– Сожалею, – набрав полную грудь воздуха, сказала Келли. – Я хотела бы вам помочь, однако моя работа – делать так, чтобы преступники получили справедливое возмездие. Вот что для меня есть правосудие. И возмездием за то, что Арло сделал с этими несчастными ребятами, может стать только смертный приговор.

Патриция долго сидела молча, затем наконец встала.

– Я вас понимаю, но это ошибка. Настанет день, мисс Уайтвулф, и вы об этом пожалеете. Карма существует, и человек получает от мира то, что дает ему.

Глава 33

Подъехав к жилому комплексу, Дилан поставил машину на стоянку. Здания были серые, с красными дверями; по обе стороны от комплекса стояли переполненные мусорные баки. Асфальт потрескался, перила на втором этаже покрылись ржавыми пятнами.

Броуди подъехал через несколько минут, и Дилан встретил его на тротуаре.

– Эван Ральф Уорд, – сказал Броуди, протягивая ему цветную фотографию. – Родной брат Арло, старше его на четыре года.

На фотографии был мускулистый мужчина с наголо обритой головой и темно-карими глазами. Шея у него, похоже, была толще бедра Дилана, а из-за воротника рубашки выглядывала татуировка.

– Я подумал, ты захочешь присутствовать лично, когда я буду с ним разговаривать, – сказал Броуди.

– Да? Он похож на профессионального борца, проглотившего другого профессионального борца.

– Наверное, они все-таки сводные братья или что там еще, – рассмеялся Броуди. – Арло мог бы служить ему тростью.

Они вошли в комплекс. Мимо проехала машина с втиснутыми в нее пятерыми детьми. Ругавшаяся на них мамаша выбросила в окно окурок, попавший Дилану в ботинок.

– Дружище, ты похож на зомби, – сказал Броуди. – Ты в последнее время вообще спал?

– Если честно, не особо.

– В этом деле ты выкладываешься по полной. Сколько тебе платят?

– Наверное, к моменту окончания процесса получится чуть больше минимальных расценок.

– Братишка, – Броуди покачал головой, – я работал с целой кучей адвокатов, и если ты хочешь идти вперед, нужно тратить время на дела, которые приносят большие деньги, а не на дешевые контракты общественной защиты. С какой стати ты так себя ведешь?

Дилан по пути заглядывал в окна квартир. Все они казались ему знакомыми: до того как его отец построил собственный дом, Дилан рос в дешевых апартаментах.

– Мой отец постоянно попадал за решетку. Я тебе об этом не рассказывал?

– Нет, – сказал Броуди, уставившись себе под ноги.

– На адвокатов у нас никогда не было денег, поэтому отцу всегда помогали общественные защитники. Один, Шон Клэй, никогда не отказывался ему помочь. Это был уже старик и притом алкоголик, так что можно было ожидать, что у него должны быть те еще причуды, но я не помню, чтобы он хоть раз повысил голос. После завершения очередного процесса он каждый раз вставал из-за стола защиты, подсаживался к нам с матерью и объяснял, что произошло. Один раз мама расплакалась, потому что отцу дали два с половиной года, и Шон забрал меня с собой, чтобы дать ей возможность побыть одной. Купил мне мороженое и рассказал разные истории про работу адвоката. Этот мужик помогал моей семье тогда, когда ей больше не на кого было надеяться.

– Что ж, это все классно, но Лили сказала, что ты получил серьезное приглашение из Лос-Анджелеса?

– Да, триста тысяч в год плюс квартира и машина в придачу.

Броуди присвистнул.

– Вот о чем я говорю. Надеюсь, у тебя нет глупых мыслей отказаться… – Они подошли к квартире «10А». – Это его логово.

– Он точно дома?

– Я звонил ему на работу, там ответили, что он работает в ночную смену.

Постучав в дверь, Броуди отступил назад. Затем постучал снова и позвонил несколько раз. Никто не отвечал. Детектив попытался заглянуть в окна, однако сквозь плотные шторы ничего не было видно.

– Он точно не на работе?

Броуди попытался вскрыть задвижку окна.

– Должен быть дома. – Задвижка не поддавалась. Уперев руки в бока, Броуди обвел взглядом комплекс. – Но его там нет.

– Я понял, о чем ты подумал, и мой ответ: нет.

– Ты сам говорил, что считаешь, это сделал кто-то другой, а Арло его покрывает. В квартире может быть много чего. Может, даже фотки и видео того, как Эван совершает преступления, за которые твоего клиента хотят поджарить.

Дилан задумался.

– Нет, приятель, так не пойдет.

– Ди, в квартире могут быть доказательства того, что твой клиент никого не убивал, а ты не хочешь вскрыть окно?

Развернувшись, Дилан положил руку на перила и обвел взглядом стоянку. За своих клиентов он всегда сражался агрессивно – кое-кто из судей и прокуроров поговаривал, что даже слишком агрессивно, – однако это было совершенно иное дело. Броуди предлагал совершить нечто откровенно противозаконное. И хотя многие адвокаты на каком-то этапе своей карьеры и совершали незначительные противоправные или неэтичные поступки – например, выставляли счет за часы, проведенные на пляже, называя это «анализом дела», – тут было совершенно другое. Броуди предлагал проникнуть в чужую квартиру, словно они обыкновенные грабители.

– Так, Дилан, – вдруг прошептал детектив, – очнись!

– Что это ты перешел на шепот?

– Посмотри туда, – продолжал Броуди, едва заметно кивая в сторону входа в комплекс.

По стоянке шел здоровенный верзила в футболке и шортах, наголо бритый, приложив к уху телефон и зажимая под мышкой пакет с продуктами. Казалось, рукава его футболки вот-вот лопнут, разорванные могучими бицепсами. Предплечья и массивные, словно стволы деревьев, ноги были покрыты сетью толстых вен.

– Броуди, ты уверен? Этот тип сделает из нас пюре, не переставая говорить по телефону.

– Говорить с ним буду я, – не отрывая взгляда от Эвана, сказал Броуди. – Он может принять нас за копов и попытаться сделать ноги. В этом случае ты его остановишь.

– Что?

– Ты его остановишь.

– Остановить этого громилу? Чувак, я дрался всего один раз в жизни, да и то это было в шестом классе. А этот парень меня просто отметелит. Я не смогу его остановить.

– Сделаешь вид, будто у тебя пистолет.

Прежде чем Дилан успел что-либо возразить, Броуди уже направился наперерез Эвану.

– Черт бы тебя побрал! – в сердцах пробормотал Дилан, забегая им сзади.

Глава 34

Дилан почувствовал, как у него вспотели ладони, а сердце яростно колотилось в грудной клетке. Он пригнулся, затем выпрямился, потом постарался вести себя непринужденно. По его прикидкам, Эван Уорд был тяжелее его минимум на сто двадцать фунтов[27].

«Так, нужно его остановить, нужно его остановить. Подножка. Я поставлю ему подножку. Если только он просто не махнет рукой и не раскроит мне голову, а тогда его остановит мое тело».

Дилан услышал, как Броуди спросил у Уорда:

– Слушай, приятель, ты как? У меня к тебе один вопрос: я ищу управляющего. Ты не знаешь, где его найти?

Эван ничего не ответил. У него уже возникли подозрения: вероятно, свою роль сыграло уголовное прошлое. Взгляд Дилана скользнул по татуировкам на левой руке, покрывавшим буквально каждый квадратный дюйм кожи. По большей части это были образы смерти и страданий: разбросанные черепа, объятое пламенем небо, тяжелый ботинок, сокрушающий кости. До Дилана вдруг дошло, что раз он может различить такие подробности, он подошел слишком близко. Но прежде чем он успел отступить назад, Эван его заметил.

Они встретились взглядами, и на какое-то мгновение оба застыли. Затем Эван бросил пакет с продуктами и побежал.

– Заходи с другой стороны! – крикнул Броуди, бросаясь следом за ним.

– С какой другой?

В одно мгновение Эван пробежал между мусорными баками и перескочил через ограду из проволочной сетки. Броуди не отставал от него. В прошлом игрок в американский футбол, Броуди оставался подтянутым и мускулистым. Бегущий следом за ним Дилан, задыхающийся и вспотевший, чувствовал себя Пекаренком Пиллсбери[28].

Он не стал перелезать через ограду, а обежал вокруг, однако Броуди и Эван уже скрылись из виду. Вернувшись назад, Дилан повернул в противоположную сторону. Поблизости находился пустырь, и адвокат, преодолев его, оказался на свободной стоянке. В асфальте зияли дыры размером с футбольный мяч, во все стороны расходились трещины.

Дилан пересек стоянку, осторожно обходя стороной ямы и избегая трещин, имевших такой вид, будто они могли в любой момент разверзнуться и поглотить его целиком. Добравшись до тротуара, он ощутил прилив облегчения, но тут, подняв взгляд, увидел Эвана Уорда, бегущего прямо на него. По пятам за ним бежал Броуди.

Твою ма…

Дилан выставил перед собой руки и подогнул колени, однако налетевший на него с разбега Эван сбил его с ног. Окружающий мир завертелся каруселью, Дилан упал на асфальт, а Эван рухнул на него сверху, придавив всем своим весом. Дилану показалось, будто его лягнула лошадь. Из груди у него вырвался слабый стон.

Но Броуди уже подхватил Эвана под мышки, поднимая вверх. Прижав его к асфальту, он защелкнул у него на запястьях наручники, прежде чем тот успел опомниться. Эван попытался было сопротивляться, но быстро сообразил, что это бесполезно. Он остался лежать, уткнувшись лицом в асфальт. Все трое тяжело дышали.

– Я ни в чем не виноват! – сказал Эван.

– Гребаный тупарь, я не коп! – бросил запыхавшийся Броуди.

– В таком случае слезай с меня на хрен!

Усевшись на землю, Дилан положил руки на колени и только тут заметил, что рукава его рубашки порвались, а на локтях кровоточат ссадины. Казалось, все до одной мышцы его тела были вырваны, а затем вставлены обратно.

– Меня зовут Дилан Астер, – стараясь отдышаться, сказал он. – Я очень рад познакомиться с тобой.

Эван сплюнул ему на ботинки.

* * *

Когда все трое немного успокоились, Броуди поднял Эвана на ноги. Дилан объяснил, что лишь хочет поговорить о его брате и узнать, сможет ли Эван чем-либо помочь. Подобрав с земли пакет с продуктами, он пообещал заплатить за разбитую бутылку кетчупа.

– Я тебя отпускаю, – сказал Броуди, – но не вздумай бежать. Сейчас я больше не полицейский, но раньше был им. Одно неверное движение – и я сделаю так, что твое условно-досрочное отменят.

– Ладно, ладно, как скажешь… Сними наручники!

Броуди снял с Эвана наручники, тот потер запястья и достал ключи. Затем отпер входную дверь, и они вошли в квартиру.

В комнате на полу лежал матрас, рядом стоял телевизор, у стены стоял обеденный стол с двумя стульями, и больше в ней почти ничего не было. Шторы были опущены, в воздухе стоял сильный запах марихуаны.

– Закройте за собой дверь, – бросил Эван.

Пройдя на кухню, он достал коробку с овсяными хлопьями и, порывшись внутри, вытащил пакетик с «травкой» и таблетками. Достав трубку, сел за обеденный стол, набил трубку марихуаной, после чего раздавил две таблетки и высыпал их сверху. Броуди и Дилан уселись напротив. Украдкой сунув руку в карман, Броуди включил цифровой диктофон – последнее слово техники, заказанное через интернет в Израиле, размером с зажигалку.

Раскурив трубку, Эван сделал глубокую затяжку. Дав дыму насытить легкие, он запрокинул голову назад и выпустил струю сладковатого дыма.

– Вы хотите узнать, убил ли мой брат тех людей, верно?

– Да, – подтвердил Броуди.

Сделав еще одну затяжку, Эван усмехнулся, выпуская дым из приоткрытого рта.

Глава 35

Дилан смотрел на то, как Эван Уорд быстро прикончил марихуану и таблетки, чем бы они ни были. Глаза у него увлажнились и покраснели, и он стал более расслабленным, чуть ли не сонным. Даже предложил своим гостям клубничную «Фанту».

– Я не знаю, имеет ли Арло к этому отношение, – наконец сказал Эван, принимаясь снова набивать трубку.

– Вам известно, что ваш брат во всем признался, так? – спросил Дилан.

– А то как же. Арло всегда был со странностями. Я шутил, что Джози в раннем детстве уронила его головой на пол. У него умственное заболевание. Очень серьезное.

– Кто такая Джози? – спросил Броуди.

– Его мамаша. Матери у нас разные, а отец один.

Дилан окинул взглядом фотографии на полке: в основном Эван с приятелями на охоте и на рыбалке.

– Мы пытаемся понять, что происходит у него в голове.

– Я понятия не имею, что происходит у него в голове. Но одно могу сказать точно: в детстве я не видел, чтобы Арло сделал больно хотя бы муравью.

– Это было давно, – заметил Броуди. – Люди меняются.

– Ну да, конечно. Но вы спрашиваете у меня, считаю ли я, что Арло в этом виноват, и я вам отвечаю, что не знаю. И дело тут не в том, что мы с ним родня или что мне ничего не сто́ит соврать. Я бы сказал, что у Арло не хватит духу, но я видел его, когда ему казалось, будто с ним разговаривают демоны, и тогда он бывал просто сам не свой.

– Твой брат перебрался сюда пять лет назад, – сказал Броуди. – Почему ты переехал следом за ним?

– Все было как раз наоборот. Я первый приехал сюда со своей подружкой, за несколько месяцев до Арло. Затем он вдруг заявляется ко мне домой и спрашивает: «Я могу пожить у тебя?» А я ему: «Черта с два, не можешь ты пожить у меня».

– Вы не помогли своему брату? – спросил Дилан.

– Нет. До того он последовал за мной в Портленд и поступил так же. Заявился ко мне домой и спросил, можно ли ему пожить у меня. Этот парень начинал вести себя как бродяга.

– Когда вы в последний раз общались с ним?

– Черт, не помню… Он позвонил и пригласил меня на свою свадьбу, но у меня не было настроения туда идти. Я вам уже говорил, мы с братом не были близки.

– Ты разговаривал с Арло после того, как его задержали? – спросил Броуди.

Эван отпил глоток «Фанты».

– Нет. У нас с Арло нет никаких общих дел.

– Вы что, разругались? – спросил Дилан.

– Типа того.

Не спеша затянувшись, Эван уставился в пустоту. Если он будет и дальше так курить, то скоро отключится.

– Вы помните, где были во второй половине дня девятого мая?

– А что?

– Просто любопытно.

Глядя Дилану в глаза, Эван сделал еще одну затяжку.

– Какой это был день недели?

– Пятница.

– Наверное, ехал на работу.

– Когда начинается ваша смена?

– Не ваше дело, черт возьми, – вот когда. И если вы, ребята, ничего не имеете против, мне бы хотелось чего-нибудь пожрать и посмотреть телик перед тем, как завалиться спать.

Эван выпроводил их из квартиры, и когда закрылась входная дверь, Броуди сказал:

– Мда… только напрасно потеряли время. Извини за испорченный костюм.

– Все в порядке, пришью заплатки. А толк на самом деле был.

– И какой же?

– Можно будет застращать присяжных Эваном. Ты только посмотри на него, у этого человека внешность убийцы. А Арло похож на подростка-дистрофика. Если выбирать из них двоих, кто, скорее всего, убил тех ребят? Мы укажем на Эвана и скажем, что Арло выгораживает брата, рассчитывая на то, что его признают невменяемым.

– Решать тебе, дружище. – Броуди пожал плечами. – Но давай-ка убираться отсюда. Этот бегемот внушает мне ужас.

Глава 36

Келли Уайтвулф сидела в своем кабинете и слушала, как двое мужчин в костюмах хвалились ей показателями своей успешной работы с присяжными. Питер Дельюдж и какой-то там Марк. Питер был высокий и стройный, с вьющимися черными волосами, в очках, в то время как у коротышки Марка брюшко свисало через пояс брюк.

Это были владельцы консультационной фирмы «Дельфы», которая занималась только тем, что работала с целевыми группами, собирая данные для юристов, политиков и крупных корпораций.

Прочитав о предстоящем процессе над Арло Уордом в «Лас-Вегас сан», Питер предложил услуги своей фирмы бесплатно. Услуги, которые, по его словам, обычно оцениваются от четверти миллиона долларов и выше.

– Итак, для начала, – сказал Питер, – мы просто ознакомим нашу целевую группу с некоторыми аргументами, изложенными на предварительных заседаниях вами, а также мистером Астером, и выясним ее реакцию.

– Причем речь идет не об одной целевой группе, – добавил Марк. – Мы определили, что для получения достоверных данных, на основании которых можно будет давать рекомендации, необходимо минимум три группы.

Вежливо кивнув, Келли ничего не сказала. Мужчины неловко переглянулись. Келли поражалась тому, как много людей не выносят молчание. Они скорее заполнят тишину бессмысленной болтовней, чем вытерпят ее несколько лишних секунд.

– Э… – неуютно произнес Питер, – итак, вы видите, какое большое значение имеет наша работа. В предыдущий раз мы выступали консультантами по делу о медицинской халатности, и истец добился решения о выплате ему двадцати миллионов долларов – для нашего штата это одна из самых больших сумм.

– И какой гонорар, ребята, за это дело получили вы?

– Восемьсот тысяч, – сказал Марк.

– Восемьсот тысяч. – Келли подняла брови. – Отказываться от такого гонорара – что это на вас вдруг нашло?

– Ну… – снова оглянувшись на Марка, сказал Питер, – это другое дело. Мы сами хотим этим заняться.

Келли откинулась назад.

– И почему же вы хотите этим заняться?

Прежде чем посетители успели ответить, у нее зазвонил сотовый. Ее бывший муж Трэвис. В последнее время он приставал к ней с требованием давать ему больше времени встречаться с дочерьми. Келли пропустила звонок.

Достав пачку кретека, она закурила и сделала глубокую затяжку. Дым обладал ароматом сосновой хвои. Медленно выпустив его, Келли перевела взгляд с одного мужчины на другого. Питер кашлянул.

– Давайте перейдем к делу, – сказала Келли. – Что, по-вашему, вы сможете для меня сделать?

Питер сглотнул комок в горле. Определенно, Келли его устрашала.

– Ну… мы полагаем, что сможем помочь вам отобрать присяжных, которые призна́ют Арло Уорда виновным. Во многих делах, как показывает практика, выбор присяжных имеет решающее значение.

– А присяжные являются продуктом своей социальной группы, – добавил Марк. – Нельзя подавать дело присяжным из Манхэттена так же, как присяжным из городка Пек, штат Айдахо. Они просто не поймут, о чем идет речь. Так что мы собираемся точно определить, что представляет собой коллегия присяжных округа Джексон и какими именно характеристиками наиболее вероятно будут обладать ее члены, чтобы помочь вам добиться обвинительного приговора.

– Мм-гмм… Знаете, за всю свою карьеру я не проиграла еще ни одного дела об убийстве. С чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь?

– Ну, если честно, это дело – по крайней мере согласно нашим оценкам – обещает быть сложным. В настоящий момент новостной цикл меняется весьма медленно… я хочу сказать, это дело будут тщательно пережевывать, поскольку ничего интересного больше не происходит. А тут кровь и секс в нужных сочетаниях.

– Секс? – с отвращением произнесла Келли.

– Я просто хочу сказать, что фото Холли и Эйприл Фоллоуз показывают во всех выпусках новостей, потому что они очень привлекательные. Журналисты привяжут красоту девушек к кровавым сценам места преступления, привлекая аудиторию и увеличивая число просмотров, и все это дело, достигнув критической массы, взорвется в общенациональных масштабах.

– Так почему же вы хотите им заняться? Ради славы? Попасть во все выпуски новостей и продвинуть собственный бизнес? Восьмисот тысяч долларов вам недостаточно?

Партнеры снова переглянулись, и Марк сказал:

– Если честно, миссис Уайтвулф…

– Миз.

– О, извините, миз Уайтвулф. Но я только хочу сказать, что если вы попросите нас заняться этим анонимно, мы так и сделаем. Мы делаем это не ради известности.

– Тогда ради чего?

Какое-то мгновение Питер сидел, уставившись в пол. Затем снова поднял взгляд на Келли:

– У меня была племянница. Ее звали Кэти. Дочь моей сестры. Мы с ней были очень близки. Когда ей было семнадцать лет, она вместе со своей подругой Хизер отправилась в турпоход в Йосемитский заповедник. Больше их никто не видел. Истлевшие останки Хизер были обнаружены три года спустя в русле ручья, пересохшего в особо жаркое лето. Тело Кэти так и не было найдено. – У него заблестели глаза, и он кашлянул, делая вид, будто прочищает горло. – Я знаю, что чувствует семья Фоллоуз, и хочу помочь.

Келли снова посмотрела на партнеров:

– Хочу вам сказать, что, на мой взгляд, у Арло Уорда это не первое родео такого рода. Я считаю, что он уже давно убивал. И если мы проиграем, он продолжит убивать и дальше. Мы не имеем права проиграть.

Партнеры переглянулись.

– Значит, вы принимаете наше предложение помощи?

Келли выпустила струю дыма.

– Моя мать погибла от руки больного подонка, такого же, как Арло Уорд. Так что если вы поможете мне вонзить иглу в это отребье, я не стану возражать.

Глава 37

Дилан трижды звонил Лине Уорд: один раз та бросила трубку, а остальные два раза вызов сразу же переключился на голосовую почту. Он попросил Броуди выяснить адрес матери Лины, узнать, где та остановилась, однако не особо надеялся на то, что при личной встрече отношение к нему будет лучше. Даже Арло не мог объяснить, почему его жена упорно отказывается поговорить с адвокатами.

Дилан и Лили сидели за столом защиты и шепотом обсуждали то, как долго продлится выбор присяжных. Самая длительная такая процедура, с которой пришлось столкнуться Дилану, растянулась на два месяца. У Лили рекорд был три месяца.

– Не может быть и речи о том, что Хэмилтон позволит тянуть так долго, – шепнула Лили.

– Я знаю его гораздо лучше тебя, – ответил Дилан. – Хэмилтон упивается вниманием прессы к своей особе. Он будет с удовольствием затягивать весь судебный процесс как можно дольше, чтобы потом стать комментатором на канале Си-эн-эн.

Пристав рявкнул, призывая всех встать. Заняв свое место, Хэмилтон поинтересовался у сторон, готовы ли все начать, после чего сказал:

– Введите кандидатов в присяжные.

В зал вошли шестьдесят потенциальных присяжных. Они представляли собой пеструю смесь всех рас и национальностей. В прошлом Дилан при выборе присяжных прибегал к помощи специальных консультантов, однако их работа не произвела на него особого впечатления. Процесс выбора присяжных оставался по большей части случайным. Просто человек – это слишком сложное животное, чтобы заранее предсказать его мысли.

Дилан раскрыл папку, в которой были сведения обо всех шестидесяти кандидатах. Те еще несколько недель назад прислали по почте заполненные анкеты. Пока судья вкратце разъяснял процесс выбора, Дилан принялся снова изучать эти анкеты.

Примерно через час Хэмилтон начал задавать вопросы кандидатам в присяжные. «Осуждали ли вас когда-либо за уголовные преступления? Работает ли кто-либо из ваших близких родственников в правоохранительных органах? Есть ли у вас какие-либо убеждения, способные помешать вам вынести справедливое решение?»

Однако суть выбора присяжных заключалась не в этом. Данные вопросы предназначались для того, чтобы исключить из состава присяжных тех, кто может иметь предвзятое мнение в пользу защиты или обвинения. Это были еще только цветочки.

Через пару часов был объявлен перерыв, после чего судья Хэмилтон предложил обвинению и защите приступить к тщательному просеиванию присяжных.

Первой он предоставил слово Келли. Та прошлась по длинному перечню вопросов, в основном касающихся отношения кандидатов в присяжные к смертной казни. Вопросы продолжались до вечера и возобновились утром на следующий день.

Перед обедом стороны уединились с судьей, чтобы обсудить некоторых кандидатов и решить, нужно ли их исключить. Когда они вернулись в зал, Дилан обратил внимание на двух мужчин, сидящих в зале. Они внимательно следили за ответами каждого кандидата в присяжные и делали подробные записи. Консультанты. Дилану еще никогда не приходилось сталкиваться с тем, чтобы обвинение приглашало консультантов для выбора присяжных. Хорошие специалисты в этом деле брали за свои услуги не меньше ста тысяч, и бюджет прокуратуры просто не мог потянуть их. Ему стало интересно, каким образом Келли смогла пригласить консультантов.

– Вы когда-нибудь видели вон тех двоих? – шепотом спросил Дилан у Арло.

– Нет.

Дилан как можно незаметнее сфотографировал их, после чего переслал снимки Броуди, написав: «Консультанты по выбору присяжных. Можешь выяснить, кто это такие?»

Когда заседание завершилось вечером, пришел ответ от Броуди. Эти двое были не просто консультантами; это были два самых известных специалиста в своем ремесле в Неваде.

Утром на следующий день Келли сидела за столом обвинения рядом с Джеймсом и разбирала пухлую папку с замечаниями. Пока судья обращался к присяжным, Дилан склонился к Келли и спросил:

– Как вам удалось пригласить их?

– А что? – усмехнулась обвинитель. – Занервничали?

– Просто для прокурора подобная агрессивность – это что-то из ряда вон выходящее.

– А вы привыкайте, – глядя ему прямо в глаза, сказала Келли.

* * *

Выбор присяжных растянулся на тридцать два дня. Арло, насколько запомнилось Дилану, за все это время не задал ни одного вопроса о происходящем. Он заполнил восемь блокнотов рисунками, изображающими все подряд, от цветов до реактивных самолетов.

Со стороны защиты отбором присяжных занималась Лили, что получалось у нее значительно лучше, чем у Дилана. Она быстро формулировала нужные вопросы и каким-то образом получала честные ответы, в чем Дилан, как он сам прекрасно сознавал, был не силен.

Время от времени кто-нибудь из консультантов, присутствующих в зале суда, отправлял сообщение, и у Келли начинал вибрировать телефон. После чего она задавала кандидату в присяжные новые вопросы и просила судью дать ему отвод. Это происходило настолько часто, что Дилан начинал испытывать раздражение, однако Лили сохраняла полное спокойствие и как ни в чем не бывало двигалась вперед.

К последнему дню выбора присяжных число кандидатов усохло до восемнадцати человек – двенадцать присяжных и шесть замещающих. Мужчины и женщины распределились поровну, по шесть человек, не считая замещающих; девять белых, один азиат, трое афроамериканцев. Все с по крайней мере полным средним образованием; все заявили, что ничто не помешает им вынести смертный приговор, если этого будет требовать закон.

– Ваша честь, – когда все это закончилось, сказал Дилан, вставая и разминая ноги, затекшие от двенадцатичасового пребывания в строгих ботинках, – я бы хотел выдвинуть возражение.

– Так, минуточку! – Хэмилтон сообщил присяжным, что стороны желают обсудить кое-что без их присутствия.

Пристав попросил присутствующих освободить зал.

– В чем дело, мистер Астер? – спросил судья.

– Ваша честь, обвинение заявило, что будет требовать для подсудимого смертного приговора, и у нас тут процесс отбора присяжных для вынесения соответствующего вердикта. Я возражаю против этого.

Келли лишь фыркнула.

Оглянувшись на нее, Дилан продолжал:

– Ваша честь, многочисленные исследования показывают, что процесс отбора присяжных для вынесения смертного вердикта исключает непропорционально большое число тех, кто выступает против смертной казни. Таким образом, создается предвзятая группа, которая уже не отражает состав сообщества, из которого ее избирали. Поддержка смертной казни в нашей стране неуклонно снижается, однако подавляющее большинство присяжных, отобранных для процесса с перспективой высшей меры, продолжают выносить смертные приговоры. Почему? Потому что эти коллегии благодаря самому процессу отбора предрасположены к этому. Точно такой же будет коллегия, которой предстоит определять виновность мистера Уорда. Выбор коллегии, одобряющей смертную казнь, является фундаментальным нарушением прав моего клиента на справедливый судебный процесс.

Келли вскочила с места:

– Адвокаты десятилетиями пытались провернуть подобные штучки, однако Верховный суд неизменно их останавливал. Только представьте себе противоположный сценарий: люди, выступающие против смертной казни, решают, можно ли назначать ее в качестве наказания. Несомненно, в этом случае в нашей стране не выносилось бы ни одного смертного приговора.

– Ваша честь, лучше ошибиться и сохранить жизнь, не так ли? Я намереваюсь составить ходатайство и представить его на рассмотрение.

– Это какой-то абсурд! – взорвалась Келли.

– Вы считаете стремление к справедливому суду абсурдом? – гневно возразил Дилан.

– Ваша честь, защита могла бы высказать возражения до начала процедуры выбора присяжных, но умышленно дождалась ее завершения. Налицо очередная попытка защиты затянуть разбирательство в надежде получить…

– Вы издеваетесь над правосудием, выбирая присяжных, которые с большей вероятностью вынесут обвинительный вердикт! Необходимо отложить процесс и…

– Вы защищаете чудовище, которое…

– Так, хватит, оба! – рявкнул судья Хэмилтон. Мельком оглянувшись на телекамеры, он помолчал, стараясь взять себя в руки. – Мистер Астер, ваша просьба запоздала, поскольку присяжные уже выбраны, а вы…

– Ваша честь, я вынужден был дождаться того, когда будут выбраны присяжные, чтобы…

– Пожалуйста, не перебивайте меня! – Судья пристально посмотрел на Дилана, ожидая, что тот будет настаивать, а когда этого не произошло, продолжал: – Я нахожу ходатайство защиты несвоевременным и потому отказываю.

– В таком случае защита подает чрезвычайную апелляцию.

Лицо Хэмилтона приняло такое выражение, будто он собрался заорать во весь голос. Промежуточная апелляция отправит дело прямиком в суд высшей инстанции, а его рассмотрение в суде первой инстанции будет заморожено. Для разрешения этого спора потребуются месяцы, а если апелляция дойдет до Верховного суда, то, возможно, и годы. Судья Хэмилтон лишится внимания средств массовой информации, а может быть, у него даже отберут дело.

Вдруг Арло легонько тронул Дилана за локоть:

– Я этого не хочу. Я хочу суда.

На какое-то мгновение оглушенный адвокат лишился дара речи. Он даже не предполагал, что Арло обращает внимание на происходящее и тем более имеет на этот счет какое-то мнение.

– Арло, этот процесс несправедливый, – склонившись к своему подзащитному, зашептал Дилан, – и мы должны с этим бороться.

– Я хочу суда, Дилан. Я ваш клиент и не хочу того, что вы делаете.

– Арло, я тоже полагаю, что мы должны бороться, – поддержала партнера Лили.

– Я полностью согласна, – добавила Мэдлин.

– Нет. Не хочу. Не хочу сидеть в тюрьме, всеми забытый, п-п-пока вы будете этим заниматься. Я хочу суда, немедленно.

Посмотрев на Дилана, Лили сказала:

– Дилан, приглашай присяжных.

– Лил…

– Он наш клиент. Мы работаем на него. Приглашай присяжных.

– Мы обязаны защищать клиента, который, возможно, не понимает…

– Арло, у вас сейчас нет никаких проблем с головой? Вы понимаете, что происходит?

– Да.

– Что именно?

– Дилан хочет потянуть время, оспорив выбор присяжных. Но я этого не хочу. Я не хочу сидеть в тюрьме, пока вы будете этим заниматься. Я просто хочу суда.

Лили выразительно посмотрела на Дилана.

Тот сперва стоял на своем, но затем был вынужден признать то, что Лили права. Адвокат нужен для того, чтобы объяснять клиенту опасность того или иного шага, однако если клиент упорно настаивает на своем, защитник не может идти наперекор ему. Если б Арло был не в себе и не мог принимать решения, исходя из своих интересов, Дилан мог бы действовать вопреки его желаниям. Однако Лили продемонстрировала, что Арло в трезвом рассудке и понимает суть происходящего.

– Я бы хотел, чтобы мое замечание было отражено в протоколе. В этом случае я смогу сослаться на него, если буду подавать апелляцию впоследствии.

– Замечание будет занесено в протокол. А теперь пусть присяжные вернутся в зал.

Когда присяжные снова заняли свои места, украдкой поглядывая на журналистов и зрителей, судья Хэмилтон сказал:

– Миз Уайтвулф, это те присяжные, которых выбрало обвинение?

– Да, ваша честь.

– Миз Риччи, это те присяжные, которых выбрала защита?

– Да, ваша честь.

– В таком случае, дамы и господа присяжные, судебный пристав доставит вас в гостиницу. Пожалуйста, помните, что вам будет запрещено смотреть телевизор, а также пользоваться интернетом и сотовыми телефонами. И мне хотелось бы еще раз поблагодарить вас за то, что вы согласились на такие ограничения ради того, чтобы в этом деле восторжествовало правосудие. – Он повернулся к столам защиты и обвинения: – Завтра начнутся вступительные речи. А сегодня я объявляю заседание закрытым.

Глава 38

Вечером Келли и Джеймс приехали в офис консультационной фирмы «Дельфы». Офис располагался в роскошном административном здании. На улице дежурили служащие, несколько этажей занимал крупный инвестиционный банк.

– Ого! – заметил Джеймс, когда они вышли из пикапа Келли и служащий забрал у нее ключи от машины. – По-моему, мы с тобой выбрали не ту профессию.

Пол в кабине лифта был застлан ковролином, вместо стен – зеркала. Фирма «Дельфы» находилась на десятом этаже. Приемная располагалась за стеклянной перегородкой. Секретарша сказала, что Питер и Марк скоро подойдут.

В ожидании Келли и Джеймс уселись в кресла.

– Что ты думаешь насчет присяжных? – спросил Джеймс.

– Хорошая команда.

– Меня беспокоит присяжная номер шесть. Сигурни как-там-ее.

– Сигурни Темплс.

Джеймс кивнул.

– Она сказала, что в предыдущем деле ей удалось переубедить остальных присяжных, собиравшихся вынести оправдательный вердикт. Полагаю, именно ее выберут старшиной.

– На мой взгляд, она как нельзя лучше подходит нам – и Марк с Питером того же мнения.

– Да, но что, если она захочет оправдать Арло, а остальные будут против? Возможно, ей удастся их переубедить.

– Ну, некоторый риск, конечно, есть. Темплс замужем за государственным служащим, выступающим за смертную казнь. Выросла она в зажиточном районе с низким уровнем преступности… не знаю. По-моему, это лучшее, на что мы могли рассчитывать.

Джеймс засуетился, поочередно прикасаясь кончиками больших пальцев к остальным пальцам.

– А меня беспокоят присяжные, которые являются сильными личностями…

– И напрасно, – сказал Питер, вошедший в этот момент в приемную вместе с Марком. – Вам нужно будет просто работать с ними, а уже они убедят за вас всех остальных.

Марк кивнул, соглашаясь с ним.

– Но прежде чем мы начнем, ребята, может быть, вы хотите что-нибудь поесть или выпить? Сейчас уже время ужина. Если желаете, я с радостью закажу для вас что-нибудь.

– Нет, спасибо, – сказал Джеймс.

– Мне тоже ничего не надо, спасибо, – добавила Келли.

– В таком случае давайте посмотрим, что мы имеем. По-моему, все очень даже неплохо.

Они прошли в просторный зал для совещаний. Вдоль длинного стеклянного стола стояли не меньше двадцати кресел, обтянутых черной кожей. Все сели перед большим экраном, подключенным к цифровому проектору. На экране застыло изображение комнаты с двенадцатью людьми, перед которыми стоял Питер.

– Итак, мы только что показали им примерно полчаса из ваших с мистером Астером прений и попросили высказать свои общие суждения о мистере Астере.

Питер нажал кнопку на пульте, и видео ожило.

– Он мне понравился, – заявил один из участников целевой группы. – Мне он показался искренним.

– В каком смысле искренним? – спросил Питер.

– Ну, у него такое лицо, что ему веришь. Я хочу сказать, его клиент должен гореть в аду, но он защищает его совершенно искренне.

– А мне он не понравился, – возразил мужчина в синей футболке. – Он пренебрежительно распространялся о жертвах, как будто произошло что-то само собой разумеющееся. У него к ним не было совсем никакого уважения.

– А что, по-вашему, он должен был делать? – сказала женщина в платье в цветочек. – Он должен защищать своего клиента, такая у него работа.

– Не знаю, почему он вообще за это взялся, – вмешался мужчина в бейсболке. – Этот тип во всем сознался. Я пару дней назад видел это в новостях.

– Вы нашли его аргументы убедительными? – спросил Питер.

– Нет, нисколько, – покачал головой мужчина. – Кому какое дело, что этот тип сумасшедший? Он все равно должен заплатить за то, что сделал.

Заговорила еще одна женщина, в черном топе:

– У моего брата психическое расстройство. Нельзя казнить психически больных людей, они не отвечают за свои поступки.