– Кто он?

– Он сказал, что его зовут Гэбриел. Больше я ничего не знаю.

Туман, обволакивавший мысли Грейс, как будто развеяло свежим ветром.

– Этот славный малый с утра пораньше отправился на речку порыбачить и нашел вас лежащей на берегу. Вы уже не дышали. Большинство людей не стали бы ничего предпринимать, а он начал делать вам массаж сердца и старался до тех пор, пока не прибыла «скорая». Уж не пойму, каким чудом, но ваше сердце заработало снова. Я не знаю этого парня, но таких порядочных людей редко встретишь… Он вытащил вас из царства мертвых. И, самое удивительное, этот добрый самаритянин не стал здесь задерживаться.

Грейс не понимает, и выражение ее лица, должно быть, достаточно точно передает ее смятение.

Ветеринар садится на край кровати и регулирует поступление жидкости через капельницу, наличие которой она внезапно обнаруживает. Точно так же, как гипс на руке и шину на ноге.

– Как я вам уже сказал, вы потеряли много крови, – продолжает доктор. – А от того места, где он вас нашел, до ближайшей больницы больше ста километров. Вы бы умерли по дороге. Он правильно сделал, что привез вас ко мне. Поскольку коров в этих краях больше, чем людей, то и ветеринары многочисленнее врачей, – добавил он с улыбкой. – Короче, у меня в холодильнике имелись запасы крови, но крови животных…

– Откуда же взялась та, которую мне перелили? – спрашивает Грейс, внутренне дрожа.

– Это его, у вас совместимые группы. Вы бы его видели: уже бледный, как полотно, и все порывался отдать вам еще немного. Мне пришлось настаивать, чтобы вынуть иглу из его вены, а не то он отдал бы вам всю! Нет, действительно, или этот человек в вас влюбился, или он святой, – шутит ветеринар.

Грейс закрывает глаза. В ее жилах течет кровь ее былого мучителя и, главное, кровь убийцы Наис. Мысль эта настолько отвратительна, что она не может поверить в реальность слов доктора.

– Эй… все хорошо, мэм, – успокаивает ее ветеринар, склонившийся над электрокардиографом, линия на котором резко задергалась. – Если вы беспокоитесь о нем, не волнуйтесь, он ушел на своих ногах.

Она заставляет себя успокоиться.

– Вот так, не пугайте меня теперь, когда самое страшное позади. Вы на пути к выздоровлению…

Эти слова вдруг напоминают ей речь Пассажира и аналогию с врачом, который говорит с больным о выздоровлении или о болезни. При этой мысли ее охватила новая тревога.

– Со мной был футляр… Где он? Красный футляр…

– Ах да! Ваш спаситель мне сказал, что нашел это при вас, и попросил меня бережно его сохранить, чтобы отдать вам, когда вы очнетесь.

Значит, Гэбриел ее не предал…

– Я могу его получить?

– Э-э, да, конечно… Он в ящике тумбочки у кровати, вот здесь. Держите.

Попытавшись протянуть руку, Грейс вскрикивает от боли.

– Ваши ребра еще не срослись, двигайтесь осторожно. Я не давал вам морфий, чтобы не усугубить ваше состояние, поскольку не знал характера раны.

– Вы можете его открыть и сказать мне, намокло ли содержимое?

Ветеринар открывает коробочку и извлекает из нее красную флешку.

– Сейчас она не мокрая, но я не могу гарантировать, что она не побывала в воде.

– Спасибо…

Мужчина кладет флешку на стол.

– Через сколько времени я могу уйти?

– О, я вас не удерживаю. Но ваше тело будет нуждаться в очень бережном обращении еще минимум неделю. Так что все зависит от того, каким способом вы намереваетесь отправиться к себе домой.

– Я могу позвонить?

– Разумеется. Пора успокоить вашу семью. Поскольку документов при вас не было, а этот Гэбриел сказал, что, несмотря на крайнюю слабость, вы умоляли его не сообщать ни в полицию, ни кому бы то ни было еще, я никому ничего не говорил. Кстати, обратите внимание, что я не спросил у вас ни вашего имени, ни каким образом вы оказались в реке в этом вечернем платье… Я только знал, что к вам надо обращаться на английском.

Грейс ограничивается неопределенной улыбкой и, главное, полным признательности взглядом. Ветеринар кладет свою руку на ее.

– Схожу принесу вам телефон.

Когда минуту спустя он передает ей аппарат, Грейс торопливо набирает номер Эллиота Бакстера, пересказывает все, что с ней произошло, и настаивает на том, чтобы найти поезд Пассажира и спасти детей.

Во время их разговора ее начальник переходит от ярости к удивлению, а под конец испытывает восхищение храбростью своей сотрудницы. Грейс дает отбой, уверенная, что он использует все возможности, чтобы избавить маленьких невинных страдальцев от их непередаваемого мучения.

Она кладет телефон на прикроватную тумбочку и берет в руку флешку. Действительно ли на ней то, о чем говорил Гэбриел? Содержит ли она информацию, способную разрушить «Олимп», разоблачить всех его участников и клиентов? Теперь надо ждать возвращения в полицейское управление, чтобы проверить записанные данные. Она должна соблюдать правила информационной безопасности, чтобы избежать случайного повреждения того, что должно стать бесценной уликой.

Она видит время на электрокардиографе. Как договорено с Эллиотом, швейцарская полиция прибудет за ней через два-три часа на вертолете, чтобы обеспечить ее отправку в Шотландию. Она не может позволить себе ждать пару-тройку дней. Она должна знать, какие тайны скрывает эта флешка, чтобы начать действовать прежде, чем Пассажир успеет принять меры.

Совершенно обессиленная, она решает немного поспать до прибытия швейцарских коллег. Но прежде ей необходимо услышать ответ ветеринара на не дающий ей покоя вопрос.

– Доктор Дисбах? – окликает она.

– Да!

Старик спокойно заходит в комнату.

– Этот Гэбриел… – начинает Грейс. – Он вам не сказал, как я могу с ним связаться или куда он направляется?

– Нет, он не оставил ни своего адреса, ни фамилии. Я думаю, что он не местный. Могу вам лишь сказать, что он производит впечатление человека, которого жизнь изрядно потрепала. Он хромал, а на горле у него, как мне показалось, шрам. Кстати, голос у него немного хриплый.

– Никакой записки, ничего?

Доктор как будто задумывается.

– Нет, когда он узнал, что вы выживете, сказал мне, что должен ехать и побыстрее вернуться, чтобы заняться детьми.

– Детьми?

– Да, именно так он сказал. Не моими детьми, а просто детьми.

Грейс молчит. Смущенная, возможно, взволнованная.

Эпилог

Два дня спустя, около девяти часов утра, Грейс, вопреки возражениям врачей, покинула больницу. Из-за травм у нее ушло пять минут на то, чтобы подняться по лестнице своего дома, которую обычно она преодолевала в несколько секунд.

Накануне она отправила флешку в IT-отдел своего управления, и ей обещали прислать полный отчет сегодня к обеду.

Из больничной палаты она также переговорила с Эллиотом и, к огромной своей радости, узнала, что поезд Пассажира был остановлен как раз перед пересечением границы. Проблемы с электроникой обездвижили его на путях. Если бы не эта случайность, полиция не успела бы его вовремя перехватить.

Не раскрыв своему начальнику роль, которую в этой загадочной поломке, очевидно, сыграл Гэбриел, Грейс, узнав новость, почувствовала странное тепло в животе. Тем более что все дети были здоровы и помещены в надежное место. Взрослые же, напротив, задержаны для допроса. Но, как Грейс догадывалась, в скором времени большинство из них будет отпущено из-за отсутствия конкретных обвинений.

Именно это должно было предотвратить содержимое флешки, которую она с риском для жизни вырвала из рук Пассажира.

Поднявшись на площадку своего этажа, совершенно задохнувшаяся Грейс увидела выскочившего из двери соседней квартиры Кеннета.

– Грейс? Что случилось?

– Один кот выразил мне свое недовольство, – сыронизировала она.

– Давайте-ка, я вам помогу. Я так и знал, что это вы возвращаетесь.

Кеннет довел Грейс до ее квартиры.

– Я поставил у вашей двери завтрак. А главное, вы знаете, где меня найти, если понадоблюсь.

– Спасибо, Кеннет.

– Да, совсем забыл! – воскликнул он. – Курьер оставил у меня это письмо для вас.

Старик протянул ей конверт из крафтовой бумаги.

– Хорошего отдыха, – заключил Кеннет, удаляясь.

Грейс заперла за собой дверь, дотащилась до дивана, на который села с тысячей предосторожностей, после чего открыла конверт и извлекла из него листок бумаги.

«Грейс.
Я успокоился, узнав, что вы живы. Вы оправитесь от физических и моральных травм. Пассажир ускользнул от нас, но я знаю, что вы сумели заполучить флешку. Значит, час расплаты пробил.
Доверяю вам ведение назревающей беспощадной войны против «Олимпа».
Я же, если вам это интересно, покинул эту транснациональную компанию после того, как спровоцировал поломку электронного оборудования поезда, вызвавшую его остановку на границе. Сейчас я в бегах. При необходимости свяжусь с вами».


Грейс нашла изящным то, что Гэбриел не хвастается ни тем, что спас ей жизнь, ни тем, что отдал свою кровь. Но как он мог писать подобным образом, словно их отношения не были навсегда отмечены пролитой им кровью?

Она оставила конверт на низком столике и с трудом поднялась. Если час разоблачений для «Олимпа» пробьет в скором времени, то время свести личные счеты уже наступило.

Она направилась прямиком к бронированной двери в потайную комнату и открыла ее без каких бы то ни было неприятных ощущений. Она в последний раз окинула взглядом газетные вырезки на стенах, не испытывая тревоги. И с горечью улыбнулась, отметив, что ни в одной статье не упомянуты ни опыт Кентлера, ни легенда о Крысолове. Все эти годы журналисты проходили мимо того, что могло стать величайшим скандалом за последние пятьдесят лет. Возможно, им следовало бы направить свою энергию на ведение настоящего расследования вместо того, чтобы раскручивать дутые сенсации.

Вспомнив о Гамельне, Грейс вдруг почувствовала головокружение. Лихорадочный темп расследования не позволил ей в полной мере осознать то, что она доказала: древняя сказка, которой больше семи веков и которая известна всему миру, в действительности оказалась реальным историческим фактом, имевшим место в маленьком немецком городке 26 июня 1284 года.

Если бы сегодняшние родители знали, какой ужас рассказывают своим детям, полагая, что развлекают их обычной легендой, – подумала она.

А уж тот факт, что она сама стала жертвой преступной педофильской сети, созданной в Средние века этим дьявольским флейтистом, вообще с трудом укладывался в голове.

Но какое значение имели все эти исторические отсылки в сравнении с ощущаемым ею сегодня реальным облегчением. Реальным настолько, что она даже заплакала.

Теперь Грейс знала правду о своем детстве, и даже если не смогла еще найти и арестовать своего мучителя, она больше его не боялась. Теперь она была хозяйкой своего прошлого, а не игрушкой детских страхов.

Она подумала о Лукасе, одиноком в своей хижине, и поняла, что скоро отправится туда навестить его и объявить, что держит свое обещание покончить с педофильскими сообществами, жертвами которых стали они оба. Ей не терпелось принести новости, которые будут ему приятны и, возможно, помогут тоже избавиться от страхов.

Чтобы не терять времени, она попросила немедленно направить оперативно-следственную группу в пещеру Коппенбрюгге, чтобы проверить, сохранились ли там, несмотря на пожар, улики. Благодаря новым доказательствам, собранным в ходе ее расследования, она рассчитывала добиться от сената Берлина выдачи всех досье по проекту Кентлера, еще скрываемых в его архивах. Возможно, эти данные помогут установить личность ее мучителя и многих других. И это не считая того, что она рассчитывала обнаружить на флешке, захваченной у Пассажира.

Она спокойно сняла вырезки со стен и уложила в картонные коробки и папки, которые составила в углу комнаты. При виде фотографии родителей она заколебалась, потом разорвала ее пополам.

Очень скоро стены стали чистыми, а с ее сердца свалился камень. Грейс обвела пустой кабинет взглядом и вздохнула с облегчением.

Затем она закрыла за собой дверь, унося три документа: портрет отца, отделенный от портрета матери, изображающий черты юного Лукаса набросок, выполненный через много лет после событий, и снимок храброго Скотта Дайса, сделанный одним из репортеров.

Она вынула из кармана перочинный ножик-брелок и аккуратно положила в ящик ночного столика вместе с рисунком и вырезкой из газеты. Потом долго смотрела на оторванную часть фотографии. Со слезами на глазах она рассматривала встревоженное лицо человека, ожидающего возвращения дочери, которую он так любил.

– Спасибо… папа, – прошептала она.

Грейс уже думала о том, как поместит эту фотографию в семейном склепе на кладбище. Но в противоположной стороне от могилы ее матери, которую, должно быть, похоронили люди из «Олимпа», озабоченные тем, чтобы смерть этой старухи не вызвала подозрений у полиции и жителей поселка.

Краем глаза, затуманенного слезами, она заметила крадущуюся тень.

Кот был тут как тут и не сводил с нее глаз из-за оконного стекла. Он пригладил передней лапкой усы и свернулся клубком на каменном карнизе возле тушки мыши.

Грейс ласково смотрела на него, медленно качая головой.

Телефонный звонок вырвал ее из задумчивости.

– Инспектор Кемпбелл? IT-отдел. Мы закончили анализ USB-накопителя, переданного вами. Отчет ждет вас в управлении.

– Выезжаю!

Грейс открыла дверь и наткнулась на маленький поднос с едой, приготовленной Кеннетом, который она при входе взяла и поставила на комод. Она собиралась уйти, но вдруг развернулась.

Пересекла гостиную, вошла в спальню и широко распахнула окно. Поиграла с кольцом, которое много лет носила на пальце, сняла его, посмотрела и тоже убрала в ящик ночного столика. Потом сделала глоток воздуха и сказала:

– Добро пожаловать, дружок.

Еще лежа, кот повернул к ней мордочку, словно не веря происходящему. Их взгляды встретились, и он вдруг вскочил и подбежал к молодой женщине. Грейс почесала его за ухом, и зверек замурлыкал от удовольствия.

– Сейчас наслаждайся угощением, которое принес мне, а вечером мы поужинаем вместе.

Грейс поспешила, насколько ей позволяло ее состояние, покинуть квартиру. Она взяла такси, которое доставило ее в полицейское управление.

Пройдя через опенспейс и ответив на приветствия коллег, спрашивавших, как ее дела, Грейс наконец осталась одна в своем кабинете и, морщась от боли, села в кресло.

Рядом с конвертом, который она приготовилась вскрыть, лежал номер «Скотсмана». На первой полосе газеты, так же, как, наверное, на первых полосах многих изданий по всему миру, рассказывалось о безумном аресте поезда фонда «Олимп», а также об освобождении многочисленных сирот, запертых в одном из вагонов.

Грейс взволновала подпись к фотографии под статьей: «Двадцать три ребенка в возрасте от трех до двенадцати лет ждут теперь усыновления, чтобы начать новую жизнь после вызволения из заточения».

Среди лиц маленьких узников Грейс тотчас узнала шаловливое личико Элизы. И у нее возникло странное чувство, что девочка смотрит на нее, и только на нее одну. Она вспомнила симпатию, которую мгновенно почувствовала к этому ребенку, как и инстинктивное желание позаботиться о ней.

Что-то незнакомое творилось с ней. Словно свет ворвался в некогда закрытую дверь.

– Нет! – сказала она вслух через несколько секунд, отметая возможность, которую сочла неразумной и безумной.

Вернемся к этому, когда ты докажешь, что способна завести кота и заботиться о нем, – подумала она.

Грейс отложила газету и взяла конверт с надписью: «Для инспектора Кемпбелл, в ответ на ее запрос об экспертизе USB-накопителя // улики № 26543#».

Она с лихорадочным нетерпением извлекла из конверта красную флешку и ее футляр, а также отчет IT-отдела, который ограничивался одной-единственной страницей. Тревожно.

Очень сжатый отчет сообщал, что анализ электронного носителя был значительно затруднен вследствие замыкания цепи и многочисленных ударов, повредивших память. Исследование позволило установить наличие пятидесяти недавно сделанных фотографий, однако графические данные были уничтожены. Единственная папка в списке, которую удалось восстановить, будет направлена Грейс по служебной почте. Как и в остальных, ее бинарный код и разрешение позволяют сделать вывод о неожиданном происхождении снимков. Спутниковые фотографии… – задумчиво мысленно заметила Грейс.

Это было совсем не то, что она рассчитывала найти на флешке! Она должна была обнаружить на ней компрометирующие материалы на компаньонов Пассажира и клиентов «Олимпа». Фото, видео, документы, аудиозаписи. Ради этого она полезла в тот адский поезд!

Что произошло? Гэбриел обманул ее? Вряд ли, если судить по его письму. Сам ошибся?

Грейс взяла флешку в руки и вдруг у нее в мозгу как будто произошла вспышка.

Она снова была на платформе, в момент броска с целью вырвать мешочек из рук Пассажира. В тот момент, в горячке и от страха, она не обратила внимания на ощущение пальцев, когда схватила его. Но теперь, заново переживая сцену, признала очевидное: в черном бархатном мешочке было две флешки. Две. Но упала только одна. Очевидно, не та, что содержала компромат. Катастрофа.

Раздавленная, Грейс ухватилась за единственную мысль: что же такого ценного было на этой флешке, если она хранилась в сейфе Пассажира?

От раздумий ее отвлек необычный шум, доносившийся из холла. Возможно, пьяный водитель буянил, отказываясь отправляться в камеру для вытрезвления. Вскоре она различила в основном повышенный голос дежурного, а не обычные крики агрессивного пьянчужки.

Она сосредоточилась. Готовая уже включить компьютер, чтобы открыть единственную сохранившуюся папку, переданную ей, она задержалась взглядом на последней фразе отчета: «Наконец, следует отметить, что USB-носитель имеет название: “Фаза 3”».

Остановив палец над клавишей «Энтер» клавиатуры, Грейс еле слышно повторила слова из речи Пассажира:

– «Но прежде, чем раскрыть вам фазу номер 2 Плана, которая, наконец, позволит нам объявить о нашей победе, я хотел бы поздравить вас с тем, что уже сделано…»

Значит, существует и фаза 3?

Грейс не знала, что думать. Судя по тому, что она узнала о плане Пассажира и его компаньонов, дальше в жажде власти зайти было просто невозможно. Тогда в чем мог заключаться следующий этап?

С крайней осторожностью она открыла документ, озаглавленный «Ф 3 – ECM 44».

Появилась фотография.

В этот момент на столе Грейс зазвонил стационарный телефон. Звонок был внутренний. Слишком поглощенная тем, что разворачивалось перед ее глазами, она не ответила, что вызвало включение автоответчика.

На экране появилось изображение, действительно напоминающее снимок со спутника. Была видна широкая равнина охрового цвета. В центре того, что казалось пустыней или жидкой поверхностью, четыре серых сферических формы собрались вокруг черной мачты.

– Что это такое? – прошептала Грейс.

Она не могла ни понять назначение этих странных конструкций, ни определить место, где они расположены.

Однако, ей необходимо было срочно расшифровать эту новую загадку, если она хотела найти Пассажира, вырвать у него имена его подручных и сорвать осуществление следующего этапа его Плана, наверняка дьявольского.

Она со всей быстротой начала набирать номер начальника IT-отдела, чтобы тот помог ей в анализе мельчайших деталей фотографии, но тут в дверь ее кабинета постучали.

– Да?

Дежурный полицейский, сурового вида мужчина лет пятидесяти, просунул голову в щель приоткрывшейся двери.

– Инспектор, простите меня, но тут кое-кто настаивает… скажем так: очень твердо настаивает на том, чтобы вас увидеть… немедленно.

Грейс знала этого полицейского. Он был не из тех, кого можно заставить оробеть, за время службы он повидал всякого. Но сегодня он впервые был не в своей тарелке.

– Кто это? – спросила она, удивленная его растерянным видом.

– Женщина. Точнее, инспектор.

– Из какого отдела?

– Она не отсюда… Она приехала из… В общем, было бы лучше, если бы вы согласились с ней встретиться. Она… очень настойчивая.

– Чего конкретно она хочет?

– Просто говорит, что дело срочное и что вам это не понравится.

Грейс нагнула голову, одновременно заинтересованная и настороженная.

– Как ее зовут?

Офицер неожиданно обернулся.

– Эй! Подождите, вы не можете… – крикнул он.

Его втолкнули внутрь.

На пороге стояла женщина лет сорока. Грейс сразу отметила широкий шрам у нее под правым глазом и решительность, застывшую во взгляде холодных голубых глаз, контрастировавших с ее огненно-рыжими волосами.

Две женщины молча рассматривали друг друга. Грейс знала, что следовало бы выставить незнакомку, но ее присутствие было таким мощным, что она смутилась.

– Кто вы? – спросила Грейс наконец, медленно вставая.

Та с невозмутимым видом окинула ее взглядом, словно оценивая, после чего сурово ответила:

– Геринген. Сара Геринген.

Благодарности

Спасибо Бернару Фиксо и Эдит Леблон за предоставленную мне несказанную радость – жить в творческой свободе. Моему редактору Камилле ле Доз за то, что снова с профессионализмом и доброжелательностью сопровождала процесс «рождения» текста. Моему пресс-атташе Стефани Ле Фоль[5]: если она в чем и безумна, то лишь в том, что безумно хорошо делает свою работу. Саре Альтенлох, моему бельгийскому пресс-атташе, умеющей ужать месяц рекламной деятельности в пять часов. Рено Леблону за его внимательные замечания и чувство лаконичности. Давиду Стрепенну, который управляет коммерческим пакетботом так же легко, как своим мотоциклом. И всей команде издательства XO, столь же скромной, сколь и эффективной, мобилизовавшей свои силы, чтобы доставить вам удовольствие от чтения.



Удовольствие от чтения, возможно, было бы недоступным для вас без всех тех книжных магазинов Франции, Бельгии, Швейцарии и Квеберка, которые, независимые или нет, далеко не «пассажиры без лиц»; вы прекрасные проводники душ, к которым следует прибавить лица. Особо упомяну двоих, мои самые верные поддержки: Жерома Толедано, который так доверяет своим читателям, что работает по принципу «если книга не понравилась», и Каролин Валла, этот сгусток энергии.

Наконец, удовольствие от чтения этой книги, которое, смею надеяться, вы получили, никогда бы не реализовалось без двух моих первых читателей. Во-первых это Оливье Панкен, пожиратель сценариев и фильмов, который из года в год продолжает доказывать мне свою дружбу, говоря правду, не обижая меня. Совершенно отдельное спасибо тебе за твое дьявольское предложение, сделанное в последнюю минуту… И, наконец, огромнейшее спасибо моей жене Каролине, которая умеет как засучить рукава, когда надо править мои первые наброски, так и раскрыть мне свои объятия, когда мне приходится отвечать на брошенный мне невозможный вызов. Спасибо за то, что веришь в меня и никогда во мне не усомнилась. Порой я нахожусь в двух шагах от того, чтобы самому поверить… но это лишь до того момента, когда ты напоминаешь, что надо домыть посуду.

Источники романа

«Пассажир без лица» не стал исключением из моих правил: как и каждый мой роман, он основывается на реальных фактах.

Вся информация по легенде о Крысолове является плодом многочисленных сопоставлений исторических и археологических источников, доступных в Интернете и в Гамельнском музее. Самым волнующим предметом экспозиции является подлинный камень с выгравированной на нем надписью: «Эти ворота были возведены в год 1556, через 272 года после того, как колдун увел из города сто тридцать детей». Следует отметить, что вся туриндустрия города Гамельн строится вокруг этой легенды, приобретая, на мой взгляд, чрезмерно зрелищный характер (вроде карнавального шествия переодетых крысами детей, шагающих за флейтистом), что, с одной стороны, плохо сочетается с мрачным тоном этой истории и, с другой, еще меньше с ее вероятной достоверностью.



Проект Кентлера тоже реальность, которая не вызывает никаких сомнений. Он стал предметом двух очень подробных отчетов, которые вы можете найти здесь.

Первый, выпущенный Ганноверским институтом, на немецком (https://www.uni-hannover.de/fileadmin/luh/content/webredaktion/universitaet/geschichte/helmut_kentler_und_die_universitaet_hannover.pdf).

Второй на английском, хотя и он был составлен сотрудниками немецких университетов (https://hildok.bsz-bw.de/files/1109/Oppermann_Kentler-Englisch.pdf). Также существуют вырезки из прессы, слишком немногочисленные, по моему мнению. Несмотря на грандиозный размах и чудовищный характер, история не вызвала ни одного углубленного журналистского расследования, потому что с момента разоблачения скандального проекта в июне 2020 года не появилось ни одной статьи.



Фаза 2 плана Пассажира, предназначенная для долгосрочного установления правительства страха в условиях демократии, частично вдохновлялась «Государем» Макиавелли. Способ получения согласия, предлагаемый Пассажиром, опирается на «Пропаганду» (перевод на французский и издание в коллекции «Зоны», издательства «Ла Декуверт»), «библии» манипулирования массами, написанной в 1928 году публицистом Эдвардом Бернейсом, американским племянником Фрейда, который нашел в теориях своего дядюшки о бессознательном и о человеческих импульсах, как лучше нами манипулировать, чтобы сделать из нас покорных потребителей. Если хотите узнать об этом больше, читайте эссе «Пропаганда. Как манипулировать общественным мнением при демократии» (Белин) Давида Колона, который объясняет там, как цифровые технологии и социальные сети предоставляют новые, еще более эффективные технические возможности контроля. В этом плане призываю вас ознакомиться с теорией «легкого толчка» («nudge»), заключающейся в том, чтобы давать вам легкие толчки, побуждающие вас следовать по пути, намеченном для вас другими, оставляя при этом у вас уверенность в том, что это ваш собственный добровольный выбор. Вы убедитесь, что в последние два-три года очень многие правительства демократических стран окружают себя советниками по легкому толчку. И Франция не является исключением.



Наконец, приглашаю вас также прочитать «Время обыкновенных людей» Кристофа Гиллюи (издательство «Фламмарьон»), которое в числе прочего объясняет, как «нормальные» люди могут сказать нет тому катастрофическому глобалистскому пути, который желателен для некоторых элит, чьим символом является Пассажир без лица.



Спасибо всем за вашу любознательность. И теперь, когда удовольствие от чтения получено (во всяком случае, я на это надеюсь), удачного путешествия в страну размышлений!