Уже целый час я готовилась к приходу гостей.
Это заняло не так много времени, как я ожидала. После школы я поехала домой на велосипеде, забрала из своей комнаты две спортивных сумки, кинула их в папину машину и поехала в продуктовый магазин в соседнем городе, чтобы закупить готовой еды – торжественный стол должен был выглядеть убедительно: пара куриц гриль, жареный батат, овощи, тарелка фаршированных яиц, набор салатов и пара упаковок рулетов. Я переживала, что кто-то заподозрит неладное, если увидит, что я не снимаю перчаток в магазине.
Но я не хотела, чтобы повсюду остались мои отпечатки пальцев.
Нет, я не собиралась никого убивать. Это вовсе не было целью моего маленького эксперимента. Но если, пытаясь убежать, мы причиним какой-то ущерб «Честерфилду», родители Марии смогут узнать, кто все это устроил, и я не хотела, чтобы меня обвинили в планировании самого безумного розыгрыша в истории Брюстера. Если доказательств не будет, никто не станет подозревать Эмбер Прескотт, маленькую безобидную любительницу музыки. Но я решила, что осторожность не повредит.
Похоже, никто не обратил внимания, что я без необходимости ношу перчатки. Я расплатилась наличными на кассе самообслуживания. Пока все идет неплохо. Остальное уже было упаковано в сумки, так что дальше мой путь лежал в «Честерфилд».
Я припарковалась в паре кварталов оттуда, чтобы никто не заметил папину машину рядом со входом. Сложнее всего было пронести купленное в ресторан. Задний вход в «Честерфилд» выходил на узкий переулок, и, если бы кто-нибудь из местных жителей заметил, что кто-то вводит код на двери, хотя ресторан должен быть закрыт на две недели, это привлекло бы внимание.
Проклятье. Наверное, я слишком много думаю. Если кто-то спросит – я работаю в ресторане, зашла проверить помещение. Весь день нервы были натянуты до предела. Сегодня все должно пройти идеально.
Я натянула на голову капюшон, отороченный искусственным мехом и скрывающий глаза, и застегнула молнию до подбородка. Неподалеку оказались несколько человек, но все шли по своим делам, на ходу уставившись в телефоны. Я взвалила сумку на плечо и, закряхтев от напряжения, взяла пакеты с продуктами, рассчитывая унести все за один прием. Я много раз видела, как Мария вводит код безопасности, когда сторожила вход, пока они с Сашей тайком пробирались внутрь, чтобы добыть алкоголь. Открыв заднюю дверь, я тут же ввела код безопасности в попискивающую панель сигнализации. Родители Марии всегда закрывали ресторан, уезжая на каникулы. Мне не приходилось беспокоиться, что кто-то явится не вовремя.
На самом деле именно поэтому мне и пришла в голову такая идея – в библиотеке, когда Мария рассказывала, как они с Сашей застряли в кладовке во время последнего набега за текилой. Наверняка тут всюду древние замки. У меня в голове звучали слова Саши: «Если бы у меня был пистолет, я бы и правда застрелилась». Как будто самоубийство вообще может быть темой для шуток.
И вот тогда у меня зародилась идея этого маленького розыгрыша, и я ухватилась за нее и провела следующие две недели, крутя ее так и эдак, продумывая все мелкие детали, планируя, как направить разговор, чтобы в итоге все обратились против Саши. Все должны решить, что убить следует именно ее. Это отличный способ преподать ей урок, заставить ее понять, как она обращается со всеми вокруг, – и доказать, что я совсем не такая.
И как только я разослала приглашения, пути назад уже не было.
Пройдя через кухню, я вынесла сумки в главный зал. Дверь в частный зал в дальней части ресторана уже была открыта. Я положила вещи на пол рядом с камином и включила свет. Этот зал подойдет идеально. Он достаточно большой, чтобы долго искать выход, но достаточно маленький, чтобы все ощутили клаустрофобию. Им должно стать страшно. Им должно показаться, что все по-настоящему.
Я повесила куртку на стул, вытащила из сумки телефон и просмотрела плей-листы. Мой плей-лист с саундтреками битв, кажется, как раз подходил. В каком-то смысле я и правда готовилась к битве.
Надев наушники и убрав телефон в задний карман штанов, я вздрогнула, потирая руки в перчатках. Здесь было прохладно – наверное, родители Марии выключили отопление, чтобы сэкономить на оплате помещения, пока их не будет. Я нашла термостат в главном зале рядом с баром, включила его и выставила на нем чуть больше двадцати градусов.
Вернувшись в малый зал, я расстегнула первую сумку и вытащила из нее несколько подносов с подходящими круглыми крышками. Их я прикупила в «Home Goods». Я не знала точно, есть ли в «Честерфилде» подносы с крышками, а они мне были нужны, чтобы поначалу никто не заметил бомбу и шприц. Поискав некоторое время, я добыла скатерть, тарелки, столовые приборы, стаканы и графины – все, что нужно, чтобы устроить правдоподобный стол для торжественного ужина. Курица гриль пахла очень вкусно. Когда все придут, она уже остынет, но не думаю, что кто-то заметит. По крайней мере, при необходимости Прия сможет что-то съесть. Я разложила по тарелкам овощи рядом с курицей, чтобы придать сервировке стола законченный вид.
Разложив оставшуюся еду и наполнив стаканы водой, я расстегнула вторую сумку и положила на большой поднос самое важное.
Бомбу.
Шприц.
Конверт.
Сначала я думала, что добуду муляж пистолета. Но после того, что случилось с Филом, я не могла заставить себя купить какое бы то ни было оружие – даже ненастоящее. Кроме того, это было очень рискованно: проверить, настоящий пистолет или нет, очень просто. А если речь идет о шприце с ядом, то надо всех убедить, что даже одна капля смертельна. Саша уж точно не захочет проверять это на практике.
Так что я заказала шприц через фейковый аккаунт на Amazon. Он выглядел почти как настоящий. Все получалось даже слишком просто. Если родители найдут его у меня в комнате, я всегда смогу сказать, что это игрушка, оставшаяся с тех времен, когда Мэгги играла в доктора. А с пистолетом такое объяснение точно не прокатит.
Я включила управляемый по Bluetooth таймер, который прикрепила к бомбе вчера вечером, и накрыла поднос крышкой. Внезапно я испугалась: если тут нет сигнала, будет ли таймер работать? Ему же не нужен Wi-Fi, верно?
Я отложила крышку и вытащила из кармана телефон. Как обычно, в «Честерфилде» сети не было. Таймер установлен на час и две минуты. Я нуждалась в двухминутном запасе времени – будет подозрительно, если я запущу что-то на телефоне и в следующую секунду подниму крышку. Я открыла приложение таймера и запустила его. Обратный отсчет начался. Я облегченно выдохнула, вернула таймер на исходные значения и снова накрыла поднос. Может, у меня и правда все получится.
Следующая проблема – дверь. Мне нужно, чтобы она захлопнулась, как только все войдут. Она автоматически запирается, что я уже усвоила, когда оказалась запертой здесь вместе с Робби – он впервые поцеловал меня тогда. Я вытащила из замочной скважины медный ключ. Нужно оставить его на баре, чтобы курьер смог его найти, когда настанет пора нас выпускать. Прикусив губу, я осмотрела комнату. Не спрятан ли запасной ключ где-то еще? Что, если курьер не придет? Тогда мы окажемся в настоящей ловушке.
Прятать запасной ключ в этом зале – слишком рискованно. Если кто-то его найдет, все закончится слишком рано. Придется рискнуть и обойтись без него.
Не закрывая дверь, я проверила замок, чтобы убедиться, что смогу выйти после проверки, и спрятала ключ в задний карман.
Теперь мне нужно понять, смогу ли я захлопнуть дверь, не отходя от стола. Если не получится, наверное, придется отменить все. Я купила в Интернете моток темно-коричневой нейлоновой веревки. Диего был прав – в Интернете можно найти буквально все, что угодно. Коричневая веревка была почти незаметна на фоне деревянного пола и персидского ковра. Надеюсь, она окажется достаточно крепкой, чтобы можно было привязать ее к ноге и закрыть дверь, не вставая с места. Я уже завязала петлю на лодыжке. На прошлых выходных, когда родители уехали за покупками, я долго тренировалась закрывать дверь в спальню, зацепив ногой веревочную петлю. Сначала это казалось невозможным, но, если надеть босоножки, можно сначала нашарить веревку пальцами, и тогда все получается.
Тяжелая дубовая дверь открывалась наружу. Я планировала привязать один конец веревки к дверной ручке, чтобы она проходила под моим стулом. Зацепив петлю ногой, я смогу затянуть ее, а затем выпрямлю ногу, и дверь захлопнется. Но эта дубовая дверь была намного тяжелее, чем дверь моей спальни. Я глубоко вздохнула. Если это не сработает, все остальное – впустую, и мне придется собрать вещи и унести все отсюда. Не говоря уже о том, что «обладатели стипендии» придут сегодня вечером и обнаружат, что здесь нет ни Эмбер, ни хозяев, и вообще не поймут, что тут творится.
Расположив петлю под столом там, где я сидела, я размотала веревку, отмерив расстояние до двери таким образом, чтобы веревка лежала достаточно свободно. Так об нее никто не споткнется.
Надеюсь.
Отрезав веревку ножницами, я привязала свободный конец к дверной ручке достаточно свободно, чтобы его можно было легко снять после захлопывания двери. Мне придется первой броситься к двери, чтобы осмотреть ее: нужно успеть раньше остальных – снять веревку и спрятать ее куда-нибудь. Я огляделась по сторонам. Можно будет бросить ее под стол. Красная скатерть спускается почти до пола, так что, скорее всего, никто веревку не заметит. Но это опасно. Вдоль стены рядом с дверью расположен комод. Вот, еще лучше – можно будет запихнуть веревку под него. Там ее никто не найдет.
Надеюсь.
На лбу выступил пот, и я вытерла его тыльной стороной ладони. Мне приходилось изрядно полагаться на удачу. А я этого не любила. Так много моментов, когда все может пойти не так. Но переживать об этом слишком поздно.
Я села на свое место, чтобы все проверить. Без особых усилий я зацепила петлю ногой и сделала круговое движение лодыжкой, чтобы контролировать натяжение веревки. Затем я вытянула ногу. Дверь захлопнулась.
Я улыбнулась. Пожалуй, это и правда может сработать.
Я снова открыла дверь, вернула веревку на место и повторила действия еще несколько раз. Мне придется подождать, пока все усядутся и начнут разговаривать, и только потом натягивать веревку – иначе кто-то может споткнуться. Но если я буду двигаться быстро… если я подгадаю момент, когда все отвлекутся… это может сработать. Повторив все в последний раз, я открыла дверь и осмотрела результат своих трудов. Веревка почти идеально сливалась с текстурой дубовой двери. Если не знать, что искать, ее и не заметишь. Затем я положила старый медный ключ на бар, чтобы курьер смог его найти.
Остались последние штрихи. Конечно, администратора сегодня не будет, так что я приклеила к месту, где он должен встречать гостей, знак со стрелкой и указанием, что все должны направиться в зал «Вайнона». Затем я достала из сумки веб-камеру, работающую на батарейках, поставила ее на верхнюю полку буфета и прикрыла красной салфеткой. Снизу красный огонек был почти незаметен. На самом деле, конечно, запись никуда не передавалась, но никто об этом не догадается.
Затем я убрала все, что выглядело хоть сколько-нибудь ценным. Я заменила изысканный хрусталь в буфетах на обычную стеклянную посуду, заперла дверцы, убрала ключи и осторожно переставила хрустальные вазы с комодов, спрятав их под баром. Хотя я не считала, что родители Марии смогут выяснить, кто это устроил, я все же не хотела, чтобы мой розыгрыш влетел им в копеечку. Я рассматривала и другие варианты – школу, городской театр, другие подобные места, – но больше нигде не нашлось отдельного помещения, в котором нет мобильной связи. У меня еще остались некоторые сбережения, которые я заработала за несколько прошлых лет, подрабатывая няней на каникулах. В худшем случае я смогу анонимно отправить им эти деньги. Надеюсь, их хватит, чтобы покрыть ущерб.
Наконец, я расставила на столе таблички с именами. Для себя я выбрала место, которое находилось ближе всего к двери, – там, где я разместила петлю. Скотт будет сидеть на другой стороне стола, напротив Саши. Если я в чем-то и была уверена, так это в том, что ее будет бесить его присутствие. Когда все отвлекутся на них, я смогу закрыть дверь. А остальное сложится само.
Надеюсь.
Больше всего я переживала не из-за двери, не из-за таймера, не из-за всех этих технических деталей. Все дело было во мне. Я сама ставила пьесу, в которой была единственным актером. А я не умею врать. Смогу ли я притвориться, что все по-настоящему? Иначе я окажусь в одной комнате с пятью людьми, которые будут целый час ненавидеть меня. Смогу ли я скрыть свои чувства к Диего? Иначе Робби может сорваться на него и все испортить. Смогу ли я направить разговор в нужное русло, чтобы все закончилось так, как я рассчитываю? Кто знает, что может произойти, если нет?
Я запихнула в сумку пустые пакеты из-под еды и закинула ее на плечо. Я не знала наверняка, сработает ли все это. Но бомба ненастоящая, а в шприце имбирный эль, так что в любом случае никто не пострадает.
О. Кстати. Мне нужно убрать из помещения все… острое. Опасное. Я снова поставила сумку и принялась открывать ящики буфетов, доставая из них ножи. Я переложила их в один из ящиков со столовым серебром в главном зале. Затем я унесла в главный зал и набор медных инструментов, лежавших рядом с декоративным камином.
Как я и сказала, я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Это было психологическое испытание, а не смертная казнь. Если ты считаешь, что тебе остался жить всего час, многое может случиться.
Я хотела, чтобы Робби понял: если о чем-то мечтает он сам, это не значит, что его мечты важнее, чем мечты его девушки. Столкнувшись с невозможным выбором, он, наконец, поймет, что нельзя решить, чья жизнь важнее. А тикающая бомба покажет ему, что времени может и не хватить.
Я хотела, чтобы Диего больше не позволял другим портить ему жизнь – и чтобы он начал возражать, когда другие пытаются пробиться к вершине легким, нечестным путем. Сегодня я помогу ему обвинить Сашу в жульничестве. Сегодня мы окажемся по одну сторону баррикад.
Я хотела, чтобы Скотт увидел, что некоторые секреты слишком опасны, чтобы их скрывать. Я покажу ему, как она нестабильна. Он, наконец, поймет, к чему привело употребление ею наркотиков, которые он ей продавал, и как он был не прав, что держал это в секрете.
Я хотела, чтобы Прия поняла: я по-прежнему люблю ее как сестру. Возможно, она не отвечала на мои сообщения и звонки, но сегодня она будет вынуждена меня выслушать. Я всегда буду занимать ее сторону в конфликтах с Сашей, так что она увидит, как я о ней забочусь. Отчасти мне была отвратительна мысль, что я впутываю во все это Прию, но она заслуживала шанс отомстить Саше больше, чем кто-либо. И если все пойдет по плану, надеюсь, Саша извинится перед ней.
Потому что больше всего я хотела, чтобы Саша увидела: она – эгоистичная сволочь. Я хотела обличить ее аморальные поступки, ее ложь, ее манипуляции. После того разговора с Марией я поняла, почему имя Сашиной сестры, Нэт, показалось мне знакомым. Наверное, это сокращение от имени «Наташа». Наташа Джейн – так звали девушку, которая издевалась над Мэгги в Интернете. Тем вечером, когда Саша увидела имя Мэгги в ее комнате, я заметила потрясение в ее взгляде. Я поняла, что она знает правду. Но она продолжала издеваться на Прией – хотя знала о смертельных последствиях травли.
Я не могла спасти жизнь Мэгги. Я не могла защитить ее от своры, которая травила ее. Но я могла спасти Прию от издевательств Саши. И сегодня я преподам Саше урок: она должна научиться эмпатии.
Сегодня я убью несколько зайцев одним выстрелом. Направляя разговор, пока мы будем обсуждать невозможное решение, я преподам каждому свой урок.
В начале часа я буду убеждать всех, что для выхода из ситуации нам необходима слаженная работа. В результате этой проверки мы узнаем, кто выберет сострадание, а не страх; кто выберет жизнь, а не смерть; кто способен на самопожертвование – и все увидят, чего сто́ит каждый из нас. Я буду предлагать разные способы выбраться отсюда живыми – и покажу, что ни один из них не сработает.
В конце концов, нам придется выбирать.
Поэтому они все начнут паниковать. Неизбежно. Я хотела бы, чтобы Саша запаниковала первой. И когда это случится, я поддержу ее, подкину ей реплики, убеждая всех, что мы должны выбраться живыми. Я буду вести разговор так, чтобы выпустить на свободу внутренних демонов каждого, чтобы все поняли свои глубочайшие недостатки и, надеюсь, преодолели их.
В конце я попытаюсь настроить всех против Саши. Если они начнут гадать, кто запер нас здесь, я напомню, как Саша дурно обращалась с каждым из подозреваемых. Но люди, с которыми она обращалась хуже всего, – здесь, в комнате. Я расскажу им, как она издевалась над Прией, подставляла Диего, покупала наркотики у Скотта, манипулировала мной. Я открою все ее секреты – один за другим. Может, когда все наконец скажут «нет» Саше Харрис – даже Робби, которого она рассчитывает всегда видеть на своей стороне, – она, наконец, поймет, что неправа. Сегодня мы сможем отомстить. И когда она поймет, что игла неизбежно пронзит ее кожу и яд потечет по ее венам, как только она поймет, что у ее действий есть последствия, – тогда для нее все изменится.
Возможно, это немного чересчур. Есть миллионы других способов преподать им такие же уроки.
Думаю, можно сказать, что театральность – моя слабость.
Но чтобы чему-то научить Сашу, слов недостаточно. Такие люди, как Саша-Наташа, превращают слова в оружие, которым разрушают чужие жизни, но им самим все как об стенку горох. Она глуха ко всему, кроме своего эгоистичного стремления к совершенству; никакие нотации, крики, воззвания к совести или рациональные аргументы не смогут изменить ее.
Некоторые люди не видят свет, пока их не запрешь в темноте. Саша должна сама увидеть, что ее самолюбие – причина ее падения.
Сегодня она не сможет силой проложить себе путь к выходу. Сегодня ей придется показать свое истинное лицо. Сегодня каждый получит свое.
И всего за один час.
35 минут спустя
Завернувшись в синее флисовое одеяло, которое мне дали в «Скорой», я прислонилась к багажнику полицейской машины. Врач промыл мою рану, которая оказалась не такой страшной, как я думала, и забинтовал плечо. Моя куртка осталась внутри; нам не разрешили трогать что-либо на месте преступления. Ливень наконец прекратился, но мелкий дождь еще моросил, и промокшие волосы прилипали к лицу и шее. Дрожа, я смотрела, как два врача поднимают носилки со Скоттом и грузят их в машину «Скорой».
Вторая «Скорая» была для Прии, но полиция хотела сначала допросить ее, а нас попросили пока подождать на свежем воздухе. Ее арестуют? Последнее, что я видела, – как она сидит за столиком, на красном диване в главном зале, и говорит с одним из полицейских.
«Ох, Прия». У меня и в мыслях не было превратить ее в убийцу. Новая волна дурноты скрутила живот, и я чуть не скорчилась от желания стошнить лишь от одной мысли об этом. Что я наделала? Какого черта я натворила?
Стараясь не терять самообладание, я втянула холодный воздух. Вдох. Выдох.
Несколько полицейских машин выстроились в ряд следом за «Скорыми». На кирпичные стены падали красные и синие отсветы. Тротуар перед рестораном был перекрыт, и двое внушительного вида полицейских стояли у дверей, наблюдая за происходящим и следя, чтобы никто из нас не скрылся с места преступления. Все они выглядели ужасно растерянными. Выходило, что мы все оказались жертвами… чего? Заговора с целью убить одного из нас? Розыгрыша, который пошел не по плану? Хотя мы незаконно проникли на чужую территорию и нанесли ущерб ресторану, у нас были приглашения – и мы понятия не имели, что они поддельные. А как только нас заперли, нам оставалось лишь пытаться найти выход.
Еще одна «Скорая» подъехала, чтобы забрать Сашу, но сначала свою работу должен был закончить полицейский фотограф. Я отстраненно задумалась о том, куда ее отвезут. Ведь если ты уже умер, в больницу не нужно. Отвозят сразу в морг? Где он находится – в больнице или где-то еще? Я не знала точно, куда отвезли Мэгги после того, как я позвонила в 911, потому что родители оставили меня у Прии, когда сами поехали… ну, туда, куда отвезли тело Мэгги. Теперь я не знала, куда отвезут Сашу. Каким-то образом мне удавалось держаться, не отдаваясь на волю эмоций, и мне казалось, будто я погружена в огромный кусок холодного желе – абсолютно, полностью онемевшая, едва способная стоять на ногах, полная сожалений. Вдох. Выдох. Единственное, о чем я могла сейчас думать, – продолжать дышать.
Робби уселся, прислонившись к стене здания – под навесом, рядом с Диего и его семьей, и писал кому-то сообщения – наверное, маме или папе. Каждый раз, когда он смотрел в мою сторону, я делала вид, что наблюдаю за полицейскими или врачами. Я никогда не планировала порвать с ним на вечеринке; может, какая-то часть меня хотела дать ему еще один шанс, если он поймет, что мои мечты не менее важны, чем его собственные. Но, как я и боялась, он узнал о моих чувствах к Диего.
Родители Диего приехали первыми. Папа сразу же насел на полицейских, требуя ответов, а мама не отходила от Диего. Похоже, оба они даже не поняли, что их сын не подвергался никакой реальной опасности.
По крайней мере… не должен был подвергнуться.
Я ведь была так осторожна. Очень осторожна. Я убрала из комнаты все, что показалось мне опасным. Я многократно прокручивала в мыслях сценарий, репетируя различные варианты разговора. И до определенного момента все шло по плану. Я раскрывала секреты, которые и собиралась раскрыть, приводила заранее продуманные аргументы. Но затем я потеряла контроль, и все пошло совсем не так, как я представляла. Я забыла, на что способны отчаявшиеся люди. Я не могла предугадать, что сломается отопление и мы начнем сходить с ума от жары. Я не могла предугадать, что Скотт упадет и сломает лодыжку. Я не могла предугадать, что осколок стекла из разбитого окна можно будет использовать как орудие убийства.
Я не могла предсказать ничего из этого.
Но я была в ответе за все.
У меня сдавило горло, и мне даже стало тяжело дышать, когда я увидела, что Диего отвлекся от общения с мамой и папой и направился ко мне.
– Привет. – Пока его родители допрашивали полицейских, он подошел и оперся на внедорожник, стоявший рядом со мной.
– Не знаю, – с трудом выдавила я. – Мне кажется, что я проснусь и все это обернется простым кошмаром. Поверить не могу, что Саша… – Я не смогла договорить. У меня и в мыслях не было, что сегодня кто-то может умереть. Этого не должно было случиться.
Диего обнял меня – осторожно, чтобы не потревожить рану, и притянул меня ближе, прижавшись своим лбом к моему.
– Мне так жаль твою сестру. Я и не знал, что над ней издевались.
Я шмыгнула носом.
– После того, как об этом узнали, Нэт… то есть Саша… прочесала все свои комментарии в соцсетях и удалила их. Мне следовало бы рассказать родителям об увиденном, но они и так с трудом справлялись.
Теперь я понимала, что мне следовало больше стараться, чтобы обличить обидчиков Мэгги. Но я ужасно боялась, что потом издеваться начнут надо мной. А может, если бы психические заболевания не были настолько стигматизированы, Мэгги попросила бы нас о помощи. Может, тогда ничего бы этого не случилось.
– Верно, конечно. И мне жаль, что ты сегодня потеряла подругу.
– Она не была моей подругой. По крайней мере, под конец. – Я покачала головой. – Боже, я и правда понятия не имела, что это она издевалась над Мэгги. Но даже теперь, когда я знаю… я не хотела бы ее смерти.
– Ты изо всех сил старалась, чтобы мы все выбрались оттуда живыми. Ты была единственным голосом разума во всем этом хаосе. Знаешь, ты по-настоящему смелая… Смелее, чем любой из нас.
По моей щеке наконец скатилась слеза, и я подняла взгляд на Диего. Он глядел на меня своими медными глазами, наполненными восхищением и… быть может, любовью?
И в этот момент меня охватил стыд. Я казалась смелой только потому, что знала: это все не по-настоящему. Я не думала о том, что кто-то может умереть – ну, пока жара не стала невыносимой, – тогда я осознала, что нам угрожает реальная опасность. Только тогда я начала паниковать – особенно после того, как Скотт упал и сломал ногу. Но пути назад уже не было, нам оставалось лишь ждать, пока придет курьер с пирожными и выпустит нас на волю. Я должна была довести все до конца. Иначе оказалось бы, что все зря.
Но теперь я знаю, что следовало сделать. Нужно было ударить по тормозам. Остановить все, когда я поняла, что все идет не так. Это моя вина. Моя вина.
– Мне жаль, что все так вышло, – сказала я. – Так жаль.
Диего коснулся моей щеки.
– Ты ни в чем не виновата. Ты сделала все, что могла. – Он наклонился ко мне, и я почувствовала, как правда рвется на волю – именно я во всем виновата, из-за меня это все произошло. Но прежде чем я успела заговорить, наши губы соприкоснулись, он обхватил ладонями мое лицо, и электричество словно пронзило каждый мой нерв.
Поэтому мне было еще тяжелее отстраниться от него. Сердце разрывалось от тоски, когда я положила руки ему на грудь, не давая приблизиться снова. Я не заслуживала его. И теперь я больше никогда не смогу быть с ним вместе.
Саша умерла из-за меня.
Она никогда не сможет измениться. Ее больше нет.
Я ссутулилась, не в силах сдержать рыдания.
– Мне так жаль… – прохрипела я. – Так жаль…
Диего наклонился ко мне и принялся нежно растирать мне спину, пока мое лицо не промокло от слез, так что мне пришлось глотать сопли. Он сходил к пустой машине «Скорой помощи» и вернулся, принеся мне пачку салфеток. Наверное, я вся пошла красными пятнами, но это меня сейчас меньше всего беспокоило.
– О господи, – вырвалось у меня после того, как я высморкалась. – Саша мертва. Мертва. Не важно, что она была эгоистичной, что она плохо обращалась с Мэгги… она все равно не заслуживала смерти. А что теперь будет с Прией? Ее арестуют?
– Это была самозащита. – Руки Диего круговыми движениями растирали мои лопатки. – Ну, может, не самозащита в точном смысле слова, но она сделала это, чтобы спасти тебя. Не думаю, что у нее будут проблемы. Настоящий убийца – тот, кто заманил нас сюда.
Поморщившись, я посмотрела вверх – на разрыв в облаках, в котором проглядывались звезды, – и легонько покачала головой. И у неба, и у меня одновременно кончились слезы. Я дрожала, прижимаясь к Диего. В дверях появились два врача. Они везли каталку, на которой лежала Прия. На ее щеках виднелись следы от высохших слез. Когда Прия заметила меня и Диего, она всхлипнула и, не говоря ни слова, протянула ко мне руки. Наручников на ней не было. Слава богу. Я бросилась к ней и крепко обняла ее, не обращая внимания на протесты врачей. Она вцепилась в меня, и мы расплакались, уткнувшись в волосы друг друга, и я крепко зажмурилась, жалея, что не придумала никакого другого способа вернуть ее. Кроме этого. Теперь нам с этим жить. Каким-то образом нам придется это принять.
Наконец, Прия выпустила меня и вытерла сопли. К нам подошел Диего.
– Ты в порядке? – Я встревоженно посмотрела на врачей. – Она в порядке?
– Все нормально, – выдохнула медсестра, поправляя волосы, завязанные в неаккуратный узел. – Это просто перестраховка. Нам нужно ввести ей несколько лекарств и провести обследование. А ты Эмбер, верно? Поедешь с нами. – Она показала на мое плечо. – Это нужно зашить.
– Подождите, – сказала я. – Мне нужно поговорить с полицейскими. – Теперь я знала, что должна сделать.
– Поговоришь с ними в больнице.
– Нет, сейчас.
Это не терпит отлагательств. Я не могу позволить себе струсить. Я больше не доверяла себе.
– Можно я просто минутку поговорю с Прией? Пожалуйста? – Врач возмущенно раздула ноздри, но кивнула и отошла на пару метров вместе со своей напарницей.
– Что случилось? – спросила я у Прии, оглядываясь на полицейских, которые о чем-то переговаривались у двери. – Что ты им рассказала?
– Все. – Она всхлипнула. – Но полиция хочет продолжить допрос в больнице. Они согласились подождать, пока не приедет мама. Но, Эмбер… я же убила ее. Я убила Сашу. Моя жизнь кончена.
Нет, вовсе нет. Я хотела добиться справедливости для Прии – помочь ей отомстить тому, кто над ней издевался. Но Прии не нужна была моя помощь. Она достаточно сильна, чтобы постоять за себя. Она вышвырнула токсичную Сашу из своей жизни, и она выкинула из своей жизни меня, когда я оказалась плохой подругой. А сегодня она спасла мою жизнь. Я не допущу, чтобы у нее были неприятности из-за того, что она совершила. Я никогда не смогу сделать так, чтобы она забыла о произошедшем сегодня, и кровь всегда будет на ее руках. Я никогда не смогу забрать у нее воспоминания о том, как она убила человека, кошмары, которые теперь будут мучить ее годами.
Но я могу во всем признаться, сказать полицейским правду. Раскрыть, что я все устроила. Что Прия ни в чем не виновата. Она убила Сашу, защищая себя. Посадить за убийство следует меня. Если меня арестуют, наверное, я никогда не попаду в Южно-Калифорнийский. Никогда не стану писать саундтреки к фильмам. Никогда не воплощу свои мечты в жизнь.
Весь год я ставила эти мечты выше всего на свете – они стали для меня важнее Прии, важнее нашей дружбы, важнее ее боли. А теперь я причинила ей еще больше страданий и не могла допустить даже малейшей вероятности, что у нее будут проблемы по моей вине. Мне нужно совершить правильный поступок ради моей подруги. Это та малость, что я могу для нее сделать.
Я сжала ее плечо.
– Ты спасла мне жизнь. Ты сделала это, чтобы защитить меня. Они поймут. Ты ни в чем не виновата. – Я глубоко вдохнула и заставила себя сказать: – На самом деле это моя вина.
– Нет, вовсе нет.
– Да. В буквальном смысле. – Я понизила голос, чтобы меня слышали только Прия и Диего. Я говорила, чувствуя, как сжимается все внутри. – Это я во всем виновата. Я заперла нас всех там.
Глаза Прии расширились.
– Что? Но… как? Почему?
– Нет. – Диего покачал головой и отступил на шаг. – Ты же не серьезно.
– Я… это долгая история. Наверное, я переборщила немного с этой бомбой…
Диего потрясенно схватился за голову.
– Наверное? Вот же черт…
Прия удивленно открыла рот.
– Я не верю. Поверить не могу, что ты это сделала.
– Постойте… дайте мне объяснить. – Я с трудом сглотнула. – Я просто в каком-то смысле потерялась, когда ты сказала, что не хочешь больше быть моей подругой. – Я взяла Прию за руку, и она не стала протестовать. – Ты похожа на мою сестру… и я не могу позволить себе потерять ее еще раз. Я обвиняла себя. Я закрывала глаза на твою боль, на то, как Саша с тобой обращается. Так что я хотела искупить вину перед тобой.
– Но зачем все это? – Прия прижала ладони к горлу. – Зачем устраивать такое?
Врачи оглянулись, и я помахала им пальцем.
– Погодите! Еще пять минут. – Я не могла допустить, чтобы Прия отправилась в больницу, не услышав объяснений. – Пожалуйста. Ей же не угрожает непосредственная опасность, верно?
Врач подняла два пальца:
– У вас две минуты. – Она покачала головой, глядя на свою напарницу.
Я снова повернулась к Прии и Диего и продолжила говорить, понизив голос:
– Я устроила все это, чтобы отомстить Саше. Чтобы мы все могли ей отомстить. Я вовсе не планировала ее убивать. Просто хотела преподать ей урок. Она такая эгоистичная, я знала, что она первой захочет кого-нибудь убить. Я думала, что смогу это использовать и показать всем, какие ужасные вещи она совершала, – чтобы все обратились против нее. – Я горько рассмеялась. – Похоже, она натворила даже больше, чем я ожидала.
Я хотела рассказать им, как Саша издевалась над Прией, хотя знала, что случилось с Мэгги, потому что была уверена: это настроит всех против нее. Но я понятия не имела, что сама Саша была виновна в смерти Мэгги.
– Но, – продолжала я, – мне казалось, что, если все выберут ее, она наконец поймет, как ужасно себя вела. Я думала, у меня получится заставить ее измениться… извиниться. И я решила: это стоит часа, прожитого в страхе, – часа, когда все мы будем считать, что скоро умрем. Потому что этот час положит конец многолетним издевательствам.
Но я не хотела, чтобы кто-то пострадал; я просто недостаточно тщательно все продумала. Падение Скотта, стекло, жара… и я не думала, что все начнут тыкать друг в друга этим шприцем. – Я посмотрела на Робби, который сидел у стены, обхватив голову руками. – Я рассчитывала, что в худшем случае кто-то попытается ввести яд и, конечно, ничего не случится. Отстойно, если это произойдет до того, как до Саши дойдет главный посыл, но в итоге все поймут: это розыгрыш, и курьер нас выпустит.
Но я ни секунды не предполагала, что вы поверите, будто происходящее – по-настоящему, даже после того, как повсюду разлетятся брызги «яда». Я была уверена, вы поймете, что это просто шутка. Я идиотка – я заранее убрала из комнаты все ножи, но не подумала, что люди могут попытаться убить друг друга другими способами – душить, например… я не предусмотрела всего.
Диего прикрыл рот рукой.
– Боже.
Прия сидела с каменным выражением лица, и я не могла понять, что она думает.
– Это было глупо. Я полная дура. Но когда я планировала это, все казалось совершенно логичным. – Я покачала головой и натянула одеяло на плечи. – Ладно, у врача сейчас начнется припадок, если она немедленно не доставит тебя в больницу. А я пойду расскажу все полицейским, пока мои родители не приехали.
Я направилась к ближайшему полицейскому. Под ногами хрустел гравий.
– Подожди, подожди. – Диего схватил меня за руку. – Что ты собираешься им рассказать?
– Я собираюсь рассказать им, что сделала. Что я стою за всем этим. Что все это – моя вина. – Я посмотрела на Прию. Та разглядывала белую простыню, которой ее накрыли, глубоко погруженная в свои мысли. – Я не могу допустить, чтобы все это повесили на Прию. Ведь именно я заманила вас сюда.
Диего потер верхнюю губу.
– Может, тебе не стоит этого делать. Может, они так и не узнают правду. Я не думаю, что у Прии будут проблемы.
Приоткрыв рот, я смотрела на него в совершенном потрясении. Я не могла поверить, что, даже узнав правду, он не возненавидел меня. И переживал, что у меня будут проблемы.
– Ты сделала это, чтобы остановить Сашу, чтобы не дать ей навредить другим. Признаю, это был довольно безумный способ решить проблему. Но ты пыталась остановить травлю.
– Но сегодня я сама была не лучше нее. – Я ткнула пальцем себе в грудь. – Я должна сказать правду. Даже если у Прии не будет проблем… это моя вина, что ей придется жить с этим.
Лицо Прии смягчилось.
– Но… у тебя были благие намерения. И если бы Саша не вышла из себя в конце, если бы она не вела себя, как эгоистичная сволочь, которой является, и если бы я… – На мгновение она сжала губы, словно сдерживая рвоту. Даже после того, как Саша умерла, Прия никогда не примет ее сторону – она всегда будет поддерживать меня. Настоящая подруга. И мне всегда следовало так же поддерживать ее. – И в любом случае, ты не хотела ничьей смерти.
Я почесала лоб. То же самое говорила Саша, когда утверждала, что не хотела смерти Мэгги. Но в каком-то смысле она и правда убила ее. Хотя Мэгги уже была больна, Саша стала последней каплей, сделавшей груз невыносимым. Слова Прии не принесли мне облегчения – напротив, я ощутила подавляющую тяжесть вины. Возможно, Сашу убила Прия, но именно я организовала этот жуткий розыгрыш, я заманила всех в этот зал, и, если бы я этого не сделала, на планете сейчас было бы на одного живого человека больше. Мои действия стали причиной ее смерти, и неважно, какие у нее были недостатки, не важно, что она сделала с моей сестрой и с Прией, – все это не оправдывает убийства. Даже Саша заслуживала возможность искупить вину, а я отняла у нее этот шанс. Это моя вина. Я отняла у нее будущее – так с какой стати у меня должно быть право на собственное будущее?
Было бы так легко вернуться в объятия Диего и вспомнить, что Прия снова стала моей лучшей подругой, и забыть об этой ужасной ночи. И пусть эта тайна будет погребена в наших сердцах. И мы все продолжим учиться там, где хотели, и стремиться к нашим мечтам.
Но я не могла пойти по легкому пути.
Вот в чем дело. Вот в чем разница между Сашей и мной. Мы обе совершали ошибки. Мы обе причиняли боль другим, стремясь к своим целям. Но она не останавливалась, даже понимая последствия своих действий. Продолжала издеваться над другими. Продолжала врать.
А я собиралась остановиться. Я собиралась сделать все по-честному.
– Нет. Я должна сознаться. Я сделала это. Я не могу просто молчать и надеяться, что все это сойдет мне с рук. Нужно признаться. Если я попытаюсь избежать наказания, я буду ничем не лучше Саши. Ведь это моя вина. И мне остается только это принять. Надеюсь… надеюсь, они поймут, что я не хотела, чтобы случилось нечто подобное.
– Эмбер. – Прия снова взяла меня за руку. – Что бы ни случилось… я хочу, чтобы ты знала: ты всегда будешь моей сестрой. Что бы ни случилось.
Именно это я хотела услышать сегодня больше всего. И этих слов было достаточно, чтобы убедить меня: я приняла правильное решение. Я обняла ее снова, а потом врачи забрали ее и подняли носилки в машину «Скорой». Как только она уехала, я зашагала к полицейскому, чтобы все рассказать.
– Подожди! – крикнул Диего у меня за спиной, и я застыла снова. – У меня остался один вопрос. Кто такая Меган Эбби? Ну, от чьего имени были заказаны капкейки?
Пригладив волосы, я заткнула непослушные пряди за ухо.
– Так звали мою сестру. Мэгги – это прозвище.
В каком-то смысле, наверное, все это было ради нее. Я хотела, чтобы другие люди не страдали от издевательств, которые пережила Мэгги. Но последний час родился из гнева, отчаяния и жажды мести… а теперь мне нужно обрести прощение.
Я должна простить таких людей, как Саша, которые сметают других с пути, заботясь лишь о себе. Возможно, я не узнаю никогда, было ли у нее на самом деле нарциссическое расстройство, но если так… может, она и не могла вести себя иначе. Я должна простить Мэгги за то, что она лишила этот мир своего присутствия, хотя могла попросить о помощи – именно в тот момент, когда мы совершенно не ожидали ее ухода. Но она не была эгоистичной. Она была больна. Она была больна, и меня не оказалось рядом, когда она нуждалась во мне.
Эгоистичной здесь была я. В своей погоне за местью, за самоутверждением, за тем, чтобы вернуть дружбу Прии, за всеми остальными своими целями, я устроила для других настоящий ад.
Я не могу позволить быть себе эгоистичной. Неважно, как тяжело мне будет, неважно, сколько трудностей мне предстоит пройти, я должна сделать правильный выбор. Мне нужно принять последствия того, что я сделала, даже если я никогда не смогу писать музыку. Даже если мне придется отказаться от места в университете. Даже если я никогда не смогу исполнить свои мечты.
Надеюсь, однажды я смогу простить и себя. Но на это понадобится намного, намного больше часа.
Примечание автора
Самоубийство – вторая по частоте причина смерти среди людей в возрасте 10–24 лет – однако четверо из пяти подростков, совершавших попытку суицида, демонстрировали признаки своих намерений. Если кто-то из твоих знакомых столкнулся с подобными проблемами, в твоих силах изменить ситуацию к лучшему. Ты можешь помочь.
Вот некоторые признаки, которые помогут понять, находится ли твой друг или родственник в группе риска:
• Часто разговаривает о смерти, о самоубийстве, чувстве безнадежности, загнанности, отсутствии причин жить. Считает себя обузой для других или испытывает невыносимую боль.
• Ищет информацию о способах самоубийства (например, в Интернете).
• Отказывается от обычных занятий, совместного времяпрепровождения с друзьями или семьей.
• Отказывается от ценных для него вещей.
• Прощается с семьей и родными.
• Постоянно слишком мрачный, агрессивный, подавленный или встревоженный.
• Спит слишком много или слишком мало.
• Употребляет больше лекарств, наркотиков или алкоголя.
Если у тебя появились суицидальные мысли, пожалуйста, пойми, что это – не признак слабости. Это не твоя вина. И ты не одинок. Рядом есть люди, которые любят тебя и будут ужасно по тебе скучать. Рядом есть люди, которые помогут.
Если у тебя появились суицидальные мысли или ты знаешь кого-то, в чьем поведении проявляются описанные выше признаки, пожалуйста, не держи это в тайне. Обращайся за помощью. Обратись на горячую линию предотвращения самоубийств 1-800-273-TALK (8255). Ты можешь узнать больше на сайте www.suicideprevention.org.
Благодарности
Я целый час смотрела на чистую страницу, пытаясь решить, кого благодарить первым. Мой путь к публикации этой книги был долгим и извилистым, и на этом пути мне помогало множество людей.
Прежде всего я хочу поблагодарить тебя. Спасибо за решение выбрать эту книгу и провести время с моими персонажами. Меня по-прежнему потрясает мысль о том, что кому-то захотелось прочитать мои слова, – и я так благодарна тебе за это.
Эта книга не стала бы реальной без помощи моего талантливого редактора, Кэтрин Уоллес. Спасибо, что полюбила эту историю, что защищала эту книгу, что помогла моим мечтам воплотиться в жизнь. Ты настоящий гений развития персонажей, и благодаря твоим советам эта книга смогла по-настоящему раскрыться. Работать с тобой – настоящее наслаждение, и я никогда не устану тебя благодарить. Также спасибо Кристине Макдональд, моему внимательнейшему корректору; Александре Ракацки, выпускающему редактору; Корине Лапп и Элисон Клэптор – моим дизайнерам; Ванессе Наттри, выпускающему менеджеру; Одри Дистелькэмп, менеджеру по маркетингу и остальной команде из «Harper Team», «Epic Reads» и «Harper Collins», за всю вашу усердную работу, за ваше стремление добиться того, чтобы эта книга попала в руки читателям. Я в восторге от того, что моя книга встретила такую поддержку.
Моему бесподобному литературному агенту Джиму МакКарти: спасибо и тебе за то, что помог исполниться моей мечте, за то, что так безоглядно полюбил эту историю. С тобой невероятно приятно работать. (И я не перестаю восхищаться тем, как мгновенно ты отвечаешь. Серьезно, ты – лучший.) Спасибо и моему агенту по работе с иностранными издательствами, Лорер Абрамо, сотрудникам «Dystel, Coderich £ Bourret», и всем остальным агентам, которые помогали публикации этой книги за рубежом.
Моему киноагентству, «Gotham Group», и агенту по экранизации, Шери Смайли: спасибо вам за то, что представляли мой проект в Голливуде. «Сегодня мне позвонили из кинокомпании!» – я никогда не думала, что произнесу эти слова. Спасибо AwesomnessTV за то, что обратили внимание на мой проект, спасибо Мелани Краус и Брину Люкенсу за то, что полюбили эту книгу. С нетерпением жду того, что принесет нам будущее.
Спасибо моим лучшим друзьям – писателям: Шана Сильвер, Майк Чен, Дэн Кобольд и Ханна Рэйндолдс, ваша дружба значит для меня многое. Спасибо, что помогали мне отвести душу и сохранить рассудок в течение нескольких последних лет.
Спасибо вам, мои помощники и бета-ридеры: Шана Сильвер (которая помогала мне с поиском идей и в тот момент, когда я определялась с развязкой, подтвердила, что это будет «восхитительный сюжетный поворот»), Соня Хартл (моя первая читательница, чьи блестящие замечания помогли мне переписать все главы, где действие происходило в прошлом), Ханна Рэйнолдс. Мэри Элизабет Саммер, Брианна Дафф, Ребекка Филлипс, Дэнни Морин, Энни Стоун, Кимберли Мой, Эрика Бойс – спасибо вам всем за вашу бесценную помощь. Также я благодарна Кейт Браунинг, Кейтлин Джонсон и Лори Дениссон за то, что помогли мне представить книгу в лучшем свете.
Я так благодарна своим друзьям, старым и новым, которые были рядом со мной в течение этих лет. Спасибо вам, Крис, Алиса, Ранджини, Кенна, Эд, Мелани, Хартли, Сара, Даниэль, Дженнифер, Лорен, Кэролайн, Мерида и многие другие. Всем моим невероятным друзьям, моим коллегам из «Book Bub», группам авторов из «Clubhouse», «Submission Swamp», «Not – Secretely Agented» – вы знаете, что речь о вас, – спасибо вам за вашу дружбу и поддержку. Я так рада, что вы есть в моей жизни.
Моим любимым авторам саундтреков: Говард Шор, Джон Уильямс, Ханс Циммер, Рамин Джавади, Джеймс Ньютон Говард – а также Лин-Мануэль Миранда, – спасибо вам за то, что подарили мне множество часов наслаждения, за то, что вдохновили Эмбер на мечты.
Джоан Роулинг: спасибо, что обеспечили мне возможность сбежать в такой чудесный магический мир. Я выросла вместе с Гарри Поттером, это помогло мне пережить трудные моменты и стало моим главным источником вдохновения в стремлении стать писателем. Было бы ужасно странно, если бы в моих романах не было отсылок к «Гарри Поттеру».
Моим родственникам со стороны мужа – Линде Урбан, Кэти Урбан и Поле Брзостовски: спасибо, что всегда были так рады читать мои тексты! И спасибо всей моей семье за то, что всегда поддерживает меня.
Моей кошке Китти: спасибо, что всегда была мне отличной маленькой помощницей. Вот. Только что поблагодарила свою кошку. Не смотрите на меня так: она и правда лучшая, и она вдохновила меня на образ Варежки в этой книге.
Моим родителям: Марк и Лорри, спасибо вам за то, что всегда верили в меня, поддерживали мои мечты, читали все, что я пишу, познакомили меня с «Гарри Поттером» (совершенно безумным способом). Извините, что начала ходить на свидания до того, как мне исполнилось 47.
Моему мужу, Брайану: спасибо тебе буквально за все. Словами не выразить, как я тебе благодарна за твои ободряющие слова, за любовь и поддержку в каждый момент этого пути. Я так сильно тебя люблю.
Иногда я вспоминаю, каково это – быть подростком, вспоминаю, как я чувствовала себя отверженной и одинокой. А теперь я смотрю на этот список имен – список людей, которые любили и поддерживали меня все эти годы, – и мое сердце наполняется благодарностью. Тем, кто читает эту книгу сейчас, я хочу сказать: если вы учитесь в средней или старшей школе и над вами издеваются, вами манипулируют или вы чувствуете себя отверженными, запомните это: вы не одни. Однажды вы встретите тех, кто вам близок, и все станет намного лучше.