Инвестиции во внешность окупаются сторицей. Так что добавь в свой арсенал много-много солнцезащитного крема и ботокса. В тренажерку ходи, как на работу, потому что быть красивой – и есть твоя работа. Сластена просто обязана выглядеть сногсшибательно, чтобы у Сахарка повышалась самооценка.


Пишу Нэнси, как это интересно – делать из себя символ. А она отвечает: то есть основной темой своего литературного творчества ты решила выбрать абстрактное мужское желание? Я выключаю телефон. Такой опыт Нэнси никогда не получить. И Эзре тоже, какой бы гламурной не стала теперь его жизнь. Это мое и только мое. Мое мое мое мое мое.

Вечером Нэнси приносит домой цветы – гвоздики и гипсофилы.

Не надо было, говорю я.

Я готовлю пасту, а она трещит, тщательно выбирая безопасные темы. Мы высмеиваем разных знакомых. В пальцах покалывает, я сжимаю их, разжимаю, потом жалуюсь, что у меня что-то заело в спине, и Нэнси втыкает большие пальцы в ямку у меня под ключицей. Мы пытаемся посмотреть серию «Секса в большом городе», но видео все время подвисает. Полоса на экране никак не желает полностью окрашиваться синим. Вскоре Нэнси отрубается, а я снова погружаюсь в чтение.

МИФ № 1: ДЛЯ САХАРКОВ ЭТО АЗАРТНАЯ ИГРА
Некоторые считают, что у каждого Папика есть не менее пятидесяти подружек, которых он ежедневно меняет. А деньгами они разбрасываются, как бумажными купюрами из «Монополии». Оба этих утверждения ошибочны, хотя, окажись второе правдой, мы бы не возражали, верно, дамы?
Давайте взглянем правде в глаза. Да, для некоторых Сахарков встречи со Сластенами действительно просто игра. Но многие серьезные бизнесмены попросту слишком заняты, чтобы вкладываться в полноценные отношения. Так почему бы им не завести себе Сластену, которая отлично понимает, чего от нее хотят? Если подумать, это куда честнее, чем зря обнадеживать девушку, рассчитывающую на большее. Быть Сластеной означает иметь реалистичные ожидания и строго блюсти личные границы. Все строится на взаимном уважении. Сколько вы стоите и, следовательно, какова будет сумма вашего ежемесячного пособия, определяете именно вы.


Что меня пугает до смерти, так это – как я буду просить денег у незнакомца. Девушки на сайте без всякого стеснения публикуют свои расценки. А я пока их изучаю. Завожу на рабочем столе папку «Сахар», а в ней создаю более мелкие папки. Нэнси просыпается, когда часы на мониторе показывают 3:43 утра. Я взбудоражена и рада, что теперь мне есть с кем поделиться. Пихаю подушку ей под спину, чтобы она поскорее села. Хочу обсудить с тобой стратегию.

Нэнси еще толком не проснулась и ничего не понимает. Ты что, так и не ложилась?

Ты должна это увидеть. В Тиндере некоторые парни фоткаются для аватарок с леопардами. А один – даже со снежным барсом.

Я сую ей ноутбук. Нэнси прикрывает лицо рукой. Потом переворачивается, и, сколько я ее ни окликаю, сколько ни спихиваю с тумбочки ее книжки, не отзывается. Я заранее подготовила контраргументы на все ее доводы, и в следующие несколько дней отвечаю ей невозмутимо и самодовольно.

А что, если они женаты? Если у них дети есть?

Если ты считаешь, что спать с женатым отцом хуже, чем с просто женатым, значит, ты оцениваешь женщину не по ее личным качествам, а по потенциалу ее утробы.

Но она все продолжает меня подкалывать. И в конце концов я взрываюсь. Да какая разница, я же все равно больше не встречаюсь с Эзрой? Почему тебе обязательно нужно все испортить?

ВИРТУОЗНАЯ НЕВОЗМУТИМОСТЬ
Встречаясь с потенциальным Сахарком, живи моментом, не тревожься о том, позвонит ли он завтра и что вас ждет в будущем. Чем сильнее ты к нему привязываешься, тем большую власть над тобой он получает. В человеческой природе заложено всегда хотеть того, что мы не можем получить.
Что Папику нужно, так это сильная, уверенная в себе, не склонная к истерикам Сластена, которая знает свое место. Ревнивицы не нравятся никому. Так что забудь вопросы «Кто мы друг другу?» или «С кем это ты ворковал?», не веди себя, как чокнутая собственница, и никогда не ставь Сахарка в неловкое положение.


9

У Нэнси остаются последние выходные в Нью-Йорке, и, как назло, на улице льет с самого утра. Мы должны ужинать с Рэем, но я надеюсь, что в последний момент все отменится. Я как раз стою у зеркала, когда она появляется за моей спиной, одетая в юбку-карандаш и футболку с надписью #всегдаверьженщинам.

Мы идем в приличный ресторан, замечаю я.

Я кофту возьму. Увидев выражение моего лица, она бурчит – а что мне тогда надеть? Все в стирке! Потом отправляется в спальню и выходит оттуда в футболке, в которой обычно спит. Через всю грудь написано «В жопу республиканцев!»

Я бы на ужин с твоей матерью прочойсерскую футболку не надела, говорю я.

Ну и зря, хоть тема для разговора бы появилась. Успокойся, я кофту снимать не буду.

Помнится, как-то на вечеринке ты всем заливала, что однажды тебя изнасиловал священник.

К чему это ты? – холодно спрашивает она.

Я же продолжаю подвивать ресницы.

Утром я перед всеми извинилась, продолжает она. Зачем ты вообще этот случай откопала? Сама знаешь, мне за него стыдно. И нечего козырять им, играя на руку тем, кто твердит «они все врут». Я ни на кого не заявляла в полицию, а просто напилась и несла всякую чушь.

Ты первая начала, бросаю я.

Я хотела тебя рассмешить. Поднять настроение.

Я смотрю на себя в зеркало до тех пор, пока зрачки не начинают расплываться.

Рэй ведет нас в какой-то шикарный ресторан в Верхнем Ист-Сайде. Меня в дрожь бросало от одной мысли об их с Нэнси знакомстве, но сегодня она прямо паинька. Как приятно наконец с вами познакомиться.

Рэй выпячивает грудь. Когда он уходит в туалет, Нэнси говорит – а твой папка прямо мачо. Видела бы ты моего. Чистый Денни Де Вито.

Угу. Но мы с ним редко видимся.

В качестве аперитива я выпиваю два гимлета с водкой. Нэнси потягивает «Джеймесон» и рассказывает печальные истории из своего детства. Рэй ловит каждое ее слово. Я гремлю кубиками льда в стакане и оглядываюсь в поисках официанта, но он куда-то запропастился.

Тогда я начинаю пересказывать недавно прочитанную статью. О том, как студенты Браунского университета проголосовали за то, чтобы в медчасти сделали запас капсул с ядом на случай ядерного взрыва. Чтобы в критический момент можно было покончить с собой, а не ждать мучительной смерти. В наше время у них бы такое не прошло. Только представьте, сколько раз за день всем нам хотелось бы раскусить зуб с цианидом.

Что ж, если хочешь знать, твои бабушка и дедушка были уверены, что мне не суждено появиться на свет. Всем тогда казалось, что ядерной войны не миновать.

Как же вы с этим жили? – спрашивает Нэнси. И мы оба на нее оборачиваемся.

Рэй, пожевав, отвечает – в то время мы иначе смотрели на вещи. Если хотите знать, мои бабушка и дедушка боялись даже меньше, чем вы сейчас. Он берется за корзинку с хлебом и, покосившись на мой бокал, говорит – это я попросил унести. Что ж, давайте заказывать. А потом предлагает Нэнси выбирать все, что пожелает. Если что-то останется, всегда можно забрать домой.

Они начинают обсуждать, как это тяжело – расти в бедности. Нэнси плачется Рэю, что в детстве жила на ферме и ухаживала за телятами. А у меня ощущение, будто в горло мне залетела колибри и бешено машет крылышками, скребя по стенкам гортани. Рэй в ответ признается Нэнси, что самое приятное в достатке – помимо возможности содержать семью – это позволять себе выкидывать старые вещи.

Тогда Нэнси рассказывает ему, как мы с ней встречали в Лондоне Новый, 2016 год. Поскольку он вложился в строительство одного из отелей, нас пустили туда бесплатно. Рэй, услышав об этом, приосанивается. Правда, тут Нэнси переходит к той части истории, в которой коридорный обозвал нас лесбиянками, и ему сразу становится не по себе. Я, привыкшая путешествовать с Тесс, кинулась в холл и закатила грандиозный скандал. Менеджер все готов был для нас сделать, лишь бы я не выполнила свою угрозу и не позвонила в «Гардиан». Ужинали и выпивали мы в тот вечер за счет заведения. Нэнси заказала говядину по-бургундски, камамбер с соусом из красной смородины, стейк под перечным соусом, спаржу, жареный картофель, шоколадный фондан и бутылку розового шампанского. А потом сразу уснула, и мне пришлось сидеть и смотреть, как еда остывает и превращается в неаппетитное месиво. В мороке пассивной агрессии я посмотрела две серии «Секса в большом городе», а потом разбудила Нэнси. Она заставила меня разлить шампанское по бокалам и заснять ее, нежащуюся в кровати с подносом в обнимку. Потом она снова забралась под одеяло и заявила – мне просто хотелось все это заказать. Это лучшая месть.

А я выставила этот постыдный поднос в коридор.

Молодчина, дочка! – с гордостью заявляет Рэй. Нэнси, передать не могу, как мне приятно видеть Айрис такой счастливой. Приезжай почаще!

Нэнси оглядывается на меня за подтверждением, а я хмурюсь. Эй, чего надулась? – развязно спрашивает она.

Я пытаюсь пнуть ее под столом, но промахиваюсь.

На десерт мы заказываем крем-брюле, я разбиваю корочку чайной ложкой.

Ах, какая красота, даже есть жалко, охает Нэнси. И тут же принимается уплетать за обе щеки. Я нарочно не доедаю свое, но официант забирает вазочку раньше, чем остальные успевают это заметить.

В туалете мы с Нэнси ссоримся. Наши отражения мечутся по всем полированным поверхностям, меня в этой комнате явно слишком много – мысли разбегаются. Может, хватит уже?

Я что, виновата, что у меня нет отца?

Хочешь сказать, тебя гребаный аист принес?

Мне нравится, когда меня балуют. Я же его у тебя не отнимаю.

Знаю.

Я никогда в таких заведениях не бывала, продолжает она. Тебе что, жалко?

Ой, да на здоровье. Если он тебе так нужен, забирай, пожалуйста.

Окончательно я распаляюсь, когда она соглашается взять у Рэя денег на такси, а потом заявляет, что все они пойдут Николаю. В квартире Нэнси снова натягивает футболку #всегдаверьженщинам.

Я морщусь, а ей только того и надо. Тебя эта тема так бесит, потому что ты боишься, что кто-нибудь заявит на Эзру?

Мне в голову с ревом бросается кровь. Что? – невинно переспрашивает она. Я же не утверждаю, что он насильник. Просто, когда так часто трахаешься с разными женщинами удолбанный в хлам. К тому же, учитывая его предпочтения. Я вылетаю из комнаты, а она орет мне вслед – чего это тебя так задело?

В коридоре я приваливаюсь спиной к стене и начинаю орать в ответ. Что да, я понимаю, на что она намекает, но нет, я не боюсь, что Эзра мог кого-то изнасиловать. И что она умеет убедительно затирать всякую хрень, но это не делает ее россказни правдой. И то, что однажды они вместе подрочили, не дает ей права. И что, если она до сих пор не понимает, в чем разница между сексуальным насилием и БДСМ, так это просто потому, что она ни черта не знает. Оттого и говорит гадости – как всегда делает, когда не разбирается в теме. Я сообщаю ей, что не раз отказывала Эзре и что он всегда давал мне только то, чего я хотела. И что то, что она презирает меня за распущенность, никак не вяжется с ее феминизмом, и что нечего совать свой нос в мою сексуальную жизнь. Вид у Нэнси такой, словно она думала всего лишь поиграть со спичками и никак не ожидала, что случится пожар. Ты запоминаешь все, что я тебе рассказываю, а потом извращаешь мои слова так, что получается чистейшая мерзость. Сидишь, сука, точишь их о камень, а потом говоришь – ой, гляди-ка, как сверкает лезвие.

Я замолкаю, потому что у меня пересыхает во рту. Кожа зудит, словно сквозь нее проходят сотни светящихся металлических проводков. Я хватаю ноутбук и запираюсь с ним в ванной. А примерно к середине «Когда Гарри встретил Салли» сдаюсь, возвращаюсь в спальню и ложусь в постель. Нэнси еще читает, но я выключаю свет. В ванной я намочила холодной водой фланелевую тряпочку и теперь кладу ее на лоб. Правда, я забыла ее отжать, и подушка вскоре становится мокрой насквозь.



Бен ждет меня в баре «Савоя». Я рассчитывала на сцену из «Красотки», но на нем футболка с короткими рукавами, и это портит весь замысел. Я-то облачилась в черное платье и винтажное пальто с леопардовым принтом. И вообще сделала все так, как советовали опытные Сластены, – выпрямила волосы, сделала французский маникюр, накрасила губы помадой телесного цвета. Консервативно, но женственно. Современно, но не вызывающе. А прежде, чем выйти из квартиры, я просмотрела газетные заголовки.

«Двадцать четвертое июня. Салман, король Саудовской Аравии, издал указ, разрешающий женщинам водить автомобиль. Парковки в стране выкрасили в розовый цвет».

Бен здоровается со мной с кислой миной. Это что еще за гранж-шик?

Стиль ранней Кейт Мосс, разве нет? Скомкав пальто, я сую его под стул.

Ты в курсе, что я плачу за членство сто долларов в месяц?

Потом он заявляет, что ему нет нужды давать девушкам деньги за свидания. Конечно-конечно, киваю я.

Что ж, садись, раз пришла, бурчит он. И меня охватывает радостный трепет – победа! Он заказывает два бокала рислинга. Свой я выхлебываю слишком быстро, попутно рассказывая ему о студенческих буднях. Он откидывается на спинку стула и разглядывает меня, как фрукт, гниющий у него на глазах.

Потом заявляет, что как-то встречался с девушкой из Хайдарабада и что я тоже ничего.

Задница у тебя супер, добавляет он. Но я рассчитывал на шестой размер, а у тебя пятый, да и то с натяжкой.

Когда мы выходим из бара, в вертящихся дверях со мной случается приступ паники. Я решаю пройти еще один круг. Потом еще и еще. Интересно, чем все это кончится? Они вызовут полицию? Или пожарных? Я прохожу четыре полных круга, надеясь, что захмелею от головокружения. А когда наконец выбираюсь, машинально опираюсь о грудь Бена. Он с отвращением отпихивает мою руку и вызывает себе отдельное такси.

Когда я возвращаюсь, на пятках у меня мозоли, а в висках мучительно стучит. Но поняв по звукам, что Нэнси дома, я запоздало пытаюсь насладиться минувшим вечером. На днях она рылась в моем ноутбуке, обнаружила, что я взяла себе ник принцессакоко, и заявила, что я эксплуатирую свое происхождение. Я страшно взбесилась и спросила, не приходило ли ей в голову, что я имею в виду Коко Шанель? И что я все решила, уж лучше быть шлюхой, чем жертвой. Потом я показала ей статью, где использовался термин «экзотическая лига плюща». И заявила, что делаю все, чтобы захватить рынок. Сотню сообщений от мужчин ого, у меня никогда не было секса с индианкой я ей показывать не стала. Не говоря уж о переписке с красавчик6996, уточнявшем, насколько темная у меня кожа и может ли она стать еще темнее. И с помещuк694u, интересовавшемся, не хочу ли я поиграть в хозяина и рабыню.

Нэнси садится на край ванны и смотрит, как я смываю макияж. Она одета в мою бордовую шелковую комбинацию. В ней кожа у нее становится молочного оттенка.

Он хотел меня трахнуть, но я как-то не в настроении была, томно произношу я. Ему это не понравилось.

Что ж тут удивительного, отзывается она. Нельзя же бунтовать против патриархального мира и рассчитывать, что он обрадуется такой непокорности.

Я не… Ну, не важно. В общем, если бы я собиралась заняться сексом, а мне бы в последний момент заявили: «Ой нет, что-то не хочется», мне бы это тоже не понравилось.

То есть, сдвигает брови Нэнси, утверждая, что так поступать нельзя, ты имеешь в виду – нельзя, потому что мужчинам это не нравится?

До этой минуты мне и в голову не приходило, насколько Нэнси проще выдумывать свои теории. Ситуаций, в которых их можно было бы проверить на прочность, она старательно избегает.

Да мне сто раз вначале не очень-то и хотелось, а секс потом оказывался просто улетным, заявляю я, тыча себе в грудь пальцем.

Прекрати, кривится она.

Что?

Нэнси хватает меня за плечи, словно хочет встряхнуть, а потом вдруг разворачивает к себе и целует. Губы у нее очень теплые. Но, когда ее руки обвиваются вокруг моей талии, я отшатываюсь. Она стоит, тупо уставившись на кран, вся белая, только щеки пламенеют.

Хватит думать, будто мужчины такие же, как ты, с горечью произносит она. Они животные! Не получив, что хотят, они не расстраиваются, не грустят, а только злятся, словно их лишили того, на что они имели полное право.

Даже не знаю, что сильнее меня удручает – сами мужчины или то, какими их видит Нэнси. Я делаю вид, что зеваю, но тут у меня начинают стучать зубы. Ты что, включила кондиционер?

Здесь просто пекло, отзывается она.

Я не обращаю внимания на то, каким взглядом она на меня смотрит, потому что точно так же она смотрела и на Эзру. Полощу рот «Листерином» и сплевываю мятно-зеленую жидкость. Ладно, сейчас покажу тебе другого парня. Он русский.

Нэнси слишком сильно выворачивает вентиль, так что вода брызжет во все стороны. А сама принимается яростно тереть руки.

Ты больше не будешь этим заниматься, заявляет она. И это не вопрос.

Я беспечно расчесываю волосы. Да? Это почему же?

Нэнси начинает демонстративно паковать чемоданы, хотя нам обеим известно, что поменять билет на более ранний рейс ей не по карману.

10

После отъезда Нэнси я ночи напролет изучала блоги Сластен. Проснувшись утром, сразу же снова в них погружалась, читала, пока не проголодаюсь, а поев, возвращалась к ним опять. Стоял конец июля. По улицам слонялись не сломленные жарой туристы. Я приходила в Центральный Парк и валялась в теньке, разглядывая утекающие в небо разноцветные мысли. Нэнси всегда удается сообщить мне о человеке факт настолько мерзкий, что он перечеркивает все хорошее. Про Лекси, например, она сказала, что та невероятно скучная и долбанутая подружка ей нужна просто ради строчки в резюме. Про Конрада – что он насмехается надо мной у меня за спиной. Про Эзру – что он изменял бы мне, пока я носила его ребенка. Я больше не в силах была выносить ее жалость.



Я написала доктору Агарвалю, что еду отдыхать в солнечный край. На Ибицу. Или Миконос. Или Канкун. Он позвонил мне, а я не сняла трубку. Тогда он оставил сообщение на автоответчике – якобы мне срочно нужно записаться на прием. Сообщение я удалила. Зачем мне к нему идти, если лекарства отлично работают? Даже если они мне вредны – плевать! Вдруг он у меня их отнимет? Нет, на такой риск я пойти не могла. Подсчитала, сколько пачек осталось от Лидерман, сколько от Агарваля. Запаса должно было хватить еще на два месяца.

Я так и кипела энергией. В тренажерке крутила педали вдвое дольше положенного времени. А услышав, как другие девушки в зале восхищенно перешептываются за моей спиной, ускоряла темп.

Конечно, я понимала, что со мной не все в порядке, но тут, в Америке, со мной ни разу еще не было все в порядке. Я месяцами чувствовала себя несчастной. Животных, которые страдают куда меньше, мы из милосердия убиваем. Я столько времени потратила зря, столько недель не делала ровным счетом ничего. Искриться, как электрический провод, по крайней мере приятнее. За каждый прожитый в депрессии день я назначила себе прыжок с хлопком руками. Потом завязала волосы в небрежный узел, как делают супермодели. Целый час наносила макияж. А после фотографировала получившийся манекен в разных ракурсах. Долго разглядывала снимки, прокручивая их на экране вверх-вниз. Мне нравилась мысль, что можно заснять весь процесс и отточить мастерство, чтобы фото выходили идентичными.

МолодойИнтересныйДинамщицамМимо. Сильно за сорок, Большой Центральный вокзал, фудкорт.
27 июля: «Самое длительное лунное затмение в 21 веке».
Баланс: 137 долларов. Компенсация: 50 долларов.
Счет: 12 долларов (два «Циндао»).


Я предложила встретиться в устричном баре, нацепила желтое шелковое платье с разрезом до самого пупка.

Тайлер вручает мне конверт. Ему не хочется, чтобы все это выглядело, как сделка. Он пытается мне подмигнуть, но со стороны кажется, что у него нервный тик. И откуда же родом твои родители? Пригубив пива, он как бы между прочим добавляет – строгие они были?

Очень. Там, где родилась моя мать, замуж выходят в шестнадцать. Наверное, именно поэтому я и выбрала для себя такое поприще.

Судорожно сглотнув, Тайлер принимается торопливо рассказывать мне о девушке, с которой встречался во время учебы. Та тянула из него деньги и бездумно спускала их в магазинах. Он говорит, что просто хочет конч… покончить с одиночеством. Всем иногда нужно чье-нибудь тел. тепло. На стол приземляется сверкающая капля слюны.



Счет я пришпиливаю к стене в спальне, рядом с остальными. Все, полученные в ходе исследования данные, я подробно записываю. Тщательно смываю макияж и наношу сыворотку с экстрактом папайи. Потом вспоминаю, как Эзра работал над голосом, и тоже пытаюсь поэкспериментировать с тембром. Пускай будет девчоночий такой, звонкий и слегка сиплый. Я точно стану одной из тех Сластен, которым платят по тысяче долларов только за то, что согласились поужинать. Запойно читаю форум.

Жена_со_среднего_запада: все, кто берет в рот за деньги, грязные шлюхи.
Искорка: а ты, значит, сосешь бесплатно?
РозоваяШтучка: жена – это просто шлюха с долгосрочным контрактом.
Жена_со_среднего_запада: шлюхам достаются не мужья, а мандавошки.


Допустим, я буду ужинать с кем-нибудь раз в неделю и за месяц заработаю три тысячи долларов. Сколько там может продлиться один ужин, максимум часа три? Значит, три тысячи разделить на 4 получится семьсот пятьдесят долларов, да поделить еще на три – по двести пятьдесят баксов в час. Мне этого хватит?



Выхожу я только по вечерам – бегаю вдоль реки. Как-то, вернувшись, вижу, что Николай просматривает записи с камер видеонаблюдения. Уже поздно, мисс, вы бы поосторожнее. Я обхожу стойку и обнимаю его. Николай отшатывается и оправляет униформу. Чувствую, как он опасливо косится на меня, пока за мной не захлопываются двери лифта.

Проходят дни. Я пишу доктору Агарвалю, прошу прислать мне рецепт на таблетки. Один друг сможет привезти мне их за границу. Доктор снова мне звонит. А, не получив ответа, оставляет сообщение: его очень беспокоит мое состояние. Он опасается, что у меня появились симптомы мании. И настоятельно просит связаться с ним как можно скорее. Я начинаю наклеивать на окно стикеры, розовые – за каждый удачный раз, голубые – за неудачный. На улице разверзлись хляби небесные, я лежу в кровати и вдыхаю запах дождя из раскрытого окна. Сон мне не нужен. Я мечусь по квартире, как тигр в клетке. Выкидываю к черту все карточки с выписками о соли и заказываю на Амазоне десяток новых упаковок.

СтоличныйДонЖуан. Исполнительный директор, под пятьдесят. Часовая Башня.
1 августа: «Президент Трамп призывает закончить расследование вмешательства России в выборы и обвиняет специального советника Роберта Мюллера в том, что он «окончательно запутался».
Баланс: — 45 долларов. Компенсация: 100 долларов. Подарок: шоколад «Годива».
Счет: 289 долларов [камбала по-дуврски, тушеная зелень, «Даниэль-Этьен Дефэ Кот де Леше» 2005 года].


Крис встает, чтобы поцеловать меня в щеку. Я не пью, но ты, если хочешь, закажи себе. Оказывается, он британец. Это выбивает меня из колеи. Это всего лишь необходимая часть моей брони. Друзьям моим скажем, что познакомились в Твиттере. В конце концов, какая разница, тоже ведь сайт знакомств.

Я пожимаю плечами. Мужчины более успешны. Они альфы. Динь-динь.

Он пробовал встречаться с ровесницами, но они слишком подозрительны. Черт его знает, почему так, но девушки с «Договоримся!» как-то более открыты для разных впечатлений, легче относятся к жизни, больше похожи на него. Он рассказывает мне, что организовал социальное предприятие. Махатма Ганди говорил: хочешь увидеть перемены, стань ими сам.

Стараюсь смотреть на него так, будто он сам это сочинил.

Потом он рассказывает о девушке, с которой ужинал накануне. Очень молоденькая и миленькая. Волосы вот досюда – он проводит указательным пальцем по моему плечу, и меня пробирает дрожь. И отлично умеет слушать. Но когда я спросил, чем она увлекается, какие у нее цели… Он пытается ненавязчиво привлечь внимание официанта. Я заказываю бокал вина, и он явно вздыхает с облегчением.

Нет-нет, возьми всю бутылку. В общем, я дал ей понять, что не хочу зря тратить ее время. Бог свидетель, я хорошо себя знаю, хоть у меня и много лет на это ушло. Сказал ей, что не вижу нас вместе, а она скомкала салфетку, вот так. Я замечаю, что костяшки его пальцев покрыты волосками. И заявила – ты хоть представляешь, сколько я денег угрохала, чтобы подготовиться к нашему свиданию? И тут меня осенило: она видела во мне инвестицию, прическу сделала, маникюр и все такое. Так… провинциально. Будь мне нужна девушка по вызову, я бы к ней и обратился. А вот ты. Ты такая экзотичная.

Я со страхом замечаю, что он так и пожирает меня глазами. Чуть раньше он прислал мне сообщение: «Не хочу обсуждать эту тему за ужином, но, если решишь остаться, получишь 500 долларов».

Крис присасывается к моим губам, словно это какое-то приспособление для дайвинга.

Глаза у тебя такие большие, приговаривает он. Такие честные. Как у напуганного олененка.

Но у меня есть определенные цели. По дороге к нему я делаю геометки.

Правильно, говорит он, заметив это. Молодец, что дала знать друзьям, где ты. Мне бы хотелось, чтобы Абигайль поступала так же. И тут же начинает мотать головой, словно в ней вступили в схватку две параллельные реальности. Потом он останавливается и показывает мне в телефоне фото своей дочки. Ей только что поставили брекеты – голубые и розовые.



Вернувшись к себе, я гуглю: «Что такое экзотичная?»

Гугл выдает похожие запросы. Что означает экзотичная в сексуальном плане? Необычная, чужеземная, чаще всего, покорная. Так вот что Тесс имеет в виду, когда говорит: нужно пользоваться тем, что имеешь, на полную катушку? Включаю видеоурок макияжа и подвожу карандашом глаза. Девушка в ролике рекомендует нарастить волосы и носить яркие украшения из бисера, перьев и натуральных камней. Вместо бинди на лбу у нее посверкивает страз. Я тоже старательно рисую себе бинди золотистым карандашом для глаз. Потом делаю селфи, чтобы послать его Нэнси с подписью «Индийская Барби». Кто-то звонит в дверь. Машинально открываю. На пороге стоит Николай и потрясенно пялится на меня. Потом протягивает сумочку.

Вы забыли в холле.

Сердце в груди колотится, как бешеное. Я удаляю фото, но этого недостаточно, хочется вообще стереть весь этот эпизод. Выключаю свет. Умываюсь с мылом. Оттираю бинди зубной щеткой и жидкостью для снятия лака.

СостоятельныйДемократВПоискахВеселья. 34. «Соглядатай», бар на крыше.
6 августа: «Борис Джонсон написал в «Дейли Телеграф», что женщины в бурках похожи на почтовые ящики».
Баланс: 684 доллара. Компенсация: 500 долларов.
Подарок: нижнее белье (стоимостью примерно 300 долларов).
Счет: 142 доллара (шесть мартини-эспрессо и два тартара из тунца).


Довольно странный знойный летний день, атмосфера, как в романе «Под стеклянным колпаком». Мы пьем мартини-эспрессо. Он как бы невзначай сообщает, что заказал номер в отеле.

Поначалу он весело замечает – ты слишком быстро тараторишь, давай помедленней. Потом его вдруг начинают терзать подозрения. Он косится на мой мобильный – проверяет, не включен ли диктофон. Это что, допрос?

Не допрос, а номер с видом на утес, мурлычу я. Что?

Какая разница, какой номер снимать? Сегодня вы в нем живете, а завтра вас и след простыл.

Изо всех сил стараюсь поддерживать связную беседу. Но уже и не помню, когда в последний раз договаривала предложение до конца.

Впрочем, это не важно, мое тело так пульсирует от желания, что его лицо дробится на пиксели. Почему бы и нет? И правда, почему?



С каждым разом становится все проще.

Я позволяю им пронзать меня взглядами. Представляю силовое поле, настолько тонкое, что ни прочувствовать, ни увидеть его нельзя. Заметишь разве что легкую вибрацию, да и то, если будешь очень внимательно вглядываться в очертания лица сидящего напротив тебя человека, чего они никогда не делают. Я – сосуд, в который они могут излить все свои печали, не боясь, что их осудят, зная, что моя доля – молчать и слушать. И задаю только те вопросы, на которые они уже ответили и хотят ответить снова.

Посылаю Нэнси открытку с изображением женщины, пьющей абсент в уличном кафе.

Жалею только о той выпивке, которую не могу вспомнить.


Начинаю относиться к своим заметкам всерьез после того, как один канадец заявляет, что работа в «Прайс Уотерхаус Купер» – любовь всей его жизни. Конечно, ночами тебя деньги не согреют. Зато они не пытаются тебя изменить и не требуют завести детей. И пусть его родители-мажоры посчитали бы меня отличной партией – Оксфорд, приятная внешность, не чисто белая, но и не черная, – для него я даже не человек. От него пахнет амаретто и кремом для обуви. Друг к другу мы относимся с легким презрением. Секс выходит бесстрастный. Место на стене заканчивается, и я начинаю складывать карточки с заметками в коробку из-под туфель, подписанную «Мужчины, называвшие меня экзотичной».

АвантюрныйКапиталист. 42.
10 августа: «Слушания по делу Бретта Кавана состоятся в сентябре».
Баланс: 2213 долларов. Компенсация: 200 долларов.
Счет: 280 долларов (текила «Дель Магуэй», маленькие стаканчики).


Мы отправляемся в какой-то бар, расположенный неподалеку от его дома в Митпэкинге. Здесь подают текилу и «Дикого кабана» в маленьких стаканчиках, а еще зеленый салат под ярким, как коралл, соусом велуте. Антуан зажимает мою коленку между ногами, откладывает вилку и ласково произносит – но ведь ты славная девочка. Неужели тебе хочется, чтобы какой-то старый пердун тряс у тебя перед носом своими морщинистыми яйцами, а его кардиостимулятор тем временем пищал бип-бип-бип? И разражается таким громовым хохотом, что после тянется за стаканом воды.

У него поджарое тело, и похож он на питающегося объедками уличного кота.

Квартира у него просторная и пустынная, как номер в отеле. Он предлагает мне выпить, а потом неожиданно целует, почти кусает. Я выплевываю красное вино на его белый диван и смотрю, как по обивке расползается пятно.

Можешь загладить вину, предлагает он.

Он гнет меня, как тряпичную куклу, в теле моем словно не остается ни одной кости. Я везде – на полу, на стенах – словно сам господь бог. В три ночи он внезапно рявкает – мне через два часа на работу, а я из-за тебя так и не кончил.

Ищусоучастницу. Отель «Эмпайр».
21 августа: «Майкл Коэн признал себя виновным по восьми федеральным обвинениям в мошенничестве».
Баланс: 6000 долларов. Компенсация: 200 долларов. Подарок: «Дельта Венеры», БУ.
Счет: сохранен для уплаты НДС (четыре джина с тоником и две бутылки «Совиньон блан»).


Руки у меня трясутся, и потому вино разливает Кейси. Обручальное кольцо он не снял. Я рассказываю ему, что Кейт Мосс заказала себе обручальное кольцо, как у Зельды Фицджеральд. Так трагично, правда? Может, добавляю я, мне выпустить зубную нить в честь Кейт Мосс и назвать ее «Флосс Мосс»?

Кейси спрашивает, здорова ли я, ему кажется, что я слишком возбуждена. Потом откашливается. У моей жены психическое расстройство. Мы с ней ходим к очень хорошему – дорогому, но очень хорошему – специалисту.

Тут его телефон начинает играть «Вот идет невеста». Он убегает к бару, одними губами произнося «еще по одной». И, вернувшись за столик, объясняет – ей спокойнее знать, что я возьму трубку.

Я замечаю, что в кожу головы ему въелась краска для волос.

Итак, в своем профиле вы написали, что вам немного за сорок, игриво начинаю я.

Он притягивает меня ближе. Пришлось, иначе система бы меня выкинула, и мы с тобой никогда бы не встретились.

Так сколько вам на самом деле? Пятьдесят? Шестьдесят?

Разве шестидесятилетние так целуются?

Губы у него холодные. Снова начинает верещать мобильный. Он отвечает на звонок, раздражаясь все больше. Я как-то незаметно приканчиваю вторую бутылку вина. Когда я завожу разговор о деньгах, он вдруг заявляет, что монетизация отношений его как-то не вдохновляет, но он был бы не против стать мне наставником. Мы собираемся уходить, и тут он тащит меня к пожарному выходу. И целует так настойчиво, что ноги у меня превращаются в желе. Мы целуемся в холле, на улице, на платформе метро. Вдруг я замечаю впереди какого-то мужчину, который явно узнал Кейси, и отстраняюсь. Но предупредить его уже не успеваю.

Не хочешь представить меня своей подруге?

Я выставляю вперед руку. Кейси окидывает меня равнодушным взглядом.

Я ее не знаю.

Подходит поезд. Я вскакиваю в него и забиваюсь в угол. Они входят в вагон вслед за мной. На Пятьдесят девятой я нарочно изо всех сил наступаю каблуком Кейси на ногу.



Последняя карточка: Оливер. Серые глаза, застенчивая улыбка. Адвокат, который мечтал стать писателем. Он понимает, что я делаю о нем заметки, но воспринимает это нормально, как будто сам поручил мне создать ему памятник. Рассказывает мне, как впервые мастурбировал. И в процессе постоянно косится на меня с надеждой. Жаль его ужасно, я даже притворяюсь, будто что-то записываю в телефон. А он говорит – нет-нет, погоди. Я сейчас другое что-нибудь вспомню, поинтереснее…

* * *

После Оливера мужчины начали сливаться в единый размытый образ. Один перечислил мне всех девушек, которые водили его за нос, включая студентку из Франции, уверявшую, что пакетик у нее в сумочке – это вовсе не мет, а блестки. Другому жена подарила на сорокалетие тройничок. Он попивал мальбек, а она нервно накручивала на пальцы нитку жемчуга, глазами умоляя меня отказаться. Третий накрывал кровать пищевой пленкой, чтобы не менять слишком часто белье, а то его девушка очень подозрительна. Или это был тот, который хотел обернуть в пищевую пленку меня? Еще просил, чтобы я замоталась в нее, надела сверху платье и пришла в таком виде с ним ужинать?

Наконец настал момент, когда я больше не смогла делать заметки. Просто потому, что перестала их различать. В голове остались лишь янтарные тени, мелькающие на дне стаканов с виски. Номера в отелях, персонал, обручальные кольца на прикроватных тумбочках, дрожащие пальцы, дряблые спины, легкий аромат дорогого одеколона, ветивер, ссадины, горящее от щетины лицо.

Я пробежала глазами недавнюю переписку с Нэнси.

Нэнси: Напиши, когда доберешься до дома.
Айрис: Я получила двести долларов за то, что выпила бутылку вина и вытерпела отвратный поцелуй.
Нэнси: Когда уже ты поймёшь, что стоишь большего?
Нэнси: Вернуться домой – не стыдно.


Я позвонила доктору Агарвалю и призналась, что страдала от негативных побочных эффектов лекарства. Сообщила, что снова работаю – это хорошо, сказал он, – но не всегда могу отличить свои реальные связи с людьми от воображаемых. Рассказала, что не могу спать, есть и что алкоголь на вкус отдает керосином. Доктор Агарваль заявил, что это Ибица меня так разбередила. И что он должен повесить трубку, у него там чрезвычайное происшествие – один из пациентов во время приступа угрожал своему родственнику ножом. Вот вам пример, добавил он, что большинство фатальных эпизодов происходит, когда пациенты перестают принимать лекарства. Крайне важно постепенно снижать дозу, а не бросать препарат совсем. Позже он прислал сообщение: «Пожалуйста, помните, что как бы плохо вам ни было сейчас, если вы бросите пить таблетки, станет только хуже». К тому моменту я уже в этом не сомневалась. Постепенно я снизила дозу настолько, что все оставшиеся побочные эффекты Лидерман назвала бы плацебо. Но мне было все равно. Настроения могут сменяться хаотично, а могут – последовательно. Пока в небе сияет луна, от приливов и отливов никуда не денешься.

Несколько дней я провалялась в постели, слушая аудиоверсию «Гарри Поттера». Потом пинками выгнала себя побегать, но сил у меня почти не было. Вернувшись, я не узнала свое окно. Оно все было заклеено сотнями стикеров, исписанных моей рукой. Тут я вспомнила, что у меня была идея оставлять мужчинам визитки. Вода в кофеварке оказалась несвежей. Холодильник пестрел йогуртами с яркими крышечками из фольги и упаковками сладкой овсянки для детей. С панели закладок в ноутбуке глядели сотни ссылок о сахаре – эпидемии ожирения, торговле сладостями, методами лечения сахарного диабета. Наконец я начала собирать разрозненные фрагменты в единое целое. Поначалу подумывала, не собрать ли еще материала. Мне по-прежнему часто писали Папики, но я всем отвечала одно: Было очень приятно провести с вами время, но в продолжении я не заинтересована. Еще мне прислал сообщение Кейси, и я послала его на хер. А Антуан отправил фотографию своего члена. Я сделала скриншот экрана и подумывала настрочить на него жалобу, но потом просто стерла фотку и погрузилась в работу.

Пересмотрела видео с ежегодной конференции «Договоримся!». Раньше я все больше обращала внимание на девушек, а теперь стала пристально разглядывать покупателей. Прокручивая записи, которые изначально пометила, как важные – «я в семизвездочном отеле в Дубае», «мое сексуальное раскрепощение», – я внезапно поняла, что все они, по сути, являются рекламой «Договоримся!».

Тогда я начала собирать не глянцевые истории. И послала Нэнси открытку с подписью: Zjesc z kims beczkę soli – польская пословица о дружбе, переводится как «вместе съесть пуд соли». (Иногда я боюсь, что даже ты перестанешь меня выносить).

«Сахарница» – это небольшая книга о капитализме и сексе. Смещая фокус с объективации – фактически, коммодификации, а, в случае автора, еще и экзотизации – женщин, она задает любопытные вопросы. Например, является ли для женщин профессия Сластены легитимным способом превращения своего эротического капитала в материальный? Можно ли в эпоху #MeToo извлечь выгоду из своей рыночной стоимости? Или «сахарная» индустрия просто заманивает девушек ложными обещаниями свободы воли и профессионализма?
Интервью с бывшими Сахарками и Сластенами соседствуют на страницах книги с рассуждениями современных воротил «сахарного бизнеса». Частично автобиографическая, частично написанная в жанре журналистского расследования книга проливает свет на то, насколько в нашей культуре распространены «сахарные отношения». В конце концов, кем, как не Сластеной была Холли Голайтли?


Я вспомнила, что отправляла агенту письмо, только когда та на него ответила, предложила встретиться где-нибудь и вместе пообедать. Ее письмо я без комментариев переслала Нэнси. Та не ответила. Зато через несколько дней я получила от нее открытку – в ответ на ту, свою. Не перестану. Потому что люблю тебя.

В последние выходные августа я вернула всю заказанную одежду – в «огурцах», в стразах, в леопардовых принтах, туфли, которые были малы мне на три размера, и босоножки с перьями. Все чеки так и лежали в пакетах. Я их даже не открывала. Рэй позвонил мне по поводу оплаты счетов от доктора Агарваля. Тот предложил нам встретиться втроем и все обсудить. Но я ответила, что в этом нет необходимости. Рэю вроде было все равно. Я сообщила ему, что уезжаю домой, пока у меня не кончилась виза. Он с минуту молчал, а потом ответил – ну, если считаешь, что так будет лучше… Про агента я рассказывать не стала. Мы с ним сходили выпить кофе. Он рассказал, что потерял работу. Его бывшие коллеги все время присылают ему бонсаи на удачу – то водную пахиру, то денежное дерево. Предполагается, что они должны принести в дом процветание, ухмыляясь, добавил он, только вот штук пять из них у меня уже сдохли. В кармане у меня лежал конверт, а в нем три тысячи долларов, заработанных на встречах с мужчинами. Я хотела отдать их Рэю, чтобы не чувствовать себя обязанной. Все придерживала конверт рукой, пока мы болтали, а потом объявила, что мне пора работать. Стоило мне оторваться от книги больше, чем на пару часов, как я уже не могла найти себе места. Когда мы выходили из кофейни, Рэй глянул на меня с любопытством и заметил – теперь ты больше похожа на себя. А я ответила – да, так и есть. И в тот же вечер купила билет домой.

27.10.19

Ндулу устроил вечеринку по случаю двадцатипятилетия. Стоит глубокая ночь. Костер горит уже несколько часов, время от времени пламя неожиданно ярко вспыхивает. Лукас и Ндулу стоят чуть поодаль и готовятся через него прыгнуть. Недавно они посмотрели на Ютубе видео с Персидского фестиваля. Они разбегаются, но в последний момент Ндулу отпрыгивает в сторону, а Лукас падает в тлеющие угли.

Ребята, не смешно, кричит Макс, наблюдая за происходящим из гамака.

Ндулу принимается носиться кругами. То исчезает за деревьями, хохоча из темноты, то снова появляется. Все оборачиваются ему вслед.

Группа недавно вернулась с гастролей. Родители Макса куда-то уехали, и сейчас он живет в доме один. Временами все перемещаются внутрь – прихватить еще выпивки, поставить ноутбук Ндулу на рис, взять аварийный генератор. Макс собирает стаканчики в пакет с мусором и снова возвращается к барабанам. Айрис с удивлением наблюдает за тем, как грациозно движутся во время игры его руки, будто палочки – их естественное продолжение. Лукас так и стоит, высматривая Ндулу среди деревьев, когда вдруг слышит звук его гитары и понимает, что все играют без него. Потом они начинают сначала – возятся, отрывисто переговариваются. Все это по большей части эхо других вечеров и других вечеринок.

Нэнси и Айрис сидят в сторонке вместе с девушкой Нэнси Элис. Недавно они танцевали и теперь пытаются отдышаться. Айрис почти никого из собравшихся не узнает. Отчетливо видны лишь те, на кого падает отсвет костра, остальные же кажутся серебристыми силуэтами с лисьими мордочками. Время от времени кто-нибудь, прищурившись, начинает вглядываться в них. Нэнси указывает Элис на висящий у Макса на шее барабан, и та кивает.

Надо же, добавляет Нэнси, был таким хлюпиком, а теперь только погляди.

Элис художница, от нее всегда пахнет скипидаром. Еще у нее белокурые волосы до талии. Она внимательно слушает Нэнси, не обращая внимания ни на разодетых в блестящие одеяния гостей, ни на курсирующие туда-сюда блюдечки с наркотой.

Пойду пожарю маршмеллоу, наконец объявляет она и встает. Пока она идет к костру, Нэнси не сводит с нее глаз. Элис достает из кармана пакет зефирок, и Нэнси хватается за голову.

Я встречаюсь с ней только потому, что у нее классная фигура, говорит она.

В темноту выстреливает сноп розовых искр с металлическим отливом, и все разом охают. Потом принимаются хихикать друг над другом, но тут в небо взмывает вихрь голубых звезд, и раздается дружное «ааах!». Айрис проверяет телефон. Тесс сейчас в Греции с мужчиной по имени Дункан, обсуждать которого она не желает. Он сделал в Вотсапе чат и добавил туда Айрис. Шлет снимки Тесс, позирующей на фоне разнообразных выжженных солнцем стен. А Тесс присылает фото страницы книги Энн Карсон, лежащей на столе среди тарелок с завтраком. Стоя на коленях возле прозрачного моря, я вылеплю себе новое сердце из песка и соли.

Элис возвращается одна и плюхается рядом с Айрис. Пламя начинает лизать ветки серебристой березы. Прибегает Макс с ведром воды, и Элис морщится.

Айрис смеется. Ты даже не представляешь, сколько раз мы тут едва не устраивали пожар.

Эзра весь вечер проторчал у костра, подкидывая в него веточки. А теперь пытается завести разговор с Нэнси, пока та насаживает на палочку маршмеллоу. Он показывает ей что-то в темноте. Нэнси роняет свою зефирину в огонь и громко ругается. А потом принимается яростно распинывать угли. Айрис не понимает, кому адресованы ее проклятия – Эзре, погибшему зефиру или огню, который его украл. Потом она берет тарелку с уцелевшими маршмеллоу и топает к ним. Эзра со смущенным видом плетется за ней, и Нэнси закатывает глаза.

Элис берет зефирку и принимает от Нэнси поцелуй. Эзра осторожно проводит рукой по траве, проверяя, не влажная ли она, а потом усаживается рядом. Слышали, как рвануло?

Наверное, ветки сырые, отзывается Айрис.

Раздается треск, Эзра не сводит глаз с огня, словно, полностью сконцентрировавшись, сможет не обращать внимания на летящий на него дождь из золотых искр. Боже, ненавижу Хэллоуин.

Айрис не оборачивается. Тогда Эзра откашливается и принимается искать что-то в телефоне.

Вообще-то это Дивали, замечает Айрис.

Кто-нибудь будет есть эти чертовы маршмеллоу? – перебивает Нэнси. Или я зря себе брови палила?

Элис сует одну зефирину в рот. Айрис тоже. Нэнси вопросительно смотрит на Эзру, потом вытаскивает сигареты.

Тот, подумав, отвечает – нет, спасибо. Когда мне хочется маршмеллоу, я предпочитаю занюхать дорожку.

Айрис прыскает. Эзра утирает нос тыльной стороной ладони. Айрис подбирает веточку и ломает ее пополам.

Слышали, лейбористы теперь выступают за второй референдум?

Они уже сто лет этим занимаются, отвечает Эзра.

Ну раньше это были отдельные члены партии, а Корбин их унимал, а теперь и высшие чины тоже «за». Он подхватил эту идею только потому, что это шанс избежать «Так Не Пойдет». До голосования он оценивал свой энтузиазм на семь – семь с половиной баллов из десяти. Не сказать, чтобы это было «всеми руками за», верно?

Ну вот и получил, громко заявляет Нэнси. Это влетит ему в копеечку.

Эзра пожимает плечами. А какой смысл оттягивать?

Ты хоть понимаешь, что запас инсулина можно будет сделать только на четырнадцать недель? – спрашивает Айрис. И что твой телефон не будет работать, когда ты уедешь в тур по другим странам.

Да мне это только на пользу пойдет. Эзра откидывается на локти. Народ проголосовал? Проголосовал. А демократия – это мнение большинства.

Айрис выдирает из земли пучок травы. Если бы у нас было больше гражданских жюри, где люди могли бы все обсудить и принять взвешенное решение…

Только представь, как бы ты бесилась, что тебе приходится принимать столько решений, усмехается Эзра.

Айрис холодно смотрит на него. Раньше Эзра никогда не казался ей маленьким. Теперь же все то, что до сих пор в нем постоянно менялось, как-то устаканилось, встало на свои места. Легко представить, каким он будет через пять лет и через десять. Айрис отворачивается.

Нэнси выпрямляется с таким видом, словно ей хочется кого-нибудь убить. Следующего человека, который спросит меня про ирландский «бэк-стоп», найдут мертвым в канаве.

Айрис одними губами произносит: «Да ты это обожаешь». А Нэнси в ответ шипит: «Отвали!» А потом заправляет Элис за ухо прядь волос.

Нэнси говорила, ты сейчас фанатеешь по Стендалю. «О любви?», интересуется Айрис у Элис.

Та довольно улыбается. Он тебе нравится? Я как раз читаю его статью о Расине.

Да я была просто без ума от Стендаля. Помнишь то место, где он пишет, как образ любимого кристаллизуется идеалами, которые мы на него проецируем? Еще приводит в пример соляные шахты под Зальцбургом.

Когда это ты его читала? – вклинивается Эзра.

Когда писала о соли.

Стой, так соляные шахты реально существуют? В физическом смысле?

Элис кивает и принимается искать в телефоне снимки, чтобы показать их Эзре.

Если ты бросишь туда что-нибудь – не важно, что, например веточку – она покроется кристаллами соли. Айрис пытается на пальцах объяснить Эзре процесс. И через несколько месяцев изменится до неузнаваемости. А еще через какое-то время рассыплется в прах.

По-прежнему играет только Макс, выстукивает что-то, создавая фоновый шум. Ндулу делает движение, будто рассчитывает поднять Мексиканскую волну. Лукас топчется в нескольких метрах от костра, прикидывая, сможет ли через него перепрыгнуть.

В огне снова что-то лопается, и Нэнси округляет глаза.

Как шумно в этом лесу, шепчет она.

Элис вздрагивает. А когда заканчивается вечеринка?

Эзра указывает на проступающие на небе розовые полосы, похожие на неотстиравшиеся пятна от вина.

Черт возьми, стонет Нэнси. Мне утром на работу.

Айрис аккуратно выпутывается из сплетения теплых тел. Кожа зудит, словно она вся выпачкалась. От волос пахнет жженой листвой. Только не говорите, сколько времени, просит она. И, опуская глаза на экран телефона, прикрывает часы большим пальцем. «Прилетаем утром. Дункан чем-то отравился. Теперь ведет себя так, будто как минимум выжил в мировой войне. Я посоветовала ему написать арию. Тебя всю ночь не будет?» В вышине верещат, просыпаясь, птицы. Надсадно гудит голова.

Благодарности

Эта книга в неоплатном долгу перед Марком Курлански за его «Всемирную историю соли».

Огромное спасибо моему редактору Эмми Фрэнсис и всем сотрудникам издательства «Фейбер». Сердечно благодарю моего агента Эмму Патерсон за чуткое руководство.

Спасибо Лондонской библиотеке за курс для начинающих писателей и членство в «Карлайл». А также лично Энн Стиллман за то, что рассказала мне о соляных шахтах.

Мне в жизни везло на учителей и наставников. Но особенно судьбоносными оказались встречи с Джой Уильямс, Дженни Оффил, Деборой Айзенберг и Ребеккой Годфри (антигероини!). Спасибо Робу Шпильману и невероятной команде «Тин Хаус». И особая благодарность Элиссе Чеппел за то, что привела меня в чувство и убедила, что мне нужен редактор.

Огромное спасибо за веру, поддержку и великодушие моей семье, Джорджии Берд, Оливии Джоунс, Джорджии Хейзелдин, Поле Петковой. А также Джессике Лэмберт за терпение, проявленное, пока я училась позировать.

Спасибо моим преподавателям и сокурсникам из Колумбийского университета за то, что уделили время моим рассказам, впоследствии ставшим частями «Диких питомцев».

Спасибо моим читателям: Питу Таргету за пристальное внимание и Этьену Берджесу за элегантность и убежденность в существовании множества миров.

Но прежде всего спасибо Джоан О’Лири – маленькой тиранше и живой музе, без которой «Дикие питомцы» никогда не увидели бы свет.

Плейлист

С. 18 Little Dragon – «Ritual Union»
Grimes – «Infinite Love Without Fulfilment»
Air – «Ce matin-la»
MIA – «Paper planes»
Billy Joel – «For the longest time»
Nick Drake – «From the morning»
The Smiths – «This charming man»
Edward Sharpe and the Home – «Magnetic Zeros»
С. 20 Lorde – «Royals»
С. 32 Bob Dylan – «Blowin’ in the Wind
С. 92 Leonard Cohen – «Suzanne»
Bob Dylan – «Don’t Think Twice»
Johnny Cash – «I Walk the Line»
Gnarls Barkley – «Who’s Gonna Save My Soul»
Nick Drake – «Time Has Told Me»
The Smiths – «There is a Light That Never Goes Out»
С. 153 Bob Dylan «It ain’t Me Babe»
Bob Dylan «To Ramona»
Fleetwood Mac «Go Your Own Way»
Fleetwood Mac «Second Hand News»
Fleetwood Mac «Never Going Back Again»
Dr Dre «Bitches Ain’t Shit»
С. 167 Joni Mitchell – «A Case of You»
С. 171 Lana Del Rey – «Off to the Races»
С. 207 Taylor Swift «Shake It Off»
С. 222 Joan Baez – «Diamonds and Rust»
С. 223 Fats Waller – «Ain’t Misbehavin»
С. 234 Amy Winehouse – «Rehab»
С. 249 Lorde – «Melodrama»
С. 289 The Doors – «Light My Fire»
С. 396 Charlene – «I’ve Been to Paradise But I’ve Never Been to Me»
С. 441 Prince – «When Doves Cry»
С. 440 Roy Orbison – «Pretty Woman»
Madonna – «Material Girl»
«Moulin Rouge» (альбом)