– Так… попробовать, что ли, места, которые мы со Скарлет всегда занимали, когда ходили в церковь у нас дома? Я думаю, Скарлет и здесь, скорее всего, на том же месте сидела.

Я нашла «нашу» скамью и пошла вдоль нее. Скамья была точно такой же, как любая скамья в любой церкви, с жесткими деревянными сиденьями, сборниками псалмов и подушечками, на которые встают коленями, когда молятся. На подушечках виднелись имена их владельцев.

– Теперь поищем внизу.

Мы с Ариадной опустились на четвереньки, принялись рыться на полу под скамьей. Там оказалось ужасно пыльно, и Ариадна немедленно принялась чихать, а меня начал разбирать смех; глядя на нее, и я прикрыла ладонью свой рот – чтобы и смех сдержать, и пыли не наглотаться.

На сиденье и на полу под ним я ничего не нашла и спросила у рывшейся под передней частью скамьи Ариадны:

– Ну как там у тебя, есть что-нибудь?

Ариадна еще раз чихнула, вытащила из кармана платок и ответила, вытирая свой нос:

– Ноль.

Я покачала головой, присела на сиденье.

– Разве что здесь еще посмотреть, – сказала я, указывая рукой в сторону псалмов и подушечек.

– Угу, можно, – прогудела Ариадна сквозь свой платок.

Я еще раз проверила номер сиденья – да, все в порядке, оно самое, номер двадцать четыре.

– Давай я коврик посмотрю, а ты в псалмах поройся, – предложила я, протягивая Ариадне книжечку.

На лицевой стороне молитвенной подушечки крестиком была вышита картинка – пастух со своим стадом. Судя по качеству, вышивала ее какая-то не самая умелая рука. Особенно грубыми, даже нелепыми выглядели стежки на одном краю подушечки.

Я внимательнее присмотрелась к ним и прошептала:

– А вот это, пожалуй, оно самое и есть. Такое впечатление, что здесь в подушечку что-то засунули, а потом снова зашили.

Я принялась разрывать грубо зашитый край. Ариадна тем временем закончила осматривать сборник псалмов – и так его пролистала, и этак, и потрясла, раскрыв обложку, листами вниз. Ничего. Точнее, одни псалмы и больше ничего.

Мне было неловко за то, что я – пусть даже из самых добрых побуждений – порчу церковное имущество, и я шептала, разрывая нитки:

– Прости меня, Отец небесный, за то, что я разодрала твою молитвенную подушечку.

Услышав меня, Ариадна улыбнулась и сказала:

– В воскресенье возьму с собой иголку и нитку и зашью эту подушечку, станет как новенькая, даже лучше.

Разодрав, наконец, грубо зашитый край, я запустила руку внутрь подушечки. Она оказалась набитой… бумажными шариками?

Я принялась вытаскивать их. Это действительно оказались шарики, свернутые из бумаги. Обычной бумаги.

– А исписанной бумаги там нет? – печально спросила Ариадна.

– Нет… Хотя… – Я высыпала на пол всю остававшуюся в подушечке набивку, десятка полтора бумажных шариков. Они раскатились в разные стороны, и тут среди них мелькнул один шарик, покрытый написанными знакомым почерком буквами. – Есть!

Ариадна восторженно пискнула и беззвучно зааплодировала кончиками пальцев.

Я села на сиденье, расправила на коленях бумажный шарик и начала читать.


«Дорогой дневник!
Случилось такое, что ты не поверишь! Все началось, когда я захотела достать мою щетку для волос, ту самую, у которой на ручке серебряная пластина с мамиными инициалами. Я перерыла всю комнату и поняла, что щетка не потерялась. Ее украла Вайолет, я знала это.
Я решила, что на этот раз спуску Вайолет не дам, и весь первый урок сидела как на иголках – у меня руки чесались, вот как хотелось поскорее до нее добраться. А добраться до Вайолет мне удалось уже на следующем уроке, это было домоводство. Сначала я просто накричала на Вайолет, а она нарочно вынула мою щетку из своей сумки и начала причесываться. На ручке щетки тускло блестела серебряная пластинка, и на ней любой мог прочитать буквы «Э.Г.». Я с ненавистью смотрела на Вайолет, а она только смеялась и продолжала причесываться ворованной щеткой.
Миссис Вивер в этот момент стояла спиной к классу, помогала кому-то из девочек точно раскроить ткань. Я воспользовалась этим, подошла к Вайолет и потребовала отдать мне мамину щетку для волос. Вайолет слегка подтолкнула локтем Пенни, и они вместе захихикали.
– Отдай щетку назад. Немедленно, – сказала я и схватила Вайолет за руку.
Она как ни в чем не бывало поморгала своими коровьими глазами и ответила:
– Не понимаю, о чем ты, Скарлет. Это моя щетка для волос.
– Это ее щетка, Скарлет, ее щетка, – подхватила Пенни. – Ты что, с ума сошла? Оставь нас в покое!
Я выхватила щетку, а Вайолет тут же захныкала:
– Мисс Вивер, мисс Вивер! Скарлет мою щетку для волос украла!
Ну, тут уж я совсем контроль над собой потеряла. Схватила со стола ножницы, вцепилась Вайолет в ее ухоженные локоны да и откромсала их сколько смогла.
Отрезанные волосы Вайолет остались у меня в руке, они были похожи на сухие мертвые листья. А Вайолет принялась визжать так, будто я ее зарезала.
Разумеется, меня за это выпороли и лишили обеда. Плевать. Моя месть того стоила.
Вайолет еще пожалеет о том дне, когда она сделала Скарлет Грей своим врагом!»


– О, боже, – вздохнула Ариадна, читавшая, глядя мне через плечо.

Я перевернула страничку.


«Дорогой дневник!
Мне кажется, я все-таки сумела сломить Вайолет. Она перестала дразнить меня, прекратила делать мне гадости. Если честно, она вообще перестала общаться со мной. И шпионить за мной тоже прекратила, насколько я могу заметить, и мои вещи больше не трогает. Такого с Вайолет еще никогда не было, и ее нынешнее поведение начинает все больше настораживать и даже пугать меня.
Несколько раз она даже не приходила ночевать, и проснувшись поутру, я видела ее постель совершенно нетронутой со вчерашнего вечера. Если Фокс узнает об этом, она всыплет Вайолет по первое число.
Вайолет перестала следить за своими волосами. Очень коротко остригла их и прекратила расчесывать. В таком виде она стала похожа на мальчика. Между прочим, ей это идет.
А вот Пенни продолжает психовать. При каждой встрече кричит на меня, а на днях во время занятий в балетном классе так ударила меня по ноге, что синяк оставила. И сегодня тоже весь урок приставала ко мне, пыталась какую-нибудь гадость сделать.
В конце концов, мисс Финч не выдержала, велела Пенни остаться после урока и двадцать раз написать, что она не будет больше так себя вести, однако из своей балетной группы ее пока что не прогнала. Но я и с Пенни вскоре за все расквитаюсь, обещаю. Заставлю и ее тоже оставить меня в покое».


– Ну, дела, – сказала Ариадна у меня над ухом.

– Хотелось бы мне узнать, что это вдруг случилось с Вайолет, – нахмурилась я. – Погоди, тут еще что-то есть.

И я разгладила еще один мятый бумажный листок.


«Дорогой дневник!
Я совершила что-то ужасное. Я не должна была этого делать, я знаю, но просто я была в таком гневе!»


Ариадна сильно сжала мне плечо.

– Что же на этот раз ты натворила, Скарлет? – со страхом прошептала я.


«Сегодня после урока в балетном классе Пенни столкнула меня с ведущей в подвал лестницы. Этого никто не видел, поскольку мы с Пенни сегодня уходили последними, а мисс Финч ушла с урока чуть раньше, еще до звонка, потому что ей был назначен прием у доктора. Короче говоря, когда я поднялась почти до конца лестницы, Пенни повернулась и сильно ударила меня в грудь. Я потеряла равновесие и скатилась вниз, пересчитав по пути все ступеньки.
У подножия лестницы я посидела немного, даже поплакала, потому что знала, что меня никто не увидит. Потом я снова начала подниматься по лестнице и вдруг увидела лежащий на одной из ступенек бледно-голубой бант, который всегда носит в своих волосах Пенни. Очень приметный бант.
Этот бант и натолкнул меня на одну идею…
Идея была ужасная, и мне очень-очень стыдно за себя. Но тогда я зашла в подсобку для уборщиц и нашла там тяжелый молоток. Этим молотком я разбила рояль мисс Финч. Орудуя молотком, я вспоминала все, что мне сделали Вайолет и Пенни, и от этого все больше и больше приходила в ярость. Когда рояль был безнадежно изуродован, я бросила молоток на пол, а рядом с ним положила якобы выпавший из волос Пенни голубой бант. После этого я бросилась к мисс Фокс и со слезами рассказала ей о том, что видела, как Пенни разбивает рояль. Почему она это сделала? Не знаю, наверное, хотела отомстить мисс Финч за то, что та наказала ее. Услышав все это, Лисица пришла в ярость.
И вот сейчас я сижу в своем потайном месте на крыше, сижу и представляю, каким станет лицо Пенни, когда мисс Фокс доберется до нее.
Но когда я начинаю думать о мисс Финч и о том, что она почувствует, узнав про рояль, мне становится не по себе и на душе начинают скрести кошки.
На этот раз я зашла слишком далеко и не знаю, как мне быть дальше».


Какое-то время мы с Ариадной просто молча сидели, глядя на исписанные страницы. Я всегда знала, что Скарлет безрассудная, но чтобы настолько?

Однако, несмотря на все, какой-то тихий голос шептал у меня в голове: «Все это ужасно, конечно, но ведь могло быть хуже, правда?»

– Неудивительно, что Пенни тебя ненавидит, – глухо заметила Ариадна.

– После этого Пенни выгнали из балетного класса, – кивнула я. – Но, может быть, она не знает о том, что это сделала Скарлет?.. Если Пенни просто подозревает ее, то это совсем другое дело.

Я чувствовала, что мы как никогда близко подошли к тайне моей сестры, но при этом на руках у нас по-прежнему были лишь кусочки головоломки, никак не желавшие складываться в единую картину.

Мы с Ариадной удрученно поднялись на ноги, я, как обычно, спрятала найденные странички дневника у себя за поясом платья. Пришла пора возвращаться к себе в комнату, если мы не хотим опоздать на обед.

Я вернула разодранную молитвенную подушечку на место, надеясь на то, что до воскресенья никто не обнаружит, что она испорчена. Когда мы вышли из церкви, на улице шел дождь, и нам пришлось бежать под его струями к черному ходу школы по громко хрустевшему под нашими шагами гравию. Дождь был сильным, настоящий ливень, и я молилась о том, чтобы он не размыл чернила на спрятанных под промокшим поясом платья страничках дневника.

Ариадна первой добежала до низенькой темной двери черного хода, толкнула ее, и мы обе ввалились внутрь, промокшие до нитки.

– Ну и дела, – проворчала Ариадна, смахивая со своих ресниц дождевые капли.

Затем мы добрались до своей комнаты, вошли в нее, все еще оставаясь под впечатлением последних страниц из дневника Скарлет.

– Ну и дела, – повторила Ариадна, закрывая за нами дверь спальни. Я уж подумала было, что она забыла все остальные слова, но нет, потому что дальше она сказала: – А у твоей сестры характер был что надо.

– Какой уж был, – пожала я плечами, присаживаясь к туалетному столику, чтобы разгладить вынутые из-под платья чуть влажные от дождя листочки.

Ариадна улыбнулась, но выглядела при этом какой-то растерянной. Мне кажется, я понимала ее. До сих пор мир Ариадны был таким простым, таким понятным и замкнутым, и вдруг в него начали просачиваться извне неведомые ей прежде темные, мрачные вещи. По моей вине, между прочим.

– До обеда полчаса осталось, – объявила она.

– Хорошо, – вздохнула я, вспомнив о том, что после обеда мне вновь предстоит убираться в столовой вместе с Пенни. – Я сейчас, только эти странички спрячу.

Я положила новые странички дневника на свой туалетный столик. Чернила на них слегка размылись, однако прочитать все написанное не составляло труда.

Я опустилась на четвереньки, перевернулась на спину и заползла под свою кровать. Нашла знакомое отверстие в матрасе, сунула в него руку, ожидая, что ко мне в ладонь привычно скользнет книжечка в кожаном переплете с инициалами «С.Г.».

Книжечка не появилась. Я пошевелила рукой, засунула ее глубже, ободрав тыльную сторону ладони о пружины матраса.

Ничего…

Дневник исчез.

Глава двадцать четвертая



– Ариадна, ты дневник не трогала? – спросила я.

– Нет, – словно издалека, долетел ко мне под кровать голос Ариадны. – Зачем мне было его брать?

Тяжело и часто дыша, я выбралась из-под кровати. Вид у меня, наверное, был еще тот – влажные свалявшиеся волосы, мокрое платье с прилипшими к нему кусочками матрасной набивки.

– Он исчез!

– Ты уверена? – тревожно переспросила Ариадна. – Может, сама переложила его куда-нибудь и забыла? Такое бывает.

Я схватила свою подушку, содрала с нее наволочку. Ничего. Стащила с кровати все простыни и одеяла.

Затем распахнула все дверцы гардероба, выдвинула все ящики…

Ничего.

– Остановись, Айви, – шепнула Ариадна, но я не слушала ее.

Я должна найти дневник, а он был где-то здесь. Где же еще ему быть, правда?

Вскоре Ариадна оставила попытки успокоить меня и сама начала повсюду искать пропавший дневник.

Прошло немного времени, и весь пол в нашей комнате уже был завален одеждой и обувью, книгами и скинутыми с кроватей простынями. Наконец я обессиленно присела на кровать, безвольно опустила руки.

Дневник исчез. Его украли. Украли единственную вещь, которая все еще связывала меня со Скарлет. Вещь, которую она оставила мне и больше никому. Украли дневник, в котором хранятся все ее тайны. И все мои секреты тоже.

– Моя сестра… – сказала я, уставившись невидящим взглядом на стену. Ариадна села рядом со мной, обняла меня за плечи, и я тут же начала всхлипывать. – Кто это мог сделать? Кто украл ее дневник? – Я в отчаянии трясла головой, чувствовала, как катятся по моим щекам слезы. – Никто же ничего о нем не знал!

Ариадна тоже захлюпала носом и печально сказала:

– Не понимаю. Но я сама никому ни слова о дневнике не говорила. Честное слово!

Не знаю, что тут вдруг на меня нашло, но я схватила Ариадну за воротник ее платья и потребовала:

– Поклянись! Поклянись, что ни одной живой душе ничего не говорила!

– Клянусь, – прорыдала Ариадна. – Да ты что, Айви?

Наваждение отпустило меня так же внезапно, как и накрыло. Я отдернула свои пальцы от воротника Ариадны так, словно это была раскаленная сковорода.

– Прости. Ну, прости, – забормотала я. – Ах, Ариадна, что же нам теперь делать?

Мою подругу трясло. Она вновь, как в тот день, когда я впервые увидела ее, стала похожа на серую испуганную мышку.

– Так кто же забрал дневник? – повторила я. – Если это мисс Фокс, то мне конец. А что, если это…

Странно, но я только сейчас вспомнила о той, что ненавидела меня больше всего на свете. Точнее сказать, Скарлет она ненавидела всей душой.

Я топнула ногой, торопливо стерла слезы со щек и негромко, но грозно сказала:

– Ну, ведьма, погоди.

– Айви, дорогая, ты что?

– Это она украла дневник. Точно, она. И я убью ее за это, – процедила я, стискивая кулаки.

– Да кто она, кто?

– Пенни, – коротко бросила я. Теперь меня, как и Ариадну, тоже трясло, но не от страха, а от гнева. Я заставлю эту дрянь расплатиться за все, что она сделала моей сестре, а теперь еще и мне.

И я бросилась к двери нашей комнаты. Кажется, Ариадна пыталась меня удержать, не знаю. Я, честно говоря, не заметила. Я быстро шла по коридору, и вид у меня наверняка был дикий, бешеный. Только сейчас, оказавшись в коридоре, я вдруг сообразила, что понятия не имею, в какой комнате живет Пенни. Недолго думая, я принялась громко стучать подряд во все двери, мимо которых проходила. Двери открывались, из них высовывались девочки, а потом долго провожали меня взглядом.

Некоторые успевали даже спросить меня о чем-то, как, например, Анна Сантос из восьмой комнаты, но я им не отвечала.

Наконец из очередной двери высунулось лицо Надии Сайяни.

– Что надо? – неприязненно спросила она, увидев меня.

– Где Пенни? – грозно спросила я, вставляя ногу между косяком и дверью.

Надия завозилась, пытаясь лягнуть меня, чтобы захлопнуть дверь.

– Откуда я знаю? – зло прошипела она. – Она никогда не говорит мне, куда пошла.

– Эй, по-моему, она вверх по лестнице направилась, – окликнула меня Анна.

Я до сих пор никогда не забиралась на верхний этаж и, честно говоря, считала, что там нет ничего интересного.

– Ты уверена? – переспросила я.

– Да, да, – закивала Анна. Вид у нее был слегка испуганный. – Иди и сама посмотри!

Я в последний раз смерила Надию взглядом и поспешила к лестнице. Она была деревянной, ступени гулко гремели у меня под ногами. Чем выше я поднималась, тем ниже опускался потолок – на самом верху он стал таким низким, что я едва не касалась его своей макушкой. Над лестницей в покатую крышу был врезан большой застекленный люк, сквозь который сюда проникал свет. Сейчас люк был покрыт снаружи каплями дождя, а его нижний край приподнят.

К этому краю вели приступки, я поднялась по ним и шире раскрыла люк. Передо мной открылся плоский кусок крыши, а на нем, чуть вдали, силуэт. Пенни.

Я выкарабкалась наружу. Дождь стал тише, но до конца еще не прекратился, продолжал падать мелкими каплями. Этот участок крыши оказался широким, слегка углубленным в скат, а по его краям сквозь крышу поднимались к небу трубы каминных дымоходов. Я осторожно двинулась вперед по скользким, потемневшим от дождя и времени черепичным плиткам.

Пенни стояла спиной ко мне и смотрела вдаль, на подернутые дымкой дождя луга и деревья. В руке у нее темнел какой-то предмет. Виден этот предмет был довольно плохо, но мне и не надо было рассматривать его во всех деталях, я и без этого знала, что это.

– Пенни! – громко крикнула я, приближаясь к ней и стиснув кулаки.

Она обернулась. Ветер трепал ее вьющиеся рыжие волосы, играл со съехавшим набок голубым бантом.

– Ты это ищешь? – спросила она, показывая мне дневник. – Слушай, Айви, ты кто такая, вообще?

Я потянулась к дневнику. Больше всего я сейчас боялась, что ветер выхватит свободно лежащие внутри кожаной обложки листы и они разлетятся по всему школьному двору. Пенни опередила меня, быстро спрятала руку с дневником себе за спину.

– Я давно хотела найти что-нибудь, чем можно тебя унизить, – сказала она. – Или хотя бы доказать всем, что не меня одну следовало вышвырнуть тогда из балетного класса. Но это! – Она потрясла дневником у себя над головой. – Это бесценно!

Я старалась успокоиться и дышать ровнее.

– Но как ты сумела его найти, Пенни? Тебе кто-то подсказал? Кто?

– Ты сначала научись закрывать дверь в свою комнату так, чтобы никто не смог заглянуть в нее снаружи, – ехидно ухмыльнулась Пенни.

– Ах, ты…

– Ты что думаешь, я хуже тебя, что ли? Нет, ничем не хуже. Вот погоди, увидишь, что тебя ждет, когда я покажу этот дневничок мисс Фокс!

Я поправила упавшую мне на лоб мокрую прядь и спокойно ответила:

– Покажи и обнаружишь, что она об этом давным-давно знает.

Мои слова сильно озадачили Пенни. Она склонила голову набок и попятилась назад, к дымоходам.

– Что? – переспросила она. – Мисс Фокс известно о том, что ты не Скарлет?

– Само собой, – кивнула я. – Лисице известно все. Ты ничего не добилась. Скарлет здесь больше нет. Есть только я. – Я двинулась к Пенни, протянув вперед руку с раскрытой ладонью, как если бы подходила к дикому зверю. – Так что просто отдай мне дневник, Пенни, и закончим на этом. Я серьезно тебе говорю.

Пенни повернула голову в сторону, тряхнула своими мокрыми волосами.

– Ты блефуешь, – плоским, лишенным выражения голосом сказала она, глядя куда-то поверх крыши.

Я же не сводила глаз с правой руки Пенни, в которой она держала дневник Скарлет в кожаной обложке. Я смотрела на дневник и молилась о том, чтобы дождь не размыл в нем чернила, а ветер не разбросал его листы во все стороны.

– Пенни, прошу тебя. Ничего ты мне не сделаешь, потому что с самого начала это была задумка мисс Фокс – выдать меня за Скарлет. И то, что в той истории с роялем, когда тебя выгнали из балетного класса, была виновата Скарлет, ты с помощью этого дневника тоже не докажешь. Он может только навредить тебе, понимаешь?

Разумеется, в истории с роялем она ничего доказать не сможет, эти листочки не здесь, они в комнате номер тринадцать хранятся.

– Хочешь, чтобы я поверила в то, что мисс Фокс знает обо всем этом? Тогда объясни, почему в дневнике сказано, чтобы ты ей не говорила? О чем не говорила? Ну, давай колись, я же весь дневник прочитала!

И в этот момент я услышала голос, окликающий меня по имени сквозь шум дождя и свист ветра.

Ариадна. Это она вылезала сейчас из люка на мокрую крышу.

– Осторожнее, Ариадна! – крикнула я ей, хотя и не была уверена, услышит ли она меня. Неуверенно шагая по мокрым черепичным плиткам, Ариадна приближалась ко мне.

Я перевела взгляд на Пенни.

– Твоя жалкая серая мышка тоже обо всем знает? Вот умора…

– Послушай, Пенни…

– Нет, это ты послушай! Все думают, что могут дурачить меня! Нет, с меня хватит, я этого больше не потерплю! – зло выкрикивала Пенни. – Это я – слышишь, я! – достойна быть первой в балетном классе!

Я стояла, смотрела Пенни в лицо, слышала, как пыхтит у меня за спиной Ариадна.

– Так ты просто завидуешь, – сказала я, хотя мне самой было трудно в это поверить.

– Да, конечно, я завидую! Я всегда была самой лучшей танцовщицей в школе! Я была лучше, чем Надия, лучше, чем ты и твоя гадкая сестра! Я была лучшей, а вы меня этого лишили.

На щеках Пенни блестели капли, причем я была уверена, что это смешавшиеся с дождем слезы. Об этом говорили глаза Пенни – мокрые и покрасневшие. Но даже ее слезы не могли погасить пылающий в моей душе гнев.

– Ты самовлюбленная дура, Пенни! И ничего хорошего ты не заслуживаешь!

Пенни швырнула дневник себе под ноги и с визгом бросилась на меня. Сбила меня, повалила спиной на мокрую крышу, попыталась ударить меня по лицу, но я, собрав все силы, сумела оторвать ее от себя.

Мимо меня промелькнула Ариадна, она уже тянулась за дневником, когда у нее на скользких черепичных плитках поехали ноги. Ариадна упала, и ее стремительно понесло прямо на трубу дымохода.

Я с ужасом увидела, как она ударилась головой о потемневший мокрый камень, а затем безжизненно осела на крышу.

– Ариадна! – закричала я и поползла к ней, но передо мной внезапно появилась Пенни. Она наклонилась, сильно дернула меня за волосы и крикнула:

– Ну как, нравится? – Затем Пенни ударила меня под ребра носком своей туфли и снова закричала: – А так нравится? Лживая мерзавка! Такая же, как твоя сестра!

Кожа у меня на голове под волосами горела огнем, но я, не обращая на это внимания, пыталась вырваться, чтобы приблизиться к Ариадне. Мне очень не нравилась темная лужица, которая начала скапливаться вокруг головы моей подруги.

– О, нет, – прошептала я.

Пенни ослабила свою хватку, она тоже заметила неподвижно лежащую под мелким дождем Ариадну.

Время замедлило свой бег. Пенни споткнулась.

А я бросилась вперед.

Глава двадцать пятая



– Очнись, Ариадна! – крикнула я.

Спустя несколько секунд веки Ариадны дрогнули, и она начала стонать.

Слава богу, она жива!

– Ариадна, ты в порядке?

– Да, – прошептала она.

Почувствовав невероятное облегчение, я схватила дневник, прижала его к своей груди и перекатилась в сторону. Теперь я оказалась в опасной близости от края плоской части крыши, и у меня закружилась голова, когда я увидела далеко внизу верхушки деревьев и землю.

Пенни мрачно наблюдала за тем, как я карабкаюсь дальше от края пропасти, и сказала, шумно дыша:

– Ну, вернула ты себе этот дурацкий дневник, и что? Все равно я знаю теперь все твои мерзкие тайны.

Слегка пошатываясь, я поднялась на ноги и только сейчас почувствовала, что промокла до нитки.

– А у меня есть твое признание, – сказала я.

– Это ничего не значит! – взвизгнула Пенни. – Я по-прежнему могу кому угодно рассказать, кто ты на самом деле!

Тут зашевелилась Ариадна. Она закашлялась, а потом что-то сказала, но так тихо, что я ничего не расслышала сквозь шум ветра.

– Что? Что она сказала? – требовательным тоном спросила Пенни.

– Сделка, – громче повторила Ариадна своим надтреснутым голосом.

Не спуская глаз с Пенни, я подошла к своей подруге, присела рядом с ней.

– Какая сделка? – шепотом спросила я.

Ариадна приложила ладонь к ране на своей голове, из которой сочилась кровь, еще сильнее застонала, но потом сказала:

– Доказательство. У нас есть доказательство того, что Пенни подставили. Ты можешь сказать об этом мисс Фокс.

Пенни хоть и стояла поодаль, но держала свои ушки на макушке.

– И что ты предлагаешь, мышь серая?

А я уже поняла, что имеет в виду Ариадна. Показать мисс Фокс дневник я, разумеется, не могла, но ничто не мешало мне сообщить ей о проделке Скарлет. И тогда Пенни сможет вновь заниматься балетом, а меня… Ну что ж, меня, скорее всего, выгонят из балетного класса вместо нее.

Ариадна повернула ко мне голову и прошептала:

– Айви, у нас нет выбора. Иначе она всем растрезвонит.

Я поморщилась, повернулась к Пенни и неохотно сказала:

– Это правда, у нас есть страница, на которой Скарлет рассказывает о том, как она подставила тебя с тем роялем. Если ты поклянешься… – У Пенни глаза полезли на лоб. – Так вот, если ты поклянешься своей жизнью, что будешь держать свой рот на замке, я признаюсь в этом.

Закончив говорить, я затаила дыхание.

Пенни стиснула кулаки, а затем неожиданно села прямо на мокрую крышу. Посмотрела в серое небо, помолчала немного, а затем грустно сказала:

– Я всю жизнь мечтала стать балериной. Хорошей балериной. Такой, чтобы все любили меня.

– Что ж, тогда ты и я… и моя сестра… мы очень похожи друг на друга, ты не находишь?

– Я не такая, как ты, – хмуро заметила Пенни. Она еще немного помолчала и наконец приняла решение: – Хорошо. Ты расскажешь им, что ты – то есть Скарлет – разбила рояль. Но если мне не разрешат после этого снова заниматься балетом, считай, что наша сделка расторгнута.

Я посмотрела на Ариадну, которая все еще продолжала зажимать ладонью рану на голове. Дождевые капли падали, смешивались с кровью и розоватыми ручейками стекали у нее по щекам.

– Отлично, – сказала я. – Договорились.

Я подхватила Ариадну под мышки, помогла ей встать. Поднявшись, она всем телом повисла у меня на руке. Сжав в свободной руке дневник, я осторожно повела свою подругу к открытому световому люку.

Когда мы проходили мимо Пенни, та даже не шелохнулась.

– Как ты? – снова спросила я Ариадну.

– Отлично, – ответила она, но спустя буквально пару секунд закатила глаза, и у нее подломились ноги. Я обхватила Ариадну и на руках внесла ее внутрь школы.

У подножия лестницы собралась кучка девочек, все они возбужденно галдели, перекрикивая друг друга, а увидев нас, моментально замолкли, испуганно глядя на Ариадну, по лицу которой текла кровь.

Вперед выступила Надия, резко спросила, подбоченившись:

– Что там у вас наверху происходит? И где Пенни?

– Пойди сама и посмотри, – огрызнулась я в ответ.

– Никуда я не пойду в такую погоду!

– Да-да, в такую погоду и простудиться недолго! – поддакнула Этель.

На пререкания с ними у меня не было ни времени, ни желания.

– Вы что, не видите, что мне нужно отвести Ариадну к медсестре? Пропустите нас!

– О, черт, – пробормотала Надия, когда я со стонущей Ариадной на руках протискивалась мимо нее.

– Я помогу тебе, – сказала мне маленькая, робкая на вид девочка. Она подошла и закинула одну руку Ариадны себе на плечо.

– Спасибо, Дот, – пробормотала Ариадна.

Мы с Дот повели Ариадну по коридору, потом вниз по короткой лесенке и уперлись в белую дверь с крупно нарисованным на ней красным крестом. Дот осторожно постучала, но никто не откликнулся. Тогда в дверь забарабанила я – уже во всю силу.

– Что такое? – выглянула из приоткрытой двери медсестра. – К чему весь этот шум?

У медсестры были собранные в пучок темно-каштановые волосы и – редкий случай для этой школы! – дружелюбное лицо. На ее белом халате был приколот бейдж с надписью «Медсестра Глэдис».

– Моя подруга… она упала с лестницы, – солгала я. – Упала и головой ударилась.

Действовать сестра Глэдис начала без малейшего промедления.

– Давайте положим ее, девочки. Как тебя зовут, моя милая?

– Ари… ад… я… все хорошо, – пролепетала Ариадна.

Мы уложили ее на металлическую кровать. В медпункте стояли еще две такие же кровати, была раковина, столик со всем необходимым для оказания первой медицинской помощи и застекленный шкаф с висячим тяжелым замком. А еще здесь резко пахло хлоркой и чем-то «больничным».

– Боже, да вы же промокли насквозь! – воскликнула медсестра.

– А мы только что с улицы. Вошли в школу, и тут Ариадна вспомнила о том, что забыла одну нужную ей вещь. Побежала за ней, поскользнулась на ступеньках и упала.

Уф! Лгать с каждым днем мне становилось все легче и легче. Интересно, куда может завести такая привычка?

– Похоже, у нее сотрясение мозга, – Сестра Глэдис взяла влажную тряпочку и начала промокать рану на голове Ариадны, заставляя ее морщиться при каждом прикосновении. – Она, когда падала, ударялась обо что-то острое?

– М-м… Об угол бордюрного камня, может быть? – ответила я, продолжая громоздить ложь на ложь.

– Ладно, – задумчиво кивнула медсестра. – Давайте я для начала обработаю ее рану, мои дорогие, а потом Ариадне нужен будет долгий покой и отдых.

Я отошла, села на металлический стул рядом с Дот.

– Ариадна очень хорошая девочка, – сказала она, шмыгая носом. – Три раза прикрыла меня собой от мяча во время хоккейных тренировок.

– С вашей подругой все будет в порядке, – успокоила нас сестра Глэдис. Она выбросила свою тряпочку и потянулась за ватой. – Можете не волноваться.

Дот снова шмыгнула. Я улыбнулась ей и взяла Дот за руку.

– Ты права. Ариадна очень хорошая подруга, – шепнула я. Дот крепко стиснула мою руку.

Мы просидели в медицинском кабинете еще минут десять, потом медсестра сказала, что сейчас она даст Ариадне снотворное и та уснет.

– Сейчас вы идите по своим комнатам, девочки, – сказала она. – А завтра приходите проведать свою подругу. Обо всем случившемся я сделаю запись в журнале.

Мы неохотно покинули кабинет медсестры. Я молилась о том, чтобы Пенни не нарушила сделку, которую заключили на крыше.

Когда мы с Дот вернулись к себе на этаж, там все еще толпились ученицы. Девочки стояли, переговаривались и, кажется, совершенно забыли о том, что пора идти в столовую обедать. Я проскользнула в нашу комнату и спрятала дневник в нижнем ящике гардероба, под одеждой.

Возвращать его на прежнее место мне не хотелось, во всяком случае, до тех пор, пока я не удостоверюсь в том, что Пенни держит свое слово. Кроме того, я решила, что в гардеробе странички дневника быстрее просохнут. Спрятав дневник, я вернулась в коридор и смешалась с толпой.

Как выяснилось, я очень вовремя все успела сделать, потому что в ту же секунду по коридору разнесся грозный окрик:

– Что все это значит? Вы все должны уже сидеть в столовой!

Мисс Фокс. Только ее мне и не хватало.

Раздались нестройные выкрики «Да, мисс Фокс!», «Простите, мисс Фокс!», и все повалили к лестнице. Мисс Фокс наблюдала за этой суетой, уперев руки в боки.

– Постойте, мисс Грей, – остановила она меня. – Что у вас за вид? Вы вновь что-то натворили?

– Нет, мисс, – ответила я. – Это Ариадна. Она упала с крыльца, и мы с Дот отвели ее к медсестре.

– Да? – недоверчиво прищурилась мисс Фокс, и я побоялась, что сейчас она прикажет не морочить ей голову и выложить всю правду. Но она сказала лишь: – В столовую, живо. И чтобы без происшествий.

Без происшествий? Да нет, мисс Фокс, без новых происшествий никак не обойдется. Ведь я собираюсь в самое ближайшее время поставить вас в известность о том, что это Скарлет разгромила тогда рояль в классе мисс Финч.

Словно для того, чтобы напомнить мне о нашей сделке, в коридоре появилась промокшая насквозь Пенни.

– Мисс Винчестер, а у вас что за вид? – воскликнула мисс Фокс. – Вы похожи на утонувшую крысу! Немедленно идите и переоденьтесь. И вы, кстати, тоже, мисс Грей! Я никому не позволю появиться в таком виде у меня в столовой.

Я проследила взглядом за направлявшейся в свою комнату Пенни. Уже открыв дверь, она обернулась и сделала выразительный жест – раскрыла и вновь закрыла сложенные ладони. Книжечка. Дневник.

Четкое напоминание о том, что она в любой момент может разбить мой хрупкий мирок вдребезги.

Глава двадцать шестая



Очень странно было ночевать в комнате номер тринадцать одной, без Ариадны. Точно так же непривычно я чувствовала себя первое время после переезда в дом тетушки Фебы, где мне очень не хватало Скарлет.

Почти всю ночь я провела без сна – ворочалась, вздыхала, смахивала набегавшие на глаза слезы.

Уныло прошел и обед без Ариадны, после которого мне вновь предстояло убирать в столовой на пару с Пенни. Правда, здесь все обошлось без «происшествий», как любит выражаться мисс Фокс. Мы с Пенни просто разошлись по разные стороны и занялись делом. И до самого конца уборки не перекинулись ни словом, даже, по-моему, не взглянули друг на друга.

Чуть веселее дела пошли на следующий день, и это несмотря даже на то, что мне предстояло выполнить условия сделки с Пенни – рассказать Лисице об ужасном проступке Скарлет. Мысль о том, как это лучше сделать, гвоздем сидела у меня в голове.

Я навестила Ариадну, которая все еще оставалась под надзором медсестры Глэдис. Моя подруга лежала откинувшись на подушки. Голова обвязана бинтом, но глаза, в отличие от вчерашнего, ясные, взгляд вполне осмысленный. Хорошо. И провалов в памяти у Ариадны не было, это я обнаружила, как только подсела к ней на кровать.

– Ты собираешься сделать это? – шепотом спросила Ариадна. – Я имею в виду, рассказать про рояль?

– Конечно, – кивнула я. – Придется рассказать, куда деваться.



В течение всего урока в балетном классе я думала о том, что скажет мисс Финч, когда узнает правду о том рояле. Каждый раз, когда она хвалила меня за хорошо выполненный элемент, я тревожно вздрагивала.

Я мысленно проклинала свое отражение в зеркале. Прятавшаяся у меня в голове Скарлет на секунду высунулась и показала мне язык.

Когда настало время идти в кабинет мисс Фокс, меня уже била мелкая дрожь. Я не знала, поверит она мне или нет и сумею ли я достоверно солгать, объясняя, откуда мне стала известна эта история. Наверное, смогу. Лгать я здесь научилась.

Я негромко постучала в темную деревянную дверь. Она почти сразу распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с мисс Фокс.

– В чем дело? – раздраженно спросила она, глядя куда-то поверх моей головы.

– Я хочу кое в чем признаться, – сказала я.

– Ага! – торжествующе воскликнула Лисица. – Интересно, почему это меня совершенно не удивляет, а? Такая маленькая вредная мерзавка, как ты…

– Я не про себя собираюсь рассказать, – покачала я головой. – О ком-то другом.

Мисс Фокс резко замолчала, удивленно подняла брови и отступила в сторону.

– Заходи, – сказала она.

Я села на стул и была рада уже тому, что меня хотя бы пока не огрели тростью.