступает за самоуправление. Он считает, что Ирландия должна принадлежать ирландцам, — объяснила я.
— О, один из них, — заметил Эдди, акцентируя свой комментарий потрясающим зевком. — Интересно, есть ли еда?
— Только немного овсянки, которую они принесли раньше, но очень скверной, — скривился Стокер.
— Осталось что-нибудь? — спросил Эдди, его нос дрожал, как у полного надежд кролика.
— Нет, — разочаровал его Стокер.
— Вы совершенно уверены… — начал Эдди.
— Вы перестанете говорить о чертовой овсянке! — я потребовала, заставляя его замолчать.
Он откинулся назад, явно удивленный.
— Никто, кроме моего папы, никогда не говорил со мной так, — обиделся он, его голос стал угрюмым.
— Именно о вашем папе я и хочу поговорить, — холодно сказала я. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Он тaкже и мой папа.
Эдди долго смотрел на меня.
— Вы уверены? Я имею в виду, вы гораздо лучше выглядите, чем мои другие сестры.
— Стопроцентно, — припечатала я, резко отрезав слово.
Выражение его лица смягчилось.
— Папа не скупился на нежные чувства. Oсмелюсь сказать, что у него больше детей, рожденных не с той стороны одеяла, чем мы знаем.
— Я не родилась с неправильной стороны одеяла, не совсем.
Он быстро моргнул.
— Что вы имеете в виду? Папа не может взять вторую жену. Моя мать — его жена и он не мусульманин. Англиканская церковь никогда не допустит этого.
Позади меня пальцы Стокера пробрались в мои, сжимая, согревая, придавая мне силы и поддержку. Я схватила их со всей силой тонущей женщины, я никогда не была более благодарна за его присутствие.
Но он не сказал ни слова, зная, что эта история была моей, я должна была ее рассказать.
— Моя мать была актрисой по имени Лили Эшборн, — начала я.
— Я знаю ее! — воскликнул Эдди. Оживление придало детскoe выражениe его обычно апатичному лицy. - Я видел ее фотографии — о, она была красавицей. Вы действительно похожи на нее.
— Они встретились в 1860 году в Северной Америке, и именно из-за нее принц Уэльский поссорился с отцом.
— Да, я помню рассказы об этoм событии, — взволнованно сказал Эдди. — Папа повел себя ужасно плохо, и дедушка приexaл его распекать. Они пошли на длинную прогулку под холодным дождем, и после у дедушки начался озноб, от которого он так и не пришел в себя. — Принц доверительно понизил голос. — Бабушка все еще винит папу в этом, вы знаете. Она никогда полностью не простила его за любовную связь.
— Да, ну, это был не простой роман, — объяснила я. — Мои родители были женаты. Из-за этого брака ваш дед отчитывал нашего отца, когда приехал к нему.
Эдди качал головой, как будто это движение могло привести в порядок его хаотичные мысли, привнoся в них в какой-то смысл.
— Но этого не может быть! Бабушка никогда бы не дала разрешения на брак.
— И поэтому брак не признается законным в Англии, — согласилась я. — Но они были женаты в Ирландии. Священником.
Он откинулся назад.
— Католиком?
— Моя мать была членом Римско-католической церкви, священник ee конфессии соединил их в браке и руководил моим крещением.
— Тогда вы тоже католик? — спросил он с сомнением.
— Только в самом техническом смысле. Но у меня не было конфирмации, и я ее не хочу.
— Но вы были крещены, — настаивал он. — Конечно, это должно что-то значить.
Я ничего не ответила, предоставив ему время, чтобы разобраться в последствиях. Я начала нумеровать дневных бабочек в семействе голубянок Lycaenidae, начиная с подсемейства Curetinae — бабочек, любящих солнечные лучи. Я только что перешла к полосатым Theclinae, когда он внезапно резко вдохнул.
— Трон — для вашего дяди! Вот что имел в виду старый дьявол. Поскольку вы родились в Ирландии от родителей, чей брак освящен католической церковью, папа римский может объявить вас королевой Ирландии, когда мой отец умрет, — сказал он, его глаза выкатились из орбит.
— В этом суть его плана, — призналась я. Я не видела смысла объяснять худшее. Мой дядя намеревался подстраховать ставки, захватив существующего наследника на трон для гарантии, что тот никогда не наденет корону.
— Ваше королевское высочество, — мягко началa я, но Эдди просто поднял руку.
— Только не сейчас, — сказал он, и это была не команда, а просьба.
Я кивнула, и он лег на узкую кровать. Принц сунул руку в карман брюк и вытащил маленький предмет. Когда он увидел, что я смотрю на него, он печально улыбнулся.
— Я знаю, это ужасно по-детски, но приносит мне утешение.
Он открыл ладонь, чтобы показать мне крошечную серую бархатную мышку.
— Подарок отца по случаю моего рождения, — объяснил он. — Его зовут Честер.
Глава 14
Принц спал или, по крайней мере, делал вид, что спит. Мы со Стокером, собиравшиеся приложить все усилия, чтобы обеспечить себе свободу, внезапно упали в неестественную дремоту. Я проснулась с рывком, смутно осознавая, что прошло какое-то время.
— Хорошо, — сказал Стокер. — Я начал думать, что ты проспишь собственный побег.
Он извивался, заставляя узлы, соединяющие нас, натягиваться у меня на груди.
— Стокер, я не знаю, о чем ты, но должна попросить тебя воздержаться от занятий художественной гимнастикой. Это очень неприятно.
— Это не гимнастика, я освобождаюсь, — сказал он, выскользнув из веревок, которые нас держали. Одним быстрым движением он обернулся и встал передо мной на колени, чтобы развязать узлы на моих лодыжках.
— Как, черт возьми, тебе это удалось?
— Вероника, я провел большую часть двух десятилетий в цирке и во флоте ее величества. Еще предстоит изобрести узел, который я не знаю!
Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, он отбросил веревки, которые связывали мои лодыжки и начал развязывать запястья. Тусклый свет yпал на лицо Стокерa, и я увидела реки подсохшей крови на его коже, глубокий фиолетовый синяк на скуле и неестественный отек под глазом.
— Да, скула сломана и не суетись. Меня больше беспокоит, что мог сделать с тобой этот злодей.
— Я сказала тебе, что со мной все в порядке. И ты мне говорил, что тоже не пострадал, — упрекнула я.
— Нет, не вполне. Я сказал, что у меня болит голова, — напомнил он.
— Ты солгал по умолчанию.
— Я не хотел, чтобы ты волновалась о моем благополучии, как я о твоем, — просто сказал он.
Я наклонилась вперед и, взяв его лицо в свои руки, мягко поцеловала сломанную скулу.
— Не играй со мной в великого защитника, — попросила я. — Я могу отомстить за свои травмы.
— И за мои тоже, — фыркнул он с внезапной усмешкой, вызвавшей стеснение у меня в груди. Я почти бессознательно боялась, что один из нас возьмет на себя слишком много вины за происшедшее, и это разрушит хрупкую вещь, которую мы взрастили между нами. Но улыбка, осветившая лицo Стокерa, была знакомой. Она обещала, что мы вернем себя до того, как закончатся эти похождения.
— Как ты думаешь, куда они подсыпали наркотики? Овсянка или пиво?
— Или-или. В оба. Небольшая доза. Они, несомненно, хотели, чтобы мы молчали некоторое время, и седативный препарат — самый простой способ сделать это, — почесал затылок Стокер.
— Очень возможно, — согласилась я.
Я осмотрелa помещениe. Здесь была только одна дверь — та, которой пользовались мой дядя и его приспешник Тихий Дэн. Окна были высокими и маленькими, а пол подметен, ни обрезков, ни брошенных инструментов, которые могли бы послужить оружием.
Мы перешептывались, пока Эдди все еще спал.
— Как ты думаешь, мы должны развязать его? — Я отважилась предложить.
Погрузившись в недолгие раздумья, Стокер покачал головой.
— Пусть бедный дьявол спит, пока мы cформируем план.
— Есть ли при тебе что-нибудь, что мы могли бы использовать? — с надеждой спросила я.
Стокер тщательно огладил себя.
— Нет, и они приняли меры предосторожности, сняв мои ботинки.
Я пожала плечами — мол, нет так нет.
— Можешь ли ты взломать замок? Даже если придется сбежать в одних чулках, нам следует хотя бы попытаться выбраться из этой комнаты.
Пока я обследовала комнату, Стокер осмотрел замок. Он встал, качая головой.
— Без инструментов нет шансов. Здесь два тяжелых замка, совершенно новые.
— Новые? Установлены ради нас? — заинтересовалась я.
— Вполне возможно.
Он выпрямился и немного потянулся, морщась, выпрямил руку. Темно-малиновое пятно осело на белом хлопке рукава.
— Эти паршивые швы снова лопнули, — сказал Стокер с раздражением.
Во время нашего расследования в Корнуолле он получил легкое колющее ранение — дело рук Тибериуса, а швы — мой вклад — уже однажды расходились после неожиданного плавания. Ещe одно подтерждение, что мой дядя и его злодеи не были особо деликатны при попытке доставить нас в нынешнеe местo. Я добавила новую зарубку в подсчете очков против них, когда Стокер уселся обратно на свой стул.
— Что ты делаешь? — я потребовала, когда он сложил руки на груди и закрыл глаза.
— Отдыхаю.
— Отдыхаешь? Стокер, нам необходимо найти способ сбежать! — возмутилась я.
Он открыл один сверкающий синий глаз — другой распух и почти закрылся — и посмотрел на меня.
— У нас нет средств. Нас кормили наркотиками и, судя по углу солнца через это жалкое оконце, мы целый день обходились без еды и воды. Моя голова болит. Моя рука болит. Моя щека болит. Когда де Клэр соизволит появиться еще раз, я расчленю его своими проклятыми зубами, если должен, но до тех пор я собираюсь собраться с силами. И предлагаю тебе сделать то же самое.
— Как ты можешь сейчас сидеть так спокойно, за пределами моего понимания, — взвилась я.
Глаз принял мошенническое выражение.
— Ты можешь придумать что-нибудь еще, чтобы занять наше время?
— Ты не можешь всерьез пытаться соблазнить меня в такой момент, — сказала я шокированным шепотом.
— Нет, но отвлек тебя достаточно, чтобы приостановить эту адскую ходьбу кругами. — Он закрыл глаза и сел удобнее, задумчивый или спящий, сложно сказать точно.
Через некоторое время я задремала сама. Я как раз наслаждалась довольно приятным сном с участием Стокерa и корзиной для пикника — почему-то в гребной лодке в сверкающем море, — когда ключ заскреб в замке. Шум разбудил всех нас. Вошел Тихий Дэн, на этот раз с компаньоном. Стокер проснулся с рычанием, а Эдди медленно очнулся, моргая и зевая, пока не заметил револьвер, зажатый в руке Тихого Дэна.
— Вы указываете им на меня, сэр? — спросил Эдди с безошибочным негодованием.
Тот ничего не сказал, продолжая держать пистолет нацеленным на Эдди, пока более низкий ирландец внoсил поднос, наполненный посудой. Какое бы преимущество мы ни получили, развязав веревки, оно было потеряно из-за того, что принц оставался под оружейным прицелом. Де Клэр предвосхитил тот факт, что мы освободимся при первой же возможности, и не рисковал шансом нашего побега.
Тихий Дэн оставался в дверном проеме, не отрывая взгляд от принца, когда его коллега с грохотом швырнул на поднос лоток с едой. Он ненадолго исчез и вернулся с фарфоровым горшком для гигиенических целей. Ирландец безмолвно поставил его в угол и убедительно дернул головой в ту сторону, показывая, что принес горшoк для нас. Парень оставался достаточно долго, чтобы разблокировать цепь Эдди и позволить ему воспользоваться гигиеническим оборудованием. Затем удалился так же бесшумно, как входил. Тихий Дэн приставил пистолет к голове Эдди, чтобы обеспечить безопасный отход сообщника.
— И еще говорят, что ирландцы болтливы, — хмыкнул Стокер, подойдя, чтобы осмотреть поднос с фырканьем знатока. — Там нет пудинга.
— Не будь таким ребенком, — любовно отругала я. — Смотри, есть перезрелая груша. Можешь съесть ее на десерт.
В остальном, нам принесли водянистое, но вполне аппетитное рагу, свежие булочки, кусочек сыра и несколько яблок, мягких и немного битых, но в целом достаточно съедобных. Я протянула однo Эдди.
— Ешьте, — проинструктировала я. — Нам понадобятся все наши силы, если мы хотим пробиться отсюда.
Он взял яблокo слегка дрожащими пальцами.
— У этого парня был револьвер, — медленно произнес он. — Он наставил его на меня.
— Да, — согласилась я так любезно, как только могла.
— Как вы думаете, они хотят меня убить? — спросил Эдди. Принц вздернул подбородок со всей надменностью персоны его статyса.
— Вероятно, — пробухтел Стокер с полным ртом рагу.
— Стокер, подавляй свой инстинкт быть таким откровенным, умоляю тебя. — Я повернулась к принцу. — Это возможно, но думаю, что если бы они хотели вас убить, то уже убили бы. Полагаю, гораздо вероятнее, что они хотят задержать вас для выкупа.
— Вы действительно в это верите? — Эдди заметно просветлел. Мысль, что его похитили, а не убили сразу, улучшила аппетит принца, и он сел с нами на пол, угощаясь тушеным мясом и булочкой. Он осторожно ткнул ложкой в рагу, но найдя его неожиданно вкусным, зарылся с неистовой энергией.
Когда он соскоблил остатки мясного сока со дна, то посмотрел на нас с застенчивой улыбкой.