Грейс подавила приступ тошноты и взяла последний поворот перед своей улицей. Счетчик перевалил за 21 000 лайков, и камера теперь показывала мощную дрель, штурмовавшую замок бронированной двери, который должен был скоро сдаться. Хлынула лавина сообщений. Каждый высказывал предположение, что за дверью: комната пыток, садомазохистская комната секса, в которой томится раб, похищенный ребенок, которого разыскивают на протяжении многих лет… Один интернет-пользователь предположил, что там хранится огромный запас еды, что объясняло размеры нижнего белья. Это вызывало кучу идиотских лолов и смайликов, плачущих от смеха.
Грейс выжала из двигателя все, что было можно, подлетела к своему дому, вылетев на тротуар, ударила по тормозам и, выскочив из машины, рванулась к входной двери.
35
Грейс взбежала по лестнице на третий этаж, а там сбавила скорость, чтобы уменьшить шум шагов по полу. Она достала из кобуры пистолет и осторожно поднялась на четвертый и последний этаж, изо всех сил борясь с желанием ускорить шаг. Поднявшись на лестничную площадку, она, пригнувшись, чтобы ее не было видно в глазок, прошла мимо двери своей квартиры, замок в которой был взломан, и постучала в дверь соседа. Того самого, которого никогда не видела и которому иногда напевала по ночам, чтобы его успокоить. Заскрипели шаги по паркету.
32 683 лайка. Злоумышленник закончил работать дрелью, прозвучал стук упавшего на пол металла, и он вынул сверло из проделанного отверстия.
— Да, кто там? — спросил слабый голос.
Грейс встала перед глазком и приложила палец к губам, призывая к молчанию.
— Это я, ваша соседка, которая напевает, — шепнула она, приблизив губы к двери. — Мне нужна ваша помощь в…
Дверь открылась прежде, чем она договорила фразу.
Пожилой усталого вида мужчина смотрел на нее так, как будто перед ним предстал ангел.
— Я… я не знаю, как… смотреть вам в глаза, — прошептал он. — Вы…
— Я могу пройти на ваш балкон? — перебила его Грейс.
— Э-э, да… У вас проблемы в связи с ремонтом?
Грейс пробежала через гостиную, открыла окно и перекинула ногу через балюстраду, чтобы перебраться на свой собственный балкон. Она дважды выстрелила в стеклянную дверь, которая обрушилась в оглушительном звоне разбитого стекла, и ворвалась в свою гостиную, выставив перед собой пистолет.
Мужчина бросил дрель на пол, явно удивленный появлением своей добычи, потому что прижался спиной к бронированной двери. В руках у него ничего не было. Да, это был он. Его внешность полностью соответствовала описанию, данному братом Колином: молодой человек до тридцати лет, аккуратно подстриженная бородка, татуировки на запястьях, прическа, зафиксированная гелем. При нем были даже беспроводные наушники, из которых доносилась громкая электронная музыка. Одет он был в джинсы и замшевую куртку, на запястье, в специальной пластиковой коробочке, закрепленной на руке, мобильный телефон.
А вот о чем монах не упомянул, так это о высокомерности с налетом бесцеремонности, исходившей от этого субъекта. Возможно, такое впечатление создавали его широко открытые глаза, придававшие ему вид только что проснувшегося человека, или же самодовольная ухмылка наглого подростка.
— Я тащусь! — бросил он, вызывающе рассматривая Грейс. — Не ожидал тебя увидеть прямо сейчас… Гениально, супер! Я собирался поймать в ловушку тебя, а получилось — ты меня…
— Немедленно выключи камеру!
Грейс заметила направленную на бронированную дверь маленькую камеру, стоящую на полу и удерживаемую ногой незваного гостя.
— Догадываюсь, что ты чувствуешь, но не забывай, что мы не одни. Напоминаю: это прямая трансляция, и на тебя, толстуха, сейчас смотрят… 47 854 фаната. Если ты меня пристрелишь, будет легко установить, кто это сделал… Вот так вот, инспектор Кемпбелл.
Грейс бросила взгляд на экран своего телефона. Камера показывала лишь дверь крупным планом. Зато звук был включен. А количество зрителей моментально взлетело вверх и достигло цифры 72 984, не говоря уже о комментариях, с истерической быстротой мелькавших в окошке. Если она выстрелит, 73 000 зрителей, какими бы тупыми они ни были, будут свидетельствовать против нее, говоря, что она действовала вне пределов законной самообороны.
— Вот видишь, — продолжал убийца, покачивая головой, словно в такт музыке, льющейся из наушников. — Как я тебя поимел! Мне остается только открыть эту дверь, чтобы сломать тебе жизнь. Если б это было не так, ты б не примчалась сюда и не махала бы своей пушкой, верно?
Он хохотнул и приставил указательный палец к двери.
Грейс едва себя контролировала. Он бил ее по самому больному месту. В голове у нее помутилось от ужаса перед разоблачением в прямом эфире главной тайны ее жизни. Она начала давить на спусковой крючок.
— Не дури, инспекторша! Подумай немного: если ты меня пристрелишь, ты убьешь беззащитного человека на глазах у десятков тысяч зрителей. К тому же, падая, я открою дверь. Ты проиграла всё.
Нервно стиснув рукоятку пистолета, Грейс ослабила давление указательного пальца. Теперь она была уверена, что убийца хотел с ней поторговаться, но она его напугала.
— Если ты откровешь эту дверь, я тебя убью, какими бы ни были последствия для меня. У меня просто не останется выхода. А теперь выкладывай, да поживее, что ты тут делаешь и чего хочешь.
— Расслабься, старушка, расслабься… Дело очень простое. Знаешь что? Давай-ка мы выключим на пару минут звук, а изображение оставим. Вот так…
Он постучал по экрану своего телефона.
— Ну вот, Грейс, можно потолковать спокойно. Меня зовут Гэбриел, да, как ангела, дурацкое имя. Ну, давай, выкладывай все, что знаешь про Нэйла Штейнаберта, и в первую очередь где я могу его найти, а я отключу видео и свалю отсюда, никому не раскрыв твой маленький секрет…
Грейс быстро огляделась, ища способ выйти из этой ситуации.
— Знаешь что? Я сосчитаю до трех, потому как у меня есть другие делишки. Например: я хочу пропустить благоприятное время, чтобы актуализировать мой Инстаграм. Начинаю. Раз…
Инспектор приготовилась соврать с максимальной правдоподобностью.
— Два… Ах да, чуть не забыл… — произнес Гэбриел, вынимая из кармана второй телефон, который направил на Грейс. — Мне бы не хотелось, чтобы ты наплела мне какую-нибудь хрень. Вот, смотри: на моем смарте есть камера с подключенным очень полезным приложением НураЛоджикс, измеряющим в режиме реального времени прилив крови к твоему лицу. Благодаря ему я смогу узнать, врешь ты или нет. Итак, два уже было…
Грейс чувствовала себя перепуганной крысой, загнанной в слишком тесную коробку и отчаянно скребущей лапками по непреодолимым стенам. Мысли ее сталкивались друг с другом, перепутываясь в каком-то жутком месиве.
— И три! Я открываю дверь!
— Он в Гренландии… где-то рядом с Нууком, — проронила она надломленным голосом.
— Однако похоже, что ты говоришь правду, — констатировал убийца, взглянув на экран, на котором было термическое изображение лица Грейс. — Это хорошо. Очень хорошо. Что еще?
— Ничего, — ответила она.
— О, о… Ты слишком взволнована, моя красавица. Ну-ка, быстро скажи мне все, что знаешь, иначе…
— Он украл вещи для длительного пребывания на необжитых территориях. Но на каких, я не знаю.
— Вот, вот, это лучше. Прикинь, какие жестокие побоища начнутся, когда эту штуковину супружеские пары начнут использовать при каждом выяснении отношений? Но мы отклонились от темы. Что еще?
— Это всё. Теперь отключи свою камеру.
Убийца посмотрел на экран и вдруг внезапным ударом распахнул бронированную дверь, а сам бросился к выходу из квартиры. Грейс инстинктивно метнулась к двери, вместо того чтобы начать преследование убийцы. Металлическая панель немного повернулась на петлях, приоткрыв угол темной комнаты. Грейс схватилась за ручку и резко толкнула дверь.
Потом она выключила брошенную Гэбриэлом маленькую камеру и побежала за ним. Она промчалась по лестнице, сжимая в руке пистолет, держась начеку. Выскочив из дома, она заметила, что убийца, бегущий как хорошо тренированный атлет, поворачивает за угол улицы. Ей ни за что не удалось бы его догнать. Тем более с травмированной лодыжкой.
Опустошенная, она прислонилась к машине и закрыла лицо руками. Что она натворила?!
36
Грейс пропустила пять звонков от Наис, не смея ей признаться в том, что все рассказала убийце. Вернувшись к себе в квартиру, она упала на диван, чувствуя себя такой же грязной, как ее жилище, замаранное руками убийцы и этих десятков тысяч интернет-пользователей. Большинство ящиков оставались полуоткрытыми, из одних торчала одежда, из других смятые листы бумаги. Книги были выброшены из шкафа, мусор устилал пол кухни и ванной комнаты. А довершала ощущение, что она здесь больше не у себя дома, распахнутая входная дверь с взломанным замком.
Не ответив уже на седьмой звонок Наис, она решила прослушать звуковое сообщение, оставленное напарницей:
«Я все видела в прямом эфире. Ну и негодяй же он! Скажи мне, что у тебя все нормально и что произошло, когда он выключил звук. Жду тебя в аэропорту. Сейчас… Ровно 20:42. Регистрация на рейс заканчивается в 21:30. Если поторопишься, у тебя еще есть шанс успеть на самолет. Позвони мне, Грейс».
Даже если бы у нее хватило сил уйти, Грейс не могла оставить свою квартиру в таком состоянии, без замка на входной двери, с разбитым стеклом в гостиной и открытой дверью в тайную комнату.
Надо было вызвать ремонтников, что заняло бы по меньшей мере день, а более вероятно, два или три. За это время расследование ускользнет от нее и по ее вине убийца выйдет на след Нэйла Штейнаберта и убьет его. Возможно, у Наис будет шанс обезвредить его, но нет никакой гарантии, что она сможет одержать верх над таким изощренным врагом, пользующимся молчаливой поддержкой властей.
Оказавшись в затруднительном положении, Грейс всегда старалась снизить степень драматизма ситуации, находила нечто отвлекающее от неприятности. Она попыталась придумать шутку, которая подняла бы ее подавленное настроение, помогла бы найти новые силы; но на этот раз у нее не было желания, а одиночество давило на нее, как никогда прежде. Будь рядом с ней семья или хотя бы друг, она могла бы поручить заботы о ремонте и наведении порядка в квартире кому-то, кому доверяет, а сама помчалась бы в аэропорт.
Она думала об этом, когда волосы на ее затылке зашевелились. За ней наблюдали. Кто-то стоящий у нее за спиной. Она была в этом уверена. Было ли это осторожное дыхание, которое она скорее почувствовала, чем услышала, тихий скрип паркета, или это легкое движение воздуха коснулось ее кожи?
Никак не проявляя своей тревоги, она взяла пистолет и, выхватив его, одним прыжком развернулась на 180 градусов.
Он смотрел на нее, стоя в проеме входной двери. Испуганный, сразу поднявший руки, показывая, что у него мирные намерения.
Грейс опустила оружие.
— Я только зашел узнать, не нужна ли вам помощь.
Ее старик-сосед вежливо стоял на пороге, одновременно колеблющийся и искренний в своем предложении. Только сейчас Грейс смогла его хорошенько рассмотреть. С тех пор как иногда напевала ему по ночам, она представляла его моложе, с более густыми волосами и более печальным лицом. А мужчине оказалось лет восемьдесят с лишним, на висках сохранились густые пучки седых волос, а вот верх черепа был совершенно лысым. Губы его открывались и закрывались, словно он пытался как можно лучше сформулировать некую дерзкую мысль, но ему это никак не удавалось.
— Заходите, — сказала наконец Грейс.
— Если предпочитаете побыть одна, в тишине, я вас прекрасно понимаю.
— Меня зовут Грейс Кемпбелл, — произнесла она, пытаясь изобразить улыбку. — Прошу вас.
— Кеннет Гилкрист, — ответил сосед, шагая через порог.
Он остановился посреди гостиной и посмотрел по сторонам так, как будто вошел в музей.
— Я думал, мне будет стыдно при встрече с вами, а я, напротив, чувствую себя так, будто знаю вас много лет. О, я говорю это вовсе не для того, чтобы заставить вас чувствовать в отношении меня то же самое, — уточнил он, взмахивая рукой, словно хотел исправить неудачно вырвавшееся слово. — Я просто…
— Понимаю.
— То, что вы делали для меня все это время… я никогда, правда, никогда не смогу вас за это отблагодарить, миссис Кемпбелл, — произнес он тоном, полным старинной вежливости, неотделимой от много значивших понятий «долг» и «честность».
— Об этом не беспокойтесь, вы это делали всякий раз, когда мой голос помогал вам пережить тяжелый момент жизни.
Он благоговейно покачал головой.
Грейс давно не встречала такого предупредительного человека. Он казался ей пришельцем из давнего прошлого, который был бы на своем месте в эпоху дороживших своей честью горных кланов, населявших некогда эти удаленные края.
— Да благословит вас Господь, миссис Кемпбелл, — мягко сказал он.
— Сейчас самое время. Или уж никогда, — ответила Грейс и тут же пожалела о своих словах, способных ранить истинно верующего человека.
Но нет, старик прошел еще дальше по гостиной и внимательнее осмотрел обстановку.
— Вас обокрали?
— Дело немного сложнее, но, по сути, так и есть.
— Вы работаете в полиции… полагаю.
Грейс опустила глаза на пистолет, который так и держала в руке.
— Да, я инспектор, — ответила она, убирая оружие в кобуру.
Старик с задумчивым видом покачал головой.
— Инспектор полиции, которая по ночам поет через стену квартиры считалочки, чтобы успокоить соседа, которого она даже не знает… Скажите, что я могу для вас сделать, миссис Кемпбелл.
Грейс долго смотрела на него, а потом решилась на то, чего никогда бы не сделала всего лишь час назад.
— Мистер Гилкрист…
— Называйте меня, пожалуйста, Кеннет.
— Кеннет, — продолжила Грейс, поднимаясь, — я расследую очень важное дело, из-за которого мне надо уехать очень далеко, однако…
— Я буду стоять перед вашей входной дверью до тех пор, пока слесарь не вставит новый замок, — опередил он ее. — И то же самое сделаю с дверью вашего балкона. Мне это представляется настолько очевидным… Это пустяки в сравнении с тем, что вы сделали для меня.
Грейс посмотрела на бронированную дверь.
— Ее тоже надо заменить? — спросил Кеннет.
— Нет. Эту… Вы должны мне поклясться, Кеннет, что эту дверь вы никогда не откроете. Я сама займусь ею, когда вернусь…
— Не знаю, значит ли это еще что-нибудь для молодежи, но для меня эта фраза стоит больше, чем любой записанный на бумаге договор: даю вам мое слово.
Она услышала, что голос Кеннета дрогнул. Учитывая его возраст, он застал войну ребенком и наверняка слышал клятвы, соблюдение которых имело ценность жизни или смерти.
Она подошла к старику и взяла его руки в свои. Груз, который она несла в себе столько лет, вдруг стал легче, немного сняв с груди тяжесть, с которой она уже смирилась.
— Спасибо, — сказала она. — По поводу оплаты: позвоните мне, я сделаю перевод из того места, где буду находиться.
Она положила на низкий столик служебную визитку с телефонным номером.
— У вас наверняка будут другие, более важные занятия. Я договорюсь с рабочими, а после вашего возвращения мы все решим. Езжайте спокойно. Я за всем прослежу.
Грейс оглядела свою квартиру, как будто видела ее в последний раз. Присутствие Кеннета посреди ее гостиной показалось ей странно родным, как если бы отец приехал присмотреть за квартирой дочери, отправляющейся в командировку.
Смутившись, она махнула соседу на прощание рукой и побежала по лестнице к своей машине. У нее оставалось около получаса до завершения регистрации на рейс. Можно сказать, что шансы успеть были минимальными.
Мчась по крайнему правому ряду, Грейс набрала номер Наис:
— Я в пути!
— Я уже сижу в самолете, посадка почти закончилась, ты не успеешь.
Грейс раздраженно нажала на кнопку «отбой» и сосредоточилась на дороге.
Следующий рейс на Нуук будет только через три дня. Это немыслимо.
GPS показывал, что до аэропорта еще двадцать минут езды. Она вдавила педаль газа в пол. Несмотря на то что ее машина хорошо держала дорогу, руль завибрировал в ее руках, и она несколько раз опасно задевала отбойник при обгоне слишком медленно двигающегося автомобиля. Через несколько секунд GPS уменьшил время прибытия в пункт назначения до шестнадцати минут. Но и этого было недостаточно. Но пусть даже она увидит, как ее самолет взлетает без нее, она пойдет до конца.
Пятнадцать минут спустя, в 21:26, она бросила машину на стоянке, вызвав панику среди пассажиров, увидевших, как эта женщина выскакивает из автомобиля и куда-то бежит.
Она увидела таблицу вылетов, сразу нашла строчку своего рейса, возле которой мигала красная надпись «Посадка заканчивается».
У нее оставалось четыре минуты. Она пробиралась между пассажирами, толкая некоторых, перепрыгнула через багажную тележку и едва не сбила маленькую девочку, которая со смехом встала у нее на пути.
— Посторонитесь! — кричала Грейс, перескакивая через две ступеньки эскалатора.
Какая-то женщина обернулась и пожала плечами, не убрав свои вещи. Грейс споткнулась об один из ее чемоданов и ударилась лбом о перила механической лестницы.
Не обращая внимания на пронзившую череп боль, она сразу же вскочила на ноги и, прорвавшись сквозь цепочку ожидающих, метнулась к окошку контроля. Легкие горели, во рту ощущался привкус крови, она бежала из последних сил.
— Подождите! — крикнула она. — Полиция!
Все оборачивались на нее, когда она пробегала мимо; пассажиров начинала охватывать паника.
Грейс почти врезалась в стойку поста службы безопасности аэропорта. Один из офицеров потянулся к поясу, чтобы вытащить из кобуры оружие. Грейс торопливо сунула ему под нос служебное удостоверение, паспорт и телефон.
— Я инспектор полиции, я должна лететь на этом самолете. Дело государственной важности.
Сидевший за пуленепробиваемым стеклом офицер ошеломленно уставился на эту женщину, налетевшую словно фурия.
— Остановите самолет, я должна улететь этим рейсом, — повторила Грейс.
Появились четверо военных, патрулировавших здание аэропорта, и взяли ее на прицел своих автоматов.
— Не двигаться! — приказал один из них.
— Я инспектор полиции. Проверьте мой личный номер, — ответила Грейс. — Только быстро!
Она почти физически ощущала направленные в ее голову автоматные дула.
На пол! Лицом вниз!
Она подчинилась под взглядами остолбеневших пассажиров. Она увидела, как к ней приближаются высокие армейские ботинки, но тут раздался голос сотрудника таможни:
— Все в порядке, она говорит правду.
— Поднимайтесь! — велел один из патрульных.
Грейс поднялась на ноги.
— Скажите мне, что вы сумели задержать взлет, — обратилась она к таможеннику.
— Мэм… Мне очень жаль, но самолет вырулил на взлетную полосу.
Грейс почувствовала, как живот выворачивает приступ тошноты. Она оперлась о стойку.
Пол и потолок начали кружиться. В ушах гулко стучала кровь.
Но вдруг сквозь этот внутренний метроном она услышала резкий звук, неловко вытащила мобильник, но на экране не было ни вызова, ни сообщения.
Она подняла голову и увидела, что таможенник снял трубку стоящего рядом с ним телефонного аппарата. На его лице появилось недоверчивое выражение.
— Миссис… Кемпбелл, мы проводим вас до полосы.
Грейс не поверила, что ей это не снится.
— Простите?
— Рейс задержали, чтобы дождаться вас. Но все равно поспешите, у вас осталось всего пять минут. Будьте добры, передайте мне ваше личное оружие.
Ошеломленная, но сознающая, что сейчас не время просить объяснения, Грейс достала пистолет и положила его на стойку. Другой офицер, стоявший в стороне, держа в руке чемоданчик с кодовым замком, подошел, взял оружие, запер его в чемоданчик и протянул Грейс квитанцию.
— Вы получите его обратно в Нууке. Приятного путешествия.
Менее чем через три минуты Грейс оказалась на взлетной полосе и поднималась по трапу, чувствуя, как по лицу хлещет ветер, и вдыхая запах авиационного топлива. Ноги ее дрожали от усталости, и каждый шаг давался с трудом. Но она все-таки добралась до дверцы салона, ей протянули руку, помогая шагнуть через порог.
Другой член экипажа тут же запер за ней дверь. Стюарт, помогший ей войти, провел ее по центральному проходу салона под полузачарованными, полуразгневанными взглядами уже сидящих на своих местах пассажиров.
Скоро Грейс заметила Наис, вставшую, чтобы встретить ее. Неожиданно для нее инспектор упала ей на руки, и две женщины постояли, обнявшись, пока Грейс не отстранилась, немного смущенная этим своим порывом чувств.
— Как тебе это удалось? — спросила она, отступив на шаг.
— Лайнер зафрахтован филиалом Америкэн эйрлайнз, — шепнула в ответ Наис. — Пентагон хорошо знает владельца компании, который лично позвонил в дирекцию аэропорта Глазго, чтобы попросить немного задержать рейс. Я не была уверена, что ты приедешь, но должна была попытаться… Мы тебя подстраховали, Грейс.
— Спасибо тебе и… Пентагону…
— Думаю, такое отклонение от правил произошло в первый и в последний раз, но тем лучше для нас…
Грейс откинулась на спинку кресла и пристегнула ремень. Лайнер несколько секунд катился, развернулся в конце взлетной полосы, запустил турбины, набрал скорость и наконец-то взмыл в небо.
Сидя возле иллюминатора, Грейс увидела, как удаляется земля Шотландии. Ей не верилось, что она все-таки смогла, все-таки успела. Сидевшая рядом Наис, очевидно понимая, что напарнице надо отдышаться и привести в порядок мысли, читала туристический путеводитель по Гренландии.
Пилот разрешил пассажирам отстегнуть ремни. Грейс, чувствовавшая себя пыльной и потной, встала, чтобы сходить освежиться в туалете в хвосте самолета.
Гадавшие, что же такого особенного в этой женщине, все пассажиры, кто более, кто менее открыто, разглядывали ее. Немного смущаясь, Грейс не обращала на них внимания. На всех, кроме одного, нагло уставившегося на нее, вставившего в уши беспроводные наушники и с наигранной рассеянностью поглаживавшего свою аккуратно подстриженную бородку.
37
Наис швырнула путеводитель на полочку, ее стальной взгляд горел гневом. Грейс только что рассказала ей все, что произошло между ней и убийцей. Включая то, что он летит с ними на одном самолете, сидя в нескольких рядах сзади.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что наделала? Просто ради того, чтобы защитить… я даже не знаю, что именно… в этой твоей гребаной потайной комнате! — прошипела разъяренная Наис. — Из-за тебя этот мерзавец сидит чуть ли не у нас на коленях и знает столько же, сколько и мы, чтобы найти Нэйла!
Наис была в такой ярости, что Грейс спросила себя, не является ли присутствие других пассажиров единственной причиной, удерживающей агента ДИА от того, чтобы ударить ее.
— Ты что, не понимаешь, что это дело имеет размах, который многократно больше твоей маленькой частной жизни? — не могла успокоиться Наис. — Я разрушила свой брак, почти что бросила дочь, которой сейчас двенадцать лет, отказалась от всех надежд на семейную жизнь и каждый день умираю от чувства своей вины. И все это ради того, чтобы найти Антона, а теперь отыскать Нэйла прежде, чем это сделает «Олимп»! А ты, ты свела на нет все мои жертвы, уступив этому паршивому шантажу, который даже не угрожал твоей жизни!
Наис собиралась добавить еще что-то, но резко встала с кресла. Грейс ухватила ее за запястье. Без грубости, но решительно.
— Думаю, нам полезнее поговорить, чем расстаться. Тем более что он наверняка за нами наблюдает и использует малейшее разногласие между нами. Выслушай меня. Пожалуйста.
После короткого размышления Наис поиграла плечами и заложила руки за спину, как будто хотела просто потянуться. Она легко обнаружила убийцу благодаря данному Грейс словесному портрету. Впрочем, чтобы его обнаружить, не требовались никакие усилия: он буквально раздевал ее глазами, а на губах у него играла самодовольная и раздражающая кривая ухмылка. Не взглянув на него, она села на место.
— В Нууке я выйду в числе первых, — шепнула Грейс. — Ты постараешься задержать пассажиров. Это даст мне время объяснить полиции аэропорта, что того типа надо арестовать.
— А на каком основании? У нас против него ничего нет. И он, кстати, это знает, иначе не рискнул бы полететь одним рейсом с нами.
— Или, напротив, сознательно пошел на риск, потому что следующий рейс на Нуук только через три дня.
— И ты думаешь, гренландская полиция станет выполнять твои приказы, тем более что ты находишься в чужой стране?
— Если его не получится арестовать, то он хотя бы потеряет время, пока ты отправишься из аэропорта в полицейское управление расспросить тех, кто вел расследование краж из магазинов.
Наис отвернулась.
— Не могу поверить, что ты выложила этому убийце всю нашу информацию. Скольких трудов нам стоило ее добыть…
— Я страшно переживаю из-за того, что сделала, и ты это знаешь. Я прошу у тебя прощения. Но ты же сама мне советовала перестать винить себя и двигаться вперед. Я только следую твоему совету.
Наис испустила долгий вздох.
— Я даже не могу отдыхать, зная, что он за спиной. Он может в любой момент оказаться возле нас.
— Спи, если хочешь, а я почитаю. В любом случае буду за ним присматривать.
К ним подошла стюардесса с тележкой и предложила напитки. Грейс и Наис взяли по стакану воды. Американка закрыла глаза.
— Грейс…
— Что?
— Что ты прячешь за этой бронированной дверью?
Грейс догадывалась, что Наис в конце концов задаст этот вопрос, на который ей, естественно, не захочется отвечать.
— Всех моих любовников.
Грейс приподнялась в кресле.
— Ты надо мной смеешься?
— Нет. Они все лежат там, набитые соломой.
Наис долго смотрела на нее, тогда как Грейс надеялась, что ее шутливое объяснение положит конец обсуждению темы, которого она не хотела.
— Ладно, оставляю тебя в покое, — проронила наконец Наис, откинулась в кресле и закрыла глаза.
Грейс облокотилась о край иллюминатора и стала думать о том, как будет действовать по прибытии в Нуук. Добрую четверть часа она пыталась сосредоточиться, пока наконец не признала ситуацию абсурдной. Тогда она направилась в хвост самолета. Поравнявшись с убийцей, она остановилась в проходе и внимательно посмотрела на него большими глазами орехового цвета.
38
Убийца Антона удивленно и с некоторым оттенком раздражения поднял бровь, словно спрашивая, что ей надо.
Грейс хотела посмотреть на него вблизи, убедиться в реальности его существования.
Он раздевал Грейс взглядом, а она не мешала, чтобы лучше разглядеть его и разобраться в нем. Он задержался на округлостях ее груди и даже нагнулся, чтобы полюбоваться ее ягодицами. Тем временем Грейс отмечала, как он двигается, фиксировала детали его внешности, скорость реакции его глаз, пластику, даже запах. Вне всякого сомнения, это был очень нервный человек, изображавший беззаботность. Накладные ногти, приклеенные в эстетических целях, очевидно, должны были скрывать обгрызанные кончики настоящих. Под маской наглой самоуверенности он прятал какой-то изъян личности, если судить по сильному запаху парфюма, исходившему от него при каждом движении, опасную быстроту, ловкость и точность которых она также отметила. И если судить по его глазам, которые ловили мельчайшие детали: даже когда Грейс едва заметно переступила с ноги на ногу, убийца мгновенно отодвинулся.
— Что вам надо? — осведомился он наконец, вынимая из ушей наушники.
Она заметила свободное место напротив него, по другую сторону прохода, и села.
— Почему Антон и Нэйл так важны для «Олимпа»? — спросила она.
— Когда я пришел к вам и стал выкладывать на всеобщее обозрение то, что вам принадлежит, это не понравилось. Так вот: здесь то же самое.
Он нагнулся и продолжил шепотом, чтобы содержание их разговора не стало известно другим пассажирам:
— Как вы должны знать, эти двое — собственность «Олимпа»; естественно, что «Олимп» хочет получить их обратно. И неестественно, чтобы не сказать «незаконно», что вы ему в этом мешаете.
Грейс удивил его чистый голос и богатый словарный запас, так отличавшийся от того примитивного и вульгарного языка, что он употреблял в ее квартире.
— Ни один человек не может быть собственностью другого, — возразила она.
— Хм! Это спорный вопрос. Оставим в стороне такое явление, как рабство, с этим и так все ясно. Рассмотрим простой пример: родителей. Разве они не являются собственниками своего ребенка, по крайней мере до его совершеннолетия? В детском саду, в школе так и говорят: «Чей это ребенок?» Если бы у вас похитили ваших детей или они от вас убежали, разве вы не сделали бы все, что угодно, лишь бы вернуть их, Грейс?
— Стало быть, Антон и Нэйл — дети «Олимпа»?
— Это метафора. Скажем так: «Олимп» принял значительное участие в их существовании, чтобы чувствовать себя ответственным за двух этих людей. Тем более если этот Антон и этот Нэйл не те, кем вы их считаете.
— То есть?
— Представьте себе, что ваши дети сбежали от вас. Разумеется, вы их любите и хотите найти. Но давайте теперь предположим, что они опасны для других людей, они злобные, жестокие и, благодаря своему исключительно высокому интеллектуальному уровню, способны спровоцировать катастрофы, которые погубят тысячи и даже миллионы человек. Разве это не стало бы для вас дополнительной причиной как можно скорее разыскать их, убедить вернуться домой и призвать их к разуму, возможно, даже несколько суровыми средствами?
Грейс подумала об издевательствах и унижениях, которым Антон подвергал брата Колина.
— Кто вам сказал, инспектор Кемпбелл, что Антон и Нэйл в этом деле находятся на стороне добра? — прошептал убийца. — Что, если вы помогаете плохим парням? Вы хоть на мгновение задавали себе этот вопрос? А ведь ваша профессия, кажется, предполагает умение заглядывать вглубь, не доверяя внешним признакам?
— Если вы на стороне справедливости, то почему не сотрудничаете с полицией в поисках двух этих людей?
— А-а-а… Возможно, потому, что «Олимп» не хочет, чтобы весь свет оказался в курсе его семейных тайн, способных повредить репутации. Вы же знаете, как беспутный ребенок может разрушить политическую карьеру отца или матери. Мы предпочитаем решать такие дела сами.
Она сделала паузу, чтобы лучше сформулировать свой ответ.
— Выскажу вам свою точку зрения, Гэбриел, — начала Грейс голосом, заглушаемым ревом турбин. — Я думаю, что Антон и Нэйл убежали от «Олимпа», когда поняли, каковы истинные цели этой организации. Они отказались использовать свой интеллект для осуществления этих целей. А вы хотите их отыскать прежде, чем они соберут достаточно улик, чтобы рассказать миру, что же на самом деле замышляет «Олимп».
— Если таково ваше убеждение, тогда с сожалением вынужден вам сообщить, что в ходе этой гонки один из нас, возможно, потеряет жизнь… А теперь, если позволите, я хотел бы немного отдохнуть. В это время года в Гренландии мало солнечного света, что негативно влияет на жизненную энергию, которая понадобится и вам, и мне.
— Зачем вы удалили мозг Антона Сьюйака?
Молодой человек вздохнул:
— Когда не можешь обезвредить бомбу, приходится ее подрывать.
Грейс услышала достаточно. Она собралась встать с кресла, но Гэбриел заговорил снова, по-прежнему стараясь, чтобы только инспектор могла четко услышать и понять, что он говорит:
— Между нами, эта эксцеребрация была для меня первой. Не скрою от вас, мне было трудновато удерживать Антона на месте, пока я протыкал ему носовые пазухи, чтобы добраться до его мозга. Спазмы боли, должно быть, были слишком сильными. А потом, одному Богу известно, что происходило у него в голове, когда крюк начал ворочать его мозги. К сожалению, мне пришлось его оглушить, чтобы благополучно завершить работу.
Грейс сдержала тошноту и едва успела увидеть, что убийца наклоняется к ней. Он сделал это очень быстро.
— Знаете, а я начал входить во вкус этой формы казни, — поведал он свистящим шепотом. — Так что, когда наступит ваша очередь, инспектор, я буду действовать ловчее, и вы останетесь в полном сознании вплоть до того момента, когда я вставлю крюк в вашу черепную коробку, чтобы превратить ваш мозг в жидкую кашку, которая затем выльется из вашего носа. Возможно, я потрачу время на то, чтобы удалять части вашего мозга последовательно, одну за другой, чтобы вы, по мере осуществления операции, рассказывали мне ваши ощущения. Я над этим подумаю.
Грейс отказалась дальше выслушивать садистские фантазии этого человека и вернулась на свое место.
Вместо того чтобы прогнать мысли об описанной им казни и подумать о чем-то другом, она представила ее себе в мельчайших деталях. Это был ее способ приучить себя не бояться угрозы, какой бы жуткой та ни была. Хотя эта сцена, в которой Грейс увидела себя в роли истязуемой, оказалась крайне тягостной, она досмотрела ее до конца, чтобы тем самым прогнать латентный страх, отдававший ее во власть врага. Это никак не влияло на риск, которому она подвергалась, но лишало ее роли жертвы, в которую ее пытался облечь противник.
Однажды она пыталась объяснить это интеллектуальное упражнение своим коллегам, но те сравнили его с мазохизмом. Один даже спросил, как она дошла до этой извращенной идеи. Грейс оставила при себе те кошмарные условия, в которых она придумала данный метод, чтобы спасти свою душу.
Завершив свою работу по катарсису, она дала себе небольшой отдых, продолжавшийся до промежуточной посадки в Рейкьявике, затянувшейся на шесть часов из-за грозы, удерживавшей самолеты на земле. Наконец пассажиры в количестве двадцати человек сели в двухмоторный самолет с красными винтами, приналежащий компании Эйр-Гринланд. Все время ожидания напарницы, сменяя друг друга, следили за Гэбриелом, а во время пути до Нуука пришла очередь Грейс немного подремать.
Три часа спустя тряска прервала ее неспокойный сон.
— Мы проходим через зону облачности, — объявила ей Наис. — Приготовься. Скоро посадка.
39
Грейс наклонилась, чтобы посмотреть в иллюминатор. Сначала она подумала, что они еще не вышли из облаков, но потом поняла: это безупречно белое пространство, раскинувшееся во все стороны, не что иное, как лед. Ни гора, ни скала, ни даже небольшой участок открытой воды не нарушали этой бесконечной белизны, окутываемой серостью сумерек. В этом уголке мира солнце на много месяцев дезертировало, предоставив небу пребывать в вечном полумраке, напомнившем Грейс лыжную станцию, такую оживленную в течение дня и становящуюся унылой с наступлением ночи.
Ставшее заметным снижение самолета показалось абсурдным. Как там, внизу, может существовать какая-то жизнь? Город, да к тому же аэропорт? Очень немногие животные умели выживать на этих просторах, покинутых светом, уступившим место клочкам неподвижной серости.
Грейс бросила взгляд на часы, испугавшись, что сейчас еще не время прибытия и что командир экипажа, не сказав им, совершает экстренную посадку. Но было шесть тридцать утра по местному времени, как и предусматривалось.
— Ты что-нибудь видишь? — спросила она Наис.
Агент приблизилась к иллюминатору.
— Я бы предпочла более солнечный пейзаж…
Самолет резко устремился вниз, и несколько пассажиров закричали. Грейс почувствовала, как желудок подскочил вверх, к горлу. Рядом Наис пристегнула ремень. Двигатели взревели так, словно боролись с бурей. Корпус самолета дрожал. Обзор закрыли тучи. В несколько секунд исчезли все ориентиры. На какой высоте над землей они находятся? С какой скоростью летят? Но вот одеяло тумана разошлось, раздвинулось, чтобы неожиданно открыть вершину горы, с которой слетали завитки сорванного ветром снега. Внизу, над пенящимися стальными водами фьорда, высился горный массив. Самолет сделал левый поворот, и тут Грейс увидела их: прокалывавшие полумрак огоньки, освещавшие своим теплым сиянием заснеженные домики, прилепившиеся к скалистым берегам фьорда — фееричной замерзшей бухты.
Пилот объявил о скорой посадке, в то время как порывы ветра пытались сбить самолет с курса. Но он в последнем рывке все-таки благополучно коснулся посадочной полосы, сбросил скорость и вскоре остановился.
Едва погасло объявление с требованием пристегнуть ремни, как Грейс стала пробираться вперед, тогда как Наис встала посреди прохода, уверяя, что не может открыть багажный ящик.
— Пришли последняя, а уходите первая… — пошутил стюард, увидев подходящую Грейс.
— Вы можете связаться с таможней и попросить, чтобы их сотрудник встречал меня на выходе? Это очень важно, — добавила она, незаметно показывая полицейское удостоверение.
— Э… У нас есть основания для беспокойства?
— Нет, это шотландское внутреннее дело.
Стюард скрылся за дверью кабины экипажа и вернулся, когда выход из самолета открыли.
— Офицер подаст вам знак, когда вы выйдете, — сказал он с неуверенным видом.
— Спасибо.
Грейс бросила взгляд на Наис, которая уронила чемоданы в проход между рядами кресел, чем навлекла на себя бурное недовольство пассажиров.
Потом она застегнула парку и, с нетерпением дождавшись, когда подадут трап, быстро спустилась на летное поле и направилась прямиком к строению с серой крышей, служившему терминалом. Только на полпути до него она всем телом почувствовала холод, как будто ей к коже приложили замороженную металлическую пластинку.
Она побежала к автоматическим дверям, над которыми большие красные буквы подтверждали, что она действительно находится в Нууке. Внутри человек в форме сделал ей знак рукой.
Она показала ему удостоверение, которое он долго изучал, и объяснила, что ведет расследование убийства, совершенного в Шотландии, а подозреваемый в этом преступлении находится в только что приземлившемся самолете и что этого человека необходимо задержать, чтобы он не успел скрыться.
Агент ответил, что должен доложить начальству, и попросил Грейс передать ему документы, удостоверяющие ее личность, а самой пока подождать в зале прилетов.
Несмотря на все усилия Наис, первые пассажиры начали покидать самолет и подходить к стойке таможенного контроля. Грейс хотела переговорить с офицером, который ушел и все никак не возвращался, но ее твердо попросили не пересекать линию безопасности.
Вскоре в маленький холл вошла Наис, а за ней с небольшим интервалом Гэбриел, делавший вид, что не знает ее, и спокойно встал в очередь.
Через пять долгих минут наконец вернулся офицер таможни. Он что-то шепнул на ухо коллеге, занимавшемуся паспортным контролем, и подошел к Грейс.
— Мы проверили вашу личность и связались с вашим начальником Эллиотом Бакстером, подтвердившим ваши слова. Однако, несмотря на это, мы не можем арестовать этого человека на нашей территории без ордера, инспектор Кемпбелл.
Грейс хотела заговорить, но он ее опередил:
— Но в целях успешного сотрудничества между нашими правоохранительными органами мы задержим его у нас на время, необходимое для того, чтобы связаться с нашим дипломатическим ведомством, где нам скажут, можем ли мы экстрадировать этого человека под вашим конвоем.
— О’кей, — ответила Грейс, беспокоясь по поводу того, сколько же времени понадобится для данной процедуры.
— При этом вы не можете ни приближаться к нему, ни заговаривать с ним, пока не завершатся все формальности с установлением его личности.
Грейс кивнула и почувствовала, как участился ее пульс, когда она увидела двоих офицеров, эскортирующих убийцу в соседний кабинет под встревоженный шепот остальных пассажиров. Гэбриел не оказывал никакого сопротивления.
С другой стороны таможенного поста Наис подала Грейс знак, давая понять, что она уезжает первой, чтобы начать розыски. Впервые с начала этого расследования все шло так, как было запланировано.
— Инспектор, будьте добры пройти со мной.
Офицер, взявший ситуацию в свои руки, усадил ее на стул в белом коридоре, в начале и конце которого было по двери.
— Это может занять некоторое время, — предупредил он.
Грейс порадовалась, что есть Наис, которая продолжает расследование, пока сама она маринуется в этом унылом коридоре. Минуты шли за минутами, и она стала думать о своей новой напарнице, блистательной и компетентной. После короткой враждебности между двумя женщинами возникла прочная симпатия, но не слишком ли она доверилась малознакомому человеку? Это было не в ее привычках.
Она решила позвонить Наис, но та не ответила. Грейс еще трижды пыталась до нее дозвониться и оставила два сообщения.
Неужели Наис настолько занята?
После часа ожидания, проведенного в одиночестве, ей в душу закралось недоброе сомнение.
А что, если Наис просто ее использовала? Она прежде всего агент ДИА, обладающая глубокими познаниями в человеческой психологии. Расположить к себе Грейс, разыграв комедию дружбы, было очень ловким способом заручиться ее поддержкой, пока надо было выйти на след Нэйла. Теперь, по прибытии в Нуук, Наис была совершенно свободна и не нуждалась ни в чьей помощи.
Наконец одна из дверей открылась, и в нее вошел офицер. Грейс поднялась, ее большие орехового цвета глаза уже расспрашивали собеседника.
— Инспектор Кемпбелл, как вам уже говорили, мы обратились за разъяснениями в нашу дипломатическую службу. И к сожалению, были вынуждены немедленно отпустить вашего подозреваемого.
Грейс вздрогнула.
— Что? Но почему?
— Он пользуется дипломатическим иммунитетом.
— Он… дипломат? Он?
— Нет, его отец, который является не кем иным, как консулом США в Шотландии, а, как вы знаете, иммунитет распространяется и на членов семьи. Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать. Он тотчас покинул аэропорт.
Грейс кончиками пальцев нащупала спинку стула. Несмотря на экстренность ситуации, ей надо было присесть, чтобы прийти в себя.
40
Грейс получила на таможне свой пистолет, поменяла датские кроны в банкомате и снова позвонила Наис, которая наконец ответила.
— Я видела, что ты несколько раз звонила, — сказала она, — но не могла говорить. Я как раз торговалась, точнее, сражалась с дежурной здешнего полицейского управления, чтобы она наконец вызвала расследовавшего кражи офицера, который, к сожалению для нас, сейчас в отпуске. Короче, он приедет сюда через час. А как все прошло у тебя?
— Они его отпустили. Он пользуется дипломатическим иммунитетом своего отца, который является консулом США в Шотландии.
— В нашей администрации давно пора провести чистку, — отреагировала Наис. — Где он сейчас?
— Где ему угодно. Они мне сказали, что он сразу же уехал.
— Он не может явиться в полицейское управление, это значило бы слишком сильно засветиться, и даже будучи сыном консула, он не имеет права просматривать уголовные дела. Стало быть, он будет следить за нами, о чем можно было догадаться с самого начала. Значит, нам надо быть бдительными.