Евгения Горская
Под доброй улыбкой зла
© Горская Е., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Я страшный консерватор, особенно когда речь заходит о детективе.
Я всегда выбираю книги со всей серьезностью: долго хожу туда-сюда вдоль заставленных полок магазина, придирчиво читаю аннотацию, пролистываю несколько страниц из середины, внимательно разглядываю обложку, нюхаю свежеотпечатанные страницы, иногда пробую корешок на зуб. Просто я должна быть заранее уверена, понимаете?.. Чтобы не было никаких неприятных неожиданностей, а напротив, одни приятные: тайны, загадки, погони, перестрелки, любовь опять же. И – главное! – чтобы в финале зло оказалось наказано, а добро восторжествовало! А чего ради еще читать?..
Особенно бывает обидно, когда знакомые авторы вдруг «берутся за ум»: писал-писал, хорошо писал, отлично даже, всем нравилось, а потом какая-то высокоумная «достоевщина» начинается. Зачем?..
А вот моя любимая Евгения Горская из тех авторов, в которых можно не сомневаться. Принимаясь за ее новый детектив, можно быть твердо уверенным: вечер удастся на славу!
Горская – непревзойденный мастер интриги. Ей удается придумывать нетривиальные, захватывающие, многоходовые сюжеты. Я прекрасно знаю, как сложно придумать историю со множеством взаимосвязанных детективных линий. Они то расползаются в разные стороны, то норовят намертво спутаться, и выстроить их в стройную логическую цепочку порой просто невозможно. Но Евгения Горская без труда управляется с несколькими детективными нитями одновременно, превращая их в единый стройный, до мельчайших деталей выверенный рисунок сюжета. В своих романах она водит за нос, отвлекает, пускает нас – читателей – по ложному следу. И никак не разобраться в сюжетных перипетиях, пока сама Евгения все нам не объяснит. Читаешь – и дух захватывает!
Но что еще важнее, Евгения Горская сумела вычислить «золотое сечение» детектива – здесь в самый раз всего: и страхов, и предательств, и приключений, и тайн, и любви, а это верный признак мастерства и опытности автора.
Татьяна Устинова
Продумано все было тщательно, он готовил операцию несколько месяцев. Помешала случайность. Винить в этом было некого, разве что судьбу, и он никого не винил.
Он только понимал, что действовать теперь нужно быстро и решительно и ни в коем случае не выпускать ситуацию из-под контроля.
Он был готов к решительным действиям.
30 января, понедельник
На работе Власта переставала себя жалеть. Такой нагрузки, как в районной поликлинике, конечно, не было, но и свободной минуты не находилось. Работа в престижной клинике, в которую ей год назад удалось устроиться, требовала большого напряжения сил. Больные сюда приходили капризные, но Власта их хорошо понимала. За те деньги, которые стоили ее консультации, пациенты имели полное право на капризы.
Последняя больная, семидесятилетняя дама с массивными браслетами на обеих руках, явилась уже в третий раз. Власта могла себя похвалить, она подобрала даме хороший курс, старушка ходила заметно легче и была довольна и собой, и доктором.
Прощально улыбнувшись пациентке, Власта посидела, сжав виски. Голова не то чтобы болела, но была тяжелой, мутной, как будто с уходом последней больной Власта мгновенно окунулась в другую реальность. В другой реальности ей не хотелось улыбаться. В другой реальности время не двигалось. Власта предчувствовала, что никогда больше не увидит Мишу, и от этого не хотелось жить.
Жить приходилось. Она тряхнула головой, достала из сумки телефон. Пропущенных вызовов не было. Это плохо, утром звонила Лиза, обрадовала, что вечером заедет, а Власте совсем не хотелось видеть невестку.
Невестку нужно было утешать, а Власте хотелось, чтобы кто-нибудь утешил ее.
Она напрасно надеялась, что невестка перезвонит и откажется от встречи.
Бросив телефон в сумку, Власта переоделась, заперла кабинет, перекинулась парой слов с сидевшей на рецепции администратором Миланой и вышла на заснеженную улицу.
Снег шел с самого утра. Если бы Власта задержалась еще на несколько часов, машину пришлось бы откапывать.
Из-за снега дорога заняла больше времени, чем обычно. Когда она подходила к подъезду, уже смеркалось.
Оттого, что должна приехать Лиза, и поэтому нельзя лечь в горячую ванну, а потом валяться на диване, вытирая слезинки и мечтая, чтобы жизнь стала прежней, плохое настроение превращалось в отвратительное.
Власта понимала, что ведет себя как законченная эгоистка.
Лизе хуже. Лиза потеряла ребенка, а она, Власта, в общем-то ничего не потеряла. Она всего-навсего год не видела мужа.
От машины до подъезда было всего несколько шагов, но мех на капюшоне куртки успел покрыться снегом. Власта зло отряхнула куртку, повесила на вешалку. Переобулась в пушистые тапочки, пройдя в кухню, постояла у окна.
В прошлом году под окном установили фонарь. Он красиво освещал заснеженные ветви растущих под окном деревьев. В прошлом году Власта зимним пейзажем под окном восхищалась. Сейчас пушистые ветви не вызывали ничего, кроме тоски.
Власта задернула занавеску, включила чайник. От скуки выпила чашку чая.
Лиза обещала приехать в шесть, но не появилась ни в семь, ни в девять.
В половине десятого злая Власта ей позвонила. Невестка не ответила. После смерти сына невестка сильно злоупотребляла спиртным, но такого, чтобы заставить Власту несколько часов ее ждать, все-таки не допускала.
Но все когда-нибудь случается в первый раз.
Власта наконец-то отправилась в ванную, легла в горячую, с пеной, воду.
Если сейчас раздастся звонок в дверь, она не будет вылезать из воды. Лизе придется обойтись без ее утешений.
В дверь никто не позвонил.
31 января, вторник
По утрам было хуже всего. Просыпаясь, Антон вспоминал, что скоро с очень большой вероятностью станет нищим, скрипел зубами и мечтал швырнуть что-нибудь в стену.
Подскакивала Варька, чудом угадывающая его настроение, начинала щебетать, звала завтракать. Злость постепенно проходила, сменялась надеждой, что ситуация как-то выправится.
Сейчас было так же. Пока брился, безнадежность сменилась робкой надеждой.
– Сейчас всем тяжело, – ставя перед ним тарелку с яичницей, вздохнула подруга.
– Ты что, спятила! – оторопел Антон. – Зачем ты это говоришь! Какое мне дело до всех!
– Не сердись!
– Какое мне дело до всех! Мы с тобой можем остаться без денег! Понимаешь, мы с тобой!
Опять захотелось швырнуть что-нибудь в стену. Он с трудом сдержался, чтобы не разбить тарелку.
Фирма жила за счет сотрудничества с иностранными партнерами. Теперь от сотрудничества остались одни воспоминания.
– Антон, перестань! – неожиданно твердо попросила Варя. – Время трудное, но его нужно пережить. Нельзя впадать в отчаяние. Нельзя!
От неожиданности Антон промолчал. Он всегда терялся, когда встречал отпор.
– Будем посылать заявки на все тендеры.
– О господи! – Антон едва не застонал. – Тендеры выигрывают только свои! Кто-то с нами поделится?! Ты всерьез в это веришь?
– Если что-то делать, может получиться, может не получиться. Если ничего не делать, точно не получится.
– Хватит! – не выдержал Антон. – Дай мне поесть спокойно!
Варя виновато тронула его запястье, он отдернул руку.
Подруга была права. Нужно мелькать, совать предложения фирмы везде, где можно.
Впрочем, он и без нее это понимал.
– У тебя телефон, – Варя расслышала звонок первой.
– Не глухой!
Он отодвинул тарелку, неохотно прошел в комнату, выдернул телефон из зарядки.
Звонила мать.
– Алло, – зло проворчал Антон. – Привет!
Обычно мать старалась по утрам ему не надоедать. Сама всю жизнь работала, знала, что по утрам минуты лишней не бывает.
– Лиза умерла, – тихо сказал голос в трубке. – Приезжай!
– Что? – не понял он. Действительно не понял.
– Лиза лежит в постели мертвая. Не забудь паспорт.
Мать отключилась, он сжал телефон в руке.
Подошла Варя, вопросительно на него посмотрела.
– Мама, – объяснил он. – Лиза умерла.
Варя схватилась рукой за щеку.
Хорошо, что он с ней сошелся. Она никогда не задавала лишних вопросов и, в общем-то, очень ему помогала.
Потом ему казалось, что день был бесконечным.
До квартиры бывшей жены он добрался быстро. Формально жена не была бывшей, они не оформили развод, но оба давно не считали себя связанными узами брака. То есть Антон не считал. А что думала Лиза, его не интересовало.
Он настолько привык считать себя холостым, что однажды чуть не ляпнул, что не женат. Об этом его спросил пару лет назад на банкете в Германии один из немецких партнеров. Подвыпивший бюргер показывал фото жены и детей, Антон семейство похвалил.
Ему показать было некого. Жену он таковой не считал, а урода-сына никому показывать было нельзя.
Мать успела вызвать и «Скорую», и полицию. Или для таких случаев существует единый номер, Антон не стал уточнять. Сел рядом с матерью на диван и односложно отвечал на вопросы.
Впрочем, их было немного. И мать, и он сказали, что никаких беспокойств Лизино здоровье не вызывало и ее смерть является полной неожиданностью.
Мать объяснила, что обнаружила Лизу, приехав к снохе пару часов назад.
Лиза лежала на диване в джинсах и черной водолазке. Мертвое лицо было обращено к спинке дивана, и Антон радовался, что на него можно не смотреть.
Если бы не мать, Лиза могла пролежать так долго. Очень долго.
Антон не собирался ни звонить ей, ни, тем более, с ней встречаться.
Он давно мечтал вычеркнуть ее и из памяти, и из документов. Вычеркнуть из документов возможности не было, а вычеркнуть из памяти он старался.
Иногда это получалось, чаще нет.
То мать, то сестра начинали рассказывать, как идиоту Игорьку понравилась купленная машинка, или что-то еще, такое же бессмысленное и никому не нужное, и ему хотелось заткнуть уши. Он рявкал на сестру и мать, обе замолкали, но потом снова напоминали о самом большом несчастье в его жизни.
Удивительно, до рождения Игорька мать Лизу не любила. Вернее, не то чтобы совсем не любила, но и симпатии не испытывала. Не ссориться со снохой и не настраивать Антона против жены у нее ума хватало, но он отношение матери к Лизе чувствовал. Его это даже слегка забавляло.
А когда вместо ребенка они получили урода, мать стала для Лизы не то нянькой, не то домработницей, не то подружкой. Сама стала, ее никто об этом не просил.
Лизиного лица видно не было, но Антон порадовался, когда двое мрачных мужиков унесли тело.
Больше жены в его жизни не было.
* * *
Телефон Власта достала, сев в машину. Просто так достала, вспомнив, что отключила звук перед тем, как начать прием больных. Звонков она не ждала, в будни Миша звонил по вечерам, немногие подружки – по выходным.
Непринятых вызовов было шесть, и все от мамы. Власта торопливо набрала ее номер.
– Что случилось, мам? – Она только теперь, услышав мамин голос, поняла, как сильно испугалась. – Ты плохо себя чувствуешь?
– Умерла Лиза.
– Что? – оторопела Власта.
– Умерла Лиза. Мы с Антоном сейчас у нее. Приедешь?
– Конечно! Боже мой! Что случилось?.. Что с ней случилось?
– Приезжай! Мы тебя ждем.
В трубке щелкнуло. Власта посидела, тупо глядя на дверь клиники. Равнодушно заметила, что ступени крыльца покрыты снегом. Снег нужно счистить, пациенты могут поскользнуться.
Впереди остановился серый джип, покрутился, освободил выезд с небольшой стоянки.
Власта тронула машину, влилась в поток.
Год назад она радовалась, что сумела устроиться в клинику. Миша собирался в полугодовую командировку, которую давно ждал, звал ее с собой, но уехать на полгода означало потерять работу, и Власта отказалась.
Тогда можно было приехать к мужу в любую минуту. После введения санкций все изменилось. Теперь в Европу ее никто не пустит.
Она еще летом сказала мужу, чтобы не возвращался.
Ничего катастрофического в стране не происходило, но Власта чувствовала, что возвращаться мужу не хочется.
– Что делать, Ластик? – тоскливо спросил Миша летом.
– Не приезжать! – твердо сказала Власта.
Ренсом Риггз
Ей тогда очень хотелось заплакать, но слез не было.
Сказки о странных
Светофор впереди замигал зеленым, Власте удалось проскочить. Ей везло, до дома Лизы она доехала быстро.
Пока Игорек был жив, она часто сюда приезжала. Иногда ей казалось, что ребенок ее узнает и даже радуется, иногда несчастный мальчик тетку совсем не замечал. Власте хотелось его приласкать, но в таких случаях Игорек начинал кричать, плакать, и она старалась к нему не прикасаться.
Все знали, что долго мальчик не проживет, но когда Лиза позвонила из больницы и хрипло сказала, что Игорька больше нет, Власта заплакала.
Книга отпечатана в шатре кочевников, в пустыне Лоп – почти идеально ровной местности, известной также некоторым людям под названием Великая Впадина Лоп, которая тянется на восток вдоль подножия Курук-таг до некогда конечной Таримской впадины, что в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.
Книга переплетена за огромные деньги в мастерской, расположенной глубоко под землей. Из соображений собственной безопасности вам не стоит пытаться отыскать вход в нее, который находится между Фиш-стрит-хилл и Паддинг-лейн, Лондон.[1]
Корректор – зоркая и бдительная двуглавая и пятиглазая Патрисия Паноптикот.
Caesar non supra grammaticos.[2]
Просьба не копировать, не красть и не загибать страницы этой книги. Просьба не ставить на эту книгу чашки, тарелки, а также не подпирать ею двери. Просьба не читать третий рассказ этого сборника вслух задом наперед.
Издатель не несет ответственности за возможные последствия.
Данная книга – это художественное произведение. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или использованы в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными людьми, живыми или усопшими, компаниями, событиями и местами является случайным.
Она и потом плакала, стоя вместе с Лизой и мамой у маленького гробика. Мама и Лиза не плакали, а Власта давилась слезами, прижимая к лицу бумажный носовой платок.
Антон на похороны не пришел.
Пропуск во двор у Власты был, но она приткнула машину около шлагбаума. Поискала глазами автомобиль брата, не нашла.
Обитая дубом дверь открылась, едва лифт остановился на этаже, как будто Антон ее поджидал, стоя у двери.
Посвящается Алме Лефэй Сапсан, которая научила меня любить сказки.
МН
– Заходи, – брат повернулся и молча пошел на кухню.
Власта помедлила. Обычно она переобувалась в тапочки. Пока Игорек был жив, Лиза поддерживала в квартире почти стерильную чистоту. Сейчас чистоты не было, на полу виднелись следы грязной обуви. Это неудивительно, сохранить обувь чистой при такой погоде невозможно.
Власта, не переобувшись, прошла вслед за братом.
Homo sum: humani nil a me alienum puto.
[3] Теренций
– Черт… – брат стоял у окна. – Пойдемте в кафе, что ли. Не могу здесь находиться.
– Пойдемте, – согласилась мама, вставая из-за стола.
Дорогой читатель,
Кухонный стол был чист. Похоже, мама и брат ждали Власту здесь только потому, что находиться в комнатах было еще неприятнее.
– Что случилось с Лизой? – спросила Власта.
– Вскрытия еще не было, – мама пошла в прихожую.
книга, которую ты держишь в руках, предназначена только для глаз странных людей. Если по чистой случайности ты не относишься к числу аномальных личностей – другими словами, если ты не паришь в воздухе по ночам только потому, что забыл привязаться к кровати, если твои ладони не вспыхивают языками пламени в самые неподходящие для этого моменты или если ты не принимаешь пищу ртом, расположенным на затылке, – в таком случае прошу тебя немедленно вернуть книгу туда, где ты ее нашел, и забыть о том, что ты вообще ее видел. Не волнуйся, ты ничего не потеряешь. Я уверен, что содержащиеся в ней истории все равно показались бы тебе странными. Они расстроили бы тебя и в любом случае не понравились бы. Так или иначе, все это совершенно тебя не касается.
Странно ваш,редактор и составитель.
– Допилась, что же еще! – пробурчал Антон. – Мама нашла ее утром. Мертвую.
Брат ушел из семьи, когда впервые прозвучал страшный диагноз.
Предисловие
Тогда ребенок еще походил на обычного, нормального.
– Новая люстра, – надев шубу, мама тоскливо задержала взгляд на недавно приобретенном Лизой светильнике.
Люстру Лиза повесила несколько дней назад. Один плафон от прежней разбился еще в прошлом году, и Власта долго уговаривала невестку привести прихожую в порядок. Уговорила. Приехав сюда в субботу, Власта с радостью заметила Лизино приобретение.
Это означало, что невестка начала проявлять интерес к жизни и от Власты больше не требуется постоянно за нее волноваться.
– Пойдем, – поторопил Антон.
Если вы твердо стоите на странных позициях и дочитали до этого места, на что я искренне надеюсь, то необходимости представлять вам эту книгу нет. Вы выросли на этих историях. Сначала вам читали их вслух, затем вы зачитывались ими самостоятельно. Они доставляли вам столько радости, и вы брали их в руки так часто, что многие из них запомнили наизусть. Если же вы относитесь к числу тех несчастных, кто совсем недавно постиг собственную странность или вырос без доступа к литературе для странных людей, то именно для вас и предназначено это краткое вступление.
«Сказки о странных» – это сборник любимых нами историй. С незапамятных времен они передавались из поколения в поколение. Каждый рассказ отчасти содержит историческую правду, отчасти является вымыслом, но в любом случае это этический урок, предназначенный для юных странных читателей. Эти сказки были собраны по всему земному шару. Некоторые были записаны со слов сказителей, другие являли собой часть письменной традиции, но с годами претерпели разительные изменения. Такая долгая жизнь этих историй объясняется их художественной ценностью, но не только этим. В них также заключено тайное знание. На этих страницах находится закодированная информация о входах в петли, подлинных личностях некоторых значимых странных людей и многом другом, что способно помочь странным людям выжить в этом враждебном мире. Уж мне это известно как никому другому: благодаря «Сказкам» я до сих пор жив и пишу эти строки. Они спасли не только меня, но также моих друзей и нашу обожаемую имбрину. Я, Миллард Наллингс, являюсь живым свидетельством полезности этих рассказов, несмотря на то что они были написаны много лет назад.
Вот почему я занялся их сохранением и распространением и возложил на себя задачу опубликовать это особенное издание «Сказок» с примечаниями. Оно ни в коей мере не является ни исчерпывающим, ни завершенным. Издание, на котором рос я, представляло собой знаменитый неподъемный трехтомник, весивший больше, чем моя подруга Бронвин. Но зато я отобрал для этого сборника свои любимые сказки и позволил себе написать к ним примечания и пояснения, чтобы моей мудростью смогли воспользоваться странные люди в любой точке мира. Надеюсь, что это издание станет вашим постоянным спутником в странствиях и приключениях и пригодится вам так же, как когда-то пригодилось мне.
А посему наслаждайтесь «Сказками» – у огня, потрескивающего в камине в холодную ночь. В идеале у ваших ног будет дремать гримведь. Но не забывайте о конфиденциальном характере этих историй и, если вы захотите почитать их вслух (что я вам очень рекомендую), вначале убедитесь, что ваши слушатели тоже странные.
Миллард Наллингс,эсквайр, доктор педагогических наук, бакалавр медицины
Мама уже оделась, вышла на лифтовую площадку. Власта торопливо надела куртку.
Антон запер дверь, вызвал лифт.
– Лиза вчера собиралась ко мне приехать, – вздохнула Власта, глядя на аккуратную мамину стрижку.
Сказки о странных
Мама перестала красить волосы после смерти папы, но и с седыми волосами выглядела моложаво.
– Я ей звонила вечером, она не ответила.
Под редакцией Милларда Наллингса
Мама и брат промолчали.
Антон повел их к расположенному в соседнем с Лизиным доме ресторану. Тот был неплохой, уютный. Пару месяцев назад Лиза и Власта здесь ужинали. Лиза ухитрилась опьянеть после пары рюмок, и Власта отвела ее домой, стыдясь прохожих.
Иллюстрации Эндрю Дэвидсона
– Черт… – посетовал брат, усадив маму и сестру за столик у стены. – Жаль, что за рулем. До чего же выпить хочется!
– Закажи мне вина, – удивила Власту мама.
В отличие от Лизы, мама пристрастием к выпивке никогда не отличалась.
Великолепные каннибалы
Впрочем, давняя, счастливая Лиза этим тоже не отличалась.
Давняя Лиза была смешливой глупенькой блондинкой, смотрела на Антона влюбленными глазами и щебетала над Игорьком, еще не зная, что ребенок никогда не будет нормальным.
Cтранные люди деревни Свомпмак
[4] жили очень скромно. Они были фермерами и, хотя у них не было дорогих и изысканных вещей, а ночевать им приходилось в шатких камышовых хижинах, обладали крепким здоровьем, ни в чем не нуждались и умели радоваться жизни. В их садах в изобилии росли фрукты и овощи, в ручьях бежала чистая вода. Даже их скромные жилища казались роскошными, потому что в Свомпмаке всегда стояла изумительная погода, а деревенские жители были настолько увлечены своей работой, что, закончив вымакивать грязь (чем они, собственно, и занимались с утра до вечера), многие из них просто ложились и спали в своих болотах.
Впрочем, она и потом, зная диагноз, щебетала над сыном. Только тогда она уже не была смешливой.
Наверное, следовало говорить об умершей, но ужин прошел в молчании. Потом Власта, простившись с братом, отвезла маму и наконец-то отправилась домой. Приехала вовремя, Миша позвонил, когда она успела переодеться.
Больше всего им нравилось убирать урожай. Работая не покладая рук, они срывали лучшую траву, успевшую вырасти на болоте за лето, после чего грузили ее на тележки, в которые были запряжены ослики. Затем свомпмакцы везли это добро на рынок в расположенный в пяти днях пути от их деревни городок Чиппинг Уиппет, где старались во что бы то ни стало продать выращенное.
* * *
Время еле двигалось. Без четверти восемь Денис не выдержал, открыл бутылку коньяка. Обычно раньше восьми он пить не начинал, но сегодня был особый случай.
Их труд был нелегким. Жесткая болотная трава резала руки. Ослы были раздражительными и часто кусались. Изрытая ямами дорога к рынку изобиловала грабителями. На болотах часто происходили несчастные случаи, такие, например, как тот, когда фермер Пуллман, старательно убирая урожай, случайно отрезал косой ногу своему соседу. Сосед, фермер Хейворт, разумеется, очень огорчился, но, как и все жители деревни Свомпмак, он был таким милым человеком, что вскоре простил обиду. Заработок на рынке был мизерным, но его хватало на то, чтобы купить самое необходимое и несколько козьих огузков в придачу. Это редкое угощение было коронным блюдом на шумном многодневном пиру.
Коньяк приятно обжег гортань.
Бабушка перестала бы с ним разговаривать, если бы сейчас его видела. Слабость в семье считалась непростительной, пьянство недопустимым.
В том году сразу после того, как праздник сбора урожая окончился и свомпмакцы уже собирались снова приступить к своим работам на болотах, в деревню прибыли трое всадников. Гости в Свомпмаке появлялись крайне редко, поскольку это селение не относилось к числу мест, привлекающих посетителей. А уж таких гостей тут сроду не бывало. Двое мужчин и одна дама с головы до ног были разряжены в золотой шелк и сидели на великолепных арабских лошадях. Но хотя гости, вне всякого сомнения, были богаты, они выглядели истощенными и от слабости покачивались в изукрашенных драгоценными каменьями седлах.
Денис тоже так считал до последнего времени.
Неожиданно захотелось узнать, что происходит в квартире рядом. Звукоизоляция в доме была отличная, соседи практически не слышали друг друга, но сейчас он об этом пожалел. Денис быстро подошел к входной двери, прислушался. В подъезде стояла тишина.
Жители деревни столпились вокруг, с любопытством глядя на приезжих и дивясь их красивой одежде и лошадям.
Он вернулся на кухню, с рюмкой в руке подошел к окну.
Шел снег, ложился на ветви деревьев.
– Не подходите к ним слишком близко! – предостерегла соседей фермерша Сэлли. – Судя по их виду, они наверняка чем-то больны.
Желание позвонить в соседнюю квартиру стало почти нестерпимым. Хотелось сказать пожилой тетке и здоровенному мужику, которых он видел, когда подписывал протокол, что их родственница или кто она там им, не могла умереть от естественных причин. Он вчера утром с ней разговаривал, и она не походила на умирающую. Он врач, он в таких делах разбирается.
Как считает полиция, Денис не понял. Молодой полицейский позвонил в дверь, едва Денис успел побриться. В последнее время он привык поздно вставать. Спешить ему было некуда.
– Мы едем на побережье Мика,
[5] – пояснил один из всадников. Похоже, этот мужчина был единственным из всей троицы, у кого еще оставались силы на то, чтобы говорить. – Несколько недель назад на нас напали бандиты, и хотя нам удалось от них ускакать, мы заблудились. С тех пор мы ездим кругами в поисках старой римской дороги.
Денис послушно прошел в соседскую квартиру, посмотрел на лежащую на диване Лизу. Потом старался смотреть только себе под ноги и еле дождался, когда можно будет поставить подпись под коряво написанными строчками.
– Отсюда очень далеко до римской дороги, – сообщила им фермерша Сэлли.
Тетка сидела на стуле, прямо держа спину. Мужик стоял у окна.
Денису было любопытно, кем приходится Лизе мужчина. Ни о брате, ни о муже Лиза никогда не говорила.
– Как и до побережья Мика, – добавил фермер Пуллман.
Тетку он до этого несколько раз видел. Однажды помог ей вывезти коляску с Игорьком из подъезда – еще при жизни бабушки, он тогда не был инвалидом. Наверное, женщина была няней.
Впрочем, зачем няне приезжать, если ребенка больше нет, непонятно.
– Насколько далеко? – спросил всадник.
О том, что женщина первой обнаружила тело, он узнал из разговора полицейских.
Денис допил коньяк, снова наполнил рюмку.
– Шесть дней верхом, – ответила фермерша Сэлли.
Полтора месяца назад Лиза сказала, что родных у нее нет. Вернее, она сказала, что одна на всем свете и никому не нужна. Но люди иногда ощущают себя одинокими, не только когда нет родственников, но и когда те есть, только такие, что лучше бы их совсем не было.
– Нам туда уже ни за что не добраться, – мрачно произнес мужчина.
К тому же она тогда была пьяна, и к ее словам нельзя относиться с полным доверием.
Денис тогда не стал уточнять. Соседка мало его интересовала.
Услышав это, закутанная в шелка дама сползла с седла и упала на землю.
Сейчас он неожиданно об этом пожалел.
Вчера он увидел Лизу у лифта, когда утром пошел выбрасывать мусор.
Жители деревни преисполнились сочувствия и, несмотря на опасения заразиться, перенесли упавшую даму в ближайшую хижину, пригласив туда и ее спутников. Приезжим дали воды и уложили на соломенные тюфяки. Дюжина фермеров толпилась вокруг, предлагая гостям свою помощь.
– Я тебе звонила вчера, – улыбнулась она Денису. – Хотела, чтобы ты мне кое-что распечатал.
Вчера Денис долго сидел в ресторане, до самого закрытия.
– Оставьте их в покое! – сказал фермер Пуллман. – Они выбились из сил и нуждаются в отдыхе!
– Сейчас могу распечатать.
– Уже не надо. – Лиза вошла в подошедший лифт. – Заходи в гости, я тебе расскажу кое-что интересное.
– Нет, им нужен врач! – возразила фермерша Сэлли.
Двери лифта закрылись, Денис пошел к мусоропроводу.
– Мы не больны, – произнес мужчина-путешественник. – Мы голодны. Наши припасы закончились примерно неделю назад, и с тех пор у нас во рту не было ни крошки.
Впервые он заговорил с ней пару месяцев назад. Поднимался вечером вместе с ней в лифте и заметил, что она пьяна.
В тот день шел дождь. Он помнил, что куртка на ней была мокрая.
Фермерша Сэлли задалась вопросом, почему такие богатые люди не купили еду у других путников, но спрашивать об этом вслух ей было неловко. Она поручила деревенским мальчишкам принести гостям супа из болотной травы, просяного хлеба и козьих огузков, оставшихся после праздника. Но когда все это разложили перед приезжими, они отвергли предложенную им пищу.
– Где ребенок? – спросил тогда Денис.
– Я не хочу вас обидеть, – сказал один из мужчин-путешественников, – но мы не можем это есть.
– На кладбище. – Она прищурила один глаз.
– Я знаю, что это очень скромное угощение, – ответила фермерша Сэлли, – а вы, вероятно, привыкли пировать по-королевски, но у нас больше ничего нет.
Выходя из лифта, она пошатнулась, он ухватил ее за руку.
Глаза у нее были такие несчастные, что он неожиданно предложил:
– Дело не в этом, – возразил мужчина. – Наши тела просто не в состоянии усваивать крупу, овощи и мясо. А если мы будем есть через силу, нас это только еще больше ослабит.
– Приходите ко мне, когда будет совсем тоскливо.
Он не ожидал, что она придет. Она не приходила, и он о ней не вспоминал.
Фермеры растерялись.
Он по вечерам пил коньяк, а днем бродил по городу, дожидаясь вечера. Говорил себе, что нужно начинать жить и работать, и понимал, что не начнет делать ни того, ни другого.
– Если вы не можете есть крупу, овощи и мясо, – спросил фермер Пуллман, – то что вы вообще можете есть?
То, что с ним происходило, жизнью назвать было нельзя.
Прошло несколько дней, и он снова вечером ехал с ней в лифте, и опять заметил, что она пьяна.
– Людей, – ответил мужчина-путешественник.
Только в этот раз он, взяв ее за локоть, когда лифт остановился, подвел не к ее двери, а к своей.
– Заходи, – пригласил он, отперев квартиру.
Свомпмакцы, собравшиеся в маленьком домике, попятились.
Она помялась и вошла. Выпила чаю, рассказала, как в ковид заказывала для бабушки продукты. Ненавязчиво рассказала, просто чтобы не молчать.
– Вы хотите сказать, что вы… каннибалы? – уточнил фермер Хейворт.
Пожалуй, это был первый случай после ранения, когда собеседник, как ни странно, не вызывал у Дениса скуку. То есть собеседница.
Через несколько дней он сам позвонил ей в дверь и пил чай у нее. Потом визиты пару раз в неделю вошли в привычку. Напиваться он ей не позволял, рыдать тоже не давал. Эти визиты ничего не значили ни для него, ни для нее, разве что позволяли убить время.
– От рождения, а не по собственному желанию, – сказал мужчина-путешественник. – Да, это так.
Сейчас он неожиданно почувствовал, что без Лизы стало совсем пусто.
Денис допил коньяк, поднял бутылку, подержал над рюмкой и решительно убрал на полку. Сполоснул рюмку, сунул в сушилку, снова подошел к окну.
Он принялся уверять изумленных фермеров, что он и его спутники – каннибалы цивилизованные и никогда не убивают невинных людей. Они и другие, подобные им, пришли с королем к соглашению, по которому обязались никогда не похищать и не есть людей против их воли. Взамен каннибалам было позволено приобретать за огромные деньги конечности, оторванные в результате несчастных случаев, и тела повешенных преступников. Ничего другого они не ели. И сейчас держали путь на побережье Мика, потому что именно эти места могли похвастать самым высоким в Британии количеством несчастных случаев, а также казней через повешение. Это означало, что еды было в достатке, хотя назвать изобилием это все равно было бы невозможно.
В том, что она умерла от внезапной болезни, он сильно сомневался.
Скорее могла покончить жизнь самоубийством. Напиться какого-нибудь снотворного и заснуть. Судя по ее настроению, она об этом мечтала.
И хотя в те времена каннибалы были богаты, они почти никогда не испытывали чувства сытости. Законопослушные граждане, они были обречены на недоедание, и их всегда терзал голод, утолить который удавалось крайне редко. Все указывало на то, что каннибалы, прибывшие в Свомпмак, настолько истощены (а до Мика еще так далеко), что обречены на смерть.
Но в таком случае наверняка оставила бы записку. Вроде бы самоубийцы всегда так делают, особенно женщины.
Записки, насколько он понял, полицейские не нашли.
Выслушав все это, жители любой другой деревни, как странной, так и обычной, пожали бы плечами и предоставили бы людоедам голодать дальше. Но обитатели Свомпмака были почти до неприличия отзывчивы, и поэтому никто не удивился, когда фермер Хейворт сделал шаг вперед, неловко опираясь на костыли, и произнес:
Опять захотелось коньяку, но он заставил себя не притронуться к бутылке. Сел в кресло в бывшей бабушкиной комнате и принялся просматривать единственное, что его еще интересовало: новости с фронта.
– Так уж вышло, что несколько дней назад в результате несчастного случая я потерял ногу. Я швырнул ее в болото, но, вероятно, смог бы ее найти, если только ее еще не съели угри.
1 февраля, среда
У приезжих загорелись глаза.
Из полиции Антон вышел совершенно обессиленным. В том, что менты начнут его донимать, он не сомневался. Только идиот мог допустить, что у молодой женщины внезапно отказало сердце или что-нибудь еще. Такое бывает, конечно, но уж очень редко. Либо Лизка сама напилась какой-нибудь дряни, либо ей помогли, это еще вчера было ясно. Антона бесило, что и мать, и сестра вчера никаких предположений не высказывали, как будто хоронить предстояло столетнюю бабку, естественно скончавшуюся от старости, как и положено в ее возрасте.
– Вы правда сделаете это для нас? – спросила женщина-каннибал, отводя с запавшей щеки прядь волос.
Пока ждали Власту, он осторожно спросил у матери:
– Как ты думаешь, от чего она умерла?
– Мне ваши кулинарные предпочтения, конечно, кажутся странными, – произнес Хейворт, – но не можем же мы позволить вам умереть.
Мать пожала плечами.
– Вскрытие покажет.
Остальные фермеры поддержали его. Хейворт доковылял до болота и нашел свою ногу. С трудом отогнав облепивших ее угрей, он положил ногу на блюдо и принес ее каннибалам.
Что показало вскрытие, полицейский сказал утром, позвонив, когда Антон и Варя собирались на работу. Антон сам вызвался приехать в полицию. Мог и не приезжать, помочь следствию он ничем не мог. Он не видел бывшую жену уже года три. Или даже больше.
Он еще вчера не стал этого скрывать, хотя его об этом не спрашивали.
Один из них протянул фермеру кошелек с деньгами.
Разговор получился пустой и бестолковый. Впрочем, похоже, задававший вопросы средних лет полицейский больших надежд на беседу с Антоном не возлагал.
Машину удалось приткнуть лишь в квартале от полицейского отделения. Сев за руль, Антон посмотрел на часы. Ехать на работу смысла уже не было. Он достал телефон, хотел позвонить матери, но набрал сестру. Она не ответила.
– Что это? – спросил Хейворт.
Вчера Власта упомянула, что эту неделю работает по утрам. Они обсуждали похороны, и она попросила назначить их на выходные.
– Оплата, – пояснил каннибал. – Ровно столько, сколько берет с нас король.
Антону было все равно, матери тоже.
– Я не могу это принять, – ответил Хейворт, но когда он попытался вернуть кошелек, каннибал заложил руки за спину и улыбнулся.
Больше хоронить Лизу было некому.
Надо было сказать Варе, чтобы не ждала его, ехала домой, и самому отправиться туда же и постараться провести спокойный вечер, но он не позвонил подруге. Бросил телефон на соседнее сиденье и поехал к сестре в клинику.
– Это будет справедливо, – заявил он. – Вы спасли нам жизнь!
Летом Власта заставила его пройти полное обследование. Антон для виду посопротивлялся и дал себя уговорить. У него всегда получалось заставлять сестру и мать уговаривать его на то, что ему самому хотелось сделать. Конечно, обследоваться раз в год нужно, черт его знает, какие болезни могут незаметно подкрасться.
Каннибалы начали есть, и жители деревни тактично отвернулись. Фермер Хейворт открыл кошелек, заглянул внутрь и слегка побледнел. Еще никогда в жизни он не видел столько денег.
Успел он вовремя, прием у сестры заканчивался.
– К доктору Золотаревой, – бросил Антон сидящей на ресепшене дуре и, не дав себя остановить, быстро пошел по коридору.
Несколько последующих дней каннибалы ели и восстанавливали силы. Когда они наконец снова готовы были тронуться в путь – подробно расспросив, в каком направлении им необходимо ехать, – жители деревни собрались, чтобы с ними попрощаться. Увидев фермера Хейворта, приезжие обратили внимание на то, что он ходит без помощи костылей.
Он просидел у кабинета всего пару минут. Дверь открылась, выпустила седого мужика лет шестидесяти. Удалялся дед, держа спину прямой, будто аршин проглотил.