— Я начала это, когда мне было восемь. Напоминаю, что, когда Майклу исполнилось шесть, Дэвиду было десять, Райану двенадцать, а мне — четырнадцать.

— Мне это известно.

Я заметила, что она тянет резину и едва удержалась, чтобы не округлить глаза.

— Уверяю вас, что это вам неизвестно. Чтобы отметить его шестилетие, мама с папой повезли всех нас в Диснейленд. Можете сами убедиться.

Она указала на фотографию с Микки Маусом и Золушкой на заднем плане. Все четверо детей сидели за столом кафе, наклонившись к центру, чтобы фотограф уместил всех на один снимок. На них были бумажные колпаки, все улыбались в камеру. Бумажная скатерть, салфетки и стаканчики были украшены надписями «С днем рождения!» Торт с шестью свечками стоял напротив Майкла.

Я почти сказала: Ну и что? Я думала: Черт, день рождения не обязательно празднуют в саму дату. Родители могли устроить вечеринку, когда им было удобно.

Диана почувствовала мой ответ и передвинула палец на дату внизу фотографии, 21 июля 1967.

— Можете заметить это тоже, если не убедились.

Она перевернула страницы для меня, как учительница, которая читает книгу с картинками вверх ногами, чтобы ребенку было видно. Она предъявила программки, билеты, чеки и дополнительные фотографии детей в Диснейленде. Каждый предмет был датирован.

Райан заговорил, будто ждал своей очереди.

— Есть кое-что еще.

— Жду с нетерпением.

— Это насчет Керкенделлов.

Он надеялся, что я его потороплю, но я уже устала от их игр. Я ничего не сказала, заставив его барахтаться без поддержки. Он прочистил горло и кашлянул.

— Извините. Кейт Керкенделл был главным бухгалтером, который украл полтора миллиона у фирмы, в которой работал. Это обнаружилось во время независимого аудита, и к нему подобрались уже близко. Он забрал семью и исчез за одну ночь.

— Я слышала об этом.

— Хорошо. Тогда перейду к делу. 17 июля, когда новости о преступлении Керкенделла появились в местной газете, семья уже исчезла. В пятницу, 21 июля дом был пустым, даже кусочка мебели не осталось. Даже если бы Майкл не был в Диснейленде, он не мог быть там.

Я помолчала, делая быстрые подсчеты.

— Может, это было на неделю раньше. Четырнадцатого июля, вместо двадцать первого.

Я говорила машинально, безнадежно пытаясь спасти историю, которую Майкл так убедительно мне рассказал.

Диана помахала указательным пальцем, как будто поправляла ошибающегося ребенка.

— Нет, нет, нет. Мэри Клэр похитили девятнадцатого. Если Майкл видел мужчин на неделю раньше, даже если он был прав насчет того, что они затеяли, это не могла быть она. Она еще была жива и здорова.

Я закрыла рот и посмотрела на них.

Глаза Дианы Алварес триумфально сияли. Я почувствовала, как краска заливает мои щеки.

Навскидку… кроме инцидента в первом классе… я не могу припомнить такого унижения.

Я верила Саттону. Я убедила остальных, что он говорит правду. И вот теперь сижу, чувствуя себя, как полная дура. Мне было плевать, что мое эго понесло урон. Но мы были отброшены назад в деле Мэри Клэр. Ниточка, какой бы тонкой она ни была, исчезла.

Диана опять полезла в сумку, на этот раз достав папку, которую толкнула через стол.

— Я сделала копии фотографий из Диснейленда. Я еще сделала копии газетных вырезок о Кейте Керкенделле, так что вы можете почитать их, когда захотите. Я знала, что вы не захотите поверить нам на слово.

Я толкнула папку обратно.

— Спасибо, но фотографии пригодятся вам для следующего альбома.

Она оставила папку на месте.

— Я сделала дубликаты. Это вы можете сохранить. Мы уже отнесли набор лейтенанту Филлипсу.

Райан зафиксировал свои карие глаза на мне, с фальшивым выражением жалости и сожаления. Я обдумывала возможность перескочить через стол и покусать его до крови.

— Извините, что вам пришлось через это пройти, — сказал он. — Это типично для Майкла, но не делает это менее прискорбным.

— Вы говорили ему?

— Нет, — ответила Диана. — Как вы знаете, мы не в лучших отношениях. Мы подумали, что удар будет мягче, если он будет исходить от вас.

— Другими словами, вы хотите, чтобы я воткнула это в него, вместо вас.

— Тут ничего личного, — сказал Райан. — Мы просто выясняем правду. Если хотите, чтобы мы послали ему копии по почте, мы это сделаем.

— Я этим займусь.

Он залез во внутренний карман куртки и достал чековую книжку и ручку.

— Мы полагаем, что у него не было денег, чтобы оплатить ваши услуги.

— И это еще одна причина, по которой мы здесь, — сказала Диана. — Не знаю, сколько времени и сил вы посвятили этой погоне за дикими гусями, но мы готовы заплатить все, что он должен.

Райан наклонился вперед, чтобы выписать чек.

— Майкл все полностью оплатил.

Дианина улыбка погасла.

— Неужели? В это трудно поверить.

— Жизнь полна сюрпризов, Диана. Что-нибудь еще?

Райан убрал чековую книжку и они обменялись взглядом, видимо не зная, что делать дальше. Они, должно быть, надеялись, что я буду злиться на Майкла и его отношение к правде, но я скорее перерезала бы себе горло, чем предоставила им такое удовольствие.

Их отступление было неуклюжим. Я не предложила проводить их до дверей, но проследовала за ними без обычного прощального обмена любезностями.

Когда они ушли, я заперла дверь и вернулась за стол, где просидела, взвинчивая себя, около часа.

27

Джон Корсо

Июнь 1967

Через неделю после отъезда семьи в Европу Джон подъехал к дому Уокера на своем скутере. В то же время появился Уокер на подержанном «бьюике» 1963 года, который отец подарил ему после поступления в университет. Машина не была новой, но она была лучше, чем паршивенький «шевроле», который Лайонел купил Джону.

Уокер наклонился через пассажирское сиденье и опустил стекло.

— Мне нужно спешить. Оставь скутер и прыгай сюда.

Уокер поставил скутер на дорожке и поспешил на улицу, где его ждал Уокер. Сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу.

— Куда?

— На Алита Лэйн. Ты не поверишь, что за парочка. Они живут в школьном автобусе. Кредо и Судьба. Он — мудак, но она крутая телка. Они подходили к школе, интересовались травкой, и Чапман отправил их ко мне.

— Здорово.

Приехав на Алита Лэйн, Уокер припарковал машину за углом, и они вернулись пешком. Уокер был осторожен, избегая родителей, когда доставлял травку. По дороге он упомянул, что дом принадлежит родителям Кредо, Деборе и Патрику Унрих, которых Джон видел в загородном клубе. Мона была в восторге от Деборы Унрих и пресмыкалась перед ней при любой возможности. Джон сразу представил себе, как небрежно упомянет о времени, проведенном у Деборы. Вскоре, однако, он решил, что лучше об этом не упоминать.

Произошли события, о которых Мона не должна была знать, и большинство из них начали разворачиваться в тот день.

Джон прошел за Уокером вокруг дома, где на полянке стоял автобус. Голый мальчик лет десяти плескался в бассейне, возможно, писая в воду, когда ему хотелось. Школьный автобус был ободранным снаружи, но, когда Джон заглянул внутрь, он подумал, что там прикольно и даже уютно. Матрасы, походная плитка, картонные коробки. Индийская шаль разделяла пространство на две половины. Парочка заваливалась сзади, а ребенок спал на матрасе впереди.

Двери автобуса были открыты, и парень занимался чем-то внутри. Девица сидела, скрестив ноги, на траве и плела что-то из веревки, возможно, макраме, чтобы повесить на стену, или что-то такое же бесполезное, потому что в автобусе не было подходящих стен. Она заметила их появление.

— Эй, Кредо? К нам пришли.

Кредо появился из автобуса, и Уокер представил их друг другу. Никто не озаботился рукопожатием. Даже через годы было странно, как ярко запечатлелся в памяти этот момент.

Судьбе было лет двадцать пять, она была на шесть или семь лет старше него. Он ни разу не встречал никого настолько расслабленного, спокойного и свободного. Ее ногти были обкусаны, а волосы представляли собой копну кудрей. В ушах болтались большие серебряные кольца.

На ней была крестьянская рубашка с большим вырезом, длинная юбка и шлепанцы. Она была коренастой, и от нее пахло копотью, от всей марихуаны и сигарет, которые она выкуривала, но запах напомнил ему мать. Судьба была ходячим предупреждением о вреде плохого питания и злоупотребления наркотиками. Через несколько минут она упомянула, что они с Кредо не женаты.

— Это ваш пацан в бассейне? — спросил Джон.

Она засмеялась.

— Мой, но не его. Папашей Небесного Танцора мог быть любой из полдюжины парней.

Это она серьезно? Джон не мог поверить, что она сказала такое.

После предварительного разговора Кредо передал Уокеру комок смятых купюр в обмен на порцию травки. Судьба отложила свое макраме и пригласила их «воспользоваться», как она выразилась. Она скрутила самый тугой косяк, который ему приходилось видеть, размером с заколку-«невидимку». Они вчетвером сидели на матрасе в задней части автобуса, курили и лениво переговаривались. У нее был хриплый смех и она вставляла соленые ремарки, которые он раньше слышал только от парней.

Через некоторое время он заметил, что она наблюдает за ним. Кредо, хотя и обкуренный, должен был заметить это тоже, но, казалось, ему не было дела.

От курения травки Джон делался беспокойным, и сейчас он переживал, что мальчик играет в бассейне без присмотра. Время от времени он находил предлог, чтобы выскочить из автобуса и проверить, все ли в порядке. Это не было его ответственностью, но мамаше ребенка, кажется, было все равно.

Один раз, когда он шлепал по воде в мелкой части бассейна, она появилась рядом, умудрившись встать ближе, чем того требовала ситуация. Жар, исходивший от ее кожи, заставил Джона онеметь. Когда она заговорила, придвинув свое лицо к его, это напомнило ему моменты в фильмах, когда герои должны поцеловаться. Зачем она это делает, когда Кредо находится не больше, чем в пяти метрах?

Джон перевел взгляд на мальчика, который прыгал с бортика в бассейн вниз головой, брызги летели во все стороны.

— Эй, Небесный Танцор, придурок! — крикнула она. — Что с тобой такое? Ты хочешь разбить голову и утонуть? Иди сюда, пока не сломал башку и не помер.

Мальчик добрался до матери, ухватившись за стенку бассейна. Она наклонилась и вытащила его из воды одной рукой, после чего он сел в сторонке, сгорбившись и дрожа.

Джон взглянул на нее.

— Как его зовут?

— Небесный Танцор. Это его духовное обозначение, как у меня — Судьба. А что, ты думаешь, это странно?

— Не поэтому. Я просто не был уверен, что ты сказала.

Она что-то пробормотала себе под нос и повернулась к нему, ожидая ответа.

— Извини, я не расслышал.

— Все ты слышал, — сказала она с медленной улыбкой.

Он посмотрел на нее, а потом извинился и вернулся в автобус. Что за игру она затеяла?

Начиная с этого дня они с Уокером проводили время с Кредо и Судьбой почти каждый день.

В обществе Судьбы Джон почти не разговаривал с ней, редко встречаясь глазами. Он наблюдал за ней исподтишка, отмечая ее жесты, впитывая ее хриплый смех и ее уверенность.

Она не брила ноги и подмышки, от нее исходил звериный запах, который странным образом заводил его. Она игнорировала его, но он знал, что она так же ощущает его, как он ее.

Она была антиподом девиц из «Плейбоя», и он вплетал ее в свои мечты.

В случаях, когда Уокеру нужно было делать другие доставки, Джон приезжал на своем скутере, так что у него было свое транспортное средство. Позже он не мог вспомнить, откуда всплыла тема денег.

В тот день Уокер приехал на пятнадцать или двадцать минут позже него. Они втроем — Джон, Кредо и Судьба сидели, как обычно, курили травку, и Кредо жаловался на своих родителей. Уокер растянулся на матрасе, затягиваясь косяком, когда до него доходила очередь.

Джон послал Уокеру взгляд, а потом повернулся к Кредо.

— Расскажи ему все сначала. Уокер большой дока в финансах.

— Как я уже рассказывал Джону, когда тебя не было, мой дед завещал мне деньги, а родители не хотят их отдавать. Говорят, я не могу их получить, пока мне не исполнится тридцать. Что за хрень?

— Его папаша такая задница, — добавила Судьба. — Кредо полагаются деньги, так какое право он имеет отказывать?

— О какой сумме мы говорим?

— Сорок тысяч.

— Круто. Так в чем дело? Они в трастовом фонде?

— Технически, но это ерунда. Отец может все устроить У него денег до фига.

— Для чего вам сорок тысяч? Собираетесь в круиз? — спросил Джон.

Кредо и Судьба обменялись взглядами и Кредо сказал:

— Мы покупаем ферму. Мы дали тысячу в залог и нам нужны остальные до конца месяца.

Джон рассмеялся.

— Ферма? Не морочь мне голову.

Кредо нахмурился.

— А что такого? Мы собираемся обрабатывать землю. Выращивать кур, и коз, и овец, и все такое.

— Я научусь делать мыло и могу продавать мое макраме, — добавила Судьба. — Мы будем полностью себя обеспечивать. Это будет здорово.

— Вы не покупаете ферму, — сказал Джон. — Что за чушь ты несешь? Как ты собираешься «обрабатывать землю», когда ни черта ни о чем не знаешь?

У него создалось очень невысокое мнение о Кредо, и ему нравилось его подкалывать. Иногда Судьба принимала сторону своего бойфренда, а иногда поворачивала против него, поддразнивая, как и Джон. Сегодня она заступалась за своего мужчину.

— Мы говорим о коммуне, балбес. Не будь таким придурком. Любой захочет к нам присоединиться.

Джон с трудом подавил улыбку.

— Ах, извини. Коммуна. Ну, это все объясняет.

Судьба рассердилась.

— Какого хрена, Джон! Кто вообще тебя спрашивает? Почему ты всегда влезаешь? Держи свое мнение при себе.

— Ладно, успокойся, — сказал Кредо. — Почему не сказать им правду?

— Потому что это не их собачье дело!

— Что? — спросил Уокер.

— Ничего. Проехали.

Кредо не обращал на нее внимания.

— Мы эмигрируем.

— Хватит, Кредо. Ты сказал достаточно.

— Куда? — спросил Джон.

— В Канаду.

Судьба пихнула Кредо в бок.

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не знаешь, как держать рот закрытым.

— Детка, успокойся. Они — наши друзья.

Он повернулся к Джону.

— Я получил повестку в армию три недели назад. Мы перевели свою почту на почтовый ящик в Оклэнде, и она пришла туда. Я знаю, что это только вопрос времени, перед тем, как меня поймают. Я не могу прострелить себе палец, или заявить, что писаю в постель. Я теперь — пушечное мясо. И к бабке не ходи.

— Так вы едете в Канаду? — спросил Уокер. — Далековато.

— Я думал, что Швеция — лучший выбор, — вставил Джон.

— Не, в Канаду проще. Мы сядем в свой автобус и рванем на север. Даже паспорта не понадобятся.

— Сорока тысяч было бы достаточно, пока мы подадим заявку на гражданство, — добавила Судьба.

Джон посмотрел на нее.

— А что, если вас поймают?

Она послала ему сердитый взгляд.

— Не действуй мне на нервы. Откуда такой негатив? Ты меня напрягаешь.

— Я не напрягаю. Я просто спрашиваю, что вы будете делать, если вас поймают.

— Нам не нужны твои советы, птенчик. Тебе восемнадцать лет.

— Думаешь, родители Кредо купятся на ваши дерьмовые истории насчет фермы?

— Все, Джон. Убирайся отсюда. Надоело тебя слушать.

Он улыбнулся.

— Ладно, не слушай, но я говорю правду. Его родители не дураки. Расскажете про коммуну, они рассмеются вам в лицо.

— Уже рассмеялись, когда мы впервые заговорили об этом, — сказал Кредо.

— Вы не получите ни цента, пока не придумаете чего-нибудь получше.

— Может быть, уже придумали.

— Кредо!

— Почему бы не рассказать им?

— Прекрасно. И они настучат на нас? Это будет большая помошь.

— Перестань, — раздраженно сказал Уокер. — Мы не стукачи.

— Могу поспорить.

Джон с интересом наблюдал за ней.

— Вот теперь мне стало любопытно.

Кредо дважды затянулся косяком и передал его Джону.

— Это придумала Судьба. Мы можем устроить так, будто Рейн похитили, и кто-то держит ее ради выкупа. Отец из себя выскочит, чтобы найти деньги.

— Какой выкуп? Сорок тысяч? Это, конечно, их обманет, — сказал Джон.

— Блин, Джон, перестань. Мы еще работаем над деталями, понятно? Мы обмениваемся идеями. Мы подумали, что это наш ребенок, так что мы, на самом деле, не делаем ничего плохого.

Джон глубоко затянулся, заставив кончик разгореться ярко-красным, прежде, чем передал косяк Судьбе.

— Я думал, эти ребята удочерили ее.

— Технически, да, но это все равно наш ребенок.

— Да, Джон, — сказал Кредо. — Ты не понимаешь, в чем дело. Мы напугаем их до усрачки, подождем пару дней и обрадуем: платите денежки и получите ребенка. Не заплатите — она умрет. Они принесут денежки на блюдце и вопросов задавать не будут.

Судьба просветлела.

— Это будет выглядеть, как будто кто-то украл ее, только она будет в безопасности.

— Полная фигня, с самого начала, — сказал Джон.

— Господи…

— Не смотри на меня так. Я играю адвоката дьявола. Что если они позвонят в полицию, или ФБР? Полиция будет кишеть со всех сторон.

— Не будет, если мы все устроим правильно.

— И как же?

— Мы еще думаем. Я не говорю, что у нас есть ответы на все, — сказала Судьба.

— У вас нет никаких ответов.

— Где вы собираетесь держать ее? — вмешался Уокер.

Судьба подумала и пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, в мотеле.

— Кто будет присматривать за ребенком, пока вы двое будете ходить и притворяться невиновными?

— Может быть, мы уедем к тому времени.

— Тогда, как же вы заберете бабки?

— Мы найдем способ, — ответила она, раздраженная его настойчивостью.

— Почему бы вам не сделать очевидного? — сказал Джон. — Скажите им, что спрятали девочку где-то и не отдадите, пока они не заплатят. Если не согласятся, то никогда ее больше не увидят.

— Не думаю, что отец пойдет на это. Пока что он преспокойно нам отказал.

— Не просите сорок. Просите пятнадцать. Этого достаточно, чтобы выбраться из страны.

— Да, но что, если они откажутся? — спросила Судьба. — Что, если скажут забирать ее и убираться? Что тогда?

— Тогда, думаю, вы получите назад свою дочь, — ответил Джон.



Это были выходные, после которых их отношения изменились. На последние две недели июня Уокер уехал на Гавайи с родителями. Без Уокера Джон чувствовал беспокойство и не знал, чем заняться. Первую пару дней он сидел дома и смотрел телевизор. На третий день он решил, что пора выйти. Он завел свой скутер и подъехал к дому Унрихов в тот момент, когда от него отъезжала машина. За рулем, видимо, был Патрик, рядом сидела Дебора, а на заднем сиденье — Кредо, Рейн и Небесный Танцор. Он не был уверен, была ли с ними Судьба.

Он поставил скутер и заглянул в школьный автобус, который был пуст. Он увидел на траве недоделанное макраме.

— Эй, Судьба, ты здесь?

Никакого ответа. Он пожал плечами и начал обходить дом, удивленный болью разочарования, которая пронзила его.

— Это ты, Джон?

Он пошел на звук ее голоса и нашел ее сидящей на краю бассейна. Ее ноги были опущены в воду, а цыганская юбка задрана. На ней была короткая белая майка, и он мог видеть веснушки, покрывшие ее плечи и грудь.

— Все из-за солнца, — сказала она, поймав его взгляд.

— Куда все поехали? Я видел Кредо с родителями и детей в машине.

— Сегодня у Небесного Танцора день рождения, и он захотел пойти на концерт в парке на холме. Дебора приготовила все для пикника. Их долго не будет.

— А почему ты не поехала?

— Потому что надеялась увидеть тебя. Ты хотел меня увидеть?

Она подняла юбку, показывая, что была голой ниже пояса. Развела ноги.

— Что такое с тобой? — раздраженно сказал Джон. — Перестань сейчас же.

Она засмеялась.

— Не будь какашкой в проруби. Здесь только мы вдвоем.

Он обвел глазами окрестности, понимая, каким защищенным от глаз соседей было это место.

Зеленая ограда-шпалера разрослась и закрывала вид на задний двор Унрихов.

— Это очень плохая идея, — сказал он.

— Я думаю, что это очень хорошая идея.

Он засунул руки в карманы, его взгляд беспокойно обшаривал переметр участка. Воздух был горячим, и он слышал пение птиц. Через два дома стрекотала газонокосилка, и даже на таком расстоянии ощущался запах скошенной травы.

Судьба провела руками по животу и между ног.

— Что бы ты дал за кусочек этого?

— Я не собираюсь тебе платить.

— Я не говорю о деньгах, балбес. Я говорю о том, что это значит для тебя.

— Как насчет Кредо?

— У нас открытые отношения.

— Он знает, что ты этим занимаешься?

— Наверное, он представляет себе. Если мы не будем ему напоминать, то что ему до этого? Кредо мне не хозяин, и я ему не хозяйка.

— Кто угодно может прийти. Что, если зайдет почтальон, или принесут посылку?

— Если ты так беспокоишься, что нас увидят, почему бы нам не пойти в купальную кабину, где мы сможем поговорить и узнать друг друга получше? Если тебе неудобно, тебе стоит только сказать об этом. Я не собираюсь тебя насиловать.

Она протянула руку, чтобы он помог ей встать. Джон проигнорировал ее.

— Ты предпочитаешь делать это здесь?

— Нет.

— Тогда помоги мне.

Джон схватил ее руку и поставил ее на ноги. Она чопорно одернула юбку.

— Все аккуратно и прилично.

Судьба направилась в сторону кабины. Джон пошел за ней, не веря в происходившее. Этого не могло быть.

Входя в дверь, она подняла руки и стащила через голову майку. Она разложила одеяла. Наготове было два косяка, спички и пепельница. Судьба расстегнула юбку и выступила из нее. Ее тело было женственным — щедрые бедра, небольшие груди с коричневыми сосками, большими и плоскими, как пятидесятицентовые монеты. Клочок волос между ног был темным и густым. Она встала на колени на одеяло, взяла косяк и зажгла его. Сделала две или три затяжки и вдохнула дым. Закрыла глаза и еще раз затянулась, прежде чем выдохнуть дым тонкой струйкой.

— Ты зря тратишь время, Джон. Не стой здесь одетым. Без одежды будет лучше.

Он поколебался, глядя вниз на нее, как будто измерял каплю с высоты десятиметрового трамплина. Он снял футболку, потом брюки. Сняв трусы, он заметил, как изменилось ее лицо.

— Ой, господи, какой ты красивый. Невероятно. Я забыла, как выглядят восемнадцатилетние.

Она подползла к краю одеяла и провела рукой по его телу, а потом взглянула на него.

Он наклонился и поцеловал ее раскрытые губы.

28

В среду днем, 20 апреля 1988

В среду днем я проехала по бульвару Кабана вверх до парка Сишо. Это принадлежащая городу полоса пальм и травы вдоль обрыва, с видом на Тихий океан. Утром я позвонила Майклу и попросила встретиться со мной там. В сумке у меня лежала папка с газетными вырезками о Кейте Керкенделле и копии фотографий, которые мне дала накануне его сестра.

Мне было тяжело выложить разоблачение к его ногам, но избежать разговора было нельзя.

День был солнечный и воздух теплый, без ветерка. В ожидании я прошла вдоль сетчатой ограды, предохраняющей граждан от падения с утеса. Падать было метров двадцать. При высоком приливе камни скрывались под водой. При отливе они лежали голыми. В любом случае, падение было бы смертельным.

Глядя вниз, я видела предательские струйки грунта там, где формировался песчаный бар, и волны разбивались по-разному с каждой его стороны.

Многие путают приливное течение с обратным течением. Приливы возникают в результате притяжения Луны. Обратное течение — это вероломный узкий поток, который течет от берега, перпендикулярно ему, иногда уходя чуть ли не на километр. Термин «подводное течение», который употребляется для описания того же явления, тоже ошибка.

Обратное течение движется вдоль поверхности воды и является функцией скрытых форм самого берега. Это, как и обратное течение, унесшее жизнь матери Саттона, было результатом попытки местных инженеров создать безопасную гавань там, где ее раньше не было. Как часто в жизни благие намерения приносят неожиданные результаты.

Я услышала шум машины Саттона задолго до того, как увидела, что он припарковался на маленькой стоянке. Верх машины был откинут, его волосы растрепались и он пригладил их.

На нем была толстовка и шорты, и вид его узловатых коленок почти разбил мое сердце.

Как и раньше, меня поразил его юный вид. Когда ему будет пятьдесят, а не двадцать шесть, он будет выглядеть так же. Я не могла представить его тучным или лысым, с толстыми щеками и двойным подбородком. С возрастом его лицо может сморщиться, но все равно сохранить мальчишеское выражение.

По телефону я не сказала о причине встречи. Теперь я жалела об этом, потому что он ни о чем не подозревал, что делало его более уязвимым. Хотя я не понимала психологическую динамику, но чувствовала, что, после разрушения, которое он навлек на семью, он постепенно начал считать себя не злодеем, а жертвой. По правилам, во всех страданиях следовало обвинить семью. Вместо этого груз обвинений нес он.

На полпути между нами стояла скамейка. Пока он шел от стоянки, я пересекла газон и уселась, положив папку рядом.

— Привет, Майкл. Спасибо, что пришел.

Он сел.

— Я все равно собирался в город. Как дела?

— Неплохо. Как Мадалин?

— Хорошо. Кстати, я сейчас собираюсь за ней заехать.

— Хорошо? Я слышала, ее арестовали за пьянство в общественном месте.

— Да, но судья сказал, что отпустит ее, если она пообещает исправиться.

— Понятно. И из чего это состоит?

— Встречи анонимных алкоголиков дважды в неделю. У нее нет машины, так что я привожу и забираю ее.

— До тебя не доходит, что она тебя использует?

— Это только пока она не встанет на ноги. Она пытается найти работу, но в ее сфере не очень много предложений.

— Что за сфера?

— Она модель.

— И пока что ты предоставляешь еду, жилье, транспорт, выкупаешь ее из каталажки и покупаешь корм собаке Голди, так?

— Она бы сделала для меня то же самое.

— Я не уверена, но будем надеяться.

Его улыбка побледнела.

— Вы на меня сердитесь. Что случилось?

— Даже не знаю, с чего начать.

Я глубоко вздохнула, пытаясь упорядочить свои мысли. Все равно не получалось высказать все мило и любезно.

— Вчера ко мне в офис приходили Райан и Диана. Она принесла альбом, в котором были памятные вещи с празднования твоего шестилетия.

— Памятные вещи?

— Да. Ну, знаешь, фотографии, билеты и тому подобное.

— Билеты. О чем вы говорите?

— Двадцать первого июля вы были в Диснейленде. Твои родители, Райан, Дэвид, Диана и ты.

Я увидела, как с его лица пропало всякое выражение.

— Это не может быть правдой.

— Это был мой первый ответ.

— Она все выдумывает, старается навлечь на меня неприятности.

Я показала на папку.