– Максик, если я не назову ни имя, ни фамилию, то буду в очень глупом положении…
– Я дам тебе фотографию Кристины Маттерн, – сказал он, открыл ящик стола и протянул Мартине фото Кристины Маттерн.
– Ты предлагаешь, ничего не говоря, протянуть ей фото, а потом тащить ее в обморочном состоянии на кровать и срочно вызывать врача… Она сразу решит, что ее дочь убита, ведь просто так незнакомые люди не предъявляют фотографии близких. Кстати, откуда у тебя фото Кристины?
– Сфотографировал украдкой при случае. Сейчас это неважно. Что же делать? Мне как раз нужно, чтобы на этом фото она признала свою дочь…
– Может быть, попробовать так? Я скажу, не называя имени, что отдыхала вместе с ее дочерью на курорте. При расставании она подарила мне фото на память, а адрес не сообщила, так как планировала переезжать. Сказала, что потом даст о себе знать, а на всякий случай назвала мне адрес матери. Я до сих пор не имею от нее никаких известий и решила воспользоваться случаем…
– Каким случаем?
– Моим нахождением в командировке в Берлине. Вот решила заглянуть к ней в надежде узнать что-нибудь от нее… В разговоре она обязательно назовет имя дочери, если это на самом деле ее дочь…
– Пожалуй, это уже лучше. Так и поступим. Корректировать будешь по ходу дела. Постарайся узнать как можно больше.
– Хорошо, Максик. А если ее не окажется дома?
– По моим данным, она нездорова и большую часть времени проводит в квартире. Подождешь, если окажется, что ее нет. Думаю, дальше ближайшего магазина и аптеки она не ходит.
Они выпили еще по чашке кофе, выкурили по сигарете. Когда через окно уже нельзя было разобрать, что происходит на Шиллерштрассе, Макс сказал:
– Мартина, тебе пора. Завтра рано вставать. Я заеду за тобой в четверть шестого.
Без четверти шесть сыщик Макс Вундерлих и его добровольная помощница Мартина Хайзе стояли на перроне главного вокзала Франкфурта. Серебристого цвета междугородный экспресс Карлсруэ – Берлин должен был отправиться через четверть часа, и Макс давал Мартине последние наставления.
– Мартина, твой обратный поезд в шесть вечера. Так что у тебя куча времени. Позвони мне сразу, как только закончишь беседу с Магдой Пфеффер. Для меня это очень важно.
– Будет исполнено, шеф! – Она шутливо поднесла развернутую ладонь к виску.
Макс легонько подтолкнул ее к двери, и экспресс плавно тронулся.
51
Мартина поднялась по лестнице и, остановившись возле двери с узенькой металлической пластинкой, на которой было выгравировано «Магда Пфеффер», нажала кнопку звонка. Немного подождав, нажала снова. За дверью не было слышно ни звука. Она немного отступила от двери и беспомощно оглянулась по сторонам. На площадке были еще две квартиры. Она решила позвонить в одну из них и раздумывала, в какую. В это время со стороны лестничного марша, не находящегося непосредственно в ее поле зрения, послышались тяжелые шаги. Мартина перегнулась через перила и увидела медленно поднимавшуюся по ступенькам грузную женщину. Женщина тяжело дышала и что-то бормотала себе под нос. Дойдя до следующего марша, она остановилась передохнуть и бросила взгляд вверх – в сторону площадки, где стояла Мартина. Как будто обрадовавшись, что есть кто-то, кому можно пожаловаться, сказала:
– Представляете, в нашем доме нет лифта… И пожалуй, уже не будет. Дом собираются сносить, но когда это будет, никто еще не знает… Когда я была помоложе, то справлялась с этой проблемой проще. Можно было бы снять другую квартиру, но стоит ли этим заниматься… Не думаю, что мне много осталось… Так и буду мучиться пока. Выхожу я из дому, собственно, редко…
Она снова пустилась в свой нелегкий путь. Поравнявшись с Мартиной, остановилась и, достав из кармана куртки ключ, подошла к двери с металлической пластинкой. Мартина, которая до сих пор не произнесла ни слова, вдруг сообразила, что это и есть Магда Пфеффер, и быстро заговорила:
– Прошу прощения, фрау… Мне нужна Магда Пфеффер…
Женщина медленно обернулась.
– Это я. А что вам нужно от Магды Пфеффер?
Мартина принялась бойко излагать легенду, изобретенную совместно с Максом. Женщина внимательно слушала, лицо ее отражало сложную гамму чувств. Мартина решила, что она не верит, и достала из сумочки фотографию.
– Вот это фото, которое мне подарила ваша дочь.
Магда Пфеффер схватила фотографию, потом нацепила очки, взгляд ее застыл на фото Кристины Маттерн.
– Боже мой, Эрика… Какой же она стала! Ведь я ее не видела более десяти лет…
Она посмотрела на Мартину сквозь очки, которые не смогли скрыть блестевшие за стеклами слезы. Семидесятилетняя Магда достала бумажную салфетку и поднесла ее к хлюпающему носу. Потом сказала:
– Что же мы стоим? Давайте войдем…
Они прошли в комнату, и Магда предложила ей сесть. Опустившись на тот самый стул, на сиденье которого много лет назад маленькая Эрика подложила матери кнопку, Мартина обвела комнату взглядом и сказала:
– Выходит, я зашла к вам напрасно… Думала услышать что-нибудь об Эрике, а вы и сами ничего не знаете. Неужели она ни разу не навестила вас за десять лет?
Старая женщина вздохнула и сказала:
– Пожалуй, она считала, что с приемной матерью не стоит общаться… Злые языки рассказали ей однажды, что я ее неродная мать… А потом она сбежала от меня.
– Может быть, это была не главная причина, почему она сбежала?
– Вполне возможно. Ведь это случилось незадолго до объединения двух Германий. Тогда восточная молодежь бредила жизнью на Западе… Вот она и сбежала. Вообще говоря, Эрика была трудным ребенком… Возможно, это было ошибкой с моей стороны, когда я ее удочерила… А что оставалось делать? Ведь у крошки никого не осталось…
– Что вы имеете в виду?
– Я ей не совсем чужой человек. Она дочь моего умершего племянника. О его смерти я узнала не сразу. Сами понимаете, Германия в то время была разделена, и контакты между гражданами были затруднены. Я добилась и в конце концов удочерила девочку. Может быть, это была моя ошибка…
– Какую фамилию носил ваш племянник?
– Он был сыном моего родного брата, а брат, естественно, был сыном нашего отца Ганса Пфеффера. Я никогда не выходила замуж и ношу девичью фамилию. Так что все сложилось удачно. При удочерении Эрика получила мою фамилию, что, собственно, совпадает с фамилией ее отца, хотя по степени родства она мне приходится… видимо, двоюродной внучкой или кем-то в этом роде…
– И за это время вы не получили от Эрики ни единой весточки?
– Сначала я пыталась ее разыскать, но из этого ничего не вышло. А потом, уже гораздо позже, я получила от нее первое известие. Она писала из колонии, где сидела за наркотики. Как оказалось, это была не первая ее отсидка. Помню, я проплакала всю ночь. Я не смогла воспитать ее так, как надо. В школьные годы за плохое поведение ее забрали от меня в специальный детский дом… Потом было еще короткое сообщение, когда она вышла из колонии. Это было, по-моему, где-то в начале этого года… Она писала, что решила изменить свою жизнь, обещала при первой возможности навестить меня.
– Откуда она писала?
– Письмо было из Гамбурга. Она и сейчас там живет? Где вы с ней познакомились?
– Нет, фрау Пфеффер. Я же говорила, что познакомилась с Эрикой на отдыхе в Италии. Я живу во Франкфурте. Оказалось, что и она из Франкфурта…
– Значит, она уже перебралась во Франкфурт?
– Видимо, так… Она мне не рассказывала о своей прошлой жизни. В Италии мы очень подружились, и я предложила ей продолжить общение, когда вернемся во Франкфурт. Она не возражала, но свои контактные данные мне не дала, сказав, что сразу по возвращении во Франкфурт намерена сменить съемную квартиру. Она сказала, что сама найдет меня. Правда, попросила мой адрес и номер телефона, но ни разу не дала знать о себе… Вот я и зашла к вам, воспользовавшись случаем.
– Извините, уважаемая… Я ведь так и не знаю, как вас зовут!
– Мартина Хайзе.
– Спасибо, милая Мартина. Теперь, по крайней мере, знаю, что она где-то есть, и смею надеяться, что у нее все в порядке.
Мартина ничего не сказала, на миг представив, что было бы со старой женщиной, если бы она вдруг узнала, что ее дочь снова села… и на этот раз за убийство. Она смотрела на грузную, с одутловатым лицом Магду Пфеффер и думала о том, что, вполне возможно, она уже никогда не увидит свою дочь, а дочь, скорее всего, не будет присутствовать при кончине матери… От этих грустных мыслей ей стало зябко и сиротливо, и она решила, что пора уходить. Мартина встала со стула и сказала:
– Надо идти, фрау Пфеффер, скоро мой поезд.
Магда Пфеффер с трудом поднялась и виновато сказала:
– Даже кофе вас не угостила. Я большой специалист по этому напитку.
– Ничего страшного. Будем надеяться, такой случай еще представится.
– Если вдруг Эрика найдет вас, расскажите обязательно, что были у меня. Скажите, что я хочу ее видеть, что здесь у нее родной дом… Добавьте, чтобы не очень тянула с визитом… Видите, какая я…
Мартина жалко улыбнулась и вышла из квартиры.
52
Мартина прохаживалась по перрону главного вокзала Берлина в ожидании поезда. На душе скребли кошки. Перед глазами стояло лицо старой больной Магды Пфеффер, у которой она, кривляясь, вытянула важную для Макса информацию. Она где-то читала, что для получения важных сведений сыщики идут и не на такое. Но это сыщики. Она всего лишь пробует писать детективные истории. Теперь ей стало понятно, что писать о преступлениях и самому возиться в хитросплетениях человеческой судьбы – совершенно разные вещи. Пусть Макс сам делает это. Она готова помогать ему что-то документировать, куда-то для него звонить, даже следить за кем-то, но только не эти спектакли, один из которых ей только что пришлось разыграть.
Междугородный экспресс появился неожиданно. Пассажиры шустро распределились вдоль состава. Мартина вошла в первый попавшийся вагон второго класса (собственно, такой же уютный, как и его собрат первого класса), отыскала свободное место у окна и откинулась на спинку сиденья. Дождавшись, когда поезд тронулся, набрала Макса.
– Хай, Мартина, почему долго не звонила? По моим расчетам, ты уже в обратном поезде.
– Угадал. Просто не было настроения.
– А что? Не получилось?
– Как раз наоборот. Все получилось. Только какой ценой…
Она коротко рассказала о том, что видела.
– Это все эмоции, моя писательница. Не я придумал преступления, а раскрывать их нужно. Лучше доложи факты.
– Тогда слушай. Она признала, что на фото ее дочь. Ее зовут Эрика Пфеффер. Она дочь умершего племянника Магды Пфеффер. Более десяти лет назад Эрика сбежала от Магды. За это время Магда дважды получала от нее письма. Один раз из колонии, где она сидела за наркотики. И второй раз, совсем недавно, из Гамбурга, когда Эрика уже освободилась.
– Она что-нибудь рассказала об истории удочерения?
– Только лишь то, что племянник умер и ей пришлось взять девочку, так как у нее больше никого не было.
– Больше ничего?
– Нет.
– Ну и хорошо… Значит, она просто не знает…
– А я могу это узнать?
– Не сейчас, Мартина. Что еще?
– Пожалуй, все, что я рассказала, самое важное.
– Согласен. Мне достаточно этой информации. Все совпадает с ранее полученными сведениями. Позвони мне завтра. Счастливого пути.
На следующий день Макс с раннего утра находился в офисе. Пил кофе, курил и ломал голову над следующим ходом. Теперь он знал о преступнице все, включая ее имя. Достаточно одного звонка, и полицейский маховик завертится. А что же с расписками? Мартина доложила, что Эрика Пфеффер сидела за наркотики. Когда Эрика звонила Бригитте Гаммерсбах, та решила, что говорит сумасшедшая… Сам убитый банкир опасался ее… Нет, скорее всего, он ничего ей не рассказывал о бриллианте, тем более о каких-то расписках. Зачем же она взяла портмоне? А кто может объяснить действия наркоманки? Схватила автоматически? Надеялась найти там пару марок на очередную дозу? Вполне возможно… Ведь она совсем недавно освободилась и в деньгах не купалась… А потом? Зачем ей портмоне? Совершенно ни к чему. Лишняя улика. Как и парик, который она выбросила почти сразу…
Макс сел на диван и взъерошил волосы. Он снова представил весь маршрут преступницы, начиная с того момента, когда она села в машину напротив парикмахерского салона. Штайнштрассе, потом направо по Бергштрассе, потом налево по Биркенштрассе до светофора… Стоп. Здесь она покидает «Фольксваген» и на глазах у фрау Синц с большим пластиковым пакетом бежит немного вперед и направо… Что там было справа еще до входа в подземку? Какое-то здание… Если это так, то только там… Он набросил куртку, захлопнул офис и быстрым шагом пошел к парковке.
Макс поставил «Рено» там же, где обнаружил угнанный «Фольксваген». Вышел из машины и начал осматривать землю возле кустов. Прошел в сторону недалеко растущих деревьев. Пусто. Все правильно… Он бы тоже здесь ничего не выбросил… Вперед и направо в сторону подземки. Точно, есть здание… Низкое и длинное, из кирпича. Редкое явление для этого региона Германии… Наверное, очень старое. Вот они – приямки. И не один… Все правильно, как же без них в таком старом здании… Наверняка есть подвальное помещение, которое требует света… Сколько их? Аж целых три. Он подошел к первому. Приямок был закрыт довольно редкой решеткой. Сюда при желании можно и толстый роман протолкнуть… Он присел на корточки. Навскидку ничего… Пошел к следующему. Пожалуй, тоже пусто. У третьего он сидел дольше, чем у двух первых, пристально всматриваясь в грязное дно приямка. Глаз не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Снова вернулся ко второму. Затаив дыхание, Макс сантиметр за сантиметром сканировал дно приямка. Пожалуй, пусто. Сейчас он еще раз вернется к первому, и если снова ничего… Что ж, такие подарки жизнь подбрасывает не каждый день… Он еще раз бегло осмотрел дно приямка, над которым сидел на корточках. Там, в правом углу… Пожалуй, это просто кленовый лист бурого цвета. И не один… А что под ними? Хорошо бы взглянуть поближе… Макс рванул вверх решетку – она легко поддалась. Он спрыгнул в яму и нагнулся над кучкой листьев. В нос ударил прелый запах. Брезгливым движением сгреб листья в сторону. Вот оно!
Сыщик выбрался из ямы, вернул на место решетку и зашагал к машине. Его распирало от желания прямо сейчас открыть портмоне, но он решил это сделать в офисе. Бросив находку на заднее сиденье, завел машину и взял курс на Шиллерштрассе.
Макс смочил водой бумажную салфетку и аккуратно протер портмоне. Взял еще одну и вытер насухо. Он бережно взял портмоне в руки (сторонний наблюдатель мог бы решить, что в руках сыщика археологический артефакт) и открыл замок-молнию. Там было пусто. Если здесь были деньги, то так и должно быть. Есть еще отделение. Дрожащими руками он открыл его. Увидев какие-то бумажки, вытряхнул все на диван…
Макс сидел за письменным столом с растерянным видом. Этого не может быть. Его величество случай уже преподнес ему несколько подарков, и вот еще один! Это был его джекпот как награда за многие «перечеркнутые комбинации чисел». Он вспомнил эти комбинации, которые непрерывно выстраивал в голове, вспомнил бесчисленные звонки и опросы свидетелей, вспомнил бессонные ночи… И вот так все просто… Было ли так необходимо все то, что ему пришлось проделать до этого? Видимо, да…
Перед сыщиком лежала жиденькая стопочка бумажных листков, которые он тщательно расправил и скрепил между собой. Из этих бумажек следовало, что следующим шагом будет серьезный визит к Ахмеду. Но это потом. А сейчас он встал и подошел к сейфу, который еще ни разу не открывал за время существования сыскного агентства Макса Вундерлиха. Спрятав листочки в сейф, вернулся к столу и вытряхнул на него остатки того, что было в коричневом портмоне. Какие-то старые чеки, квитанции, несколько визиток Рольфа Гаммерсбаха. Макс открыл ящик стола и сгреб туда на всякий случай уже никому не нужные бумажки. Потом он разыскал за ширмой небольшой пластиковый пакет, снова подошел к столу и, открыв другой ящик, достал оттуда соломенный парик. Присоединив к нему пустое коричневое портмоне, сунул все это в пакет. Сняв трубку, набрал номер. Ему ответили:
– Полицай-президиум. Дежурный инспектор Ботт.
– Частный детектив Макс Вундерлих. Скажите, пожалуйста, инспектор, кто занимается делом об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха?
– Инспектор Гримм. Хотите, чтобы я вас с ним соединил?
– Было бы очень любезно с вашей стороны.
Макс ждал, пока в трубке что-то клацало и пикало. На душе у него было спокойно как никогда.
– Инспектор Гримм слушает.
– Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив. Хотел бы сообщить некоторые факты по делу об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха.
– Можете приехать прямо сейчас?
– Извините, инспектор, давайте договоримся на завтрашнее утро.
Он почувствовал внезапно, что сейчас у него нет ни сил, ни желания куда-то ехать и что-то рассказывать. Напряжение последних дней давало о себе знать. Инспектор заговорил, и чувствовалось, что он несколько расстроен.
– Хорошо, господин Вундерлих, давайте завтра в девять. Вас устроит?
– Договорились, господин инспектор. Буду обязательно.
53
Макс ехал к инспектору Гримму. Он еще не знал, что скажет, когда инспектор спросит, откуда у него такие неопровержимые факты. Но он знал точно, что ни словом не обмолвится о бриллианте Кристины Маттерн. На это он имел полное право. Он сам распутал это дело, и оно не имеет ничего общего с убийством банкира. В этом сыщик был абсолютно уверен.
Дежурный внизу спросил:
– Вы куда, молодой человек?
– У меня в девять встреча с инспектором Гриммом. Моя фамилия Вундерлих.
Дежурный взглянул в лежавший перед ним журнал и сказал:
– На третий этаж на лифте, потом по коридору направо.
Он нашел дверь с бронзовой табличкой с черной надписью «Инспектор Гримм» и слегка приоткрыл ее. Всунул туда голову и открыл рот. Однако инспектор опередил его, сказав:
– Господин Вундерлих? Входите.
Макс осторожно вытащил голову из-за двери и, широко ее распахнув, вошел.
– Доброе утро, господин Гримм.
Инспектор Гримм предложил Максу сесть и спросил:
– Ведь это вы обнаружили синий «Фольксваген»? И, по-моему, случайно. А сейчас вы намерены сообщить некие факты. Не слишком ли много случайностей?
После слов инспектора у Макса в голове вдруг четко сложилось, что он ему будет говорить.
– Вы правы, господин инспектор. То, что касается фактов, которые я сейчас изложу, не является случайностью. Я установил их в результате предпринятого мною небольшого расследования.
– Вы хотите сказать, что по собственной инициативе, желая помочь полиции, начали некое расследование?
На лице инспектора играла легкая улыбка, по всему было видно, что сказанное Максом представляется ему по меньшей мере странным. Макс понимал: хотя его появление здесь и является добровольным, это совсем не означает, что опытная полицейская ищейка Гримм примет все на веру и начнет рассыпаться в благодарностях. Не меняя выбранного напористого тона, он ответил:
– Вовсе нет. Ко мне обратилась одна моя знакомая. Ее зовут Кристина Маттерн. Она сказала, что бегло знала убитого банкира, а поэтому попала в поле зрения полиции. Ее подозревают в том, что она заказала банкира…
– Не только ее, – перебил Гримм.
– Да, но в данном случае я представляю интересы Кристины Маттерн. Я уверен, что она не совершала этого преступления.
– Частный детектив, а известно ли вам, что мы подозреваем Кристину Маттерн не только на основании ее знакомства с банкиром. У нас есть кое-что еще…
– Что же?
– Например, в нашем распоряжении есть фото, на котором она снята вместе с убитым в ресторане, что как минимум позволяет утверждать, что ее знакомство с банкиром не такое уж поверхностное. Более того, выражение лиц и поза снятых не исключают, что отношения между ними были весьма натянутыми…
– Согласен, господин Гримм. Но на фото не Кристина Маттерн…
– Мы слышали это и от нее. А вы, стало быть, поверили ей потому, что она ваша хорошая знакомая?
– Именно поэтому я взялся за дело, кроме того, я уверен, что она не способна заказать убийство человека.
– Вот как! Не способна! Однако вы шустрый молодой человек. Еще ни один преступник не сказал о себе, что он способен на такое. А потом, когда его прижмешь…
Макс умерил свой наступательный тон и покладисто сказал:
– Я понимаю, господин инспектор, что у полиции много дел. Вы не можете заниматься только этим, если есть другие неотложные. У меня же была возможность, и я всецело погрузился в это дело.
– Да, да… – промямлил инспектор Гримм, вспомнив, что полицай-президент поставил случай под особый контроль, что это дело как раз и является неотложным, как сказал этот шустрый частный сыщик. Он с надеждой взглянул на Макса и тихо сказал: – А кто же, по-вашему, на фото?
– Просто другая женщина, очень похожая на Кристину Маттерн.
– И вы можете назвать ее или хотя бы намекнуть, в каком направлении полиции следует двигаться?
– Я могу ее назвать.
У Гримма отвисла челюсть, в то же время его маленькие глазки забегали, засветились неподдельной радостью. Если этот малый говорит правду, то он еще сегодня вечером сможет доложить президенту что-то новенькое. Он осторожно и тише обычного сказал:
– Ну так назовите ее, господин Вундерлих…
– Ее зовут Эрика Пфеффер.
– Вот, значит, как! Просто Эрика Пфеффер. И где ее искать? И где доказательства?
– Сейчас все будет, господин инспектор. Только прошу вас сначала по вашим каналам запросить службу регистрации и выяснить, есть ли такая во Франкфурте и по какому адресу она зарегистрирована.
– То есть вы еще сомневаетесь…
– Вовсе нет. Просто с вашей помощью хочу проверить одно собственное заключение.
– Что ж, нет ничего проще.
Инспектор Гримм набрал номер и через некоторое время доложил Максу, что такая есть, и назвал адрес, по которому она зарегистрирована. Макс с удовлетворением отметил, что это совсем рядом с домом, в котором живет дочь пенсионера Лоренца, и уверенно сказал:
– Я примерно так и предполагал, а теперь, господин инспектор, я с удовольствием приведу вам доказательства.
Гримм кивнул, давая понять, что он весь внимание.
– Прежде всего должен вам сказать, что Эрика Пфеффер не заказала, – Гримм весь напрягся, – а убила банкира.
– Ну, это слишком, молодой человек. У нас есть несколько свидетелей, которые прямо показали, что убийца был мужчиной. Светловолосый, небольшого роста.
Макс достал из пакета парик и, выложив его на стол перед Гриммом, сказал:
– Вот один из элементов маскарада этой дамочки, который она использовала для перевоплощения в мужчину. Светлый мужской пиджак, который фигурировал в показаниях свидетелей, вы, возможно, найдете у нее дома. Там, не исключаю, окажется и пистолет. Все остальное – дело техники.
Гримм вертел в руках парик, раздумывая, что делать дальше. Потом сказал:
– Откуда вы все это знаете?
– Инспектор, когда моя знакомая Кристина Маттерн поставила передо мной задачу отвести от нее подозрения, я, естественно, пошел по тем же следам, по которым до меня прошли полицейские. Однако я прошел немного дальше. Скорее всего, полиция скоро пришла бы к тому же. Как я уже отметил, у вас масса других дел, – Гримм опустил глаза, – а для меня это дело было единственным. Я сейчас не буду докладывать вам все подробности – это займет много времени, которое лучше употребить на задержание преступницы. А потом я готов дать официальные показания как свидетель. Не откажусь выступить и в суде.
После этих слов сыщик Макс Вундерлих встал, собираясь уходить. Инспектор Гримм молча смотрел на него, не зная, что ему сказать. Потом вдруг нашелся:
– Как с вами связаться?
– Простите, господин инспектор, совсем забыл. – Макс протянул Гримму визитку и сразу же, вдруг вспомнив, достал из пакета коричневое портмоне. – Вот еще, едва не забыл…
– Что это, господин Вундерлих?
– Еще один вещдок. Это портмоне преступница вытащила из кармана убитого банкира. Есть свидетель, который это может подтвердить.
– А как оно попало к вам?
– Примерно так же, как парик. Я же сказал, что официальные показания дам позже.
Гримм открыл портмоне. Внимательно обследовал все его отделения и сказал:
– Оно было пустым?
– Да, господин инспектор (это была маленькая безобидная ложь). Я думаю, что там были деньги. Преступница вытащила их и выбросила портмоне за ненадобностью.
– И эти деньги, по-вашему, и были причиной убийства?
– Нет, господин инспектор. Считаю, что истинная причина лежит гораздо глубже. И все это вы детально выясните, когда возьмете ее. Очень рассчитываю на то, что вы поделитесь со мной этой информацией. Чисто профессиональный интерес.
После этих слов Макс направился к двери, затем, обернувшись, спросил:
– Господин инспектор, я могу вам позвонить завтра и справиться о ваших успехах?
Гримм, который уже встал из-за стола, подошел к нему и протянул свою визитку. Когда дверь за Максом захлопнулась, инспектор Гримм принялся расхаживать по кабинету, напряженно думая над своим докладом президенту. Он должен сделать его немедленно. Этот парень фактически дал им в руки решение проблемы, которая уже более двух недель занимала весь президиум.
54
Инспектор Гримм ехал на задержание по адресу, который он назвал Максу во время их разговора. Он взял с собой еще двух полицейских, не считая водителя патрульной машины. Количественный состав наряда Гримм считал избыточным, но так предписывала инструкция. Ведь преступник может быть вооружен.
Все время до выезда на задержание Гримм изучал личность преступника. После того как сыщик Вундерлих назвал имя преступника, знакомство с деталями его биографии не составило какого-либо труда. Вся незатейливая жизнь преступницы (инспектор никак не мог свыкнуться с тем, что это женщина, но постепенно мысленно стал называть ее «преступницей») лежала перед ним в пухлой папке, толщина которой, по мнению инспектора, никак не соответствовала объему преступных деяний и возрасту преступницы. Тем не менее налицо был рецидив. Трудный подросток, кражи, наркотики… Гримм не спеша листал страницы папки. Обычная «биография». Таких инспектор Гримм прочитал уже великое множество. И вот наконец убийство! Стоп! Пока что это только версия. Он смотрел на смазливое личико и никак не мог представить, как обладательница такой мордашки сжимает в дрожащей руке пистолет, как она нажимает на спусковой крючок и крупный красавец-банкир медленно оседает на пыльный жаркий асфальт. Хотя в его долгой профессиональной жизни бывали случаи, когда «личико» было лишь «личиной», за которой прячется подлая душонка. Этот случай (про себя инспектор назвал его атипичным) таким ему не казался. Но факт оставался фактом. Он познакомился и с личностью убитого. Ему рассказали, что тот не был женоненавистником – напротив, не пропускал ни одной юбки. Такую любвеобильность ему трудно было совмещать с ролью благопристойного отца семейства. Его деловую жизнь, требующую взвешенных решений и холодного рассудка, терзала внутренняя его природа, так и прущая наружу, несмотря на сдерживающие усилия банкира. И это было инспектору Гримму не внове. Он вспомнил пустое портмоне, которое вручил ему сыщик Вундерлих. Гримм был согласен с ним. Даже если там была приличная сумма денег, то не она явилась причиной убийства. Что-то другое… Может быть, нечто, что полицейское сознание инспектора Гримма не в состоянии было постичь. Да ему это и не надо. Ему нужны факты. Он согласен с тем, что с годами утратил тонкую составляющую своей души. А может быть, ее никогда и не было?
Патрульная машина подкатила к разыскиваемому дому. Одного полицейского (того, что вел машину) Гримм оставил внизу, а с двумя другими вошел в подъезд. На лестничной площадке перед дверью преступницы они выстроились в соответствии с инструкцией, и Гримм позвонил. Прошло некоторое время, прежде чем из-за двери раздался тихий отрешенный голос:
– Кто там?
– Откройте, полиция, – достаточно громко и твердо сказал обычное в таких случаях Гримм. Двое других полицейских держали наготове выставленные вперед пистолеты, приготовившись к самому неожиданному. Однако не последовало ни выстрелов, ни громких выкриков. Дверь распахнулась, и перед полицейскими возникла красотка. Лицо молодой женщины было мертвенно-бледно, но это ее не портило. Руки ее безвольно повисли. Подчиненные Гримма сразу же опустили пистолеты. Инспектор Гримм выдвинулся вперед и спросил:
– Вы Эрика Пфеффер?
– Да, – просто ответила она.
Гримм дал знак подчиненным войти в квартиру. Эрика чуть отступила в сторону, пропуская полицейских. Один остался стоять возле нее. Другой быстро обшарил небольшую квартирку, после чего кивнул Гримму. Инспектор сказал:
– Фрау Пфеффер, мы вынуждены вас арестовать по подозрению в убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха.
Она ничего не ответила, лишь протянула вперед руки, на нежные запястья которых Гримм по-хозяйски надел наручники. Они быстро отыскали вещдоки, о которых говорил сыщик. Один из подчиненных принес их Гримму и сказал:
– Вот, господин инспектор. Между прочим, есть и пистолет…
«Вот оно, дилетантство…» – подумал Гримм. Он вспомнил пустое портмоне. Выбросить его, но оставить пистолет! В голове Гримма это не укладывалось. Ведь с этим и убегать тяжелее, и улика это более тяжкая. Он не выдержал и спросил:
– Фрау Пфеффер, что же вы пистолет-то не выбросили? Такая улика…
Он взглянул на нее и увидел пустые невидящие глаза. Перевел взгляд на ее тонкие руки. Эрика была в кофточке с коротким рукавом, и Гримм без труда привычным взглядом обнаружил следы иглы на левом сгибе руки. Как он забыл? Конечно, она уже ждала ареста и давила наркотиком душевные муки. Поэтому так спокойно их встретила. Нет, она ничего сейчас не скажет. Гримм ошибся. Эрика, глядя куда-то в сторону, сказала:
– Вы правы, инспектор… Я просто хотела убить и себя…
– И что же, не получилось?
Она промолчала, а Гримм снова подумал о тонкой составляющей души, которую он, пожалуй, утратил.
Когда Эрику свели вниз и полицейский, остававшийся у патрульной машины, распахнул дверцу, вдруг ударил раскат грома и начался ливень, что случалось редко в это время года.
55
С утра на Шиллерштрассе моросило. Макс стоял у окна и смотрел на улицу, на быстро снующих туда-сюда людей под огромными зонтами. Окно было приоткрыто, и сырой тяжелый воздух быстро выталкивал наружу дым его сигареты. Исчезающий табачный дым, как уже часто бывало, вызвал из памяти воспоминания детства. Литературный гений Шерлок Холмс тоже часто курил, когда размышлял. Правда, трубку. Он даже говаривал своему помощнику: «Это задача на одну трубку, Ватсон». У начинающего сыщика Макса Вундерлиха все получилось, но не так быстро. Он выкурил не одну пачку сигарет, прежде чем пришел к сегодняшнему дню, но теперь мог с уверенностью заявить, что дело Кристины Маттерн закрыто. Потом молодой человек подумал, что такое название спорно. Может быть, дело Эрики Пфеффер? А может быть, это две стороны одной медали?
Сегодня он соберет заинтересованных лиц и доложит о результатах. Он внутренне улыбнулся. Этих лиц совсем немного – заказчица расследования Кристина Маттерн и его добровольная помощница (она же начинающая писательница) Мартина Хайзе. Правда, Мартина почти обо всем знает, но он все же приберег для нее «изюминку». Интересно, как она отреагирует.
К заинтересованным лицам условно можно отнести и инспектора Гримма. Ему наверняка захочется узнать о некоторых деталях. Что ж, Максу нечего скрывать от полиции. Теперь, когда он достиг своей цели, сыщик с радостью отдает полиции лавры победителя и готов удовлетворить любопытство Гримма в неформальной беседе. Кстати, не выдает ли он желаемое за действительное? При всей уверенности в личности преступницы он ведь еще ничего не знает о факте задержания. Макс набрал номер инспектора Гримма.
– Доброе утро, господин инспектор. Сыщик Вундерлих. Как и договорились, спешу удовлетворить свое любопытство. Есть утешительные новости?
– Мы арестовали ее вчера во второй половине дня. Она дала первые показания.
– Признательные?
– Она не отпиралась, частный детектив. В квартире мы обнаружили и вещдоки, названные вами. Они не понадобились для получения признания. Теперь их роль скорее формальная – предъявим как вещественное доказательство суду.
– А каков мотив? Что она сказала?
– Она не могла это толком объяснить. Мы выяснили, что она наркоманка, а с банкиром у нее была любовная связь. Я думаю, причиной была месть… За что? Не знаю даже, что и сказать… Это, пожалуй, как-то связано с любовью… Я не большой дока в этих делах. Тут может помочь только психолог. В любом случае, месть жестокая, и наркотики сыграли здесь не последнюю роль… Пожалуй, они подтолкнули ее к этому решению. Нам известны такие случаи, частный детектив. Сегодня мы допросим ее еще раз. В двенадцать ее привезут в полицай-президиум. Кое-что уточним, и дело можно будет передавать в суд.
– Я вам не нужен?
– Думаю, что при следственных действиях мы обойдемся без вас. Вызовем вас как свидетеля в суд. Правда, – инспектор Гримм запнулся, – был бы крайне признателен за возможность получить некоторые объяснения при личной встрече.
– Нет проблем, господин инспектор. Благодарю за приятные новости. Значит, в двенадцать…
– Да. Если хотите ее увидеть, то подъезжайте ко входу в президиум немного раньше. Обвиняемую привезут на машине, и в течение короткого времени вы сможете ее видеть. Не обещаю, что она повернется к вам лицом…
– Я понял, господин инспектор. Скажите, она в самом деле так похожа на Кристину Маттерн?
– Как две капли воды, только выглядит старше.
«Вот и все», – подумал Макс. Нет, не все. Еще предстоит вернуть бриллиант и вручить его клиентке. Бриллиант, который он с самого начала считал причиной разыгравшейся трагедии, из-за которого было предпринято столько розыскных действий, оказался ни при чем. Сработал один шанс из ста. Даже обидно. И не будь банкир застреленным в тот жаркий августовский полдень, он в скором времени, вероятно, сам бы вернул бриллиант Кристине Маттерн. Однако все пошло каким-то непредсказуемым образом не так. Возвращение бриллианта на его законное место состоится, но потребует некоторого времени. В этом не стоит даже сомневаться, ведь сегодня рано утром звонил Ахмед. Заикаясь, он молил о прощении и готов был отказаться от процентов. Макс обещал связаться с ним, как только это станет возможным.
Сыщика Макса Вундерлиха не интересовало то, что произойдет в суде. Он понимал, что за убийство банкира Эрике Пфеффер, уже не единожды судимой, назначат солидный срок. Сейчас ему просто не терпелось хотя бы краем глаза увидеть живую Эрику Пфеффер, которую он вычислил заочно, так ни разу и не увидев. А больше всего он хотел, чтобы ее увидела Кристина Маттерн, а она увидела Кристину.
В этом он усматривал некий момент истины.
56
Кристина и Мартина сидели на заднем сиденье «Рено» и не понимали, куда везет их сыщик. Без всяких объяснений он сорвал обеих с работы, заставив отпроситься у начальства на пару часиков.
– Максик, что за срочность? – панибратски спросила Мартина, забыв, что он запретил ей так называть себя при посторонних. Кристина предпочла промолчать, лишь недоуменно поглядывая по сторонам.
– Сейчас все узнаете, – ответил он.
Когда подъехали к президиуму, Мартина воскликнула:
– Боже, куда ты нас привез?
Кристина же сразу узнала здание, где недавно побывала. Взглянув на Мартину, она сказала:
– Это полицай-президиум, фрау Хайзе.
Они вышли из машины, и Макс закурил. Дамы последовали его примеру.
– Максик, долго мы здесь будем стоять? – нетерпеливо спросила Мартина.
Он взглянул на часы и ответил:
– Думаю, нет. Давайте только перейдем в другое место. Пожалуй, вот сюда.
Обе послушно двинулись за ним, причем Мартина не преминула заметить:
– Что за спектакль ты собрался нам показать?
– Ты не права, Мартина. Спектакль уже был. Это его последняя сцена.
Из-за поворота вынырнула полицейская машина. Макс сразу догадался, что это та машина. Он повернулся к дамам и сказал:
– Сейчас эта машина остановится возле входа в президиум. Следите за ней внимательно. Из нее выведут преступницу, и в сопровождении полицейских она проследует в здание.
Мартина уже догадалась, чего он хочет, и взяла Кристину Маттерн под руку. Та взглянула на нее непонимающе, но не шелохнулась и не проронила ни слова. Сначала из машины выбрались двое полицейских и стали по сторонам. Затем из двери показались женские руки в наручниках, а вслед за ними вынырнула головка брюнетки. Хотя она и была повернута к ним боком, Макс сразу отметил сходство и быстро сказал, обращаясь к Кристине Маттерн:
– Смотрите внимательно, фрау Маттерн.
Его напоминание было напрасным. Как только Кристина увидела Эрику, она непроизвольно громко вскрикнула. От неожиданности Эрика повернула голову на звук и увидела Кристину. На несколько секунд взгляды их встретились. Вслед за Эрикой из машины выбрались еще двое полицейских, и вскоре вся группа скрылась за стеклянными дверями президиума.
Кристина Маттерн стояла с широко раскрытыми непонимающими глазами. В ногах была слабость, но Мартина крепко держала ее. Постепенно к ней вернулась способность говорить, и она спросила:
– Господин Вундерлих, что это было? Это сон?
– К сожалению, нет, фрау Маттерн. Это преступница, которая застрелила вашего любовника Рольфа Гаммерсбаха.
– Но…
– Совершенно верно. Я понимаю, что вы хотите сказать. Это случай… Просто его величество случай… А ваше «но» мы сейчас обсудим.
Макс повел их в расположенное неподалеку кафе. Справился у сотрудницы, можно ли у них курить, и, получив в ответ утвердительный кивок, заказал три чашки кофе. После того как дамы отхлебнули из чашек и прикурили, сыщик Вундерлих начал свой рассказ, часто перебиваемый возгласами обеих дам. Скорее это была беседа трех лиц, одно из которых выступало ответчиком.
– Фрау Маттерн, сначала попробую дать пояснения в отношении вашего «но». Да, мы все считали, что банкира застрелил мужчина, но оказалось, что это был маскарад. Только что увиденная вами женщина просто переоделась мужчиной. Естественно, для того, чтобы сбить с толку полицию.
Кристина Маттерн, готовая поверить в столь необычную для нее версию, не смогла тем не менее не спросить:
– И эта женщина… – Она вдруг замялась, пытаясь подобрать правильные слова, но Макс продолжил вместо нее:
– Совершенно верно, удивительно похожа на вас, фрау Маттерн. И вторая половина вашего «но» состоит в том, что это ваша сестра Эрика Пфеффер. Более того, вы близнецы…
Мартина сразу же завопила:
– С чего ты это взял? Что за новости? Ты же все время говорил только о необычайном сходстве…
– Мартина, именно эта необычайность побудила меня предпринять еще кое-какие действия. Я еще тебе о них не рассказывал, но с удовольствием расскажу, как только ты в ближайшие дни забежишь ко мне на Шиллерштрассе. Твоя поездка в Берлин лишь подтвердила мои предположения.
Кристина Маттерн сидела бледная и не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что сыщик, на которого она привыкла полагаться, на этот раз слишком далеко зашел в своих фантазиях. Наконец она справилась с волнением и, решительно взглянув на Макса, твердым голосом сказала:
– У меня никогда не было сестры.
– Вы просто об этом ничего не знали.
– Дядя рассказал бы мне об этом.
– Когда умер ваш дядя?
– Когда мне было восемнадцать.
– Возможно, он собирался вам об этом рассказать, но просто не успел. А когда вы были ребенком, он не рассказывал, пожалуй, потому, что не хотел осложнять вашу жизнь.
– Если, как вы утверждаете, нас было двое, почему он не забрал из приюта обеих?
– Я был в приюте и выяснил, что он просто не решился взять двоих, так как считал, что не справится. Он выбрал вас. Думаю, чисто случайно. Но должен сказать, что вам повезло больше, чем вашей сестре.
– А что же стало с ней?
– Ваш дядя знал, что несколько позже объявилась еще одна ваша дальняя родственница. Это была тетка вашего отца. В то время, как, собственно, и сейчас, она проживала в Берлине, в той его части, которая входила в ГДР. Тетка с большим трудом добилась разрешения приехать во Франкфурт и забрала Эрику. Надо заметить, что тетке тогда никто не сказал, что у Эрики есть сестра, которую забрал другой родственник. Она не знала, что у вашего отца, ее племянника, девочки-близнецы. Отношения между ГДР и Федеративной Республикой были сложные, и вы обе так и росли вдали друг от друга, не имея ни малейшего понятия о том, что каждая из вас имеет сестру.
– А почему у нас разные фамилии?
– Здесь все очень просто. Девичья фамилия вашей матери Маттерн, а ваш дядя ее родной брат. Поскольку он вас удочерил, то и дал вам свою фамилию. Так что вы фактически носите девичью фамилию вашей матери. А ваш отец имел фамилию Пфеффер. Тетка, которая удочерила Эрику, была родной сестрой вашего деда по отцовской линии Ганса Пфеффера, замуж не выходила и носила фамилию Пфеффер, которую и получила Эрика при удочерении. Так что Эрика носит фамилию вашего отца.
– Что же теперь будет, господин Вундерлих?
Макс задумался, отхлебнул из чашки, выпустил кольцо дыма. Перед глазами почему-то возникли братья-близнецы Лукас и Йонас, которых смерть разлучила навсегда. Пожалуй, Кристине и Эрике повезло больше. Правда, тюрьма продлит их разлуку, но однажды они все же встретятся… Когда? Этого он не мог сказать.
– Будет, фрау Маттерн, то же, что было бы, не окажись Эрика Пфеффер вашей сестрой. Она понесет заслуженное наказание за убийство человека. К сожалению, жизнь вашей сестры сложилась не столь благополучно, как ваша. Фрау Хайзе побывала в Берлине и кое-что выяснила. Тетка была уже немолодым человеком, когда взяла Эрику. Ей было сложно воспитывать девочку. А Эрика имела не такой кроткий характер, как вы. Или я не прав и ошибаюсь на ваш счет?
Она слегка улыбнулась и коротко сказала:
– Пожалуй, нет.
Макс воодушевился и продолжил:
– Вот, видите… Я где-то читал, что у близнецов всякая черта характера как бы общая и делится между ними, но не поровну. Если одному достается больше среднего, то второму соответственно меньше…
Тут вмешалась Мартина:
– Максик, уж больно безапелляционно… Это еще надо доказать…
Он сразу же сказал:
– Хорошо, хорошо… Сдаюсь. Здесь я, пожалуй, дилетант. Будем считать, что это просто мои досужие домыслы. Таким образом, нам неизвестны все факты ее жизни, но мы точно знаем, что она употребляла наркотики и сидела за их распространение. Освободившись, Эрика приехала во Франкфурт, где и встретила однажды Рольфа Гаммерсбаха. Помните, вы мне как-то рассказывали, что банкир говорил вам по поводу его случайной связи… О каких-то совпадениях и тому подобном…
– Да. Что же дальше? – спросила Кристина с нетерпением.
– Ваш любовник в конце концов отверг ее любовь. Это предварительные соображения. Подробности, возможно, будут установлены судом. Я думаю, что он догадался, что она наркоманка, и поторопился прервать связь. А она это вот так восприняла…
– Вы хотите сказать, что не было никакого материального мотива?
– Абсолютно. Обычная месть… я бы сказал, из ревности… – Он задумался на секунду и добавил: – Я бы сказал еще, что на нем она выместила всю свою горечь и недовольство жизнью, которая выпала на ее долю… Думаю, она не смогла смириться с унижением, нанесенным ей банкиром. Конечно, и наркотики сделали свое дело…
– Если убийство было совершено не из корыстных побуждений, то где расписки? Ведь в тот день у Рольфа должны были быть расписки… Или их просто не было?
Макс положил на стол свою папку, не спеша раскрыл ее, достал какие-то бумажки и, сделав невозмутимое лицо, сказал:
– Вот они.
После этих слов Мартина округлила глаза и, почти задыхаясь, воскликнула:
– А вот об этом я еще ничего не знала. Ты мне не рассказывал. Неужели?
Макс снисходительно ответил:
– Должны же у сыщика быть свои секреты.
Кристина Маттерн перебирала не очень гладкие, в мелких морщинках бумажки и не верила своим глазам. Здесь было все. И расписка, где Ахмед подтверждал, что принял бриллиант от Рольфа, а Рольф получил деньги, и расписки, подтверждающие принятые Ахмедом суммы с учетом процентов. Она быстренько подсчитала и сказала:
– Господин Вундерлих, я должна ему еще триста тысяч плюс проценты.
– Совершенно верно. К этим распискам вы должны еще добавить ту, которую вам дал покойный Рольф Гаммерсбах, и тогда у вас полный комплект.
– А где же взять эти деньги?