Летом 1946 года в Чикаго двумя выстрелами из дробовика был смертельно ранен Джеймс М. Рэйджен, контролирующий конные бега во всем штате, после того как Мо Аненберг[230] отправился в тюрьму. Ранее Рэйджен утверждал, что организация Капоне пыталась влезть в его бизнес. Прежде чем умереть, Рэйджен обвинил Капоне в управлении созданной им организацией, продолжающей активно работать в Чикаго.

Рэйджен был прав, говоря о работающей системе, но те, кто знал Капоне, воспринимали заявление об участии в управлении с некоторой долей грусти, не говоря уже о его смехотворной абсурдности. К 1946 году, как говорил доктор Мур, Капоне обладал разумом двенадцатилетнего ребенка: «У него не хватало знаний и навыков для ведения самостоятельной жизни, поэтому об участии в руководстве огромным преступным синдикатом не могло быть и речи». Доктор Филлипс, регулярно посещавший Капоне в Майами, сказал, что «пациент остается нервным, возбудимым и нуждается в постоянном внимательном наблюдении. Да, иногда Аль играет в теннис, плавает, даже выходит на улицу и косит газон. О нем всецело заботится Мэй. Большинство старых соратников от него отказались».

Одним из них был Джек Гузик, который, издеваясь над любым предположением, касающимся роли Капоне в убийстве Рэйджена, сказал со свойственной ему прямотой: «Капоне рехнулся. Он и мили не пройдет, если его не вести под руку». Игра в теннис, упомянутая Филлипсом, заключалась в заколачивании мяча в стену в течение бесконечных часов. Иногда он ездил на аттракционы, но выходил из машины в одиночестве, лишь только когда забегал в аптеку, чтобы купить пачку Dentynе или коробочку Sen-Sen[231]. Он все еще мог ловить рыбу и играть в карты, но при этом менял правила на ходу и вел себя как обиженный ребенок, если проигрывал. Как сказал один из немногих верных спутников: «Мы всегда подыгрывали и позволяли ему побеждать».

Все восхищались тем, с каким терпением и упорством Капоне поддерживала Мэй. «Миссис Капоне, – говорил Филлипс, – несла крест, который в жизни достается немногим. Несколько раз в неделю она посещала мессу в соборе Святого Патрика вместе с Капоне.

В понедельник, 20 января 1947 года, в своем доме в Гранит-Фолсе, Миннесота, в возрасте восьмидесяти семи лет скончался бывший член Палаты представителей Эндрю Волстед. Он потерял должность в 1922 году из-за священника, объявившего себя «намного большим трезвенником, чем этот политик». Тем не менее в газетном некрологе было сказано: «Волстед продолжал верить в пользу запрета до последнего дня». Около 4 часов утра во Флориде сорокавосьмилетний Капоне перенес то, что позже врачи назвали апоплексическим инсультом, вероятно, не связанным с сифилисом. На Палм-Айленде был срочно вызван отец Клунэн из собора Святого Патрика. Он недавно закончил школу армейских капелланов, попал на это место случайно и ожидал повторного назначения. В 6 утра Клунэн прочитал отходную молитву.

Тем не менее в 2 часа дня Капоне вышел из комы, пришел в сознание и захотел поговорить с Мэй и Сонни, которые ни на шаг не отходили от постели. На следующий день доктор Филлипс сообщил журналистам, собравшимся около ворот, что Капоне может выжить, хотя его жизнь определенно находится под угрозой. Во Флориду срочно выехали Тереза, Ральф и Мэтт.

Состояние Капоне продолжало улучшаться; говорили, что главные трудности позади. В пятницу у него началась пневмония. Филлипс позвонил специалисту, но даже признанный пульмонолог Артур Дж. Логик ничего не мог сделать: болезнь поразила оба легких, сердце ослабело, и Капоне держался только на кислороде.

Ральф регулярно выходил через большие ворота к журналистам с новостями и пивом. В доме не нашлось подходящей корзины, и он выносил пенный напиток в охапке, просто обнимая бутылки короткими руками, за что немедленно получил прозвище «Бутылочник». Имя Капоне снова вернулось на первые полосы газет. Исключение составляла Miami Daily News, поскольку Джеймс Кокс заявил, что факт неизбежной смерти Капоне сам по себе является некрологом, и он не позволит, чтобы имя этого сукиного сына находилось на первой странице газеты.

Капоне всегда говорил, что боится умереть на улице, прошитый автоматной очередью, и желал бы, чтобы рядом находилась семья. Желание сбылось – он умер в результате остановки сердца в 7.25 вечера, в субботу 25 января 1947 года. Вся семья была рядом.

Монсеньор Уильям Бэрри, настоятель собора Святого Патрика в Чикаго, заявил, что заткнет любого болтуна, бандит он или нет, во время отпевания. По согласованию с семьей, Бэрри решил обмануть прессу. Привлекающий всеобщее внимание пустой катафалк проехал по 79-й улице, двигаясь от похоронного бюро Philbrick до собора, где должна была состояться панихида (между тем заупокойная месса была запрещена). Тем временем настоящий катафалк с бронзовым гробом Капоне приехал в Чикаго на одном поезде с семьей.

На 48-м участке кладбища Маунт-Оливье в южной стороне Чикаго в 2 часа дня 4 февраля 1947 года собралось около пятидесяти скорбящих, дрожащих от холода в 4 градуса по Фаренгейту[232]. Понадобилось почти три часа, чтобы вырыть в заснеженной земле могилу рядом с Габриэле и Фрэнком. Немногочисленная явка не означала отсутствие уважения. Энтони Аккардо[233] распорядился, чтобы помимо семьи на похороны допускались только люди, которые действительно были друзьями. «В противном случае, – сказал Аккардо, – сюда бы ввалилось все Чикаго».

Двоюродные братья Капоне, Фишетти, топтались под неким подобием тента, возведенного около могилы. Мюррей Хэмфрис, Сэм Хант, Вилли Хиней, другие видные члены банды Тони Капеццо и Ник де Грацио и совсем непонятная мелочь в лице Джоуи Корнгольда и Роберта Аризоно стояли рядом, подняв воротники пальто, защищаясь от ветра и камер вездесущих журналистов, которым все-таки удалось проникнуть на похороны. Последним, прихрамывая, появился Джек Гузик. Ральф отгонял от могилы назойливых репортеров, бормоча под нос: «Почему не оставить нас в покое?» Чарли Фишетти громко рычал, что убьет любого сукиного сына, который осмелится фотографировать.

Монсиньору Уильяму Дж. Горману, капеллану чикагской пожарной службы и, одновременно, пастору Воскресенского собора, потребовалось время, чтобы рассказать присутствующим, почему именно он проводит погребение. «Церковь, – объяснил Горман, – никогда не потворствует злу в жизни человека. Эта короткая церемония должна признать покаяние Капоне и что он умер, причастившись. Да, я не был лично знаком с Капоне, но, будучи пастором церкви Святого Колумбана, свидетельствую, что его мать, Тереза, демонстрировала неизменное благочестие и никогда не пропускала ежедневной мессы или воскресного причастия. Она и попросила меня провести сегодня эту службу».

Все прошло очень быстро. В 3.30 братья Раго перенесли из катафалка бронзовый гроб, усыпанный скромным слоем гардений и пятьюдесятью орхидеями. Монсиньор Горман прочитал несколько строк из служебника, Отче Наш, Аве Марию и Покаяние[234]. На все ушло пять минут. Гроб опустили в могилу.

Рядом крутились полицейские. Они хотели допросить подозреваемых в занятии азартными играми, но никаких арестов не последовало. На выходе Мэтт еще раз повторил угрозу Чарли Фишетти, когда какой-то фотограф попытался сделать снимок Терезы.

– Пожалуйста, – прошу я, – мне нужно побегать. – И он становится на мою сторону и даже каким-то образом уговаривает маму.

К тому времени, как у двери появляется Бен, папы дома уже нет.

– Ты уверена, Кайла? – спрашивает мама, обеспокоенно поглядывая на темнеющее небо. – Похоже, дождь собирается.

Над могилой Капоне воздвигли черный гранитный камень высотой в восемь футов, на котором над итальянскими именами Габриэле (Gabriele) и Фрэнка (Salvatore), с днем, месяцем (также в итальянском написании) и годами рождения и смерти, было добавлено Аль Капоне и годы жизни (без дат). По сравнению с отцом и братом, эта надпись выглядела небрежной и временной.

– Ничего со мной не случится. Эта штука водонепроницаемая, так ведь? – Я тяну рукав куртки. Бояться машин тоже не приходится – поверх куртки я, по маминому требованию, надела светоотражательную жилетку.

Глава 32

– Только по главным дорогам?

Ожидание больших перемен

Бен обещает присмотреть за мной и смотрит на маму спокойно и уверенно. Ее это, похоже, успокаивает, и мы уходим.

Текущие доходы в криминальном мире, как, впрочем, и в добродетельном законопослушном, продолжали удивлять неравномерностью. Несколько соратников Капоне были убиты в знак назидания и с характерной для большинства гангстеров бессистемностью. Трудового рэкетира Капоне Красного Баркера застрелили в июне 1932 года. В убийстве подозревали банду Роджера Туи[235], но расследование дало обычный результат. Партнера Баркера, Джека Трехпалого Уайта[236], ставшего его преемником, постигла та же участь в 1934 году, Луи Бриллианта Коуэна – в 1933 году. Маленького Алмазного Лу Коуэна застрелили неизвестные в 1933 году. Убийство Коуэна не носило предостерегающего характера, поскольку Лу никогда не представлял большой опасности, хотя начал жить полной и интересной жизнью после знакомства с Капоне, чем раньше, будучи относительно честным продавцом газетного киоска.



Начинаем неторопливо и прибавляем постепенно. До собрания Группы у нас целый час, впереди пять миль – легко.

Джеймс Джанна, наименее достойный член грозного семейства, умер в собственной постели от сердечного приступа за месяц до того, как Капоне огласили приговор суда. Его братья Сэм и Пит кое-как выживали, но были на пути к разорению. Майлс О’Доннелл, представляющий наименьшую опасность, умер молодым в феврале 1932 года от болезни, его брат Клондайк О’Доннелл процветал.

Бежим. Бен то и дело посматривает на меня с любопытством. Ждет, что я заговорю и все объясню, а я вдруг понимаю, что сказать-то и нечего.

Факт: Феб вела себя безобразно в отношении меня. Факт: лордеры забрали ее из школы и домой в автобусе она уже не вернулась. Но ведь это и все?

Бегу на пределе. Бен держится рядом. Ноги у него намного длиннее, и сил ему приходится тратить меньше.

Во время суда над Капоне Фрэнк МакЭрлайн убил свою жену Эльфриду, выстрелив в нее четыре раза и оставив на заднем сиденье автомобиля вместе с немецкой овчаркой и фокстерьером (собак он тоже пристрелил). Никакой приговор не мог бы быть для него слишком суровым, однако он умер от пневмонии в октябре 1932 года на больничной койке. Когда МакЭрлайн начинал биться в бреду, его удерживали сразу четыре санитара.

– С такой скоростью придем раньше. Может, сбросим?

Фрэнки Рио, безоговорочно преданный Капоне, умер от болезни в возрасте тридцати лет.

Мы сбрасываем и постепенно переходим на шаг.

– Это имеет отношение к Феб? – спрашивает Бен.

Джека МакГурна убили, пока Капоне сидел в Алькатрасе. Многие его не любили: с одной стороны, МакГурн был слишком вспыльчив, с другой – склонен к элитной лени. После отправки Капоне за решетку он всерьез увлекся гольфом, но наступившая Великая депрессия снова заставила вернуться в криминальный бизнес. Поздно вечером в День святого Валентина в 1936 году он отправился в боулинг. Примерно в час ночи двое неизвестных расстреляли его около дорожки для боулинга, оставив на груди валентинку, намекающую на бедность:

– Что тебе известно?

«Ты потерял работу, драгоценности и красивые дома. Могло быть и хуже. По крайней мере, ты не потерял штаны».


– Я узнал об этом сегодня после полудня, когда сошел с автобуса. Кто-то сказал, что видел, как ее утром усадили в фургон лордеров. Но все на уровне «он сказал… она сказала» – слухи, не больше того. Хотя домой на автобусе Феб уже не вернулась.

Зная о семейных традициях жертвы, склонности к безжалостной мести, через шестнадцать дней после убийства МакГурна трое боевиков прикончили прямо за карточным его сводного брата Энтони Демори вместе с телохранителем.

– Все так и было, я сама их видела. Два лордера вошли в класс, а через минуту вышли, и один из них держал Феб за руку. Они провели ее по коридору и вывели из здания.

Вскоре вдова МакГурна, Луиза, снова стала участницей автокатастрофы со смертельным исходом. Как и в первый раз, в пятнадцать лет, она осталась целой и невредимой. Образно говоря, остальная часть жизни Луизы напоминала постоянные столкновения, в которых большая часть повреждений доставалась другим. Она дважды выходила замуж, но почти сразу разводилась. В 1940 году полиция арестовала ее за хранение пистолета, который очередной сожитель использовал при ограблении, однако не было никаких доказательств, что она знала о преступлении. Очередной арест последовал в 1943 году за укрывательство армейского дезертира. «Самая загадочное, – размышляла Луиза, – каждый раз меня арестовывали не за то, что я сделала, а из-за парней, которые были рядом». В конце 1980 годов прошла информация, что Луиза живет где-то в Северной Калифорнии.

– Кто-нибудь знает почему?

В 1950-е годы умерли многие старые кадры, причем большинство естественной смертью. Чарли Фишетти умер в 1951 году, его двоюродный брат Рокко скончался в 1964 году от сердечного приступа в шестьдесят один год, Вилли Хейни – от рака горла в 1951 году, в возрасте шестьдесят три года. Луи Кампанья, который угрожал Джо Айелло, умер в июне 1955 года. На его похоронах присутствовали Джон и Альберт Капоне, Тони Аккардо, Сэм Хант, Клод Мэддокс, Тони Капцио и Рокко Де Грацио. Мэддокс и Хант скоро умерли. Примерно в то же время умер Фил Д’Андреа. Фрэнка Маритота застрелили из дробовика.

– Я тебя собиралась спросить.

Главного кадровика Капоне Мюррея Верблюда Л. Хемфриса, о котором бывший соратник вспоминал как о самом красивом парне, нашли лежащим вниз лицом на роскошном ковре в не менее роскошной квартире чикагского жилого комплекса Марина-Сити. Он умер от сердечного приступа через семь часов после обвинения ФБР в лжесвидетельстве. Ему исполнилось шестьдесят пять лет.

Бен мнется.

Фрэнк Галлуччи, оставивший шрам на лице Капоне, умер от сердечного приступа в 1960 году. Джо Фуско, которого бутлегерство занимало всегда больше, чем рэкет, дожил до восьмидесяти лет, до конца жизни занимаясь алкогольным бизнесом. Тони Аккардо и Джозеф Айуппа были еще живы в 1992 году – Айуппа сидел в федеральной тюрьме[237], Аккардо не предъявляли никаких обвинений.

– Кое-кто думает, что ты могла что-то сказать. Навлечь на нее неприятности.

Дэнни Стэнтона, одного из главарей чикагской мафии, убили в 1943 году в салуне, в междуусобной распре.

– Нет! Я бы ничего не сказала.

Джордж Моран отправился в федеральную тюрьму штата Огайо в 1946 году за ограбление владельца кафе в Детройте на $10 000. После освобождения федералы снова арестовали Морана за ограбление банка Ансонии, Огайо. Он умер от рака легких в Ливенуорте 25 февраля 1957 года.

– Знаю. Тем более после того, как она вернула тебе кота, – говорит Бен, и я понимаю, что он имеет в виду. Вот только мне самой недостает его уверенности. Не исключено, что я как-то, не по свой воле, оказалась причастной к случившемуся с ней.

После тяжелого бракоразводного процесса, в ходе которого Джо Солтис (живший в то время ночлежках) отрицал факт отцовства в отношении старшего сына, он умер в бедности и одиночестве в окружной больнице в августе 1947 года.

– Что-то еще? – спрашивает Бен.

В 1956 году у Спайка О’Доннелла случился тяжелый сердечный приступ. Очередной приступ унес жизнь О’Доннелла в 1962 году, когда ему исполнилось семьдесят два года.

Я пожимаю плечами.

– Только то, что сказала Феб. Мол, мы – правительственные шпионы из-за чипов у нас в мозгу.

Неразлучные Терри Драггэн и Фрэнк Лейк поссорились на какой-то вечеринке и расстались в начале тридцатых годов. Остаток жизни Драггэн перебирался из больницы в больницу, одновременно страдая язвой желудка, астмой и сердечными заболеваниями. Он умер, так и не помирившись с другом, в бедности в 1954 году. Лейк уехал в Детройт и жил в фешенебельном пригороде, став президентом угольной и ледовой компании. Его жена занималась благотворительностью. Казалось, никого не заботило, каким образом Лейк заработал деньги. Он умер в 1947 году, в пятьдесят лет, в окружении семьи.

– Неправда.

В 1943 году умер Фрэнк Нитти, один из самых серьезных людей в организации Капоне. На него покушались и раньше, но тогда Нитти удалось уцелеть.

– А если правда? Если мы просто не знаем? Может, я выдала ее, сама о том не подозревая. Может, кто-то просканировал мой мозг и – пуф! – ее нет. Потому что она говорила такое, что не могло понравиться правительству.

В 1932 году у Нитти назрел конфликт с мэром Чикаго Антоном Чермаком. Когда начались серьезные преследования Капоне, мэр Чермак решил вернуть контроль над азартными играми и преступностью. Представителем Чермака должен был стать Тед Ньюберри; следовательно, от Нитти нужно было избавиться.

Бен снова качает головой.

19 декабря 1932 года примерно в 12.30 два детектива-сержанта, Гарри Ланг и Гарри Миллер, ворвались в офис Нитти в доме 221 по улице Ла Салль. Ордера на арест у них не было. По дороге они заручились поддержкой двух патрульных полицейских в форме. Нитти поднял руки вверх. Ланг выпустил в Нитти три пули, попавшие в спину, правую сторону шеи и грудь, и ранил себя в руку, чтобы обосновать действия необходимостью самообороны. Но Нитти остался жив, а один из патрульных, Кристофер Каллаган, рассказал, как было дело. В ходе разбирательства по делу вооруженного нападения судья вынес вердикт о невиновности Нитти. Теперь Лангу и Миллеру был нужен хороший адвокат. Они наняли Авраама Линкольна Маровица, который начинал карьеру помощником прокурора штата при администрации Кроу, впоследствии стал знаменитым адвокатом по уголовным делам, а затем – уважаемым федеральным судьей.

– Этого не может быть.



– Почему? Откуда ты знаешь?

Аль Капоне. 14 апреля 1931 год.

– Потому что, если бы это было правдой, нас бы забрали первыми.



Шокированная, я смотрю на него. По привычке проверяю «Лево». Как всегда после бега, уровень держится около 7, но по коже словно бегут паучки. Бен прав. Мы говорили о возвращении Тори, о тех, кого забрали с Ассамблеи, спрашивали, что происходит. Это похуже, чем то, что говорила или делала Феб.

Он без труда выиграл дело о простом нападении без отягчающих обстоятельств. Ланга приговорили к штрафу $100, который сразу был оплачен. На этом судебное разбирательство завершилось.

Так или иначе, меня не оставляет ужасное чувство, что случившееся с ней – моя вина. Наверно, это из-за миссис Али, которая сказала, что не любит узнавать новости из других источников. Должно быть, она услышала что-то о Феб, и это что-то оказалось связанным со мной.

7 января 1933 года в канаве рядом с Индиана-стрит нашли тело Теда Ньюберри.

– Я и еще кое-что узнал, – добавляет Бен. – Почему твоего кота отнесли Феб. Она, оказывается, присматривает за разными животными, особенно ранеными. Их ей отдают те, кто не в состоянии заплатить ветеринару. Похоже, Феб знает к ним подход.

Ревизионисты утверждают, что уроженца Италии Джузеппе Зангару, пытавшегося убить президента Рузвельта в Майами, послал Нитти, а настоящей целью Зангары был мэр Чермак, в то время тоже отдыхающий в Майами. Зангара произвел пять выстрелов, ни один не попал в Рузвельта, но Чермак получил пулю. Рана не была смертельной, но привела к развитию перитонита, и через три недели Чермак умер. Спустя две недели во Флориде казнили Зангару, признавшего себя виновным. Зангара рассказал, что постоянно слышал голоса, призывавшие нанести удар по власти, и целился только в Рузвельта. Поэтому версия о роли Нитти в устранении Чермака представляется несостоятельной. Нитти, несомненно, постарался бы тщательно спланировать акцию лучше и выбрать надежного исполнителя.

И кто же позаботится о них теперь?

Когда по нелепой случайности раскрылась схема вымогательств в Голливуде, перед Нитти маячила перспектива вернуться за решетку. 19 марта 1943 года, через девять месяцев после женитьбы на бывшей секретарше Эда О’Хайры, Нитти прогуливался около своего дома на Риверсайд. По дороге Нитти выстрелил себе в голову.

– Побежали, – говорю я.

Джек Гузик умер в 1956 году в семьдесят лет от сердечного приступа в гриль-баре St. Hubert’s English Grill, где обычно встречался с представителями городской администрации и раздавал взятки. Его сын, сохраняя семейные традиции, отбывал наказание в Аризоне по обвинению в аморальном поведении.

Мы минуем здание деревенского клуба, где скоро начнется собрание Группы, и бежим дальше. Я думаю о том, что утаила от Бена. Об объявленной пропавшей без вести девочке, Люси Коннор; о Роберте, Робби, пережившем взрыв автобуса, но попавшем в список погибших на памятнике.

На похоронах количество итальянцев значительно превышало число евреев.

Мы поворачиваем наконец к клубу.

16 марта 1957 года семидесятипятилетний Джон Торрио отправился из дома в Бруклине в парикмахерскую. После освобождения в конце 1930 годов он активно занимался бизнесом в сфере недвижимости. Торрио стало плохо в парикмахерском кресле. Через несколько часов он скончался в больнице от ишемической болезни сердца.

– Опоздаем, – говорю я.

После победы Чермака над Большим Биллом Томпсоном в 1931 году он пустился во все тяжкие и ближе к назревавшей войне стал открыто поддерживать фашистское движение.

– Ну и что? – Бен пожимает плечами. Он опаздывает всегда. Я только не уверена, что сестра Пенни, которая смотрит на его опоздания сквозь пальцы, распространит свою снисходительность и на меня.

После смерти Томпсона, в марте 1944 года, в его пяти сейфовых ячейках нашли в общей сложности более $1 800 000, что вызвало подозрения в казнокрадстве, хотя, по большому счету, сумма должна была быть намного больше. Томпсону было семьдесят семь.

Мы вбегаем в клуб через пятнадцать минут после начала собрания.

Если бы Эд О’Хара остался в живых, он бы гордился сыном. Бутч, окончивший военно-морскую академию в Аннаполисе в 1937 году, стал асом военно-морского флота США и был награжден Медалью Почета[238] в 1942 году, сбив в бою пять вражеских бомбардировщиков. В 1943 году его самолет был сбит при возвращении на базу после выполнения боевого задания. Поиски, предпринятые с рассветом, не дали никаких результатов – поверхность океана оставалась пустынной. В 1949 году главный аэропорт Чикаго был переименован в его честь.

Дуайт Грин оставался два срока на посту губернатора штата Иллинойс с 1940 по 1948 год, но затем проиграл выборы демократу Эдлаю Стивенсону. Грин умер от рака легких в феврале 1958 года в возрасте шестидесяти одного года. Его помощник Джейкоб Гроссман стал партнером юридической фирмы и умер в 1975 году в возрасте восьмидесяти двух лет. Глава секретной службы Фрэнк Уилсон скончался в июне 1970 года. В 1932 году Джордж Джонсон стал судьей, затем вернулся в частную практику и умер в 1949 году в возрасте семидесяти пяти лет.

– Я уже собиралась звонить твоей маме, – сообщает, подбоченясь, сестра Пенни. Бену она не говорит ни слова.

Судья Уилкерсон не получил места в апелляционном суде, куда так стремился, но провел восемнадцать достойных лет в качестве федерального судьи. Он умер в сентябре 1948 года в семидесят восемь лет.

Последние десять лет жизни Пэт Рош отошел от дел по причине слабого здоровья. Он умер в июле 1955 года, в шестьдесят лет.

– Извините, это я виноват, – говорит Бен. – Выбрал длинный маршрут, и мы не успели вернуться.

Элиот Несс прошел путь от героя Чикаго до служащего в Кливленде, где с 1935 по 1942-й служил директором Департамента общественной безопасности. В Кливленде он проиграл серьезное дело об убийстве. Во время войны Несс работал в федеральном управлении безопасности, затем стал президентом корпорации Guarantee Paper в Каудерспорте, штат Пенсильвания.

Судьба сыграла с ним злую шутку: вездесущая слава, которую Несс так жаждал, пришла посмертно. Несс умер в 1957 году, когда его книга «Неприкасаемые» только версталась. Несс так никогда и не увидел себя в одноименных фильмах в исполнении Роберта Стэка и Кевина Костнера.

Сестра Пенни немного оттаивает и улыбается Бену.

У некоторых артефактов из жизни Капоне была своя история.

– Ну тогда ладно. Садитесь, оба. Мы как раз начали обсуждать, какие цели каждый из нас ставит на следующие месяцы, так?

В феврале 1952 года Mэй продала дом на Палм-Айленде, 93, включая мебель, через кливлендское риелтерское агентство чуть более чем за $64 000. «Можно сказать, – вспоминал агент Томас У. Миллер, – я просто украл дом». Он планировал выгодно перепродать имущество, когда в обществе утихнет волна «проклятия Капоне». Спустя три года Миллер выставил его на торги за $72 000, но, в конце концов, с радостью поменял на небольшой частный аэродром недалеко от Кантона, штат Огайо. Дом сменил по крайней мере двух владельцев, причем их постоянно раздражали слоняющиеся вокруг любопытные зеваки, особенно те, которые подбирались к участку по воде со стороны доков, на моторках. Наконец, в 1971 году пилот Генри Т. Моррисон приобрел все имущество за $56 000 и жил там довольно счастливо.

Какое-то время я ее не слушаю. Мои цели просты: держаться как можно дальше от лордеров и избегать неприятностей. А еще выяснить, что случилось с Феб, шепотом напоминает настойчивый внутренний голос.

После смерти Терезы, 29 ноября 1952 года, Мэй продала дом в Пеории. В конце 1980 годов дом стал предметом раздора между желающими внести его в Национальный реестр исторических мест[239] и теми, кто был против. Окончательное решение было отрицательным.

Я так занята собственными мыслями, что не замечаю, как сестра Пенни подходит ко мне. Бен толкает меня в плечо.

Оживленный интерес возник вокруг бронированных лимузинов Капоне. Один приобрел некий английский предприниматель, который выставлял автомобиль на аукционах, но лот не вызвал никакого исторического интереса. Машину купил малоизвестный владелец танцзала в 1958 году всего за $510. Другой лимузин был продан в США за $37 000 в 1971 году. Когда через четыре года владельцу предложили $80 000, он счел это оскорблением. Еще один лимузин должен был появиться в фильме про Капоне, но сгорел.

Пенни хмурится.

Не считая раннего «Лица со шрамом», про Капоне было снято еще три фильма с Родом Стайгером, Беном Газзара и Джейсоном Робардсом[240] в главных ролях. Затем его сыграл Роберт Де Ниро в фильме 1987 года «Неприкасаемые». Новый фильм со старым названием «Лицо со шрамом» (1983) с Аль Пачино никакого отношения к истории Капоне не имел (его герой кубинского происхождения занимался торговлей кокаином).

Штаб-квартирой Капоне в Сисеро (отель Hawthorne, переименованный в Western и, наконец, в Towne) управлял один из наследников Капоне Джозеф Айуппа. Он продал отель 17 февраля 1970 года. Через несколько часов, по случайности, на кухне начался пожар, и Towne полностью сгорел. Возгорание произошло по роковому совпадению обстоятельств, никто даже не предполагал факта поджога. Это место пустует до сих пор.

– Постарайся оставаться с нами, Кайла. Может быть, бег отнимает у тебя слишком много сил? Итак, расскажи, какие цели ты ставишь перед собой?

Урбанистическая строительная политика сровняла с землей здания Four Deuces и Metropole. Трудно поверить, что эти пустующие участки, засыпанные битым кирпичом, когда-то были самыми привлекательными местами района Леви и окрестностей. Заброшенное здание отеля Lexington, ставшее прибежищем местных бомжей, все еще стоит на месте. После Капоне гостиница превратилась в дешевый бордель, затем в ночлежку и была закрыта решением мэрии в 1980 году. Шумиха вокруг возможных богатств Капоне, спрятанных в забетонированном участке подвала отеля, привела к специальному телевизионному проекту-расследованию. Во взломанном помещении валялось несколько пустых бутылок из-под виски. В конце 1980-х годов застройщики начали трубить о реконструкции или полном обновлении здания. Никаких признаков ни того, ни другого пока не появилось.

Целей немного, и они не для оглашения вслух, но то, что я говорю после недолгого раздумья, вполне соответствует моим мыслям: хорошо учиться и избегать неприятностей.



Стена, напротив которой произошла бойня в День святого Валентина, получила большую привлекательность. В середине 1960 годов гараж стал антикварным магазином, которым управляли Чарльз и Тельма Вернер. «Не проходило и дня, – вздыхала миссис Вернер, – чтобы кто-нибудь не приходил с просьбой показать заднее помещение, где все произошло». Устав от потока экскурсантов, Вернеры продали участок городу под строительство дома престарелых. Строительная компания тщательно заботилась о сохранности побеленной стены с окровавленными кирпичами на северной стороне участка. Поступающие предложения о продаже отдельных кирпичей в качестве сувениров компания отклонила, оставив в целости сомнительный мемориал. Стена стала фигурировать как элемент рекламного бизнеса расположенного внизу магазина, пока различные общественные женские движения не заявили решительный протест. Следующим владельцем помещения стал ночной клуб. Окровавленная стена стала достойным украшением туалетной комнаты. Наконец, помещение было выкуплено для частных развлечений бизнесменом из Канады, чья аукционная ставка перебила суммы более чем пятидесяти потенциальных покупателей, и стена исчезла из публичного доступа.

Собрание наконец заканчивается.

«Быть братом Аль Капоне оказалось очень тяжело, – говорил Ральф в 1941 году. – Люди всегда указывали на меня пальцем не как на бизнесмена Ральфа Капоне, а как на брата того самого Аля».

– Береги себя. – Бен сжимает мою руку и убегает. Я провожаю его взглядом и завидую – вот бы и мне так.

Тем не менее Ральф оставался внимательным и преданным брату. Однако роль Ральфа в делах синдиката потеряла важность, когда Капоне посадили в тюрьму. Ральфу так и не удалось восстановить свое влияние в организации.

Другие тоже понемногу расходятся. Я направляюсь к двери.

После смерти Капоне Ральф управлял скромным танцполом Dreamland в Стикни. Он получал долю от дохода одной бутилирующей компании и компании по производству алкогольных напитков. Ральф контролировал примерно двести сигаретных автоматов округа Кук.

– Кайла, подожди, – окликает Пенни. – На пару слов.

Оборачиваюсь.

В начале пятидесятых годов правительство в очередной раз попыталось предъявить Ральфу обвинение в уклонении от уплаты налогов. Ральфу помог Джимми. Юрист утверждал, что является владельцем дома в городе Ракап, штат Висконсин. По словам Джими, дом был куплен в 1941 году на деньги Терезы. «Ральф содержит дом для меня», – объяснял Джимми. Ральф также содержал бар Billy’s в гостинице Mercer’s Rex, где работали два сына Джимми. Правительство так и не смогло найти у Ральфа имущество, которое можно было бы обложить налогом.

– Да?

– У тебя все хорошо?

Жена развелась с Ральфом из-за жестокого обращения, в том числе физического насилия. Сын, Ральф-младший по прозвищу Рискованный, покончил с собой в возрасте тридцати трех лет. Он был женат и сменил много занятий. 9 ноября 1950 года Ральф-младший работал барменом. Его девушка, комическая актриса Джин Крейн, в этот день выступала в Дулуте, Миннесота, и Рискованный впал в депрессию. В ту ночь, залитый спиртом, как выразился коронер, он опорожнил флакон лекарства от простуды, несовместимого с алкоголем. Перед смертью Рискованный оставил записку, написанную едва понятными каракулями:

– Было бы хорошо, если бы не спрашивали постоянно, все ли у меня хорошо! – не думая, бросаю я и тут же, покраснев, добавляю: – Извините, не надо было так говорить. – Может быть, она – одна из тех, кто записывает каждое мое слово, каждую мысль.

«Дорогая Джинни! Моя любимая! Я люблю тебя! Люблю! Очень. Только ты!»


Сестра Пенни вздыхает.

У записки не было подписи. Долгое время Ральф-младший подписывался «Ральф Габриэле», но Ральф-старший не мог объяснить это.

– Садись, Кайла.

Остаток жизни Ральф Капоне провел в некой дреме, презирая и игнорируя старых друзей и новые связи. Он тихо умер в ноябре 1974 года.

Я сажусь.

Джимми умер в затрапезном Гомере, совершенно слепым, в ночь на 30 сентября 1952 года, за два месяца до смерти матери.

Она закрывает нетбук и опускается рядом.

– Я на твоей стороне. – Ее слова так похожи на то, что говорит миссис Али. Я отстраняюсь. Пенни огорченно качает головой. – Не надо. Ты только не бойся меня. Этот разговор останется между нами. Понимаешь? Что бы ты ни сказала сегодня, я никуда не побегу и никому это не передам. Можешь мне доверять.

Аль Капоне старался уберечь от беды своего младшего брата Мэтта. Аль определил Мэтта учиться в колледж Вилланова[241]. Образование не особо пригодилось, но, по крайней мере, он избежал привычной для семьи славы вплоть до апреля 1944 года, когда стал подозреваемым в убийстве человека, собиравшего и распространявшего сведения о скачках, в ресторане Hall of Fame в Сисеро. Мэтт исчез на одиннадцать месяцев. За это время дело не удалось составить, поэтому подозрение было снято. Мэтт умер 31 января 1967 года в пятьдесят девять лет под чужим именем. На похоронах присутствовали двадцать пять человек, включая двух репортеров, представившихся приятелями покойного.

Несмотря ни на что, я верю, что она говорит искренне. Но кто знает, что может сделать человек ради моего блага?

– Расскажи мне. Я же вижу. У тебя на лице написано – что-то случилось. Что?

Альберт регулярно использовал псевдонимы Берт Кэмпбелл и Берт Новак. В 1942 году он официально поменял отцовскую фамилию Капоне на девичью фамилию Терезы – Райола. Он избегал любых неприятностей с полицией, за исключением единственного штрафа в $25, заплаченного за жену. Он умер в возрасте семидесяти шести лет в июне 1980 года.

А если через нее удастся получить какую-то информацию?

– Из нашей школы сегодня забрали девушку. Лордеры. Я знала ее. Вот и все.

Джон Мими Капоне остался вне поля зрения общественности, возможно, потому что сменил имя на Джон Мартин. Известно, что в 1980 годах он был жив.

– Господи, что же произошло?

– Двое вошли в класс и увели ее с собой. Говорят, посадили в черный фургон.

«Сонни был порядочнейшим человеком», – говорил Пэт Пердью, бывший детектив из Майами. Сонни уволился из салона подержанных автомобилей, не смирившись, что владелец использует мошеннические практики продаж, в том числе скручивание одометров. До конца дней у Сонни были проблемы с финансами. Отец не оставил ни завещания, ни денег, которые Сонни мог бы унаследовать.

– А ты знаешь почему?

– Не уверена. Может быть, сказала что-то не то.

Позже Сонни признался другу, сотруднику порта Майами, что в конце 1940-х годов гангстеры пытались привлечь его к деятельности. Он обсудил это с Мэй, которая сказала: «Отец разбил мне сердце. Пойдешь по его стопам?» Сонни остался честным, но бедным.

– Я так понимаю, что в этой истории не все так просто, – говорит сестра Пенни и тут же поднимает руку. – Нет-нет, ничего мне не говори. Эта девушка, сколько ей лет?

К 1956 году Мэй и Сонни стали владельцами ресторанчика Ted’s Grotto, расположенного на Коллинз-стрит, 6970, в квартале от бара, которым владел Джонни, дядя Сонни. Мэй занималась кассой, а Сонни был управляющим, хотя его застенчивость вряд ли соответствовала подобной роли.

– Не знаю. В школе она была в одном со мной классе.

Ресторанный бизнес потерпел неудачу, и Сонни устроился на работу в шинную компанию в северной части Майами. Сонни не мог содержать дочерей на зарплату складского рабочего. Забрав детей, Диана уехала в Калифорнию. Сонни продолжал оказывать ей посильную помощь, работая в двух местах по шестнадцать часов в день на самых низкооплачиваемых должностях.

– Одиннадцатый год?

Одноклассник Сонни по школе при соборе Святого Патрика составил проект двухсерийного телевизионного фильма «Неприкасаемые», посвященного перемещению Капоне из Атланты в Алькатрас. Сонни позвонил Дези Арназу[242] и попросил, как старого друга, бросить эту идею. Арназ отказал: они не были особо близки. Мэй и Мафальда подали в суд на компании Desilu, CBS и спонсирующую фирму Westinghouse Electric, требуя компенсации ущерба $1 000 000. Они проиграли.

Я киваю.

«Быть братом Аль
Капоне – это тяжело, –
говорил Ральф – Где бы
я ни оказался, везде
люди видят во мне не
предпринимателя Ральфа
Капоне, а брата моего
брата».


– Послушай, Кайла. Это очень важно. Не задавай вопросов и держись от этого дела подальше. – Она берет меня за плечи и смотрит мне в глаза. – Это ради твоего же собственного блага. Ты понимаешь?

Сонни всегда гордился отцом. Он стал одним из лучших снайперов страны, и, когда отчаянно нуждался в деньгах, компания Springfield Firearms предложила $25 000 за рекламное турне по США при условии, что он изменит фамилию (компания считала фамилию Капоне олицетворением негатива). Сонни наотрез отказался.

– Да.

Однажды Сонни сорвался. В пятницу 6 августа 1965 года он набрал три пакета продуктов в магазине Kwik Check на севере Майами-Бич и попытался вынести в кармане пару флаконов аспирина и упаковку батареек для фонарика на сумму в три с половиной доллара, но был задержан охраной на выходе. «Каждый из нас немного вор», – сказал полицейским Сонни. «Он очень хороший клиент, – говорил директор магазина. – Надеюсь, он будет заходить к нам».

Пенни отпускает меня и улыбается, ясно и безмятежно.

Судья назначил сыну Аль Капоне два года испытательного срока, а газеты всей страны, особенно в Майами и Чикаго, посвятили этой истории многоколоночные статьи под кричащими заголовками. Девять месяцев спустя Сонни попросил суд официально изменить фамилию: «Я должен был это сделать много лет назад». Судья прочитал нотацию о грехах отца и призвал Сонни не порочить новое имя, «дабы вашим детям не досталось то, что достается вам».

В конце концов Сонни перебрался в Калифорнию, чтобы быть ближе к дочерям, когда Диана умерла в конце 1980 годов. Позже вернулся во Флориду и жил на небольшую заработанную пенсию.

– Тогда до встречи в следующий четверг! До свидания, моя дорогая, и всего хорошего.

Мафальда относилась к своей фамилии неоднозначно. Она держала ресторан деликатесов в Чикаго на Сауз-Вестерн, 10232. В 1957 году Мафальда обвинила полицейского в нападении, когда пыталась вмешаться в избиение пьяного из ближайшего бара. В результате полицейский был уволен. Когда журналисты, освещавшие инцидент, спросили, является ли она сестрой Капоне, Мафальда отрезала: «Да, и очень этим горжусь!» Она умерла в 1988 году. На надгробии написано:

Она выходит. Я поворачиваюсь и вижу маму в конце коридора. Подхожу ближе.

МАФАЛЬДА МАРИТОТ
КАПОНЕ
Мэй скромно жила во Флориде
и умерла приблизительно в это же время[243].


– Все в порядке? – Она вскидывает брови.

На президентских выборах в США 1940 года в Нью-Йорке были зафиксированы бюллетени за Аль Капоне.

– Да, все хорошо, – говорю я и в порыве внезапного воодушевления добавляю: – Мы с Беном немного задержались на маршруте, и сестра Пенни выговаривала мне за опоздание.

В 1959 году уважаемый адвокат из Филадельфии позвонил в Пенсильванский университет и сообщил, что анонимная группа его клиентов рассматривает возможность создания и финансирования «Кафедры изучения налогообложения имени Аль Капоне». Руководство университета подозревало, что это какая-то нелепая шутка, но было открыто предложениям. Кафедру так и не учредили.

– Пунктуальность – очень важное качество, – наставляет мама и продолжает лекцию до самого дома.



В 1973 году одним из самых популярных поп-хитов в Бразилии стала песня Al Capone.

На следующий день, как и каждую пятницу, ученики тянутся в зал собраний. Но на этот раз настроение совсем другое. Почти никаких разговоров, тычков, обмена планами на выходные.

Рядом со мной все, конечно, молчат, но за день я наслушалась всякого. Ее исчезновение подействовало на ребят еще сильнее, чем исчезновение Тори или других неделей раньше. Тогда все знали, почему их забрали. Но Феб держалась в сторонке, ни с кем нелегально не общалась и, в отличие от прочих, жалоб начальству не высказывала.

В 1986 году был открыт сейф Капоне в гостинице Lexington. Благодаря этому прославился ведущий телепередачи, освещавшей открытие сейфа. Эта телепередача до сих пор сохраняет главные позиции в списке негосударственных программ.

Риксон появляется в сопровождении двух лордеров, и зал встречает его тишиной. Он обводит собрание взглядом – все застывают, выпрямив спины и глядя строго перед собой.

В 1991 году французское радио наняло бывшего чикагского журналиста, в возрасте девяносто одного года, для написания сценария радиопостановки «Аль Капоне», из двадцати пяти серий.

– Добрый день, одиннадцатый год, – явно довольный, с улыбкой говорит он.

Капоне был мало известен за пределами Чикаго до 1926 года, а через пять лет вообще сошел со сцены. Так почему его имя настолько пережило свое время? Почему Капоне так сильно захватил воображение всего мира?

Ассамблея длится недолго. По окончании ее лордеры снова занимают место у выхода и пристально всматриваются в лица выходящих.

В 1931 году, до того как Капоне признал себя виновным, Кэтрин Джероулд[244] задумалась над этим феноменом в статье «Джессика и Аль Капоне», опубликованной в ежемесячном журнале Harpers Monthly. Джероулд считала, что «Капоне – одна из центральных фигур нашего времени, порожденная неправильным государственным управлением, ставшая сильным аргументом против антиобщественной сущности сухого закона и живым упреком Чикаго». Ей никогда не приходило в голову, что другие могли найти в Капоне интересную личность и своеобразного романтика, пока подруга дочери, двенадцатилетняя Джессика, «обладавшая для своего возраста весьма тревожными монархистскими взглядами», не объявила, что видит в Капоне единственного мужчину, за которого бы согласилась выйти замуж.

На этот раз за плечи никого не хватают и в сторону никого не отводят. На этот раз.



Вскоре Джероулд заметила, что умные молодые люди согласились с Джессикой: «Они не считают Капоне хорошим гражданином, но находят более интересным, чем большинство добропорядочных граждан. В целом они не уверены, что Капоне хуже многих миллионов других, если заглядывать в человеческую душу».

Сегодня домой нас везет Джазз. Я прихожу к машине первой, когда Эми еще нет. Она появляется из-за угла, и Джазз машет ей, а потом поворачивается ко мне.

«Больше всего общественность привлекал стиль Капоне. Молодежь видела его эффективность, – писала Джероулд. – Капоне так распорядился жизнью, что мог перевернуть все Майами и получать регулярную дань, выражаясь фигурально, нажимая на ту или иную кнопку, как делал в Чикаго. Его героизация находилась на уровне Форда и Рокфеллера».

– Парочку слов, пока мы одни.

И все же не совсем так. Безусловно, Капоне проявил выдающийся талант организатора, проявив себя «гением массового производства». Как заметила Джероулд, «в течение нескольких поколений мы, как правило, все больше не заботимся о том, как делаются деньги, пока деньги явно есть». Но Капоне был магнатом с очевидным отличием: ни Форд, ни Рокфеллер не носили кобуру под мышкой. Он не использовал простых адвокатов, которые только манипулировали законами, и не занимался кооптацией мелких чиновничьих сошек. Капоне нарушал нормы, которые общество тоже хотело нарушать или игнорировать, но у людей не хватало на это смелости или ресурсов. Капоне мог лично разрушить карьеру мешавшего назойливого законодателя. Он убивал тех, кого общественность с радостью отправила бы туда же и не чувствовала бы никакого беспокойства о подобной утрате. На процессе Капоне не без удовольствия констатировал факт общественного восприятия правителей как законченных коррупционеров. Он тонко заметил, что выполнял запросы общества, не имея от него поддержки, или, другими словами, жил в ореоле порочных людских фантазий.

– Что?

– Мак хочет с тобой повидаться. Где-нибудь на следующей неделе, он даст знать. И никому не говори, ладно? Никому.

То же самое делали и другие, но не в таких масштабах, как Капоне. Ни один бутлегер Нью-Йорка не руководил такой большой долей рынка, не использовал гегемонию столь широко и, самое главное, не обладал такой степенью влияния. Возможно, кто-то из его коллег предпочитал действовать более осторожно, всячески уклоняясь от гласности и закрывая лица от фотокамер. В отличие от них, улыбающийся Капоне не стеснялся позировать перед репортерами, развлекая и удивляя широкую публику. С одной стороны, публичность сыграла немалую роль в его падении, но с другой, именно она принесла Капоне всенародное восхищение.

«Лично для меня он никогда не был героем, – говорил фотограф Тони Берарди. – С моей точки зрения, он нанес вред итальянцам». С этим были согласны многие италоамериканцы, присоединившиеся к позиции чикагкского аппарата управления, противостоявшего любому движению, которое культивировало память об этом человеке и эпохе в целом. «Но, – как писала Кэтрин Джероуд, – эта позиция имела совершенно другие корни. Большинство бездельников раздражалось, что Капоне отличался от них и приобрел славу, став типичным американцем».

Ответить не успеваю – Эми уже рядом. Джазз поворачивается, обнимает ее и открывает дверцу. Сдерживая дрожь, я забираюсь на заднее сиденье.

В то время многие жаловались на угрозы, исходящие от иммигрантов. Американцев беспокоило засилье иностранной преступности (тогда еще Диллинджеры, Баркеры, Нельсоны и прочие Ван Метры не стали героями газетных заголовков)[245]. «Но, – продолжал Джероулд, – пытаясь использовать Аль Капоне для яркого примера, они сильно ошибались. Как бы комично или трагично это ни выглядело, цель Аль Капоне и его практика были на сто процентов американскими».

Мак и его нелегальный компьютер, веб-сайт пропавших без вести, на котором есть и Люси – я? Он доверяет мне, рассчитывает, что я никому не скажу. Мак сделал намного больше того, что сделали исчезнувшие, Феб и другие. Для зачистки он уже не подходит по возрасту. Что же будет с ним, если его найдут?

Возможно, семья планировала все сделать заранее, возможно, родня устала, что зеваки топчут семейные могилы. В марте 1950 года останки троих покойных были эксгумированы и перенесены на кладбище Маунт-Кармель, на северо-западе Сисеро.

Лучше бы он не доверял мне. Что бы он ни хотел сказать – я не хочу этого знать.

Белый гранитный семейный памятник выполнен в виде высокого монолита с вырезанным удлиненным крестом в обрамлении двух более коротких плит со сложным рельефным орнаментом. В основании центральной части всей конструкции вырезано одно слово – «CAPONE». Живая изгородь, приблизительно высотой по пояс, специально посажена так, чтобы имя не слишком выделялось. Сотрудники кладбища не раскрывают туристам местоположение участка. Отдельные могилы членов семьи расположены перед главным монолитом. Каждая представляет небольшую надгробную гранитную плиту размером один на три фута и весом в пятьдесят фунтов. Надпись на плите, под которой покоятся останки Аль Капоне, дважды осквернялась вандалами, после чего снова восстанавливалась. Сбоку на плите вырезан католический крест с орнаментом, посередине надпись в рамке:

Глава 29

ALPHONSE CAPONE
1899–1947
MY JESUS MERCY


Хочу бежать.

Благодарности

Чем ближе больница, тем сильнее и чаще волны паники. На дорогах сегодня свободнее, и мама пытается проехать другим маршрутом. Говорит, он длиннее, но быстрее. Вдох, выдох… Я стараюсь контролировать дыхание и не свожу глаз с дороги. Представляю транспортную схему, запоминаю, заставляю себя не думать о докторе Лизандер.

Выражаю глубокую благодарность руководству и сотрудникам чикагской библиотеки Chicago SunTimes – особенно Терри М. Голембиевски, главному библиотекарю, и Джудит Энн Хальпер, референту, за доброту, терпение и выдающийся профессионализм. Библиотека газеты Sun-Times содержит статьи всех чикагских газет, выпускавшихся в описываемый период. Без доступа к ним написание книги было бы намного сложнее.

Она видит все. Если я не расскажу ей что-нибудь интересное, она станет искать и обязательно найдет какую-то коросту, которую я предпочла бы не трогать. Но сегодня мне предстоит защитить не только себя, но и Мака, Бена, Люси. Ту Люси, что прячется во мне. Ту Люси, что тенью, призраком идет рядом со мной, ступая шаг в шаг.

Спасибо всем, кто потратил драгоценное время, чтобы побеседовать со мной. Хочу выразить особую благодарность людям, потратившим огромное количество времени и сил, давая мне интервью, телефонные консультации, обмениваясь корреспонденцией.

Мы подъезжаем к больнице с другой стороны, мне не знакомой. Тем не менее вид остается прежним: высокие заборы, сторожевые вышки на регулярном расстоянии одна от другой. Я машинально наношу их на воображаемую карту. Выходы, ворота. В одни из них проезжает фургончик службы доставки; мы катим по периметру к тем, которыми пользовались прежде.

Уильям Бальсамо – исследователь, историк и писатель, проживающий в Бруклине. Он специализируется на уголовной тематике, особенно на криминальной жизни Нью-Йорка. Хотя Бальсамо никак не связан с преступным миром (до ухода на пенсию работал грузчиком в порту Бруклина, как и его отец), его дядя, Баттиста Бальзамо, был мафиозо. Когда рядом нет полиции и журналистов, простые жители Бруклина охотно рассказывают Биллу о подлинных событиях – потому что понимают: он один из них. Билл брал интервью у человека, от которого Аль Капоне получил знаменитый шрам. Консультации Бальсамо очень помогли мне.

Стоим в очереди. Охранники проверяют машины снизу с помощью зеркал, заставляют всех выйти, сканируют.

Марк Левелл из Чикаго занимается ремонтом компьютеров в телефонной компании. На протяжении всей жизни ведет исследование криминальной истории Чикаго. Марк скрупулезно исследует самые мелкие нюансы и заносит достоверную информацию в компьютер. Он неиссякаемый источник информации. Марк предоставил полицейские отчеты о Бойне в День святого Валентина, которые помогли в написании Глав 19 и 20. Марк Левелл с необыкновенной щедростью и самоотверженностью делился драгоценными знаниями и временем.

– Должно быть, объявлена тревога, – говорит мама, и я вздрагиваю. Весь день она молчала, и без ее вмешательства мои мысли созревали сами. Я смотрю на нее: тени под глазами, усталый, изможденный вид. Вспоминаю, что прошлым вечером меня разбудил поздний звонок телефона. Я слышала ее шаги, приглушенный голос.

Майкл Грэм из Либертивилла, штат Иллинойс, исследовал огромное количество телевизионных и кинопроектов, посвященных Капоне и его эпохе. Майкл – предприниматель, который скоро запустит шоу про Чикаго двадцатых годов. Майкл обладает поистине энциклопедическими знаниями об эпохе Капоне; масштабы его коллекции фотографий и артефактов вызывают неподдельный восторг. Грэм позволил мне воспользоваться плодами его трудов.

– У тебя все хорошо? – спрашиваю я.

Она слабо улыбается.

– Об этом я должна тебя спрашивать, разве нет?

Те, кого я не упомянул здесь, указаны в тексте или в примечаниях; выражаю благодарность людям, потратившим время на беседы со мной. Санта Руссо Болдуин, детектив-сержант Уильям Болдуин, коммандер Нельсон Баррето, Энтони Берарди, Деннис Бингем (отделение внешней и внутренней информации Департамента полиции Чикаго), Рой Боссон (писатель-историк, Хот-Спрингс, штат Арканзас), Говард Браун, Гарри Буш, эсквайр (помощник прокурора штата в конце эры Аль Капоне), Джозеф Девис, доктор медицины (главный судмедэксперт, округ Дэйд), преподобный Джон Делендик (пастор, церковь Святого Архангела Михаила, Бруклин), А. А. Дорнфелд, Джулиус Люсиус Экелис, эсквайр, Джерри Гладден (главный следователь, Комиссия по предупреждению преступности Чикаго), коммандер Уильям Хэнхардт (бывший глава детективного отдела Департамента полиции Чикаго), детектив Том Хулахан (Департамент полиции Майами-Бич), Джон Ингрэхэм, Норман Кассофф, детектив-сержант Рон Койву (Департамент полиции Майами), Эдвин МакНиколс, старший судья Авраам Линкольн Маровиц, Джордж Мейер, Генри Моррисон, Майкл Маллинс, преподобный Джеймс Мерфи, Джесси Джордж Мюррей, Джером Ф. Нахтман, Артур Г. Ристиг, Джозеф А. Рекке, Чарльз Триллинг, Говард Л. «Пэт» Пердью, Ги Сакс (житель Майами с 1940 года), суперинтендант Эмиль Шулло (Департамент полиции Сисеро), Дэвид Дж. Шипман, эсквайр (студент-юрист конца эпохи Капоне), Милт Сосин (репортер из Майами), Уолтер С. Спирко и Мак Стейли.

Очередь продвигается вперед, перед нами всего две машины.

Также выражаю благодарность людям, с которыми беседовал, с условием сохранения анонимности.

– Я первая спросила.



Семь человек поделились со мной глубокими профессиональными знаниями. Выражаю благодарность Лидии Бэйн, доктору медицины (Центральная больница Сан-Франциско), Ричарду Фреде, доктору медицины (судмедэксперт, ВС США), Теренсу МакАрти, эсквайру (исполнительный директор, Федеральная программа защиты, Чикаго), Прэнтису Маршаллу (старший судья, Окружной суд США, Чикаго), Томасу Мелрою-младшему, эсквайру (Jenner & Block, Чикаго), Роберту Ролфсу, доктору медицины (Центр по борьбе с заболеваниями, Атланта) и Роджеру Саймону, доктору медицины (Центральная больница Сан-Франциско). Если в тексте некорректно указаны профессиональные сферы, в которых они консультировали, причиной стало исключительно мое недопонимание.

– Первая, да. Но для разговора место неподходящее. Поговорим на обратном пути, ладно?

Хочу выразить особую благодарность Майклу Кертизу (редактор отдела информации, WGN-TV, Чикаго), предоставившему множество подсказок, советов, пояснений и чрезвычайно важных документов. Также благодарю за наводки Джеффри Кейна, эсквайра, и Стива Сандерса (ведущего программы новостей, WGN-TV) из Чикаго, Бертона Велленбаха, доктора медицины из Филадельфии и сержанта Дэвида Риверо (Департамент полиции Майами).

Еще одна подвижка. Значит, что-то не так и она собирается поговорить об этом со мной, но не здесь, на глазах у лордеров.

Выражаю глубочайшую признательность следующим организациям и людям за неоценимую помощь в поиске информации и документов.

– Только не рассказывай мне никаких секретов, – торопливо говорю я. – Не уверена, что смогу их сохранить.

Центру архивов и документации архиепархии Чикаго, особенно Патрику Канингэму (заместителю менеджера).

Мама смеется.

Совету по вопросам образования Нью-Йорка, особенно Этте Гродински (директору PR-отдела) и Ширли Пок (секретарю государственной школы № 133).

– Буду иметь в виду.

Историческому обществу Бруклина, особенно Кларе Ламмерс (младшему куратору).

Бруклинской публичной библиотеке, особенно Элизабет Уайт (куратору Бруклинской коллекции) и персоналу зала микрофильмов, в котором хранятся старые выпуски бруклинской газеты Eagle.

Проезжаем вперед и останавливаемся – теперь подошла наша очередь. Лордеров у ворот столько, сколько я никогда не видела в одном месте. Эти не в серых костюмах, а в черном, в жилетах и с оружием. Все напряжены. Расслабленными они вообще никогда не бывают, но сегодня напряжение расходится от них волнами.

Компании Cadillac Motor Car Division, GM, особенно Винсенту Мунига (менеджеру).

Комиссии по предупреждению преступности Чикаго.

Историческому обществу Чикаго, особенно Арчи Мотли (куратору архивов).

Мы выходим из машины, и нас сканируют с головы до ног. Несколько человек быстро осматривают салон. И я снова не могу ничего с собой поделать – меня охватывает страх. Но лордеры как будто ничего не замечают. Нас загоняют в машину.

Правлению пенсионного фонда полиции Чикаго, особенно Кей Хилтон.

– С чего вся эта суета? – спрашиваю я.

Чикагской публичной библиотеке, особенно персоналу зала газетных микрофильмов.

– Не беспокойся, Кайла. Возможно, опасаются нападения, но они справятся. Как всегда.

Отделению по уголовным делам выездного суда округа Кук, особенно Фрэнку Бэйли (директору), Кэролин Барри и Марии Бласкес.

Секретариату окружных судов одиннадцатого судебного округа Дейд штата Флорида, особенно Гордону Уинслоу (архивариусу-историку).

Смотрю на нее краем глаза. Как-то неубедительно она это сказала. Как будто в том, что лордеры решают все вопросы, нет ничего хорошего, а скорее даже наоборот.

Медиакомпании Cox Newspapers, особенно офису газеты Post, округа Палм-Бич, в котором хранятся указатели и вырезки из ныне не издающейся газеты Daily News, города Майами.

Историческим газетным архивам города Рауэй штата Нью-Джерси, особенно Хаю Гордону (владельцу сервиса, позволяющего пользователям найти обложки газет, выпущенных в день рождения; с позволения мистера Гордона я ознакомился с коллекцией переплетенных томов газеты Chicago Tribune); и его любезным и отзывчивым сотрудникам: Лемюэлю Блэквеллу, Алексу Брауну, Уилли Дэвису, Патрисии Эллиотт, Хосе Эспиналю, Тайрону Франклину, Алексу Хайму, Хейзел Инс, Таре Ладагон, Ражниканту Патель, Чарльзу Питерсону, Эдварду Фиппсу, Брендану Роудсу, Майклу Робинсону, Соне Санчес и Андре Замбрано.

Воображение, Кайла. Соберись.

Исторической ассоциации Южной Флориды, особенно Ребекке Смит.



Историческому обществу Пенсильвании, особенно персоналу отдела рукописей.

– Войдите! – подает голос доктор Лизандер. Голос знакомый, ясный и чистый, но не громкий. Подниматься доктору не нужно – она привыкла к тому, что ей подчиняются без вопросов.

Архиву суда округа Кингс, особенно Ральфу Манкарусо и Фрэнку Сиклари.

Мама ушла со знакомой медсестрой пить чай, и я в приемной одна. Встаю и торопливо прохожу в дверь – в коридоре остаются два лордера.

Публичной библиотеке города Лонг-Бич, особенно персоналу зала микрофильмов.

– Доброе утро, Кайла. – В отличие от моей мамы и лордеров – да и меня, если уж на то пошло, – доктор Лизандер совершенно невозмутима. Спокойна. Такой она всегда была и всегда будет. За темными глазами – аналитический, но не жестокий ум; отстраненность не отменяет внимательности.

Газете Herald города Майами, особенно Норе Пол, а также Джойс Тулло и Эдварду Сорину.

Национальным архивам района Великих озер, особенно Сюзан Каррен.

Ловлю себя на том, что улыбаюсь ей и ощущаю странную уверенность. «Осторожно, опасность», – шепчет внутренний голос.