Никита Павлович взъерошил свои волосы, и теперь они окончательно встали дыбом.

– Стечения обстоятельств бывают порой прямо мистическими. Дю, ты помнишь Анюту?

Глава одиннадцатая

– Хороший пример, – обрадовалась Ада Марковна. – Сначала у женщины скончался богатый муж, съел консервы «осетрина в томате», получил приличную порцию ботулотоксина и умер. Печальная ситуация, но не редкая. Через пару недель свекровь Анюты поужинала картошкой с рыбой и очутилась на кладбище. Оказалось, что она тоже угостилась осетриной в томате. Поскольку после гибели матери мужа невестка стала единственной наследницей всего состояния, то, естественно, возникли подозрения. А через три дня домработница уехала в морг, вкусив то же кушанье. Последняя смерть показалась мне нелогичной. С мужем и его мамашей ясно – дело в жирном куске: дома, полные денег счета. А что от горничной получить можно? Может, она шантажировала хозяйку? И глупость преступления зашкаливала. Травить всех одними консервами? В конце концов выяснилось: испорченных банок в чулане было десять штук, а их не выкинули. Почему? Забыли. Люди просто ели осетрину в томате! С картошечкой. Вроде есть мотив – наследство. В наличии и потенциальная убийца – вдова. А в реальности просто глупость. Ну, и Миша прав, мистические совпадения бывают. Пример – семья Ореховых. Отец погиб по вине шофера, у которого сломалась машина. Водителя оправдали. Через двадцать лет на том же месте тот же человек за рулем по той же причине – заклинивание ступичного узла – сбил пешехода, сына того мужчины, которого он же лишил жизни два десятилетия назад. А у меня сейчас появились вопросы.

– У меня тоже, – сказала я, – и первый из них: по какой причине Николай решил поселиться в доме родителей? Если он знал, чем они занимались, то его поведение выглядит странно.

– Согласна, – кивнула Дюдюля, – но что-то побудило его поселиться именно там.

– Ностальгия по счастливым годам? – подсказал Димон. – Может, родители обожали сына? Он проводил лето в деревне.

– Не исключено, – пробасил Миша.

– Сын Максим хотел занять территорию покойного отца, – напомнила я, – и тоже погиб. Однако это не остановило Илью, который решил переехать туда, где умерли уже двое.

Дюдюня сняла шляпку.

– Мотивация?

– По словам матери, он ей заявил: «Хочу иметь тихое место в доме», – объяснила я.

– У них шумно? – поинтересовался Никита Павлович. – Много детей, крик, визг? Домашние животные? Лай? Отношения выясняют в драке друг с другом? Скандалят?

– Клиентка сообщила, что семья живет дружно, детей пока нет.

Миша взял бутылочку с водой и начал откручивать пробку.

– Кое-кто даже под пытками не расскажет правду о том, что творится за закрытыми дверями его дома.

– У Вероники есть подруга? – осведомилась Дюдюля.

– Да. Люся, она гадает на картах и камнях. Она предупредила Веронику о том, что в ее доме живет Айпатрон. Или Айпетрик? Энергетический вампир! – доложил Димон.

– Надо с ней поговорить! Лучшие подружки – лучшие болтушки, – улыбнулся Михаил. – Вопрос созрел: причина, по которой Люся пугает госпожу Каменеву неким Айпатриком, или как его там зовут? Чего она хочет добиться? Бегства вдовы из дома? Зачем? Или почему?

– Думаете, у провидицы свой интерес? – уточнила я.

– Свой интерес есть всегда, – заметил Никита Павлович, – он появляется на свет раньше младенца. Люди эгоисты от рождения. Это наша сущность.

– Ну ты и загнул, – остановил Коробков паренька.

Но тот не сдался:

– Младенец кричит, требует есть. Или вопит, потому что ему надо памперс поменять. Визжит, если где-то чувствует дискомфорт. Не хочет ночью спать, требует от окружающих постоянной заботы, внимания. Не желает понять: родители тоже люди, им хочется отдохнуть.

– Дети лет до трех неразумны, – заметил Димон, – эгоизм в данном случае надо подавлять взрослым.

– Согласен, – кивнул Никита Павлович, – но речь идет об ином. Мы рождаемся себялюбивыми, не являемся на свет с пониманием, что надо и о других подумать. Такие мысли возникают в процессе взросления, да и то не у всех.

– Вот появятся у тебя дети, начнешь по-другому смотреть на проблему, – пообещал Коробок.

– Пока что с меня двоих хватает, – отбил мяч Никита Павлович.

– Ты женат? – изумилась я. – Прости за вопрос, но я не видела пока твоих документов.

– У меня супруга и пара сыновей, – уточнил юноша, – семь и три им.

Мое удивление выросло до размера Кутафьей башни.

– А самому вам сколько?

– Тридцать пять, – спокойно ответил паренек.

От неожиданности я сказала то, что думала:

– Я решила, что тебе еще и двадцати нет.

– Хорошо, что я не выгляжу на шестьдесят, – меланхолично отреагировал Никита.

– Дмитрий, вы зря затеяли этот разговор, – отрезала Дюдюня, – давайте займемся делом, а не бла-бла.

– Возможно, незнакомая нам пока Люся и впрямь блюдет свои интересы, поэтому и наговорила Веронике глупостей, – произнесла я, – но, вероятно, она верит в существование некоего Айпетрика-патрика и хочет предостеречь подругу. Попробуем разобраться в происходящем. Мы вчера пригласили Люсю к нам, она подъедет минут через пять, может, уже внизу пропуск выписывает. Давайте перейдем в другую переговорную, в этой тесновато.

Все поднялись.

– Дима, будь добр, отведи всех куда надо, а мы с Адой Марковной присоединимся к вам.

Коробков, Миша и Никита удалились. Я посмотрела подруге Рины в глаза.

– Дмитрий Коробков – подчиненный Татьяны Сергеевой, поэтому замечания ему вроде «Вы зря затеяли этот разговор» имею право делать только я. Понимаю, вы привыкли руководить коллективом, пришли к нам со своими сотрудниками. Но если Иван Никифорович подпишет приказ о вашем зачислении на службу, то все становятся моими подчиненными. Я приветствую обмен мнениями в корректной форме, но не приемлю никаких указаний, распоряжений, категоричных замечаний, которые исходят от кого-либо. Порой агенту приходится принимать решение самому, у него нет ни времени, ни возможности связаться со мной. В этом случае он отвечает за себя сам. И дай бог, чтобы то самое принятое им самим решение пошло ему на пользу, а не во вред. Дмитрий Коробков стоял у истоков создания нашей структуры, он служил в самой первой бригаде. И он мой учитель. Дима намного больше меня достоин занять кресло руководителя, но он не хочет становиться начальником. Если вы или кто-то из тех, кто пришел с вами, выкажут пренебрежение по отношению к Дмитрию, тот ничего не скажет. Коробков не обидчив, знает себе цену и бесконечно добр. А я злой полицейский. Да, понимаю, вы опытные профессионалы. Но и мы не вчера работать стали. В моем коллективе отношения всегда строятся на уважении друг к другу. И последнее: не могу называть вас Дюдюней. У нас с вами не дружеские, а служебные отношения. Я буду обращаться к вам – Ада Марковна.

– Лучше просто Ада, – попросила дама.

– Хорошо, – согласилась я, – а вы зовите меня – Таня, Татьяна.

– Вот и договорились, – прощебетала новая сотрудница. – Куда мне идти?

– Пойдемте вместе, – улыбнулась я, – путь недалек, соседний коридор. Думаете, Люся специально сообщила про Айпетрика? Хотела напугать Веронику?

– У вас есть лучшая подруга? – поинтересовалась Ада.

– Целых две, – ответила я, – Коробков и Рина.

– Ну, они вам завидовать не станут, – засмеялась моя спутница, – и ваш муж не покажется им объектом для охоты. Меня всегда настораживают дамочки, которые квохчут: «Мы с Катей сто лет вместе, со школы неразлейвода, ни разу не поругались». Я всегда советую: хочешь иметь лучшую подругу – научись прощать. Вот я, например, не обращаю внимания, что от Катюши всегда потом пахнет. Кто-то от нее из-за этого отвернется, неряхой назовет. А я спокойно терплю. Ну, не любит она мыться, зато человек хороший.

Я засмеялась и взялась за ручку двери:

– Таких экземпляров около меня нет.

Глава двенадцатая

– Людмила Вениаминовна, – начал Димон, но продолжить не смог, потому что худенькая востроносая женщина, похожая на ворону, его перебила:

– Зовите меня просто Люся, мое отчество – язык выговаривать устанет.

– Хорошо, – не стал спорить Коробков, – уважаемая Люся, вы гадалка…

И опять приятелю не удалось договорить.

– Нет-нет, никогда, – возразила Люда.

– Вероника Каменева сказала, что вы работаете с картами, камнями, – напомнила я.

– Верно, – согласилась посетительница, – но к гадалкам я отношения не имею. Являюсь предсказательницей.

– Да какая разница? – удивился Никита.

Удальцова оперлась локтями о стол.

– Молодой человек, гадалки – цыганки, которые шныряют в толпе у вокзала, выискивают мужика с унылым видом, подбегают к нему и завывают: «Вижу, вижу, на тебе порча, от этого все беды. Ой, жаль-то как! Ой, какая у тебя судьба тяжелая». А бабам они поют: «Несчастная ты, муж тебе изменяет…» Вот это гадание, обман, жульничество. А я предсказательница, экстрасенс. Чувствую ауру, сообщаю о том, что может произойти с вами. Вариантов судьбы, как правило, несколько.

– Пойдешь налево – умрешь, направо – женишься? – без тени улыбки спросил Миша.

– Правильно понято, – обрадовалась Люся, – я показываю направление, а уж куда человек двинется, это его решение. Я предвижу развитие событий, но советов, по какой тропинке клиенту надо топать, не раздаю. Ваша судьба зависит от вас, а не от меня.

– Спасибо, – кивнула Дюдюля, – но Веронике вы сообщили про Айпетрика.

– Это кто? – искренне удивилась Удальцова.

– Каменева рассказала, что вы раскинули карты и сообщили, что в доме живет Айпетрик или патрик, простите, если неверно называю имя, – подхватила я, – поэтому в доме опасно находиться.

– Ника чудесный человек! – оживилась Люся. – Но у нее… поймите меня правильно… не хочу никого обидеть… мы близко дружим… Каменева… ну… она… ой! Не знаю, как и сказать.

– Просто, – посоветовала Дюдюня, – говорите, что думаете, мы привыкли слышать разные речи. До Вероники никогда не дойдет, какую информацию вы сообщили. Но вполне вероятно, что мы узнаем от вас некие сведения, которые помогут нам понять: почему Николай и Максим умерли.

Люся прижала руку к груди.

– Клянусь, она все не так поняла. Мы познакомились десять лет назад. Нике посоветовала обратиться ко мне Алиса. Они с Вероникой члены женского клуба «Создатель подарков», делают презенты своими руками ко всем праздникам, заняты постоянно. У нас что ни месяц, то ликование: Новый год, Рождество, Крещение, Святки, Масленица, двадцать третье февраля, Восьмое марта, Первое, Девятое мая, а еще дни рождения членов семьи, друзей, именины, даты свадеб. Только и готовь подношения. Не хвастаясь, поясню: у меня клиентов очень много, большинство – постоянные, новых я не беру, но раз Алиса попросила…

Людмила понизила голос:

– Мне сразу стало понятно: иметь дело с Каменевой трудно. Она – запертая дверь. А с такими некомфортно. Наша беседа идет с глазу на глаз, мне надо кое-что узнать. Камни не раскидывают «на всё». Они отвечают лишь на конкретный запрос. Ну, например: можно ли нам ехать на море? Вот тут придут жизненные варианты. А запрос «Почему моя свекровь дура» камни отвергнут. Как им на это отреагировать? Надо поинтересоваться: что делать, чтобы подружиться с мамой супруга? Вот тут можно получить пакет вариантов. В первую нашу встречу я обратилась к Нике:

– Что вас больше всего волнует?

Она в ответ:

– Ничего.

Люся поежилась:

– Но я всегда ощущаю грозовую обстановку. Чтобы вы не сочли меня болтливой мошенницей, приведу пример.

Удальцова показала пальцем сначала на меня, потом на Дюдюню:

– Вы друг другу не нравитесь, но сдерживаетесь, потому что вместе работаете. Но у вас есть шанс помириться. Мужчина, который на мальчика похож, на дух Михаила не переносит, но смиряется, потому что…

Люся закрыла глаза.

– Деньги. То ли ему Миша их дал, то ли он собрался одолжить. Тот, у которого волосы в хвост собраны…

Димон помахал рукой.

– Я.

– Спокойный, как удав, – улыбнулась Люся, – у него все хорошо, он доволен и жизнью, и работой. Он своего горя сверх меры уже хлебнул, много раз был бит. Но больше его долбасить не станет, теперь он будет жить нормально.

Все уставились на Людмилу, та смутилась.

– Простите. Решила дать вам понять, что я не шарлатанка. Сразу ощутила – у Вероники на голове лежит камень. Тяжелый. Он ее давит! Но что ей на макушку водрузили, я не поняла. Муж алкоголик? Драчун? Насильник? Гуляка? Ясно ощущалось присутствие чего-то враждебного. А она сидит, улыбается и поет: «Все хорошо». Пришлось попросить ее не врать ради собственного блага. Она вспыхнула:

– Я никогда не лгу!

Я уперлась:

– Сегодня у вас первая попытка.

Ника вскочила, положила на стол деньги и убежала. Я за ней со словами:

– Не беру плату просто так!

Мы чуть не подрались в прихожей. И вдруг меня осенило сказать:

– Как же я тебе помогу, если ты про мужа молчишь? Давай у камня спросим, как проблему решить. Но ты ее обозначь!

Люся посмотрела на кофемашину.

– Эспрессо не жалко? Сварите, пожалуйста. Потом, когда я стала к Каменевым домой приезжать, удивлялась. У них в доме обстановка, как… ну в детском саду. Без воспитателя нельзя ничего предпринимать. Все выполняют лишь то, что им разрешено. Вероника занимается с репетитором, потому что Николай устраивает жене несколько раз в году концерты, ей нужно хорошо петь, чтобы не опозориться. А еще она ведет хозяйство. И у всех детей есть дело, вроде они сами его выбрали и довольны. Но если кто-то пожелает сменить род деятельности, то надо спрашивать разрешения у Николая. Тот вождь, капитан, резидент, глава клана. У семьи была возможность приобрести детям квартиры. Но отец сказал:

– Нет! Все живем вместе.

И все жили вместе.

– Николай Петрович был сатрап? – уточнила Дюдюня.

– Кто? – не поняла Удальцова.

– Тиран, – подсказала я.

– Нет-нет-нет, – замахала руками гадалка, – он никогда не проявлял жестокости. Когда Илья решил после школы пойти учиться на юридический факультет, а потом стать сотрудником ФСБ, отец ему сначала спокойно объяснил, по какой причине не надо туда идти. Разумные аргументы приводил: если надоест, оттуда не уйдешь. Бывших сотрудников не бывает, даже на пенсии в любой момент могут «разбудить». И ты вечно под колпаком, за границу просто в море покупаться без разрешения не полетишь. Ну и так далее. Илья не внял словам отца. Тогда Николай попросил одного знакомого сводить сына в прозекторскую на вскрытие. Илья же хочет стать следователем, вот, пусть посмотрит на часть работы.

Илье стало плохо, больше он о службе в ФСБ не заговаривал. Николай действовал умом и хитростью. Я понимала: он любит жену, детей, но считает их глуповатыми, безответственными, неспособными жить без его руководства. Коля контролировал все, даже наряды своих женщин.

Люся аккуратно взяла чашку, которую перед ней поставил Димон.

– Всем почему-то кажется, если муж едет с женой в магазин, выбирает ей обновки, покупает их, то он рабовладелец. По мнению большинства, супруг обязан отдавать весь заработок своей бабе, а уж она им сама распорядится. Но тогда жди скандала, крика добытчика: «Опять все моим горбом добытое на ерунду спустила!» У Каменевых такого не было. Николай не лишал Нику денег, у нее всегда была неподотчетная сумма на мелкие радости. Типа пополнение коллекции плюшевых лисичек.

– Плюшевых лисичек? – удивилась я.

– Да, Ника их собирает, – улыбнулась Люся, – именно мягких, других ей не надо. У нее вся спальня ими завалена. У каждого человека есть некие милые тайночки. На тайны они не тянут, потому что малюсенькие. Одна ест в постели перед сном мороженое, другая по вечерам обожает гулять по онлайн-магазинам, третья, уже пенсионерка, играет на компьютере в игры для детей. Вроде скрывать все это не стоит. Но люди не хотят, чтобы над ними подшучивали, стесняются своих привычек и никому о них не сообщают. О собрании плюшевых лисичек я узнала случайно. И так же, ненароком, выяснила, что Николай до паники боится бабочек.

– Бабочек? – удивилась я.

Мила засмеялась:

– Прикол, да? Серьезный такой, весь в бизнесе, и нате! Один раз я узнала, что у Ники в момент нашей встречи заболела голова, и сказала ей:

– Приляг, поспи, все пройдет. Я домой поеду.

Каменева хотела проводить меня, но я ответила:

– Сама по дорожке пройду.

И убежала. В тот момент, когда я приближалась к калитке, она открылась, запахло дорогим мужским одеколоном, я сразу сообразила: Николай домой вернулся в неурочный час, и прыгнула в кусты. Не хотелось мне с ним встречаться. Сижу, гляжу в просвет между ветками. Точно! Хозяин дома. Он сделал шаг, и тут бабочка летит. Большая такая, крылья по краям оранжевые. Их называют шоколадницами. Она Коле на рукав села.

Люся зажмурилась.

– Мама! Что с Николаем случилось! Он ее увидел, остолбенел, потом на землю сел, его стошнило, затрясло, он лег на траву, похоже, в обмороке. Я сижу, не знаю, что делать. То ли ждать, пока он очухается, то ли на помощь звать. Минут через двадцать Николай кое-как встал и забормотал:

– Надо срочно опять вызвать морильщиков, чтобы никогда ни одной твари в саду! Никогда! Ни одной. Гадость. Мерзость. Пакость. Обрабатывали же участок, а она тут! Убить всех! Уничтожить! Может, затянуть все сеткой? Прикрыть сверху, с боков!

И домой пошел. На что угодно спорю, он никому про свой страх не рассказывал. А Ника про лисичек молчала. Но это к теме разговора не относится. Поверьте, Вероника жила счастливо, она занималась хозяйством, детьми, пока те были маленькими. У нее были репетитор по пению, готовка, покупка продуктов, вечер у телевизора с вязанием, теплая ванна, много кремов для лица-тела, никаких тяжелых дум на тему: «где деньги взять», отсутствие соседей, завистливых подруг. У Вероники даже нет аккаунта в сетях. Если в этом мире и есть стопроцентно счастливая женщина, то это Каменева. Вернее, она была ею. Сейчас Ника растеряна, испугана. Не понимает, как жить. Спустя некоторое время после похорон Николая я решила ее слегка растормошить, повела ее в торговый центр. Мы ходили по этажам, Никуша брала юбки, блузки, платья, стояла в задумчивости, потом вешала назад.

На десятой попытке я ей предложила:

– Померяй, вдруг придется впору.

Каменева послушно пошла в кабинку и… быстро вернулась. Я удивилась:

– Уже прикинула?

Она прошептала:

– Нет. Мне некому показаться. Раньше Коля подсказывал: хорошо или плохо.

– Если семья жила в мире, согласии, без бурного выяснения отношений, то почему вы пугали подругу Айпатриком? – вернулась я к главной теме встречи. – Говорили об энергетическом вампире?

Глава тринадцатая

– Речь шла не о семейной жизни, а о доме, – пояснила Люся.

– О здании? – уточнила я.

– Да, – подтвердила Удальцова. – Когда я впервые приехала к Каменевой, мне стало не по себе уже у ворот. Сначала возникло липкое облако. Хочу пройти по дорожке – оно не пускает. В голове мысль мелькнула – убегай отсюда. Чернота рядом.

Люся посмотрела на меня:

– Небось вы решили, что приехала тетя ку-ку.

– То, что вы рассказываете, не удивительно, – ответил за меня Димон, – я по этой причине не люблю кладбища. У некоторых могил прямо озноб пробирает, ноги подкашиваются.

– Да, – кивнула Люся, – там самоубийцы или другие смятенные души ютятся. Я их тоже чувствую. Но на участке Каменевых, там прямо… слов нет. Висят тьма, боль, ужас, тоска. В новой части дома еще ничего, там спокойно. Но когда Вероника показала мне половину мужа… Она меня туда не сразу отвела, наверное, через год после нашего знакомства.

Людмила сжала ладонями виски.

– Просто ад! Мне стало плохо, Обычно я слежу за языком, но в тот момент ляпнула: «Ника, у тебя не зря все из рук валится, голова болит. Вам лучше уехать из этого особняка. Продать его, построить-купить новый». Каменева растерялась.

– Почему? У нас прекрасный коттедж на опушке леса.

Я продолжила:

– Ощущаю Айпетри, покровителя убийц, ведьм, колдунов и прочей нечести. Он у вас поселился, устроился там, где Николай Петрович спит и работает. Во дворе гуляет, пляшет. Добром жизнь с энергетическим вампиром не закончится. Убегайте отсюда как можно быстрей.

Она меня за руку схватила.

– Люся! У меня нет подруг. Ты единственная, кого я могу так назвать. Умоляю! Ни слова Коле про то, что ты сейчас сказала. Муж тебе улыбнется, а потом велит мне более тебя не приглашать. У нас все хорошо. Просто ко мне привязалась мигрень. Ни я, ни Коля ничего тяжелого, страшного в доме не ощущаем. Если тут твой Айпатрик поселился, выгони его.

И как изгнать сатану из ада?

Люся повернулась к Дюдюне, которая сидела молча:

– Меня ужас обуял. Если у Вероники начала болеть голова, то Айпетри и к ней подбирается. Он сразу не убивает, действует тихо, не торопясь. Может лет десять пройти, и потом такое у людей начинается! Ника дальше говорит:

– Коля в этом доме расцвел, ему здесь в сто раз лучше, чем в городе, аппетит у мужа прекрасный, настроение замечательное.

Люся прижала ладони к щекам.

– Жутко!

– Почему? – шепотом осведомился Никита Павлович, и мне стало понятно, отчего Рина назвала его прекрасным актером. Он сейчас так изобразил страх, что даже я поверила: он охвачен ужасом.

Удальцова зашептала:

– Айпетри притягивают места массовой смерти: кладбища, поля сражений, земля, на которой некогда находился расстрельный полигон. Айпетри дух, он невидим, не имеет тела, но очень хочет его обрести.

– Зачем? – неожиданно поинтересовалась Дюдюня.

– Ему нравятся человеческие удовольствия, – объяснила Людмила, – еда, секс, алкоголь. Всего этого нематериальная сущность лишена, поэтому она подыскивает подходящего человека, вселяется в него и живет как хочет.

– Считаете, что Айпетри захватил Николая? – предположил Михаил.

– Да, – выдохнула Люся, – именно так. Когда я познакомилась с мужем Ники… Понимаете, я ощущаю то, что другие не улавливают. Например, человек мне улыбается, а я вижу чудовище с оскаленной пастью. Николай Петрович… он… ну… э… э… э…

Люся на секунду умолкла.

– Трудно это вам объяснить. Хотела подобрать приличные слова, но не получается. Скажу, каким я Каменева в ту первую встречу узрела. Яркая, красивая обертка для конфеты. Разворачиваем, видим шоколадку. Кусаем! И понимаем: внутри дерьмо, оно в глазури из какао. Жуткое дерьмище! Меня всегда в его присутствии блевать тянуло. Хорошо, что мы редко виделись.

– Вы поэтому в кусты спрятались, когда увидели, что хозяин особняка в сад входит? – сообразила я. – В тот день, когда он бабочки испугался.

– Ну да, – согласилась Люся, – я избегала контактов с мужем Ники. Он был сильным человеком, с железной волей, несгибаемым. В этом причина его неожиданной смерти. Вампир внедрился в Каменева, захватил его, но полностью себе подчинить не смог, целиком Колю сожрать трудно, тот был слишком сильной, стойкой, неуступчивой и тоже злой личностью. Билась, билась адская сущность с Колей, устала и ушла из тела. Душа Коли освободилась от подселенца, поняла, кто ею временно обладал, ужаснулась и от страха отлетела.

– Ваша версия доходчиво объясняет, почему Николай Петрович внезапно отправился на небеса, – резюмировал Димон. – С отцом семейства понятно. Но Макс? Он тут при чем?

– Семья покойного не отпевала, перед смертью он не исповедался, не причастился, – грустно перечисляла гадалка, – душа его одна без какой-либо защиты по страшным местам сейчас продвигается. И нет у него ни от кого помощи. За Николая не молятся.

– Уважаю вашу веру, но сам на такие байки не ведусь, – отрезал Димон, – и уж простите, я не верю в привидения. Почему, по-вашему, умер Максим?

– Айпетри не фантом, – рассердилась Люся, – он энергетический сгусток.

Мне захотелось поблагодарить Удальцову и отправить ее домой. Если речь зашла об «энергетических сгустках», то лучше не продолжать беседу с таким человеком.

– Вы сами-то у Каменевой дома гостили? – спросила вдруг Люся.

– Пока не довелось, – призналась я.

Удальцова молитвенно сложила руки.

– Пожалуйста, съездите к Нике, походите по дому и сразу поймете, о чем я речь веду. Семья ничего не чувствует, она вся во власти злого духа. Уговорите Веронику переехать. И все у них наладится. Айпетри привязан к месту. Он останется в доме. Николай умер, энергетическая сущность вселилась в Макса, а тот был слабак, он быстро сдался. Такой вампиру не интересен. Вот он его и убил. Следующий Илья!

– Почему он? – моментально отреагировала на это заявление Дюдюня.

– Парень собрался жить на половине отца! – воскликнула Люся.

– И что их всех туда тянет? – воскликнул Миша.

Люся заломила руки.

– Вы так ничего и не поняли! Айпетри зовет, ему нужно новое тело!

Дюдюня подняла руку.

– Можно вопрос? Вампира интересует живой организм или мертвый?

– Вот те на, – подпрыгнула Люся, – а кому я сейчас тут долго объясняла, распиналась? Повторяю! Он хочет внедриться в мужчину, чтобы получить все телесные радости! Наслаждение от обжорства, секса, скандалов…

– Про еду и секс понятно, но какая радость от выяснения отношений? – удивилась я.

Людмила рассмеялась:

– Для некоторых людей большая. Обругал кого-то, как булочку съел. Айпетри черная сущность. Ему от злобных воплей и драк просто сладко становится.

Дюдюня улыбнулась:

– Вы прекрасно объясняете. Но у меня еще есть вопросы. Попрошу и их разрешить. Айпетри любит менять тела?

Люся дернула плечом.

– Нет. Как происходит процесс подселения? Сначала энергетический вампир выбирает семью, затем того, кого хочет заменить. Процесс этот не быстрый. Определившись, Айпетри влезает в чужую душу. Сначала сидит тихо, привыкает. Затем приступает к захвату. Пошагово. Человек вдруг приобретает гигантский аппетит, жрет все, толстеет, злится, становится неразборчив в партнерах… Ну и пошло-поехало. Несколько лет ему надо на полное завоевание. И лишь потом дрянь успокаивается и пользуется тем, что получила.

– Значит, гаденыш не заинтересован быстро менять одно тело на другое? – подвела итог Дюдюня.

– Конечно, нет! – отбила подачу Люся. – Он много сил тратит на интервенцию. Потом желает насладиться ее плодами.

– Когда вампир принимает решение оставить человека? – задал свой вопрос Миша.

– В тот момент, когда тело ему вместо удовольствия начинает приносить дискомфорт, – объяснила Люся. – Если хавать каждый день в три горла, что нажрешь? Диабет, гипертонию, боли в спине-суставах, гастрит-колит-запор-понос-рак. Родня тащит человека к врачу. Начинается лечение. Уколы, таблетки, диета. Какой секс? Да тело на прогулку от дивана до кресла неспособно. Скандалить оно не может. Хочет кого-то уконтрапупить, разинет рот и… сил нет. Зачем такой дом Айпетри? И он его оставляет, ищет новый.

Дюдюня, которая что-то записывала на бумаге, отложила ручку.

– Черная сущность умна. Небось она заранее присматривает себе новое жилище. Возможно, выбирает кого-то из членов семьи. Что происходит, когда Айпетри оставляет тело?

– Человек умирает, – ответила Людмила, – едва захватчик начинает собираться к отходу, тело перестает дышать, и конец. Перед концом человек видит Айпетри во всей его красе. Тот появляется перед ним и говорит: «Прощай. Более мы с тобой не живем вместе». И потенциальный покойник впадает в ужас, последняя его эмоция – страх.

– Спасибо, вы прекрасно донесли до меня метод работы вампира, – поблагодарила ее Дюдюня, – теперь пакет моих вопросов. Если злобный захватчик долго выбирает тело и потом терпеливо его обрабатывает, почему Максим умер почти сразу после Николая? Если ненужное тело погибает в тот момент, когда оккупант только собирается его покинуть, каким образом человек может увидеть Айпетри и скончаться от страха? Он ведь уже покойник! Если причиной эвакуации того, кого полностью поборол энергетический вампир, являются ожирение, болезни, то почему Айпетри бросил Николая? Тот был внешне нормальным, активным, на здоровье не жаловался.

Люся поджала губы:

– Не знаю. Он с подвывертом.

– Айпетри? – уточнил Димон.

– Да оба они! – взвилась посетительница. – И вражина, и Николай! Поверьте мне, муж Ники совсем не такой, каким его жена представляла.

Глава четырнадцатая

– Дом у них и впрямь стоит особняком, – заметила Дюдюня, когда мы подъехали к глухому забору и увидели железные ворота.

– Игорь Шмаков специально здесь поселился, – сказала я, – вдали от чужих глаз. Никак не пойму, почему Николай решил сюда перебраться?

– Летом, наверное, тут благодать, – предположила Дюдюня, – птички поют, тепло, земляники море, грибы… А сейчас, в октябре, когда над землей нависло серое небо, место выглядит мрачно. Но надо признать, лучше жить тут, чем в блочной многоэтажке, где у тебя со всех сторон соседи. Ну и ворота! Красной звезды на них только не хватает.

Я недоуменно посмотрела на спутницу, а та засмеялась:

– Тань! В советские времена воинские части обычно размещались в лесах. Едешь по провинции, шоссе мрак. Колдобина на колдобине, колея полна воды, машину по глине-грязи мотает. СССР – край беспросветно жутких дорог. И вдруг! Слева лес, на опушке шлагбаум, за ним отличная магистраль из бетонных блоков и щит «Проезд запрещен». Если наплевать на указание, поехать куда нельзя, то упрешься в железные ворота, на них по звезде выдавлено, они красной краской покрашены. Станешь орать: «Люди, пустите погреться!» А тебе в ответ: «Посторонним вход запрещен! Тут дом отдыха». Комедия! А то никто не знал, что в провинции приличная дорога всегда к военным тянется. Санаторий со звездой на воротах!

Я вышла из машины и нажала на кнопку домофона.

– Танечка, – прошептала Вероника, – я вижу вас. Сейчас выйду.

Я удивилась и, когда хозяйка выглянула из калитки, осведомилась:

– Мы не вовремя? Но когда я просила разрешения приехать, вы не возражали.

– Нет, нет, – зашептала Вероника, нервно оглядываясь, – не говорите… Ой, а это кто?

– Ада Марковна, – представила я спутницу, – она специалист… э…

– По определению в зданиях энергетически злых сущностей, – спокойно уточнила Дюдюня. – Надо проверить место, где завершили свой жизненный пусть Николай и Максим.

– Все сейчас дома, – продолжала Ника, – когда вы спрашивали о возможности визита, только я в особняке находилась. А сейчас дети слетелись! Илюша и Рита на эвакуаторе притащились, у них машина сломалась, новая совсем. Марта на заправке поскользнулась, упала, колготки разорвала, юбку испачкала, тоже назад поспешила. Лизе на полдороге позвонил педагог, с которым она занимается. Температура у Якова Ароновича подскочила, похоже, он грипп подцепил. Как нарочно у всех планы нарушились. А я не хочу, чтобы все…

Вероника потупилась.

– Ясно, – сказала я, – мы представимся командой, которая изучает помещение на предмет вредных излучений. Есть при себе кое-какие странные аппараты. Они гудят, мигают, выглядят просто как бластеры. Возьмем их, наденем халаты…

– Отлично, – обрадовалась Ника, – спасибо.

Я открыла багажник.

– Откуда у тебя такая фигня? – изумилась Дюдюня.

– Сейчас ты видишь реквизит к спектаклю «Охотники за привидениями», – хихикнула я. – У Димона сынишка ходит в сад. Там необыкновенно креативный персонал, постоянно что-то придумывает. Они замутили игру, попросили Коробкова помочь им с инвентарем. Завтра у них в помещении появится призрак, может, даже несколько. Надо их поймать. Мы недавно помогли главному режиссеру одного театра. Я у него попросила напрокат оборудование. Он не отказал. Вчера вечером я забрала все, сегодня должна была отдать Диме, да забыла. Зато сейчас пригодилось. А несколько халатов у меня всегда есть в наличии, они часть служебного обмундирования.

Я вынула пакет с одноразовой одеждой.

– Держи.

– Спасибо, – поблагодарила Дюдюня, – у самой много чего в джипе имеется, но мы на твоем погнали.

– Не рулить же кавалькадой, – улыбнулась я. – Ну, вперед на борьбу с привидениями.

– Наверное, летом у вас красивый сад, – сказала Дюдюня, когда мы шли по дорожкам.

– Да, – обрадовалась Вероника, – есть Семен, он делает черновую работу: траву стрижет, грязь убирает. А я выращиваю цветы.

– А-а-а, – заорали из открытого окна, – а-а-а-а!

Потом раздались звуки, которые кто-то извлекал из пианино.

– Это Лизочка распевается, – пояснила хозяйка и открыла дверь, – прошу вас.

– Думала, кого-то хлебной пилой кромсают, – шепнула мне на ухо Дюдюня, войдя в круглый холл, – ну и пение!

– Мамуль! – крикнул звонкий женский голос. – Куда ты запсила салфетки?

– Запсила, – засмеялась я, – забавное слово.

Вероника протянула нам упаковки одноразовых тапочек.

– У нас когда-то жил лабрадор. Пес постоянно утаскивал наши вещи, прятал их в самых невероятных местах. И у нас в семье появилось слово «запсить». Убрать, как пес, спрятать так далеко, что и сам не найдешь.

В холл вышла высокая, стройная, очень красивая брюнетка с ярко-голубыми глазами.

– Мамуль!.. – начала она. – Ой! А это кто?

– Бригада спасателей, – представила нас Вероника, позабыв, что к ней явились ловцы энергетических злодеев.

– Марта, – представилась красавица. – К нам приехали Чип и Дейл! Штуки, которые вы держите, настоящие?

Я решила продолжить спектакль.

– Вроде да. Спасибо за сравнение, Чип и Дейл милые создания. Но мы скорей уж охотники за привидениями. Если всерьез, то скоропостижная кончина вашего брата Максима, а до этого смерть Николая Петровича внушают тревогу.

С лица Марты сползла улыбка.

– Думаете, их убили?

– Сначала погиб ваш отец, – вступила в беседу Дюдюня, – потом Максим. Два вполне здоровых мужика ушли друг за другом в одном помещении.

– У Макса была аневризма, а у папы случился сосудистый спазм, – перебила ее Марта. – Ужасно их потерять. Я неделю в себя приходила. Всегда считала отца здоровым, и вдруг такое! Остановка сердца!

– Некоторые постройки, что возводили в советское время, «фонят», – другим голосом заговорила Дюдюня. – Тогда применяли материалы, не зная об их вредности. Например, асбестовые плиты. Они считались прекрасным антипожарным средством, их устанавливали в пятидесятые-шестидесятые годы почти во всех новых зданиях. Спустя время выяснилось, что асбест вызывает рак. Сейчас он запрещен.

– Ой! – попятилась Марта. – Думаете, у нас…

Я присоединилась к беседе:

– Николай Петрович жил в старом флигеле, – мы просто изучим радиационную и прочую обстановку.

– Если там все светится, нам придется уезжать? – занервничала Марта.

– Лучше поговорим после того, как мы детально обследуем помещение, – остановила ее Дюдюня, – сейчас беседа не имеет смысла. Нас проводит Вероника Олеговна. Вам лучше не ходить.

– Но я хочу! – заявила Марта.

Дюдюня окинула брюнетку взглядом.

– Мы не имеем права препятствовать вашему желанию. Но обязаны предупредить: аппаратура издает сильное излучение. Оно может спровоцировать алопецию, ожирение, проблемы с кожей лица.

– Что? – заморгала Марта.

– Вы облысеете, потолстеете, покроетесь прыщами, – уточнила я.

– Сами вы нормально выглядите, – фыркнула девица.

– Конечно, – расплылась в улыбке Дюдюня, – сегодня первый день на службе. Сменили тех, кто в больницу угодил.

– Пойдемте скорей, – засуетилась Вероника.

Мы двинулись по коридору.

– Как много фотографий на стене, – восхитилась я и остановилась.

– Да, – улыбнулась Ника, – Коля не разрешал их вешать, говорил – они очень личные. Это уж я после его кончины оформила стену нашего семейного счастья.

– Очень здорово, – похвалила я. – О-о-о! Здесь ваши школьные снимки, свадьба! Прекрасная идея.

– Спасибо, – смутилась Вероника, – это я сама придумала. Снимки времен детства из семейного архива пропали. Уже после смерти отца Марта мне сюрприз преподнесла, она нашла наших бывших одноклассников и сделала копии снимков, которые всем нам в конце каждого года раздавали. Она очень заботливая девочка.

Глава пятнадцатая

– Сколько здесь комнат? – осведомилась Дюдюня, когда мы очутились в небольшой прихожей.

– Вы стоите в том месте, где был ранее вход в дом, – объяснила хозяйка. – Направо по коридору кухня, столовая, кладовка, санузел. Налево спальни. В них жили дети, я и Коля, потом гостиная, кабинет.

– Здесь определенно есть сейф, – пробормотала Дюдюня.

– Не знаю, – растерялась Вероника.

Я удивилась.

– Вы не в курсе, где муж держал деньги? Документы?

Ника пожала плечами.

– Ну… он вел счета, а у меня в кошельке была кредитка. Коля на нее разные суммы клал. Мы с ним не обсуждали финансы. Я просто говорила: «Посудомойка сломалась». Коля отвечал: «Не проблема, купи новую».

– Вы не искали после кончины супруга в его флигеле несгораемый шкаф? – уточнила я.

– Нет. Не думала, что он там есть, – растерялась Ника.

– Скорей всего в кабинете, наверное, за картиной, – предположила Дюдюня, – проводите нас туда.

Но в кабинете ничего не нашлось. Мы перешли в спальню. Через пару минут Ада сняла со стены пейзаж, стала видна дверца.

– Ой! – изумилась Ника. – А как его открыть?