— И это все меняет, а? — Майкл повысил голос, полный отвращения. — Ты убил Дэниела — человека, которого называл сыном.

— Я сделал то, что должен был сделать на благо своей страны. — Хаверсьюм держал свой голос ровно. Его притворная праведность была хорошо отрепетирована. — Я был готов потерять сына. Я был готов заплатить любую цену.

— О, ты ее еще заплатишь. За Дэниела и за всех остальных. Уж поверь мне!

Хаверсьюм слушал яростный голос Майкла с растущим сожалением, понимая, что решительная ярость Майкла имела неизбежные последствия, которых он надеялся избежать. Майкл должен был знать, что Сара у Хаверсьюма, и тем не менее он выбрал агрессивный подход. Из этого Хаверсьюм заключил, что не может полагаться на Сару как на залог. Этот факт вынудил его достать другой, более явный, козырь. Семью Дэниела. Он сделал последнюю попытку избежать этого:

— Я думаю, ты кое о чем забываешь, Майкл, — все так же спокойно произнес он, скрывая свое отчаяние. Надежду, что эта последняя уловка еще может предотвратить немыслимое. — Думаю, ты забыл, что у меня твоя подруга.

— Ты думаешь, мне на нее не пофиг? Мы только что познакомились, Тони. Делай с ней что хочешь. Я приду за тобой ради Дэниела.

Это был неправильный ответ. Выбор был сделан.

— Я не верю тебе ни на минуту, Майкл, — ответил Хаверсьюм. — Но даже если бы это было правдой, нужно ли мне напоминать тебе о местонахождении семьи Дэниела? Клэр. Гарри. Хью. Дебора. Ты знаешь, где они, верно?

Майкл помолчал, прежде чем ответить. Хаверсьюм понял, что дополнительная угроза была неожиданной.

— Где они? — Негодование и гнев в голосе Майкла сменились страхом. Это вызвало улыбку на лице Хаверсьюма. Как и следующий вопрос Майкла: — Что ты с ними сделал?

— Я ничего не сделал. Ни-че-го. Но все может измениться, Майкл. В зависимости от твоих дальнейших действий.

Майкл снова замолчал. Хаверсьюм ясно представлял себе его разговор с братом, который, несомненно, велся сейчас шепотом. Когда Майкл снова заговорил, его голос был другим. Медленнее. Он перешел прямо к делу:

— Если ты отпустишь их всех — семью Дэниела и девушку, — то все это еще можно замять. Я обо всем забуду. О Дэниеле. О Матьюсоне. Обо всех. Я забуду обо всем и исчезну. Мы все исчезнем. Так что, пожалуйста, просто отпусти их.

— Вы предлагаете мне сделку? — Хаверсьюм не мог сдержать смех. — Вам нечего предложить. Так что мы будем делать все на моих условиях.

— Вообще-то, Тони, я думаю, тебе надо знать, что мне есть что предложить. Что-то, что ты можешь захотеть.

— О, да неужели? — Даже через голосовой модулятор слышался скепсис. Терпение Хаверсьюма было на исходе. — И что бы это могло быть?

— Голосовая запись, — ответил Майкл. — Роберт Маллен записал почти каждый ваш разговор. Цифровая запись каждого звонка. И ты знаешь, как это работает, так же хорошо, как я. Я могу отдать запись на анализ. Могу подтвердить, что это ты своим голосом отдаешь Маллену приказы, называешь даты, время и детали терактов. Как думаешь, отразится ли это на твоей политической кампании, министр?

— В самом деле? — Хаверсьюм был почти удивлен слабостью уловки Майкла. — И как ты предлагаешь идентифицировать голос, когда для каждого звонка была использована та же электронная маскировка, что я использую сейчас? Я не дурак, Майкл. То, что у тебя есть — если есть — бесполезно.

— Я знал, что ты так скажешь. — Голос Майкла становился увереннее, спокойнее. — Но Маллен был не так глуп, как ты думаешь.

— Какого черта ты несешь?

— Такого, что какую бы технику ты ни использовал, она не безупречна. Это военное оборудование, не так ли? Которое можно обойти — отыграть назад — оборудованием того же класса.

Хаверсьюм ничего не сказал. Он чувствовал, что его уверенность пошатнулась.

— Именно на это и наложил свою лапу Маллен, — продолжил Майкл. — Через твою же собственную организацию. Тот, кого ты назначил снабжать его всем необходимым для терактов, снабдил его и декодером для твоего голосового модулятора.

— Я… Я… Я тебе не верю. — Впервые за бог знает сколько времени Хаверсьюм был действительно напуган. — Никто из моих людей бы не…

— Давай пока просто предположим, что я прав, хорошо? Предположим, что у меня есть то, что ты хочешь.

Хаверсьюм не верил своим ушам, но не мог игнорировать эту угрозу. Что, если это было правдой? Его сердцебиение участилось. Еще одно слабое место. Еще одна угроза для успеха, который — всего пару минут назад — был у него в кармане. Он думал быстро:

— Тогда, похоже, мы в тупике, Майкл. Потому что если ты говоришь правду, то у тебя действительно есть то, что я хочу. И в этом случае эти переговоры не так просты, как я сначала подумал. Итак, что ты предлагаешь?

— Встретиться. Любую нашу сделку мы совершим лицом к лицу. Я принесу запись. Ты приведешь семью Дэниела и Сару. Мы обмениваемся и расходимся. Но если что-то идет не так, я исчезаю, а запись идет в прессу. Понятно?

У Хаверсьюма не было выбора. Он был так близко к успеху, записи могли разрушить все.

— Ты понимаешь, что я приду не один, Майкл?

— Я тоже. Приводи кого хочешь.

— Где и когда?

— На нейтральной территории. У семьи Эймона Макгейла был домик в графстве Уиклоу. Я уверен, ты узнал об этом, когда промывал мозги бедняге.

— Я знаю об этом, да.

— Тогда встретимся там. Сегодня в семь часов вечера.

— Хороший вариант. Я буду там, — ответил он. — Надеюсь, что ты тоже.

— Не волнуйся об этом, Тони.

Линия оборвалась.

Хаверсьюм какое-то время сидел в ступоре. Его ускоренное сердцебиение было непривычно — подтверждение того, что все изменилось к худшему. Записи Маллена были бы фатальными для его кампании. И для его свободы. Так что даже простая вероятность, что они существуют и находятся у Дэвлина и Кейси, оставляла ему ограниченный выбор. На данный момент он будет исполнять требования Майкла. Но только до тех пор, пока это ему подходит.

Хаверсьюм уже подумал о том, как будет использовать условия Майкла против него же. Его лучший ресурс — Джошуа — давал ему преимущество, с которым братья просто не могли соревноваться.

Место выбрал Майкл, но оно лучше всего подходило Джошуа. Именно там он быстро справится с врагами Хаверсьюма и положит конец этому кошмару.

Хаверсьюм улыбнулся. Майкл сделал неправильный выбор. Этот выбор будет его последним. Эта мысль должна была понравиться ему, но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Потому что своим выбором Майкл сделал кое-что еще. Добился того, что завтра вечером оставшиеся члены семьи Дэниела разделят его судьбу.

И за это Майкл Дэвлин заплатит.

Семьдесят шесть

Майкл положил трубку на стол перед собой и обвел взглядом офис Лиама. Глаза всех присутствующих смотрели на него.

— Ну вот и все. Домик Макгейла, семь вечера. Хаверсьюм будет там.

— Ты правда думаешь, что этот мерзкий ублюдок появится? — сомневался О’Нил.

— Он будет там, — ответил Дэмпси. — Он не может рисковать, запись может оказаться в прессе. Кроме того, он не думает, что вы достаточно большая угроза, а меня он считает мертвым.

Это он узнал из более раннего звонка Хэнли. Дэмпси рассказал братьям о своей роли в этом деле, а они ему — о своей, тем самым заполняя информационные пробелы. Майкл недоверчиво принял новость о том, что Стэнтон был не кем иным, как Энтони Хаверсьюмом. А потом его переполнила дикая ярость оттого, что его друг погиб по вине того, кого считал семьей. Наконец он успокоился, однако лицо его с тех пор было мрачным.

Вместе они разработали план, как выманить Хаверсьюма и заставить его прийти к ним. Как вернуть Сару. Первый этап этого плана был завершен. Теперь они перешли ко второму.

— Нам понадобится команда, — сказал Лиам.

Майкл видел, что его брат знал, с какими трудностями они столкнутся в домике Макгейла.

Лиам продолжал:

— Лучшие из лучших ребят нужны мне срочно.

— Сколько?

— Если парни хорошие, достаточно десяти. — На этот раз говорил Дэмпси, его голос звучал так же уверенно, как и всегда.

Кивком головы Лиам подтвердил число. О’Нил встал:

— Я займусь этим.

Сроки были жесткими: встреча была назначена на семь вечера, и до графства Уиклоу в Ирландии еще нужно было доехать.

— Мы будем готовы в течение часа.

— Так мы сможем это сделать? — спросил Майкл, когда О’Нил ушел. — Вы думаете, что десяти человек достаточно?

— Достаточно, чтобы справиться с теми, кого приведет Хаверсьюм? — спросил Дэмпси. — По всей вероятности. Он не планирует прямой перестрелки, так что ваши ребята должны быть им под стать. Но они не проблема. Проблема будет на холмах. В человеке, который посетил ваш гараж ранее.

Эти слова беспокоили Лиама. Его память о бойне была еще свежей.

— Кто он?

— Его зовут Тернер. Хаверсьюм знает, что вы не отдадите запись, если он не появится лично. Это ставит его под удар. Но он будет стараться избежать перестрелки, если это возможно. У него будет другой план, разработанный, чтобы вывести вас из строя заранее. Здесь в игру и вступает Тернер.

— Кто он, снайпер? — Майкл был больше заинтригован, чем испуган.

— О, он намного больше, чем снайпер. Он профессиональный убийца, и он уже доставил нам массу неприятностей. Тернер убил одного из моих агентов на Трафальгарской площади, с чего все и началось. Бомба в твоей машине, Майкл, парень на байке — все Тернер. А также, судя по сегодняшним телам в гараже, я бы поставил хорошие деньги, что это тоже его рук дело.

Теперь Майкл волновался, потрясенный упоминанием о своей первой встрече с Тернером, которую он едва пережил.

— Значит, он будет на холмах? — спросил Майкл. — Просто снимая нас одного за другим из какого-то безопасного места на расстоянии?

— Точно, — ответил Дэмпси.

— Но как это защитит Хаверсьюма? — Майкл не видел логики. — Он же должен понимать, что, как только засвистят пули, мы все бросимся к нему?

— Не стоит недооценивать Хаверсьюма, Майкл. Он был армейским адвокатом, прежде чем идти в политику, но еще до этого он много лет служил в военной разведке. Так что он знает, как люди реагируют в боевой ситуации. Какой дестабилизирующий эффект производит снайперский огонь. И, что более важно для вас, он знает о важности выбора цели.

Майкл, ты будешь первым. Затем Лиам. Поверь мне, Тернер достаточно хорош, чтобы снять вас обоих, прежде чем кто-нибудь успеет отреагировать. А как только вас не станет, ваши люди запаникуют. Они не будут стремиться убивать всех, кого видят. Они будут искать, где спрятаться от того, что они не могут видеть. За это время Хаверсьюм успеет найти укрытие для себя, после чего Тернер разберется с тем, что останется от вашей команды.

— Но если он это сделает, — сказал Майкл, — тогда Хаверсьюм может сделать все что угодно с Сарой и семьей Дэниела.

— За исключением того, чтобы позволить им жить, — подытожил Дэмпси.

Воцарилось молчание. Ни Майклу, ни Лиаму нечего было добавить. Казалось, они вступают в бой, который не смогут выиграть. И все же у них не было другого выбора.

Тишину нарушило вторжение Энн Флаэрти. Энн была за дверью кабинета. Она слышала все — и не выглядела счастливой.

— Позвольте уточнить, — она говорила даже быстрее, чем обычно, — этот парень, Хаверсьюм, у него в лесу спрятан человек, единственная работа которого состоит в том, чтобы убить вас двоих как можно быстрее? Человек, который может сделать это так быстро, что у вас нет ни одного шанса? И вы все равно едете? Вы двое, что, потеряли остатки своего ума, черт бы вас побрал?

— Все не так просто, — ответил Дэмпси, когда Майкл и Лиам не сумели ответить. — Говоря, что Тернер так хорош и так быстр, я подразумевал, что у него должен быть шанс. Это под большим вопросом. А у вас есть преимущество. У вас есть я.

— А ты что, Кларк, мать его, Кент[29]? — не смутилась Энн.

— Отнюдь. Но я тот, кто может обезвредить Тернера. И тот, кто собирается именно это и сделать.

Дэмпси повернулся к Лиаму.

— В этом наше преимущество. Хаверсьюм будет полагаться на Тернера. С его точки зрения, Тернер — решающий фактор; единственный, кто действительно имеет значение. В результате он не будет слишком беспокоиться о том, как хороши его остальные люди. Он будет думать, что не нуждается в них. Но когда пуля Тернера не прилетит, вот тогда он запаникует. После этого он весь ваш.

— Ты уверен, что сможешь расправиться с этим парнем? — спросил Лиам. — Уверен, что он не будет ждать тебя?

— Во втором я точно уверен. Как я уже говорил, Хаверсьюм думает, что я мертв.

— А в первом?

— Любой человек, который даст вам гарантию в чем-то подобном, — лжец. Но вот в чем я уверен, так это в том, что из всех людей, которых вы когда-либо встретите, у меня самые высокие шансы на это.

Резкий ответ Дэмпси был холодным, но честным. И этого было достаточно для Майкла, как и для Лиама. Что было удачно, потому что Дэмпси, похоже, не собирался отвечать на дальнейшие вопросы. Он встал.

— Мне нужно попасть в домик первым, если мы хотим, чтобы все сработало. А значит, мне нужно выехать раньше вас.

— Вы уезжаете? Сейчас?

— Привычка — вторая натура, — пояснил Дэмпси. — Его и моя. Тернер будет на месте задолго до семи вечера. Для разведки и выбора своего укрытия. Поэтому мне нужно быть там первым. Это значит — уйти сейчас.

— Но как мы узнаем, что тебе все удалось? — спросил Майкл. — Как мы узнаем, безопасно ли передавать запись?

— Вы не узнаете об этом, пока Тернер не выстрелит. Мне жаль, но другого пути нет.

Тяжесть слов Дэмпси вновь погрузила комнату в тишину.

— Увидимся, когда все это кончится. — Он был уже у двери. — Доверьтесь мне. Я позабочусь о Тернере. Даю вам слово.

Все молчали, пока Дэмпси уходил. Только после этого все трое начали переговариваться.

— Лиам, ты должен подумать о том, что ты делаешь, — сказала Энн. — Это не парочка гангстеров из Белфаста. Это серьезные люди. Пожалуйста, остановись и подумай.

— Я думал, Энн. Долго и тяжело, — нежно отозвался Лиам, проводя рукой по ее щеке. — Но я должен сделать это. У Хаверсьюма все, о ком заботится Майки, и он убьет их, потому что это заставит Майки прийти к нему. И если Майки идет, я иду. Я не могу позволить ему сделать это самому.

— Но должен быть другой путь, — сказала Энн. В ее глазах плескались слезы. — Должен быть.

— Его нет. Ты ведь знаешь. И ты знаешь, что я бы пошел, даже если бы у него не было близких Майки. Он убил невинных женщин и детей, Энн. Убитые младенцы. И все — ради власти, ради амбиций! Ублюдка нужно остановить.

— Но как же то, что ждет вас? Вы слышали, что этот ваш мужчина только что сказал. Тот парень, Тернер, будет там. Будет ждать вас обоих.

— Но он не будет ждать Дэмпси. Мы должны доверять этому человеку. Мы должны верить, что он может сделать то, что говорит.

Майкл видел, как слезы текут по лицу Энн. И видел, какой эффект это оказывало на его брата: Лиаму хотелось бы послушаться ее. Хотелось бы, чтобы он мог остаться. Но Майкл знал, что его брат будет делать то, что должен, а не то, что хочет. Он уходил, чтобы встретиться с Хаверсьюмом, и Энн ничего не могла сказать или сделать, чтобы изменить это.

— Тогда я буду молиться, чтобы он действительно был так хорош, — сказала наконец Энн прерывающимся голосом. — Я буду молиться, чтобы он доставил тебя домой, ко мне, целым и невредимым. Вас обоих.

Сказав это, Энн посмотрела на Майкла, который в ответ сделал шаг вперед.

— Я присмотрю за Лиамом, Энн, так что не беспокойся. — Майкл заставил себя улыбнуться. Он наклонился вперед и поцеловал ее влажную щеку, прежде чем продолжить: — Но он ошибается в одном. Хаверсьюм не захватил всех людей, которые мне важны. Двое из них — прямо здесь.

С этими словами Майкл повернулся и вышел, оставив своего брата и свою старинную подругу попрощаться наедине.

Семьдесят семь

Хаверсьюм сидел на заднем сиденье своего «Роллс-Ройса Фантом», который вел водитель.

Его ладони потели от нервного предвкушения — такого давно не случалось. Хаверсьюм пытался это игнорировать, сосредоточившись на своем личном самолете «Learjet 60», который сейчас заправляли. Обычно это зрелище тешило его самолюбие, наполняло гордостью за достижения. Не многие обладали таким символом статусности.

Ну и что, что изначально он был богат? Ну и что, что он унаследовал семейный бизнес? Он все еще руководил этой империей, которая становилась все мощнее и больше. Параллельно с этим он сумел построить политическую карьеру и создать Стэнтона. Все это только укрепило его чувство удовлетворения.

Или, по крайней мере, обычно укрепляло. Но не сегодня. Сегодня он не мог стряхнуть с себя чувство вины за то, что ему предстояло сделать. Его первое беспокойство касалось Дэвлина и Кейси. Звонок доверенному лицу в Дублин обеспечил ему достаточно людей для встречи. А второй звонок обеспечил поддержку единственного по-настоящему важного человека — Джошуа.

Как только договоренности были достигнуты, Хаверсьюм вернулся к другой заботе. Именно она сейчас и причиняла ему неприятности.

— Сэр, самолет готов.

Терри Барретт был давним шофером Хаверсьюма, его доверенным лицом и — если бы такая вещь существовала — его личным другом. В его голосе отчетливо слышался кокни[30], врываясь в беспокойные мысли его работодателя.

— Спасибо, Терри. Все на борту?

— Да, сэр. И никуда не денутся.

Их отношения тянулись с самых первых армейских дней Хаверсьюма. Барретт знал практически все о деловой и частной жизни своего работодателя. Включая правду о Стэнтоне. С учетом того, что Макгрегор уже был мертв, а Дэвлин и Кейси — вот-вот погибнут, дело оставалось только за Барреттом. Человек Хаверсьюма никогда не верил в лживые принципы своего работодателя. Барретт не сомневался, что его начальник искал власти ради власти. Получая приличную зарплату, значительно превышающую его навыки и умения, Барретт весьма сопереживал подобному честолюбию.

— Кто-нибудь видел, как они поднимались на борт?

— Нет, сэр. Они поднялись, когда самолет был в ангаре. Никто ничего не видел.

— А как они?

— Немного сбиты с толку, — пояснил Барретт, — но ничего не подозревают. Я сказал им, что вы все объясните на месте.

— Хорошо, — ответил Хаверсьюм. — Тогда давай покончим с этим.

Хаверсьюм сделал последний глубокий вдох теплого воздуха машины, прежде чем заставил себя двигаться. Он вышел из открытой задней двери и почувствовал асфальт частного аэродрома Денхам под ногами. Затем он прогулялся до ожидающего самолета. Барретт шел за ним по пятам. Наконец он добрался до нескольких ступенек в нижней части самолета. Это было одно из самых коротких путешествий в его жизни. И одно из самых трудных. Он не был уверен, сможет ли он сохранить обман, и боялся неизбежного конца.

— Тони! — первым заговорил Хью Лоренс, когда Хаверсьюм зашел в салон самолета. — Слава богу, что ты здесь. Ты что-нибудь слышал?

Хаверсьюм посмотрел в глаза своему ближайшему другу. И начал лгать:

— Слышал. Майкл в безопасности. Он в Ирландии, мы его заберем и отвезем домой.

— Все мы? — заговорила Дебора Лоренс. Мать Дэниела. — Вы не можете просто отправить за ним кого-нибудь?

— Он ни за что бы не пришел, Деб, — ответил Хаверсьюм. — Майкл на взводе из-за всей этой ситуации, и я не думаю, что он доверял бы мне, не зная, что вы в целости и сохранности.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду все то, что он сказал Хью по телефону. Я разобрался и, ну, в общем, он ошибся. Возле его дома был инцидент, но не такой, как он описал. Даже близко. И это не имеет никакого отношения к смерти Дэниела. Но Майкл убедил себя, что это так, и, кажется, он воспринял смерть Дэниела сильнее, чем кто-либо из нас понимал. Она, в общем, повлияла на него. И теперь нам нужно защитить его от самого себя.

— Но он был сильным, — вставила Клэр Лоренс. Она не решалась верить тому, что им говорили. — Он справился с этим лучше, чем кто-либо из нас. Он не мог просто потерять это.

— Он не потерял это, Клэр. — Хаверсьюм был осторожен, чтобы не зайти слишком далеко. — Он просто эмоциональный и растерянный. Как я уже сказал, мы должны защитить его от себя. И если вы все будете со мной, это будет намного легче сделать.

Клэр Лоренс не ответила, но все равно, казалось, была полна скептицизма.

Хаверсьюм был обеспокоен, что может потерять ее доверие. Что он может потерять доверие их всех. Он должен был быть более убедительным. Было еще слишком рано им знать правду.

— Послушайте, — сказал он, обращаясь к ним так мягко, как только мог, — я сделал все, что мог, чтобы вернуть Майкла домой, но он сейчас никому не доверяет. Включая, я должен предположить, и меня. Но мы не можем просто предоставить его самому себе. Он параноик и бог знает каких проблем причинит себе и другим. Остается два варианта. Либо мы отправляем за ним людей, которые могут привезти его, но которые могут причинить ему боль в процессе. Либо мы можем поехать сами. Все мы. Чтобы он мог видеть людей, которым доверяет.

Ответа не последовало. По крайней мере, в устной форме. Но Хаверсьюм видел негласное общение внутри семьи Лоренса. Он сумел их убедить, и поэтому пока будет радоваться их сотрудничеству.

Это не будет длиться долго. Он знал это. В какой-то момент семья Дэниела узнает правду. Но пока иллюзия длилась. И он был рад отложить свое последнее — и величайшее — предательство.

Семьдесят восемь

Джошуа снял свои «Ролекс» и аккуратно спрятал их в подлеске перед собой, прикрыв прелыми осенними листьями, чтобы скрыть блеск металла. Сам циферблат был виден только с его позиции. Как всегда, когда он сидел в ожидании выстрела.

Его внутренние часы работали превосходно, но от вспомогательных средств он тоже не отказывался.

На часах было 17:30. Ждать осталось недолго.

Джошуа прибыл больше часа назад и сделал все в точности по инструкции Стэнтона. Сара была заперта в отдельно стоящем домике, связанная и с кляпом во рту. Он провел там какое-то время с ней. Всего минуту или две. Достаточно, чтобы мысленно запомнить планировку.

Запах сырости по всему дому давал понять, как долго он пустовал. В целом же создавался эффект возвращения к дикой природе. Возможно, дело было в разваливающейся мебели. Или в том, что на счастливых семейных фотографиях рос мох. Не то чтобы Джошуа был там, чтобы наслаждаться природой. У него было задание, и он не будет отвлекаться.

Для его миссии было важно, чтобы домик не мог обеспечить защиту никому, кто решил бы там укрыться. Сара сидела привязанная к стулу в центре холодной комнаты, пока Джошуа осматривался. Это не заняло много времени.

Открытое пространство со всех сторон было окружено окнами. Укрыться от его прицела здесь было бы затруднительно. Это было все, что нужно было знать Джошуа. Удовлетворенный, он вернулся к своему арендованному полноприводному автомобилю и поехал узкими проселочными дорогами к маленькой деревушке Авока у подножия лесистых холмов.

Джошуа припарковался прямо возле главной достопримечательности — у серой каменной церкви девятнадцатого века. Машина мгновенно растворилась в ряду таких же оставленных рыбаками авто. Их владельцы теперь усеяли берег речушки, которая текла вдоль единственной в деревне дороги.

Джошуа вылез из машины и осмотрелся. Убедившись, что за ним не наблюдают, он вытащил кожаный чехол с винтовкой с заднего сиденья. Надев его на спину, он начал обратный путь к вершине холма пешком, без труда двигаясь по пересеченной местности. Опыт и обучение подготовили его к подобным заданиям, и он достиг крутой лесистой вершины за рекордно короткое время. Оказавшись там, Джошуа тихо прошел под тенью деревьев. Его глаза были устремлены на поляну перед домиком. Все случится там.

Значит, ему нужно было найти лучшую точку обзора. Держа в руке тонкий прицел, он медленно шел по склону.

Инстинкт уже подсказал ему идеальное место с беспрепятственным видом как на поляну, так и на домик. Но Джошуа продолжал шагать, идя на поводу у своих навязчивых идей. Они уже завели его далеко, но он не собирался все бросать и все шел и шел, периодически останавливаясь и прицеливаясь. На это ушло больше часа, но наконец он обосновался на месте. На том самом, которое его инстинкт определил с самого начала. Получается, на неизбежном.

Но усердие всегда вознаграждалось.

Дальше нужно было укрытие. Гораздо более быстрая задача. Вокруг было много листвы, в которой Джошуа мог исчезнуть полностью. Через пару минут он и его винтовка стали невидимыми. Спрятанными так хорошо, что даже опытный глаз не увидел бы их с двух шагов. Этим навыком Джошуа овладевал десятилетиями. Он требовал скорости и уверенности. Страх быть обнаруженным не должен был вмешиваться. Нельзя было отвлекаться от смертельной точности выстрела.

Джошуа посмотрел на часы. Времени было мало, но все же достаточно, чтобы как следует разместить свою винтовку Schmidt & Bender 3–12 x 50 PM II, все подкорректировать и настроить. Через две минуты калибровка прицела и вид были совершенными, способными скользить от цели к цели от минимального движения. Еще через десять минут — и семь отдельных проверок — и Джошуа был удовлетворен.

Закончив с этим, Джошуа достал обойму из своего внутреннего кармана и вставил ее. Затем достал еще два одинаковых кожаных чехла и положил их рядом, прикрыв листвой. В каждой обойме было пять смертельных раундов. В общей сложности — пятнадцать пуль Lapua Magnum калибра 338. Больше, чем Джошуа рассчитывал использовать. Достаточно, чтобы довести дело Стэнтона до кровавого конца.

Джошуа был обучен оставаться неподвижным в течение нескольких дней в местах гораздо менее гостеприимных, чем влажный умеренный ирландский климат. Благодаря этому ближайшие полтора часа должны были пролететь незаметно. Но мысли, которые теперь проносились в голове Джошуа, помешали этому.

Как бы сильно он ни старался, Джошуа не мог перестать воображать, какой будет его собственная реакция, когда он впервые увидит Стэнтона. Это было бесполезно, и он попытался отвлечься, изучая местность через прицел.

Поляна перед домиком была примерно в сорока-пятидесяти футах ниже и, наверное, ярдах в пятистах впереди. Достаточно далеко, чтобы не было слышно ни единого звука тише выстрела, и достаточно близко, чтобы каждый из этих выстрелов был точным и смертельным.

Джошуа вникал в каждую деталь будущего места убийства. Переводил взгляд с дерева на дерево. От куста к кусту. Медленно двигая винтовку, он изучил каждый предмет, который мог оказаться у него на пути или быть использован в качестве прикрытия.

Джошуа продолжил осмотр местности, готовясь к любому возможному развитию событий. Наконец его взгляд наткнулся на домик. Джошуа должен был определить заранее, какой угол обзора давало каждое окно, чтобы убедиться, что внутри нельзя было спрятаться от его пули. Выбор места для стрельбы оказался удачным: он обеспечивал линии огня для любого исхода дела. На одной из этих линий сейчас была отчетливо видна Сара Труман, которая была в сознании и пыталась освободиться.

Джошуа наблюдал за ее попытками. Капли пота стекали по ее щекам и подбородку. Полдня спустя после похищения женщина все еще пыталась вырваться на свободу. Большинство людей уже сдались бы, изможденные. Но не Сара.

Ее решимость была невероятной, но, однако, не была сюрпризом. Джошуа, еще до того, как зашел в гараж прошлой ночью, ожидал, что Сара будет отбиваться. Она не протянула бы в этом деле так долго без подобной стойкости. Но все же он не был готов к нападению кошки из подворотни, которое последовало.

С мужчинами в гараже разобраться было легко. Джошуа снес дверь с петель одним удачным ударом. Двумя выстрелами в голову избавился от первых двух мужчин. Быстро. Эффективно. Две пули в сердце третьему и еще две для Маллена должны были покончить с сопротивлением.

Но не покончили.

Сара замерла, пока Джошуа разделывался с парнями Кейси. Это было весьма естественно. Когда его пистолет повернулся к ней, она стояла остолбенев. Затем он опустил оружие и направился к ней. Он протянул руку, намереваясь взять Сару под локоть. Уверенный, что она пойдет спокойно, если это будет означать, что она будет жить. Оглядываясь назад, Джошуа был удивлен тем, насколько сильно просчитался.

Сара воспользовалась лучшим методом самообороны: бей в пах и по глазам. Она ударила правой ногой, но слишком медленно, чтобы приблизиться к своей деликатной цели. Джошуа отреагировал с присущим ему безупречным мастерством и легким движением вывел ее из равновесия. Слегка толкнул. Сара неуклюже упала и изо всех сил старалась подняться на ноги.

Но неудача не остановила ее. Она должна была понимать, что их силы неравны, но отказывалась сдаться без боя. Вновь обретя равновесие, она бросилась на Джошуа. Он позволил ее правой руке проплыть мимо его собственной, зная, что она зашатается и не дотянется до его глаз пары дюймов. Но эти дюймы могли быть неверно истолкованы, и иллюзия успеха ободрила Сару. Заставила ее драться сильнее, пытаясь поцарапать и ободрать кожу Джошуа. Джошуа отказался терпеть это все дальше, оттолкнул ее трясущиеся руки, поднял ее и отбросил к противоположной стене.

Сара тяжело приземлилась на твердый пол, но адреналин заставил ее подняться на ноги. А инстинкт сказал, что делать. Следуя образцу Майкла, Сара схватила ближайшую вещь, которую можно было использовать как оружие. Четырехконечную чугунную колесную скобу. С металлом в руке она бросилась на Джошуа спустя всего несколько мгновений после того, как ее отбросили в сторону. Это было так быстро, что Джошуа еще не успел вытереть свежую кровь с глаз. Однако все равно недостаточно быстро.

Джошуа недооценил Сару, потому что она была женщиной. Однако это мешало ему лишь поначалу. На данный момент он хотел, чтобы их драка закончилась, и был только один способ сделать это, не убивая ее. Итак, Джошуа незаметно развел ноги на ширину плеч и ждал нападения.

Удар, на который Сара наскочила, был разрушительным. Позиция Джошуа оказалась отличной, время — безупречным. Кроссом справа он ударил Сару в челюсть, от чего она обрушилась на пол. И осталась там.

Кровь текла изо рта Сары, пока все ее тело дрожало; ее нервная система оживала, в то время как разум отключался.

Джошуа даже не нужно было смотреть. Опыт подсказал ему, что Сара нескоро придет в себя. Так что он не стал тратить время впустую, немедленно связал ее руки и ноги, поднял бессознательное тело и перебросил его через плечо. Затем он покинул гараж, не оглядываясь, не оставляя после себя ничего, кроме смерти и разрушения.



Когда он смотрел на Сару сейчас, несколько часов спустя и на обезличивающем расстоянии прицела, то видел чернеющий синяк во всю левую сторону лица. Результат удара, на который она наскочила. Но это ничего не значило для Джошуа. Он причинил вред многим женщинам за свою карьеру. Это ничем не отличалось от причинения вреда мужчине. Во всяком случае, для него.

Внезапно раздавшийся звук вернул Джошуа в настоящее. Все отвлекающие факторы были немедленно стерты из его головы. Незаметным движением он перевел прицел от домика к поляне.

Небольшая автоколонна появилась из темноты засаженной деревьями дороги. Джошуа перемещал свой прицел от машины к машине. Он смотрел, как три одинаковых внедорожника остановились на открытой площадке перед домом.

Джошуа отвел взгляд от прицела, положившись на свое собственное не улучшенное техникой зрение. Это дало ему полное представление о картине перед ним, и хотя он не мог разглядеть детали, зато видел путь следования всех машин.

Пассажиры вылезли из разных дверей. Джошуа наблюдал за их неумелой попыткой обезопасить территорию. Он насчитал одиннадцать человек и предположил, что все были хорошо вооружены.

Достаточно, чтобы начать побоище.

Наблюдая, Джошуа осознал, что прилагал усилия, чтобы дышать. Он знал, что это значит: его предвкушение усиливалось. Стэнтон был в одной из тех машин. Джошуа знал, что он ждет сигнала от своей команды, прежде чем выйти.

Джошуа позабавило, что Стэнтон доверился этим любителям. Улыбка коснулась его губ. Никто из этих людей не сможет защитить Стэнтона от самой большой угрозы тем вечером: от убийственного намерения Джошуа избавиться от ублюдка, который угрожал его семье.

Но это была угроза, которую Джошуа не мог претворить в действие. Пока не мог. Он должен был убедиться, что его семья в безопасности и что Стэнтон не принял мер, чтобы обеспечить их смерть в случае его собственной. Стэнтон должен был знать все это, когда он ответил на вердикт «все чисто».

Джошуа был слишком далеко, чтобы расслышать слова, и поэтому, чтобы увидеть реакцию, прижал глаз к прицелу.

Люди Стэнтона вернулись к первой и третьей машине. Из каждой вытащили по двое связанных пленников с кляпами во рту. Мужчину, двух женщин и ребенка. Всех проводили в домик и усадили рядом с Сарой.

Прицел Джошуа пронесся обратно, к среднему автомобилю, и он почувствовал, как его сердце замерло, когда появился Стэнтон.

Семьдесят девять

— Черт. Не может быть.

Джошуа был обучен хранить молчание, сидя в укрытии в ожидании своего выстрела. Но на этот раз — впервые — он не мог удержать слова внутри.

Вид Энтони Хаверсьюма был одним из величайших потрясений в жизни Джошуа. Он подготовился к тому, что личность Стэнтона будет раскрыта. К любым неожиданностям. Или так он думал. Но Энтони Хаверсьюм? Бич североирландского терроризма? Такое ему даже не приходило в голову.

Теперь он задавался вопросом «почему». Потому что все оказалось очевидным. Смерть Нила Матьюсона расчистила путь Хаверсьюму к высокому посту; Матьюсон был единственным политиком с рейтингом одобрения, близким к рейтингу Хаверсьюма. Но стоять за этим убийством и при этом выдавать его за теракт? Это было слишком даже для Джошуа.

Шок длился недолго. Джошуа не был бы там, где он был, если бы не умел отряхиваться от неожиданностей. Но чувство предательства было не так легко проигнорировать. Хоть Джошуа и покинул армию много лет назад, он все еще сочувствовал военным. Разделял их отвращение по поводу отношения правительства к своим солдатам. Ненавидел, когда их отправляли на битву без достаточного финансирования и снаряжения. И он презирал стратегию Уильяма Дэвиса заключать политические соглашения с террористами. Он искренне верил в Хаверсьюма. В то, что он вытащит страну из болота. А теперь он знал, что все это — ложь.

Это чувство — эта горечь — затуманило разум Джошуа. Он презирал Стэнтона и поклялся в страшной мести, как только все это закончится.

Клятва, которая заставит Стэнтона заплатить за угрозы. Но Джошуа также определился, что это произойдет не сегодня. Джошуа будет выжидать: месть — это блюдо, которое подают холодным.

Вот только теперь он не был так в этом уверен.

Джошуа наблюдал, как Хаверсьюм ходил по поляне, выкрикивая указания. Только мимолетные взгляды на холмы подтверждали, что ублюдок знает о присутствии Джошуа. Хаверсьюма явно не заботило, что его боевик теперь знал его личность. Он не боялся человека, которому неоднократно угрожал. Это пренебрежительное самодовольство еще больше разозлило Джошуа.

Ярость росла, пока Джошуа продолжал смотреть. Она преследовала его. Он обдумывал возможность убить двух зайцев — Стэнтона и Хаверсьюма — одной пулей. Но ничто не отменяло долга Джошуа перед семьей.

Еще когда он впервые узнал, что Стэнтон появится здесь сегодня, Джошуа подумал о такой возможности. Наслаждался мыслью о том, чтобы лишить его жизни в этом уединенном месте. Но он знал, что не может этого сделать. Виной всему — способность Хаверсьюма просчитывать все возможные варианты. Их отношения были неприязненными, а угрозы Хаверсьюма лишь усугубили ситуацию. Само собой разумеется, Джошуа желал смерти своему мучителю. Хаверсьюм должен был это понимать, и то, что он так спокойно разгуливал сейчас под прицелом, означало — у него есть козырь в рукаве, есть страховка. Оба мужчины знали, что их жизни под угрозой и положить этому конец можно, только если Хаверсьюм уйдет сегодня живым. Понимание этого удерживало улыбку на его лице и удерживало Джошуа от того, чтобы всадить ему пулю в лоб.



Дэмпси посмотрел в свой прицел и на долю секунды увидел лицо, которого не видел семь лет. Джеймс Тернер был скрыт под одеялом из грязи, почвы и веток. Окопался на холме. Его было бы невозможно найти, если бы Дэмпси не наблюдал, как он прибыл.

Дэмпси путешествовал один в полицейском вертолете, который организовал по его просьбе Хэнли. Расстояние между Ольстером и Уиклоу он преодолел на немыслимой для суши скорости. Это позволило Дэмпси прибыть в Авоку за несколько часов до Тернера. Он закончил свое путешествие, пройдя быстрым шагом по тому же склону, где позже пройдет Тернер.

Все это позволило ему добраться до домика Макгейла к 15:00. Как и Тернер, Дэмпси потратил время на то, чтобы определить место с лучшим обзором. Результат был таким же; Дэмпси остановился на месте, которое теперь занимал его бывший сержант. А потом он переместился туда, откуда будет открываться лучший вид на местоположение Тернера, и укрылся там.

Укрылся так же эффективно, как позже Тернер. Двое мужчин имели одинаковое обучение, приемы и тот же природный талант. Следующие полтора часа Дэмпси лежал неподвижно. Невидимый. Выжидающий.

Эти полтора часа закончились с прибытием Тернера, который въехал на место в новенькой арендованной машине. Солнечный свет пробился сквозь нависающую листву, прослеживая путь от передних колес автомобиля к двери домика.

Высокая фигура в коричневом вышла со стороны водителя. Дэмпси впервые со времен Колумбии увидел своего старого друга. Годы едва коснулись его. Тернер был таким же стройным и подтянутым, как и раньше. На его бледном лице не было шрамов, в отличие от Дэмпси. Глаза были такими же настороженными, как и всегда.

Дэмпси наблюдал, как Тернер подошел к задней пассажирской двери. Увидел, как он вытаскивает кого-то с заднего сиденья. Дэмпси узнал сильно разбитое лицо Сары Труман.

Запрятав Сару в домик, Тернер забрался обратно в машину и уехал. Но у Дэмпси не было сомнений, что он вернется.

Дэмпси рассчитал, что Тернеру потребуется минимум полчаса, чтобы вернуться пешком из деревушки, где он, несомненно, припаркует машину, чтобы не вызывать подозрений.

Иначе я был бы здесь не нужен, подумал Дэмпси.

Эти полчаса Дэмпси использовал с умом. Ко времени возвращения Тернера оружие Дэмпси было загрунтовано и готово к использованию. И оно останется таким на ближайшие несколько часов. Так же, как Дэмпси оставался неподвижным и скрытым, наблюдая, как его бывший друг выбирал идеальное место для своей задачи.

Способность Тернера сливаться с окружающей средой не притупилась с годами. Дэмпси в этом убедился лично. Примерно через час тщательного изучения он скрылся именно там, где предполагал Дэмпси.

Дэмпси внимательно наблюдал, как Тернер маскируется, искренне боясь, что в противном случае он не нашел бы его снова. Как только Тернер скрылся, Дэмпси использовал определенную ветку — часть укрытия Тернера — чтобы запомнить место. Затем он отвел взгляд.

Он не позволял себе зацикливаться на Тернере. Это только усилит его предвкушение и даст волю давно похороненным эмоциям. И то, и другое — пустая трата ценной энергии.

Вместо этого он использовал время, рассматривая расстояние и местность между ними. Сегодня имело значение то, как он может лучше всего защитить Дэвлина, Кейси и их людей. И для этого Дэмпси нужно рассчитать, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до Тернера, не будучи обнаруженным.

В обычной ситуации не было бы необходимости в том, чтобы иметь дело с Тернером лицом к лицу. Пуля преодолеет это расстояние в одно мгновение. Но это был не сегодняшний вариант. Дэмпси уже определил, что это слишком большой риск.

Он не мог выстрелить до приезда Хаверсьюма, пока были только они вдвоем. Дэмпси не знал, как Тернер и Хаверсьюм поддерживают связь, и поэтому он не мог рискнуть и снять Тернера на тот случай, если это насторожит Хаверсьюма. Он также не мог стрелять сейчас, пока братья еще не приехали. Не в том случае, когда Сару Труман и семью Лоренса окружают вооруженные люди. Заложники наверняка умрут еще до того, как Дэмпси перебьет всю группу Хаверсьюма. Даже когда Дэвлин и Кейси прибудут, немедленный выстрел был бы слишком опасен; звук стрельбы, даже всего один выстрел с глушителем, почти наверняка спровоцирует перестрелку до того, как Майкл, Лиам и их парни будут готовы.

Ситуация не оставила ему выбора. Тернер — самый опасный человек, которого Дэмпси когда-либо встречал, — должен был быть убит вблизи. А это значит, что Дэмпси должен был до него добраться.

Прижавшись к земле, Дэмпси медленно пополз в сторону Тернера.

Восемьдесят

Дорожка, ведущая к домику Макгейла, была узкой. Шириной с дерево. Она вилась вокруг холма, и в некоторых местах край был отвесным. Свет иногда пробивался сквозь листву, нависавшую сбоку и сверху. В тех местах солнце временно ослепляло любого водителя.

Это был достаточно рискованный маршрут. Испытание для самого уверенного в себе водителя. Пэдди О’Нил не был исключением. Его обычно агрессивное вождение было приручено, и у этого были свои плюсы. Майклу, по крайней мере, впервые было комфортно на заднем сиденье автомобиля О’Нила.

Многочисленные повороты вызывали у Лиама тошноту. Его лицо было необычайно белым, когда он, развернувшись, оглянулся сначала на Майкла, а затем на мужчин, которые сидели по обеим сторонам от него. Майкл проследил за взглядом своего брата и посмотрел на решительные выражения лиц своих спутников. Они пришли сыграть свою роль, прекрасно понимая, что ждет впереди. Было ясно, что ни один из них не пришел проигрывать.

— Мы подъезжаем к поляне. Все к этому готовы? — Вопрос Лиама был простым.

И простой ответ Майкла, по правде говоря, был «нет». Он знал, что они могут ехать навстречу своей смерти.

— Мы все готовы, — соврал Майкл. — Давай покончим с этим поскорей, Лиам.

Вид через ветровое стекло начал меняться, пока Майкл говорил, и они выехали на поляну. Машина остановилась, и все пятеро одновременно увидели одно и то же. Три белых внедорожника, окруженные группой из одиннадцати вооруженных людей.

— Я не вижу Хаверсьюма. — О’Нил заговорил первым. — А вы?

— Нет, — ответил Майкл. — Но это не значит, что его здесь нет. Он, наверное, внутри, с семьей Дэниела и Сарой. Пойдем.

Все четыре двери «Лэнд Ровера» распахнулись по слову Майкла. Пятеро пассажиров вышли и двинулись на поляну, держа оружие на виду. К ним сразу присоединились еще пять человек. Они следовали из Белфаста в отдельной машине.

Майкл целенаправленно шел впереди людей Лиама, к группе, которая его ждала. Хаверсьюма среди них не было. Зато в центре стоял худой мужчина средних лет. В нем было что-то дерзкое, самоуверенность человека, поставленного во главе. Майкл впился в него взглядом:

— Где Хаверсьюм? Он должен быть здесь.

— Он здесь. — Кокни-акцент Терри Барретта выделялся. Был каким-то инородным среди ирландских холмов. — Но вы не поговорите с ним, пока я не узнаю, что запись настоящая. Откуда мне знать, вдруг вы блефуете.

— Тони знает условия. Он показывает свое лицо или запись отправляется к журналистам. Он выйдет сюда или мы уйдем.

— Какие условия? — Ответ Барретта был чистым высокомерием. — Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия, приятель. У нас ваша дамочка и семья вашего дружка, и мы убьем их всех, если ты не будешь себя вести как надо. А теперь перестань быть тупым ублюдком и покажи мне запись.

Майкл осмотрел худого человека с головы до ног, пока тот говорил. Годы опыта в зале суда привили ему понимание языка тела и блефа. Майкл чувствовал запах неуверенности.

— Никого ты не убьешь, приятель. — Он сделал снисходительный акцент на последнем слове. — У меня есть то, что нужно Тони, что не оставляет тебе никакого выбора. Либо ты пойдешь и возьмешь этого говнюка и выведешь его, либо это место становится зоной военных действий. И поверь мне, если мы пойдем по второму пути, ты — цель номер один для каждого у меня за спиной. Выбор за тобой, приятель.

— Ты мне угрожаешь? — Барретт противостоял, как умел. Но Майкл видел страх в его глазах. — Ты действительно думаешь, что можешь угрожать мне? У меня больше людей и больше пушек. У твоей маленькой кучки нет шансов.

— Возможно. Но какое это имеет значение? Мы оба покойники в любом случае. Разница лишь в том, что я делаю это ради своей семьи. Я умру за них, если придется. Надеюсь, тебе платят достаточно, чтобы сказать то же самое.

Майкл говорил, веря в каждое слово. И это принесло желаемый эффект. Барретт стоял на своем так долго, как смел, — целых пять секунд, — прежде чем отвернулся и пошел в сторону домика.

Майкл смотрел ему вслед, размышляя о том, что должно случиться дальше. Как только Хаверсьюм покажется, Майклу ничего не останется, кроме как передать ему запись в обмен на заложников. Но как только это будет сделано, последует немедленное вмешательство Тернера, если он еще был жив.

Майкл повернул голову в поисках поддержки Лиама. Но Лиам на него не смотрел. На мгновение он бросил взгляд на холмы, безрезультатно ища успокаивающий взгляд Дэмпси. Это длилось долю секунды, но Майкл успел понять, о чем думает его брат, — и согласиться с ним.

Лучше бы Дэмпси был так хорош, каким кажется.



Джошуа наблюдал за происходящим через прицел, читал по губам, если их было видно. Это отчасти помогло ему понять, о чем шла речь. Любопытно, но подробностей не хватало. Это было неудивительно, ведь он видел только затылок Майкла Дэвлина.

Хотя видимость была ограничена, Джошуа не мог пропустить перемену в главном человеке Хаверсьюма. Его первоначальная уверенность — даже высокомерие — заметно сникла. Его яремная вена, которую Джошуа было превосходно видно, забилась от страха, когда Дэвлин заговорил. Джошуа пришлось даже подавить смех, настолько он был удивлен тем, как легко тот был раздавлен.

Это был короткий забавный момент. Долго он не продлится.

В то время, как правым глазом Джошуа смотрел в прицел, левым он сканировал общую картину. Это была надежная техника, которая позволяла ему быть в курсе событий за пределами туннельного видения прицела. Таких событий, как, например, маленькая, но важная деталь, от которой сейчас его сердце бешено забилось.

Джошуа уделил лишь мимолетное внимание мужчинам с Майклом Дэвлином. Только отчасти заметил движения головы Лиама. Вместо этого он сконцентрировался на том, что теперь видел в прицел. На Хаверсьюме, который шел по поляне с пистолетом в руке, следом за спотыкающимися Сарой Труман и Гарри Лоренсом.

Хаверсьюм не собирался рисковать своей безопасностью. Не довольствуясь тем, что прячется за пленниками, он то и дело бросал взгляд на холмы в поисках невозможного подтверждения того, что его защитник наблюдал.

Тревогу Джошуа спровоцировало именно движение глаз. Взгляд, который пронесся взад и вперед. Первоначально разозленный очевидным страхом политика, Джошуа почувствовал стук сердца, когда его подсознание соединило точки. Когда он понял, что Лиам Кейси, стоявший далеко от места действия, делал точно так же, как Хаверсьюм.

Джошуа отвел правый глаз от прицела и посмотрел прямо на поляну. Лиам Кейси стоял в нескольких метрах от Майкла и Хаверсьюма. Их встреча должна была полностью владеть его вниманием, но не владела.

Лиам, как и Хаверсьюм, смотрел на холмы.

Джошуа вернулся к прицелу. Немного переместил его влево и остановил на голове Лиама. Крупный план подтвердил чутье Джошуа. Лиам что-то искал. Кого-то. Делал он это тонко, но от внимания опытного Джошуа таким вещам ускользнуть было непросто.

И это означало одно. Лиам Кейси знал, что Джошуа был здесь.

Паника и паранойя, которые пришли с осознанием этого факта, одолели его. Откуда мог Кейси знать? От Хаверсьюма? Было ли все это подстроено? И, если так, кто еще был здесь? Вопросы наводнили его разум. Слишком много вопросов. В ответ он сделал то, чего никогда не делал раньше.

Он пошевелился, прежде чем выстрелить.

Джошуа сбросил с себя листья и ветки, схватил пистолет и поднялся на ноги. Развернувшись, он приготовился бежать. И столкнулся лицом к лицу с человеком, которого не видел семь лет.

Восемьдесят один

Двадцать минут. За это время Дэмпси прополз триста ярдов по грязи, которой был измазан склон холма в Уиклоу, где шли вечные дожди. Он двигался медленно. Молча. Не выдавая своего присутствия.

План сработал в совершенстве.

До того момента, пока Тернер не поднялся на ноги.

Застигнутый врасплох, Дэмпси не успел достать свой пистолет, все еще привязанный к пояснице, когда Тернер повернулся к нему: пистолет в правой руке, винтовка — в левой.

Как только их глаза встретились, Дэмпси бросился на Тернера. Взрывной импульс позволил ему справиться с Тернером, прежде чем тот встал на ноги; он всем своим весом бросился на грудную клетку противника, и оба повалились на землю. Удар выбил пистолет из рук Тернера.

Дэмпси немедленно вскочил и потянулся к пистолету у себя на пояснице. Но крепление, столь необходимое, когда он полз, теперь не позволило ему быстро вынуть оружие. Прежде, чем ему это удалось, Тернер тоже вскочил на ноги и за считаные секунды преодолел разделявшее их расстояние.

Дэмпси видел его приближение, но из-за попытки достать пистолет не смог выставить защиту. И Тернер воспользовался возможностью. Он выбрал идеальное время и с разбега ударил Дэмпси, как раз в тот момент, когда тому удалось наконец высвободить свой пистолет.

Дэмпси отшатнулся от мощного удара, сумев удержать ружье, но не смог вовремя оправиться, чтобы избежать мастерски нанесенного удара коленом по ребрам.

Воздух в легких Дэмпси устремился наружу, когда он почувствовал, что несколько ребер проломились. Он был ошеломлен. Только на мгновение, но все равно достаточно долго. Тернер ударил снова, на этот раз целясь кулаком в открытое запястье Дэмпси. Удар выбил «Глок 19» из руки Дэмпси, и тот улетел в траву.

Затем Тернер бросил весь свой вес во второй удар коленом, на этот раз в солнечное сплетение Дэмпси. Каждую каплю силы, которую ему удалось выдавить из своего тела, Тернер направил прямо в цель. От удара оба снова повалились на землю.

Дэмпси, разоруженный и с уже сломанными ребрами, сильно ударился о землю. Третий удар истощил его энергию и разорвал его внутренности. Он сделал все возможное, чтобы игнорировать это. Скрыть. Но он понимал, что не сможет обмануть Тернера.

Тернер воспользовался преимуществом. Он выпрямился до того, как Дэмпси шелохнулся, и уселся на своего противника. Дэмпси почувствовал, как его руки были раздавлены под коленями Тернера. Верхняя часть тела была полностью открыта, и Тернер обрушил на нее град ударов. По голове. По шее. В грудь. Ни один из ударов не был самым сильным из тех, что Дэмпси когда-либо приходилось испытывать; Тернеру мешало его положение. Но тем не менее удары были достаточно сильными. И безжалостными.

Дэмпси чувствовал, как силы и сознание покидают его. Он не сможет долго это выносить.

И тут сработали инстинкт, опыт и мастерство.