Рогнеда мягко тронула ее за рукав:

— Верная, расскажи.

— И расскажу. Я вас тут всех на чистую воду выведу. — Даша развернулась к Рогнеде: — Слушай. В самом начале XII века жила в Полоцком княжестве прекрасная княжна...

При этих словах Оганесян как-то весь сморщился, словно отведал чего-то несвежего.

— ...была она прекрасна как ангел небесный, но при этом еще необыкновенно умна и образованна.

Тут уже и Полетаевы стали морщиться.

— Боже, какой слог...

Но Даша оставалась невозмутима.

— Когда родители решили выдать ее замуж, она сбежала в монастырь и... — Тут верный исторической науке сказитель запнулся. — Как же она туда сбежала, если потом его основала?

— Хороший вопрос.

Оганесян ненавидел себя за то, что собирался сделать, но истина для него была явно дороже.

— Рыжая, ты только книжек по истории не пиши. Да и вообще... Блин, какой баран тебе диплом выдал? — Он говорил быстро, словно боялся передумать. — Предслава, дочь Святослава Все-славича действительно была и умна, и красива, и очень образованна. Замуж она идти не хотела, а родители, памятуя горькую участь ее прабабки, тезки твоей и прародительницы, — он кивнул на Рогнеду, — сначала не возражали. Однако когда княжна сообщила, что хочет уйти в монастырь, попытались все же выдать ее замуж, но та сбежала к своей тетке Романии, настоятельнице женского монастыря, и приняла там постриг. При крещении Предслава была наречена именем Ефросиния.

Даша попыталась вставить свое веское слово:

— Я помню, ее житие отличалось тем, что в нем не говорилось о чудесах, исцелениях и пророчествах. Там говорится о ее подвижничестве и...

— Одна из основных заслуг Ефросинии Полоцкой состояла в том, что она создала уникальную библиотеку. Она сама, лично, переводила книги с иностранных языков, писала комментарии к научным и богословским трактатам, составляла литературные сборники. Кроме того, в числе ее великих деяний — открытие новых монастырей и школ, строительство соборов, создание уникальных произведений искусства. Кстати, игуменьей собственного монастыря она стала в семнадцать лет.

Тут все почему-то посмотрели на Дашу. Та непонимающе встрепенулась.

— Что? Что вы на меня так смотрите?

— Человек к семнадцати годам столько сделал! — произнес полковник.

— А я здесь при чем?

— В том-то и дело, что ни при чем. — Полетаев стал подниматься, пытаясь при этом сковырнуть с места и Оганесяна. — Ладно, профессор, заканчивай, нам надо...

Неожиданно вмешалась Рогнеда:

— Нет, я хочу дослушать. Если вам не интересно, можете идти.

Полетаев, скрипя зубами, сел.

— В двадцать два года Ефросиния волей обстоятельств оказалась правительницей Полоцкого княжества.

— Как это? — спросила Даша.

— Вот так и убил бы! — рыкнул на нее Иван. — Нет, я все-таки поставлю вопрос о лишении тебя диплома, неуч.

— Ты мне, мне рассказывай! — воскликнула Рогнеда.

— Полоцкие князья после смерти Владимира Мономаха перестали считаться с князьями киевскими. Тогда Мстислав Владимирович напал на Полоцк, потрепал его основательно и сослал детей и внуков полоцкого князя в Византию. Чтобы охолонули маленько. Но киевляне правили недолго. И десяти лет не прошло, как собралось полоцкое вече и призвало на княжеский престол младшего и единственного оставшегося в Полоцке брата Ефросинии — Василька. Тот был слишком юн, и потому власть в руки пришлось брать сестре, то бишь Ефросинии. Теперь понятно?

— Теперь — да. — Полетаев снова сделал попытку подняться. — Дальше уже не интересно, идемте.

— Рассказывай дальше, — снова попросила Рогнеда.

— Правила она долго и очень удачно, — продолжал Иван, — сделала для своей земли необыкновенно много.

Все опять посмотрели на Дашу. На этот раз она притворилась, будто не замечает направленных на нее укоризненных взглядов.

— И тут мы возвращаемся к тому, с чего разговор, собственно, и начался. Полоцкий крест — это всеправославная святыня, драгоценная реликвия вселенского христианства. Шестиконечная форма символизирует первобытный свет — шесть дней сотворения мира. Изображения на кресте иллюстрируют почти всю историю Нового завета и древней церкви. Задумала Ефросиния Полоцкая подарить такой шестиконечный напрестольный крест Спасскому собору. Были выделены гигантские по тем временам деньги — 140 гривен, сумма, равная налогу с небольшой области. Привезли кипарис, золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг. Из Византии доставили частицы святынь, которые должны были быть помещены в реликвию:

кровь Христа, древо животворящее, камень от гроба Пресвятой Богородицы, частицы мощей святого Дмитрия, великомученика Пантелеймона и иных угодников Божьих. Надо заметить, равного этому кресту по ценности даже в те времена ничего не было. Высекли на нем страшное проклятие тому, кто осмелится унести крест из монастыря, а уж тем боле продать его: «Пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто, и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он...» Ну и так далее, еще строки три всяческих страшных проклятий.

До середины XIII века крест хранился в Спасском соборе Ефросиньевского монастыря. Около 1263 года, когда Полоцк был включен в состав Великого княжества Литовского, смоленские войска, захватившие Полоцк, перенесли его в Смоленск, чтобы реликвия не досталась врагу. Только после взятия Смоленска в 1514 году Василий III перевез крест Ефросинии Полоцкой в Москву.

Во время Ливонской войны Иван Грозный вспомнил и о кресте, и о надписи на нем, что не должен тот покидать стен монастыря. Тогда повелел крест обновить и пообещал вернуть его на место, коли отвоюет у Великого княжества Литовского Полоцк. В 1563 году Полоцк был взят штурмом, и крест вернулся в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. Но поскольку продолжалась война с Польшей, посчитали разумным перенести реликвию в Софийский собор, похожий на крепость, где и прятали в нише, которую наглухо закладывали во время вражеских нашествий. В 1579 году Полоцк был захвачен Речью Посполитой, и крест находился во власти униатов вплоть до 1841 года, пока эту чертову унию не упразднили. Потом на радостях его провезли по городам России, после чего вернули в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. С 1928 года его выставляли в Минске, затем отправили в Могилев, куда планировали перенести столицу Белоруссии, поместили ни много, ни мало в сейф Могилевского обкома или горкома партии, откуда в 1941 году он и пропал. Существует несколько версий его исчезновения. По одним — его вывезли фашисты, по другой...

— Как у вас здесь весело! — послышался голос с сильным прибалтийским акцентом.

— Матерь Божья, еще одна звезда на нашем небосклоне, — простонала Даша. — Да что за день сегодня такой...

Лия подтянула из-за соседнего стола еще один стул и втиснулась между Полетаевыми.

— Привет, меня Лия зовут.

Полетаев-младший едва кивнул:

— Очень приятно. Стас.

Полетаев-старший сидел молча.

— Приветствую вас, молодая дама, и рад, рад снова видеть. — Оганесян церемонно раскланялся. — Слушайте, а может, еще один стол придвинем? А то вкушать в тесноте...

Даша глянула на довольного Оганесяна так, что даже Рогнеда поежилась.

— Ты чего сюда приехал, вкушать или крест искать?

— Какой еще крест? — Лия вертела головой, пытаясь понять, на кого из мужчин в случае чего можно опереться.

— Тебя это в любом случае не касается!

— Как это не касается? А договоренность? Моя десятая часть...

— Так десятая часть наследства.

— А разве сокровища, которые вы здесь собираетесь искать, — не часть наследства?

— Интересно узнать, кто это предложил вам часть наследства и за что? — холодно поинтересовался Полетаев-старший.

— Даша предложила.

Послышался горький смех.

— Ну кто бы сомневался. Распоряжаться чужими деньгами — ее любимое занятие.

— Она не просто так предложила. А за медальон.

За столом воцарилась тишина.

— За медальон? — ласково переспросил Полетаев. — За какой медальон?

— Красивый такой. Старинный. В виде лошадки.

— За красивый старинный медальон в виде лошадки — и всего десять процентов?

Полетаев посмотрел на Дашу с восторженным умилением:

— Умница какая.

— Просто я умею торговаться, — бросила Даша.

— Вы хотите сказать, что я продешевила? — забеспокоилась литовка.

— Милая девушка, продешевила — это не то слово. — Полетаев откинулся на спинку стула, его лицо приняло свое обычное насмешливо-снисходительное выражение. — Оказывается, не одни мы жулики.

— Я попросила бы! — Даша возмущенно встала. — Начнем с того, что этот медальон изначально принадлежит Рогнеде.

— Как это? — возмутилась Лия. — Он достался мне по наследству от Пабло.

— Нет, моя дорогая, — покачала головой Даша, — убийца не может наследовать своей жертве. А ты Пабло убила.

— Я не понял... — Полетаев приподнял бровь, — кто кого убил?

Даша обеими руками указала на порозовевшую литовку:

— Она убила. Вот эта милая девушка убила здоровенного негра.

— «...Ай-ай-ай-ай, убили негра...» — пропел лысый Оганесян и засмеялся. — Какая у вас, однако, компания занятная — грабители, убийцы... Даже как-то неловко находиться среди таких выдающихся людей со своей скучной биографией.

— А ты сходи, изнасилуй кого-нибудь, — зло пробурчал Стас.

— Что вы, что вы, молодой человек! — засмеялся Иван. — Только не с моим темпераментом. Можно сказать, я армянин наполовину. Причем на верхнюю.

— Оно и видно...

— ...Ты, козел, убери руки!

— ...Да пошел ты...

Даша не следила за перепалкой. Обхватив голову руками, она о чем-то сосредоточенно размышляла, но Рогнеда с Лией следили за мужчинами с огромным интересом. И если первая, подменяя учителей младших школьников, с подобным отчаянным азартом хоть изредка, но все же встречалась, то литовка была просто потрясена. Она впервые видела, как трое взрослых, хорошо одетых джентльменов, в дорогом ресторане осыпают друг друга мелкими тычками и какими-то почти детскими оскорблениями. Рогнеда уже хотела было по учительской привычке одернуть хулиганов, когда почувствовала, что кто-то осторожно буравит ее левый бок: Даша сидела, опершись о спинку ее стула, и делала вид, что смотрит в окно. Рогнеда на всякий случай наклонилась ближе. Прикрыв рот ладонью, Даша что-то быстро прошептала. Несколько секунд Рона сидела, не шевелясь, затем удивленно взглянула на подругу. Та утвердительно кивнула.

— Ты уверена? — прошептала Рона.

Рыжая голова качнулась еще раз.

— Но...

Даша встала, вскинула на плечо сумочку:

— Послушайте, вы ведете себя как стая недозрелых капуцинов. На нас смотрит весь зал. Если вас темперамент гложет, выйдите на улицу, найдите место поукромнее и отлупите друг друга. И вам полегчает, и окружающим какое-то разнообразие. Желаю здравствовать...

— Ты куда? — вскочил Полетаев.

— Тебе-то что?

— Я теперь тебя ни на шаг не отпущу.

— Да Бога ради. — Даша пожала плечами и сделала знак официанту. Тот бочком, с опаской приблизился к шумной компании. — Пожалуйста, бутылку лучшей водки, бутылку лучшего шампанского, лучшего коньку... Закуску там всякую, фрукты, конфеты... В общем, чего я вам рассказываю — сами сообразите. И принесите все это, если вам не трудно, в номер... — Даша взяла гостиничный ключ из рук Полетаева, глянула на бирку, — в номер сто пятнадцать.

— Зачем мне столько спиртного? — подозрительно осведомился полковник.

— Это не тебе, а мне.

— Так к себе и заказывай.

— К себе не могу. У меня в номере живет порядочная девушка, а через полчаса я буду в совершенно непотребном состоянии.

— Так, может, сократить заказ? — робко вмешался официант.

— Ни в коем случае! Я хочу напиться и отравить этому человеку всю поездку.

Полетаев горько рассмеялся:

— Ты мне всю жизнь отравила, что там поездка...

— Вот и прекрасно.

Помахивая полетаевским ключом, Даша гордо зашагала, постукивая высокими каблуками. Полковник устремился следом.

— Интересно, а я куда денусь? — растерянно огляделся по сторонам Стас.

Литовка одернула короткую юбку:

— Мы можем прогуляться.

— Между прочим, это мой жених. — Рогнеда взяла Стаса под руку. — Идем, дорогой.

От неожиданности племянник Полетаева даже пригнулся, словно ожидая удара или какого-нибудь другого подвоха.

— А с кем же я тогда пойду? — обиженно протянула Лия.

— Конечно, со мной! — Оганесян моментально согнул руку кренделем. — Я же все-таки наполовину армянин.

— На верхнюю, — улыбнулась Лия.

— На лучшую, — улыбнулся в ответ Иван.

3

В номере полковника Даша расшвыряла в разные стороны туфли, сумку и упала на кровать.

— Неси бокалы, — потребовала она у вошедшего следом Полетаева.

— Для вина, водки, шампанского? — вежливо спросил полковник, аккуратно складывая туфли и сумку у входа.

— Мне все равно. Давай какой-нибудь юнисекс, чтобы лишний раз не бегать.

— Да ничего, я лучше сбегаю.

— Лучше, чем что?

— Чем ты будешь пить водку из трехсотграммового бокала для красного вина.

— А ты наливай в бокал для белого.

— Все равно многовато будет. Мне еще потом за все это расплачиваться.

— Да ладно скупердяйничать-то. — Даша раскинула руки на подушках и уставилась в потолок. — Интересно, а за сколько можно продать крест Ефросинии Полоцкой? За миллиард? За два?

— Ты же знаешь, что он не продается, — нехотя ответил полковник.

— Да ну? — Она присела на кровати. — Значит, ты хотел найти этот крест и преподнести братской Белоруссии от любящих соседей? Скажи честно, ты надеялся, что после этого Лукашенко сразу назначит тебя министром внутренних и внешних дел. Что тебе поставят памятник из чистого золота или похоронят в стеклянном гробу посередине Минска! — последние слова она буквально провопила.

Вошедший официант остановился ни жив ни мертв.

Полковник нервно улыбнулся и, сунув хорошие чаевые, поспешил вытурить его за дверь. Повесив табличку «Не беспокоить», он бросился к своей нервной гостье:

— Ты что, ума лишилась? Ты чего орешь на всю гостиницу?

— А ты объясни мне, что ты задумал! Ты что, и впрямь собрался крест искать?

— Разумеется! — Налив коньяку себе и Даше, Полетаев протянул ей бокал и, не дожидаясь, выпил свой одним махом. — Нам необходимо найти крест раньше, чем его найдут...

— Кто?

— Другие.

— Другие — это какие?

— Да хоть какие! Ты понимаешь, что означает находка креста Ефросинии Полоцкой?

— Это будет одна из самых значимых находок в современной истории. Этот крест — символ благополучия и процветания славянских народов. Его находка может сделать нашедшего кем угодно — президентом, патриархом, святым...

— Вот именно.

— Нимба над головой не хватает? — мрачно осведомилась Даша.

— Мира на земле, — тихо ответил полковник.

Даша снова перешла на крик:

— Ты отвратителен! Ты гнусный лицемер, я удивляюсь, как земля под тобой еще не горит!

— Ну не горит, и все, — всплеснул Полетаев руками. — Сырая она.

— Замолчи, ради Бога! И вот что я тебе скажу, — Даша схватила Полетаева за грудки и притянула к себе, — что бы ни скрывали подземные ходы, все, слышишь, все, до последней медной полушки, принадлежит наследнице.

— Тебе-то что, — отбивался полковник, — ты, что ли, за нее замуж собралась?

Вместо ответа Даша повалила полковника на кровать и закрыла ему рот страстным поцелуем.

Глава 37

1

В темном холле гостиницы появилась крадущаяся фигура. Фигура воровато огляделась по сторонам и продолжила красться дальше. Из-за угла показалась вторая фигура и помахала рукой. Первая поспешила на зов.

Откинув капюшон, Даша облегченно выдохнула:

— Наконец-то! Я уж решила, что тебе конец.

Рона прикрыла нос ладонью.

— Прости, ты не могла бы дышать чуть в сторону? Господи, что ты пила?

— Все! — Даша, казалось, несколько обиделась. — Мне пришлось пить все подряд, чтобы усыпить бдительность этого гада.

— Но ты нашла кольцо? — с надеждой в голосе спросила девушка.

— Еще бы! — Даша торжественно вытащила из кармана перстень. — Он?

Рона схватила кольцо и внимательно осмотрела со всех сторон.

— Да! Ты просто прелесть! Дай я тебя обниму...

Даша увернулась от объятий.

— Знала бы ты, что мне пришлось перенести, чтобы его заполучить!

— Могу себе представить. — Рона стыдливо потупила взор. — Поскольку не было известно, у кого именно оно хранится, мне пришлось пережить то же самое. Просто тебе больше повезло.

— Нам повезло обеим, — автоматически ответила Даша и тут же подозрительно прищурилась: — Минуточку, что ты хочешь сказать, говоря, что тебе пришлось пережить то же самое?

Рона по-прежнему прятала глаза:

— Ты сама прекрасно понимаешь...

— Не понимаю.

— Ты же сама сказала — делай, что хочешь, главное — обыскать одежду.

— Ну! — Даша смотрела все еще настороженно. — Ты ее обыскала? — полуутвердительно, полувопросительно спросила она.

— Конечно. Но для этого же пришлось...

— Что?

— «Что, что...» То же самое, что и тебе.

— Минуточку. — Даша отстранилась. — Ты что, с ним переспала?

— А ты разве нет?

— Ты с ума сошла! — Даша смотрела на девушку широко раскрытыми глазами. — Зачем ты это сделала?

— А как иначе я бы заставила его раздеться?

У Даши опустились руки.

— Ну ты даешь... Зачем тебе надо было, чтобы он разделся? Просто пощупала бы... Вот что значит нет опыта!

Рогнеда выглядела расстроенной:

— Выходит, я зря...

Тут Даша не выдержала и рассмеялась:

— Ну уж этого я не знаю. Это тебе решать. Просто теперь он может заставить тебя на себе жениться.

— Да я и не против, — вздохнула девушка.

Даша погладила ее по плечу:

— И все равно — с этим делом можно было бы и подождать.

— А ты сколько ждешь? — Рогнеда пыталась спрятать улыбку.

Даша повела носом, принимая независимый вид.

— Во-первых, это не я жду, а он...

— Так сколько?

— Ну не знаю... года... М-м-м, лет так...

— Лет?!

— А куда мне спешить? До климакса еще далеко. Так, все. Хватит. Твой моральный облик мы потом разберем, давай где-нибудь сядем и спокойно обсудим, что делать дальше.

— Может, в баре?

— Извини, но я больше не могу пить. — Даша схватилась за горло.

— Так и не пей.

— Сидеть в баре интуристовской гостиницы и не пить? Ты хочешь, чтобы нас приняли за...

Рогнеда поняла.

— Не хочу. Мне только этого не хватало. Тогда просто на улице перед входом посидим?

— Знаешь, за кого нас примут, если мы будем сидеть перед входом в интуристовскую гостиницу?

— За подвыпившую постоялицу, желающую немного проветриться! Уверяю, ты сейчас не в самой лучшей форме, поэтому потока клиентов, скорее всего, не предвидится. Не переживай — если к нам кто-нибудь подойдет, я сама разберусь.

— Ну смотри, — ответила рыжеволосая, которую задели слова про ее непрезентабельность.

2

Подруги вышли на улицу и пристроились недалеко от входа. Даша достала кольцо и оберег.

— Честно говоря, я не совсем понимаю. Вот мы их нашли, и что дальше с этим делать?

— Не знаю, — призналась Рона.

— Может, существовала какая-нибудь легенда у вас в семье?

— Какая у нас семья... Только я и мама.

На скамейку подсела немолодая женщина с грустным и добрым лицом:

— Я вам не помешаю?

Сначала Даша хотела сказать, что помешает, но потом решила, что теперь к ним уж точно никто не подойдет, и кивнула:

— Нет, нет, что вы. — И снова обернулась к Роне: — Ну неужели мама тебе ничего-ничего не рассказывала?

— Нет.

— М-да... — Даша крутила кольцо. — Может, мы рано его отобрали? Может, сначала надо было узнать, что с ним дальше делать?

Даша принялась крутить кольцо и так, и эдак, пыталась совместить его с оберегом, протащить оберег через кольцо. Рогнеда решила отобрать оба предмета, пока они целы. Завязалась небольшая потасовка, в результате которой кольцо выскочило из рук и покатилось по земле. Сидящая рядом женщина наклонилась и подняла его.

— Какой интересный перстень, — негромко сказала она, передавая кольцо Рогнеде.

— Чем же он такой интересный? — поинтересовалась Даша, не понимая, почему кольцо отдали не ей.

— Тут неподалеку монастырь...

Девушки насторожились.

— ...а рядом с ним начинаются леса. В этих лесах есть небольшие скалы. Они точно такие, как на этом перстне.

Даша встрепенулась.

— Минуточку, я не поняла. Что значит «точно такие»?

Женщина указала на камни в перстне:

— В этот перстень вставлены необработанные алмазы, а вот здесь, видите, чуть сбоку изумруд.

— Ну?..

— Скалы, что неподалеку от монастыря, очень похожи: все серые, обыкновенные, а одна из них — Княжий камень — чуть зеленая. В точности, как этот изумруд.

Даша была близка к обмороку.

— Простите... — Она старалась делать вид, что интересуется рассказом не больше обыкновенной туристки. — А вы не могли бы уточнить, где именно эти скалы находятся? Рон, быстро беги в гостиницу, купи там карту и сюда. Только живо!

Рогнеду дважды просить не пришлось.

— Только я бы не рекомендовала вам туда ходить. — Голос у женщины стал грустным и каким-то усталым.

— Почему?

Даша была полностью погружена в свои мысли. Она пыталась сообразить, что ей больше понадобится — лопата, веревка или монтажные кошки с альпенштоком.

— Дурное это место. Гиблое. Много людей туда ходило, да никто с добычей не возвращался.

— С добычей? Вы сказали «с добычей»? Что это значит?

— А это значит, что ходили туда клады искать, но все без толку — кто покалеченный приходил, кто умом трогался, а некоторые и вовсе... — Женщина замолчала. Взгляд ее был устремлен куда-то далеко, за горизонт.

— Что «вовсе»?

— Пропадали.

— Вот, я принесла!

Запыхавшаяся Рогнеда держала в руках целый ворох разнообразных предметов: карту, линейку, ручку, компас и еще что-то.

— Зачем так много? — изумилась Даша.

— Сейчас узнаешь.

Рона присела с другой стороны от незнакомой женщины.

— Вы не могли бы точно указать, где находится этот камень?

— Да вот здесь. — Женщина, почти не задумываясь, указала точку на карте.

— Вы уверены?

— Конечно. Я эти места хорошо знаю. — Женщина встала и грустно покачала головой. — Но вам не советую туда ходить.

— Да, да, конечно. — Даша через силу улыбнулась и помахала рукой: — Спасибо за помощь, всего хорошего.

И тут же набросилась на Рогнеду:

— Ты чего меряешь?

— Направление и расстояние. Все. — Девушка выпрямилась. — От места, где мы сейчас находимся, до этих камней ровно три с половиной километра. Направление — строго юго-запад.

— Это точно?

— Точнее не бывает.

— Ну тогда пошли.

— Куда?

— Княжий камень искать.

— Почему именно Княжий?

— А вот смотри. — Даша кончиком ногтя указала на небольшую вмятину на изумруде. — Я сначала решила, что это скол, но если присмотреться, то видны следы обработки. Эту дырку просверлили здесь специально.

— Зачем? — не понимала Рона.

— Я думаю, что здесь вход.

Рогнеда смотрела с испугом, восхищением и недоверием.

— Но мы же не полезем туда вдвоем?

— Именно вдвоем! Скажи мы еще кому-нибудь, и — хана, вынесут все добро вместе со скалами. — Она принялась грызть ноготь. — Только нам надо где-то раздобыть лопаты...

— Ну уж нет! — воспротивилась Рона. — Я не собираюсь бегать по городу с лопатой. И потом, что конкретно ты собираешься копать? Каменные породы? Если эти ходы взорвали, то их и бульдозером не раскопаешь...

Но остановить Дашу можно было с тем же успехом, что и разогнавшийся паровоз.

— И все равно лопаты понадобятся, — канючила она. — Ну хотя бы маленькие, как детский совочек.

— Надеюсь, ты не предлагаешь отбирать игрушки у детей?

Даша отвела глаза.

— Почему сразу — отбирать? В магазине купим.

— И переубедить тебя нельзя?

— В чем именно?

— Подождать хотя бы до завтра. Уже темнеет, дождь собирается...

— Да ты что! Столько мучиться, столько всего пережить и чтобы эти гады у нас все отобрали?

— У тебя отберешь, пожалуй...

Видно было, что Рона постепенно смиряется с необходимостью куда-то идти на ночь глядя.

— Хорошо, так что конкретно ты предлагаешь?

Даша ужасно обрадовалась — она уже собралась было одна идти в лес.

— Ты беги к нам в номер, возьми теплые вещи, а я попробую найти ножи и лопаты...

— О Господи!

Рогнеда поспешила в гостиницу.

3

На улице бушевала непогода.