– Вот и хорошо. Заруби это себе на носу и никогда не забывай, потому что забудешь – считай, распишешься в согласии быть общей сучкой недели на две.

– Эй, я все понял. Тихо. Я понял.

– Вот и славно. – Клайд развернулся.

Горячий ветер пронесся через салон, развевая им волосы. Где-то в липкой ночной пустоте просигналила машина и зарычали моторы, гоня на красный свет.

– Поступим так, – стал объяснять Клайд. – Мы с Торчем пойдем наверх. Вы двое будете караулить.

– Эй, моя очередь идти, – завозмущался Мультик. – Торч в прошлый раз тоже пошел.

– Торч не ведет себя как куча дерьма. Заткнись и возьми пугалку. Будешь стоять на лестнице, что к нижним домам ведет, и глядеть, чтобы никто по ней не шастал, понял?

– Угу, – ответил Мультик. Наклонившись, он поднял с пола дробовик двенадцатого калибра и положил себе на колени. Ствол уперся Торчу в мошонку, но тот, не говоря ни слова, отодвинул его ладонью в сторону.

Мультик повернулся, чтобы посмотреть на Торча, и увидел, как тот хмурится. Он передвинул дробовик так, чтобы дуло смотрело в крышу машины. Мультик злился на себя – сегодня у него все шло наперекосяк.

– Вы, дурни, побудьте пока в машине, – сказал Клайд. – Я с корешем перетру о кое-каком личном дерьме.

Открыв дверь, он вышел. Брайан последовал его примеру. Они обошли «шевроле» и встали позади него.

– Корешем его кличет, – прошипел Мультик. – Носятся друг с другом, как гомики.



– Ты будешь в деле, – сказал Клайд снаружи.

– Я знаю. Мы ведь равны.

– Мне нужен толковый человек внизу. Мультик сегодня слишком много клея вынюхал. А мне как раз пригодятся мозги. Торч всегда делает то, что ему говорят, но этого мало.

– Не волнуйся. Трахни ее вместо меня.

– Так и сделаю. И половину ее горла перережу ради тебя.

– То, что она хорошо обошлась с тобой когда-то, правда?

– Да. Давным-давно дело было. На меня напал старшак, но она его увела, хоть я уже тогда мог без труда начистить ему пятак. С тех пор я по ней слюнки лил.

– Что ж, мечты сбываются.

Клайд достал из кармана пружинный нож, кнопкой выкинул лезвие.

– Сбываются. Иначе никак.

9

21:38



У Рэймонда Колдуэлла был запор, а пуделю хотелось посрать.

Штатная ситуация.

Жене было наплевать, что в его кишке дерьмо давно засохло, что твой проклятый бетонный столб, но дело доходило до истерики, когда она думала, что ее милипусенький пуделечек, ее розовоносик-кудряшка, опорожнит свой миленький кишечничек чуть позднее, чем нужно. И, само собой, честь выводить Мими «на покак» выпала ему.

У него, значит, валун застрял в заднице, а Мими приспичило облегчиться. Именно тогда, когда показывают рестлинг, а сегодняшний матч он ждал целую неделю. Этим прелестным вечером Биг Босс собирался задать жару ублюдку Брутусу Бифкейку, свернуть ему башку с плеч. Клочки будут лететь по закоулочкам – и угадайте, кому вдруг приспичило?

Угадайте, где Рэймонду пришлось торчать, когда матч был в разгаре?

Правильно, на улице. Торчать и смотреть, как пудель откладывает штрудель.

Сраной Мими было уже сто лет в обед – и в чем душа держалась? Собака эта, пока суть да дело, собиралась пережить его. Ему самому уже семьдесят, и через год его кресло всяко будет пустовать, а рестлинг смотреть начнет Мими.

– Господи, Тельма, отведи пса посрать! Уже почти начался матч!

– Рэй, не выражайся. Мими не может ходить в туалет так, как мы.

– Да кто в наше время может ходить в туалет? У меня такое чувство, будто мне в жопу пробку заправили!

– Рэй, я не потерплю таких выражений в доме.

– Это не дом, а квартирушка.

– Рэй!

– Не рэйкай. Всякий раз, когда говоришь таким тоном, я заранее знаю, что ты мне не дашь. Будто меня это волнует! Лет десять назад, может, и волновало, а сейчас – ни разу. Держи свое при себе сколько влезет, я свою старую сосиску сейчас даже с помощью крана не подниму.

– Рэй, немедленно выгуляй Мими!

– Мне, взрослому мужику, стыдно стоять и смотреть, как чертов пудель оставляет подарочек. Чувствую себя так, будто все фотографировать начнут. Если мы так хотим собаку, почему не завести нормальную овчарку? Собаку с достоинством, а не эту крыску с прической.

– Рэй, со мной бывает непросто.

– Уж поверь мне, я знаю. С тобой и сейчас жизнь не малина. Ты только глянь, бога ради! Матч начался!

– Они все равно будут кричать друг на друга минут пять, и про рекламу не забывай. Ты знаешь, я не могу пойти одна. Одинокую женщину…

– Да-да-да, все парни прямо дежурят у окон, чтобы попялиться на тебя.

– В свое время я была не так уж плоха!

– Динозавры вымерли, Тельма.

– Ты на год старше меня!

– Ради всего святого, неси клятый поводок – и покончим с этим!

– Не забудь совочек.

– Мне что, еще и дерьмо закапывать?

– Не можешь же ты его просто так бросить! Кто-нибудь пожалуется.

– И куда мне его девать?

– Отнесешь в мусорный бак.

– О-о-о-о черт!

10

21:49



Бекки поставила пластинку Рэя Чарльза и перенесла иглу к своей любимой дорожке – песне «Рожденный проигрывать».

В дверь постучали.

Она улыбнулась. Ох уж эта Ева, подумалось ей. Подойдя к двери, она распахнула ее рывком.

Оказалось, это совсем не Ева.



21:50



Мими тужилась напропалую, и Рэймонду ее страдания были что мёд. Может, проклятая псина даст дуба от перенапряжения? И так раза по два на дню едва не откидывается, плюс ко всему геморройные шишки у нее – что футбольные мячи.

Кто-то вскрикнул – коротко, словно придушенно.

Рэймонд обернулся. Крик шел через дорогу – от домов, стоявших повыше.

Потащив Мими за собой на поводке, он пошел в том направлении, но здравый смысл взял верх. Так, минутку, подумал он. Наверное, все в порядке. Просто у какого-то местного муженька в штанах слишком крупный калибр.

Еще один крик – такой же приглушенный, как и первый, – раздался в ночи. Будто голос выбился из-под перекрывающей его руки и тут же угодил обратно.

Определенно сверху, подумал Рэймонд. Сойдя с травы, он тенью стал пробираться к лестнице. Обойдя мусорные баки, увидел силуэт в двадцати футах от себя, одной ногой опиравшийся на нижнюю ступеньку лестницы. Незнакомец стоял к Рэймонду спиной, и в руках у него явно была не то винтовка, не то дробовик.

Отпустив поводок, Рэймонд перехватил совок для собачьего дерьма поудобнее, как бейсбольную биту, и решительно шагнул к странному часовому, с колотящимся не хуже боксерской груши сердцем.

Когда он почти поравнялся с ним, тот повернулся.

Это был подросток, на лице его сразу расцвел испуг пополам с изумлением. Штука в его руках оказалась дробовиком – теперь Рэймонд видел это точно. Дуло медленно поползло вверх.

Рэймонд, не раздумывая, ударил совком по стволу. Тот сильно ушел вправо, а затем прогремел выстрел. Мне кранты? – пронеслась удивленно-запоздалая мысль в голове.

Только потом Рэймонд понял, что его даже не задело. Выбросив руку вперед, он сомкнул пальцы поперек ствола и одним движением – давшимся непросто, но был еще порох в пороховницах, – вырвал дробовик из хилых рук парня. Когда горе-часовой, оскалившись, как безумный койот, двинулся на него, что-то выкрикивая, – Рэймонд, ухватившись за ручку совка обеими руками, врезал тому по голове. Острым краем совок рассек парню лоб, и тот грохнулся на колени.

Второй удар стряхнул кровавые капли – темные, словно жидкий мрак, – на асфальт.

Подбежала Мими и, остервенело рыча, вцепилась парню в ногу. Тот лежал ничком.

Рэймонд, подняв дробовик, взобрался по лестнице, твердо решив найти источник крика. Творилось что-то неладное. Возможно, ограбление, а может, чего похуже.

На самой верхней ступеньке он помедлил и глянул вниз. Парень все еще был в отключке. Совок для собачьего дерьма лежал поперек его спины, Мими жевала ботинок, упершись лапами в землю и таща его на себя, явно намереваясь если не стянуть, то урвать хороший кусок. Не такая уж бестолковая псинка, подумал Рэймонд и крикнул:

– Молодец, девочка!

В дробовике торчали два двенадцатикалиберника. Убедившись в этом, Рэймонд взял дуло и с щелчком вернул его на место.

* * *

Брайан стоял на страже у машины, наблюдая за улицей. На долю Мультика выпало следить за лестницей. Но звук выстрела из дробовика заставил его повернуться.

В тени, на некотором отдалении, он увидел двух борющихся людей. Узнал в одной из фигур Мультика – тот схватился за голову и брякнулся наземь. Какая-то собака выбежала из темноты внизу и вцепилась в его ногу. У второй фигуры что-то было в руке, и этим чем-то он колотил Мультика. Вскоре дробовик перекочевал к незнакомцу.

– Черт, – тихо произнес Брайан.

Запрыгнув в «шевроле», он повернул ключ в замке зажигания. Скорее всего, Клайд и Торч слышали выстрел, но если нет…

Он отчаянно просигналил трижды.

* * *

Рэймонд, шедший через лестничную площадку и чутко следивший за ситуацией, эти гудки тоже услышал. Взглянув на стоянку, он заметил огни фар, мазнувшие по фасаду многоквартирного дома.

Ближайший к нему по правой стороне подъезд распахнулся, и сразу два тела вдруг врезались в него с разбегу. Дробовик выпал у Рэймонда из рук, да и сам он, отлетев назад к перилам лестницы, чуть не последовал за ним.

Кулак врезался ему в лицо, и он сполз по перилам на землю. Теперь ему были видны только ноги. Он слышал музыку – пел тот черный парень, Рэй Чарльз, – и между этих ног видел женщину, лежавшую на полу, голую, с кляпом во рту и вытянутыми руками, которые были привязаны к ножкам кровати.

Затем эти видимые ноги рванулись к нему, нанося один за другим весьма болезненные удары.

Хоть Рэймонд и не любил Брутуса Бифкейка и хотел этим вечером посмотреть, как самовлюбленному павлину свернут голову, его коронный удар – «ножницы», благодаря которому того прозвали Парикмахером, – помнил хорошо.

Когда ноги вновь замахнулись, он откатился в сторону и стриганул изо всей силы своими старыми ходилками. Одна пара ног попала в захват, и ему хватило сил свалить нападавшего. Парень, ойкнув, полетел вперед и ударился о перила лбом – с отчетливым звуком, будто по спелому яблоку ударили кулаком. Он упал рядом с Рэймондом, почти прямо на него.

Рэймонд попробовал шевельнуть ногами и встать, но второй пацан сильно ударил его по голове. Отползти не получилось – удары ботинка следовали один за другим.

На мгновение он отключился, боль ушла.

Внизу кто-то кричал. Коротко взвизгнула Мими. Что-то острое резануло его по горлу, провернулось, и он почувствовал, как влажное тепло заливает лицо и грудь. Последней его мыслью было: Нет, не посмотреть мне сегодня чертов рестлинг…

Вызванные соседями полицейские приехали быстро. Они так и нашли его – рядом с отключившимся Клайдом.

11

Черный «шевроле» 1966 года гнал на всех парах. Внутри было трое – Брайан за рулем, Мультик, державшийся за окровавленную голову, с дохлым пуделем на коленях, и Торч сзади, с безвольно поникшими плечами.

– Тупые мрази, – рычал Брайан. – Ублюдки хреновы! Выкинь эту чертову собаку!

– Я набью ее! – простонал Мультик. – Сделаю чучело и буду пинать вместо мяча!

– Выкинь чертову собаку, дебил!

– Эта мразота мне чуть ногу не отгрызла…

– Выкинь собаку, твою мать, или сам отсюда, на хрен, вылетишь!

Схватив окровавленного пуделя за загривок, Мультик приоткрыл дверь и выбросил его наружу. Когда он шлепнулся на асфальт, кровь забрызгала борт машины и долетела через приспущенное окно до Торча. Тот по-прежнему сидел, как мешком ударенный, не двигаясь.

– Мультик, – сказал Брайан, – ты просто тупой кусок говна. Мудак. А ты, Торч, ушел и бросил Клайда. В своем уме, а?

Торч яростно затряс головой. В глазах у него стояли слезы. Хлопнув ладонью по соседнему сиденью, он издал странный звук – что-то среднее между криком и стоном.

Брайан проехал на красный, свернул направо в переулок, вдавил педаль газа.

Черный «шевроле» слился с ночью. Растворился в ней.

(4)

Одержимость

1

Лето прошло.

Клайд не назвал имена сообщников, и вся троица, бывшая с ним в ту ночь, выдохнула облегченно. Брайан назидательно сказал Торчу и Мультику:

– Я не удивлен. Он ведь сверхчеловек.

Вскоре после этого сверхчеловек повесился на решетке в камере, и Брайан много раз задавал себе один и тот же вопрос: «Почему?»

Страшный Дом Клайда опустел. Позже явился настоящий владелец и затеял ремонт. В затопленном подвале нашлись трупы, газеты долго об этом шумели. Мультик и Торч на какое-то время легли на дно, лишь изредка навещая Брайана темными ночами, когда улица ложилась спать. Все трое вели себя тише воды ниже травы, и в конце концов газеты, телевидение, радио утратили интерес к Гэлвистонскому Потрошителю, не ведая о том, что три четверти легендарного убийцы еще разгуливали на свободе.

Просто убийства прекратились. Город вздохнул спокойно. Лето уступило осени.

Однажды ночью, в середине октября, Брайан, лежа в своей постели, впервые ощутил чье-то присутствие, наводняющее мозг, – будто в голову залезли щупальца.

Ему приснился переулок – длинный и узкий, окутанный тьмой. Ему навстречу кто-то шел по тенистой аллее – шел не спеша, каждый шаг будто хлюпал по грязи. Когда неизвестный обрел очертания, Брайан сразу, на подкорке, признал его. Страшный демон навестил его во сне, и звали его Богом Лезвий.

Брайан испугался. Он попытался проснуться – без толку. Навязать сну свою волю невозможно.

Бог Лезвий шел к нему, издавая ужасные шлепающие звуки.

Наконец он подступил вплотную, выпроставшись из темноты.

Бог Лезвий был высоким и черным – не негром, но черным. Его глаза походили на разбитое стекло и мерцали точно звезды; зубы напоминали тридцать две шпильки из полированного серебра. На его голове красовался цилиндр с тесьмой из хромовых лезвий. Плащ Бога – Брайан не был уверен, откуда знал такие подробности, но знал, – был сшит из кожи убитого в незапамятные времена ацтекского воина, как и брюки. Окровавленные мертвые пальцы торчали из карманов брюк, как припрятанные конфеты после фуршета, а Часы Грядущих Бед – еще одна вещь, о которой Брайан знал, но понять откуда, не мог, – свисали с завязанной узлом кишки, торчащей из кармана плаща Бога, кармана, сделанного из куска кожи, некогда обрамлявшего глаз. На ногах у воплощения кошмара были две гильотинированные головы, и маленькие Божьи пятки вписывались в раззявленные рты без всякого труда.

Вместо ногтей у него были бритвенные лезвия. Потерев палец о палец, Бог высек сноп искр. Буквально из ниоткуда рядом с ним появилось кресло, сделанное из множества человеческих ребер, укрытое сшитым из скальпов чехлом. На него Бог и сел, закинув одну обутую в голову ногу на другую. На колени ему прямо из воздуха упала кукла в джинсах, черной футболке, теннисных туфлях и кожаной куртке с молниями. У этого болванчика – такого, какими балуются обычно на сеансах чревовещания, – было вырезанное из дерева лицо, смехотворно-красное, грубая пародия на лицо сверхчеловека, Клайда.

Бог засунул руку в Клайдову спину и усадил его поудобнее на колено.

– Ну как, наотдыхался без меня? – заскрежетал болванчик, раскрыв рот.

Брайан тоже раскрыл рот – и не произнес ни звука. Он не понимал, сон это или явь.

– Пришла пора раздупляться, – сказала кукла-Клайд. – У нас есть работенка. Та сука училка не получила сполна. Тебе нужно закончить начатое.

Брайан все еще не мог говорить. Это не было похоже на сон. Слишком страшно.

– Ты знаешь, кто со мной, да? – спросила кукла.

– Бог Лезвий, – вымолвил Клайд, внезапно обретя голос.

– Правильно. Он важная шишка. Те, на чей зов он является, всегда знают, как его величать. По сути, все это время я был его марионеткой. А ты будешь моей. Я буду жить в твоей голове. Заберусь туда сегодня вечером… но платить за аренду и коммуналку не собираюсь, так и знай.

– Я знаю, – прошептал Брайан. – Ты никогда ни за что не платишь.

– Приятно слышать, что ты усвоил урок! В общем, я хочу, чтобы ты снова созвал компанию придурков – Торча, Мультика, может, еще кого. И я хочу, чтобы ты пошел и разобрался с училкой. Вырезал ей сердце и подвесил за пальцы на ногах. Понял?

– Да… но…

– Но?! Никаких «но». Вы только посмотрите на него – он говорит «но»! Честно сказать, сверхчеловек из тебя так себе, Брайан. – Кукла-Клайд повернула голову со скрипом и взглянула в ужасное лицо Бога Лезвий, покачала ею туда-сюда – и Бог покачал головой в ответ, выглядел он очень несчастным. Он нахмурился так сильно, что его зубы-иголки вывернулись наружу и заскребли по нижней губе, оставляя после себя сочащиеся темной жижей шрамики.

Кукла-Клайд подняла деревянную ручку и сказала:

– Подождите. Давайте минутку подождем. Брайан в порядке, просто слегонца облажался. Не вполне проснулся, понимаете?

Кукла повернулась к Брайану, наклонилась вперед и зашептала.

– Это не сон, Брайан, дружище. Все реальнее некуда. И я, – кукла постучала по своей деревянной груди деревянными костяшками пальцев, – поклялся Богу Лезвий, что ты – надежный человек. – Кукла подалась так далеко вперед, что едва не свалилась с колен хозяина. – Ты же не подведешь меня, друг?

– Нет, – ответил Брайан. – Ни за что не подведу.

– Я так и знал.

– Я просто подумал, что ты мне снишься, вот и все. В смысле, я не знал, что это ты. Что это настоящий ты.

– Понимаю. – Кукла откинулась на Божьи колени и повернулась, глядя тому в лицо. – Видите, мессир? Я же говорил вам – Брайан человек надежный.

Бог ничего не ответил, но зубы-иглы втянулись обратно в пасть. Страшный лик чуть расслабился, сделался не таким беспросветно-уродливым и зловещим.

Кукла повернулась к Брайану и сказала.

– Соберись, мужик. Возьми себя быстренько в руки. Сегодня же я пакую чемоданы и занимаю пустую комнатку, что у тебя вместо мозгов. Часов через шесть тебя устроит? Вот и славно. Теперь проясним некоторые вещи. Бог Лезвий – парень терпеливый, даже более терпеливый, чем я, а уж кому, как не тебе, знать, что я клятый святой во всем, что касается терпения. К примеру, я так и не отрезал Мультику яйца, хотя следовало. Если б сделал это раньше, мы бы сейчас с тобой говорили не так вот, а как обычно. Не то чтобы я против изменений. Я, без шуток, отчаялся, мужик, но Бог явился прямо ко мне в камеру и сказал: «Клайд, старина, у меня на тебя большие виды. Но тебе придется шагнуть со мной во Тьму». И я подумал – какого черта? Мне терять уже нечего, правда? И вот он я. – Кукла развела деревянные ручки. – Здесь совсем неплохо. Всего в достатке, особенно крови. Кровь, Брайан, – самая красивая вещь в мире. Здесь я лью ее столько, сколько хочу. И у тебя есть выбор – исполнить мою просьбу и явиться сюда, на Темную Сторону, и жить как гребаный король, или облажаться и все равно очутиться на Темной Стороне, но королем тебе уже не быть. С лажовыми ребятами здесь не церемонятся. Будешь сидеть на громадной бритве и чувствовать, как твои мудя вместе с брюхом разъезжаются в стороны. Только умереть тебе не дадут, кореш, – сошьют и посадят заново. Я все ясно обрисовал?

Брайан кивнул.

– Ты – мой особый друг, правда. Я желаю тебе лучшего, но сначала выполни мое поручение. Поверь, я знаю, что это непросто. Просто охренеть как непросто, чуешь каламбур? Но я помню, как много хорошего ты мне сделал, и не забуду тебя, дружище. В общем, повторяю последний раз: разберись с училкой и всеми, кто встанет у тебя на пути к ней. А потом, когда закончишь, можешь сбежать к нам на самую большую вечеринку сезона. – Клайд снова повернулся к Богу. – Я же прав, мессир?

Бог слегка наклонил свою страшную голову.

– Я понял, – произнес Брайан.

– Вот и славненько. Очень славненько.

– Разобраться с ней – не проблема.

– Кореш, да я сейчас от счастья умру, так рад твоим словам! Теперь слушай: все это время я буду с тобой, прямо у тебя в башке. Я – это ты, ты – это я. Ведь так?

Брайан кивнул.

– Хорошо. – Кукла еще раз повернулась к Богу. – Что-что?

Брайана это удивило – он не слышал, чтобы Бог произнес хотя бы слово.

– Верно, – согласился Клайд. – Он говорит, что мы убиваем время, а могли бы убивать людей. И знаешь, он чертовски прав.

Бог поймал подвязанные на кишку часы и поднес их к лицу. Нахмурился – иголки-зубы снова полезли изо рта. Обратил часы циферблатом к Брайану.

Брайан посмотрел на часы, на два отрубленных костистых пальца, которые служили стрелками, и заметил, что у них нет циферблата. Вместо него – лицо, настоящее лицо, его лицо, запертое внутри, извивается и прижимается носом к маленькому мокрому пятну, образовавшемуся от дыхания на запотевшем стекле.

И Бог отодвинул часы назад и посмотрел на них, и в первый раз он заговорил, и это был голос грома и молнии в страшную, грозовую ночь:

– БЛАГОСЛОВЛЯЮ ТЕБЯ.

Он уронил часы. Повиснув меж его ног, они стали качаться как маятник, царапая пол и высекая искры.

Брайан застонал, думая: пусть этот кошмар прекратится.

– Это не кошмар, – сказала кукла-Клайд, как если бы Брайан произнес что-то вслух. – Не тот кошмар, что забудется. Нам нужно кое-что сделать. Я дал тебе время. – Тут деревянное лицо куклы треснуло вокруг рта и глаз, и Брайан различил за ним настоящую живую, красную плоть. – ХОЧУ ЭТУ СУЧКУ! МНЕ НУЖНА ЭТА СУЧКА! ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА СДОХЛА-СДОХЛА-СДОХЛА! – После этого мимолетного прорыва голос снова упал до дружелюбно-спокойного: – И если я не получу ее, угадай, кто займет ее место? Ты его знаешь. Я его знаю. Все мы знаем. Его имя начинается на Б, и фамилия – на Б. Ну, как думаешь, кто это?

– Я поймаю ее для тебя, Клайд.

– Эй, неужто в голосе моем – волнение? Я не сомневаюсь в тебе, друг. Знаю, что ты ее поймаешь. – Болванчик поднял руку и потряс деревянным пальцем, из которого во все стороны торчали ошметки настоящей плоти. – Я – это ты, ты – это я. – Еще больше трещин расползлось по деревянному личику. Одна из них расширилась, пробежала по щеке, зашла на правый глаз, и тот треснул. В трещине показалось настоящее безумное око, когда-то явно принадлежавшее Клайду.

– Я достану ее тебе, говорю же, Клайд!

– У тебя нет выбора, если не хочешь провести вечность, сидя на лезвии. Наш с тобой Бог – Бог Лезвий. Он повелевает всеми острыми штуками. Ножи… бритвы… колючая проволока… иглы, ножницы, края свежей бумаги! Он – наше все! Он будет там, с тобой, в тот момент, когда ты вырежешь ее сердце, и я буду с тобой! Он направит наши десницы! Он…

Клайд-болванчик внезапно обмяк. Куски дерева посыпались с его лица. Бог Лезвий снял свой цилиндр – возможно, будь Брайан не так напуган, лысая голова с молнией-застежкой посередине показалась бы ему забавной, – и, потянув молнию вниз, запихнул куклу в разверзшееся отверстие. Затем он вернул шляпу на место, и Брайан отчетливо услышал звук застегиваемых под ней зубчиков.

Бог схватил кишку, на которой болтались часы, в одну руку и одним резким жестом намотал ее на другую. Брайан ощутил, как пружина взводится в его мозгу, затягиваясь до отказа.

– TEMPUS FUGIT,[9] – прогремел он, и Брайан вскочил прямо в своей постели, и по ушам его ударил новый грохот, но то был обычный гром, а не глас Бога Лезвий. За окном вспыхнула цветистая, сильно изломанная ветка молнии.

Брайан понял, что обмочился в постель – совсем как маленький ребенок.

2

На следующее утро Брайан сорвал простыни и снес их вниз на стирку, бросив матери, что они мокрые от пота. Она не стала задавать вопросов, потому что ей ничего не приходило в голову, и Брайан спокойно вернулся наверх. Когда треть лестницы осталась позади, он остановился и прислушался. Услышал звук, похожий на скрежет стула об пол. Звук… шел из его головы?

Сегодня же я пакую чемоданы и занимаю пустую комнатку, которая у тебя вместо мозгов. Часов через шесть – тебя устроит?

Брайан побежал вверх по лестнице, в свою комнату, к зеркалу в ванной. В глубине собственных глаз он видел глаза Клайда – слабо, но все же.

– Вижу тебя, – прохрипел он. – Не парься, друг. Я сделаю все для тебя. Готовь мой столик в Аду.

3

Октябрь, ведьмовское время.

Ветер шелестит в стылой ночи как последний долгий вздох умирающего. Деревья качают кронами, еле слышно поют карнизы домов.

По улице едет темная машина – фары мигают, мотор ворчит.

Перед домом Блэквудов она останавливается. Мягко хлопают двери.

Через минуту в спальне Брайана гремит стекло. Раз, потом другой.

Брайан ворочается с боку на бок, прислушивается. Опять Клайд причесывает мне мозги? – думается ему.

Дрожа, он садится на кровати.

Стекло снова дребезжит.

Откинув покрывала, Брайан сует ноги в тапки и тихо идет к окну.

С той стороны кто-то бросает в стекло маленькие камушки. Он выглядывает наружу и видит машину, стоящую у обочины. Узнает ее.

Стекло дребезжит.

Брайан поднимает оконную фрамугу и смотрит вниз, на две знакомые фигуры.

Они машут ему, приглашая в машину, и он поднимает руку в ответ.

Закрыв окно, быстро одевается и неслышной тенью сбегает вниз.

4

– Клайд приходил ко мне, – объявил Брайан Мультику и Торчу.

Те переглянулись.

– Бьюсь об заклад, от него дерьмово пахло, – сказал Мультик, явно думая, что Брайан подшучивает.

– Он пришел во сне. Сказал, что мы должны убить учительницу, из-за которой его загребли. Мы и впрямь должны это сделать.

Мультик снова взглянул на Торча.

– Я знаю, как это звучит, но все – правда. Клайд вселился в мою голову. Считай, как в кукольный домик.

– Да, конечно, – кивнул Мультик.

– Я знаю, ты думаешь, что я сумасшедший, но он говорит, что мы должны…

– Да плевать, сумасшедший ты или нет, – брякнул Мультик, потом быстро добавил: – Сам-то я так не думаю, если что. Ну, раз ты говоришь, что нам надо, значит, мы сделаем. Я за все, что ты скажешь. Мне вообще нравится, когда говорят, что делать. Сам по себе я слишком часто лажаюсь. Как и Торч. Правда, Торч?

Торч кивнул.

– Поймите, Клайд теперь внутри меня, – твердил Брайан. – У меня в голове!

– Конечно. Как скажешь, – покивал Мультик. Он нанюхался растворителя краски, и сейчас ему ничто в мире не казалось странным или чудны́м.

– Скоро мы возьмемся за нее…

– Скажи когда. Если хочешь – хоть сегодня вечером.

– Нет. Я не хочу поступать необдуманно. Нам нужны благие знамения.

– Знамения?

– Знаки.

– Какие еще знаки?

– Двадцать восьмого октября.

– Что в нем такого?

– Это день рождения Клайда. Тогда мы ее и прищучим.

– Ну, тебе виднее.

– Да, мне виднее. – Брайан напрягся. – Эй, какого черта. Вы двое – тут. А кто сидит в машине?

– А, там… Джимми и его старушка.

– Какой еще, мать его, Джимми? Кто это?

– Да ты не серчай. Он нам помогает.

– Как?

– Работает в здании суда.

– Мне не нужна биография этого ублюдка. Хочу знать, на кой хер ты привез его к моему дому.

– Он мой друг, говорю тебе.

– Хочешь сказать, он купил тебе тюбик клея?

– Он работает в здании суда, – заканючил Мультик.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Я пытаюсь тебе рассказать. Успокойся и послушай.

– Давай выкладывай.

– Я подумал, он сможет нам помочь, раз работает в суде. Даст какую-нибудь подковерную инфу о том, как там Клайд. Но Клайд повесился и сам себя подставил!

– Он сейчас в моей голове.

– Да, я понял. Конечно. В общем, да, я думал, Джимми расскажет нам, как там у них все устроено, в обезьяннике, и решил, что мы вытащим Клайда оттуда, но он сам себя расписал, и… вот. Но Джимми разрешил нам жить у него.

– Он знает, чем мы промышляем?

– Ну…

– Ну – что?

– Ну… в некотором роде… да…

– Дебил! – Брайан съездил Мультику по уху.

– Черт возьми, полегче, чувак, – сказал Мультик. – Он постоянно нам помогает. И хочет стать одним из нас. Клайд всегда приводил разных людей!

– У него были мозги, он умел выбирать. Ты ему не ровня.

– Да нормальный Джимми парень, правда, Торч?

Торч кивнул.

– Вот видишь, даже Торч со мной согласен.

– Торч согласится, даже когда на его глазах его собственную бабушку зажарят и сожрут. Я отпустил вас ненадолго – и какой херни вы успели наворотить?

– С той ночи мы решили не возвращаться в дом. Ты послушай, – Мультик склонился к Брайану. – Еще спасибо мне скажешь. Этот парень – тюфяк, простофилька. Он нас просто боится. Хочет, чтобы мы его за друга держали, – мы и держим пока. Расстраивать нас он не станет, чтобы мы на его подруженьке не отыгрались. Да, мы не говорили ему, что обычно делаем, но я вроде как намекнул.

– Вроде как намекнул?!

– Говорю тебе, он нормальный. Одним человеком больше. Это же неплохо.

– С его прихвостней мы можем нажить проблем.

– Для девки она вполне нормальная.

– Черт возьми, Мультик, почему ты просто не дал объявление в клятую газету?

– Он нормальный! Будет чудить – сам его распишу. Хоть здесь и сейчас. Если он тебе не понравится, я ему яйца отрежу и запихну в глотку его девке. Ты только скажи. Можешь не знакомиться с ними, если не хочешь. Просто скажи «убей их», я пойду туда и убью. Ты теперь главный. Как скажешь, так и будет.

– Давай я гляну на них.

– Конечно. Если они тебе не понравятся, просто дай мне знак. Ты скажешь, и я все сделаю. Торч мне поможет. Ты же с нами, Торч?

Торч кивнул.

Мультик задрал свою толстовку. Нож был заткнут у него за пояс джинсов.

– Просто дай знак, Брайан.

– Хорошо. А теперь давай познакомимся с Джимми и его прихвостней.

– Ее зовут Анджела.

– Меня не волнует, как ее зовут.

– Ну, я просто говорю.

– Не надо ничего говорить, Мультик. Ты сходишь за умного, когда молчишь.

– А, хорошо, все, молчу. Я тупой, да.

Они подошли к машине. Задняя дверь открылась, и вышел долговязый парень с прыщавым лицом. Темноволосая девушка – действительно, ничего – юркнула за ним.

– Голубки, – цыкнул зубом Брайан.

Ответа на выпад не последовало. Анджела обняла Джимми за талию.

– Ты из латиносов, что ли? – спросил ее Брайан.

– Да, наверное.