Я окончательно убедился, что это не Зодиак.

— Очень таинственно, — сказал барон, и его черные глаза подозрительно вспыхнули. — Когда имеешь дело с такими дорогими вещами, вполне естественно возникает желание узнать об условиях сделки все. Разумеется, это подлинник, тут у меня нет никаких сомнений. Но давайте допустим, что в один прекрасный день выяснится — а я обязан учитывать все возможности, — что вы не имеете права продавать его?

— Могу ручаться, что никаких претензий подобного рода не возникнет.

— И все же эта сделка поражает меня своей необычностью.

17

— Вы вправе принять ее или отказаться, — безразличным тоном ответил я. — Я решил обратиться с моим предложением сначала к вам, поскольку, как я понял, вы — истинный ценитель. Но я не встречу никаких затруднений в любом другом месте.

— А кто сказал вам, что я — истинный ценитель?

ЗОДИАК

— Мне известно, что вы написали книгу о китайском фарфоре.

— Вы читали эту книгу?

Пятница, 27 июля 1979 года

— Нет.

С марта работаю над расшифровкой довольно объемной (340 знаков) кодограммы Зодиака, оказавшейся не по зубам специалистам и компьютерам ЦРУ, АНБ и ФБР (шестое письмо Зодиака, от 8 ноября 1969 года).

— Боже мой! Мне становится все труднее и труднее понимать вас! Вы знаток и собиратель, в вашей коллекции есть очень ценный экспонат, и тем не менее вы даже не позаботились обратиться к единственной в мире книге, способной дать вам представление о подлинном значении и стоимости принадлежащего вам предмета! Как вы это объясните?

— Я очень занятой человек. Практикующий врач.

Большинство склонялось к мнению, что эта шифровка — плод специфического чувства юмора убийцы, что она не несет в себе никакой информации. Однако в шестой строке Зодиак внес в ее текст исправление. Он кропотливо работал над начертанием массы символов, и если они ничего не означали, для чего тогда корректировать один из них и заменять другим?

— Это не ответ. Если уж человек чем-то увлекся, он сумеет выкроить время для своего увлечения, как бы он ни был при этом загружен другими делами. А в вашем письме было сказано, что вы — большой любитель фарфора.

В 1978 году Зодиак упоминал Херба Кэна. Может быть, и в 1968 имя Кэна тоже попало в шифровку? Первые три буквы: Н, Е, R. Я обратился к первой шифровке, разгаданной Харденами, и обнаружил, что последующие пять символов означали: С, Е, A, N, В. В сочетании с «Н Е R» получалась слегка искаженная версия имени Херба Кэна — HERBCAEN.

— Так оно и есть.

— Могу я задать вам несколько вопросов, чтобы проверить ваши знания? Должен сообщить вам, доктор — если вы и правда доктор, — что дело принимает все более подозрительный оборот. Позвольте спросить, что вам известно об императоре Си и какая связь между ним и Сисоин возле Нары? Господи, неужели этот вопрос обескуражил вас?

Напрашивался вывод, что Зодиак перетасовал буквы и в оставшейся части шифровки. В решении Хардена присутствовали грамматические и шифровальные ошибки преступника, что я также принял во внимание. В результате кодограмма начала казаться мне осмысленной.

Я с притворным возмущением вскочил со стула.

— Это уж слишком, сэр! Я пришел сюда, чтобы оказать вам любезность, а не сдавать экзамен, будто какой-нибудь школьник. Вполне вероятно, что я знаю об этом предмете гораздо меньше, чем вы, но я не намерен отвечать на вопросы, поставленные столь оскорбительным образом.

Имя Кэна стало для меня отправным пунктом, своего рода Розеттским камнем[29] в расшифровке этой кодограммы.

Он пристально посмотрел на меня. Истомы в глазах как не бывало. Вдруг они гневно сверкнули. Жесткие губы разомкнулись, обнажив тускло блестящие зубы.

— Что за игру вы ведете? Вы явились сюда шпионить за мной. Вас подослал Холмс! Вы хотите обвести меня вокруг пальца. Как я слышал, этот парень при смерти, вот он и посылает своих подручных следить за мной! Вы ввалились ко мне без приглашения, и, клянусь Богом, сейчас вы убедитесь, что выйти отсюда труднее, чем войти!

В третьей снизу строке обратила на себя внимание группа букв «Р О S Н Т /». Возможно, анаграмма фамилии Тоски (Toschi)? Я попытался представить себе ход мыслей убийцы в 1969 году. Кого он считал своими врагами, кроме Кэна и Тоски? И в девятой строке нашел то, что могло оказаться именем сержанта Леса Лундблада.

Он вскочил на ноги, и я отступил на шаг, приготовившись отразить нападение. Должно быть, он заподозрил меня с самого начала, а перекрестный допрос уж наверняка открыл ему истину. Так или иначе, но мне было совершенно ясно, что пытаться перехитрить его — безнадежное дело, Барон сунул руку в боковой ящик и принялся яростно рыться в нем. Потом его ухо уловило какой-то звук, и он замер, сосредоточенно прислушиваясь.

Мне кажется, что главной причиной того, что этот шифр не взломали, было частое упоминание местных имен и географических названий Калифорнии, казавшихся сотрудникам столичных учреждений китайской грамотой. Понемногу туман рассеивался. Выскочило слово «SEE» (видеть) и неполное «RN_AOD». Последнее — явное «PARDON» — дало мне букву «Р». «ECBU__» из пятнадцатой строки представляло собой анаграмму слова «BECAUSE» (потому что) и помогло мне продвинуться далее.

— Ага! — вскричал барон. — Ага! — И ринулся во внутренний кабинет.

Очень помогло сопровождавшее шифровку письмо, выдержанное в стиле «праведного гнева» и язвительно-вежливое по форме. Зодиак писал о семи жертвах, и я принялся искать в шифровке упоминание о восьмой. Учел «вранье полиции», имел в виду возможность употребления «и т. д.».

Два шага, и я у распахнутой двери. Разыгравшаяся в комнате сцена четко и на всю жизнь запечатлелась в моей памяти. Окно, выходившее в сад, было раскрыто настежь, а возле него, словно какой-то жуткий призрак, стоял Шерлок Холмс. Голова его была обмотана кровавыми бинтами, белое лицо искажено. В тот же миг он выскочил в окно, и я услышал, как его тело с треском рухнуло в росшие на улице кусты лавра. Хозяин дома с яростным воплем бросился следом за Холмсом к открытому окну.

Зодиак применял метод подстановки, то есть заменял буквы символами, а еще он составлял анаграммы. Одну и ту же букву алфавита могли представлять разные символы. Шифр с перестановкой, конечно, труднее поддается декодированию, чем простой подстановочный. Убийца использовал шестьдесят пять символов, сорок пять из них встречались пять и менее раз. Только два («+» и «В») попались более десяти раз. Этот шифр существенно отличался от того, над которым работали Хардены.

А потом! Это произошло в мгновение ока, но тем не менее я отчетливо все видел. Из гущи листвы стремительно высунулась рука — женская рука! В тот же миг барон издал страшный крик — вопль, который будет вечно звенеть у меня в ушах Он прижал ладони к лицу и заметался по комнате, с силой ударяясь головой о стены, потом рухнул на ковер и начал кататься по нему, корчась и оглашая дом непрерывными криками.

Эх, была бы эта мешанина хоть на несколько строчек длиннее! Эксперты констатировали, что чуть больший объем материала намного увеличил бы шансы компьютерной расшифровки.

— Воды! Ради Бога, дайте воды! — молил он.



Схватив с бокового столика графин, я бросился ему на помощь. В тот же миг из коридора в кабинет вбежали дворецкий и несколько лакеев. Помню, как один из них лишился чувств, когда я спустился на колени возле раненого и повернул его страшное лицо к свету лампы. Купорос въедался в него, капая с подбородка и ушей. Один глаз уже покрылся бельмом и остекленел, второй воспалился и покраснел. Лицо, которым я любовался всего несколько минут назад, теперь было похоже на прекрасную картину, по которой живописец провел мокрой и грязной губкой. Черты его смазались, обесцветились и приобрели страшный, нечеловеческий вид.

Воскресенье, 29 июля 1979 года

Я в нескольких словах объяснил, каким образом произошло нападение. Кое-кто из слуг полез в окно, другие бросились на лужайку через двери, но было темно и начинался дождь. Крики жертвы перемежались яростными проклятиями в адрес мстительницы.

Чувствовалось, что решение близко. Я сидел над кодом по ночам. Иногда, поднимая взгляд, я видел на белых стенах кабинета строки кодограммы.

— Это Китти Уинтер! — вопил барон. — Чертова кошка! Дьяволица! Она за это заплатит! Заплатит! О, силы небесные, я не вынесу этой боли!

И вот в одиннадцать вечера я, наконец, понял, что результат налицо.

Я обмыл его лицо растительным маслом, наложил на раны вату и впрыснул барону морфий. Потрясение вытравило из его сознания все подозрения на мой счет, и он цеплялся за мои руки, словно в моей власти было прояснить взгляд этих устремленных на меня остекленевших глаз, похожих на глаза дохлой рыбины. Вид этого пепелища едва не заставил меня прослезиться, но я слишком хорошо помнил, что этот человек сотворил в жизни много зла, которое и навлекло на него столь ужасное возмездие. Его огненно-горячие руки впились в меня, и это было отвратительное ощущение.

Хардены решили трехчастную шифровку, сделав упор на поиске удвоенных «L». Я обнаружил умышленно утроенные комбинации: PILLL, ALLL, ALLLSO, WILLL.

Поэтому я облегченно вздохнул, когда мне на смену прибыл домашний врач больного в сопровождении специалиста по ожогам. Приехал и полицейский инспектор. Я вручил ему свою настоящую визитную карточку. Поступить иначе было бы глупо и бессмысленно, поскольку в Скотленд-Ярде меня знали в лицо почти так же хорошо, как и самого Холмса. Затем я покинул этот полный тоски и ужаса дом и менее чем через час был на Бейкер-стрит.

Зодиак использовал в этой шифровке десять разных знаков для обозначения буквы «Е», девять — для «S», семь — для «А». Периодически всплывала конечная «С», ничего не означающая, добавленная просто для затруднения расшифровки.

Холмс, бледный и изможденный, сидел в своем привычном кресле. Раны и события сегодняшнего вечера потрясли даже его стальные нервы. Он с ужасом выслушал мой рассказ о страшном преображении барона.

Утром я послал свое решение на конференцию криптографов в Кентском университете, штат Огайо, они-то в состоянии оценить решение и исправить возможные ошибки.

— Это расплата за грехи, Уотсон! Расплата за грехи! — воскликнул он. — Рано ли, поздно ли, но она непременно приходит. А грехов у него, видит Бог, хватает, — добавил Холмс, взяв со стола том в коричневом переплете. — Вот та самая книга, о которой рассказывала мисс Уинтер. Если уж она не расстроит свадьбу, стало быть, это и вовсе невозможно. Но она расстроит ее, Уотсон. Должна расстроить. Ни одна уважающая себя женщина не снесет такого оскорбления.



— Это дневник любовных похождений барона?

Понедельник, 6 августа 1979 года

Я работал над карикатурой для колонки редактора, когда зазвонил телефон. Грег Меллен из Ассоциации криптографов поздравил меня с решением загадки.

— Или, скорее, дневник его распутства. Как хотите, так и называйте. В тот миг, когда мисс Уинтер рассказала нам о нем, я понял, что книга может стать сокрушительным оружием, если только нам удастся завладеть ею. Я тогда ни словом не обмолвился о своем замысле, но начал вынашивать его. Потом на меня напали, и я воспользовался этим нападением, чтобы внушить барону, что я для него безвреден и предосторожности излишни. Все складывалось очень удачно. Я бы выждал еще немного, но его отъезд в Америку вынудил меня действовать без промедления. Ведь барон наверняка забрал бы столь компрометирующий документ с собой. Ночной грабеж отпадал: барон осторожен. Зато в вечерние часы я мог попытать счастья, если б наверняка знал, что его внимание отвлечено. Тут-то мне и понадобились вы с вашим синим блюдечком. Однако мне необходимо было совершенно точно установить местонахождение книги, поэтому в самый последний миг я прихватил с собой девушку. Сколько минут в моем распоряжении — зависело от объема ваших познаний в области китайской керамики. Откуда мне было знать, что там, в этом маленьком пакетике, который мисс Уинтер с такими предосторожностями несла под накидкой? Я-то думал, что она будет только помогать мне, но у нее, похоже, были там и свои дела.

В этот момент началось землетрясение, сильнейшее в Сан-Франциско за последние шестьдесят восемь лет. Небоскребы закачались, люди повскакивали с мест, многие у нас в редакции рванули к выходу.

— Барон догадался, что я пришел от вас.

— Что случилось? — забеспокоился Меллен, почувствовав неладное.

— Я этого опасался. Но ваша игра отвлекла его, и я успел забрать книгу. Правда, на то, чтобы скрыться незамеченным, времени уже не хватило. А, сэр Джеймс! Как я рад, что вы пришли!

— Землетрясение, — пояснил я. — Народ забегал.

Наш вылощенный приятель явился по заранее посланному приглашению. Он с глубочайшим вниманием слушал рассказ Холмса о случившемся.

— Поговорим позже?

— Вы свершили чудо! Чудо! — воскликнул он, выслушав историю. — Однако если раны барона так ужасны, как описывает их доктор Уотсон, этого обстоятельства нам с избытком хватит, чтобы добиться нашей цели и сорвать женитьбу, не прибегая к помощи этой ужасной книги!

— Нет, нет, продолжим…

Холмс покачал головой.

Новый толчок, еще более сильный…

Меллен пообещал написать мне и распрощался.

— Женщина такого типа, как Виолетта де Мервиль, будет любить искалеченного страдальца еще крепче, чем здорового человека. Нет, нет, мы должны уничтожить его морально, а не физически. Эта книга — и только она одна — вернет девушку на землю. Книга написана почерком барона, мисс де Мервиль не сможет этого не заметить.



Сэр Джеймс унес с собой и книгу, и драгоценное блюдечко. Я и сам засиделся у Холмса дольше, чем нужно, и поэтому вышел на улицу вместе с полковником. Его ждал кабриолет. Сэр Джеймс вскочил в экипаж, отдал короткую команду кучеру, на голове которого красовалась кокарда, и быстро уехал. Он наполовину свесил из окна свое пальто, чтобы прикрыть им геральдические знаки на дверце, но это ничуть не помешало мне разглядеть их в ярком свете, падавшем из веерообразного оконца над дверью дома. Я задохнулся от изумления, затем повернулся и вновь поднялся по лестнице в комнату Холмса.

Среда, 8 августа 1979 года

— Я выяснил, кто наш клиент! — воскликнул я, распираемый желанием поскорее выпалить великое известие. — Холмс, да это же…

Получил письмо от Грега Мелена.

— Это истинный рыцарь и верный друг, — сказал Холмс, жестом призывая меня к молчанию. — Давайте же раз и навсегда удовлетворимся этим.


Дорогой мистер Грейсмит!
Продолжаю нашу беседу, прерванную землетрясением. Примите мои поздравления по случаю разрешения загадки второй шифрограммы. В обоих посланиях Зодиак применил гомофонический шифр (шифр, использующий различные обозначения одних и тех же букв), причем расшифровка второго затруднялась из-за произвольной перестановки букв в каждом слове. Гомофонические шифры введены в употребление в XV веке (1412 год) и довольно популярны среди шифровальщиков.


Я не знаю, каким образом была пущена в дело порочащая барона книга. Это устроил сэр Джеймс. Или же, что более вероятно, столь щекотливое поручение было доверено отцу юной дамы. Во всяком случае, это возымело желаемое действие. Спустя три дня в «Утренней почте» появилась заметка, сообщавшая, что бракосочетание барона Адальберта Грюнера и мисс Виолетты де Мервиль не состоится. В той же газете был помещен первый отчет о слушании судебного дела, возбужденного против мисс Китти Уинтер по серьезному обвинению в нанесении увечий посредством купороса. На суде открылись такие смягчающие вину обстоятельства, что приговор, как вы помните, оказался самым мягким, какой только можно было вынести за такое преступление. Шерлоку Холмсу угрожали преследованием за кражу со взломом, однако, когда цель благородна, а клиент достаточно знатен, даже косный английский закон становится гибким и человечным. Моего друга так и не посадили на скамью подсудимых.

Поздравил меня и Юджин Уолц из той же Ассоциации криптографов. Он выразил надежду на скорейшее задержание преступника и особо подчеркнул мою «целеустремленность и усидчивость, готовность пожертвовать долгими часами свободного времени для решения сложной задачи».

Перевод А. Башкировой, А. Левейко, А. Шарова

Я также отослал расшифровку кодограммы в полицию Вальехо.

Зодиак использовал наборы нулей и конечные «С», а также многократно повторял «я» и «это», не говоря уж о ложных пробелах, слияниях слов и ошибках. В общем, послание читалось как письмо Хербу Кэну, каковым, по-видимому, оно и являлось.


ХЕРБУ КЭНУ:
ЧТОБ ИХ ЧЕРИ ДРАЛИ.
ХВАТИТ ВРАНЯ. ИШЕЙКА
ДОЛЖНА ВЗЯТЬ ИМЯ ПОД
ПЕЛЕНОЙ УБИИЙЦЫ. СТУЧАТ
КОЛЕСА. ПАРДОН ЗАГЛОЧУ Я
КОЛЕСО ПАДЛА КРЕТИНИНЫ
ЭТИМ КОЗЛАМ В ЛОБ.
СПРОПСИ ЛУНБЛАДА.


Имеется в виду Лес Лундблад, охотившийся за Зодиаком в Вальехо. Упоминание «колес» подтверждает предположение полиции, что убийца сочинял свои послания под воздействием наркотиков.


ДУШША В ЧАС ЛСД УЛ.
ОЗЕРО КЛИР ЯСНА ВОДА Я Я
ГЛОТАЮ КОЛЕСО, ЖОПА. Я
САЖАЮ МИСТЕР АХ ЗВОНОК 0З. Б.


«Оз. Б.» — очевидно, озеро Берьеса, находящееся недалеко от озера Клир. «Мистер АХ» — возможно, журналист «Кроникл» Арт Хопп.