Адам хмыкнул.
– И какое же у вас алиби?
– Я отправился на званый обед в честь поклонника месяца и заблудился. А я так хотел увидеть Кейли – хоть одним глазком! Думал, вдруг посчастливится, и даже услышу издалека ее пение! Но увы! В двенадцать тридцать я все еще блуждал вокруг студенческого городка Калифорнийского университета и пытался выяснить правильное направление…
— Думаю, что понимаю. Лейн возможно поняла, что мы могли бы стать хорошими кандидатами на покупку Ремембер-Хаус. Наверняка именно поэтому она поменяла нас. Она всегда знала много способов, как получить выгоду.
«Вот так совпадение! Минута в минуту соответствует времени, когда напали на Шери», – скептически подумала Кэтрин.
— Включая ложь? Адам, ты потрясающий юрист, но иногда я дивлюсь твоей слепоте.
– Кто-нибудь сможет подтвердить ваши слова?
– Одна бабуля. Живет возле стадиона. Имени не знаю, не представилась. Когда я подошел спросить дорогу, она работала в саду. Оставив меня при входе, старушка ушла в дом за картой. По телевизору как раз заканчивался выпуск дневных новостей.
— С годами ты становишься вредной, Мен.
«Как раз в то время, когда я уворачивалась от пуль! А в итоге меня шандарахнуло по спине осколком огнетушителя!»
— Нет, я становлюсь честной.
– На какой улице живет эта бабуля?
– Не знаю. Весь дом украшен подвесными кашпо. Как там это растение с красными цветочками называется?
Они въезжали на остров Моррис и дальше по Квайтнесет-Лейн. К вечеру похолодало. Листья акации шумели, некоторые начали опадать.
– Герань?
— Осенью здесь, должно быть, красиво, — заметила Менли.
– Наверное. По цветам у нас Кейли главная. А я всего лишь любитель, – сказал Эдвин так, будто бы Кейли была его женой. – Ну прям как моя маман! – продолжал он. – Вот уж у кого была садоводческая жилка!
— Ну, через две недели нам придется решать, хотим ли мы это выяснить сами.
Дэнс вежливо улыбнулась:
– А еще что-нибудь можете припомнить?
– Дом темно-зеленый. Стоит на углу улицы. Ах да! Вместо гаража у дома навес для автомобиля. Эта бабуля была так любезна со мной, что я помог ей перетаскать мешки с семенами газонной травы. Ей за семьдесят, седая – вот вроде бы и все… Ах да! Еще она заядлая кошатница!
– Хорошо, Эдвин, мы проверим эту информацию. – Дэнс сделала пометку в блокноте. – Дадите нам разрешение на обыск своего заднего двора, где вы видели чужака?
Эми только что кончила кормить Ханну. Девочка радостно подняла ручку, когда Менли склонилась над ней.
– Конечно, конечно!
— Она перепачкалась, — предупредила Эми, когда Менли стала поднимать дочку из стульчика.
Не отрываясь от блокнота, она тут же прибавила:
– А на обыск дома?
— Мне все равно. Я соскучилась по тебе, — сказала Менли Ханне.
– Да, – ответил Эдвин, и Кэтрин призадумалась: колебался ли он хоть долю секунды?
«Черт его разберет».
— Я тоже соскучился по ней, — заметил Адам, — но твою блузку можно постирать, а этот костюм нет. Привет, Тутс.
– Вот если бы старший детектив Мэдиган спросил тогда моего разрешения на обыск, я бы не стал препятствовать.
Он послал ей поцелуй, но держался подальше.
Сказать, блефует собеседник или нет, агент Дэнс затруднялась. А потому, решив проигнорировать последнее его замечание, просто кивнула:
Менли предложила:
– Мы с полицейскими назначим время и заранее вам сообщим.
— Я возьму ее наверх. Спасибо, Эми. Завтра в два часа подойдет? После того как я заброшу кормильца семьи в аэропорт, хочу поработать часа четыре.
«Удалось ли что-нибудь выяснить методом кинесического анализа? Врет он или нет?» – задалась главными для себя вопросами Кэтрин, но ответить не смогла.
Эми кивнула, а когда Менли уже не слышала, спросила:
Она припомнила свои же собственные слова, которые произнесла на совещании в понедельник: «У Шарпа может оказаться как серьезный невроз, так и пограничное расстройство личности. Не исключен даже и психоз: шизофрения или биполярное расстройство. Сейчас диагноз ему поставить невозможно, но одно ясно наверняка: окружающий мир он воспринимает совсем не так, как мы с вами».
— Вы говорили с Элейн о фильме, мистер Николс?
«Вполне возможно, Эдвин не отдает себе отчета в том, что лжет. Если он сам верит во все свои выдумки, – рассуждала Дэнс, – то кинесика тут бессильна, и анализировать его поведение смысла нет.
— Да. Она уверена, что вернула его мне. Ты точно видела именно мой?
Вдобавок специфика заключается в том, – продолжала свой внутренний монолог Кэтрин, – что Шарп привык скрывать свои эмоции. Не так-то легко угадать, испытывает Эдвин стресс или нет, – а ведь на этом и строится весь анализ! Под воздействием стресса допрашиваемый, сам того не желая, ведет себя иначе и в итоге выдает себя с головой».
— Вы были в нем. Вы подняли Бобби из бассейна и велели ему бежать к маме. Он позвал «Мамочка, мамочка» и потом миссис Николс разговаривала с ним, спрашивала, в какой сад он ходит.
На самом деле кинесика – это целое искусство. И задача специалиста в данном случае вовсе не ограничивается определением того, лжет человек во время допроса или нет. В первую очередь анализу подвергается язык тела свидетеля или подозреваемого. Во вторую – речь: темп, внятность, а также высота голоса. А уже на третьем этапе методом контент-анализа осмысливается сказанное. По иронии судьбы полагаться на искренность сказанного зачастую нельзя: словом запросто можно ввести в заблуждение – как нарочно, так и ненамеренно.
— Детский садик, — сказал Адам.
«А уж когда мы имеем дело с весьма неоднозначным персонажем вроде Эдвина Шарпа, остается опираться как раз таки только на смысл сказанного», – заключила Кэтрин. – Но разве сообщил он хоть что-нибудь действительно полезное?» – спросила себя она, и Эдвин, словно бы в ответ на ее немой вопрос, вдруг покачал головой и улыбнулся.
«Господи боже мой, эта чертова улыбка! Да хладнокровному убийце и то проще в глаза смотреть! Все бы отдала, чтобы только стереть с его лица эту ухмылку!» – мысленно воскликнула Дэнс и тут же одернула себя за то, что не совладала с раздражением.
Эми заметила блеск слез в его глазах.
– Вот ты утверждаете, будто я тут самая толковая… Как по-вашему, я прямолинейный человек?
— Я так рада, что у вас есть Ханна, — тихо сказала она. — Но ведь это тот фильм, который вы ищете, правда?
Эдвин подумал с мгновение и ответил:
— Да. Эми, Элейн не хочется признаваться в ошибках. Может, ты просто возьмешь его для меня в следующий раз, когда будешь у нее? Звучит как мелкое воровство, но он наш, а я не могу настаивать, что он у нее, не вовлекая тебя в неприятности.
– Как мне кажется, вы стараетесь изо всех сил казаться таковой.
– Тогда скажу вам следующее… Вот вы же сами видите, что все идет из рук вон плохо. Вам не кажется логичным просто взять и уехать обратно в Сиэтл? Черт с ним, с этим концертом, а? У Кейли впереди еще много выступлений – успеете повидаться.
— Лучше я так и сделаю. Спасибо, мистер Николс.
Кэтрин не теряла надежды расшевелить собеседника и, что называется, вывести на эмоции: услышать о его жизни и планах на будущее – пускай и методом контент-анализа.
Август, 16
Чего она не ожидала от Эдвина, так это смеха. Он изумленно хохотнул:
88
– Кэтрин, и как вы это себе представляете?
Во вторник в шесть утра Скотт Ковей погрузил последние сумки в «БМВ» и еще раз осмотрел дом. Элейн пришлет кого-нибудь вымыть все как следует, поэтому это его не касается. Он снова просмотрел ящики в спальне и шкафах, чтобы чего-нибудь не забыть.
Подожди, подумал он. Он забыл восемь или десять бутылок хорошего вина, которые еще были в коробках в подвале. Нет смысла оставлять их уборщице.
– В смысле?
Одна вещь изводила его — фотографии Виви. Скотт хотел забыть все, что случилось этим летом, но могло показаться бессердечным оставить их здесь. Он принес их в машину.
– Ну вы же слышали песню Кейли «Твоя тень»? – спросил он, и на лице его не дрогнул ни один мускул, выдавший бы в нем убийцу.
Скотт вынес мусор. Подумал, следует ли ему вытащить фото Ремембер-Хаус из рамы и разорвать. Потом пожал плечами. Забудь об этом. Мусорный грузовик подъедет через час.
– Разумеется, – отозвалась Кэтрин. – Вы еще говорили, что эта песня у Кейли самая-самая из всех когда-либо сочиненных.
Вчера на слушании он просил юриста Вивиан, Леонарда Веллса, заняться ее состоянием и утверждением завещания. Теперь, когда судья обелил его, ее семья не сможет препятствовать передаче наследства. Веллс рассказал, что ему придется продать недвижимость, чтобы уплатить налоги. Правительство определенно хочет отобрать у людей деньги.
Наверное, независимо от наследства, все так чувствуют, подумал Скотт.
Приторная деланая улыбка Шарпа мигом преобразилась. Лицо парня просияло, и он с неподдельным восторгом воскликнул:
Он выехал из гаража и объехал вокруг дома. Помедлил немного, потом нажал на акселератор.
– Неужто это она вам рассказала?
— Прощай, Виви, — громко сказал он.
Получается, Кейли хоть что-то, да помнила о своем самом преданном поклоннике, а большего Эдвину и не требовалось.
89
– Вы, наверное, в курсе, – продолжил Шарп, – что «Твоя тень» – очень личная песня.
Утро во вторник они провели на пляже, только втроем. Они принесли манеж для Ханны и держали его под зонтом. Адам лежал на солнце и читал газеты. У Менли были в сумке журналы, но она принесла и немного бумаг из папки Фоби.
Бумаги были перевязаны резинкой и находились в полном беспорядке. У Менли создалось впечатление, что с развитием рассеянного склероза исследования Фоби становились все более беспорядочными. Казалось, будто она просто собирала материал и запихивала его в папку. Там были даже рецепты, выписанные несколько лет назад из «Кейп-Код Таймс», связанные с историей ранних колонистов.
– Личная?
— Трудное положение, — прошептала она.
– Ну конечно! Первый куплет о том, как нелегко иметь столько поклонников, ведь каждый пытается заполучить частичку души своего кумира: «Но души никогда не хватает на всех, дорогою ценою оплачен успех…» Во втором куплете говорится об автомобильной аварии: мать Кейли погибла, когда бедняжке было всего пятнадцать лет. Вы наверняка наслышаны об этой истории. Бишоп сел пьяным за руль.
Адам поднял голову.
Таких подробностей Кэтрин не знала и лишь покачала головой.
— Что?
– После аварии ему пришлось отсидеть за решеткой восемь месяцев. Вернее, аварии посвящен третий куплет… А второй… Ах да! Второй напрямую связан с рекой. Не знаю, что там у Кейли стряслось, могу только догадываться, но, наверное, лет этак в шестнадцать с ней случилось что-то действительно скверное. Нервный срыв, после которого бедняжка попыталась свести счеты с жизнью и утопиться. По крайней мере, так мне думается каждый раз, когда я слышу эти слова.
«Неужели это правда?» – Дэнс впервые столкнулась с подобным толкованием песни.
— Самые последние записи Фоби. Они датируются около четырех лет назад. Очевидно, тогда у нее начались настоящие трудности. Как жаль, она, должно быть, понимала, что теряет память. Многие из ее записей такие невнятные.
Дурацкая улыбка Эдвина наконец-то погасла.
— Дай посмотреть, — Адам просматривал бумаги. — Вот интересное.
– Представляете, каково это? Написать песню, чтобы утешить себя, потому что больше некому это сделать? Ужас!.. – воскликнул он и пристально посмотрел на Кэтрин. – Я получил от Кейли с десяток электронных и несколько рукописных писем, и знаете, что я прочитал между строк? Мольбу о помощи! Кейли нуждается во мне. Отчаянно нуждается! Если не я, то кто? Кто будет приглядывать за ней?
— Что?
Глава 47
— Здесь описывается это место. Лейн рассказывала мне, что его назвали Ремембер-Хаус, потому что во время шторма дом словно превращается в орган. Звук, который получается, когда дует ветер, напоминает чей-то зов «Рремммеммбе».
Кристал Стэннинг, Майкл О’Нил и Кэтрин Дэнс вновь собрались в комнате совещаний Объединенного управления шерифа округов Фресно – Мадера. Присутствовал и исполняющий обязанности старшего детектива Деннис Арутян.
Кэтрин Дэнс докладывала, как прошел разговор с Шарпом.
— Это же рассказывала мне Джен Палей.
– Признаюсь, прочитать Эдвина с точки зрения кинесики практически невозможно. Либо он совсем не лжет, либо же делает это абсолютно неосознанно. Иными словами – бредит наяву.
— Согласно вот этому, они обе ошибаются. Копия городской записи от 1705 года. В ней регистрируется рождение ребенка капитана Эндрью Фримена и его жены Мегитабель, дочери по имени Ремембе.
– Вот же сукин сын! Уверена, убийства – его рук дело! – пробормотала Стэннинг.
Кристал день ото дня становилась все более уверенной в себе и даже не скрывала раздражения: либо ее окончательно доконал Эдвин, либо она просто почувствовала свободу, когда Мэдигана отстранили от расследования.
— Имя ребенка Ремембе?
Связавшись с центральным офисом службы спасения, они выяснили, что Шарп и в самом деле позвонил в субботу в службу «911» и сообщил о подозрительном незнакомце, который ходит вдоль забора, огораживающего задний двор, и подглядывает за тем, что творится в доме. Звонок зафиксировали в семь часов вечера. Больше никаких подробностей Эдвин оператору не сообщал. Ему предложили перезвонить, если угроза станет реальной или чужак действительно проникнет на задний двор.
Чарли Шин, глава криминалистического отдела, уже осматривал со своей командой задний двор Эдвина в поисках улик. С минуты на минуту он должен был сообщить подробности изысканий.
— Взгляни. Вот городская запись от 1712 года. «Означенная собственность, известная как Никквенум, жилой дом, движимое имущество и участок земли, ограниченный с востока берегом или скалой до морской воды, с юга землей Инсайна Виллиама Сирса, с юго-запада землей Джонатана Кровелла и с севера землей Амоса Никерсона, волей капитана Эндрью Фримена были завещаны его жене, а в случае ее кончины, детям. Так как его жена Мегитабель скончалась до его смерти, единственным наследником является их дочь Ремембе, записанная рожденной в год одна тысяча семьсот пятый от рождества нашего Господа. Местонахождение означенного ребенка неизвестно, поэтому жилой дом, известный как Ремембер-Хаус должен быть продан в счет налогов».
– Вечером в субботу – то есть ровно за сутки до убийства Бобби. Кто бы, интересно, мог за ним следить? Кто вообще знал, что Эдвин приехал во Фресно? – спросил Майкл О’Нил.
Менли вздрогнула.
– Юристы Кейли. Предупреждение о том, что Шарп вот-вот появится в городе, мы получили от них еще неделю назад, – ответил Арутян.
– Да многие знали о его приезде во Фресно, – возразила Дэнс.
— Мен, что с тобой? — резко спросил Адам.
– Откуда бы этим «многим» знать? – спросил Арутян.
– О своей поездке во Фресно «на какое-то времечко» наш друг растрезвонил на всех сайтах, посвященных творчеству Кейли, – ответила Дэнс.
— Ничего, просто эта история об одном из первых поселенцев в конце семнадцатого века, о женщине, которая понимала, что умрет после рождения ребенка и велела назвать дитя Ремембе, чтобы она всегда помнила ее. Интересно, Мегитабель знала об этом? Она могла подозревать, что потеряет свое дитя.
Зазвонил телефон. Деннис снял трубку и через пару минут сообщил собравшимся новости:
— Тогда, если мы все-таки купим этот дом, может, лучше вернуться к первоначальному названию. Ты имеешь представление, что означает Никквенум?
– Патрульные на месте. Опрашивают людей, живущих возле стадиона Калифорнийского университета. Похоже, это надолго. Домов там оказалось множество.
Патрульных послали туда с целью проверить, что алиби-бабуля – как окрестила ее Дэнс, – направлявшая заблудшего Эдвина на путь истинный, и в самом деле существует.
— Это индейское слово, по сути значащее «Я иду домой». Во времена первых поселенцев, если путник шел через враждебную территорию, ему стоило только произнести это слово, и никто не препятствовал его продвижению.
Через минуту на пороге детективного отдела появился Чарли Шин и всех поприветствовал. Не откладывая в долгий ящик, он рассказал о результатах поисков.
— Ты, должно быть, узнала это во время своих исследований?
– Мы перевернули весь дом Шарпа, как только получили от вас разрешение, – произнес он густым басом, с явным бостонским акцентом, и глянул на Дэнс, – и нашли несколько следов, как будто затертых перед самым нашим приходом.
Так ли это, подумала Менли.
Кэтрин вспомнилась почудившаяся ей нерешительность в голосе Эдвина, когда он давал согласие на обыск.
– Сигареты обнаружили? – Дэнс просила Шина обратить особое внимание на сигареты и все, что с ними связано.
— Я пойду немного поплаваю, — сказала она. — И обещаю не заплывать слишком далеко.
– Нет. Ни зажигалок, ни спичек, ни пепельниц, ни даже намека на запах дыма. Кстати, резиновые перчатки у Эдвина на кухне отличаются от тех, в которых орудовал убийца Бобби Прескотта. Да и рисунок гребешковой кожи не совпадает с рисунком ладоней и пальцев, обнаруженных на перчатках с места преступления. А что касается заднего двора, откуда за Эдвином следили… Что ж, мы нашли в пыли несколько следов от сапог. Это явно не обувь какого-нибудь мусорщика или работяги. Скорее всего, достаточно дорогие ковбойские сапоги. Следы, к сожалению, уже занесло пылью. Хорошо хоть дождей еще не было! Сказать что-то про размер ноги и кому обувь принадлежит – мужчине или женщине – невозможно. У нас набралось около тридцати образцов, но они по большей части бесполезные. Деннис, если там и остались еще следы, то я не притащил их отпечатки в лабораторию только потому, что мне они показались незначительными и недостойными нашего внимания. Короче, сделал все, что мог.
— Если будешь тонуть, я спасу тебя.
Кстати, Кэтрин, мы получили результаты экспертизы окурка, найденного в парке напротив твоей гостиницы, – продолжал Шин. – Это «Мальборо». Мы также собрали пепел с места нападения на Шери Таун – конечно же, я имею в виду сигаретный пепел, – но определить марку сигареты и как давно ее выкурили, к сожалению, не смогли. У нас нет такого оборудования.
— Надеюсь на это.
В эту минуту в комнату для совещаний зашел помощник Арутяна и передал ему пачку бумаг:
– Это письма на имя Бобби Прескотта. Те самые, которых мы так долго ждали. Наконец-то дошли.
В час тридцать она подбросила Адама в Барнстейблский аэропорт.
Арутян просмотрел письма, и его вечно непроницаемое лицо просветлело. Детектив тихонько усмехнулся. Для тех, кто близко знал Денниса, этот смешок был как гром среди ясного неба.
— Вот и опять я уезжаю, — сказал он. — Вернусь в четверг, и мы начнем настоящий отпуск. Никакой работы. И если я присмотрю за ее высочеством, ты будешь валяться на пляже и заниматься работой?
— Спрашиваешь!
– Помните, я пытался найти еще какой-нибудь мотив убийства Бобби Прескотта?
— Мы попросим Эми отпустить нас пару раз пообедать.
– Ну? – отозвалась Дэнс.
– Что ж, кажется, я его нашел.
— Одни, я надеюсь.
– Так не медли, рассказывай!
– Вам, наверное, знакомы имена Джон, Пол, Джордж и Ринго?
Глава 48
По пути из аэропорта Менли решила заскочить в Истем, чтобы еще раз посмотреть на дом Тобиаса Найта.
Дэнс и О’Нил снова работали в паре.
— Сейчас, Ханна, ты должна обещать хорошо себя вести. Мне надо посмотреть на это место. В нем что-то есть, чего я не могу понять, — сказала Менли дочке.
«Как же здорово, – радовалась в душе Кэтрин, – когда у тебя есть такой прекрасный напарник! Достаточно одного взгляда, улыбки, жеста или даже намека на оные, чтобы быть в один миг понятым. Никаких слов, чистой воды невербалика!»
Их профессиональные навыки стражей правопорядка гармонично дополняли друг друга – вместе составляли гештальт. Вместе они добивались такого успеха, какой каждому из них по отдельности и не приснился бы. Быть полицейским совсем не просто, а уж быть полицейским-одиночкой – что-то из разряда фантастики. Но и с незадачливым напарником служба не сахар. А может и вовсе оказаться ночным кошмаром – тут уж как повезет! И ладно, если речь идет только о нагрузке. Но в уравнении есть еще и такая переменная, как продуктивность. Количество пойманных за смену преступников у несработавшихся напарников неумолимо стремится к нулю – а это уже недопустимый результат.
Полицейское расследование можно назвать искусством, и оно порой не уступает танцу в балете – ни сложностью исполнения, ни красотой.
Сегодня за столом секретаря в старом доме дежурила другая пожилая женщина, Лютенция Релей. Сегодня спокойный день, сказала она Менли, и у нее есть время поговорить.
«И мы с Майклом О’Нилом, – невольно подумалось Дэнс, – вместе составляем идеальную пару!»
Менли дала Ханне сушку.
На этот раз сценой для их танца, вдохновленного Ливерпульской четверкой и находкой Арутяна, оказался трейлер Бобби Прескотта.
— Она такая же твердая, как собачьи бисквиты, — сказала она, — но это хорошо, потому что у нее режутся зубки. Я присмотрю, чтобы она не роняла крошек.
Теперь-то Кэтрин почти наверняка знала, за чем охотился неизвестный злоумышленник. Дело было за малым: выяснить, что именно пропало, и найти человека, которого видела тем утром Табата Найсмит. Самое интересное, что эта вещь не имела ни малейшего отношения ни к Кейли Таун, ни к Эдвину Шарпу.
Успокоенная Ханна занялась сушкой, а Менли завела разговор о Тобиасе Найте.
«Хотя если Эдвина все-таки пытались подставить, то он-то как раз с этим делом все же связан, пусть и косвенно».
– Так-так-так! – воскликнула Дэнс, с некоторым волнением изучая полки, возле которых еще совсем недавно они с Пи-Кей Мэдиганом строили догадки.
— Я не могу найти о нем достаточно материала, — объяснила она.
О’Нил подошел ближе, и оба заглянули в блокнот на спирали, где отец Бобби Прескотта собирал заметки о записях, сделанных при его участии на студии «Эбби-роуд» в шестидесятые и семидесятые годы.
— Он был таинственным человеком, — подтвердила Релей. — Конечно, он был прекрасным строителем и опередил свое время. Этот дом красивый, но я понимаю, что тот, который он построил в Чэтхэме, был показателен для того периода.
Несмотря на то что Кэтрин уже не раз слышала о подвигах Роберта-старшего на музыкальной ниве, от списка талантливых исполнителей, с которыми он работал, дух все равно захватывало. Кого там только не значилось! Клифф Ричард, Конни Фрэнсис, «Скорпионс», «Холлиз», «Пинк Флойд» и, конечно же, «Битлз», записавшие там свои знаменитые альбомы «Yellow Submarine» и «Abbey Road». Большинство заметок едва читались, и разобрать их, наверное, мог лишь давно усопший отец Бобби. Из всех этих хаотичных записей Дэнс уяснила для себя только одно: речь шла о том, где и какие музыкальные инструменты, акустические экраны использовались, а также каким динамическим диапазоном обладали те или иные усилители.
Полистав блокнот, они наткнулись на ксерокопию письма, адресованного отцу Бобби. Похоже, наконец-то обнаружилось хоть что-то, что могло пролить свет на это непростое дело.
— Я его снимаю, — сказала Менли, — он красив, но комнаты меньше, чем в этом доме.
13 июня 1969 года
Дружище Прескотт!
Благодарим тебя за ФАНТАСТИЧЕСКУЮ работу! Ты лучший звукоинженер, какого только наша группа встречала, – кроме шуток! Работать с тобой было одно удовольствие. В знак признательности за все те бессонные ночи, что ты провел с нами на студии «Эбби-роуд», мы дарим тебе песни, не вошедшие в альбом. Все права на их использование, конечно же, теперь твои, Боб! Не хворай!
— Не понимаю. По размерам они одинаковы, — Релей стала искать в столе. — Здесь есть его биография, которую мы обычно не даем. Она не льстит ему. Вот его портрет. Презентабельный, правда? Денди своего времени.
– Погоди-погоди, – произнес О’Нил. – Ты хочешь сказать, что…
– Я думаю, это именно то, что мы ищем, – благоговейно прошептала Дэнс. – Бог ты мой! Это ведь и в самом деле они!
На рисунке был изображен мужчина лет тридцати с правильными чертами лица, бородкой и длинными волосами. На нем были бриджи, камзол, накидка, кружевная рубашка с высоким воротом и туфли с серебряными пряжками.
Напарники заглянули в список песен внизу письма, но названия были им незнакомы – таких песен «Битлз» точно не исполняли.
Релей понизила голос.
Кэтрин объяснила Майклу, почему эти четыре песни так важны.
– Это самые-самые последние песни в творчестве Битлов. Представляешь?
— Согласно биографии Тобиас покинул Истем из-за подозрений. У него возникли неприятности, после того как он связался с чужими женами и, кроме того, многие были уверены, что он занимается грабежами, что он мункус, вы знаете?
– А как же «Let It Be» семидесятого года?
– Все песни из этого альбома были записаны еще до появления «Abbey Road», то есть до января шестьдесят девятого года.
Она вытащила брошюру и протянула ее Менли.
Деннис Арутян – Мэдиган прозвал его штатным библиотекарем управления шерифа – проделал невероятную работу, пытаясь выяснить мотив убийства Бобби неким залетным чужаком, и изучил всю подноготную семьи Прескоттов. Редкий поклонник «Битлз», прознав о таких сокровищах, отказал бы себе в удовольствии пофантазировать на тему ограбления, а может, и убийства их владельца. Арутян наткнулся в Сети на давние слухи: дескать, у отца Бобби Прескотта где-то припрятаны дубли известных песен «Битлз», которые он помогал им записывать еще в незапамятные времена.
— Примерно в 1704 году, через несколько лет после того, как Тобиас поселился в Чэтхэме, его допрашивали по королевскому указу, когда был разграблен весь груз с «Благодарного». Все были уверены в его вине, но он, должно быть, нашел способ спрятать награбленное. Через два года он исчез. Существует гипотеза, что в Чэтхэме стало слишком жарко для него.
– Но вся штука в том, что мы имеем дело не с какими-то там альтернативными дублями известных произведений, а с полноценными, ранее никому не известными и никогда не исполнявшимися песнями Ливерпульской четверки!
— Из чего состоял этот груз? — спросила Менли.
– Да ладно? Неужели они вот так взяли и отдали их Прескотту-старшему?
– Ты сам подумай. Группа на грани развала. Денег – завались. Что им эти четыре песни? Взяли да и отдали! Тем более эти песни им, может, совсем не нравились.
— Одежда, одеяла, утварь, кофе, ром — причина, по которой было столько шума, в том, что это все предназначалось для дома губернатора.
– Но на письме ни одной подписи, тебя это не смущает?
— Где они обычно прятали груз?
– Думаю, что графолог нас рассудит и скажет, кто из Ливерпульской четверки написал это, – ответила Кэтрин и пожала плечами. – Кто еще мог отправить такое письмо Прескотту-старшему сразу после записи альбома «Abbey Road»? Наверное, в один из вечеров задержались на студии, устроили джем-сейшен и выдали несколько песен. Может быть, получились и не хиты, но кому какая разница? Это же «Битлз»!
— В укрытиях, вырытых на берегу, а у некоторых были даже потайные комнаты в домах. Обычно эти комнаты располагались за камином.
– А Бобби, выходит, унаследовал записи от отца?
90
– Ага, а наш преступник, пронюхав про записи и дождавшись удобного момента, нанес удар и выкрал бесценные сокровища, – ответила Дэнс и обвела рукой осиротевшую полку.
– Дожидался какого-нибудь простачка, чтобы сделать того козлом отпущения. Тут Эдвин и подвернулся.
Во вторник утром Нэт Куган уехал на работу раньше обычного. Из чистого любопытства он поехал мимо дома Скотта Ковея, чтобы посмотреть, нет ли признаков подготовки к отъезду. Нэт не сомневался, что теперь, когда прошло слушание и принято решение, Ковей отряхнет прах Кейпа со своих подошв.
– Именно!
– Значит, в список подозреваемых попадают все знакомые Бобби, знавшие про его архив и легенду о потерянных песнях «Битлз». Как ты думаешь, а сумеет ли преступник продать их?
Несмотря на раннее время, он сразу понял, что Ковей уже уехал. Жалюзи были опущены, у дома дожидались мусорщика две сумки с мусором. Паркуя машину, Нэт решил, что для просмотра мусора не требуется разрешения судьи.
– Если это правда, то он запросто может рассчитывать на вознаграждение в несколько миллионов долларов. А коли умудрится продать эти песни напрямую какому-нибудь коллекционеру-отшельнику, то тут я даже боюсь предполагать, о каких суммах пойдет речь. Помнишь японца, арестованного за хранение краденой картины Ван Гога? Он ведь выложил пятьдесят миллионов, только чтобы единолично любоваться этим шедевром в своем подвале!
– Что ж, с мотивом определились, – сказал О’Нил. – Но кто преступник? Есть идеи? С массовкой этого триллера я еще познакомиться не успел, так что вся надежда на тебя.
В одной сумке были банки и бутылки, а также осколки стекла. В другой — отбросы и разный хлам, включая раму с остатками разбитого стекла в ней и поцарапанной фотографии. О, мой Бог, подумал Нэт. Это было фото с воздуха Ремембер-Хаус, то, что было в витрине агентства по недвижимости. Даже в таком плачевном состоянии оно было яснее, чем дубликат, который Мардж показывала ему в офисе. Но кусок с лодкой был оторван. Интересно, почему? Зачем он разорвал фото? Почему просто не оставил, если не хотел утруждать себя и брать с собой? И почему лодки нет и на копии?
Дэнс задумалась. Мозг усиленно заработал, мысли неслись галопом, перескакивая одна через другую, пока наконец ее не осенило.
Он сунул поврежденную фотографию в багажник и поехал на Мейн-Стрит. Элейн Аткинс как раз открывала. Она приветливо поздоровалась с ним.
– Я хочу, чтобы ты сделал кое-что.
— У меня есть картина, которую вы хотели приобрести. Я могу вставить ее в раму.
– Как скажешь, – отозвался О’Нил. – Раздобыть улики? Допросить кого-то? Ты, конечно, с допросами справляешься лучше, но в любом случае я помогу чем смогу.
— Нет, не беспокойтесь, — быстро сказал Нэт. — Я возьму ее сейчас. Деб хочет сама вставить ее в раму.
– Нет-нет, ничего такого пока не требуется. – Дэнс взяла напарника за плечи, и они вместе отступили на шаг. Кэтрин отошла, критически оглядела трейлер и сказала: – Все. Вот так и стой. Не двигайся.
Он взял снимок и изучил его.
С этими словами она выбежала на улицу.
– Ну это я запросто! – крикнул ей вдогонку Майкл.
— Потрясающе! Великолепная фотография!
— Согласна. Панорамные аэрофотосъемки могут стать хорошим инструментом рекламы, но просто сама по себе она прекрасна.
Спустя полчаса Дэнс и О’Нил вместе с помощниками шерифа мчались сквозь полуденную дымку бабьего лета к гостинице, расположенной на Сорок первом шоссе.
«Ред руф инн» могла похвастаться хорошими и чистыми номерами, но гость, которого вот-вот собирались арестовать, в лучшие свои времена видывал отели и пороскошнее.
— У нас в отделе иногда требуется выполнять работу в воздухе. Вы используете кого-то из округи?
Четыре автомобиля бесшумно подобрались к гостинице.
— Да, Вальтера Орра из Орлеана.
Разумеется, Дэнс и О’Нил присутствовали на аресте чисто формально – дабы помочь детективам округов Фресно – Мадера. На славу народных героев они не претендовали, да и дело было вне их юрисдикции. Ко всему прочему, Кэтрин не собиралась нарушать слово, данное коллеге. Она честно передала бразды правления Пайку Мэдигану, но, поскольку старшего детектива недавно отстранили, всю славу и почет, похоже, придется делить помощникам местного управления шерифа.
Нэт продолжал рассматривать снимок. Это была та же копия, которую Мардж выставляла в витрине три дня назад.
Три полицейские машины и «ниссан» Кэтрин замерли на автостоянке перед отелем. Переглянувшись и поняв друг друга без слов, Дэнс и О’Нил одновременно улыбнулись, выскользнули из автомобиля и направились к пожарному выходу. Тем временем Арутян, Стэннинг и еще четверо помощников побежали по коридорам гостиницы к номеру, в котором – согласно камерам наблюдения – и остановился подозреваемый.
— Я ошибаюсь, или на картине в витрине была лодка? — спросил Нэт.
Как Дэнс и предполагала, перенервничавший преступник, завидев полицейские машины, попытался сбежать и буквально сиганул из окна на газон, где постояльцы регулярно выгуливали собак. Быстро очухавшись после прыжка, злоумышленник прижал к груди сумку для ноутбука и приготовился было дать деру, как вдруг заметил два направленных на него пистолета. Свои намерения сбежать он тут же оставил: Дэнс и О’Нил целились ему прямо в голову.
— Негатив был поврежден, — быстро ответила Элейн. — Мне пришлось его ретушировать.
В следующее мгновение к их компании присоединились два хмурых помощника шерифа – белый и латинос. Они защелкнули наручники на запястьях, а Кэтрин Дэнс, прежде чем Барри Зиглера посадили в полицейскую машину, сняла с его шеи сумку с бесценными записями «Битлз», украденными из трейлера. Записями, стоившими Бобби Прескотту жизни.
Он заметил, что она покраснела. И отчего она так нервничает?
Глава 49
— Сколько я вам должен? — спросил он.
– Вас выдал рост, – пояснила Дэнс.
Услышав это, Зиглер на заднем сиденье полицейской машины приуныл еще больше. Дверцу автомобиля пока не захлопнули, и трясущийся от страха Барри, позвякивая за спиной наручниками, сидел на всеобщем обозрении.
— Ничего. Я сама печатаю.
– Как я вычислила вас? Да очень просто! Тот, кто вломился в трейлер, должен был хорошо знать как самого Бобби, так и его архив – это же очевидно, – продолжала Кэтрин. – А еще быть на короткой ноге с группой Кейли Таун. Ну и плюс еще рост, как я уже сказала.
— Очень мило с вашей стороны, мисс Аткинс.
– А при чем тут рост?
– Барри, вы очень высокий. Свидетельница, заметившая тем утром взломщика, углядела в окне трейлера лишь грудь чужака. Выводы напрашиваются сами собой.
91
Именно поэтому Дэнс полчаса назад попросила О’Нила встать напротив окна трейлера, а сама выскочила наружу. На эту идею ее вдохновило одно воспоминание. Когда она в первый раз оказалась в жилище Бобби и подошла к полкам с записями – там, где Табата заметила чужака, – то столкнулась нос к носу с Мэдиганом. Отбежав к трейлеру Табаты, Кэтрин пригляделась и, конечно же, увидела физиономию О’Нила, маячившую в окне.
Означало это одно: взломщик был значительно выше О’Нила, которого тоже маленьким не назовешь – как-никак шесть футов. В окружении Бобби и Кейли Таун только Барри Зиглер мог похвастаться таким ростом.
Вторник был не легким днем для Фреда Хендина. Понимание того, что он вот-вот навсегда расстанется с Тиной, было оскорблением всех его чувств. Сейчас ему тридцать восемь лет и он встречался со многими девушками. По крайней мере, половина из них, возможно, вышли бы за него замуж.
– Вот дерьмо! – пробормотал Барри, окончательно признавая свое поражение. – Мне очень жаль. Извините меня. Даже не знаю, что и добавить. Пожалуйста, простите.
Сколько раз в жизни Кэтрин слышала подобные речи. Просто не счесть!
Фред знал, что по некоторым меркам он был хорошей партией. Он трудолюбив, обеспечивает спокойную жизнь. Он был преданным сыном и будет таким же мужем и отцом. Многие бы удивились, точно узнав размер его банковского счета, хотя у него всегда было ощущение, что Тина догадывается.
Фред понимал, что если прямо сейчас позвонит Джин, Лилиан или Марии, вечером у него будет свидание.
Конечно же, в десяти случаях из десяти это раскаяние означало одно: преступник сожалеет вовсе не о содеянном, а о том, что попался.
Беда в том, что он искренне любит Тину. Он всегда понимал, что она капризна и требовательна, но когда шел с ней под руку, то чувствовал себя королем. И она могла быть очень забавной.
– Когда мы встретились с вами в доме у Кейли, вы сказали, что только-только приехали из Кармела. Я созвонилась с администратором этой гостиницы и, к своему удивлению, узнала, что Бобби Зиглер заселился – оказывается! – на следующее утро после гибели Бобби.
Ему придется выкинуть ее из головы. Весь день он был расстроенным, думал о ней и о том, как порвет их отношения. Босс даже пару раз окликал его.
– Да-да… Я солгал. Простите.
— Эй, Фред, прекращай мечтать. Надо кончать работу.
«Ну вот, снова-здорово!» – мысленно закатила глаза Кэтрин. И продолжила объяснения:
– Ну и конечно же, запись песни «Твоя тень», которую вы включали перед каждым нападением. Слишком уж высокого она качества. Тут нужны соответствующие рекордеры, которые стоят уйму денег и доступны разве что какому-нибудь звукоинженеру или продюсеру.
Он посмотрел на дом через дорогу, но почему-то сегодня дом не был таким привлекательным. О, конечно, он, возможно, купит его, но это будет уже по-другому. Фред воображал себя с Тиной в этом доме.
– Запись песни? – переспросил Барри и нахмурился.
Но у человека есть достоинство, гордость. Ему придется порвать с Тиной. Сегодняшние газеты были полны репортажами о слушании. Не было упущено ни одной подробности: состояние правой руки Вивиан; утерянное изумрудное кольцо; визиты Тины к Ковею во Флориду. Фред вздрогнул, найдя свое собственное имя как бывшего и теперешнего друга, а теперь и жениха Тины. В репортаже он выглядел дураком.
Дэнс переглянулась с Арутяном, который заканчивал зачитывать задержанному его права.
Покончив с этим, Деннис прибавил:
Да, придется с этим кончать. Завтра, когда он повезет ее в аэропорт, то скажет об этом. Но его заботила одна вещь. Наверняка Тина откажется вернуть ему драгоценности его матери.
– Вы арестованы по подозрению в совершении убийства…
– Убийства? Вы о чем вообще?
Дэнс и Арутян переглянулись еще раз.
В шесть часов, когда он подъехал к Тине и выяснил, что, как обычно, она не готова, Фред включил телевизор и открыл коробку для драгоценностей.
– Вы арестованы по подозрению в совершении убийства Бобби Прескотта, – пояснил помощник шерифа. – И Фредерика Блантона. А также нападении на Шери Таун и агента КБР Кэтрин Дэнс. Хотели бы вы…
Жемчужины его матери, часы и булавка, а также обручальное кольцо, только что подаренное им, были на месте. Он подумал, что кольцо выполнило свое назначение и она, возможно, не могла дождаться, чтобы снять его с пальца. Фред опустил все эти вещицы в карман.
– Нет-нет, что вы такое говорите! Никого я не убивал и не совершал никаких нападений! – Лицо продюсера аж перекосилось от ужаса. За долгие годы работы Дэнс повидала много моноспектаклей в исполнении подозреваемых, но этот, без сомнения, был самый лучший. – Я ничего такого не делал. Да и зачем бы мне?