– Нет, звучит как раз вполне понятно, – протянула Карен, и Джо с любопытством на нее глянул. Карен из всех людей меньше всего походила на хиппи. – А чем ты собираешься заняться? В плане работы, в смысле?

– Что-нибудь подыщу. – Кэт скорчила рожицу. – Со временем мне бы хотелось открыть сад для детей. Выращивать там зелень и травы для еды, лаванду и розы, чтобы делать масло… как-то так. Устроить кафе и зону для тихих игр. – Она улыбнулась. – Но это пока воздушная мечта. Мы с бабулей говорили – может быть, что-то такое организуем в Винтерфолде. А пока мне надо найти какую-то работу.

Марта вмешалась:

– Еще раз повторяю: не надо прямо сейчас работу искать. Погоди несколько месяцев, успокойся и уясни для себя, чем хочешь заняться.

Кэт ответила решительно:

– Я всегда работала. Я не смогу сидеть у тебя на шее. И сидеть сложа руки не смогу. Я должна строить планы на будущее – ради Люка.

Слова сами слетели с языка у Джо:

– Если ты раньше работала официанткой, работа найдется в пабе.

– Работала. – Кэт изумленно посмотрела на Джо. – Ты серьезно?

– У нас уйма посетителей. Конечно, серьезно. Но ты сама уверена? А как же садоводство, продажа растений?

– Всему свое время. Пусть Люк привыкнет к новой школе, я приду в себя – а потом уж браться за дело. Кстати, хочешь совет по обустройству кухонного огорода? Полезная вещь! – Кэт склонила голову к плечу, глядя на Джо. – Спасибо за предложение насчет работы. Спасибо. Мне позвонить…

– Да, позвони Шейле, – торопливо сказал Джо. – А совет насчет кухонного огорода мне не повредит. Это будет наш следующий…

Он оборвал себя на полуслове.

– Послушайте, я уж дальше не пойду. – Карен встала и оперлась на руку Джо. – Вы, наверное, пойдете сразу к Шейле и поговорите насчет работы для Кэт. А я вернусь домой и вздремну. Как вам такой вариант?

– Я могу отвести Люка домой, если хочешь, – предложила внучке Марта.

Люк запрыгал на месте и схватил Джо за свободную руку.

– Джо, а мы спали в лесу в прошлые выходные. Мы с мамой в поход ходили, шалаш построили, вот!

– Это было ужасно, – покачала головой Кэт. – Я глаз не сомкнула. Успела забыть, как тоскливо кричат совы. К тому же вокруг нас то и дело шуршала листва – кто-то там бегал. И еще летучие мыши. Повсюду. – Ее губы тронула искренняя широкая улыбка. – В саду я испытываю блаженство, а лес, шалаш… это не для меня. Бедняга Люк.

Джо сказал:

– Послушай, Люк, а я люблю ходить в походы. Я бы с тобой пошел.

Карен посмотрела на него, и он почувствовал, что краснеет. «Нет. У тебя есть сын. А им ты не нужен. Ты нужен Карен».

– То есть… Когда-нибудь.

– В выходные? В следующие выходные, да?

Кэт наклонилась к сыну.

– Люк, Джо будет очень занят, потому что скоро родится ребенок. Может быть, он возьмет тебя в поход попозже летом или когда приедет Джейми. Помнишь Джейми? Вы сможете пойти в поход вместе.

Люк кивнул и улыбнулся Джо. И тут Джо захотелось заплакать, обнять Люка, крепко прижать к себе – просто для того, чтобы ощутить его хрупкое тело и вдохнуть запах, исходящий от маленького мальчика, обмануть себя и решить, что обнимает он на самом деле Джейми.

Он сглотнул сдавивший горло ком, поднял голову и встретился взглядом с Кэт. А она смотрела на него, щурясь от солнца, и ее щеки раскраснелись. Впрочем, она тут же отвела глаза.

– Мы собирались набрать бузины для наливки, но еще рановато. Так глупо – я совершенно забыла, когда что цветет и зреет в родной стране. Что ж… – Она посмотрела на Марту. – Если тебе не тяжело, бабуля…

– Не тяжело, – кивнула Марта. – Вернусь домой и попробую еще разок позвонить Флоренс. Пока. И удачи.

– По-моему, прекрасно, – сказала Шейла и перебросила через плечо кухонное полотенце. – Я ужасно рада, что ты здесь, Кэт. Честно говоря, понятия не имела, что у тебя есть опыт работы официанткой.

– Да я кем только не работала! – махнула рукой Кэт, усаживаясь за столик возле барной стойки, и сделала большой глоток белого вина из бокала, который ей поднесла Шейла. – Есть что-то очень нехорошее в том, чтобы выпивать без причины до вечера.

– Почему же без причины? – возразил Джо. – Шейле не придется самой работать официанткой. Как она обслуживала – за этим процессом просто-таки больно было наблюдать, уж поверь.

– Ладно тебе, Джо Торн. Сам бы попробовал, – усмехнулась Шейла.

Кэт громко рассмеялась, и Шейла ей улыбнулась.

– Как здорово, что ты вернулась, дорогуша. Ну все, я вас покидаю. Дай знать, когда будешь готова поговорить о кухонном огородике, Кэт. Затея, по-моему, очень интересная.

Шейла удалилась. Джо остался около столика.

Кэт махнула рукой.

– Присоединишься? Не могу же я пить вино в одиночестве.

Джо посмотрел на наручные часы.

– А-а, у тебя, наверное, куча дел перед подачей ужина. – Кэт подвинулась на скамье. – Ладно, не буду отвлекать.

– Нет… нет. – Джо опустил руку на стол. – Немного времени у меня есть. Пожалуйста, не уходи. – Он налил себе вина в бокал, взяв бутылку из холодильника за стойкой, и сел напротив Кэт. – Выпьем, – сказал он, – за новое начало.

– В разных смыслах, – подхватила Кэт и чокнулась с Джо. – Удачи с маленьким Джо или Карен.

Кэт забросила за ухо прядь волос и, взяв свой бокал за ножку, заглянула в желто-зеленоватую жидкость. В пабе было очень тихо. Теплое солнце лилось в окна и озаряло половицы, но до их столика не добиралось. На миг Джо задержал взгляд на Кэт. Ее тонкие пальцы, коротко подстриженные ногти, едва заметно подведенные глаза. На носу появились редкие веснушки – раньше он их не замечал. На самом деле он ее не знал. Совершенно не знал.

Джо кашлянул.

– Мы очень волнуемся. И я, и она.

– Я думала, что вы пара. Ты и Карен, – откровенно призналась Кэт. – А бабуля говорит, что нет.

– О. Ну, как сказать. Она живет у меня.

– Это понятно.

– Она беременна, и я ей помогаю.

– Да.

Джо сдержанно проговорил:

– Я ее не оставлю. По всей видимости, мы купим коттедж на этой улице, а я поселюсь по соседству, чтобы все время быть рядом. Ну, понимаешь… Потом я смогу забирать его… или ее… из школы, когда Карен будет задерживаться на работе. Как-то так.

– По-моему, план просто замечательный, – кивнула Кэт и улыбнулась. – Знаешь… о, нет, мне не стоит этого говорить.

– Скажи, – заинтригованно произнес Джо.

Кэт выпила еще немного вина.

– Мне уже в голову ударило. Когда я в последний раз перебрала, закончилось тем, что я тебя поцеловала.

– Ну и… мне это понравилось, – сказал Джо.

– Мне тоже. – Их взгляды встретились, они улыбнулись друг другу. – Я просто хотела сказать… Прости, что повела себя так грубо с тобой. Я подумала, что ты немножко бабник.

Джо пожал плечами.

– Я многих огорчил. Гордиться нечем.

– О чем ты? Кого огорчил?

Джо покачал головой.

– Не важно. Забудь.

Как ему хотелось быть человеком, который мог бы открыто говорить о своих чувствах! Он смотрел на Кэт и представлял, как произносит такие слова: «Прости меня за то, что так подло поступил с тобой. Я был полным идиотом. Карен роскошная женщина, она забавная, и мне было весело и приятно с ней, и тут я узнал, что она замужем. Она мне нравится. Но ты мне нравишься еще больше. Мне все нравится в тебе – твоя улыбка, и то, как ты хмуришься, и то, как ты рассуждаешь. И как ты себя ведешь с Люком и Джейми. Какая ты храбрая».

Но он бы ни за что этого не сказал. Не мастак объясняться, он любил работать, а слова давались ему с трудом.

Джо потер подбородок и, глядя Кэт прямо в глаза, произнес:

– Хотя у тебя нет никаких причин мне верить, что касается Карен…

Кэт подалась к столику и потянулась вперед.

– Не пойми меня превратно, – сказала она, – но я должна это сделать.

И она его поцеловала.

Кэт

Она успела забыть сладкий вкус его губ. Все их прикосновения казались точными, правильными.

Джо, сидевший напротив за столиком, поцеловал ее в ответ, подавшись к ней со странным тихим звуком. И тут же отпрянул.

– Зачем ты это сделала, черт побери? – в испуге вымолвил он.

Кэт пожала плечами и скрутила волосы в конский хвостик.

– Мне просто хотелось… начать сначала. Забыть задетое самолюбие. Я была груба с тобой. Ты глупо поступил, поцеловав меня, но ведь я тебя тоже поцеловала. Мы не дети.

– Вот именно. Кто угодно мог войти… Карен…

Кэт подняла руку.

– Мы оба пережили тяжелые времена, верно? – Сердце бешено колотилось в груди – да нет, почти в горле. «Просто выскажись и покончи с этим». – Ты мне нравишься, я нравлюсь тебе. Я выбрала неудачное время, вот и все. – Она кивнула и прижалась спиной к стене. – Ясно?

– Ясно? – Джо негромко рассмеялся, но смех получился какой-то беспомощный. – Кэт, да ты просто с ума сошла. Ты решила исправить положение, выбрав безумный способ, понимаешь?

Кэт снова пожала плечами.

– Я сходила с ума. А теперь я – чистая доска, можно писать заново.

Продолжая посмеиваться, Джо не сводил с нее взгляда.

– При том, сколько всего случилось, у меня такое чувство, что это было несколько лет назад. Мне бы не хотелось, чтобы ты считал меня какой-то жертвой. Не хотелось бы, чтобы ты ходил с чувством вины, чтобы между нами остался осадок, неловкость и холодок, чтобы, задевая друг дружку плечами, мы с неприязнью думали: «Ох, она испортила еду. Ох, какой же он вредный».

Его по-прежнему мучили сомнения.

– Я еще раз повторю: а если бы кто-то вошел?

– Поверь, никто не переживает за твою жизнь больше тебя самого, – дружески проговорила Кэт. – Это главное, что я усвоила за последние несколько лет. Больше тебя самого – никто. – Она снова наклонилась к столу. – Знаешь, что происходит между мужчинами и женщинами? Знаешь, что самое паршивое в отношениях?

– Что? – осторожно спросил Джо.

– Когда люди начинают играть роли. Вам с Карен стоило бы просто делать то, что вы хотите.

– Что ты имеешь в виду?

– До встречи с Оливье я была очень в себе уверена. Я знала, как повесить полку, как поспорить с полицейским, как заказать правильный стейк. А потом – из-за него, из-за того, как я себя чувствовала, когда была с ним, какой ничтожной он меня заставлял себя ощущать, – я изменилась. Он обращался со мной как с куском дерьма, и все остальные начали так со мной обращаться. Я стала стеснительной, жалкой, всего боялась. Просто-напросто смирилась с происходящим. Отношения двоих людей – как раз про это. Хорошие, настоящие отношения. Дело не в том, что кто-то главный, а кто-то подчиненный или что один звезда, а второй восхищенно аплодирует. Бабуля и Левша… они были друг для друга всем. Как говорится, полный комплект. Что-то удавалось лучше ему, что-то ей, но они оба были главными. – Кэт провела кончиками пальцев по стенкам бокала и задумчиво опустила взгляд. – Они были партнерами, потому что знали, что для них важно, и все выстраивали вокруг этого. Иногда звездой был он, иногда она.

Кэт видела, что Джо наблюдает за ней, но сейчас, сосредоточенная, она не могла себе позволить сделать паузу и посмотреть на него.

– А если ты начинаешь играть роль, то рано или поздно настает такой момент, когда ты не можешь из нее выйти… Вот все, что я хотела сказать. Не вспомню ни одного дня в моей жизни с Оливье, когда я была самой собой.

– Так же и у нас с Джеммой, – сказал Джо. – Мы на редкость не подходили друг другу. За год до свадьбы я был жирным прыщавым парнем, вообще не из ее круга. Я поверить не мог, что она за меня пойдет.

– Но ведь ты женился на ней не потому, что она была какой-то там ослепительной моделью. Она тебе нравилась.

– Да. Вернее сказать, я чувствовал, что смогу о ней заботиться. Что я не стану ублюдком вроде моего отца. Спасу ее от всех этих скользких мерзавцев, которые ее осаждали и плохо с ней обращались.

Кэт смотрела на Джо, а он водил кончиками пальцев по заросшей щетиной щеке.

– И где она теперь?

Джо облокотился о стойку и повернулся лицом к Кэт.

– О, теперь она живет с неким Йеном Синклером.

– Кто такой Йен Синклер?

– Из тех, у кого все есть. Он юрист, у него милый домик в Йорке. Водит большущую «Subaru», покупает, что пожелает. Джейми учится в частной школе… всякое такое. – Джо пожал плечами. – У ее матери теперь своя квартира – Йен купил. Он просто волшебник.

– Разве ты не счастлив за нее, за Джейми?

– Конечно, счастлив, – нетерпеливо кивнул Джо. – Конечно.

– А тебе не приходило в голову, что, если бы не встреча с тобой, не рождение Джейми, ее жизнь могла бы сложиться гораздо хуже? Что она могла сойтись с каким-то мерзавцем, и кто знает, чем бы это закончилось?

– Джемма – женщина крепкая, – буркнул Джо.

– Я тоже была довольно крепкая, когда познакомилась с Оливье. У женщин порой попросту нет выбора – затягивают обстоятельства. Моя мама ушла из дома, когда мне было всего несколько недель. – Кэт прикоснулась к руке Джо, отчаянно желая, чтобы он ее понял. – Наверное, ей было больно; раньше я об этом не задумывалась, я вообще думала только о себе. Маме казалось, что у нее нет выбора, и это ужасно. Мы живем в сексистском мире. Мы убеждаем девочек, что главное – это внешнее благополучие, а потом они не удивлены, когда с ними обращаются как с дерьмом.

– Твоя бабушка тебя никогда в таком не убеждала.

– Конечно, нет. Но я выросла без матери и отца. – Голос Кэт смягчился. – И мне по-настоящему хотелось нравиться людям, всю жизнь хотелось. Хотелось, чтобы приехала мама и сказала, что любит меня и будет заботиться обо мне, а она не приехала. Думаю, так и становятся человеком, который отчаянно ищет одобрения. – Ее глаза затуманили слезы; Дейзи все еще обладала властью над ней, однако Кэт чувствовала, что эта власть ослабевает. – Послушай, Джо, я хочу сказать только одно: возможно, ты спас Джемму от чего-то худшего. Ты пришел и полюбил ее, и ты подарил ей Джейми. У тебя родился сын. А Карен… она и мой дядя изначально друг другу не годились. Думаю, она тебя слегка использовала. Или ты так не считаешь?

– Я тоже ее использовал, – вздохнул Джо. – Жить здесь, без Джейми… – Он что-то смахнул со лба, и Кэт заметила, как по его лицу пробежала тень эмоций. – Я был ужасно одинок. А Карен, если что-то наметила для себя, действует решительно…

Кэт не хотелось слушать, как Карен хороша в постели. Она вообще не хотела думать о том, что кто-то другой прикасается к Джо, обнимает его. Этих радостей ей хотелось только для себя. Оставить бы все как есть. Как есть – в этом безлюдном теплом зале, и чтобы садилось солнце, и чтобы они оба сидели возле барной стойки в своем собственном, совершенно нормальном мире.

Однако очарование уже начало рассеиваться. Кэт допила вино.

– Что ж, Карен повезло. Повезло в том плане, что ты хороший парень, Джо. И я уверена: у вас все получится. – Она подвинула бокал в сторону. – А мы будем друзьями, да?

Сказала – и сама была потрясена тем, какая это вопиющая ложь. Ей хотелось, чтобы Джо стряхнул с себя бремя ответственности и сказал бы: «Я хочу тебя, Кэт. Хочу прямо сейчас. Я оставлю Карен, пусть она рожает сама по себе, она справится. Мне хорошо с тобой. Я это знаю, и ты это знаешь. Я запру дверь паба, закрою шторы, мы с тобой ляжем на пол, и это будет самый лучший секс в твоей жизни, Кэтрин Винтер. Это будет секс с разметавшимися волосами и вздыбленной землей, а потом мы будем жить с Джейми и Люком, и нарожаем еще детей, и будем выращивать зелень, готовить еду и любить друг друга каждый день. И будет так, как положено быть».

Она едва заметно улыбнулась и протянула руку. Джо сжал ее и с чувством потряс.

– Спасибо тебе огромное, Кэт, – сказал он и чуть иронично усмехнулся. – Хорошо иметь друга. Честно. Спасибо за… за понимание.

– Конечно, – кивнула она.



Кэт возвращалась в Винтерфолд, сгорая от стыда и влюбленности. На едва успевших зазеленеть полях тени становились длиннее. Приближался вечер. Теплый ветерок ласкал и успокаивал Кэт. В зеленых изгородях расцветал шиповник, слегка покачивались ростки батской спаржи. Кэт нарвала немного, чтобы на следующий день взять с собой на работу. Она представила себе лицо Джо, как он обрадуется, увидев эти ростки, и улыбнулась. Она понимала, что им не суждено быть вместе. И хорошо. Она понимала – почему. После всего, что случилось, Джо мог стать ей другом – и это больше того, на что она могла рассчитывать. Их отношения с каждым днем теплели.

Подходя к дому по подъездной дороге, Кэт увидела Люка и Марту. Люк играл в мяч, а прабабушка то обрезала цветы, то пила чай из кружки и ходила от стола к клумбам и наоборот. Услышав шаги Кэт, она обернулась.

– Детка! Как славно, что ты вернулась. Люк, беги в дом и принеси маме кружку для чая. И кусок пирога.

Люк убежал, а Марта пошла навстречу Кэт.

– Ну, как все прошло?

– Хорошо, – ответила Кэт. – Очень… хорошо.

Марта пытливо на нее посмотрела.

– Он славный, – сказала она.

– Очень славный, – сердечно отозвалась Кэт. И заметила, что выражение лица ее бабушки стало печальным. – Все хорошо.

Марта покачала головой.

– Никак не могу связаться с Флоренс. И Джим не может. – Губы Марты вытянулись тонкой ниткой. – Ее мобильный не отвечает, а городской вообще не работает. И ни у кого нет от нее никаких вестей.

Флоренс

Ночью после возвращения домой Флоренс спала так, будто потеряла сознание, а когда проснулась – от воя сирены автомобиля на улице и чьего-то крика, – состояние у нее было затуманенное, похожее на похмелье. Казалось, голова набита сырым песком. Как сквозь пелену, она разглядывала свою крошечную спальню, больше похожую на комнатушку горничной. И тут увидела маленькую поцарапанную пластиковую бутылочку, по самое горлышко набитую малюсенькими белыми таблетками. Вспомнив вчерашний вечер, она внимательно прочла надпись на этикетке.

Марта Винтер
Таблетки магнезии
По 2 таблетки в день при запорах
Срок годности до 09/12/12
НЕ ПРЕВЫШАТЬ УКАЗАННУЮ ДОЗИРОВКУ


Постер для выставки Мазаччо на стене напротив кровати за годы выцвел настолько, что фигуры на нем выглядели как зеленовато-желтые призраки. На холодном каменном полу валялись разрозненные машинописные листки. Флоренс повернулась на бок и часто заморгала. «Она, судя по всему, выдающийся эксперт в своей области, и ваша циничная попытка эксплуатации ее познаний, ваша наглость и откровенное предательство вызывают откровенное возмущение».

Флоренс медленно села и обратилась к призракам на постере.

– Доброе утро!.. Я с тобой разговариваю, – сказала она фигуре Адама. – Да-да, с тобой. Ой, как грубо с твоей стороны! Ну что ж, не обращай на меня внимания.

Сидя на краю постели, она поболтала ногами и потянулась. Затем встала и сварила себе кофе.

Письмо от Питера лежало вместе с остальной почтой на «свадебном» сундучке. За ночь листок с письмом свернулся в трубочку, как будто пытался скрыться, кануть в небытие. Флоренс собрала почту: письма, журналы, приглашения, рекламные листовки – все, кроме открытки от Джима, – и выбросила в мусорное ведро.

– Видели бы вы меня сейчас, профессор Коннолли, – сказала она вслух, ожидая, когда заворчит кофеварка, и вдыхая знакомые, успокаивающие запахи дома. Ее взгляд упал на письменный стол, и при мысли о том, что она вот-вот снова похоронит себя в какой-нибудь работе, ей чуть не стало дурно. – Да, я говорю сама с собой. Да, я чокнутая. И мне плевать, черт побери!



В квартире не было беспроводного интернета, поэтому Флоренс не могла узнать, кто пытался с ней связаться, тем не менее она понимала, что надо проверить автоответчик на домашнем телефоне, да и в смартфон заглянуть – и тот, и другой звонили непрерывно. Мобильный переполнился пропущенными вызовами, однако единственное, на что Флоренс обратила внимание, – и сердце ее радостно забилось – это текстовое сообщение от Джима. Флоренс вдохнула поглубже и прочла его:

«Благополучно добралась домой? Без тебя тут довольно одиноко».

Она почувствовала себя такой храброй, что ответила на сообщение. Торопливо набрала текст, делая в каждом слове ошибки и чертыхаясь:

«Прекрасно добралась. Долгая темная ночь моей души… но все позади. Спасибо за милую открытку. Я тоже скучаю по тебе, Джим. Могу я вскоре приехать и пожить у тебя? Привезу новых чашек для битья».

Отправив сообщение, она жутко испугалась – что же она натворила! – и швырнула телефон на диван; тот скользнул между подушек. А Флоренс даже мысль о том, чтобы его искать, была нестерпима. Она уже не сомневалась в том, что совершила ужасную ошибку, и чувствовала себя как подросток.

Демоны минувшей ночи ушли, но Флоренс прекрасно понимала, что они могут вернуться, и это несколько сбивало настроение. И все же она чувствовала необычайную радость и гадала – а будет ли она над чем-нибудь смеяться сегодня? Например, над тем, как пыталась покончить с собой снотворным отца, а случайно прихватила слабительное матери? На ее взгляд, в этом было что-то символическое: Дейзи убила себя таблетками из того же самого шкафчика, но Дейзи взяла правильные таблетки, и, кроме того, она принимала героин. Короче говоря, Дейзи знала, как себя убить.

И вот теперь Флоренс, которая так долго, все несколько последних месяцев, шла к этому моменту наедине с таблетками, к решению завершить свою жизнь, встала перед вопросом: что делать дальше?

Она позволила себе расслабиться и дать волю мыслям. Либо она что-то изменит в жизни, либо последует той же тропой и смирится с тем, что, начиная с какой-то точки, пойдет по кругу и вернется к той же развилке. Долгие годы Флоренс тренировала свой мозг: питала его, упражняла и развивала. Теперь ей предстояло прислушаться к нему и в миг просветления найти верный путь. Флоренс попыталась отследить нужную мысль, но, вероятно, цельная картина еще не сложилась.

– Я поступила правильно, – сказала она громко, подобрала страницы расшифровки стенограммы судебного процесса и аккуратно сложила на письменном столе. Взяла открытку от Джима. – Я поступила правильно. Я поступила правильно, – повторила она, сделала глубокий вдох и протянула руку к домашнему телефону, чтобы позвонить матери, но тут вспомнила, что вчера выдернула из стены телефонный провод.

Она воткнула вилку в розетку, но телефон не ожил. Тогда Флоренс сунула руку за диван и нащупала у стены свой мобильник. Помимо прочих, высветились два голосовых сообщения от Марты. Флоренс встала коленями на диван, скрипнувший под ее весом, и внимательно прослушала последнее сообщение.

– Послушай, Фло… Пожалуйста, позвони мне! Я не знаю, где ты. Ты вернулась в Италию? Похоже, у тебя не работает телефон. Дорогая моя, пожалуйста, позвони. Я… Здесь Кэт. Она вернулась с Люком. Мне нужно поговорить с тобой, кое-что тебе сказать. Я хочу увидеться с тобой. Позвони мне, милая.

Флоренс устремила взгляд на открытку от Марты, пришпиленную к стене – то давнее приглашение на юбилей, – вдохнула поглубже и почувствовала себя так, будто смотрит вниз с борта самолета, а за спиной у нее ранец с парашютом.

Приготовив еще чашку кофе, она позвонила матери.

– Алло?

– Алло? Кто это?

– Это я, ма. Фло.

– Флоренс! – с радостным облегчением воскликнула Марта. – О господи, милая, как ты? Я… я столько времени пытаюсь дозвониться. Я начала всерьез волноваться.

– Волноваться?

– Ну… у меня возникло какое-то глупое чувство…

Флоренс скосила глаза на пузырек с таблетками и улыбнулась.

– Да, я дома. Накануне вечером прилетела. У меня все очень хорошо. А у тебя?

– У меня тоже все хорошо. Фло…

Флоренс прервала Марту, вдруг испугавшись того, что произойдет дальше:

– Ма, я кое-что забыла, когда в последний раз была в Винтерфолде. Мои старые заметки о Филиппо Липпи. Они мне нужны для статьи.

– Хорошо, скажи, где они лежат, и я отправлю их тебе почтой.

– У отца. В кабинете. Вместе с остальными моими бумагами, на полке в шкафу, под энциклопедиями. Матерчатая папка, красно-черная.

Флоренс услышала, как мать идет по дому.

– Так, так… вижу папку. Выслать тебе?

– Да, мама, пожалуйста.

– Отлично.

Наступила пауза. Небольшая, наполненная ожиданием.

– Я хотела кое-что тебе сказать.

– Да? О… ну ладно. Давай первая.

Флоренс рванула с места в карьер.

– Прости меня за то, как я себя вела, когда была у тебя в последний раз. Понимаешь, предстоял суд, и все такое. Это меня слегка выбило из колеи. Я была несчастна. И эгоистична. Я не… В общем, прости меня.

– Простить тебя? – Марта рассмеялась.

Флоренс напряглась. Она уже гадала, не стоит ли положить трубку, когда Марта произнесла смягчившимся голосом:

– Не тебе надо просить прощения… Милая Фло, когда ты вернешься? Очень хочу повидаться с тобой. Поговорить. Поговорить по душам.

Одним пальцем Флоренс осторожно подвинула пузырек с таблетками по кухонному столу.

– Точно не знаю… Я ведь только что сюда возвратилась. Какое-то время я не смогу уехать, есть дела… Может быть, в августе?

– В августе? – произнесла Марта упавшим голосом.

– Мама, тебе нужно, чтобы я приехала?

– Нет. Да.

– Что происходит? С тобой все хорошо?

– Со мной все просто прекрасно… – Марта вздохнула. – Фло, дорогая, ты кое-что должна узнать.

Флоренс ушла из залитой солнцем кухни в полумрак большой гостиной. Ее сердце стучало, как барабан. Чтобы крепче стоять на ногах, она оперлась ладонью о бюро. Хорошо, что она дома одна и никто не видит ее лица. Этого мгновения Флоренс ждала большую часть своей жизни – точнее говоря, с тех пор, когда ей было девять лет, и вот теперь этот момент настал, а она не хотела, чтобы это произошло.

– Знаю, – вымолвила она.

– Знаешь? Что ты знаешь? – чуть не выкрикнула Марта в микрофон телефонной трубки.

– Я всегда знала, мама. – Последнее слово покинуло ее губы так, словно было ужасно тяжелым. – Я знаю, что я не твоя дочь. Я знаю, что моя мать бросила меня на улице и вы взяли меня из какого-то приюта. Мне Дейзи сказала, мама. После того как умер Уилбур. Она тогда себя вела просто жутко. То и дело мне шептала на ухо всякие гадости по ночам.

Молчание. Тихий всхлип.

– Ма? – робко проговорила Флоренс после долгой паузы.

Чуть погодя ее мать произнесла:

– Ой. Сейчас еще так рано, десяти утра нет…

– Что?

– Прости. Не знаю, что сказать. Это просто ужасно, милая. Она прямо так тебе сказала?

– Ну да, мама. Ты не верила, когда я тебе рассказывала про нее. Поэтому я… перестала рассказывать.

– Дейзи… – Голос Марты звучал еле слышно. – Флоренс, моя дорогая, любимая девочка, ты вовсе не из приюта. Ты племянница папы. Твоей матерью была его сестра. Ей тогда… ей было всего девятнадцать.

По узкой улице слишком быстро проехала машина, кто-то выругался, залаяла собака. Флоренс стояла не шевелясь.

Чуть погодя у нее вырвалось:

– Я – папина… я его… племянница?

– Его племянница. Ты всегда была его частью, о, моя дорогая, да, конечно.

– Его сестра? – Флоренс медленно повернулась на месте. Раз, и еще, и еще. – Его сестра – моя мать?

– Тогда были другие времена. Она была помолвлена… мы согласились… мы захотели забрать тебя. Ты стала нашей.

Флоренс застыла, закрыв лицо ладонью и зажмурившись, словно боялась того, что может увидеть.

– Почему ты мне не говорила?

Голос Марты зазвучал хрипло:

– Кэсси просила нас никому не говорить. И твой отец дал ей такое обещание. У них было ужасное детство и… Я не могу тебе сейчас всего объяснить. Ох, Дейзи, Дейзи, что же ты наделала… – Марта всхлипнула. – Дейзи солгала, милая. Не понимаю, как она узнала, видимо, услышала какой-то наш разговор… Ты же помнишь, какой она была.

– Помню, мама, – ответила Флоренс.

– Но она ошиблась. Ты не папина дочь, ты его племянница, однако ты… Он очень тебя любил, больше всех. «Мой ангел», вот как он тебя называл.

– А кто был… отцом? – Флоренс не хотелось говорить «моим отцом».

– Учитель музыки. Старше ее. Он скрылся. Конечно, мы могли бы… О боже, боже… – Марта вдруг рассмеялась – словно зазвенели тихие серебряные колокольчики. – Все не так. Я хотела вернуть тебя и Кэт, вот чего я хотела. Я хотела говорить с вами с глазу на глаз. Я не хотела, чтобы ты узнала вот так… – Она сделала глубокий вдох. – По телефону.

– Я все время знала, мама.

– А ты все время знала… – Марта тяжело дышала. – Прости. Кажется, я схожу с ума.

– Где она? – спросила Флоренс, стараясь, чтобы ее голос не звучал испуганно.

– Кто?

– Моя… моя настоящая мать.

– Кэсси. Я… Девочка моя любимая, я не знаю. Мы ее много лет не видели.

– Правда?

– Да. – Марта снова вдохнула поглубже. – Жаль, что я… Я только начала разбирать бумаги в кабинете. Бумаги твоего отца. Там что-то должно быть. Последнее, что я слышала, – она где-то в Уолтемстоу.

– Когда это было?

Пауза.

– Двадцать лет назад.

Флоренс склонила голову.

– А папа никогда не…

– Я набирала ее номер, милая. Она там больше не живет. Я… Мы подумаем, хорошо? Мы разыщем ее. Кэсси Дулан. Она вышла замуж и наверняка сменила фамилию, а фамилии ее мужа я не знаю. Но, Фло, дорогая, она не хотела никаких контактов. Твоему отцу она об этом заявила совершенно определенно.

– Правда?

– Да. И все же мы начнем ее искать. Мы ее найдем.

– Мама, мне надо обо всем этом подумать. Осознать.

– Конечно, моя милая.

Звуки молчания, треск в телефонной трубке. Флоренс представила себе телефонные кабели, проложенные по дну моря, несущие этот груз, эту тяжесть молчания между ними.

Марта кашлянула.

– Конечно. Времени достаточно. Фло, дорогая, я могу приехать повидаться с тобой? Я буду у тебя к чаю. Ты не против?

Флоренс сжала пальцами спинку потрепанного плетеного стула.

– Ма, ты, видимо, ошибаешься. Я сейчас во Флоренции. Я скоро приеду к тебе, мы увидимся, обещаю.

Марта проговорила удивленно:

– Я отлично знаю, где ты находишься, дорогая. У меня еще шарики за ролики не заехали. Я хочу тебя навестить.

– Что? Нельзя ведь просто сию минуту прыгнуть в самолет и…

Флоренс умолкла. А почему, собственно, нельзя?

– Мы вместе с Кэт посмотрели расписание рейсов. Есть билеты на утренний рейс из Бристоля. Я хочу сесть напротив тебя и сказать тебе все это сама, глядя на тебя, моя милая.

– Но это же не значит, что ты должна… – Флоренс огляделась по сторонам. Ее мать, здесь? – Ма, так далеко!

Марта возразила:

– Вовсе нет. Скоро увидимся. Да. Сегодня вечером мы с тобой выпьем. Джина с тоником. Позаботься о…

– Конечно, о лаймах. А как же иначе. Ты кем меня считаешь?

Флоренс улыбнулась, но от волнения ком сжал ей горло.

– Я знаю, кем тебя считаю, моя милая. Ну, пока. – Голос Марты зазвучал деловито, отрывисто, словно все происходящее было совершенно обыденно. – Адрес твой у меня есть. Билл тебе сообщит, каким рейсом я вылетела. От аэропорта преспокойно доеду на такси. А ты выпивку приготовь. До встречи, моя милая девочка. Скоро увидимся.

И наступила тишина. Флоренс, вытаращив глаза и раскрыв рот, оторопело смотрела на телефонную трубку.

Карен

Май 2013

Боль началась утром, сразу после того, как она вызвала такси. Но такие боли у нее бывали и раньше, и акушерка говорила, что это ложные схватки. Поэтому Карен продолжала собирать вещи. Много времени не понадобилось – она точно знала, что надо взять с собой. В списке было указано: «ночные сорочки» – кто их теперь носит? Итак: три комплекта треников, множество футболок, мягкие угги, шлепанцы, вкладыши в бюстгальтер, несколько бюстгальтеров для кормления грудью. Собственно, все. Трусики. iPad с загруженными вторым и третьим сезонами сериала «Современная семья». Распашонки, подгузники, крошечная шапочка и носочки, при взгляде на которые ей хотелось плакать – такие они были маленькие. И множество разных одежек для новорожденного ребенка. Вещи можно будет потом отправить ее матери, или пусть Джо сохранит их, вдруг понадобятся.

Карен не была упрямой, она была решительной. Она привыкла знать, чего хочет в жизни, и идти к цели. За дерзость вознаграждались только мужчины; женщине порой следовало сделать шаг назад и сменить стратегию. Но в этот день, единственный из всех дней, все должно было пойти именно так, как она хотела.

Джо ушел рано утром, думая, что все нормально.

– Пока, Карен, скоро увидимся, – сказал он на полпути от кухни к лестнице, мысленно уже в ресторане и предстоящих делах. Вдруг он обернулся и встретился с ней взглядом. – Все хорошо? Да?

– Просто отлично. Спасибо, Джо. Огромное спасибо.

– Ладно. – Он неуверенно улыбнулся, словно не поняв, что это значит. – Ты мне позвони, если что-то понадобится.

Карен ждала, пока не хлопнула входная дверь. Потом она вытащила из-под кровати маленький чемодан и, двигаясь медленно, как бегемот, сложила туда последние из своих немногочисленных пожитков. Решила не брать книгу «Проектный менеджмент для «чайников». Эту книгу ей подарил Билл. Своеобразная шутка. Билл знал, как Карен любит книги по бизнесу, как любит все планировать, все делать правильно. Прочтет три странички – и успокоится.

«Часть IV. Управление кораблем: как вести свой проект к успеху». На самом деле какое-то время Карен действительно занималась планированием задуманного – с того дня, как они с Джо встретились на улице с Кэт. Знали ли они об этом? Они оба – знали ли? С ними что-то случилось. Раньше. Ну да, он наехал на машине на ее ребенка – не сказать, что удачное начало отношений, верно?

В тот вечер она спросила Джо о Кэт, и он ответил: «Да, замечательная девушка. Я очень рад, что она вернулась».

Карен чувствовала, когда люди скрывали свои чувства. Она была не дура. И Джо был не дурак. Карен насторожилась – а через неделю встретила Кэт на деревенской лужайке.

– Джо? Великолепный человек! Я ужасно рада, что у нас хорошие отношения, – весело ответила Кэт, а Карен всматривалась в ее лицо, выискивая трещинки в маске. Однако ничего не высмотрела.

Ее тогда вдруг замутило, повело в сторону, она даже испугалась, что ее сейчас стошнит. Кэт подхватила ее, помогла устоять на ногах; Карен пришлось извиниться и уйти.

– Сахар в крови упал… Пожалуй, пойду домой.

Медленно шагая к квартирке над пабом, Карен кусала ногти. Вот тогда, тогда она поняла, что все не так, неверно, фальшиво – этот уговор, чтобы жить рядом с Джо, как брат с сестрой.

Как она могла уйти от Джо, когда он столько сделал для нее, когда он так ждал этого ребенка? Когда ребенок почти наверняка от него? Карен понимала, что загнана в угол. Она понятия не имела, как быть; одно она понимала четко: решения о глобальных переменах в жизни не принимают с крошечным младенцем на руках. Если только, конечно, ты не Дейзи, а Дейзи не была для Карен ролевой моделью.

А еще через неделю Карен увидела нечто волшебное. Она увидела брошенное полотенце.

Она ела у окна черную смородину, запивая ее газированной водой, и с тоской думала, что иных развлечений в ее жизни после рождения ребенка не будет. И тут вдруг увидела, как в воздух взлетело кухонное полотенце. А потом увидела, как будто в замедленной съемке, руки Джо, поднявшиеся вверх и бросившие полотенце, и руки Кэт, поймавшие полотенце и прижавшие к груди, и ее сияющие глаза, и губы, расплывшиеся в радостной улыбке.

– Так себе подача, Джо Торн, – сказала Кэт. – Теперь я понимаю, почему тебя выгнали из крикетной команды. У Джейми и то лучше получается.

– А у тебя координация, как у новорожденного ягненка, Кэт Винтер. Ноги дрожат, а руки работают, как крылья сломанной ветряной мельницы.

Кэт от возмущения широко раскрыла рот.

– Да-да, так и есть. Паршивый ты полевой игрок!.. Ладно, за работу.