– Вот так всё и было, и никого я не убивал. – Михаил затих.
А может быть, в этот день был какой-нибудь их праздник.
Лола поправила камеру, закреплённую на передней панели.
Хозяин Владигора отлучился ненадолго, а вернулся с прихрамывающим человеком, одетым в затрепанные потертые меха.
– А потом?
– А потом мы поговорили недолго о России, о моей учёбе… Он обещал мне с работой помочь, когда институт окончу, вот и всё. Затем я в церковь пошёл. Неудобно мне было как-то признаваться, что я в «Кампо Императоре» втихаря пробрался, чтобы с ним встретиться… Он-то подумал, что я там подрабатываю.
— Твоя синегорка? — дружелюбно спросил хромой, усаживаясь на шкуру рядом с князем. — Моя Кеулькут приказал твоя говорить.
– А спустился как?
— Да, я синегорец, — подтвердил князь.
– Как вспомню это, прямо в дрожь бросает… Рано утром я проснулся от истошного крика. Прыгнул на приступку к окну и вижу: бежит официант, тот, который с косичкой, по тропинке от старого фуникулёра. Ну, думаю, что там случилось? Потом сразу же Сальваторе появился и с тем же официантом в здание станции нырнул. Не прошло и пяти минут, как оба оттуда выскочили и к отелю пошли быстрым шагом. Я к стеклу прильнул и слышу: «Убили мэра!.. Мэра убили!» Я ушам своим не поверил и решил через коридор туда подойти, насколько смогу, чтобы подслушать, в чём дело. Мне сразу как-то не по себе стало: получалось, что я Миндадори последним видел. Не успел я к выходу пробраться, как в коридоре Уго встретил…
– Уго?! Получается, ты и его последним видел!
— Твоя человек или твоя с подземного мира?
— Да человек я, человек. Или не видать?
– Получается, – угрюмо подтвердил Михаил. – Он еле языком ворочал, сильно пьяным мне показался. Но сообщил сразу, что мэра этой ночью убили.
– Так это ты лыжи стащил?
— Кеулькут тоже сказал, твоя — человек, — удовлетворенно согласился хромой. — Моя будет твоя говорить. Твоя — будет делать. Твоя будет много делать. Сегодня — праздник, сегодня — делать не надо. Завтра твоя будет делать. Завтра воевать будет.
– Нет. Что-то мне подсказало, что за лыжами к Уго обращаться не стоит, да и лыжник из меня не такой уж и классный, чтобы с этих гор спуститься. Я снегоступы и куртку падре взял в церкви и в такую панику тогда ударился! Понимал, что, раз меня никто не видел, надо сматываться немедленно. Часть пути даже успел до вьюги пройти. Если бы не повезло так, там бы и лежал до сих пор. Мать было жалко, ради неё и вышел. Ногу, правда, подвернул в горах, но это ерунда.
Сказав свою длинную речь, хромой притомился, прищурил глаза и, опираясь спиной о стену чума, задремал.
– Кто же тогда убил?! – вырвалось у Лолы. – Ничего не понимаю!..
Она чуть было не обдала людей, стоящих на остановке, мокрой грязью, но вовремя притормозила. Температура пошла на плюс, дорога покрылась болотистой жижей.
Скоро на площадке возле столба опять забил барабан. И любопытные, сновавшие вокруг Владигора, побежали туда.
– А ты что на этот счёт думаешь?
— Маленькая драчка будет, — объявил хромой, не открывая глаз.
– Что мне думать, если я целый день в церкви просидел и никого не видел? Только подсмотрел, как все на старую станцию прошли Новый год встречать, а потом обратно вернулись. Да и мысли у меня тогда совсем о другом были.
Два воина сбросили свои балахоны и, оставшись лишь в меховых штанах, замерли друг напротив друга. Выставив вперед руки, они стали медленно сближаться. Каждый внимательно следил за движениями другого.
– Может, ты заметил, что остался кто-то, разговор ваш слышал, а потом и убил мэра, когда ты ушёл?
Собравшиеся кругом кричали им что-то подбадривающее. Наконец первый решился, схватил за руки второго. Но тот мгновенно пригнулся и перебросил его через себя. Первый, ударившись всем телом, распластался на снегу, второй успел сделать прыжок, одновременно поворачиваясь к нему лицом, и поставил на него ногу.
– Нет, не заметил. Я же всё время у окна не висел. Неудобно там, надо на приступку залезть и за стену держаться. Единственное, что мне странным показалось, это Уго…
Собравшиеся радостно загалдели.
– Потому что пьяный с утра был?
– Не только. «Убили, – говорит, – твоего мэра…» И радостно так говорит! Я даже сначала не понял ничего. А он мне: «Сиди тихо и не высовывайся!»
Неожиданно квадратный хозяин Владигора что-то негромко сказал, тут же из толпы двое подбежали к Владигору и, прямо как он был, на цепи, привели его все к тому же столбу. Следом за ними резво спешил хромой.
– «Радостно» говоришь?
— Твоя маленькая драчка будет, — объяснил он Владигору.
– Да, и усмехнулся ещё. Я хотел ему в морду дать, до того противно стало. А потом думаю, чего с пьяным связываться, может, он и не соображает, что болтает?
Но князь понял и так. Квадратный хозяин выставил его против победителя и ждет, чтобы Владигор показал свою силу и ловкость.
Репортаж с Михаилом, бесспорно, обещал стать сенсационным, точка накала и развязка были такие, что коллеги удавятся от зависти… Но дальше-то что? Получается, что теперь нет даже подозреваемых!
Ему развязали руки. И пока недавний победитель прохаживался рядом туда-сюда, князь старался размять затекшие члены.
«Хонда» еле двигалась, попав в плотный поток забрызганных грязью машин. Миша сидел молча. Они подъезжали к аэропорту.
— Твоя голый будет, — сказал хромой переводчик. — Голый надо.
«Я же не сыщик, в конце концов… – Лола вернулась к первоначальным мыслям. – Моё дело разыскивать и выдавать такой материал, чтобы люди, глядя телевизор за ужином, вилку со спагетти мимо рта проносили. Это я и пытаюсь делать изо всех сил, и, кажется, небезуспешно. А преступников пусть Капелини разыскивает! Чёрт, дня не проходит, чтобы я о нём не вспомнила! К чему бы это?..»
— Штаны-то можно оставить? — запротестовал князь. Еще не хватало, чтобы он перед всем иноземным народом выступал в голом виде.
Они встали намертво. Машины не двигались; тихо подрагивая, дымили выхлопные трубы, «дворники» работали безостановочно. Лола забеспокоилась – не опоздать бы на самолёт, и вывернула на кромку дороги. «Хонда» взревела и понеслась по обочине, обгоняя стоявшие рядами автомобили.
— Живот голый, нога — штанах, — разрешил переводчик.
– Лихо! – проговорил Михаил и, собравшись с духом, добавил: – Я вам ещё одну вещь должен рассказать и извиниться…
Пришлось раздеться и остаться в подпоясанных подштанниках.
– Да? Интересно.
– У меня хороший приятель живёт напротив того дома, где вы остановились в Зареченске. Через итальянские СМИ я уже знал, что вы в Россию едете… ну и попросил его присмотреть, нет ли новых людей в посёлке? А он мне и выдал сразу про вас: приехала, говорит, такая вся из себя на джипе и в шарфе разноцветном. Я так и обалдел! Надо же, думаю, неужели Лола сразу в Зареченск заявилась? – Михаил покосился на неё. – Попросил его пару ваших фоток сделать и мне переслать, чтобы уже наверняка знать, что это вы. Да и… пугануть вас чуть-чуть, чтобы вам расхотелось расследованием заниматься. Боялся я и не хотел, чтобы вы на верный след вышли. Да и сейчас… это вы мне поверили, а что полиция подумает?..
Сапоги тоже полагалось снять, но кто-то услужливо бросил ему свои меховые. Оставалась еще цепь с ошейником. Не на цепи же ему сражаться.
– Так вот кому я обязана несколькими бессонными ночами!
Это и зрители поняли. Они даже спорили друг с другом из-за цепи, пока квадратный хозяин сам не подошел и, посмеиваясь, не снял ошейник.
– Правда?! А он мне говорит: «Ничего её не берёт! Надоело мне по ночам снег наминать вокруг дома, ей всё равно по фигу».
Барабан коротко ударил, и невысокий, но мускулистый противник, зло прищурив острые глазки, пошел на Владигора.
«Вот и объяснилось всё, даже следы на снегу! Белых пятен практически не осталось. Но кто же убийца, кто?!»
Машины медленно двинулись, и Лола втиснулась в общий поток перед зазевавшимся шофёром «Ниссана».
Сначала князю показалось, что парень хочет применить тот же самый прием, что и в предыдущей «драчке». Они ходили друг против друга, и ни один не шел на сближение. Каждый изучал другого и не желал промахнуться с приемом. Наконец парень решился. Мгновенно пригнувшись, он схватил князя за ноги, оторвал от земли и хотел перебросить за спину.
– Теперь ты знаешь, кто твой отец? – решилась спросить она.
Но неожиданно слишком тяжелым оказался князь. Не взлетел высоко в воздух. Воспользовавшись близостью, он обхватил противника за шею и сдавил ее.
– Да, мама всё рассказала. Жаль, что он давно умер, а я его так и не увидел… – Подумав, парень добавил: – А он меня.
«Так, значит, всё-таки Казини, – сообразила Лола. – Какое великое открытие эта ДНК!»
Но противник тоже оказался опытным борцом. Он не стал дожидаться, пока князь его совсем придушит, опрокинулся на спину, потянув за собой Владигора, и, перекатившись, оказался над ним.
В аэропорту её ждала тётя Галя.
– Ну как, не зря съездила?
Толпа радостно загоготала, но тут же смолкла, потому что Владигор на вытянутых руках сумел поднять устроившегося было на нем противника. По толпе даже вздох удивления прошел. Князь сбросил противника с себя, вскочил на ноги, но и противник успел вскочить тоже.
– Нет, совсем не зря. Спасибо вам за всё! – Она передала ключи. – А это Михаил из Серпухова, – представила она Мишу. – Вы случайно не в Зареченск сейчас?
Снова они встали друг против друга. Только теперь князь знал ловкость противника, а противник — силу князя.
– Да, хотела в Зареченск. Жаль, что раньше не смогла выбраться. Как там следы? Не появлялись больше?
Первым сделал выпад Владигор. Он протянул руки, чтобы схватить парня. Однако тот сумел увернуться и оказался за спиной Владигора. Толпа снова радостно вскрикнула. Они были уверены, что теперь участь иноземца решена. И никто не догадался, что Владигор специально пропустил ловкого парня за спину. Парень сразу обхватил князя сзади за шею, прижавшись к его спине всем своим телом. Только этого Владигору и было нужно. Он слегка пригнулся, оторвав парня от земли, и, одновременно заведя руки назад, крепко прижал парня к своей спине.
Михаил заметно прислушался.
– Нет, всё снегом замело, и больше никаких следов. А вы не могли бы его в Серпухов подбросить, раз в Зареченск едете?
А дальше руки князя медленно, но еще сильнее стали сдавливать тело противника. И чем сильнее была хватка Владигора, тем слабее парень сжимал его горло. Когда противник задергал ногами, зрители поняли, кто победил. Владигор сбросил на землю обмякшее тело противника и встал над ним, но не поставил ногу, как это было в предыдущем бою, на спину поверженного. Он лишь насмешливо смотрел, как парень на четвереньках, скособочившись, отползает в сторону.
– Конечно, вдвоём и дорога короче покажется.
Толпа, пораженная, молчала. А потом все повернулись в сторону квадратного хозяина, и Владигор вспомнил, что хромой переводчик называл его Кеулькутом. Кеулькут вышел на середину площадки и, улыбаясь, встал рядом с Владигором.
Они попрощались.
Барабанщик ударил в свой барабан, что-то выкрикнул, и все нестройно подхватили его крик, видимо поздравляли хозяина.
– Звони, когда в Италии будешь! – Лола обняла Михаила и поцеловала в щёку. Он тут же залился краской, но шустро подставил другую и даже провёл ладонью по Лолиным волосам.
«Смерть женщинам», это точно», – подумала Лола.
— Кеулькут победила, — объяснил хромой переводчик. — Теперь, очевидно, еще маленькая драчка будет.
Барабанщик о чем-то спросил Кеулькута, и тот согласно кивнул.
Глава 31
Тогда барабанщик крикнул погромче, вероятно приглашая следующего противника. А Владигору сделал знак остаться.
Фуникулёр медленно и плавно полз вверх, скрежета почти не было слышно. «Починили всё-таки», – подумала Лола, облокачиваясь на идущие по периметру кабинки перила. Из облаков выплывал величественный и знакомый пик Корно-Гранде.
Новым противником князя оказался звероподобный человек с лицом убийцы. Однако сначала он обратился к собравшимся с речью.
После того как последние российские репортажи Лолы прогремели по всей Италии и лучшие психиатры чуть ли не дрались за возможность дать комментарий к интервью Михаила и его матери (они совершенно запутали зрителя, соревнуясь в употреблении научных терминов и выражений), а сыщики и криминалисты всей страны взялись высказывать новые невероятные версии убийства Миндадори и Уго, после того как полиция, даже не связавшись с Лолой, через дирекцию канала забрала все материалы и не устроила обещанной пресс-конференции, засекретив дальнейшее расследование (чем совершенно взбесила и без того негативно настроенные СМИ), Лола решила начать всё заново и позвонила Сальваторе, сообщив о своём приезде.
– А когда хочешь подъехать? – спросил он озабоченно. – Я с рабочими занят, не смогу уделить тебе должного внимания.
Владигор не понимал, о чем он так яростно кричит, потрясая то одним кулаком, то другим. Собравшиеся, видимо, соглашались с новым бойцом, но отчего-то оглядывались то на Кеулькута, то еще на одного, очень нарядно одетого зрителя.
– О каком «внимании» ты говоришь? – засмеялась Лола. – Я по делу возвращаюсь. Хочу все места преступлений обойти, восстановить память. Может, задам тебе пару вопросов, не более того.
Кеулькут пожал плечами, послал кого-то в свой чум, и тот принес пять волчьих хвостов. Нарядный зритель в ответ засмеялся и выставил вперед юную девушку, скорей всего свою дочь. Девушка смущенно смотрела себе под ноги, а все, посматривая на нее, весело переговаривались.
– Лол, там всё полицией перегорожено, как и было. Ничего нового не увидишь. Ну что тебе здесь делать?
— Его сказала — даром не будет маленькая драчка. Его сказала — твоя убьет и много награды возьмет. Его сказала — жениться хочет, — объяснил переводчик Владигору.
«Это мне решать, что мне там делать! Приеду, и всё, сдался ты мне со своими рабочими… Занимайся на здоровье ремонтом, отвлекать не буду», – решила она.
— А коли моя будет победа, что тогда? — спросил Владигор.
— Твоя победа — Кеулькут возьмет.
Обслуживал фуникулёр незнакомый пожилой мужчина с неприятным желтоватым лицом. Горный хребет медленно приближался по мере движения кабинки. Отражаясь от снежных вершин, солнце слепило даже через очки, предусмотрительно надетые ещё в машине.
— Ты скажи им, я так не согласен. Скажи, я тоже награду хочу. Хочу свободу. У меня дело важное есть на вашей земле.
Войдя в холл и никого не обнаружив, Лола оставила сумку на ресепшене и направилась в бар выпить кофе. Зал пустовал, и она пожалела, что не умеет управляться с профессиональной кофемашиной. Аккуратно расставленные диваны и кресла приглашали присесть и выпить бокал шампанского; полированный рояль отблёскивал солнечным лучом; натёртый паркет пах чем-то приятным. Ничто не напоминало о той драматичной стрессовой обстановке, когда они, перепуганные, ожидали здесь вызова на допрос.
— Твоя плохо сказала. Кеулькут добрый, Кеулькут — олешек много, твоя всегда мясо ест. Ой плохо сказала, — расстроился переводчик и не стал переводить.
– Вот она, Лола собственной персоной! – В баре появился Сальваторе. – Приехала всё-таки! Если ты что-то решила, остановить тебя невозможно. Надолго к нам?
А барабанщик уже снова ударил по своему барабану, и звероподобный сразу бросился на князя. Так что спорить с переводчиком было уже поздно.
– Да не знаю пока… – Ей не хотелось обнадёживать хозяина, обещая скорый отъезд. Вдруг в голову придёт что-то дельное, что потребует дополнительных изысканий?
Зато переводчик успел проговорить, чтобы утешить:
– Учти, у меня кухня закрыта! Даже рабочие в баре перекусывают, – предупредил он.
— Твоя будет убивать лучшая воина.
– Ну и ладно. Я что, сюда отъедаться приехала? Кофе мне сделай, и на том спасибо.
Что на это было ответить князю? Что он в своем Синегорье тоже далеко не последний воин? Об этом лучше было пока молчать. Да и недооценивать звероподобного бойца тоже не следовало.
«А где это у него работы ведутся, интересно? В отеле тишина мёртвая», – отметила она.
А противник был хоть и приземист, но руки у него доставали до колен. К тому же были они сильными и цепкими. Владигору с трудом удалось уйти от первого его захвата.
У ресепшена послышалось постукивание каблуков.
– Эй, кто здесь сумку оставил? – раздался голос Кристины.
– Это я, привет! – крикнула Лола.
И снова, в который уже раз, вспомнилась ему юношеская наука в замке у Белуна. Тогда он день за днем в компании с Филимоном отрабатывал всевозможные приемы борьбы. В том числе и те, о которых не знал никто в Синегорье, а может быть, и во всем Поднебесье.
– Привет! – откликнулась Кристина. – Я её за стойку пока поставлю.
– Номер дашь мне тёплый и без головы Муссолини? – поинтересовалась Лола, забирая чашечку кофе, придвинутую Сальваторе.
Птицечеловек тогда трудился на славу, терпел боль, хотя Владигор старался действовать в четверть силы, за что ему часто доставалось от Белуна. Белун придирчиво наблюдал за их занятиями и время от времени наставлял:
– Так, значит, заночевать хочешь?
– Точно ещё не знаю…
— Отнесись к этому, сынок, со всею серьезностью. В битвах беречь тебя никто не станет, наоборот: приложат все усилия, чтобы лишить жизни.
– Ну, ну, – неопределённо протянул Сальваторе, – найду для тебя что-нибудь.
– Отель всё равно пустой, разве нет?
С тех пор Белунова наука пригождалась не раз, и самые знаменитые бойцы старались перенять кой-какие приемы у Владигора.
– В общем-то, да… Кроме меня, Кристины и горничной, никого нет. Рабочие иногда остаются на ночь.
Видимо, речь шла всё о той же горничной с жирной чёлкой – других здесь и не было. Хорошее настроение тут же сменила насторожённость. Солнце, бьющее в окна, уже не казалось таким весёлым, а запах натёртого паркета стал раздражать.
Звероподобный боец хотел только одного — поскорей убить князя. И если при первом сближении Владигору удалось сорвать его руки с горла, то при втором противник, переброшенный князем за спину, исхитрился хваткими и гибкими, как пиявки, пальцами вцепиться ему в глаза. Так что бой их был смертельным. Это чувствовалось и по той тишине, которая повисла над площадкой.
– Я в офис пойду, а ты что собираешься делать? – Сальваторе вышел из-за стойки.
На этот раз противник пошел на князя согнувшись чуть ли не в три погибели, и в тот момент, когда Владигор хотел садануть ему кулаком по затылку, он успел загадочным образом перехватить его руку. И если бы Владигор не успел ударить его коленом под дых, звероподобный вывернул бы ему локоть. Но и после удара, от которого иные долго стоят, разинув искривившийся от боли рот, противник только выпустил руку князя и сразу атаковал вновь.
– Пройдусь, подумаю, может, в церковь зайду… Открыта она?
Такого приема в Синегорье не знал никто, кроме Владигора, да и ему он был показан когда-то под строжайшим секретом. Не дойдя несколько шагов до князя, звероподобный взревел, подпрыгнул и полетел на князя ногами вперед. Все это было проделано в одно мгновение. И если бы Владигор не знал о таком приеме, голова его, скорей всего, валялась бы отдельно от тела. Но князь успел пригнуться, и тело звероподобного стремительно пронеслось над ним. Однако противник приземлился на ноги, снова они стояли лицом к лицу. Только один был по-прежнему спокоен и сосредоточен, а лицо другого дышало такой ненавистью, что даже окружающим становилось не по себе.
– Открыта, да.
После рассказа Михаила ей очень хотелось посетить часовню и рассмотреть там всё получше. Лола допила кофе и рассудила, что оставаться на ночь ей здесь не стоит и нужно постараться управиться до отхода последнего рейса. Возможно, права была Дана, когда сказала: «Зачем тебе туда ехать? Пересмотри записи, и всё вспомнишь, проникнешься той атмосферой. Что ещё нужно?» Но Лола хотела взглянуть на всё по-новому, абстрагировавшись от постоянного напряжения и страха, которые они все тогда испытывали.
И когда отец невесты попытался остановить бой, никто не удивился, — возможно, звероподобный использовал какие-то запрещенные здесь приемы. Владигор так и не понял, что толкнуло богато одетого и уважаемого в стойбище человека выйти вперед. Он произнес всего несколько слов, отчего звероподобный пришел в ярость и показал рукой на невесту. Отец ее отрицательно мотнул головой. Тогда звероподобный что-то выкрикнул и, видимо, оскорбил отца невесты. В ответ отец слегка поднял руку, словно для пощечины.
Несмотря на почти весеннюю погоду, весёлые зайчики на паркете и выпитый бодрящий напиток, прежние насторожённость и неприятное ожидание непредвиденного необъяснимо охватили её. Присутствие подозрительной и жуликоватой горничной, которая постоянно дежурила у двери, нервировало.
Князь между тем стоял у столба, наблюдая за происходящим.
«Я могу даже в номер не заходить, если сегодня уеду, – заключила она. – Да, так и сделаю».
Неожиданно для всех звероподобный схватил руку отца невесты, потянул ее на себя и вывернул, так что князь услышал хруст ломающихся костей. Отец невесты побледнел и осел на снег. Словно малого ребенка, он обхватил рукав своего мехового балахона, из которого торчал острый обломок кости.
– Номер десять, – протянула ключ Кристина.
– Хорошо, спасибо.
— Ах ты, собака! — только и сказал Владигор.
«Пусть все думают, что я остаюсь…» Лола забрала ключ и направилась к выходу.
Он шагнул к противнику. Этого бешеного зверя следовало унять. Пусть здесь, на чужой земле и в чужом племени, князь на положении то ли раба, то ли пленника, но такого он не терпел нигде и никогда.
– Ты куда, Лол? – подняла девушка глаза от журнала.
– Не хочу сразу в номер идти, пойду прогуляюсь, в церковь загляну…
Отца невесты, полуобняв, увели какие-то люди, видимо родственники, а бой уже начался снова. Только теперь наступал Владигор. Теперь он знал, какую хитрость применит, чтобы одолеть противника.
Она спустилась к бассейну, прошла мимо игровой комнаты, где понуро стоял одинокий Пиноккио, и вышла в подземный коридор. Сальваторе оказался прав: место, где был убит Уго, всё ещё перекрывали специальные ленты, перегораживающие проход.
Пригнувшись, князь попытался схватить его за руки, но поскользнулся и неловко присел на четвереньки.
– Да простит меня Капелини! – тихо пробормотала Лола, втянула живот и, чуть сдвинув ограждение, протиснулась вдоль мешков с цементом, оказавшись во второй части прохода. Дверь церкви была распахнута настежь. Войдя внутрь, она огляделась, вспоминая рассказ Михаила.
Вот приступка, на которую он влезал, заметно запачканная подошвами ботинок… Лола подняла голову. Вон часть лепнины, за которую он держался, чтоб не упасть… А вот и исповедальная кабинка… Она осторожно отодвинула закрывающую вход занавеску. На месте падре, прислонившись спиной к стене и странно откинувшись, сидела горничная. Несколько секунд понадобилось Лоле, чтобы понять, что женщина мертва. Журналистка попятилась и беззвучно вскрикнула; страх пронзил её и комом застрял в горле. Голос тут же пропал, а из самого нутра вышел утробный звук, больше похожий на гортанный крик чайки, мечущейся над морем. Тут же она услышала гулкий стук захлопнувшейся церковной двери и скрежет ключа в замке.
Из толпы раздался тяжелый вздох. После того, что учинил звероподобный, ему уже мало кто сочувствовал. Возможно, в князе даже видели справедливого мстителя. И вот мститель неожиданно совершил нелепую ошибку. Казалось, судьба иноплеменника была решена. Оставалось одним ударом добить его.
Звероподобный, победно оскалившись, занес ногу для удара. Этого-то князь только и ждал. Словно могучая пружина, распрямилось его тело, и страшный удар головой в пах заставил звероподобного согнуться от боли, а следующий удар ногой в подбородок опрокинул его на снег.
Владигор встал над ним. Ему не хотелось убивать даже этого зверя, хотя он имел на это сейчас все права.
Глава 32
Собравшиеся несколько мгновений молчали, видимо приходили в себя от неожиданного исхода поединка, а потом радостно загоготали.
Нахохлившись, Лола сидела в дальнем углу погружавшейся во тьму церкви. От одной мысли, что рядом с ней в исповедальне находится труп, а церковная дверь заперта и она не может выбраться наружу, подступало отчаяние. Она перепробовала всё: неистово стучала, звала на помощь, пыталась добраться и разбить высокое окно, колотила дверные створки, выходящие на улицу. Ответом была только душераздирающая тишина пустого подземного прохода.
На середину площадки вышел Кеулькут, а у столба опять появился хромой переводчик.
Неужели не слышат ничего на ресепшене?.. Но когда обезумевший Уго носился по коридору, шум слышался даже в баре! Правда, церковь находится намного дальше… Самое ужасное в этой ситуации было то, что мобильник ловил только в одном месте и с перерывами. Взгромоздясь на приступку и протянув руку с аппаратом к самому окну, Лола слышала длинные гудки, но, опуская трубку для ответа, теряла контакт.
Барабанщик ударил в барабан, потом посмотрел куда-то в сторону и в ужасе закричал. Теперь его барабан бил громко, тревожно и быстро. Все, забыв о поединке, тоже повернули головы.
Она включила громкую связь и опять набрала номер Сальваторе. На этот раз не последовало даже гудков вызова. Надпись на экране сообщала: «Нет сети».
С той стороны, куда они смотрели, приближались всадники. Только не на лошадях они мчались, а на здоровенных лосях. И, судя по всему, были они врагами здешнего народа.
– Должны же они понять, что со мной что-то не так! Должны понять! – повторяла Лола, набирая подряд номера Сальваторе, Даны и полиции.
Её трясло от испуга и холода. Профиль убитой женщины чёрной тенью вырисовывался на стенке исповедальни, и она старалась не смотреть в ту сторону. Хотелось задёрнуть занавеску, но приблизиться к трупу было жутко. От страха её стало подташнивать, ужас вцепился в мозг.
«Скорее всего, именно убийца захлопнул дверь! А если нет? Если он всё ещё находится здесь?! Нет-нет, это совсем нелогично… Зачем кому-то, кроме самого преступника, закрывать меня? А если он вернётся и решит расправиться?!» – лихорадочно соображала она.
УМНЫЙ И СИЛЬНЫЙ
Мышца болела, но, потерев локоть, Лола опять вытянула руку. Телефон задрожал и тоненько зазвенел.
– Да! Я здесь, в церкви! На Кампо Императоре! – заорала Лола, не опуская руки, даже не разобрав, кто звонит.
Кеулькут, мгновение подумав, схватил Владигора за руку и тоже устремился к чуму. Оттуда кто-то уже выносил оружие, и среди всяческих ножей Владигор увидел собственные нож с мечом.
Её слова эхом отдались от стен, разлетелись по церкви, и она с испугом посмотрела в сторону исповедальни, как будто ожидая, что труп мог очнуться от чрезмерного шума.
Пожалуй, это был самый удобный момент для бегства: вооружиться своим мечом, прихватить нож и в суматохе исчезнуть.
– Так я и знал! – раздался мужской голос.
А потом отыскать Лиходея и Млада, которые наверняка бродят где-то неподалеку.
– Здесь труп горничной! А я не могу выйти, меня закрыли! Сообщите в полицию!
Не успел князь это подумать, как увидел отца невесты. Рука безвинно пострадавшего уже висела на перевязи. Неожиданный поворот событий заставил его выйти из чума, где он, должно быть, лежал на шкурах и стонал от боли. Он окликнул Кеулькута и подтолкнул к нему свою дочь, но смотрел при этом на Владигора. Князь понял, что именно к нему относится просьба защитить девушку. Он согласно кивнул и жестом показал, что и самого отца невесты он готов защитить. С этим согласился и Кеулькут.
– Закройте дверь на задвижку и сидите тихо! – Звук стал прерываться и крякать, связь окончательно прервалась.
Все взрослые жители стойбища — и мужчины и женщины, — расхватав луки, выстроились в несколько рядов, чтобы отразить атаку всадников. Владигору тоже вручили лук, но какой-то слабенький. Князь огляделся и среди бесхозных луков, валявшихся возле чума, нашел себе подходящий, большего размера. Не перестреляли бы друг друга, подумал он, увидев, что задние целят едва ли не в затылки передним.
«Капелини! – догадалась Лола. – Кто же, кроме него, может дать команду, обращаясь на «вы»? Видно, плохи мои дела, раз он мне сам позвонил… А дверь зачем на задвижку, если я и так закрыта? А, чтобы никто не смог войти…» – сообразила она.
Но жители стойбища действовали разумно. Каждый, стоящий в первом ряду, пустив стрелу во всадников, присел и стал вновь натягивать лук. А в это время стреляли те, кто стоял во втором ряду.
Мыслей не было никаких, всё её существо заполонил страх, живот неприятно подрагивал, воздуха не хватало – она дышала мелко и часто, как загнанная собачонка. Сделав всё, как сказал Капелини, и закрыв задвижку трясущимися руками, Лола прислушалась. Звук осторожных шагов послышался с улицы: кто-то подошёл к окну часовни и остановился. Она помертвела и бросилась на приступку, подтянулась, зацепившись за лепнину. Кто-то явно прятался под стеной! Ей не хватало роста, чтобы заглянуть как следует вниз, но, вытянув шею и встав на цыпочки, она увидела ошеломляющую картину, напоминавшую сюжет американского боевика. Группа полицейских с автоматами перебежками, как во время войны, продвигалась ко входу в отель. Четверо других заняли позицию у окон. У станции фуникулёра притаились ещё несколько человек, как по волшебству выросших прямо из сугроба. Ещё один отбежал от её окна и занял круговую оборону.
Князь выпускал одну стрелу за другой, не пригибаясь, и с удовольствием отметил, что от его стрел уже четвертый всадник свалился на снег. Это отметил и Кеулькут, он даже крикнул что-то похвальное.
Вот даёт Капелини! Откуда они все появились? Она сразу почувствовала неимоверное облегчение и, забыв о трупе, не отрывалась от происходящего на улице. В момент, когда первая группа полицейских ворвалась в здание отеля, левая ступня Лолы скользнула по узкой приступке и оказалась в воздухе. Потеряв опору, замёрзшие пальцы разжались, и, не выдержав напряжения, покачнувшись в поиске равновесия, Лола грохнулась на мраморный пол. Кажется, на мгновение она потеряла сознание. Очнулась от звука трясущейся двери и бешеного крика Капелини:
И все же всадники приближались. «Пора браться за копья! Да и шесты с крючьями тоже неплохо бы иметь!» — подумал Владигор.
– Лола!! Ты здесь?.. Что с тобой, Лола?!!
Дубовая дверь неистово дёргалась под диким напором, но не поддавалась.
Он оглянулся. За его спиной стояла юная девушка. Отец ее, поддерживая здоровой рукой сломанную, тоже был рядом, его лицо побелело от боли. Владигор крикнул Кеулькуту, что пора выстраиваться с копьями. Но тот не понял. И тогда Владигор, жестами показав жителям стойбища, что надо делать, начал выстраивать мужчин, а женщин оставил с луками. Приказал им, выпустив по последней стреле, спрятаться за мужскими спинами. Удивительно, что его охотно слушались. Да и не могли, скорей всего, не слушаться. Он распоряжался привычно и умело, и люди это сразу поняли. Отец невесты уже пришел в себя от боли и тоже крикнул, чтобы люди племени повиновались приказам чужеземца.
– Лом несите, быстро! – Дверь не переставала вибрировать.
– Да, я здесь! – произнесла она, почувствовав, как сказанные слова отдались жуткой болью в голове. Подняться не получилось – ступню пронзила резь, а в колене что-то хрустнуло.
Владигор не знал ни слова по-угорски, но был уверен, что он приказал именно это.
– Тихо!! – крикнул Капелини. – Лола?! Ты можешь задвижку открыть?
– Да, сейчас.
Когда всадники на лосях приблизились вплотную, князь едва не выскочил с длинным копьем в руках им навстречу. Но сдержал себя. Это было важно — не смешать строй. К счастью, и остальные это тоже понимали.
Она подползла к ближайшей лавке и, ухватившись за спинку, начала вставать на одну ногу. Голова сразу закружилась. Она плюхнулась на сиденье.
Лоси, уколотые острыми копьями, остановились. А может быть, это сами всадники остановили их, — Владигор не знал. Он зацепил копьем с крюком за плечо всадника из тех, что были ближе к нему, и рванул на себя. Всадник, не усидев верхом, упал под копыта лосей и был растоптан.
За дверью опять заговорили.
— Ого-го-го! — радостно прокричал Кеулькут и тоже свалил всадника, который был ближе к нему.
– Ломайте к чёртовой матери! – распорядился Капелини.
Если бы противников было только двое! Но место сброшенных сразу занимали другие. На них напирали третьи. Чей-то лось ударом груди выбил копье из рук Владигора. И тогда князь стал биться мечом.
– Так она вроде открыть собиралась…
– Я кому сказал! – гаркнул начальник.
Всадникам все же удалось прорвать первый строй угорцев, и они наткнулись на женщин. Даже дети кололи острыми ножами вражеских боевых лосей в ноги и живот.
– Подхожу уже, – как можно громче сказала Лола, передвигаясь с одного сиденья на другое. Последние двадцать метров до двери она предполагала пройти по стенке, но, как только выпрямилась, опять чуть было не упала от головокружения. – Иду, иду! – подала она голос. Старинную резную дверь ей было жалко.
Владигор крутился волчком, нанося удары направо и налево. Он уже с трудом различал лица противников. Но, когда у него за спиной закричала девушка, он с удивлением увидел верхом на лосе того самого звероподобного человека, с которым недавно дрался. А может, это был и не он, а просто похожий. Звероподобный проткнул своим копьем отцу девушки здоровую руку, а ее саму как раз примеривался захлестнуть арканом.
С трудом отодвинув задвижку, Лола стала сползать на пол. Её вовремя подхватил ворвавшийся в церковь Капелини. Церковный зал разрезали узкие лучи фонарей полицейских, среди которых она узнала одного Симоне. Начальник раздавал команды, держа Лолу на руках, что выглядело вполне нелепо, но полиция уже занялась трупом, а к ним подбежал доктор.
– Что с вами случилось? Где болит? – Врач кружил возле них, забегая то с одной, то с другой стороны и натыкаясь на спину отвернувшегося шефа. – Носилки! – наконец крикнул он пробегавшим полицейским, поняв, что к Лоле ему не подобраться.
Но бросок не удался: князь с силой метнул в него нож, и звероподобный стал медленно сползать со своего лося. Нож торчал у него между лопатками. Однако силы были неравными, и князь с тоской отмечал, как нападавшие выхватывали арканами одного за другим жителей стойбища, покидали место сражения и волокли своих жертв вслед за собой по истоптанному, грязному снегу. Не успел он защитить девушку, как пришлось отбивать Кеулькута. На того уже был накинут аркан, однако Владигор успел перерубить веревку, а резко потянув на себя вражеское копье, сбросил и всадника. Через мгновение оправившийся Кеулькут отбил копье, которое было нацелено в князя.
– Здесь только трупные, за другими надо к фуникулёру идти, – ответил один из них.
– Не надо носилки, тем более такие! Я сама дойду. – Лола пошевелила ногой. Колено, которое только что хрустело, как поросячий хрящ на здоровых зубах, спокойно согнулось и разогнулось.
И вдруг вражеский напор стал ослабевать. Лоси замерли, а потом, словно напуганные чем-то, напирая друг на друга, сбрасывая собственных хозяев, стали разворачиваться и бросились назад. Владигор собрался было их преследовать, но они уже уносились вдаль.
«Вот так, вечно я лезу со своим «сама», как говорит мама… Сейчас он поставит меня на пол, и я поплетусь по подземному коридору, вместо того чтобы триумфально въехать в бар на руках начальника…»
Оставалось лишь подобрать своих и чужих раненых и похоронить убитых.
– Сиди тихо! – Капелини и не думал отпускать её и, развернувшись, понёс к тёплому холлу. – Ты как? Сейчас тебя доктор осмотрит. Ничего, что я на «ты» перешёл?
Жители стойбища радостно обнимали друг друга, и многие показывали на Владигора, с благодарностью повторяя:
– Ничего, – согласилась Лола. Ей было хорошо и удобно, нога больше не хрустела, голова не кружилась. Состояние спокойного блаженства пришло на смену неимоверному ужасу. Капелини стремительно нёс её по подземному проходу и был похож на дьявола, утаскивающего свою добычу.
– И как тебе в голову пришло сюда вернуться?! Это какой надо быть настырной! Кто тебе разрешил вообще!
— Нючи! Нючи!
– А что, надо разрешение спрашивать? Полицейский заслон сняли, что вам ещё надо?
Кеулькут, у которого правая рука и голова были ранены, счастливо хлопал князя по плечу, тоже что-то весело приговаривая. Появился и хромой переводчик. Балахон на нем был порван, а капюшон и вовсе оторван.
– Что нам надо, что надо… – Он замедлил шаг, тембр его голоса изменился и стал хриплым, он сжал Лолу так сильно, что она почувствовала, как напряглись мускулы на его руках, и поцеловал в губы. Потом остановился и вдруг добавил: – Извини.
— Кеулькут сказала, твоя — богатырь, твоя дралась как бог.
«Извини»?! Он мне что, на ногу наступил?! Или у них так принято, в аристократическом обществе, – поцеловался и извинился? А если любовью займётся, тогда что? Здесь уже извинением не отделаешься, наверное, должна депеша последовать с официальной просьбой о прощении!»
Кеулькут закивал и стал подталкивать к нему юную невесту.
Он пронёс её через холл прямо в бар, положил на угловой диван и сел рядом. В отеле ничего не изменилось, никаких следов захвата не было видно, только у ресепшена несколько полицейских увязывали какие-то коробки, упаковывали компьютер и выносили на улицу.
— Твоя жена. Без жена — плохо, когда жена — хорошо, — объяснил переводчик. — Твоя — хорошо.
– Что болит? – наклонился к ней Капелини.
И девушка тоже робко улыбнулась Владигору. Владигор поискал глазами ее отца. Тот сидел на снегу, прислонившись к стене чума.
«Уже ничего», – хотела сказать Лола, но вовремя опомнилась:
– На правую ступню не могу наступить. И вообще, ноги очень замёрзли.
А потом на площадке у столба ударил барабан, и двое парней вывели к столбу совсем дряхлого старика, едва переставлявшего ноги. Владигор видел этого старика и во время битвы. Старик сидел тогда у своего чума на шкуре и, закрыв глаза, тихо молился, обратив лицо к небу.
Она хотела продлить присутствие Мефистофеля рядом. После того как он извинился после поцелуя, Лола поняла, что ей не предугадать его дальнейшего поведения.
К ним подошёл отставший по дороге доктор. Он тоже был в полицейской форме, но типичный чемоданчик с красным крестом отличал в нём медицинского работника.
Теперь этот старик сел у столба на шкуру и, так же зажмурив глаза, стал произносить нараспев неожиданно громким голосом какие-то слова. И остальные тоже сразу опустились на снег и стали повторять те слова вслед за ним.
– Что с вами произошло, какие жалобы? – Он подвинул стул к дивану и сел. – Давайте куртку снимем, я вам давление сразу померю. Поднимитесь чуть-чуть, вот так. – Он потянул за рукав, вынимая Лолину руку.
Князю было неловко стоять среди молящихся, и он, привыкший уважать чужих богов, сел рядом с юной девушкой.
Капелини тут же схватился за другую и, сняв с неё куртку, положил себе на колени.
Молитва была недолгой. После нее молодые парни помогли старику подняться, и он заговорил с жителями стойбища. Голос у него был неожиданно звонким. Старик то ли спрашивал их о чем-то, то ли убеждал. А они подхватывали каждое слово и нестройным хором повторяли его вместе с ним.
– Я с приступки в церкви упала. Ногу, видимо, подвернула и затылком ударилась.
– Зачем ты туда полезла, не понимаю? – опередил доктора начальник.
— Нючи, нючи! — произнес старик и повернулся к Владигору.
– На захват посмотреть.
– Ну и ну! – Мужчины переглянулись.
И все тоже подхватили:
Капелини принёс подушку с соседнего кресла и приладил Лоле за спину. Жесты заботы абсурдно смотрелись в его исполнении и совершенно не вязались с его мефистофельской внешностью. «Никогда, наверное, ни за кем не ухаживал», – догадалась она.
— Нючи!
Давление оказалось нормальным. Доктор диагностировал небольшое сотрясение головного мозга и растяжение связок.
— О чем это он? — тихо спросил князь переводчика.
– Собирайтесь, я вас в больницу заберу на несколько дней. – Он поднялся со стула.
— Твоя — хорошо. Твоя — Ай-Мэргэн.
– Ну уж нет! – в один голос сказали Лола и Капелини.
— Что это еще за мэргэн?
– Ну, если начальник берёт на себя такую ответственность… – Доктор странно посмотрел на них.
— Ай-Мэргэн — Умный и Сильный. Твоя — моя править. Твоя — всех править.
– А при чём тут начальник, я что, на несовершеннолетнюю похожа?
— Нючи — Ай-Мэргэн?! — громко спросил у общества старик.
«Ну вот зачем я влезла?.. Кто меня просил?» – запоздало всполошилась она.
И все жители хором подтвердили:
– Тебе же завтра не на работу, сможешь дома отлежаться, – утвердительно сказал Капелини. – Вы ей таблетки оставьте, какие нужно.
— Нючи — Ай-Мэргэн!
Доктор вздохнул и полез в чемодан за лекарством.
Все жители стойбища смотрели на князя, и Владигор понял, чего от него ждут: ждут, чтобы он вышел на середину площадки.
– А на ногу лёд приложите. Можно взять здесь, из холодильника. – Он протянул начальнику две пачки с таблетками. – Вот это примите сразу.
Он приблизился к столбу, и переводчик заковылял следом за ним.
Лоле не хотелось шевелиться: забота Капелини её умиляла, но она не могла не задать вопроса, который начал мучить её с того момента, как она пришла в себя:
Владигор, как было принято в Синегорье, поклонился народу.
– Так кто же убийца?.. Судя по количеству полицейских, участвующих в операции, это целая преступная группа?!
— Скажи: я готов защищать их, но не знаю здешних обычаев и к тому же у меня тут есть важное дело, — обратился он к переводчику.
Переводчик произнес несколько слов, и все в ответ снова закричали:
– Так ты что, ни о чём не догадалась?! А я-то предполагал, что тебя заперли в церкви именно потому, что ты что-то разузнала или увидела. Когда я услышал, что тебя закрыли вместе с трупом, я…
— Нючи — Ай-Мэргэн!
– Извините, – к ним подбежал Симоне, – вам министр внутренних дел дозвониться не может. Что у вас с телефоном?
— Все мужчины — раненые, все — плохо, воевать. Одна твоя — хорошо воевать, — объяснил переводчик. — Одна твоя, Ай-Мэргэн. Править — хорошо.
– Чёрт! Я его включить забыл. – Капелини достал трубку, которая тут же заверещала. – Да! Добрый вечер. Нет ни раненых, ни убитых… Журналистку спасли, да. – Он метнул взгляд на Симоне, от которого тот стал ниже ростом. – Операцию начали раньше, потому что я так решил. Всё потом в рапорте изложу.
Старик повернулся к Владигору, показал рукой, чтобы он встал совсем рядом, и заговорил снова. Многие в ответ засмеялись, а кое-кто отправился в свои чумы и скоро вернулся, прихватив какую-нибудь вещь.
Лола отметила, что он общался с министром на равных.