Сегодня полиция в рабочем порядке отслеживает местоположение через сотовые вышки с помощью мобильного телефона подозреваемого, сразу выявляя ложные алиби. Очевидно, что умный, высокоорганизованный серийный убийца будет принимать контрмеры или пользоваться одноразовым мобильным телефоном, но не все серийные убийцы организованы или даже изначально знают, что убьют кого-то снова. Некоторые убивают подвернувшихся жертв спонтанно, не планируя преступление заранее.
Камеры наблюдения, установленные повсеместно, позволяют фиксировать передвижения подозреваемого. Они могут даже записывать передвижения подозреваемого на регулярной основе, прежде чем преступник решит совершить убийство. Нет способа предпринять контрмеры, если не знаешь заранее, что собираешься пойти на преступление.
Пользователи социальных сетей могут становиться жертвами незнакомцев, но все же в основном у них преобладают личные контакты, а общение с посторонними сведено к минимуму – к тому же перед началом любого взаимодействия они могут навести справки о незнакомце. Кроме того, из-за мобильных телефонов, интернета и видеоигр сократилось количество уязвимых детей и подростков, играющих на свежем воздухе без присмотра. Также потенциальные преступники раскрываются через свои собственные сообщения в социальных сетях. Были случаи предотвращения террористических актов и массовых убийств: злоумышленников задерживали до того, как они совершали задуманное, благодаря тому, что они публиковали посты о своих намерениях в социальных сетях.
Операции с мобильными телефонами, текстовыми сообщениями и социальными сетями помогают полиции установить и понять, в каких отношениях находились подозреваемый и жертва, какие были между ними контакты, что очень важно для расследования любого убийства. Локальное удаление записей на мобильном телефоне или компьютере ничего не меняет, так как поставщики услуг хранят эти данные на своих удаленных серверах. Адвокат, защищающий клиента, обвиняемого в серийном убийстве, пожаловался мне, что теперь невозможно сопоставить ресурсы, доступные полиции, чтобы «прочесать» огромные объемы данных звонков, сообщений и интернет-трафика. Обычному ответчику почти невозможно проанализировать огромное количество высокотехнических данных и выстроить защиту против полицейских интерпретаций.
Помимо ресурсов правоохранительных органов, документально-криминальные реалити-шоу из серии «как в жизни», разбирающие дела в режиме реального времени, и специализированные форумы в интернете позволяют распространять информацию о случаях серийных убийств и привлекать общественность к участию в расследовании дела. Хотя бо́льшая часть информации и спекуляций бесполезна или собрана на слишком непрофессиональном уровне, полиция иногда может выделить в этом «шуме» какие-нибудь ценные зацепки. Например, в недавном деле о преступлениях лонг-айлендского серийного убийцы, интернет-форум Websleuths («Сетевые сыщики») и документальный сериал канала A&E под названием The Killing Season («Сезон убийств») помогли обнаружить зацепку, которая привела к важному опознанию останков жертвы лонг-айлендского серийного убийцы, чего не смогла сделать полиция во время собственного расследования (по крайней мере, не раскрыла этого общественности) [16]. Точно так же, как астрономы-любители вносят вклад в обнаружение космических явлений, полиция может использовать аналогичный «облачный» следственный анализ, проведенный любителями, и фильтровать важные сигналы от шума. Как сказал мне недавно один полицейский: «В расследовании дела об убийстве нет такого понятия, как „переизбыток информации“».
Достижения судебной медицины
Правоохранительные органы сейчас более опытны и лучше подготовлены к работе с патологическими серийными убийствами, чем тридцать пять лет назад, когда термина «серийный убийца» еще даже не существовало в лексиконе и сознании общества. В восьмидесятых, когда ФБР впервые разрабатывало свою систему профилирования, оно основывалось на данных, собранных только по двадцати девяти серийным убийцам и семи однократным сексуальным убийцам. Ее подвергли критике из-за недостаточной для каких-либо выводов выборки данных. Самое последнее исследование ФБР от 2014 года основывается на четырехстах восьмидесяти случаях сексуальных серийных убийств с участием девяноста двух мужчин-преступников [17]. К сожалению, ФБР закрыло доступ к необработанным данным и личностям серийных убийц для сторонних специалистов по расследованию убийств.
Патология серийных убийц стала настолько привычной для следователей, что зачастую маньяков удается задержать после одного-двух убийств, оборвав будущую «карьеру» и лишив известности. Как заметили исследователи Энцо Яксич, Линдси де Спирито и Саша Рид: термины вроде «начинающий», «потенциальный», «зарождающийся», «одержимый», «обучающийся» и «возможный» часто используются в сочетании с фразой «серийный убийца» для описания преступников, которые либо признаются, что обладают серийными «наклонностями», либо внешне проявляют желание убить большее количество людей при поимке за их первую попытку или совершенное преступление [18].
Внедрение криминалистического ДНК-анализа, недоступного на протяжении большей части эпидемии «золотого века», значительно изменило и продолжает изменять ход игры. В настоящее время ведущим в новой стратегии расследования считается далеко не общепризнанный метод, когда родственники подозреваемого сдают анализ ДНК для определения его причастности к преступлению. Он особенно полезен при раскрытии глухих дел, когда подозреваемый давно мертв. Противники метода утверждают, что он подвергает незаконному обследованию ни в чем не повинных членов семьи, если это делается без их разрешения.
Метод географического профилирования, о котором говорилось в главе 10, неуклонно повышает собственную точность и способность все эффективнее сужать «якорную зону» подозреваемого до участка в 125 квадратных метров. Возможно, технология сканирования мозга подарит нам новое поколение детекторов лжи, которые смогут определить, какой участок мозга задействуется у подозреваемого во время допроса: ответственный за память или же за воображение и ложь.
Пусть базы данных вроде ViCAP и коммуникационные сети и не являются идеальными средствами, но у них получилось снизить частотность слепоты связей, которая в прошлом мешала признавать некоторые убийства серийными. Случаев слепоты связей в отношении убийств, совершенных в разных частях США, также стало меньше.
Сейчас полицейские следователи лучше разбираются в методах допроса подозреваемых в патологических преступлениях и лучше обучены тому, как допрашивать обманчиво-бесчувственного психопата. И, конечно, полиция в целом стала более открытой на начальных этапах расследования и легче допускает возможность причастности к делу серийного убийцы, чем в 1980-х, когда такие преступники считались крайне редким и экзотическим феноменом. Такое отношение может способствовать скорейшему задержанию преступника по делу о серийном убийстве. Кроме того, некоторые полицейские отделения, особенно на уровне штатов, нанимают криминальных аналитиков для сбора данных, необходимых для выявления серийных преступлений, и отбирают сотрудников для прохождения дополнительной подготовки или получения высшего образования в области психопатологии или психологического и географического профилирования.
Культурно-психологические
Хоть до полного завершения миссии еще как до Луны пешком, американцы мужского пола с шестидесятых все же постоянно социализируются, окультуриваются и проявляют больше внимания к правам и проблемам женщин. Обложки журналов с садистскими изнасилованиями, о которых я писал, в семидесятых еще популярные и востребованные, с девяностых годов уже казались чем-то немыслимым, и сейчас их не найти нигде, кроме интернета.
Мизогиния все еще живет в более древних, тайных уголках мозга парней-студентов, которые, по-видимому, до сих пор фантазируют об изнасилованиях, если «им это сойдет с рук» [19]. От одного кандидата на пост президента на шоу «Доступ в Голливуд», когда он думал, что микрофон выключен, все же прозвучало женоненавистническое замечание, но теперь подобное гораздо реже оправдывается, спускается с рук и превращается в шутку, чем, скажем, двадцать или тридцать лет назад (хотя и не может повлиять на результат выборов).
Люди также испытывают меньше психологического давления в отношении нетрадиционных сексуальных желаний, которые когда-то считались греховными, болезненными или постыдными. Теперь значительно снизилась мотивация тайно воплощать эти желания в жизнь с применением силы или через убийство. В наше время фетиш Джерри Брудоса на женскую обувь вряд ли был бы постыдным настолько, что побудил бы его убивать женщин. Травма и экзистенциальный кризис, которые у студента колледжа вызвал один-единственный акт орального секса, описываемые Филипом Ротом в книге «Возмущение», действие которой происходит в 1951 году, были бы немыслимы уже двадцать лет спустя – в 1971-м.
Как я писал в третьей главе, психиатрия дестигматизировала и вычеркнула из своего списка «хорошие» парафилии – навязчивые идеи, которые не приводят к причинению вреда себе или другим. Культура сегодня более терпима, открыта, менее репрессивна и субъективна во всех сферах жизни и основывается на философском принципе «живи сам и дай жить другим», тем самым помогая людям принимать не только других, но и, что более важно, самих себя. Такая снисходительность повышает шансы страдающих сексуальными парафилиями найти партнеров, согласных по доброй воле разделить их парафилии, а интернет еще лучше помогает отыскать себе подобных (хотя интернет, конечно, также расширяет возможности коварного серийного убийцы, позволяя провоцировать жертв, преследовать и ловить их) [20].
Да, я знаю, что пишу в новую политическую эпоху, которая прощупывает границы прогрессивности и инклюзивности американской общественной мысли, и что существует множество приверженцев фанатизма, расизма и сексизма, но с шестидесятых, несмотря на протесты некоторых религиозно-политических организаций, эти приверженцы неуклонно сдают свои позиции. В наши дни ты, даже если отличаешься от своих сверстников, испытываешь куда меньше травм, стыда и чувства одиночества и, следовательно, меньше потребности в фантазиях о мести и контроле, которые иногда прорываются наружу в облике серийных убийств.
Сегодня серийный убийца уже не тот мятежный антигерой, каким считался в разгар «золотого века», и серийные убийства уже не являются легким способом оказаться у всех на устах, как водилось вплоть до девяностых. Несогласные, бунтующие, патологические антигерои сегодня чаще самовыражаются через эпизоды массовых убийств с последующим суицидом и, в последнее время, через акты радикального терроризма – такова новая «карьера» для одиноких, изолированных и затравленных неудачников.
Кроме того, психиатрические учреждения, независимо от того, насколько плохо они финансируются, и несмотря на все страшилки о том, как они упускают из виду потенциально опасных пациентов, сейчас, как правило, лучше оснащены, а специалисты – лучше обучены распознавать симптомы у начинающих серийных преступников-насильников.
Доступность порнографических материалов
До сих пор нет единого мнения относительно того, может ли порнография стимулировать, формировать или поощрять неподобающее поведение, или же она действует как «защитный клапан» – альтернатива претворению фантазии в жизнь. С появлением интернета в 1990-х порнография стала более доступной, и зачастую посмотреть ее можно бесплатно. Интернет также значительно расширил спектр парафилийных предпочтений. Порно в онлайн-формате может предлагать широкий выбор конкретных узких парафильных жанров и оставаться рентабельным, в отличие от аналоговой продукции, рознично продаваемой на материальных носителях. Более того, тем, кто вынужден потреблять порнографию, – и часто имеет от нее зависимость, неразрывно связанную со стыдом, – больше не нужно рисковать и выходить в люди, чтобы приобрести ее в магазине. Порнографию можно легко и втайне от всех приобрести через интернет.
Исследование статистики сексуальных преступлений в четырех странах – США, Дании, Швеции и Западной Германии – за двадцатилетний период с 1964 по 1984 год, когда наблюдался значительный рост доступности порнографии «от крайней нехватки до относительного изобилия», включая жесткую порнографию, показало, что роста сексуальных преступлений, превышающего рост несексуальных насильственных преступлений, не наблюдается, а в некоторых случаях замечено даже фактическое снижение числа сексуальных преступлений [21]. Более современное исследование, проведенное в 2009 году, пришло к следующему выводу:
«Доказательства причинно-следственной связи между воздействием порнографии и сексуальной агрессией несущественны и могут в определенные моменты преувеличиваться политиками, группами давления и некоторыми социологами. Некоторые дискуссии сосредоточены на насильственной порнографии, но доказательства каких-либо негативных последствий не обоснованы… Уровень виктимизации при изнасилованиях в США демонстрирует обратную зависимость между потреблением порнографии и показателями изнасилований. Данные других стран свидетельствуют об аналогичных результатах… Пора отбросить гипотезу о том, что порнография способствует росту сексуального насилия» [22].
Как правило, есть и новые исследования, которые утверждают обратное: «Воздействие порнографии способствует поддержанию у молодых людей сексистских и нездоровых представлений о сексе и отношениях. Потребление подобного контента, особенно среди мальчиков и молодых мужчин, которые являются частыми потребителями порнографии, в том числе более жестоких материалов, укрепляет позицию, одобряющую сексуальное принуждение, и увеличивает вероятность совершения ими нападений» [23].
Следует отметить, что набор образов изнасилования, популярных в американских приключенческих и детективных мужских журналах, описанный в предыдущей главе, не был порнографическим. Там все было гораздо хуже.
Изнасилование не было явным: оно подразумевалось за кадром. Смотрящему предлагалось самому дорисовать происходящее в своем воображении, в эволюционно развитой коре головного мозга, под которой скрывается рептильный мужской мозг. В отличие от откровенных образов, воздействие осуществлялось на совсем другую область мозга. Более того, в 1950–1980 гг. подобные издания одобрялись массовой потребительской культурой, потому что они продавались повсюду: от продуктовых магазинов до газетных киосков.
В наши дни существует множество откровенной порнографии с изнасилованиями и даже доступно несколько видео, на которых серийные убийцы, а также их подражатели показывают свои убийства. Зрителю уже не щекочут нервы и не предлагают достраивать фантазию самому, как это делали обложки приключенческих журналов. Вместо этого ему разом вываливают прямо в лицо всю мерзость и жестокость. В то время как неявные образы изнасилования стимулируют область мужского мозга, отвечающую за нереализованные фантазии, явные образы обрабатываются перцептивной областью и, по-видимому, работают по-другому.
Кто-то может возразить, что откровенное порно с изнасилованиями и связываниями или с настоящими убийствами может иметь тот же эффект, о котором говорят серийные убийцы, когда рассказывают, как испытали разочарование или подавленность после воплощения в жизнь фантазии, которую долго вынашивали. Реальность всегда менее привлекательна и управляема, в отличие от фантазий, – серийные убийцы часто на это жалуются, и их пристрастие к убийству до некоторого «выгорания» коренится в многократных попытках сократить разрыв между воображаемым и реальным. Однако кто-то скажет, что просмотр чрезмерно жестокого порно делает преступников более безразличными и через навязчивые фантазии побуждает перейти от порно к реальности.
В восьмидесятых и девяностых с полок магазинов исчезли популярные журналы со связанными девушками, но уничтожило их не столько изменение ценностей и общественного сознания, сколько непомерные финансовые затраты на ежемесячный тираж бумажного издания в сравнении с интернетом. Двадцать лет спустя ряд статистических данных свидетельствует о том, что число серийных убийств сократилось. Курица или яйцо?
Да, садистский контент перекочевал из продуктовых магазинов в интернет, где его найти гораздо легче, а жанры стали до ужаса более откровенными. Очевидно, кое-что все равно изменилось: материал из садистских «сальных» журналов про пытки и изнасилования из супермаркетов и парикмахерских, где они стояли рядом с обычными журналами и покупались наравне с ними, теперь в интернете попадает в однозначную категорию аморального. Более того, его необходимо целенаправленно искать в разделе для взрослых, и каждый знает, для чего используется этот сектор интернета, а вот наткнуться на такой журнал в парикмахерской, запрятанный среди изданий про рыбалку и охоту, – проще простого.
Несмотря на множество отдельных случаев, когда зрители, насмотревшись порнографических материалов или роликов о насилии, пытались претворить увиденное в жизнь, мы, к сожалению, до сих пор не установили наверняка, как связаны между собой просмотр и воплощение, а также выступает ли порнография разрядкой и снижает уровень сексуальной агрессии или же порождает и стимулирует ее. Мы этого просто не знаем.
Серийным убийцам все легче сходит с рук
Добавим ложку дегтя в бочку меда: существует вероятность, что меньше убийств сейчас регистрируется по простой причине – серийные убийцы лучше скрывают свои преступления. Многие маньяки, особенно организованные, всегда знали о методах расследования и о том, что́ ищет полиция. По мере того как прогресс в следственной криминалистике начинает замедляться, серийные убийцы принимают контрмеры с более длительным сроком эффективной службы. Например, преступники, изучающие географическое профилирование, могут двигаться по контринтуитивным траекториям и выбирать неожиданные места для совершения преступления и сокрытия тела, чтобы помешать следователям обнаружить связи, свидетельствующие о хищническом поведении.
Вооружившись маркером, серийные убийцы внимательно читают и изучают руководства ФБР, научные статьи и узкоспециализированную судебно-медицинскую литературу по психологии, патологиям и расследованиям серийных убийств. Ради удовольствия они читают популярные рассказы о серийных убийствах. Серийное убийство – это одновременно и навязчивая тяга, и процесс обучения.
Деннис Рейдер, Убийца СПУ, купил мою первую книгу об истории серийных убийц почти сразу же после ее выхода в октябре 2004 года. Когда пять месяцев спустя, в феврале 2005 года, Рейдера арестовали, страницы уже были оклеены радугой закладок [24]. Как отмечает специалист по убийствам Вернон Дж. Геберт: «Не мы одни смотрим сериалы типа „Медицинского детектива“, „C. S. I.: Место преступления“, „Новых детективов“, канал „Дискавери“ и другие программы, посвященные уголовным расследованиям» [25].
Теперь, когда у нас есть термин «серийный убийца», новое поколение серийных убийц, выросшее с ним, как Декстер из одноименного сериала, может быть не только более образованным и способным избежать ареста, но и более осведомленным о том, кто они такие, действовать увереннее и испытывать меньше противоречий относительно своей сущности. Возможно, в рамках современной либеральной культуры психиатрии серийные убийцы маскируются под «хороших парафиликов».
Пока некоторые утверждают, что правоохранительные органы стали лучше противостоять серийным убийствам, другие утверждают обратное: сегодня правоохранительные органы недостаточно финансируются, уделяют мало внимания делам о «незначительных» жертвах из городских районов и в первую очередь, особенно в федеральном секторе, сосредоточены на угрозе терроризма.
Заключение: синдром Пого
Когда мы задаемся вопросом, почему некоторые дети, вырастая, становятся серийными убийцами, мы формулируем его неправильно. Нужно спрашивать, почему дети не становятся серийными убийцами чаще.
Принимая во внимание то, какими эволюционными средствами снабдила нас мать-природа, я могу утверждать, что большинство из нас – по крайней мере, мужчины – являются прирожденными серийными убийцами, но освобождены от наших инстинктов, или, иначе говоря, социализированы благодаря необходимым эволюционным техногуманитарным уравновешивающим импульсам. Как говорят мегаисторики, люди – «это мыслящее стадо сумасшедших» [26].
Сумасшедшая часть этого циклического самореферентного процесса – глубинное миметическое принуждение, из-за которого появляющиеся патологические убийцы, включая серийных, фантазируют и имитируют не только реальность прошлых убийств, но и воображаемые трактовки этой реальности в культурной и развлекательной индустрии, отражаемые множеством зеркал СМИ.
Когда психиатр спросил у убийцы-каннибала Дэвида Харкера, который в 1998 году убил, обезглавил и расчленил женщину, а куски плоти затем приготовил и съел с макаронами и сыром, вдохновлялся ли тот вымышленным серийным убийцей-каннибалом Ганнибалом Лектером из фильма «Молчание ягнят», Харкер ответил: «Такие, как я, не подражают фильмам. О таких, как я, их снимают» [27].
Синдром Пого заключается в следующем: враг – это мы сами. Мы сами как организованный вид натравливаем серийных убийц на себя.
Вероятно, лучшая аналогия для описания культурно-исторической среды серийных убийств, о которой я рассказываю, – это наш текущий кризис саморадикализации в терроризме. Двадцать лет назад мысль о том, что какой-нибудь молодой американец или даже недавно прибывший в Нью-Йорк, Детройт, Лос-Анджелес, Майами или Бостон иммигрант решит совершить массовое убийство во имя какой-нибудь заграничной нехристианской радикальной религиозной программы, была бы невообразимой. Существование джихадистских террористических группировок, интернета, радикальной исламской пропаганды, иностранных военных вмешательств, отчуждения и маргинализации в семье, психических заболеваний и доступного огнестрельного оружия – каждый из этих элементов сам по себе не создавал существующее явление саморадикализованных террористов, терзающих западное общество. Только когда девятый вал из всех этих вещей смешался с некой темной энергией исторического синхронизма, diabolus in cultura, его волны захлестнули цивилизованное общество.
Саморадикализованные, массово убивающие террористы наших дней происходят оттуда же, откуда и буйствующие почтовые работники в 1980-х (с 1983 по 1993 год в одиннадцати перестрелках в почтовых отделениях было убито тридцать пять человек) [28] и затравленные инициаторы массового убийства в школе «Колумбайн» 1999 года Эрик Харрис и Дилан Клиболд.
Если бы Харрис и Клиболд жили в наше время, то вместо затравленных псевдоготов-неудачников они стали бы затравленными псевдосаморадикализованными неудачниками, приняли бы ислам и завербовались в ИГИЛ. И одежда у них была бы подходящая. Наше новое поколение массовых убийц-зомби – лишь нетерпеливые подражатели, которые жадно пытаются совершить все и сразу одним махом и не имеют терпения на последовательное убийство по одной жертве зараз.
То же самое можно сказать и о серийных убийцах, которые в некотором смысле являются саморадикализированными, эволюционно-патологическими социальными террористами, питающимися своими личными несчастьями и травмами, а также уязвимостью и маргинализацией своих жертв в среде, которая прославляет и превозносит их как контркультурных знаменитостей-монстров, а совершаемые ими жестокие убийства и сексуальное насилие – как основные продукты индустрии развлечений и культурное выражение мужской доблести и силы.
Посчитайте, сколько современных детей впитывают все это еще с молоком матери, и через двадцать лет лучше пригнитесь и спрячьтесь в укрытие.
Со времен Джека Потрошителя и вплоть до появления Джеффри Дамера огромное количество документально-криминалистической литературы, театр, кино и телевидение создали сложный и обширный жанр серийных убийств, привлекающий серийных убийц, которые иногда подражают его героям и учатся на их примере. Но серийные убийцы не главные потребители этого жанра – если бы данной формой медиаразвлечения пользовались только маньяки, он не был бы финансово жизнеспособным. О притягательности этих мрачных сюжетов и их культурной значимости свидетельствует огромная аудитория из людей, не склонных к совершению убийств, вроде нас с вами. Правдивые истории ужасов – такие же знакомые, как сказки братьев Гримм.
Почему вы – да, именно вы – дочитали книгу до этого момента? Как уж тут разобраться! Но ведь вы читаете, вот поэтому-то я и почувствовал желание ее написать.
Возможно, про тех из нас, кто не относится к убийцам, еще 2350 лет назад все пояснил Платон, когда описал древнегреческую трагедию как «удовольствие, рыдания и тоску, примешанные к страданиям». Вот почему люди сбавляют шаг, проходя мимо места преступления или дорожной аварии, – ими движет своего рода примитивный рефлекс, выражаемый профанно-сладострастной формулировкой: «Слава богу, это было не со мной» или же более близкой сакрально-любовному полюсу: «Пронесло, милостью Божией».
Мы любим и убиваем, сочетая жертвенно-сакральное с эгоистично-профанным, – эта парафилийная двойственность неотступно сопровождает существование человека западной цивилизации.
Существует тревожная, зловещая, зеркальная синхронность – diabolus in cultura – между ростом числа убийц-оборотней, зарождающимися разногласиями между представителями элиты западноевропейского общества во время Великой охоты на ведьм с 1450 по 1650 год и религиозными войнами; между эпохой индустриальной революции, когда царил хаос и поколения людей лишались собственности, и тем, что именно в этот период заявили о себе серийные убийцы вроде Мартина Дюмойяра и Джека Потрошителя; между гедонистическим богатством и алчностью 1920-х, между социальными катаклизмами, последовавшими за Великой депрессией 30-х годов, между жестокостью войны, на которую наших предков призвали сражаться в 1940-х, между сорвавшейся попыткой ухватиться за иллюзию нормальной жизни в 1950-х, с последующими небывалыми революционными, культурными и политическими преобразованиями в шестидесятые годы, вместе с возрождением гедонизма – и зародившимся в 1970-х и 1980-х вирусным всплеском серийных убийств: «золотым веком» серийных убийц.
Оглядываясь назад из второго десятилетия нового тысячелетия, я вижу, что за нами, подобно клубам дыма от работающего двигателя, тянутся вновь появившаяся алчность и быстрорастущее изобилие «нормальности» нового мирового порядка 1990-х, установившегося по завершении холодной войны, шока и трепета 11 сентября, разрухи в социальной сфере после финансового кризиса 2008 года и жестокости нового врага, с которым теперь призывают сражаться не только отцов, но и матерей Америки, вовлекая их во все еще пылающую катастрофическую войну против терроризма – апокалиптическое «столкновение цивилизаций», предсказанное Сэмюэлем Хантингтоном еще в 1993 году [29].
История действительно повторяется, но не так, как утверждал Карл Маркс – «первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса». Нет, повторяется одно: наша неспособность представить, насколько все будет плохо и как чертовски быстро это случится. Примерно с той же скоростью, с какой в американской политической системе внезапно появился опасный раскол не только среди своего народа, но и среди элиты. Примерно так же быстро, как мы начнем задумываться о том, не выжечь ли дотла население Северной Кореи, – возможно, уже к моменту выхода этой книги.
Где и как скоро мы разобьемся? Если история нас чему-то и научила, так это тому, что, как бы ни было нам плохо, может стать еще хуже. Я беспокоюсь о том, что́ наше недавнее поколение солдат принесло домой детям, которые сейчас воспитываются во вновь травмированном и расколотом западном обществе. Если моя гипотеза «Вторая мировая война + 20 лет» хоть сколько-нибудь годится для объяснения эпидемии убийств с 1970 по 1990 год, то, учитывая недавние события, если мы не будем лучше воспитывать наших детей сейчас, можем легко столкнуться с еще одной вирусной эпидемией серийных убийств.
Во время суда в 1970 году Чарли Мэнсон сказал: «Дети, что набрасываются на вас с ножами, – это ваши дети. Вы сами их так научили. Я не учил. Просто помог им постоять за себя».
Кто-то однажды сказал, что Мэнсон, конечно, умел брать правду и творить из нее ложь. Он никому не помогал «постоять за себя», а лишь обращал в злобных убийц своей секты. Но тем не менее его слова, вероятно, лучше всего характеризуют силы, стоящие за штормовым девятым валом серийных убийц, и это сказал Мэнсон – тот, кто действительно знал, как вырастить ребенка убийцей, а не каким-нибудь книжным тепличным червем вроде меня.
Неуловимый решающий фактор, стоящий между нами и серийными убийцами будущего, – это обучение детей, в том числе тому, как за себя постоять. И это правда.
Мы должны позаботиться о детях уже сейчас – прежде, чем они занесут нож у нас над головами.
Потому что монстры – это мы сами, и нас нужно остановить – или остановиться самим.
Послесловие. «Серийным убийцам тоже нужна забота»
Мою карьеру писателя и историка в некотором роде предопределила краткая случайная встреча с серийным убийцей Ричардом Коттингемом в Нью-Йорке в 1979 году, когда мне было двадцать три. В течение последующих двадцати пяти лет я продолжал работать в кино и на телевидении, никак не касаясь темы серийных убийц, но из личного интереса держал себя в курсе последних событий и произошедших серийных убийств. За эти годы многое изменилось: начиная с введения термина «серийный убийца» и заканчивая появлением в массовой культуре образов маньяков и профайлеров-бихевиористов.
Только в 1998 году, когда мне было чуть за сорок, я наконец попробовал свои силы в написании труда об истории серийных убийств. Моя книга «Серийные убийцы: классификация безумных монстров» вышла в печать в 2004 году, после чего в 2007-м я выпустил еще одну: «Женщины-серийные убийцы: как и почему женщины превращаются в монстров». В обеих книгах история начиналась с Джека Потрошителя и преимущественно охватывала события после него.
После их выхода я вернулся к обучению и получил степень кандидата исторических наук, а затем мне пришла мысль, что, наверное, я готов написать еще одну книгу о серийных убийцах, но на этот раз с более широким охватом исторических эпох, восходящую к ранним истокам – задолго до появления Джека Потрошителя – и дополненную последними событиями, произошедшими после выхода моей «Классификации безумных монстров».
Книгу «Сыны Каина» я закончил писать весной прошлого года, и тем же летом мой редактор Трейси Бернстайн прислала мне отредактированную версию рукописи, чтобы я мог еще раз ее просмотреть и окончательно одобрить. У меня был месяц, чтобы пробежаться по тексту и внести последние правки, после чего я бы навсегда покончил с Коттингемом, серийными убийцами и со всем тем странным и нездоровым, с чем они связаны. Так как я дошел до каменного века, то был удовлетворен проделанной работой: ведь теперь я рассказал обо всем. Я планировал, что эта книга по истории серийных убийц станет последней.
Но Джон Леннон знал, о чем говорил, когда писал: «Жизнь – это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы» [1].
Как раз когда я перечитывал последние страницы рукописи, мне пришло сообщение с незнакомого номера.
Отправительница представилась как Дженнифер Вайс и изъявила желание срочно поговорить со мной о Ричарде Коттингеме. Не знаю, что бы я ответил, если бы речь шла о любом другом серийном убийце, но ведь это был не кто-нибудь, а мой «давний приятель» Ричи!
Так что мы созвонились по видеосвязи.
Говорила Дженнифер с тем самым неподражаемо-нагловатым джерсийским произношением – и в самом деле оказалась домохозяйкой из Нью-Джерси, которая воспитывала четверых детей и жила в зажиточном районе в Принстоне неподалеку от стадиона для гольфа. С экрана на меня смотрела смуглая привлекательная девушка, напомнившая мне Деми Мур, когда ей было под сорок, но отличалась от нее экзотически-миндалевидными глазами, которые казались смутно знакомыми.
Дженнифер представилась биологической дочерью Диде Гударзи, одной из жертв, что Коттингем убил и обезглавил в гостиничном номере и чья голова была в сумке, которой он меня ударил, когда выходил из отеля. Она была той самой девочкой, от которой Диде отказалась за девятнадцать месяцев до смерти, – девочкой, о судьбе которой я иногда размышлял все эти десятилетия.
Меня удивило ее поразительное сходство с Гударзи, чье лицо за последние тридцать восемь лет я несчетное количество раз видел на фото жертв Коттингема. Разумеется, глаза показались знакомыми. Словно мне решила позвонить сама Диде.
Дженнифер младенцем усыновила пара из Нью-Джерси, у которой было три сына, но они хотели дочь. Когда ей исполнилось четыре года, родители рассказали, что ее удочерили. Позже, когда Дженнифер уже была подростком, они сообщили, что ее мать работала проституткой и поэтому не смогла сама воспитывать дочь, но они не знали ни имени, ни обстоятельств жизни, ни того, как сложилась судьба этой женщины.
Несмотря на то, что она росла в любящей семье, которая всегда была готова ее поддержать, после окончания средней школы Дженнифер начала сбиваться с пути. Она была бунтаркой и периодически совершала типичные для подростков ошибки. Бросила колледж после первого курса, начала работать стриптизершей, но потом остепенилась, вышла замуж и родила детей.
Когда Дженнифер исполнилось двадцать шесть, она решила поискать записи об усыновлении в надежде узнать, кто ее биологическая мать, а возможно, даже связаться и встретиться с ней. К своему ужасу, она установила не только личность матери, но и обстоятельства ее чудовищной смерти от руки Коттингема. Такова судьба обломков, которые серийные убийцы оставляют после учиненного разгрома: никогда не знаешь, что может всплыть на поверхность.
В последующие годы Дженнифер главным образом старалась быть хорошей женой и матерью, воспитывать четырех дочерей, но история и судьба биологической матери не давали ей покоя. В конце концов она нашла отца Диде и восстановила события жизни матери от ее рождения в Иране (СМИ ошибочно считали ее уроженкой Кувейта) вплоть до прибытия в Соединенные Штаты в возрасте четырнадцати лет и последующей работы проституткой в Нью-Йорке, Флориде, Неваде и Калифорнии. Из документов по усыновлению Дженнифер узнала, что Диде вынудил отказаться от дочери ее афроамериканский сутенер и любовник, который счел кожу девочки «слишком светлой» и решил, что это не его ребенок.
Дженнифер больше всего злилась на Коттингема за то, что он лишил ее возможности увидеться с биологической матерью. Женщину преследовал призрак обезглавленного тела матери, похороненной в анонимной братской могиле среди более чем миллиона нежеланных, брошенных или неопознанных мертвых, расположенной на острове Харт-Айленд, там, где с давних пор располагалось кладбище для бедняков, – в нью-йоркском районе Бронкс, – конечно же, она ухватилась за возможность найти отрубленную голову и руки Диде, которые где-то спрятал ее убийца, и вернуть к другим останкам.
Когда Дженнифер узнала, что у нее ранняя стадия рака молочной железы, это побудило обеспокоенную судьбой родной матери женщину к действию.
Находясь в заключении с 1980 года, Коттингем десятилетиями упорно отказывался говорить о своих преступлениях, прежде всего не желая очернять себя в глазах троих детей, пока в 2009 году канадская писательница Надя Феццани внезапно не убедила его дать интервью для французского телевидения при условии, что оно не будет транслироваться в США (о глобальном охвате сервиса «Ютуб» Ричард понятия не имел).
В документальном фильме Коттингем выглядел как эдакая помесь Санта-Клауса и Колобка: полный, с пышной белой бородой и длинными седыми волосами. Говорил он со знакомым, располагающим к себе произношением жителя Нью-Джерси, и в нем чувствовалось дружелюбие и добродушное обаяние. Именно миролюбивость помогла ему заманить стольких женщин на верную и чудовищную смерть от его рук.
Когда Дженнифер увидела Коттингема в документальном фильме на «Ютубе» и услышала, как он говорит, что готов помочь семьям своих жертв поставить точку в деле, она связалась с ним в апреле 2017 года, представилась как дочь жертвы Диде Гударзи и сообщила, что принимает его предложение.
Коттингем согласился с ней встретиться, и она начала навещать его два раза в неделю в тюрьме штата Нью-Джерси в Трентоне, где он к тому моменту отбыл тридцать семь лет из своего заключения в сто девяносто один год. На свободу Ричарду не выйти уже никогда. Во время этих визитов Дженнифер уговаривала Ричи (он сам попросил его так называть) подробно описать ей, как и почему он убил ее мать и вторую неопознанную девушку, а также что сделал с их головами и руками.
Коттингему было уже семьдесят два года. На тот момент он передвигался в инвалидном кресле и имел избыточный вес, а состояние здоровья стремительно ухудшалось, и Ричард считал, что жить ему осталось недолго. Коттингем вырос в семье строгих католических нравов, получил образование в католической школе и рассматривал исповедь как попытку в некоторой степени искупить содеянное. Некоторые саморефлексирующие психопаты, приближаясь к верхней планке среднего возраста, по мере того, как снижается уровень тестостерона, начинают избавляться от своих навязчивых идей и одержимости в поведении, и, возможно, именно поэтому некоторые серийные убийцы, если их личность не оказывается установлена и их долго не арестовывают, уходят на покой и перестают убивать (например, Деннис Рейдер и Гэри Риджуэй). Они остаются неизлечимыми психопатами, но либо навязчивое состояние, управляющее их поведением, ослабляется, либо преступники развивают силу воли и начинают ему противостоять.
Я подозреваю, что по этой же причине серийные убийцы вроде Коттингема, отбывающие заключение, «избавляются» от своих навязчивых идей и, возможно, даже находят путь к некоему примитивному чувству раскаяния и сожаления обо всем, что совершили, но только в интеллектуальном контексте. Они не будут чувствовать угрызения совести или горе – лишь переживать некоторое умственное понимание того, как они должны себя чувствовать и вести. Они будут стараться быть такими не потому, что чувствуют, что должны, а потому, что знают. Это самое большое «изменение», которое может произойти с отбывающим срок психопатом. Коттингем, возможно, сейчас и проходит через что-то подобное. В 2010 году он внезапно признался в более раннем убийстве, которое он совершил в округе Берген (штат Нью-Джерси) в 1967 году, когда ему был всего двадцать один год. Дело о жертве, двадцатидевятилетней Нэнси Скьяве Фогель, с которой Коттингем был знаком, считалось нераскрытым сорок три года, пока он внезапно не признался в содеянном.
Внешность Дженнифер, которая так похожа на его жертву Диде, после всех этих лет нервировала Коттингема. Более того, как бывшая стриптизерша она обладала тем же соблазнительным типажом, который привлек Ричарда в ее матери и других жертвах – и вызвал воспоминания о лучших годах, когда Коттингем был молодым, свободным и мог творить все, что вздумается. Отвергнутому собственными детьми, которые его не навещают, одинокому и стареющему серийному убийце полюбились тюремные свидания с Дженнифер.
Постепенно Коттингем рассказал ей, что Диде была не просто случайной проституткой, с которой он познакомился и заманил к себе в номер, а одной из его любимых девушек в течение нескольких лет. Он описал ее как «высококлассную эскортницу», с которой встретился в клубе в центре Нью-Йорка. Ранее в деле данная информация не фигурировала. Очевидно, Коттингем специально позвонил ей и пригласил приехать в Нью-Йорк из Нью-Джерси, когда заказывал секс-уик-энд в отеле. Свидетели сообщили полиции, что Диде покинула Трентон в пятницу перед выходными – в тот же день, когда Коттингем заехал в отель. Затем Ричард заманил в гостиничный номер вторую жертву из соседнего района. Коттингем сказал, что сожалеет об убийстве Диде, и обвинил во всем «неопытность и непрофессионализм» другой снятой им малолетней проститутки, заявив, будто она вынудила его «зайти слишком далеко», что привело к смерти обеих женщин. В этом Ричард остается типичным серийным убийцей: во всем винит жертву, но не себя. Лишь жертва несет ответственность как за свою смерть, так и за смерть другой жертвы.
Мы знаем, что Коттингем убивал незнакомых женщин, которых случайно встречал на улице, при этом поддерживая отношения с двумя любовницами в Нью-Йорке, притом что все это время в Нью-Джерси у него была законная супруга. У него также имелась череда более обычных подруг «с привилегиями», а также несколько постоянных эскортниц, которые ему нравились. Большинство из них оставалось в живых после актов садистского секса и пыток, однако иногда Ричард все же убивал женщин, в том числе и тех, кого знал, действительно «заходя слишком далеко» – если говорить его словами. Помимо Диде, Коттингем хорошо знал до убийства по крайней мере еще двух жертв: Нэнси Скьяву Фогель и Мэриэнну Карр.
Коттингем не намеревался их именно убить: он фантазировал не об убийстве, а о пытках. Ему было все равно, живы его жертвы или мертвы. Несколько его жертв были найдены брошенными на обочинах дорог или на автостоянках: избитыми и накачанными наркотиками до бессознательного состояния, с порезами и синяками, но живыми. Других же обнаруживали в таком же состоянии, но уже мертвыми. Он насиловал и пытал до тех пор, пока не достигал полного удовлетворения, и если жертва выживала, то замечательно; если нет, то тоже неплохо. Вероятно, от Коттингема полиции было мало толку для расследования множества глухих дел, потому что он сам не знал, сколько жертв убил, а сколько оставил в живых. Ричард этим никогда особо и не интересовался.
Между его первым убийством в 1967 году (как мы предполагаем) и арестом в 1980-м Коттингем, возможно, заманил, накачал наркотиками, изнасиловал и замучил сотни женщин, но они так никуда об этом и не сообщили, особенно если работали проститутками. И весьма вероятно, что из них несколько десятков были убиты в Нью-Йорке, Нью-Джерси и окрестностях и их дела до сих пор не раскрыты. Например, 9 августа 1974 года в округе Берген исчезли по дороге в торговый центр семнадцатилетняя Мэри Энн Прайор и шестнадцатилетняя Лоррейн Келли. Их тела нашли пять дней спустя. Девушек пытали зажженной сигаретой, насиловали и душили. Коттингема давно подозревают в этом двойном убийстве, но если он в самом деле его совершил, то, скорее всего, никогда не признается в этом из-за юного возраста жертв. Ведь не исключено, что это повлияет на его статус в тюрьме, где сокамерники могут ополчиться на того, кто убил девочек-подростков.
Слова Коттингема о том, что он был знаком с Диде, стали ответом на один из вопросов по делу, над которыми судебные психологи ломали голову десятилетиями. Обезглавливание и нанесение увечий двум жертвам в отеле выбивалось из его обычного почерка. По-видимому, Коттингем впервые прибег к такому серьезному членовредительству. Переживал ли он обострение? Было ли это патологией или, может, «технически целесообразным» членовредительством, призванным скрыть личность жертвы? Отрезанные головы и руки (а с ними и отпечатки пальцев) указывали на «техническую целесообразность», но, если он выбрал женщин наугад на улице, тогда зачем скрывать их личность? Жертв все равно бы никогда с ним не связали. Но если Ричард действительно знал Диде несколько лет, как он утверждает, тогда имело смысл избавиться от головы и рук.
Усложняло ситуацию судебным психологам и профайлерам то, что следующее убийство Коттингем совершил в Нью-Джерси, но расчленять жертву, как тех двух девушек в Нью-Йорке, не стал. Потом Ричард вернулся в Нью-Йорк, убил еще одну проститутку в отеле «Севиль» и вновь поджег номер, но на этот раз он отрезал ей грудь и оставил на кровати. Зачем? После признания Коттингема теперь предполагают, что изувеченная жертва в отеле «Севиль» должна была убедить полицию, что обезглавливание в прошлом двойном убийстве было результатом деятельности сумасшедшего «Потрошителя» с какой-то патологией, а не попыткой сокрытия личности жертв. Коттингем был ненормальным серийным убийцей, который выдал себя за другого ненормального серийного убийцу. И ведь сработало! Вплоть до ареста Коттингема полиция не связывала его убийства в Нью-Джерси с убийствами в Нью-Йорке, и, пока Ричард не раскрыл Дженнифер тайну о своих отношениях с Диде, мы не были в полной мере уверены, что́ спровоцировало расчленение жертв в Нью-Йорке.
После того как Дженнифер узнала, кто ее биологическая мать и как сложилась ее судьба, а также то, что Коттингем действительно знал Диде на протяжении нескольких лет, ее поразило собственное сходство во внешности и немного в поведении не только с биологической матерью, но и с убийцей. Когда Ричард начал рассказывать о своей дружбе и долгих отношениях с Диде до и после ее беременности, Дженнифер начала преследовать мысль о том, что Коттингем действительно может быть ее биологическим отцом. Она сделала несколько фотомонтажей, на которых заметно поразительное сходство между ее собственным лицом и лицами Диде и Коттингема.
Когда Дженнифер подняла эту тему в разговоре с Ричардом, он подумал, что это маловероятно, но все же допустил такую возможность. Коттингем вспомнил, что Диде позвонила ему и рассказала, что беременна, и он тогда подумал, что для эскортницы это весьма необычно. Тогда Ричард не стал об этом раздумывать, но теперь тоже задался вопросом, а не приходится ли Дженнифер ему дочерью. За грань возможного это не выходило. Коттингем согласился предоставить ей образец ДНК для теста на отцовство. Дженнифер попросила Ричарда рассказать ей, где он спрятал отрезанную голову и руки ее матери, пообещав, что простит его за содеянное и будет ему другом (возможно, даже дочерью, если тест на отцовство окажется положительным) до самой его смерти в тюрьме.
Хотя Дженнифер, очевидно, опасалась его прошлого и психопатической способности обманывать и манипулировать, она все же взяла Коттингема под опеку и научила его писать и отправлять электронные письма. Они переписываются почти каждый день. Дженнифер сказала мне, что ей трудно ненавидеть этого пожилого, беспомощного на вид человека, прикованного к инвалидному креслу и отбывающего заключение. Чем ближе она к прощению, тем более свободной от прошлого становится. Дженнифер поделилась, что прощение и доброта исцеляют не только того, кто их получает, но и того, кто дарует.
Недавно она получила разрешение на личные встречи. В отличие от обычных посещений, когда заключенные отделены от посетителей стеклом и общаются с ними по прослушиваемому телефону, на личных свиданиях разрешены краткие объятия и конфиденциальный разговор без перегородки. Во время своего первого визита Дженнифер сидела рядом с Коттингемом и держала за руку серийного убийцу, который убил и обезглавил ее мать. Она ласково называет белобородого монстра Снежинкой, и эти двое иногда ссорятся, словно сварливый отец и его неугомонная дочь. Такая вот современная сказка о Красавице и Чудовище.
Дженнифер создала страницу в социальной сети «Фейсбук» под названием «Серийным убийцам тоже нужна забота», на которой делится с подписчиками (и Коттингемом) краткими отчетами о своих визитах к нему и ее подозрениях, что он может приходиться ей биологическим отцом. Также она рассказала о намерении простить его за убийство ее матери, в котором она видит способ освободиться от гнета прошлого. Один из ее способов справляться с ситуацией – грубоватое чувство юмора в духе «Серийным убийцам тоже нужна забота». Дженнифер делится «неформатными» фотографиями и их с Коттингемом «убийственными» шутками, многие из которых очень двусмысленны и пронизаны похабным юмором. Она посылает ему отфотошопленные изображения, где они рука об руку отдыхают в казино или она сидит на коленях у Санта-Клауса с приклеенным белобородым лицом Коттингема. Также Дженнифер отправляет ему фотографии своих футболок с тематикой серийных убийств, дизайн которых она сама придумала, используя цитаты Коттингема, например: «Ножовкой – очень легко» (так Ричард ответил на вопрос о том, как он отрезал своим жертвам головы).
Когда Коттингем разгуливал на свободе и промышлял убийствами, он имел внебрачные связи с разными женщинами, включая нескольких проституток. Ричард рассказывал о том, как «обучал» их различным бизнес-уловкам и с некоторыми даже разрабатывал целые мошеннические схемы. Что-то привлекало Коттингема в сложных женщинах-бунтарках, но, если они переходили ему дорогу или каким-то образом «предавали» его дружбу или лгали, он их пытал и убивал. Однажды Ричард рассказал, как невинная ложь одной женщины о том, что она якобы вегетарианка, довела его до пыток и убийства. Что бы ни привлекало Коттингема в дружбе с этими проблемными женщинами, то же самое привлекает его в Дженнифер, в ее измученной душе. Однако он сразу ее предупредил: если поймает на лжи, то оборвет все контакты – из того, что Ричард может сделать в случае предательства женщины, это ближе всего стоит к «убийству».
В то время как Дженнифер забавляет и будоражит Коттингема, его обезоруживает ее черное чувство юмора и отсутствие осуждения и отчуждения, а также чувства шока, когда он что-то ей рассказывает. Дженнифер говорит с ним на том же жаргоне, что и сам Коттингем, убеждая его, что ни одно из признаний в содеянном по отношению к матери не поразит ее или не повлияет на их дружбу и готовность простить.
Из-за того, что я сам встретил Ричарда в отеле, когда он убегал с места преступления, история Дженнифер привлекла мое внимание. Так как я был одним из последних людей, мимо которых преступник прошел с головой Диде, направляясь к своему тайнику, я чувствую необходимость расставить все точки над «i». Наверное, это та самая возможность помочь Дженнифер вернуть голову матери.
Она рассказала Коттингему, что беседует со мной о своих визитах к нему, и подготовила почву к тому, чтобы мы обменялись парой электронных писем, в которых Ричард заверил меня, что сделает для нее почти все, что угодно, но сам не ищет известности. Я сказал, что уже слишком поздно. После визитов к Коттингему Дженнифер звонит мне и рассказывает, о чем они в тот день говорили, и я предупреждаю ее о склонности психопатов лицемерить и лгать, потворствовать окружающим и контролировать их. Мы оцениваем его слова и стараемся обнаружить несоответствия, противоречащие записям и моим собственным воспоминаниям о хронологии пожара в отеле, пытаясь выяснить, действительно ли Коттингем говорит правду (или говорит правду, как он ее помнит, и думает, что так все и было) или просто выдумывает то, что, по его мнению, Дженнифер хочет услышать.
Когда я писал последние строки этой книги, мне позвонила Дженнифер. Она была в более возбужденном состоянии, чем обычно. Коттингем рассказал ей, где закопаны голова и руки ее матери.
По его словам, на следующее утро после убийства он хотел найти почтительный способ расстаться с отрубленными частями тела Диде. Сначала Ричард собирался бросить их в реку, чтобы они доплыли до океана. Он сказал: «Я думал, так будет лучше и ей бы понравилось». Приехав в выбранное место – на стоянку у реки в конце тупиковой дороги, – Коттингем решил, что течение недостаточно сильное, чтобы останки уплыли в океан. Вместо этого он похоронил отрубленную голову Диде под ближайшим «красивым деревом». (Коттингем не рассказал, закопал ли голову и руки другой, неопознанной жертвы в том же месте, но, вероятно, так он и поступил из соображений удобства.)
По случайному совпадению, я очень хорошо знаком с этим местом – я нашел его много лет назад и счел подходящим для съемок фильма. Оно пустынное и уединенное, но до него легко добраться на машине, а еще оттуда открывается прекрасный вид на город и одну из знаменитых достопримечательностей Нью-Йорка. Превосходное место для того, чтобы холодным декабрьским утром воскресенья закопать две отрубленные головы. В это время там никого не было, а любое транспортное средство могло подъехать лишь по одной дороге, и заметить его издалека было бы легко. Согласно метеорологическим сводкам за тот период, до второго декабря никаких сильных холодов не наблюдалось, и земля не должна была сильно промерзнуть, хотя Коттингем сказал, что копать было трудно, потому что «земля жесткая, много камней».
Коттингем, конечно, может лгать, потому что серийным убийцам это свойственно, но если он говорит правду и до останков не добрались животные, то кости обеих женщин можно найти и извлечь. Собаки, специально обученные находить по запаху лежалые трупы и следы разложения, поглощенные почвой десятки лет назад, до сих пор успешно находили пропавших без вести американских солдат, убитых еще семьдесят лет назад, во время Второй мировой войны, и сегодня используются в поисках останков пилота Амелии Эрхарт, которая бесследно сгинула в Тихом океане в 1937 году [2]. Возможно, хоть и маловероятно, таким образом все еще удастся установить личность неопознанной жертвы.
Дженнифер связалась с правоохранительными органами, которые занимались судебным преследованием Коттингема, однако на переданные ей сведения они отреагировали без особого воодушевления. Коттингема уже признали виновным в совершении убийств, и властям не было никакого смысла тратить ресурсы на то, чтобы извлечь закопанные почти сорок лет назад головы, относящиеся к закрытому делу.
Теперь Дженнифер намерена так или иначе найти голову матери и воссоединить ее с телом, похороненным на Харт-Айленде. Она пригласила меня приехать, встретиться с Ричи лично и еще раз написать о нем и своей миссии. В феврале 2018 года я полетел на встречу с Дженнифер, а также чтобы навестить Ричарда Коттингема в тюрьме – своего рода «воссоединение старых знакомых», с тех пор как тридцать девять лет назад, в то роковое утро 1979 года, которое так сильно изменило мою жизнь, я случайно столкнулся с ним в отеле.
Полагаю, эта книга далеко не последняя.
Список использованных источников
Книги
Affaire Dumollard. Lyon: Darment et Guerin, 1862.
Aggrawal, Anil. Necrophilia: Forensic and Medicolegal Aspects. New York: CRC Press, 2011, p. XV.
Aldrich, R. J. The Faraway War: Personal Diaries of the Second World War in Asia and the Pacific. New York: Doubleday, 2005.
The Alton Murder: The Police News Edition of the Trial and Condemnation of Frederick Baker. London, 1867.
American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, fifth edition (DSM-5). Arlington, VA: American Psychiatric Publishing, 2013.
The Annual Register for the Year 1805. London: 1807.
Anonymous. My Secret Life: An Erotic Diary of Victorian London, c. 1890. New York: Penguin Random House, Kindle edition.
Asbury, H. The Barbary Coast: An Informal History of the San Francisco Underworld. New York: Alfred A. Knopf, 1933.
Attorney General of Massachusetts. The Official Report of the Trial of Thomas W. Piper for the Murder of Mabel H. Young in the Supreme Judicial Court of Massachusetts. Boston: 1887.
Backderf, Derf. My Friend Dahmer. New York: Abrams, 2012.
Baring-Gould, Sabine. The Book of Were-Wolves. London: Smith Elder & Co., 1865.
Barrère, Albert, Leland C. G. A Dictionary of Slang, Jargon & Cant. London: The Ballantyne Press, 1889.
Beavan, Colin. Fingerprints: The Origins of Crime Detection and the Murder Case That Launched Forensic Science. New York: Hyperion, 2001.
Behringer, Wolfgang. Witches and Witchhunts: A Global History. Cambridge: Polity Press, 2004.
Blainey, Geoffrey. Triumph of the Nomads: A History of Ancient Australia. London: Macmillan, 1976.
Bodin, J. De la demonomanie des sorciers. Paris: n.p., 1587.
Bollough, Vern L., Brundage, James A. (eds.). Handbook of Medieval Sexuality. New York: Garland Publishing, Inc., 1996.
Bondeson, Jan. The London Monster: A Sanguinary Tale. London: Free Association Books, 2000.
Bonn, Scott. Why We Love Serial Killers: The Curious Appeal of the World’s Most Savage Murderers. New York: Skyhorse Publishing, 2014.
Borowitz, Albert. Blood & Ink: An International Guide to Fact-Based Crime Literature. Kent, OH: The Kent State University Press, 2002.
Boston Directory. Boston, 1873.
Bourrie, Mark. Peter Woodcock: Canada’s Youngest Serial Killer St. John’s, Newfoundland: VPPublication – R. J. Parker Publishing, 2016.
Brady, Ian. The Gates of Janus: Serial Killing and Its Analysis. Los Angeles: Feral House, 2001.
Brinkman, Tom. Bad Mags 2. London: Headpress, 2009.
Brokow, Tom. The Greatest Generation. New York: Random House, 1998.
Brownmiller, Susan. Against Our Will: Men, Women, and Rape. New York: Ballantine Books, 1993. (First published 1975.)
Burgess, Glyn Sheridan. The Lais of Marie de France: Text and Context. Athens, GA: University of Georgia Press, 1987.
Chang, Iris. The Rape of Nanking. New York: Basic Books, 1997.
Chauvincourt, Beauvoys de. Discours de la lycantropie [sic] ou de la transmutation des hommes en loups. Paris: n.p., 1599.
Cheney, Margaret. Why: The Serial Killer in America. Lincoln, NE: Back Imprint Books, 2000.
Collins, Max Allan, George Hagenauer, and Steven Haller. Men’s Adventure Magazines in Postwar America. Köln: Taschen, 2004.
Daley, Christopher. Murder & Mayhem in Boston: Historic Crimes in the Hub. Charleston, SC: Arcadia Publishing Inc., 2015.
Daly, Mary. Gyn/ecology: The Metaethics of Radical Feminism. Boston: Beacon Press, 1978.
Dashu, Max. Reign of the Demonologists: The Diabolist Logic of Torture Trials in Early Modern Europe. 1998.
Davidenkov, S. N. The Problems of Evolution and Genetics in Neuropathology. Leningrad: Volodarsky Edit., 1947. (In Russian)
Davido, Roseline. The Davido-CHaD in Practice: A Clinical and Projective Personality Test.
Brussels: Editions du Cugne, 2015.
De River, J. Paul. The Sexual Criminal. Burbank, CA: Bloat, 2000. (Originally published by Charles C. Thomas, Springfield, IL, 1949.)
Diamond, Jared. The Third Chimpanzee: The Evolution and Future of the Human Animal. New York: HarperCollins, 1992.
Dobash, R. Emerson, and Russell p. Dobash. When Men Murder Women. New York: Oxford University Press, 2015.
Dower, John W. War Without Mercy: Race & Power in the Pacific War. New York: Random House, 1989.
Downing, Walter Hubert. Digger Dialects: A Collection of Slang Phrases Used by the Australian Soldiers on Active Duty. London: Lothian Book Publishing Company, 1919.
Dreyer, John Louis Emil. A History of Astronomy from Thales to Kepler. New York: Dover Publications, 1953.
Egger, Steven A. The Killers Among Us: An Examination of Serial Murder and Its Investigation. Upper Saddle River, NJ: Prentice-Hall, 1998.
Ehrenreich, Barbara, and Deirdre English. Witches, Midwives, & Nurses: A History of Women Healers. New York: Feminist Press at City University of New York, 1973.
Eisler, Robert. Man into Wolf: An Anthropological Interpretation of Sadism, Masochism, and Lycanthropy. London: Routledge and Kegan Paul, Ltd., 1951.
Ellroy, James. LAPD ‘53. New York: Abrams, 2015.
Evans, Ruth (ed.). A Cultural History of Sexuality in the Middle Ages. New York: Berg, 2011.
Evans, Stewart P., and Keith Skinner. Jack the Ripper: Letters from Hell. Gloucestershire: Sutton Publishing, 2001.
Feuerbach, Anselm Ritter von (trans. by Lady Duff Gordon). Narratives of Remarkable Criminal Trials. London: John Murray, 1846.
Feuerbach, Anselm Ritter von (trans. by Lady Duff Gordon). Merkwürdige Criminal-Rechtsfalle, vol. 2. Giessen: 1811.
Fezzani, Nadia. Through the Eyes of Serial Killers: Interviews with Seven Murderers. Toronto: Dundurn Press, 2015.
Foucault, Michel. Abnormal: Lectures at the Collège de France, 1974–1975. London: Picador, 2007.
Foucault, Michel. Madness and Civilization, trans. R. Howard. New York: Pantheon, 1965.
Fourquet, Émile. Les vagabonds. Les vagabonds criminels. Le Problème du vagabondage. Paris: Marchal et Billard, 1908.
Fox, James Alan, and Jack Levin. Extreme Killing: Understanding Serial and Mass Murder. Sake Publications, 2011.
Freud, Sigmund, and J. Strachey et al. (ed. and trans.). The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud, 23 vols. London: Hogarth, 1953–1966.
Gebhardt, Miriam. Als die Soldaten kamen (When the Soldiers Came). Munich: DVA/Random House, 2015.
Gebhardt, Miriam. Crimes Unspoken: The Rape of German Women at the End of the Second World War. Malden, MA: Polity Press, 2017.
Gerbeth, Vernon. Practical Homicide Investigations. Boca Raton, FL: CRC Press, 1996.
Gerbeth, Vernon. SexRelated Homicide and Death Investigation. Boca Raton, FL: CRC Press, 2003.
Giannangelo, Stephen J. Real-Life Monsters: A Psychological Examination of the Serial Killer. Santa Barbara, CA: Praeger, 2012.
Gibb, David A. Camouflaged Killer. New York: Berkley, 2011.
Gibson, Dirk C. Legends, Monsters, or Serial Murderers? The Real Story Behind an Ancient Crime. Santa Barbara, CA: Praeger, 2012.
Godtland, E., Hanson D. True Crime Detective Magazines – 1924–1969. Köln: Taschen, 2013.
Golden, Richard M. (ed.). Encyclopedia of Witchcraft: The Western Tradition. Santa Barbara, CA: ABCCLIO Inc., 2006.
Goldstein, Jan E. Console and Classify: The French Psychiatric Profession in the Nineteenth Century. Chicago: University of Chicago Press, 2002.
Gollmar, Judge Robert H. Edward Gein: America’s Most Bizarre Murderer. New York: Pinnacle Books, 1981.
Gross, Hans. Criminal Investigation: A Practical Handbook for Magistrates, Police Officers, and Lawyers. English edition translated and adapted to Indian and Colonial practice. Madras: 1906.
Gross, Hans. Handbuch für Untersuchungsrichter als System der Kriminalistik (Handbook for Examining Magistrates as a System of Criminology), 2 vols.: 1893.
Grossman, Dave. On Killing: The Psychological Cost of Learning to Kill in War and Society.
New York: Open Road Media, 1995.
Guislain, Joseph. Leçons Orales sur les Phrénopathies. Paris, 1852.
Hannum, Alberta. Spin a Silver Dollar: The Story of a Desert Trading Post. New York: Viking Press, 1945.
Harrison, Simon. Dark Trophies: Hunting and the Enemy Body in Modern War. New York: Berghahn Books, 2012.
Hedgepeth, Sonja M., and Rochelle G. Saidel, eds. Sexual Violence Against Jewish Women During the Holocaust. Lebanon, NH: Brandeis University Press, 2010.
Hickey, Eric W. Serial Murderers and Their Victims, fifth edition. Belmont, CA: Thomson/ Wadsworth Publishing Company, 2010.
Hickey, Eric W. Serial Murderers and Their Victims, sixth edition. Belmont, CA: Thomson/Wadsworth Publishing Company, 2013.
Hickey, Eric W. Serial Murderers and Their Victims, seventh edition. Boston: Cengage Learning, 2016.
Holmes, H. H. (H. W. Mudgett). Holmes’ Own Story: In Which the Alleged Multi-Murderer and Arch Conspirator Tells of the Twenty-two Tragic Deaths and Disappearances In Which He is Said to be Implicated. Philadelphia: Burke & McFetridge Co., 1895.
Holmes, R. M., and Holmes, S. T. Murder in America. Thousand Oaks, CA: Sage, 1994.
Holmes, Ronald M., and Stephen T. Holmes. Profiling Violent Crimes: An Investigative Tool. Thousand Oaks, CA: Sage Publications, 2009, Kindle edition.
Hudson, Valerie M., Bonnie Ballif-Spanvill, Mary Caprioli, and Chad F. Emmett. Sex and World Peace. New York: Columbia University Press, 2012.
Jacobs, Don E. Criminal Psychology: Sexual Predators in the Age of Neuroscience. Dubuque.
IA: Kendall Hunt Publishing Company, 2006.
Jenkins, Nathan. The Trial of Renwick Williams (Commonly Called the Monster). London: 1790.
Jenkins, Philip. Using Murder: The Social Construction of Serial Homicide. New York: Aldine de Gruyter, 1994.
Keppel, Robert D., PhD, with William J. Birnes. The Psychology of Serial Killer Investigations. New York: Academic Press, 2003.
Keppel, Robert D., PhD, with William J. Birnes. The Riverman: Ted Bundy and I Hunt for the Green River Killer. New York: Simon & Schuster, 1995.
Keppel, Robert D., PhD, with William J. Birnes. Signature Killers: Interpreting the Calling Cards of the Serial Murderer. New York: Simon & Schuster, 1997.
Knight, Stephen. Jack the Ripper: The Final Solution. London: George G. Harrap, 1976.
Kors, Alan Charles, and Edward Peters. Witchcraft in Europe, 400–1700: A Documentary History. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2001.
Krafft-Ebing, Robert von. Psychopathia Sexualis, twelfth edition, authorized English edition. New York: Rebman Company, n.d.
Kramer, Heinrich. Malleus Maleficarum. 1486.
Lacassagne, Alexandre. Vacher L’Eventreur et les Crimes Sadiques. Lyon: A. Storck, 1899.
Lacassagne, Alexandre. Vade-mecum du médecin-expert. Lyon: A. Storck, 1892.
Ladwig, Dane. Dr. H. H. Holmes and the Whitechapel Ripper. Chicago: Ink Slinger Enterprises, 2004.
Lancre, Pierre de. L’incredulite et mecreance des sortileges. Paris: n.p., 1622.
Lancre, Pierre de. Tableau de L’inconstance des Mauvais Anges et Demons (On the Inconstancy of Witches and Demons). 1612.
Lasseter, Don. Dead of Night: A True Crime Thriller. Crime Rant Books, 2014.
Laval, Claude de Prieur. Dialog de la Lycanthropie, ou transformation d’hommes en loups,vulgairement dit loups-garous, et si telle se peut faire. Louvain, 1596.
Layton, Elliot. Compulsive Killers: The Story of Modern Multiple Murder. New York: New York University Press, 1986; later published as Hunting Humans: The Rise of the Modern Multiple Murderer. New York: McClelland & Stewart, 2005. [Second edition]
Lea, Henry Charles. Materials Toward a History of Witchcraft, 3 vols. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1939; New York: Thomas Yoseloff, 1957.
Leatherman, Janie. Sexual Violence and Armed Conflict. Malden, MA: Polity, 2011.
Levenstein, Harvey. We’ll Always Have Paris: American Tourists in France Since 1930. Chicago: University of Chicago Press, 2010.
Lilly, J. Robert. Taken by Force: Rape and American GIs in Europe During World War II.
New York: Palgrave Macmillan, 2007.
Lorenz, Konrad. Das sogenannte Böse zur Naturgeschichte der Aggression. Verlag Dr. G. Borotha-Schoeler, 1963 (On Aggression or So-called Evil: Toward a Natural History of Aggression).
MacLean, Paul D. The Triune Brain in Evolution: Role in Paleocerebral Functions. New York: Plenum, 1990.
McCarter, William. My Life in the Irish Brigade: The Civil War Memoirs of Private William McCarter, 116th Pennsylvania Infantry. Da Capo Press, Incorporated: 1996.
McCarthy, Katherine. Invisible Victims: Missing and Murdered Indigenous Women. St. John’s, Newfoundland: VP Publications, 2017.
McClellan, Janet. Erotophonophilia: Investigating Lust Murder. Amherst, NY: Cambria Press, 2010.
McLaren, Angus. A Prescription for Murder: The Victorian Serial Killings of Dr. Thomas Neill Cream. Chicago: University of Chicago Press, 1993.
McNamara, Robert p. The Times Square Hustler: Male Prostitution in New York City. London and Westport, CT: Praeger, 1994.
Mellor, Lee. Cold North Killers. Toronto: Dundurn Press, 2012.
Mellor, Lee, Anil Aggrawal, and Eric Hickey (eds.). Understanding Necrophilia: A Global Multidisciplinary Approach. San Diego: Cognella Academic Press, 2017.
Money, John William. Lovemaps: Sexual/Erotic Health and Pathology, Paraphilia, and Gender Transposition in Childhood, Adolescence, and Maturity. Prometheus Books, Kindle edition, 2011 (originally published 1986).
Morton, Robert J., Jennifer M. Tillman, and Stephanie J. Gaines. Serial Murder: Pathways for Investigation. Washington, DC: Federal Bureau of Investigation, Behavioral Analysis Unit, National Center for the Analysis of Violent Crime, US Department of Justice, 2014.
Muehsam, Gerd. French Painters and Painting from the 14th Century to Post-Impressionism. New York: Ungar, 1970.
Newton, Michael. Century of Slaughter. New York: ToExcel, 1992.
Newton, Michael. The Encyclopedia of Serial Killers. New York: Facts on File, 2000.
Newton, Michael. Rope: The Twisted Life and Crimes of Harvey Glatman. New York: Pocket Books, 1998.
Odell, Robin. Ripperology: A Study of the World’s First Serial Killer and a Literary Phenomenon. Kent, OH: Kent State University Press, 2006.
Olsen, Jack. The Misbegotten Son: The True Story of Arthur J. Shawcross. New York: Island Books, 1993.
Pardoe, Blaine L. Sawney Bean: Dissecting the Legend of the Scottish Cannibal. London: Fonthill, 2015.
Parker, R. J. Forensic Analysis and DNA in Criminal Investigations. St. John’s, Newfoundland: R. J. Parker Publishing, 2015.
Parker, R. J. Social Media Monster: Internet Killers. St. John’s, Newfoundland: R. J. Parker Publishing, 2015.
Peixotto, Edgar D. Report of the Trial of William Henry Theodore Durrant. Detroit: Collector Publishing, 1899.
Pettit, Mark. A Need to Kill. New York: Ballantine Books, 1990.
Pistorius, Micki. Strangers on the Street: Serial Homicide in South Africa. Johannesburg: Penguin Books, 2002.
Purcell, Catherine, and Bruce A. Arrigo. The Psychology of Lust Murder: Paraphilia, Sexual Killing, and Serial Homicide. New York: Elsevier Press, 2006, Kindle edition.
Ramsland, Katherine. Confession of a Serial Killer: The Untold Story of Dennis Rader, the BTK Killer. Lebanon, NH: University Press of New England, 2016.
Ramsland, Katherine. The Human Predator: A Historical Chronicle of Serial Murder and Forensic Investigation. New York: Berkley, 2005.
Ramsland, Katherine. Inside the Minds of Serial Killers: Why They Kill. Westport, CT: Greenwood Publishing Group, 2006.
Ramsland, Katherine. The Sex Beast (Crimescape). New York: RosettaBooks, 2013.
Ressler, Robert K., Ann W. Burgess, and John E. Douglas. Sexual Homicide: Patterns and Motives. Lexington, MA: Lexington Books, 1988.
Ressler, Robert K., and Tom Shachtman. Whoever Fights Monsters. New York: St. Martin’s Press, 1992.
Roberts, Mary Louise. What Soldiers Do: Sex and the American GI in World War II. Chicago: University of Chicago Press, 2013.
Rodriguez, Teresa. The Daughters of Juarez: A True Story of Serial Murder South of the Border. New York: Atria Books, 2007.
Rossmo, D. Kim. Criminal Investigative Failures. Boca Raton, FL: CRC Press, 2008.
Rossmo, D. Kim. Geographic Profiling. Boca Raton, FL: CRC Press, 2000.
Rumbelow, Donald. The Complete Jack the Ripper. London: Penguin Books, 1988.
Salisbury, Joyce E., ed. Sex in the Middle Ages: A Book of Essays. New York: Garland Publishing, Inc., 1991.
Saunders, David. Norman Saunders. St. Louis, MO: The Illustrated Press, 2008.
Schechter, Harold. Fiend: The Shocking True Story of America’s Youngest Serial Killer. New York: Pocket Books, 2000.
Schechter, Harold. Hell’s Princess: The Mystery of Belle Gunness, Butcher of Men. New York: Little A, 2017.
Schechter, Harold. The Serial Killer Files. New York: Ballantine Books, 2003.
Schmid, David. Natural Born Celebrities: Serial Killers in American Culture. Chicago: University of Chicago Press, 2005.
Schurman-Kauflin, Deborah. The New Predator: Women Who Kill. New York: Algora, 2000.
Sconduto, Leslie A. Metamorphoses of the Werewolf: A Literary Study from Antiquity Through the Renaissance. Jefferson, NC, and London: McFarland, 2008.
Scot, Reginald. The Discoverie of Witchcraft, 1584. Brinsley Nicholson, ed. London: Elliot Stock, 1886.
Select Criminal Trials at Justice Hall in the Old Bailey. Edinburgh: Peter Hill and Longman& Rees, 1803.
Seltzer, Mark. Serial Killers: Death and Life in America’s Wound Culture. New York: Routledge, 1998.
Selzer, Adam. H. H. Holmes: The True History of the White City Devil. Skyhorse Publishing, 2017.
Shumaker, Robert W., Kristina R. Walkup, and Benjamin B. Beck. Animal Tool Behavior: The Use and Manufacture of Tools by Animals. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2011.
Sidky, Homayun. Witchcraft, Lycanthropy, Drugs and Disease: An Anthropological Study of the European Witch-Hunts. Eugene, OR: Wipf & Stock, 1997.
Singular, Stephen. Unholy Messenger: The Life and Crimes of the BTK Killer. NewYork: Simon&Schuster, 2006.
Sledge, E. B. With the Old Breed: At Peleliu and Okinawa. New York: Random House Publishing Group, 1981.
Snape, Michael. God and Uncle Sam: Religion and America’s Armed Forces in World War II. Woodbridge, UK: Boydell Press, 2015.