Правда, Израиль немножко морщится и пытается давить на американцев. Потому что в Израиле считают, что американцы их где-то как-то кинули. Мол, говорили же что никому, кроме нас, не продадите, иначе у нас не будет того воздушного превосходства, которое вы нам обещали… Ну, это уже дискуссия между Израилем и Соединенными Штатами.

Разумеется, Соединенные Штаты — страна довольно сложная. Там есть политические группы, которые не хотят продавать Турции современное вооружение. Начиная с тех, которые упрекают Турцию в недостатке демократии, и кончая другими, проводящими разного рода идеи.

Дональд Трамп как раз хочет продать самолеты Турции. Люди в армии, точнее, та их часть, которым важно военное сотрудничество с Турцией, — хотят. Те, кто думает, как бы не дать России влезть на турецкий военный рынок, — тоже хотят. Даже командование НАТО хочет. Чем больше стран в НАТО будет иметь лучшее вооружение, тем командование НАТО будет чувствовать себя уверенней. Будет знать, что они что-то стоят, для чего-то нужны.

Замечу, пока американцы не отказывали своим союзникам в поставке тех или иных видов оружия из-за того, что у них якобы демократия не такая, какой хотелось бы всем членам Конгресса. Саудовская Аравия получала самолеты, Турция получала другие виды оружия и самолеты предыдущего поколения. Я не думаю, что политические амбиции повлияют на намерения военно-промышленных комплексов Соединенных Штатов. Хотя Сенат якобы возражает против поставок F-35 в Турцию из-за того, что Россия поставляет в эту страну С-400. Мол, не должна страна НАТО приобретать такие серьезные противоракетные системы у вероятного противника.

Тут как бы самим себя не выпороть. То есть, если Турция купила С-400, вы хотите, чтобы она сейчас не получила F-35 и купила еще Сухой-57? Чем это поможет укреплению военных связей Соединенных Штатов и Турции и ослаблению военной связи Турции с Россией? Если Турция вместо F-35 купит Су-57, я думаю, результат получится противоположным тому, чего хотят добиться американские законодатели.

Ряд турецких изданий, в частности Yeni Safak, допустил (именно допустил!), что Анкара, если Сенат наложит вето на продажу F-35, закупит у России либо Су-57, либо Су-35С.

Давайте разберемся, что представляют собой российские самолеты. Начнем с того, что они совершенно разные. То есть, Су-35 сегодня, пока Сухой-57 не встал на вооружение, действительно наилучший самолет для воздушных боев. И не только для воздушных боев, он может выполнять и другие задачи. Это самолет, что называется, «воздушного превосходства». Но он другого типа, чем Су-57. В первую очередь Сухой-57, так же как американский F-35, малозаметен для локаторов. Да, его заметность чуть больше, его чуть легче обнаружить, но с точки зрения координации и систем управления у него тот же самый принцип. Сам я не общался с летчиками, которые летают на Сухом-57, но знаю, что в его создании задействованы те же принципы нового сетевого воздушного боя — когда в бою принимает участие целая система. Что касается других качеств, по сравнению с F-35 у него намного больший радиус действия и он намного более маневренный в воздушном бою. Такая задача была поставлена перед российскими авиаконструкторами.

Американская стратегия говорит о том, что маневренность самолета не играет большой роли. Ракеты, которые должны его сбить, идут с достаточно значительного расстояния, поэтому системы слежения успеют их заметить, а летчик успеет сманеврировать. Это концепция, конструкторы посчитали нужным сделать именно так. У F-22, как я уже упоминал, маневренность в воздухе намного лучше, чем у F-35. С точки зрения воздушного планирования F-35 ведет себя в воздухе так же, как F-16. Его преимущество не в этом, его преимущество в том, о чем я уже говорил, — в малозаметности и способности к сетевому военному бою. Когда все самолеты, все летчики одновременно видят все, что есть, и участвуют в бою как одна, единая сеть — эффективность воздушной атаки намного выше.

Что касается С-400, которых Турция закупила у России, — это на сегодняшний день самая лучшая система ракет для борьбы как с самолетами, так и с ракетами. У американцев подобной системы нет. Как известно, турецкая армия — самая большая армия в НАТО. Ее стараются поддерживать на хорошем уровне и обеспечить максимально эффективным оружием.

Кто может быть противником? У Турции, например, всегда были напряженные отношения с Ираном. У Турции не всегда были хорошие отношения с арабскими странами, в том числе с Саудовской Аравией.

В Саудовской Аравии достаточно самолетов F-15 первой линии. То есть турки считают, что для их страны есть реальная угроза. Для того чтобы ей противостоять, Турции нужны эффективные системы вооружения. С-400 — наилучший на сегодня ответ как на авиационные, так и на ракетные атаки. Ничего подобного пока нет у американцев. Поэтому, естественно, Турция покупает их у России. Мало того, она хочет их производить. То есть любое участие в производстве ракет для самих себя — это действительно новый уровень для турецкой оборонной промышленности.

Сейчас Россия продает С-400 — экспортный вариант. Она готова продавать ракеты Турции. В отношении производства, при определенных условиях, тоже возможны варианты. Понятно, что Турция не сможет производить ракеты от начала и до конца. Часть комплектующих будет производиться в Турции, часть по-прежнему в России с поставкой в Турцию. Словом, всегда можно договориться, чтобы соблюсти обоюдные интересы.

Глава 13

Мои встречи с Владимиром Путиным

История моих отношений с Владимиром Путиным началась довольно давно. Мы встречались, когда он работал с Собчаком, и потом, когда был в Москве, в аппарате. Впоследствии мы виделись, когда он возглавлял ФСБ и когда уже стал президентом.

Понятно, изменения личности были, но общее впечатление все равно оставалось нормальным. Первое, что бросалось в глаза, — это его подход, его взгляды, его выражения. Они отличались от принятых тогда стандартов советского чиновника. Могу сказать, что Путин был менее зациклен на каких-то догматических нормах. Он был более открытым, слушал более внимательно, выражал свое мнение. Я не заметил у него никакой агрессивности, никакого стремления к «вождизму». Когда он стал президентом, наши встречи были только на первом этапе его работы. В то время он не отличался от того Путина, которого я знал раньше.

Что же касается его отношения к Израилю, к еврейскому народу, оно было абсолютно ровное, без всяких признаков антисемитизма. Из контакта с ним и его людьми я понял, что он с большим уважением относится к евреям и к немцам. Все разговоры с Путиным об Израиле, которые я вел и при которых присутствовал, были очень положительные и конструктивные. Вероятно, Путину было важно продемонстрировать особое отношение России к Израилю.

Кому продемонстрировать? И России, и всему миру, и Соединенным Штатам. Правда, больше, пожалуй, американскому еврейству. То есть в российской международной политике Израиль занимает особое место. Поэтому Россия стремится показать, что у нее хорошие, дружеские отношения с Израилем, независимо от того, что происходит с другими странами мира. Вероятно, Путин считает, что хорошие отношения как с Израилем и еврейским народом, так и с еврейством в Соединенных Штатах через Израиль идут на пользу российским интересам, ослабляя антироссийские настроения и антирусские выступления в политике.

Недавно мне задали такой вопрос: почему Путин не уберет Чубайса — либерала из правительства, который скупает за нефтедоллары американские ценные бумаги вместо инвестиций в экономику страны? Я, конечно, не могу отвечать за Владимира Владимировича, но, думаю, у него нет иллюзий в отношении качеств всех своих людей: и Медведева, и Чубайса, и других. Почему он держит этих людей на тех или иных постах — полагаю, у него есть на то веские причины. Если он найдет возможность, то объяснит, по крайней мере по отношению к Мутко он это объяснил.

Вспомним, на Западе всегда велась пропаганда против России. И фальшивки всегда появлялись: завещание Петра I, письмо Зиновьева. То, что сейчас делает CNN, — это детские штучки по сравнению с теми акциями. Так что в истории было и хуже, независимо от того, кто был в России у власти. Все эти сказки о демократии — для людей, наивность которых на уровне глупости. Заметьте, я не сказал «демократия», я сказал «сказки о демократии». Это разные вещи! Считать, что американская политика ведет к торжеству демократии, — это для умственно отсталых. Наркоторговец Норьега, агент ЦРУ, был вполне хорош для США, пока он не решил национализировать Панамский канал. После этого тут же закричали о демократии, американская армия берет правосудие в свои руки, и его судят и сажают в тюрьму.

Президент Ельцин, который был до Путина, довел Россию до ручки, развел коррупцию и преступность. Он в рамках демократии расстреливал из танков парламент, разгонял конституционный суд, подкупал выборы, вел себя за границей по-скотски, как пьяная свинья. Ему все прощали, он — светоч демократии.

Я вспомнил об этом, чтобы пояснить: пропаганда против Путина и против России — это не просто хаотичные, самостоятельные выступления в печати. Она целенаправленна и проплачена. Точно так же идет пропагандистская кампания против Трампа. Ее тоже проплачивают те, кто в этом заинтересован, кому это выгодно.

Теперь, почему американцы так ополчились на Путина? Две причины. Путин оказался президентом, который вдруг, неожиданно остановил процесс развала и распада России, которого ожидали западные страны. Мало того что остановил, он стал проводить политику на усиление России. Проводить независимую политику в соответствии с российскими интересами, которые не соответствуют американским.

Тут случилось то, что всегда происходит в таких случаях. Было определено, что причина всего этого — Путин. Мол, если сконцентрировать на нем атаку, можно привести к изменению власти в России. Уберем Путина, и все станет по-прежнему. Поэтому с начала XXI века пошла политика на делигитимацию России, российской власти и российского президента. Психология среднего американца не сложная, когда ты концентрируешься на одном человеке и говоришь: «Вот он во всем виноват, он исчадие ада, он причина всего», они верят. Так, внушая подобные мысли, можно на них воздействовать. Поэтому вся атака идет на Путина, именно он является в глазах американцев основой российской политики.

У американских политиков еще теплится надежда, что они внешним давлением и с помощью внутренних интриг смогут добиться смены власти в России, привести ситуацию к тому, что будет другой президент. Они в это абсолютно верили еще два года назад. Даже год назад в Вашингтоне власть предержащие господа говорили: «Еще полгода, и Путина не будет!»

Хочу напомнить: детант начал самый антисоветский президент Соединенных Штатов Никсон. Случилось это, когда Пентагон и ЦРУ доложили: нет и не будет абсолютного военного превосходства Соединенных Штатов, которое заставит Советский Союз изменить свою политику. И надежды на смену власти в Советском Союзе тоже нет. Что СССР дойдет до такого бесстыдства, как Горбачев и Ельцин, американцам даже в голову не приходило. И когда они поняли, что перемены власти не будет, а заставить Россию (тогда Советский Союз) военным путем невозможно, началась разрядка напряженности. Сейчас будет то же самое: пока у США теплится надежда с помощью того или иного подставного политика свергнуть существующую власть и убрать Путина, они будут проводить пропагандистскую атаку на него всеми силами. Когда эта надежда у них исчезнет, тогда они прекратят.

Часть III

Ближневосточное противостояние

Глава 14

Военного конфликта между Россией и Израилем не будет

Мне часто приходилось слышать, что у Израиля есть полное юридическое и моральное право воевать на территории Сирии, так как эти страны находятся в состоянии войны с 1948 года. Иран же вообще провозгласил своей государственной политикой уничтожение Израиля, поэтому израильтяне могут защищаться любыми способами. Я считаю — это ошибочная точка зрения. Да, у нас с Сирией состояние войны, но по официальным договоренностям страны находятся в положении прекращения огня с 1974 года. Оно никогда не нарушалось ни с израильской, ни с сирийской стороны, поэтому аргумент о том, что состояние войны позволяет нам действовать в Сирии как угодно, неверен даже с формальной точки зрения. Что же касается Ирана, то он считается враждебным государством, но не находится в состоянии войны с Израилем. Те или иные сделки с Ираном являются в Израиле преступлением, но опять-таки не в свете военного противостояния. Всем известно, что Иран делает в Сирии и как он это делает. На этот счет с Россией было достигнуто полное взаимопонимание. Есть договоренность, что Россия не препятствует нам, уничтожает иранские инфраструктуры, которые служат для пополнения Хезболлы тем или иным оружием. Я уже не раз и не два подчеркивал, что все действия Израиля в Сирии направлены только на одно — лишить Иран возможности помогать Хезболле в ее подготовке к враждебным действиям против Израиля.

Взаимопонимание России и Израиля строилось на обязательствах израильтян, что никакие действия иранских структур не будут угрожать российским солдатам. Потом произошел инцидент, вследствие которого погибли российские военнослужащие, факт, что называется, налицо. Никто в России, конечно, не утверждает, что это Израиль сбил российский самолет, но претензии остаются. Их суть — почему Израиль, не подумав о последствиях, создал ситуацию, которая привела к смерти российских солдат. Претензии прозвучали вне зависимости от того, кто и как выпустил ракету. Если сирийские военные допустили ошибку и непрофессионализм, это не снимает с израильтян ответственности за их действия, которые привели к столь печальному результату.

После инцидента с Ил-20 Россия приняла решение о передаче Сирии С-300. Хотя нужно отметить, что инцидент с самолетом не явился поводом. Создать в Сирии новую противовоздушную оборону было решено гораздо раньше. С-300 здесь только одна из составных частей, сюда также входят система радиоэлектронной борьбы, и единая автоматическая командная система, и многое другое. Если смотреть в корень, то не только нам, но и всем было совершенно ясно, что сирийская противовоздушная оборона не отвечает потребностям государства на сегодняшний день. Как в любом нормальном, правильно функционирующем государстве, в генштабе Сирии имелись планы по усилению боеспособности войск ПВО. Обычно в армии это называется модулярные планы, они зависят от тех или иных условий. На мой взгляд, Россия подготовила такой план давно, его основная цель — воспрепятствовать обстрелам Сирии со стороны американцев, как это случалось ранее. Если в Идлибе, допустим, стороны не пришли бы к соглашению, и американцы снова начали ракетные обстрелы, Россия в ответ могла бы вполне спокойно ввести свой план в действие. Я думаю, российские военные в меньшей степени рассчитывали, что это произойдет из-за Израиля, но так уж получилось. Когда вопрос встал ребром, тогда Россия и решила применить один из модуляционных планов. По большому счету, рано или поздно это должно было произойти.

Теперь о том, возможен ли конфликт между Израилем и Россией из-за появления в Сирии С-300? Да, ПВО Сирии существенно усилилась с их появлением, но я не думаю, что это случится. Государственные интересы двух стран настолько близки и настолько совпадают, что они не допустят никакого военного противостояния. Инцидент со сбитым российским самолетом был случайностью, а не последовательной реализацией некоего плана. Появление С-300 лишь приведет к тому, что та и другая стороны будут относиться к сирийским ПВО более внимательно и по возможности действовать в небе Сирии гораздо осторожнее.

Еще не так давно штурм Идлиба связывали с окончательной военной победой Асада и началом мирной фазы урегулирования ситуации в Сирии. Сейчас о штурме речь не идет. Делается попытка решить проблему Идлиба, не прибегая к крупномасштабным военным действиям. Турция обещает добиться ухода Джебхат ан-Нусра[2] в ближайшее время. Если это удастся в течение месяца-двух, то к концу года Идлиб будет освобожден так или иначе. Без Джебхат ан-Нусра все остальное решается довольно просто. Если это окажется невозможным, тогда проблема Идлиба будет решена военным путем. К концу года она сойдет с повестки дня. Или чуть позже, если события начнут развиваться медленнее.

С падением Идлиба вовсю пойдет процесс политического урегулирования. Поскольку военные проблемы исчезнут, пути мирного решения вопросов более или менее ясны. Результат будет тот, который и должен быть, — все иностранные войска покинут территорию Сирии, только российские подразделения останутся в Тартусе и Хмеймиме. Дальше будет принята новая конституция, и на основе конституции состоятся выборы.

Отдельно хочу сказать о противостоянии курдов и Турции. В принципе основная проблема в треугольнике США, сирийские курды, Турция — это американцы. Потому что со времен вторжения в Ирак они столько дров наломали в отношениях с курдами, столько раз им обещали, столько их кидали и подводили, что, по-моему, курдам надеяться на американцев — это еще раз наступить на те же грабли. Зубов после американских граблей у курдов почти не осталось. С Турцией и с курдами Сирия договорится, особенно с помощью России. Процесс будет урегулирован, потому что, с точки зрения сирийских курдов, — лучше сирийская власть, чем турецкая армия. С точки зрения Турции — лучше обеспечить невмешательство сирийских курдов в курдскую проблему в Турции, чем нахождение турецких войск в Сирии. Если случится столкновение между курдами и турецкими войсками, оно может привести к очень неприятным последствиям.

Что касается позиции Ирана, я знаю, Россия не раз и не два пыталась посодействовать ее изменению. Пока безуспешно. То есть в посредничестве есть смысл, если две стороны готовы договариваться. Когда иранская сторона заявляет, что нам с Израилем не о чем говорить ни прямо, ни косвенно, тут вряд ли можно что-то сделать. Я допускаю, что Россия одна из немногих стран в мире, которая может говорить с Ираном, хотя бы решать какие-то технические проблемы, если обе стороны согласны потратить время. Но в отношении ракет это не играет особой роли, потому что система противовоздушной обороны Сирии скоро станет совершенно другой — самой мощной на Ближнем Востоке после израильской. Это никак не повлияет на наши отношения с Ираном и на ту напряженность, которая существует.

Ни для кого не секрет, что иранская база, на которой готовятся ракеты против Израиля, расположена на расстоянии 25 километров от базы Хмеймим. Министерство обороны России и российская армия отлично знают, где находятся те или иные базы. Но знать, где находится база, совсем недостаточно, чтобы произвести атаку. Не Россия решает такие проблемы в Сирии, там есть свое правительство. Пока идут военные действия, Россия не может силой убрать иранцев из Сирии, где они находятся по приглашению правительства. Россия сделала то, что могла, — отодвинула отряды проиранской милиции почти на 100 километров от Голанских высот. Это то, что мы хотели. Где теперь будет находиться этот завод — на территории Сирии или на территории Ливана, — принципиального значения не имеет. Важен не сам завод, а та продукция, которая на нем производится. Ее можно было уничтожить при транспортировке ближе к базам Хезболлы, а не подвергать опасности российскую базу, взлетающие и садящиеся самолеты, как мы и обещали.

Да, после поставок России в Сирию С-300 американцы заявили о поставке Израилю самолетов F-35. Но, во-первых, самолеты F-35 находятся в Израиле уже давно, я видел командира эскадрильи, видел эти самолеты, даже, так сказать, пощупал руками. То, что американцы сейчас ускорили поставки или добавили один-два самолета из американской армии, не имеет принципиального значения. Тем более их взяли из действующих сил. Когда новые самолеты выйдут с завода, они их обратно поменяют. То, что американцы сделали, — это совершенно правильно с их стороны. Сирийская система противовоздушной обороны через три месяца станет совсем другой, поэтому для противодействия ей нужны именно F-35.

Конечно, С-300 не предназначен для борьбы с F-35, хотя новая система сирийской обороны затруднит даже таким современным самолетам возможность осуществлять те или иные атаки. Напомню, F-35 имеет два существенных преимущества. Когда, допустим, звено F-35 действует как одно целое, то его эффективность можно приравнять к эффективности целой эскадрильи F-16. Второе преимущество, у него очень низкая видимость для локаторов. Локаторы могут обнаружить его только на близких дистанциях, по-моему, за 400 или 500 километров, не дальше. Но есть еще и средство поражения, которое выпускает F-35, это уже другое дело. ПВО Сирии направлена на новую систему радиоэлектронной борьбы и всех видов ракет, включая «Бук», «Тор», «Панцирь» и другие системы для поражения ракет или бомб, которые идут с самолета. Неважно, будут эти ракеты выпущены с F-35 или с самолетов другого типа. Даже если F-35 выпустит эти ракеты, вопрос в том, насколько им смогут противостоять системы противовоздушной обороны. Потому что самолет сам по себе не играет никакой роли, все дело в том, чем он стреляет или какие ракеты и бомбы запускает.

Что, в сущности, пытается сделать Трамп на Ближнем Востоке? Силы Соединенных Штатов — как военные, так и экономические и политические — ограниченны. Придя к власти, Трамп обнаружил, что США слишком распыляют силы на многие политические проекты, не важные ни для обороны Соединенных Штатов, ни для сохранения статуса, ни для будущего страны. Поэтому Трамп решил сделать перегруппировку сил, отбросить то, что не имеет большого значения. Например, он говорил о присутствии на Ближнем Востоке, что оно деструктивно для Соединенных Штатов. По-моему, прозвучало, что Соединенные Штаты потратили 7 триллионов долларов, не получив от этого никаких дивидендов. Сосредоточить силы лишь на основных направлениях — это и будет консолидация. Ее первый результат — это уход Соединенных Штатов из второстепенных мест, которые не имеют решающего значения для сохранения статуса сверхдержавы. Второе — это концентрация усилий на основных интересах. То есть тех, которые они считают основными. Насколько будет эффективной такая тактика, мы увидим. К примеру, попытки заигрывать или давить на Китай — не слишком успешные, и ясно, чем закончатся. Вопросы с Европой тоже не совсем ясны. Да, есть успех в отношениях с Мексикой и Канадой, но при всем уважении к Мексике и Канаде, это не основная проблема Соединенных Штатов.

Почему ООН заявляет, что будет содействовать восстановлению Сирии только после ухода Башара Асада? Можно ли трактовать, что ООН заинтересовано в продолжении войны с Сирией? Следует учитывать, что ООН — это бюрократическая система. По сути, речь идет не о решении Организации Объединенных Наций, это решение администрации ООН под давлением Соединенных Штатов. А сейчас чиновники пытаются, заикаясь, объяснить, на каком основании они приняли решение. Никакого формального, юридического основания для подобного решения не было. То есть они приняли его самовольно, пользуясь тем, что кто-то что-то недосмотрел. Бюрократический аппарат поддался давлению тех или иных чиновников Соединенных Штатов и протащил задним ходом эту бюрократическую, так сказать, инициативу, не имея для этого никаких прав.

В последнее время меня часто спрашивали, почему участились заявления официальных лиц Российской Федерации о Голанских высотах? К примеру, Лавров заявил, что изменение статуса Голанских высот в обход Совета Безопасности будет являться прямым нарушением резолюции Совбеза. Тут следует учитывать, что инициативу поднять вопрос о Голанских высотах подал наш премьер-министр. Лавров только ответил на то, что стало обсуждаться. Ответ Лаврова, по сути, ничем не отличается от ответа президента Соединенных Штатов. Наш премьер-министр во время последнего визита в США предложил президенту Трампу: может, Соединенные Штаты признают, что Голанские высоты — это часть Израиля? Президент США улыбнулся и сделал вид, что вопрос не слышал. Ответ Лаврова идентичен ответу всего мира, всех стран Европы и Америки. Пока что ни одна страна в мире (кроме США) не признает, что мы законно присоединили Голанские высоты.

Как этот вопрос будет развиваться дальше, увидим. Меня учили, что на международной арене не надо поднимать на дипломатическом уровне какие-либо вопросы, о которых заранее известно, что получишь отрицательный ответ. Если бы была уверенность, что вопрос нашего премьера приведет к положительным сдвигам в международном статусе Голанских высот и Израиля, — можно было бы поднять проблему. Делать же заявление только на внутренний рынок, для поднятия собственного политического веса, и ожидать, что на это не отреагируют в других странах, — большая наивность.

Теперь о ситуации в Ираке. Какие там внутриполитические расклады в настоящее время и на ближайшую перспективу? Соединенные Штаты, сбросив Саддама Хусейна и приведя страну к демократии, путем выборов привели к власти иракских шиитов. Теперь там всё определяют шиитские группировки. Они разные — есть более проиракские, другие больше находятся под влиянием Ирана, но, в конце концов, они победили, и они формируют правительство.

У американцев сегодня минимальное влияние на иракские власти. Можно предположить, что события в Ираке будут развиваться своим, самостоятельным путем. Скорее всего, Ирак вернется на свое место в ближневосточной политике. Не как младший брат Ирана, как самостоятельная политическая единица, но только шиитского толка. Для Саудовской Аравии это не самый страшный вариант, но и не самый лучший. Хочу напомнить, что основные нефтяные месторождения Саудовской Аравии находятся в районах с шиитским населением на границе с Ираком.

Единственное, что гарантировало стабильность Ирака и его противостояние Ирану, — это была власть Саддама Хусейна. С сильным Ираком Иран никогда не занял бы теперешнюю позицию на Ближнем Востоке. Да, тяжелая была власть, да, Саддам был диктатором, но мы живем на Ближнем Востоке, и никакие другие слабые режимы тут никогда не были и не будут жизнеспособными. Если бы американцы не разрушили Ирак, не было бы ни усиления Ирана, ни этой Гражданской войны в Сирии, ни разборок с Катаром и многого другого. Был бы совершенно другой, более устойчивый Ближний Восток.

Кстати, с Ливией то же самое с небольшой разницей: с точки зрения социальных прав и уровня образования населения Ливия была впереди всех европейских стран. Да, тоже диктатура. Только нужно добавить, что ни один диктатор: ни Саддам Хуссейн, ни Каддафи в Ливии не привели свои страны к такой разрухе, к такому количеству жертв, к такому распространению террора. Как результат — дисбаланс чувствуется во всем мире. А итогом стали потоки беженцев из Африки или с Ближнего Востока, которые заливают и дестабилизируют Европу.

Глава 15

Будет ли существовать Израиль?

В 2001 году по настоятельной и неоднократной просьбе ФСБ президент России санкционировал запрет на мой въезд на территорию страны. Этот запрет до сих пор в силе. По крайней мере, все мои проверки это подтверждают. Подобное решение было продиктовано чисто профессиональными соображениями службы безопасности России. Они пришли к выводу, что им трудно будет предотвратить те или иные мои действия против безопасности страны. Это их право — иметь такое профессиональное мнение, я с ними по этому поводу не спорю. Хочу лишь добавить, если бы в моей стране кто-то сделал бы десятую долю того, что я делал в Советском Союзе, наша служба безопасности давно бы сошла с ума.

То есть я не буду уверять, что страна, в которой я живу, народ, к которому принадлежу, — все сплошь белые и пушистые. Когда лет пять назад в Европе проходил опрос: «Какое государство вы считаете наиболее агрессивным?», практически 60 процентов европейцев назвали Израиль. У нас, например, сейчас сложились очень напряженные отношения с Турцией. Дело тут не столько в Турции, сколько в политике ее нынешнего президента Эрдогана. Его устремления и наши интересы расходятся коренным образом. Я думаю, пока он будет у власти, это будет продолжаться. Сколько турки будут терпеть у власти самого Эрдогана и его партию «Мусульманские братья[3]. Турецкий вариант» — это турецкому народу решать, не нам. Раньше была эпоха Ататюрка Мустафы Кемаля, теперь наступила эпоха Эрдогана, политика которого точная антитеза Ататюрку. А обвиняют в этом конфликте Израиль.

Ладно, что касается мнения об Израиле — здесь все понятно. Все прекрасно знают, как создается мнение, особенно когда пропаганда однобокая, предвзятая и пытается решить чьи-то задачи. Если кто-то думает, что пропагандой занимались только в Советском Союзе, они ошибаются. Приведу один пример из своей жизни. Когда я добивался выезда из Союза, то отказался от советского гражданства. В отличие от тех, кто отказывался от советского гражданства, находясь за границей, я это сделал в Москве. До меня никто не решался на подобное. Для того чтобы как-то себя обезопасить, письмо с отказом от гражданства мне удалось передать за границу. Оно попало в руки той организации, где я работал. Они передали его своему представителю в Вашингтоне и подтвердили: «Мы парня знаем, это не липа, это живой человек, и письмо реальное, действительное». Их представитель с моим письмом пошел в самую известную, самую демократическую газету «Нью-Йорк таймс» самого демократического государства и дал мое письмо. Мало того, эта газета всегда принадлежала евреям. И какой он получил ответ? «Письмо печатать не будем!» Эти самые демократические журналисты в самой демократической, свободной стране сказали: «Оно слишком антисоветское, и оно слишком сионистское». Тогда он пошел к евреям в еврейские организации и сказал: «Евреи, помогите! Речь идет о еврейском парне, который, рискуя всем, хочет выехать». Эти деятели из еврейских организаций прочитали и сказали: «Мы не будем помогать печатать письмо». Почему? «Оно слишком антисоветское и слишком сионистское!»

Напомню, это был 1968 год. Если вы думаете, что с тех пор пресса и журналисты стали более свободными или более демократичными, должен вас разочаровать. Поэтому меня мало волнует, что делает пропаганда, промывая мозги всей Европе по отношению к Украине, к России, к Молдове, к Сирии, к Ливии и так далее. Как оболванивают людей, какие результаты это оказывает на общественное мнение — я знаю. Я жил при советском режиме и знаю, как бороться с пропагандой. Как вести пропаганду умную, тоже знаю — я это делал. Поэтому меня не волнует, какой имидж у моей страны по результатам очередной пропагандистской кампании.

Какие действия мы предпринимаем для решения наших проблем? Ну, на этот счет у меня были и есть, и, вероятно, будут разногласия с правительством Израиля. Я не всегда согласен с тем, что делает мое правительство. Вернее, я редко был с ним согласен за все годы пребывания в Израиле. Когда я был на службе, я не высказывался по вопросам политики Израиля, но как-то во время очередной встречи с Ицхаком Рабином я ему сказал: «Знаешь, что? (У нас обращаются на «ты»). Это большое счастье — и твоё, и мое, что мы только работаем вместе, а я не занимаюсь политикой и не вмешиваюсь в твои политические решения». Он сказал: «Слава богу!» Так что мы не очень успешно решаем наши проблемы, мягко говоря. В том числе военные проблемы. Кто читал мою книгу, тот, наверное, помнит, что я писал о нашей армии во время войны, наших отношениях с врагами, соседями и о других наших внутренних проблемах. Все почему-то с удивлением восприняли, когда я написал в своей книге, что в стране сильнейший системный кризис. Если Израиль не проведет необходимые реформы, то я не уверен, что государство просуществует до середины XXI века. Хорошо это или плохо, но Меир Даган, который возглавлял «Моссад» до прошлого года (я его помню еще по службе), сказал категорично: «Если ситуация в стране не изменится, я не уверен, что страна будет существовать».

Словом, как вы понимаете, у меня претензий к своему народу даже больше, чем у антисемитов. И критика моя еще более резкая, потому что я исхожу из того, кем мы можем быть и кем мы должны быть, а не из того, какими нас хотят видеть. Меня, например, крайне возмущает циничное отношение израильского правительства к геноциду армян — чисто политический грязный расчет. Также не может не возмущать отношение Израиля к возрождению нацизма и прославлению нацистских преступников. Даже если вся Европа на это закрывает глаза, мы не должны допускать такого, мы — не Европа. Но такова политика моего правительства, хотя я в этом вопросе с ним не согласен. Я считаю, что ни одна страна, тем более страна народа, пострадавшего от нацизма, не должна равнодушно смотреть на то, что сейчас происходит в Латвии, что происходит в Эстонии, в Румынии и на Украине. Вероятно, профессия политика очень сходна с другой самой древнейшей профессией. К сожалению, такое мы видим очень часто.

Если же снова вернуться к теме ИГИЛ[4], о котором так много говорят последнее время, могу сказать, что эта организация не представляет опасности для государства Израиль. Для государства Израиль вообще нет никакой военной угрозы со стороны его соседей. В сущности, вокруг нас нет ни одной боеспособной арабской армии. Единственная арабская армия, более или менее существующая, — это иорданская. Она является для нас некоторой проблемой. А вот египетская армия сейчас занята своими делами и угрозы не представляет. Была сильная армия у Саддама Хусейна — 80 дивизий — самая боеспособная арабская армия после иорданской. Мы несколько раз ломали об нее зубы: в 1948 году, в 1967-м в 1973-м. Ее уже нет.

ИГИЛ — это в большей степени результат той ситуации, которую создали сами американцы. Вспомним хотя бы удачное наступление ИГИЛ[5] в Северном Ираке, когда 2 тысячи бойцов ИГИЛ обратили в паническое бегство 60 тысяч солдат иракской армии, когда-то одной из лучших арабских. Почему такое возможно? Американцы вложили в нынешнюю иракскую армию 20 миллиардов долларов. При этом такой армии все равно не существует, ее просто нет. Из 14 дивизий укомплектовано всего 5, остальные есть только на бумаге, чтобы получать деньги за каждого солдата. Именно такие, «бумажные», армии американцы умеют создавать для своих союзников. Я думаю, тем, кто мечтает, чтобы американцы помогли украинцам создать собственную армию, стоит задуматься, как это обычно у них получается.

Итак, что такое современный ИГИЛ? Это около 20 тысяч бойцов, союзники которых — суннитские племена. Союзниками ИГИЛ они стали после того, как посаженный на престол вместо Саддама Хусейна шиит Аль-Малики начал подавлять суннитов при помощи грубой силы. Мы, кстати, предупреждали его не делать этого. Результат предсказуемый — они решили бороться за свои жизни и мстить ему. Другая часть ИГИЛ — это бывшие офицеры когда-то сильной иракской армии, которых американцы выбросили на улицу. Именно они теперь управляют вооруженными формированиями. Опять-таки, мы их предупреждали: «Не разгоняйте армию! Хотите, проведите чистку, но оставьте ее!» Разогнали — вот результат.

Но все это проблема Северного Ирака, проблема Турции, проблема Сирии, это проблема курдов, в конце концов. Государство Израиль абсолютно не волнует группа в 10–20 тысяч бандитов, вооруженных легким стрелковым оружием. Да, они уже действуют в Ливии, но тут я полагаюсь на нашего соседа, которого нам послал великий Аллах, — Ас-Сиси. Он хорошо умеет справляться и со своими, и с нашими врагами. Я могу только поприветствовать его последнее решение, когда он объявил весь ХАМАС, а не только его военные объединения террористической организацией. Насколько я понимаю психологию ближневосточных людей, то что последует за этим со стороны Египта в отношении ХАМАС, остается лишь приветствовать.

Попытки же американцев в их стиле решить проблему с воздуха заканчиваются, как всегда, ничем. Пока еще ни одна война не выиграна только действиями ВВС. Американцы тоже это понимают, они сообщили недавно: «Вот мы сейчас (уже в который раз!) соберем новую иракскую армию, хотя бы пару подразделений, и тогда начнем наступление». Бог им в помощь или Аллах, я не знаю, как правильно. Мы к этому, слава богу, отношения не имеем.

Глава 16

Опасен ли Израилю ядерный проект Ирана?

В течение жизни мне часто приходилось сталкиваться со всякого рода мифами и даже развенчивать их. Вокруг иранского ядерного проекта мифов и легенд ходит достаточно. Достоверно известно, что Иран начал эти работы еще при шахе, до исламской революции и Хомейни. Ему помогали в этом проекте, некая маленькая страна на Ближнем Востоке построила в Иране два завода по производству ракет. Кроме того, Иран начал работы по созданию собственной ракеты. Перед тем как Хомейни пришел к власти, заводы в Иране успели демонтировать. Взяв власть, Хомейни запретил разработку ядерного оружия, заявив, что оно противоречит исламу. Пока Хомейни был жив, в Иране не разрабатывали ядерного оружия, после его смерти к этому проекту вернулись. По сути, Иран не хочет создавать ядерное оружие, у них в планах этого нет, Иран хочет выйти на порог создания ядерного оружия, чтобы у него были все технические возможности. Тогда он, если понадобится, сможет в течение месяца-двух создать ядерное оружие и оснастить им боеголовки своих ракет. Те ракеты, которые сейчас производятся в Иране, имеют смысл, если только у них ядерные боеголовки.

В случае реализации своей программы Иран выигрывает дважды. К стране, которая находится на пороге создания ядерного оружия, все будут относиться так, будто оно у нее есть. То есть сдерживающего эффекта они достигают таким образом. Но поскольку этого оружия еще нет, страна избегает всякого рода санкций. Сегодня есть несколько стран, которые могут создать ядерное оружие в течение месяца-двух: Германия, Япония, некоторые другие страны. Иран хочет быть в их числе. Это неприятное явление для Соединенных Штатов, неприятное явление для России, хотя, по большому счету, оно им не угрожает. В Иране сегодня могут создать ядерное оружие первого поколения, в России и Соединенных Штатах оружие уже совершенно другое — куда более эффективное.

На Ближнем Востоке сейчас три страны идут по пути Ирана: Турция, Саудовская Аравия и Египет. Каддафи имел глупость прекратить ядерный проект, за что поплатился жизнью. Если бы не прекратил, был бы сегодня жив, и Ливия оставалась бы единым государством. Ее бы опасались трогать наподобие Северной Кореи.

Итак, ядерное оружие нужно Ирану, чтобы обезопасить себя от попыток поменять власть извне. У американцев два года назад была голубая мечта сменить власть в Иране. Как предлогом они воспользовались гипотетическим наличием ядерного оружия, но цель была именно в смене власти. Чуть больше года назад они пришли к выводу, что это невозможно. Тогда, по известной английской поговорке, они решили поменять приоритеты и договориться с Ираном. Причиной этому является Китай и его противоборство с Соединенными Штатами. Таким оброзом, исходя из современной политической ситуации иранский ядерный проект будет продолжаться. Американцы отлично разбираются в ядерной физике, чтобы понять, к чему он ведет, но их это не пугает. Вполне вероятно, через 5—10 лет Иран будет находиться в том состоянии, когда реально сможет сделать ядерное оружие. Придется нам всем привыкать жить в новом мире, с ядерным оружием на Ближнем Востоке. Для нас это дополнительная проблема, новая угроза, но совсем не смертельная угроза для государства Израиль. Многие страны живут в состоянии ядерного противовеса, и ничего, живут. Нам придется улучшить сегодняшнюю систему противоракетной обороны, которая не даст возможность иранским ракетам с ядерными боеголовкам долететь до Израиля. Но самое главное: в Иране знают, что любая попытка применить неконвенциональное оружие против Израиля закончится очень плохо. Если какая-то ракета долетит, она не уничтожит Израиль, то есть это не станет для страны катастрофой. А вот Иран после этого вернется в период за 2–3 тысячи лет до того, как царь Кир взошел на престол, они это отлично понимают. У нас не будет никаких проблем это устроить: ни технических, ни тем более моральных — на войне как на войне. Это является основным сдерживающим фактором, потому что ни одна страна не хочет нападать на другую страну ценой своего уничтожения. Иранцы — древний народ, иранской цивилизации почти пять тысяч лет, они редко делали безумные шаги. Последние пару сотен лет вообще ни на кого не нападали, лишь защищались. Таким образом, даже если у Ирана появится ядерное оружие — это не станет жизненной угрозой для Израиля.

Некогда во всем мире обсуждалась возможность нашего превентивного удара по Ирану, направленного на его ядерный проект. Но каков будет результат? Проект прекратится? Нет, наши эксперты в один голос уверяют, что мы можем лишь задержать его на год-два. Большинство наших генералов и руководителей спецслужб решили, что не имеет никакого смысла ввергать весь Ближний Восток в кровопролитную войну, чтобы задержать иранский проект на год-два. К похожему выводу пришли американцы. Они подсчитали, что не смогут силой прекратить ядерный проект Ирана без того, чтобы не уничтожить половину страны. Поэтому они тоже отказались от этой идеи.

Глава 17

Израильская армия — самая сильная в Западной Европе

Организация «НАТИВ» была создана в 1951 году Бен-Гурионом. В этой организации я проработал более 20 лет, сам возглавлял ее в течение долгого времени. Сегодня ее возглавляет бывший посол Израиля на Украине и в Республике Молдова госпожа Наоми Бен-Ами. Чем она занимается после моего ухода, не знаю, я не вмешиваюсь в их работу. То, что я слышу от других, впечатления не производит.

В свое время «НАТИВ» была создана исходя из тех особых условий, в которых находились евреи в Советском Союзе и в странах Восточной Европы. В каждой из этих стран еврейский вопрос был одним из главных политических вопросов. Служба безопасности тогда была одним из основных государственных органов, занимающихся еврейским вопросом. Чтобы иметь возможность решать наши вопросы и вступить в контакт с евреями, нам приходилось бороться с правительствами этих стран, с политикой этих стран и со спецслужбами. Поэтому наша организация была создана по образцу спецслужбы и пользовалась теми методами. Если ваш контр-партнер КГБ, то надо уметь работать не хуже, а лучше, чем они. Нам это удавалось.

В 1996 году я написал отдельный доклад правительству. Я указывал, что, если демографические процессы на территории бывшего Советского Союза и иммиграция евреев будут продолжаться такими же темпами, а политические процессы развиваться в том же направлении, к началу 2000 года не будет смысла продолжать деятельность организации. То есть власть стабилизируется, власть не будет проводить политику ограничения евреев, и мы, по сути, станем не нужны. На меня набросились прежде всего подчиненные и коллеги. Они говорили: «Ты что? Как можно?» Я отвечал: «Извините, это не звезды, это цифры так говорят. Заниматься пустым делом я не буду». Существовали причины, которые вынуждали создать спецслужбу, чтобы решать определенные вопросы, которые не могут решить обычные государственные министерства. Когда эти причины перестали существовать, я не вижу смысла в наличии такой спецслужбы, даже если я там работаю и возглавляю ее.

Сегодня условия жизни евреев на бывшем советском пространстве ничем не отличаются от условий жизни евреев во Франции, Италии, Аргентине, Англии и так далее. Да, другая специфика, другая экономика, но со стороны властей никаких проблем нет. С точки зрения угрозы евреям — тем более. Во Франции, например, проявлений антисемитизма больше, чем в России. Поэтому я не раз говорил в начале 2000-х годов и говорю сегодня: если государство хочет иметь государственную службу, которая занимается всеми евреями диаспоры, пожалуйста — пусть они ее создают. Это будет ее цель. Такая служба будет заниматься всеми евреями в любой другой стране мира, исходя из специфики каждой страны. Но если евреям Франции, Италии или Аргентины такая организация не нужна, зачем она нужна евреям Украины, России или Молдовы? Сейчас нет ничего особенного в их положении, чтобы ими занималась какая-то специальная служба.

Я хорошо знаю Наоми Бен-Ами, она у меня работала в свое время, потом вернулась в МИД. Чем она сейчас занимается на посту главы «НАТИВ», какой толк от ее работы, правильно действует или нет, я абсолютно не в курсе. Очень часто те или иные бюрократические структуры сохраняются исходя из конъюнктурных, политических соображений. Возможно, это происходит и в данном случае. Что сегодня такая служба не нужна ни восточным, ни западным евреям, я уверен.

Теперь о стратегическом партнерстве Израиля и США. Журналисты меня как-то спросили: допускаете ли вы возможность, что Израиль поменяет стратегического партнера? Могу сказать, что Соединенные Штаты нам много помогали, они до сих пор нам много помогают как в экономике, так и в военном деле. США — это 3 миллиарда долларов военной помощи каждый год и, главное, политическая поддержка.

Я бы хотел, конечно, чтобы мы в этом не нуждались. Мы могли бы в этом не нуждаться, если бы наше государство развивалось так, как оно должно было развиваться после войны 1967 года. Если бы мы не проводили такую политику в отношении наших соседей, прежде всего тех территорий, которые оказались под нашей властью. Я не считаю, как считали руководители Израиля в годы создания государства, что нам нужен стратегический партнер, что мы обязательно должны заручиться поддержкой какой-нибудь мировой державы. Не всегда это было полезно. Так, в 1956 году мы заручились поддержкой аж двух мировых держав, и дело закончилось Суэцкой кампанией. Я ее хорошо помню, она была совершенно ненужная, даже вредная для Израиля, хотя мы потом из нее что-то выдавили.

В общем, я не думаю, что Израилю есть смысл менять стратегического партнера. Я считаю, мы достаточно сильны без этого. Если мы будем проводить правильную политику, сделаемся еще сильнее. Тогда нам вообще не нужны будут никакие партнеры, все угрозы мы сможем устранять сами. Я вам могу только сказать, что сегодня израильская армия без резервистов — самая сильная в Западной Европе. Она больше и сильнее любой армии, которая есть в Европе. А по силе и мощи наших ВВС впереди нас только американцы, больше никто.

Сейчас на Украине появился странный термин: «жидобандеровщина». Насколько я знаю, его ввели в обиход люди вроде Бени Коломойского и ему подобные. Эту категорию людей я хорошо знаю, их цель жизни, как говорят на одесском русском языке, «делать деньги». Лично я предпочитал другой круг общения, всю жизнь проработал с евреями, которые имели то или иное отношение к становлению еврейской государственности. Могу сказать откровенно — три вещи я никогда не делал в своей жизни: никогда не состоял ни в какой партии, не был политиком и не был дипломатом. Хотя дипломатическим прикрытием пользовался, не скрою. Словом, находясь на службе, я не имел чести встречаться ни с Коломойским, ни с другими подобными персонами.

Как они ухитрились соединить две несоединимые вещи в одном слове — это только они могут сказать. По-моему, эти два понятия взаимоисключающие. То есть бандеровцы сделали эти понятия взаимоисключающими, физически и с большим успехом исключая вторую составляющую. В свое время, когда началось вторжение нацистов на территорию Советского Союза, бандеровцы пользовались понятием «жидокомиссары». Под этим понятием уничтожали как евреев, так и комиссаров. То есть все комбинации из этих слов несут в себе только один смысл — определить категорию людей для уничтожения. Я не считаю, что такой подход имеет право на существование. Полагаю, бандеровское движение должно остаться лишь на страницах истории, так же как и нацистское, и фашистское. То, что сегодня есть люди, даже молодежь, которая считает, что это имеет право на существование, что это проявление героизма, — позор для тех народов и для нас, что мы допустили такое. Подобные идеи нужно было искоренять полностью, как это произошло в Германии. Но вероятно, кому-то выгодно было их сохранить для использования в политических целях. Подобные проявления национализма культивируются специально, неважно, под каким названием и каким флагом.

Удивляться этому не приходится. Одна из немногих стран, в которых разрешена деятельность нацистской партии, где были демонстрации с нацистской символикой, даже пытались провести подобную демонстрацию в еврейском квартале, — это Соединенные Штаты, самая демократичная страна в мире. Почти во всех странах Европы это запрещено, а американская демократия — позволяет. На улицах США вы можете совершенно спокойно увидеть нацистов, зайти к ним, взять литературу. Я думаю, Россия одно время, особенно веселые годы товарища Ельцина, тоже слишком распустила нацистские и пронацистские движения. И сегодня они, на мой взгляд, имеют слишком большую свободу на территории России, хотя Россия не такое демократичное государство, как великие Соединенные Штаты. Подчеркну, что ни Беня Коломойский, ни иже с ним не представляют еврейский народ, не представляют еврейские общины. Для меня они — позор еврейского народа, так что не надо из-за них предъявлять претензии ко всему народу. В свое время, это было в 1918 году, московский раввин сказал гениальную фразу: «Троцкие делают революцию, а Рубиновичи за них платят кровью». Это был умный раввин. И история опять повторяется.

Впрочем, полагаю, успехи героической украинской армии в Донбассе начисто отбили охоту у кого-нибудь из горячих голов на Украине, в Молдавии и, похоже, в Вашингтоне силой пытаться решать такие конфликты, как, например, приднестровский. Что касается Приднестровья, каждый, кто немного разбирается в географии, понимает — от Тирасполя до Кишинева гораздо ближе, чем от Донецка и Луганска до Киева.

Почему украинская армия ничего не может сделать в Донбассе? Дело не в том, что им мешает Россия, как они утверждают. Никто не отрицает, что среди ополченцев есть большая доля добровольцев из России, это ясно. Но причина в другом. Украинская армия, как и все украинское общество за годы независимости, разложилась полностью и окончательно. Пришла в негодность как с профессиональной точки зрения, так и с точки зрения командования. Сейчас в украинской армии служат солдаты, новобранцы, которых взяли, обучили кое-как, кое-как вооружили, как все сейчас делают на Украине, и послали воевать. Да, на стороне украинцев воюют добровольцы из Европы и не только из Европы. Свидетельство этому — президент Украины, который принял закон, по которому иностранцы, воюющие в рядах украинской армии, автоматически получают украинское гражданство, если хотят. Но таких добровольцев явно недостаточно для создания боеспособной армии.

Те, кто воюет со стороны России, — это люди с военным опытом, кадровые офицеры, которые все-таки служили в лучшей армии, чем украинская. Они умеют использовать военную технику, их стратегические и тактические решения намного лучше, хотя их меньше. На поле боя побеждает тот, кто умеет лучше воевать. Они умеют лучше. А украинская армия воюет абы как — вот и результат.

Глава 18

Готов ли Израиль ввязаться в войну?

История с туннелями на границе Израиля и Ливана, когда израильская армия обнаружила туннели, прорытые «Хезболлой», получила широкий общественный резонанс. В реальности были обнаружены 4 туннеля, и все 4 туннеля были вскрыты. То есть сколько обнаружили, столько и вскрыли. Находились они на глубине 20–30 метров, и все имели выходы на территорию Израиля. Выходы небольшие, это не было 100 или 200 метров, всего несколько метров. СМИ об этом сообщали.

Обнаружением туннелей объясняется начало военной операции со стороны Израиля, которая называлась «Северный щит». Правда, при этом представитель ООН сказал, что очень сложно установить, откуда туннели берут начало и куда вообще ведут. Оставим это на его совести.

Честно говоря, я не вижу здесь никакого значимого события. Ну, вскрыли мы туннели. Доказали, что «Хезболла» вгрызлась в землю и их прорыла. Допустим, найдем еще туннели. Дальше что? Докажем, что «Хезболла» нехорошая организация, что она замыслила погибель Израиля — это страшный секрет, который никто не знает?

На мой взгляд, эти туннели не надо было показывать всему обществу. Вот когда они стали бы ими пользоваться, тогда мы сделали бы, что хотели. Туннели, к примеру, можно заминировать, можно оборудовать следящими устройствами — многое можно сделать. В контрразведке существует такой распространенный прием: разоблаченных шпионов стараются не арестовывать. Пусть они гуляют, пусть думают, что свободно работают. Но — под наблюдением властей. Обезвредить их можно в любой момент, а пока работают — вся агентура под колпаком. То есть построили они эти туннели — хорошо. Начали бы пользоваться — взорвались бы. В чем сейчас смысл, что мы их обнаружили? Сказали им: вы этими туннелями во время военных действий пользоваться не сможете? Так и так не смогут.

Да, это большой успех израильской разведки, военных, которые их обнаружили, успешная операция инженерных войск Израиля, которые вскрыли их довольно эффективно. Ну а в чем политический смысл? Показать истинное лицо врагов Израиля?

Его и так видно во всех террористических актах «Хезболлы». Разве то, что они делали за годы своего существования, — недостаточно? 150 тысяч ракет, артиллерийских и минометных снарядов, нацеленных на Израиль, — этого мало? Американские морские пехотинцы, которых взорвала «Хезболла», — мало? Французские морские пехотинцы, которых взорвала «Хезболла» в 1982–1983 гг., — мало? Офицеры ЦРУ, которых похитила и казнила «Хезболла», — недостаточно? Кому и что надо доказывать?

Общественному мнению, по большому счету, наплевать на эти туннели. То есть те, кто был против «Хезболлы», получили еще одно подтверждение своей правоты. Те, кто поддерживает «Хезболлу», скажут: «Ну, что такое туннели? Ну да, входили туннели на израильскую территорию, они хотели туда проникнуть. И что?»

Как ни обличай «Хезболлу», строящую козни против Израиля, если завтра мы нанесем удар по «Хезболле», нас все равно осудят. Любое применение силы против «Хезболлы» приведет к обструкции Израиля во всем мире.

Интересно другое. Сразу же после того как началась операция «Северный щит», состоялся телефонный разговор Нетаньяху с Путиным. Буквально через два дня после этого в Москву отправилась достаточно высокопоставленная военная делегация из Израиля. Многие связали ее визит именно с началом армейской операции. Это свидетельствует, что Россия превратилась в самый важный военный фактор на Ближнем Востоке. Еще до того, как американцы заявили, что они уже устали и уходят. Поэтому совершенно справедливо, что Израиль коррелировал с Россией, пытался заручиться ее поддержкой, объяснить, что действия «Хезболлы» могут привести к военному конфликту в регионе. Россия согласилась с такой позицией — это вполне разумно. Мы сейчас поддерживаем постоянные контакты с американцами. С Россией, особенно после инцидента с самолетом, нужно тоже восстанавливать отношения.

Вскоре еще одна израильская делегация срочно поехала в Россию — уже по делам Сирии и по установлению более тесных военных контактов с российским командованием в том регионе. Разговор получился, контакты решили установить на более высоком уровне, с более конкретными способами ведения разговора — не только по голосовой связи, но и через телеэкраны и прочее. О чем свидетельствует такая активность? О том, что Израиль в отношении Ливана и в отношении Сирии (Сирия и Ливан связаны, как и «Хезболла» с ними) все больше и больше пытается заручиться международной поддержкой на случай какого-либо обострения. Основная цель Израиля — чтобы те страны, с которыми Израиль пытается говорить, в том числе и Россия, приложили все усилия к мирному урегулированию. Чтобы ситуация на границе с Ливаном не вышла из-под контроля и не пришла к новому витку конфликта.

Я повторюсь, с американцами у нас давняя и постоянная связь. С Россией — время от времени. У нас нет и никогда не будет таких отношений с Россией, как с Соединенными Штатами. Но нельзя не учитывать присутствие России на Ближнем Востоке, ее влияние и интерес к ближневосточным проблемам. Россия должна быть в курсе всего, что происходит, поскольку это может отразиться на их стратегическом военном присутствии в Сирии.

Теперь о том, что касается самих отношений между Израилем и Ливаном. Мы часто слышим сообщения ООН: «На границе растет напряженность. (Имеется в виду граница между Израилем и Ливаном, так называемая голубая линия вокруг нее.) В какие-то моменты воинствующие круги Ливана и Израиля угрожают друг другу открытием огня, и представителям ООН приходится вмешиваться». Что означают подобные сообщения? Могут ли конфликты перерасти в некое подобие Второй ливанской войны или нет?

Определим сразу: для того чтобы конфликт перерос в боевые действия, хотя бы одна из сторон должна быть в этом заинтересована. «Хезболла» не слишком заинтересована в военном столкновении. Еще меньше, чем «Хезболла», в этом заинтересованы хозяева «Хезболлы» — иранцы. Они не хотят на данном этапе военного конфликта «Хезболлы» с Израилем, слишком неравные силы. Израиль сегодня тоже не заинтересован в военном столкновении. Учитывая уроки бездарной Второй ливанской войны, Израиль не хочет против собственной воли оказаться втянутым в боевые действия. Поэтому Израиль старается приложить максимум усилий, чтобы ситуация не вышла из-под контроля из-за каких-то случайных действий, как это было во время Второй ливанской войны.

Раз ни одна из сторон не заинтересована — серьезный военный конфликт вряд ли случится.

Глава 19

Когда прекратится конфликт между арабами и евреями?

Я слышал, как некоторые аналитики утверждали, что ирано-израильское столкновение, предпочтительно с подобием Холокоста, нужно мировым банкирам для форс-мажора — списания долгов международным финансистам. Не думаю, что это свидетельствует о хороших умственных способностях этих так называемых аналитиков. Скорее, говорит об обратном.

В чем же настоящая проблема в отношениях между Израилем и Ираном? Израиль всегда был готов к любым переговорам с Ираном, проблема всегда была в Иране, не в нас. Для того чтобы Иран был готов вступить в переговоры, им надо перешагнуть через то, на чем они основывают свою политику по отношению к Израилю. Для начала хотя бы признать, что Израиль имеет право на существование.

У Израиля никогда не было никаких намеков или высказываний против Ирана как государства. Иранская цивилизация существует достаточно давно — почти 4 тысячи лет, — и всегда между евреями и персами были нормальные отношения. Со времен царя Кира у нас не было конфликтов. С иранским народом у нас нет проблем, насколько я могу судить, у них довольно теплое отношения к Израилю — даже лучше, чем в некоторых арабских странах. Проблема есть с нынешним иранским руководством. Эта проблема рано или поздно решится.

Конфликт между арабами и евреями представляет собой более глубокую проблему. Корни конфликта тянутся с того момента, когда евреи начали образовывать государство Израиль. То есть это не конфликт из-за неприязни между арабами и евреями, это конфликт из-за земли. Той ее части, которая называлась Палестина, а сегодня называется Израиль. Когда два народа претендуют на ту же самую землю, каждый говорит: «Это моя!» Вспомним притчу о царе Соломоне, когда к нему пришли две матери, и одна говорит: «Это мой ребенок», вторая говорит: «Нет, это мой ребенок». И царь решил, он говорит: «Хорошо, разрубим его пополам». Одна сказала: «Пожалуйста, разрубим пополам». А вторая сказала: «Нет, пусть она его забирает». Тогда царь сказал: «Ты мать!». То есть, вероятно, эта страсть, это желание обладать землей полностью, не считаться ни с кем — проблема, конфликт. На него наложились религиозные аспекты. Так всегда бывает: если столкновение между народами превращается в религиозную войну — это обостряет ситуацию. Так произошло и с нашим конфликтом. В начале века религиозный фанатизм чаще всего проявляли палестинцы, сейчас им отличаются и наши фанатики.

Объективно саудовская инициатива об урегулировании израильско-палестинского конфликта приведет к тому, что все арабские, все мусульманские страны признают Израиль и установят с ним дипломатические отношения. Я считаю, именно так решится вопрос. Решение вопроса без разделения территории неприемлемо прежде всего для меня и для многих других, потому что иначе еврейского государства не будет.

Зачем мы все начинали? Чтобы у нашего народа было его национальное государство! Объединение с пятью с лишним миллионами арабов на территории Иудеи, Самарии и в секторе Газа уничтожает последние шансы на национальное государство.

Другими словами, конфликт закончится, когда оба народа признают права каждого из них. Скажут: «Хорошо, у вас есть права и у нас есть права. Наши права сложились на этой территории, которое называется государство Израиль. Ваши права вы будете определять сами. Называете это Палестинским государством, присоединяйтесь к Иордании — как хотите». Именно такое решение вопроса и положит конец давней вражде. Я еще раз повторю: два государства, два народа, и каждый живет на своей взаимно признанной территории — вот решение конфликта.

Недавно мне задали вопрос: почему Израилю можно иметь ядерное оружие, а Ирану или Северной Корее нельзя? Ответ очень простой — потому что нам это удалось, а им нет. Вспомним, Израиль ни у кого не спрашивал разрешения на обладание ядерным оружием, которого, кстати, официально у нас нет. Никто нам такого разрешения не давал. Ни одна страна мира не спрашивала у других стран, можно ли им создавать ядерное оружие. Советский Союз не спрашивал, Китай не спрашивал, Индия не спрашивала, и Пакистан. Франция и Великобритания тоже не спрашивали. И их никто не спрашивал — зачем им ядерное оружие, против кого?

Глава 20

Помешают ли Израилю С-300 в Сирии?

Обстрелы Израиля продолжаются — в большем масштабе, в меньшем масштабе, о масштабах никто не сообщает, но то, что они продолжаются, общеизвестно. По этому поводу есть раздраженное заявление министра иностранных дел России господина Лаврова. Есть заявление министра экологии — господина Элькина, особо приближенного к премьер-министру Израиля. Он много лет ездил с премьер-министром в качестве переводчика и посвящен во многие тонкости политики. Речь шла о том, что, если нас заденут, нам придется уничтожить объекты, с которых производилось нападение. И на фоне таких резких заявлений становится известно, что встреча премьер-министра Израиля Нетаньяху и президента России Путина в Париже не состоится.

Об этом стоит поговорить поподробнее. Я знаю, Нетаньяху просил встречи. Ответ был таким: «Да, мы согласны. Когда встреча будет подготовлена, мы вам сообщим». Что это означает на языке политики? Дело в том, что любая официальная встреча должна быть посвящена решению каких-то проблем. До последнего времени премьер-министр Израиля и президент России на этих встречах устно договаривались о чем-то. Теперь Россия пришла к выводу, что устные договоренности с Нетаньяху немногого стоят, потому что Израиль свои обещания не выполнял. Права она или не права — другой вопрос, но Россия действует на основе своего понимания. И поэтому Россия считает, как они сами заявили: встреча будет, но она должна быть подготовлена. То есть как обычно готовят подобные встречи: перед этим прорабатываются вопросы и в отношении этих вопросов подготавливаются решения. Так проходят встречи на уровне глав государств. По крайней мере, проходили те, в которых я участвовал.

Спонтанности здесь никогда не было. Если верить политическим слухам, до сих пор не урегулирован спор между израильскими и российскими военными в отношении того, на каких условиях израильская авиация может действовать в Сирии. Пока это не будет проработано с обеих сторон, встреча не состоится. Когда она состоится и какие будут договоренности — я не знаю, не могу сказать.

Да, сейчас в Сирии находятся ракеты С-300. Но пока что они просто находятся. Новая система ПВО в Сирии еще не задействована, ракеты С-300 не готовы к бою. Их расчеты не подготовлены, они не находятся на боевых позициях и пока не вошли в систему сирийской ПВО. Дата, когда новая сирийская система ПВО плюс ракеты С-300 будет введена в действие, то есть поставлена на вооружение и готова к действию, — начало января или начало марта. Дата зависит от того, насколько будут оправданны предположения России о способности сирийских военных овладеть этой техникой и полностью взять на себя обслуживание и обеспечение. Словом, можно считать, что пока этой системы у сирийцев нет.

Насколько я могу понять по информационным сообщениям, со стороны Израиля было несколько попыток летать и обстреливать те или иные объекты. Это не много, никак не сравнимо с тем, что было раньше. Лавров сказал, что попытки Израиля отдельными атаками на некоторые складские помещения Ирана решить проблему иранского присутствия в Сирии — это несерьезно. Они таким способом ничего не добьются.

В этом отношении российский министр абсолютно прав. Несколько лет мы долбили иранские объекты с воздуха, только за последние полтора года совершили двести налетов. Но единственный, кто отодвинул иранцев, их складские помещения и базы вооружения от израильской границы, — это Россия. Не налеты этому способствовали. Так что будет ли встреча между Нетаньяху и Путиным, когда будет и чем это закончится — это решает президент России. В зависимости от оценки России, насколько эта встреча подготовлена, продуктивна и насколько серьезно можно относиться к ее решениям.

Возможно, дело закончится вежливым рукопожатием и вежливой улыбкой Путина — он всегда вежливо улыбается. Может быть, стороны перебросятся энным количеством слов, вот и все. В отношении наших полетов могу сказать, что ситуация изменится, когда новая система ПВО Сирии войдет в строй. Когда все эти горе-специалисты говорят: «А нам раз плюнуть уничтожить пусковую установку С-300», — они не понимают, о чем говорят. В новой системе ПВО, которую Россия строит для Сирии, уничтожить одну пусковую установку невозможно. Надо уничтожать всю систему, потому что это единая автоматическая система, многослойная, со многими видами вооружения, одно прикрывает другое. То есть встанет принципиальный вопрос: для уничтожения этой системы нужно будет поднять в воздух очень много самолетов. С вероятностью потерять определенное количество людей и машин и войти в военный конфликт с Россией.

Пойдет на это Израиль? Я не думаю. Глупо затевать такое, чтобы уничтожить еще несколько складских помещений иранской армии. Или даже не иранской армии, а стражей революции, полагаю, кадровой иранской армии в Сирии нет… Не уверен, что в Израиле, со всем запалом наших политиков, кто-то решит поднять сто с лишним самолетов для массированной тотальной атаки на сирийскую систему ПВО с риском потерять часть из них. А без этого не обойтись. Нет смысла уничтожить одну или другую пусковую установку — никто из профессиональных военных такой глупости предложить не мог. А если он предлагал, горе тому, кто считает его профессиональным военным…

И снова о том, почему в Париже снята с повестки дня встреча Путина с Нетаньяху. Некоторые политические обозреватели связывали это с тем, что не состоялась встреча русского и американского президентов. Якобы Путин сперва хотел бы встретиться с Трампом, увидеть весь круг вопросов, которые будут подняты и которые будут обсуждаться, а уж потом часть из них обсудить с нашим премьер-министром. Не думаю, что они правы. До сих пор нет никаких фактов, подтверждающих тезис, что Россия рассматривает отношения с Израилем как частный случай российско-американских отношений. Израиль тоже не рассматривает отношения с Россией как часть российско-американских отношений. Конечно, Россия учитывает особые отношения между Израилем и Соединенными Штатами, но она не видит здесь никакой зависимости. Если наши умники думают, что через Трампа они смогут повлиять на позицию России в отношении полетов израильской авиации в Сирии, то мне их жалко. И особенно жалко государство, если подобные умники будут определять его политику или влиять на нее.

Еще раз повторяю, система ПВО Сирии, которая выстраивается Россией, — эта наилучшая система ПВО на Ближнем Востоке после израильской. Она в большой степени предназначена, чтобы не дать американцам обстреливать Сирию. То есть система нацелена на противостояние с американцами. Если Россия сознательно пошла на подобный шаг, то можно понять, насколько Путина волнует мнение Трампа по этому поводу.

Сейчас в военно-политической сфере широко обсуждаются американские санкции против Ирана. С чем это едят? Насколько все серьезно? Звучат самые разные мнения. Некоторые считают, что это очень серьезный удар. По их расчетам, Иран потеряет на этих санкциях те же деньги — речь идет примерно о трех миллиардах долларов в год, — которые он тратит на поддержку террора. Другие утверждают, что никакого реального результата от санкций не будет. Иран как продавал нефть, так и будет продавать. И все остальное тоже.

На что американцы рассчитывали, вводя эти санкции? Эффективность расчетов американской политики все уже наглядно оценили. Начиная с первой и второй иракской войны, разрушения Ливии и авантюры в Сирии. Словом, все, что они делают на Ближнем Востоке, приводит к понятному результату. Так что насколько их политическая мысль оценивает реальное развитие событий и насколько их действия приводят к желаемому — это мы уже видели. В нашем случае у американцев две цели: одну можно назвать стратегической, вторую — абсолютно инфантильной. В чем инфантильность? Американские политики почему-то посчитали, что введение санкций приведет к крайне тяжелому экономическому положению в Иране, в результате чего иранский народ возмутится и сменит власть. Думать, что такое вообще возможно, — для этого надо быть инфантильным студентом младших курсов какого-нибудь мелкого американского университета. Кто может так думать — ничего не понимает ни в Иране, ни в революциях, ни в системах власти. Смены власти не будет. Власть в Иране устойчивая и сильная. В качестве примера можно вспомнить Северную Корею: народ там умирал с голоду, но не было никакой угрозы власти. Потому что северокорейцы не слушали лекции горе-профессоров из заштатных американских университетов. В Иране власть не менее устойчивая, чем в Северной Корее. Экономическое положение в Иране намного лучше, чем в Северной Корее. Понятно, что санкции ни на что не повлияют.

Второй результат, который надеются получить Соединенные Штаты, — начать новые переговоры с Ираном. В принципе Иран никогда не отрицал, что готов к переговорам. Только у Ирана были свои условия: вернитесь к предыдущему состоянию, тогда начнем. Это американцев не устраивает. Поэтому, даже если переговоры начнутся, чем они могут закончиться? Вряд ли будет заключено соглашение, принципиально отличающееся от того, что есть.

Насколько санкции будут эффективны — мы увидим. Пока их эффективность представляется очень сомнительной. Дело в том, что американцы сами вывели из-под санкций основные страны, потребляющие иранскую нефть. Правда, на полгода, давая Трампу время разыгрывать ситуацию. Но все равно, начав за здравие, они кончили за упокой. Если Иран будет продолжать продавать нефть Китаю, Индии, Южной Корее, как он и раньше делал, то где же санкции? То, что их вывели из свифта — мировой межбанковской системы, — так Иран и раньше был вне свифта. Европейцы вполне готовы помочь Ирану работать вне свифта. Кроме того, на сегодня свифт уже не такой абсолютный, как был. Иранцы выдержали это раньше, сегодня — тем более выдержат.

Итак, реально глядя на вещи, вопрос о санкциях должен привести Иран и Соединенные Штаты за стол переговоров. Трамп говорит, что его не устраивают старые соглашения, заключенные его предшественником. По сути, Трампа не устраивает ни одно соглашение ни с одной страной и ни с одной международной организацией, заключенное Соединенными Штатами в последние 50 лет. Он их все отменяет, все хочет пересмотреть. Он хочет установить отношения Соединенных Штатов со всем миром и с каждой из стран мира на другой основе. Так и с Ираном.

Есть ли у него шансы прийти к новому соглашению с Ираном? Думаю, если он согласится и слезет с пальмы, тогда новые переговоры начнутся. Результат пока сложно предсказать, но думаю, все, что касается ядерной программы Ирана, останется неизменным. Если будут отличия, то в мелких деталях.

Глава 21

У Израиля и России есть общие интересы в Сирии

Буквально за несколько дней до Нового года СМИ отметили очередное обострение российско-израильских отношений. Израиль выступил с заявлением, что не допустит в Сирии иранских вооруженных формирований и снабжения «Хезболлы» современным оружием. В ответ прозвучали слова Богданова, что Иран находится в Сирии по приглашению сирийского правительства. То же самое сказали иранцы: «Нас попросили — мы пришли. Если Асад попросит нас уйти — мы уйдем».

На сегодняшний день, пока не закончатся военные действия, вряд ли стоит рассчитывать, что иранские или проиранские силы уйдут. (Иранских военных в Сирии нет, есть проиранские формирования и около 1500 советников КСИР, стражей Революции Ирана.) Пока идут военные действия — они там будут. Закончатся военные действия, будет другой разговор. Но, по сути, с точки зрения российско-израильских отношений ничего не изменилось. Происходит своего рода игра — со времени того инцидента с самолетом мы все время пробуем что-то сделать. Вот была атака на дамасский аэропорт. Россия всегда против атак такого рода, тем более это аэропорт. Они сказали, мол, вы атакуете аэропорт так же, как было при той атаке. Это может привести к поражению пассажирских самолетов. Мне это больше напоминает — и заявления, и наши действия — войну на истощение 1969–1970 гг.

Если кто ее забыл, я напомню. С разрешения правительства израильская армия решила: чтобы заставить египтян прекратить войну на истощение, мы будем бомбить в глубине Египта. И начали глубинные бомбардировки. Мы ж получили «Фантомы». Плевать мы хотели на египетские военно-воздушные силы и их системы обороны, мы делаем, что хотим. Они предупредили: вы переходите границу, не надо. Но мы бомбили. И как это бывает во время войны, бомбили сталелитейный завод в Хелуане, городе в глубине Египта. Ну, это же война, бомбы попали не туда. По-моему, 100 или 200 рабочих погибло. Никто этого не хотел. А в результате в Египте появились две советские дивизии. Одна авиационная дивизия, вторая ПВО. И тогда началось. Какое-то время мы еще продолжали бомбить, пока дивизии разворачивались, пока туда-сюда… Закончилось тем, что летом семидесятого года каждый день начало падать по два-три «Фантома».

Мы сказали: ладно, мы согласны на перемирие. Перемирие было заключено, война на истощение закончилась. Но чем она закончилась? Египтяне получили новые системы ПВО. Под прикрытием систем ПВО они продвинули ракеты до Суэцкого канала, а мы ничего не могли сделать. Тогда у российских систем ПВО было превосходство над американскими самолетами, у американцев не было на них ответа. Эти ракеты сыграли решающую роль, когда началась война семьдесят третьего года, они прикрыли Суэцкий канал… Аначалось-то с нашей абсолютной убежденности: мы можем делать все, что хотим! Оказалось, нет, не можем. Мы за это заплатили в войну на истощение нашими летчиками, погибшими и попавшими в плен. Заплатили и в семьдесят третьем году на южном фронте и египетским форсированием Суэцкого канала.

Словом, всегда надо хорошо подумать: к чему приведут наши действия? В скором времени у сирийцев начнет действовать система противовоздушной обороны нового типа. Когда сирийцы достаточно, по мнению российских военных, овладеют аппаратурой, она войдет в строй. Система работает в автоматическом режиме, ею управляет компьютер. Она намного сложнее и гораздо эффективнее тех систем ПВО, с которыми мы сталкивались у Суэцкого канала. Вряд ли мы пойдем на то, чтобы уничтожать всю систему противовоздушной обороны Сирии, а без этого ничего с ней сделать нельзя, она единая.

Получается, мы опять переоцениваем собственные силы. Или — принимаем желаемое за действительное. Трамп ведь не зря сказал: «Да пусть иранцы делают там что хотят!» Потому что проблема иранского присутствия в Сирии решится политическим путем и никак иначе. Решение просто не может быть военным.

Чего мы добились за три года бомбардировок? Что иранцы перестали поставлять оружие в Ливан? Нет. «Хезболла» не получила ракеты? Получила, только получила чуть меньше. Проблемы так не решаются. Сегодня на Ближнем Востоке сложная ситуация, мы уже не хозяева — ни в небе Сирии, ни в небе Ближнего Востока. Прежние времена кончились, это надо четко понимать. Поэтому неразумными действиями мы можем только осложнить решение проблемы для нас. Пока в Сирию поставили что-то около одного полка системы С-300, а могут поставить до трех. Три полка перекроют всю территорию. То есть надо смотреть не только и не столько на сегодняшнюю оперативную задачу — вот там есть склад, давайте его уничтожим. Нужно смотреть еще дальше: а к чему это приведет? Решит наши проблемы или нет? Поможет нам действовать или осложнит наши задачи?

Пока такая бездумная политика только мешала нам самим. И хотя некоторые ура-патриоты кричат: «А мы бомбили!», мы за все время после инцидента с самолетом несколько раз где-то что-то отбомбили. Год назад мы за неделю делали больше вылетов, чем за все это время.

Да, Россия не обязана поддерживать любые наши интересы в Сирии, у нее свои интересы. Сходятся они — хорошо. Не сходятся — надо делать так, чтобы из-за расхождения интересов отношения не обострялись. Отношения выстраиваются на основе общих интересов, а противоречия нужно стараться не обострять — только так. Тем более когда военная сила на их стороне.

Понятно, военные действия, сложная обстановка, случиться может все, что угодно. Но обвинять в первую очередь будут Израиль. Хочу привести в пример самолет сибирской авиакомпании, который сбили над Черным морем во время учений. На сколько километров он летел от берега Украины, когда его сбили? Далеко! Но ведь сбили же. То есть всегда в таких вещах надо немножко продумывать сверх того, что есть оперативная военная задача. Какие бы иранцы сволочи ни были, привести к тому, что в результате нашей атаки — не нами! — был сбит пассажирский самолет с пассажирами неважно какой компании, не думаю, что это умно… Словом, мы живем в очень сложном мире, и действовать надо с умом, всегда принимать в расчет множество факторов. Не только кричать: «Мы правы, и нам плевать!»

Риск должен быть оправданным. Если есть опасность, что в результате наших действий — не по нашей вине, но в результате наших действий, — может быть сбит пассажирский самолет неважно какой компании, то я не считаю, что то уничтожение цели было оправданно. Даже если кто-то может кричать в запале: «Нам плевать на них, нам главное — уничтожить!», он сильно ошибается. Мир, в котором мы живем, устроен так, что нам потом придется расплачиваться. Тут вопрос не только и не столько о моральном праве — имеем мы право или не имеем. Да, мы имеем право. Но мы имеем разум и должны понимать, когда этим правом пользоваться. Я не зря вспомнил то, что было в 1969–1970 гг. Мы были уверены: имеем полное право. Через три года мы за это заплатили кровью. Если бы мы не начали глубинных бомбардировок в Египте, не было бы ни советских летчиков, ни советских дивизий ПВО в Египте. И все пошло бы совершенно по-другому.

Повторю еще раз, мы не все можем сделать, и американцы не все могут сделать. Когда многие наши в угаре говорят: «Америка с нами!», это вроде бы звучит ободряюще. Только вы посмотрите — американцы-то уходят из Сирии. Они уходят не потому, что они хотят уйти, а потому, что они не могут оставаться. Слишком дорого им это обходится.

Уже понятно, мы пытаемся военными способами решить проблему, которая военным способом не решается. Она политическая. Конечно, военная сила часто используется в решении политических проблем. Некоторые безответственные политики вообще используют военную силу не столько в военных целях, сколько для поднятия своего политического престижа. Это нехорошо. То есть военные должны четко отделить то, что необходимо с военной точки зрения, от политических игр.

Разумеется, военным ставят задачи политики. Политическое руководство определяет задачи, а военные их решают своими специфическими способами. Поэтому ответственность за любые действия военных всегда несет политическое руководство, которое поставило им эти задачи. Видимо, сейчас в результате выборов к власти приходит новое политическое руководство. В руководство Генерального штаба тоже придут новые люди — они уже известны. Насколько это изменит ситуацию? Посмотрим…

Часть IV

Однополярный мир США

Глава 22

Дональд Трамп сделал всех

В Соединенных Штатах прошли выборы в Конгресс. Их еще называют промежуточные выборы. Это событие, насколько я помню, никогда не вызывало ажиотажа. В этот раз его ждали почти как прихода Мессии, или, по крайней мере, что-то вроде того по настроению.

Самое интересное, результаты оказались не так плохи для президента, как можно было ожидать. Традиционно оппозиция всегда выигрывает на промежуточных выборах, а тут Сенат остался республиканским. В палате представителей демократы выиграли, но не с разгромным счетом. Международная политика США вообще прерогатива Сената, это известно. Как и назначение судей, хотя это внутреннее дело американцев. Нас же больше интересует другое: как эти выборы отразятся, так сказать, на всей политике — на отношениях США с Европой, с Россией, с Израилем.

Попробуем разобраться. Во-первых, сам ажиотаж этих выборов был вызван отчаянной попыткой всех противников Трампа привлечь к ним внимание и, может, чего-то добиться… Их основная цель — сбросить Трампа. Подумайте, сколько процентов американских избирателей участвовало в выборах? Аж сорок! Это даже много для таких выборов, но все равно свидетельствует, что 60 процентам американских граждан, имеющим право голоса, все эти выборы до одного места.

Кстати, к большому неудовольствию всех противников Трампа, по результатам этих выборов он останется президентом еще на два года. И шансы на импичмент, которые и так были маленькими, стали еще меньше. Но выборы показали еще одно: Трамп не только останется президентом на ближайшие два года, он будет и кандидатом в президенты на следующих выборах. Закончились все спекуляции по поводу отношений Трампа с республиканской партией, Трамп получил полную поддержку своей партии, чего до этого не было. То, что у демократов в Конгрессе большинство, — это обычное явление. Большинство в Конгрессе часто бывает не у той партии, которую представляет президент. Конгресс — он в наибольшей степени отражает понятие парламента. Место для трепа.

Да, будут трепаться, и кричать будут, и клясть Трампа всякими словами, но практически ничего сделать не смогут. Единственное, что может Конгресс, — это закидывать Трампа дерьмом и поливать грязью, но это они делали и раньше. Конгресс может помешать финансированию государственного бюджета. То есть мелко нагадить. И будет гадить. Все остальные проблемы уже закончились. То есть закончились выборы, и для Трампа закончилось время осторожных действий, когда он боялся повлиять на их исход. Все, выборы прошли, теперь он может делать что хочет. Практически сегодня у Трампа нет никаких препятствий для проведения своей политики. По крайней мере, во внешней политике. Во внутренней политике можно ожидать проблем, связанных с финансированием.

Разумеется, что бы Трамп ни сделал, Конгресс будет выступать против. Любое его предложение по внешней политике — хорошее или плохое, на пользу или во вред США — будет одинаково раскритиковано. Потому что сегодня у демократического Конгресса одна цель: подготовить общественное мнение к выборам через два года. К этим выборам надо всячески ругать Трампа — за дело и не за дело.

Сам президент это отлично понимает, поэтому ему наплевать, что говорит Конгресс. Он проводит ту политику, которую считает необходимой. Первый шаг Трамп уже сделал. Где государственный прокурор? Он пошел… Точный адрес, куда он пошел, каждый в меру своей культуры владения нормативной и ненормативной лексикой может определить. Но прокурор уже там. Трамп это сделал не для того, чтобы кому-то что-то доказать. У него определенные цели.

Как политика президента США отразится на отношениях с Европой? Увидим. В сущности, мы ее уже видели, теперь будет продолжение. По отношению к Израилю и Ближнему Востоку в принципе ничего не изменится. За Трампа Конгресс или против Трампа — он никогда не был более произраильским, чем сегодня. С Сенатом проблем у Израиля тоже нет. То есть в отношениях с Израилем изменений не будет.

Хочу обратить внимание на еще одно важное обстоятельство. То, что Конгресс стал более колоритным и более цветным, не вызывает особого оптимизма в перспективе на будущее. Когда послушаешь новых конгрессменов — тем более. Если в сегодняшней Америке возможно избрание в палату представителей людей с такими явными антисемитскими взглядами и такой явной антиизраильской политикой — это не добавляет надежды. Если мысли американского общества развиваются в этом направлении, остается только сожалеть. Так что, повторюсь, более дружественной, более произраильской власти, чем при Трампе, не было и не будет.

Что будет, когда эта власть закончится, — уже другой, отдельный вопрос.

Я помню, мне приводили высказывание кого-то из американских политологов-остроумцев. Так вот он сказал: «Путин проиграл палату представителей». Видимо, имел в виду, что, пока Конгресс был более «трамповский», у России и США было больше надежд на конструктивные отношения… Впрочем, сложно понять, что он имел в виду. Если он всерьез это сказал, значит, у него в голове даже не опилки, а что-то еще более гнилое. Конгресс был антироссийский, русофобский, в этом отношении он ничуть не уступает украинской Раде. Сказать после выборов, что Путин проиграл русофобский Конгресс, — это за пределами среднего идиотизма. Ну, что делать — таковы американские блогеры — политологи…

Теперь снова вспомним встречи на Парижской конференции. А именно встречу Путина и Трампа. О том, что эта встреча будет чисто из вежливости, было ясно и раньше. Это не я так считаю, встреча должна была стать короткой, так и задумывалось. Стороны встретятся, обменяются пятью, может, семью, может, двадцатью предложениями и разойдутся… Важный диалог между Путиным и Трампом еще впереди. Возможно, он состоится в Аргентине.

Насколько он будет серьезным, какие другие встречи и переговоры повлечет за собой — не могу сказать. Потому что одна встреча еще ничего не решает, важно определить, начнутся ли серьёзные переговоры между Соединенными Штатами и Россией или нет. Если они начнутся — политические процессы пойдут в одном направлении. Если не начинаются — тогда в другом. Россия скажет: «О’кей, хорошо, мы будем строить свою политику без учета того, что в ближайшее время можем о чем-то договориться с американцами». Результат, понятно, будет совсем другим.

Глава 23

США близки к созданию космических войск

Но сообщениям СМИ, российские власти предостерегли Соединенные Штаты от нанесения ракетно-бомбовых ударов по правительственным кварталам Дамаска, пригрозив не только тяжелыми последствиями, но и жесткой ответной реакцией. Чем обусловлено такое жесткое заявление российских военных?

Дело в том, что в Соединенных Штатах проблема централизованной власти не решена до сих пор. Есть президент, есть министр иностранных дел (этих министров меняют как перчатки), есть представитель в Организации Объединенных Наций — мадам Хейли. Над ней вроде бы стоит министр иностранных дел, но он почему-то не в теме. Поэтому мадам Хейли иногда позволяет себе высказывать собственные мысли. Она сказала: «А мы даже без Организации Объединенных Наций вдарим, когда это будет соответствовать нашим интересам, по Сирии, как было раньше». То есть прозвучала угроза от представителя Министерства иностранных дел. В России решили, что на эту угрозу будет отвечать не министр иностранных дел, развертывая полемику, а представитель генштаба. В генштабе сказали, что в Дамаске и в районе Дамаска находятся российские военнослужащие. Если будет попытка удара, их жизнь окажется под угрозой. Мы этого не потерпим, поэтому уничтожим те платформы, с которых будут посланы ракеты. Если перевести это предупреждение на хороший английский язык: корабль, с которого пойдет хоть одна ракета, будет уничтожен, самолет, который попытается атаковать, тоже будет уничтожен. Лавров сказал: «Мы объяснили нашу позицию нашим коллегам-военным». Военные, в свою очередь, объяснили своим американским коллегам, почему не стоит делать такие шаги.

Нужно отметить, что в Соединенных Штатах буквально на днях сменился госсекретарь. Новый госсекретарь — бывший глава ЦРУ. Раньше по определенным вопросам между Тиллерсоном и президентом были разногласия. Это не касается отношений с Россией, в первую очередь — по вопросам Ирана и Северной Кореи. Теперь разногласий у президента и госсекретаря не будет, они наконец начнут работать рука об руку. Помпео — не большой любитель России, но его должность обязывает быть человеком трезвых суждений. Так, совсем недавно прошел визит руководителей российских разведслужб, в том числе внешней разведки, в Соединенные Штаты. Они встречались с этим джентльменом, обсуждали совместные проблемы. Речь шла не о том, как вставить друг другу шпильки или как кого угробить, речь была именно о проблемах, которые можно и нужно решать совместно. То есть при определенных условиях новый госсекретарь в состоянии принимать взвешенные решения. По крайней мере, профессиональный опыт приучил его более трезво оценивать политическую ситуацию и не делать рискованных или необоснованных шагов.

Хочу добавить, прежний госсекретарь Тиллерсон не разбирался ни в международной политике, ни в тех рычагах, которые двигают экономику. Как сказал министр обороны Соединенных Штатов: «Американская внешняя политика основывается на силе Пентагона и американской армии». То есть она проводится с позиции силы. Поскольку Министерство иностранных дел должно реализовать те возможности, которые для них создает американская армия в интересах Соединенных Штатов, то формула давления совершенно понятна. Вот какова реальная сила американской армии и соотношение сил на мировой арене — вопрос. Понятно, что Помпео разбирается в этом вопросе намного лучше.

Еще один вопрос, который мне часто задают: что сулит приход Помпео Израилю? Я исхожу из того, что американское руководство будет проводить свою политику на Ближнем Востоке исходя из интересов Соединенных Штатов. Многое зависит от того, насколько реально, без иллюзий, они будут оценивать обстановку.

В отношениях США и Израиля сыграет роль как оценка обстановки на Ближнем Востоке, так и внутриполитические процессы в самих Соединенных Штатах. В первую очередь это эффективность действий президента и всего американского руководства. Каковы будут их действия, я не могу сказать, не знаю, а гадать не люблю. Хочу лишь напомнить, Рейган был большой друг Израиля. Но он в свое время наложил эмбарго на поставку оружия и приостановил поставки американских самолетов Израилю, посчитав, что уничтожение ядерного реактора в Ираке не соответствует американским интересам.

Еще раз повторю, чтобы все понимали: президент Соединенных Штатов действует исходя из своего понимания американских интересов. Именно американских, а не израильских — ни внешнеполитических израильских интересов, ни тем более внутриполитических. Так действует президент или руководитель в любой стране. Так действуют в России, так действуют в Великобритании и прочее — никто не исходит из чужих интересов. Иногда руководители стран не совсем правильно понимают свои интересы, но никто никогда не действует против себя. Особенно когда речь идет о таких сильных странах, как Соединенные Штаты.

Недавно Трамп выступал на авиабазе морской пехоты Мирамар, так называется база в Калифорнии. Стоя на фоне военного самолета, он заявил, что в Соединенных Штатах будут созданы военно-космические вооруженные силы. Никто, правда, не понял, почему это прозвучало в будущем времени. По общему мнению, военно-космические силы в Штатах уже существуют. И в России недавно были созданы воздушно-космические силы, и в Израиле произошел сдвиг в этом направлении. Остается догадываться, что президент Трамп имел в виду более четкую концентрацию именно на космической составляющей военно-воздушных сил. Это свидетельствует, что все большее и большее значение приобретает ведение военных действий в космосе.

Именно в космосе, а не из космоса. Там расположены разведывательные системы, системы наведения, да и траектории боеголовок или других активных частей ракет все глубже заходят в космос. Так что вопросы слежения за ними, нейтрализации и прочее тоже уходят в космос. По этому пути идет развитие российской авиации. Например, МиГ-35 и планируемый МиГ-45 — они должны быть способны действовать в ближайшем космосе.

Понятно, такие задачи требуют других подходов, другой организации вооруженных сил. Вероятно, после Израиля и после России в американской армии пришли к естественному выводу, что необходимо более конкретно обозначить космические войска. Предполагаю, развитие военных технологий и то, в каком направлении развиваются военные силы в России и Китае, привело Соединенные Штаты к однозначному выводу — да, надо выходить в космос, и серьезно. Но это могут себе позволить только очень развитые страны.

Разумеется, это не означает, что следующая война будет в космосе. Она будет на земле, как и раньше. Но космическая составляющая будет присутствовать, как сто лет назад военно-воздушная составляющая вошла во все оперативные планы.

Глава 24

В США сначала не поверили в укрепление России

От некоторых людей я слышу, что Третья мировая война уже началась. Она складывается из серии локальных войн и нарастания напряженности во всем мире. Я с ними не согласен. Я считаю, Третья мировая война не началась и вряд ли начнется. То, что сейчас происходит в мире, — это новый виток холодной войны, которая проявляется все более остро. Но в данный момент она привела к серьезным изменениям в тех странах, которые и затеяли холодную войну. И вероятность «горячей» войны, или Третьей мировой войны, сегодня намного меньше.

Да, в конце XX века в мире произошли существенные изменения. Это в первую очередь распад Советского Союза в начале 90-х годов. Эти изменения были неправильно восприняты Соединенными Штатами и их союзниками. После ухода Советского Союза с политической арены США остались единственной мировой державой, обладающей колоссальной военной, экономической и политической мощью. В Соединенных Штатах появился круг высокопоставленных лиц, решивших, что это превосходство является идеальным для страны, что его надо сохранять любой ценой. Был взят курс на то, чтобы такая ситуация никогда не менялась. Продолжалось давление на Россию как на основное государство — переемник Советского Союза. Была уверенность, что Россия — слабеющее государство и давление будет способствовать установлению в России послушной США власти. Если Россия распадется — это еще лучше для Соединенных Штатов.

К концу 90-х годов казалось, что все вполне реально. То есть к началу нового века многие в Соединенных Штатах уверились, что Россия очень скоро прекратит свое существование, с ней уже можно не считаться. Таким образом, Соединенные Штаты навечно останутся единственной мировой державой.

Но произошло то, что произошло. С новым руководителем Россия вдруг поменяла политику и решила не распадаться, а укрепляться. Сначала в Соединенных Штатах не поверили, что это возможно. По мере укрепления России усиливалось давление Соединенных Штатов на Россию. Политики США пребывали в уверенности, что еще немножко внешнего давления — и ненавистный Путин, который укрепляет Россию, будет сброшен возмущенным народом. Смысл этих маневров заключается в том, что Соединенные Штаты больше всего озабочены как раз не Россией, а укрепляющимся Китаем, ростом его экономической и политической мощи. Они рассчитали: если Россия ослабнет как основной союзник Китая, это поможет им в противодействии с Пекином. Получилось как раз наоборот: чем больше возрастало давление на Россию, нагнеталась напряженность на постсоветском пространстве и двигалось на восток НАТО — тем больше сближались Россия и Китай.

Кроме того, Китай и Россия одновременно определили общих врагов и выработали стратегию противодействия. Поэтому процесс начался как раз обратный: чем больше давили на Россию и Китай, тем больше они укрепляли и свою военную и политическую мощь, и союз между странами. Украинский кризис и продвижение НАТО на восток, почти до российской границы, только подхлестнули процесс.

Соединенные Штаты не учли потенциал России, не подумали, что эта страна способна быстро восстанавливаться. По американским планам, к 2018–2020 гг. Соединенные Штаты должны были достигнуть абсолютного военного превосходства над Россией и Китаем. А внешнее давление и военная угроза должны были привести к власти в России правительство, подконтрольное Соединенным Штатам. Госпожа Клинтон, например, прямо заявляла, что основная цель Соединенных Штатов — это предотвратить развитие и укрепление России и Китая.

Это поняли в российском правительстве и в Министерстве обороны России. Начиная с 2005 года, когда стратегия американцев стала понятной, был взят курс на резкое усиление страны, ее военной составляющей. В результате сегодня Соединенные Штаты стоят перед огромной военной мощью России и Китая, вместе взятых. Абсолютного военного превосходства они не достигли, а их расчеты на внешнее давление, которое приведет к внутренней смене власти, тоже оказались несостоятельны. Другими словами, идея однополярного мира не сработала. Соединенным Штатам не удалась использовать шанс, который у них был с 90-х по 2000 год.

Сейчас мир, может, еще не до конца многополярен, но уже обозначились три великие державы, у которых противоречивые интересы. Это менее опасно, чем то, что было. Установление многополярного мира заставляет страны не только исходить из своих интересов, но учитывать интересы других стран. Другими словами, приводит к большему равновесию в мире. В многополярном мире такие эксцессы, которые произошли у нас на Ближнем Востоке, начиная с уничтожения Ирака и Ливии и кончая авантюрой в Сирии, будут просто невозможны. Мало того, если бы Россия и Китай обладали той мощностью, той силой, которая есть сегодня, не произошло бы бомбардировок Югославии.

Мир уходит от шаткой, неуравновешенной системы, когда одно государство, исходя из своих интересов и интересов своих экономических элит, может предписывать другим странам, как им жить. Как, например, в свое время сказал президент Обама: «Мы определим международные экономические законы, а весь мир будет их выполнять». Не будет! Когда мир многополярный, это уже невозможно. Человечество пойдет по пути уравновешенного развития, учитывая интересы всех стран, а не одной страны или элиты одной страны. В сущности, элита Соединенных Штатов потерпела поражение даже внутри страны, что проявилось на последних выборах президента.

Теперь о роли Европы в этом политическом раскладе. В Европе за все послевоенные годы сложилась ситуация, когда возникли, развились и укрепились многие структуры, ориентированные только на Соединенные Штаты и на американскую политику. США — их основной источник финансирования, благодаря ему они сильны. Понятно, им трудно расстаться с таким положением. Но придется. Развитие Европы тоже идет своим путем.

Одна из основных целей американцев была не дать Европе приблизиться к Дальнему Востоку, к Азии. Так сказать, оставить Европу в сфере американского влияния, что особенно ясно видно из последних экономических соглашений. Так, европейцам навязывали не равномерное, а однобокое развитие экономики, особенно с учетом тех бурных экономических и политических процессов, которые идут сейчас на Востоке. Россия же, по замыслу американских политиков, должна быть изолирована от европейских экономик, чтобы не дать ей сыграть роль переходного, связывающего звена между Дальним Востоком и Европой.

Но произошло то, что американская европейская политика, американская глобальная политика, даже американская внутренняя политика оказались несостоятельными. Они не смогли не то что решить проблемы, возникшие перед развивающимся мировым сообществом, они не смогли даже решить проблемы, которые стоят перед их собственной страной. Их действия лишь породили новые проблемы, которые усилили прежние.

Поэтому сегодняшней Европе не стоит сильно рассчитывать на американскую помощь. Нужно в первую очередь признать, что европейские страны остались один на один со своими проблемами и должны учиться решать их сами. Новые европейские политические и экономические элиты должны наконец стать самостоятельными. И каждая страна должна исходить из собственных интересов, искать свои пути развития в новом многополярном мире, а не жить надеждой укрыться за американской спиной.

Что касается Польши, то в Польше эти проблемы встают особенно остро. Там еще остались политические круги, которые до сих пор пребывают в уверенности, что восстание Костюшко продолжается. Они не понимают, что мир стал совершенно другим. Франция и Германия, например, нашли способ, как самостоятельно, не влюбляясь один в другого, сосуществовать. Я думаю, и у Польши есть такая же возможность как со стороны Запада, так и стороны Востока. Другое дело, что в Польше, особенно в последние годы, одной из основ национального сознания стала вражда к России. Подобную вражду хорошо использовать как инструмент политического влияния, один из рычагов в борьбе за власть, но строить цивилизованное общество на вражде к какому-то государству невозможно. Это неконструктивно. Польша должна искать более конструктивные идеи не только для своего национального сознания, но и для развития государства.

Географически Польша находится в замечательном месте — между Западной и Восточной Европой. У Польши одна из богатейших культур в мире. Она сможет выгодно использовать свои преимущества, если будет равномерно налаживать связи и с Востоком, и с Западом.

До сих пор польское руководство не понимало, не хотело понять или просто не брало в расчет, что крепкие связи с Востоком принесут стране намного больше, чем связи с Западом. Так, Германии сильная Польша не нужна. Немцы используют ее как источник рабочей силы и как инструмент против России, пока Германия придерживается антироссийской политики. Но Польша сама по себе — нет, не нужна. Они ее используют. К чему это привело? Вот наглядный пример, я всегда его привожу, когда говорю с поляками. Я спрашиваю: «Когда вы в последний раз были на Гданьских верфях, где и началось движение за свободу Польши?» Были великолепные судоверфи, одни из лучших в Европе, а сейчас там, кроме крыс, никого не видно.

То есть Польша, встав на путь однобокого развития, не используя свои естественные, веками накопленные преимущества связей с восточными странами, вредит собственному развитию. Ни страна, ни народ не развиваются так, как могли бы. Польские яблоки — это хорошо, это вкусно, но не яблоками всегда славилась Польша. Когда еще был Советский Союз и были страны восточного блока, я помню, сколько товаров из Польши шли в Россию и каким качеством они отличались. В Германии, во Франции и других западных странах польские товары не нужны. То есть Польша, как и Франция, и Германия, должна определить, какими преимуществами она обладает и как их можно использовать. В связи с этим хочу напомнить, что говорил основатель единой Германии Бисмарк по отношению к намного более сильному государству. И он сказал: «Будущее Германии — в союзе с Россией. Никогда не нужно, чтобы Германия воевала против России, потому что самое лучшее развитие в мире и Европе Германия может получить только в союзе с Россией». То, что хорошо для Германии, хорошо и для Польши. Больше того, Польша могла бы использовать великолепные отношения как с Германией, так и с Россией, а не портить одни за счет других.

Еще хочу добавить по поводу национализма в Европе. Многие опасаются, что, когда Европа определит себя по-новому, обозначит свои интересы, мы сразу увидим всплеск новой волны национализма, который станет источником новых конфликтов на континенте. Я не думаю, что есть такая опасность. Если страна отстаивает свои истинные интересы — это не значит, что она обязана скатиться к крайнему национализму. Наоборот, вспышки национализма возникают в странах во время сильных кризисов. Нормальное, уравновешенное развитие предотвращает кризисы и, соответственно, националистические проявления. Когда каждая страна в Европе будет заботиться о себе, и никто извне не будет диктовать ей законы и внутреннее устройство, это даст гораздо больший толчок к развитию. Это касается Франции, касается Германии, касается Польши, касается Чехии — я говорю обо всех странах Европы. Если бы не было пренебрежения национальными интересами, которое чувствует население Франции, Германии, Польши и других европейских стран, — не было бы сейчас неконтролируемого притока беженцев. Не поднялся бы так уровень преступности, не возникло бы много других проблем, а главное, это не дало бы всплеска тем националистическим движениям, которые возникли.

Повторяю: в нормальном, здоровом обществе нет истерического национализма. В Германии нацизм поднялся только на фоне кризиса, той катастрофы, которая вытекала из Версальского договора. То же самое можно сказать про итальянский фашизм. Те же явления, только в меньшей степени, были в Польше, когда она переживала свои потрясения. Именно многополярный мир дает возможность стране выбирать и использовать все свои преимущества. Он как раз является залогом этих преимуществ. Многополярный, а не двухполярный, который существовал раньше и вел к конфликтам, или однополярный, направленный на подавление кого-то.

Итак, давайте порассуждаем, как может выглядеть идеальный мир? Должен ли он разделяться на три части, на четыре, или на блоки, связанные экономически, или все-таки на военные блоки? Какую роль будет играть в мире будущего военная сила?

Понятно, в нормальной жизни каждый хочет жить в своем доме по своим законам, по своему порядку и наслаждаться окружающим миром. Никто не хочет, чтобы ему в его же семье предписывали, как жить, что есть, что пить, как одеваться. То же самое в рамках страны: идеальным можно назвать тот мир, в котором каждый живет, как ему удобно, в соответствии со своими предпочтениями, привычками, со своей культурой, и не угрожает никому другому. А для того, чтобы обезопасить себя, нужна армия. На сегодняшнем уровне развития армия должна быть и будет.

То есть армия, военная сила, должна быть такой, чтобы никто из возможных противников никогда бы не решился напасть на страну. Есть в военном деле понятия «абсолютное превосходство», «достаточное превосходство». Достаточное превосходство — когда противник знает, что ущерб, который я могу ему нанести, будет для него слишком существенный. Поэтому даже если он сильнее, он не станет нападать. Но еще большей гарантией является международное сообщество, которое в равнополярном мире не даст никому нарушать ту гармонию, которая есть, которая выстроена с учетом интересов всех стран. И гарантами должны быть все страны или все ведущие страны.

Лично я оптимистично смотрю в будущее. Вспомним развитие человечества за последние сто лет, за последнюю тысячу лет или, поскольку наш народ очень древний, за последние три тысячи лет… Все-таки человечество постепенно учится гуманно справляться со всеми проблемами. Если кто в этом сомневается, пусть вспомнит, что было в Европе 75 лет назад…

Глава 25

Трамп и Путин — у кого ракеты длиннее?

Президент Соединенных Штатов господин Трамп заявил, что он хочет расторгнуть — расторгает, по сути дела, — договор с Москвой по ракетам средней и меньшей дальности. Напомню, договор был заключен с Советским Союзом, сегодня его преемницей является Россия.

Итак, договор от 1987 года, подписанный Рейганом и Горбачевым. Смысл этого соглашения был в том, что прекращается производство, разработка и вообще существование ракет среднего и меньшего радиуса действия. То есть свыше 500 километров и до 5500 километров.

У договора были свои цели. На то время у Советского Союза было примерно на 1000 таких ракет больше, они представляли серьезную угрозу как Европе, так и Америке. У американцев были «Першинги». По соглашению, Советский Союз уничтожил свои ракеты, американцы тоже уничтожили свои. Но в этом соглашении имелся подводный камень для СССР. Подписав это соглашение, Горбачев фактически совершил самое страшное преступление против безопасности Советского Союза. В договоре было указано, что он относится к ракетам наземного базирования. Поскольку советская армия была сухопутной армией, а американцы — это флот, Соединенные Штаты продолжали развивать ракеты морского базирования. Одна из таких ракет, самая, можно сказать, известная, — это «Томагавк» с дальностью полета около 1500–2500 километров. Но она на море — значит, можно.

У Советского Союза такого флота не было. В 90-е и армии-то почти не осталось. Цель Соединенных Штатов была понятна. Они рассчитывали, что с подписанием этого соглашения смогут достигнуть абсолютного военного превосходства над Советским Союзом. Потом — над Россией. С их точки зрения, это почти осуществилось к началу 2000 года. Именно за счет ракет морского базирования среднего радиуса действия.

На основании своего превосходства американцы в 2002 году выработали и в 2005 году приняли стратегию Быстрого глобального удара. По этой стратегии против России можно было направить в течение часа 6000 ракет «Томагавк» морского и воздушного базирования. 6000 американских ракет должны были уничтожить почти 90 процентов системы противоракетной обороны России. Тем самым поставить Россию перед выбором: сдаваться или быть уничтоженной, потому что системы противоракетной обороны больше нет. «Томагавк», кстати, может нести и ядерные заряды.

Россия — как ни странно! — не только заметила угрозу, но начала вырабатывать свою систему противодействия. Сегодня ситуация совершенно другая. Россия оценила, что основными базами ракет Соединенных Штатов (не будем говорить сейчас о воздушных), из 6000 ракет 4000 морских, должны быть морские платформы, в основном фрегаты, эсминцы и подводные лодки. Только меньшую часть «Томагавков», порядка 2000 ракет, можно запускать с самолетов. В качестве противодействия Россия создала «Калибр». Эта ракета чуть лучше, чем «Томагавк», она имеет большую скорость, лучшую маневренность, в отношении других качеств русской ракеты можно сказать почти то же самое. При этом она в разы дешевле американской.

Как и «Томагавк», «Калибр» — это ракета морского базирования. Тут Россия использовала преимущество, которого не было у Соединенных Штатов. Корабли у Соединенных Штатов большие, это естественно, все они для участия в военных действиях должны переплыть океан. Россия же поставила свои «Калибры» на маленькие суда, которые работают в прибрежной области. Представим себе такую ситуацию: небольшой корабль, на котором 12 ракетных установок, идет по Ладожскому озеру. Никакие договоренности при этом не нарушаются, а при этом он может совершенно спокойно обстрелять ракетами цель за 2600 километров (с ядерной боеголовкой). Такой же катер может идти по любой реке, То есть Россия обошла договор, не нарушая ни одного его пункта. Все очень просто: у вас ракеты морского базирования, а у нас теперь есть ракеты речного базирования!

У американцев этого нет и быть не может. Цель, к которой они стремились, они так и не смогли достичь. У России опять есть ракеты, которые можно использовать как ракеты среднего радиуса действия, но прицепиться не к чему, договор не нарушен.

Когда американцы начинали авантюру с Украиной, кроме всего дыма, всей этой трепотни насчет демократии, прав человека, самоопределения и прочего, у них была конкретная цель: Севастополь и американские корабли возле Крыма. Радиус действия «Томагавков» позволяет им долетать от Севастополя до Омска. В России тоже умеют считать, они увидели угрозу от американских ракет. Поэтому вся эта свистопляска, что была с Крымом, помимо политических наслоений имела вполне конкретную причину: Черное море, Севастополь. Базой какого флота будет Крым и Севастополь — российского или американского? Если бы американцы разместили в Крыму свои корабли с «Томагавками» — для России это почти смертный приговор.

Сейчас Севастополь превратился в настоящую базу российского флота. Это перевернуло все планы американцев. А дальше Россия сделала еще один шаг. Этот шаг был «Тартус», Сирия, российская эскадра рядом с восточным побережьем Средиземного моря. Она нейтрализовала возможность американского флота обстреливать Россию с этого театра военных действий.

Американский флот вынужден был отойти дальше на запад. Расстояние до целей в России и способность их поражать резко уменьшились. Помимо этого, Россия стала вырабатывать виды вооружения, которые направлены именно против американского флота. Но американцы сделали еще один шаг, который заставил Россию отнестись к их действиям более серьезно. Когда американцы трещали по всему миру, что они хотят построить базы против иранских ракет в Румынии и в Польше, то Россия им говорила: «Вы извините, но… Как говорится: простите, гроссмейстер, конь так не ходит… Это немножко не согласуется с географией и с траекториями ракет». Американцы сказали: «Нет-нет-нет». И построили базы. В Румынии они уже есть.

Что находится на такой базе? На базе есть установка для пуска ракет, называется МК-41. Такая же стоит на кораблях американского флота. И с этой установки можно запустить ракету против ракеты, но можно и запустить «Томагавк». Для этого надо 5—10 минут работы за компьютером, перезагрузить программу запуска, только и всего.

Россия и тогда говорила, и сейчас говорит: «Слушайте, вы ставите базы, вы называете их противоракетные — это нарушение соглашения, потому что «Томагавк» на суше — уже совершенно другое». Но кто может указать американцам? Американцы сказали: «А мы так хотим».

Словом, ситуация сложилась так, что цели, с которой было выработано соглашение, американцы не достигли. Наоборот, Россия получила преимущество. Зачем же американцам соглашение, которое связывает им руки на суше, а России дает преимущество? Понятно, что они приняли решение выйти из договора.

Повторюсь, соглашение 1987 года было однозначным: одна страна пыталась достигнуть военного превосходства над другой страной. Президент этой другой страны, подписав соглашение, предал Советский Союз и согласился на то, что у американцев будет военное превосходство. Я знаю, многие политологи сейчас кричат с пеной у рта, что выход Соединенных Штатов из договора направлен не против Москвы, а против Пекина. Мол, договор мешает США противодействовать нарастающей мощи Пекина. Но эта свистопляска политологов не играет никакой роли. Они могут кричать о чем угодно, но в данном случае речь идет о разрыве соглашений между Россией и Соединенными Штатами. Без Китая, без Пакистана, без Ирана, без Израиля.

Вспомним, что сразу после заявления Трампа о выходе в Москву приезжал советник президента США Болтон. Понятно, что он приезжает с темой, которая только что прозвучала. Сам Болтон, даже по американским меркам, не то что по московским, ястреб, каких мало. Он вообще против любых ограничений американского вооружения. В Москве Болтона принимает Патрушев, они беседуют пять часов. Пять часов! Потом Болтона прекрасно принимает Шойгу. Болтон встречается с Лавровым. И наконец, его принимает президент Путин. То есть уровень приема самый высокий. Более того, назначается встреча Путина и Трампа в Париже.

Почему это произошло? Потому что в России относятся к подобным проблемам примерно на два порядка более серьезно, чем трактуют разного рода политологи и комментаторы. Первое, русские хотели понять одну вещь: решение о разрыве соглашения принято или нет? Вывод российского руководства: да, принципиальное решение о разрыве договора принято. Это была основная цель встречи. Второе, они сказали американцу то, что и раньше говорил президент России: «Вы хотите разорвать договор? Нам это не слишком нравится, но мы к этому готовы. И на следующий же день после того, как договор будет разорван, у вас будет очень много неожиданностей. И неприятных». То есть этот договор сегодня — он работает на Россию. Не на Соединенные Штаты! Соединенным Штатам он не дает установить ракеты в Европе. Кроме того, у них их нет. Единственный вариант может быть у американцев — поставить «Томагавк» на наземную платформу «Big deal». Ну и что? Это в основном ничего не меняет, потому что Россия приняла во внимание такую возможность. Вот как на это отреагирует Россия и какие новые виды вооружения появятся — это будет сюрприз.

Теперь поговорим о Китае в этой ситуации. Что для американцев Китай — головная боль, это ясно. 90 процентов китайских ракет имеет средний радиус действия. Почему? Потому что 90 процентов китайских проблем — это Япония и Тайвань. И американцы, которые их прикрывают. Если американцы в своих воспаленных мозгах надеются убедить китайцев отказаться от своего основного вида оружия, напрасно они так думают. Трамп рассчитывал, что ему удастся через Москву надавить на Китай… Не получилось. То же самое было с Кореей. Мы помним, когда он встречался с Ким Чен Ыном, то сказал: «Я с ним договорился, с Кореей будет все нормально». А теперь? Америка уходит из Южной Кореи. Она выведет оттуда свои войска и свои базы. За это северные корейцы прекратят производство ядерного оружия. Потому что тогда оно им уже не нужно. Им никто не угрожает, американской армии в Южной Корее больше нет.

Глава 26

Уход американцев из Сирии усиливает позиции Путина

Белый дом отдал приказ Пентагону начать вывод американских войск из Сирии. Причину ухода, во всяком случае официальную, назвал сам президент США Дональд Трамп. В Твиттере появилась его запись, цитирую: «Мы победили Исламское государство в Сирии, а это было единственной причиной держать там войска в период моей каденции». Получается: всё, Исламского Государства[6] не существует, всем можно уходить.

Давайте разберемся. Во-первых, что американцы уйдут из Сирии, что им нечего там делать и нет причин оставаться, я уже много раз говорил. Если для кого-то, как для наших руководителей и наших спецслужб, это оказалось неожиданностью, им же хуже. Это с самого начала было очевидно. Да, одна из причин, по которой они туда полезли, — ИГИЛ, который овладел почти всем Ираком. Эта причина ликвидирована. ИГИЛ нет, Исламского государства, то есть Халифата, больше не существует. По крайней мере, на территории Сирии и Ирака. Это произошло не только благодаря усилиям Соединенных Штатов. Разумеется, они приписывают победу себе, американцы ведь победили везде, даже во Второй мировой войне. Правда, там участвовали еще кое-какие государства, Великобритания, Россия была где-то поблизости, но победили Соединенные Штаты — это знает каждый американец и половина израильтян.

Была у них еще одна причина оставаться в Сирии, но ее как-то постеснялись озвучить: американцы хотели помочь силам так называемой сирийской оппозиции убрать ненавистного диктатора Асада. Не получилось. И никакой базы в Сирии у них нет. За все годы пребывания в этой стране им не удалось создать вообще какое-то подобие местной власти, лояльной к американским военнослужащим. Местные арабы не очень-то их жалуют, курды — ни то ни се. И что им там делать?

Следующая причина, можно сказать, основная. Она совершенно другая, ее не раз озвучивал президент Трамп. Он говорил: за последние годы мы вложили в Ближний Восток семь триллионов долларов и, как принято во всем мире, хотим какой-то отдачи с наших вложений. А что мы имеем в итоге? Ничего!

Действительно, Соединенные Штаты не достигли никакого успеха на Ближнем Востоке, потратив семь триллионов долларов. Кто-то может представить эту сумму?.. И ничего не получили, только проблем накапливалось все больше и больше. Даже ИГИЛ[7], с которым они боролись, был результатом гражданской войны в Сирии, итогом вмешательства Соединенных Штатов в политические расклады Ближнего Востока, начиная с Саддама Хусейна и дальше.

Всем уже давно ясно: две тысячи или пять тысяч американских солдат — что они могут сделать? Асада сбросить? Они уже поняли — это невозможно. Но с Сирией они поссорились из-за этого. С Турцией они поссорились из-за курдов. Иран давно уже стал государством, враждебным Соединенным Штатам. И кто у них остался на Ближнем Востоке? Шиитский Ирак, в котором американцев тоже не любят, там лишь терпят американские войска? Саудовская Аравия, про которую никто не может сказать, сколько она просуществует?

Итак, поскольку это бесполезная трата денег, никакой цели конкретной у них нет, и вообще Ближний Восток давно потерял для них интерес, Соединенные Штаты решили уйти. Понятно, раньше Ближний Восток имел стратегическое значение из-за запасов нефти, прежде всего для Европы и частично для Соединенных Штатов. Но поскольку Соединенные Штаты сегодня экспортер мировой нефти и хотят быть одним из главных экспортеров энергоносителей, это время прошло. Так, если не будет нефти из Саудовской Аравии, Соединенные Штаты плакать не станут. Единственное, что им мешает: тогда у Саудовской Аравии не будет денег покупать американское оружие. А во всем остальном… Ну, не будет саудовской нефти, значит, американская нефть пойдет вместо нее.

Сейчас главная проблема Соединенных Штатов на Ближнем Востоке — это конфликт с Ираном. Но конфликт с Ираном начался из-за Китая. С тех пор как исламисты пришли к власти в Иране, он был единственным неподвластным американцам государством. И 25 процентов нефти в свое время Китай брал из Ирана. Американцы хотели иметь способность перекрыть эти поставки.

Таким образом, основное, что не нравится Соединенным Штатам в Иране, — не ядерная программа, как наши мечтатели думают. Совсем нет. Американцы хотели поменять режим в Иране, чтобы он стал более проамериканский. А будет у них ядерное оружие, не будет ядерного оружия — ну так у Пакистана есть ядерное оружие, и что? И у Индии есть ядерное оружие. Американцам это не мешает. Им-то ничего не угрожает: наоборот, они только заработают, продав больше оружия тем, кому угрожает Иран, в том числе Израилю.

Сегодня основная цель американского давления на Иран — это заставить их пойти на новое соглашение, отличное от старого. Этому американское военное присутствие в Сирии никак не способствует. Сейчас у них есть две базы на Ближнем Востоке, одна — в Бахрейне, другая — в Катаре. С базы в Катаре видно российскую территорию аж до Байкала. Эти две большие базы у них остаются, и вполне их устраивают с военной точки зрения. Объективно больше им там делать нечего. Это ничего не дает основным американским интересам, а основной американский интерес, как я уже говорил, — Китай и борьба с Китаем.

По сути, ситуация на Ближнем Востоке коренным образом поменялась 30 сентября 2015 года, когда российские вооруженные силы появились на территории Сирии. Можно сказать, с того момента возникла новая реальность. Теперь российская армия — постоянной военный элемент, присутствующий в этом регионе. Биньямин Нетаньяху совершенно напрасно кричал, что Сирия расчленится на несколько государств, и строил свою стратегию именно на этом. Когда американский президент сказал ему: «Мы уходим», — тогда до него дошло. Но до этого все вели себя так, словно американцы будут здесь всегда. С ними удобно, конечно. Но у американцев-то свои интересы. Они сказали: «Мы уходим!» — пришлось признать, что уходят. Как будто было сложно предвидеть…

Сейчас Нетаньяху делает попытки установить более тесные отношения с Россией. Совершенно правильное решение. Уже всем ясно, что присутствие России на Ближнем Востоке становится постоянным фактором. Теперь подумаем с позиции интересов Израиля: что меняется? А ничего не меняется.

Да, с уходом американских войск Асад овладеет всей Сирией, в том числе и курдскими районами. У курдов теперь выбор невелик. После ухода американцев у них только два варианта: или быть под туркам, или быть под Асадом. Трудно представить, что они выберут турок. И турки уйдут. И будет восстанавливаться Сирия. И единственный результат, который нас затрагивает, — на северной границе будет восстанавливаться сирийское государство. Единое государство, вопреки всем предположениям, желаниям, мечтам и оценкам наших горе-специалистов по Ближнему Востоку. Как военных, так и академических.

Что касается усиления иранского присутствия в Сирии, которое прочат некоторые аналитики, я не думаю, что так будет. Пока ясно виден обратный процесс — оно ослабляется. Сейчас иранские войска находятся на расстоянии порядка 100 километров от нашей границы. Гораздо дальше, чем были раньше. Вспомним, иранцы пришли в Сирию для помощи Асаду в войне. Война заканчивается. Как сами иранцы сказали: «Нас Асад попросил прийти — мы пришли. Попросит уйти — мы уйдем». Это, напомню, сказал Сулемайни, иранский руководитель КСИР, Революционной Гвардии Ирана.

Самому Асаду иранцы в Сирии абсолютно не нужны. Его вполне устраивают российские войска. Сирия — светское государство и хочет таким остаться. Меньше всего они хотят, чтобы эти бородачи учили их, как надо жить по законам шиитского ислама. Сирию уже пытались сделать религиозной страной, иранцы — на свой лад, саудовцы — на свой, турки — на свой. Ни один из этих вариантов сирийцам не понравился. Теперь создается единая Сирия, которая будет усиливаться и усиливаться, будет покупать новое оружие, начнет воссоздавать армию и государственные структуры. При этом она не будет проблемой для Израиля.

В отношении Ирана ничего не меняется абсолютно. Американская база в Негеве, которая отслеживает все, что делается в небе Ирана, остается. Информацию с нее мы продолжим получать. Американские системы противоракетной обороны, как морские, так и те, что они нам продали, — остаются. Наши системы противоракетной обороны, которые мы создали с помощью американцев, — остаются. Сейчас, например, планируется запуск «Хец-4». То есть в этом отношении ничего не меняется. Нас пугают, что вдруг восстановится какой-то мифический сухопутный коридор из Ирана через Ирак, через Сирию до Ливана… Ну, это, скорее всего, окажется такой же нелепостью, как все остальные оценки доморощенных политологов.

Ирак, как я уже упоминал, шиитский. С американскими войсками. Которые там могут не слишком много. Итак, в чем смысл розовых мечтаний некоторых наших политиков, чтоб американцы были рядом? Нет смысла, потому что ничего это не меняет. Американцы не влияют ни на что. Наши отношения с Россией в небе Сирии мы решаем без них и сами. Также они не решают ничего в отношении будущего Сирии. Вопрос: оставят ли американцы свою небольшую базу на сирийской границе в Иордании? Полагаю, вряд ли. А зачем? Удержатся ли они в Ираке? Не знаю. Иракские шииты не любят американцев, мягко выражаясь. Похоже, скоро мы увидим совсем другой Ближний Восток, без американского влияния. Можно предположить, что на Ближнем Востоке останутся лишь две основные базы Соединенных Штатов, и американцы сосредоточат все свои силы, чтобы не дать рухнуть Саудовской Аравии.

Глава 27

Что означает рекордный военный бюджет США?

Недавно был объявлен военный бюджет Соединенных Штатов — 717 миллиардов долларов. Практически рекордная цифра. Были какие-то годы, когда, ввиду инфляции, цифры приближались к этому показателю, но, в общем, де-юре это рекордная цифра. Она, к примеру, в 10 раз (или даже больше, по заверениям некоторых комментаторов) превышает военный бюджет России. И впервые за все военные бюджеты количество денег (как опять-таки уверяют обозреватели), направленных на научную и исследовательскую деятельность, на создание нового оружия, превышает деньги, идущие на зарплаты военнослужащим и их социальное обеспечение. Хотя и социальное обеспечение увеличилось, и зарплаты выросли.

Китай сразу заявил, что это явное возвращение к холодной войне. Что американцы хотят запугать весь мир подобным бюджетом. А что на самом деле он означает?

На этот бюджет, как на любой бюджет, можно смотреть, так сказать, с нескольких точек зрения. Можно подходить к нему арифметически, как смотрят профессора, подсчитывая плюсы и минусы. Это самый простой подход. А можно смотреть по-другому, попытаться разобраться, в чем его суть и чем вызваны подобные траты.

Для начала нужно вспомнить, что новый бюджет не так уж разительно отличается от предыдущего. Он больше, но не на много больше. Верно, что бюджет России, к примеру, в 10–11 раз меньше. Но нельзя не учитывать еще и военный бюджет Китая. Бюджет Китая — порядка 260–280 миллиардов долларов. То есть если взять бюджет Китая и российский бюджет, это уже приближается к половине американского бюджета.

Понятно, американская армия хочет быть готова к возможному военному противодействию или с Россией, или с Китаем, или с Россией и Китаем вместе. Ну, иначе армия не может. Причем китайский бюджет тоже растет очень быстро, американцы стараются играть на опережение.

Дальше нужно разобраться, из чего составлен американский бюджет, если смотреть по существу? Большой процент его идет на содержание армии. Причем на содержание большого количества военнослужащих. Называют цифру примерно 350 миллиардов долларов, но это не так существенно. Я не буду сейчас утомлять цифрами, потому что тут важен общий порядок сумм. Американская армия — это не только оплата военнослужащих плюс аппарата Министерства обороны, это еще и содержание всех военных баз. В мире порядка 180 мест, где расположены американские военные базы, и около 700 представительств. Содержание каждой базы стоит бешеных денег. Этого нет ни у Китая, ни у России. То есть подобные расходы, свойственные Соединенным Штатам, имеют весьма отдаленное отношение к противостоянию армий великих держав.

Так же стоит учитывать, что в России и в Китае армия стоит намного меньше. Это касается и содержания армии, и оплаты труда военных, и социальных льгот. То есть если взять одинаковое количество войск, их содержание обойдется американцам куда дороже, чем русским или китайцам. Кроме того, производство одной единицы продукции в России, равно как и разработка, стоит примерно в три-пять раз дешевле, чем в Америке. Даже если в некоторых видах вооружений российское уступает американскому где-то на 2–3—5 процентов — русские системы все-таки достаточно эффективны и хорошо работают. Получается, чтобы поставить в строй, к примеру, одну эскадрилью, Соединенным Штатам надо намного больше денег, чем России, а боевые качества будут примерно одинаковые.

Еще одно отличие, чего нет у России и чего нет у Китая, — это огромные расходы на флот. Флот у американцев очень дорогой. Российская сторона наращивает военно-морские силы — но не для тех целей, что американцы. У американцев, например, большинство морских платформ — и авианосцы, и крейсеры, и подводные лодки — ядерные. Почему? Они должны действовать за океаном, вдали от американских берегов. И чтобы только прибыть на место действия, им нужны мощные силовые установки, то есть двигатели. России не нужно таких мощных кораблей. Да, там тоже строят ядерные миноносцы, по одному-два, пусть даже три корабля. Но российские военно-морские силы сегодня не уходят в дальние плавания к американским берегам, чтобы там воевать. Такое было при советской власти, но это уже из области истории. Сегодня в России другой флот, с другими задачами.

Таким образом, огромную часть военного бюджета Соединенных Штатов сжирает американский флот, который намного больше количественно и намного более дорогой. Россия, чтобы противостоять флоту США, даже угрожать ему, тратит в десятки раз меньше. Корабли маленькие, вооружение более дешевое, притом не менее эффективное. Иногда даже более эффективное. Если доллары, потраченные с обеих сторон, перевести в реальную военную силу на море, в воздухе и на суше, то положение складывается совершенно другое, чем соотношение 11:1 и 10:1 в пользу США. В некоторых областях Россия даже преобладает. Самое основное, что волнует Соединенные Штаты, из-за чего они беспокоятся, почему Трамп хотел встретиться с Путиным, — стратегические вооружения. Тут за последние годы наметилось отставание Соединенных Штатов. В системе противоракетной обороны они не создали то, что надо было создать в свое время, теперь им нужно догонять. Ракетные системы американской армии — тоже не самое последнее слово техники, особенно если сравнивать их с российскими ракетами.

Баланс получается далеко не радужный. Соотношение сил между американской военной мощью — конвенциональной и не конвенциональной, — которая реально может быть использована, уже не в пользу Соединенных Штатов. Так, Россия вела войну в Сирии с помощью полутора эскадрилий. И очень успешно вела! Используя лишь один небольшой аэродром! Американцы на протяжении ряда лет использовали сотни самолетов для боевых действий. А коэффициент полезного действия американских вооруженных сил оказался в десять раз меньше. Несмотря на то что у них были все условия, они не смогли совершать такого количества боевых вылетов и с таким качеством. Там, где для России оказалось достаточно полутора эскадрилий, не смогли справиться все американские военно-воздушные силы плюс авианосцы и плюс другие войска. Потому что вся американская военная система построена на других принципах. И это только один пример. То же самое конвенциональное оружие, про которое я упоминал, — сухопутные войска США, разбросаны по всему миру, их численность не слишком большая.

Сегодня Трамп говорит, что он сделает самое мощное оружие, самую современную армию, создаст военно-космическое командование и войска. Понятно, не стоит верить всему, что говорят политики, — это для сплетен и иногда для психиатров. К реальности это зачастую не имеет никакого отношения. А в реальности Соединенным Штатам сегодня нужно намного больше денег для военного бюджета, чтобы не отставать от России вместе с Китаем. То, что они заложили в бюджет, — этого даже недостаточно, но на большее у них денег нет. А тут еще НАТО, оно тоже требует немалых расходов. Еще нужно — всего-навсего! — сменить все ядерные заряды на заряды нового поколения. Это огромные деньги. А что делать со старыми? Их надо утилизировать — опять деньги.

То есть бюджет, если разложить его по пунктам, явно недостаточен, чтоб американцы в течение пяти лет сохранили нужное им соотношение сил с Россией и Китаем. Оно ухудшилось за последние годы. Оно ухудшается. Оно будет ухудшаться. Потому что — еще раз повторю — проектирование единицы оружия, равного по качеству, в России в три-пять раз дешевле. В Китае оно еще более дешевое. И китайцы не отстают, разница в качестве небольшая.

Сейчас китайцы спускают на воду уже четвертый авианосец. А всего запланировали построить их десять — и это только атомных. Китайцы делают ракеты, и в ракетостроении уже немножко опередили американцев. У России, например, уже стоят на вооружении сверхзвуковые ракеты, в Китае они тоже прошли испытания, их поставят на вооружение в ближайшие годы. А в Америке испытания такого оружия только начались. Только недавно промышленность получила заказы и деньги для разработки подобных видов вооружений. Сколько времени это займет и сколько денег потребует — одному Богу известно.

Словом, военный бюджет — при всей его огромной мощи — явно недостаточен для американской армии. Нельзя сказать, что Соединенным Штатам кто-то угрожает. Нет. Но по заявлению министра обороны Соединенных Штатов: «Основа американской внешней политики — в силе Пентагона и американской армии. И Министерство иностранных дел реализует нашу военную мощь в политические и международные соглашения, в международную политику». Заметьте, это не пропагандистское заявление российских журналистов, это слова министра обороны Соединенных Штатов, которого еще не обвиняли в том, что он подкуплен российской разведкой в отличие от самого президента Соединенных Штатов. А смысл заявления министра в том, что недостаточно сильная американская армия не может позволить американскому правительству проводить ту внешнюю политику, которую оно хочет. Это мы видим каждый день. Пентагон и американская военная верхушка заявляют сейчас: «Мы не в состоянии вести больше одной серьезной войны, на две у нас нет сил». Поэтому завязнуть на Ближнем Востоке, завязнуть в Европе и одновременно завязнуть на Дальнем Востоке они не могут. Надо выбирать. Тогда начинается оценка: где важнее, где острее проблемы. В этой оценке можно ошибиться, но выбрать нужно один район. Поэтому американцам приходится уходить с Ближнего Востока, искать какие-то альтернативы своему активному присутствию. Военная сила им нужнее в другой точке земного шара.

Наши сейчас успокаивают себя, что они намерены вернуться на Ближний Восток. Я бы не стал на это рассчитывать. Это мы хотим, чтобы они вернулись. В Америке есть те, кто хотят вернуться. Но не они решают, решает президент. И судя по его последней встрече с Путиным, он подтвердил свое желание уйти с Ближнего Востока. И по косвенным признакам можно понять то же самое. Когда французский министр обороны говорит: «Мы только на три месяца, через три месяца мы, может, уйдем…», он имеет в виду не только Францию. Когда он говорил «мы», это означает коалиция стран.

Была встреча Трампа с Си Цзяньпином. И как Трамп договорился с ним? И что сейчас? Еще одна бригада морской пехоты направляется в северную Австралию для защиты Австралии от возможной атаки Новой Гвинеи. Из-за политики Трампа у китайцев обостряются отношения с Тайванем. Опять-таки Америка там все запутала.

Сейчас Китай усиливает свой флот, пробует договориться с Северной Кореей. Американцы тоже пришли, начали договариваться. Северокорейцы сказали: «Хорошо. Мы будем разоружаться. Но у нас есть свои условия…» Наши комментаторы, политики и все остальные делают упор на том, что Корея голодает, что ей нужны деньги, поэтому они согласились разговаривать с американцами. Не понимают своими западными мозгами: а что же происходило все предыдущие годы? Почему только сейчас начались переговоры? Или корейский лидер вдруг прозрел, увидел, что народ голодает, и решил отдать американцам все, что они просят?

Тут даже не надо много думать, все лежит на поверхности. Корейцы сказали: да, мы можем. Только в рамках общего соглашения, которое говорит, что, во-первых, подпишем соглашение о прекращении войны, во-вторых, уйдите, пожалуйста, с вашей армией с Корейского полуострова.

Надо же, какая неожиданность! Американцы вдруг говорят: а мы соглашение о прекращении войны не подпишем. Им отвечают: война — так война, в чем проблема? То есть, если американцы не будут выполнять взаимные соглашения, ничего не получится. Они могут сколько угодно кричать: а почему Северная Корея обещала избавиться от ядерного оружия и не разоружается? А они не обещали просто так, они обещали это в рамках соглашения. Так что выполняйте, пожалуйста, вашу часть.

И надо добавить еще одну вещь. Оружие, особенно современное, имеет такую природу — оно быстро стареет. Значит, нужно везде заменять старые ядерные заряды на заряды нового поколения — опять нагрузка на военный бюджет. А военные самолеты США, которые сейчас летают, — когда они спроектированы? 20–30—40 лет назад. Все, кроме F-35, оставим его в стороне. Получается, у США сейчас нет ни одного нового боевого самолета, кроме F-35. Сколько за это время спроектировано в Китае, сколько спроектировано в России? И по качеству во многих случаях они не уступают. Для реального района военных действий — не в небе Невады, а для того, чтобы поражать американские воздушные цели — от спутников и до крылатых ракет, — они лучше, чем американские. Они построены для этого, они более гибкие, более разнообразные. Вот и получается, что чем больше у вероятных противников новых видов вооружений, тем менее эффективны те виды оружия, которые есть у Соединенных Штатов.

Значит, надо разрабатывать новое оружие. Это бешеные деньги. Поэтому американцы огромную, львиную долю военного бюджета определили для разработок новых вооружений. Догонять — хуже всего, теперь американцы это сами почувствуют. На мой взгляд, чтобы поддерживать сегодняшнее равновесие сил, американцам нужен военный бюджет не меньше чем в триллион долларов. А у них нет… Тут еще всякие шавки из НАТО кричат. И конгресс давит. И в эту прорву, которая когда-то называлась Украина, в эту черную дыру, нужно постоянно вкладывать деньги. При этом их все равно разворуют, растащат, угробят… Мне это напоминает Вьетнам, как туда без конца вбухивали деньги, пока все не грохнулось в 1975—1976-х годах. И деньги — все деньги! — пропали без пользы.

То же самое американцы делают сейчас. Они, как никто в мире — после нас, евреев, после Израиля, — ничему не учатся даже на примере собственной истории. Я еще раз повторю: российский и китайский бюджеты — номинально вполовину американского, а если посмотреть на эффективность, то их военные бюджеты получаются даже больше.

Часть V

Уроки Второй мировой войны

Глава 28

О роли Польши во Второй мировой войне

Я категорически не согласен с тезисом, что нет одной, единой исторической правды. Факты все-таки однозначны и документы однозначны. Можно заниматься словесной эквилибристикой и пытаться их извратить, но факты — вещь довольно упрямая, их сложно опровергать. О деятельности Польши в начале Второй мировой войны сохранилось достаточно документов и фактов. Так, никогда не было секретом, что Польша с 1939 года вела с Германией переговоры о нападении на Советский Союз. Она требовала себе Литву, Белоруссию, Украину и выход к Черному морю. Немцы соглашались, но они хотели Данциг и проход к Данцигу. Поляки считали, что они ничего не должны давать, только свое участие. На этом переговоры зашли в тупик. Немцы сказали: «Хорошо, тогда мы нападем на Польшу».

Германия готовила планы захвата Польши с начала 1939 года. И летом, и осенью, перед началом боев, не было никакого упоминания об участии в этой операции Красной армии. Немцы рассчитывали в течение двух недель сломать хребет польской армии и добиться победы. Польша, в свою очередь, разрабатывала свои планы этой войны, и планы были вполне логичными. Следуя заявлениям Франции и Великобритании, Польша считала, что с началом войны французская армия с первого дня начнет военные действия. Поскольку немецкие войска будут заняты на Западном фронте, Польша, отмобилизовав резервы за две недели, победоносно войдет в Берлин.

Таковы были планы польской армии — войти в Берлин после того, как французы стянут немецкие войска к западной границе. А французы поступили так, как обычно поступают французы, — предали Польшу. Они не начали военные действия. Французская и британская авиации обещали в первый же день начать боевые вылеты против немцев — ничего не было до мая 1940 года. Мало того, через 12 дней французский военный кабинет принял решение: нет смысла начинать военные действия из-за того, что происходит в Польше, так как никакой Польши больше нет. То есть именно французы способствовали захвату Польши немецкими войсками. Когда Красная армия вошла в Польшу, не было ни польского правительства, ни генштаба польской армии — все они уже были в Румынии.