– Что, простите?

– После сражений Демонов Войны вся эта территория была усеяна воронками, и Лес окружил их защитными посадками искусственных растений – плантоидов. Они выросли и стали мангровидными деревьями, а потом воронки, заполнившиеся водой, превратились в небольшие озёра и болотца, заросли травой, кустарником и обычным лесом в зависимости от особенностей почвы и попавшей в землю отравы. Поэтому каждый такой лесной мирок представляет собой симбиотический механизм, причём вполне самостоятельный, а вместе они формируют своеобразный социум.

– Социум? – удивился Точилин. – Как это деревья могут формировать социум? Они же просто растения.

– Не просто, – возразил Костя. – Мы тоже представляем собой механизмы, как и всё живое в природе. Людей можно представить как машины, перерабатывающие природные богатства в отходы. А деревья, как описывал биолог Найт в своих работах, являются нанотехническими машинами, превращающими грязь, воду и солнечный свет в ещё большее количество деревьев.

Точилин с сомнением посмотрел на Веронику.

– Вы тоже считаете деревья… э-э, нанотехническими машинами?

– Костя дипломированный ботаник, – улыбнулась девушка. – И пока что его предположения подтверждаются.

– Но ведь это чушь – что бесчувственные деревья образуют социум!

– Вовсе не чушь, – не обиделся Костя. – Все растения имеют рецепторы и постоянно обмениваются биотическими сигналами. Они способны точно определять расстояние до ближайших соседей, идентифицировать их, реагировать на появление хищника, симбиотических и патогенных организмов ничуть не хуже, чем это делает человек. Деревья свободно регистрируют массивы данных и отвечают на них. Бесчувственность растений – полный бред! Пусть медленно, но они реагируют на изменение среды движением, чтобы избежать проблем. Чем это не социум? А наш Большой Лес вообще представляет собой гигантскую разумную систему, мы уже убедились в этом.

– Ну… ладно, коли так… – Точилин пожал плечами. – Верю.

Они подошли ближе к первым зелёным кустам «орешника».

Оттуда выглянула оранжевая мордочка какого-то зверька, за ней вторая. На людей уставились четыре глаза-виноградины.

– Белки, – хмыкнул Костя.

Точилин передвинул автомат на грудь.

– Может, подстрелим парочку? Супчик сделаем.

– Вас же предупреждали, – сказала Вероника сожалеющим тоном. – Охотиться в Лесу нельзя, товарищ майор запретил.

– Ваш майор не тюремный надзиратель, а мы не зэки. Подумаешь, добудем несколько белок.

– Это не просто белки, – сказал Костя. – Здешние животные увязаны в общую экосистему, чистящую Лес и ухаживающую за ним.

– А товарищ майор общается с Лесом, – добавила Вероника, – и пообещал ему…

– Общается? – фыркнул Точилин. – Выдумки это!

– Не выдумки, – нахмурилась девушка. – И я прошу вас…

– Понял, – поднял вверх ладони лейтенант, – потерплю пока. Кстати, как это белки могут быть увязаны в экосистему?

– Не только белки, тут есть и другие животные: ежи, косули, зайцы…

– Всё очень просто, – сказал Костя. – Растения не могут покинуть место, где родились. Поэтому они вынуждены сотрудничать с животными, пользуясь их способностью перемещаться для того, чтобы разносить семена или в целях обороны.

– Да ладно. При чём тут оборона?

– Вы, наверно, не сдавали ЕГЭ по биологии? – фыркнул Костя. – Это же школьная программа. Чтобы деревья не грызли всякие муравьи и тли, они используют птиц или насекомых – божьих коровок. А за оказанные услуги животных и насекомых-друзей ждёт награда – богатый калориями сладкий нектар, фрукты, орехи, лечебные вещества. У нашего Леса птиц нет, зато есть бабочки и муравьи…

– Костя, хватит! – сердито сказала Вероника. – Мы не на лекцию пришли, а грибы собирать.

– А я что? – не смутился ботаник. – Надо же человеку объяснить, куда он попал.

– В лагере объяснишь.

– Как скажете, мамзель.

– Извините, Вероника, – сказал Точилин примирительно, – я тут недавно и мало в чём разбираюсь, а вы старожилы. Давайте я пойду вперёд на всякий случай.

– Тут безопасно. – Вероника первой углубилась в лес, найдя проход между кустами и стволами-«ногами» «мангра».

Лес не разочаровал: ни мирной тишиной, ни обилием грибов. Здесь росли «подосиновики» с фиолетовыми шляпками, «рыжики» размером с ладонь человека, «сыроежки» зелёного цвета и «зонтики» высотой в полметра.

Костя с Вероникой уже знали, что практически все грибы Большого Леса съедобны, особенно те, какие имели аналоги в российских лесах. Точилин, по-видимому, в грибах не разбирался, в чём он сам признался через пять минут, сказав, что он сугубо городской житель, и Костя посоветовал ему брать всё, что встретится.

– В лагере разберёмся, – добавил ботаник, – что оставить, а что выбросить.

– Это же мухомор, – озадаченно проговорил лейтенант, заметив, что Вероника режет гриб с серой шляпкой, покрытой белыми крапинами.

– Это зонтик, гриб-сапротроф, – сказал Костя тоном лектора, – родственник шампиньонам.

– Очень вкусный, – добавила Вероника. – Из них можно делать настоящие отбивные.

– Вы шутите!

– Честное слово! Товарищ майор абсолютно прав, грибы здесь вполне заменят любое мясо.

– Товарищ майор у вас большой авторитет, – проговорил Точилин насмешливо. – Прямо-таки академик! Или пахан.

Вероника не ответила, не расслышав последнее слово.

Обшарили весь берег болотца диаметром около полусотни метров в центре леска, набрали полную канистру грибов и ещё два пластиковых пакета.

Точилин как привязанный ходил за Вероникой, больше любуясь ею, чем собирая грибы, что заметил даже Костя, увлечённый изучением попадавшихся на пути растений. Улучив момент, он шепнул Веронике:

– А лейтенант-то на тебя глаз положил.

– Не говори ерунды! – отмахнулась девушка.

– Я видел, как он на тебя смотрит. – Костя хихикнул. – Не думаю, что твой Максим обрадуется.

– Дурак! – вспыхнула Вероника. – Максим такой же мой, как и твой. И вообще отстань, занимайся делом.

Костя хотел что-то добавить ехидное, но заметил какое-то растение на берегу болотца, и глаза молодого человека вспыхнули.

– Мать честная!

Вероника всполошилась:

– Ты что?!

Подошёл и Точилин, неся в руке «подосиновик» с толстой ножкой размером с руку мускулистого мужчины.

Ботаник в это время кинулся к шарообразному кусту рябинника, ощупал его, бегом вернулся к шеренге низкорослых «ив», осмотрел ветки, повернулся к наблюдающим за ним с тревогой спутникам.

– Да это же бокила трёхлистная! Понимаете?!

Вероника и Точилин посмотрели друг на друга.

– И что? – спросил лейтенант.

– Это лиана, у нас на Земле бокила живёт в тропических лесах Чили и Аргентины, а тут она оседлала деревья северной климатической зоны!

– Ну и что? – повторил вопрос лейтенант.

– В общем-то, для вас ничего интересного, но это пример удивительной мимикрии в среде растений. Бокила может принимать вид любого дерева, которое использует в своих целях. По сути она – паразит, но до конца своих носителей не убивает.

– Что ж тут удивительного?

– Зачем она Большому Лесу, вот вопрос. Если бокила встроена в его экосистему, а она является классическим растительным вирусом, то и сам Большой Лес… – Костя замолчал, глаза его остановились.

– Ладно, потом закончишь, – сказала Вероника, – идём домой.

Костя очнулся.

– Интересная проблема возникает…

– Ты о чём?

– Кто был создателем Леса… уж не Демоны ли Войны?

– Ты невыносим! – Вероника подняла с земли канистру с грибами, намереваясь двинуться к лагерю, и Точилин поспешно взялся за ручку канистры.

– Я понесу.

Вероника отпустила ручку, не ожидавший этого лейтенант, пытавшийся задержать свою ладонь на руке девушки, не успел подхватить канистру, она упала, и грибы рассыпались.

– Ох! – горестно проговорила Вероника, присаживаясь на корточки, чтобы собрать грибы.

Точилин присел рядом, продолжая искать её руку своей рукой. Глаза его заволокла хмельная дымка.

Вероника прикусила губу, резко встала и пошла прочь, не оглядываясь.

Мужчины смотрели ей вслед. На губах лейтенанта заиграла снисходительная улыбка.

– Гордая…

– Зря вы с Викой заигрываете, – сожалеющее хмыкнул Константин.

– Почему?

– У неё уже есть друг.

– Кто же, если не секрет? Полковник?

– Майор Ребров.

Точилин сплюнул, начал собирать грибы.

– Это не значит, что у неё не может появиться другой друг.

Костя пожал плечами.

– Я предупредил.

Догнали Веронику на краю леска.

– Вы идите обратно, а я ещё пошляюсь по закоулкам, – сказал Костя.

– Как скажете, – согласился Точилин.

– Нет, возвращаемся вместе, – возразила Вероника.

– До лагеря всего полкилометра, никуда я не денусь. Сама же говорила, что тут безопасно.

– Пусть идёт, – сказал Точилин. – Я за ним вернусь, если что.

– Макс будет… товарищ майор будет сердиться.

– Переживёт, – лучезарно улыбнулся Точилин.

Костя помахал им обоим рукой и бодро зашагал к видневшемуся в прогалах между исполинскими «рододендронами» к стене ближайшего леска-болотца, образованного с виду семейством «южных» растений – «фикусов» и «пальм».

Вероника взяла оба пакета с грибами и, не оглядываясь, поспешила к лагерю.

Точилин подхватил канистру, догнал девушку.

Впрочем, каких-либо особых речей он не произносил, ограничившись расспросами о жизни Большого Леса. Лишь проходя мимо вертолёта к «смешанному русскому лесу», полюбопытствовал:

– Вика, а вы замужем или как?

– Или как, – ответила Вероника. – И впредь прошу вас звать меня Вероникой, хорошо?

– Этот смешной пацан зовёт вас Викой… – Точилин улыбнулся. – И товарищ майор тоже.

– Они мои близкие друзья.

– Насколько близкие?

Вероника сдвинула брови.

– Вам не кажется, что вы наглеете, товарищ лейтенант?

– Нет. Надеюсь, мы подружимся? – Улыбка Точилина стала шире.

Вероника не ответила.

Пилоты обоих вертолётов по-прежнему возились с оборудованием винтокрылой машины, и там же, в кабине, копались двое: майор Полевой из группы генерала Плащинина и Мерадзе. Он первым увидел подошедшую пару грибников, выскочил наружу.

– А где ботаник?

– Отпросился в увольнение, – пошутил Точилин.

– Он прогуляется по соседним лесам и вернётся, – сообщила Вероника смущённо. – Ботаник в лесу – что коллекционер на блошином рынке, он всегда ищет то, что ускользнуло от взглядов коллег. А Косте в последнее время никак не удавалось насытить свою жажду исследователя.

– Ч-чёрт! – в сердцах бросил Мерадзе. – Командир меня убьёт! Где он остался?

Вероника показала рукой.

Лейтенант нырнул в чрево вертолёта, выпрыгнул обратно с карабином в руке и припустил бегом в указанном направлении.

– Чего это он так разволновался? – не понял Точилин.

– Максим – строгий командир…

– Что вы все заладили: командир то, командир сё, командир рассердится, командир по головке погладит… Разве не полковник ваш тут командует?

– Нет.

– Вы так боитесь майора?

Вероника вспыхнула, по-своему оценив подтекст вопроса.

– Мы его… уважаем!

Точилин показал свою снисходительно-самоуверенную улыбку, намереваясь продолжать в том же духе, но его окликнул Полевой:

– Лейтенант, подойди.

Точилин заговорщицки подмигнул девушке и направился к вертолёту.

Вероника, не оглядываясь, нырнула в проход между кустами, расчищенный мужчинами.

Бойцы обеих групп колдовали у костра. Майор Спицын что-то помешивал в настоящем армейском котелке, подвешенном над горящим костром. Пахло борщом.

Оба физика рядком сидели у шалаша Карапетяна и что-то оживлённо обсуждали, посматривая на раскрытую книгу, лежащую на картонной коробке между ними.

Вероника поставила грибы у костра.

– Помочь?

– Спасибо, не нужно, – ответил Спицын, – мы справимся.

Она подошла к учёным, прислушиваясь к разговору.

– Есть закон техногуманитарного баланса, – говорил Новожилов, держа палец на странице книги. – Там, где технологии стремительно развивались, у людей вырабатывалась эйфория от успехов наук, порождающее желание потреблять всё больше и больше. Это, как правило, заканчивалось тяжёлыми кризисами и катастрофами, представляющими по сути инструмент естественного отбора.

– Совершенно согласен, – кивнул Егор Левонович. – С небольшими оговорками. Главное, что человечество не раз вставало перед выбором – погибнуть или резко сменить образ жизни. Ещё в начале века расчёты социологов показывали, что к середине двадцать первого столетия ожидается глобальный фазовый переход. Вот он и случился.

– Извините, что перебиваю, – сказала Вероника. – Что вы обсуждаете, если не секрет?

Оба физика посмотрели на неё как на досадную помеху важному делу.

– Судя по документу, – кивнул на книгу Карапетян, – в середине двадцать первого века человечество охватил глобальный кризис. Ядерной войны удалось избежать, но благодаря политике захвата власти по Земле прокатилась волна мощных конфликтов, усугубленная экспериментами американцев и китайцев над «усовершенствованием» человеческого организма. Половина населения планеты вымерла, а тут ещё началась биологическая революция, основой которой послужили опыты скрещивания гена человека с хромосомами деревьев, и в результате…

– Вырос чёрный лес?

Учёные переглянулись.

– В общем, годе-то в таком ключе, – сказал Новожилов. – В этой инкунабуле ещё разбираться и разбираться. Счастье, что она у нас есть.

В лагере появился лейтенант Точилин с грибами. Поставил канистру у костра, подошёл к беседующим.

– О чём ведёт речь уважаемое собрание?

– О гибели человечества, – фыркнула Вероника.

– О! Это интересно! Поделитесь своими выводами?

– Прошу прощения, – отступила Вероника. – Мне надо кое-что доделать.

Она ушла к себе в шалаш, намереваясь пойти к болотцу и искупаться.

Но Точилин не упустил возможности предложить свои услуги.

– Разрешите помочь? – осведомился он, когда девушка вышла из шалаша.

– Спасибо, не надо, – отказалась она.

Точилин обратил внимание на полотенце, перекинутое через плечо девушки, и на оранжевую «майку», которую она несла в руке.

– Далеко собрались?

– Купаться.

– Можно, я с вами?

Вероника остановилась, сдвигая брови.

– Послушайте, лейтенант…

– Данил.

– Послушайте, Данил…

На поляну ворвался Костя с охапкой каких-то вьющихся растений, увидел Веронику, ликующе закричал:

– Вика, я нашёл фадогию! Представляешь?!

– Что вы нашли? – не понял Точилин.

– Фадогию, вот. – Ботаник сбросил охапку стеблей и листьев на траву у своего шалаша. – Это же классный афродизиак! На западе от него балдеют, варят всякие там усилители.

– Какие усилители?

Костя с недоумением посмотрел на лейтенанта, потом на губах молодого человека расцвела ухмылка.

– Бросьте разыгрывать. Вы не знаете, что такое афродизиак? Вика, объясни ему.

– Сам объясняй, – сердито бросила девушка, исчезая за кустами.

Костя засмеялся.

Точилин посмотрел вслед Веронике, махнул рукой ботанику, поспешил за девушкой.

В этот момент из-за купы «рябинника» появился Мерадзе с карабином в руке, посмотрел вслед Точилину.

– Куда это он?

– За Викой решил приударить, – хихикнул Костя. – Я его предупреждал.

Мерадзе прислонил карабин к стенке шалаша, поколебался, но всё-таки не оставил ситуацию без внимания, зашагал к болотцу.

Точилина он обнаружил стоящим на кочке, в то время как Вероника зашла в воду по колено и с наслаждением плескала струйки на лицо.

– Пожалуй, я тоже искупаюсь, – сказал Точилин, начиная расстёгивать спецкостюм.

– Эй, джигит, – окликнул его мрачно Мерадзе. – Давай-ка вали отсюда, не мешай девушке заниматься водными процедурами.

– Что ты сказал?! – высокомерно изумился Точилин.

– Что слышал.

– Зачем же так грубо, не по-джентльменски? Можно ведь и нарваться.

– Вот и не нарывайся.

Точилин картинно шевельнул руками, показывая жест из арсенала Киану Ривза в фильме «Матрица».

– Ну, давай.

Мерадзе фыркнул.

– Трусы не порви от напряжения.

– Мир! – сердито проговорила Вероника. – Перестань! Уйдите оба! И не смейте устраивать петушиные бои!

– Я не собирался.

Мерадзе отступил, делая приглашающий жест.

– Прошу, господин федерал.

Точилин застегнул костюм, подхватил автомат, одарил Мерадзе обещающим взглядом, широко улыбнулся Веронике.

– Ваши друзья не сильно вежливы, сударыня, распустил своих бойцов товарищ майор, но я надеюсь, что мы с вами ещё поплаваем вместе.

Он скрылся в кустах.

– Зачем ты так? – укоризненно спросила Вероника. – Он вежливый мальчик, очень уверенный…

– Слишком уверенный, – проворчал Мерадзе, – а глаза как у голодного волка. Нечего ему клинья подбивать к нашим девчонкам.

Вероника невольно рассмеялась.

– Ты ведёшь себя как евнух в гареме у шейха. Перестань меня опекать, я сама могу за себя постоять.

– Слушаюсь! – вытянулся лейтенант, делая глупое лицо.

Вероника снова рассмеялась, показывая ему кулачок.

В этот момент с опушки леса донёсся выстрел.

Мерадзе замер, прислушиваясь.

– Стреляют? – прошептала девушка.

Лейтенант метнулся к лагерю…

Глава 14

Рэкс и в Африке Рэкс

Зависли перед тёмным зевом тоннеля, привычно настраиваясь на разведрейд, но совершенно не представляя, что ждёт их впереди.

Перед спуском в котловину Максим попытался пообщаться с Лесом, однако то ли он сам не смог как следует настроиться на мыслеобмен, то ли помешало излучение гигантского кратера, но ответа не последовало. Пришлось идти на риск, оставаясь в неведении относительно этого самого излучения и возможных сюрпризов, которые могли оставить создатели Крепости для нежданных гостей.

Судя по отсутствию каких-либо маскировочных щитов и завес (считать таковыми свисающие сверху расплавленные нити породы было бы неправильно), удар по Крепости был нанесен такой силы, что, несмотря на отклонение ракеты или того, что рвануло, защитники подземного бункера потом так и не оправились от «нокдауна», оставив тоннели и артерии жизнеобеспечения открытыми.

Диаметр дыры, начинавшейся под частоколом полупрозрачных сосулек расплавленного грунта, был под десять метров, и аэробайк свободно проник внутрь.

Остановились недалеко от устья, пытаясь разглядеть стенки тоннеля в серебристых блёстках, имевшего в сечении необычную форму – пятиконечной звезды.

– По этому коридорчику явно не ходили, – сказал Редошкин. – В крайнем случае ездили на каких-нибудь электросанях.

– Либо он вообще был пробит не для стандартных транспортных нужд, – сказал Максим.

– Тоже годится. Воздуховод или водовод.

– Для воздуха и водоперекачки трубы такого сечения не нужны.

– Тогда не знаю.

Максим утопил ручку «газа» – самую неудобную деталь системы управления инопланетным мотоциклом: она стояла на руле вертикально, и трудно было представить количество и форму конечностей владельца байка. Кенгурокузнечики, пилоты ракеты с грузом одежды и оружия, на людей походили только наличием вертикального торса и двух ног, но, к счастью, рукоятку руля можно было поворачивать человеческой рукой.

В сотне метров от устья тоннеля темнота сгустилась до абсолютной, пришлось снизить скорость до пешеходной, а потом и вовсе остановиться.

– Тут должно быть освещение, – пробормотал притихший Редошкин.

В то же мгновение в глубине потолка, прорезанного верхним лучом пятиконечной звезды (такова была форма тоннеля), затлели золотистые паутинки, складываясь в иероглифическую вязь. Стал виден весь тоннель – метров на триста, прямой как стрела.

– Обалдеть! – хмыкнул Редошкин. – Нас слышат?

– Возможно, сработала какая-то автоматика.

– Жалко, у нас нет дрона. Пустили бы вперёд…

– Напрягись. – Максим тронул аппарат с места.

Летели медленно, прислушиваясь к глухой тишине подземелья, принюхиваясь к запахам: пахло ржавым железом и почему-то жжёной резиной.

Встретили глубокий карман в левой стене тоннеля, там, где сходились углом две боковые стороны луча пятиконечной звезды.

– Завернём? – предложил Редошкин.

Максим поколебался пару секунд, потом подвёл аэробайк ближе.

Спрыгнули на выпиравший тупым углом пол тоннеля, образованный пересечением стен нижних лучей пятиконечной звезды. Столб света вырвал из темноты пробитый в стенке «луча» треугольной формы проход, который вывел разведчиков в небольшое помещение уже прямоугольной формы, занятое решетчатой конструкцией с пятью лепестками, покрытыми сетью стеклянных на вид прожилок.

Кроме сооружения в центре помещения у стены стоял похожий на гроб длинный ящик глубокого чёрного цвета, высотой в метр. В сечении он имел форму трапеции с выпуклой верхней стороной, из-за которой и напоминал гроб.

– Крышка? – постучал Редошкин по выпуклой стороне стволом карабина.

– Похоже.

– Откроем? Тут и ручки есть.

Действительно, крышка имела две отблёскивающие металлом ручки в форме английской буквы «S». Максим мимолётно подумал, что приспособлены эти ручки не для человеческих рук.

– Не стоит.

– Да брось, командир, этому бункеру тыщи лет, здесь ни химия не сохранилась, даже если была, ни электроника. Не откроется – ломать не станем.

– А если рванёт?

– Не рванёт, зуб даю.

Максим взялся за одну «букву S».

– Берись. На счёт три: раз, два, три!

Оба рванули ручки вверх и откинули довольно тяжёлую, килограммов под тридцать, крышку.

– Пся крев! – вырвалось у Редошкина.

Внутри лежал человек.

Конечно, при более тщательном осмотре в теле лежащего нашлось много отличий от человеческого, но первое впечатление было – одетый в подобие рыцарских лат человек!

Его рост достигал не меньше двух метров, ширина в плечах – около метра, талия отсутствовала, так как в этом месте тело трупа расширялось, распадаясь на две доли, будто позвоночник существа состоял из двух веток.

Уложенные вдоль тела руки трупа напоминали щупальца, не имеющие локтевых суставов, а то, что у человека являлось ладонью, описать одним словом было невозможно. Пальцы этой с позволения сказать «ладони», количеством семь или восемь, расходились веером, образующим очертания буквы «S», и стало понятно, почему ручки на крышке гроба тоже имели такую же форму.

Ноги существа, охваченные слоем металлических чешуй, походили на паровозные тяги и одновременно на двойные берцовые кости человеческих ног, увенчанные граблевидными ступнями.

А вот голова существа, вросшая в плечи, была почти человеческой, хотя пропорции лица больше соответствовали морде быка со множеством неаппетитных «хитиновых» выступов и щелей.

– Хищник… – пробормотал Редошкин.

Максим понял лейтенанта: тот имел в виду облик фантастического существа, созданный воображением художников американского фильма «Хищник». Пришла мысль: всё, что может вообразить человек, имеет во Вселенной воплощение.

– Закрываем.

Опустили крышку, породив гулкий лязг.

– Такое впечатление, что его положили в гроб вчера, – сказал Редошкин. – Бальзамировали, что ли?

– А ведь это и есть хозяин Крепости, – задумчиво сказал Максим. – Не будут же владельцы хоронить у себя чужаков?

– Наверно.

– В таком случае этот тип – один из Демонов Войны.

Редошкин оглянулся на ящик, поскрёб макушку.

– Точно! Я не сообразил сразу. Кстати, он не похож на инопланетянина-торговца, труп которого мы нашли в чёрном лесу. На аэробайках летали другие уроды – помесь кенгуру с кузнечиками.

Максим не стал возражать, он думал о том же.

Уселись на мотоцикл, направили луч фонаря в тоннель, уходящий, казалось, в бесконечность.

Максим увеличил скорость, повинуясь нетерпению и не желая застрять в начале пути на долгое время.

Тоннель по-прежнему тянулся стрелой вперёд, в невероятные дали, но уже через сотню метров впереди вдруг появился быстро приближавшийся световой луч, за ним – мчавшийся навстречу точно такой же воздушный мотоцикл, и майор едва успел затормозить перед столкновением, обнаружив, что тоннель впереди перегорожен зеркальной плитой!

Редошкин выругался.

– Вот собаки бешеные! Устроили аттракцион! Так же и полысеть недолго!

Максим слез с аппарата, с любопытством осмотрел препятствие, и в самом деле представлявшее собой идеальной чистоты зеркало.

– Всё-таки хозяева Крепости оставили защиту.

Он потрогал пальцем плиту, почуяв холод металла.

Редошкин тоже приложил к зеркалу ладонь.

– Стекло? Или композит?

– Скорее сталь.

– Хорошо отполирована. У меня осталась граната, рванём?

– Вряд ли такую плиту можно пробить гранатой.

– А «теннисным мячиком»?

– Жаль тратить без особой нужды.

– Давай попробуем бронебойным. – Редошкин взвесил в руке карабин.

– Сначала попробуем найти запорный механизм.

Максим приблизил лицо к зеркальной плите: показалось, что за ней что-то движется, – и в тот же момент плиту прочертили пять прямых линий – по числу углов коридора, сложились в пятиконечную звезду, и дольки этой звезды плавно разошлись в стороны, исчезая в стенах и открывая проход.

Напротив, буквально в трёх метрах, стоял человек в камуфляжном спецкостюме типа «хамелеон», но без шлема, и держал направленный навстречу гостям ствол карабина.