– Прилетит, когда есть захочет, – сказал Усерреф. – А пока дай ей побыть одной.
– Паульхен! – с тревогой закричал Артур, ведь бак отставал от них. – Скорее!
– Думаешь? – с сомнением уточнила Пирра.
Пиратская книга спрыгнула с крышки бака и помчалась по его вытянутой руке. Оттолкнувшись, Паульхен сделал сальто в воздухе. До машины не хватало совсем чуть-чуть! Пиратская книга летела на землю. Паульхен зажмурился – и был пойман Артуром, который в последний момент успел высунуться из машины. Со вздохом облегчения Паульхен плюхнулся на заднее сиденье. Чудовище яростно прыгало за ними по пятам.
Она видела, как Эхо села на можжевельник, но среди густых веток птицу не разглядеть. Пирра позвала Эхо, но в ответ та лишь пронзительно вскрикнула, а у соколов это может значить все, что угодно. Пирра нехотя поплелась следом за Усеррефом обратно в храм.
Мэль жала на газ изо всех сил. Она не обращала внимания на испуганный возглас Артура. На трясущихся ногах шагомобиль бежал вперёд, поднимая клубы пыли. Им нужно было срочно убираться отсюда!
Но Эхо все не прилетала, а Пирре не спалось. Ее одолевало ужасно неприятное чувство: казалось, будто она в чем-то запуталась, застряла и никак не может сдвинуться с места. Вдруг Эхо попала в беду? Что, если она в ловушке?
Чем дальше, тем сильнее нарастало ощущение опасности. Теперь Пирра была уверена: Эхо в западне. Ее нужно спасать.
– Осторожно! – закричала Хеди.
Ветер стих, и воздух стал холодным и неподвижным. В свете факелов бычьи рога отбрасывали на стены остроконечные тени.
Из расщелины в скале показались маленькие, потрёпанные фигурки. Это были полчища зомбокниг! С шуршанием они заполняли ущелье.
Пирра сняла плащ, сапоги и чулки и оставила у подножия стены, чтобы не цеплялись за ветки. Когда Пирра взбиралась к наблюдательному посту, колышки под босыми ногами казались вырезанными изо льда. Тут с вершины горы опять налетел пробирающий до костей ветер.
– Держитесь крепче! – свирепо крикнула Мэль, крутя руль. Лихим поворотом она увернулась от зомбокниг, и шагомобиль так стремительно помчался в соседнее ущелье, что пассажиры попадали друг на друга.
Небо только-только начало светлеть, и темный силуэт можжевельника выглядел угрожающе. Пирра ни разу в жизни не взбиралась на дерево. Если оступится – ей конец.
– Эй! – пожаловался Реджинальд. – Будь добра, не гони так быстро!
Тут Пирре пришла в голову мысль: а Гилас вскарабкался бы на можжевельник с ловкостью белки. Но Пирра запретила себе о нем думать. Гиласа здесь нет.
Первая ветка, за которую схватилась Пирра, треснула, и девочка едва не полетела в пропасть. Еле-еле переведя дух, она потянулась к другой. Отчаянно цепляясь, Пирра лезла все выше.
– Эхо! – выдохнула она.
Птица не отвечает. Но соколиха здесь: Пирра чувствует ее присутствие.
У Мэль не было времени, чтобы ему отвечать. Ступни шагомобиля скрипнули и опять свернули за угол. Шелест зомбокниг позади них стал едва слышен. Где-то вдалеке ругался Либер, но и его голос постепенно затихал.
Можжевельник покрыт колючим слоем пепла. Пирра вся исцарапалась, а ее ноги онемели от холода. Наконец она заметила между ветвей перья.
Эхо совсем близко, но рукой до нее не дотянуться. Птица сидит нахохлившись: она крепко спит. В полумраке Пирра разглядела, что опутенки обмотались вокруг веток. Неудивительно, что Эхо никак отсюда не слететь.
Для надёжности Мэль свернула ещё несколько раз, пока между ними и преследователями не получился настоящий лабиринт из ущелий. Наконец она измученно выдохнула.
Пирра уже собиралась окликнуть Эхо, но вдруг та пошевельнулась во сне. Девочка ахнула от неожиданности.
– Так, – сказала она с мрачным удовлетворением и поехала чуть медленнее. – Мы это сделали. Вы в порядке?
Правый глаз сокола закрыт, зато левый широко распахнут. Эхо наполовину спит, наполовину бодрствует.
И снова Пирра вспомнила, что Эхо – не просто строптивая молодая соколиха. Она священное существо, чей дух нельзя познать до конца.
Реджинальд пробормотал что-то невнятное, Хеди и Паульхен ответили «да». Только Артур ничего не сказал.
– Эхо – дочь Всевидящего Херу, – рассказывал Усерреф. – Херу – Великий Сокол, Повелитель Горизонтов. Пятнышки на его грудном оперении – это звезды, а его крылья – небо, и каждый их взмах гонит по небу ветер. Херу никогда не спит, ибо Его левый глаз – это Луна, а правый – Солнце, дарующее жизнь всем существам на свете…
Мэль повернулась к нему и увидела, что её брата и след простыл!
Где-то далеко за Великим Облаком пробудилось Солнце, и вместе с ним проснулась Эхо. Птица чихнула, хотела почесать ногой ухо, но вспомнила, что она в ловушке, и попыталась взлететь.
– Не дергайся, только хуже сделаешь! – велела Пирра. – Сейчас я тебя освобожу.
Эхо повернула голову и устремила на Пирру возмущенный взгляд. Из открытого клюва вырывались облачка пара. Но она явно слушала, что ей говорят.
7
Продолжая успокаивающе бормотать, Пирра вытянула руку насколько могла и протянула Эхо кусок замороженного беличьего мяса. Эхо сменила гнев на милость и приняла подношение. Пока птица терзала мясо, Пирра вытащила нож и разрезала опутенки.
К ее удивлению, вместо того чтобы сразу взлететь, Эхо доела мясо, потом бочком прошла по ветке и взобралась к Пирре на запястье. На секунду девочка прижалась лбом к прохладной мягкой груди сокола, а Эхо коснулась клювом ее волос.
Сага
– Спасибо тебе, Эхо, – прошептала Пирра.
– Где Артур? – Мэль так резко нажала на тормоз, что пятки шагомобиля проделали борозды на каменистой земле.
А потом птица взмыла в небо и ринулась вниз, во двор. Там Эхо приземлилась на поленницу и нетерпеливо окликнула Пирру. Э-э-э! Иди сюда скорее, что ты там застряла?
Все тело Пирры онемело от холода. Она с трудом слезла с дерева и спустилась во двор. Пирра оделась и стала отряхиваться, и тут из святилища вышли Усерреф и Силея.
Паульхен испуганно зажал себе рот.
При виде Эхо египтянин улыбнулся:
– О нет! Я был на волосок от гибели, но Артур успел затащить меня в машину! И бак, наверное, заграбастал его вместо меня… Всё произошло так быстро, что я не заметил!
– Я же говорил: захочет – прилетит.
Пирра ничего не ответила.
На мгновение повисла тишина. Все с испугом смотрели на пиратскую книгу.
Силея устремила на нее подозрительный взгляд.
– Значит, – вздохнула Хеди, – Артур теперь пленник Либера Венефициорума.
– Госпожа, у тебя в волосах можжевеловые иголки.
– И что с того? – холодно произнесла Пирра.
– Нет, – замотала головой Мэль, и её щеки покраснели от злости. – Я этого не допущу! Сейчас же едем обратно и забираем Артура.
* * *
– Точно, – мрачно поддержал Реджинальд. – Мы освободим Артура и наденем на этого Либера наручники, как на злого Доктора Вультура из книги «Реджинальд Растерянный охотится за стервятником-толстосумом»!
Несколько дней спустя Эхо улетела и не вернулась.
– И как мы это сделаем? – озадаченно спросила Хеди. – Я имею в виду, мы против могущественного книжного волшебника, монстра-бака и толпы зомбокниг…
После того как Пирра спасла ее, Эхо осваивала искусство полета на удивление быстро. С поразительной ловкостью она то исполняла в воздухе сложные маневры, то камнем ухала вниз. Пирра боялась, что птица разобьется, но Усер-реф показал ей специальные перья на сгибах крыльев Эхо:
– Они не дадут ей разогнаться слишком сильно, пока она не научится летать как взрослая.
– Мне всё равно! – вызывающе воскликнула Мэль. – Как-нибудь да справимся. За Артуром!
Но вдруг Эхо улетела насовсем. Пирра застыла посреди двора, не в силах осознать, что птица покинула гнездо. Пирра чувствовала холод высокого бескрайнего неба и знала, что ее любимица далеко-далеко.
В яростной решительности она схватилась за руль.
– Я не ожидала, что она улетит так рано, – прошептала девочка.
– Может, она еще вернется.
В этот момент Хеди взволнованно подняла руку и помахала СМС-бумагой. Та излучала мягкий свет, как будто кто-то сзади подсвечивал её фонариком.
– Уже целый день прошел! Она ведь так и не научилась охотиться!
– Подождите! Я только что получила Срочное Магическое Сообщение…
– Пирра, воля для нее дом родной. Ничего, научится. И кто знает – вдруг благодаря Эхо к нам вернется Солнце?
Но Пирре не было дела до Солнца: пусть лучше Эхо вернется к ней.
И действительно – на странице появился новый текст, написанный почерком Артура.
Когда Усерреф ушел внутрь, Пирра поднялась на наблюдательный пост. Облака клубились над скалами, на склонах стояли безмолвные сосны. Раздавался приглушенный гул водопада, а за стеной воды скрывалась высокая, мрачная каменная стена. Девочка снова осталась одна, запертая в ловушке в нескончаемых серых сумерках.
Друзия, мужоства не тиряйте,
У миня всё харашо, знайте.
Без Эхо в комнате Пирры стояла звенящая тишина. С изголовья кровати свисали остатки голубиного крыла, а на полу стояло глиняное блюдце для воды. Эхо не обращала на него внимания: Усерреф говорил, что соколы пьют редко. Но Пирре трудно было в это поверить, и она все равно его выставляла.
– У него всё хорошо! – с надеждой повторил Паульхен. Тут проступили следующие строчки:
Рядом с блюдцем лежал катышек из мышиной шерсти и костей: Эхо срыгнула его перед тем как улететь. Пирра наклонилась за ним и положила в мешочек для амулета. И вдруг пол под ней накренился; Пирру охватила внезапная слабость, ее колени подогнулись, и девочка упала.
В себя она пришла уже на кровати. Усерреф укутывал ее овечьими шкурами, а Силея грела над жаровней миску.
В бааке я сежу,
Втайни от нево пешу.
Яркое сияние углей било по глазам.
Мэль гневно сощурила глаза.
– Что со мной случилось? – с трудом выговорила она.
– Да так, пустяки, – вполголоса ответил Усерреф. – Всего лишь простыла на морозе.
– Этот тип запер моего брата в мусорном баке!
Но нет, это не пустяки. Голова у Пирры раскалывалась, ее кидало то в жар, то в холод.
– Но Артур не растерялся и оперативно использует волшебную бумагу, которую носит с собой, – с гордостью произнёс Реджинальд. – Почти как профессиональный детектив…
Когда Пирра проснулась снова, все ее тело болезненно ныло, зубы клацали, а в голову будто вонзались раскаленные иглы.
На листе появились ещё буквы:
Усерреф сидел на полу, скрестив ноги. Он раскачивался и бормотал себе под нос египетские заклинания. Усерреф снова надел льняную юбку, а на его голой груди Пирра заметила амулет под названием уаджет: священный глаз бога с соколиной головой, которому поклоняется Усерреф. Зимой он учил Пирру своему языку, и теперь она разобрала несколько фраз: «Моему птенцу жарко в гнезде… к ней летят черные семена недуга… Всевидящий, пусть их пронесет мимо…»
Пирра зажмурилась, но от этого голова закружилась еще сильнее. Она проваливалась в темный водоворот…
Либер хочит папасть в храм,
Но зогадки иму не па зубам.
Нада ево апередить
И пиро захвотить.
Теперь над Пиррой склонился Гилас: взлохмаченные светлые волосы спадают на лицо, взгляд угрюмый.
– По крайней мере, это хорошая новость, – сказал Реджинальд. – Либер стоит перед храмом и понятия не имеет, что делать, – прямо как мы.
– Куда делась Разбойница? – возмущался он. – Я ее тебе доверил!
– Я ее потеряла, – пробормотала в ответ Пирра.
– Тоже мне хорошая новость, – буркнула Мэль. – Этот тип похитил моего брата! Но мы освободим Артура!
– Вечно одно и то же! – стал сокрушаться Гилас. – Завожу друзей и сразу их теряю! Но на этот раз виновата ты!
«При чем тут я?» – хотела спросить Пирра. Гилас не потерял ее, а отослал прочь.
Тем временем на бумаге появились следующие ряды букв:
Но Пирра так ослабела, что даже шевелить губами не было сил, да и голова болела просто невыносимо. Пирра хотела попросить у Гиласа прощения за то, что не уследила за Разбойницей, но стоило ей вглядеться в его лицо, как мальчик превратился в Силею. Рабыня сжимала в руках миску, над которой поднимался пар, и тряслась от страха.
– Я к н-ней не п-притронусь! – прозаикалась Силея. – Иначе т-тоже з-заболею!
Падмогу преведите,
И Либера абхитрите.
Я пака буду иму мишать
И в курси вас диржать.
– Дай мне, – рявкнул Усерреф.
Отобрав у Силеи миску, он обмакнул кусок ткани в какую-то жидкость и стал осторожно обтирать Пирре лицо. Она застонала. Усерреф отставил миску в сторону и принялся легонько водить прохладными пальцами по ее шее и подбородку, будто что-то нащупывал.
– В этом есть смысл! – воодушевлённо воскликнул Реджинальд. – Артур – пленник Либера, но на самом деле он – наш шпион и будет докладывать нам обо всём с помощью СМС-бумаги. То есть действовать под прикрытием. Он задержит Либера, пока мы найдём способ его освободить и остановить эту недокнигу!
И тут Пирра с ужасом поняла, что он ищет: чумные язвы.
Мэль вздохнула.
– Но я волнуюсь за Артура! Он остался один на один с этим Либером Вампир-целофаном…
8
– Венефициорумом, – машинально поправила Хеди.
Гилас издали разглядывал дом земледельца: пришла сюда Чума или нет? Белых отпечатков ладоней не видно, маленьких приземистых гноеедов тоже. Рискнуть или нет? Поискать в доме что-нибудь съестное или идти дальше в Горы?
– Артур – почётный книжный агент без обложки, – серьёзным тоном сказал Паульхен. – Он знает, что делает.
Пирра там, в Така Зими. Так сказала Горго. Вот только где это самое Така Зими? Над головой у Гиласа покрытые снегом вершины, испещренные глубокими лесистыми ущельями. Попробуй угадай, где искать Пирру. Может, девочки и вовсе в живых нет. Если Чума убила саму Верховную жрицу Яссассару, то ее дочери уж точно не уцелеть.
Мэль на мгновение закрыла глаза. Затем она кивнула.
И все же пути назад нет. Гилас отправил Пирру на Кефтиу. Он виноват в том, что ее держат взаперти в Така Зими.
– Ну хорошо. Мы приведём помощь. Лучше всего отыскать Табулу Смарагдину. Ведь она где-то здесь, в Книжных землях, ищет Книжного отца.
Три дня Гилас брел по кишащей призраками равнине. Когда-то этот край был богатым и многолюдным, теперь же посеревшие от пепла деревни стояли заброшенные: в них остались только неуловимые разгневанные духи, ищущие то, что потеряли.
Хеди вздохнула.
Гилас видел их не всегда. Бывало, он замечал, как птица или лиса спасались от опасности, неразличимой глазом, но иногда у Гиласа начинал ныть висок: это что-то вроде предупреждения. Сердце сразу сжималось от страха, и вот сбоку начинала маячить тень. Ну почему он вдруг начал видеть духов? Может, потому что приплыл на Кефтиу? Или из-за Чумы? Но как бы там ни было, отныне они ему являлись. Только этого не хватало!
– Но Книжные земли огромные. А мы понятия не имеем, где может находиться Книжный отец в своей секретной экспедиции.
А еще Гилас до дрожи боялся Чумы. Три дня он держался лесов: строил шалаши из веток, часто просыпался и проверял, не проступила ли на теле чернота. Чтобы отогнать болезнь, Гилас наносил на лицо порошок из мелколепестника и серы, который дала ему Горго, и тер кончики пальцев куском пемзы от Перифаса.
– Чума проникает внутрь через бороздки на пальцах, – пояснил тот. – Три их посильнее. Тогда у тебя прибавится шансов уцелеть.
– Значит, ни Дина, ни Книжный отец нам не помогут? – с отчаянием в голосе спросила Мэль. – Мы не можем просто сидеть и ждать, пока этот Либер, держа Артура в плену, проникнет в храм!
Время от времени Гилас встречал других оборванных странников, но стоило ему спросить, где Така Зими, как люди тут же пускались наутек. Наверное, принимали его за призрака. В вечных сумерках не разберешься: привидения не отбрасывают тени, но без Солнца не видно, у кого есть тень, а у кого нет.
– Кажется, есть один способ… – задумчиво произнесла Хеди. Все вопросительно на неё посмотрели.
Гилас то и дело натыкался на гробницы. Многие из них запечатывали второпях, поэтому внутрь проникли лисы и вдоволь поживились мертвечиной. Чтобы привидения оставили Гиласа в покое, он сделал браслеты из полосок кожи, вырезанных из мешка с провизией, и выкрасил их красной охрой, выкопанной на холме.
– Артур написал, что Либер застрял, и мы должны его опередить, – пояснила она. – Если мы раздобудем собственный экземпляр «Пути к перу», то сможем первыми попасть в храм. Тогда мы спасём перо от Либера и освободим Артура.
А между тем запасы продовольствия подходили к концу. На пути Гиласу попалось несколько домов, которые Чума обошла стороной, но спасавшиеся бегством крестьяне почти ничего там не оставили. Гилас выживал лишь благодаря мешку с ячменной мукой, который дал Перифас. А еще помогло молоко от одинокой, с ног до головы облепленной пеплом козы: скотина так обрадовалась, что ее наконец подоили, что у Гиласа рука не поднялась ее зарезать. Но пока Гилас спал, неблагодарная коза отвязалась и была такова.
Мэль с благодарностью кивнула.
Все тело ломило от холода. А ведь уже наступила весна, и пчелам вовсю пора с жужжанием кружить над цветами миндаля, но деревья и виноградники черные, мертвые. Только бы Солнце вернулось поскорее, иначе урожаю не бывать, и все умрут с голоду! Горго права. Боги и впрямь покинули Кефтиу.
– Да, это хороший план.
Дверь крестьянского дома жалобно поскрипывала на ветру. Так зайти внутрь или лучше не надо?
Но от голода Гилас растерял всякую осторожность. Мальчик направился к двери.
Реджинальд Растерянный, наоборот, недоверчиво фыркнул.
Ему повезло. Хозяин не взял с собой целых две закопченных свиных ноги: они так и остались висеть на свае.
Гилас потянулся, чтобы снять их с крюков, но тут со стропил, хлопая крыльями, слетел голубь, и мальчик уловил в тени какое-то движение. Выхватив нож, Гилас отскочил в сторону. В стену, возле которой он стоял секунду назад, вонзились вилы.
– Но у нас нет этой книги, – сказал он. – Это чрезвычайно редкое издание! Никто из нас не знает, где его можно найти.
Нападавший снова ткнул в него острыми зубцами, что-то выкрикивая на кефтийском.
– Из нас, возможно, никто, – возразила Хеди. – Но мы знаем, кто знает!
Гилас опять увильнул.
– Я не хочу с тобой драться! – громко произнес он.
Реджинальд осёкся на мгновение. Потом он кивнул.
Однако кефтиец продолжал вопить и делать выпады.
– Верно. Надо попробовать.
Молодой парень одет в лохмотья, лицо чумазое, взгляд отчаянный. Он явно такой же странник, как и Гилас: забрел сюда в поисках еды.
– Что попробовать? – нетерпеливо перебила его Мэль.
– Я не хочу драться! – повторил Гилас, выдергивая из-за пояса топор.
– Мы всё выясним в Большом центральном архиве, – объяснил Реджинальд. – Это недалеко отсюда.
Крича и размахивая оружием, они следили друг за другом недобрыми взглядами.
– Ну что ты дурака валяешь! – пропыхтел Гилас. – Тут на двоих хватит!
– Что за архив? – непонимающе спросила Мэль.
Но кефтиец только состроил свирепую гримасу и потряс вилами. Наверное, грозился выпустить Гиласу кишки как свинье.
– Ну, АРХИВ! – взволнованно закричал Паульхен. Перспектива что-то предпринять воодушевила пиратскую книгу. – БОЛЬШОЙ архив! Там, где известно обо всём!
Мальчик указал ножом сначала на свиную ногу, потом на себя.
– Это мне, а это… – он показал на вторую ногу, – …тебе.
– Э? – отреагировала Мэль, которой не помогло это объяснение.
Кефтиец зарычал, будто дикий зверь, и не двинулся с места.
– В Книжных землях есть место, – сказала Хеди, – где зарегистрированы все экземпляры всех книг на свете. Всех, которые когда-либо существовали, даже тех, что уже превратились в книжную пыль. Мы, книжные агенты, иногда обращаемся туда, если, например, хотим узнать, где находится пропавшая книга.
Гилас кинул ему бурдюк, чтобы доказать честность своих намерений.
– На, пей. Это молоко.
От одного представления о таком месте у Мэль закружилась голова.
Мальчик изобразил, будто пьет, подергал за невидимое вымя, зашипел, показывая, как струи молока ударяются о дно и стенки ведра, и заблеял, подражая козе.
– Все экземпляры? Всех книг? Это должен быть супермощный компьютер, чтобы суметь обработать такое количество данных…
Судя по выражению лица кефтийца, страх в его душе боролся с голодом. Не сводя глаз с мальчика, он схватил бурдюк, принюхался и отхлебнул глоток.
– Пей, пей, – ободряюще произнес Гилас и медленно убрал нож в ножны.
– Какой компьютер? – удивился Паульхен. – В архиве всё красиво и чисто написано от руки чернилами на бумаге. Так надёжнее.
Кефтиец отложил бурдюк и во все глаза уставился на мальчика.
– О’кей… – с сомнением отозвалась Мэль. – И там скажут, где нам найти «Путь к перу», чтобы опередить Либера?
Гилас опустил топор на пол, затем поднял руки и показал кефтийцу ладони.
– Видишь? Я безоружен.
– Да!
Повисла долгая, напряженная тишина. По-прежнему не сводя глаз с Гиласа, кефтиец прислонил вилы к стене. Потом прижал ко лбу кулак, поклонился и расплылся в широкой улыбке.
План был готов. Хеди быстро написала ответ Артуру:
Через некоторое время оба наелись до отвала, а потом взяли веревки и завязали на них петли, чтобы нести то, что осталось от свиных ног. Затем Гилас и кефтиец вышли из дома и поглядели в сторону гор.
Патерпи ищо чуть-чуть,
Атправляемся мы в путь.
Книгу быстро забирём,
И патом тибя спосём.
Кефтийские горы совсем не похожи на те, в которых вырос Гилас. В Ликонии вершины неровные и острые, а на Кефтиу они округлые. Гилас представил, как боги лежат на них, раскинувшись на спине, и любуются небом.
– Дикти, – произнес кефтиец, указывая на верхушку самой высокой горы. – Така Зими. Дикти.
Затем Мэль решительно нажала на педаль газа, и шагомобиль, качаясь и трясясь, продолжил движение.
– Дикти? – переспросил Гилас. – Это гора так называется?
Им понадобилось довольно много времени, чтобы выбраться из запутанного лабиринта каменных Книжных гор. Наконец горная местность осталась позади, и перед ними появилось широкое открытое плато. Ветер гулял по бескрайнему травяному полю. Стебли растений были такими высокими, что нависали над ветровым стеклом шагомобиля. Пока машина вышагивала вперёд по равнине, Мэль заметила, что соцветия трав имеют странную форму:
Кефтиец кивнул:
– Така Зими. Дикти.
Тут Гилас тоже прижал кулак ко лбу и отвесил поклон.
– Спасибо.
Кефтиец жестом показал, что останется в доме. Еще раз поклонившись ему на прощание, Гилас отправился в путь.
– Да, да, – подтвердила Хеди, когда девочка об этом заговорила. – Это Затерянное плато. Оно так называется, потому что здесь растёт множество странных знаков, которые используются крайне редко.
Но не успел мальчик уйти далеко, как кефтиец опять его окликнул.
Дорога шла вниз с горы по широким, плавно изгибающимся холмам. Наконец на горизонте прямо по курсу показалась тёмно-синяя полоска. Она становилась всё шире, пока Мэль не поняла, что это было: берег моря, которое раскинулось перед ними далеко и широко. Вода была тёмно-синяя, почти чёрная и ленивыми волнами билась о белые скалы отвесного берега.
– Рауко! – прокричал молодой человек. Он стал рыть ногой землю, потом вскинул руки над головой и указал вперед: – Рауко, рауко!
Озадаченный Гилас только головой покачал, показывая, что ничего не понял.
Кефтиец повторил все то же самое. А когда до Гиласа и во второй раз не дошло, парень сдался и отвесил ему прощальный поклон – мол, желаю удачи, тебе она понадобится. И Гилас направился к горам. Мальчик все ломал голову, о чем кефтиец хотел его предостеречь.
Вот и Горго говорила, что в тех краях Чума, вдобавок по лесам бродит какое-то чудовище. Может, и кефтиец об этом же предупреждал?
Никаких чудовищ Гилас не встретил, но чем выше он поднимался, тем больше на его пути встречалось хижин и домов со знаками Чумы.
– Это древний Чернильный океан, – с гордостью пояснила Хеди. – Всё, что у вас, людей, появляется на бумаге, имеет здесь своё чернильное начало.
Гилас думал о том, была ли Пирра рядом с матерью, когда та умерла. Пирра ненавидела Яссассару, но что его подруга чувствует сейчас? Своей матери Гилас не знал: она оставила их с Исси на пике Ликас, когда они были совсем маленькими. Поэтому Гилас считал, что Пирре повезло, а она не понимала, чему тут завидовать.
– И вечно пылящие Меловые скалы, – добавил Реджинальд. – Всё, что у вас, людей, выводится на школьных досках, имеет здесь своё скрипучее происхождение.
В овраге Гилас нашел тропу, тянувшуюся вдоль ручья, и вышел в оливковую рощу. Деревья оказались сверху донизу покрыты пеплом. Под одной оливой в грязи явно валялся какой-то зверь, а еще Гилас обратил внимание, что на высоте его роста со ствола содран кусок коры. Чьи это следы? Медведь бы оставил отметины от когтей, но Гилас не заметил ни одной. Может, здесь олень проходил? Но таких крупных оленей Гилас не встречал.
– А эти странные рифы мне незнакомы, – сказал Паульхен и указал на угловатые белые формы у берега, которые выглядывали из чернильных волн.
Неужели это то самое чудовище?
В другой стороне оврага Гилас заметил заброшенное хозяйство: вот навозная куча, вот каменный резервуар, а рядом дом из глиняных кирпичей. Даже с тридцати шагов мальчику сразу бросился в глаза белый отпечаток ладони на двери, словно кричавший: «Чума».
– Это отмели интерактивных досок, – объяснила Хеди. – Они совсем недавно поднялись из моря.
Но вода в ручье чистая, а по берегам густо растут ивы. Гилас даже заметил несколько пятачков зеленой травы. Как же приятно снова видеть зелень после всей этой бесконечной серости! Гилас решил, что это хороший знак, и опустился на колени, чтобы наполнить бурдюк водой. И застыл. Рядом с его коленом красовался след копыта размером с его голову или даже больше.
Стараясь не шуметь, Гилас поднялся. В нескольких шагах от него рядом с валунами высилась внушительная куча навоза. Над ней поднимался пар.
– И где же этот архив? – нетерпеливо спросила Мэль. – Боюсь, достопримечательности меня сейчас не особо интересуют, пока Артур заперт в баке…
В этот момент послышалось фырканье, и из-за камней вышла огромная корова с таким же гигантским теленком.
– Без паники! – гаркнул Паульхен. – Архив прямо по курсу!
У Гиласа сердце ушло в пятки. Рога у коровы здоровенные, острые и направлены вперед: такие только у диких бывают. В детстве Гилас встречал в Горах диких коров. Они раза в два больше смирных домашних – и раза в два свирепее. Но прятаться поздно: она его заметила.
– Не бойся, – тихим голосом обратился он к корове. – Я тебя не трону, и твоего теленка тоже.
И пиратская книга указала саблей на подобие башни, возвышающееся в некотором отдалении на берегу.
Корова подняла массивную тупую морду и принюхалась.
Они развернули шагомобиль в том направлении и стремительно приблизились к строению. Башня была выкрашена в красно-белую полосу и стояла на маленьком меловом острове напротив берега, омываемого тёмными чернилами. К острову вёл деревянный подвесной мостик. Он опасно покачивался на ветру.
– Сейчас я медленно уйду, – произнес Гилас и в доказательство своих слов попятился. – По этой стороне я из оврага вылезти не сумею, тут склон слишком крутой, поэтому я сейчас переправлюсь через ручей и поднимусь наверх на другом берегу, хорошо? Там склон пологий. Ты ведь не возражаешь? Я к тебе близко не подойду.
Корова, похоже, решила, что мальчишка угрозы не представляет, опустила голову и стала пить.
– Это и есть Большой центральный архив? – недоверчиво спросила Мэль.
Гилас уже добрался до середины ручья, как вдруг впереди раздался шорох, и из зарослей ивы вышел громадный бык. Таких великанов Гиласу еще встречать не доводилось.
Рога длиной с человеческую руку, шкура облеплена зловонным пеплом: бык только что катался в собственной моче. Они всегда так делают, когда у них кровь кипит и им не терпится с кем-нибудь подраться.
– Да! – просияла Хеди.
Гилас в ужасе глядел на этого зверя: раздувающиеся ноздри, налитые кровью глаза… Так вот о чем его пытался предупредить кефтиец! Вот почему парень рыл ногой землю и поднимал руки. Это он так рога показывал! «Рауко, рауко». Бык.
– Но в этой башне не поместится и половина нашей городской библиотеки! Не говоря уже про информацию обо всех книгах мира…
Все эти мысли пронеслись в голове за какую-то секунду. Из оврага Гиласу не выбраться: у него на пути разъяренный самец. Но что еще хуже, – мальчик на его пути.
Гилас ненароком очутился между быком и его коровой.
Паульхен усмехнулся.
– Но мы сейчас не в городе, – напомнила пиратская книга, – а в Книжных землях. Давайте зайдём?
9
Они припарковали шагомобиль у моста. Потом вышли и осторожно ступили на деревянные доски.
Животное не стало рыть копытом землю, как изображал кефтиец. Оно просто ринулось в атаку.
Три книжных агента прошли по мостику без труда.
Бросив бурдюк, Гилас со всех ног кинулся к дому. Бык с громким топотом несся следом. Мальчик побежал к резервуару. Может, получится заскочить с него на крышу. Но нет, не добежать – слишком далеко. Гилас схватил валявшиеся на земле вилы, метнулся к дому, воткнул черенок вил в землю и, используя его вместо шеста, попробовал запрыгнуть на крышу.
Однако под весом Мэль древесина тревожно затрещала, и девочка вздохнула с облегчением, когда наконец добралась до острова.
Но чуть-чуть не долетел и вцепился в край, болтая ногами в воздухе. Гилас подтянулся и влез на крышу лишь за пару секунд до того, как бык нанес свой удар. Один рог прошел на расстоянии ладони от его сапога и оставил в стене борозду.
Выдергивая соломенную кровлю охапками, Гилас полез выше. Вот бык развернулся, готовясь к новой атаке. Ну нет, на дом он точно не кинется.
У подножия маяка кто-то разбил маленький сад. Там росли пёстрые буквенные цветы. Их причудливые соцветия образовывали вместе слова:
И тут голова гигантского зверя врезалась в стену. Обломки глиняных кирпичей полетели во все стороны, крыша затряслась.
У Гиласа от страха дух перехватило. А бык тем временем порысил разгоняться для третьего удара.
У мальчика при себе топор, нож, праща, да еще на спине висит свиная нога. Но против взбешенного противника это все не поможет.
У входа на маяк стояла маленькая, выкрашенная в зелёный цвет скамейка. Всё выглядело просто, но в то же время дружелюбно и ухоженно.
Дом, на крышу которого он залез, стоит рядом с крутым склоном оврага. Перед Гиласом отвесная каменная стена, по такой не взобраться. Надо переправиться через ручей на другую сторону, но как обойти быка?
– Надо бы сообщить о нашем приходе, так будет вежливо, – сказал Реджинальд. – Не окажешь любезность, Паульхен?
Тут еще один громовой удар сотряс дом, и разъяренный бык взревел, злясь, что никак не может добраться до врага.
Гилас заполз повыше. Вот бы как-нибудь отвлечь эту зверюгу! Тогда, если повезет, он успеет достичь своей цели.
Пиратская книга подпрыгнула и всем своим весом повисла на верёвке колокольчика, висевшего у двери. Вместо звона раздался звук, напоминающий шелест книжных страниц. Мгновение ничего не происходило. Затем они услышали приближающиеся шаги и дверь распахнулась.
Внизу, возле стены, которая быку не видна, Гилас заметил брошенную тачку. Ручки повернуты вниз – ни дать ни взять рога пасущегося быка. И тут Гиласа осенило.
Перед агентами стояла пожилая женщина в синем, как море, фартуке и такой же косынке. Добродушные морщинки обрамляли её умные, живые глаза, а лицо озарила улыбка, когда она увидела, кто к ней пришёл.
Пока животное готовилось к очередной атаке, Гилас съехал с крыши и торопливо привязал один из своих красных браслетов к ручке тачки, потом прислонил тачку к бревну так, чтобы обе ручки смотрели вверх, будто рога у быка, готовящегося напасть.
Земля задрожала от грохота копыт, и Гилас запрыгнул с тачки на крышу. Выдернув охапку соломы, он перегнулся через край и помахал ею перед быком.
– Эй, ты! – прокричал Гилас.