— И зачем бы ему такое делать?

— Чтобы избежать геноцида.

Фар’Дуватхим отвернулся и долго смотрел на Центральный Огонь. А когда он наконец снова повернул голову — Вентуария уже не было. Бог ветра исчез так же незаметно, как появился.



— Спасибо, что пришли, — произнес Све Роаг. — Мы признательны, что у вас нашлось для нас время.

Их было трое здесь, демолордов. Све Роаг, Бекуян и Сильдибедан. Кошмар в Тумане, Мастер Порядка и Судья Паргорона.

Трое же было и пришельцев, высокопоставленных посланцев своих миров. Они явились по приглашению, но сразу стало видно, что явились лишь выяснить — а насколько плохи или хороши дела у Паргорона?

— Раздувать войну на множество миров — всегда ошибка, — проскрипел насекомоподобный Иак Саккакх. — Сейчас это конфликт между вами двоими. Если к вам присоединимся мы — к вашим врагам присоединятся наши враги. Война начнет расширяться, захватывать все новые миры. Вмешаются демиурги. Может сгореть весь сектор. Мальду… Азаг-Тот просил передать вам наши наилучшие пожелания, но мы уже пять тысяч лет живем без войн, в мире со всеми соседями, и нас это устраивает.

— Согласен, — кивнул могучий, похожий на изуродованного гохеррима Герекс. — К тому же, если мы окажем вам поддержку, то оголим рубежи — а наши враги гораздо ближе, чем ваши. В Хвитачи сейчас очередной виток войны Домов. Дом Порядка сильнейший, но не единственный. Один или два лорда-демона ничего для вас не изменят, а если мы выделим больше, то слишком ослабнем, и другие Дома нас уничтожат.

— Мы тоже не вмешаемся напрямую, — прощебетала покрытая белыми перьями Стачиг-Ярия. — Но за хороший гонорар мы можем проследить за целостностью ваших границ.

Демолорды переглянулись. Позволить Кристальной Тьме выходить на чьи-то границы? Первостатейная глупость. Этот мир издревле использует стратегию ползучих захватов, они только и смотрят, куда бы потихоньку внедриться. Оглянуться не успеешь, а в ваших городах уже растут оскверненные кристаллы, и чужеродные демоны сидят повсюду, словно всегда тут и были. Забирают работу у местных, оттягивают на себя потоки душ, покорно кланяются местным владыкам, но пользы не приносят и вместо Банка Душ пополняют свои Кристальные Сердца.

Нет уж, Паргорон такое однажды уже переживал. Сейчас в Чаше не осталось ни одного чьян-чингху, но когда-то ими тут все кишело. В те невинные времена, когда юные демолорды еще не знали, что это за пакость — Кристальная Тьма. Не знали о методах миграционно-торгового захвата.

Тогда врожденная воинственность паргоронцев сыграла им добрую службу. Как только недовольство достигло пика, они просто вспомнили недавно закончившиеся Десять Тысяч Лет Войны и принялись мочить всех, кто не потомок Древнейшего. У чьян-чингху забрали все нажитое и выкинули за Кромку тех немногих, кто выжил.

Правда, после этого Кристальная Тьма пошла на Паргорон войной, и гохерримы впервые встретились с серьезным внешним противником. Но с тех пор минули даже не тысячи, а десятки тысяч лет, и зла давно никто не держит.

Но и доверять этим хитрожопым кристаллоносцам никто не собирается.

— Еще раз спасибо, что пришли, — повторил Све Роаг. — Мы благодарны, что вы нас выслушали, и рады уже тому, что вы не собираетесь нам препятствовать.

— Мы желаем вам удачи, — усмехнулся Герекс.

— И с волнением будем наблюдать за вашими успехами, — добавил Иак Саккакх.

В общем-то, на этом встреча и закончилась. Единственной ее целью было хотя бы формально задокументировать тот факт, что Паргорон предупредил другие Темные миры. Теперь можно твердо рассчитывать, что те не нанесут удар в спину.

Им всем ведь выгодней, чтобы проиграл Сальван. Один из сильнейших Светлых миров в секторе — если он рухнет или ослабнет, поживиться смогут и другие.

Но они охотно поживятся и на руинах Паргорона.

Так что была заключена негласная договоренность. Когда Паргорон оголит свои границы, извне на него не нападут.

Все будут ждать итога битвы.



— Если мы проиграем — нас уничтожат, — сказал Фар’Дуватхим. — А мы проиграем.

— Ты слишком пессимистичен, — донеслось из зарослей. — В этот раз мы можем и победить. Паргорон еще никогда не был так силен, как сейчас.

— Лучше бы нам не побеждать, — покачал головой Фар’Дуватхим. — Мы можем уничтожить один пантеон — но тогда на нас сосредоточат внимание другие. Знаешь, сколько богов Сальвана принадлежат сразу к нескольким пантеонам? Они там все взаимно переплетены, все друг другу братья, дети и супруги. Да нас сгноят за свою погибшую родню!

— Да-а-а, тут ты прав… — протянул Сорокопут, разводя тернистые кущи и выходя на свет.

Сорокопут. Именно на нем остановил выбор Фар’Дуватхим. Никто другой его не поддержит — даже Ге’Хуул ненавидит одного лишь Гламмгольдрига, но не весь Паргорон в целом.

А вот Сорокопут… с ним у Фар’Дуватхима много общего. Он тоже в некотором смысле последний сурдит. В отличие от нактархимов, его род не истреблен полностью, некоторые бежали во Тьму вместе с ла-ционне, но неизвестно, много ли их там осталось и какова вообще их судьба.

А в Паргороне Сорокопут — последний.

— Сколько образов это навевает… — задумчиво произнес Повелитель Терний. — Смерть богов… Победа демонического… Руины в зловонной пучине… болотные обитатели, их захватившие, но неспособные использовать утварь разумной жизни. Лишь использовать в меру собственных инстинктов и слабого разумения. А затем — кара… палящее солнце, что высушит это болото и всех гадов, в нем живущих. Руины снова видят свет, дивя путников своей мертвой красою… и ожидая новых обитателей. Все вернется на круги своя, а судьба гадов — быть окаменевшими трупиками…

Могущество Сорокопута сродни гхьетшедарийскому. Он повелевает Терниями — своеобразным экватором внешней стороны Чаши, широким кольцом колючих зарослей, что разделяет Туманное Днище и Мглистые Земли. Здесь Сорокопут развел что-то вроде душевой фермы, вытягивает понемногу жизнь из бесчисленных жертв — и в последнее время его все сильнее тяготит посредничество Банка Душ.

Фар’Дуватхим еще и поэтому обратился именно к нему. Личные мотивы и взаимные обиды — это ерунда. Но Сорокопут — один из немногих, кто даже выиграет от падения Паргорона и разрушения нынешней экономической системы. Оставшись последним сурдитом, он создал нечто абсолютно индивидуальное, он с каждым веком все хуже вписывается в паргоронское общество и уже начинает от этого страдать.

В основном стараниями бушуков. У Сорокопута тоже есть бухгалтер, но тот не защищает интересы патрона, а наоборот. Предлагает ему всякие сомнительные финансовые схемы, вяжущие Сорокопута по рукам и ногам. Выявляет все его источники доходов, доносит обо всем в Учреждение.

Там даже есть специальная ларитра, которая занимается только Сорокопутом.

— Все это душит меня, — согласился Повелитель Терний, обвивая свою мясистую тушу лианой. — Моя тяга к творчеству и самовыражению все время наталкивается на непонимание и сопротивление социума. Обывателям, конечно, не понять моих замыслов.

— Было гораздо лучше в прежние времена, — кивнул Фар’Дуватхим. — До того, как мы все объединились… и завязались в этот клубок. И сейчас большинство змей в этом клубке тянут нас в пропасть. Прежде мы были беднее… но свободнее следовали зову сердца.

— А к чему призывает твое сердце? — пристально посмотрел Сорокопут.

— Когда начнется то, что начнется, мое сердце призовет меня собрать вещи в узелок и отправиться в добровольное изгнание.

— Нам не позволят собрать вещи в узелок. Большая часть наших вещей — под замком у бушуков.

— Когда Архистратиг пойдет штурмовать небеса, то пойдет ва-банк. Возьмет с собой всех, кого сможет. Я уже выяснил. Они оставят Судью стеречь рубежи, а в самом Банке Душ… там будет только этот карлик в колпаке.

— Этот карлик в колпаке сильнее нас, — напомнил Сорокопут. — Сколько у тебя на счету?.. один и четыре?.. у меня и того меньше. У Мараула больше, чем у нас двоих, вместе взятых. И он будет в своем логове. Даже вдвоем…

— Его иллюзии больше не проблема для тебя, — усмехнулся Фар’Дуватхим.

Сорокопут чуть заметно улыбнулся. На одной из лиан раскрылся огромный цветок, и все обдало душным ароматом. И тем не менее, последний сурдит покачал головой.

— Даже вдвоем — нет, — сказал он. — Вот если нас будет хотя бы трое…

Фар’Дуватхим хранил молчание. Он ждал этого. Сорокопут осторожен, Сорокопут не любит рисковать. Он потому и остался последним сурдитом, что всегда все рассчитывал наперед и действовал наверняка.

Но в Банк Душ просто не сможет проникнуть тот, в ком нет духа Древнейшего. Не получится просто завербовать кого-то постороннего. Нужно подбить кого-то из своих — но Фар’Дуватхим уже просчитал всех оставшихся демолордов и больше ни на кого из них не надеялся.

— Если нас будет хотя бы трое… — повторил Сорокопут.

— Третьему взяться неоткуда. Больше никто не согласится.

— Отчего же? Есть еще кое-кто… кое-кто, о ком все давно забыли… Никто сильнее них не заинтересован в том, чтобы Паргорон проиграл… ведь тогда они смогут вернуться домой.

— Признаться, я давно подозревал, что ты держишь с ними связь, — сказал Фар’Дуватхим.

— Подозрения без доказательств — это все, что есть у каждого из вас, — тонко улыбнулся сурдит, исчезая в своих терниях.



Высшим демонам очень легко ходить через Кромку. Когда дополнительные измерения для тебя — просто повернутые иначе длина, ширина и высота, перемещаться между мирами немногим сложнее, чем между квартирами. Путь преграждают всего лишь двери — но в одни можно постучать, а другие взломать.

Совсем иное дело — внутри собственного мира. Когда нужно не просто сделать шаг в одном из высших направлений, а преодолеть огромное расстояние сквозь космическую пустоту… нет, ладно бы еще пустоту! Пустота — это всего лишь пустота, она не может тебе навредить, и перемещение в космосе для демона — просто скучный и не очень быстрый процесс.

Проблема в том, что космос Темных миров состоит из Тьмы. В разреженном состоянии, но Тьмы. И когда ее так много, когда вокруг нет ничего другого — туда лучше не соваться даже демону.

Но развитая мысль находит решение для любой задачи. Способы путешествовать во Тьме существуют. А Фар’Дуватхим был демолордом, и его защищала собственная демоническая сила. Ее просто было слишком много, чтобы бояться чего-то настолько тривиального.

Чуть больше суток Фар’Дуватхим летел в клокочущем мраке, прежде чем достиг другого аркала, другого пузыря жизни во Тьме. Он был даже больше паргоронского, но в нем не было Чаши, не было каменной тверди, окружающей Центральный Огонь.

Все, что тут было — роители ла-ционне.

Их были тысячи. Многие тысячи суставчатых черных громадин, образующих космическую паутину. Они пристыковывались и отстыковывались, перемещались по своему аркалу, ныряли во Тьму и выныривали из нее.

Тысячи. Когда-то их было три. Всего лишь на трех кораблях-роителях ла-ционне покинули Паргорон в конце Десяти Тысяч Лет Войны. Они поняли, что проигрывают, и предпочли гибели бегство.

С ними улетели и немногие выжившие сурдиты. Один только Сорокопут предпочел остаться — у него к тому времени уже были его Тернии, и он решил рискнуть.

Ла-ционне тогда предлагали присоединиться и нактархимам. Последним нактархимам, отступившим в Крепость Миражей. Почему они тогда не присоединились? Почему Фар’Дуватхим отказался бежать из мира, что выстроил для них бог-породитель? К чему привела их та глупая гордость?

Кровь и Мышцы Древнейшего. Здесь, в пустоте, окруженные Тьмой, они выстроили свою цивилизацию. Они тоже демоны, так что выжили там, где не выжил бы никто.

Фар’Дуватхима заметили еще на подлете. Он не скрывался — напротив, летел абсолютно открыто, полыхал аурой демолорда на весь аркал. Ему быстро поступил ментальный импульс — и Фар’Дуватхим на него ответил.

В одном из роителей распахнулся люк, и в пустоту выплыли сразу три ла-ционне — тощих остроголовых существ крупнее бушуков, но мельче ларитр и гхьетшедариев. Именно из их генов Мазекресс создала хламенариев и тахринариев, хотя те и другие в подметки не годятся своим предкам.

Сами по себе ла-ционне хрупки и в драке стоят немногого. Их сила в другом. Кровь Древнейшего — демоны-механики, живые двигатели. Они строят удивительные машины и огромные корабли, оживляя их демонической силой.

А еще ла-ционне всегда были едины. Поодиночке они ничто, немногим сильнее шуков и почти безмозглые, но собираясь вместе — многократно усиливаются и умнеют. Буквально сливаясь внутри своих гигантских механизмов, ла-ционне создают нечто вроде коллективных демолордов, всемогущих машинных монстров.

Каждый шаг Фар’Дуватхима отдавался эхом. Его привели на крупнейший роитель — Ядро Кровотока. Тут повсюду были полые трубы, полные жидкости — ла-ционне предпочитали перемещаться по ним, скользили со страшной скоростью, носились по всему своему громадному флоту.

Владык у них нет — и это тоже их преимущество. Организуясь во множество, ла-ционне создают себе временных лидеров, в буквальном смысле принимают решения большинством, и гибель одного — ничто для общества.

Именно перед одним из таких коллективных лидеров Фар’Дуватхим и предстал.

Полная воды сфера с десятками конечностей. В единственном иллюминаторе кружились тысячи ла-ционне — словно рыбий косяк, они стали движителем своего скафандра, частями металлического демона-вычислителя, координационного центра всей империи ла-ционне.

При появлении нактархима богоподобная машина издала гулкий рев и озарила гостя светом прожекторов. Внутренние ла-ционне закружились быстрее, усиливая совместные мыслительные способности.

— Добро пожаловать, — раздался мягкий и довольно тихий голос. — Как прошло путешествие?

— Спасибо, хорошо, — ответил Фар’Дуватхим, подходя ближе.

Его принимало не только существо, зовущееся Штабом — тут были еще и два сурдита. Гораздо менее многочисленные, они тоже встречались на роителях ла-ционне. Именно для них, этих громоздких туш, и предназначались широкие коридоры, по одному из которых провели Фар’Дуватхима. Самим ла-ционне в них было слишком просторно, они неловко ковыляли на своих тонких ножках.

Но сурдиты… сурдиты нависли над нактархимом, словно два мясных утеса. Особенно один, громадный и массивный.

Поползень, сильнейший из первородных Мышц, великий Бицепс Древнейшего.

Второй же… второй был длинным и тонким, и при виде Фар’Дуватхима расплылся в довольной улыбке.

— Приветствую, Посланец Погибели, — сказал он.

— Приветствую, Свиристель, — кивнул Фар’Дуватхим.

— Давно не виделись, — прогремел и Поползень. — Как поживает наш братец?

— Сорокопут? Жив-здоров, передает наилучшие пожелания.

— И ему от нас передавай, — хмыкнул Поползень.

Для Свиристеля у Фар’Дуватхима был гостинец. Сочный алый плод, источающий медовые ароматы. Сурдит поймал его на лету, сразу откусил огромный кусок — и заулыбался еще шире.

Лера. А по-другому заработать разве нельзя?

— Тридцать восемь тысяч лет прошло, а вкус не улучшился, — сказал Свиристель. — Вы там, я смотрю, совсем селекцией не занимаетесь.

Кси. Что ж ваши-то мужики по-другому не зарабатывают? Кто чем умеет, тот тем и зарабатывает. Что в этом плохого? Красотка тоже сначала была проституткой, а потом вышла замуж за Ричарда Гира. Я же не на всю жизнь. Доучусь, скоплю хотя бы на комнату – и завяжу. Замуж выйду.

— Гхьетшедарии существуют для поборов и дележа территорий, — сказал Фар’Дуватхим. — Гохерримы умеют только махать клинками. Бушукам выгодней все завозить из-за Кромки. Кэ-миало копят знания ради самих знаний.

Лера. А сразу нельзя замуж выйти?

Свиристель и Поползень обменялись насмешливыми взглядами.

Их подлинных имен Фар’Дуватхим не знал — сурдиты скрывают их со дня Разделения. Эту традицию установили еще первородные… возможно, Свиристель был самым первым, кто назвался птичьей кличкой. На заре времен некоторые из них еще пользовались настоящими именами, но от этого быстро отказались.

Кси. Ага, кто меня без рума возьмет? Дураков нет…

Сурдиты… поначалу у них было слишком много слабостей перед другими демонами. Если ла-ционне хотя бы брали количеством и скоростью размножения, то сурдиты сразу стали главными жертвами. На них охотились, их пожирали.

Лера. А если муж о твоем прошлом узнает?

Немудрено, что они решили скрыть хотя бы свои имена.

Кси. Не узнает.

Тридцать восемь тысяч лет минуло с тех пор, как ла-ционне покинули Паргорон. Такой срок тяжело осмыслить даже бессмертному. Немыслимой толщины летопись понадобится, чтобы перечислить все, что произошло за эти сотни веков.

Лера. А если?

Кси. Ну и что? Важно не до свадьбы быть честной, а после. Вот вы здесь все порядочные вроде швабры, а на группешник собрались…

Но все же событий было гораздо меньше, чем случается в мирах смертных за вдесятеро меньший период. Эти тридцать восемь тысяч лет были бесконечно долгой эпохой стабильности. Спокойное и неспешное развитие, постепенное распространение влияния на окружающие миры, долгое и кропотливое накопление капиталов, плавный рост могущества. Конфликт с Кристальной Тьмой, попытка вторжения в юный мир хтоников, еще несколько локальных войн…

Антон. На свинг, дура!

Состав демолордов за эти тысячелетия изменился очень мало. Прибавился Бго, почившего Мазеда сменил Мараул, в разное время погибли Гегг, Ралев и Рвадакл, расточилась Камтстадия… вот и все, больше никаких перемен.

Кси. Какая разница!

Но теперь перемены начались. Паргорон ввязался в серьезное противостояние, запылала война, каких не бывало со времен Десяти Тысяч Лет. Уже пал Росканшидан, и вряд ли его смерть будет последней.

Игорь. Большая! Проститутки мне еще в доме не хватало!

Сейчас, именно сейчас у ла-ционне есть шанс сделать свой ход.

Маша. На работе надоели?

Игорь. Тебя не спрашивают! (Кси.) А ты вали отсюда! Здесь не Ленинградка.

— …Другой возможности не представится, — закончил Фар’Дуватхим. — Когда война закончится — будет поздно. Неважно, кто победит — для вас будет поздно.

Кси. Да у вас тут хуже, чем Ленинградка. Уйду. Тоша, гони бабки!

Штаб издал гулкий звук. Ла-ционне внутри гигантской сферы закружились смерчем — шла распределенная мыслительная работа. Эти существа не умели думать совокупно, как кэ-миало, но косяком они превращались почти в единое существо, лишенный индивидуальности машинный организм.

Антон. После всего, что ты про меня наговорила?

— Мы не выдержим прямого противостояния, — наконец сказал Штаб. — Одновременно мы можем поддерживать не более пяти суперкомплексов. Даже если к нам присоединишься ты, наша мощь будет уступать Паргорону приблизительно втрое.

Кси. Гони, хуже будет!

Игорь. Слушайте, идите-ка вы отсюда оба! И на улице разбирайтесь!

Да, у ла-ционне нет такого могущества, какую дает Банк Душ. Они тоже используют энергию ба-хионь, и у них тоже есть способы ее аккумулировать, но менее эффективные. У них есть два первородных сурдита и пять коллективных демолордов ла-ционне… но этого не хватит, чтобы штурмовать Чашу.

Антон. Нет, господа, я лучше на некоторое время задержусь. Вы же видите, она хулиганка. У подъезда может сутенер караулить…

Игорь. А что ж ты ко мне хулиганку в дом привел?

О нее сломали зубы даже боги.

Антон. На улице на фоне других она выглядела вполне прилично. В хорошей шубе…

— Именно поэтому нужно воспользоваться моментом, — повторил Фар’Дуватхим. — Захватить Банк Душ, пока большая часть демолордов будет занята.

Кси. Последний раз спрашиваю, шланг штопаный, платить будешь?

Антон. Девочка, не надо угроз! Ты не знаешь, с кем связываешься!

— Мы посоветуемся, — пообещали ла-ционне. — Мы дадим ответ через стандарт-сутки.

Кси. Знаю, со старым вонючим козлом! Закрыл плешь париком и думаешь – молодой?





Подскакивает и срывает парик.

Мараул кружился в танце, заплетая разноцветные потоки. Бесконечная мощь миллиардов душ! Здесь все эти астральные сгустки, по отдельности не более чем ничтожные условки, сливаются в едином хоре, поя осанну великим демолордам. Здесь их жалкое существование приобретает цель и смысл.



Игорь. Ого!

И сейчас директор Банка Душ готовился совершить нечто особенно великое.

Кси. У него еще и усы приклеены… (Срывает усы.) Вот тебе! Стой, я тебя где-то видела!

Антон (хватает со стола бутылку и замахивается на Кси). Мерзавка!

Ему ассистировали четыре брата — последние, кроме него, сыновья Мазеда. Зедан, Дворк, Измиор и Каген, богатейшие из банкиров, личные бухгалтера Гламмгольдрига, Согерахаба, Мазекресс и Мизхиэрданна. Они приплясывали и хлопали в ладоши, идя хороводом вокруг лидера всех кланов, вокруг старейшего из бушуков.

Кси. Козел!

Все концентрировалось в когтистых лапках Мараула. Сейчас он держал такое могущество, от которого захватывало дух. Демолорды выдали ему доверенность на применение контрольного пакета… и Мараул мог щелчком пальцев сжигать целые миры!



Он не собирался этого делать. В бесцельном уничтожении нет выгоды. Мараул брал в прицел Сальван, делал то же самое, что делали во время своего вторжения боги.

Кси убегает. Хлопает входная дверь. Антон смущенно садится и кладет бутылку на стол. Все смотрят на него с изумлением.

Прокладывал канал. Являл в Светлый мир Тьму.



С другой стороны ее уже принимали. Согерахаб готовился прорвать Кромку. Его длинные суставчатые лапы уже подступили к границам Сальвана, и он дрожал от напряжения. Туманы Лимбо окутывали со всех сторон, и где-то рядом парил Бекуян, пронизывая мир богов своим взором.

Антон. Простите, господа, погорячился. Поднимать руку на женщину, даже такую, не в моих правилах. Простите!

Сергей (изумленно). Минуточку… Так это вы или не вы?

Бекуян не только наблюдал, что делают боги — он еще и затуманил их взоры, не дал заметить приближение демонов. Легионы подступали все ближе, все Лимбо уже кишело демонами, Мардзекадан, Джулдабедан и Руналодана едва сдерживались, а Худайшидан вцепился в ухо Агга, не отрывая глаз от Десницы.

Антон. А разве я на себя не похож?

Сергей. Очень похожи, господин Говоров!

Вот, Мараул дернул рычаги! Вся мощь Паргорона устремилась в Десницу Древнейшего! Согерахаб сомкнул лапы, но вытянул одну вперед… и обратил Свет Тьмой.

Антон. Тогда не задавайте дурацких вопросов!

Воистину божественную силу явил он сегодня. Родившиеся из плоти Древнейшего демоны не были в буквальном смысле его плотью — скорее воплотившимися в ней частичками божественности. Из каждой руки родились по пять нактархимов, множество сурдитов и ла-ционне, несколько мелких кульминатов, часть Кожи… и сама Рука в целом.

Игорь. Точно, Говоров!

Левая и Правая, Согерахаб и Бекурахаб.

Маша. Прямо как по телевизору!

Лера. Говоров? Шабаш какой-то. Вся нечисть слетелась.

Строго говоря, Согерахаб был не Десницей, а Шуйцой. Но Бекурахаб, истинная Десница, погиб еще в эпоху Десяти Тысяч Лет, и так уж вышло, что к его брату прилип неверный титул.

Антон. Я бы после того, что стало известно о вашем муже, такими словами не бросался. Все вы тут хороши!

Но титул не значит ровным счетом ничего. Правой ли он был или Левой — Согерахаб сейчас сграбастал весь Сальван в смертельную хватку. По всему миру загуляли волны Тьмы, и внешний космос запылал негативом, и не стало в воздухе благодати, и смолкла блаженная музыка.

Игорь. А не дурацкий вопрос задать можно?

А прямо на Облачную Вершину устремился взгляд Бекуяна.

Антон. Попробуйте…

Безмерна была сила Древнейшего. И сейчас Его Око и Его Длань показали этим второсортным божкам истинное творение, истинное могущество. Бекуян и Согерахаб вошли в Сальван — и в нем наступила ночь.

Игорь. Значит, ты привел ко мне в дом проститутку, чтобы нашими женами попользоваться?.. Серега, ты понял?

Мрак и холод. Сальван не знал их с начала времен. А вместе с мраком и холодом в него явились чудовища — несметные паргоронские легионы.

Сергей. Понял.

Началось то, что потом прозвали Явлением Тьмы.

Боги, как обычно, пострадали из-за своей самоуверенности. Они слишком убеждены в своем абсолютном превосходстве, слишком привыкли, что никто не смеет бросать им вызов — особенно на их же территории. Даже после своего вероломного нападения они просто не допускали мысли, что Паргорон посмеет ответить тем же.

Игорь. И тебе не обидно?

И когда подобное все-таки случилось, да еще так быстро — их это застало врасплох.

Сергей. Конечно, обидно!

Маша. А еще совесть интеллигенции!

Зато уж у демонов опыт в таких делах многовековой. Паргорон постоянно воевал, постоянно делал набеги. И им было не привыкать орудовать на чужих территориях, нападать внезапно и стремительно. Ларитры обеспечивали безукоризненную разведку, и Паргорон всегда бил точно в цель.

Лера. В кодексе свингеров это считается самым страшным преступлением!

Но сейчас демоны совершали не набег. Не грабительский рейд — налететь, хапнуть и исчезнуть, прежде чем спохватились. Паргорон собирался уничтожить все, что получится. Нанести такой урон, чтобы Сальван перестал и думать о продолжении войны.

Сергей. Ты-то откуда знаешь?

В идеале — разгромить богов полностью.

Лера. Читала…

Разумеется, первые удары были по богам и нанесены. Еще не все демоны прорвались сквозь Кромку, а лапы Согерахаба уже растопырились, уже накрыли небесные дворцы лучами. Сам родившийся из божьей длани, усиленный всей бездной энергии Банка Душ, он палил сверхмощными потоками Тьмы — и хотя при этом стремительно тратились условки, дело того воистину стоило!

Игорь. И что за это полагается?

Лера. Исключение из рядов.

Антон. Да, господа, исключите меня поскорей! А обижаться можете на себя. Это же вы своих жен первому встречному подставляете!

Конечно, Согерахаб не убил всех богов разом. Он мог… таким выплеском он мог и убить бога, но только одного — а этого мало. С потерей даже Космодана Сальван не проиграет. Так что Согерахаб рассредоточил атаку, окатил Тьмой каждого из Двадцати Одного… и это было словно обдать обычного смертного кипятком!

Игорь. А ты, значит, свою не подставляешь?

Антон. Нет, не подставляю.

Весь Сальван наполнился агонией. Одновременно вскрикнули пятнадцать богов и шесть богинь — и сладки были эти звуки для ушей демонов! Сальванцы покидали свои дворцы, сальванцы выступали на бой — но они корчились от боли, бессмертные владыки мироздания, они тряслись в муках! И их чистые небеса пылали всполохами Тьмы, у них не было больше преимущества перед демонами!

Игорь. Вот ведь как все повернул! Депутат! Даже-даже…

Антон. Возразите, если можете!

Второго такого удара Согерахаб нанести не мог. Не сразу же. Его лапы скрючило, он тоже сильно ослаб — и потому в битву не ринулся. Как и Бекуян, он остался над ней — дирижировать и контролировать. Словно гигантский паук, Десница Древнейшего распростерся над всем, продолжая принимать волны Банка Душ, меняя полярность, обращая Свет в Тьму.

Игорь. Сейчас возражу…



И слабели от этого небожители, и расправляли плечи демоны.

Игорь бьет Антона в лицо. Депутат падает, пытается подняться, но его сбивает с ног Сергей.

Кульминаты. Первой в Сальван шагнула громадная фигура Агга. Бесконечной мощи колосс протянул руку — и схватил ближайшее облаце.



— КАКИЕ ДОМИКИ, — добродушно произнес Столп Паргорона.

Антон. У меня депутатская неприкосновенность!

И начал с удовольствием их давить. Как дети давят ледяные корочки на лужах.

Игорь. Убью вместе с неприкосновенностью!

Антон. Помогите!

Над кульминатами клубились дымные облака. Колена ларитр сегодня объединились в десять гигантских сущностей, безмерной мощи Дыхание Древнейшего. Оскверненная божественная сила, ставшая силой демонической — они расползались все шире, но снова сгущались, когда встречали противодействие.

Антон вскакивает и бросается к двери, Сергей и Игорь валят его на пол.



Све Роаг вел их, и Глем Божан следовал за ним по пятам. Лиу Тайн же прикрывала тылы, и новая Дочь ей сопутствовала, совсем юная Дорче Лояр.

Игорь. Галстук!



Ну а потом уж разлилось море легионов, бессчетные боевые демоны. Верховые гохерримы и их центурии, несущие знамена вексилларии и четыре всесильных демолорда — Архистратиг, Налетчица, Гниющий Князь и Учитель Гохерримов.

Сергей снимает галстук, Игорь делает петлю и набрасывает на шею депутату.



Демолорды на это пиршество явились почти все. Возглавляли пожирателей-гхьетшедариев Аркродарок с Гариадоллом, и даже Кошленнахтум раскрыл миллион порталов, пронизал пространство, переместился в Сальван почти целиком. Через порталы же действовал и Сорокопут, затягивая жертв в свои Тернии.

Маша. Что ты делаешь? Ты же его задушишь!

Игорь. Обязательно задушу!

С задорным урчанием уже рвал кого-то Ксаурр. Собрались в рой тысячи кэ-миало, и в центре их горело ментальное пламя Ге’Хуула. Облацы вспыхивали одно за другим, ибо с пожарами явился Мистлето. Оглушительно хохотал всепожирающий Гламмгольдриг.



Через минуту Говоров стоит на стуле, свободный конец галстука привязан к люстре. Игорь обходит его, любуясь своей работой.

А страшнее всех оказался для небожителей Мизхиэрданн. Кожа Древнейшего, беспредельный и неуязвимый Покров Плоти.



Лера. Ну и что дальше?

Даже Агг казался малюткой рядом с этим созданием. Развернувшийся во всю ширь, Мизхиэрданн обвертывал собой облацы, обвертывал небесные чертоги… и раздавливал. Колоссальный демон душил в своих объятиях всех, кто оказывался слишком близко, наплывал смертельным паводком — и клубился под ним Кхатаркаданн.

Игорь. Не знаю, но я из одного чудика вот так же должок выбил…

Маша. Спятил? Отвяжи его! Он же в милицию…

Кожа и Волосы действовали в паре — так же, как Око и Десница. Они просто катились всеуничтожающей лавиной, заполняли все большее пространство.

Игорь. Никуда он не заявит. Он милиции больше нас боится.

Лера. Хватит! Отпустите его. Пусть уходит!

Мизхиэрданн еще и дал паргоронским легионам твердь, они маршировали по нему, как по плацу. Стал живым ковром, ведущим прямо к Облачной Вершине, дворцам богов и небесному граду Гиалису.

Сергей. Погодите! Я хочу взять у него интервью!

Лера. Интервью с петлей на шее? Ты пьян…

Легионы ударили по небесным войскам, ударили по светлым духам. Демолорды же распределили между собой раненых, ослабевших, но все еще могучих богов.

Антон (хрипло). Я не буду отвечать!

Сергей. Почему?

Те вовсе не собирались падать на колени. Солара первая распрямилась и масштабировалась, первая отбросила боль. Богиня солнца, она меньше всех боялась Тьмы — и сейчас ее прекрасный лик скрылся под золотым шлемом, засияло в руке копье, и наполнил Сальван гневный глас:

Антон. Мне трудно говорить…



— Что ж, вы сумели уравнять шансы! Но мы все еще боги! И не бывать Тьме там, где Свет!

Сергей ослабляет петлю.

А потом ее копье скрестилось с копьем Мардзекадана. Архистратиг ударил первым, сделал страшной силы выпад — но отбила его Небесная Госпожа и отбросила сильнейшего из гохерримов.



Да, даже раненые боги оставались богами. По-прежнему самыми могущественными и бессмертными сущностями на свете. За эти три дня Мардзекадан рассчитал все как можно точнее и каждому выделил свое место в битве — но невозможно предугадать все.

Сергей. А теперь?

Сражения редко идут по плану, поскольку противник твоего плана не придерживается.

Антон. Хорошо, но только выключите диктофон и положите его так, чтобы я видел…

К тому же демолорды еще и были в меньшинстве — девятнадцать против двадцати одного. Мазекресс организовала постоянный канал и безостановочно плодила свежие подкрепления, а также принимала и возрождала раненых. Мараул обеспечивал поддержку Банка Душ. Сильдибедан с тремя легионами остался стеречь рубежи на случай удара в спину.

Бго… Бго делает только то, чего хочет Бго.



Но вот отсутствие Фар’Дуватхима оказалось неприятным сюрпризом. При почти равных силах каждый демолорд может стать решающим — а один демолорд куда-то запропастился и не дает о себе знать.

— Где Посланец Погибели?! — прорычала Руналодана, рассекая палашом очередную алайсиагу. — Где этот трусливый дезертир?!

Сергей выполняет его требование.





Сильдибедан гарцевал в поднебесье, скакал над Кровавой Пеной. Сейчас, когда большая часть легионов и демолордов в Сальване, Паргорон уязвимее, чем когда-либо. А поскольку Росканшидан пал, охрану границ поручили ему, Судье Паргорона.

Сергей. Теперь поговорим?

Антон. Что вас интересует?

Всегда есть риск, что соседи нагрянут поживиться, пока хозяева заняты в другом месте. Но отбить мелкий набег хватит и одного Сильдибедана, а организовать что-то крупное никто не успеет. Что же до Банка Душ, главного паргоронского сокровища, то он прекрасно сам себя защищает. Да и Мараул бдит в оба.

Сергей (задумчиво). Тоша, знаете, что меня поразило больше всего, когда я собирал на вас досье?

Антон. Понятия не имею.

Сергей. А вот что! Вы очень долго были честным человеком. Вы же не родились взяточником!

Антон. Полагаю, вы тоже не родились шантажистом.

Сергей. Сейчас речь не обо мне. Но вы-то? Диссидент! При коммунистах в тюрьме сидели.

Сильдибедан был самым достойным и благородным порождением этого мира. Много веков он был стражем закона, звался Судьей Паргорона, поскольку все его решения были справедливы, взвешенны и разумны. Даже другие первородные гохерримы склоняли перед ним головы, почитая за мудрейшего.

Игорь. Спер что-нибудь?



Маша. Теперь все, кто при советской власти воровал, диссидентами называются.

— Ну не настолько уж, — деликатно сказал Джулдабедан. — Но мы его уважали, конечно.

Лера. Ты так считаешь?

Маша. Папа так говорит.



Сергей. Твой папа не так уж далек от истины. Но в том-то и дело, что господин Говоров ничего не спер. Он сидел за убеждения. Ведь так?

Сильдибедан приземлился в Тсалистере — белоснежной сфере, что служит обителью Бекуяну. Он парит точно над Центральным Огнем, и из него видно всю Чашу. Око Паргорона сейчас в Сальване, его взор обращен на богов, так что он не будет против, если Сильдибедан тут погостит.

Антон. Да.