– Вы меня совсем недавно уверяли, что с Линой все в порядке, – холодно сказал Ли. – Давайте будем последовательны.

Креч продолжал тонуть.

И продолжал есть.

Он ел паштеты, черную и красную икру, морепродукты и стейки. Он пил экзотические соки и смузи. Единственное, чего Креч так и не попробовал, – алкоголя.

Наверное, алкоголь вредит камню.

Григ больше не пытался спасти тролля. Он вышел из-под зонта, струи дождя занавесом хлестнули по лицу. Поискал и нащупал в кармане пачку сигарет. Странно – давно не курил и не хотелось, а сейчас вдруг рука сама нашла отраву. И не одну сигарету в воздухе, а полную пачку…

Он зажег сигарету от пальца, что в Снах не представляет проблем даже для простеца, и стал курить, выпуская струи дыма во влажный воздух. За спиной чавкало, хлюпало, щелкало. Зонт медленно опускался, погружаясь вслед за столом, в котором был закреплен. По нему временами барабанили градины, но хотя бы ветер стих и капли не захлестывало внутрь…

Потом стало тихо.

Григ обернулся.

Полуприкрытая покосившимся зонтом, из земли едва выступала столешница, на которой еще лежали какие-то недоеденные деликатесы. От стула не осталось и следа.

От Креча – тоже. Только пятно влажной земли, из которой на глазах у Грига тяжело выбулькнул пузырь воздуха.

– Омерзительно, – сказал Ли с ноткой растерянности. – Я его не понимаю. Эй, тварь, почему твой хозяин так поступил?

Симулякр Креча пожал каменными плечами.

– Не знаю. Креч хотел выжить и дойти.

– Как мы видим, у него не очень-то и получилось, – сказал Григ. – Хотя, наверное, какая-то идея у него была. Знать бы, какая…

– Пойдемте, – негромко произнесла Мария. – Дождь кончился.

Да, дождь действительно кончился.

Они не стали убирать зонт – тот так и остался стоять странным надгробием над грязевой могилой черного тролля. Симулякр Креча, ничего не спрашивая, пошел первым.

Григ снова приблизился к Марии. Взглядом отогнал Второго, тихо спросил:

– Ты ведь знаешь, что впереди? Да? Ты знаешь, но не говоришь, чтобы погиб кто-то другой.

– Я хочу дойти, – тихо ответила женщина. – Все мы хотим, но не все дойдем. Так пусть уж лучше погибнет кто-то другой.

– Чего ждать? – вполголоса продолжал Григ. – Лучше мы вдвоем, чем ты с кем-то. Я считаю так.

– То есть ты готов к тому, что погибнет твой друг Ли или ребенок?

– Я обязательно постараюсь их спасти, если для этого не придется погибнуть самому, – ответил Григ. – И давай не играть в благородство. В Снах проще быть честным.

Мария некоторое время молчала, размышляя. Потом сказала:

– Думаю, что еще шестеро.

Григ размышлял, перебирая в уме оставшихся. Вроде бы ничего ужасного – оставалось еще пять симулякров: его, Марии, Ли, Лины, Креча. И еще Кати. Как раз хватит.

– Я не знаю, как кого-то подставить, если ты думаешь об этом, – предупредила Мария.

– Будем надеяться на лучшее, – кивнул Григ.

Через какое-то время, когда монотонное движение разнесло их с Марией в разные стороны, Григ подошел ко Второму.

– Постарайся противиться искушениям, – негромко сказал Григ.

– Каким? – ничуть не удивившись, ответил Второй.

– Любым. Я бы хотел, чтобы ты выжил. И за мной приглядывай. Если что – лучше дай по голове.

Некоторое время Второй молчал, потом спросил:

– За кем-то еще приглядывать?

Григ покосился на Марию. Та шла рядом с Ли.

Как же Григу это все не нравилось!

Если уж Клиф и Роберт понимали, с чем они столкнутся – могли бы снабдить бо́льшим количеством живых отмычек. Даже не обязательно симулякров, Сноходцев в Городе хватало.

– Нет, – сказал Григ. – Сосредоточься на мне. И на себе, по остаточному принципу.

Они шли еще с минуту, прежде чем симулякр ответил.

– Спасибо, – сказал Второй. – Я тронут. Нет, правда.

Глава 7. Ярость и обладание

Всем, бывающим в Стране Сновидений и хотя бы слегка запоминающим свои путешествия, прекрасно известно, что сны лишь на первый взгляд кажутся нелогичными. О, в них есть своя логика, вот только не всегда ее можно постичь.

Законы мира Снов рождаются из сказок точно так же, как сказки рождаются из Снов, и возвращаются в них, когда проходит их срок.

Может ли Иван Царевич отправиться в путь за молодильными яблоками не верхом на подозрительном Сером Волке, а в карете, с подарками и верительными грамотами? Наладить дипломатические отношения, выторговать яблочко (а может быть, даже саженец) и вернуться назад? Ведь не Золотое Руно, не яблоко раздора хранит у себя сосед – а растит целое дерево, усыпанное плодами!

Отправиться-то с мирным визитом Иван Царевич не прочь. Иван может быть прекрасным дипломатом, сторонником взаимовыгодных торговых и культурных отношений, а на волчью шерсть у него вообще аллергия. Но законы сказки неумолимы – яблоко придется воровать, попасться на этом, начинать сложные торгово-меновые операции, в итоге все равно украсть всю добычу, получить по голове от родных братьев и лишь потом вернуться к отцу с яблоком.

Это – правила сказок.

И Сны тоже имеют свои правила.

Гибель симулякра Августа-Роберта ничем Грига не удивила. В конце концов симулякры для того и были даны, чтобы защищать своих хозяев, а путешествие оказалось опасным. Нелепую смерть Лины тоже можно было списать на случайность.

Но в гибели тролля уже виделась система. Креч понимал, что происходит. Знал, что гибнет. Мог спастись. Был настроен дойти до конца.

Но погиб!

Внезапный суицид? Безумие?

Или неотвратимость Снов?

Кто-то должен был погибнуть, и Креч умер.

Мария ожидала еще шесть смертей. Даже если повезет и погибнут все симулякры, кто-то из Сноходцев тоже обречен. И Григу очень не хотелось стать этим «кем-то».

Местность вокруг тем временем менялась.

Небо все еще хмурилось, но дождь больше не шел. Земля под ногами раскисла, но не настолько, чтобы в ней тонуть.

Зато появились руины.

Вначале путешественники заметили отдельные камни, торчащие из почвы – непонятно даже, природные или обработанные руками человека. Потом стали попадаться фрагменты стен, изредка – участки мощеной дороги. В какой-то момент они обнаружили, что идут по древнему мосту – возможно, когда-то он нависал над широкой рекой, но теперь жирная чавкающая грязь лежала вровень с полотном моста.

– Вот бы Креч порадовался, – попытался пошутить Григ.

Его никто не поддержал. Руины тянулись дальше, да и мост казался бесконечным. По обе стороны от него из грязи выступали полуразрушенные строения, уже не столь древние. В некоторых даже сохранились окна, а в оконных переплетах – осколки стекол. Проходя мимо, Григ невольно косился в пустые окна – чудилось, что за ними кто-то есть, следит за чужаками злобным завистливым взглядом. Школярская, избитая до смерти фраза «руины следили за ним пустыми глазницами окон» невольно всплыла в памяти. Но эти руины и впрямь… следили. Почва под мостом становилась все жиже и жиже, превращаясь в болотную грязь.

– Мария, это могут быть уже Просторы? – спросил он.

Женщина покачала головой.

– Нет. Это все еще Пустоши. Это все ненастоящее… дурачок.

– Город тоже ненастоящий, умница ты наша, – разозлился Григ. – Вся Страна Сновидений – ненастоящая!

– Да брось ты, – презрительно ответила Мария. – Не в большей мере, чем мы с тобой. Раньше ты в Снах не сомневался.

Но Григ уже не мог уняться.

– Строишь из себя самую умную? Наглоталась знаний в библиотеке, книжный червь? Мы идем вслепую, гибнем один за другим, а ты в безопасности? Думаешь чистенькой остаться, прийти на все готовенькое? Тьфу!

– Кретин ты, Григ, – холодно ответила Мария. – Если не дал Бог ума, то молчал бы больше, сошел бы за умного.

Григ сжал челюсти, сдерживаясь от совсем уж резкого ответа. Честно говоря, хотелось ответить не словами. Хотелось влепить наглому библиотекарю пощечину. И плевать, что женщина – надо следить за языком!

Рука Второго легла на плечо Грига.

– Остынь, – тихо попросил Второй.

– Заткнись! – рявкнул Григ.

– Ты погибнешь! – прошептал Второй ему в самое ухо. – Хочешь кончить, как Креч?

Григ замолчал. Гнев все еще кипел в нем, но он ухитрился с ним совладать.

Нет, он не кончит так, как Креч. Он справится со своей абсолютно справедливой яростью. Он промолчит.

Григ отстал от Марии, оставив ту идти впереди вместе с симулякром. Подошел к симулякру Креча, буркнул:

– Пойду рядом, если не против.

– Тяжело? – спросил симулякр.

– Дура-баба, – пробормотал Григ. – На ровном месте хамит!

– Ей тоже нелегко, – сказал симулякр задумчиво. – Она понимает, но не может сдержаться.

– А ты?

– А я камень.

Наглость симулякра тоже разозлила Грига. Но он сдержался. Что-то с ним самим было не то. Что-то было не так со Снами. Пустоши играли со Сноходцами, дергали за какие-то тайные ниточки, вытягивали из души то, что лежало на самом дне. Григу вдруг вспомнился краб, хозяйничающий в Черном Замке – и то, как спокойно и радостно Григ воспринял идею скормить ему Августа-Роберта.

Мысль о мальчишке тоже вызвала раздражение – вот же нашелся Хранитель, сопли ему утирать…

Но Григ уже почти привычно загасил подступающую ярость. Нет, до конца ее изгнать было нельзя. Ярость оставалась, бурлила, требовала выхода. Но можно было ее перенаправить… нацелить – на сами Пустоши, на ту безжалостную силу, что затеяла эту игру… проверку… испытание…

Пустоши были главным врагом. Пустоши и то, что крылось за ними. Страна Сновидений – вот что следовало ненавидеть!

И Грига отпустило.

Гнев остался в нем, но он превратился из обоюдоострого оружия, вроде кинжала халади, в честный клинок, чью рукоять Григ сжимал, а острие направлял вовне – не на своих товарищей, какими бы мерзкими и злобными они ни казались, а против Пустошей, против Снов.

Это было новое ощущение. Приятное.

– Приехали, – внезапно сказала Мария, останавливаясь.

Мост кончился. Он давно уже покрылся грязью, почти сливаясь с болотом, над которым тянулся. Но все-таки под ногами оставалась прочная опора, по бокам – полуразрушенные перила.

Однако впереди моста не было. Расшатанные камни торчали кривыми зубами, дальше в черной лоснящейся грязи угадывались выпавшие из моста блоки и балки. Следующие два-три десятка метров шло сплошное болото, и лишь потом в нем снова проступал мост.

– Что тут произошло? – растерянно спросила Мария.

– Возможно, кто-то повздорил? – предположил Григ. – После ссоры двух Снотворцев тут не мост мог разлететься, а болото высохнуть.

– А может, тут проплыл корабль, – заметил Август-Роберт. – Такой специальный болотный корабль. И он протаранил мост!

Некоторое время все молча смотрели на мальчишку.

– Попробуем пройти? – предложила Мария, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Пробуй, – отозвался Ли.

Мария обернулась, окинула его гневным взглядом, но сдержалась.

Кучка Сноходцев и симулякров молча стояла на разрушенном мосту, неприязненно разглядывая друг друга.

– Спокойно, – сказал Ли, скалясь. – У нас есть храбрые и надежные товарищи. Они могут проверить путь.

– Хорошо, – решила Мария. – Давай, подруга.

Ее симулякр несколько секунд смотрела на женщину, потом кивнула. Легко перепрыгнула на торчащий из воды каменный блок. Секунду балансировала на нем, потом шагнула на лежащую в грязи двухметровую балку.

– Осторожно, там скользко! – крикнула Мария.

– Сама знаю! – отозвалась симулякр, осторожно переступая по покрытой подсохшей грязью балке.

До конца она дошла без происшествий. И остановилась. Впереди выступал из трясины еще один каменный блок – но до него оставалось метра три.

– Давай, осторожненько! – крикнула Мария.

Симулякр потрогала грязь ногой – будто воду перед купанием. Результат ей явно не понравился. Она отступила назад по балке, разбежалась – и одним уверенным прыжком перескочила на камень.

Григ завистливо и восхищенно посмотрел на симулякр. Вряд ли сама Мария была способна на такой прыжок. Двойники разительно превосходили Сноходцев, хотя и оставались в рамках теоретически доступного человеку.

– Что дальше? – крикнула симулякр, не оборачиваясь.

– Попробуй пройти!

Женщина осторожно ступила ногой в болотную грязь. Потом перенесла вторую ногу. Крикнула:

– Вроде держ…

В следующее мгновение она рухнула в болото, разом уйдя по пояс. Попыталась повернуться – болото с чавканьем принялось ее засасывать.

– Помогите же ей, олухи! – закричала Мария. – Эй, подруга, держись! Да помогите же!

Никто не шевельнулся.

Григ и Ли переглянулись, синхронно кивнули друг другу. Новая жертва. Симулякр. К счастью – симулякр…

Но двойник Марии не сдавался. Оскальзываясь, срываясь, она уцепилась за камень и медленно выползала на него. Срывалась – и снова выползала. Все это происходило в полной тишине.

– Не пройти, – сказал симулякр Креча. – Надо делать гать.

Он подошел к краю моста, примерился – и оторвал каменный столб перил.

– Ты рехнулась, тварь, – презрительно сказал Ли. – Он утонет в грязи.

Симулякр аккуратно положил столбик в грязь. Камень до половины погрузился – и застыл. Симулякр шагнул на него – камень держал.

– У Снов свои законы… – прошептал Григ. Подбежал к разрушенным перилам, взял камень по силам. Оттащил к краю моста, опустил на болотную жижу.

Камень завис в грязи как поплавок.

Через минуту они работали все. Камни ложились в грязь, выкладывая странную гать. Симулякр Марии оставила попытки полностью выбраться из болота и замерла, забросив руки на последний камень и молча следя за спутниками.

На какой-то миг Григ решил, что охватившая их команду злобность прошла, растворилась в общей работе, как это часто случается в жизни. Известно же, что нет ничего лучшего для сплочения коллектива, чем сделать что-то вместе.

Минут за десять (надо признать, что усилия симулякра Креча здесь были основными) они выложили каменную дорожку до двойника Марии. Григ и Мария вместе, словно и впрямь позабыв о недавней ссоре, помогли ей выбраться на последний каменный блок.

Мария даже пробормотала Григу что-то, способное сойти за благодарность. Они стояли втроем на скользком каменном пятачке, симулякр обтирала с себя липкую грязь, а команда продолжала таскать камни, выкладывая мост.

Но когда Григ уже окончательно уверился, что проблемы отпали и сейчас они дружно доберутся до второй половины моста, все и началось.

Симулякр Ли, тащивший очередной камень, столкнулся с симулякром Грига. Виной тому, наверное, было движение Второго – неожиданно неуклюжее, будто он нарочно подставился на пути симулякру Ли… И камень, вырвавшийся из рук двойника Ли, упал на ногу двойника Грига.

– Охренел? – закричал Второй.

– Смотри куда прешь! – выкрикнул двойник Ли.

Второй размахнулся и закатил двойнику Ли увесистую оплеуху. Скорее обидную, чем реально опасную – тем более для симулякра. Двойник Ли, не раздумывая ни мгновения, ударил в ответ – куда более четко и сильно, прямым в челюсть. Второй не остался в долгу – и тоже ударил, едва не сбросив противника в грязь.

– А вот и оно… – негромко сказала Мария.

Несколько мгновений все молча смотрели на дерущихся симулякров. Не оторопев, а словно наблюдая что-то неизбежное, чему бессмысленно мешать – нависший над головой вал цунами или несущуюся с горы лавину.

Как ни странно это было для Грига (он привык считать Ли парнем ушлым, спортивным и любящим подраться), но Второй побеждал. Провел серию коротких сильных ударов в корпус, а потом поймал симулякра Ли на атаке – и, перехватив его руку, резко вывернул в локте. Послышался хруст, симулякр Ли осел, будто выключенный.

И это вывело самого Ли, стоявшего рядом с Григом, из оцепенения.

– Это мой симулякр, тварь! – закричал он, сбрасывая с плеча винтовку.

Второй повернулся к Ли. Григ дернулся было, протянул к Ли руку… и остановился.

Ему вдруг явственно представилось, как он касается приятеля, пытается удержать или вразумить его… и автоматная очередь в упор пронзает его тело.

Все было так красочно и ярко, так упруго-рельефно, что у Грига расширились, будто от шока, зрачки, пальцы на ногах поджались, а ладони похолодели.

Он стоял рядом с Марией и ее симулякром, все еще потянувшись к Ли…

А где-то в неслучившемся, во сне внутри сна, он падал, почти разорванный напополам, темная кровь фонтаном била из печени, артерии пустели, сердце частило в безнадежной попытке выполнить свою работу, а сознание заволакивал серый туман, оттесняющий даже боль.

Григ так и не дотронулся до Ли.

Если бы он посмотрел на Второго, то поймал бы его взгляд – действительно яростный, с горячкой драки… и в то же время хладнокровно-расчетливый, печальный и прощальный.

Может быть, потом Григу стало бы легче от этого взгляда, от понимания того, что Второй не поддался исступлению, а совершил осознанный поступок.

А может быть, этот взгляд лег бы на его совесть тяжелой свинцовой виной.

Но Григ не повернулся к своему двойнику.

И Второй все еще продолжал смотреть на своего хозяина, свой прототип и недостижимый оригинал, когда пули из австралийского автомата ударили в его тело.

Точно так же, как в видении Грига – разрывая живот, выбрасывая темную кровь и ошметки внутренностей.

– Никто не смеет трогать моего симулякра! – вопил Ли. То ли не остыв, то ли напротив, подбадривая себя, заводясь дальше, когда уже понял, что совершил. Он перепрыгнул на соседний камень, приближаясь ко Второму, держа автомат в одной руке и непонятно, что именно собираясь сделать.

Второй стоял, прижимая руку к ранам. А потом вдруг улыбнулся. Прыгнул вперед, на валун, где был Ли. Мгновение они стояли рядом – умирающий окровавленный симулякр и ошеломленный Сноходец. Стояли, почти прижимаясь и глядя друг другу в глаза.

– Это мой… – уже тихо сказал Ли.

Второй обхватил его за шею, неторопливо и нежно, почти обнял, оставив отпечаток кровавой ладони на спине.

И вместе с Ли опрокинулся набок, в трясину.

Закричал Август-Роберт, молчавший все это время, даже когда Ли расстреливал Второго. Кати обхватила мальчишку, будто ожидая, что тот прыгнет в болото вслед за Сноходцем.

Он, впрочем, и не собирался. Григ скорее ожидал бы такого от симулякра Ли – но тот, перегнувшись с камня, лишь тянул здоровую руку к барахтающимся в бурой жиже телам. От Второго расходились кровавые всплески, но недолго – болото втягивало их, всасывало, тащило в свои темные глубины.

– Да что же это… – растерянно произнес Григ. – Как же так…

– Это значит, что сразу минус два, – тихо сказала Мария. – Это значит, что погибнут еще четверо. Но… знаешь, что хорошо, Григ?

– Что? – глядя на грязь, пузырящуюся и всплескивающую, будто Сноходец с симулякром все еще продолжали свой бой в глубинах болота, спросил Григ.

– Наши шансы растут.

Глава 8. Создать и отпустить

– Тринадцать негритят отправились поспать, – негромко напевала Мария, болтая в воздухе ногами. – Один свалился в речку – осталось их двенадцать.

Они с Григом и Августом-Робертом сидели на широкой и ровной каменной плите, одной из многих, разбросанных вокруг, будто костяшки исполинского домино. Для пущего сходства каждая плита делилась пополам бороздкой, а на обе половинки были нанесены какие-то символы.

Коварное болото давно уже осталось позади. Теперь они шли по местности, которую хотелось назвать заброшенной стройплощадкой. Каменные блоки, колонны, плиты…

– Двенадцать негритят отправились поспать, – продолжала распевать Мария. – Шалунью ветром унесло – одиннадцать осталось… Август-Роберт! Почему ты не поешь?

Она ткнула локтем сидящего между ней и Григом мальчика, строго посмотрела на него.

– Настроения нет, – буркнул Август-Роберт. – И песня плохая.

– Песня хорошая! – возразила Мария. – Классическая. Хочешь, будем ее петь политкорректно? Одиннадцать маленьких индейцев отправились поспать… Один решил покушать – и их осталось десять!

Григ наблюдал, как симулякры расчищают дорогу. В принципе, пройти и сейчас ничего не мешало, но путь вел через несколько каменных арок, и Мария логично предположила, что те могут обрушиться им на головы.

Поэтому сейчас симулякр Креча (при помощи симулякров Ли, Лины, Марии и Кати) рушил одну арку за другой и расчищал дорогу.

– У женщин выживаемость лучше, – сказал Григ. – Ну, судя по нашему раскладу.

– Это потому, что мы умнее, – сказала Мария. – Шучу. Потому, что мы осторожнее. Женщина более важна для выживания рода.

– Кто бы спорил, – согласился Григ.

– Десять негритят отправились поспать, – продолжала горланить Мария. – Но двое подрались – и их осталось восемь!

– Не совсем верно, – сказал Григ. – Но один пожадничал – и их осталось девять. Но другой вспылил – и их осталось восемь.

Мария замолчала. Посмотрела на Грига через голову Августа-Роберта.

– Ага, – сказал Григ. – Дошло до меня. Медленно, как до жирафа. Но дошло.

– Только не говори, что ты читал «Божественную комедию», – сказала Мария. – Не поверю!

– Не читал, – кивнул Григ. – Но у меня футболка была.

Казалось, Мария впервые растерялась.

– Какая еще футболка? При чем тут футболка?

– Красивая такая, с принтом. «Карта ада» Боттичелли. И там было аккуратненько отмечено по кругам ада – где, как и за что.

– Без рвов, полагаю, – кивнула Мария. – Впрочем, и тут без рвов. Иначе нас послали бы бо́льшим составом.

– Если я не ошибаюсь, то сейчас будет… ложь? – спросил Григ.

Мария молча кивнула.

– Это хорошо, – сказал Григ. – Это значит, что ты не рискнешь мне соврать, когда я стану задавать вопросы. Соврешь – умрешь.

– Я могу не ответить, – заметила Мария.

– Можешь, – согласился Григ. – Но зачем тебе это? Мы же не враги. У нас похожие цели. И нас, настоящих людей, осталось всего трое. Мы можем дойти, симулякров на четыре оставшихся круга хватит с запасом. Верно?

Он похлопал Августа-Роберта по плечу и сказал:

– Мы тебе не мешаем? У нас не слишком взрослый и скучный разговор?

– Не мешаете, – мрачно ответил мальчик.

– Не боишься, что мы тебя подставим под удар?

– Я должен дойти, вы меня будете защищать, – равнодушно сказал Август-Роберт. – Куда вы денетесь без меня.

– А покажешь Артефакт? – спросил Григ.

Август-Роберт покачал головой.

– Григ! – предостерегающе сказала Мария.

– Не беспокойся, – поморщился Сноходец. – Я не собираюсь играть в Боромира и Фродо. Так, вопрос.

Август-Роберт не ответил. Щурясь, смотрел на двойника Креча – тролль медленно убирал с дороги исполинскую балку. Даже для него груз был почти неподъемен.

– Так что, Мария… ты знала? – спросил Григ.

– Я читала несколько вариантов Пустошей. Они разные, но чаще всего мир за Окраиной сводится к вариациям на адскую тему.

– Почему? – спросил Григ. – Что это значит? Страна Сновидений – в аду? Нет, подожди… мы идем как бы изнутри… Страна Сновидений окружена адом?

Мария поморщилась.

– Ну какой ад, Григ? Мы – современные и здравомыслящие люди.

– Тогда что все это значит? – Григ развел руками. – Нас охватывает та или иная пагубная страсть – тоска, похоть, чревоугодие… Кто-то ей поддается – и гибнет, после чего остальные могут пройти. Как ты это объясняешь?

– Я могу ошибиться, – сказала Мария. – Учти, это не будет ложью.

Григ кивнул.

– Сон и смерть – явления родственные, – осторожно сказала Мария. – Как считали древние, бог смерти Танатос – родной брат бога сна…

– Морфея, – поддакнул Григ.

Мария рассмеялась.

– Григ! Меня то удивляют твои знания, то поражает твое невежество. Ты один из немногих людей, полноценно живущих во Сне – и ты считаешь богом сна Морфея?

– Я вообще не встречал ни одного бога, – ответил Григ. – Но если не Морфей, то…

– Гипнос. Бог сна – Гипнос, бог смерти – Танатос. А Морфей – это прекрасный юноша, бог сновидений. Улавливаешь разницу?

– Я улавливаю, что педерастически озабоченные древние греки каждого второго бога представляли в виде прекрасного юноши, – сказал Григ. – Август-Роберт, заткни уши!

Мальчишка презрительно фыркнул.

– Ты не совсем прав, – ответила Мария, откровенно веселясь. – Во-первых, разница между богом сна и богом сновидений должна быть доступна даже твоему нетренированному уму. Во-вторых, чем бы там древние греки ни озабочивались, но Морфей был и юношей, и старцем…

– Древние греки были разносторонние люди, – кивнул Григ.

– Он вообще мог принимать облик кого угодно, – продолжала Мария. – Если Сны были царством Гипноса, то Морфей являлся в сновидениях, принимая облик людей, причем так искусно, что никто не мог отличить обман. Он копировал лицо, голос, одежду. А при желании мог появиться в реальном мире, выйдя туда из Сна. У Гипноса были и другие сыновья: Фобетор принимал облик животных, а Фантас – предметов. Но только Морфей был способен превратиться в человека.

– Я сражен твоими познаниями, – признал Григ. – Хорошо. Гипнос – папа, Морфей, Фобетор и Фантас – сыновья. Так что там с их дядей Танатосом?

– Сон – это маленькая смерть, – ответила Мария. – Это, скажем так, дружественные страны. Каждый раз, засыпая, мы умираем…

– А умирая – засыпаем, – поморщился Григ. – Давай без лирики?

– Страна Сновидений создается коллективным бессознательным, – сказала Мария. – А люди невольно приравнивают сон к смерти… к маленькой смерти. Поэтому вырваться за пределы привычных снов – все равно что пройти «долиной смертной тени». Это тоже сны, но особые. Предсмертные, скажем так. Мы сейчас выходим из мира обычных человеческих снов… не улыбайся – все кошмары и спутанные безумные сны обычны. И выходим мы через вот такие странные сны, где собрались воедино все человеческие архетипы смерти и посмертных мучений.

– Я бы согласился, – сказал Григ. – Да вот только дантовские круги ада – чисто европейская выдумка. Наверняка китаец или индус представляет себе посмертные муки иначе. А их в мире побольше нашего будет.

– Так, может, дело в том, что мы – не китайцы и не индусы? – предположила Мария. – Ты словно уверен, что Страну Сновидений все видят одинаково. А это не обязательно так.

Григ с сомнением пожал плечами.

– К тому же и наше сознание, и наши сны по большей части сформированы Голливудом, – продолжала Мария. – И нищий разнорабочий из глухой индийской провинции все равно имеет в голове ту же картину мира, что преуспевающий лондонский клерк.

– Не знаю, – упрямо сказал Григ. – Ты меня не убедила. Мне проще представить себе чью-то волю, которая сформировала и Страну Сновидений, и Пустоши именно такими. А сны всего лишь поддерживают уже заданную форму.

Мария развела руками.

– Не спорю. Я не знаю, кто прав. Но легенды говорят именно о таких Пустошах, и мы идем по гротескному подобию ада.

– Будем исходить из этого, – согласился Григ. Обнял Августа-Роберта за плечи: – Понял, парень? Современное школьное образование не знакомит юных джентльменов с картами ада, но ты должен узнать, что нас дальше ждет.

– Я и так знаю, – кивнул Август-Роберт. – Шестой круг – лжеучителя и еретики. Так что не обязательно ложь – твои сомнения в богах Сна вполне годятся.

– А он тебя уел! – засмеялась Мария. – Григ, мальчик тебя уел!

– И тебя с твоей «ложью» – тоже, – сказал Григ раздраженно. – Но седьмой круг – насилие, я точно помню.

– Верно, – сказал Август-Роберт. – Причем во всех формах. Годится и глумление над богами – так что ты снова проходишь.

Он насмешливо улыбнулся.

– Мальчик, годится еще и насилие против естества, – сказал уязвленный Григ. – Так что советую придержать язык.

Видимо, Август-Роберт понял, что перегибает палку.

– Потом обман, лесть, колдовство, – быстро сказал он. – Там много всего. А под конец – предательство во всех видах.

– Вот оно, классическое образование! – сказала Мария. – Полагаю, английское? Или Швейцария?

Август-Роберт не ответил.

– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила Мария. – Нас, людей, осталось трое. Мы вполне можем дойти все вместе. Надо лишь правильно использовать симулякров. Их пять, так что хватит с запасом. Выбираем, кто останется?

Григ размышлял, глядя на занятых работой симулякров. Потом сказал:

– Я не хочу видеть двойников Ли и Лины, раз уж они погибли.

– Согласна, – быстро сказала Мария.

– И твой симулякр, – безжалостно продолжил Григ. – Ты – последняя с парой. Это нечестно.

– Хорошо, – помедлив, согласилась женщина.

– Ну и тогда выбираем между Кати и троллем, – Григ развел руками. – А что тут выбирать? Кати – секс-игрушка. Симулякр Креча – мощь, боевая сила и, что для нас очень хорошо, послушание. Отдаем приказы – и двигаемся.

Надо признать, что Григ вовсе не был уверен в этом выборе. Кати, по ясной лишь ему причине, отправил с ними в поход Клиф. Быть может, он планировал, что девушка-симулякр сыграет какую-то важную роль? Но, с другой стороны, роль Кати могла оказаться непредсказуемой и вовсе не такой уж приятной для живых членов отряда…

– Пусть останется двойник Креча, – согласилась Мария. Соскочила с плиты, пошла к симулякрам. Ее двойник, будто почувствовав, развернулась и двинулась навстречу.

– Не будем мешать, – сказал Григ.

– Даже не собираюсь, – ответил Август-Роберт. – Григ…

– Что?

– Не обижайся, что подначивал.

Григ деланно рассмеялся.

– Еще бы я обижался на детские шуточки…

– Григ, как создают симулякров?

– Что? – Григ даже растерялся от вопроса. – Ну… как мы во Сне делаем еду, одежду, оружие? Мы можем приснить себе что-то. В том числе и симулякра.

– У меня еда плохо получается. Но ведь двойник человека – это не пудинг.

– О, разница не так уж и велика… – внимательно наблюдая за разговором Марии и ее симулякра, ответил Григ. – Тут главное – самоуверенность. Ты говорил, что не умеешь летать?

Август-Роберт покачал головой.

– А дети часто умеют, – сказал Григ. – Если ты поверишь, что проломишь рукой стенку – ты ее проломишь. Во сне, разумеется. Если поверишь, что в кармане у тебя лежит вкусная конфета, она там будет… держи! – он протянул Августу-Роберту конфету «Мишка на Севере» – в чуть помятом фантике, слегка растопившуюся в кармане, так, что когда ее разворачиваешь – часть шоколада остается на фольге, и это самый вкусный шоколад, который первым делом хочется слизать. – Так вот, если ты поверишь, что у тебя есть… ну, допустим, друг – он появится.

– Выдуманный друг, – кивнул Август-Роберт, разворачивая конфету.

– Приснившийся друг, – поправил Григ. – Выдуманное живет только в твоей голове, а приснившееся – в Стране Снов. Твоя мама не сможет поговорить с твоим выдуманным другом, а вот с приснившимся поговорила бы запросто. Во сне.

– Так ты можешь создать симулякра?

– Я? – Григ рассмеялся. Ему не нравилось, как долго длится разговор Марии и ее двойника. С библиотекаря могло статься придумать что-то совсем иное… к примеру – принести в жертву самого Грига. Уж больно легко она согласилась пожертвовать своей копией. – Я не могу. Я самоуверенный, да, конечно. Мы все самоуверенны, потому и живем в Снах, как в обычной жизни. Но для создания симулякра нужно еще одно… нужно уметь отпустить.

– Отпустить? Это как?

– Дать сотворенному свободу. Дать волю своему воображению. Позволить тому, что ты создал, жить своей жизнью, думать, решать, совершать поступки – пусть даже в рамках каких-то правил. Яблоко хочешь?

Григ протянул мальчику яблоко. Тот взял его, непонимающе посмотрел на Сноходца.

– Ты можешь съесть это яблоко, – пояснил Григ. – Оно будет вкусным. Я его таким придумал и приснил. Но если ты положишь яблоко в шкаф – оно так и останется там лежать. День, месяц, год. Я не могу дать ему свободу, даже если это свобода сгнить. И если ты посадишь семечки из яблока, они не прорастут. Дерево я тоже смогу приснить. Но оно не будет расти, не будет плодоносить, не засохнет в жару и не облетит по осени. Умение сотворить – великая сила, великая тайна. Но еще труднее дать сотворенному жить своей жизнью. Это умеют только Снотворцы. Созданное ими по-настоящему живет, растет, умирает.