– Неудивительно. Он занимается инвестициями. Крупный коллекционер. По происхождению русский – утверждает, что находится в дальнем родстве с царской семьей. Оккультизмом особо не интересуется, его основные пристрастия – редкие книги Средневековья и эпохи Возрождения. В прошлом году на него заводили дело за махинации с хедж-фондом[41], но он отделался общественными работами. Второй кандидат – Франц Ольденбург. Его ты наверняка знаешь.

– Что-то не припоминаю… Хотя погоди… Это который художник? Тогда знаю. Мы даже встречались.

Волею судеб или сознательно, но Франц умудрился оставить след во многих знаковых событиях нашей культуры. Он был дилетантом, который увлекался живописью, музыкой и писательством, – хотя и не сумел достичь высот ни в одной из областей. Однако иногда ему все же удавалось создать что-нибудь достойное внимания. Ольденбург участвовал в знаменитой нью-йоркской выставке 1982 года в Алфабет-сити – вместе с Китом Харингом[42] и Баскией[43]. Пару лет спустя написал роман о ритуальной магии совместно с Дженезис Пи-Орридж[44], и его опубликовало одно влиятельное контркультурное издательство из Сан-Франциско. В девяностых годах Франц сыграл роль румынского гангстера в фильме Джима Джармуша[45], а в двухтысячных основал музыкальный лейбл с легендарной Ким Гордон[46]. Помимо прочего, он покупал и продавал необычные музыкальные инструменты, старые ламповые радиоприемники и редкие книги.

Ходили слухи, что Ольденбург является обладателем аристократического титула и страстным коллекционером книг по магии. Мы мельком встречались раз или два, но я не рассматривала его в качестве возможного Принца: мне и в голову не приходило, что он может участвовать в сделках на шестизначную сумму.

– Отличная работа!

– Знаю, – просиял Лукас. – Уже ищу их электронные адреса.

После завтрака он посмотрел на меня с загадочной улыбкой.

– Что?

Пошарив в карманах пиджака, Лукас достал полученный от Пола снимок с изображением символа и торжественно провозгласил:

– Третий этап!

Добыть мужское семя не составляло труда. Однако я получила удовольствие, дразня и распаляя Лукаса и максимально оттягивая момент кульминации, словно желая «отомстить» за все, что он проделывал со мной. Было приятно вновь погрузиться в мир чувственных ощущений, которые мне когда-то так нравилось дарить и получать. Все мужчины различались на вкус, но мои рецепторы всегда улавливали общую составляющую: неповторимое сочетание кожи, пота и соли. До встречи с Эйбелом оральные ласки не вызывали у меня восторга: даже если и приходилось кого-то ублажать таким способом, я делала это в лучшем случае неохотно, а то и с отвращением. Но, полюбив Эйбела, полюбила и самую интимную часть его тела, источник неиссякаемого удовольствия для нас обоих – идеально симметричный, темно-розового оттенка, с проступающими голубыми венками и умеренно большой, чтобы доставлять наслаждение, не причиняя боли. Лукас оказался в точности таким же – и в то же время совершенно другим: бледнее, больше. Кожа была тонкой и нежной, как шелк, и столь же чувствительной: любое неловкое движение вызывало дискомфорт. Исследуя его тело, я словно читала новую книгу с неожиданными поворотами сюжета на каждой странице. Когда все закончилось, мы поспешили к фото и, смазав символ полученной жидкостью, по очереди произнесли заклинание.

В тот же миг у меня закружилась голова и потемнело в глазах – как при оргазме или перед обмороком. Пришлось даже лечь на кровать. Лукас тихо осел на пол. В воображении проносились странные образы, похожие на обрывки воспоминаний или снов: плачущий мужчина; горящий дом; виноградная лоза, плетущаяся по поросшей мхом скале; женские гениталии ярко-розового цвета в окружении густых темных волос, раскрытые в форме сердца.

Под конец вновь мелькнуло лицо женщины, которая привиделась мне после завершения первого этапа. Она была в той же остроконечной шляпе и взирала на меня с любопытством. Легкая улыбка тронула ее губы – вероятно, я казалась ей забавной.

Через пару минут умопомрачение прошло. Мы сели рядом на кровать.

– Обалдеть, – выдохнул Лукас.

– Не то слово.

Произошедшее меня несколько отрезвило.

– Что мы вообще делаем?.. Происходит что-то странное!

Лукас улыбнулся и принялся осыпать поцелуями мое тело.

– Так и было задумано.

– Но…

Я и сама не знала, что хочу сказать этим «но». Но так не бывает? Но это противоречит законам физики? Но магии не существует? Но мне лучше вернуться домой к Эйбелу, но все это нереально, но я так больше не могу…

Однако невысказанные возражения пали под натиском его губ и рук, так что я решила отбросить подобные мысли и упорно избегала их в последующие дни и недели.

Чуть позже, когда мы без сил лежали в кровати – хотя и недостаточно утомленные, чтобы заснуть, – Лукас вновь заговорил:

– Знаешь, мне всегда казалось, что книги и секс как-то связаны.

– Но так и есть! Взять хотя бы «Плейбой» или всякие похабные книжонки.

– Не только. В детстве я долго не мог понять, для чего нужен секс… – Тут мы оба рассмеялись, и он продолжил: – Хотя знал, что это как-то связано с половыми органами. Через некоторое время до меня дошло, что один должен оказаться внутри другого. Но что делать дальше? Для меня это было загадкой.

– Для меня тоже! – подхватила я. – Помню, читая женские романы, никак не могла взять в толк, что и куда они там вставляют. А разобравшись, недоумевала, как им удается получать от этого удовольствие.

– Помнишь свою первую сексуальную фантазию?

– О боже!.. В одном романе был такой эпизод: героиню похитили, связали и заставили испытать небывалое наслаждение. Я не совсем понимала, о чем речь, но все равно испытывала странные волнующие ощущения.

– Я рос одиноким ребенком, – продолжил Лукас свою историю. – Отношения с другими детьми не складывались, да и в семье все держались отстраненно. Так что мне не с кем было играть в «доктора» или в «бутылочку», и никто не заводил со мной разговоров про «пестики и тычинки». Как-то я нашел у отца ужасно неприличную книгу с эротическими картинками Викторианской эпохи – настолько неприличную, что смысл изображенных сцен оказался выше моего понимания. Однако мне она понравилась. Безумно! Там было много сомнительных эпизодов, вроде описания разных видов соития и рассказов об ухищрениях, на которые пускались герои ради секса. Например, один парень уговорил сестру сесть к нему на колени, осторожно сунул руку ей под юбки, и начал медленно ласкать бедра, постепенно поднимаясь все выше, пока его палец не проник в сокровенное отверстие. Я все никак не мог сообразить – что он там делает своим пальцем? И почему обоим это так нравится? Даже однажды сунул палец в рот, чтобы представить ощущения. Думал: какая разница?.. Это долго оставалось для меня тайной – огромной и волнующей. А затем… – Лукас сделал театральную паузу. – Я наткнулся на «Распутниц». В книжном киоске возле школы продавалась куча подобной макулатуры, и в один прекрасный день я решился что-нибудь купить. Мне тогда было лет одиннадцать.

– Настоящее приключение! – пошутила я.

– Книжонка оказалась прескверной. Про две семьи, в которых все женщины – жены, дочери – трахались направо и налево. Словно помешались на сексе! Там была одна сцена – надо сказать, совершенно омерзительная, – как мужик лишил девственности соседскую девчонку. Правда, ей уже исполнилось восемнадцать, но тем не менее… Короче, гадость! Только не подумай, что я… ну, в общем…

– Да знаю я, что ты не спишь с малолетками. В книгах всякое пишут!

– Именно! Для меня это табу. Так вот, перед тем как ее трахнуть – кстати, действие происходит в лесу, во время похода, – он подробно, шаг за шагом, объяснил весь процесс. Фишка в том, что девчонка училась в католической школе и ни о чем таком понятия не имела, даже парня голого ни разу не видела. Для наглядности этот тип начал показывать все на себе, затем они перешли к предварительным ласкам и непосредственно к сексу. Все действо описывалось в мельчайших деталях! Тут пазл сложился, и до меня наконец дошло. Тогда я впервые кончил, воспользовавшись этой своеобразной инструкцией – прямо во время чтения.

Мы снова рассмеялись.

– А потом та девица испытала какой-то небывалый оргазм. Стонала, как ненормальная, и умоляла повторить. Парень проделал это еще два или три раза. Переспав с ним, она стала «всецело его». Так и сказала: мол, теперь я «всецело твоя». На меня это произвело неизгладимое впечатление: получается, с помощью секса можно приобрести власть над женщиной! И на несколько минут она станет «всецело твоей»… Даже когда появилось кабельное телевидение, где показывали «Дневники красной туфельки» и «Эммануэль в космосе», меня не покидала уверенность, что настоящий секс живет на страницах книг. Именно в них содержится тайная мудрость о такой важной сфере человеческой жизни. Неисчерпаемый источник подробнейшей информации пылится на полках, стыдливо спрятанный от любопытных глаз за более «приличными» изданиями. Фильмы казались мне подделкой, и только в книгах все было по-настоящему.

– Так вот почему ты стал библиотекарем! – догадалась я.

Лукас рассмеялся.

– Конечно!.. Дело не в похоти или сладострастии, а в самой идее о таящихся в книге секретах. О необходимости сохранить ценную информацию для потомков. Затем я увлекся историей и понял, что был прав насчет исключительной роли литературы как летописи человечества. Вот тогда я и стал библиотекарем. И архивариусом.

Оказалось, на этом еще не всё: Лукас перекатился и снова лег на меня, готовый повторить.

– Хочу, чтобы ты была моей. Пусть на мгновение.

– Я твоя. Всецело твоя…

Мы оба знали невысказанное окончание фразы: «но только на мгновение».

* * *

Где-то в третьем часу после полудня мы встали и оделись, чтобы пойти прогуляться по городу и заодно выработать план дальнейших действий. Однако от этой идеи пришлось отказаться: перед выходом Лукас проверил почту и обнаружил послание от Франца Ольденбурга, вероятного Принца. Должно быть, кто-то передал ему нашу просьбу о встрече.

– С ума сойти! – ошарашенно воскликнул Лукас.

– Что? Что он пишет?

– У него есть копия!.. Вот текст сообщения: «Привет, Лукас! Давно о вас наслышан, а с Лили мы даже пару раз пересекались. У меня действительно есть экземпляр «Книги о бесценной субстанции» – но это только между нами! Если в ближайшее время соберетесь в Мюнхен, с удовольствием встречусь с вами обоими и покажу манускрипт. В любом случае передавайте Лили большой привет».

Как и следовало ожидать, письмо пришло в тот самый момент, когда мы завершили третий ритуал.

Глава 18

До Мюнхена пришлось лететь с пересадкой в Амстердаме. Весь полет я пребывала в отличном настроении – отчасти благодаря восхитительному шампанскому, которое подавали в бизнес-классе. Как и большинство знакомых мне аэропортов Европы, мюнхенский оказался современным, чистым и ужасно запутанным. Взяв такси, мы направились в город. Лукасу удалось забронировать номер в одной из лучших гостиниц: построенная в стиле бозар[47] громадина занимала целый квартал, вмещая огромное количество магазинов, ресторанов, а также боулинг-клуб и небольшой кинотеатр.

В этом уютном богатом городке ультрамодные бутики причудливо сочетались с мрачноватыми старыми церквями и мощеными улочками. Интерьер гостиницы поражал королевским величием. На стойке регистрации скопилась целая коллекция чемоданов «Луи Виттон» – из отеля выезжало многочисленное семейство туристов с Ближнего Востока. У лифтов ждала кого-то женщина лет шестидесяти в изумрудно-зеленом вечернем платье; она сжимала в руке бокал вина и выглядела раздраженной и несчастной.

Деньги не гарантируют избавления от страданий. Но значительно облегчают жизнь.

Поднявшись в номер, Лукас связался с Францем и получил любезное приглашение «пропустить по стаканчику и взглянуть на книгу». Мы быстро привели себя в порядок и переоделись.

– Он и правда готов ее продать?

– Такие люди никогда не говорят прямо, – усмехнулся Лукас. – Для начала они зовут «пропустить по стаканчику». Затем выслушивают предложение, всем своим видом показывая, что деньги их не интересуют. И лишь когда ставки достигают приемлемого уровня, милостиво соглашаются – исключительно по доброте душевной.

– Да ты настоящий эксперт!

– Пришлось им стать – без этого ритуала не обходится ни одна крупная сделка. Богачи ни за что не хотят признаваться в нехватке средств.

Забавный парадокс. Потом мы обменялись мыслями по поводу происхождения мюнхенского экземпляра. Скорее всего, это была копия, украденная у Генерала – Шлюха вполне могла ее продать. Или же Франц купил рукопись у Йохана ван Вельта – если допустить, что она каким-то чудом уцелела при пожаре. Существовала и третья версия: Ольденбургу удалось найти еще одну, доселе неизвестную копию. Бывает, старинные книги вдруг обнаруживаются где-нибудь на чердаке, или на полке магазина в фальшивом переплете, или даже на свалке.

В одном из гостиничных ресторанчиков мы заказали кофе и тарелку с сыром, вяленым мясом, соленьями и оливками. Помещение было светлым и солнечным: столы с мраморным верхом, черно-белая плитка на полу и покрытые пылью белые стены. Потолочные бордюры из пенопласта имитировали роскошную лепнину. Я и не заметила, как съела почти все закуски, пока мы болтали о Франце. Интересно, что он за человек? Возомнивший себя художником толстосум, который на досуге приторговывал книгами из личной библиотеки? Или обнищавший аристократ, вынужденный таким образом зарабатывать на жизнь?.. Обычно меня не волновали подобные вопросы. Но если рукопись действительно у Ольденбурга, я не собиралась платить за нее ни единого лишнего пенни.

До встречи оставалось несколько часов, и мы решили отправиться на прогулку по Мюнхену. В самом центре располагался совершенно очаровательный рынок под открытым небом, где продавали мясо, рыбу, цветы и мед местного производства. «Старбакс» не вызвал у меня столь бурного восторга, хотя кофе пришелся очень кстати. Я заметила, что все американское считается у европейцев престижным. Взять, к примеру, кофейни: когда-то мы «завезли» их из Европы, американизировали, а потом вернули на историческую родину. Было забавно пить американский кофе, гуляя по немецким улочкам.

– Не скучаешь по дому? – спросила я. – Тебе еще не пора возвращаться?

На его лице появилось задумчивое, немного печальное выражение.

– Да не особо. – Лукас грустно усмехнулся. – Я вчера сообщил на работе, что беру еще две недели отпуска.

Он молча допил свой кофе и продолжил:

– Знаешь, раньше я считал, что о такой жизни можно только мечтать: престижная работа, квартира в центре, по субботам – шопинг на Манхэттене, по воскресеньям – димсам в Чайнатауне. Одним словом, шикарная нью-йоркская жизнь. К ней быстро привыкаешь, пускаешь корни. Но сейчас, очутившись здесь, я вдруг понял, что все это мне не нужно. Словно за прошедшие двадцать лет и не жил по-настоящему.

Я понимала, о чем он. Здесь жизнь действительно казалась ярче и проще. Как будто попал из унылого черно-белого кино в многоцветную реальность. Поначалу я списывала это на эйфорию от поездки.

– Конечно, мне просто повезло, – поспешно добавил Лукас, боясь расстроить меня описанием своего благоденствия. – Последние пять, а то и пятнадцать лет были сплошной бессмысленной рутиной. Подъем, спортзал, работа, свидание, готовка, сон… И вот теперь я думаю: «Какого черта?»

– В смысле?

– Какого черта я решил, что эта бессмысленная жизнь – предел моих мечтаний? Какого черта допоздна пропадал на работе? Почему не решился никого… Словно увлекся игрой, перепутав ее с реальностью. Но больше не хочу играть.

Холодный мюнхенский ветер пробирал до костей. Лукас обнял меня одной рукой и прижал к себе.

В назначенное время мы подошли к дому Франца недалеко от центра. Он жил в элегантном особняке напротив старинного кладбища, которое наверняка существовало дольше любого американского города. Как только мы позвонили в дверь, на пороге появился Франц, сияя на удивление искренней улыбкой. На нем были черные штаны, черные мотоциклетные ботинки и белая рубашка, заляпанная синей краской.

– Лукас, Лили! – Его улыбка стала еще шире.

Он обнял меня как старую знакомую, хотя мы виделись лет сто назад, да и то мельком. Благодаря харизме и таланту сходиться с людьми Франц часто оказывался в нужном месте в нужное время. В душе я посмеивалась над его тщеславием, однако надо признать: Ольденбург обладал способностью видеть и вытаскивать наружу истинную суть вещей. Поэтому его работы производили такое сильное впечатление. До сих пор помню снятый в девяностые видеоролик, где он целовал одного за другим разных людей, – необычное зрелище вовсе не вызывало умиления, а скорее шокировало и даже немного пугало. Гениальная идея!..

Пройдя через небольшой двор, мы зашли в особняк начала прошлого века. Интерьер был полностью переделан на современный лад: бетонные полы, светлое дерево и простор. Франц провел нас в большую солнечную комнату на первом этаже, очевидно, предназначенную для приема гостей. Как я и предполагала, остальную часть дома нам не показали. Мы сели в красивые, но ужасно неудобные дизайнерские кресла из белой кожи, расставленные вокруг низкого мраморного столика причудливой формы. На нем, поверх белоснежной ткани лежала книга в знакомом светлом переплете. Однако называлась она не «Книга о бесценной субстанции», а «Porcus Germaniae Historica», что в примерном переводе с латыни означало «История свиноводства».

– Можно взглянуть?

В ответ на мой вопрос Франц молча кивнул. Увидев фронтиспис и иллюстрации, я выдохнула с облегчением. Разведение свиней ни при чем: за фальшивой обложкой скрывалась копия «Книги о бесценной субстанции». Известный трюк – так обычно прятали книги, в которых говорилось о сексе, еретических идеях и других запретных плодах. Во все времена люди предпочитали держать личные пристрастия подальше от любопытных глаз.

– Откуда она у вас?

Откинувшись на спинку кресла, Франц положил ногу на ногу и довольно улыбнулся. В его манерах было что-то женоподобное. Впрочем, это свойственно многим мужчинам сферы искусства: они настолько уверены в собственной неотразимости, что совершенно не стесняются использовать традиционно «женские» позы и жесты.

– В Европе немало выходцев из благородных семейств, – скромно махнул он рукой, не желая кичиться родословной. – У нас в роду титул перешел по наследству моему дяде, брату отца – эрцгерцог какой-то там. К титулу прилагается дом с неработающей сантехникой и земельный участок. Только вот денег уже не дают – жаль, прошли те времена… Когда-то в доме была куча ценных картин и другого антиквариата, но предки давно всё распродали, еще до войны. Из семейных реликвий осталось лишь несколько пыльных книг.

В прошлом году здесь проходила большая свадьба – мы иногда сдаем дом в аренду под мероприятия, – и я приехал помочь дяде. В его возрасте уже тяжело находиться в толпе незнакомых людей. Разглядывая остатки семейной библиотеки, я вдруг наткнулся на эту книгу, которую раньше и в руки не брал – по понятным причинам. К моему изумлению, внутри оказались не картинки с милыми поросятками, а нечто более интересное. Насколько мне известно, у нас в роду никто не увлекался магией. Однако у кого-то из предков все же нашлись любопытные скелеты в шкафу.

– И вы в это верите? – спросила я.

– В магию? Да. В действие книги? Нет, – ответил Франц. – Абсолютно. Я прошел пару этапов с одной подругой – никакого эффекта.

– Значит, вы готовы ее продать? – вставил Лукас, увидев возможность для переговоров.

Франц едва заметно склонил голову набок.

– Я предпочитаю держать в своем доме лишь то, что считаю полезным или прекрасным.

Мы улыбнулись, узнав цитату Уильяма Морриса, знаменитого английского художника и декоратора.

– У нас на примете есть очень щедрый покупатель. – Лукас как бы невзначай запустил пробный шар: мол, нам-то деньги ни к чему, но раз уж они лежат под ногами – грех не воспользоваться. – Так что если надумаете – сейчас самое время.

– Честно говоря, этим вы окажете мне огромную услугу, – подыграла я. – Закрыв такую крупную сделку, я смогу вывести свой бизнес на совершенно новый уровень.

Расчет удался: Ольденбург польщенно улыбнулся. Ему определенно нравилось чувствовать себя благодетелем. Хотя я допускаю, что он искренне хотел помочь.

– О какой сумме идет речь?

– Полагаю, можно смело рассчитывать на полмиллиона долларов, – сказал Лукас. – А то и больше.

Вновь склонив голову набок, Франц погрузился в задумчивость, и только через минуту медленно кивнул. Затем они с Лукасом обсудили некоторые детали платежа: когда конкретно поступит оплата, в какой валюте и так далее. Я понятия не имела, как переводить такую кучу денег. К счастью, мой напарник с легкостью ответил на все вопросы максимально подробно и убедительно.

Возникла долгая пауза.

– По рукам, – решился наконец Ольденбург. – Как только переведете деньги – книга ваша.

Мы с Лукасом переглянулись. Это был момент чистого счастья. Все остальное вдруг отошло на задний план: предстоящая суета с оформлением сделки, оставшийся дома муж, радужные перспективы и даже тот факт, что я толком не осмотрела книгу. А ведь беглого взгляда явно недостаточно.

Придется исправлять оплошность.

– Можно осмотреть книгу? – обратилась я к Францу.

– Пожалуйста. – Он сделал приглашающий жест.

Я присела на корточки возле журнального столика и сгорбилась над манускриптом. Не самая выигрышная поза, но мне было плевать на внешний вид: лишь бы иметь возможность касаться хрупких страниц, разглядывать выцветшие буквы и вдыхать запах старины. Редкие книги всегда действовали на меня завораживающе – я могла просидеть так часами.

Рукопись существовала лишь в нескольких экземплярах, и было сложно с ходу определить ее подлинность: при такой малой выборке невозможно найти какие-то «сигнальные маячки». Например, если бы мне попалось первое издание «Великого Гэтсби», я бы искала определенные опечатки (самая известная: «сыт под горло» вместо «сыт по горло» на странице 205). Такое не подделаешь – любой опытный специалист сразу заметит подлог. Однако все копии «Бесценной субстанции» хоть немного, да отличались. Приходилось полагаться на собственное чутье.

Форзац был такой же, как и у копии Тоби Ганна. Уже хорошо. Я осторожно перевернула несколько первых страниц, оценивая качество, внешний вид и запах бумаги. Ничего особенного не бросилось в глаза; чернила тоже казались подлинными.

Все выглядело идеально. Можно переходить к деталям. Я вновь открыла книгу на первой странице. Благодаря познаниям во французском и испанском мне худо-бедно удалось прочесть латинский текст на титульном листе: как и предполагалось, это была полная версия заглавия.

Я решила привлечь к работе Лукаса, который лучше меня владел латынью.

– Вторая пара глаз точно не помешает. Давай сделаем так: я буду переворачивать страницы, а ты – читать.

Он кивнул.

– Всю книгу? – насторожился Франц.

– Только пробежимся по тексту, – успокоила я его.

На пятой странице Лукас вдруг прервал чтение.

– В чем дело?

Он посмотрел на меня и покачал головой. Затем повернулся к Францу.

– Мне очень жаль. Уверен, вы и сами этого не знали, но эта рукопись – не «Книга о бесценной субстанции». Хотя она примерно того же возраста и не менее прекрасна.

Ольденбург нахмурился.

– Все дело в заклинании для второго этапа, – вежливо пояснил Лукас. – Оно неверное.

И действительно – как я сама не заметила? Правильное слово выглядело совершенно по-другому, хотя я и не помнила, как именно. Кажется, оно было длиннее. И без двойной «п».

– Откуда вы знаете?

– Просто знаем, и всё.

В устремленном на нас взгляде промелькнула целая вереница эмоций: любопытство, гнев, смирение и еще что-то неуловимое. Словно затаенная угроза неизбежного возмездия.

– Понятно. – Франц грациозно кивнул. На лице его вновь появилась вежливая полуулыбка. – Может, вашего клиента устроит и такой вариант?

– Боюсь, что нет. Он слишком хорошо знаком с оригиналом, – ответила я.

– В любом случае спасибо, что позволили взглянуть на книгу, – сказал Лукас. – И уделили нам время, несмотря на занятость.

На долю секунды мне стало не по себе. Не то чтобы я боялась Франца, но абсолютно не контролировала ситуацию. Ведь в доме этого странного человека, который пытался за бешеные деньги всучить нам поддельную книгу, мы находились совсем одни. Лукас потом признался, что почувствовал тогда то же самое.

Широко улыбнувшись, Ольденбург поднялся из кресла. Мы последовали его примеру.

– Возможно, вы ошибаетесь, – сказал он. – Но все, что ни делается, – к лучшему. А книгу я, пожалуй, оставлю себе.

– Отличная идея! – одобрила я.

– И в самом деле, – подхватил Лукас.

Мы пожали друг другу руки, еще раз обменялись улыбками и вежливыми фразами – на этом визит окончился.

Остаток дня прошел в бесцельном блуждании по Мюнхену: нам обоим казалось, что это лучший способ времяпрепровождения в незнакомых городах.

– С ума сойти! – сказала я, как только мы оставили позади несколько кварталов.

– Согласен. Думаешь, он знал?

– Трудно сказать. А ты как считаешь?

– Конечно, знал. И собирался нас обдурить. Какая, к черту, семейная реликвия?.. Мерзкий тип. – Он вздохнул и предложил: – Давай поедим в каком-нибудь традиционном немецком ресторанчике?

Через пару часов нам попался чудесный парк с пивной террасой в китайском стиле под сенью трехэтажной деревянной пагоды. Несмотря на холодную погоду, мы не смогли удержаться от искушения отведать немецкого пива со свежеиспеченными брецелями[48]. Пиво подали в исполинских кружках. Выпив по две, мы немного захмелели. И, сидя рядом на скамейке за простым деревянным столом для пикника, целовались в промежутках между глотками.

В какой-то момент Лукас отстранился и сказал, окинув меня одобрительным взглядом:

– А ты изменилась.

Он был прав. За пару часов до этого я наконец купила себе кое-что из одежды в недорогом сетевом магазине у отеля: несколько блузок, ярко-зеленый свитер, обтягивающие джинсы, кожаный пиджак и пару ботинок. Потраченная сумма, вовсе не такая огромная, превышала мои траты на одежду за весь прошедший год. В теле появилась легкость и расслабленность, а привычное хмурое выражение лица сменила улыбка.

– Мое общество явно идет тебе на пользу, – весело поддразнил Лукас.

Я молча улыбнулась. В его словах была доля истины. Мне нравился Лукас и наши совместные занятия: поиски книги, путешествия, прогулки, еда, секс. Но больше всего – разговоры. Мы постоянно болтали, смеялись, подшучивали друг над другом. После долгих лет, проведенных в одиночестве, в меня словно вдохнули жизнь.

Теперь я не считала внимание Лукаса к окружающим хитрой манипуляцией: он лишь хотел всех осчастливить, сделать приятное. Легко соглашался свернуть на незнакомую улочку, зайти в новый ресторан или отклониться от намеченного плана. Не из безрассудства, а скорее по причине неистребимого оптимизма и уверенности в собственных силах. Идеальный товарищ по путешествию!

Он был нежен, заботлив, говорил, что я давно ему нравлюсь, – и практически убедил меня в этом. Однако что-то мешало мне довериться Лукасу окончательно. Скорее всего – разбитое сердце и годы, проведенные в глубокой депрессии, из-за которых я разучилась замечать в жизни хорошее.

Лукас Марксон не был плохим человеком. Но и с уверенностью назвать его хорошим я тоже не могу. Подозреваю, если б ему пришлось выбирать между мной и чемоданом денег, он выбрал бы деньги. Потому что всегда руководствовался лишь собственными желаниями и комфортом. Определенный уровень жизни привлекал его гораздо больше, чем любовь или личные достижения.

Возможно, я все это выдумала, чтобы избежать настоящей близости. В последнее время Лукас тоже изменился: глаза сияли ярче, плечи расправились. Мне казалось тогда, что это хороший знак, показатель отменного здоровья. Наивная идиотка!

– Думаю, это местная еда идет мне на пользу. – Вернувшись в реальность немецко-китайской пивной, я приняла насмешливый и крайне самоуверенный вид. – Давно мечтала набрать пару килограммов.

Лукас, как всегда, проявил чуткость, поспешив сменить тему.

Уже несколько недель я словно парила в облаках на воздушном шаре, хотя понимала, что рано или поздно он лопнет и упадет на землю, увлекая меня за собой. Погнавшись за книгой, можно остаться ни с чем. Однако был шанс выйти из этой передряги с полумиллионом долларов и приятными, ни к чему не обязывающими отношениями.

В душе поднялась знакомая волна тревоги, но я постаралась ее заглушить. Ведь сегодня мы в Мюнхене – так какой смысл беспокоиться о неизбежном будущем?.. Вдоволь нацеловавшись и допив пиво, мы решили вернуться в гостиницу и заказать ужин в номер.

Глава 19

Через три дня мы прилетели в Париж. За неделю я сменила столько часовых поясов, что совсем потерялась во времени. Утро сейчас или вечер? Вторник или четверг? И куда подевалась среда?.. Мы с Лукасом словно пребывали в счастливом бреду, совершенно выпав из календаря, как американские рок-звезды в европейском турне.

Вырвавшись из толчеи аэропорта, мы сели в такси. Лишь подъезжая к центру города, я осознала, что нахожусь в Париже. Было раннее утро, и солнце только-только взошло над Латинским кварталом, где располагалась наша гостиница.

Лукас выбрал отель, в котором дух старой Европы сочетался с истинной парижской элегантностью. Практически все пространство комнаты занимали двуспальная кровать и небольшой шкаф – нам едва хватало места, чтобы одновременно стоять. Замучившись постоянно натыкаться друг на друга, мы решили действовать поочередно: пока Лукас принимал душ и переодевался, я сидела на кровати. Затем он спускался в вестибюль, уступая ванную мне.

С тех пор как ныне покойный Генерал дал нам контакты Шлюхи, я не оставляла попыток с ней связаться. Если он не соврал, то единственная полная копия книги принадлежит сейчас леди Имоджен. Посовещавшись, мы с Лукасом решили, что переговоры лучше вести мне. Однако два электронных письма и один звонок остались без ответа. Давить не хотелось: излишняя настойчивость могла лишить нас последнего шанса, ведь других зацепок не было. Поэтому, проведя несколько дней в Мюнхене, мы и рванули в Париж, где жила леди Имоджен Саутворт (в замужестве Кросс).

Пришлось немного поплутать по району, чтобы найти наконец кофе и круассаны. По возвращении в отель я еще раз набрала номер Имоджен. В Германии мы провели небольшое расследование, сделав пару звонков и прошерстив интернет в поисках информации. Леди Имоджен Кросс было около пятидесяти. Впервые она появилась на страницах таблоидов еще в двадцать один, выйдя замуж за состоятельного рок-музыканта средних лет. Ходили слухи, что он увлекался оккультными науками. После его преждевременной смерти от передозировки юную Имоджен допрашивали в полиции, однако обвинения так и не предъявили. Злые языки болтали, что она убила мужа из-за денег: по завещанию безутешной вдове досталась кругленькая сумма, что удвоило полученное от родителей внушительное наследство. В следующий раз леди Имоджен привлекла внимание общественности в возрасте тридцати лет, когда приобрела известный магазин оккультной литературы недалеко от нашего отеля. Также она основала небольшое издательство, печатающее труды известных чернокнижников прошлого: Джона Ди, Остина Османа Спейра, Марджори Кэмерон и легендарного Кроули. Согласно сведениям из интернета, сейчас леди Кросс (Саутворт) состояла в отношениях с художницей-медиумом Фридой Хайнц и художником Арджуном Бэнксом – этакий магический триумвират. Ни о ком из них я раньше не слышала.

К моему удивлению, Имоджен взяла трубку после первого же гудка.

– Добрый день, – начала я. – Меня зовут Лили Альбрехт…

– Лили Альбрехт! – послышался мелодичный, звонкий голос с британским акцентом. – Извините, что так долго не перезванивала. Я обожаю вашу книгу! К тому же у нас куча общих знакомых, включая Эйбела. Мы с ним как-то встречались в Сан-Франциско.

– Кто бы мог подумать…

Только этого не хватало! Меня словно на мгновение выдернули из европейской сказки и вернули в унылую повседневность, где ужасная болезнь мужа закрывала от меня солнечный свет. Однако стоило Имоджен вновь заговорить, и мерзкое ощущение прошло.

– Боже мой, как я по нему скучаю!.. Но вы ведь не поэтому звоните?

– Нет. Дело в том, что я еще и книжный дилер.

– Так это не слухи? – перебила она. – Какая жалость. Вы должны написать новую книгу! Бросьте заниматься ерундой и возвращайтесь к работе.

В других обстоятельствах меня это взбесило бы. Разве она не знает, как тяжело мне приходится? Или думает, я мечтала о такой жизни? Очевидно, леди Имоджен вовсе не хотела меня обидеть. Давным-давно написанная мною вещица все еще продавалась по всему миру и находила своих читателей. Почти как «Бесценная субстанция».

– Дело в том, что Эйбел… Может, когда-нибудь, – выдавила я.

– Ну вот, опять я веду себя как стерва. – Она попыталась сгладить неловкость. – Мне и правда нравится ваше творчество!.. Так чем я могу помочь?

– Я звоню насчет «Книги о бесценной субстанции»…

– Точно! Вы же упоминали о ней в письме. Что именно вас интересует?

– Всё.

– Вы в Париже? Приходите сегодня вечером. Хотя нет – не сегодня. И не завтра. Давайте лучше в пятницу. Пятница будет в самый раз. Что?.. – На заднем фоне слышалось приглушенное бормотание. – Нет, все-таки сегодня! Сможете прийти часов в семь-восемь?

– Конечно! Спасибо. И до вечера.

– До вечера, – попрощалась Имоджен, продиктовав мне адрес. – Ой, подождите минуточку!

В трубке снова раздалось бормотание, а затем громкие голоса.

– Фрида говорит, духи хотят вам что-то передать, – продолжила моя собеседница. – Что-что?.. Понятно. В общем, вот их послание: «Не опаздывай, а то останешься без шампанского».

Мы с Лукасом тут же отпраздновали успех, наскоро занявшись сексом. Ему нравилось доставлять партнерше удовольствие. Поначалу я думала, что он ждет того же в ответ, и старалась не скупиться на ласку. Но, оказалось, для него это не главное. Он восхищался способностью женского тела испытывать наслаждение самыми разными способами, и постоянно совершенствовал свои навыки. На моем пути встречались мужчины, обладающие подобной синестезией, почти сверхъестественной эмпатией по отношению к противоположному полу. Однако это также давало им власть над женщинами, возможность формировать их сексуальный опыт и контролировать чувства, заставляя порой выходить за границы дозволенного.

Увы, получить бесценную субстанцию нам так и не удалось. Возможно, мой организм вообще не способен ее вырабатывать.

Я не спеша приняла ванну, а когда вышла, Лукас спал – по-прежнему обнаженный. И на попытки его растолкать проворчал что-то невнятное: сказывались накопившиеся стресс, усталость и недостаток сна.

– Уже встаю, – буркнул он. – Только полежу еще минутку.

Я поцеловала его в щеку и сказала, что схожу одна.

– Ты уверена? Не будешь чувствовать себя не в своей тарелке?

– С чего бы? Я всего лишь встречаюсь с известной, практикующей секс-магию аристократкой, чтобы упросить ее продать книгу за миллион долларов, – усмехнулась я. – Мне в любом случае будет не по себе, даже если пойдем вместе.

У меня было явно больше шансов уломать Имоджен, чем у Лукаса, которого она совсем не знала. Однако я понимала его беспокойство: сумма моей самой крупной сделки не превышала пары тысяч долларов. Мы решили отложить разговор о деньгах до завтра – конечно, если с книгой все окажется в порядке. На всякий случай Лукас провел краткий инструктаж по технике ведения переговоров: говорить уважительно, начинать с половины суммы, не крохоборствовать, помнить о силе комплиментов, не стесняться просить время на раздумья.

Я заверила его, что все поняла.

– И обязательно позвони! Включи громкую связь – так я смогу присутствовать хотя бы виртуально.

Затем я нанесла легкий макияж, хотя давно уже не пользовалась косметикой: немного помады, румян и теней не помешает. Оценивающе взглянула на себя в зеркало – не так уж плохо! Решив не заморачиваться с прической, перерыла чемодан в поисках подходящего наряда и выудила облегающее черное платье, которое не надевала уже лет сто. Немного мятое, но сойдет. Образ дополнили ботинки до щиколотки, колготки и кожаная куртка.

На прощание Лукас одарил меня страстным поцелуем, ухватив за попу.

– Это вместо сувенира – а то вдруг ты обо мне забудешь?

– Не волнуйся, забвение тебе не грозит, – улыбнулась я.

Сидя в такси, я всю дорогу любовалась нереально прекрасными видами вечернего Парижа. Имоджен жила в квартале Марэ. Как и подавляющее большинство зданий французской столицы, ее дом был более старым и потрепанным, чем любые строения Америки, и куда как элегантнее. Позвонив в домофон, я вошла и поднялась по широкой лестнице в стиле ар-нуво на третий этаж. Дверь в нужную квартиру оказалась закрытой – пришлось долго стучать, чтобы меня наконец впустили.

На стук вышел мужчина лет сорока – британец индийского происхождения, говорящий с заметным лондонским акцентом. Он был босой, в костюме-тройке и мятой рубашке. В лохматой черной шевелюре проглядывали седые пряди.

– Добрый вечер! Вы, наверное, гостья Имоджен?.. Проходите, – пригласил он. – Я Арджун.

В просторной квартире с высоченными потолками царил беспорядок. Тянувшиеся вдоль стен полки не могли вместить всех книг: на полу высились стопки дешевых «мягких обложек» вперемешку с ценнейшими первыми изданиями и уникальными альбомами по искусству. Даже издалека я разглядела среди них очень редкие оккультные рукописи, стоившие целое состояние.

Мебель поражала разнообразием стилей: обитый изумрудным бархатом диван Викторианской эпохи, современный кофейный столик из прозрачного пластика, свисающее с потолка кресло-яйцо в духе семидесятых. В центре гигантской комнаты стоял накрытый на четверых обеденный стол; чернокожая женщина в длинном белом платье – по-видимому, ровесница Арджуна – как раз зажигала свечи. Заметив нас, она улыбнулась. У нее были невероятно пышные курчавые волосы, милая щербинка между передними зубами и лучистые карие глаза.

– Это Фрида, – представил ее Арджун, направляясь в кухню. – Выпьете что-нибудь?

– Конечно.

– Приятно познакомиться! – сказала мисс Хайнц. – Если верить духам, нас ждет незабываемый вечер.

Наконец из другой комнаты появилась хозяйка.

– В идеале каждый вечер должен быть таким, – подхватила она. – Однако Фрида права: сегодня нас ждет нечто особенное.

На леди Имоджен были узкие черные брюки, черный пиджак и маленькая забавная шляпка наподобие крошечного цилиндра – в жизни не видела ничего более британского! Лицо ее обрамляли волнистые черные волосы, на губах алела помада. Я дала бы ей не меньше пятидесяти: морщинки вокруг глаз и неидеальные зубы выдавали возраст. Однако эта немолодая уже женщина излучала энергию, сияя искренней, одухотворенной улыбкой. В ней было что-то от непоседливого ребенка, который немного утомляет, но в то же время делает жизнь окружающих более яркой и наполненной.

Она тепло обняла меня.

– Лили Альбрехт! Как же я рада вас видеть! Надеюсь, вам предложили выпить? Арджун, налей ей что-нибудь.

Бэнкс принес всем шампанское в высоких бокалах. Передавая напиток, он слегка коснулся моей руки, а затем стал внимательно наблюдать, как я делаю первый глоток. Вкус показался мне необычным. Сладкий, с едва заметной горчинкой. И легким землистым оттенком.

– Ягоды? – предположила я.

– Потрясающе! – сказал Арджун.

Никогда не понимала, что британцы подразумевают под этим словом.

– И что-то еще… Только не обижайтесь, но я чувствую привкус… земли.

Все рассмеялись.

– Редкостное чутье, – похвалила Фрида. – Это грибной чай. Буквально капелька.

Я сразу догадалась, о каких грибах идет речь. Веселая троица опять залилась смехом.

Едва мой бокал опустел, его тут же наполнили вновь. Я не возражала.

Арджун подал ужин, и мы сели за стол. Очевидно, готовкой в этой странной семейке никто не занимался – довольствовались покупными закусками. Паштет, оливки, сырная тарелка, салаты из трав и цветов, хлеб, мед и масло. Еда была вкусной и дорогой.

Через некоторое время Имоджен сообщила:

– Лили пришла по поводу «Книги о бесценной субстанции».

Арджун и Фрида удивленно подняли брови.

– Адмирал Мастерс сказал, что у вас есть копия, которая раньше принадлежала ему, – пояснила я.

Раздался взрыв хохота.

– Неужели он обвинил меня в воровстве? – спросила Имоджен, смеясь.

– Скорее намекнул.

– Вот скотина! Я расскажу, как все было на самом деле. Мы состояли в одной группе по интересам, которая занималась изучением магии. И немного – практикой. В основном обменивались сканами книг. Конечно, в случае с «Бесценной субстанцией» речь шла об аналогах – похоже, сама книга не хочет, чтобы ее копировали.

– Я думала, это слухи.

– Можете сами попробовать, если вам повезет ее раздобыть. Сначала мы пытались отсканировать книгу: изображение всегда получалось размытым. Затем Фрида пробовала делать снимки, спалив несколько цифровых фотоаппаратов.

– С пленкой тоже ничего не вышло, – вставил Арджун. – Все кадры оказались засвеченными.

– Иногда стоит прислушаться к самому артефакту. Книга ясно давала понять: «Никакого копирования». И мы сдались… – Немного помолчав, леди Имоджен продолжила рассказ: – В основном члены группы общались на закрытом интернет-форуме, который модерировала одна ведьма из Лос-Анджелеса по имени Стейси. Изредка проводили совместные ритуалы. Адмирал Мастерс тоже принимал в них участие – тогда я не знала, что он настоящий адмирал. Ни за что бы не стала делиться с ним книгами! Потому что почти сразу поняла, что его интересует только власть. Да еще и политическая – что может быть скучнее?.. Он сделал карьеру с помощью магии и возомнил себя большой шишкой. Мы ни разу не встречались, пока однажды он не прилетел в Париж на какую-то военную конференцию и не пожелал меня видеть. Как-то в переписке у нас зашел разговор о магии секса и, в частности, о «Бесценной субстанции». Видимо, поэтому Мастерс решил, что я откликнусь на любое его предложение по первому зову.

Адмирал заявился, рассчитывая тут же приступить к прохождению этапов. Черта с два! Я не собиралась заниматься с ним ни сексом, ни магией. Однако он продолжал уговаривать, словно помешался на книге! Чтобы поскорее от него отвязаться, я разрешила взять рукопись на пару дней – с условием не выносить ее из гостиницы. Все-таки она стоит целое состояние. К тому же мне не хотелось помогать этому идиоту с его бредовыми идеями.

Мастерс забрал книгу, но возвращать не спешил. Поначалу хотя бы извинялся, но вскоре перестал отвечать на звонки. Прошло четыре дня, пять… Выяснив, где он остановился, мы с друзьями отправились за украденной реликвией. Заходим в номер и видим: две девочки-экскортницы под руководством Адмирала ублажают друг друга, стараясь получить бесценную субстанцию. Никто из них понятия не имеет, что делать, вся книга заляпана его спермой, а он сидит и рявкает на бедняжек: «Ищите точку «джи»! И массируйте, массируйте!»

Мы так и покатились со смеху. Имоджен была потрясающей рассказчицей. Потянувшись за хлебом, Арджун ненароком задел мою руку. На лице его мелькнула извиняющаяся улыбка, и я улыбнулась в ответ.

– В общем, ну его к черту. Мы забрали книгу и ушли. Теперь он называет меня Шлюхой и обвиняет в воровстве. Впрочем, мне это даже нравится.

Все снова засмеялись, и я в том числе. Но потом вспомнила, что Адмирала убили, и рассказала им об этом. На минуту воцарилось почтительное молчание, а затем вечер продолжился как ни в чем не бывало. Никто из присутствующих не собирался по нему скучать.

– А зачем вам «Бесценная субстанция»? – спросила Имоджен. – Только честно.

В разговор вмешалась Фрида, не дав мне ответить:

– С этой книгой нельзя работать без защиты! Надеюсь, вы сделали «Малый ритуал пентаграммы»[49], чтобы призвать архангелов[50] для защиты?

– Зачем? Я всего лишь букинист. Магия – не для меня.

Мисс Хайнц удивленно вскинула бровь.

– Ну-ну, – фыркнула она. А потом вдруг застыла, уставившись в пространство, будто к кому-то прислушивалась.

– Что-то не так? – насторожилась я.

– Духи с вами не согласны.

Какое-то время мы ели молча, наслаждаясь роскошным ужином. Я допила второй бокал ежевичного шампанского, и Арджун налил мне добавки. Голова слегка кружилась, в теле появилась приятная расслабленность.

– Имоджен говорит, вы писатель, – сказала Фрида. – Причем хороший.

Я пожала плечами.

– Это давно в прошлом. Теперь я торгую книгами.

Леди Имоджен нахмурилась.

– Так нельзя! Вы должны писать дальше!

– Может, когда-нибудь… – соврала я с натянутой улыбкой.

– Мы с Эйбелом старые приятели, – продолжала хозяйка дома. – Он удивительный человек! У нас были общие друзья в Сан-Франциско – Родригес Сантос и Джеки Хилл.

Обычно люди избегали говорить о моем муже, как будто он совершил нечто предосудительное. Его история заставляла задуматься о том, что жизнь несправедлива и жестока, а смерть неизбежна. Кому это понравится?.. С Родригесом Эйбел играл в одной рок-группе, а Джеки – начинающей писательнице – помог с первой публикацией. Как и большинство друзей, эти двое стали вдруг ужасно занятыми, когда он заболел. Нет, они хотели приехать – «честное слово!» – но так и не нашли время.

– Я знаю, что произошло, – тихо сказала Имоджен, словно прочитав мои мысли. – И что друзья от вас отвернулись. Мерзкий поступок. Могли хотя бы одолжить денег или помочь с готовкой. Но главное – поддержать морально. А они даже не подозревали, что Эйбел переехал в другой штат! Когда я нашла его новый адрес, было уже слишком поздно – да и навязываться не хотелось. Зато высказала этим иудам все, что о них думаю!

На душе полегчало, и я благодарно кивнула: приятно было знать, что кто-то за нас вступился. Арджун участливо положил руку мне на плечо.

– Но ведь не все ваши друзья оказались предателями? – спросила леди Имоджен.

Я ничего не ответила. Повисло неловкое молчание. Хозяйка опустила глаза в тарелку и нахмурилась.

– А родственники?

Я покачала головой.

– Да, не повезло, – посочувствовал Арджун.

– Это было много лет назад, – сдержанно сказала я.

– Не так уж и много, – возразила Фрида. – По-моему, это просто свинство!

– Ненавижу эгоистов! – в сердцах бросила Имоджен. – Они точно не делают мир лучше. Мнят себя высокодуховными личностями, а сами палец о палец не ударят, чтобы помочь соседу или поддержать друга. Да хотя бы чертовы печеньки принести! Половина моих «просветленных» приятелей даже не удосужились позвонить, когда умер Джонни.

На миг лицо ее омрачилось. Я не сразу сообразила, что она говорит о покойном муже. Видимо, леди Кросс сильно его любила и скучала по нему все эти годы. Однако это не мешало ей наслаждаться жизнью.

– Знаете, в чем секрет? – улыбнулась Имоджен, отбросив печальные воспоминания. – Чтобы стать счастливым, нужно научиться принимать судьбу. Даже если все идет не так, как хотелось.

– Так вот в чем секрет, – поддразнил ее Арджун.

– Никогда не признавала догм и не верила в философию. Сколько великих мыслителей прошлого пытались создать некие универсальные законы, постичь смысл жизни, – в итоге все они ошиблись! Нет никакого смысла. Вернее, нам не дано его понять. У жизни своя логика, и с этим нужно просто смириться – глупо пытаться изменить ход вещей. Может, когда-нибудь, перед самым концом, нам откроется замысел Всевышнего, его справедливость и красота. Ну а пока… Жизнь бывает чертовски жестокой. Поэтому люди должны поддерживать друг друга. Вот настоящая магия – приготовить кому-то бутерброд и помочь с уборкой.

– Но разве магия бескорыстна? – спросила я. – По-моему, люди используют ритуалы и жертвоприношения исключительно для исполнения собственных желаний. Хотя вы трое, похоже, начисто лишены эгоизма.

Имоджен, Фрида и Арджун задумались. Они вызывали симпатию, к которой примешивалось какое-то смутное чувство. Только в середине ужина я поняла: это зависть. Необычный ужин, странные грибы, наверняка потрясающий секс, интересные гости – именно о такой жизни я раньше мечтала. И не сомневалась, что так и будет, пока Эйбел не заболел.

У меня сжалось сердце. Колдовская пелена последних недель спала с глаз, и реальность предстала во всей своей неприглядности. Эйбел, книги, дом… Унылое беспросветное существование.

Мне нужна эта книга! Без нее возвращаться нельзя.

– В самой магии нет ничего корыстного, – сказала Фрида, возвращая меня к действительности. – Это люди делают ее такой: произносят заклинания, чтобы получить деньги, любовь и прочую дребедень. Я тоже иногда использую ее в личных целях. Но все может быть и по-другому! Некоторые из нас регулярно проводят ритуалы для спасения планеты. Один из ведьмовских кланов занимается политикой: насылают проклятия на расистов и сторонников фашизма.

– Магия – всего лишь форма власти. Как деньги или слава, – добавил Арджун. – Эта власть реальна. Она работает. С ее помощью можно получить все, чего тебе не хватает для счастья. Проблема в том, что большинство людей не понимают, что им нужно на самом деле. Победители лотерей уже через пару лет вновь оказываются на мели. Знаменитости годами лечатся от депрессии. Сколько таких примеров…

Конечно, я слышала об этих печальных случаях. Но знала и кое-что еще: я – не они. Большинство людей не были на моем месте и не лишались всего – денег, общения, любви, секса. Многие мечтают о славе и богатстве, весьма смутно представляя зачем. Можно подумать, это сделает их красивее, обаятельнее, умнее. Не питая подобных иллюзий, я абсолютно точно знала, чего хочу от магии. И не сомневалась, что книга поможет мне вернуть утраченное счастье.

– Признавайтесь, кто из вас экспериментировал с «Бесценной субстанцией»? Неужели все трое?!

Моя шутка вызвала дружный смех. По телу разлилась приятная легкость – не иначе как эффект от грибов.

– Мы с Имоджен, – ответил Арджун. Леди Кросс молча кивнула. – Это ведь парная работа.

– И совсем не по моей части, – добавила Фрида. – Я предпочитаю сохранять чистоту.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Работа с духами требует духовной чистоты, – пояснил Арджун.