— Ничего, — произнес Хиллгарт. — Я хотел бы обсудить ситуацию с Форсайтом. В ваших отчетах о последних встречах говорится, что он больше не упоминает про золотой прииск, но выглядит озабоченным.

— Да, сэр, это так.

Хиллгарт побарабанил пальцами по столу:

— Мы не можем получить от Маэстре никакой информации о прииске. Нам известно, что генерал ныне состоит в надзорном комитете, но он ничего не говорит. Что бы мы ему ни предлагали. — Хиллгарт вскинул брови и посмотрел на Гарри. — Об этом Гомесе тоже до сих пор ни слуху ни духу. В чем Маэстре винит нас. Особенно вас, Гарри. — Хиллгарт несколькими поспешными короткими затяжками раскурил новую сигарету. — Вы бы лучше держались от него подальше.

— Пару недель назад я случайно столкнулся с ним на Растро. Он был не слишком любезен.

— Могу себе представить. — Хиллгарт немного подумал. — Скажите, по-вашему, Форсайт может быть активным участником какой-нибудь грязной игры?

— Думаю, может, — медленно проговорил Гарри. — Если почует угрозу своим интересам.

Хиллгарт кивнул:

— Нам нужны сведения об этом прииске: какими запасами золота располагает режим. Единственным, кто может нам их предоставить, остается Форсайт. — Хиллгарт задумчиво посмотрел на Гарри. — Я хочу дать вам шанс искупить свою вину. Мы обдумываем вербовку Форсайта. Раз уж Маэстре не подкупить. Объясните ему, Толли.

Толхерст с глуповатой серьезностью взглянул на Гарри:

— Это секретная информация. Помните, вы спрашивали про рыцарей Святого Георгия? — (Гарри кивнул.) — Наше правительство выделяет крупные суммы на подкуп людей здесь, в Испании. Высокопоставленных монархистов на службе у режима и вообще всех, кто имеет голос в правительстве и может подать его против вступления Испании в войну.

— У большинства посольств есть взяточные фонды, — подключился Хиллгарт. — Но это мерится по другой шкале. Маэстре делится с нами информацией не только из нелюбви к фашистам. Он и еще некоторые важные персоны. Если Форсайт примкнет к нам, мы откроем для него эти фонды. И гарантируем дипломатическую защиту, если понадобится. Мне кажется, это единственный способ узнать о золоте. Акции его компании быстро падают в цене. Полагаю, Маэстре и надзорный комитет давят на Форсайта. Они намерены лишить Фалангу контроля над золотыми запасами.

— Это похоже на правду, сэр.

— Лондон хочет знать, есть ли золото и сколько его. Сэма прижимают, а он пока даже не может организовать встречу с Франко. Тот изо всех сил демонстрирует пренебрежение к нам, чтобы угодить немцам. Сведения, собранные мной о Форсайте, наводят на мысль, что он охотно вспрыгнет на наш корабль, если его проект стоит под угрозой. — Капитан подался вперед. — Что вы думаете, Гарри?

Тот немного поразмыслил:

— Если у него проблемы, полагаю, он согласится.

Теперь Гарри относился к Сэнди с презрением, однако обнаружил, что с облегчением встречает идею Хиллгарта бросить тому спасательный трос.

— Если Форсайту понадобится путь к отступлению, он будет счастлив и меньшей сумме, — добавил Толхерст. — Мы не хотим перегружать бюджет.

— Хотя я не знаю, насколько можно доверять Сэнди. — Гарри серьезно взглянул на Хиллгарта. — Он всегда ведет свою игру.

— О, это я вижу, — улыбнулся Хиллгарт. — Вообще, думаю, из Форсайта получился бы очень неплохой разведчик. Он из тех, кому нравятся тайны, кто любит пощекотать себе нервы. Я ведь не ошибаюсь?

— Я бы сказал, пока опасность не подступает слишком близко. Думаю, сейчас он напуган, — добавил Гарри, глядя в глаза Хиллгарту. — Вы можете связаться с человеком, который замешан в убийстве.

Капитан склонил голову набок:

— Он не первый, нам не приходится выбирать.

На мгновение повисла тишина. Ее нарушил Толхерст:

— У Форсайта есть политические взгляды?

— Думаю, он поддержит любую систему, которая даст ему свободно делать деньги. Поэтому он симпатизирует Франко. И разумеется, ненавидит коммунистов. — Гарри помолчал. — Но верности Британии в нем тоже нет, нисколько.

— Его отец — епископ? — уточнил Хиллгарт. — Сыновья духовных лиц часто сбиваются с пути.

— Сэнди считает, что Церковь и все традиции нужны лишь для того, чтобы душить таких людей, как он.

— Отчасти это так. — Хиллгарт кивнул и сложил руки домиком перед собой. — Ладно, вот как мы поступим. Вы снова встретитесь с Форсайтом и скажете, что у одного человека из посольства есть к нему предложение. Не выдавайте слишком много информации, только убедите его прийти. Можете сказать, что у вас имеются контакты с разведкой, если посчитаете нужным. Справитесь с задачей — старые ошибки будут забыты, и вы отправитесь домой, воткнув перо в шляпу.

— Я сделаю что смогу, — кивнул Гарри. — Сегодня я иду на ланч с Барбарой, попытаюсь что-нибудь организовать.

«Слава богу, это их последнее задание!» — подумал он.

— Хорошо. Как жена Форсайта?

— Не уверен, что они счастливы вместе.

— Она по-прежнему ничего не знает о его делах?

— Да. Я совершенно убежден, что он не посвящает ее в них.

— Мы беспокоились, вдруг у вас назревает привязанность, но вы попались на крючок к этой молочнице, — сказал Хиллгарт, после чего неожиданно подмигнул Гарри, чему тот вовсе не обрадовался.



Днем по пути к центру города Гарри размышлял о состоявшемся в посольстве разговоре. Небрежно брошенные Хиллгартом слова о Гомесе и вероятный поступок Сэнди — от всего этого у Гарри стыла кровь. Они хоть понимают, что значит для нормального человека выполнять эту работу? Небольшие группы мужчин с метлами и лопатами сгребали и мели снег на улицах. Гарри поискал среди них Энрике, но тщетно.

Барбара предложила встретиться в кафе «Хихон». Гарри этот выбор показался странным; он знал, что она ходила туда с Берни во время Гражданской войны. О нем она не упоминала.

«Бедняга Берни, — подумал Гарри, — по крайней мере, ему не пришлось увидеть, во что превратилась Испания».

Бар был полон богатых мадридцев, которые пили кофе и жаловались на снег. В воздухе стоял влажный маслянистый запах. Гарри взял кофе с молоком и отнес его на столик в пустом углу. Он понял, что пришел очень рано.

Было время поразмыслить. Сэнди и шпионы стóят друг друга. Что ж, он сведет их и отправится домой. Но к чему он вернется? Опять в Кембридж? Один? Гарри посмотрел на свое лицо в зеркале. С момента приезда в Испанию он похудел, и это ему шло. Сможет ли он увезти с собой Софию? Есть ли способ? Придется и Пако взять, она ведь его не оставит. Переправить их обоих в Англию? А если ничего не выйдет? Голос разума в голове тоже не молчал. «Ты спятил, — твердил он, — вы знакомы всего шесть недель».

Бармен положил на блюдечко сдачу — новую монету в пять песет с головой Франко. Гарри снова подумал о Хиллгарте, который с такой легкостью рассуждал о привлечении на свою сторону вероятного убийцы и о подкупе монархистов. Хор утверждал, будто обливался кровавым потом, пытаясь убедить их, что они говорят на одном языке.

«И золотой дождь на них проливал», — подумал Гарри.

Люди вроде Маэстре, которые трубят на каждом углу об испанской чести, традициях, на страже которых они-де стоят, одновременно с этим берут взятки от потенциальных врагов своей страны. Британский интерес к Испании тоже был только стратегическим: даже если британцы выиграют войну, Испания, вероятно, останется за Франко и о ней снова забудут.

Гарри согнулся над своей чашкой. Может, будет лучше, если Гитлер вторгнется в Испанию? Даже Сэнди говорил, что режим едва держится; вероятно, народ поднимется против немцев, как поднимался против Наполеона. Но тогда Гибралтар будет потерян, и Британия еще больше ослабнет. Гарри вспомнил плакат, который видел в первый день по приезде: немецкий и испанский солдаты приветствуют друг друга на границе. Фюрер и каудильо — друзья навеки, победители в Европе. Ужасная мысль. Он посмотрел на свое угрюмое лицо в зеркале. Да, он сделает этот последний шаг — попытается завербовать Сэнди.

На плечо Гарри вдруг легла чья-то рука, и он вздрогнул. Рядом стояла София, одетая в свое старое черное пальто. Лицо ее раскраснелось — от радости встречи с ним, понял Гарри, и на сердце у него потеплело. Она улыбнулась:

— О чем ты думал?

— Ни о чем. — Гарри взглянул на часы и удивился, что уже почти час дня. — Она опаздывает. Позволь, я возьму тебе кофе.

София на секунду замялась:

— Давай.

Они препирались о том, что Гарри платит за все и покупает ей подарки.

— У меня есть деньги. Может быть, я их не заслуживаю, но они у меня есть. Почему я не могу потратить часть на тебя?

— Люди будут называть меня содержанкой, — покраснев, ответила София.

Гарри понял: София не настолько свободна, говоря ее словами, от «буржуазных предрассудков», как ей нравилось думать.

— Ты знаешь правду, и только это имеет значение.

Однако София не брала денег на содержание семьи, говорила, что они справятся сами. Гарри хотел делать для Софии больше, и в то же время ее гордость импонировала ему. Он принес Софии кофе.

— Как Пако?

— Совсем притих. Сегодня с ним Энрике. У него выходной.

Со смерти Элены мальчика приходилось оставлять дома одного, и он сидел так почти каждый день, потому что София и Энрике работали. Выходить на улицу он соглашался только с кем-нибудь из взрослых.

— Ему понравились карандаши, которые ты принес. И он спрашивает, когда снова придет женщина с рыжими волосами. Она произвела на него впечатление. Он называет ее «добрая тетя».

— Мы спросим, не хочет ли она навестить мальчика.

— Было бы хорошо. — София нахмурилась. — Боюсь, Пако пустит в дом сеньору Аливу. Она приходит и стучит в дверь. Я велела ему не отвечать. Стук его пугает, напоминает тот день, когда арестовали родителей. Но я опасаюсь, что когда-нибудь Пако откроет и она заберет его.

— Не откроет, если боится ее.

— Нельзя все время оставлять его дома одного.

— Да, — согласился Гарри.

— Я не хочу потерять Пако. — София вздохнула. — Ты считаешь, это глупо — так себя отягощать? Я знаю, Энрике иногда это приходит в голову, но он тоже полюбил Пако.

«Она потеряла мать, — подумал Гарри, — теперь боится потерять мальчика, и если меня отправят домой, это станет для нее еще одной утратой».

Он нахмурился.

— Что с тобой, Гарри?

— Ничего.

Он поднял взгляд и увидел Барбару. Ее платок и очки были припорошены снежинками. Гарри махнул ей рукой.

— Простите, я опоздала. На улице снова снег.

— Никогда ничего подобного не видела, — сказала София. — Летом засуха, а теперь вот это.

Гарри встал и помог Барбаре снять пальто.

— Возьмем обеденное меню?

— Нет, послушайте. — Барбара вскинула руку. — Мне очень жаль, но я не могу остаться. В два часа у меня встреча на другом конце города, а трамваи стоят. Придется идти пешком. Просто возьмите мне кофе, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул Гарри.

Гарри пристально посмотрел на Барбару и заметил в ее манере некую внутреннюю решимость. Он пошел за кофе, а когда вернулся к столику, София и Барбара оживленно беседовали.

— Барбара говорит, Пако нужно показать врачу, — обратилась к нему София.

— Вероятно, врач подскажет, как ему помочь. Я могу заплатить… — Гарри прикусил губу, а София сдвинула брови: не стоило ему говорить про деньги при Барбаре.

— Это было бы нелишним, — сказала та. — Но я понимаю, что найти врача трудно.

— Вы уже начали работать в госпитале? — спросил ее Гарри, меняя тему.

— Да. Там, по крайней мере, лучше, чем в приюте. Но какие ужасные ранения! Все то, что пытался предотвратить Красный Крест. — Барбара вздохнула. — Ну ладно, теперь уже поздно предаваться таким мыслям.

Она взглянула на Гарри и добавила:

— Может быть, я все-таки поеду домой на Рождество.

— В Англию?

— Да, помните, Сэнди предложил, и потом я подумала, почему бы нет? Хоть увижу, как там все на самом деле.

— А вас пустят обратно в Испанию? — спросила София. — Наверное, да, раз ваш муж здесь работает.

Барбара замялась:

— Надеюсь, что так.

«Только Сэнди ей не муж», — подумал Гарри, и ему вдруг пришла в голову неожиданная мысль:

— В обратной ситуации ведь то же самое? Я имею в виду, если у англичанина, скажем, есть невеста в Испании, могут возникнуть проблемы с тем, чтобы забрать ее в Англию. Но если они женаты, то пустят обоих.

— Да, — сказала Барбара. — По крайней мере, так было до войны. Помню эти правила по работе в Красном Кресте. Мы переправляли беженцев из страны в страну. — На мгновение она как будто унеслась мыслями далеко. — Меньше пяти лет назад. Кажется, целая жизнь прошла с тех пор.

— Все еще есть риск, что Франко объявит войну, — понизив голос, сказала София.

Барбара сняла запотевшие очки и протерла их носовым платком. Так ее лицо было более симпатичным, но и более уязвимым. Она осторожно помешала ложечкой кофе, потом подняла глаза на Гарри и Софию.

— Вероятно, я не вернусь, — ровным голосом проговорила Барбара. — Не думаю, что нам с Сэнди стоит сохранять отношения.

— Мне очень жаль, — сказал Гарри. — Я видел, что между вами что-то неладно.

Барбара затянулась сигаретой:

— Я многим ему обязана. Он помог мне собраться после… после Берни. Но я не думаю, что мне и сейчас нравится та форма, которую он придал мне. — Она неловко рассмеялась. — Простите, что-то я разболталась. Просто мне совсем не с кем поговорить, понимаете? Это что-нибудь объясняет?

— Порой приходит время, когда нужно смотреть на вещи прямо, снимать шоры с глаз. — Гарри покачал головой и поглядел на Софию. — Испания мне в этом помогла. Показала, что мир куда сложнее, чем я думал.

Барбара пристально взглянула на него и согласилась:

— Он действительно сложен.

Несколько мгновений все молчали.

— А вы сказали ему, что не вернетесь? — спросила София.

— Нет. В любом случае ему теперь все равно. Мне нужно будет… разобраться кое с какими делами, а потом я уеду на Рождество. Надеюсь.

— Мне кажется, у Сэнди проблемы с бизнесом, — рискнул заикнуться Гарри.

— Вам что-то известно? — заинтересовалась Барбара.

Гарри замялся:

— Он собирался привлечь меня… в одну из своих компаний. Но ничего не вышло.

— В какую компанию?

— Толком не знаю. Мне почти ничего не известно.

— Простите, если это выглядит предательством, — сказала Барбара, — но я наблюдала, как вы общаетесь с Сэнди. Вам ведь он на самом деле не нравится. Вы поддерживаете с ним отношения только из-за старой школьной дружбы?

— Ну… что-то в этом роде.

— Странно, что ему нужно ваше одобрение. — Она обратилась к Софии: — Связь между мужчинами, учившимися вместе в английской частной школе… такого в Испании нет.

Она слегка истерично засмеялась. София смутилась, Гарри подумал, что Барбара на грани срыва.

— Вы ведь никому об этом не скажете? — Барбара закусила губу. — Извините меня.

— Конечно.

— Пако все время о вас спрашивает, — улыбнулась София. — Может, вы как-нибудь зайдете, повидаетесь с ним до отъезда в Англию?

— С удовольствием. — Губы Барбары тоже тронула улыбка. — Спасибо. Может, мы сводим его куда-нибудь. Развлечемся.

Гарри набрал в грудь воздуха и спросил:

— Мне нужно поговорить с Сэнди кое о чем. В связи с этой сделкой. Вы не знаете, он сегодня у себя в конторе?

— Наверное. — Барбара взглянула на часы. — О боже, мне пора идти! Простите, я не дала вам поесть, плакалась тут. Простите.

— Все в порядке, — заверил Гарри. — Послушайте, позвоните мне, и мы наметим встречу с Пако.

— Хорошо. Приятно было увидеть вас обоих.

Барбара наклонилась через стол и поцеловала Софию в щеку, как принято в Испании, потом встала и направилась к двери, остановившись, чтобы повязать на голову платок. Гарри смотрел ей вслед, а думал о браке. Отважится ли он на этот прыжок? И примет ли его София? Подробности он узнает в посольстве, но сперва ему нужно завербовать Сэнди — подарить Хиллгарту перо на шляпу.

Барбара открыла дверь, махнула им рукой и растворилась в вихре снежинок.

Глава 37

Уходя, Барбара мысленно ругала себя. С чего это она так разоткровенничалась? Увидела, как они сидят вместе, такие домашние, уютные, спокойные.

Некоторое время после подслушанного телефонного разговора она боялась, что Гарри как-то причастен к ужасным вещам, в которых замешан Сэнди. Однако, наблюдая за ним позже, поняла, что это невозможно; его использовали как пешку в какой-то мутной игре. Слава богу, сделка расстроилась, какой бы она ни была. Каждый раз, видя Гарри, Барбара испытывала чувство вины, так как он по-прежнему думал, что Берни мертв.

Встречалась она в тот день с Луисом и надеялась обсудить реальный план побега Берни, так как Августин, это Барбара знала, вернулся из отпуска. Она предложила Гарри с Софией пообедать в кафе «Хихон», потому что теперь, когда возможность увидеться с Берни была так близка, ей хотелось снова посетить все те места, где они бывали вдвоем, — места, которых она так долго избегала.

«Три года в лагере, — думала Барбара. — Какой он теперь? Как на меня отреагирует?»

Она наказала себе ни на что не рассчитывать, они оба наверняка изменились до неузнаваемости. Единственная ее надежда — вызволить его.

Снег так и валил густыми хлопьями, покрывал машины и пальто людей, которые шли сквозь метель и напоминали белых призраков. Он таял у Барбары на голове, отчего платок стал совсем мокрым (лучше бы она надела шляпу), несомый ветром, залеплял стекла очков, и ей то и дело приходилось протирать их рукой в перчатке.

Она прошла мимо правительственного здания, у входа дежурили двое гвардейцев в тяжелых накидках и заснеженных двурогих шапках; они напоминали мрачных снеговиков. Впервые при виде стражей порядка Барбаре стало смешно.

В последнее время она часто бывала близка к истерике, с каждым днем ей становилось труднее держать свои переживания внутри. Но осталось, вероятно, совсем недолго, и она сможет уехать. С тех пор как две недели назад Барбара услышала телефонный разговор Сэнди, она пыталась проанализировать его слова. «Эти старые марокканские трудяги — крепкие ребята. Он до сих пор твердит, что Гомес — его настоящая фамилия?» Барбара придумала с десяток разных объяснений, но всегда возвращалась к одному: кого-то пытали. Ей стала приходить в голову мысль: «Если Сэнди узнает, чем я занимаюсь, мне тоже грозит беда».

Когда в тот вечер после телефонного разговора Сэнди спустился из своего кабинета, Барбара отдала ему мешочек, принесенный старым евреем, но он, казалось, совсем не заинтересовался — положил его на пол у своего кресла, сел и уставился в огонь, не обращая на нее внимания. Таким встревоженным она еще Сэнди не видела: на его черных усиках блестел пот. С того вечера он стал все глубже уходить в себя. Почти не замечал Барбару, она и не возражала. Только бы дождаться момента, когда они вытащат Берни из лагеря и сбегут в Англию. Вероятно, Сэнди даже никогда не узнает, что она сделала.

Два дня назад Сэнди вернулся домой поздно. Он много пил, но никогда не бывал пьяным, замечательно умел контролировать себя, однако в тот вечер, войдя в гостиную, слегка пошатывался и оглядывал комнату мутным взглядом, будто видел ее впервые.

— На что уставилась? — грубо спросил он Барбару.

Сердце у нее застучало.

— Ни на что, дорогой. С тобой все в порядке?

Она по-прежнему играла роль миротворицы, как обычно, проявляла уступчивость. Барбара отложила вязание — в последнее время почти все вечера она проводила со спицами в руках, монотонные движения успокаивали ее.

— Ты как старуха — все время с этим чертовым вязанием, — пробурчал Сэнди. — Где Пилар?

— У нее сегодня свободный вечер, ты забыл?

Вероятно, он хотел пойти к ней; вот повезло бы Пилар, пьяный хозяин облапал бы ее.

— О да, точно.

Он похотливо улыбнулся, подошел к шкафчику с напитками и налил себе виски. Потом сел напротив Барбары и сделал большой глоток.

— Опять этот чертов холод, — заметил Сэнди.

— Морозом побило много растений в саду.

— Растений! — передразнил он. — Растений! У меня был ужаснейший из дней. Я ждал больших свершений, а все вылетело в трубу. Конец. — Сэнди взглянул на Барбару и улыбнулся своей прежней широкой улыбкой. — Мечтаешь быть бедной, Барбара?

— Все ведь не так плохо?

— Не так плохо? Бедняжка Барбара. — Он засмеялся. — Бедняжка Барбара — вот как я думал о тебе, когда мы познакомились.

Улыбка задрожала на ее губах. Если бы только он заснул. Пусть бы упал в огонь.

Сэнди снова посмотрел на нее, на этот раз лицо его было серьезным.

— Мы не будем бедны, — сказал он. — Я не допущу этого. Понимаешь?

— Хорошо, Сэнди.

— Я выправлюсь, как всегда. Мы останемся в этом доме. Ты, я и Пилар. — В глазах его блеснул огонек. — Пойдем в постель. Пойдем. Я покажу тебе, из чего я сделан.

Барбара глубоко вдохнула. Она не забыла о своем плане ставить ему в упрек отношения с Пилар, чтобы не подпускать к себе, но была слишком напугана.

— Сэнди, ты много выпил.

— Это меня не остановит. Пойдем.

Он встал, нагнулся к ней и запечатлел влажный, отдающий алкоголем поцелуй на ее губах. Барбара подавила инстинктивный позыв отшатнуться и позволила ему поднять себя, обхватить рукой, отвести наверх. Когда они вошли в спальню, Барбара надеялась, что Сэнди рухнет на постель, но теперь он, казалось, лучше контролировал себя. Он начал раздеваться, она сняла платье, ощущая тошноту. Рубашка отлетела в сторону, обнажив плотное, мускулистое тело, которое прежде возбуждало ее, а теперь наводило на мысли о каком-то сильном злом животном. Кое-как ей удалось не выказать отвращения, когда он овладел ею, издавая странное хрюканье, в котором слышалось отчаяние. Потом он скатился с нее и через минуту захрапел. Барбара удивлялась, как вынесла все это, не закричав, не скинув его с себя. Наверное, из страха. Страх может сломить тебя, но может дать силу и контроль. Она на цыпочках прошла в ванную, закрыла дверь, и там ее вывернуло наизнанку.



Маленькое кафе было полно людей, зашедших, чтобы укрыться от снегопада. Они заняли все сидячие места, толпились у бара. В воздухе стоял влажный мускусный запах. Пожилая хозяйка металась с чашками между баком с кофе и стойкой. Окна запотели, даже на портрете Франко собрался тонкий слой конденсата. Очки Барбары тоже моментально покрылись мельчайшими капельками. Она протерла их рукавом пальто и огляделась в поисках Луиса. Их обычный столик был занят, но она заметила Луиса в дальнем конце зала: он втиснулся за столик на двоих, повесил пальто на спинку соседнего стула и сидел, опустив взгляд в чашку с кофе, явно усталый. Пока Барбара пробиралась к нему сквозь толпу, он поднял глаза и улыбнулся. Она села, сняла с головы намокший платок и провела рукой по влажным волосам.

— Этот снег ужасен, — сказала Барбара.

Луис наклонился к ней:

— Вы не возражаете, если я не пойду за кофе? Там такая давка у бара.

— Может, переберемся в другое место? Где потише.

— Сегодня везде так будет. — В его манере проступала непривычная резкость.

— Что случилось? — в тревоге спросила Барбара.

— Ничего. Просто эти люди действуют мне на нервы. — Луис понизил голос. — Все готово. Вы принесли деньги?

— Да. Семьсот песет, сразу как скажете мне где и когда. Остальное после освобождения.

Луис кивнул с явным облегчением. Барбара достала сигареты и предложила ему.

— Спасибо. А теперь прошу вас, слушайте внимательно. — Он склонился к ней и хрипло зашептал: — Я только что вернулся из Куэнки. Вчера виделся с Августином. Он рассказал вашему другу о побеге. Сообщил ему, что это вы его готовите.

— Как он отреагировал? — нетерпеливо спросила Барбара. — Что он сказал?

— Он был рад, сеньора, — с серьезным видом кивнул Луис. — Очень рад!

— Он знает, что я… — Барбара замялась, — с другим человеком?

— Августин не сказал.

Она закусила губу, затем спросила:

— Так каков же план?

— Побег состоится четырнадцатого декабря. В субботу.

«Восемь дней, — подумала Барбара, — еще восемь дней».

— А нельзя поскорее?

— Это хороший день. Начнутся рождественские торжества, в лагере обстановка разрядится, как и в городе. Августин не хочет, чтобы побег произошел сразу после его возвращения, и я согласен: это может навлечь подозрения. Если повезет, снег к тому времени сойдет. Бегущий человек очень хорошо виден на снегу.

— Наверняка сойдет. Снег редко ложится надолго в начале зимы.

— Будем надеяться.

— Все будет так, как вы говорили? Побег с места работы?

— Да. Сеньор Пайпер притворится, что у него понос. Августин пойдет с ним в кусты, где тот хорошенько ударит его по голове, чтобы осталась ссадина, возьмет у Августина ключи и снимет кандалы. Потом побежит вниз, в сторону Куэнки. Спрячется в кустах между холмами и будет сидеть там до темноты, затем пойдет в город.

— Его будут искать в Куэнке? Не догадаются, что он пошел туда?

— Будут. На самом деле это единственное место, куда можно пойти. Во всех других направлениях — дикие горы. Так что да, его станут искать в городе. — Луис улыбнулся. — Но там есть место, где он спрячется.

— Где?

— У дороги вдоль ущелья густые заросли, рядом с мостом, на другой стороне от города. Он будет сидеть там, пока вы не придете со сменной одеждой.

— Хорошо, — сказала Барбара с тяжелым вздохом.

— Вы должны отправиться в Куэнку четырнадцатого и быть на месте к трем часам дня. Важно, чтобы вы приехали до темноты: одинокая женщина в городе может вызвать вопросы. За городом есть пустырь, где вы оставите машину. — Луис серьезно посмотрел на Барбару. — Августин исходил каждую улицу в Куэнке и все вокруг, чтобы тщательно проверить.

— Значит, я буду ждать в городе до темноты?

— Нет, — покачал головой Луис. — Мы подготовили для вас место ожидания, скажете, что приехали в Куэнку посетить его, если кто-нибудь спросит. Собор. Туда вы потом отведете своего друга. Когда он переоденется в кустах, перейдете мост — пара туристов-англичан, которые приехали осмотреть собор. Там он сможет побриться — у него ведь борода — и привести себя в порядок.

— А если в соборе кто-нибудь встретится?

— В зимнюю субботу там не будет посетителей, — покачал головой Луис. — Но кое-кто вам поможет.

— Августин? Он будет там?

— Нет. — Луис криво усмехнулся. — Хотя иногда он бывает на службах в Куэнке по воскресеньям. Под этим предлогом он ходит в город, в лагере считают, что он ударился в религию. Там есть сторож, нанятый церковью следить за порядком. Он предложил свою помощь.

— Церковный сторож? — резко спросила Барбара. — С чего он станет помогать?

— За деньги, сеньора. — На лице Луиса вспыхнуло гневливое нетерпение. — У него старая больная жена, а денег заплатить за врача нет, так что он помогает вам по той же причине, что и мы. Он хочет получить триста песет.

Барбара втянула в себя воздух.

— Хорошо, — выдохнула она.

— Значит, вы отправляетесь в Куэнку четырнадцатого, приезжаете к трем, оставляете машину там, где я вам скажу, и идете в собор. Старик Франсиско будет ждать вас. Вы остаетесь там до темноты, а потом отправляетесь к висячим домам. Знаете, где они?

— Да. Я изучила карту и путеводитель. Думаю, найду дорогу с завязанными глазами.

— Хорошо. Привезите одежду для своего друга — костюм, если сможете достать.

— Ладно. Возьму размер побольше. Берни высокий и довольно крепкого сложения.

— После трех лет в лагере — нет, — покачал головой Луис. — Костюм на худого мужчину подойдет. И бритвенные принадлежности.

— А как насчет шляпы? С широкими полями, чтобы скрыть лицо и светлые волосы.

— Да. Это будет кстати.

— Я смогу достать одежду, — сказала Барбара. — Притворюсь, что покупаю подарки к Рождеству. А вот с машиной могут возникнуть проблемы, если мой… мой муж возьмет ее себе.

— Вы как-то должны решить эту проблему, сеньора, — нахмурился Луис.

— Да-да, я решу. Как-нибудь. Что мне делать, когда я доберусь до висячих домов?

— У подножия Тьерра-Муэрта есть ущелье с рекой. Оно очень глубокое, по нему не спуститься. На другой стороне — Старый город, от него начинается дорога в Мадрид. Через ущелье ведет большой железный пешеходный мост. Со стороны города находятся висячие дома, а с другой — дорога. Если немного пройти по ней, уткнетесь в заросли деревьев, где будет прятаться ваш друг.

— А если на мосту выставят охрану, когда узнают о побеге заключенного?

— Это возможно. Из лагеря позвонят в город. Если это произойдет, ждите в соборе. Сеньор Пайпер перейдет ущелье в другом месте и доберется туда. Потом возвращайтесь к своей машине, притворитесь, что вы супруги-англичане, приехавшие на день в Куэнку. И помните, что искать будут заключенного, а не чисто выбритого мужчину в костюме. Если повезет, на дороге не выставят посты, никто не будет ждать, что он поедет на машине. — Луис посмотрел на Барбару своими суровыми оливковыми глазами и сказал: — Богатство будет вашим лучшим прикрытием, сеньора.

— Сколько от Куэнки до лагеря? Восемь километров?

— Да.

— А он сможет пройти такое расстояние? — с дрожью в голосе спросила Барбара.

— Ему придется. Из-за холодов многие в лагере болеют, но ваш друг пока здоров. И вся дорога идет под гору.

— А если его поймают по пути?

— Будем надеяться, что не поймают, — спокойно проговорил Луис и взял еще одну сигарету из лежавшей на столе пачки. — И что не будет снега и луны. — Он прикурил и глубоко затянулся. — Ваш друг сообразит, что нужно быть осторожным и держаться в тени.

Барбару вдруг охватили сомнения.

— А если его поймают…

Луис посмотрел ей в глаза:

— Он сам идет на это, сеньора.

— Да. — Она закусила губу. — Это его шанс, я понимаю. И я должна помочь ему.

— А когда вы его заберете, что будете делать? — спросил Луис, с любопытством взглянув на Барбару.

Ее лицо застыло.

— Отвезу в британское посольство. Он гражданин Британии, там его обязаны принять. Остальных участников интербригад отправили домой.

— А сами?

— Посмотрим. — Она не собиралась делиться с ним своими планами.

— Надеюсь, вы заплатите мне остаток по возвращении.

— Встретимся с вами шестнадцатого, — сказала Барбара. — Здесь, в полдень. А вдруг что-нибудь изменится? Августина переведут в другую роту, Берни заболеет, мало ли что?

— Августин передаст мне, а я позвоню вам домой. Мне понадобится номер.

— Это рискованно. — Барбара немного подумала. — Если меня нет, скажете, что вы кондитер, по поводу торта на Рождество, и обещайте перезвонить. Тогда я сразу приду сюда.

Она написала номер на пачке сигарет и протянула Луису. Он улыбнулся — кто не обрадуется хорошему табаку? — и вдруг лицо его стало утомленным.

— Вы все хорошо спланировали, — сказала Барбара. — Вы с братом.

Луис не встречался с ней взглядом.

— Не благодарите нас, — пробормотал он. — Прошу, не благодарите.

— Почему?

— Мы сделали это ради денег. Нам нужны деньги для мамы.

На его лице вновь появилось выражение глубокой усталости. Они немного помолчали.

— Скажите, вы слышали что-нибудь об этом журналисте, Маркби? — наконец спросила Барбара.

— Нет, — покачал головой Луис. — Он вышел на меня через одного моего приятеля, собирался написать статью про лагеря, но больше я о нем не слышал. Думаю, он вернулся в Англию.

— Несколько раз я пыталась дозвониться ему, но его никогда нет на месте.

— Журналисты. Люди без корней. — Луис обвел взглядом кафе, потом кашлянул. — Сеньора…

— Да, конечно.

Барбара открыла сумочку и передала ему под столом толстый конверт. Луис взял его, замер ненадолго и кивнул. Только сейчас Барбара обратила внимание, что плечи его поношенного пиджака промокли, — значит на соседнем стуле висит не его пальто.

— Gracias, — сказал он. — Давайте встретимся здесь через неделю, одиннадцатого, и обсудим последние приготовления. Просто чтобы убедиться, что все идет гладко.

— Хорошо.

Барбара ликовала. Дело двигалось к развязке, у них все получится.

Луис сунул конверт в карман, окинув кафе быстрым взглядом, — проверял, не следит ли кто за ним. Барбаре вдруг стало тесно, душно в этой толпе. Она встала:

— Пойдемте?

— Я останусь ненадолго, подожду, пока не кончится снег. До следующей недели, сеньора. — Луис посмотрел на нее снизу вверх и неожиданно добавил: — Вы хорошая женщина.

— Я? — рассмеялась Барбара. — Не думаю. Со мной одни проблемы.

— Нет. Это неправда, — покачал головой Луис. — Adios, señora.

— Hasta luego[73].

Она пробилась к двери. Какое облегчение снова оказаться на свежем воздухе! Снег шел уже не такой сильный. Барбара закурила и направилась в сторону Сентро. Прохожих вокруг было мало, все, кто мог, сидели по домам. Люди не хотели рисковать своими ботинками, даже если и имели шанс найти замену испорченной обуви: цену пришлось бы заплатить астрономическую.

Барбара пересекла Пласа-Майор. Пальмы на площади, присыпанные снегом, выглядели странно. Рядом с одним из фонтанов стоял у киоска продавец газет. Ее взгляд привлек заголовок, нацарапанный на рекламном щите: «Инвалид войны замучен и убит в Алькале: подозревают банду красных террористов».

Она купила экземпляр католической газеты «Я», зашла под навес у входа в закрытый магазин и просмотрела первую полосу. Под фотографией стоящего навытяжку худого мужчины в военной форме было написано:


Вчера в сточной канаве рядом с деревней Ралобланко в окрестностях Санта-Мария-ла-Реал найдено тело 59-летнего Альфонсо Гомеса Ромеро. Лейтенант Гомес — ветеран войны в Марокко, принимавший участие в освобождении Толедо в 1936-м, подвергся страшным пыткам: его руки и ступни обожжены, лицо обезображено. Предположительно, в ответе за это преступление шайка красных бандитов, которые орудуют в этой части сьерры. Работодатель и бывший командир лейтенанта Гомеса младший министр торговли генерал Сантьяго Маэстре Миранда сказал, что покойный в течение тридцати лет был его другом и боевым товарищем и он лично проследит, чтобы убийцы лейтенанта Гомеса были пойманы. «Не будет пощады врагам Испании!» — заявил он.


У Барбары ослабли колени; думая, что сейчас упадет, она смяла в руке газету. Проходивший мимо священник с любопытством взглянул на нее. Теперь Барбара поняла: Сэнди упоминал какого-то Гомеса в телефонном разговоре, и фамилия Маэстре тоже была ей знакома — приятели Сэнди из Фаланги называли так его противника. Сэнди сказал, что им придется разобраться, имея в виду убийство. И этого человека она обманывала, чтобы спасти его школьного врага. Барбара схватилась за ручку запертой двери, чтобы удержаться на ногах, и глубоко задышала.

Глава 38

После встречи с Софией и Барбарой Гарри вернулся в посольство и позвонил в контору Сэнди из маленькой комнатки, где стоял телефон для личных звонков шпионов.

— Я очень занят, Гарри. — В голосе Сэнди слышались нетерпеливые нотки. — Может, на следующей неделе?

— Дело довольно срочное.

— Хорошо. Завтра суббота, но я все равно пойду в контору. Встретимся в кафе. — (Гарри уловил быстро подавленный вздох.) — В три часа?

— Спасибо.