– Предъявите документы, – сказал он.

– Послушайте, в этом нет никакой надобности, – ответила женщина. – Не знаю, за кого нас принял мальчик, но мы заблудились, а мама мне в детстве говорила: если заблудишься, обращайся к полицейскому.

Шериф Джон встал.

– Хм-хм. Возможно, так оно и есть, и в таком случае вам же нетрудно будет показать водительские удостоверения?

– Конечно, – сказал мужчина. – Вот только бумажник достану.

Женщина с досадой сунула руку в сумочку.

– Берегитесь! – крикнул Люк. – У них оружие!

Тэг Фарадей и Джордж смотрели изумленно, Фрэнк Поттер и Билл Уиклоу – растерянно.

– Секундочку! – прогремел шериф Джон. – Руки держать на виду!

Ни он, ни она не замедлились ни на мгновение. Мишель Робертсон вытащила из сумочки не водительские права, а «зиг-зауэр найтмер майкро». Денни Уильямс выхватил из-за спины «глок», а вовсе не бумажник. И шериф, и помощник шерифа Фарадей потянулись к табельному оружию, однако слишком медленно.

Зато не промедлил Тим. Он выхватил пистолет из кобуры у Венди и навел его двумя руками.

– Бросайте оружие!

Они не подчинились. Робертсон прицелилась в Люка, и Тим выстрелил в нее. Ее отбросило спиной на двустворчатую дверь участка с такой силой, что матовое стекло треснуло.

Уильямс упал на одно колено и наставил «глок» на Тима. Тот едва успел подумать: этот тип – профи, мне крышка. Но тут пистолет дернулся вверх, словно на невидимой ниточке, и предназначенная Тиму пуля ушла в потолок. Шериф Джон двинул блондина ногой в висок, и тот рухнул на пол. Билли Уиклоу наступил ему на запястье.

– Брось пистолет, ублюдок!

В это мгновение миссис Сигсби, поняв, что все идет не по плану, велела Луи Гранту и Тому Джонсу пустить в ход автоматы. Уильямс и Робертсон значения не имели.

Значение имел только мальчик.

33

Два «ХК-37» наполнили мирные дюпрейские сумерки оглушительным грохотом. Грант и Джонс поливали автоматным огнем кирпичный фасад полицейского участка, выбивая из стен облачка розоватой пыли, круша окна и стеклянные панели дверей. Оба стрелка стояли на тротуаре, остальные члены Золотой группы рассредоточились позади них на улице. Доктор Эванс отошел в сторонку и зажал руками уши.

– Давай! – орала Вайнона Бриггс, приплясывая на месте, как будто ей приспичило в сортир. – Мочи их!

– Вперед! – крикнула миссис Сигсби. – Все разом! Мальчишку захватить или убить! Захва…

И тут сзади раздалось:

– Никто не тронется с места, мэм. Клянусь Спасителем, если хоть кто-нибудь сделает шаг, мы уложим всех до одного. Вы двое там впереди, бросайте оружие сию секунду.

Луи Грант и Том Джонс обернулись, но автоматы не бросили.

– Живо, – приказала Энни, – не то вы покойники. Это не игрушки, ребята. Вы на Юге.

Грант и Джонс переглянулись, затем аккуратно положили автоматы на асфальт.

Миссис Сигсби хорошо видела двоих под покосившимся навесом «Алмаза»: лысого толстяка в пижаме и встрепанную женщину в чем-то вроде мексиканского серапе. У толстяка была винтовка. Женщина в серапе держала одной рукой пистолет, другой – револьвер.

– Теперь остальные, – потребовал толстяк. – Вы под прицелом.

Миссис Сигсби смотрела на двух провинциальных дурачков перед заброшенным кинотеатром и устало думала: неужели это никогда не кончится?

Выстрел в полицейском участке, затем, после недолгой тишины, второй. Когда провинциальные дурачки глянули в ту сторону, Грант и Джонс наклонились поднять автоматы.

– А ну прекратить! – крикнула женщина в серапе.

Робин Лекс, которая не так давно застрелила через подушку отца Люка, воспользовалась этим моментом, чтобы вытащить свой «зиг-зауэр». Остальные члены Золотой группы опустились на одно колено, чтобы освободить Гранту линию огня. Так их учили. Миссис Сигсби осталась стоять как стояла, словно ярость из-за неожиданной помехи уберегла бы ее от пуль.

34

Когда началось столкновение в Южной Каролине, Калиша и ее друзья сидели, обреченно понурясь, у двери на Ближнюю половину. Айрис оказалась права: дверь ни черта не открывалась.

Никки: Может, мы все равно можем что-нибудь сделать. Вырубить персонал на Ближней половине, как вырубили красных смотрителей.

Авери мотнул головой. Сейчас он походил не столько на маленького мальчика, сколько на усталого старичка. Я пытался. Пробовал дотянуться до Глэдис, потому что ненавижу ее. Ненавижу ее лживую улыбочку. Она сказала, что не слушает, и вытолкнула меня.

Калиша глянула на детей из Палаты А, которые снова разбрелись, словно тут было куда идти. Девочка ходила колесом, мальчик в грязных шортах и рваной футболке легонько бился головой о стену, Пит Литлджон по-прежнему тянул свое «йа-я-я». Однако на зов они придут, и сила все так же велика.

Калиша взяла Авери за руку.

– А если все вместе…

– Нет, – ответил Авери. Мы можем вызвать у них легкий страх, головокружение, сосущее чувство под ложечкой…

Калиша: Но почему? Почему? Если мы смогли убить того бомбиста в Афганистане…

Авери: Потому что бомбист не знал. И тот проповедник, Уэстин, не знал. А когда они знают…

Джордж: Они могут не впустить нас себе в голову.

Авери кивнул.

– Так способны мы на что-нибудь? – спросила Хелен.

Авери помотал головой. Не знаю.

– Кое на что способны, – сказала Калиша. – Мы взаперти, но Люк-то на свободе. Только нам понадобятся все. – Она кивнула в сторону разбредшихся беглецов из Палаты А: – Давайте их позовем.

– Не знаю, Ша, – ответил Авери. – Я здорово устал.

– Ну пожалуйста, последний разочек, – попросила она.

Авери вздохнул и протянул руки. Калиша, Никки, Джордж, Хелен и Кэти составили кружок. Через секунду к ним присоединилась Айрис. И снова, как в прошлые разы, подтянулись остальные. Они встали овалом, и гул начал нарастать. На Ближней половине смотрители, лаборанты и уборщики ощутили его, а вместе с ним и страх, однако гул был направлен не на них. В тысяче четырехстах милях от Института Тим только что всадил пулю между грудей Мишель Робертсон; Грант и Джонс только что подняли автоматы, готовясь обстрелять полицейский участок; Билли Уиклоу придавил ногой руку Денни Уильямса.

Дети в Институте обращались к Люку.

35

Люк не думал о том, чтобы силой мысли вздернуть пистолет в руке у блондина вверх. Это получилось само. Перед глазами возникли Штази-огоньки, на мгновение закрыв все остальное. Когда они начали меркнуть, он увидел, что один из полицейских наступил блондину на запястье, вынуждая того выпустить пистолет. Блондин скалился от боли, по щеке у него текла кровь, однако пистолет он не выпускал. Шериф занес ногу, очевидно, намереваясь еще раз двинуть его башмаком.

Тут Штази-огоньки вернулись, яркие, как никогда, и на него обрушились голоса друзей. Люк зашатался, попятился через открытую дверь в отделение для задержанных и вскинул руки, словно защищаясь от удара, но оступился и плюхнулся на задницу в тот самый миг, когда Грант и Джонс открыли огонь из автоматов.

Люк видел, как Тим бросил Венди на пол и прикрыл ее собой. Видел, как пули изрешетили шерифа Джона и полицейского, придавившего ногой руку блондина. Оба упали. Полетело стекло. Кто-то визжал, судя по всему – Венди. Снаружи громкий женский голос, неприятно похожий на голос миссис Сигсби, кричал что-то вроде «вперед, все разом!».

Для Люка, ошарашенного двойной дозой Штази-огоньков и контактом с друзьями, время будто замедлилось. Он увидел, как другой полицейский (раненый, по руке у него текла кровь) повернулся к разбитым главным дверям. Видимо, хотел посмотреть, кто стреляет. Казалось, он движется медленно-медленно. Блондин вставал на колени, тоже медленно. Ощущение было, будто смотришь подводный балет. Блондин выстрелил в спину полицейскому, потом начал разворачиваться к Люку. Уже быстрее. Время вновь ускорилось. Блондин не успел нажать спусковой крючок: рыжий полицейский нагнулся, почти отвесил поклон, и выстрелил ему в висок. Блондин отлетел в сторону и рухнул на свою «жену».

Снаружи женский голос – не тот, что походил на голос миссис Сигсби, а другой, с южным акцентом – крикнул: «А ну прекратить!»

Снова раздались выстрелы, потом первая женщина заорала: Мальчишка! Надо захватить мальчишку!

Это она, подумал Люк. Не знаю, как такое может быть, но это она. Миссис Сигсби здесь.

36

Робин Лекс стреляла метко, но сумерки сгущались, а расстояние для такого маленького пистолета было большое. Робин целила Дентону в центр тяжести, а попала в плечо, довольно высоко. Его отбросило к заколоченной кассе, и следующие две пули ушли «в молоко». Сиротка Энни даже не попятилась. Так воспитывал ее в тростниковых дебрях Джорджии отец, говоривший: «Никогда не отступай, девочка, что бы ни случилось». Жан Леду стрелял без промаха что трезвый, что пьяный, и уроки его пошли дочери на пользу. Сейчас Энни открыла огонь с обеих рук, без всяких мысленных усилий компенсируя отдачу более тяжелого пистолета. Она уложила одного автоматчика (Тони Фиццале, больше ему не держать в руках шокер), не обращая внимания на просвистевшие рядом три-четыре пули, одна из которых игриво дернула край серапе.

Барабанщик вновь шагнул вперед и прицелился в ранившую его женщину. Робин стояла на одном колене посередине улицы, проклиная свой заклинивший «зиг». Барабанщик упер приклад винтовки в то плечо, из которого не текла кровь, и уложил Робин на разделительную полосу.

– Прекратить стрельбу! – кричала миссис Сигсби. – Надо захватить мальчишку! Это наша главная задача! Том Джонс! Элис Грин! Луи Грант! Ждите меня! Джош Готфрид! Вайнона Бриггс! Приготовились!

Барабанщик и Энни переглянулись.

– А нам стрелять или нет? – спросила Энни.

– Фиг его знает, – ответил Барабанщик.

Том Джонс и Элис Грин стояли по бокам раскуроченных дверей в полицейский участок. Джош Готфрид и Вайнона Бриггс пятились, прикрывая миссис Сигсби с флангов и держа на прицеле двух местных, которые так неожиданно их подкараулили. Доктор Эванс, которому не назначили роли в операции, назначил ее себе сам. Он поднял руки и с умиротворяющей улыбкой двинулся мимо миссис Сигсби к Барабанщику и Сиротке Энни.

– Назад, идиот! – рявкнула миссис Сигсби.

Доктор Эванс, не обращая внимания на окрик, обратился к толстяку в пижаме (тот выглядел более вменяемым, чем спутница):

– Я в этом не участвую. Я изначально не хотел в этом участвовать, так что я просто…

– Присядьте, – сказала Энни и выстрелила ему в ногу. Она человеколюбиво сделала это из револьвера 38-го калибра, что должно было причинить меньше вреда. По крайней мере, в теории.

Осталась женщина в красном брючном костюме, та, что командовала. Если бы перестрелка возобновилась, ее изрешетило бы перекрестным огнем, однако выглядела она не испуганной, а злой и сосредоточенной.

– Сейчас я войду в участок, – объявила она Барабанщику и Сиротке Энни. – А вы прекратите эти свои глупости. Откроете огонь – Джош и Вайнона вас уложат. Ясно?

– Барабанщик, что нам делать? – спросила Энни.

– Может, и не надо ничего делать, – ответил он. – Посмотри налево. Голову не поворачивай, только глаза скоси.

Энни скосила глаза и увидела, что по дорожке крадется один из братьев Добира. В руке у него был пистолет. Позже он расскажет полиции штата, что они с братом люди мирные, но после налета на магазин сочли разумным завести оружие.

– А теперь направо. Голову не поворачивай.

Энни скосила глаза в другую сторону и увидела вдову Гулсби и мистера Билсона, отца близнецов. Эдди Гулсби была в халате и шлепанцах, Ричард Билсон – в клетчатых бермудах и красной футболке с надписью «Crimson Tide». Оба держали охотничьи винтовки. Группа перед полицейским участком, занятая предстоящей операцией, их не замечала.

Вы на Юге, сказала Энни вооруженным налетчикам. И ей думалось, что скоро они оценят правоту ее слов.

– Том и Элис, – приказала миссис Сигсби. – Вперед. Главное – мальчишка.

Они ворвались в участок.

37

Тим поднял Венди на ноги. Та глядела ошарашенно, в волосах запутался обрывок бумаги. Стрельба прекратилась, по крайней мере на время, вместо нее с улицы доносились голоса, но у Тима в ушах звенело, и он не разбирал слов. Да это было и не важно. Если там договариваются о перемирии, хорошо, однако разумнее ожидать дальнейших враждебных действий.

– Венди, ты как?

– Тим… шерифа Джона убили! И скольких еще?

Тим встряхнул ее.

– Как ты сама?

– Н-нормально. Вроде бы.

– Уведи Люка через заднюю дверь.

Венди протянула руку, но Люк метнулся от нее к столу шерифа, увернувшись по пути от Тэга Фарадея, который тоже попытался его схватить. Треснувший экран по-прежнему показывал заставку, и оранжевый светодиод флешки по-прежнему мигал. У Люка тоже звенело в ушах, но он был ближе к двери и отчетливо разобрал слова миссис Сигсби: Главное – мальчишка.

Ах ты сука, подумал он. Упрямая сука.

Люк схватил ноутбук и, прижав его к груди, упал на колени в тот самый миг, когда через двери с выбитым стеклом вошли Элис Грин и Том Джонс. Тэг поднял пистолет, однако выстрелить не успел – автоматная очередь прошила его насквозь. «Глок» выпал из его руки и, крутясь, отлетел по полу. Из помощников шерифа лишь один – Фрэнк Поттер – еще оставался на ногах. Он даже не сделал попытки обороняться, просто стоял в растерянности. Элис Грин выстрелила ему в голову и тут же пригнулась, поскольку снаружи снова началась пальба. Кто-то кричал, кто-то вопил от боли.

Крики и выстрелы на миг отвлекли автоматчика. Том Джонс обернулся к двери, и Тим всадил в него две пули: одну в шею, одну в голову. Элис Грин выпрямилась и, переступив Джонса, решительно шагнула вперед. Теперь Тим увидел сразу за ней другую женщину, постарше, в красном брючном костюме и тоже с пистолетом в руке. Господи, подумал он, сколько же их? Неужели за одним мальчишкой выслали целую армию?

– Элис, он за столом, – сказала женщина постарше. Среди крови и разрушений ее голос звучал неестественно спокойно. – Я вижу, край повязки торчит. Вытащи его оттуда и пристрели.

Женщина, которую назвали Элис, двинулась в обход стола. Тим даже не крикнул: «Стоять!» – время церемоний миновало, – а просто поднял «глок» Венди и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок, и больше ничего, хотя в обойме должен был оставаться еще патрон, если не два. Очевидно, Венди не до конца перезарядила пистолет после учебных стрельб в Даннинге. Тим даже успел подумать, как уже думал раньше, что зря Венди пошла работать копом.

Лучше бы она осталась диспетчером, но теперь поздно. Нас всех здесь перебьют.

Люк вскочил, по-прежнему сжимая в руках ноутбук, и с размаху ударил им Элис Грин прямо в лицо. Треснутый экран разлетелся вдребезги. Грин попятилась, налетев на женщину в красном костюме, затем вновь подняла пистолет. Из разбитого носа и губ у нее текла кровь.

– Брось оружие! Брось оружие! – завопила Венди.

Она успела поднять «глок» Тэга Фарадея.

Элис, не обращая на нее внимания, целилась в Люка, который, вместо того чтобы юркнуть в укрытие, вытаскивал из ноутбука флешку Морин Алворсон. Венди выстрелила три раза, сузив глаза и пронзительно вскрикивая при каждом выстреле. Первая пуля вошла Элис Грин в лоб чуть выше переносицы. Вторая усвистела через дыру в двери, где две с половиной минуты назад еще было матовое стекло.

Третья попала в ногу миссис Сигсби. Та выронила пистолет и с растерянным видом осела на пол.

– Зачем? Зачем вы в меня стреляли?

– Еще спрашивает! Совсем, что ли, дура? – Венди, хрустя битым стеклом, подошла к сидевшей у стены женщине. Пахло порохом, в разгромленном помещении участка висел голубоватый дым. – Ты велела им убить мальчика.

Миссис Сигсби изобразила терпеливую улыбку, предназначенную для непроходимых идиотов:

– Вы не понимаете. Да и откуда вам знать? Он мой. Моя собственность.

– Уже нет, – вмешался Тим.

Люк встал на колени рядом с миссис Сигсби. Его щеки были забрызганы кровью, в одной брови застрял осколок стекла.

– Кого вы оставили за себя в Институте? Стэкхауса?

Она смотрела на него и не отвечала.

– Стэкхауса?

Молчание.

Барабанщик Дентон шагнул в дверь и обвел взглядом помещение. Его пижамная куртка была в крови, однако, несмотря на это, он выглядел на удивление собранным. Из-за его плеча ошалело выглядывал Гутаале Добира.

– Мать моя женщина, – сказал Барабанщик. – Ну и бойня.

– Мне пришлось выстрелить в человека, – сообщил Гутаале. – Миссис Гулсби выстрелила в женщину, которая пыталась выстрелить в нее. Это была необходимая самооборона.

– Сколько их снаружи? – спросил Тим. – Всех уложили?

Энни оттеснила Гутаале Добиру и встала рядом с Барабанщиком. В серапе, с дымящимися пистолетами в руках, она походила на героиню спагетти-вестерна. Тим не удивился. Он вообще утратил способность удивляться.

– Думаю, со всеми, кто вылез из машин, разобрались. Двое ранены. Один серьезно – это его Добира подстрелил. Другой в ногу. Остальные сукины дети вроде здесь и убиты. – Энни оглядела помещение. – Господи, а в полицейском участке-то кто остался?

Венди, подумал Тим, но вслух этого не сказал. Надо полагать, теперь Венди – и. о. шерифа. Или это место займет Ронни Гибсон, когда вернется из отпуска. Скорее Ронни. Венди не согласится.

Подошли Эдди Гулсби и Ричард Билсон и встали рядом с Гутаале, за Энни и Барабанщиком. Билсон в ужасе оглядел участок – стены в дырках от пуль, стекла выбиты, на полу лужи крови и распростертые тела – и зажал рукой рот.

Эдди оказалась покрепче.

– Док уже едет сюда. На улице собралось полгорода, почти все вооружены. Что тут произошло? И кто это? – Она указала на тощего мальчишку с перевязанным ухом.

Люк не обращал на нее внимания. Он смотрел только на женщину в красном брючном костюме.

– Стэкхауса, точно. Больше некого было. Мне надо с ним связаться. Как это сделать?

Миссис Сигсби молча глядела на него. Тим встал на колени рядом с Люком. В глазах женщины он видел боль, отказ верить в происходящее и ненависть. Он не знал, какое из этих чувств сильнее, но если бы его вынудили ответить, сказал бы, что ненависть. Она всегда бывает сильнее, по крайней мере первое время.

– Люк…

Мальчик не слушал. Все его внимание сосредоточилось на раненой женщине.

– Миссис Сигсби, я должен с ним связаться. Он держит в заточении моих друзей.

– Они не в заточении, они собственность!

К ним подошла Венди:

– Похоже, мэм, вы пропустили школу в тот день, когда рассказывали, что Линкольн отменил рабство.

– Приехали сюда, устроили у нас в городе перестрелку, – вставила Энни. – Полагаю, теперь-то вы поняли?

– Помолчите, Энни, – сказала Венди.

– Миссис Сигсби, мне нужно с ним связаться. Заключить сделку. Скажите, как это сделать.

Когда она не ответила, Люк ткнул большим пальцем в пулевое отверстие на ее красных брюках. Миссис Сигсби завопила:

– Нет, о нет! Мне БОЛЬНО!

– От шокеров тоже бывает больно! – заорал Люк.

По полу со звоном заструились осколки стекла. Энни смотрела на них как зачарованная.

– От уколов больно! Когда тебя топят, еще хуже! – орал Люк. – А когда калечат твой мозг?

Он вновь с силой вжал палец в рану. Дверь в отделение для задержанных захлопнулась с таким звуком, что все вздрогнули от неожиданности.

– А хуже всего, когда убивают твой мозг!

– Уберите его! – завизжала миссис Сигсби. – Он меня мучает!

Венди нагнулась, чтобы оттащить Люка, но Тим мотнул головой и удержал ее.

– Нет, – сказал он.

– Это заговор, – зашептала Энни Барабанщику. Глаза у нее расширились. – Она работает на тайную организацию. И все остальные тоже. Я с самого начала знала, я всем говорила, а мне никто не верил!

Звон в ушах у Тима понемногу затихал. Он не слышал сирен, и его это удивляло. Возможно, полиция штата еще не знает о перестрелке в Дюпрее. А если кто-нибудь звонил в службу спасения, то звонок переключается не на полицейскую службу Южной Каролины, а в управление шерифа округа Фэрли, то есть сюда. Тим глянул на свои часы и с изумлением обнаружил, что все было нормально лишь пять минут назад. Максимум шесть.

– Миссис Сигсби, если не ошибаюсь? – спросил он, вставая на колени рядом с Люком.

Она не ответила.

– Вы угодили в очень серьезные неприятности, миссис Сигсби. Советую вам сказать Люку все, что он хочет знать.

– Мне нужна помощь врача.

Тим мотнул головой:

– Вам нужно ответить на вопросы. Тогда мы подумаем насчет врачебной помощи.

– Люк говорил правду, – сообщила Венди, ни к кому в особенности не обращаясь. – Про все.

– А я что сейчас сказала? – спросила Энни.

В помещение протиснулся док Роупер.

– Господи Иисусе! – воскликнул он. – Кто здесь еще живой? Сильно ли ранена эта женщина? Тут что, была террористическая атака?

– Они меня пытают, – сказала миссис Сигсби. – Если вы врач, а судя по вашему черному чемоданчику это так, вы обязаны их остановить.

Тим сказал:

– Мальчик, которого вы сегодня перевязывали, бежал от этой женщины и группы захвата, с которой она тут появилась. Не знаю, сколько убитых на улице, но мы потеряли пятерых, включая шерифа, и все по приказу этой женщины.

– С этим разберемся позже, – ответил Роупер. – Сейчас я должен оказать ей медицинскую помощь. И пусть кто-нибудь вызовет скорую, черт побери.

Миссис Сигсби глянула на Люка, оскалила зубы в торжествующей улыбке и снова посмотрела на Роупера:

– Спасибо, доктор. Спасибо.

– Тетка – кремень, – произнесла Энни с некоторым восхищением. – Малый, которого я подстрелила, послабее будет. На вашем месте я бы поговорила с ним. Думаю, он за укол морфия сейчас родную бабулю в рабство продаст.

Глаза миссис Сигсби испуганно расширились:

– Оставьте его в покое. Я запрещаю вам с ним говорить.

Тим встал.

– Засуньте свой запрет куда подальше. Не знаю, на кого вы работаете, мадам, но, думаю, больше вам детей не похищать. Люк, Венди, за мной.

38

По всему городу зажглись окна, на главной улице Дюпрея толпился народ. Убитых накрыли первым, что попалось под руку. Кто-то принес из проулка спальный мешок Сиротки Энни и расстелил его поверх Робин Лекс.

Про доктора Эванса совершенно забыли. Он вполне мог бы доковылять до одного из минивэнов на стоянке и укатить, но не двинулся с места. Тим, Венди и Люк нашли его сидящим на тротуаре перед «Алмазом». Щеки Эванса блестели от слез. Он сумел снять ботинок и теперь разглядывал ногу в окровавленном носке. Выглядела она сильно изуродованной, но что из этого перелом костей, а что отек, который со временем сойдет, Тим не знал и не интересовался.

– Как вас зовут, сэр? – спросил Тим.

– Не важно, как меня зовут. Я требую адвоката. И врача. В меня стреляла женщина, и я требую ее арестовать.

– Его зовут Джеймс Эванс, – сказал Люк. – Он врач. Такой же, каким был Йозеф Менгеле[54].

Эванс как будто впервые заметил Люка и дрожащим пальцем указал на него:

– Это все ты виноват.

Люк метнулся к Эвансу, но на сей раз Тим его удержал и подтолкнул к Венди, которая взяла мальчика за плечи.

Тим присел на корточки, чтобы взглянуть бледному, перепуганному человеку прямо в глаза.

– Слушайте меня, доктор Эванс. Слушайте внимательно. Вы и ваши товарищи ворвались в наш город с оружием, чтобы захватить этого мальчика, и убили пять человек. Все погибшие – полицейские. Возможно, вы раньше не знали, так знайте: в Южной Каролине существует смертная казнь. И если вы думаете, что вас не казнят в два счета за убийство окружного шерифа и пятерых его помощников…

– Я тут ни при чем! – пискнул Эванс. – Меня привезли сюда против моей воли… Я протестовал…

– Молчать! – рявкнула Венди. В руке у нее по-прежнему был «глок» покойного Тэга Фарадея, и теперь она навела его на уже простреленную ногу Эванса. – Вы убили моих друзей. Если думаете, будто я стану зачитывать вам права или еще что, то вы чокнутый придурок. Учтите: если вы сейчас же не скажете Люку все, что он хочет знать, я всажу вам пулю в другую…

– Хорошо! Хорошо! Да! – Эванс двумя руками закрыл здоровую ногу, из-за чего Тиму стало его почти жалко. Почти. – Что? Что ты хочешь знать?

– Мне нужно поговорить со Стэкхаусом, – сказал Люк. – Как это сделать?

– Телефон, – ответил Эванс. – У нее есть специальный телефон. Она ему звонила, до того, как они приступили к… ну, вы знаете… захвату. Я видел, она убрала телефон в карман пиджака.

– Я принесу. – Венди повернулась, чтобы идти в участок.

– Телефона мало, – сказал Люк. – Приведите ее саму.

– Люк… она ранена.

– Она может нам понадобиться, – настаивал Люк. Глаза у него были безжалостные.

– Зачем?

Затем, что теперь это шахматы, а в шахматах мало думать о ходе, который делаешь, или даже о следующем. Ты обязан думать на три хода вперед. И для каждого знать три альтернативных, в зависимости от ходов противника.

Венди посмотрела на Тима, тот кивнул:

– Приведи ее. Если потребуется, в наручниках. В конце концов, ты представитель закона.

– Господи, ну и мысль, – ответила Венди и ушла.

Теперь наконец Тим услышал сирену. Может быть, даже две. Слабые, очень далеко.

Люк схватил его за руку. Тим подумал, что мальчик выглядит очень собранным и при этом смертельно усталым.

– Нельзя, чтобы меня сейчас забрали. Моим друзьям больше некому помочь.

– Твоим друзьям в Институте?

– Да. Вы же теперь мне верите?

– Трудно не поверить после флешки и всего остального. Кстати, она у тебя?

Люк похлопал себя по карману.

– Миссис Сигсби и ее люди планируют сделать с твоими друзьями что-то, после чего они станут как те дети на флешке?

– Они уже это делали, но мои друзья вырвались. В основном благодаря Авери, который туда попал за то, что помог мне сбежать. По-моему, это называется ирония судьбы. Я почти уверен, что они снова угодили в ловушку. Стэкхаус их убьет, если я не сумею сторговаться.

Вернулась Венди. В руке она держала прямоугольный предмет – видимо, телефон. По тыльной стороне ладони тянулись три кровавые царапины.

– Не хотела отдавать. А сильная какая, хоть и с простреленной ногой!

Венди протянула устройство Тиму и обернулась. Сиротка Энни и Барабанщик Дентон тащили миссис Сигсби под руки, та, несмотря на бледность и перекошенное болью лицо, упиралась изо всех сил. За ними шли не меньше тридцати дюпрейцев во главе с доком Роупером.

– Вот она, Тимми, – запыхавшись, объявила Сиротка Энни. Судя по красным отметинам на щеке и виске, миссис Сигсби успела ударить ее по лицу, и не раз, однако Энни вовсе не выглядела огорченной. – Что велишь с ней делать? Я так понимаю, вздернуть ее нам не разрешат, а вообще хотелось бы.

Док Роупер поставил свой чемоданчик, схватил Энни за серапе и отодвинул в сторону, чтобы не мешала говорить с Тимом.

– Вы соображаете, что делаете, ради всего святого? Эту женщину нельзя никуда везти! Вы ее убьете!

– Думаю, она вовсе не на пороге смерти, док, – вмешался Барабанщик. – Двинула мне так, что чуть нос не сломала.

Он рассмеялся, и Тим подумал, что впервые слышит его смех.

Венди, не обращая внимания ни на доктора, ни на Барабанщика, сказала:

– Тим, если мы хотим куда-то ехать, нам стоит тронуться до появления полиции штата.

– Пожалуйста. – Люк посмотрел сперва на Тима, потом на доктора Роупера. – Без нашей помощи мои друзья погибнут, я точно знаю. А с ними и другие, те, кого называют овощами.

– Я требую доставить меня в больницу, – сказала миссис Сигсби. – Я потеряла много крови. И я требую адвоката.

– Заткни рот, или я его тебе заткну. – Сиротка Энни глянула на Тима. – Не так ей плохо, как она притворяется. Кровь уже не течет.

Тим ответил не сразу. Он вспомнил, как еще относительно недавно заскочил в сарасотский «Вестфилд-молл» всего-то купить ботинки и женщина бросилась к нему, потому что он был в форме. Она сказала, парнишка размахивает пистолетом у входа в кинотеатр. Тим пошел проверить и оказался перед выбором, изменившим его жизнь. Собственно, тогдашнее решение и привело его сюда. И теперь ему опять нужно принять решение.

– Перевяжите ее, док. Мы с Венди и Люком возьмем этих двоих прокатиться на машине и посмотрим, удастся ли уладить дело.

– И дайте ей обезболивающее, – добавила Венди.

Тим мотнул головой:

– Нет. Обезболивающее отдайте мне. Я решу, когда она его получит.

Док Роупер смотрел на Тима – и на Венди, – как будто видел их впервые в жизни.

– Так поступать нельзя.

– Нет, док, – с неожиданной мягкостью произнесла Энни и, взяв Роупера за плечо, указала сперва на прикрытые чем попало тела посреди улицы, потом на полицейский участок с выбитыми стеклами. – Так нельзя поступать.

Доктор мгновение стоял, глядя на тела и на изрешеченный пулями участок. Затем принял решение.

– Давайте посмотрим, что там. Если кровотечение по-прежнему сильное или если раздроблена бедренная кость, я не позволю ее никуда везти.

Еще как позволите, подумал Тим. Потому что у вас нет способа нас остановить.

Роупер встал на колени, открыл чемоданчик и достал хирургические ножницы.

С криком: «Нет!» – миссис Сигсби вырвалась из рук Барабанщика. Тот сразу снова ее поймал, но Тим успел отметить, что она смогла перенести вес на раненую ногу. Увидел это и Роупер. Несмотря на преклонный возраст, он по-прежнему мало что упускал.

– Я не позволю оперировать меня посреди улицы! – выкрикнула миссис Сигсби.

– Я прооперирую только штанину ваших брюк, – ответил Роупер. – Если вы не будете дергаться. Если дернетесь, я за последствия не отвечаю.

– Нет! Я запрещаю…

Энни схватила ее за горло.

– Женщина, мне надоело слушать твои вопли. Стой смирно, а не то нога станет наименьшей из твоих забот.

– Руки прочь!

– Только если будешь стоять смирно. А иначе я сверну твою цыплячью шею.

– Советую ее слушаться, – вмешалась Эдди Гулсби. – Она, когда не в себе, совсем бешеная.

Миссис Сигсби перестала сопротивляться, быть может, не столько от угроз, сколько от усталости. Роупер аккуратно обрезал ей брюки в двух дюймах выше раны. Штанина сползла к щиколотке, обнажив белую кожу, варикозные вены и что-то, больше похожее на ножевой порез, чем на пулевое ранение.

– Ну, милочка, – с облегчением произнес Роупер, – все не страшно. Хуже царапины, но ненамного. Вам повезло, мэм. Ранка уже затягивается.

– Я тяжело ранена! – выкрикнула миссис Сигсби.

– Будешь тяжелораненой, если не заткнешься, – пригрозил Барабанщик.

Доктор продезинфицировал рану, перевязал ее и закрепил бинт заколками-бабочками. К тому времени как он закончил, вокруг собрался весь Дюпрей. Тим, не обращая внимания на зрителей, занялся телефоном миссис Сигсби. Он нажал кнопку на боку устройства. Экран засветился, зажглась надпись: «УРОВЕНЬ ЗАРЯДА 75 %».

Тим выключил телефон и протянул Люку:

– Пусть пока у тебя будет.

Когда Люк убирал телефон в карман, где лежала флешка, кто-то потянул его за штаны. Это был Эванс.

– Осторожнее, юный Люк. Если что, ты будешь виноват.

– В чем? – спросила Венди.

– В конце света, мисс. В конце света.

– Заткнись, идиот, – буркнула миссис Сигсби.

Тим мгновение смотрел на нее, затем повернулся к доку:

– Я не знаю, с чем именно мы столкнулись, но это определенно что-то необычное. Нам нужно поговорить с этими двумя без посторонних. Когда приедет полиция штата, скажите, что мы будем здесь через час, максимум через два. Тогда и вернемся к более или менее нормальной полицейской процедуре.

Он сильно сомневался, что сдержит обещание. Судя по всему, его жизни в Дюпрее, штат Южная Каролина, пришел конец. А жаль.

Я ведь мог бы остаться тут насовсем, подумал Тим. Возможно, с Венди.

39

Глэдис Хиксон стояла перед Стэкхаусом по стойке «вольно» – ноги на ширине плеч, руки за спиной. Фальшивая улыбка, которую знали (и ненавидели) все дети в Институте, отсутствовала.

– Глэдис, ситуация вам ясна?

– Да, сэр. Подопечные из Дальней половины находятся в переходном туннеле.

– Именно так. Выбраться они оттуда не могут, но и мы сейчас не можем до них добраться. Правильно ли я понимаю, что они пытались влиять на сознание персонала с помощью своих экстрасенсорных способностей?

– Да, сэр. У них не получилось.

– Но это неприятно.

– Да, сэр, немного. Это вроде… гула. Отвлекает мысли. Здесь, в административной части, этого пока нет, но на Ближней половине все его чувствуют.

Вполне объяснимо, подумал Стэкхаус. Расстояние от Ближней половины до туннеля куда меньше. Собственно, она расположена прямо над ним.

– И, похоже, гул усиливается, сэр.

Возможно, ей просто мерещится. Стэкхаус мог надеяться, что это так. Мог надеяться, что Донки-Конг прав и Диксон с товарищами не сумеют воздействовать на подготовленный мозг даже с помощью овощей, в чьих силах сомневаться не приходится. Однако, как говорил его дедушка, надежды на скачках не выигрывают.

Глэдис, смущенная его молчанием, добавила:

– Но мы знаем, чего они добиваются, сэр, так что это не проблема. Мы крепко держим их за яйца.

– Отлично сказано, Глэдис. Теперь к тому, зачем я вас вызвал. Как я понимаю, вы учились в Массачусетском университете.

– Только три семестра, сэр. Потом мне разонравилось, и я пошла в морскую пехоту.

Стэкхаус кивнул. Незачем унижать Глэдис, напоминая, что причины ухода есть в ее досье: год она училась неплохо, потом вляпалась в серьезные неприятности. В студенческом кабаке неподалеку от кампуса она повздорила с однокурсницей, положившей глаз на ее парня, и так хватила ее пивной кружкой по голове, что девушка потеряла сознание. После этого Глэдис вышибли не только из кабака, но и из университета. Случай агрессивного поведения был не первый. Немудрено, что она выбрала морскую пехоту.

– Как я понимаю, вашей специальностью была химия.

– Не совсем, сэр. Я не успела выбрать специальность до того, как меня… до того, как решила уйти.

– Но собирались выбрать химию?

– М-м, да, сэр, тогда собиралась.