Повисла тишина. И через несколько секунд они неожиданно рассмеялись. Дружно, весело.

— Если честно, то ударили они меня так себе, скорее для профилактики, — отсмеявшись, призналась Ирина. — Синяка под глазом нет. Это я так… На жалость давила. Чтобы ты приехала ко мне скорее.

— О! — услышала Таня звонок в дверь из прихожей. — Кажется, наш капитан пожаловал. Так что жди. Я скоро приеду.

Глава 20

Синяк все же появился. Утром. Небольшой такой, даже крохотный. Он скорее напоминал укус комара. И одной капли тонального крема было бы достаточно, чтобы его скрыть. Укус и укус, что такого-то. Но она-то знала, что это не так. Она-то знала, что это след от пощечины одного из ее парней.

— Сволочь! — прошипела Ирина, рассматривая подпорченную идеальную кожу лица. — Я тебе устрою, так и знай!

Устроит, устроит, и еще как! Они вчера вечером, после того как Таня все же отказалась к ней приехать, принялись названивать ей по очереди. Сначала один позвонил и заплетающимся языком принялся извиняться. Потом второй. Тот, что оставил след под ее левым глазом.

— Ирина, прости, — сказал он сразу и, что главное, совершенно трезво. — Я был не прав. Вспылил.

— У тебя все? — холодно поинтересовалась она.

— Нет, не все…

И началось! И упреки, и признания, и раскаяние. Минут двадцать она слушала всю эту дребедень. Потом повторила:

— У тебя все? Тогда пока.

Они оба сделали еще по десять попыток до нее дозвониться. Она не ответила. Потом посыпались сообщения приблизительно одного содержания. Ирина всерьез начала подозревать, что эти двое по-прежнему пьют в баре по соседству и попросту соревнуются.

— Мерзавцы! — скрипнула она зубами и отключила телефон.

Сейчас, вспомнив, телефон включила, и сразу посыпалось! Тридцать звонков от бывших теперь уже парней. По пятнадцать от каждого. Точно напротив друг друга сидели и названивали ей наперегонки. Четыре звонка подряд от Таньки, но все после полуночи. Видимо, хотела узнать, как у нее дела. От бывших парней еще была куча сообщений, все приблизительно одинакового содержания: «Прости, люблю, не могу без тебя».

— Идиоты! — фыркнула Ирина и пошла замазывать синяк.

Настроение у нее улучшалось с каждой минутой. Бывшие парни продолжили строчить сообщения уже и сейчас. Но теперь-то они точно были врозь, поскольку тексты разнились. Один был готов все простить. Второй требовал встреч и объяснений. И еще он упрекал ее. Значит, проспался и гневается. Значит, не простит. А, плевать. Никаких пауз с ними она брать не станет, как Таньке советовала. Эти отношения уже в прошлом.

Она очень удачно подвела глаза, расчесала волосы. Красиво подвязала короткий шелковый халатик цвета лаванды, чтобы складочки идеально лежали и на груди, чтобы шелк идеально натягивался. Она это умела. Ей это было нужно. Вдруг ее бывшие теперь уже парни возьмутся к ней сегодня в гости заходить? Она должна выглядеть на миллион! Она так и выглядела. И, напевая, Ирина пошла в кухню варить себе кофе. Она всегда его варила. Никаких чудо-машин. Только турка. Тяжелая, медная, из далекой страны привезенная. Медленный огонь, фильтрованная вода, только что перемолотый кофе. Это у нее занимало время, да. Но это было ежедневным утренним ритуалом. Она без него не могла.

Телефон в шелковом кармашке завозился и запел школьным хором старую песенку. Таня звонила!

— Алло! Танюша, приветик. Ты вот вчера…

— Это не Таня, — перебил ее задушенный мужской голос. — Это Андрей. Тани нет.

— В смысле? Если ее нет, зачем вы пользуетесь ее телефоном, Андрей? Это не совсем правильно.

Ирина привычно поймала тот самый момент, когда кофейная пенка вздулась рыхлой шапочкой, намереваясь вот-вот выпрыгнуть из турки. Она выключила плиту. Отставила турку с кофе в сторону.

— Что вы молчите? Андрей?

— Тани нет, и уже никогда не будет, — прошептал он и неожиданно так страшно взвыл, что она вздрогнула. — Ее убили, понимаете?! Ее убили!

Его страшные слова, продавленные сквозь вой, как-то не усваивались. Ирина недоверчиво хмыкнула. Рассеянно подумала, что это полная чушь. И что такого в принципе быть не могло. Сейчас Таня выдернет у него из рук телефон, заругается и…

— Я вчера весь вечер звонил вам с ее телефона, — вдруг произнес он тихо, с упреком. — Почему вы не отвечали?

— Я выключала телефон.

Стоя босиком на кафельном полу кухни, Ирина вдруг почувствовала дикий холод. Даже зубы лязгнули. И шелк халата показался ледяной коркой.

— Ее убили еще вчера. До полуночи. Я все ходил и ходил у нее под окнами. Звонил, она не брала трубку. А свет в окнах горел. И тогда я поднялся, а там… Она на полу, в крови. И все разбросано. И…

Он заплакал: неумело, громко, и это показалось ей особенно ужасным.

— Вы были последней, с кем она говорила, Ирина. О чем вы говорили?! О чем?!

— Как она умерла?

Почему-то на цыпочках она прошла в угол кухни и забралась с ногами в мягкое барное кресло. Она выдвигала его всегда из угла, когда садилась пить кофе у окна. Сейчас этого не хотелось. Слишком резок был солнечный свет за окном. Слишком ослепляющим и веселым каким-то, что ли.

— Эксперты установили, что ей нанесли двадцать два удара ножом. И только один из них был смертельным. Это значит… — Андрей заплакал навзрыд.

— Это значит, что ее пытали?!

Господи, почему она никак не может заплакать? В горле все горит и в груди. А слез нет.

— Ее пытали, Ирина! Страшно пытали! Кто?! За что?! Никто из соседей ничего не видел и не слышал. Я, пока ходил под окнами, не видел ничего и никого тоже.

— А…

Вдруг пришла в голову шальная дикая мысль, что это Андрей так поступил с ее школьной подругой. И решение все-все-все рассказать ему пропало мгновенно.

— Что вы хотели сказать? — неожиданно совершенно спокойно, без слезы, зазвучал его голос.

— Нет. Ничего. Я просто… Я просто в шоке… — прошептала она, сил на громкую речь не было. — Что говорит полиция?

— Ничего! Они понятия не имеют, за что могли пытать девушку, которая работала в пункте выдачи заказов. Считают, что это какой-то маньяк или…

— У нее что-нибудь пропало? Может, это грабители?

Она прикрыла глаза, тут же вспомнив о Таниных находках, которые она собиралась сдать с рук на руки какому-то капитану полиции. У нее вышло это сделать? Она успела? Тогда надо срочно найти этого капитана.

— Обыск в ее квартире установил, что все осталось на своих местах. Какие-то сбережения. Украшения недорогие. Вещи. Все цело. Но все перевернуто. Что-то искали, — с убеждением проговорил Андрей и вдруг поинтересовался: — Вы не знаете, что это могло быть?

— Я?! — сипло воскликнула Ирина. — С какой стати!

— Но вы вчера созванивались с ней. И говорили продолжительное время. О чем? — его голос сделался до противного подозрительным.

— Говорили…

Ирина с силой зажмурила глаза. Вспомнился Танькин голос, ее манера понижать голос до загадочного шепота. Очень она любила чужие тайны и обожала их разгадывать. Как же так вышло?!

Слезы поползли из-под ресниц, когда она их уже не ждала. В памяти всплыла милая Танина мордашка с крохотными веснушками на носу — ближе к переносице. Кудряшки ее эти непослушные, все время она на пальчик прядку накручивала.

— Ее больше нет? Это правда? — всхлипывала она все громче и громче. — Но… Но как же так?! Она же… Она не собиралась… умирать…

— Никто не собирается, — оборвал ее достаточно грубо Андрей. И уже потребовал: — Вспомните! О чем вы говорили? Вас все равно об этом спросят. Когда установят, с кем говорила Таня накануне своей гибели.

— Ни о чем особенном. Я жаловалась ей на своих парней. Мы с ними вчера немного повздорили…

— Парней? — перебил ее Андрей — Сколько же их у вас было? Одновременно, что ли, я не понял?

— Да, одновременно. Двое. Вчера они узнали друг о друге. И все мы втроем повздорили.

— Ну и ну, — едва слышно пробормотал Андрей, он точно ее осуждал. — Это было все, о чем вы говорили?

— Да, — твердым голосом ответила она.

Откровенничать с этим парнем она точно не станет. Есть какой-то капитан, которого Таня ждала вчера к себе в гости. Есть следственная группа, которая выезжала на убийство Тани. А кто такой вообще этот Андрей? По какому праву так говорит с ней? Кто его уполномочивал? Он мог из ревности устроить такое…

Ей ли не знать! Ирина потрогала место, где остался крохотный, как от укуса комара, синяк. Она скинула ноги с барного кресла. Встала на пол и шагнула к столу, там — в турке — остывал ее утренний кофе.

— Ирина, если вы знаете что-то, то скажите прямо сейчас! — с напором, почти грубо потребовал Андрей.

— Мы говорили о моих парнях. Таня обещала приехать, чтобы утешить меня. Но потом перезвонила и отменила встречу.

— Когда это было?

— Ее телефон у вас в руках, посмотрите, Андрей. А мне…

— Нам надо встретиться. Где вы живете? — не дав ей договорить, снова с напором произнес он.

Она нажала на красную трубку на дисплее и тут же снова выключила телефон, и даже аккумулятор из него вытащила. Трясущейся рукой схватила ручку турки, вылила кофе в любимую чашку, в несколько глотков опорожнила ее. В мыслях сделалось чуть чище и светлее.

Капитан! Ей надо найти капитана, который должен был прийти вчера к Тане с понятыми, чтобы, как положено, оформить выемку ее находки. Подруга говорила с ним по телефону, параллельно с ней — Ириной. Поэтому проблемы не будет установить его номер и по номеру вычислить личность. Сейчас она включит компьютер, запустит нужную программу и…

Через полчаса Ирина знала даже кличку собаки его бывшей жены.

Капитан полиции Иван Сергеевич Соколов, сорока двух лет от роду. Зарекомендовал себя за годы службы в полиции: не подлым, не взяточником, не стукачом. Жена его бросила семь лет назад. Детей в их браке не было. Была собака Чарли, но ее жена забрала при разводе.

Через тридцать пять минут Ирина набирала номер капитана, пользуясь специальной программой, чтобы ее номер не был установлен.

Он мог не отвечать, поскольку номер не определился, но он ответил.

— Иван Сергеевич? Соколов?

— Так точно, — немного озадаченно произнес он. — С кем говорю?

— Вам знакома?..

Ирина назвала подругу по фамилии, имени отчеству и указала место ее работы.

— Так точно, — не стал он вилять и задавать встречные вопросы.

— Я представляю ее интересы. Вы посещали ее вчера у нее дома? — и, не дав ему возможности увильнуть от прямого ответа, пояснила: — Я знаю, что вы должны были к ней приехать, она звонила вам при мне. Кое-что нашла. Собиралась сдать под протокол.

— Собиралась и сдала. Выемка оформлена. Протокол подписан понятыми. А в чем, собственно, дело? — немного раздраженно спросил Соколов.

— Во сколько вы были у нее, товарищ капитан? Только честно! Я потом вам все объясню…

— В двадцать ноль-ноль я вошел в ее квартиру с понятыми.

— А соседи сказали, что ничего не видели и не слышали, — припомнила она слова Андрея.

— Понятыми были не соседи, уважаемая. Таня просила не афишировать. Одним был наш водитель. Вторым позвали ее начальника. Он как раз стоял у ее двери и давил на кнопку звонка.

Луговой! Он приперся к Тане? Зачем? Не его ли визит вызвал дикий приступ ревности у Андрея?

— Мы все оформили, изъяли и уехали, — влез в ее мысли голос капитана.

— А Луговой? Ее начальник?

— Он остался. А в чем, собственно, дело? Кто вы вообще?

— Я подруга Тани. Ее убили вчера. Зверски! Ее пытали… Вы… Вы разве не знаете об этом? В сводках этого нет?

— Это не наша земля, — после паузы убитым голосом пояснил Соколов. — И сводок пока не читал. За отчетом сижу. Но как же так?! Она же… Черт! Как же так?!

Он помолчал, потом попросил ее приехать к ним в отдел.

— Зачем? — сразу она насторожилась. — Вы ведь не ведете дело об убийстве. Это не ваша земля.

— Я веду дело о нападении на пункт выдачи заказов, которое ни с места и за которое с меня снимают стружку. Таня что-то такое узнала. Провернула известную нам с вами операцию, результатом стала…

— Ее смерть, — закончила за него Ирина. — Я приеду. Ждите…

Глава 21

Во сне ей было невозможно жарко и в то же время хорошо. Надо было встать, понимала она каким-то десятым чувством, открыть пошире окно, и тогда она сможет дышать спокойно. Но странная вязкая нега обездвижила ее тело, лишила воли и даже, кажется, заставила во сне улыбаться.

Разбудили ее петухи. Один за другим они принялись голосить где-то в разных концах сельского поселения. Даша дернулась и проснулась. И сразу поняла причину странного состояния во сне. У нее на груди развалился тот самый отвратительно вопивший кот.

— Ах ты…

Она попыталась его столкнуть, но котище мгновенно впился когтями в тонкое одеяло, которым Даша укрывалась. Пришлось стряхивать его вместе с одеялом. Кот упал на пол с глухим стуком, тут же возмутился, скрипуче мяукнув, и полез под кровать. Одеяло, к слову, потащил за собой. Даша приподняла ситцевую занавеску, выглянула на улицу.

Волков не спал. В окне первого этажа, выходящего на домик, в котором он ее поселил, горел свет. Костя сидел за ноутбуком. Даша великолепно рассмотрела: окна были нестандартными, почти до пола, занавесок на них не имелось. Мебели в той комнате, где сидел за ночными новостями Волков, тоже почти не было.

Она рассмотрела раскладушку с ворохом постельных принадлежностей. Стол с компьютером и чашкой. Самого Волкова на стуле с деревянной спинкой. Из всей одежды на нем были только трикотажные шорты до середины бедра. Петушиные вопли его не потревожили. Он продолжал что-то внимательно читать с экрана ноутбука, время от времени хватаясь за чашку и поднося ее к губам.

Он словно что-то такое почувствовал, повернул голову и глянул прямо на нее. Тут же заулыбался и приглашающе махнул ей рукой. Она согласно кивнула. Опустила ситцевую занавеску на место. Вытащила из-под кровати одеяло вместе с котом. Швырнула их на кровать и полезла в шкаф за одеждой. В трусах и майке она, конечно, же, к нему не пойдет. Натянула черную футболку, длинные шорты, носки, резиновые тапки. Расчесала волосы и сделала из них высокий хвост. Выйдя на улицу, невольно затаила дыхание. Воздух был невозможно чистым, и что-то ароматное накатывало со всех сторон. То ли смородиной пахло, то ли цветами какими, а может, и мятой. Она — городской житель до мозга костей — сочла такие запахи опасными. Расслабляет. Отвлекает. Делает податливой. Она, пока до крыльца его дома шла, почти забыла зачем идет. Захотелось остановиться, задрать голову к небу и блаженно жмуриться на пробуждающемся солнце. А еще захотелось полазить по грядкам, которые она еще днем заметила за его домом. Понятия не имела, что там растет. Не разбиралась в этом совершенно. Но полазить захотелось.

— Здорово здесь, правда? — отвлек ее голос Волкова.

Он успел натянуть майку и выглядывал из открытого окна.

— Здорово, — согласно кивнула Даша, подходя к бетонным блокам, служащим ступеньками в дом. — Даже ни о чем таком гадком думать не хочется. Будто и нет этого вообще.

— Чего этого? — наморщил Волков лоб, не совсем понимая.

— Зла, — коротко ответила Даша и вошла в дом.

Просторно, не оштукатурено, светло, даже сейчас, хотя на улице еще легкий предутренний сумрак.

— Я здесь, — раздался голос Кости слева от входа.

Даша вошла в большую комнату с газовой плитой, раковиной, маленьким холодильником, раскладушкой, столом, двумя стульями и длинной столешницей во всю стену, установленной на пеноблоки. Столешница была заставлена чистой посудой.

— Я тут живу, — пояснил он. — Когда не надо ехать в город и работать.

— Судя по масштабам строительства, не очень-то ты нуждаешься в зарплате дежурного слесаря, — кисло улыбнулась Даша, усаживаясь на свободный стул. — Трудоустройство тоже липовое, как и все остальное?

— Нет. Не липовое. Тружусь. Но… Но в дом к тебе попасть надо было. Поэтому и пришлось свернуть тебе смеситель.

— В смысле?! — вытаращилась она на него. — Ты хочешь сказать, что ты проник в мой дом в мое отсутствие и привел в негодность смеситель?

— Бинго, — кисло улыбнулся он и приложил ладонь к мускулистой груди, еле прикрытой тесной майкой. — Замки у тебя так себе. Открыл дверь без проблем. Ну и… Набедокурил.

— Но зачем? Какая же ты скотина! Зачем надо было так все…

Она поискала взглядом вокруг себя. Ничего, чем можно было бы в него запустить. Ничего вообще, ни осколка кирпича, ни деревяшки. Чистюля!

— И лампочку ты в подвале ввернул? Чтобы меня начали подозревать. Чтобы я была под колпаком?

— Нет. Лампочек я не трогал. И я не мог знать: ты их трогала руками или твой бывший, ныне мертвый.

Волков выдержал ее подозрительный взгляд. Потом молчал ровно столько, сколько молчала она, размышляя. Пару минут спустя Даша сочла, что логика в его словах есть. Коленька всегда занимался бытовыми проблемами в их доме. До недавнего времени она понятия не имела, есть ли вообще в их доме новые лампочки, батарейки и запас соли с сахаром. Все появлялось само собой, как по волшебству.

— Коленька? Это он вкрутил лампочку с моими пальцами? Сначала убил Асю. А потом… Нет! Ну нет же! Он не мог убить ее таким образом. Он… — она подумала, подумала и закончила так, как хотела: — Он слабак! Он маникюр и педикюр себе регулярно делал, как он мог сломать шею кому-то?

— Я не знаю, кто убил девушку, — выдержал ее подозрение Волков открыто, почти не моргая. — Но это тот же человек, который тебя подставил. И это мог быть только он — твой бывший муж, которого ты называешь так странно — Коленька.

— Хорошо. Давай прикинем, поразмыслим, посчитаем время…

Он согласно кивнул. Открыл в компьютере чистую страницу и начал печатать с ее слов: имена, время, соединять все это дело стрелками.

— Вот видишь… Все, как я и говорил.

Волков провел пальцем сразу по трем стрелкам, которые вели к имени ее бывшего мужа.

— Только он мог выкрутить лампочку из твоей настольной лампы, зная, что вкручивала ее ты, а не он. И, скорее всего, он это сделал, когда выманил тебя из дома, и ты в ожидании занялась пробежкой. Получается по времени?

— Не знаю. — Даша покусала губы — Ася к этому моменту уже была мертва.

— Это абсолютно точно. Я сам обнаружил ее тело, подсвечивая себе в темноте фонариком с мобильного.

— То есть он убил ее. Тело спрятал в незапертом на тот момент подвале. И не нашел ничего лучшего, как вкрутить туда лампочку с моими пальцами. Но… Но это он должен был сделать сразу. Дверь в подвал потом заперли. Зачем было меня выманивать из дома?

— Точно… Вот тут у меня сразу несколько вариантов. Либо дворник врет, и он отдавал кому-то ключи. В данном случае твоему Николаю. Тот ему заплатил, попросил молчать. И Рюмин ввел следствие в заблуждение. Либо ключи у твоего мужа были. Мало ли, сделал себе дубликат, когда жил с тобой, — выпятил нижнюю губу Волков. Неожиданно щелкнул по краю кружки. — Слушай, может, кофе хочешь? Я сварю. Спать все равно уже не вариант.

Кофе она захотела. И запросилась с ним на улицу. Волков согласно кивнул. Полез в холодильник.

— Бутербродов, может, наделать?

— С чем?

— Сыр, колбаса, зелень.

Она выбрала бутерброд с мягким сыром, взяла с тарелки ломоть хлеба, чашку с кофе и пошла на улицу.

— За дом иди, — крикнул он ей в спину. — Там лавочка.

Лавочек было две. Стояли напротив друг друга. Между ними газон невозможно изумрудной травы. Даша не выдержала и потрогала рукой. Больно был похож на ненастоящий.

— Специальные семена заказывал. Красиво, правда?

Костя подошел незаметно, сел напротив.

Даша промолчала, покосившись в дальний угол. Там раньше стоял дом, где убили его брата с семьей. Сейчас от постройки ничего не осталось. Ровная площадка с точно такой же травой. Ни деревца, ни цветочка. А грядки в стороне были, да. И что-то там буйствовало. Она еле удержалась от соблазна полазить, пошарить. Может, ягоды найдутся или огурцы. Она ничего в этой ботве не понимала. И даже не представляла: время сейчас для огурцов и ягод или нет.

— Если Коленька все это провернул, то выманил он меня из дома в вечер убийства своей любовницы с одной лишь целью: чтобы я попалась на камеру, чтобы у меня не было алиби. А был труп соперницы и лампочка в подвале с моими отпечатками пальцев. Нет, Волков… Лампочку он вкрутил тогда же, когда ее тело там прятал. Не в кустах, замечу, оставил. А именно в подвал оттащил. Либо заманил туда и там убил. А лампочка… Думаю, заранее была им заготовлена. Он все продумал заранее. Умно… Только зачем ему это было нужно? Разве я ему мешала?

— Возможно, ему мешала его любовница, — подергал широкими загорелыми плечами Волков. — Его и без того подозревали в ее исчезновении, проколоться было нельзя. Вот он тебя и подтянул. Сначала — чтобы ты расследованием занялась, потом — чтобы на ее убийстве попалась. И есть еще кое-что…

Он дождался, когда Даша отведет взгляд от его грядок, в одном месте она точно узнала мяту.

— Тот самый пакет, который я достал из-под ванны.

— И что пакет? — равнодушно откликнулась Даша.

Странные дела, но после нескольких глотков кофе ее снова потянуло в сон. Захотелось свернуться под тонким одеялом на узком матрасе и подремать еще пару часиков.

— Я нашел его утром, когда пришел делать работу над ошибками.

— Она точно была не спланирована — эта работа над ошибками? — покосилась она на него. — Раз ты сумел сломать мой смеситель, мог и…

— Нет. Утром точно работать пришел. Не с разведкой.

Он врал, абсолютно точно врал. Даша мысленно прокручивала события вечера убийства Аси Кирилловой. Многое в его стройном рассказе не лезло ни в какие логические ворота. Он мог сам убить девушку, спрятать ее тело в подвале. Потом вернуться в Дашину квартиру, выкрутить лампочку из настольной лампы. А просто больше было неоткуда. Весь остальной свет у нее либо встроенный, либо имеет лампочки в виде свечек. Он мог ввернуть лампочку в подвале, а утром вернуться с ремонтными работами, чтобы «обнаружить» тело несчастной.

Могло так быть? Могло. И в зачет этой версии шло то, что Коленька устроил скандал практически на виду у всех. Зачем он это делал, раз собирался от Аси избавиться?

— Так что тебя в том пакете смущает, Волков? — тряхнула Даша головой, отвлекаясь от стройных размышлений не в пользу хозяина дома.

— Пакет там утром был, так?

Волков поставил рядом с собой на скамейку недопитый кофе. Отложил на тарелку надкусанный бутерброд.

— Допустим.

— А вечером его там не было. Я искал кран, чтобы воду перекрыть…

— И не нашел! — фыркнула, не выдержав, Даша. — А утром он там совершенно случайно нашелся — этот кран! Что за пургу ты мне тут несешь, Волков?

— Ну хорошо, хорошо… — он как-то нехорошо, неискренне улыбнулся. — Я не искал его вечером. Я искал там то, что нашел утром. Вечером пакета не было! И я почти уверен, что этот пакет там оставил твой Коленька, — его лицо перекосило, когда он называл по имени ее бывшего третьего, ныне покойного. — Если ты сама его туда не положила.

— Не положила, будь уверен, — с хмурым видом отреагировала Даша.

— И спрятал он его там тогда, когда выманил тебя из дома. Когда ты была на пробежке.

— Хорошо… Пусть так…

Это, во всяком случае, в схему укладывалось. Кроме всего остального.

— Если ты искал этот пакет, зачем мне сказал о нем?

Ароматы мяты и смородины уже не пленяли ее. Они вместе с утренней росой оседали на коже дурманящей влагой. Резко захотелось стряхнуть с себя оцепенение и бежать куда подальше. К Палычу, например. И пусть он примется ее ругать. Пусть посоветует сдаться. Она готова. Там хотя бы своя территория и люди не чужие. Могут вместе до чего-нибудь додуматься. Добраться до правды, а не вязнуть в чужой лжи.

— Мне нужно было видеть твою реакцию, — в очередной раз отвел взгляд в сторону Костя.

— И как реакция?

— Нормально. Ты о пакете ничего не знала. Удивилась вполне искренне. — Уложив локти на колени, он подался вперед и уставился на нее пытливым, настороженным взглядом. — Что в нем было? Ты же вызвала своего начальника. Я видел, как он приезжал к тебе. Наверняка пакет распотрошили. И? Что в нем было?

— Ничего из того, о чем ты подумал, — пожала Даша плечами и притворно зевнула. — Там не было наркотиков. Там было спортивное питание. Такое заключение выдали наши эксперты.

— Вы делали экспертизу? — шире распахнулись его глаза.

— А как же! — обрадовалась она, что удалось его смутить. — Не каждый день под собственной ванной случаются подобные находки. Ладно, мне надо поспать. Что-то сморило окончательно.

Даша встала и пошла в сторону маленького домика. С каждым шагом решимость ее — поскорее убраться из этого места — росла. Она слышала, как за спиной Волков собирает чашки и идет следом. И в какой-то момент не выдержала и осторожно оглянулась на него.

Нет, он не планировал нападение. Он шел, низко опустив голову, и о чем-то напряженно размышлял. Потом взгляд его, как заговоренный, переместился на ровный участок с подстриженной травой — где раньше стоял дом его старшего брата.

— Что у них искали? — спросила Даша, отследив его взгляд.

— Не знаю, — проговорил он после паузы. — Но, видимо, нашли. Тайник был пуст.

— Ты знал о тайнике? — изумилась Даша.

— Да. Мы вместе его с ним устраивали. Там ничего не было.

— А что должно было быть?

— Я не знаю, — слегка повысил он голос и мотнул в воздухе кружками, надетыми дужками на пальцы. — Но однажды… Однажды я видел в этом тайнике пакет, похожий на тот, что нашел у тебя под ванной.

— Серьезно?!

Она смотрела на человека, которому в панике доверилась, и силилась понять: в какой момент она окончательно свихнулась. Он же опасен! Он не был никаким слесарем! Он нарочно все устроил, чтобы проникнуть к ней в дом на вполне легальном основании и…

— Я ухожу! — прошипела она, отступая на пару шагов. — И только попробуй меня остановить. Убью!

Он не ответил и не попытался ее задержать. Снова махнул кофейными чашками и ушел в свой недостроенный дом.

Даша собралась за пять минут. Вернула его вещи на полку шкафа, надев свою пижаму и джинсовый плащ. Перекинула ручку сумки через плечо и двинулась к двери в железном заборе. Она была распахнута настежь. Волков стоял у окна и, уперев кулаки в бока, наблюдал за ее передвижениями.

— Береги себя! — крикнул он ей в спину, когда она уже почти вышла за дверь. — Все совсем не так…

Как именно, он не стал уточнять. Да она бы и не стала слушать. Глупая была затея — довериться незнакомцу, который с первого дня обманывал ее.

Глава 22

Даша медленно брела по обочине в сторону автобусной остановки. Она точно знала, что такая здесь имеется. Помнила по делу пятилетней давности. Трава по обочинам была в росе, и ее легкие кроссовки скоро промокли. Усевшись на скамейку на остановке, она первым делом кроссовки сняла. И только потом повернула голову к столбу, на котором крепилась металлическая табличка с рейсами. Если верить расписанию, то первый автобус до Москвы должен пойти еще через час двадцать. Прекрасно! Успеет подумать.

Итак…

С чего все началось? С просьбы Коленьки помочь ему отыскать его секретаршу (она же любовница). Он попросту втянул ее в это дело, чтобы она засветилась, наследила, чтобы путалась под ногами у майора Васюкова. Умно? Да. И еще как.

Она все выполнила, как по заказу, который Коленька подразумевал, но не озвучил: и к родителям Аси Кирилловой нагрянула, и с майором Васюковым неоднократно пересеклась. А он раздражался и с первого дня намекал, что у Даши прекрасный мотив — ревность. То есть Даша всеми силами должна была отвести от бывшего мужа, ныне покойного, подозрения.

Постаралась? Получилось? Да!

Далее…

Выполнив первую часть мероприятий, подразумеваемых ее Коленькой по умолчанию, она перешла ко второй. Не без помощи нового, возможно, ключевого персонажа — слесаря Волкова.

Тот проник в ее дом, повредил смеситель, наверняка обыскал квартиру, не нашел того, что искал и… и наутро вернулся снова.

Мог этот малый поменять лампочку в ее настольной лампе, пока ломал ее кран и обыскивал квартиру? Мог! Мог убить Кириллову и спрятать ее тело в подвале? Да! И улику против Даши оставил под потолком. И потом очень умело подвел к тому, чтобы она сама сообщила о ней полиции.

Дура? Еще какая!

Потом…

Он не остановился и увез ее из-под носа у Васюкова. Собирался спрятать. Как долго это могло бы продолжаться? И ради чего? Ради помощи ей? Или ради того, чтобы она оставалась под подозрением как можно дольше, чтобы ее искали, тем самым отвлекая внимание от настоящего убийцы.

А кто у нас настоящий убийца? Коленька или Волков? Первый персонаж вряд ли бы сгодился на то, чтобы убить свою любовницу, виртуозно подставить бывшую жену, а потом еще и нож себе в шею вогнать. Коленька был слабаком. А вот Волков…

Спортсмен, отсидел за убийство по неосторожности, совершенное именно таким образом, каким погибла Кириллова. За ней следил. Угадал или просчитал, что она двинется к бывшему мужу на квартиру. Потом проследил весь ее путь до вокзала и камер хранения.

Мог он приехать к Коленьке первым, убить его и оставить нож… с ее отпечатками? Потому что был уверен, что нож она заберет. Потому что не захочет повторения истории с лампочкой.

Блин, нет. Какая-то пурга получается. Волков не мог быть уверенным, что она поедет к своему бывшему, чтобы, подставляя ее так жестоко, самому подставляться. Она могла не удрать из квартиры убитого мужа, а вызвать полицию. И сидеть подле мертвого Коленьки и ждать майора Васюкова, или кто там приехал бы на адрес.

Дрянная версия.

— Чой-то не знаю тебя, девонька, — услышала Даша слева от себя.

Она повернула голову и уставилась на пожилую женщину. Аккуратно выглаженное льняное платье, панамка, ортопедические босоножки. Села рядышком неслышно, подкатив огромную сумку на колесиках к своим коленям. И сидит теперь, внимательно Дашу рассматривает.

— Я не местная, — призналась Даша, вежливо улыбнувшись.

— Вижу, что не местная. Какими судьбами к нам залетела такая красавица? — глаза женщины, пытливо ее рассматривающие, утопали в глубоких морщинах, губы были сжаты строгой линией.

— В гостях была.

— У Кости? Видела, видела, не отказывайся. Напротив живу. Видела, как он тебя высаживал из машины. Как ты сегодня поутру из ворот его вышла. Любовь у вас, что ли?

— Нет. — Даша почувствовала, что краснеет. — Работа меня сюда завела.

— Работа-а? — не без ехидства протянула женщина и оглядела Дашу еще раз внимательнее. — Это кем же ты работаешь, девонька? Уж не уличной ли…

— Из полиции я, — оборвала ее Даша и полезла в сумочку за удостоверением. — И здесь я по делам.

— Из полиции-и? — поменяв интонацию, снова протянула женщина. — Вон оно что! Чего же у Кости полиции понадобилось? Он малый тихий, правильный. Брат его, упокой, господи, душу его, тот да… А Костя нет…

— Убийством его брата я и занимаюсь, — соврала Даша женщине и пошевелила пальцами ног.

Солнце как раз добралось до ее ступней, вынырнув из-за ряда высоких деревьев, растущих по обочине. Она еще и кроссовки подтолкнула пятками, чтобы они быстрее сохли.

— Так лет-то сколько прошло! — воскликнула женщина. — Все не забыли?

— Убийц не нашли. И не забыли. Ищем.

Она, конечно, лучше бы посидела в тишине и понежилась на солнышке, оно еще не жгло. И подумала бы о текущих делах своих, которые весьма и весьма были плачевными. Но женщине очень хотелось поговорить, и Даша решила, что отворачиваться невежливо.

— А Костя что знает? Его и не было здесь, когда все случилось. Далеко где-то жил. Даже на похороны не приехал. Ой, беда была-а… — протянув, женщина приложила руку к груди. — Слез сколько-о…

— Да. Только знаете, как у нас? Никто ничего не видел и не слышал. Вы вот напротив живете, а тоже не видели. Я вспомнила вас. Мой начальник с вами говорил, — немного исказила Даша действительность. — И вы ничего ему не сообщили.

Она тетю не помнила. Но Палыч сто процентов по дворам ходил и народ опрашивал, пока Даша протоколы строчила.

— А что я могла сообщить, если ничего не видела? — немного с обидой отозвалась женщина.

— Но меня-то увидели, — поддела ее Даша и польстила: — Значит, обладаете врожденной наблюдательностью.

Женщина спрятала глаза под широкополой панамой и молчала минут десять. Потом обеспокоенно завозилась на скамейке и, покаянно приложив руку к груди, проговорила:

— Был грех, смолчала. А как? Страху было! Только не видела убийц я, а просто знала, что Вовка чем-то нехорошим занимается. Жена ругала его за это часто. Скандалили громко. Она все грозилась уйти от него. Да вот не успела.

Пожилая женщина вялым движением убрала выбившиеся пряди волос под панаму. Умолкла, глядя себе под ноги.

— А чем он нехорошим занимался? — поинтересовалась Даша.

Если ей не изменяла память, репутация погибшего хрустела чистотой. Предприниматель, примерный семьянин, замечательный отец. Ни намека в деле о его нехороших делах.

— Точно не скажу, — покосилась на нее женщина. — Лет-то сколько прошло! Но что-то он такое сбывал. Может, наркотики, может, еще что. Типы какие-то терлись возле него подозрительные. Не местные.

— В смысле, терлись? — наморщила Даша лоб.

— Приедут — уедут. Снова приедут. Как по часам. Хоть сверяй. Машины каждый раз разные и люди тоже, но как по расписанию — раз в месяц они к нему приезжали.

— Вот приехали, и дальше что? В дом входили? Или…

— Ага, как же, в дом! Вовкина жена их бы поганой метлой погнала. Сам он к ним выходил. Со сверточком. Сядет в машину к ним, посидят, покалякают, и он выходит. Пару раз видела, как он у своих ворот деньги пересчитывал. И по разным карманам рассовывал. Может, от жены заначку? Однажды заметил, что я подглядываю, разозлился и кулаком мне погрозил. Я больше за ним и не смотрела. Не особо надо! Ворочай свои дела, да… — Она помолчала и закончила со вздохом: — Вот и наворочал, дурак. И сам погиб, и семью сгубил.

— То есть он что-то продавал тем, кто к нему приезжал? — уточнила Даша.

— Ну, получается, что так. В машину садился со свертком, из машины вылезал с деньгами. Вы уж простите меня, старуху. Промолчала я тогда. А что говорить-то? Сама толком ничего не знаю. Да и перепугалась. Видано ли, столько человек убили!

Страхи были вполне оправданы. Поэтому соседка и не стала откровенничать с Палычем. Но! Чем-то противозаконным брат Кости Волкова занимался. Что-то сбывал за деньги, которые потом рассовывал по карманам, прежде чем в дом свой войти. И это что-то было в тайнике в его доме. Что — Волков не сказал. Знал или нет? Неизвестно. И все заверения близкого окружения погибшего о безупречности его репутации оказались ложью.

— Вот это откат! — проговорила она едва слышно.

— Костя-то не угомонился, ищет убийц, — неожиданно снова заговорила соседка Волкова из дома напротив. — Говорю, зачем? Столько лет прошло. А он: моя душа, говорит, покоя не найдет, пока не найду мерзавцев. А где он их искать-то станет?

Он их в ее доме искал, гад! И ее даже заподозрил в сговоре с Коленькой. Только вот ее бывший муж ни разу, ну вот совсем ни разу и никогда не вызвал у Даши подозрений. Приличный, умный, грамотный человек, работал в серьезном бизнесе. Да, изменял ей, но это не повод подозревать его во всех тяжких. И опять же, он вот тоже теперь пострадал. За что?! За то, что был причастен, или только за то, что общался с Кирилловой? Может, все зло исходило от нее? Почему они все так сосредоточились на том, что она — жертва? А что, если…

— Обувайся, девонька. Скоро автобус подойдет, — сверилась с часами на запястье соседка Волкова. — Хотела спросить: ты не замужем?

— Нет, — зашнуровывая кроссовки, мотнула головой Даша. — А что?

— Да у меня внук холостой, все никак себе не может девушку найти. Ты вон какая хорошая. Серьезная. В полиции работаешь, — широко заулыбалась женщина, вставая со скамейки и хватаясь за ручку сумки на колесиках. — Может, и сладилось бы у вас? И вышла бы за него, раз не замужем.

— Я не замужем, потому что моего мужа позавчера убили, — произнесла Даша, помогая ей тащить сумку к автобусной ступеньке.

Тот только что подошел и распахнул двери с усталым фырканьем.

— Ой, беда-то какая! — ахнула женщина, влезая за ней следом в автобус.

— И он был третьим моим мужем, милая женщина, — прошептала ей на ухо Даша, усаживая на свободное место и пристраивая у ее коленок ее тяжелую ношу. — Так что не нужна такая жена вашему внуку. Поверьте, не нужна…

Палыч застал ее в собственной кухне с алюминиевой кастрюлей в руках. Она обшарила все полки в его холодильнике, заглянула под все крышки, но ничего более стоящего, чем пшенная каша, не нашла. Каши было на дне, и пачкать тарелку из-за пяти ложек она сочла глупым. Стояла с кастрюлей, шкрябая ложкой по алюминиевому дну, и смотрела на Палыча. С удочкой в одной руке и какой-то блестящей мелочью в другой он медленно шел от калитки к дому.

Сейчас начнется! Она сунула в рот последнюю ложку каши, открыла воду и, совсем уже было собралась поставить кастрюльку в раковину, когда Палыч вошел в кухню.

Тихо охнул, привалился плечом к притолоке.

— Что ты здесь делаешь, Панина? — устало прикрыв веками глаза, спросил Палыч.

— А ты, Палыч, чего не на службе? Тоже отстранили?

Даша поставила кастрюльку под воду. С преувеличенным интересом уставилась на струю воды, бьющую о грязные стенки.

— Выходной у меня сегодня, если что, — ответил старший коллега со вздохом.

Подошел к раковине, швырнул мелкую рыбешку рядом с кастрюлькой.

— Чего свинячишь? — подняла она на него заинтересованный взгляд. — Что, так все плохо?

— Хуже нету, — кивнул он и вздохнул. — Сядь, говорить будем.

Она послушно прошла к столу, стоящему в центре кухни. Села на скрипучий стул, спрятала руки под краем черно-желтой гобеленовой скатерти с бахромой. Минут пять наблюдала за тем, как Палыч моет кастрюльку, потом туда опускает рыбешку, заливает водой. Интересно, что он станет готовить из этого планктона? Там же, кроме чешуи и крохотных голов, ничего нет.

— Это я для кошки, — пояснил он, поймав ее заинтересованный взгляд. — Водой залил, чтобы не протухла. Чай будешь? Кофе нет, говорю сразу.

Даша согласно кивнула. Кофе она уже пила сегодня на рассвете.

Чайник вскипел быстро. Заварка была. Палыч перед утренней рыбалкой заваривал. Чашку большую поставил перед ней с кипятком. В центр стола сахарницу, заварочный чайник, плетенку с сушками с маком.

— Остальное сама, — проговорил он, усаживаясь напротив.

Понаблюдал за тем, как Даша нанизывает себе на палец сушки. Ухмыльнулся, проворчав:

— Все тебе нипочем, да, Панина?

— Я ни в чем не виновата. Никого не убивала, себя не подставляла, так… — она подергала плечами под джинсовым плащом. — Так сложилось.

— Понял, — его тяжелые ладони легли на стол, пальцы сплелись. — Первая новость — вполне себе положительная. Кириллова могла погибнуть, упав с лестницы в подвале. По моей просьбе была проведена повторная экспертиза. Нашлись следы ее падения. Кто-то мог ее столкнуть, она при падении сломала себе шею.

— И этот кто-то, обосравшись от страха, тут же вкрутил лампочку с моими пальцами.

— Мог не сразу вкрутить, а потом. Уже после того, как Волков ушел. Дворник признался, что потом по чьей-то просьбе подвал снова открывал. Но не помнит — по чьей. Успел налакаться. И даже Васюкову понятно, что это была не ты. Вкручивать лампочку с собственными отпечатками — глупо. У Васюкова есть версия, что это все же сделал твой Коленька.

— Логично! — подхватила Даша, сунув сушку с маком в рот, раздувая обе щеки. Пробубнила невнятно. — И это хорошо.

— Ничего хорошего, Панина, — хмуро понаблюдал за ее кривляниями Палыч. — Потому что потом выяснилось, что кто-то убил твоего Коленьку. Предположительно, ударив ножом в шею. Орудие убийства с места преступления пропало. Предположительно, его унес убийца. И спрятал затем в камере хранения на ближайшем к дому Грибова железнодорожном вокзале. Ничего не хочешь мне рассказать по этому вопросу, Панина? Ты обнаружила своего Коленьку мертвым, позвонила мне. За каким чертом ты нож забрала с места преступления?

Она промолчала, медленно пережевывая сушку с маком и не зная, сможет ли ее проглотить.

— На твоем месте, Панина, я бы неистово молился. — Палыч прикрыл ладонью глаза. — Чтобы на этом ноже не было твоих отпечатков. Потому что именно сейчас Васюков везет его экспертам и потирает свои потные ладошки в надежде закрыть дело, а заодно и тебя…