Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Хейл в последний раз оглядел комнату, и — как бы он тому ни сопротивлялся — сомнения вернулись. Снова заглушив их, он двинулся к двери. В этот миг в нее вошел один из его бойцов.

— Сэр, — оперативник обратился напрямую к Хейлу. — Кажется, вам нужно это увидеть.

— Что там?

— Наркотики, сэр. Я в жизни столько не видел.

Хейл, не теряя времени, пошел за ним. Кинг — тоже. Они вышли из комнаты. После этого оперативник повернул налево и повел их вверх по второму пролету.

Они поднялись на следующий этаж. И оказались в почти такой же большой комнате, как кабинет внизу.

— Боже правый!

Хейл не знал, что еще сказать. То, что он увидел, переступив через порог, не требовало слов. Зрелище говорило само за себя.

— Мать твою за ногу. — Кинг был на шаг позади.

Комната находилась непосредственно над кабинетом Барреля, но в плане интерьера ей явно уделили меньше внимания. В ней не было ничего, кроме пола, беленых стен и заклеенных малярным скотчем окон. Словно она дожидалась прихода дизайнера.

«Наверное, это специально, — подумал Хейл. — Чтобы обмануть людей в здании через дорогу».

Для тех, кто находился снаружи, обман был бы эффективен. Но внутри его нарушали четыре деревянных контейнера, стоящих посреди комнаты.

Каждый контейнер был доверху наполнен бросающимся в глаза белым порошком, упакованным в килограммовые свертки.

— Это то, что я думаю? — спросил Кинг, не глядя на Хейла. Его глаза не отрывались от ящиков.

— Должно быть.

— Вы когда-нибудь видели столько сразу?

— Я вообще никогда столько не видел. За все аресты в моей карьере, вместе взятые.

— Черт.

Кинг попытался оценить стоимость того, что лежало перед ними. Дойдя до двадцати пяти миллионов, он присвистнул.

— Да это просто хренова туча…

Кинг так и не докончил предложения. Его прервали звуки выстрелов.

В то же мгновение Кинг выбежал из комнаты, Хейл — на шаг позади него. Оба достали пистолеты, стремительно спускаясь. Навстречу доносившемуся с улицы шуму.

Сорок пять

Кинг первым достиг двери. Он не стал ждать и сразу выбежал на улицу. Хейл сделал то же самое. Такую ошибку не допустил бы никто из оперативников боевого подразделения. Она противоречила всему, чему их учили.

И стоила Кингу жизни.

Позже Хейл решил, что ему повезло, что он бежал медленнее Кинга. Из-за этого он выскочил за дверь вторым, что сделало его менее очевидной мишенью.

Полицейские боевого подразделения нашли укрытия сразу же, как только полетели пули, поэтому стреляющим почти некуда было целиться. Так что, когда появился Кинг с его широкоплечим, крупным торсом, сложно было удержаться от искушения.

Кинг упал в трех шагах от двери. В него было направлено как минимум пять выстрелов. Два попали в цель. Один раздробил бедро. Второй угодил в голову. Удар отбросил его на Хейла, который бежал следом.

Падающее тело Кинга в большей степени, нежели усталые рефлексы, вынудило Хейла броситься на землю и спасло ему жизнь.

Хейл тяжело приземлился на тротуар. Кинг упал рядом, невозможно было не заметить дырку от пули у него в голове. Хейл потянулся за упавшим пистолетом, схватил его, а потом — пистолет Кинга.

С пистолетами в обеих руках он прополз оставшиеся несколько метров до машин, которые могли обеспечить укрытие.

— Прячься за колесо!!!

Это прокричал ближайший оперативник. Посмотрев вдоль ряда машин, Хейл увидел, что все они стараются прятаться именно таким образом.

При виде этого к нему вернулись воспоминания о собственной огневой подготовке. Уроки, которые он позабыл, когда адреналин ударил в голову.

«Шины обеспечивают лучшую защиту», — вспомнил Хейл.

Он тотчас передвинулся за ближайшее колесо. Попытался целиком скрыться за ним, хотя в этом случае его мышечная масса сработала против него.

Хейл жестом привлек внимание того же оперативника.

— Что, черт возьми, произошло?!

Пришлось кричать, чтобы его было слышно за выстрелами.

— Засада!!! — проорал в ответ оперативник. — У них были люди в здании напротив!!! Они открыли огонь, как только мы вывели Барреля!!!

— Где сейчас Баррель?!

— Не знаю!!! Двух человек, которые его вели, мы потеряли первыми!!! А Баррель бросился бежать!!! Через дорогу, к своим людям!!!

Хейл кивнул. Его сердце бешено билось, но первоначальный шок схлынул. Он начал успокаиваться. И понимать. Конечно, когда наверху столько кокаина, следовало ожидать усиленной охраны. Посадить людей наблюдать за входом было разумной мерой.

— Сколько наших мы потеряли?! — крикнул Хейл.

— Двоих!!! Остальные в укрытии!!!

— А у них?!

— Одного убили в самом начале!!! По моим подсчетам, осталось трое!!! Плюс Баррель!!!

— Что с парнями из кабинета?!

— В фургоне!!! Мы успели запереть их до начала перестрелки!!!

С минуту Хейл размышлял, взвешивая варианты. Сейчас они загнаны в угол, но все равно у них намного больше людей, чем у Барреля. И, скорее всего, намного больше оружия. К тому же пять выстрелов в такую заметную мишень, как Кинг? И только два попали в цель?

«Значит, они ни хрена не снайперы, — подумал Хейл с вернувшимся спокойствием. — В отличие от моих ребят».

Решение было принято.

— О’кей!!! Что нам… Черт!!!

Рядом срикошетила пуля, прожужжав почти в сантиметре от его щеки. Хейл почувствовал жар от ее движения.

— Вы целы?!

— Да!!! Но нужно с этим покончить!!! Сейчас!!!

— Согласен!!!

Оперативник подал знак следующему. Хейл видел, как один и тот же сигнал переходит от человека к человеку. Если бы он сам не отдал приказ, он бы понятия не имел, что означает этот жест. Для оперативников боевого подразделения в нем было столько же смысла, сколько в сказанном предложении.

Первый оперативник поднял руку на уровне головы. Выставив на этот раз три пальца. Сначала повернулся к Хейлу. Потом направо. И опустил палец.

Два.

«И снова началось».

Один.

«О, черт».

— Пошли-пошли-пошли!!!

Команда разом поднялась. Двенадцать бойцов и Хейл.

Казалось, что прошло много времени, но на самом деле Хейл выскочил из здания меньше минуты назад. Все это время люди Барреля не прекращали стрелять. Их огонь не давал полицейским покинуть укрытие, что и было их целью. Но он также не давал людям Барреля переместиться. Переместиться означало на время прекратить стрельбу, а прекратить стрельбу против обученных профессионалов было бы смертельной ошибкой. Поэтому люди Барреля оставались на том же месте — на тротуаре перед зданием через дорогу. И рядом с ними не было машин, за которыми можно было бы укрыться.

Там они и стояли, когда Хейл с командой поднялись и открыли огонь. Там они и полегли.

Двое упали сразу же. На каждого пришлось по одной пуле. Четко в середину лба. Одного уложил оперативник, который был рядом с Хейлом. Второго — здоровяк слева.

Третьего человека Барреля прикончили несколькими секундами позже. Две пули попали ему в спину, когда он бросился бежать, растеряв всю свою храбрость при виде мгновенной смерти друзей.

Оставался только Баррель.

В тот миг, который у него был, чтобы подумать, Хейл задался вопросом, будет ли Баррель сражаться дальше или поступит как всякий разумный босс и побежит. Инстинкты подсказывали Хейлу первый вариант. Баррель был агрессивен и высокомерен. А Хейл задел его гордость.

«Он этого так не оставит», — подумал Хейл.

И оказался прав.

Когда первые два бандита упали, Баррель выскочил из укрытия. Может быть, он знал, что при таком количестве кокаина, что хранится у него наверху, он просидит в тюрьме до старости, и ему не избежать этого теперь, когда от его запасной команды ничего не осталось. А может, просто обезумел. Как бы там ни было, Баррель не бросился бежать. Вместо этого он помчался прямо на Хейла.

Он никак не мог надеяться, что доберется до цели живым.

Хейл заметил его не сразу, поэтому у него не осталось времени на раздумья. Баррель бежал быстро, и Хейл действовал по наитию. Оружие было в руке, и он наставил его в грудь Баррелю, намереваясь спустить курок.

Будь Баррель на метр ближе, Хейл бы так и сделал. Но пока тот бежал, Хейл успел заметить, что нападающий не просто безоружен, но его руки по-прежнему скованы за спиной. Осознав это, Хейл заколебался, что позволило озверевшему Баррелю почти достичь его.

Почти.

Баррель был в метре от него, когда в самый центр его груди вонзилась пуля. Хейл не видел, кто стрелял, но одного этого выстрела было достаточно, чтобы Баррель упал. В следующий миг последовали еще четыре пули, как минимум две из них были выпущены из пистолетов-пулеметов. Исключительно ради подстраховки. В этом состояла разница между обычными полицейскими с пистолетами и тренированными оперативниками боевого подразделения. Вторые не колеблются, когда вокруг летают пули. Для них вопросы всегда могут подождать.

Когда стрельба стихла, Хейл подошел к телу Барреля.

Посмотрел вниз и снова отметил, каким маленьким казался Баррель: после смерти он стал выглядеть еще незначительнее. Потом Хейл огляделся. Обвел взглядом изрешеченную пулями улицу.

Еще раз посмотрел на Барреля.

«Все ради того, чтобы стать большим боссом, — подумал он. — А в результате и пяти дней не продержался».

Сорок шесть

После убийства Филиппа Лонгмана Дереку Риду ни разу не удалось проспать всю ночь, с вечера до утра. По правде говоря, в этом не было ничего нового: сон его давно уже стал беспокойным, прерывающимся частыми походами в туалет, — признак возраста. Но с убийством Лонгмана все стало гораздо хуже.

Ему удавалось поспать всего четыре часа за ночь. Может, меньше. Остальное время он ворочался в постели с боку на бок.

Рид надеялся, что четыре бутылки вина это изменят. Помогут продержаться до утра. Но они не помогли. Его все еще мучили мысли о смерти друга.

Прикроватные часы показывали два часа ночи, когда Рид проснулся.

Он решил не обращать внимания. Попытался снова заснуть. Но это было делом безнадежным. Сорок пять минут спустя он все еще лежал без сна, одолеваемый жужжащим роем мыслей и образов.

Пора признать поражение.

Рид отбросил служившую ему одеялом простынь, открыв нагое тело. Не то зрелище, при виде которого он преисполнялся гордости, но Рид, как всегда, заставил себя не обращать внимания и спустил ноги с кровати.

Садясь, он почувствовал холод деревянного пола под ногами. Посидел так несколько секунд на краю матраса, привыкая к еще одному новому ощущению. Пока он лежал на спине, его голова была переполнена мыслями, но теперь она по-настоящему разболелась.

«Самое время для похмелья», — подумал он.

Что ему сейчас было нужно, так это вода и, может, парацетамол. На прикроватном столике не оказалось ни того, ни другого. Пьяный Дерек Рид не был предусмотрительным Дереком Ридом, несмотря на то что у него было столько практики.

Поднявшись, Рид подошел к гардеробу напротив кровати. Достал там белый махровый халат — тот, что «позаимствовал» в пятизвездном отеле много лет назад. Едва ли не единственная вещь, которую его третья жена оставила ему после развода.

«Старый и потрепанный, — подумал он. — Как его владелец».

Халат сидел неидеально. Под «единым размером» производители явно не имели в виду рост и фигуру Рида. Однако он прикрывал достаточно, защищая достоинство Рида от взглядов несуществующих сожителей. Все же в доме были зеркала, и Риду не нравилось то, что они говорили ему о его обнаженном теле.

Он медленно вышел из комнаты и спустился по лестнице на нетвердых после вчерашних возлияний ногах. Это уже стало его регулярным ночным маршрутом. Рид мог бы пройти весь путь с закрытыми глазами — наверняка он так и делал. Но сегодня в этом не было необходимости. Голова была мутной с похмелья, но он не спал.

Лекарства хранились в ванной на первом этаже, за раздвижной дверцей зеркального шкафчика. Сначала Рид заглянул туда, нашел упаковку парацетамола и увидел рядом с ней один-единственный пакетик американского «Алка-Зельтцера». В нем были две шипучие таблетки, которые он привез из последней поездки в Нью-Йорк специально для спасения от того, что его сейчас мучило.

Забав про парацетомол, Рид взял пакетик.

Потом он пошел на кухню. Здесь пахло пролитым красным вином и немытой посудой. Что только ухудшило его состояние. Пытаясь не обращать внимания на запах, Рид наполнил стакан водой и бросил туда две таблетки.

Шипение должно было прекратиться, когда выйдет весь углекислый газ. Тогда лекарство будет готово к употреблению. Это занимало по меньшей мере минуту, поэтому Рид решил использовать это время. Достал из шкафчика еще один чистый стакан, налил в него воды из фильтра, стоявшего в холодильнике, и направился в гостиную.

Здесь было темно, хоть глаз выколи. Оконные ставни, которые повесил Майкл, когда восстанавливал дом, отлично справлялись со своей задачей, не давая свету уличных фонарей проникнуть внутрь.

Рид двигался по памяти. Он привык к темноте и знал, где находится каждое препятствие. Кожаное кресло он нашел с такой же легкостью, как если бы комнату заливало полуденное солнце, после чего сел в него и поднял стакан с лекарством к уху.

Шипение прекратилось, поэтому Рид поднес стакан к губам и залпом выпил его содержимое. Потом глотнул фильтрованной воды, чтобы смыть послевкусие.

Пульт от телевизора лежал на столике рядом с креслом. Риду не нужен был свет, чтобы это знать. Включалка, как называл его Рид, всегда находилась либо на столике, либо у него в руке. И никогда — в другом месте. Он щелкнул пультом, и телевизор с плоским экраном ожил.

Внезапный свет в кромешной темноте производит странный эффект как на зрение, так и на мозг. Особенно такой мигающий свет, как тот, что исходит от экрана телевизора. Рид к этому уже привык. К тому, что на периферии зрения появляются странные изображения, исчезающие мгновением позже. Это происходило постоянно, и в этом не было причины для беспокойства.

Кроме тех случаев, когда изображение не исчезало. Как сейчас.

Сперва Рид не обратил внимания на фигуру в углу комнаты, принял ее за плод воображения, вызванный резким переходом от темноты к свету. Риду не нужно было убеждать себя, что изображение сейчас пропадет. Исчезнет. Он просто знал это.

Но оно не исчезло. Ни в ту же секунду. Ни через следующую.

Сердце Рида забилось вдвое быстрее, и он подскочил, внезапно осознав, что перед ним не плод воображения. Не галлюцинация. От потрясения его головная боль исчезла, похмелье сошло на нет.

— Вы запустили себя, мистер Рид. — Голос звучал безжизненно. Бездушно. — Слишком много роскошеств.

Рид чувствовал, как бьется на виске жилка. У него подскочило давление. Перед глазами все крутилось, от потрясения стало тяжело дышать.

Нужно было взять себя в руки. Успокоиться.

— Вам нехорошо?

Снова этот голос. Он казался знакомым. Рид попытался вспомнить.

— Слишком сильный шок, не правда ли?

Тон говорившего не был радостным. Слова были насмешливыми, но голос оставался пустым.

— Это все от излишеств, мистер Рид. От всех этих дорогих обедов.

Голос казался все более знакомым. Воспоминание подбиралось ближе к поверхности, и усилия, прилагаемые, чтобы его поймать, помогли Риду успокоиться.

Человек шагнул вперед. Из угла к Риду.

Единственным источником света в комнате был телевизор. Этого было недостаточно. Рид не мог разглядеть в полумраке лицо ночного гостя.

— Кто вы?

Голос Рида прозвучал ровно. В нем не было и тени страха. Это удивило его самого.

— Я? Человек, лишенный всех тех дорогих обедов, на которых вы так отъелись, мистер Рид. Лишенный дорогого вина, которым вы себя убиваете.

— Я не понимаю. — Рид почти ухватил его. Воспоминание. Оно было так близко, что он почти касался его. Но не собирался открывать. — Я вас не знаю.

— О, вы знаете. — Наконец-то голос ожил. В нем прозвучала искренняя горечь. — Вы часто обо мне думали, мистер Рид. Хотя и не так часто, как я о вас.

Человек шагнул ближе. В тот самый миг, как свет от телевизора вспыхнул ярче. Всего на миг комната озарилась. Этого мига было достаточно.

— Хёрст. — К Риду мгновенно вернулись все связанные с этим человеком воспоминания. Ни одно из них не было приятным. — Карл Хёрст.

— Видите, мистер Рид. Я же сказал, вы меня помните. — Слова были злорадными, но голос снова стал безжизненным. Он не выдавал мыслей своего обладателя. — А помните ли вы остальное, мистер Рид?

Хёрст шагнул вперед, и Рид попятился. Лицо гостя казалось все отчетливее с каждым медленным, нарочитым движением. Угроза была предельно ясна.

— Вы помните, что вы со мной сделали? С человеком, которого должны были защищать?

Рид не ответил. У него не было ответа. Но он в точности знал, о чем говорит Хёрст. Обо всем. И теперь он понял, за что убили Лонгмана.

Сорок семь

В полусне Сара потянулась к Майклу. Она ждала, что ее рука ляжет ему на грудь. Это было непроизвольной привычкой: Майкл обычно спал на спине, а Сара обычно просыпалась первой. Но сегодня все было иначе. Рука Сары ничего не нашла. Та половина их большой кровати, где спал Майкл, была пуста.

Взгляд Сары сфокусировался на пустом пространстве, и последние остатки сна испарились. На половине Майкла явно спали. Это было очевидно по смятой подушке и покрывалу. Но Саре и не нужны были доказательства: она и сама видела это ночью. Майкл уже спал в тот момент, когда Сара вернулась домой.

До мозга Сары постепенно дошли звуки. Поначалу они ни о чем ей не говорили. Но теперь поведали все. Грохот кастрюль и сковородок. Шум льющейся воды. Звуки голосов. Сара ко всему этому привыкла. Это был саундтрек, с которым Майкл Девлин готовил завтрак.

Сара посмотрела на прикроватные часы. Полвосьмого утра. Позже, чем она планировала встать.

«Черт».

Отбросив одеяло, она соскочила с кровати и направилась к гардеробной. Сняла с крючка на двери меньший из двух халатов, накинула его и пошла вниз.

Когда Сара приблизилась, звуки и запахи готовки Майкла стали отчетливее. А также голос Энн Флаэрти. Непривычно было слышать ее так рано поутру, проснувшуюся и вставшую, а не отсыпающуюся после вчерашней выпивки.

«Наверное, Майкл не дал ей вчера пить, — подумала Сара. — Шаг в правильном направлении».

Сара зашла на кухню и криво улыбнулась при виде открывшейся ее глазам сцены. Она уже привыкла к тому, как выглядит кухня во время готовки Майкла. Плита, на которой одновременно стояло несколько сковородок и кастрюль, представляла собой образец четкой регламентации. Яичница, бекон, сосиски, грибы, бобы, черный и белый пудинги. Все должно было быть готово точно в одно и то же время.

По всей остальной кухне, однако, царил кавардак. Неиспользованные кастрюли со сковородками. Грязные тарелки и приборы. Яичная скорлупа и упаковка от продуктов. Все это было хаотично разбросано повсюду. Еще один фирменный знак готовки Майкла.

— Сара! — Энн тотчас повернулась, едва услышала голос Сары. — Твой мужчина готовит нам завтрак.

— Я вижу, — кивнула Сара. — А собирается ли он убрать за собой после завтрака?

— Что? И оставить тебя без работы? — Майкл схватил ее за талию и притянул к себе. Следя за тем, чтобы она не приближалась к плите, он чмокнул ее в губы, прежде чем продолжить. — Что за мужчиной я был бы тогда?

— У меня есть работа. — Сара отстранилась. Она знала, что он шутит. Просто была не в настроении для шуток. — И полно дел.

— Да-да. Телевизионная звезда, — улыбнулся он.

Сара не ответила, и Майкл наконец понял намек. Отпустив ее, он начал раскладывать еду по тарелкам и сказал, сменив свой ирландский акцент на аристократичный английский:

— Теперь, если дамы соизволят занять места, я подам завтрак. — Он махнул на стол, уже накрытый на троих. Поставил тарелки и заговорил снова, на этот раз с типичнейшими белфастскими нотками. — Кто готов к ольстерской жарехе?

— По какому случаю шикуем? — спросила, сев за стол, Сара, пытающаяся отвлечься от закрутившихся снова мыслей об инциденте с Гением Пенфолдом.

— Я подумал, что тебе не помешает, — ответил Майкл. — Ты поздно вернулась вчера.

— Я не в претензии, ни в коем случае. Просто приятно удивлена. А у тебя как все прошло?

— Имеешь в виду — в суде?

— Да. Вчера был этот телефонный эксперт, правильно? Все прошло хорошо?

— Так хорошо, как только можно было надеяться. Пришлось попотеть, потому что он не желал признавать свою ошибку, но в конце концов он вынужден был согласиться, что телефона Саймона не было рядом с телефоном О’Дрисколла во время убийства.

— Но это не значит, что его самого там не было. — Сара была репортером. Скептицизм был непременным условием ее профессии, а сегодня она чувствовала себя особенно пессимистично. — Он ведь не намертво прикреплен к своему телефону.

— Объясни это Саймону, — ответил Майкл. — И Дженни. Она ничуть не лучше его. Только, в отличие от него, она не ребенок, ее этим не оправдать. Они как будто думают, что мы уже выиграли дело.

— Разве Дженни не полагалось быть циником?

— Полагалось, — разочарованно ответил Майкл.

Сара сжала его руку.

— Но все ведь прошло хорошо. А это главное, правда?

— Да. Ты права. Конечно, ты права.

— Так что на сегодня? Тот важный свидетель?

— Терри Колливер? Нет. Он завтра. Сегодня у нас приятель Колливера.

— Есть о чем волноваться?

— Не-а. Он просто на разогреве. — Майкл улыбнулся при этой мысли. — Чтобы я подготовился к основному выступлению.

Сара снова стиснула руку Майкла. Она рада была видеть, что в его взгляде появилась искра, что он предвкушает очередной насыщенный день. Это подняло ей настроение. Взяв вилку, она продолжила есть.

— Ну а твои дела? — спросил Майкл. — Эта история с паромом задержала тебя до ночи. А казалось, там не о чем говорить.

— Там полно всего, о чем мы не можем рассказывать, — ответила Сара, расстроившись, что Майкл снова напомнил ей об этом. — Поэтому я так задержалась.

— Например?

— Например, то, что вся эта ситуация связана с убийством Лонгмана.

— Что? — Майкл оторвался от еды. — Что ты имеешь в виду? Каким образом?

— Арестованный был главным подозреваемым.

— Гений Пенфолд?

— Да. — Теперь уже Сара удивилась. — Откуда ты знаешь это имя? Кто-то проболтался и информация просочилась?

— Нет. Я разговаривал с Леви вчера. Она спрашивала меня о Пенфолде. Сказала, что, возможно, это он убил Лонгмана и Бланта.

— Почему она расспрашивала тебя?

— На самом деле она пришла расспросить Дерека, потому что Дерек был барристером по делу. Но я увидел ее первым и сказал, что немного знаю о Пенфолде. Только то, что Дерек когда-то мне рассказывал. Так что там произошло? Его поймали?

— Пенфолда поймали, да. Но он больше не подозреваемый.

— Правда?

— Оказалось, у него железное алиби. Когда убивали Лонгмана и Бланта, он был под наблюдением полиции.

На мгновение Майкл словно сдулся. Саре казалось, что она знает почему. Арест убийцы Лонгмана, несомненно, подбодрил бы Рида. Поэтому его огорчило то, что Пенфолд оказался ни при чем.

— Что теперь будет делать Леви? — спросил Майкл.

— Вернется к началу. — Сара была удручена. Как будто это она не справилась. — Они ни на шаг не ближе к раскрытию дела, чем в первый день. Пенфолд был единственным подходящим подозреваемым, связанным как с Лонгманом, так и с Блантом. Теперь, когда оказалось, что это не он, придется снова искать в прошлом Лонгмана всех, у кого был мотив.

— Это огромное число подозреваемых, — сказал Майкл. — У них уйдет несколько недель, чтобы отследить каждое дело.

— Может, не недель, — ответила Сара. — Леви сказала, что у них есть система отбора. Критерии, которые позволяют им сосредоточиться на наиболее вероятных делах. Но они не нашли больше связи между убийствами. Кроме Пенфолда, Лонгман не судил никого из клиентов Бланта. По крайней мере, не выносил приговор. Поэтому им предстоит много работы, а у нее и так не хватает людей.

Майкл понимающе кивнул, но Сара видела, что его острому уму не дает покоя какая-то мысль. Она быстро поняла, какая.

— Подожди, — сказал он, озадаченно глядя на нее. — Ты только что сказала про клиентов Бланта. А как же другие обвиняемые, у которых Лонгман был судьей? Как же те, кого Блант арестовывал?

— Что? — Сара совсем запуталась. — Что ты имеешь в виду под «арестовывал»? Кого он арестовывал?

— Наверняка полно людей. Блант не всегда был адвокатом. Уж точно не тогда, когда мы познакомились. Блант был копом.

Сара резко выпрямилась. Слова Майкла все меняли.

— Значит, возможно, это обвиняемый по делу, которое Блант расследовал. А не его подзащитный?

— Вот именно, — сказал Майкл. — Я думал, что полиция в курсе, но если Леви не знала, что Блант был копом, они могли исключить из числа подозреваемых тех людей. Может, ее команда уже вычислила убийцу, но потом решили, что это не он, потому что Блант не был его адвокатом.

— Боже мой.

На мгновение Сара задумалась. То, что рассказал ей Майкл, могло быть зацепкой. Она должна была поделиться этим с Леви. Таков был уговор. Сара поможет чем сможет, а взамен, когда придет время, у них будет эксклюзивная информация.

Элтон требовал, чтобы она покончила с этим уговором, но к черту его. Есть вещи поважнее эксклюзивной информации. Поважнее, чем карьера.

Пока Сара думала, Майкл поднялся и стал надевать пиджак.

— Мне пора идти.

Он вернулся к столу и поцеловал вставшую с места Сару.

— Удачи тебе сегодня, — сказала Сара. — Задай им жару.

— Постараюсь, — ответил Майкл. Потом сменил тему: — Сегодня ты вернешься не так поздно?

— Не могу сказать. Зависит от того, куда приведет эта новая информация о том, что Блант был копом.

— Тогда, возможно, мне стоило держать язык за зубами, — сказал Майкл, — потому что в его полицейском резюме полно плохих парней.

— Например? Ты кого-нибудь знаешь?

— Лично? Только одного. Мерзкий тип, еще из тех времен, когда я был учеником Дерека. Но это не может быть он.

— Почему?

— Потому что он все еще в тюрьме.

— Уверен?

— Да. Если бы он был не там, я бы уже стучал в дверь Леви. Честно, из всех людей, что я встречал за свою карьеру, этот парень худший. Он настолько плох, что я приглядывал за ним все эти годы.

— Как?

— Ты не единственная тут, у кого есть контакты в комиссии по условно-досрочному освобождению. Если эта мразь когда-либо окажется на свободе, я хочу об этом узнать. Поэтому я договорился.

Сара уловила в голосе Майкла мрачные нотки. Это говорило о многом, она была заинтригована. Мог ли этот парень быть подозреваемым или нет, ей хотелось знать больше.

— Думаю, тебе нужно позвонить Леви, — сменил тему Майкл, направляясь к двери. — Дай ей знать, что Блант был копом, если она еще не знает.

— Позвоню, — ответила Сара. Она уже решила игнорировать распоряжение Элтона, но теперь в ней проснулось любопытство. — Но этот человек, о котором ты говорил. Ей нужно будет исключить его из числа подозреваемых. Как его зовут?

Уже стоя у двери, Майкл обернулся с посеревшим лицом. Сара видела, что ему неприятна эта тема, это воспоминание.

— Его фамилия — Хёрст, — наконец сказал Майкл так, будто эти слова дались ему с трудом. — Карл Хёрст.

Сорок восемь

— Ты сегодня снова рано вернешься домой, мам?

Не отпуская руль, Леви оглянулась на сына, пристегнутого на переднем сиденье «Вольво», на котором она собиралась везти его в школу.

«Когда это восемь вечера стало рано?» — подумала она. В этом вопросе отразилось все, что нужно знать о соотношении рабочего и личного в ее жизни.

— Надеюсь. — Надежда взяла верх над расчетом. Так всегда происходило, когда дело касалось Ричарда. — И если у меня получится, мы сходим поужинать в Хайгейт-Виллидж. Что думаешь?

— Здорово. — Ричард просиял от воодушевления. — Можно взять пасту.

— Можно взять что захочешь. — Леви улыбнулась. Порой простые вещи приносят столько радости. — Кроме пива. Пиво тебе нельзя.

— Мам! — громко засмеялся Ричард. — Я не пью пиво!

— Это пока что.

Все еще улыбаясь, Леви тронулась с места, переключилась на вторую скорость и понеслась по центральной полосе. От резкого ускорения Ричарда вжало в кресло. Он заверещал от восторга.

Школа Ричарда находилась на соседней улице. Прямо за углом. Чтобы добраться, им понадобилось десять минут. Пешком они могли бы дойти меньше чем за пять, а так все время ушло на парковку. Леви поражало, сколько машин появилось на улицах Лондона в последнее время.

— Ты заберешь меня после школы? — с надеждой спросил Ричард, когда Леви остановила машину.

— Теперь ты слишком много требуешь, Ричард, — легко ответила Леви. По этому поводу она не испытывала вины. Она была далеко не единственной работавшей мамой, которая не могла забирать ребенка домой после школы. — Клэр тебя заберет.

— О’кей. Но потом ты вернешься?

— Буду очень стараться. — Перегнувшись через Ричарда, Леви открыла ему дверь и толкнула ее. — Веди себя хорошо сегодня.

— Да, мам. — Ричард поцеловал ее в щеку. Плотно прижался губами. Детский способ показать привязанность. — Пока-пока.

— Пока-пока!

Последние слова Леви прокричала ему вслед. Ричард уже бежал к воротам школы.

Леви потянулась к двери. Закрыла ее. Перевела «Вольво» на первую скорость и отъехала. В боковое зеркало пассажирского сиденья ей видно было, как Ричард заходит в ворота. И благополучно оказывается на территории школьного двора. Когда он скрылся из виду, она переключилась на вторую и ускорилась.

Телефон Леви находился на центральной консоли, подключенный к устройству громкой связи через Bluetooth. Леви нажала на зеленый значок на центральном дисплее автомобиля, и система ожила.

— Позвонить Стивену Хейлу.

Она произнесла эти слова разборчиво. Медленно. Система была очень умной, но все еще ошибалась, если Леви давала указание как-то по-другому.

Имя и номер Хейла появились за мгновение до первого гудка. Он ответил почти так же быстро.

— Доброе утро, босс. Уже едете? — Его голос звучал напряженно.

— Что случилось?

— Вызывают сверху. Роджерс хочет видеть нас обоих, как только вы появитесь.

У Леви упало настроение. Неожиданный вызов от главного суперинтенданта не мог предвещать ничего хорошего.

— Есть догадки, по какому поводу?

— Я слышал, он не очень доволен вчерашним. Слишком много шумихи в прессе вокруг проваленных, по его мнению, операций.

— Проваленные операции? Серьезно? Пенфолд был не наш убийца, но все равно он убил трех других человек. И Барреля мы арестовали правильно, несмотря на то, чем все закончилось. Что ему не нравится?

— Мне кажется, это Баррель. — Голос Хейла звучал удрученно. — Кажется, Роджерсу стало известно, что он все-таки не причастен к убийству Ферриса.

— Не причастен к убийству Ферриса? С чего он это взял?

— Из-за меня. У меня появились сомнения, босс. И я, дурак, их озвучил.

— Черт. — Леви знала, какую роль в их подразделении играла политика. Ей казалось, и Хейл это знает. Но похоже, она ошиблась.

— Ладно. Я еду к вам. Стив?

— Да, босс.

— Пока я не приеду, держи рот на замке.

Сорок девять

Майкл поднялся по лестнице в столовую для барристеров в Олд-Бейли и огляделся. В девять утра здесь было меньше народу, чем будет через полчаса. Из-за этого Дженни Дрейпер было нетрудно заметить. Из-за этого и еще из-за того, что она сидела на том же месте.

Дрейпер тоже сразу увидела Майкла. Она помахала и подняла кружку, в которой, как предположил Майкл, был горячий кофе.

— Как всегда, в полной готовности, — улыбнулся Майкл, садясь напротив Дрейпер. От кофе шел пар. Без молока. В точности как любил Майкл. — И идеальный заказ.

— Просто решила позаботиться, чтобы мой начальник мог работать в полную силу. — Дрейпер улыбнулась отрепетированной улыбкой. Легонько коснулась левой руки Майкла. — Я просто хочу сказать, вы потрясающе выступили вчера.

— Вы это уже вчера говорили, Дженни. — Майкл убрал руку. — Спасибо. Но повторять необязательно.

— Как это необязательно, Майкл? Я весь вечер прокручивала ваш допрос у себя в голове. Как вы разобрались с Уайтом, и это притом что вам связывали руки инструкции Саймона. Просто потрясающе.

— Я просто внимательно изучил факты. — Майкл не скромничал. Просто был честен. — Вы бы тоже так смогли, если бы подольше посидели над ними.

— Мэттью Коул не смог. — Спокойствие Майкла ничуть не умерило энтузиазм Дрейпер. — А ведь он должен был, он же Мэттью Коул.

— Мэттью не с чем было работать, Дженни. — Майкл забеспокоился. Он надеялся, что присутствие Коула — гораздо более заслуженного королевского адвоката — отвлечет от него внимание Дрейпер. Но, похоже, он просчитался. — Я бы справился не лучше, если бы это я представлял его клиента. Телефон О’Дрисколла все это время находился на месте преступления. Тут уж ничего не поделаешь.

— Не скромничайте, Майкл. — Дрейпер не дала себя переубедить. — То, что я вчера видела, было мощно…

Произнося это, она понизила голос, и в нем зазвучал откровенный намек.

«Она явно уверена в себе, — подумал Майкл. — Это нехороший знак».

— Послушайте, Дженни, — начал он, делая вид, что не замечает неприкрытого флирта. — Мне, как и всякому человеку, приятно, когда меня хвалят, но, поверьте, все самое сложное еще впереди. Коул знает, что делает, а Эпстейн написал учебник о том, как выстраивать обвинение по таким делам. Мы противостоим двум гигантам. Поэтому давайте не будем поздравлять друг друга раньше времени, хорошо?

Пока Майкл говорил, Дрейпер смотрела ему в глаза и на несколько мгновений удержала его взгляд после того, как он закончил.