Подгорное Ханство где-то между третьим и четвертым. Агентам Кустодиана не запрещено здесь находиться, но на этой территории Танзен – не более чем обычный иностранец. Гость страны, которого в любой момент могут вытурить. У него нет никаких полномочий, и если его раскроют и схватят, то могут преспокойно казнить как шпиона. Он, конечно, дернет «спасательный канат» и умчится, но сам факт здорово обострит международные отношения.
Кустодиан такого терпеть не может.
Но приходится идти на риск. Слишком уж многое поставлено на карту.
- Заприте дверь, - велел Танзен, войдя внутрь. – Готовь заклинание. Вы ее видите, святой отец?
- Да, - ответил Массено, поднимая руку. – И вы тоже. Она в постели.
- Паргороново пламя... – присвистнул Танзен, едва не отшатнувшись.
Он ожидал увидеть более или менее обычную женщину. Хобийскую, понятно – в половину человеческого роста, покрытую густым мягким мехом, с ушами-валиками, заросшими кожей глазами и длинным тонким рыльцем.
Но эта тварь... В пуховой постели, похожей на огромное птичье гнездо, возлежала громадная уродливая старуха. Вдвое больше человека и вчетверо больше нормального хобия, совершенно лысая, с крошащимися когтями, она походила на чудовищно раскормленную свинью. Стало понятно, почему часть коридоров во дворце такие широкие и с такими высокими потолками.
- Читай, - подтолкнул Фырдуза Танзен. – Пока не проснулась.
- Азамак тору асапак. Тору дакак. Декеда октиво ну, - торопливо произнес Фырдуз, раскрыв Рваный Криабал.
Ханша даже не вздрогнула. Продолжала спать, как спала. Но Танзен, перешедший в форму №67, подошел к ней и почесал брюхо специальной палкой, стоящей у стены. Ханша заворчала, заворочалась, издала непристойный звук и шумно повела носом.
- Кто здесь?.. – прорычала она. – Человек... кобольд... еще кобольд... где... кто...
- Лежи тихо и не зови стражу! – быстро приказал Фырдуз. – Отвечай на все наши вопросы!
Ханша шумно задышала. Заклинание Подчинения сковало ее прочней любых кандалов. В отличие от трактирщика, которого просто вежливо попросили никому ничего не рассказывать, она сразу догадалась, что ее зачаровали. Но сделать с этим ничего не могла, и потому лежала тихо.
- Ваша величественность, расскажите нам о вашем договоре с Антикатисто, - сразу попросил Массено.
Ханша хранила молчание. Гневно сопела и пыхтела, но ни слова не говорила.
- Ваша величественность, расскажите нам... – недоуменно повторил Массено.
- Не так, - перебил Танзен. – Святой отец, малыш приказал ей отвечать на вопросы, а никакого вопроса вы не задали. Она пользуется этой неточностью.
- Гхрюк!.. – злорадно фыркнула ханша. – Гхрюк, нхрю!..
- Рассказывай обо всем, о чем эти двое попросят тебя рассказать! – торопливо добавил Фырдуз. – Ничего не скрывай и ни о чем не умалчивай! Это мой приказ!
Теперь у ханши не осталось уловок. Крайне неохотно разомкнув пасть, гигантская старуха принялась излагать все, что знала об Антикатисто, Криабалах, чакровзрывателях и йоркзериях.
Не так уж много она знала, как выяснилось. Но все же кое-что новое сообщить сумела. Оказалось, что к хобиям и йоркзериям Антикатисто подбивал клинья давно. Задолго до того, как заново облекся в «плоть», снова предстал высшим элементалем Тьмы. Причем поначалу общался он только с йоркзериями – то ли сам явился к ним из Шиасса, то ли это как раз они сумели его призвать. Ханша не знала доподлинно – хобии к этой камарилье присоединились значительно позже.
Чего Антикатисто от них хотел? Не так уж и много. Йоркзерии вот помогали ему больше, всерьез, а у хобиев Антикасто попросил только одно – найти одну старую книжонку.
- Рваный Криабал, - шепнул Фырдуз.
- Его, его, - услышала чуткоухая ханша. – Он знал, что тот где-то здесь, Внизу... тут терялся его след после Валена... но... гхрррм... он не знал, где именно. Вот мы и договорились. Мы ищем для него книгу – он помогает нам... кхм... гхррм... хрю... помогает нам... хррр... овладеть всем Подгорьем!..
- А йоркзерии? – спросил Танзен.
- Им тоже... кхррр... тоже что-то пообещал, хр-хр... Поверхность, хех. Просторы Верхние, хех-хех. А знаете, почему он выбрал именно нас? Нас и этих мокриц? Кхех. Хе-хе. Ни за что не догадаетесь, кхрр!
- Смею предположить – из-за того, что вы слепые, - спокойно произнес Массено. – И вы, и йоркзерии. Соответственно, Криабалы для вас бесполезны, и Антикатисто мог не беспокоиться, что вы захотите оставить их себе или примените против него.
- Экий догадливый... – разочарованно протянула ханша. – Гхррр... кхе-кхе...
Танзен и Массено торопливо задали еще несколько вопросов. Время поджимало. Джинон вот-вот может прийти в себя – и придется либо бежать, либо вступать в открытый конфликт.
- Как Антикатисто вернулся к жизни? – спросил напоследок Массено.
- Да мне-то почем знать, хр-р?.. – фыркнула ханша. – Мы с ним чай не пили... кхрр... кхрюк!.. детей не растили!..
- А кто может знать? Йоркзерии?
- Йоркзерии... может быть... кхррр... антимаги... возможно... ррр-хррр... кхрюк!.. великий инквизитор еще, говорят... р-раа!.. а я что, я что, мое дело – сторона, я так... кхрююю!..
- А каковы его дальнейшие планы? – спросил Танзен. – Какова его цель?
- Хех... хех-хех... а уж до этого-то мне какое дело? Не знаю. Но коли... кхр-р... коли правду рассказывают о том, кто он... хр-р-р... есть... гхррм... то магов уничтожить. Всех. Ну да наших-то не тронет, чаю. А до остальных... гхррм... что мне за дело? Коли только наши маги останутся, то империя наша не только Внизу, но и Наверху распространится. Многократно. А вы... кхррююк!.. кххрррм!..
Ханша страшно закашлялась, захрипела. Она, похоже, была очень стара и чем-то хворала.
- Глупая баба, - не сдержался Танзен. – Ты в самом деле думаешь, что он истребит всех волшебников, кроме ваших?
- А даже если и наших тоже... пхрррр... у нас их наперечет, - фыркнула ханша. – Алхимики да субтермаги, да еще в Мистерии кое-кто учился, кажется... пхррр... пхррр... А вот когда в мире не останется ни одного волшебника... хе-хе... ему... кхрююю!.. уи-и-и!.. хриии-и-и!.. и-и-и-и!..
Ее хрип стал совсем жутким, перешел в почти визжание. Из пасти потянулись ниточки слюны. Ворочаясь на своем ложе, ханша пыталась перевернуться на другой бок, но тело ее не слушалось.
А в дверь бешено застучали. Забарабанили. Заколотили. Из доставленного Сверху дерева, дверь эта выглядела экзотично для города хобиев – и это ухудшало ситуацию. Обычные металлические люки, которые тут ставят почти все, быстро не сломаешь – а эта хрустнула уже через несколько секунд. В трещинах показались кончики когтей – хобии ожесточенно пробивались к своей ханше.
- Уходим, - потребовал Танзен. – Сударь Фырдуз, возьмите нас за руки.
Кобольд растерянно приоткрыл рот. Пока монах и волшебник допрашивали ханшу, он напряженно размышлял, как бы этак приказать ей, чтобы она войну прекратила, Кобольдаланд и Яминию освободила, пленных всех на свободу отпустила... послушается ли?..
Не может не послушаться, на ней Подчинение. Но вот ее послушаются ли, если начнет такое приказывать? Сразу же поймут, что не по своей воле она это делает... да она и сама всем об этом расскажет, наверное. Значит, надо приказать, чтоб она еще и не рассказывала никому, и чтоб вид делала, будто это все ее собственные решения, а не волшебство Криабала...
- Сударь Фырдуз! – прикрикнул Танзен.
Одна из досок проломилась. С той стороны высунулась мохнатая морда... и самострел!.. Мифриловый болт с хрустом вошел в стену. Пролетел точно между Танзеном и Массено. Еще чуть-чуть – и дверь обрушат, а их стопчут.
- Маракурита орхара баста нуго! – торопливо произнес Фырдуз. – Иневорк зураба тека! Сото риаро, армеда хили!
Вспышка. Темнота. Покои ханши были освещены узором из коллегата – а здесь был обычный хобийский дом. Пустующий, кажется. Заклинание Побега переносит в безопасное место – можно не бояться, что окажешься там, откуда тут же снова придется спасаться. Хоть несколько минут на передышку точно есть.
Дом и впрямь оказался пустующим, да к тому же запертым снаружи. И потолки низкие – в способную выломать дверь форму не перейти. Но Массено снял повязку, рассеяв могильную тьму, и Фырдуз прочел из Криабала Освобождение. Оно открывало не только магические запоры, но и тривиальные железные замки – просто расставь верно слова-переменные.
Уже через полчаса Танзен, Массено и Фырдуз вернулись в «Ханский». Заклинание забросило их не слишком далеко.
Искатели Криабала встретили их без интереса – они сидели вокруг стола и дулись в карты. Гуган-Гунках Ворошила играл с ними, хотя точно не мог видеть мастей и значений.
- Мы закончили, - объявил Танзен. – Возвращаем вам сударя Фырдуза.
- Мы сегодня же покидаем Гаратак и Подгорное Ханство, - добавил Массено. – И вам я рекомендую тоже здесь не задерживаться. Как только Антикатисто или антимаги расспросят ханшу, то узнают, что Рваный Криабал здесь. Это место для вас больше не безопасно.
- Ярыть!.. – вскочил Плацента. – Чё расселись, чечпоки?! Подымайте жопы! Уходим!
- А что нам делать с мэтром Ворошилой? – с беспокойством спросил Дрекозиус.
- Что угодно, но он должен остаться жив, - ответил Танзен. – Идеальным вариантом было бы стереть ему память, чтобы он никому про нас не рассказал, но я такого не умею, а Оркатти мертв. Как насчет вас, мэтресс?
- Никогда таким не занималась, - ответила Джиданна.
- И в Рваном Криабале таких заклинаний тоже нет, - извинился Фырдуз. – Но зато есть Подчинение! Можно приказать ему ничего не рассказывать...
- Эхма, что ж с вами поделать, - грузно поднялся Брастомгруд. – А ну, встань-ка вот сюда, крот. Сейчас я тебе память сотру.
- Это что у вас такое, воевода? – не понял Массено.
- А это инструмент для стирания памяти, - прицелился Брастомгруд.
- А с виду похож на обычную киянку, - заметила Джиданна.
- Это и есть обычная киянка. Но она хорошо стирает память.
От удара Ворошила истошно заорал. Шишка вздулась почти что на глазах, пролезла через густой мех.
- Ну что, крот, помнишь меня?! – грозно спросил Брастомгруд. – Кто я такой?!
- Воевода Брастомгруд... – всхлипнул хобий.
- Не получилось. Еще раз.
Он ударил повторно, и теперь Ворошила взвыл еще громче. Мектиг даже приоткрыл дверь – взглянуть, не услышал ли кто, не бежит ли сюда.
- Теперь помнишь, кто я такой?! – повторил Брастомгруд.
- Не помню, не помню! – завопил Ворошила. – Никого не помню! Ни тебя, ни вас всех!.. Кто вы, добрые индивиды?! Что я тут делаю?! Ничего не помню, вот персты, вообще ничего и никого!
- Отлично, сработало. И не забывай, что ты ничего не помнишь, а то я снова сотру тебе память.
Глава 28
Возвращение в Астучию вызвало у Массено смешанные чувства. После инцидента в Инквизитории монах покидал святой остров с тяжелым сердцем. Он сделал тогда, что должно было сделать, но обернулся против одного из прелатов, а церковь всегда должна оставаться единым монолитом.
Но теперь он снова здесь. Снова вышел из каменного портала и стоит там, куда уже не чаял воротиться.
Интересно, помнит ли его еще великий инквизитор? Затевает ли все еще недоброе или смирился, терпеливо ожидает, пока Массено сам сложит голову в розысках Антикатисто? Монах поднял точку зрения повыше и пристально оглядывал станцию – не затаился ли где еще один фанатик-шкар? Прежде сама мысль о таком показалась бы ему кощунственной, но теперь он уж не так беззаветно доверял церковным прелатам.
Об этом Массено поведал Танзену. Тот и сам прекрасно помнил свой побег от астучианской гвардии и не собирался покидать станцию в знакомой им форме.
К счастью, форм у него целая сотня. Можно выбрать на любой вкус. Что же до Массено...
- Возьмите, святой отец, - протянул ему жетон на веревочке волшебник. – Я купил парочку в ларьке, когда мы были в Мистерии.
- Что это? – спросил Массено, надевая жетон.
- Простейший маскировочный амулет, - ответил Танзен, тоже вешая такой себе на шею. – Элементарное заклинание Маскировки, самое базисное.
- Весьма полезно, - согласился Массено, рассматривая себя и волшебника сверху. – Но почему мы выглядим двумя идентичными старушками?
- Это вариант по умолчанию.
Впрочем, свой амулет Танзен все же снял и просто перешел в форму №31. Мэтр Паганотти всегда приходил на помощь, когда требовался безобидный, не вызывающий подозрений облик.
Теперь пришел черед Массено устраивать Танзену экскурсию. Конечно, тот уже посещал Астучию, как и Массено уже посещал Мистерию, но с сопровождающим из местных всегда можно узнать такое, чего ни за что бы не заметил в одиночку.
Например, Танзен никогда бы не подумал, что грязные оборванцы, прикованные у некоторых столбов – это не преступники, отбывающие наказание, а совсем наоборот. Это благочестивые, пользующиеся огромным уважением монахи из ордена Цепи. Сами себя приковав, они ломают ключ и дают обет никогда более не сходить с этого места, весь остаток жизни посвятив молитве. Питаются они подаянием доброхотов, а если тех вдруг не оказывается – умирают с голоду.
Впрочем, Танзен ничуть не удивился, о таком узнав. Существует огромное количество севигистских орденов – жреческих, монашеских и духовно-воинских. Все они очень разные, и многие – очень причудливые. Севигистский клир постоянно ищет новые способы как-нибудь еще позаковыристей послужить своим богам. И Танзена всегда удивляло, отчего они вообще считают, что богов радует, когда кто-то приковывает себя к столбу или дает обет ходить задом наперед... такого ордена еще не существует, кажется, но это наверняка только вопрос времени.
- Давным-давно было решено, что церковь не должна закоснеть в узости и скудости взглядов, - ответил Массено, когда Танзен задал этот вопрос. – Мы не можем доподлинно знать, какой путь к просветлению наименее тернист. Посему церковь предлагает клиру и миру столько вариантов, чтобы хватило каждому.
- Мне известно, что у вас даже нет единого главы, - кивнул Танзен, следом за Массено поднимаясь в одухотворенную конку. – Но вообще-то это странно. Мистерию тоже возглавляет не король, а ученый совет, но у него все-таки есть председатель.
- И в церкви тоже. Духовенство возглавляют двадцать шесть понтификов, и первейший среди них – понтифик Космодана, как сам Космодан – первейший среди богов. Но, как и ваш председатель ученого совета, его святейшество не стоит над остальными понтификами, а всего лишь идет под номером один в общем расчете.
Это Танзен знал, конечно. Севигизму принадлежит процентов семьдесят Парифата, и такие уж вещи о нем знает каждый. Тем более агент Кустодиана.
- Да я о другом, - сказал он, глядя в окно конки. – Локателли все-таки не просто сидит на самом высоком стуле. Он многое решает и много чего делает. В совете его голос самый значимый. А понтифики... они же почти ни в чем и не участвуют. Насколько мне известно, у каждого из них есть свой маленький городок, и они просто там живут.
- Это так, - согласился Массено. – Понтифики – духовные лидеры, а не управляющие. Севигистский клир очень многочислен, мэтр Танзен, и каждый жрец сам знает, чем ему заниматься. Наша иерархия широко разветвлена, так что администрирование равномерно распределено на великом множестве плеч. Во главе жречества всякой державы стоит иерофант, а большого города, провинции или микродержавы – епископ. У епископов есть помощники, видамы. К каждому храму прикреплен хотя бы один жрец. Если храм так велик, что один не справляется, то их несколько, а возглавляет их архижрец. Также всякий монашеский орден возглавляет архимандрит, а духовно-воинский – великий магистр. Во главе отдельного монастыря или общины стоит аббат, а духовно-воинского отделения – гроссмейстер...
- Святой отец, я топчу эту землю дольше шестидесяти лет, - поморщился Танзен. – Я знаю, как устроена ваша иерархия. Мой вопрос про другое. Понтифики не занимаются мирскими делами, я знаю. Ими занимаются их заместители, фламины...
- Да, это так, - подтвердил Массено. – Двадцать шесть фламинов Астучии. Они не имеют той святости, коей одарены понтифики, но именно они денно и нощно трудятся, руководя курией и всеми нами.
- Вот мы и пришли к реально полезной информации. Я именно насчет этого хотел кое-что уточнить. Понтификов избирают сами боги... ну, по крайней мере, у вас так считается...
- Это действительно так.
- Я не стану спорить, - поспешил сказать Танзен. – Не хочу прослыть еретиком. Но ведь фламинов выбирают иначе?.. Как именно? Я был здесь, когда выбрали нового фламина Космодана...
- Да, праведного Стетуллия.
- Именно. Как именно его выбрали? Как вообще проходит процедура выборов? Не просто же тыкают пальцем в первого попавшегося епископа?
- Иерофант-епископа, - поправил Массено. – Епископы, живущие в Астучии, именуются иерофант-епископами. У них не так много власти, как у полновластных иерофантов, зато именно они, как правило, занимают освобождающиеся места фламинов. А выборы проходят очень просто – после кончины одного из фламинов на внеочередное заседание собирается курия, а в Астучию прибывает понтифик скончавшегося. И они просто голосуют. Чтобы стать новым фламином, кандидату нужно получить либо голос понтифика и хотя бы половины курии, либо только курии, но уже всей, целиком. Хотя между нами говоря – это всегда не к добру, если фламина выбирают только фламины, противореча мнению понтифика. Избранные таким путем часто оставляют после себя дурную память, и среди них был в том числе антифламин Лексер, расколовший жрецов Солары, провозгласивший себя первосвященником Солнца и уведший миллионы на ложный путь схизмы. Это очень трагичная история, мэтр.
- Ясно. Но что насчет великого инквизитора? Он где в этой системе?
- Он тоже из прелатов. Непосредственно под фламинами стоят нунции и камерарии. Нунции исполняют специальные поручения, а камерарии возглавляют канцелярские палаты.
- Такую, как Инквизиторий?
- Да. Причем Инквизиторий стоит особливо от остальных. Всякий камерарий облечен властью и его полномочия весьма велики, но большинство их занимается исключительно бумажной работой. Но Инквизиторий – иное дело. Он занимается внутренними расследованиями, ищет крамолу внутри самой церкви и преследует врагов севигизма. Поэтому по факту великий инквизитор приравнен к фламинам, а в чем-то их даже превосходит. Только понтифики полностью ему неподсудны, только их великий инквизитор не смеет тронуть даже пальцем.
- Значит, процедура предстоит нелегкая, - сумрачно произнес Танзен. – Хорошо, что вы нунций, святой отец. Меня одного там... не знаю, сожгут, наверное.
- Инквизиторий не осмелится сжечь агента Кустодиана, - возразил Массено. – Даже если вы совершите безусловное святотатство, вас только отправят в застенки и начнут переговоры с вашим руководством.
- Вы в самом деле так считаете, святой отец? – улыбнулся краями губ Танзен.
- А разве я в чем-то ошибаюсь? Просветите меня, будьте добры.
- Нет, официально оно и в самом деле так, вы правы, я не спорю... но... знаете, всегда есть какое-то «но»... Были случаи... как бы это получше выразиться... загадочных пропаж. Когда агент что-то расследовал, где-то пересекался с Инквизиторием... и исчезал. И с концами. А вам прекрасно известно, насколько сложно исчезнуть с концами, будучи агентом Кустодиана. Для такого нужно очень поднатореть в умении... устранять.
- Это только слухи и догадки или у вас есть хотя бы один пример... м-м... доподлинно известных фактов? – чуть суховато осведомился Массено.
- Только слухи и догадки, - честно признал Танзен. – Поэтому официальных обвинений никогда не выдвигалось. Но знаете, если Инквизиторий помогает Антикатисто...
- Не Инквизиторий, а только великий инквизитор, - поправил Массено. – Только один конкретный человек. Любой отдельный индивид способен впасть в ересь или погрязнуть во тьме. Такое случалось и с фламинами, и даже с понтификами. И я обязан напомнить, что собственно Антикатисто когда-то считался одним из достойнейших волшебников.
- Не спорю. И я буду очень рад, если вы окажетесь правы. Но лично мне сомнительно, что великий инквизитор единолично трудился на Антикатисто. Он же не волшебник, он самый обычный человек, который силен лишь тем, что стоит во главе могущественной организации. Что он может без своих подручных?
- Не так уж много, - согласился Массено. – В этом вы правы, конечно. Но не забывайте, что великий инквизитор не обязан объяснять смысл своих приказов. Он прелат. Он может просто повелеть – и повеление будет исполнено точь-в-точь. И когда он приказал арестовать меня, то его подручные не сделали этого, ибо я нунций, а нунций не подсуден никому, кроме своего фламина и понтификов. Следовательно, они не его преступные соучастники, а по-прежнему преданные сыны церкви.
- Надеюсь, что так. Давайте это выясним, святой отец.
Конка приехала на Богоугодную улицу. Здесь вздымался храм Часкета, бога-паука, и стоял прецепторий ордена Осы, рыцарственных служительниц Венаты. А между ними – скромный, неприметный переулок, в конце которого притулилось скромное, неприметное здание.
Инквизиторий. И Массено, и Танзен уже бывали здесь прежде. Уже встречались с великим инквизитором – и оба расстались с ним на плохой ноте. Разве что Массено ушел все-таки сам, по доброй воле, а Танзен бежал, едва не расставшись с жизнью.
И сейчас они стояли напротив входа и обсуждали, войти ли им открыто, предъявив пайцзу нунция, или же попытаться проникнуть тайком. Массено, чуждый кривых путей, стоял за первое, Танзен придерживался второго.
Но вскоре оказалось, что выбора у них и нет. В переулке, до того пустынном, вдруг стало прибывать народу. Вот один прохожий словно невзначай остановился поправить чулок, вот к нему подошел второй, они стали беседовать. Подъехала карета, из нее вышли четверо, и трое вошли в Инквизиторий, но один остался у колес, будто просто возница, который ожидает возвращения седоков.
Агенты Инквизитория знали свое дело. Первую минуту ни волшебник, ни монах даже и не замечали, что их уже обнаружили и потихоньку окружают. На них ведь никто не смотрел, все вели себя более чем естественно.
А потом бросились все разом.
Обращаться с волшебниками инквизиторы умели не хуже антимагов. Танзен успел среагировать, начал переходить в другую форму – но мигом спустя шею захлестнул аркан. Прошитый корониевой проволокой, он резко сделал волшебство чем-то тяжелым, почти недоступным. Танзен дернулся, но за руки его уже схватили два дюжих сбира.
Массено задержали и того легче. Худощавый сутулый инквизитор просто подошел и попросил не оказывать сопротивления.
- Я нунций Космодана, брат, - снял маскировочный амулет Массено. – Понимаю, что мой внешний вид может ввести в заблуждение...
- Мы знаем, кто вы, брат Массено, - прервал его инквизитор. – Мы давно вас ожидаем. Пройдемте, именем божьим.
Их доставили сразу к великому инквизитору. Не так уж и много времени прошло со дня прошлой встречи, но святой старец как будто еще сильней состарился. Плечи прелата согнулись под грузом забот, лицо осунулось, глаза совсем выцвели.
- Брат Массено, - чуть слышным шепотом произнес он. – Я знал, что рано или поздно увижу тебя снова.
- Жаль, что при таких обстоятельствах, ваше благочестие, - почти так же тихо ответил монах. – Не могли бы вы освободить моего спутника? Я даю слово, что он не совершит ничего непотребного.
Великий инквизитор слабо усмехнулся и кивнул сбирам. Те отпустили Танзена и даже сняли корониевый аркан. Волшебник потер руки – заломили их довольно жестко.
- Как вы узнали? – спросил Массено.
- Да так, прибегал тут маленький зайчик, приносил березовый листочек... я много чего знаю, брат Массено. Твой спутник не хочет представиться?
- Жотак Паганотти, к вашим услугам, - насмешливо произнес Танзен. – Натуралист и естествоиспытатель. На Астучии по личным делам, охочусь на редких бабочек. Говорят, у вас тут где-то красный кавалер водится?.. У меня в коллекции его как раз недостает.
Эта тирада великого инквизитора ни на секунду не обманула. Он выдержал долгую паузу, постукивая по столу пальцами, разомкнул пергаментные губы и произнес:
- Я мог бы просто убрать вас обоих. Заставить исчезнуть. В этот раз я подготовился, и вам не удастся ни сбежать, ни заморочить легковерных этой фальшивой пайцзой.
- Она не фальшивая... – заговорил Массено, но великий инквизитор поднял сухонькую ладонь.
- Я не стану этого делать, - сказал он. – История получила слишком большой резонанс. В игру вступили такие значительные фигуры, что ваше исчезновение не сможет пройти бесследно. Известно ли тебе, что тобой интересовался его высокопреосвященство Стетуллий?
- Мне это неизвестно, ваше благочестие.
- Он интересовался. Спрашивал меня, кто такой этот брат Массено и что за история случилась в ордене Солнца. Отчего они полным составом прошли по Солнечной Дороге и как вышло, что погибла их архимандритиса. Когда у вас появится новый архимандрит, брат Массено? Тебе уже известно, кто им станет?
- Насколько мне известно, наши приоры уже провели выборы, - ответил монах. – Имя кандидата пока не оглашается, но уже направлено в Ратту, понтификессе Солары. Если будет на то ее благословение, она издаст буллу, и уже вскоре у нас появится новый архимандрит.
- И это, безусловно, станет великой радостью для всего севигистского мира, - серьезно произнес великий инквизитор. – Но сейчас я предлагаю отложить в сторону мечи и копья, закончить эту глупую бессмысленную вражду и постараться понять друг друга.
- Внимательно слушаю вас, ваше благочестие, - сказал Массено, гладя корешок Ктавы.
Великий инквизитор вздохнул. Сбиры удалились за дверь, и они с Танзеном и Массено были в его покоях только втроем. Сидели за пустым столом и смотрели друг на друга. Трухлявый стул давно заменили, за окном царила давящая тишина, и в этой тишине особенно громко звучали сухие, колкие слова дряхлого прелата.
- Не всегда вещи таковы, какими кажутся, - говорил он. – Тебе должно быть это известно лучше, чем кому бы то ни было, брат Массено. Позволь, я начну с того, что поведаю тебе одну историю...
- Надеюсь, не о ликантропе, ваше благочестие? – позволил себе легкую шутку Массено.
- Ликантропе?.. – удивился великий инквизитор. – А я что, уже рассказывал тебе эту историю?.. Она действительно о ликантропе, но... откуда тебе это известно?
- Мне не было этого известно. Просто вышло так, что когда мы с отцом Стирамедом направлялись в известное вам место, то один из наших спутников поведал нам байку из своей жизни... увы, он так и не досказал ее, и мне неведомо, чем она закончилась. И по чистой случайности речь там тоже шла о ликантропе – но это всего лишь совпадение, ваше благочестие.
- Полагаю, так, - осторожно кивнул великий инквизитор. – Что ж. Да, речь о ликантропе... нескольких ликантропах на самом деле. Тридцать лет назад, когда я еще не занимал этой святой должности, а был простым следователем-епископом, то однажды арестовал одного грешника. Он жестоко убил семью из шести человек, в том числе детей. На них были следы старых укусов, брат Массено, но смерть каждого наступила от меча. Тот грешник ничего не говорил о своих мотивах, а только угрюмо скалился. Я приказал отправить его в темницу, но не стал спешить с карой. Мне не казалось ясным то дело, и я углубился в него. И ты знаешь, что выяснилось после изучения улик, расспросов свидетелей и краткой подноготной процедуры?
- Что же?
- Все шестеро убиенных были ликантропами. А их убийца – охотником на оборотней. Все оказалось не тем, чем казалось. И так случается гораздо чаще, чем можно подумать, брат Массено.
- Для меня это не новость, ваше благочестие. Я тоже сталкивался с подобным.
- В таком случае ты должен меня понимать. Не все то, чем кажется, - с нажимом повторил великий инквизитор. – Вы двое совершаете ошибку, борясь с тем, чего не понимаете.
- Но в таком случае просветите нас, ваше благочестие. Чего мы не понимаем?
Великий инквизитор облокотился на стул и поставил на скрещенные ладони голову. Его взгляд был суровым и усталым.
- Брат Массено, я о многом передумал со дня нашей последней встречи, - заговорил он. – И я хочу попробовать убедить тебя в своей точке зрения.
- И меня тоже? – усмехнулся Танзен.
- На это я не рассчитываю, - сухо ответил великий инквизитор. – Мой жизненный опыт подсказывает, что очень сложно убедить кого-то, что мир выиграет от его смерти. А я не стану скрывать, что именно в этом состоит цель злокозненного существа, которое лично мне глубоко неприятно, но которому я все же содействую. И прямо сейчас... прямо сейчас вы оба должны меня понимать. Ведь прямо сейчас вы делаете в точности то же самое.
Массено хотел возразить, но тут же сообразил, что имеет в виду великий инквизитор. Их сотрудничество с Темным Властелином. Они не служат злому лорду, не выполняют его приказов... но они пользуются его помощью и сами оказывают ему помощь.
- Это другое, - все же произнес Массено. – Лорд Бельзедор – враг всего севигистского мира, но цель у нас с ним общая. В данный момент.
- И у меня тоже общая цель с... милордом, - не пожелал называть ужасного имени великий инквизитор. – В данный момент. Раньше я не мог и подумать, что однажды так будет, но времена меняются, брат Массено. Когда я впервые... встретился с ним, то хотел проклясть его и прогнать прочь. Хотел призвать одного из твоих братьев по ордену, дабы он развоплотил ту смрадную тень. Но... пуще всего на свете я боялся впасть в грех фанатизма. А поскольку в то время милорд еще не воплотился в своем нынешнем состоянии и не был вредоносен одним своим присутствием, я мог вначале спокойно с ним поговорить. И я выслушал его, брат Массено. Он не скрывал от меня ничего. Поведал свою историю и свои планы... и если вначале я относился ко всему этому с тем же ужасом, что и ты, то со временем мое мнение изменилось. Я понял, что ко мне явилось не ужасное чудовище, а скорее жертва. Жертва магии.
- Антикатисто сам сделал себя таким, - перебил Танзен. – Его никто не превращал силой. И это не был какой-то несчастный случай. Он хотел стать элементалем Тьмы – и он им стал.
- Он переоценил свои силы, - согласился великий инквизитор. – Не он первый, не так ли? И не он последний, полагаю. Но он желал совсем иного. Он пытался использовать магию во благо – и вот к чему это привело.
- Он пытался использовать не магию, а Тьму, - возразил Танзен. – Это было заведомой ошибкой.
- Согласен с моим спутником, ваше благочестие, - кивнул Массено. – Антикатисто...
- ...Ошибался, - закончил великий инквизитор. – Безусловно. Я не спорю. Ведь он был всего лишь человек – а люди ошибаются. И последствия их ошибок стократ ужаснее, если они используют для достижения целей магию. Но Анти... милорд пытался исправить свою ошибку. Вам известно, что после преобразования он ужаснулся содеянному настолько, что попытался прекратить свое существование?
- Мы подозревали что-то подобное, - сказал Массено. – Мэтр Медариэн выдвигал такую гипотезу.
- Она верна. Он целых три десятилетия не покидал своей башни, пытаясь совершить самоубийство. Но питавшая его новое тело магия оказалась чересчур могущественна.
- Вас послушать, так можно подумать, что вас Антикатисто разжалобил, - едко произнес Танзен. – Он вам наговорил чепухи, а вы слезки пустили.
- Это была чистая правда, - холодно ответил великий инквизитор. – До последнего слова. Я распознал бы ложь.
- Может быть, и правда. Но правда еще и то, что он не вечно прятался в своей башне. Он потом вылез из нее. И дважды едва не уничтожил всю Мистерию.
- Да, со временем его мировоззрение изменилось, - согласился великий инквизитор. – Изменились ощущения. Изменились взгляды. Он перестал быть человеком и стал нечистым созданием, глубоко чуждым любому праведному севигисту. В том числе и мне.
- Нечистым созданием, в самом деле? – хмыкнул Танзен. – Вы уверены, ваше благочестие? А что вас навело на такую мысль? Вы проводили расследование? Или просто увидели, что он боится солнечного света и петушиного крика, и решили, что здесь что-то нечисто?
- Он не боится солнечного света, - сухо сказал великий инквизитор. – Солнечный свет всего лишь нервирует его. Раздражает. Как нас с вами раздражает свет слишком яркий, бьющий в глаза. И петушиного крика он тоже не боится – просто этот крик означает рассвет, и милорд невольно вздрагивает, когда его слышит, хотя ничем реальным тот ему не грозит. Что-то вроде детского страха. Как женщина, пугающаяся мыши.
- А вы с ним немало общались, я погляжу. Это он вам за чашечкой чая пожаловался? Сидел, ел плюшки и упомянул между делом: эх, господин великий инквизитор, кабы вы знали, как меня раздражает солнечный свет, да и петухи эти... Так?..
- Мэтр, прошу вас, довольно, - попросил Массено.
- Да я просто не понимаю, как до такого вообще дошло. Какой-то элементаль Тьмы просто заявился к вам, пожаловался на горькую судьбинушку и поделился тем, что собирается уничтожить кучу народа просто потому, что они выбрали профессией волшебство. А вы его выслушали и решили, что идея-то неплохая!
- А вы совершенно зря считаете, что я так решил только после встречи с ним, - серьезно произнес великий инквизитор. – Мэтр Танзен, я не жду, что вы поймете, вы слишком кровно заинтересованы в том, чтобы волшебство продолжало процветать, но далеко не все разделяют ваши убеждения. И я не имею ничего лично против вас – я вижу, что вы хороший человек, и мы с вами в каком-то смысле даже коллеги. Я прекрасно понимаю, что в мире множество и добрых волшебников. И милорд это прекрасно понимает. Мы не опереточные злодеи, какими вы нас, возможно, считаете.
- Злодеи вы, может, и не опереточные, но самые настоящие, - печально произнес Массено. – Ваше благочестие, я по-прежнему испытываю к вам глубокое уважение, но мне трудно забыть, что вы подсылали ко мне убийцу. И я категорически не согласен с вашими убеждениями. Простите. Я давал клятву истреблять зло и тьму везде, где их вижу, но сейчас я вижу их в вас. Они поселились в вашем сердце.
- И вы уверены, что он остановится на волшебниках? – поинтересовался Танзен. – Ну вы понимаете, кого я имею в виду. Что если это только старт? Что если он просто решил начать с самой неудобной категории населения? Самых опасных для него? Бельзедор ведь тоже когда-то начал именно с нас, вы должны знать. А вы гарантируете, что сразу после нас он не займется вами? Не начнет точно такую же охоту на церковь? Тот же брат Массено с его товарищами тоже для него весьма опасны. Вы уверены, что так не будет?
- Уверен, - только и ответил великий инквизитор. – Так не будет.
- Хорошо, что вы в этом уверены. Только вот Кустодиан этой уверенности не разделяет. И, я думаю, другие церковные иерархи тоже.
- А что если я скажу вам, что по завершении своего плана милорд собирается закончить то, что пытался сделать когда-то? Что если я скажу, что после использования Апофеоза он убьет и самого себя? Даже не после, а во время. Апофеоз убьет и его самого.
- А что если я скажу, что сказать вы можете все, что угодно? – спросил Танзен саркастически. – Он давно уже не волшебник, а первостихийный элементаль. Чакровзрывающее излучение на него не действует. Я точно знаю – видел своими глазами.
- Апофеоз гораздо мощнее простых чакровзрывателей, - возразил великий инквизитор. – К тому же там милорд ослабит свою защиту до предела.
- Еще раз – он не волшебник, - повторил Танзен. – На него такое не подействует. Но даже если он вам не солгал. Даже если это все правда. Меня это должно обрадовать? Я должен плясать от счастья, зная, что после гибели меня и еще миллиона с чем-то волшебников Антикатисто составит нам компанию в Шиассе? Спасибо, что-то не хочется.
Массено с беспокойством посмотрел на товарища по расследованию. Он еще не видел мэтра Танзена в такой ярости. Волшебник почти что трясся от негодования – так его разозлило кредо великого инквизитора. Легкость, с которой тот вынес приговор, и убежденность, что это всем на пользу.
- Как Антикатисто сумел возродиться? – поспешил перевести тему Массено. – Вам это известно, ваше благочестие?
- Это случилось одиннадцать или двенадцать лет назад, - неохотно ответил великий инквизитор. – Какой-то пустяковый колдунец нашел башню где-то в песках Херемии...
- Эту историю я знаю, - поспешил сказать Массено.
- Но не всю, видимо. Иначе не задали бы такого вопроса. Этот самый колдунец нашел в башне волшебную книгу...
- И я даже знаю, какую.
- Не перебивай меня, брат Массено, - недовольно скрипнул великий инквизитор. – Дай договорить. Колдунец применял книгу самыми разными путями, но в целом довольно глупо и бездарно. Однако одно из заклинаний там обращалось к предыдущему владельцу. Призывало его скорбную тень. Так милорд снова стал чем-то большим, чем обычный дух в Шиассе – и начал копить силы. Он копил их десять лет. Ему удалось связаться кое с кем в мире живых, найти себе единомышленников. Нескольких волшебников, часть антимагов, кое-кого из обитателей Подземных Земель... и меня. Мы все готовили его возвращение – а он, в свою очередь, продолжал набираться сил.
- Как мило, - ядовито произнес Танзен. – Вы вырастили собственного маленького Антикатисто. И где же он набрал себе столько сил? В Паргороне?
- Нет. Он не мог покинуть Шиасса. Однако даже там...
- Хиард! – вдруг осенило Массено. – Вы помните, мэтр?! Частицы Тьмы Антикатисто несут следы Хиарда!
- Мэтр Курдамоль!.. – вспомнил и Танзен. – Вы правы, святой отец!
- Это ведь так?! – потребовал ответа Массено. – Ваше благочестие, наши догадки верны?
- Я ничего не стал бы вам рассказывать, если бы это все еще имело какое-то значение, - сказал великий инквизитор. – Но это уже не имеет значения. Да. Хиард. Милорд заключил договор с его узниками. Генералами Малигнитатиса, Хиротаросом и Дормадосом. Они хотят освободиться, чтобы освободить своего владыку. Поэтому они договорились, что возродят милорда – а за это милорд соберет Криабал, откроет ворота Хиарда и освободит их.
- И зная это... вы все равно ему помогаете?.. – изумился Массено.
- Милорд обманул Всерушителей, - спокойно ответил великий инквизитор. – Солгал им. Разумеется, он не собирается открывать Хиард и освобождать божьих узников. Малигнитатис останется заточен до конца времен, брат Массено.
- И вы, разумеется, свято верите, что обманул он только их, - насмешливо произнес Танзен. – Никаких сомнений. Ваше благочестие, а если не секрет – откуда у вас уверенность, что он не лгал вам обоим? Или, хуже того, только вам?
- В самом деле, - согласился Массено. – Нам ведь уже известно, что своих союзников-волшебников он использовал вслепую – и избавился от них, как только они стали не нужны. Это же Антикатисто, ваше благочестие. Он элементаль Тьмы. Само зло во плоти.
- Да в сравнении с ним Бельзедор и даже демоны Паргорона – ласковые бельчата! – фыркнул Танзен.
- Если я ошибся... – медленно начал великий инквизитор. – Если я ошибся... то это величайшая ошибка в моей жизни... и в Шиассе меня ожидает самый страшный воздаят, а севигистский мир проклянет мое имя.
- Да даже если и не ошибся, - изумленно произнес Танзен. – Вы все равно останетесь в памяти, как соучастник убийства миллиона индивидов. В том числе детей. Среди волшебников есть дети, ваше благочестие. Школяры, которые овладели пока только азами.
- Да и весь остальной мир вас тоже не поблагодарит, - добавил Массено. – Волшебники не всем нравятся, ваше благочестие, я не отрицаю. Но без них наш мир лишится немалого. Сообщение между континентами снова станет трудным и долгим, исчезнет дальнозеркальная связь и множество других вроде бы незначительных, но важных вещей.
- Я прекрасно это понимаю, брат Массено. Я не глупец и не безумец, каковым ты меня, возможно, считаешь. Но я обдумал все досконально – и сделал то, за что ты меня осудишь. Я передал антимагам действующий чакровзрыватель, который курия хранила с глубокой древности.
- К счастью, он уже никому не причинит вреда, - сказал Массено. – Иронично, но уничтожил его лорд Бельзедор.
- Я знаю. Но это уже не имеет значения. Милорд уже отыскал Апофеоз. И когда он его активирует...
- Где он?! – подался вперед Танзен.
- Не знаю. Я потому и говорю с вами так свободно, что не могу выдать ничего важного.
- Судя по тому, что он его все еще не активировал, чего-то ему все еще недостает, - торопливо произнес Массено. – Видимо, Рваного Криабала. Наверное, он нужен, чтобы восстановить Апофеоз или просто заставить его работать.
- Скорее всего, - согласился Танзен. – Кстати, святой отец, кристалл Сакратида все еще при вас?
- Разумеется, - отвернул ворот рясы Массено.
- Прекрасно. Снимем с него запись нашей беседы с его благочестием и передадим курии. Пусть дальше решают они.
- Они уже все знают, - сказал великий инквизитор. – Три дня назад я покаялся перед исповедником и открылся курии. Послезавтра я предстану перед судом коллегии фламинов.
- В самом деле?.. – искренне удивился Танзен. – Не понимаю. Почему вы тогда здесь, а не под стражей?
- Потому что я дал слово, что не сбегу и не совершу больше ничего неодобренного. До вынесения приговора я остаюсь великим инквизитором.
- Ладно... а зачем тогда нам устроили засаду?
- Засаду?.. – приподнял брови великий инквизитор. – Это была не засада. Всего лишь меры предосторожности на какой-нибудь непредвиденный случай. Я скажу еще раз: если бы я хотел заставить вас исчезнуть, вы испарились бы бесследно. Но вы больше ничем не можете мне помешать – я сделал все, что мог и хотел сделать, и совсем скоро Апофеоз очистит этот мир. Дальнейшую мою судьбу решит курия – и я с легким сердцем приму любое ее решение.
Выходили из Инквизитория Танзен и Массено озадаченными. Не того они ждали от этой встречи. Они были готовы к чему угодно, но только не к такой откровенной беседе.
У них не было сомнений, что великий инквизитор сказал правду – и все же они наведались к Стетуллию, новому фламину Космодана. Пайцза нунция позволила получить внеочередную аудиенцию, и Массено передал административному главе церкви кристалл Сакратида с уличающими записями.
Кроме того, он получил подтверждение своих полномочий. Ставший нунцием нестандартным путем, принявший пайцзу от умирающего отца Стирамеда, Массено все это время волновался насчет законности своего статуса. Но отец Стетуллий одобрил сделанное им и благословил на продолжение той же деятельности. Уже с чистым сердцем Массено оставил резиденцию фламина и спросил у Танзена:
- Куда теперь предлагаете держать путь, мэтр?
- Даже не представляю, святой отец... – задумчиво ответил волшебник. – Мы уже пообщались и с великим антимагом, и с великим инквизитором, и с ханшей хобиев... Кто еще остался?.. Разве что сам Антикатисто.
- Вообще-то, есть еще кое-кто, у кого может найтись важная информация, мэтр. Только вот пообщаться с ними будет очень непросто...
- Да, я понимаю, о ком вы. Но не очень представляю, как...
- Пс-с-ст!.. – раздался вдруг свистящий шепот. – Ваша мудрость!.. ваше преподобие!.. минуточку внимания!..
Танзен и Массено обернулись. Их окликал горбун в рваном мешке на голое тело. Такие носят нищенствующие братья из ордена Песка, за что миряне, да и многие клирики называют их мешочниками.
- Мы чем-то можем помочь тебе, брат? – осведомился Массено.
- Нет-нет, это я могу вам помочь, - ухмыльнулся горбун. – Точнее, тот, кто меня послал. У него есть информация для вас... насчет того, что вы ищете... Вот, возьмите.
Он подбежал к монаху и волшебнику, сунул им потертое дальнозеркало и торопливо попятился, не переставая кланяться.
- Что это?.. – спросил Танзен.
- С вами свяжутся, - сказал горбун. – Информация еще не совсем... созрела, нужно чуть-чуть подождать. Просто не теряйте эту штуку пока что, хорошо? Плохо будет, если вы откажетесь слушать... для всех будет плохо...
Глава 29
Цверги шли по туннелю потопом. Закованные в мифрил, они не оставляли свободного места, занимали все пространство от стены до стены. Из-за забрал видны были только глаза.
Топоры вздымались разом – и разом же опускались. Гудели боевые рога. Хобии огрызались, пыряли пиками и лупили из самострелов, но в узких тоннелях численность преимуществ не давала, а один на один цверг всегда хобия одолеет.
К тому же на острие атаки шагал Верхний. Бритоголовый, огромного роста, и тоже с топором. Мектиг Свирепый снова возглавлял тинглид.
Сегодня из Халлара выплеснулись почти все. За время осады туда стеклась куча беглецов, индрики прорыли несколько новых туннелей – и сегодня это войско пошло в контрнаступление. Под каждым яминским городом есть схроны с оружием и доспехами – что-что, а этого добра у цвергов всегда в достатке. Запасливый народ, бережливый.
И первое сражение они выиграли с блеском. Хобиев разбили подчистую и отбросили на целый дневной переход. Удалось даже освободить два маленьких городка, шахтерский поселок и большой железный рудник.
Но все понимали, что это в основном за счет внезапности. Девять десятых Яминии по-прежнему под хобиями, в том числе столица и портал. Как только они подтянут к Халлару новые войска, как только вернутся их союзники-йоркзерии, Просперина отвернется от цвергов так же легко, как повернулась.
Богиня удачи славится своей переменчивостью.
И поэтому ждать на месте никто не собирался. В доме комендант-городничего собрался большой совет – королевская семья, уцелевшие министры, героический воевода Брастомгруд и четверо искателей Криабала. Фырдуз отлучился, отбыл на специальное задание.
Цверги уже считали искателей за своих. Особенно Мектига. Увидев, как тот орудует топором, как крушит черепа и неколебимо держится в строю, они только что не дрались за право угостить дармага кружкой эля. Брастомгруд с королевского согласия вручил Мектигу почетное звание лейб-гвардейца и комплект мифрилового обмундирования. Из тех, что лежали на торговых складах – для продажи Верхним.
Остальные искатели Криабала тоже получили почетные звания и обмундирование. Хотя для них это стало уже чистой формальностью – ни Джиданна, ни Дрекозиус сражаться толком не умели. А Плацента хотя делал это и неплохо, но стоять в строю ненавидел, кольчуг не переносил и страшно бесился, что угодил в регулярное войско и даже стал кем-то вроде офицера.
- Ненавижу военных, - бормотал он, колупая слишком просторный ему шлем. – Ненавижу стражников. Я сам себя теперь ненавижу.
На его гундеж никто не обращал внимания. Искатели Криабала вообще сидели в уголке, ожидая, пока важные цверги закончат обсуждать стратегию. Принцы, министры и воеводы спешно решали, что делать с первой победой. Она свалилась в руки, как крупный самоцвет, но успех нужно развивать срочно.
- Войск не хватает, оружия не хватает, а главное – денег не хватает! – сетовал министр финансов. Один из двух, спасшихся из Хасмы с королевской семьей. – Ваше величество, ваши высочества, вот вы со мной что хотите делайте – а на одной храбрости мы не сдюжим! Захлебнутся наши бравые вояки, когда животы к хребтам прилипнут!
- Знаем это все, - огрызнулась Остозилар. – Знаем. Ты что делать предлагаешь?
- Может, военный займ взять? – предложил Перетрекумб. – Кредит. У соседей, у Золотого Клуба, или у Жадных Монахов...
- Любой кредит похож на то, как ты ссышь на морозе в штаны: поначалу тепло и приятно, а потом мокро и холодно, - грубо ответил Брастомгруд. – Да ещё и воняешь. Подмога-то обещанная когда там будет?
Все обернулись к искателям Криабала. Особенно пристально уставились на Дрекозиуса.
А тот что?.. Тот сам не знал, когда лорд Бельзедор пришлет свои легионы. Темный Властелин на то и Темный Властелин, чтобы секретничать да умалчивать.
- Скоро, ваши высочества, - все же рискнул предположить Дрекозиус. – Скоро. Нам же обещали.
- Обещать-то обещали... – проворчала Остозилар.
Тем временем подошло время зеркаломоста. За стеклом снова появился безликий черный шлем, и в зале воцарилась тишина. Воздух стал таким напряженным, что все боялись дышать.
- Приветствуем вас, лорд Бельзедор! – произнесла королева Тсаригетхорн.
Черный шлем качнулся вверх и вниз. Вокруг него клубился туман и нельзя было разглядеть, что у Бельзедора за спиной, но там колебались какие-то тени, и жутью от них веяло даже сквозь стекло.
- Смею спросить, долго ли еще ожидать обещанной вами помощи? – заговорила королева. – С нашей стороны все готово – мы сняли осаду с Халлара и подготовили вам плацдарм.
- Это хорошо, - гулким басом произнес Бельзедор. – Выступайте. Мои легионы присоединятся к вам в самый нужный момент.
- В самый нужный?.. А-а... а это когда?.. – не поняла королева.
- Когда вы меньше всего будете этого ждать. Из самой зловещей тьмы, из глубочайших недр, из ужаса кромешного явятся те, кому вы обрадуетесь еще меньше, чем нынешним своим врагам. Буа-ха-ха-ха!!!
И дальнозеркало погасло. Королева, принцы, министры и воеводы уставились друг на друга. Каждому хотелось перезеркалить и уточнить, но никто не решался.
- Вот я знал, я знал, что не надо было нам с Бельзедором-то связываться! – заявил Перетрекумб, отчаянно скребя волосатую грудь. – Давайте ему перезеркалим и скажем, что мы передумали!
- И чем нам это поможет? – огрызнулась Остозилар. – Ничем. Ничем! Станет только еще хуже.
- И-эх!.. – только и сказал ее брат, шаря глазами по столу.
Ему отчаянно хотелось выпить. Отец и брат с самого утра держали его в отвратной трезвости. И все вокруг тоже стало для принца отвратным. Ладно Бельзедор – от него иного и не ждешь. Но родной отец!.. родной брат!.. и такое неродное отношение...