Началась неразбериха: Джейк и Дайер стали призывать своих свидетелей уйти из зала суда. Эрл Кофер, не желавший уходить, с рассерженным видом двинулся к двери. Вызванные Джейком Оззи Уоллс и тринадцать его помощников тоже вышли по его настоянию. Джози и Кира закрылись в отделе земельного кадастра на первом этаже. Приставы и клерки указывали направление и выводили свидетелей в коридор.

После установления порядка Его честь посмотрел на присяжных и произнес:

– Начинаем судебный процесс. В первую очередь адвокаты сторон выступят с краткими вступительными замечаниями. Поскольку бремя доказательства лежит на штате Миссисипи, первым всегда будет выступать его представитель. Прошу, мистер Дайер!

Дождь закончился, гром продолжал грохотать. Лоуэлл шагнул к трибуне и взглянул на присяжных. На стене напротив них висел широкой белый экран. Нажатием кнопки Дайер вызвал на него красивое улыбающееся лицо покойного Стюарта Кофера в парадной форме помощника шерифа. Он несколько секунд смотрел на фото, потом повернулся к присяжным:

– Леди и джентльмены, это был Стюарт Кофер. В возрасте тридцати трех лет он был убит подсудимым, Дрю Гэмблом. Стюарт местный, родился и вырос в округе Форд, учился в средней школе Клэнтона, служил в армии, дважды направлялся в Азию, сделал блестящую карьеру как сотрудник правоохранительных органов, защитник общества. Ночью двадцать пятого марта, лежа в своей постели, в собственном доме, он был убит во сне подсудимым Дрю Гэмблом.

Обвинитель с максимальным драматизмом указал на обвиняемого, сидевшего внизу, между Джейком и Либби, словно присяжные были не вполне уверены, кого здесь судят.

– Подсудимый завладел служебным оружием Стюарта, пистолетом «глок» калибра 9 миллиметров. – Дайер шагнул к столу, за которым вела запись судебная протоколистка, взял вещественное доказательство штата номер один и продемонстрировал его присяжным. Потом положил пистолет на прежнее место и продолжил: – Взяв оружие, он сознательно и намеренно направил ствол на левый висок Стюарта Кофера и с расстояния одного дюйма спустил курок. – Дайер для пущего впечатления указал на собственный левый висок. – Смерть наступила мгновенно.

Он перевернул страницу своих записей и сделал вид, будто внимательно изучает написанное. Потом, бросив листы на трибуну, обратился к присяжным: – У Стюарта были кое-какие проблемы. Защита попытается доказать…

Джейку не терпелось перебить его. Он вскочил и воскликнул:

– Протестую, Ваша честь! Это вступительные замечания обвинения, а не мои. Окружной прокурор не может комментировать того, что мы еще только постараемся доказать.

– Протест принят. Мистер Дайер, не отвлекайтесь. Это вступительное слово, леди и джентльмены, и я предупреждаю, что на данном этапе слова адвокатов сторон не являются доказательствами.

Дайер улыбнулся и кивнул, будто судья неким образом подтвердил его правоту.

– Стюарт часто злоупотреблял спиртным, выпил он и той ночью, перед тем, как был убит. В пьяном виде он становился неприятен, проявлял склонность к насилию и к дурным поступкам. Друзья беспокоились за него и обсуждали варианты помощи. Стюарт, конечно, не паинька, он сражался со своими демонами. Но каждое утро он являлся на службу, не пропуская ни дня, и при исполнении был одним из лучших помощников шерифа округа Форд. Шериф Оззи Уоллс даст показания на этот счет.

Подсудимый проживал в доме Стюарта, со своей матерью и младшей сестрой. Джози Гэмбл, его мать, и Стюарт сожительствовали около года, и их отношения были, мягко говоря, весьма хаотичными. Но благодаря Стюарту у них был хороший дом, крыша над головой, много еды, теплые постели, защита. Он обеспечивал им безопасность – то, чего они раньше почти не знали. Стюарт взял их к себе, заботился о них. Сам он не планировал становиться отцом, но детей Джози принял и не возражал против дополнительного финансового бремени. Стюарт Кофер был хорошим, честным человеком, много поколений семьи которого жили в округе Форд. Его убийство – бессмысленный акт. Убийство, леди и джентльмены. Стюарт Кофер был убит из собственного оружия, убит, когда спал в своей постели.

Дайер немного прошелся взад-вперед. Присяжные ловили каждое его слово.

– Вы услышите от свидетелей ужасные показания. Я прошу вас выслушать их, обдумать, но обдумать и то, чьи они. Стюарта нет с нами, он не может защитить себя, а те, кто пытается опозорить его доброе имя, имеют веские причины изображать в чудовищном свете. Возможно, подозрений к мотивам их слов не возникнет, а будет даже сочувствие. Но я вас прошу: слушая их показания, делайте только одно. Задавайте себе раз за разом один и тот же вопрос, очень простой: должен ли был подсудимый в тот ключевой момент нажимать на курок?

Дайер отошел от присяжных и приблизился к столу защиты. Указывая пальцем на Дрю, он спросил:

– Должен был он спускать курок?

После этого прокурор вернулся за стол обвинения и сел. Речь получилась короткой, по существу весьма впечатляющей.

– Мистер Брайгенс! – произнес судья.

Джейк встал, подошел к трибуне, взял пульт и нажал кнопку. Со стены пропала улыбающаяся физиономия Стюарта Кофера.

– Ваша честь, я откладываю свое выступление. Пропускаю штат вперед.

Нуз удивился, Дайер тоже. Защита имела право так поступить, однако адвокаты редко пренебрегали возможностью с самого начала посеять зерно сомнения. Джейк сел. Дайер уставился на него, гадая, что за ловушку он приготовил.

– Что ж, – сказал Нуз, – дело ваше. Мистер Дайер, прошу, вызовите вашего первого свидетеля.

– Ваша честь, штат вызывает Эрла Кофера.

Пристав вышел за свидетелем. Быстро появившийся Эрл был подведен к свидетельскому месту, где он поднял правую руку и поклялся говорить только правду. Он назвал свое имя и адрес, пояснил, что прожил в округе Форд всю свою жизнь. Ему 63 года, почти сорок лет он женат на Джанет, у них три сына и дочь.

Дайер нажал кнопку, появилось большое изображение подростка.

– Это ваш сын?

– Это Стюарт в четырнадцать лет, – ответил Эрл, немного помедлил и добавил: – Это мой мальчик, мой старший сын… – Он не смог продолжить и уставился в пол.

Дайер не сразу нажал кнопку. Появилась следующая фотография – Стюарт в форме школьной футбольной команды.

– Сколько лет Стюарту на этой фотографии?

– Семнадцать. Он играл два года, пока не повредил колено. – Он громко вздохнул в микрофон и вытер глаза. Присяжные следили за ним с огромным сочувствием. Дайер опять нажал кнопку, вновь сменив фотографию, – улыбающийся Стюарта в 21 год, в новенькой военной форме.

– Сколько лет ваш сын служил своей стране? – спросил прокурор.

Эрл скрипнул зубами, снова вытер глаза и постарался успокоиться.

– Шесть лет, – выдавил он. – Ему нравилась воинская служба, он говорил, что хочет сделать карьеру в армии.

– Чем Стюарт занимался после армии?

Эрл потоптался на месте и, подбирая слова, ответил:

– Вернулся домой, сменил две работы в округе, а потом решил пойти служить в департамент шерифа.

Армейский снимок сменился уже знакомым – улыбающийся Стюарт в парадной форме помощника шерифа.

– Когда вы в последний раз видели сына, мистер Кофер?

Эрл наклонился вперед, пытаясь скрыть струящиеся по лицу слезы. Он долго приходил в себя, чтобы, сквозь зубы, громко, с горечью процедить:

– В похоронном бюро, в гробу.

Дайер посмотрел на него, чтобы продлить драматический момент, и произнес:

– Передаю свидетеля защите.

Джейк предлагал признать на досудебной стадии, что Стюарт Кофер мертв, но Дайер отказался. Нуз считал, что полноценный процесс по делу об убийстве должен начинаться слезами со стороны родных потерпевшего, и был в этом не одинок. Практически каждый судья первой инстанции в штате разрешал такие бесполезные показания, одобренные Верховным Судом несколько десятилетий назад.

Джейк вышел к трибуне, чтобы приступить к неприятной задаче – уничтожению репутации мертвеца. У него не было выбора.

– Мистер Кофер, ваш сын в момент гибели был женат?

Эрл взглянул на адвоката с нескрываемой ненавистью и ответил «нет».

– Он был разведен?

– Да.

– Сколько раз?

– Дважды.

– Когда он женился впервые?

– Не знаю.

Джейк взял со стола защиты бумаги. Вернувшись к трибуне, он спросил:

– Правда ли, что в мае 1982 года он женился на Синди Ратерфорд?

– Допустим… Вроде да.

– Через тринадцать месяцев, в июне 1983 года, они развелись?

– Допустим.

– Затем, в сентябре 1985 года, он женился на Саманте Пейс?

– Допустим.

– А через восемь месяцев они развелись?

– Допустим… – Эрл уже рычал, истекал желчью, испытывал к адвокату Брайгенсу непреодолимое отвращение. Его щеки, только что мокрые, теперь пылали, он был близок к бешенству – и потому терял сочувствие присяжных.

– Еще вы говорили, что ваш сын планировал армейскую карьеру. Почему он передумал?

– Не знаю, не помню.

– Не потому ли, что его выгнали из армии?

– Неправда!

– У меня есть копия документа о его бесславном увольнении. Хотите посмотреть?

– Нет.

– У меня все, Ваша честь.

– Вы свободны, мистер Кофер, – сказал судья. – Можете сесть. Вызовите вашего следующего свидетеля, мистер Дайер.

– Штат вызывает помощника шерифа Мосса Джуниора Тейтума.

Свидетель, вызванный из коридора, вошел в полный притихший зал, кивнул Джейку, проходя мимо него, и остановился перед протоколисткой. Он был вооружен, при полном параде.

– Помощник Тейтум, – произнес судья Нуз, – закон штата запрещает давать свидетельские показания, располагая оружием. Попрошу выложить его на стол.

Тейтум послушно положил свой «глок» рядом с пистолетом вещдоком, на виду у присяжных, поклялся говорить только правду, сел и стал отвечать на предварительные вопросы прокурора.

Ночь происшествия. В 2.29 поступил звонок в службу 911. На место происшествия отрядили его. Тейтум знал, что там проживает Стюарт Кофер, его сослуживец и друг. Он осторожно вошел и увидел Дрю Гэмбла, сидевшего в кресле в гостиной и смотревшего в окно. Тейтум заговорил с ним, и Дрю сказал: «Моя мать мертва. Стью ее убил». Тейтум спросил: «Где она?» Он ответил: «В кухне». Тейтум спросил: «Где Стюарт?» Дрю сказал: «Он тоже мертв, лежит в своей спальне». Помощник прошел по дому, увидел в спальне свет, заметил женщину на полу и девочку, держащую ее голову. В открытой двери спальни он увидел свисающие с кровати ноги. Войдя в спальню, Тейтум нашел Стюарта лежащим поперек кровати, пистолет в нескольких дюймах от его головы, повсюду кровь.

Он вернулся в кухню и спросил девочку, что произошло. Она сказала: «Он убил мою мать». Тейтум спросил: «Кто застрелил Стюарта?»

Дайер посмотрел на поднимающегося Джейка. Тот произнес заранее подготовленные слова:

– Ваша честь, я протестую против этих показаний, поскольку они даются с чужих слов.

Судья этого ждал.

– Протест принят к сведению, мистер Брайгенс. Для протокола, защита ходатайствовала об ограничении данной части показаний. Штат дал ответ, и шестнадцатого июля я провел слушания по ходатайству. После бурного пространного спора сторон суд, будучи полностью проинформированным, постановил, что эти показания допустимы.

– Благодарю вас, Ваша честь, – сказал Джейк и сел.

– Можете продолжать, мистер Дайер.

– Помощник шерифа Тейтум, вы спросили девочку, мисс Киру Гэмбл, кто застрелил Стюарта. Что она ответила?

– Она сказала: «Дрю его застрелил».

– Что еще она сказала?

– Ничего. Она держала голову матери и плакала.

– Что вы предприняли дальше?

– Я прошел в гостиную и спросил парня, то есть подсудимого, он ли стрелял в Стюарта. Тот не ответил. Он просто сидел и смотрел в окно. Убедившись, что парень не намерен отвечать, я покинул дом, вернулся к своей патрульной машине и вызвал подкрепление.

Джейк не сводил с него глаз. Он внимательно слушал приятеля, которого знал много лет, завсегдатая их кафе, раньше готового выполнить любую его просьбу, и размышлял, станет ли его собственная жизнь прежней. Разумеется, по прошествии месяцев и лет она нормализуется, и копы перестанут видеть в нем защитника виновных, выгораживающего преступников.

Джейк отбросил эти мысли и пообещал себе вернуться к заботе о будущем месяц спустя.

– Спасибо, помощник шерифа Тейтум, – произнес Дайер. – У меня больше вопросов нет.

– Мистер Брайгенс?

Джейк встал, прошел к трибуне, заглянул в блокнот и перевел взгляд на свидетеля.

– Итак, помощник шерифа Тейтум, войдя в дом, вы сразу спросили Дрю, что произошло.

– Именно это я сказал.

– Где он находился?

– Он был в гостиной, сидел в кресле и смотрел в окно.

– Как будто ждал полицию?

– Наверное. Неизвестно, чего он ждал.

– Он смотрел на вас, говоря, что его мать и Стюарт Кофер мертвы?

– Нет, он продолжал смотреть в окно.

– Он был в трансе? Испуган?

– Не знаю. Я не анализировал его состояние.

– Он плакал, проявлял какие-то чувства?

– Нет.

– Он был в шоке?

Дайер встал.

– Протестую, Ваша честь. Не уверен, что данный свидетель компетентен высказывать суждение об эмоциональном состоянии обвиняемого.

– Принято.

Джейк продолжил:

– Затем вы нашли оба тела, Джози Гэмбл и Стюарта Кофера, и обратились к девушке. После этого вы вернулись в гостиную. Где находился обвиняемый?

– Как я сказал, он по-прежнему сидел около окна и смотрел наружу.

– Вы задали ему вопрос, он не ответил, верно?

– Да.

– Он посмотрел на вас, услышал вопрос, отреагировал на ваше присутствие?

– Нет, как я сказал, он сидел, и все.

– Больше вопросов не имею, Ваша честь.

– Мистер Дайер?

– Я тоже, Ваша честь.

– Помощник шерифа Тейтум, вы свободны. Попрошу забрать оружие и сесть в зале. Кто следующий?

– Шериф Оззи Уоллс, – сообщил Дайер.

Зал замер в ожидании. Джейк шептался с Либби, не обращая внимания на взгляды присяжных. Оззи двинулся по проходу слегка развязно, в манере бывшего профессионального футболиста, миновал барьер, занял свидетельское место, разоружился и поклялся говорить только правду.

Дайер начал с обычных вопросов о прошлом, избрании и переизбрании, обучении. Как все опытные прокуроры, он был методичен, почти зануден. Опасений, что суд слишком затянется, не возникало, поэтому никто не спешил.

– Скажите, шериф, когда вы зачислили Стюарта Кофера на службу?

– В мае восемьдесят пятого года.

– Вас беспокоило его позорное увольнение из армии?

– Нет. Мы это обсудили, и меня устроили его слова, что с ним обошлись несправедливо. Ему очень хотелось служить, а мне требовался помощник.

– Как Кофер обучался?

– Я отправил его в полицейскую академию в Джексон, на двухмесячную программу.

– Какой была его успеваемость?

– Отличной. Стюарт закончил вторым в своем классе, с высокими оценками по всем дисциплинам, особенно по владению огнестрельным оружием.

Дайер отвлекся от своих записей, посмотрел на присяжных и произнес:

– Таким образом, на момент гибели он прослужил в вашем подразделении порядка четырех лет?

– Совершенно верно.

– Как бы вы оценили его работу помощником шерифа?

– Стюарт был исключительным сотрудником. Он быстро выдвинулся, превратился в отличного полицейского, никогда не пасовавшего перед опасностью, всегда готового мчаться в горячую точку. Года три назад нам сообщили, что банда наркоторговцев из Мемфиса ближайшей ночью будет передавать товар в укромном месте неподалеку от озера. Стюарт как раз дежурил и вызвался съездить туда. Мы не ждали многого, источник сведений был ненадежным, но Cтюарт угодил там в ловушку, преступники открыли по нему огонь. В считанные минуты он уложил наповал троих, тогда четвертый сдался. Стюарт был легко ранен, однако не пропустил ни дня службы.

Драматическая история, но Джейк знал, что без нее не обойдется. Он хотел протестовать по причине ее неуместности, однако не стал, понимая, что Нуз не примет его протест. Команда защиты подробно обсуждала эту тему и пришла к выводу, что история геройства может даже пойти на пользу Дрю. Пусть Дайер изобразит Стюарта полным отморозком, палящим по всему, что движется, опасным человеком, вызывавшим страх, особенно у его подруги и ее детей, совершенно беззащитных, когда он напивался и принимался их избивать.

Оззи поведал присяжным, что прибыл на место происшествия минут через двадцать после звонка помощника Тейтума, ожидавшего его в дверях дома. Там уже находилась скорая, женщина, Джози Гэмбл, лежала на носилках, ее готовили к отправке в больницу. Оба ее ребенка сидели вместе на диване в гостиной. Тейтум доложил Оззи о происшедшем, после чего тот прошел в спальню и увидел тело Стюарта.

Дайер выразительно посмотрел на Джейка и произнес:

– Ваша честь, сейчас штат хотел бы показать присяжным три фотографии с места преступления.

Джейк встал и проговорил:

– Ваша честь, защита повторно протестует против этих фотографий как провокационных, влекущих пагубные последствия и совершенно излишних.

– Ваш протест принят к сведению. Для протокола: это возражение уже вносилось защитой, и шестнадцатого июля суд провел слушания по данному вопросу. На основании исчерпывающих сведений суд постановил, что три фотографии допустимы. Ваш протест, мистер Брайгенс, отклонен. Предупреждение присяжным и зрителям: фотографии производят сильное впечатление. Дамы и господа присяжные, вам придется изучить их. Призываю вас, равно как всех остальных, к благоразумию. Мистер Дайер, приступайте.

Фотографии с места преступления, какими бы шокирующими и страшными они ни были, редко запрещались к показу на процессах об убийстве. Дайер передал Оззи Уоллсу цветную фотографию 8×10.

– Шериф Уоллс, это вещественное доказательство штата номер два. Можете ответить, что на фотографии?

Оззи взглянул, скривился и сказал:

– Это фотография Стюарта Кофера, сделанная из двери его спальни.

– Верно ли она передает увиденное вами?

– Боюсь, что да. – Он опустил фотографию и отвернулся.

– Ваша честь, – продолжил прокурор, – я прошу позволения передать присяжным три экземпляра данной фотографии и вывести ее на экран.

– Сделайте это.

Джейк уже возражал против демонстрации крови на большом экране, но Нуз его протест отклонил. И вот на экране появился Стюарт, лежащий поперек кровати, со свисающими ногами, рядом с его головой пистолет, тут же лужа темно-красной крови, еще не впитавшейся в простыни и в матрас.

Зрители зашумели и заахали. Джейк увидел, что некоторые присяжные отворачиваются от фотографий и от экрана, другие смотрят на Дрю с нескрываемым негодованием.

Вторую фотографию сделали со стороны ног Стюарта, на ней запечатлели его голову, хорошо виднелась дыра в черепе, а также брызги крови и мозгового вещества.

За спиной у Джейка раздались женские рыдания. Он, даже не оборачиваясь, знал, что это Джанет Кофер.

Дайер не спешил. Сейчас он являлся хозяином положения и сполна это использовал. На третьем фото был тот же план, что и на втором, но приближенный: брызги крови и мозгового вещества на подушках, на изголовье кровати, на стене.

Большинство присяжных сидели, опустив головы. Зал пребывал в оцепенении, все чувствовали себя жертвами нападения. Нуз, понимая, что это уже перебор, сказал:

– Довольно, мистер Дайер. Прошу убрать изображение. Объявляю перерыв на пятнадцать минут. Пригласите присяжных в их комнату.

Он стукнул своим молоточком и исчез.

Порсия нашла всего два дела за последние полвека, когда Верховный Суд отменял приговор за убийство из-за слишком страшных и пугающих фотографий с места преступления. Она доказывала, что Джейку следует протестовать, но только для протокола, не очень настойчиво. Избыток крови и мозгов мог бы спасти их клиента при рассмотрении его апелляции. Однако Джейк сомневался в этом. Вред был причинен и в данный момент представлялся непоправимым.



Джейк начал перекрестный допрос своего бывшего друга словами:

– Скажите, шериф Уоллс, в вашей службе имеется протокол реагирования по собственным делам?

– Разумеется.

– Как вы поступаете, если гражданин подает жалобу на кого-либо из ваших людей?

– Жалоба должна быть подана в письменном виде. Сначала я ее рассматриваю и провожу беседу с сотрудником с глазу на глаз. Потом собираем троих: одного действующего помощника и двух бывших. Мы серьезно относимся к жалобам, мистер Брайгенс.

– Сколько жалоб на Стюарта Кофера было подано за время его службы вашим помощником?

– Ни одной.

– Вам было известно о его проблемах?

– У меня четырнадцать помощников, мистер Брайгенс. Было четырнадцать… Я не могу вмешиваться в проблемы всех.

– Вы знали, что Джози Гэмбл, мать Дрю, дважды звонила в службу 911 и просила о помощи?

– Тогда я этого не знал.

– Почему?

– Потому что она не подавала жалоб.

– Хорошо. Помощник, отправленный на место происшествия после звонка на 911, составляет позднее рапорт?

– Должен, да.

– Выезжали ли на место сотрудники Пертл и Маккарвер двадцать четвертого февраля этого года после звонка в службу 911 с адреса Кофера? Звонила Джози Гэмбл, сообщившая диспетчеру, что Стюарт Кофер пьян и угрожает ей и ее детям?

Дайер вскочил:

– Протестую! Показания с чужих слов.

– Отклоняется. Продолжайте.

– Шериф Уоллс?

– Не уверен…

– Я располагаю записями переговоров 911. Хотите послушать?

– Верю вам на слово.

– Благодарю вас. Джози Гэмбл даст соответствующие показания.

– Я сказал, что верю вам на слово.

– Итак, шериф, где рапорт о происшествии?

– Нужно будет поискать в документах.

Джейк шагнул к трем большим коробкам, заготовленным рядом со столом защиты, ткнул в них пальцем и произнес:

– Вот они, шериф. У меня есть копии всех рапортов о происшествиях в вашем департаменте за последние двенадцать месяцев. Рапорт сотрудников Пертла и Маккарвера от двадцать четвертого февраля по звонку Джози Гэмбл среди них отсутствует.

– Полагаю, он куда-то завалился. Имейте в виду, мистер Брайгенс, если сигнализировавшая о происшествии сторона не подает в суд, значит, дело не стоит внимания. В таких случаях мы мало что можем сделать. Бывает, мы приезжаем на чей-то звонок и наводим порядок, не предпринимая никаких официальных действий. Бумаги не всегда важны.

– Согласен. Потому этой и нет.

– Протестую, – подал голос Дайер.

– Принято. Попрошу мистера Брайгенса воздержаться от показаний.

– Да, Ваша честь. Шериф, направлялся ли помощник Суэйз по тому же адресу третьего декабря прошлого года после звонка Джози Гэмбл в службу 911? Снова домашние разборки.

– У вас есть все записи, сэр.

– А у вас? Где рапорт о происшествии, поданный помощником Суэйзом?

– Ему положено там быть.

– Он отсутствует.

Дайер встал и сказал:

– Я протестую, Ваша честь. Мистер Брайгенс намерен приложить в качестве вещественных доказательств все записи? – Он кивнул на коробки.

– Конечно, если понадобится, – подтвердил Джейк.

Нуз снял свои очки для чтения, потер глаза и спросил:

– Куда вы клоните, мистер Брайгенс?

Лучшего паса нельзя было придумать.

– Ваша честь, – произнес Джейк, – мы докажем, что Стюарт Кофер систематически применял домашнее насилие разной степени тяжести к Джози Гэмбл и к ее детям, однако департамент шерифа не реагировал, покрывая своего сотрудника.

– Ваша честь, – вскинулся Дайер, – мистер Кофер не отдан под суд, не находится здесь и не способен защититься.

– Вынужден вас прервать, – обратился Нуз к Джейку. – Не уверен, что зависимость, о которой вы говорите, имеет юридическую обоснованность.

– Хорошо, господин судья, – проговорил Джейк. – Я снова вызову шерифа для дачи показаний, когда слово получит защита.

– Вы свободны, шериф Уоллс, – сказал Нуз, – но повестка о вызове в суд действует, поэтому вам придется покинуть зал. Заберите свой пистолет.

Выходя, Оззи бросил на Джейка недобрый взгляд.

– Мистер Дайер, вызывайте вашего следующего свидетеля.

– Штат вызывает капитана дорожной полиции Миссисипи Холлиса Брейзила.

Брейзил выглядел нелепо в ярко-голубом костюме, белой рубашке и красном галстуке. Он поведал о своих заслугах и многолетнем опыте и гордо проинформировал присяжных, что расследовал более сотни убийств. Потом рассказал, как прибыл на место преступления, и собрался порассуждать о фотографиях, но Нузу, как и остальным, больше не хотелось крови. Брейзил сообщил, как на месте преступления работала его бригада криминалистов из лаборатории штата, занимавшаяся фото– и видеосъемкой, бравшая образцы крови и мозга. В заряженном магазине «глока» помещается 15 пуль. Отсутствовала всего одна, найденная ими в толще матраса рядом с изголовьем кровати. Пуля была выпущена именно из этого оружия.

Дайер подал ему пластиковый пакетик с пулей и объяснил, что это и есть пуля из матраса, выпущенная из пистолета. На просьбу опознать пулю капитан ответил, что у него нет никаких сомнений, что это она. Тогда Дайер нажал кнопку, и на экране появились увеличенные фотографии пистолета и пули. Брейзил прочитал короткую лекцию о том, что происходит при выстреле из огнестрельного оружия: от взрыва капсюля и пороха в патроне пуля движется по стволу. При взрыве выделяются газы, остающиеся на руках стреляющего и нередко на его одежде. Газы и порох, следующие за пулей, часто указывают на расстояние между стволом и входным отверстием от пули.

В данном случае, судя по произведенному анализу, пуля была выпущена с малого расстояния – «менее двух дюймов», по мнению Брейзила.

Он источал уверенность и добился внимания присяжных. Джейк, правда, счел его показания утомительными и не мог дождаться их конца. Он поглядывал на присяжных, один из которых озирался, как бы говоря: «Мы все поняли. И так очевидно, как все произошло».

Однако Дайер не унимался, решив вытянуть из свидетеля все. По словам Брейзила, забрав тело, эксперты взяли также простыни, два одеяла, две подушки. Следствие было стандартным и несложным. Причина смерти не вызывала сомнений. Орудие убийства было в руках следствия. Подозреваемый сознался в убийстве другому надежному свидетелю. Позже, утром в воскресенье, Брейзил и два технических сотрудника явились в окружную тюрьму и взяли у подозреваемого отпечатки пальцев. Они также сделали смывы с его ладоней и предплечий и соскобы с одежды, чтобы собрать остатки пороха.

Дальше речь шла об отпечатках пальцев. Брейзил, показав серию слайдов, объяснил, что с «глока» сняли четыре слабых отпечатка для сопоставления с отпечатками обвиняемого. Отпечатки каждого уникальны, заметил он и, указывая на отпечаток большого пальца, заключил, что все четыре отпечатка на «глоке» – четырех пальцев, кроме мизинца, – принадлежат обвиняемому.

Последовал многословный, полный технических подробностей анализ химических тестов, проведенных для поиска остатков пистолетного выстрела. Никто не удивился, когда Брейзил пришел наконец к выводу, что из пистолета выстрелил именно Дрю.

В 11.50, когда Дайер отпустил свидетеля, Джейк встал, пожал плечами и произнес:

– У защиты нет вопросов, Ваша честь.

Нузу, как и всем остальным, нужно было передохнуть. Он посмотрел на пристава и сказал:

– Объявляется перерыв. Обед для присяжных готов?

Пристав кивнул.

– Хорошо, тогда перерыв до половины второго.

44

Зал суда опустел. Дрю остался один за столом и от нечего делать постукивал по нему пальцами под надзором пристава-калеки. К нему подошли Мосс Джуниор и Зак, сообщившие, что пора обедать. Они вывели Дрю через боковую дверь и сопроводили по шаткой старой лестнице на третий этаж, в комнату, где раньше располагалась окружная юридическая библиотека. Она тоже знавала лучшие времена, и создавалось впечатление, будто ныне юридическая наука отнюдь не являлась в округе приоритетом. Полки с пыльными книгами заметно провисли, некоторые вообще грозили вот-вот рухнуть, совсем как само здание суда. Зато здесь стоял карточный стол и два складных стула.

– Сюда! – Указал пальцем Мосс Джуниор, и Дрю сел. Зак достал бурую сумку и бутылку воды. Дрю вынул из сумки сэндвич в фольге и пакет чипсов.

Мосс Джуниор обратился к Заку:

– Здесь он будет в безопасности. – И ушел.

Зак и Дрю дождались, пока на лестнице стихнут его шаги. Сев напротив подсудимого, Зак спросил:

– Что скажешь о процессе?

Дрю пожал плечами. Джейк предупреждал его не болтать с людьми в форме.

– Как-то все нехорошо.

Зак усмехнулся:

– Ясное дело!

– Слышать не могу, как они изображают Стюарта славным парнем.

– Он и был славным парнем.

– Это для вас. Попробовали бы вы с ним пожить.

– Ты будешь есть?

– Я не голоден.

– Брось, Дрю, ты почти не притронулся к завтраку. Надо что-нибудь съесть.

– С тех пор, как я увидел вас впервые, вы только это и твердите.

Зак полез в свою сумку и откусил большой кусок от сэндвича с индейкой.

– Вы захватили с собой карты? – спросил Дрю.

– А как же!

– Отлично. «Двадцать одно»?

– Можно, но сначала поешь.

– Помните, что должны мне доллар тридцать?



В двух милях от суда, в центре Честера, команда защиты подкреплялась сэндвичами в совещательной комнате у Морриса Финли. Тот сам был занятым адвокатом и сейчас отсутствовал, что-то утрясая в федеральном суде. Позволить себе роскошь целый день следить за чужим процессом он не мог. То же самое относилось к Гарри Рексу, оставившему свою бедствующую контору без присмотра единственного ее адвоката, но ради процесса Гэмбла он на все махнул рукой. Он, Люсьен, Порсия, Либби, Джейк и Карла быстро ели, обсуждая действия обвинения. Единственным сюрпризом пока стал отказ Нуза позволить полицейскому Брейзилу вернуться к ужасным фотографиям с места преступления.

Оззи выступил неплохо, хотя его попытки скрыть пропажу документов выглядели неубедительно. Это стало небольшой победой защиты, но ее быстро забудут. Факт, что помощники шерифа округа халатно относятся к малозначительным рапортам, утратит важность, когда присяжные вступят в спор о признании вины или невиновности.

В целом, утром штат одержал убедительную победу, но удивления это не вызвало. Дело являлось незамысловатым, без загадок. Вступительная речь Дайера получилась броской и приковала внимание присяжных. Перебирая присяжных по одному, они обсудили их всех. Первые шесть мужчин были готовы уверенно проголосовать за виновность. Джои Кепнер ничего не выдавал ни мимикой, ни жестами. Пять женщин тоже не проявляли симпатии к подсудимому.

Главной их темой за ланчем была Кира. Дайер убедительно доказал, что Дрю совершил преступление. Штат не нуждался в Кире, дело выглядело выигрышным и без нее. Ее слова о том, что Дрю застрелил Стюарта, уже процитировали как веское доказательство.

– Он – прокурор, – проговорил Люсьен, – а эта порода всегда славилась избыточностью. Кира – единственная, кто может свидетельствовать, что слышала выстрел и признание брата в убийстве. Конечно, Дрю мог бы сам это заявить, но только если станет давать показания. Там присутствовала Джози, но она лежала без сознания. Если Дайер не вызовет свидетелем Киру, то присяжные удивятся: почему так? Как же апелляция? А если Верховный Суд штата постановит, что показания Тейтума необходимо исключить как основанные на чужих словах? Не слишком ли это рискованно?

– Вероятно, – отозвался Джейк.

– Ладно, давай скажем, что мы выигрываем на показаниях с чужих слов. Дайера это может насторожить, он решит, что нужна дополнительная гарантия, и вызовет свидетельствовать девчонку.

– Так уж им это необходимо? – спросила Либби. – Разве улик мало?

– Улик много.

– Если Дайер вызовет ее, то он просто придурок, – заявил Гарри Рекс. – Самый настоящий придурок. Дело у него в кармане, почему бы не успокоиться и не подождать, какие шаги предпримет защита?

– Он ее вызовет, получит показания, а потом вступит в бой, когда мы поведем речь о совращении, – предположил Джейк.

– Без совращения никак? – спросила Либби. – Нельзя этого избежать?

– Все зависит от Нуза. Он располагает нашим пояснением. Мы доказываем, на мой взгляд, убедительно, что о совращении нельзя умалчивать. Молчание равносильно ошибке, которую позже придется исправлять.

– Что мы пытаемся выиграть – процесс или апелляцию? – спросила Карла.

– То и другое.

Так они спорили, поглощая невкусные покупные сэндвичи, чтобы побороть голод.



Следующим свидетелем обвинения выступил доктор Эд Маджески, патологоанатом, производивший вскрытие. Дайер протащил его через серию обычных сухих вопросов для проверки профессионализма и сделал упор на том, что за свою тридцатилетнюю карьеру тот произвел две тысячи вскрытий, в том числе трехсот трупов с огнестрельными ранениями. На предложение задать вопросы для проверки рекомендаций патологоанатома Джейк ответил отказом: