ХУГО: Кто тебе мешает? Лузер. Лузер.
КАРЛ: (Короткие сигналы.)
ХУГО: Лузер. Дерьмо.
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР № 83 (расшифровка)
Кому: Пьер Даниельссон (подозреваемый)
От кого: Хуго Педерсон
Дата: 1 июня 2006 года
Время: 14.34
ХУГО: Я обосрался.
ПЬЕР: Что случилось?
ХУГО: Забыл комп в такси.
ПЬЕР: Ну да? С ума сошел?
ХУГО: Растяпа… Ехал из аэропорта домой и оставил сумку. Ноутбук, флэшки – все.
ПЬЕР: В такси звонил? Какая компания?
ХУГО: «Курьер». Полная безнадега. Но мы же сегодня летим к старику на тусовку с Матсом, так что…
ПЬЕР: Back up?
ХУГО: В основном, есть. Надеюсь. Но если кто-то в него полезет?
ПЬЕР: И что будет?
ХУГО: Откуда мне знать…
ПЬЕР: Могу рассказать. Все увидят, какой успешный фрик этот Хуго Педерсон. И успокоятся. Но друзей, конечно, не наживешь. Только завистников.
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР № 84 (расшифровка)
Кому: Хуго Педерсон
От кого: Йеспер Рингблад (биржевой маклер, банк «Нордеа»)
Дата: 1 июня 2006 года
Время: 14.56
ЙЕСПЕР: Привет, Хуго, извините, что беспокою.
ХУГО: Все в порядке. Есть поклевка?
ЙЕСПЕР: Нет… я звоню по другой причине. У нас проблема.
ХУГО: Рассказывай.
ЙЕСПЕР: Получена информация из IRS, ну, вы знаете, британское налоговое управление. Они обратились в шведскую финансовую инспекцию. Просят провести у нас проверку. Мы только что узнали… из неофициальных источников. Разумеется, мы сделаем все что можем, чтобы защитить наших клиентов.
ХУГО: Только этого нехватало… а с чего они всполошились?
ЙЕСПЕР: Точно не знаю. Речь идет о шведских счетах на Канальных островах.
ХУГО: У меня там есть счет.
ЙЕСПЕР: Я знаю. Поэтому и звоню вам одному из первых.
ХУГО: Когда начнут?
ЙЕСПЕР: Точно не известно. И потом… начнут и начнут. Начинать можно по-разному. В лучшем случае, потребуют прислать отчетность. Есть вариант похуже: потребуют доступ к нашим конторам, закажут определенные дни и явятся для проверки. И уж самый пессимистический сценарий: позвонят в дверь. Завтра, сегодня… через десять минут, в любой момент. Нас отпихнут и начнут копать.
ХУГО: Но вы, надеюсь, готовы?
ЙЕСПЕР: Само собой, Хуго. У нас всегда оранжевый код. И все же мой долг – вас информировать. Надеюсь, вы понимаете серьезность ситуации. И понимаете, почему не могу рассказать больше – тогда я сам себя скомпрометирую. Но вы много можете сделать сами. Будет хорошо, если вы поработаете остаток дня над… определенными вопросами. Надо торопиться.
ХУГО: До чего не к месту… я, как назло, потерял компьютер, а там полно информации об этих счетах.
ЙЕСПЕР: К сожалению, ничем не могу помочь. Это ваша проблема. Надеюсь, к вечеру вы ее решите.
38
Заброшенный карьер по добыче гравия. Похоже, самое пустынное место на Земле. Наверное, на Луне тоже есть такие места. Даже странно – в нескольких сотнях метров, за лесом, шоссе. Сквозь приоткрытое окно машины оттуда доносится ровный, ни на секунду не прекращающийся гул. Отвал выглядит ненадежно – вот-вот посыплются камни.
Вот с такого обрыва и свалились Фродо и Сэм. Наблюдали за циклопическим порталом в Мордор – и свалились. Пыль, грохот, камни катятся с обрыва.
– Белло… я никогда не мог понять. Помнишь, во «Властелине колец» Фродо и Сэм прячутся под мантией-невидимкой, и их не видно?
– Ну?
– Вот я и не понимаю: они, что ли, сами становятся похожими на камни? То есть ничего не было, и вдруг новая куча камней? Или они делаются прозрачными, и тогда мы видим эти камни сквозь них?
Белло почесал промежность.
– Я такую херню не смотрю.
– Ты что, не смотрел «Властелин колец»?
– Не-а. Карлики бегают, машут мечами… ну их. Все, кого я знаю, смотрят «Нарко». Или «Сыны анархии». Или старые отрывки «Клана Сопрано».
– Но это же сериалы, а я о фильмах.
– «Лицо со шрамом», «Славные парни». «Крестный отец». Никаких рыцарей и чародеев. Избави бог.
– Много потерял.
– Может, потерял, может, нет. Зато держу стиль.
Никола засмеялся и вылез из машины. Не надо попусту дразнить Белло.
– Спасибо, брат. Можешь ехать.
– А с кем ты встречаешься?
– Неважно, Белло. Я не хочу тебя в это впутывать.
Хотел сказать «это не твоя война». Было бы круто, как в Голливуде, но вовремя удержался: услышав слово «война», Белло ни за что не уедет.
Никола поежился – день выдался холодный, надо было надеть по крайней мере ветровку.
Всю дорогу вспоминал разговор с Роксаной. Она якобы готовит большой праздник в самодеятельном клубе. Помочь не могу, сказал он, но идея хорошая.
– Почему не можешь? Можешь. Мне нужен кто-то, кто отвечал бы за безопасность.
– Ну что ж… не так глупо.
Потом перескочила на другую тему.
– Я иду смотреть стенд-ап комика в Глобен.
– Зачем?
Единственный стенд-ап комик, которого он знал, – Сейнфельд. Линда иногда смотрит его сериалы.
– Как зачем? Чтобы посмеяться.
– И как его зовут?
– Не его, а ее. Эми Шумер. Она уже была в Швеции. Полный отпад. Билли, моя подружка, заказала билеты еще в феврале, как только открыли продажу. Разлетелись за пару часов. Но один из наших приятелей не сможет пойти.
И долго рассказывала, какая остроумная и смешная эта Эми Шумер.
Никола никак не мог решить – зачем она сказала, что у нее есть лишний билет? Наверное, хочет его пригласить. Спросить? Но есть золотое правило: тот, кто первый показывает карты, проигрывает. Скажи девчонке напрямую: хочу с тобой переспать, она тебя же и высмеет.
– Слушай, – сказал он небрежно, – а куда вы денете лишний билет? Выставите на «Блокет»?
– Я думала, ты умнее, – прыснула Роксана.
Никола покраснел. Хорошо, что она его не видит.
– Я полчаса расхваливаю эту Эми Шумер, и еще должна сама же и спрашивать, хочешь ли ты пойти.
Через десять минут подъехал черный, давно не мытый «фольксваген». Снюты обычно ездят на «саабах» и «вольво». Наверняка это его личная машина, Симона-суки Мюррея. Без слез не взглянешь.
Мюррей опустил стекло.
– Ты без машины?
– У меня нет машины. Меня подвезли.
– Садись. Или хочешь пройтись?
– Поговорим на свежем воздухе.
От Симона пахло потом и табаком. Никола всегда думал, что снютам курить запрещено. Поменял свой пульсометр на какие-то спортивные часы на браслете. Скорее всего, с теми же функциями, что часы «Гармин», только в полтора раза больше. Ботинки пыльные, как и его несчастный «фолька».
Интересно, приезжал ли Симон заранее в эту дыру? Проводил рекогносцировку?
Они молча прошли несколько шагов.
– Если мне память не изменяет, ты хотел встретиться, – напомнил Симон.
Доверительный разговор со снютом – опасное для жизни занятие. Об этом никому не расскажешь. Но Николе нужен ответ.
– И куда вы продвинулись с вашим следствием? – спросил он. – Насчет убийства моего друга?
– Ты имеешь в виду Шамона или Юсуфа?
– Шамона. Почему ты считаешь, что Юсуф убит?
Смех. Тихий, как выдох.
– Ладно. Давай сделаем так: если я расскажу, куда мы продвинулись, ты мне окажешь ответную услугу.
– Какую еще услугу?
– Расскажешь, куда исчез Юсуф.
Мало того что пепельно-серый, пыльный гравий не способствует хорошему настроению, тут еще и небо затянуло сплошной, без единого просвета, серой тучей. Серый, унылый мир.
Никола прекрасно понимал, что ступает на тонкий лед.
– О’кей, – сказал он. – Для начала: исчез не только Юсуф. Исчез еще один парень, по имени Фади.
– Это мы уже знаем.
– Но главное не это. Главное – мы думаем, что Юсуф замешан в убийстве Шамона.
Симон-сука-Мюррей наклонил голову, как умная собака, и задумался. Наверняка прикидывает, не разыгрывает ли его Никола.
– Не пудри мозги, Никола. С какой стати?
Никола пощупал мобильник в кармане джинсов.
– Вы отдали телефоны Шамона его отцу. Но вы не знали Шамона так, как знаю его я. Наверняка ковыряли его трубки, но не заметили, что у него установлен апп «Найти мой айфон». И это приложение подключено к другому айфону.
Симон молчит. Смотрит с любопытством – и молчит.
– Я очень хорошо знал Шамона, – сказал Никола с нажимом. – И знаю, что он никогда не использовал это приложение. Если…
– Именно это он и делал, – неожиданно прервал его Симон.
Что? Никола непонимающе уставился на Мюррея.
– Ты, возможно, знал Шамона лучше, чем мы. Но мы провели обыск на квартире Юсуфа и нашли еще несколько телефонов. Они с Шамоном все время были на связи.
Горячая волна ударила Николе в голову. Остро захотелось в туалет. Мысли прыгали, как Супер-Марио.
– Могу только сказать, что они оба были перепуганы до смерти. И Юсуф, и Шамон. Поэтому и установили эти аппы. Чтобы быстро найти друг друга в случае чего.
Никола никак не мог сосредоточиться. Если все, что говорит Мюррей, правда…
– Ты говорил с Исаком? – спросил Симон и почему-то отвернулся.
Никола не ответил. Он дорого дал бы, чтобы не продолжать этот разговор. Ему надо… не просто надо – позарез необходимо подумать.
Но Мюррей продолжал.
– Я видел обвинительный акт. Видел данные следствия. И уже много лет не видел такой безупречный материал. Он должен был загреметь минимум на три года – только за бухгалтерию. Экономические преступления в особо крупных размерах.
– Исаку повезло, что ты не прокурор, – не удержался Никола.
Они вернулись к машине. Симон протянул руку, но Никола отвернулся. Руку не принял.
– Возможно, увидимся как-нибудь, – Симон пожал плечами. – И передай своему боссу: ему повезло, как утопленнику. Такое бывает только раз в жизни. Тут не Мексика. Вы нас не купили. Пока, по крайней мере.
В машине Белло громыхала музыка, но Никола настолько ушел в свои мысли, что вроде бы и не слышал. Слова Мюррея не выходили из головы. Они оба были перепуганы до смерти.
Он чуть не плакал. Белло молча вел машину.
– Невероятно, брат, – Никола постарался перекричать Адель
[64].
– Что невероятно?
– Они отпустили Исака. Все думали, ему крантец.
– Согласен. Никогда не слышал ничего подобного. Редкая пруха.
Замолчал и еще подкрутил громкость – Белло, очевидно, не был расположен к разговорам.
Никола смотрел на дорогу. Они должны возвращаться в Сёдертелье. Есть работа. Новые договора с Эстонией, новая модель страховки для мелких предпринимателей – то, что в просторечии называется рэкет… Никола сам не знал, как это получилось, – он опять оказался вовлечен почти во все дела семьи.
У Сетры Белло свернул с автобана на Бьорксетравеген.
– Куда ты?
– Хочу показать тебе одну штуку.
Водонапорная башня в самой гуще леса. Никола как-то был здесь, несколько лет назад. Они срезали замок на железной двери, поднялись на самый верх. Сидели и курили.
А сейчас даже замок срезать не пришлось – открыто настежь.
Не меньше пятидесяти метров. Двести восемнадцать ступенек, Никола даже задохнулся. Круглая, покрытая рубероидом крыша, а под ними – девять тысяч кубометров воды. Отсюда вода идет в Шерхольмен, Сетру, Ворберг и еще какие-то районы вдоль красной линии метро.
По периметру крыши понатыканы какие-то замысловатые металлические прутья – не то антенны, не то измерительное оборудование.
Никола не решался подойти к краю – сразу начинала кружиться голова, а Белло вообще старался держаться посередине.
И что же друг решил ему показать?
Никола обернулся. Белло стоял в метре от него с пистолетом в руке.
– Белло, что с тобой? – он постарался говорить спокойно, но услышал удары пульса в ушах. Будто рота солдат марширует в голове. – Опусти пушку.
– Не опущу, пока не расскажешь, чем занимаешься.
Белло слегка мотнул дулом «зиг-зауера» – ближе не подходить.
– Белло, кончай. Спятил, что ли?
– Рассказывай.
– Нечего рассказывать.
– С кем ты встречался в карьере?
– Ничего важного.
– Сучий потрох! Я не идиот, Нико… не успел отъехать, как мне навстречу проехал Симон Мюррей.
Ветер здесь, на крыше, пронзительный. Никола замерз окончательно.
– Белло, ты не понимаешь…
– Заткнись! Тут нечего понимать. Я всажу тебе пулю в лоб, или, если хочешь, прыгай.
Золотое правило – не шевелиться.
– Белло, опусти пушку.
– Сначала говори, о чем секретничаешь со снютами.
За спиной, в полутора метрах, – обрыв. Никола представил эту пропасть и, даже не оборачиваясь, почувствовал, как сильно кружится голова.
– Да, – сказал он как можно тверже. – Я встречался с Мюрреем. Но не для того, чтобы стучать. Клянусь могилой бабушки. Я не сказал ему ничего, что могло бы нам навредить
– Хоть хером клянись! Тайная встреча со снютом…
Дыхание участилось, надо говорить спокойно.
Проскочила первая молния.
Никола поморщился.
– Я встретился с ним, чтобы узнать, что у них нового по Шамону.
– А то без свиней не разберемся.
– Нет. Мы застряли. И он рассказал…
– Что?
Никола достал из кармана мобильник. Он записал разговор с Мюрреем – хотел потом прослушать и проанализировать: слова, интонации… похоже, эта запись спасла ему жизнь.
Когда он остановил запись, Белло опустил пистолет.
– Черт знает что, Белло. Мы не за теми охотились. Шамон и Юсуф все время пользовались этим аппом. Кончилось тем, что мы пришили невинного человека. Юсуф не продавал Шамона, Белло.
39
Эмили считала себя рациональной и обдумывающей свои поступки личностью. Положительная ли это черта? Наверное, да. Положительная. Она тщательно оценивала достоинства и недостатки, анализировала последствия, умела посмотреть на себя со стороны, старалась понимать и контролировать мотивы своих действий.
Но, может быть, этим замечательным качествам есть и другое название? Занудство? Неуверенность? Ей трудно на что-то решиться, она оттягивает решение, вместо того чтобы сделать шаг и идти дальше. Верен шаг или неверен – покажет время. Нельзя же тянуть до бесконечности, дожидаться, пока не уплывут все шансы на что-то повлиять.
Иногда ей казалось, что именно эти черты, рациональность и основательность, черты, которые принято считать преимуществом, и есть ее главный недостаток.
Она была в гинекологическом отделении Южного госпиталя. То же самое: вечная нерешительность. Идет восемнадцатая неделя. Последний шанс сделать аборт. Потом нужны будут так называемые «веские причины». К примеру, девочка-подросток, не сообразившая вовремя, что беременна. Или серьезная патология плода.
У Эмили никаких таких «веских причин» и в помине не было.
Итак: сейчас или никогда.
Пока еще можно.
Она ДОЛЖНА принять решение.
Накануне они с Йоссан проговорили полночи. Эмили открыла ей свою тайну: я беременна. Йосефин, которая только что подправила ботексом губы, Йосефин, постоянная посетительница вновь открытого бутика «Шанель» – эта самая Йосефин была единственным человеком в мире, с кем ей было легко и приятно разговаривать. И она же была первой, кому Эмили решилась открыть свою тайну. Ни Аннели, ни Маркус, ни старые подруги по Йончёпингу, ни родители – никто ничего не знал.
– Самое позднее – завтра.
Перед ней стоял бокал «сансер».
– Можешь понюхать, – сказала Йосефин, – тоже хорошо. Но выпить, ясное дело, лучше. А что говорит отец?
– Если бы я знала, – соврала Эмили.
Только что отремонтированная кухня Йосефин сверкала чистотой и ультрасовременной техникой.
– Помнишь, пару лет назад я встречалась с парнем из «Линдхаг Орре»?
– Тот, с галстуком «Гермес»?
– Забавно, что ты помнишь галстук. Мне он и понравился из-за галстуков.
– Лиловый, с маленькими подковками. К его зеленым глазам – конец света, – улыбнулась Эмили.
– Вот-вот! А я не рассказывала, что залетела от этого конца света?
Йосефин сделала глоток вина и прикрыла глаза. То ли наслаждалась вкусом, то ли вспоминала.
На улице медленно темнело. Норр Меларстранд, сумерки в конце мая: темно-синее небо, трепещущие в воде отражения уже зажженных уличных фонарей, силуэты машин. Звезды такие яркие, что свет их пробивается даже сквозь багровое городское зарево.
Эмили тоже взяла бокал и покрутила, глядя, как переливается зеленовато-золотистая маслянистая жидкость. Может, все-таки выпить глоток? Какая разница, если завтра аборт?
– Не рассказывала, – прервала она затянувшуюся паузу. – И что дальше?
– Я хотела сохранить ребенка. А он не хотел. Обсуждали, обсуждали… а у меня в то время, как назло, завал с работой. Помнишь, когда EQT распродавал фонды? Даже спала в конторе. И не одна. Угадай, кто?
– Магнус Хассель?
– Андерс Хенрикссон. Мы чистили зубы бок о бок в туалете на девятом этаже.
– Йоссан… кончай стёб. Что с беременностью?
– Прервала.
Эмили сжала бокал и тут же отпустила: побоялась раздавить.
– Знаю, что буду реветь, – тихо сказала она. – А может, и раскаиваться. Но я не могу рожать этого ребенка.
– Что я тебе могу сказать? Что бы ты ни решила, я тебя поддержу, – Йоссан неожиданно прыснула. – Помнишь, как я заставила тебя купить приличную сумку?
В этом дурацком сравнении было что-то успокаивающее. Если Йосефин что-то-решила, остановить невозможно. Если она будет ее поддерживать так же упрямо и терпеливо, как подводила к покупке сумки, можно пережить. Самое страшное – одиночество.
Акушерка провела ее в отдельную комнату
Поставила на тумбочку пластмассовый подносик. На подносике – одинокая таблетка. Мифегин. Препарат для прерывания беременности. Йосефин села рядом – ради такого торжественного дня надела тайтсы, хайтек сникерсы и тонкий кашемировый свитерок.
Рядом с подносиком – одноразовый стаканчик с водой.
– Положите таблетку на язык и сделайте большой глоток, чтобы проглотить сразу, – проинструктировала ее акушерка.
Как будто есть другой способ принимать таблетки.
После того как таблетка выпита, надо час-полтора ждать. Под наблюдением.
Ничего. Справимся.
Она села на стул, о чем-то говорила с Йоссан и все время косилась на таблетку. Белая, маленькая, кругленькая.
И такие последствия…
Попыталась найти Адама Тагрина. Эмили внимательно, насколько получалось, следила за процессом его сына Оливера. Встречалась с Янне – может быть, можно что-то узнать о человеке, который накануне гибели приходил угрожать Кате. Янне явился на встречу в рыбацком жилете и рабочих брюках с тысячью карманов. А в жилете карманов, наверное, еще больше. Выглядит, как псих. Впрочем, как всегда. Янне в одежде ценит только одно: удобство. В карманах у него помещается прилично оснащенная криминологическая лаборатория.
– Можем, конечно, проверить камеры наблюдения на ближайшей станции метро… что это будет… Эрнсберг или Аксельберг? Тут есть три «но». Во-первых, запись почти наверняка уже стерли – их долго не держат. Во-вторых, вовсе не обязательно, что он приехал на метро. А в-третьих – нам никогда не разрешат доступ к этим материалам.
– Я могу попробовать.
– Можем поискать отпечатки пальцев или ДНК, но… сама посуди: сколько времени прошло? Лестничную площадку убирали, наверное, раз десять.
– Наверное…
Янне пробежал пальцами по карманам жилета, будто играл на аккордеоне.
– А больше я и не знаю ничего.
– Я поняла.
Проверила Халленбру Стургорден. Усадьбой владеет компания, зарегистрированная на Мальте. Проверила компанию: Paradise Nordic Estates Ltd. Заказала материалы в Министерстве финансов Мальты – те, словно на смех, не назвали даже имен членов правления. Единственное, что привлекло ее внимание, – компания принадлежит к зарегистрированному на Кипре холдингу Nordic Light Investment Croup Ltd.
Она распечатала полученную от мальтийских рыцарей тонкую стопку документов, взяла маркер и погрузилась в чтение. Не сразу, но бросилось в глаза: не на всех, но на многих документах в сноске стояли крошечные цифры и буковки: 324SAL. Эмили и раньше видела такие символы, когда работала в «Лейоне». Код готовившей документ адвокатуры. Такими кодами пользуются многие юридические конторы, чтобы знать, к чему этот документ относится и что это за версия. Сейчас их употребляют реже – разработаны специальные программы, но несколько лет назад коды применяли поголовно.
Она долго копалась в Google. Поговорила с Йоссан и другими бывшими сотрудниками по «Лейону», обзвонила крупные американские и английские бюро – притворялась, что по-прежнему работает в деловой юриспруденции.
Наконец, поклевка: британский адвокат, с кем она когда-то, еще работая в «Лейоне», имела дело, сразу опознал код.
– Это же контора в Панаме – «Суарес Августин Ландман». SAL.
Эмили нашла их сайт. Совершенно очевидно, чем они занимаются. «Моссак Фонсека»
[65] – детский сад.
Все время звонил Тедди – с разных номеров. В основном она нажимала кнопку отбоя, но те пару раз, когда она брала трубку, спрашивал, как она себя чувствует, что думает делать.
У нее не было ответа на эти вопросы.
Но нет. Он не заставит ее изменить принятое решение.
Йоссан держала ее за руку и заглядывала в глаза. Подносик опустел. Пришла акушерка и села в углу с толстой книгой в руках. Газеты трубят, что здравоохранение в стране якобы деградирует, но здесь все замечательно.
– Мифегин принимают под наблюдением медицинского персонала, – разъяснила акушерка, прежде чем углубиться в книгу. – Хотя чисто юридически считается, что аборт производит сама женщина.
– И сколько времени это занимает?
– Это зависит… иногда женщина ничего не чувствует. Если все же начнутся боли, я попрошу вас лечь выключить сотовый телефон и постараться расслабиться. Cкажете, если что-то почувствуете.
Эмили не чувствовала ровным счетом ничего.
Смотрела на идеальный маникюр Йоссан.
И мобильный телефон не выключила. Почему-то казалось важным – быть на связи, хотя она с трудом представляла, кто и почему должен ей звонить.
40
Как организовать пирушку в самодеятельном клубе за три недели? Как устроить праздник, который запомнится, который затмит все остальные? За три недели… и самое главное: праздник, который должен принести ей восемьсот тысяч крон?
Это знает только один человек. Веселый, сверхэнергичный, непредсказуемый и странный человек, который носит такое же странное, как он сам, имя.
Зет.
Он просто гений. Блистательный, ненормальный псих. Он не знает такого слова: «невозможно». Рекламный кролик Duracell, который прыгает и прыгает, после того как у остальных кроликов («обычных кроликов», как пишут в рекламе) давно сели батарейки.
Три недели.
Они не курили, пили кофе, витаминные напитки с экстрактом имбиря и «Акаи-экшн», спали по пять часов, не больше. И то с перерывами.
Стоя расправлялись с тайской лапшой, которую покупали у Суни.
И перекидывались названиями. Старт – шестого июня, в национальный день Швеции. А потом три дня нон-стоп.
Но как назвать? Стоит ли увязывать с Днем нации? Обшарили Интернет, советовались с Билли, в виде исключения выкурили по большому джойнту – для вдохновения. Наконец у Роксаны вылупилось предложение:
Клуб нашей родины. Сновидения Исаави.
Зету безумно понравилось. Особенно подзаголовок: имя хозяина ранчо в Тегеране, приславшего лошадиный наркотик, которым можно усыпить пол-Швеции.
Но где найти диджея с именем? Несмотря на то что у Роксана были свои четверть часа славы… скажем так, кетаминовой славы, добраться до кого-то из знаменитостей почти невозможно – агенты и менеджеры на стрёме. Выполняют свою работу: охраняют звезд. Наверное, чтобы не погасли. До тех, кого они хотели бы пригласить, добраться невозможно: все попытки контактов шли к агентам и посредникам.
Но они не сдавались. Роксана плюнула на агентов и написала эсэмэску напрямую Оре Флеш – они же почти подружились зимой.
Ора чуть не выпрыгнула из штанов – это было видно по ответной эсэмэске. Наверное, еще не погасли воспоминание о Роксаниной щедрости.
Они встретились через пару дней в «Бернсе». Выпили по паре бокалов просекко. Ора, не умолкая, рассказывала о последних клипах, о новых лотах. Роксана перевела разговор на «Клуб нашей родины». Она чудесный диджей, Ора Флеш, хотя Роксана так и не знала ее настоящего имени. Приятная в общении, всегда в курсе последних хитов, последних взглядов. Красавица – глаз не отвести. Замужем за этим модным бородатым фотографом.
И все же чего-то в ней не хватает. Роксана не сразу поняла.
Индивидуальности. Спонтанности. Какая-то не настоящая… все вроде бы на месте, а удивить по-настоящему, завести – вряд ли.
И она решилась.
– Слушай, вы же, диджеи, все между собой знакомы.
– Да… не все. Я знакома только с лучшими из лучших.
– Само собой… А я ни до кого не могу добраться – агенты и менеджеры. Глухо. Может, у тебя есть чьи-то личные телефоны?
Обычно скупое на мимику лицо Оры Флеш выразило искреннее удивление: каких еще диджеев она ищет, когда я сижу напротив?
– Хорошо, если у тебя будет напарник, все-таки три дня нон-стоп, – Роксана поспешила исправить положение. – И главное, будет время передохнуть, – она лукаво подмигнула.
Не так-то легко поймать попсовых сверхзнаменитостей с их перевернутым с ног на голову жизненным ритмом. Плюс разница во времени – сегодня Ибица, завтра Лос-Анжелес. Но у нее на руках был козырь – Ора Флеш.
Ей удалась дозвониться до шести знаменитых диджеев.
Подход продуман заранее.
– У нас не так много денег, чтобы оплатить вам сразу, и мы не смогли обратиться к вам заблаговременно. Но мы знаем, что лучше вас никого нет. Поэтому предлагаем вот что: вы получаете роялти с доходов клуба – это раз. Плюс десять процентов от всех авторских отчислений. Имя, будущие площадки, записи – одним словом, от всего.
Диджеи наверняка решили, что имеют дело с психами. Но двое, как ни странно, согласились. Отменили другие гастроли. Решили приехать в Эстокольмо, принять участие в сновидениях Исаави.
– Ты просто невероятна! – завопил Зет.
Он тоже не сидел без дела: нашел двух студентов художественного училища, о которых никто и никогда не слышал, и пообещал им молочные реки и кисельные берега, если те сделают сногсшибательное оформление. Они решили, что он агент какой-то международной супер-галереи, занимающейся охотой на молодых талантливых художников. Что-то типа Gagosian Gallery.