— Вы разговаривали с ним? — осведомился сыщик.
— Нет. Он сразу поднялся в свою комнату. — Вид у Саманты стал озабоченный. — А почему вы задаете все эти вопросы про Элджи? Он и мухи не обидит.
— Я лишь пытаюсь установить факты, — успокоил ее Пюнд, после чего обратился к доктору Коллинзу: — Мне бы очень помогло, если бы вы в точности описали все, что происходило в вечер убийства мисс Джеймс, начиная с того момента, как она позвонила вам по телефону.
Врач кивнул.
— Как вам известно, я пытался спасти ее, — сказал он. — Подоспей я всего на пару минут раньше, это могло бы получиться.
— Уверен, вы сделали все, что могли.
— Сначала мне показалось, что я приехал вовремя. Мелисса лежала на кровати, и я видел следы борьбы, но она выглядела так… ну, как живая. Прежде всего я нащупал пульс, но его не было.
— Прошу, начните с самого начала.
Доктор Коллинз вздохнул.
— Я находился в кабинете вместе с Самантой. Который был час, дорогая?
— Почти половина седьмого.
— Да, правильно. Пациентов в тот вечер было мало. Заходил только мистер Хайсмит, страдающий ревматизмом. И миссис Ли привела близнецов: оба подхватили коклюш, но, к счастью, мы начали лечение вовремя. Я собирался уже закрываться, когда зазвонил телефон. Это была Мелисса.
— Что она сказала?
— Откровенно говоря, все это звучало как-то невразумительно, мистер Пюнд. Бедняжка явно была сильно расстроена. Сказала, что у нее в доме кто-то есть и что мне следует немедленно приехать.
— Она не назвала вам имя этого человека?
— Не думаю, что Мелисса сама его знала. «Он здесь! — вот ее слова. — Я не знаю, что ему нужно! Я боюсь!» При этом она плакала. Я велел ей успокоиться и заверил, что скоро буду. — Врач снова обратился к жене: — Как долго я говорил по телефону?
— Всего минуту. Может, даже меньше.
— Вы слышали разговор целиком, миссис Коллинз?
Саманта задумалась.
— Я узнала ее голос. Это определенно была мисс Джеймс. Я видела, что Лен встревожен, и поспешила к нему. Я слышала, как она зовет на помощь.
— Я мигом положил трубку, так как понимал, что время терять нельзя, — пояснил доктор Коллинз. — Схватил медицинскую сумку и выбежал.
— Как долго вы добирались до Кларенс-Кип?
— Ну, усадьба на другом конце городка, и мне потребовалось некоторое время, чтобы завести машину. Мы все собираемся купить новый автомобиль. Наш «моррис» скоро откинет копыта — вернее, колеса! Короче говоря, я выехал как только смог.
— И что случилось, когда вы прибыли?
— Я нажал на звонок, но никто не отозвался. Тогда я открыл дверь, она была не заперта, и вошел. Навстречу выскочила собака и облаяла меня, но в остальном в доме было тихо, как… ну да, как в могиле. Я окликнул хозяйку по имени, но ответа не получил. Я направился в кухню в надежде найти там Эрика или Филлис, однако они ушли. Мне вспомнилось, что на дорожке не было припаркованных машин. Я заглянул в гостиную, потом в столовую, но обе комнаты были пустые, и никаких следов беспорядка. Тем не менее вынужден признать, я изрядно встревожился. Я поднялся на второй этаж, собака бежала следом, и пошел прямиком в главную спальню. У вас может возникнуть вопрос, откуда мне известно расположение комнат, но я несколько раз бывал в доме, когда Мелисса болела. Сперва я подумал, что она прилегла, но, едва свернув за угол, сразу увидел неладное. Дверь была открыта, Мелисса лежала на спине с телефонным шнуром, обмотанным вокруг шеи. Один из столиков был опрокинут. С ноги у Мелиссы соскочила туфля. Я подбежал к ней, пытаясь обнаружить признаки жизни, и стал делать сердечно-легочную реанимацию. Но безуспешно.
— А за свою собственную безопасность вы не переживали, доктор Коллинз? Ведь убийца мог все еще находиться там.
— Знаете, эта мысль мне даже в голову не пришла! В тот момент я думал только о Мелиссе. Поняв, что ничего не могу сделать, я отправился на первый этаж, так как позвонить в полицию из спальни не представлялось возможным. Шнур был оторван от стены. Я спустился в гостиную и позвонил оттуда.
— А как вела себя Кимба?
— Что за странный вопрос, мистер Пюнд? К чему вы клоните?
— Пес пошел за вами?
— Ну да. Бедняга явно был напуган, но у меня не было времени им заниматься. Я вышел на улицу, сел в машину и стал дожидаться приезда полиции.
Последовала короткая пауза, во время которой Пюнд переваривал услышанное. Мисс Кейн стремительно чиркала ручкой, а потом, зафиксировав все сказанное, остановилась.
— Можете вы описать свои отношения с мисс Джеймс? — спросил Пюнд. — Я обратил внимание, что вы называете погибшую просто Мелиссой и, по вашим же словам, хорошо знакомы с планировкой ее дома. Я задаю этот вопрос, поскольку мне непонятно, почему она в первую очередь позвонила вам.
— А кому же еще?
— В полицию, например.
Доктор Коллинз кивнул:
— Этому есть простое объяснение. До меня гораздо ближе. Полицейским пришлось бы добираться из Байдфорда. Что до наших отношений, то Мелисса была до некоторой степени ипохондриком, так что мы встречались довольно часто. Честно признаться, в медицинском смысле я мало чем мог ей помочь, но ей нравилось, когда есть с кем поговорить, и кончилось тем, что мы стали, смею заявить, добрыми друзьями. Думаю, мисс Джеймс находила мое общество успокаивающим.
— Вы стали ее наперсником?
— Можно сказать и так.
— Обсуждала ли она с вами отношения с мужем? Не всплывала тема, что у нее может быть кто-то еще?
— Не уверен, должен ли я отвечать на этот вопрос. — Доктор Коллинз нахмурился. — Я склонен считать, что отношения между врачом и пациентом носят конфиденциальный характер. Но если уж на то пошло: нет, про Фрэнсиса Мелисса ничего не рассказывала. Она была актриса. Любила поговорить о себе, особенно о своей работе. Собиралась сниматься в фильме у Альфреда Хичкока. Ее это очень вдохновляло.
— Нам пора уходить, — сказала Саманта Коллинз, посмотрев на часы. — Нужно успеть на поезд.
— Куда вы едете? — осведомился Крол.
— В Лондон, — ответил доктор Коллинз. — Но всего на один день. Завтра вернемся.
— По делам или ради удовольствия?
— По личному делу, старший инспектор.
— При всем уважении, сэр, не может быть ничего личного во время расследования убийства.
— Извините. Вы правы, конечно. — Доктор Коллинз взял Саманту за руку. — Мы встречаемся с поверенным по вопросу некоей суммы, доставшейся моей жене в наследство от тети. Уверяю вас, это не имеет никакого отношения к смерти Мелиссы Джеймс.
Крол кивнул. И повернулся к Аттикусу:
— Вы хотели бы еще что-то узнать, мистер Пюнд?
— Всего одну вещь. — Пюнд обратился к доктору Коллинзу: — Когда мисс Джеймс разговаривала с вами по телефону, она, случайно, не обмолвилась, где побывала до того, как вернулась домой?
— Простите?
— Она уехала из отеля в пять сорок вечера, но домой приехала только в начале седьмого, — пояснил Крол. — Мы пытаемся установить, что происходило в течение двадцати минут, которые выпадают из составленного нами графика.
— Это я могу вам сказать, — внезапно заявила Саманта Коллинз. И помедлила, заметив всеобщее удивление. — Мелисса была в церкви.
— В храме Святого Даниила?
— Именно, старший инспектор. Поднявшись наверх, чтобы почитать сыну, я выглянула из окна и заметила ее машину, припаркованную у ворот. Из комнаты Марка открывается отличный вид на церковь. Мисс Джеймс вышла из автомобиля и постояла немного. Потом вошла в храм.
Пюнд на миг задумался.
— Как я понимаю, вы деятельно участвуете в жизни местной церковной общины, миссис Коллинз?
— Да. Стараюсь помогать по мере сил.
— Вы часто встречали там мисс Джеймс?
— Она редко посещала службы, зато охотно принимала участие в чтениях на Рождество и на Праздник урожая. И быть может, вам известно, что Мелисса просила похоронить ее на церковном кладбище, хотя полиция до сих пор не отдает тело. — Саманта с укором посмотрела на Крола.
— Это произойдет очень скоро, — заверил ее инспектор.
— Но раз уж вы спросили, то я не раз видела ее входящей в церковь или выходящей из нее.
Пюнд наморщил лоб:
— Не выглядит ли это несколько странно? У меня сложилось впечатление, что покойная была не слишком религиозной особой.
— Не обязательно быть глубоко верующим человеком, чтобы ценить покой и умиротворение, которые обретаешь в церкви, — возразила Саманта.
— Она была одна — в тот, последний день?
— Да.
— Вы видели, как Мелисса выходила обратно?
— Нет. Я вернулась вниз, во врачебный кабинет, и забыла о ней.
Доктор Коллинз встал.
— Нам пора, — сказал он. — Вы обмолвились, что вроде как хотели переговорить с моим шурином?
— Да, это было бы полезно.
— Я попрошу его спуститься. — Доктор подошел к двери, затем остановился, как-то вдруг смутившись. — Это может показаться немного странным, но я буду вам очень признателен, если вы не станете упоминать про то, что я вам сказал, — насчет цели нашей поездки в Лондон. Как я уже говорил, мы с Самантой стараемся это не обнародовать.
— Разумеется.
— Элджи и тетя Джойс не слишком ладили, — пояснила Саманта после того, как ее муж вышел из комнаты.
— Меня удивляет, что вы передали детей на попечение миссис Митчелл, — заметил Крол. — Не проще ли было оставить их здесь, с дядей?
— Боюсь, брат не очень-то умеет управляться с малышами. К тому же Агнес и Марку нравится гостить у Бренды. Дети ее знают, потому как она заходит сюда и помогает мне по хозяйству. Да еще вдобавок это для них настоящее приключение — ночевка на маяке.
Доктор Коллинз вошел в комнату, ведя за собой нервно улыбающегося блондина в белой рубашке и брюках из кавалерийской саржи. Аттикус обратил внимание на дорогие часы и золотой перстень-печатку на пальце.
— Надеюсь, вы простите, что мы вас покинем, — произнес Коллинз. — Нам пора в дорогу.
Саманта встала и надела перчатки.
— До встречи завтра, Элджернон. Ужин в холодильнике. А если вдруг понадобится с нами связаться, номер отеля на моем столе во врачебном кабинете.
— Наслаждайтесь спектаклем.
Получается, они сказали ему, что едут в театр. Пюнд сделал в уме пометку. Это определенно представляет интерес.
Элджернон Марш молча стоял на одном месте до тех пор, пока Леонард и Саманта Коллинз не ушли. И только потом сказал:
— Лен передал, что вы хотите поговорить со мной. О чем именно?
— А вы как думаете, мистер Марш? — парировал Крол. — Мы продолжаем расследовать убийство мисс Мелиссы Джеймс.
— Ах, ну конечно. Да. — Прежде он казался очень напряженным, но теперь несколько расслабился. — Просто мы с вами вроде как уже беседовали, старший инспектор. Я ответил на все ваши вопросы. Поэтому я немного удивлен, что вам понадобилось говорить со мной снова.
— Ответственность тут лежит на мне, мистер Марш, — пояснил Пюнд, извиняясь. — Прошу прощения за беспокойство, но меня заверили, что вы были очень близки с мисс Джеймс.
— Я бы так не сказал. Я давал ей консультации по некоторым финансовым инвестициям.
— И одновременно были ее добрым другом.
— Мне приятно считать себя добрым другом для всех своих клиентов.
— Как часто вы виделись с погибшей? — Вопрос казался безобидным, но вонзился как нож.
— Мы время от времени встречались в обществе в Лондоне. — Элджернон чувствовал, что этот частный детектив в круглых очках и с палисандровой тросточкой может представлять для него опасность. И старался выглядеть насколько возможно беззаботным.
— И сюда вы приехали с целью навестить мисс Джеймс?
— Нет. Я приехал проведать сестру. И вообще-то, если уж на то пошло, именно Саманта познакомила меня с Мелиссой.
— По поводу каких именно инвестиций вы ее консультировали? — задал вопрос Крол.
— Это был весьма обширный портфель, старший инспектор. Но смею вас уверить, что Мелиссу полностью удовлетворяли мои советы.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр, — пробормотал Крол. В его голосе более чем явственно ощущалась нотка сарказма.
Но Элджернон Марш не обратил на это внимания. Казалось, он полностью овладел ситуацией, как если бы сбросил с плеч тяжкий груз.
— Могу я еще чем-нибудь вам помочь? — спросил он.
— Полагаю, вы могли бы рассказать нам, где находились между шестью и семью часами вечера, в который произошло убийство.
— Я был здесь. Крепко спал наверху. — Элджернон улыбнулся. — Немного перебрал за обедом. Проспал все напрочь.
Выходит, машину он вел в состоянии опьянения, отметил Крол. Сейчас не время поднимать эту тему, но и забывать не стоит.
— Ваша сестра утверждает, что домой вы вернулись не раньше семи.
— Саманта ошибается. Было примерно четверть седьмого. Я приехал и сразу поднялся наверх. — Марш пожал плечами. — Боюсь, никто меня не видел, и это очень жаль. Если вы потребуете предъявить алиби, то у меня его нет.
— Как долго вы планируете оставаться в Тоули, мистер Марш? — поинтересовался Пюнд.
— Еще пару дней. Раз Мелисса мертва, то и торчать тут особой причины нет.
— Однако не далее как минуту назад вы утверждали, что приехали сюда ради сестры.
— Ради обеих, мистер Пюнд. Позвольте вас проводить?
Некоторое время спустя трое гостей вышли из дома, и входная дверь захлопнулась у них за спиной.
— Вот человек, которому я ни на грош не доверяю! — процедила мисс Кейн.
— Тот еще субъект, — согласился Крол.
Они прошли мимо припаркованного на подъездной дорожке «пежо», Пюнд скользнул взглядом по серебристой эмблеме и зазубрине на радиаторной решетке.
— Что дальше? — осведомился старший инспектор.
— Думаю, на сегодня достаточно. Я хотел бы почитать стенограммы допросов и поразмышлять над тем, что мы видели. Вы возвращаетесь в Эксетер?
— Нет, мистер Пюнд. Теперь, когда вы здесь, я решил пожить пару дней в Тоули. Маргарет, моя жена, не будет возражать против моего отсутствия, и, по правде говоря, мне хотелось бы проводить как можно больше времени рядом с вами. У меня такое чувство, что я смогу научиться кое-чему полезному. Вот только номер в «Мунфлаэуре» я, боюсь, позволить себе не могу. Поэтому снял комнату в «Красном льве».
— Вы слишком добры, старший инспектор. Быть может, окажете честь присоединиться ко мне сегодня за ужином?
— С превеликим удовольствием.
— Значит, решено.
Все трое забрались в служебную полицейскую машину и уехали, миновав по пути кладбище при церкви Святого Даниила и свежевырытую могилу, в которой вскоре предстояло упокоиться Мелиссе Джеймс.
Глава 11
Тьма сгущается
I
Над Тоули-на-Уотере взошла луна, но каким-то образом благодаря ее мягкому свету тьма, окутывающая маленький портовый городок, сделалась только гуще. Улицы были пустынны, шпиль храма Святого Даниила четко вырисовывался на фоне неба. Луч маяка вспыхивал над морем, уходившим в бесконечность, а рыбачьи шаланды, покачиваясь на волнах, испуганно жались друг к другу и растворялись в пустоте. Невозможно было определить, где кончается галечный берег и начинается вода.
Старший инспектор Крол отдалился на некоторое расстояние от «Красного льва», стуча ботинками по мостовой. Забавно, насколько резче становятся звуки, стоит солнцу зайти. Приглашение на ужин он принял не задумываясь, но затем его начали терзать сомнения. Ему не удавалось предать забвению очевидный факт, что всего восемь лет назад Англия и Германия воевали между собой. Чем занимался в то время Пюнд, Крол не знал и терялся в догадках, не должен ли он рассматривать его как в некотором роде врага. То же самое касалось их совместного расследования. Пюнд заявил о себе как о равном, сказал, что они будут вместе искать убийцу. Вот только правда ли это? Или ему, Кролу, предстоит ровно сидеть на заднице и ничего не делать, беспомощно глядя, как последний шанс отличиться уводят у него из-под носа?
Он только что разговаривал по телефону с женой, и та постаралась его успокоить. Маргарет всегда гордилась супругом, и теперь, когда карьера Крола подходила к концу, она заверила мужа, что, чем бы ни закончилось дело об убийстве в Тоули, ему нечего стыдиться. К тому же не ошибается ли он с расстановкой приоритетов? Ведь самое главное — поймать убийцу, лишить его возможности снова нанести удар. И совершенно не важно, кому достанутся лавры.
Она, разумеется, была права. Маргарет всегда права.
Когда инспектор вошел в «Мунфлауэр», Аттикус Пюнд уже ждал его в вестибюле. Крол удивился, увидев, что сыщик один.
— А разве мисс Кейн к нам не присоединится? — спросил он.
— Она сказала, что устала, и удалилась в свой номер.
На деле секретарша тактично отклонила предложение Пюнда, в очередной раз сочтя неуместным садиться за стол вместе со своим работодателем. Мэделин Кейн уютно расположилась наверху, совершенно довольная выпавшей ей возможностью побыть наедине с книгой и пораньше лечь в постель, согретую грелкой с горячей водой.
Обеденный зал производил приятное впечатление, будучи оформлен строго, но не вычурно, и почти все столики занимали семьи с детьми. Пюнд попросил, чтобы им выделили какое-нибудь уединенное местечко, и двух мужчин проводили к столику, спрятанному в алькове, который образовывал эркер. Им вручили меню, и, увидев цены, старший инспектор растерянно заморгал.
Пюнд заметил это и поспешил его успокоить:
— Нынче вечером вы мой гость, разумеется. Одно из преимуществ частного детектива заключается в том, что он, в пределах разумного, может позволить себе определенные расходы.
— Хотел бы я сказать то же самое про полицейских служащих, — заметил Крол. — Но главный констебль разрешает нам в столовой управления разве что по стаканчику пропустить. По крайней мере, это в его полномочиях, но для этого требуется собрать три комиссии и оформить гору бумаг.
— Как вам «Красный лев»?
— Там на удивление удобно, спасибо. Хотя вида на море нет. Признаться честно, окно моей комнаты выходит на двор мясника. Но я человек непривередливый.
Подошла официантка, оба заказали закуску с креветками и дуврскую камбалу. Что касается десерта, то выбор здесь был небогатый: желе и фруктовый салат.
— Вина выпьете? — спросил Пюнд.
— Не думаю, что могу позволить себе спиртное на службе.
— Уже восьмой час, старший инспектор. И поскольку один я пить не хочу, то вынужден настаивать. Полбутылочки шабли, я думаю.
Последняя фраза была адресована официантке, и та ушла выполнять заказ.
— Ну, раз я не на службе и вы пригласили меня на ужин, мистер Пюнд, то предлагаю отбросить формальности. Называйте меня просто Эдвард.
— Хорошо. А меня, как вам, возможно, известно, зовут Аттикус.
— Это турецкое имя?
— Вообще-то, греческое, хотя мои родители переехали в Германию еще до моего рождения.
— Ваш отец был полицейским?
— Да. А откуда вы знаете?
Крол улыбнулся. Он уже проникся расположением к сидящему напротив человеку и раскаивался в прежних сомнениях.
— Мой отец тоже служил детективом, да и вообще полицейские династии — явление достаточно распространенное. То же самое, как ни странно, относится, кстати, и к преступникам.
— Да. — Пюнд призадумался. — Очень любопытное и верное наблюдение. Стоит уделить ему место в книге, которую я пишу, — «Ландшафт криминалистического расследования».
— Интригующее название.
— Труд всей жизни. Ваши родители живы?
— Оба живы и здоровы. Вышли на пенсию и поселились в Пейнтоне. У меня сын и дочь, и оба хотят пойти по моим стопам. Рад заявить, что в ряды полицейских мы теперь все чаще принимаем женщин.
— Не исключено, что в один прекрасный день пост главного констебля займет не кто-нибудь, а ваша дочь.
— Это было бы событие. А у вас есть дети?
Пюнд печально покачал головой:
— Нет. В этом мне удача изменила.
Крол почувствовал, что вошел в опасные воды, и быстро переменил курс.
— Вы стали частным детективом еще до приезда в Англию?
— Нет. Я перебрался сюда после войны и нуждался в средствах к существованию. Вот и решил заняться сыском.
— Ну, вы отлично справились. Я вам завидую. Вам наверняка довелось иметь дело с восхитительными преступниками.
— Преступники редко восхищают меня, друг мой.
— Вот как?
Пюнд поразмыслил с минуту.
— Они неизменно считают себя умнее, чем есть на самом деле, думают, будто им по силам сбить с толку полицию, обмануть закон, попрать самую суть общественного устройства ради достижения своих личных выгод.
— Это делает их опасными.
— Скорее уж предсказуемыми. Опасными преступников делает убеждение, что их нельзя остановить, что они вправе творить свои черные дела. Не стану касаться пережитого мною за время войны, но скажу вот что: величайшее зло вершится тогда, когда люди, вне зависимости от целей и мотивов, безоговорочно убеждены в собственной правоте.
Принесли закуску и вино. Пюнд попробовал шабли и удовлетворенно кивнул.
— Не хочу портить вечер болтовней о работе, — сказал Крол, — но не могу удержаться и не спросить. Есть у вас какие-то мысли по итогам сегодняшнего дня?
— Мыслей много, и должен отметить, что предоставленные вами свидетельские показания весьма мне помогли. Проведенные вами допросы были предельно четкими и информативными.
Инспектор был польщен.
— Мне до сих пор неизвестно, кто это сделал, — сказал он.
— Но у вас есть подозрения?
— Есть. — Крол сообразил, что Пюнд обернул его вопрос на него самого, но отступать не стал. — Существует ряд лиц, заинтересованных убрать мисс Джеймс с дороги, начиная с управляющих этого самого заведения. Вы заметили, что она обратилась в одну из аудиторских фирм в Лондоне?
— Вы хорошо поработали, установив этот факт.
— Ну, я проверил все телефонные номера, по каким мисс Джеймс звонила в последние несколько недель. Гарднеров предстоящая проверка могла сильно огорчить, хотя убивать хозяйку с целью избежать ее… выглядит как-то чересчур. Потом, есть еще этот странный дворецкий. Я не поверил ни слову из того, что нам сказала его мать, пока мы разговаривали на кухне. И уж когда смотрел на него, сидящего там, за столом… честное слово, было в этом типе что-то такое, отчего у меня по коже мурашки побежали. Да и продюсер, Кокс, слышал, как мать с сыном ссорились в вечер убийства, причем достаточно громко, чтобы звук донесся до лужайки перед домом. Готов побиться об заклад на что угодно, но с этим слугой не все чисто.
— А как насчет самого мистера Кокса?
— Шиманиса Чакса, хотите сказать? Определенно это он был тем чужаком у двери, которого облаяла собака. Он накормил меня ложью, и, если Мелисса Джеймс в последний момент отказалась играть в его фильме, что к тому же повлекло за собой серьезные финансовые затруднения, этот человек вполне мог возжелать мести.
— Месть… Старейший из мотивов. Его можно обнаружить уже в древнегреческих драмах.
— Но если вы предложите мне, так сказать, сделать ставку на одну какую-то лошадь, то я выберу мужа.
— Фрэнсиса Пендлтона?
— Ну да! Фанатичная любовь бывает столь же губительна, сколь и ревность. Насколько я понял, Пендлтон был одержим ею. Допустим, муж обнаружил, что у нее роман на стороне! Вы упомянули про классическую драму, но вот вам настоящий Уильям Шекспир! Вы ведь читали «Отелло»? Дездемону тоже задушили.
— Любопытно. У меня также сложилось впечатление, что Фрэнсис Пендлтон — наиболее вероятный подозреваемый.
— Он определенно был последним, кто видел мисс Джеймс живой, и никто не может подтвердить изложенную им версию событий: нам приходится полагаться только на его собственные слова.
— Но машины возле дома не было.
— Он мог отогнать ее в сторону, а потом вернуться пешком. Вспомните: Чандлеры слышали, как кто-то входит в дверь.
— Но будь это Фрэнсис Пендлтон, разве собака бы залаяла?
— Хороший вопрос.
— Не стоит также забывать про орудие убийства.
— Телефонный шнур?
— Должен признать, меня оно озадачивает.
— Вы имеете в виду, не проще ли было задушить женщину руками?
Пюнд покачал головой:
— Нет, я не о том. Я вам вот что скажу. На мой взгляд, использование телефона делает Фрэнсиса Пендлтона менее вероятным убийцей собственной жены. Но разумеется, полностью не снимает с него подозрений. Вам удалось выяснить, действительно ли он находился на представлении «Свадьбы Фигаро» тем вечером?
— Мы навели справки в театре. Но зрителей было четыреста человек. Личности всех установить нереально.
— Можно было задать вопрос, не опоздал ли кто. Или не бросился ли кому в глаза мужчина, сидевший с отсутствующим видом.
— Хорошая идея. Я так и сделаю. — Крол отпил вина. Дома он позволял себя разве что стакан пива за ужином, и этот напиток был ему непривычен. — Вы, возможно, обратили внимание на то, как Пендлтон, давая показания, расписывал свой восторг от представления?
— Я действительно прочел об этом в ваших превосходных записях.
— Разумеется, он мог солгать. Но едва ли такое поведение свойственно тому, кто только что удушил жену.
Пюнд поднял свой бокал и, наполовину прикрыв глаза, сделал глоток.
— Как верно оброненное мисс Кейн замечание, не правда ли? — сказал он. — Ну до чего же печально, что в таком тихом и очаровательном местечке, как Тоули-на-Уотере, обнаруживается такое множество людей, способных на убийство.
Где-то за стеной шумел прибой, черные волны накатывались на галечный берег.
II
В здании маяка двое детей, Марк и Агнес Коллинз, до сих пор не спали. Они были слишком перевозбуждены, лежа в койках в совершенно круглой комнате, расположенной посреди высокой башни. Пробегая мимо, луч всякий раз освещал два маленьких окошка, заставляя тени метаться. Это было все равно что оказаться внутри приключенческого романа.
Вообще-то, прежде комната была служебным помещением. Бренда Митчелл, мать Нэнси, поставила здесь кровати, чтобы любые дети, кому доведется у них остановиться, испытали волшебное чувство ночевки на настоящем маяке. Она сама, ее муж и Нэнси спали на первом этаже, в куда менее романтичном здании, пристроенном сбоку. Помимо спальни, тут также размещались кухня, гостиная и маленькая ванная; следует признать, что столь тесное пространство едва ли можно было считать комфортным для жизни троих взрослых людей.
Нэнси Митчелл прочитала ребятишкам несколько страниц из книги про Нарнию, которую захватил с собой Марк, подоткнула им одеяла и выключила свет, оставив только тускло горящую на полу лампу. Не далее как через полгода эта комната может пригодиться совсем для других целей. Здесь поселится третий ребенок, на этот раз ее собственный. Мальчик это будет или девочка? Спросить у доктора Коллинза она стеснялась, да и сомневалась, что он способен дать ответ.
Спустившись по винтовой лестнице, девушка вошла через дверь, ведущую в кухню. Отец сидел за столом, мать хлопотала у плиты. Снова будет жаркое. Бренда постоянно покупала у мясника обрезки, да он еще добавлял ей бесплатно несколько косточек на бульон. Все члены семьи работали, но получалось так, что им постоянно не хватало денег. Билл Митчелл заставлял обеих женщин отдавать ему свой заработок и выделял им часть средств на ведение домашнего хозяйства и прочие расходы. Проблема заключалась в том, что значительная часть денег оседала в его кармане.
Нэнси подумала о полученных ею шестидесяти фунтах, которые припрятала в наволочке. На маяке всё на виду, и девушка сильно переживала, что мать, занимавшаяся стиркой, может случайно обнаружить заначку, если хранить ее в одежде.
— Как там дети, Нэнси? — осведомилась Бренда.
— Пока еще не спят, мама. Я почитала им, но они все никак не могли угомониться: хотели посмотреть из окна на море.
— Ты должна предъявить счет. — Билл Митчелл был человеком немногословным. И очень редко отмерял больше трех-четырех слов за одну порцию.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Бренда.
— Доктору Коллинзу и его супруге.
— Миссис Коллинз всегда очень добра ко мне. И они приплачивают за то, что я сижу с детьми.
— Могут себе позволить.
Бренда Митчелл разложила жаркое по тарелкам и поставила их на стол.
— Нэнси, садись ужинать. — Она остановилась, внимательно посмотрев на дочь. — С тобой все хорошо?
— Да, мама, все прекрасно.
— Вид у тебя усталый. И похоже, дело не только в этом…
Мать знает. А если не знает, то заподозрила и вскоре все выяснит. И разумеется, скажет отцу. Бренде не хватит духу скрыть от него такую тайну, но, даже если Нэнси ее уговорит, правда все равно в ближайшее время выплывет наружу. Когда это произойдет, настанет ад кромешный. Если кто провинился перед Биллом Митчеллом, долго расплаты ждать не придется. Нэнси потеряла счет случаям, когда видела мать с синяками на спине и руках. Да и самой ей доводилось не раз получать подзатыльники.
Но у нее есть план. Все готово. Передавая тарелку отцу, она поняла, что откладывать дальше нельзя.
Действовать нужно прямо завтра.
III
А тем временем в Лондоне Леонард Коллинз и его жена сидели за столом в отеле, не в силах проглотить ни кусочка. И не потому, что еда, тефтели с тушеной морковкой и картофельным пюре, остыла и выглядела неаппетитно.
Прямо с вокзала Паддингтон они на такси отправились в контору поверенного в Линкольнс-Инн. Там их встретил пожилой юрист, мистер Паркер. Он тепло пожал супругам руки и проводил их в свой личный кабинет. Пока они шли через элегантно обставленные помещения, Саманта ловила на себе любопытные взгляды. Служащие конторы смотрели на них с таким интересом, что нетрудно было догадаться, что им сейчас предстоит услышать. Это было все равно как стать знаменитостью. Она замечала, что люди точно так же вели себя, когда в дверь входила Мелисса Джеймс. «Они кое-что про нас знают, — подумала Саманта. — И то, о чем им известно, должно в корне переменить нашу жизнь».
Она оказалась права. Ей теперь было даже не вполне понятно, почему они вернулись в «Эллейн», обшарпанный отель в ряду викторианских домов в Эрлс-Корте. Его и отелем-то назвать было трудно: всего два соединенных между собой здания, с дешевыми коврами, запахом горелого масла и старого белья. Номер оказался тесным, и выспаться под грохот едущих по улице автомобилей было невозможно. Не стоит ли им перебраться в «Риц» или в «Дорчестер»?
Семьсот тысяч фунтов.
Это было все равно что сорвать банк, хотя Саманта в жизни не брала в руки карты. Столько денег ей даже не снилось. Их было больше, чем она могла осознать.
Любезный мистер Паркер все объяснил. Прежде всего, завещание должно быть введено в законную силу судом. Затем предстоит нанять агента для оценки всех активов миссис Кэмпион, включающих квартиру на Манхэттене, коллекцию картин, акции и другие ценные бумаги. Хотя единственной наследницей выступает Саманта, миссис Кэмпион завещала определенные суммы библиотеке, детскому дому и нескольким благотворительным фондам. Но в чистом остатке состояние, приближающееся к семи сотням тысяч, достанется молодой женщине, которую тетя вспоминала с такой нежностью, ее родной племяннице Саманте Коллинз. Просто невероятно.
— Вот так поворот! Я даже и представить себе подобное не мог! — воскликнул Леонард. Столь чрезвычайное событие — редкий случай — выбило из колеи даже всегда уравновешенного и невозмутимого доктора. — Это я к тому, что, получив письмо, решил, что тетушка, вполне возможно, оставила тебе кое-какие деньги. Однако насчет богатой наследницы просто пошутил. Кто бы мог подумать, что это окажется правдой…
— Что же нам теперь делать?
— Не знаю, дорогая. Это твои деньги, тебе решать.
Супруги тупо смотрели на ужин, быстро остывающий на тарелках.
— Но если хочешь знать мое мнение… — продолжил Леонард.
— Да?
— С какой стати мы ведем себя так, будто получили плохие новости? Ну не странно ли: сидим тут молча, даже в глаза друг другу не смотрим. Разве мы не должны радоваться?
— Не знаю. Просто деньги…
— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это корень всех зол?
— Нет.
— Или что на деньги нельзя купить счастье? Возможно, это все правда, дорогая, но только подумай, как они пригодятся нам. Дом буквально разваливается на части. Нужно починить крышу, да и все ковры на втором этаже пора заменить. Мы всегда приобретаем Марку и Агнес одежду на два размера больше, на вырост, а ты сама уже сто лет не покупала себе новое платье.
— Ты прав. — Саманта взяла мужа за руку. — Прости, Леонард. Иногда мне кажется, что тебе очень нелегко приходится в браке со мной.
— Ну что же делать, приходится терпеть. Ты ведь единственная, кто согласился за меня выйти!
Она рассмеялась:
— Я воспользуюсь этими деньгами на пользу нам обоим, всей нашей семье. И церкви тоже кое-что выделю.
— В фонд на починку органа.
— Да. — Саманта вдруг посерьезнела. — Думаю, Господь не дал бы нам этих денег, если бы не хотел, чтобы мы ими наслаждались.
— «В богатстве и в бедности» — так мы обещали друг другу. И если теперь мы богаты, то не наша в том вина!
— Мы начнем все сначала. — Саманта отпустила руку мужа, взяла нож и вилку и решительно положила приборы на тарелку. — Не думаю, что нам следует менять гостиницу. Это всего одна ночь, и к тому же неразумно сорить деньгами, пока мы не будем твердо уверены, что они лежат на счете в банке. Но и торчать тут и давиться этой дрянью я тоже не намерена. В окрестностях наверняка найдется небольшая траттория или что-нибудь в этом роде.
— Я вроде как видел подобное заведение около вокзала.
— Тогда идем.
— Ночь развлечений! — Леонард Коллинз встал и поцеловал жену.
И только позже, когда они под ручку выходили из отеля, Саманта повернулась к мужу и спросила:
— Но как же Элджернон?
— А что с ним?
— Мы должны рассказать ему, Лен. Если денег действительно так много, как говорит мистер Паркер, брат рано или поздно все равно узнает. — Женщина вздохнула. — И, по правде говоря, мне кажется, что я должна выделить ему какую-то часть. В конечном счете мы вместе росли. Нечестно получится.
— Ну, это решать тебе, милая. Это ведь твой брат. Но позволю себе заметить: это не то, чего хотела ваша тетя. И к тому же Элджи спустит все деньги — ты ведь его знаешь.
Саманта ничего не ответила, и муж продолжил:
— Послушайся моего совета, не говори ему пока ничего. Если Элджернон проведает об этом прежде, чем все утрясется, будет только хуже. Давай подождем, пока пыль осядет.
Траттория обнаружилась сразу за углом. Выглядел ресторанчик уютным и гостеприимным, желтый свет лился из окон на мостовую.
— Закажем спагетти и фрикадельки! — провозгласил Леонард Коллинз.
— И по бокалу шампанского!
— Вот теперь ты дело говоришь!
И супруги поспешили к дверям.
IV
В это время Элджернон Марш сидел в своей спальне — точнее говоря, в комнате, где так часто ночевал, когда приезжал в Черч-Лодж. В одной руке он держал большой стакан с виски. В другой — письмо, обнаруженное в нижнем ящике стола своего зятя. И уже в который раз перечитывал его: «Джойс Кэмпион, состоявшая в законном браке с Харланом Гудисом. Завещание…»
Не то чтобы он намеренно шпионил. Для этого требовался искренний интерес, желание узнать побольше о личной жизни Саманты и Леонарда. А Маршу по большому счету не было до них никакого дела: помимо убежища, которое он получал в их доме, а также трехразового питания и выпивки, его ничего не волновало. Провинциальный врач-мужлан из забытого Богом городка и религиозная фанатичка, скорее всего превратившая жизнь мужа в ад, — такими Элджернон их видел.
Однако на этот раз он почуял что-то, какие-то перемены. С самого его приезда Саманта и Леонард вели себя не как обычно. Они постоянно перешептывались, украдкой переглядывались, резко умолкали, стоило ему войти в комнату. Но лишь гораздо позже, этим утром, он зашел в кухню и застал Саманту сидящей за столом и читающей письмо. Она свернула листок, едва увидела брата, но тот успел заметить официальный бланк и дорогой белый конверт. Письмо от поверенного. Он сразу догадался.
— Дурные новости? — заботливо спросил Элджернон, делая вид, что не сильно заинтересован.