Нет, отвечала какая-то часть ее. Это не правосудие. Это компенсация. А это не одно и то же.
Она попыталась похоронить эту часть себя, убрать с глаз долой, постаралась сосредоточиться.
Девочка видела ее лицо. А значит… Ну, это много чего могло значить.
Если девочка вернется к родителям, то лишь вопрос времени, когда…
Но если не вернется — ну что ж, в этом случае…
Главное — заслуженная компенсация.
Сможет ли она это сделать? Убить ребенка? Возможно, это не придется делать ей самой. Она сможет просто устроить, чтобы это произошло. Сделает ли это Даррел? Нет, он слишком слабый. И вообще-то больно уж он сблизился с девчонкой. Думает, будто она не замечает картонок от пиццы, которые он регулярно выбрасывает. Но нет уж. Она замечает абсолютно все.
Она сможет это сделать. Вообще-то это не так уж и трудно. Она ведь уже убила того парнишку пару дней назад, так ведь? И она сделана из чего-то покрепче, чем Даррел.
И тут Даррел появился на экране телевизора. Ну, вообще-то не он, а рисунок — не слишком-то хорошо нарисованный портрет ее подельника.
Она прибавила звук, сжавшись в кресле. Репортер говорил, что этот человек разыскивается для беседы с полицией и ФБР в связи с убийством Глена Хейни.
Ей понадобилась секунда, чтобы сообразить, что это за Глен Хейни — тот парнишка, который появился в доме Даррела. Парнишка, которого она убила. Черт! Скоро ли полиция выяснит, чье лицо на этом рисунке? Нужно срочно переправить девчонку в другое место!
Но это тоже рискованно. Кто-то может заметить. Что-то может пойти не так.
Не лучше ли просто надеяться, что полиция и ФБР так и не выяснят, кому соответствует рисованный портрет?
Не слишком удачный портрет.
Но со временем они догадаются. И через Даррела выйдут на нее.
Парнишка ведет к ней. И Даррел ведет к ней. След, по которому легко пойдет полиция.
Нужно все ускорить.
У нее было будущее, к которому стоило стремиться. Будущее с тремя миллионами долларов, чтобы жить со всеми удобствами. И она получит свою компенсацию.
***
Моррис Винсон хотел, чтобы система работала, — и вправду хотел. В идеале все они должны были жить в стране, где полиция делает свое дело, преступники отправляются в тюрьму, а невинные граждане никогда не страдают. Но, увы, это был не тот случай. Копы жиреют на пончиках и взятках, а федералы ковыряются пальцем в заднице и предоставляют публике самой исправлять то, что было испорчено. Моррис не был героем, он первым был готов это признать — он был просто парнем, желающим внести и свой вклад в общественное благополучие.
Он не любил термин «детектив-любитель». Из-за этого чувствовал себя… ну, любителем и чувствовал. Моррис гордился тем, что является одним из лучших интернет-расследователей. В двух отдельных случаях, используя только свой компьютер, он сумел лично вычислить преступников — одним из них был уличный грабитель, а другим наркоторговец — и сообщить о них в полицию. Вообще-то это оказалось не так уж сложно — преступники часто хвалятся своими «подвигами», нарушающими закон. Моррису всего-то пришлось отследить определенные ключевые слова в соцсетях. Простые скрипты направили его в нужную сторону.
У интернет-расследователей репутация обычно не из лучших, особенно после взрывов на Бостонском марафоне [41], — но то, чего люди не знали, так это что некоторые «реддиторы» тоже указали на Джохара и Тамерлана Царнаевых. Конечно, большинство нацелились не на того человека, но разве полиция тоже частенько этим не грешит?
Люди вроде Морриса способны на то, на что полиция и ФБР неспособны. Они не связаны никакими законами и внутренними правилами. Связаны они лишь требованиями правды и справедливости. И они стоят буквально сотен профессиональных расследователей… если бы вышло заставить их работать вместе. И Моррис был одним из лучших в этом деле.
Когда история Эбигейл Лисман получила широкую огласку, именно Моррис открыл главную тему на «Реддите», собирающую данные по делу. Именно он попросил людей выкладывать фото и видео того вечера. Когда появилось то фото Эбигейл и ее подруги, разве кто-нибудь позвонил и поблагодарил его?
Внимание, спойлер! Ни фига.
Когда участники подфорума решили отправиться в Гленмор-Парк, чтобы расширить границы своего расследования, Моррис понял, что тоже должен в этом участвовать.
На месте у них было четыре агента. Так они себя и называли. Агенты. Раньше их было шестеро, но двоим пришлось к понедельнику вернуться домой из-за школы или еще какой-то херни. Что Морриса вполне устраивало — это работа не для малолеток. Агенты, которые остались с ним на «земле», были взрослые люди, вполне способные за себя постоять.
Официально он там не командовал, естественно, — тут вся штука как раз в том, что каждый работает сам по себе. У каждого свои собственные зацепки, свой собственный способ добиться результата.
Моррис, к примеру, связался с пользователем «Реддита» под ником Yaaasiv42, который также был хакером. Попросил его раздобыть записи с камер наблюдения бензоколонки и почтового отделения возле места преступления. Yaaasiv39 сообщил ему, что он уже не первый, кто просит у него записи с камер за тот вечер, что несколько удивило. Но когда Моррис стал задавать дальнейшие вопросы, хакер закрыл рот на замок. Сказал, что не делится сведениями о своих клиентах. Назвал свою цену, которую Моррис благополучно выплатил, и на следующий день отправил ему видеофайл.
Моррис как раз анализировал запись, когда RemiDD выложил первую фотку с «парнем в сером худи». RemiDD встал лагерем прямо напротив детской площадки, постоянно снимая проходящих мимо людей — в надежде на то, что похититель вернется на место преступления. Парень в сером худи засветился там в воскресенье и в понедельник.
Их сотоварищи по расследованию быстро выяснили его имя и фамилию: Кевин Бейкер. С этого момента улики повалились одна за другой. Выяснилось, что у него есть фургон, очень похожий на тот, что, по слухам, использовался при похищении. Согласно одному из реддиторов, имеющему доступ к архиву полиции, Бейкер уже был судим. И в вечер похищения обнаружился на фото, снятом всего в двух сотнях футов от места преступления.
Настало время всем агентам собраться вместе. Моррис знал в лицо только одного из них — долговязого бледнолицего парня по имени Дэн, ник которого в «Реддите» был Dantor.
Wardenofthenorth был низеньким, грузным, бородатым малым, совершенно лысым. А вот RemiDD застал Морриса врасплох, поскольку на самом деле оказался женщиной. Тут у него возникли некоторые проблемы — выглядела она просто отпадно, и он уже воображал, как встретится с ней снова, когда все это закончится.
Но первым делом надо было спасти жизнь маленькой девочки.
***
Когда утром Митчелл вошел в кабинет оперативников, Ханна уже была там. Он прошел к своему компьютеру, рассеянно пожелав ей доброго утра. Она повернула голову, и детектив остановился.
— Ты как? — спросил Митчелл. Выглядела Ханна ужасно. Глаза опухли, волосы всклокочены. Лицо смертельно бледное, и в какой-то жуткий момент ему показалось, будто она вот-вот расплачется.
— Нормально, — отозвалась Ханна напряженным голосом. — Просто не выспалась.
— О, ну ладно, — кивнул Митчелл.
Он мог это понять. Должно быть, это нелегко — каждый день видеться с матерью Эбигейл, когда не знаешь, что той сказать, а расследование практически не продвигается. Со времени последнего поста похитителей в «Инстаграме» прошло уже порядком времени, и многие подозревали, что девочки уже нет в живых. Ханна — очень впечатлительный человек и без этой ноши у нее на плечах. Это дело довело ее почти до полного истощения.
Усевшись за свой компьютер, Митчелл шевельнул мышкой, пробуждая экран к жизни. Прочитал несколько сообщений, присланных по электронной почте, сделал себе чашку кофе и изучил белую доску. Последним дополнением здесь стал стоп-кадр, взятый с записей камер наблюдения за ту ночь, когда на Сайприс-стрит бросили тело Хейни. Это было изображение машины, едущей по улице, — водитель едва виден, на лице лыжная маска. Похитители определенно знали, что делали.
— Надо провести подомовой обход на Сайприс-стрит, — сказал Митчелл. — Может, получится найти еще кого-нибудь помимо Питера Белла, кто видел убийцу.
Ханна кивнула.
— А еще я хочу получить больше записей с камер в этом районе, — сказала она. — На какой-то он может уже быть без маски.
Опять усевшись за стол, Митчелл открыл подфорум на «Реддите» — посмотреть, насколько продвинулись детективы-любители.
Здесь появилось множество новых постов. В некоторых упоминался некий «парень в сером худи». Супер. Новый подозреваемый.
Митчелл принялся читать их один за другим. Поднес было чашку с кофе к губам, но вдруг замер.
В одном из постов упоминалось имя парня в сером худи — Кевин Бейкер.
К другому было прицеплено фото черного фургона вроде того, что описала Грейси. Утверждалось, будто фургон принадлежит Кевину, но никаких доказательств этому факту не приводилось.
В четвертом посте имелось фото, снятое в вечер похищения. Селфи целующейся парочки, и на заднем плане виднелся темнокожий человек в сером худи, идущий по улице в полном одиночестве. Лицо его было размыто. HandsomeBob11 сообщал, что этот снимок сделан всего в паре сотен футов от места похищения, а также услужливо подсказывал, что это то самое серое худи, которое имелось у Кевина. При этом он уверял, что и основные черты лица этого человека тоже совпадают с основными чертами Кевина. Насколько же мог судить Митчелл, единственное, что объединяло обоих, — это цвет кожи.
В пятом посте имелось упоминание об адресе Кевина. Кто-то сумел его раздобыть. В «Реддите» он не был размещен, но было ясно, что адрес частным образом передается между пользователями.
Множество голосов «за». Множество комментариев. Понятно, что это дело продолжалось достаточно долго. Публика хотела, чтобы с похитителями наконец разобрались, и как можно быстрее.
Встав, Митчелл схватил ключи и пистолет со своего письменного стола.
— Ханна, — бросил он, — нам надо ехать. По-моему, кто-то вот-вот пострадает.
***
У Кевина было очень плохое утро. Проснулся он с глухо пульсирующей головой. Эта пульсация была ему хорошо знакома, и способов избавиться от нее не имелось. До конца дня ей предстояло разрастись в полномасштабную мигрень, как и всегда.
Он принял пару таблеток ибупрофена, запив каждую несколькими глотками воды. Кевин как раз чистил зубы, когда зазвонил телефон — номер не опознался, — а когда ответил, на него сразу обрушился поток ругательств и угроз. Он отключился, сердце быстро забилось.
Телефон зазвонил еще раз — опять неизвестный абонент, — и он позволил включиться автоответчику. Тот, кто это был, оставил ему голосовое сообщение примерно того же содержания, что и телефонный звонок. Кевин уже подумывал позвонить в полицию, но сомневался, что они что-либо предпримут по поводу случайного хулиганского звонка.
Он ел разведенные молоком хлопья, когда телефон блямкнул, показывая, что у него новое текстовое сообщение. Кевин открыл его. Там попросту говорилось: «Мы нашли тебя, извращенец, крадущий чужих детей!»
Секунду он просто таращился на телефон, чувствуя себя физически больным. Его чуть не стошнило хлопьями, которые он только что съел. Потом Кевин начал набирать «911»… и остановился. В полиции наверняка попросят подъехать к ним. А его босс и без того на него достаточно зол. Лучше просто не обращать внимания.
Телефон он поначалу решил оставить дома, но кто сейчас выходит из дома без телефона? Засунув его в рюкзак, Кевин вышел из квартиры. Дверь захлопнулась слишком уж громко, заставив его вздрогнуть. Все вокруг казалось враждебным и опасным. Он запер за собой дверь, сделал несколько глубоких вдохов.
В конце коридора нажал на кнопку лифта и стал ждать. Это показалось вечностью. Несколько раз ему казалось, будто он слышат за спиной какой-то шум, и оборачивался, но никого не было видно. Телефон опять блямкнул. Кевин проигнорировал его, думая, что поговорит с парнями на работе, посоветуется — не думают ли они, что ему нужно обратиться в полицию?
Возле входа в здание толклась компашка молодых людей, и он прошел мимо них, свернув влево, в сторону работы. Ему понадобилась буквально пара секунд, чтобы осознать, что они двинулись за ним.
Припугнуть Кевина было нелегко — в школе у него было полно задир, и он знал, как за себя постоять. Но телефонный звонок и эсэмэска, полученные утром, поколебали его уверенность, и он слегка запаниковал. Тем более что телефон блямкнул еще раз. Компашка за спиной двигалась не более чем в дюжине футов от него, не произнося ни слова. Ему пришло в голову, что все четверо — белые. Кевин рискнул бросить взгляд за спину.
Все они определенно смотрели на него, и их глаза были полны ненависти и злобы. Он осознал, что начинает дышать коротко и быстро, сердце колотилось в груди, как барабанщик на военном параде.
Кевин побежал.
Слышал, как они гонятся за ним, перекрикиваясь друг с другом. Вдыхал воздух глубокими глотками — морозный воздух жег легкие. Кто-то врезался в него, и они кубарем покатились на землю. Он ударился головой о тротуар, зрение на миг затуманилось. Глубокая резкая боль, когда кто-то пнул его ногой в живот, потом еще чья-то нога ударила его в спину. И все они, неразборчиво вопя, принялись осыпать его ударами.
***
Ханна орала на диспетчера Холли, когда под визг резины Митчелл резко свернул на Бейбл-лейн.
— Нет, Холли, отправь одну машину на его домашний адрес, а вторую — на детскую площадку на Бейбл-лейн!
Сквозь собственные вопли ей было слышно, как Холли разговаривает с кем-то по радио.
— Три шестьдесят два, центральной.
— На связи, — ответил Холли потрескивающий голос из рации.
— Три шестьдесят два, на Кимбелл-уэй требуется подкрепление.
— Центральная, это три шестьдесят два, вас понял, уже едем.
— И второй патруль на детскую площадку, — повторила Ханна уже более спокойным голосом, когда Митчелл замедлил ход, высматривая нужный адрес.
— Детектив Шор! — Голос у Холли был сердитый. — Вторая машина в данный момент задействована на другом конце города, и я не могу…
— Митчелл! — Ханна вытянула руку прямо перед собой.
— Вижу их, — мрачно отозвался он, прибавляя газу.
Перед ними на тротуаре собрались в кружок четверо. И хотя ей не было видно, вокруг чего они собрались, но вполне могла предположить. По тому, как они сгорбились, по тому, как двигались их ноги, они явно осыпали ударами кого-то, лежащего на земле.
— Холли, пришли патрульную машину на угол Бейбл-лейн и Кимбелл-уэй, тут четверо кого-то избивают!
— Три шестьдесят два, центральной, — опять услышала Ханна голос Холли. Отключилась, убрала телефон в карман, подобралась.
Митчелл не стал заморачиваться с парковкой, и автомобиль перескочил прямо через бордюр, отчего у Ханны лязгнули зубы. Машина еще двигалась, когда Ханна распахнула пассажирскую дверцу и выскочила, крича: «Полиция! Всем не двигаться и поднять руки над головой!»
Ханна увидела какого-то мужчину — судя по всему, Кевина Бейкера, — лежащего на земле и закрывшего лицо руками. Он свернулся в клубок, и один из мужчин пинал его в спину. Она не стала медлить, врезавшись в ближайшего к ней и сбив его на землю. Второй человек, женщина, получила удар в живот — застонав от боли, она переломилась пополам, хватая воздух ртом. В этот момент двое других мужчин прекратили пинать Кевина и злобно уставились на Ханну.
— Полиция! — услышала она истошный крик Митчелла. Тот стоял за машиной, нацелив пистолет на двух стоящих мужчин… нет, даже не мужчин. Это были почти дети, не старше двадцати.
Оба нерешительно подняли руки.
— Зачем вы целитесь в нас из пистолета? — спросил один из них.
Ханна проигнорировала его, присев на корточки перед лежащим на земле. Губы его были разбиты в кровь, глаза закрыты, и дышал он короткими, болезненными толчками. Но, по крайней мере, дышал.
Вдалеке послышалось завывание сирены. Приближалась патрульная машина.
— Эй, — тихонько произнесла она. — С вами все будет в порядке.
Он не двинулся, просто продолжал лежать на земле, свернувшись калачиком и прикрывая голову руками. Ханна мягко положила ему руку на плечо, вытащила телефон, позвонила в центральную и приказала Холли вызвать на этот адрес «Скорую».
Ханна продолжала разговаривать с ним как можно более спокойным голосом, пытаясь заставить его двинуться, надеясь, что он откроет глаза. Видела, как Митчелл сгоняет в кучу четырех нападавших, приказав им встать к стене ближайшего здания, лицом к стене. Они подчинились, хотя и выкрикивали что-то насчет адвокатов и своих родителей, напирая на то, что всего лишь пытались заставить этого парня признаться, что он сделал с Эбигейл.
— Я ничего не сделал, — хрипло произнес мужчина. Его голос был негромким, полным боли.
— Знаю, — сказала ему Ханна. — Не волнуйтесь, мы вас ни в чем не обвиняем.
— Я не похищал эту девочку.
— Знаю, — повторила Ханна. — Эти идиоты просто сделали ужасную ошибку. Вас ведь зовут Кевин, верно?
Он слегка кивнул, приоткрыв один глаз.
— Кевин, мы сейчас отвезем вас в больницу, чтобы вас осмотрели, хорошо?
Подкатил патрульный автомобиль, из которого выпрыгнули патрульные Кейт Энтони и Ноэль Ллойд. Кейт подошла к Митчеллу и нападавшим, а Ноэль присел на корточки рядом с Ханной.
— Что тут, черт возьми, произошло? — спросил он.
— Они решили, что он похититель, — объяснила она резким и злым голосом. — Все это уже выходит из-под контроля.
***
Южное окно в гостиной Наамит и Рона было самым большим из выходящих на улицу. До похищения перед этим окном стоял небольшой столик с геранью в горшке и несколькими фото их медового месяца. Теперь этот столик задвинули в угол комнаты. Он стоял там в темноте, герань высохла и увяла.
Теперь возле окна поставили кресло, и в нем сидела Наамит. Просиживала в нем часами каждый день, глядя на улицу за окном. Ожидая появления Ханны с какими-то новыми сведениями, ожидая кого-то из агентов ФБР, который сообщит хоть что-нибудь, ожидая любого рода вестей.
Втайне — и она никому об этом не говорила, едва могла признаться даже самой себе — Наамит ожидала увидеть Эбигейл, идущую по улице, открывающую дверь, бросающуюся к ней в объятия. Она старалась не представлять себе такой картины. Этот образ иногда казался настолько реальным, что, когда он тускнел, это еще сильней ранило ей сердце. Но даже в лучшие времена это было практически невыносимо.
Недавно ее посетила Дебра, опять принесла еды. Подруга словно не обращала внимания на несъеденную еду в холодильнике, добавляя сверху еще и еще. Она могла побыть с Наамит час-другой, пытаясь как-то отвлечь ее разговорами о работе, о том, как они справляются без нее. Дебра подменяла ее, но только до того, как все это разрешится. Подбадривала Наамит, вновь и вновь повторяя, что с Эбигейл, наверное, все будет хорошо.
Наамит не могла объяснить Дебре, насколько слово «наверное» ранит больней остальных. Нет ничего хуже, чем не знать, что случилось с ее дочерью. Прямо как с тем котом Шрёдингера. С Эбигейл одновременно и все нормально, и она испытывает невыносимые мучения, и мертва.
Дневной свет заливал их передний дворик. Денек был чудесный, почти безоблачный, небо ярко-синее. Хотя снаружи по-прежнему стоял холод и оконное стекло было холодным при прикосновении.
Наамит едва услышала, когда подал сигнал ее телефон, — новое сообщение. Она вздохнула, борясь с желанием проигнорировать его. В последнее время он сигналил и звонил безостановочно. Поначалу это были родственники и друзья, пытающиеся выразить ей свою любовь. А потом сообщения стали слать совершенно незнакомые люди. В поддержку, с соболезнованиями, а дальше — к ее ужасу — повалились едкие сообщения и телефонные звонки, обвиняющие ее в небрежении к дочери, в пьянстве, в фальсифицировании похищения. От них ее буквально выворачивало наизнанку.
Но Наамит не осмелилась проигнорировать это сообщение. С ней постоянно связывались люди, организовавшие сбор средств, — в том числе и чтобы держать ее в курсе своих усилий. Они уже начали обсуждать практические вопросы касательно перевода денег. Было собрано достаточно, чтобы выплатить выкуп, и теперь банки и юристы работали на всю катушку. Подробности были для нее туманны. Всем этим занимался Рон, но она все равно следила за тем, чтобы они держали ее в курсе любых проблем или сложностей, которые могли возникнуть.
Подобрав телефон, Наамит глянула на экран. Новый имейл. Она щелкнула на нем, и на миг показалось, будто это очередное сообщение от больных на всю голову людей, объединившихся против нее. И тут сердце у нее пропустило удар.
— Рон! — выкрикнула она, чувствуя головокружение.
Тот бегом появился в гостиной, с красными и расфокусированными глазами. Спал Рон совсем мало, почти так же плохо, как и она.
— Что? — встревоженно спросил он. — Что случилось?
— Это похитители, — прошептала Наамит. — Они прислали мне имейл.
Она протянула ему телефон. Рон выхватил его у нее из пальцев и уставился на экран. Наамит подошла к нему и прочитала текст уже в четвертый раз.
От кого: wegotabigail@guerrillamail.com
Кому: Наамит Лисман
Тема: Выкуп
У вас есть деньги на выплату выкупа. Завтра вы доставите их нам и получите свою дочь обратно. Положите три миллиона долларов 100-долларовыми купюрами в дорожную сумку и завтра, 29 марта, в 10:00, подходите к таксофону на углу Бейбл-лейн и Кимбелл-уэй. Не связывайтесь с ФБР или полицией. Если свяжетесь, то никогда не увидите свою дочь.
К сообщению было прикреплено фото. Это была Эбигейл с газетой «Бостон глоуб» в руке. Было трудно рассмотреть подробности. Была ли это сегодняшняя «Бостон глоуб»? Наамит понятия не имела. Всю последнюю неделю она не смотрела новости и не знала, соответствуют ли дню заголовки. Наамит решила, что это так, перебарывая побуждение проверить и убедиться, что ее дочь до сих пор жива. Сначала надо было заняться более неотложными вопросами.
— Нам нужны деньги на выкуп, — сказала Наамит Рону. — Они нужны нам прямо сейчас. Скажи этим ребятам: хватит юристов, деньги нам нужны к завтрашнему дню.
— Я поговорю с ними, — кивнул Рон, и она с облегчением увидела, что он не проявляет нерешительности, не высказывает возражений. Муж вроде был уверен, что получит их. Вот человек, в котором она прямо сейчас нуждалась, — тот, на кого можно опереться.
— Не думаешь, что мне надо проделать все это одной? — спросила Наамит. — Они связались со мной, так что…
— Нет, — твердо сказал Рон. — Я не позволю тебе встретиться с ними один на один. Я пойду с тобой. И нам нужно поговорить с агентом Манкузо, посмотреть, что она думает насчет…
— Нет! — выкрикнула она. — Мы не будем звонить в ФБР или полицию. Ты же видел этот имейл. Я не хочу рисковать жизнью Эбигейл.
— Но нам нельзя слепо доверять похитителям! — ответил Рон, тоже повысив голос. — Они могут врать. Могут попытаться вытянуть из нас еще денег, как только получат выкуп. Они могут… не отпустить Эбигейл после того как… В смысле… Мы не знаем, с чем там столкнемся. Нам нужно поговорить с агентом…
— Мы поговорим с Ханной Шор, — перебила его Наамит. — Она — единственный человек, которому я доверяю. Ты же сам видел новости. Это дело очень публичное. Кто знает, какие мотивы у ФБР? Ханне я доверяю — ей плевать на публичность.
Рон нерешительно кивнул.
— Ладно, — произнес он. — Но если Ханна скажет, что нам нужно связаться с ФБР…
— Нет, Рон, — сказала Наамит. — Мы привлечем к этому только Ханну. И больше никого другого.
И набрала номер Ханны.
Та ответила почти сразу.
— Здравствуйте, Наамит.
— Ханна? Ты не можешь приехать? Нам нужно с тобой поговорить, — попросила Наамит, гадая, не подслушивают ли разговор в ФБР. — Пожалуйста.
— Уже еду, — сразу же ответила Ханна и отключилась.
Глава 19
Она вошла в кухню, где за кружкой кофе сидел Даррел, покуривая сигарету. Она никогда не могла понять, какого черта он курит в доме. Его что, не волнует мерзкий запах табачного дыма, пропитавший все вокруг? Весь его дом воняет, как гигантская пепельница! Ну, весь, не считая подвала. В подвале сейчас воняет, как в общественном туалете.
Он покосился на нее, быстро двинув глазами, — как и всегда, когда нервничал. А у него имелась очень веская причина нервничать. Если завтра что-то пойдет не так, к вечеру Даррел окажется в тюрьме. Она и сама нервничала.
И уже далеко не впервые обо всем этом пожалела: что убедила Даррела сделать это — похитить девчонку, размещать посты в «Инстаграме»… Каждое из ее решений было сомнительным. Но опять-таки, скоро она будет в Мексике, с достаточным количеством денег, чтобы начать новую жизнь со всеми удобствами. Стоит ли того неделя стресса?
— Вот, — сказала она, протягивая ему одноразовый телефон. — Используй вот этот, если тебе понадобится позвонить им, а как только закончишь, вытащи батарею и…
— Да знаю я, что надо делать, — резко отозвался Даррел. В последнее время его все больше и больше раздражали ее инструкции. — Но по-любому он вряд ли мне понадобится. Они будут ждать меня там, где мы им сказали.
Она кивнула. Наамит уже дважды ответила на их имейл, пытаясь вызнать подробности — спрашивая, где будет Эбигейл, как и когда они ее доставят. Оба ее сообщения они проигнорировали. Наконец мать девочки написала третий ответ, подтвердив, что будет в указанном месте с предназначенными для выкупа деньгами.
— Как только я получу деньги, сразу поеду к подменной машине, проверив, не следят ли за мной. Переложу деньги в свою собственную сумку и позвоню тебе сообщить, что дело сделано. А потом, покрутившись по округе, двину обратно сюда, и ты как можно скорее присоединишься ко мне.
— Хорошо. — Она опять кивнула и улыбнулась. Даррел улыбнулся в ответ. Он всегда оживлялся, когда она улыбалась ему. Это и вправду было довольно мило — ему просто хотелось ее одобрения и оценки. Наверняка и ее тела. Но этого никогда не произойдет.
— Пожалуй, нам пора, — сказала она, глянув на свой собственный телефон, чтобы посмотреть время. Было малость рановато, но ей уже хотелось поскорей оказаться за пределами этого дома.
— Угу. — Даррел встал и двинулся в сторону подвальной двери.
— Куда это ты собрался, черт возьми? — резко спросила она.
— Просто хочу поговорить с Эби… с девчонкой. Сказать ей, что если она будет хорошо себя вести, то скоро увидит своих…
— Я сама этим займусь, — перебила она, подпустив стали в голос.
— Не переживай, я не тупой, надену маску, — произнес он, бросив взгляд на маски, висящие на гвозде возле двери. — Я просто хочу…
— Даррел, у тебя свои обязанности, у меня свои, — сказала она, напрягаясь. Ей это не нравилось, совсем не нравилось. Слишком уж он сблизился с этой девчонкой, а им нельзя позволять себе никаких любительских ошибок. Только не сегодня.
Даррел сердито сжал челюсти.
— Не вижу, в чем проблема, черт возьми. Она будет просто спокойней, когда ты возьмешь ее и…
— Эта девчонка не нуждается в каких-то дополнительных подбадриваниях, — перебила она.
Ей было видно, что пальцы у него сжались в кулак. Она недооценила, насколько он привязался к ребенку. Время это исправить. Она сделала три шага вперед и положила руку ему на предплечье. Это, наверное, был первый раз, когда она вообще прикасалась к нему, если не считать моментов, когда они случайно наталкивались друг на друга в доме.
— Ни к чему, чтобы воспоминание о тебе было свежо в ее памяти сегодня, — мягко произнесла она. — Как только они получат девчонку обратно, ФБР сразу ее допросит. Как ты выглядел? Какой у тебя голос? Чем от тебя пахло? Может ли она описать какие-то твои черты лица? Твои глаза?
Даррел тяжело дышал, пока она стояла совсем близко от него, гораздо ближе, чем когда-либо.
— Она просто маленький ребенок. Она наверняка не сможет точно описать тебя по памяти — но если девчонка увидит тебя всего за несколько часов до возвращения домой?
— Ты права, — хрипловато отозвался он.
— Всего пара часов, и дело сделано. С бо́льшими деньгами, чем любой из нас мог даже представить.
Даррел кивнул, заморгав. Отвернулся от двери.
— Через пару часов увидимся.
— Точно. — Она опять улыбнулась.
И он улыбнулся в ответ.
***
Ханна сидел в гостиной Наамит, нетерпеливо дожидаясь, пока на лэптопе Рона загрузятся «Гугл-карты». Интернет у них работал нестерпимо медленно. Рон расхаживал взад и вперед, как и все последние двадцать минут. Наамит сидела напротив Ханны, уставившись на собственные колени. После прибытия детектива она успела уже дважды удариться в слезы. Стресс был явно слишком силен, чтобы она могла с ним справиться. Ханна надеялась, что мать девочки не сделает какую-то глупость при передаче выкупа.
— Наамит, — произнесла она, — пожалуйста, разрешите мне позвонить агенту Уарду.
Та подняла глаза.
— Ты сказала, что не уверена, что они не попытаются устроить засаду на похитителей.
— Ну да… но я также не уверена, что похитители вернут ее. Нам нужно участие опытных людей.
— Ты — опытный человек, — сказала Наамит.
— Только не в таких делах.
— А есть вообще хоть кто-то опытный в таких делах?
Ханна неуверенно прикусила губу. Известность, окружающая это дело, была просто неслыханной, насколько ей было известно. И стоило подумать про «реддиторов», про пожертвованную для выкупа сумму, про это странное требование о выкупе… Мог ли кто-нибудь сказать, что когда-то имел дело с чем-то подобным?
Наконец на экране появилась карта.
— Приступим, — сказала Ханна. Рон и Наамит устроились по бокам от нее. Ей было слышно, как оба тяжело дышат. Напряжение в комнате выматывало ее.
— Вот угол Бейбл-лейн и Кимбелл-уэй, куда вам надо прийти. Примерно тут изначально и похитили Эбигейл. На прошлой неделе я с полдюжины раз обошла этот район, так что неплохо его знаю. Они хотят, чтобы вы ждали их возле таксофона… вот здесь. — Она ткнула пальцем в экран. — Не исключено, что они намереваются позвонить по этому телефону с дальнейшими инструкциями. Это единственный таксофон в Гленмор-Парке, так что место явно выбрано неслучайно. Они могут приказать вам пройти куда-то еще, где нет камер наблюдения. К северу от этого угла, в стороне Клейтон-роуд, где находятся бензозаправка и почтовое отделение, есть камеры наблюдения, направленные на улицу. Когда Эбигейл похитили, похитители не поехали туда, чтобы не попасть на запись, так что сомневаюсь, что они потребуют от вас пройти в ту сторону. Наиболее вероятно, что вам прикажут двигаться к югу, в сторону Джоан-авеню. В той стороне сплошь спальный район, и на улицах гораздо меньше народу. Или они потребуют…
Ханна остановилась, нахмурившись и уставившись на карту.
— Что? — спросил Рон.
— Ничего, — отозвалась она. Что-то неуловимое не давало ей покоя, копошилось где-то в самой глубине головы, но Ханна никак не могла точно сказать, что именно. — Они могут потребовать от вас пройти через детскую площадку. Возможно что угодно. До сих пор они действовали довольно профессионально — я буду удивлена, если сейчас они допустят какую-то промашку.
— Как думаешь, далеко нам придется идти? — спросила Наамит.
— Понятия не имею, что от вас могут потребовать, но сомневаюсь, — сказала Ханна. — Особенно вот с этим на руках. — Она мотнула головой на большую дорожную сумку, стоящую на полу. Та была чертовски тяжелой. Три миллиона долларов сотенными купюрами не так-то просто нести на себе.
— А потом что? — спросила Наамит. — Когда, ты думаешь, они отпустят Эбигейл?
Интересно, подумала Ханна, знает ли Наамит, сколько раз она сама задавала себе этот вопрос. Может, настоящую проблему представлял собой ответ, который постоянно звучал у нее в голове…
— Не знаю, — сказала Ханна. — Надеюсь, что вскоре после этого.
***
Эбигейл пребывала в полном ужасе с того самого момента, как мужчину, пришедшего спасти ее, зарезали прямо у нее на глазах. До того, как это произошло, ей хотелось верить, что шансы в ее пользу. В конце концов, если похитители не намеревались возвращать ее, какой смысл был надевать маски? Или снимать ее на телефон? Или кормить ее?
Но когда та женщина зарезала его — с не прикрытым маской лицом, с холодными и отстраненными глазами, — Эбигейл осознала две вещи. Убивать для этой женщины — не проблема. И теперь, когда Эбби знала, как она выглядит, эта женщина вряд ли отпустит ее домой.
Похитители уже пытались оттереть большое кровавое пятно с пола и сумели удалить бо́льшую его часть. Но, как следует присмотревшись, Эбигейл все равно различала его контуры, немного отличающиеся по цвету от остального пола. Некоторые брызги крови на ступеньках и на стене остались незамеченными, и Эбигейл часами смотрела на них, припоминая тот момент — пустые глаза мужчины, его открывающийся и закрывающийся рот, не издающий ни звука, небольшую струйку крови у него на подбородке. А потом ужасное воспоминание о том, как его лицо словно потухло, все движения прекратились, и она поняла, что он умер. Женщина поднялась по ступенькам и вышла из подвала, закрыв и заперев за собой дверь. А Эбигейл осталась, свернувшись калачиком в углу комнаты, закрыв глаза и не в силах посмотреть на мертвое тело.
Наконец мужчина с женщиной вернулись, в пластиковых перчатках и плащах, и забрали тело. Позже они вымыли пол каким-то моющим средством, оставившим острый неприятный запах, надолго пропитавший комнату, — хотя любой запах был предпочтительней медного запаха крови.
А теперь, когда женщина приносила ей еду, ее глаза так и сверлили Эбигейл. Верила эта женщина, что Эбигейл не запомнила, как она выглядит? Девочка молилась, чтобы это было так, хотя ей никогда уже не забыть этого холодного, бесчувственного лица.
И вот сейчас дверь открылась, и женщина шагнула внутрь. На ней опять была маска.
— Вставай, — приказала она. — Мы уходим.
Эбигейл встала, вся дрожа. Ей хотелось спросить, куда или зачем, но губы тряслись, горло сжалось от страха. Она неуверенно шагнула к женщине.
— Иди сюда, — негромко сказала та ровным и спокойным голосом.
Эбигейл подошла еще ближе. Женщина, нетерпеливо бурча, быстрым шагом подошла к ней, двумя крепкими пальцами ухватила ее за подбородок и подняла ей лицо вверх. Их взгляды встретились, и женщина смотрела на нее так долго, что это показалось часами. В конце концов кивнула, будто бы удовлетворенная тем, что увидела в глазах Эбигейл.
Эбигейл наконец обрела дар речи.
— А куда… — начала было она, но тут женщина ухватила ее за затылок и прижала ей ко рту и носу мокрую вонючую тряпку.
Эбигейл попробовала вырваться, запаниковав и вцепившись в руки женщины, пытаясь оторвать их, но пальцы мучительницы лишь впились в нее еще крепче, с силой прижимая тряпку к лицу и причиняя боль. Эбигейл попыталась вскрикнуть, но не было воздуха — лишь тошнотворные пары, от которых навалились головокружение и слабость. Ее придушенные крики превратились во всхлипы и наконец умолкли.
***
Рон закинул сумку на плечо. Штуковина была тяжелой — больше пятидесяти фунтов [42] даже в стодолларовых купюрах. Вполне достаточно, чтобы похитители смогли начать новую жизнь где-то далеко отсюда, где их никто никогда не найдет.
Он бросил взгляд на свою жену. Ее взгляд был острее, чем в последнюю неделю. Наамит оглядывалась по сторонам, постоянно посматривая на таксофон, словно желая, чтобы он поскорей зазвонил. Меньше всего ее волновало, что происходит с похитителями. Ей просто хотелось получить назад свою дочь.
Для Рона все было по-другому. Он считал, что кто-то должен заплатить за эти последние дни, которые ввергли их семью в этот непреходящий кошмар. И также волновался, что никогда теперь не будет чувствовать себя в безопасности, зная, что похитители вышли сухими из воды. Будет постоянно чувствовать себя так, будто они по-прежнему преследуют его семью, планируют второе похищение. И даже то, что это крайне маловероятно, не заставляло его чувствовать себя по-другому. Разве не сказала детектив Шор, что похититель — это кто-то из числа их знакомых?
Улица была сумрачной и серой, густые темные тучи полностью закрывали солнце. Не пойдет ли сейчас дождь? Зонтик они не взяли. Рон подумал про сумку. Интересно, она промокает? Там же внутри куча денег. Сумку они купили в ближайшем «Уолмарте». День тогда был суматошный — переговоры с банками и с людьми, которые организовали сбор средств. Те набросали нечто вроде договора, который он, практически не глядя, подмахнул, надеясь, что не продает свою собственную душу.
Рон бросил взгляд на часы. 10:07. Похитители опаздывали. Он хотел снять трубку с рычага, проверить, есть ли гудок, но волновался, что прямо в этот момент они и позвонят.
Он оглядел пустую детскую площадку. Погода была не особо подходящей, чтобы родители и няньки привели своих детей в парк. Пустые качели печально замерли. Эбби и Грейс частенько сидели на этих качелях, болтая друг с другом. Сидели ли они на них в вечер похищения, дожидаясь появления несуществующего парнишки?
Увидит ли он сегодня свою дочь? Обнимет ли ее? Рон оттолкнул от себя эту мысль, понимая, что никак не может этого знать. У него хватило дурости погуглить истории разных похитителей, которые убивали детей вместо того, чтобы вернуть их родителям. Рон не стал рассказывать про эти истории Наамит.
Мимо проехал одинокий автомобиль. Это заставило его осознать, насколько пустынна улица. Похитители хорошо выбрали место. Единственная причина заехать сюда — это если ты живешь здесь. Бейбл-лейн пролегала между Клейтон-роуд и Изабел-авеню, но все, кто хотел перебраться с одной улицы на другую, использовали гораздо более быстрый маршрут через бульвар Трит.
— Может, телефон не работает, — процедила Наамит сквозь стиснутые зубы. Она явно уже замерзла, хотя ничего и не говорила. Рон мысленно дал себе пинка за то, что не заставил ее надеть более толстую куртку. В последнюю неделю он не слишком о ней заботился. Наамит буквально разваливалась на части.
— Все будет нормально, — сказал он — пустое утешение, от которого ни одному из них не стало лучше.
По улице проехал еще один автомобиль, почти миновав их, а потом вдруг резко свернул, едва не ударившись в бордюр. Водительская дверца распахнулась, открыв человека в темной лыжной маске, сидящего за рулем.
— Давайте сюда деньги, быстро! — гаркнул он.
Рон не двинулся с места. Он не был готов к такому внезапному появлению похитителя и, как всегда, когда был чем-то удивлен, неподвижно застыл. Сейчас он был оленем, уставившимся на приближающиеся фары и неспособным даже пошевелиться.
— Если хотите получить Эбигейл, давайте сюда деньги! — сказал мужчина, протягивая руку.
— Рон! Отдай ему сумку! — прикрикнула на мужа Наамит.
Многолетняя привычка беспрекословно выполнять то, что говорит жена, сделала свое дело. Словно во сне Рон снял лямку тяжелой сумки с плеча. Сумка с глухим стуком свалилась на землю, и он поволок ее к мужчине, который схватил ее за лямки и вздернул на пассажирское сиденье.
— Возвращайтесь домой, — распорядился он. — Мы свяжемся с вами через час. Если за мной будут следить, мы убьем ее. Если нет, вы скоро увидите свою дочь.
Голос у него был почти извиняющийся. Похититель захлопнул дверцу. А потом, медленно и спокойно, автомобиль отъехал от тротуара, развернулся и укатил прочь. Рон смотрел ему вслед, чувствуя головокружение и шок.
***
Даррел просто не мог поверить, насколько без сучка и задоринки все прошло. Остановившись возле Лисманов, он обильно потел, и ему пришлось преодолеть дрожь в голосе, разговаривая с ними в громком, сердитом тоне. Он почти ожидал увидеть дюжину агентов ФБР, выскочивших с детской площадки и окруживших его. Тут было полно мест, чтобы спрятаться.
Но фэбээровской засады не было. Пара была явно удивлена, увидев его там. Они наверняка ожидали звонка таксофона, как и планировала его подельница. Хвоста не было видно. Порядка двадцати минут Даррел ехал к северу из Гленмор-Парка, а потом свернул к западу, в сторону Нью-Гемпшира. Наконец свернул на тихую удаленную дорогу и еще четверть мили катил по ней, после чего остановился. Выждав десять минут, никого не увидел, хотя мог представить, как ФБР отслеживает его машину, используя спутники или бинокли с большим увеличением. Не исключено, что в сумку подсунули GPS-маячок. Если это было так, то надо было как можно быстрее продолжать следовать плану.
Его собственный автомобиль дожидался на обочине дороги, где он заранее его оставил. Машина, на которой он приехал, старенькая «Вольво», была куплена за наличные у торговца подержанными автомобилями в Бостоне. Они уже заменили на ней номера, просто дополнительной подстраховки ради. Даррел выбрался из-за руля, открыл свою собственную машину и достал из нее другую сумку. Открыл сумку с выкупом, держась от нее подальше, — на тот случай, если в ней установлена выбрасывающая несмываемую краску ловушка, как он как-то видел в кино.
Никакой краски не было. Только пачки денег. Больше денег, чем он когда-либо видел в своей жизни.
Даррел начал перекладывать пачки в свою собственную сумку. Это заняло достаточно много времени, но ему не хотелось просто вывалить содержимое одной сумки в другую — надо было убедиться, что он не прихватит с собой и GPS-маячок.
Наконец покончив с этим делом, Даррел швырнул пустую сумку обратно в «Вольво», сел в свою собственную машину, завел мотор и тронулся с места. Начал ухмыляться, еще снимая с рук латексные перчатки. Маску он тоже выбросил, зная, что больше никогда на наденет на себя эту чертову штуку. Все кончено.
Бросив взгляд на лежащую на пассажирском сиденье большую сумку со все еще расстегнутой молнией, он подмигнул ей. Пачки денег подмигнули ему в ответ. Его улыбка стала еще шире, когда он накрепко застегнул ее. Не было смысла рисковать тем, что кто-то посмотрит сквозь стекло и увидит необычного пассажира. А ведь и правда, он ехал с целой толпой ребят по имени Бенджамин [43] в своей машине… Не превысил ли он лимит пассажировместимости? Ну что ж, эта машина рассчитана на четырех пассажиров, не считая водителя, но везет сейчас тридцать тысяч Бенджаминов. Даррел расхохотался. Неплохо! Тридцать тысяч Бенджаминов! Лимит малость превышен, так ведь? Он опять рассмеялся, слезы облегчения и радости навернулись ему на глаза.
Перед ним по-прежнему стояли глаза матери Эбигейл, когда она смотрела на него, — ее лицо так и умоляло его вернуть ей дочь. Ну что ж, теперь эта тетка получит свою дочку назад. Наконец-то. Последняя неделя была просто ужасной. Знать, что они удерживают маленькую девочку вдали от родителей, было трудно для них обоих. Даррел видел смятение в глазах своей подельницы всякий раз, когда они говорили про это. Он видел, как она пыталась держать дистанцию. Что ж, вполне естественно. Она ведь женщина — наверняка испытывала к девочке материнское сочувствие… Даррел ощутил облегчение при мысли, что они могут наконец снять этот груз со своей совести.
Черт! Он же должен был сообщить подельнице, что уже можно отпустить девчонку! Остановившись на обочине, Даррел достал одноразовый телефон и поспешно набил эсэмэску: «Всё в порядке. Еду назад».
Быстро пришел ответ: эмодзи в виде поднятого вверх большого пальца. Они всегда были осторожны, никогда не упоминая в текстовых сообщениях ни про девочку, ни про выкуп. Никогда не упоминали про это по телефону. Никогда не брали с собой свои собственные мобильники, когда встречались. Чтобы размещать эти фото в «Инстаграме», использовали только одноразовые телефоны, всякий раз из нового места, как минимум в тридцати милях от Гленмор-Парка. Его подельница и настояла на всем этом. Сказала, что неизвестно, какие сейчас у ФБР технологии, так что лучше перестраховаться. И она была права. Он рад, что именно она была мозгом всей операции.
Уже на подъезде к Гленмор-Парку кольнуло нехорошее предчувствие. Не преследует ли его этот автомобиль в зеркале заднего вида? Но нет, на следующем перекрестке тот, к его облегчению, свернул. Даррел был осторожен, и семья Лисман не подвергала опасности жизнь дочери.
Наконец он подъехал к своему дому и открыл гаражную дверь. Это было тяжело — приезжать домой всю последнюю неделю, зная, что в подвале сидит плачущий ребенок. Даррел испытывал облегчение от того, что девочка наконец-то вернется домой. Когда-нибудь в будущем он подошлет ей деньжат, в качестве компенсации за ужасную неделю, которую ей пришлось вытерпеть.
Он поставил машину в гараж, вздернул увесистую сумку на плечо. Черт, эти тридцать тысяч Бенджаминов изрядно весят! Даррел опять ухмыльнулся собственной шутке, заходя в дом.
Она уже поджидала его, к его удивлению. Стояла в кухне, на столе — бутылка шампанского. По бокам — два полных фужера. Улыбнулась ему, и Даррел улыбнулся в ответ, отреагировав на нее как и всегда. Он любил видеть ее улыбку.
— Ты уже позвонила родителям? — спросил он. — Сказала им, где она?
— Конечно, — ухмыльнулась она. — А это что, деньги?
— Верно! Хочу представить тебя моим новым друзьям, — объявил Даррел, расстегивая сумку. — Их тридцать тысяч, и каждого зовут Бенджамин.
Она не рассмеялась. Может, до нее просто не дошло. Заглянула в сумку, и ее ухмылка стала шире.
Он знал, что она в этот момент чувствовала. Это была свобода.
— По-моему, это надо отпраздновать, — сказала она, взяв один из бокалов и подняв его, глядя на него.
— Конечно! — отозвался Даррел, подхватывая другой бокал. Она пригубила из своего, и он сделал то же самое — всего лишь маленький глоток.
— Уф, — скривился, ощутив горечь на языке. — По-моему, это шампанское испортилось.
— Да ну? — Она тоже приложилась к фужеру. — По мне так отличный вкус. Это наверняка просто первый глоток. Попробуй еще.
— Не, — сказал Даррел, ставя бокал на кухонную стойку. — Я не стал бы это пить. Смотри, как бы желудок не испортить.
Он оглядел бутылку, проверяя срок годности.
— Да отличный вкус, — сказала она, заходя ему за спину.
— Эй, послушай! Я знаю, какое шампанское на вкус, а это шампанское…
Боль в спине была резкой и ужасной. Он мучительно вскрикнул и обернулся. Она стояла перед ним, ее глаза были холодными и пустыми. Тут и живот пронзила резкая боль, и Даррел попятился назад, опустив взгляд. Кровь. Так много крови. Откуда она…
Опять резкая боль, на сей раз в груди, и это была ее рука там — кровь струилась по ней, брызгая на щеку прямо под лишенным всяких эмоций глазом. Он сделал еще шаг назад, чувствуя, что боль в груди становится еще сильней, стоило ему пошатнуться. Это был нож. Когда Даррел попятился назад, тот выскользнул у нее из пальцев, все еще застрявший между ребер.
Он кое-как нащупал рукоять, чувствуя ужас и не веря в происходящее. Вот же сука! Она пыталась убить его! Из-за денег! Он выдернул нож из груди — боль едва не ослепила его — и замахнулся на нее. Но ее там уже не было. Она смотрела на него отстраненным взглядом футов с шести.
— Ах ты сука… — пробормотал Даррел, шатнувшись вперед. Кровь пузырилась у него в рту. Он собирался убить ее.
Но она вдруг двинулась вперед, взмахнув рукой, и бутылка шампанского ударила его по лицу, повалив на колени.
— Господи, — пробормотал Даррел, заваливаясь на спину. Где она? Его зрение затуманилось, лицо горело огнем. Где нож? Он ведь еще секунду назад держал его в руке…
Попытался встать — и что-то твердое опять обрушилось ему на голову.
Глава 20
Из коридора доносились крики, безостановочно звонили телефоны, копы и детективы вбегали и выбегали из комнаты оперативников. С гудящей от чувства вины и ненависти на саму себя головой Ханна попыталась сосредоточиться, силясь сообразить, как она сможет помочь исправить весь этот колоссальный бардак.
Наамит и Рон Лисман добрались домой к половине одиннадцатого утра и стали ждать звонка. В одиннадцать к ним присоединилась Ханна — все трое напряженные и молчаливые, бросающиеся к любому телефону, который коротко звякал или звонил. Но ни одно из текстовых сообщений, ни один из имейлов или звонков не были от похитителей. В одиннадцать сорок пять, через полтора часа после передачи выкупа, Ханна наконец убедила их позвонить агенту Манкузо.
Звонок был коротким. Результатом стала огромная облава при участии десятков агентов ФБР, всего отдела полиции Гленмор-Парка, большого количества сотрудников полиции штата. Задействовали даже управление полиции Бостона. Над различными районами кружили пять вертолетов. Известили ближайшие аэропорты. Предполагалось, что похитители попытаются покинуть страну.
Предполагалось, что Эбигейл Лисман больше нет в живых.
Ханна прикусила губу, вновь перечитывая папку с делом об убийстве Глена Хейни — ее единственную ниточку, ведущую к похитителям. Все улики, имеющиеся у ФБР касательно дела о похищении, придерживались, особенно от нее.
Она осознала, что уже в третий раз перечитывает один и тот же абзац. На заднем плане слышала голос Митчелла, разговаривающего с кем-то, повторяющего все то же описание выцветшей голубой «Вольво», на которой скрылся похититель.
Наконец Ханна больше не смогла этого выносить и позвонила агенту Манкузо. Долгое время в трубке слышались лишь длинные гудки, после чего вызов переключился на автоответчик. Она набрала еще раз. На сей раз агент ответила буквально через пару секунд.
— Да, Шор, что надо?
— Ну что у нас там? — спросила Ханна. — Вы послали кого-нибудь на автомобильную свалку, где похитители избавились от фургона? Потому что, может, им захочется избавиться и от «Вольво», так что…
— Шор… — Тон агента Манкузо был холодным и резким. — Я не обязана перед вами отчитываться и вообще держать вас в курсе дела. Позвольте мне вас заверить, что я знаю, как выполнять свою работу. И я знала, как выполнять свою работу и вчера, когда Лисманы позвонили вам и сообщили, что похитители связались с ними. Если б вы велели им позвонить нам…
— Я и вправду пыталась…
— Если б вы убедили их позвонить нам, мы уже арестовали бы похитителей, а может, и вернули бы Эбигейл Лисман. Черт, Ханна, вы должны были сами нам позвонить! Да кого волнует, что вам такого наговорила мать? Она что, опытный оперативник? Это вы опытный оперативник — или, по крайней мере, считаетесь таковым… Сама не знаю, о чем я, черт возьми, думала! Мне надо было распорядиться отстранить вас от дела, едва только узнав, что вы лично знакомы с матерью. И я определенно должна была сделать это после допроса того говнюка, Юргена. Вы — это ходячая катастрофа, Шор.
Ханна прикусила губу.
— Я поступала так, как считала…
— Мне плевать. Скажите это своему чертову капитану, который убедил меня дать вам шанс. Послушайте, Шор, скажу как есть. Вот что я на сей счет думаю: если б вы вчера нам позвонили, Эбигейл Лисман по-прежнему была бы жива.
Из трубки послышались короткие гудки.
Ханна аккуратно положила ее на рычаг. Шум вокруг был просто оглушительным, и ее внезапно охватило чувство клаустрофобии. Она встала и, спотыкаясь, вышла из комнаты, намереваясь направиться на улицу, но на полпути к выходу настолько закружилась голова и замутило, что она метнулась к туалету. До кабинки добралась как раз вовремя, чтобы успеть исторгнуть в унитаз то небольшое количество еды, которое было у нее в желудке. Немного постояла на коленях, откашливаясь и отплевываясь; в голове глухо пульсировало.
«Если б вы вчера нам позвонили, Эбигейл Лисман по-прежнему была бы жива».
Невольный всхлип сорвался у нее с губ. Закрыв крышку унитаза, Ханна уселась на нее и расплакалась, прикрыв лицо руками и пытаясь хоть как-то сохранять тишину. Сейчас она не могла иметь дело с сочувствием коллег.