– Никогда не догадаешься, что это!

Ника пожала плечами.

– Беседка?

– А вот и нет! – Кирилл довольно улыбался. – Ещё варианты?

– Да говори уже!

– Не поверите, сеньорита, это гараж.

Ника с сомнением посмотрела на арочные своды, а ведь, действительно, машина под ними проедет без проблем.

– Пойдём, – Кирилл побежал вниз по ступенькам. – Ты должна узнать слоновий секрет.

– Слоновий? – Ника поспешила следом.

– А ты не заметила, что пещера напоминает ноги слона?

Ника пригляделась. И в самом деле очень похоже!

– Этот гараж называют слоновьей пещерой, – Кирилл остановился у центральной арки.

Ника подошла ближе и приложила ладонь к колонне, камень приятно холодил кожу.

– Здесь так тихо, – прошептала она.

Кирилл тоже коснулся слоновьей ноги. Их пальцы оказались совсем близко, холод камня мурашками побежал от запястья к шее.

– Ты не представляешь, какая тут толпа после открытия, – Кирилл говорил негромко, будто боялся спугнуть тишину. – Ну так что? Хочешь узнать секрет слоновьей пещеры?

Он заглянул ей прямо в глаза, и чёртовы мурашки устремились по позвоночнику дальше.

– Стой тут, – Кирилл взял её за плечи и развернул лицом к пряничным домикам.

От этого мимолётного прикосновения провода в голове проснулись и загудели. «Да что со мной?» – Ника закрыла глаза, прогоняя наваждение.

– Ты меня слышишь? – прошептал Кирилл.

– Да.

Ника повернулась, но Кирилла не было рядом. Он стоял метрах в пяти, у дальнего входа в пещеру. В темноте сводов вырисовывался лишь его силуэт.

– И я тебя слышу, – его голос звучал так отчетливо, будто он шептал ей на ухо. – Это и есть секрет слоновьей пещеры: звук распространяется по стенам, можно общаться на расстоянии и прекрасно друг друга слышать.

Ника прислонилась к колонне, этот сказочный парк не переставал её удивлять. Силуэт Кирилла медленно приближался, и его голос становился громче:

– К сожалению, бизнес-проект Гуэля прогорел. Его город-сад располагался далеко от центра Барселоны, а потому зажиточные каталонцы не торопились покупать здесь участки. За четырнадцать лет построили всего три дома. В первом поселился сам Гуэль, во втором – создатель парка, Антонио Гауди.

– Прогадал с одним из четырёх «пи», – улыбнулась Ника.

– Да, место Гуэль выбрал неудачное, – Кирилл остановился у колонны.

Они обменялись понимающими взглядами. Маркетинговая теория «4P» основывалась на четырёх элементах: product, price, promotion, place (продукт, цена, продвижение, месторасположение). Опытный маркетолог учитывал все эти факторы, чтобы обеспечить успешный вывод товара на рынок.

– Училась в бизнес-школе? – Кирилл стоял совсем близко. Чёртовы мурашки снова побежали по телу.

– Нет. Читала книги, слушала лекции, ну и работала в крупном рекламном агентстве.

– Почему ушла?

– Не сложилось, – Ника отвела взгляд.

Что ещё она могла ответить? Что её выставили за дверь? Что она цепляется за вакансию в «Трапезе», потому что отчаянно нуждается в деньгах?

Кирилл коснулся её пальцев, тёплая волна накрыла с головой.

– Ника… я знаю, это безумие, но какого чёрта…

Он смотрел ей в глаза, говоря что-то ещё. Ника не слышала – гул проводов в голове затмили все прочие звуки. Но это не имело значения, слова утратили смысл. Были только его глаза, тепло во всём теле и губы, которые становились всё ближе, пока не коснулись её губ.

А потом сквозь гул прорвалась мелодия, сумочка вибрировала, требуя вернуться из сказки в реальность.

– Как же вовремя, – прошептал Кирилл.

– Не говори, – Ника не хотела портить момент, однако должна была ответить. – Извини, вдруг это шеф?

Она достала телефон. Номер был незнаком. Ника коснулась серёжки, активируя блютуз и, как положено нормальному человеку, прижала трубку к уху.

– Алло?

В ответ прозвучала бессвязная речь на английском. Ника уловила только: «Ramiro Fuentes». Почему инспектор ей звонит?

– Buenos dias, sênior Fuentes.

(Доброе утро, сеньор Фуэнтес).

Кирилл удивлённо приподнял брови, а Ника вслушивалась в английскую тарабарщину, пытаясь вычленить хоть какой-то смысл.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она.

Отключила блютус и протянула телефон Кириллу:

– Похоже, мне снова нужен переводчик.

– Я к вашим услугам, сеньорита, – Кирилл подмигнул и прижал трубку к уху. – Buenos dias, sênior Fuentes! Kirill Rázumov is speaking.

(Доброе утро, сеньор Фуэнтес. Говорит Кирилл Разумов).

Разумов, надо же, какая у него необычная фамилия. Ника прикоснулась к губам и, поймав взгляд Кирилла, улыбнулась. Он дважды прав: во-первых, это полное безумие и, во-вторых, какого чёрта! Ей отчаянно хотелось, чтобы он повесил трубку и снова её поцеловал.

Однако надеждам не суждено было сбыться. Лицо Кирилла менялось на глазах: вслед за удивлением пришла озадаченность, а спустя мгновение её место заняла тревога. Наконец он закончил разговор и протянул телефон Нике.

– Он звонил, чтобы узнать мой номер.

– Твой? Но для чего?

– Сказал, что у меня есть выбор: либо самостоятельно явиться в участок, либо он отправит за мной полицейских. Они что-то узнали о вчерашнем убийстве. И, похоже, меня подозревают.

Глава 13. Первый подозреваемый

Кофе был паршивым. Рамиро мечтал о крепком, бодрящем эспрессо, но довольствовался мутной коричневой жижей – за приличным напитком пришлось бы идти на улицу. Ну уж нет, не для того он торопился в офис, чтобы опять высовываться наружу. Повезло, успел приехать до начала митингов и шествий, встретил только парочку придурков с флагами. Не хотелось испытывать удачу снова. Знал, что эти идиоты неизбежно выведут его из себя.

Солнце пробивалось через опущенные жалюзи, рассеивая свет по кабинету. Один из бликов прилип к экрану ноутбука, как назло в самом центре письма.

«Мы всегда с удовольствием идём навстречу следствию, но наши клиенты – весьма уважаемые люди. Поэтому прошу меня извинить, но я вынуждена…» – дальше буквы расплывались, пятно света съедало часть текста.

Рамиро сдвинул кресло и наклонил крышку ноутбука. Солнечный блик сместился, теперь можно было дочитать до конца: «… прошу меня извинить, но я вынуждена требовать ордер».

– Всё как мы любим, – проворчал Рамиро.

Впервые в мутном каталонском болоте наметилось более-менее интересное дело. Мозг думал и анализировал, строил версии, перебирал факты. А эта Дэбби Холл, управляющая «Сэфером», ставила палки в колёса. Стандартная отписка: с удовольствием помогу и записи с камер предоставлю, но будьте добры, предъявите ордер. Что ж, Рамиро тоже умел играть в эти игры.

Он побарабанил пальцами по столу и отстучал на клавиатуре: «Оформи всё, как положено». Сообщение улетело Пересу, единственному более-менее адекватному из всей этой шайки каталонских болванов. Помощник мог бы и сам подсуетиться, но нет, он хоть и соображал лучше других, всё равно оставался разгильдяем.

Рамиро чувствовал, как тонет среди лодырей и лоботрясов. Прошло всего полтора года, а ему уже опостылела Барселона: толпы туристов, пробки, обнаглевшие нелегалы. И вечная борьба за никому ненужную независимость.

Будто подтверждая его мысли, с улицы донеслось: «I-inde-Independencia³⁷».

– Начинается, – пробормотал Рамиро. Хлебнул кофе, поморщился и буркнул под нос: – Всё как мы любим.

Одиннадцатое сентября – национальный праздник. День независимости Каталонии, мать его. Снова митинги, красно-жёлтые флаги и, конечно, беспорядки. Очередной повод кучке недовольных обвинить во всех бедах власть.

Чуть больше трёхсот лет назад, одиннадцатого сентября одна тысяча семьсот четырнадцатого года, автономия каталонцев пала. И вот теперь ровно в семнадцать четырнадцать на проспекте Диагональ толпа будет орать в унисон, пытаясь звуковой волной разрушить символическую стену, установленную на сцене. А когда стена падёт, примутся скандировать: «Independencia». Креативно, но совершенно бессмысленно. Какая, к чёрту, независимость? Кто им её даст?

Рамиро скучал по дому. За возвращение в Мадрид он отдал бы все свои сбережения, включая коттедж в Галисии, оставшийся от отца. Плевать на долгожданное повышение! Его не будет, это ясно. Но могли бы понизить до рядового инспектора и оставить в столице.

Только что бы это изменило? Работал бы сейчас в услужении у бывших подчинённых и без одобрения не мог бы и шагу ступить. Он сам поставил крест на собственной карьере, когда нарушил протокол: устроил незаконный обыск в доме подозреваемого. Да, спас девушку от изнасилования, но попал под раздачу ощерившихся адвокатов.

Чтобы утихомирить шумиху в прессе, насильнику дали минимальный срок, а Рамиро отправили в каталонскую ссылку. Полтора года он разгребал местное дерьмо, вроде бытовых ссор и уличных потасовок, и вот в кои-то веки наклёвывалось действительно интересное дело.

Рамиро кликнул по папке «Майкл Милнер» и принялся уже в который раз просматривать имеющиеся документы. Не так уж много он накопал. Откровенно говоря, почти ничего. Даже настоящее имя жертвы пока оставалось неизвестным. В кармане этого самого Милнера обнаружился ключ-карта от номера в «Сэфере». Заселился вечером девятого сентября, оплатил три ночи с правом продления, а на следующий день вломился в квартиру русской девчонки.

Самое интересное – в номере Милнера хранился ещё один паспорт, с точно такой же фотографией, только на имя Джона Брауна из Ливерпуля.

Никаких совпадений по отпечаткам, лицо не всплыло ни в одном деле. Рамиро зашёл в папку «Фото с места преступления» и запустил слайд-шоу. Экран заполнила физиономия, снятая крупным планом: светлые волосы, распахнутые голубые глаза, застарелый шрам на правой щеке от уголка губ до скулы. Следующее фото – рука в кожаной перчатке. Дальше – тонкая коробочка с отмычками, которую Перес нашёл в кармане жертвы. Лестница, залитая белой краской. Двери лифта, коридор… Рамиро нажал пробел, останавливая слайд-шоу.

Согласно предварительному заключению криминалистов, Майкл Милнер вышел из квартиры Ловкиной и на лестничной клетке встретил убийцу. Оба преступника (а Милнер, несомненно, являлся как минимум вором) попали в подъезд благодаря растяпам-малярам, подпёршим дверь кирпичом.

Сначала завязалась драка – в результате вниз отправилась банка краски, которую оставили рабочие. Белое пятно расползлось по узкой площадке между этажами. Следом с лестницы полетел Милнер. Наверное, если бы не эта краска, он бы врезался в стену и затормозил, но инерция и скользкая лужа сыграли злую шутку.

Милнер пролетел ещё один пролёт, размазывая краску по ступенькам, ломая кости и отбивая бока. Приземлился в холле. Перелом запястья, вывих бедра, многочисленные ушибы на теле, разбитый затылок – вероятно, потерял сознание. С такими травмами можно жить, а вот с пулевыми отверстиями в груди – едва ли. Два выстрела: один – в сердце, второй – контрольный. Это наводило на мысль о заказном убийстве. К тому же стреляли из пистолета с глушителем, иначе кто-нибудь из жильцов услышал хотя бы хлопки. Но нет, свидетели рассказывали о шуме, которому значения не придали (ну, упало что-то с лестницы, бывает), выстрелы же никто не упомянул.

Вчера Рамиро гонял Переса по ступенькам вверх и вниз, командовал скатываться по перилам и перепрыгивать через площадку между этажами. Результат один – так или иначе помощник вляпывался в краску и оставлял следы, а вот убийца следов не оставил. Отсюда очевидный вывод: он спустился на лифте. Толкнул жертву с лестницы, понял, что лужу не обойдёт, вызвал лифт. Расчётливый ублюдок.

Вот только зачем сначала отправлять Милнера вниз по ступенькам, а потом стрелять? Нельзя было сразу прикончить? Рамиро не сомневался, что действовал профессионал, сработано чисто: два выстрела в грудь, никаких следов, свидетели ничего не видели. Да и телефон убитого, скорее всего, забрал тот, кто стрелял. По крайней мере на месте преступления его не нашли, в отеле – тоже. Поди теперь отыщи этот телефон, можно только гадать, какая информация там хранилась.

Но раз работал профессионал, к чему тогда потасовка на ступеньках? Пристрелил бы по-тихому и слинял. Разве что Милнер первым заметил убийцу и ринулся защищаться? Тогда выходило, что жертва знала своего палача.

И ещё вопрос – при чём тут серёжка? Сначала Милнер вынес её из квартиры, потом убийца забрал её у Милнера. Что такого ценного в этой вещице?

Рамиро пролистал фотографии, останавливаясь на изображении серебряного кольца с тремя зелёными камушками, соединёнными треугольником. Фотографировать пришлось вместе с ухом русской. Когда Рамиро попросил её снять серёжку, она так замотала головой, что он всерьёз испугался, что девчонка вывихнет себе шею. Странная какая-то, ей богу. Не то чтобы с приветом, но уж точно тараканов в голове пруд пруди.

Рамиро становилось не по себе от её пристального взгляда. Сначала даже подумал, что она с ним заигрывает: стоит близко и неотрывно смотрит на губы. Будто напрашивается на поцелуй. Но потом понял, что это её фишка, общается она так странно. По крайней мере со своим русским другом вела себя точно так же. Хотя другом ли? Тоже большой вопрос. По поводу Кирилла Разумова сомнений было не меньше.

Ловкина врала, это очевидно. Фамильная ценность? Бред, честное слово, похоже, ляпнула первое, пришедшее в голову. Одна серёжка сломалась, и она оставила её дома, вторую не сняла, потому что это, якобы, её талисман. Сочиняла на ходу, как пить дать. Вот только зачем? Что она скрывает?

Дверь приоткрылась, впуская лысую голову Переса.

– Пришёл сеньор Разумов.

– Пусть заходит. Стой! – скрывшаяся было физиономия вновь просунулась в щель. – Что с ордером? Запросил?

– Да, сеньор. К вечеру будет.

– А чего не отчитываешься? Или я за тобой бегать должен?

Рожа Переса залилась краской, казалось, даже лысина порозовела. Он протиснулся в кабинет и закрыл дверь.

– Я связался с охраной «Сэфера», они уже подготовили записи. Заберу, как только получим ордер.

Рамиро откинулся на спинку кресла, та скрипнула и накренилась. Как же его раздражали эти формальности! Убитый жил в отеле, записи помогут выстроить его распорядок дня. Понять, с кем он встречался. Может, увидеть, кто за ним наблюдал. Хотя в последнем Рамиро сомневался: едва ли убийца-профессионал засветился. Да и Милнер не дурак, чтобы перед камерами мелькать. Но вдруг… порой крошечная деталь меняет всё дело.

По предварительной версии убитый был вором. На это указывали: набор отмычек, вскрытый замок в квартире Ловкиной Вероники и кожаные перчатки, которые Милнер, по всей видимости, не успел снять до встречи с убийцей.

Конечно, можно допустить, что набор отмычек убитому подкинули, замок взломал не он и вообще оказался в том доме случайно. Но вряд ли кто-то стал бы натягивать на него перчатки, скорее бы в карман подложил.

Так что пока Рамиро склонялся к версии, что именно Милнер устроил погром в квартире Ловкиной. Ради одной единственной серёжки? Тут либо Ловкина темнит, и украли что-то ещё, либо безделушка, стоимость которой с виду не больше тридцати евро, по какой-то причине представляет ценность.

А Перес и в самом деле не безнадёжен. Связался с охраной, попросил подготовить записи с камер. Это хоть немного ускорит ход дела.

Рамиро глянул на помощника.

– Ладно, зови Разумова. И держи меня в курсе насчет ордера!

– Понял!

Перес скрылся за дверью, и, не успел Рамиро глотнуть гадкого остывшего кофе, как в кабинет, стукнув для приличия, зашёл вчерашний русский.

– Доброе утро! Присаживайтесь, – Рамиро указал на стоявший напротив стул.

– Доброе утро, – Разумов поздоровался по-испански, а усевшись, буркнул уже по-английски: – Чем обязан столь радушному приглашению?

Рамиро отодвинул ноутбук, поглядывая на русского. За двадцать лет в полиции он насмотрелся на таких вот якобы уверенных в себе типов. Хороший детектив на то и детектив, чтобы замечать детали: покрасневшие глаза – значит, русский плохо спит; запах сигарет – видимо, много курит, а это, в свою очередь, говорит о расшатанных нервах. Ну и, разумеется, его не красил тот факт, что он скрыл знакомство с убитым.

– Давайте для начала ещё раз пройдёмся по событиям вчерашнего дня. Во сколько, говорите, вы вернулись из «Сэфера»?

Русский достал из кармана платок и принялся протирать стёкла очков.

– Около трёх мы с партнёром закрыли палатку и сразу направились домой. На дорогу ушло минут пятнадцать.

– Ясно, – Рамиро глотнул кофе и скривился. Хуже растворимого может быть только остывший растворимый. – И до самого приезда полиции вы из квартиры не выходили?

Разумов вернул очки на нос и, чуть поколебавшись, ответил:

– Выходил разок покурить.

– Ваш партнёр в это время оставался в квартире?

– Да.

Рамиро пошевелил мышкой, оживляя ноутбук, и открыл файл с названием «Заметки по делу».

– Не припомните, в какое время вы устраивали перекур?

Русский пожал плечами.

– Полпятого, плюс минус.

Рамиро сделал пометку в файле.

– Продолжайте.

– Да продолжать в общем-то нечего. В начале шестого услышал, как подъехали полицейские, спустился в холл, увидел… – он сглотнул и чуть тише добавил: – Дальше вы знаете.

Дальше Рамиро на самом деле знал. Он прибыл на место преступления минутой позже патрульных – находился неподалёку, когда рабочие обнаружили труп и вызвали полицию. Как раз осматривал тело, когда Разумов вышел из лифта. Затем последовала стандартная процедура: вывести свидетеля на свежий воздух, дать отдышаться и после задавать вопросы.

Разумов, как и прочие жильцы, сообщил, что ничего не видел. Был у себя, услышал мигалки, спустился в холл. Однако когда подошедший полицейский рассказал о взломанном замке в квартире номер двести один, русский встрепенулся. Оказалось, что там остановилась его знакомая. Разумов сам вызвался сопроводить полицейских в «Сэфер», где работала Ловкина Вероника.

Рамиро задумчиво поглядывал на русского. Очень уж вовремя он выходил покурить, успел бы и Милнера прикончить, и к себе вернуться. Смущало только местоположение лифта. Убийца оставил кабину на первом этаже. Оба рабочих в один голос утверждали, что обедали на крыше, потом спустились на пятый этаж, вызвали лифт, и тот поднялся с холла. Ну а выйдя из кабины, увидели труп и позвонили в полицию.

Разумов же до приезда патрульных находился в своей квартире, на четвёртом. Ну или утверждает, что находился. В любом случае, будь он в холле, рабочие бы его заметили. Подняться по лестнице не мог – зацепил бы краску. На лифте тоже не вариант – тогда кабина стояла бы на четвертом.

Есть ещё один сценарий: убил Милнера, поднялся к себе и отправил вниз пустой лифт. Возможно, конечно, но как-то уж слишком изощренно. Куда проще было выйти из дома и позаботиться об алиби.

Русский сидел ровно, как ученик-зазнайка на первой парте. На Рамиро не смотрел, уставился в стену, словно избегал взгляда.

Пора было доставать главный козырь:

– Вчера вы заявили, что никогда прежде убитого не встречали.

Разумов кивнул.

Рамиро задумчиво побарабанил пальцами по столу. Не нравился ему этот русский: находился в доме во время кражи и убийства, накануне общался с Милнером, о чём сообщили два свидетеля и скоро подтвердят записи с камер. Однако упорно не признаётся в своём знакомстве с убитым. В конце концов, напросился к Ловкиной в переводчики. Зачем? Хотел помочь соотечественнице? Или надеялся выяснить, как продвигается расследование?

– Взгляните на это, – Рамиро достал из ящика заранее подготовленные фото и положил на стол перед русским.

Разумов посмотрел на них и тут же отвернулся.

– Я уже говорил, что не знаю этого человека.

– Уверены? Посмотрите внимательнее.

Русский взял снимки, пролистал с явной неохотой. Вдруг его руки замерли, брови приподнялись.

– Что-то заметили? – насторожился Рамиро.

– Этот шрам на его щеке… вчера вы показывали другое фото.

Рамиро подался вперёд и взглянул на снимок, это был тот самый кадр с места убийства. Вчера он пожалел Ловкину и русского и показал им фото Милнера из паспорта. Действительно, на том снимке шрама не было.

– Мне кажется, я его встречал… – Разумов вернул фотографии на стол.

Рамиро удовлетворённо откинулся на спинку кресла. Разговорился свидетель.

– Позавчера, в «Сэфере», ко мне подходил парень, похожий на него, – русский махнул рукой в сторону снимков. – Я бы и не вспомнил, но этот шрам… у того парня был такой же.

Догадался, что камеры его засекли? Или на самом деле не сразу узнал Милнера?

– Давайте, вспоминайте, что он говорил, как себя вёл? Где именно вы общались? В котором часу?

– В «Сэфере», там кафе на первом этаже. Где-то в восемь, полдевятого вечера.

– Так, – Рамиро внимательно смотрел на русского. Тот морщил лоб, будто и в самом деле старался вспомнить. – Он сам к вам подошёл?

– Да. Я как раз общался насчет выставки с барменом. Этот парень заказал пива, спросил, откуда я, чем занимаюсь, какую компанию пред…

Русский замолчал, что-то припоминая. В следующий миг задумчивость на его лице сменилась тревогой.

– Говорите! – не выдержал Рамиро.

Разумов сглотнул и поправил очки.

– Он спрашивал, работает ли со мной девушка с короткой стрижкой. Я ещё ему сказал, что она из другой компании. Не придал этому значения, но… – он подскочил, отталкивая стул. Тот чудом устоял на месте. – Выходит, он с самого начала искал Нику?! А потом его кто-то убил?!

– Выходит, что так, – кивнул Рамиро.

Все ниточки сошлись и завязались в тугой узел. Осталось хорошенько поднапрячься и этот узел развязать.

Он догадывался, что Милнер охотился за Ловкиной, а слова Разумова это подтвердили. Вор влез в квартиру, явно зная, что серёжка там. Убийство и пропажа серебряного колечка доказывали – чем-то эта вещица была ценна. А то, что Ловкина выкручивалась на допросе переводило её из категории «потерпевшая» в категорию «подозреваемая».

Пожалуй, пришло время покопаться в прошлом девчонки. Для начала собрать побольше данных, а затем вызвать в участок. И пусть только попробует врать и увиливать! За дачу ложных показаний ей прилетит так, что ни один адвокат не отмажет.

Глава 14. Тебе просто легче притворяться

Вдоль узкого тротуара тянулась стена, отделяющая жилые дома от проезжей части. Вместо автобусной остановки из земли торчал столб с табличкой «Bus³⁸ 116», рядом разместилась деревянная скамейка. Ника с удовольствием бы села, но скамейку оккупировали китайские туристы: три женщины и девушка с ребенком. Они галдели, высокие ноты занозой впивались в мозг. Ника отошла чуть дальше и прижалась спиной к стене. В голове металось слишком много мыслей: неужели Рамиро на самом деле подозревает Кирилла? Что за информацию он накопал? Отыщет ли серёжку? А ещё она никак не могла перестать думать о том поцелуе.

По пути к остановке они с Кириллом не проронили ни слова. Неловкая тишина давила, а сомнения росли с каждым шагом. Что это было? Сказочный парк затуманил разум? Как так вышло, что они оба поддались эмоциям, которым лучше бы спать и не тревожить нервы? Ведь если разобраться, что общего у успешного предпринимателя и тугоухой девчонки, заново начинающей карьеру? Не говоря уже о том, что они работают в конкурирующих компаниях и живут в разных городах.

«А тебе никто не предлагал руку и сердце!» – со злостью думала Ника, ускоряя шаг. Да и какой смысл переживать и анализировать, когда жизнь снова рассыпается на части? Прогулка по парку помогла ненадолго отвлечься от мыслей о серёжке, но звонок Рамиро пробудил сомнения с новой силой.

Полиция ищет убийцу, вот только они понятия не имеют, что всё вертится вокруг секретной разработки. А если Кирилла арестуют? Почему Рамиро считает, что он как-то причастен? Ника представила, как Кирилл толкает с лестницы того светловолосого парня, и внутри всё похолодело. Она же ровным счётом ничего не знала о конкуренте, мог ли он забрать её серёжку? Бред. Похоже, она окончательно свихнулась.

А потом Кирилл на прощание взял её руку, и сомнения растаяли в тот же миг. Конечно, он ничего не воровал и уже тем более никого не убивал. Он поддержал её, когда поездка в Барселону обернулась катастрофой, и она за это благодарна.

– Пообещай не анализировать нашу прогулку, – Кирилл коснулся губами её пальцев. – Я знаю, это трудно, но логика в таких делах не помощник. Мы обсудим это позже. Вместе.

Ника смотрела в его глаза, понимая, что едва ли сдержит слово.

– Хорошо, я изо всех сил буду стараться о тебе не думать.

Кирилл улыбнулся и направился к метро, оттуда быстрее было добраться в офис Рамиро. Ника же, ожидая автобуса в «Сэфер», осталась наедине с мыслями, которые притихли на минуту лишь для того, чтобы атаковать с новой силой.

К остановке потихоньку стекались люди, у столба уже выстроилась небольшая очередь. Ника не торопилась отклеиваться от стены – зайдёт в автобус последней, не проблема.

Неужели Кирилл рассчитывал, что у них что-то выйдет? Или просто решил развлечься во время командировки, а она ищет проблему там, где её нет? В таком случае его просьба не включать логику более чем уместна. Какой смысл размышлять о временной интрижке?

Вот только интрижка – последнее, что ей сейчас нужно. А о постоянных отношениях тем более думать не стоит. Нет, пора возвращаться с небес на землю, впереди рабочий день, шеф прислал сообщение «загляните ко мне до начала конференции», а ещё нужно позвонить брату.

— Звучит как что-то из научной фантастики, — сказал Тик, пытаясь вести себя, как нормальный подросток с нормальными интересами. Но его мысли забирались в такие дали, что их невозможно было контролировать. Разные вариации мира! Хотя он не мог сложить воедино полученные сведения, он уже понял, что это все может объяснить существование Нафталин и Рутгера.

— Поверь мне, фантасты частенько это используют, — ответил мистер Чу. — Особенно они любят эксплуатировать тему путешествий во времени, но я еще не читал и не видел чего-то, что бы мне понравилось. — Он зевнул. — Я, похоже, уже все уши тебе прожужжал, парень. Если ты действительно хочешь изучать К. Ф., тебе нужно взять пару книг из библиотеки. Это забавная вещь для ботаников вроде тебя, в смысле, вроде меня. — Он, улыбаясь, встал и протянул руку для пожатия: — Рад был поговорить с тобой, Тик. Хорошо, когда находятся ученики, которых действительно заботит то, что они изучают.

— Да, спасибо, — сказал Тик, поднимаясь. — До завтра. — Он закинул рюкзак себе на плечо и направился к двери. Когда он уже почти вышел, в дверь просунулась голова другой учительницы — миссис Майерс:

— Реджинальд, ты не занят? — спросила она. — Нам нужно обсудить родительское собрание.

— Конечно, — ответил мистер Чу. — Входи. Тик, до встречи. Спасибо, что зашел.

Тик едва не выронил рюкзак при слове «Реджинальд», и радость от их беседы сменилась сосущим чувством в животе. Он выжал из себя слова прощания и быстро ретировался.

Невероятно, но до этого он ни разу в жизни не слышал имени своего любимого учителя. Его звали Реджинальд? Реджинальд Чу?

Тику внезапно стало очень плохо.

Глава 31. Маленькая тайна Пола

Ти лежал на спине и смотрел на потолок своей комнаты, пока за окном заходило, окрашивая воздух в темно-золотой оттенок, солнце. В его животе как будто поработал промышленный насос, накачавший туда добрых пять тонн сточных вод.

Реджинальд Чу.

Он думал, что это было простым совпадением, но это было до того, как он узнал имя мистера Чу. Рутгер упомянул, что основателя и владельца «Чу Индастриз», компании, создавшей Осокрыса и натворившей много ужасных вещей, звали Реджинальд Чу. Найдутся ли в мире два человека с таким именем, которые, вдобавок, оба любят науку? А если учесть, что они оба имеют какое-то отношение к мальчику по имени Аттикус Хиггинботтом?..

Неубедительно.

Но тогда… как может его любимый учитель быть владельцем крупной компании, о которой никому ничего не известно? Тик несколько раз смотрел в Интернете, что такое «Чу Индастриз», но так ничего и не нашел. Правда, он еще не вбивал в поисковик имя Реджинальда Чу.

Он поднялся с кровати и стал спускаться вниз, надеясь, что это что-нибудь прояснит. Пройдя мимо Кэйлы, несшей в своих ручонках никак не меньше пяти кукол, Тик вспомнил о том, что они с мистером Чу обсуждали после уроков. В его голове всплыл наиболее очевидный ответ на загадку.

Путешествия во времени. Мистер Чу в далеком будущем создаст эту огромную компанию и отправит свои изобретения назад во времени, чтобы преследовать своих бывших студентов.

Тик едва не рассмеялся в голос, осознав, что дошел до абсурда. Несмотря на все странности последних месяцев, он все еще не думал, что путешествия во времени возможны. Даже мистер Чу сказал, что это дурацкая теория. Конечно, если он был плохим парнем…

А как насчет идеи параллельных вселенных? Может быть, в других реальностях живут копии его учителя физики? Звучит так же бредово, но вроде бы и не так же бредово. Тик потряс головой, удивляясь, как он дошел до таких мыслей.

Он вошел в Интернет и набрал в поисковике: «Реджинальд Чу».

Три результата.

Одно упоминание доклада, сделанного мистером Чу и другими учителями и Гонзагском университете, и парочка ссылок на какого-то китайца. И все. Для забавы Тик снова набрал «Чу Индастриз». Результат был тем же — ничего.

Пытаясь переключиться на более веселые мысли, он зашел в почту и едва не подпрыгнул до потолка, увидев письма и от Софии, и от парня из Флориды.

Он замер на секунду, не зная, какое из них прочесть первым.

Он выбрал письмо Софии:


«Тик!
Еще один из нас — это круто! Но почему это еще один американец?! Мне для полного счастья только и не хватает тусоваться с двумя парнями, которые все время едят хот-доги, рыгают и обсуждают дурацкий американский футбол!
Да, я тоже разгадала загадку о руках. ДО того, как я получила твое письмо, если хочешь знать.
В следующий раз, когда ты будешь писать этому Полу, не забудь добавить туда мой адрес. Тогда мы сможем беседовать все втроем.
Время истекает! Нужно разгадать волшебные слова!
Чао!
София».


«Ох уж эти девочки! — подумал Тик. — Не могла не упомянуть, что сама все разгадала!»

Он едва не кликнул по привычке на кнопку «Ответить», но вовремя вспомнил о письме от Пола. Тик быстро вернулся во «Входящие» и кликнул на него:


«Тик!
Эй, ты серьезно насчет путешествия в Аляску? Я хочу услышать эту историю с начала и до конца. И в следующий раз, пожалуйста, постарайся писать яснее, а то я ничего не понял.:)
Я, должно быть, самый тупой парень по эту сторону Миссисипи, потому что загадка о руках до меня не дошла. Теперь-то это стало совсем очевидным.
Но ничего, кое в чем я тебя неплохо обогнал.
Я разгадал волшебные слова.
Увидимся, парень с Севера.
Пол.



P.S. Даже не проси меня их тебе сказать. Рутгер сказал, что мне нельзя. Мы можем обсуждать все, что угодно, но волшебные слова каждый должен разгадывать самостоятельно. Удачи.
P.P.S. Мне четырнадцать лет, я шести футов ростом (да-да, шести футов), афро-американец и я чертовски привлекателен. Я люблю заниматься серфингом, играю на пианино, как несчастный Моцарт, и мне ежедневно звонят целых три девочки, но мама всегда говорит им, что я в ванной. Расскажи мне что-нибудь о себе. До скорого!»


Однако!

Тик откинулся на стуле и попытался поверить собственным глазам. Он почти что пропустил мимо ушей рассказ Пола о себе — тот знал волшебные слова! Наконец-то у кого-то из них была эта информация, но ей с ними не поделятся.

Чертов Рутгер…

Тик нажал на кнопку ответа и добавил к адресу Пола адрес Софии. С сегодняшнего дня они смогут общаться все втроем и так и доберутся до назначенного дня. Ненадолго остановившись и поразмыслив о том, что он хотел написать, Тик принялся печатать:


«Пол (и София)!
В этом письме содержатся оба ваших адреса. Отныне делайте так же, чтобы мы могли нормально общаться. Пол, это София. София, это Пол. Я потом напишу каждому из вас отдельное письмо. Софии надо учитывать, что Пол явно считает себя кем-то особенным.:)
Пол, ты и вправду разгадал волшебные слова? Ты серьезно? И ты точно не можешь нам их сказать? Я проглядел первое письмо вдоль и поперек, и никак не могу найти ответ. София, Рутгер сказал Полу, что нам можно помогать друг другу во всем, КРОМЕ ВОЛШЕБНЫХ СЛОВ. (Ну, попадись он мне…)
Нам с Софией нужно начать придумывать способы выколотить из тебя эти сведения…»


Тик написал очень длинное письмо, рассказывая о приключении в Аляске, а также понемногу о себе и о Софии. Когда он наконец закончил и выключил компьютер, его глаза слезились. Он как раз вставал из-за стола, когда мама позвала всех ужинать.



Фрэйзер Ганн сидел в своей крошечной камере и дулся.

Как до этого дошло? Он прекрасно провел время в Аляске, выполнил свой план по обезвреживанию двоих из гадких детишек, с которыми Джордж плел заговор, и — пуф! — все летит к лешему.

Лишившись сознания на морозном кладбище, Фрэйзер проснулся в этой крохотной комнатенке, в которой было достаточно замков и засовов, чтобы удержать на месте самого Гудини. Стены были металлическими и были покрыты болтами и заклепками. Он чувствовал себя гранатой на старом оружейном складе времен Второй мировой.

И та продолжалось больше трех месяцев. Ему явно вкололи антилок, потому что его нанолокатор не подавал признаков жизни и не реагировал на его попытки послать сигнал Госпоже Джейн. Если бы он еще работал, она бы давным-давно мигнула его отсюда. Конечно, это могло бы оказаться гораздо хуже, чем его нынешнее положение. Эта дама имела прескверный характер и не умела прощать ошибок.

По крайней мере, у него была удобная постель. И его неизменно трижды в день превосходно кормили, проталкивая еду в щель под дверью.

Его снабдили книгами, маленьким телевизором с DVD-проигрывателем и кучей фильмов. По большей части, как ни странно, они были о кошках, но этого хватало, чтобы он не маялся от безделья.

Но — три месяца. Он чувствовал, как медленно теряет рассудок.

Вдобавок, комната покачивалась. Не очень сильно и не очень часто, но это чувствовалось. Как будто какой-то огромный робот пытался укачать свою милую маленькую металлическую коробочку. Он все время пытался убедить себя, что это всего лишь игра его воображения, но, когда его тошнило в туалете, это казалось достаточно реальным.

Фрэйзер чувствовал себя жалким, жалким человеком, и дело усугубляло еще и то, что он не знал, ни за что он находился здесь, ни кто его сюда запер.

Это все должно иметь отношение к этой большой занозе в мягком месте по имени Джордж. Мастер Джордж. Я вас умоляю, у кого в здравом уме хватит наглости именовать себя Мастером?

От бесполезных размышления его отвлек металлический скрежет. Он поднял голову и увидел, что в центре главной двери открылась щель всего в пару дюймов длиной и высотой и где-то в половине человеческого роста от пола.

Это что-то новенькое. Он встал, подошел к цели и заглянул туда прищуренным глазом. Когда там внезапно появилась морда кошки, выпустившей когти и шипящей, он вскрикнул и отскочил назад.

— Кто здесь? — крикнул он. Его голос жутко и звонко отражался от стен. Он успокоился и снова приник взглядом к щели. Кошка уже исчезла, теперь там был рот со сморщенными губами.

— Эй там! — Рот заговорил с сильным британским акцентом.

— Да, кто это? — проворчал Фрэйзер, хотя он уже знал, кто стоит за дверью.

— Извините за причиненные неудобства, — сказал Мастер Джордж. — Мы уже скоро вас отпустим.

— Неудобства? — вскричал Фрэйзер. — Вот как теперь называется то, что вы запираете человека на три месяца непонятно где?

— Да ладно тебе, дружище. После того, что ты сделал с теми бедными детками, не тебе нас винить.

— Просто следовал приказам, дружище. — Фрэйзер шмыгнул носом и сложил руки, канюча, как ребенок. — Не хотел никому причинить вреда. Просто развлекался с машиной, чтобы их напугать. Ничего серьезного.

— Я должен сказать, — возразил Джордж, — что я категорически не согласен с твоей оценкой ситуации. Госпожа Джейн стала слишком опасна. Она слишком далеко зашла. Я не должен позволять тебе вернуться к ней, прежде чем мы… кое о чем позаботимся.

— Позаботитесь о чем?

— Всего месяц или чуть больше, приятель, — ответил Мастер Джордж, проигнорировав вопрос. — Потом мы пошлем тебя в Тринадцатую и перестанем волноваться, что ты когда-нибудь вернешься.

В голове Фрэйзера сработала пожаная сигнализация. Слова старичка не имели смысла, если, конечно, он не…

— Что вы?..

Его слова потонули в грохоте закрывающейся двери.

Глава 32. Разбитое стекло

Неделя прошла под знаком ежедневного обмена письмами между Тиком, Полом и Софией. Они обсуждали свою жизнь, свои семьи, школу. Хотя Тик никогда не видел Пола, а с Софией встречался всего раз в жизни, он чувствовал, что они уже стали близкими друзьями.

Тик и София исчерпали все свои методы убеждения, пытаясь убедить Пола поделиться с ними волшебной фразой. София многократно урожала ему членовредительством, хотя и жила на другом материке. Но Пол упрямо отказывался и не уступал ни дюйма. В конце концов они оба сдались и неохотно признали его правоту. В этой заварушке лучше следовать правилам, чем рисковать всем вместе выбыть из игры и уже никогда не добраться до цели.

Цель. В чем она состояла? Да, они хорошо знали, что в определенный день им придется отправиться в определенное место и исполнить там глупый ритуал, возможно, чтобы доказать свое умение соблюдать инструкции, подчиняться приказам и разгадывать загадки. Но что будет потом?

У Тика было предчувствие, что, если они все сделают правильно, они отправятся в какое-то загадочное место так, как это делали Нафталин и Рутгер. Как это делал Мастер Джордж, отправляя письма из разных Богом забытых уголков мира. Оценивая перспективы грядущей даты, Тик чувствовал воодушевление, которое, однако, исчезало сразу же, как только он вспоминал, что еще не разгадал волшебные слова.

Однажды после ужина Тик сидел за столом перед открытым «Дневником загадочных писем», а его отец лежал на кровати, заложив руки за голову. Тик рассказал ему обо всем, но помощи от папы было немного: он вошел в свой обычный режим моральной поддержки и воплей в духе футбольных фанатов. Тик подозревал, что отец знал больше, чем подавал вид, но Пол был прав — именно Тик должен был отгадать эту загадку.

— Давай снова пройдемся по списку, — сказал папа. — Шестого мая все должно пройти без сучка без задоринки.

Тик застонал:

— Папа, мы уже миллион раз это делали!

— Лишний раз никогда не повредит. Ну же, давай.

Тик открыл страницу, на которой он записывал все свои выводы:

— Хорошо. Шестого мая я должен быть на кладбище, и сопровождать меня могут разве что мертвецы.

— К сожалению, это исключает меня. — Отец преувеличенно громко вздохнул. — Я все еще не знаю, отпускать тебя или нет.

— Пап, все будет в порядке. Возможно, и к лучшему, что тебя там не будет. Я уверен, что меня похитят пришельцы или что-то в этом духе.

Стоило подумать о Михе, как засосало под ложечкой. Она до сих пор не рассказала ему о краже. Как отреагируют его работодатели? Что ей грозит? Штраф? А что, если… от внезапной мысли внутри образовалась такая пустота, что Ника медленно опустилась по стене на землю. Сев на корточки, стиснула пальцами виски. Голова гудела. Она не сразу сообразила, что это проснулись дурацкие провода: протяжный, монотонный звук не могли заглушить даже шумные китайцы.

Что, если в наказание за случившееся у неё заберут вторую серёжку?

К остановке подкатил автобус. Ника ещё пару секунд сидела, глядя в одну точку, а потом заставила себя встать. Глупости, им тоже важен этот эксперимент. Никто не заберёт её хрупкий мостик!

Она пристроилась в конце очереди, только теперь сообразив, что не удосужилась погуглить, куда ехать. Кирилл сказал, что на автобусе быстрее, но довезёт ли он прямиком до «Сэфера» или потребуется пересадка?

Достала телефон и запустила Гугл-карты, а потом увидела, что к остановке в инвалидном кресле подъезжает та самая испанка, что работала охранником в «Сэфере». Женщина объехала очередь, что-то буркнула – Ника не разобрала и готова была поспорить, что китайцы тоже не говорили по-испански. Но пассажиры, как по команде, расступились.

Автобус припарковался почти вровень с тротуаром. Ловко управляясь с пультом на подлокотнике, женщина приблизилась ко входу, остановилась и недовольно оглядела очередь. На её лице явно читалось: «Чего уставились, придурки? Не видите, что мне нужна помощь!»

От толпы отделился высокий парень в белой бейсболке. Он ловко откинул пандус и вкатил кресло в салон. Остальные пассажиры потянулись следом.

Автобус, не спеша, двинулся по дороге, кондиционеры яростно дули, свободных мест не было, люди толпились в проходе, и Ника с трудом дотянулась до поручня. А вот охранница из «Сэфера» чувствовала себя более чем вольготно: быстренько разогнала студентов, оккупировавших пространство для инвалидов и детских колясок, припарковала кресло в углу и уткнулась в телефон. Ника стояла совсем близко, могла даже разглядеть мелькающие на её экране новостные заголовки. Остальные пассажиры тоже впились глазами в гаджеты: кто-то выбивал очки в онлайн-игрушке, кто-то листал соцсети, кто-то смотрел сериал. Ника решила не выделяться из толпы и вернулась к Гугл-картам. Телефон обещал, что через пятнадцать минут она будет на месте.

Закрыв приложение, Ника поймала пристальный взгляд испанки. Женщина приветственно кивнула, что-то быстро набрала в телефоне и повернула экран. Гугл-переводчик вывел надпись на русском:

«Это тебя вчера обокрали?»

Значит, женщина её запомнила. Более того, знала, что Ника из России.

– Si³⁹, – Ника вежливо улыбнулась.

Испанка снова потыкала пальцами в экран.

«Чем уникальны твои серьги? Почему ты убираешь их перед металлодетектором?»

Вот привязалась! Ника запустила переводчик на своём телефоне и быстро набрала:

«Ничего уникального. Это просто серьги».

Женщина недоверчиво хмыкнула, пальцы её бегали по экрану.

«Врёшь. Ты без них не слышишь».